Исмагилова Р. Н. Эфиопия: история сомали // Вопросы истории. - 2017. - № 9. - С. 120-133.
В работе анализируется сложная этнополитическая ситуация в штате Сомали в Эфиопии. Его история тесно связана с событиями на Африканском Роге. Введение системы этнического федерализма обострило отношения между многочисленными сомалийскими кланами. Один из них — огаден — много лет под руководством Национального фронта за освобождение Огадена вел борьбу за отделение от Эфиопии и создание вместе с соседними странами Великого Сомали.
Конфликт на востоке Эфиопии — в Огадене, населенном народом сомали, продолжается более 50 лет. Эта территория была включена в состав Абиссинской империи в конце XIX в. в соответствии с колониальными договорами, подписанными Эфиопией, Италией и Великобританией. История Огадена включает имперский период, смягчившийся «социализмом» Хайле Менгисту Мариама, и современный этап, связанный с введением системы этнического федерализма.
Сомали и народы центрального Эфиопского нагорья (амхара, тиграй) — два совершенно разных мира по языку (кушиты и семиты), религии (мусульмане и христиане), экономике (скотоводы и земледельцы), политике (эгалитарные клановые сообщества и государство), менталитету, традициям, обычаям и нормам морали. Это всегда была периферия эфиопского (абиссинского) государства. По своим культурным традициям и всему комплексу, составляющему понятие «идентичность», сомали скорее тяготеют к соседнему государству Сомали, чем к Эфиопии. Большое значение имеет и историческая память народа: сомали считают амхара завоевателями и колонизаторами. В 1993 г. был создан штат Сомали в составе прежней провинции Огаден, восточного Харарге и Бале. Он занимает огромную территорию 1,2 млн кв. км и является вторым по величине после Оромии.
В административном отношении штат разделен на 9 зон. Шинилле, Джиджига, Лиибаан, Афдеер считаются стабильными; Вардеер (Вардхеер), Дегехабур, Корахе (Карахе), Годе (Годей) и Фик являются ареной столкновений между Национальным фронтом освобождения Огадена (Ogaden National Liberation Front — ОНЛФ) и войсками федерального правительства1.
Общая численность населения штата Сомали составляет по переписи 2007 г. 4439 тыс. человек. Народ сомали насчитывают 4582 тыс. чел. (6,2% населения Эфиопии), из них в штате Сомали проживают 4315 тыс. чел. — 97,2% населения штата2. Всего же в штате насчитывается 85 этнических групп. Наиболее многочисленные из эфиопских народов — амхара — 29,5 тыс. (0,7%), оромо — 20,2 тыс. (0,5%), тиграй — 1,2 тыс. (0,03%).
Хотя сомали можно найти во всех штатах, но их число в них незначительно. Больше всего их в штате Оромия — 89,8 тыс., Харар — 7,1 тыс., Амхара — 5,7 тыс., Южном — 2,6 тыс. (данные переписи 2007 г.).
Сомали разделены государственными границами, и большинство их проживает за пределами Эфиопии в соседних странах Африканского Рога и в Кении.
На основании данных исторической лингвистики, ученые Г. Мердок, Дж. Гринберг, X. Льюис и X. Флеминг пришли к единому выводу, что родиной народов, говорящих на языках восточно-кушитской группы, являются южная Эфиопия и северная Кения3.
Эфиопские народы сомали, оромо, афар, сахо и другие (всего 21) говорят на близких языках. Это дает основание Льюису прийти к следующему выводу: если признать, что все сомали и близкие к ним народы ведут свое происхождение из северного Сомали, то надо насчитать 21 миграцию. Если же признать, что их родиной был район, расположенный в южной Эфиопии — северной Кении, речь пойдет о миграции на северо-восток только трех народов: афар, сахо и сомали4.
Первые письменные упоминания о сомали и галла (оромо) относятся к XIII в. и принадлежат арабскому географу Ибн Саиду. Он пишет, что г. Мерка около р. Шебели был столицей страны хавийя и состоял из 50 деревень (или дистриктов, или племен). Ныне здесь живет сомалийский клан хавийя. Другой арабский ученый, ал-Идриси, пишет, что Мерка был районом «хадийя» в XII веке. Скорее всего речь идет о хавийя5.
Устная традиция сомали ничего не говорит о его этногенезе. Многие сомалийские семьи и кланы считают себя потомками пришлых арабских шейхов или святых, которые женились на сомалийских женщинах. Но в исторических преданиях подобных сведений нет6.
Этнотерритории сомалийских семей кланов дир, исаак (ишак), хавийя, раханвейн невелики по размерам и сравнительно ограничены, что свидетельствует о том, что они живут здесь издавна. Что же касается дарод, то они широко расселились в результате недавних миграций.
У сомали существуют две ветви, различающиеся между собой по всем параметрам: собственно сомали (их предком был самали) и саб. Сомали — кочевники-скотоводы, живущие на большей части штата, саб — их потомки, некогда мигрировавшие на юго-запад, где в значительной степени благодаря смешанным бракам, они перемешались с банту и стали заниматься земледелием. У них другой язык, отличный от сомали, и другая социальная организация.
Сомали, сохранившие свой образ жизни и культуру, считают себя выше, и с презрением относятся к саб.
Сомали делятся на две больших группы: дарод и ирир. Каждая из них, в свою очередь, подразделяется на клановые семьи. Дарод превосходит ирир по численности. Они широко расселились по всему Африканскому Рогу и сильны политически.
В Эфиопии преобладают кланы семьи дарод. Наиболее многочисленным и влиятельным среди них является клан огаден. Представителей этого клана можно найти также в соседних странах — на юге Сомали и в северо-восточной провинции Кении. Клан огаден (со множеством субкланов) составляет почти половину населения штата. Из других кланов наиболее значительны исса, гарре, джидвак, ишак (исаак) и шейкхал.
Корни нынешнего конфликта кроются в экспансии Абиссинской (Эфиопской) империи во второй половине XIX века. Огаден традиционно рассматривался, как и другие периферийные районы, как буфер, отделяющий от европейского империализма и дающий возможности заниматься скотоводством. В XX в. к этому прибавился дополнительный интерес к его минеральным ресурсам и возможности создания крупных аграрных комплексов. Большинство хайлендеров — амхара, тиграй — считали народы периферии дикими, нецивилизованными, врагами своей культуры. Со временем эти этнические стереотипы закрепились и дают о себе знать по сей день.
В период колониального господства (Италия, Великобритания) клан оставался единственным представителем и защитником интересов своих членов. Он способствовал сохранению социальной организации, норм обычного права и культурных ценностей, а также чувства солидарности, несмотря на границы.
Укреплению этнической идентичности и единства содействовали и ритуальные церемонии. Они заключались в проведении один-два раза в год сийяро (siyaro), когда все члены клана собираются вместе. Обычно это случается в период засухи, голода, войны или других чрезвычайных ситуаций, но устраиваются они и в благоприятное время. Деньги на эту ритуальную церемонию вносят все без исключения7. Мужчины и женщины собираются отдельно: в соответствии с обычаями сомали, им не разрешается сидеть вместе и разговаривать.
Браки внутри клана запрещены. Они возможны между кланами и особенно — с соседями оромо, что способствует укреплению связей и мирному сосуществованию.
Так, мужчины гургура, как правило, женятся на девушках оромо. Поэтому гургура — это смешение двух этнических групп: сомали и оромо. Они говорят на двух языках8.
Клановая система управления помогла сомали выжить. Благодаря разветвленным родственным связям они легко переходили границы в районе Африканского Рога и южнее — в Кении, торговали, молились, женились, общались с членами своих кланов. И ныне именно клан является центральной опорой сомалийского общества. Сомали трудно интегрироваться в современные общественные отношения, а государству нелегко управлять ими.
Рассматриваемый регион — один из самых неспокойных. Его история тесно переплетена с событиями в других странах Африканского Рога. Сомали сначала вели борьбу против империи, затем против итальянской оккупации, снова против империи, затем против режима Дерга. В середине 1970-х гг. Фронт освобождения Западного Сомали (Western Somalia Liberation Front) начал против Дерга вооруженный мятеж, который перешел в войну 1977—1978 гг., закончившуюся победой Эфиопии. Фронт выступает за создание Великого Сомали.
В последующие годы основным действующим лицом стал Национальный фронт за освобождение Огадена, созданный в 1984 году. Его организаторами выступили пять представителей интеллигенции, выходцы из Огадена, выпускники Сомалийского национального университета. Председателем созданного ими Высшего совета революции стал Абдирахман Махди, учитель по профессии. Однако, опасаясь действий против них Сиада Барре, главы соседнего Сомали, официально они объявили о создании ОНЛФ лишь в марте 1986 г. в Кувейте9.
Национально-освободительный фронт Огадена называет населяющий этот район народ сомали «угнетенной нацией, колонизованной Эфиопией». Он поставил своей целью создание независимого государства Огадения, «полностью суверенного в соответствии с чаяниями народа». Старейшины огаденского клана были против того, чтобы организация действовала на их территории, и поэтому многие годы основная работа велась среди студентов-сомали на Ближнем Востоке.
Правление Дерга и война с Сомали оказали прямое воздействие на Огаден. Волнения и политическая нестабильность привели к тому, что многие районы обезлюдели, население бежало от насилия и спасалось в лагерях для беженцев в соседнем Сомали. Фермеры амхара и тиграй покинули своих земли. В районе было введено чрезвычайное положение. Господство военных продолжалось до 1991 года. В течение нескольких лет здесь располагались кубинские солдаты. С целью разгрома сепаратистов-сомали властями была развернута кампания по созданию военных лагерей, куда сгонялись жители. В результате бомбардировок были уничтожены целые деревни. Население подвергалось дискриминации. Были запрещены сезонные миграции скотоводов, пограничная торговля. Это привело к падежу скота и голоду. В 1980-е гг. Огаден превратился в обширную зону боевых действий. События в соседнем Сомали, связанные с коллапсом государства и голодом, привели к потоку беженцев. В середине 1992 г. их число оценивалось в 594 тыс. человек. Кроме того 117 тыс. сомали вернулись в родные места10.
С приходом к власти в 1991 г. нового правительства ситуация не улучшилась. Создание штата Сомали в 1993 г., как это ни странно, привело к конфликтам как внутри кланов, так и между ними. Они были связаны с выбором названия, определением представительства кланов, расположением столицы штата, его политическим будущим.
В 1990-е гг. произошла трансформация ОНЛФ из политической организации в вооруженную сепаратистскую группировку. Это напрямую было связано с событиями в регионе.
Накануне Лондонской конференции в июле 1991 г. правящая партия Революционно-демократический фронт эфиопских народов долго выбирала, кого из организаций сомали можно было бы на нее пригласить. Выбор пал на руководство Фронта освобождения Западного Сомали, во главе которого стоял Абдинассир Шейх Аден, скрывавшийся в Могадишо. Лидер партии подписал Переходную Хартию, и партия получила два места на конференции. От нее потребовали изменения названия. Отныне она стала называться Демократическая партия Западного Сомали (Western Somali Democratic Party). Еще два места были предоставлены Освободительному движению исса и гургура.
Что же касается лидеров Национального фронта освобождения Огадена, то они обусловили подписание Хартии отказом правящей партии от управления Огаденом. В результате, их не пригласили на конференцию в Лондон.
Однако в феврале 1992 г. один из лидеров ОНЛФ — Абдалахи Мохамед Сади — все-таки согласился подписать Хартию, при этом не отказавшись от идеи отделения Огадена в будущем. В результате ОНЛФ получил одно место в Переходном правительстве. На состоявшемся в январе 1992 г. Конгрессе ОНЛФ в Гарбо был избран центральный комитет в составе 45 чел. во главе с председателем Шейхом Ибрахимом, который в свое время получил образование в Университете Саудовской Аравии, где прожил много лет. Он был настроен против сближения с Эфиопией.
Приближавшиеся выборы в парламент в 1992 г. привели к расколу всех сомалийских партий и организаций по клановому признаку. Огаденский клан противопоставил себя всем остальным11. Вскоре возникло не менее 13 политических организаций, каждая из которых представляла свой клан. Они планировали объединиться на выборах против огаденцев, но не смогли. Клан, традиционно являвшийся основой жизни общины, превратился в важный инструмент политической мобилизации.
Избирательная комиссия в 1992 г. зарегистрировала 13 партий. Среди них: Освободительный фронт исса и гургура (Issa and Gurgura Liberation Front); Демократический фронт хорийял (Horyal Democratic Front); Демократическое движение эфиопских сомали (The Ethiopian Somali Democratic Movement), которое представляло клан ишак; Демократическая объединенная партия (The Democratic United Party) от хавийя южного Огадена; Лига демократических действий (The Democratic Action League); группа, представлявшая pep барре — земледельцев в Келафо, и еще одна, представлявшая клан шейкаш, Аль-Иттихад Аль-Ислами. Последняя — пан-сомалийская политическая организация, ставившая своей целью объединение всех сомали и создание Великого Сомали.
Глава государства Мелес Зенауи предупредил старейшин и политических деятелей сомали, что право на отделение может быть осуществлено «народом и нацией, а не политической партией или кланом»12.
Основным противником ОНЛФ внутри клана огаден на выборах была Демократическая партия Западного Сомали во главе которой стоял опытный и влиятельный политик Абдинассир Шейх Аден.
Выборы в штате переносились трижды и, наконец, состоялись в январе 1993 года. Победу одержал ОНЛФ, получивший в Совете штата 79 мест из 111 (Демократическая партия Западного Сомали — всего 9). Регион Огаден был переименован в Региональный штат Сомали. В исполнительном совете (правительстве штата) из 19 членов огаденский клан был представлен 15 представителями, клан исса имел всего одного. Президентом штата (70% голосов) был избран Абдилахи Мохамед Сади, его заместителем — Сиад Бадрие Мохаммед (ОНЛФ). Однако через семь месяцев он был смещен Фронтом освобождения тиграй.
Правительство штата, состоявшее из членов огаденского клана, столкнулось с огромными кадровыми трудностями. В результате многолетней деятельности военного режима гражданских служащих практически не было, а те немногие амхара и тиграй, которые работали при Дерге, уехали после смены режима. Все официальные документы были уничтожены. Новая администрация штата занялась поисками сомали на должности учителей, клерков, полицейских, врачей и др.
В первые годы после создания штата Сомали в администрации, ввиду острого недостатка кадров, работало много сомали из соседнего одноименного государства. Власти предпочитали их, либо противников прежнего режима Дерга. Однако вскоре правительство сочло, что причина политической нестабильности в регионе во многом связана с вредным влиянием выходцев из Сомали, пропагандировавших идею Великого Сомали13. Поэтому они были уволены из административных органов штата.
Помимо традиционных конфликтов, связанных с пастбищами и водными ресурсами, все чаще происходили конфликты, которые официальные власти назвали «политическими». Речь идет о борьбе кланов за представительство в органах власти, начиная от кебеле и кончая законодательным советом штата.
Наиболее многочисленные кланы, имевшие большинство мест в администрациях кебеле и воред, считали их своей собственностью14.
В качестве примера можно привести интересный и мало известный в науке материал об отношениях с кланом шейкаш, полученный эфиопским исследователем Аснаке Кефале в результате полевых исследований. Напряженные отношения между этим кланом и некоторыми огаденскими субкланами привели к конфликту и к смерти сотен людей, а также к массовым переселениям. Причиной стала борьба за представительство в местных органах власти.
Члены клана шейкаш, по преданию, некогда переселились из Аравии с целью распространения ислама. Поскольку они занимались религиозной деятельностью, у них были добрые отношения с сомалийскими кланами. Этому способствовало и их активное участие в качестве посредников в урегулировании конфликтов по поводу пастбищ, водных ресурсов и др. Между шейкаш и сомалийскими кланами, особенно огаден, были распространены браки.
После создания штата эти отношения стали меняться. Причина заключалась в том, что каждый сомалийский клан претендовал на свою территорию, что давало право на представительство в региональном парламенте и, может быть, создание собственной вореды под своим руководством. У шейкаш не было собственной территории. Они широко расселились среди различных сомалийских кланов.
В 1992 г. они создали Демократическое движение народа шейкаш (The Sheikash People’s Democratic Movement), которое было включено в состав Демократической лиги эфиопских сомали. Национальный фронт освобождения Огадена противился открытию офиса партии шейкаш в Огадене15.
Споры шейкаш и членов огаденских кланов по поводу структур местной власти и представительства в ней привели к конфликтам. Шейкаш были против сепаратистов ОНЛФ и аль-Иттихад. Конфликт продолжался в течение нескольких лет и в 1998 г. перед шейкаш встала проблема: а) продолжать бороться против господства огаденских субкланов за самоопределение внутри существующих воред; б) примириться с судьбой и жить под господством огаденских субкланов; в) покинуть Огаден и поселиться на новом месте и добиваться самоуправления. На многочисленном митинге в Марамейт в зоне Фик в июне 1998 г. было принято решение о переселении16. Тысячи людей мигрировали в отдаленную юго-восточную вореду Западный Ими в зоне Афдеер на границе со штатом Оромия. Они поселились в местечке Рассо, где уже жил их субклан.
Представители других кланов, недовольные господствующим положением, которое в администрации занимал огаденский клан, вынашивали планы изменения ситуации. Президент штата Абдилахи Мохамед Сади, который не знал амхарского языка, не поддерживал контактов с правящей партией и продолжал настаивать на идее самоопределения и возможности отделения. К этому добавились внутриклановые противоречия, что в конечном счете привело к его падению. Он был обвинен в коррупции, арестован и просидел в тюрьме до июня 1994 года.
В августе 1993 г. было избрано новое правительство штата во главе с Хассаном Джире Калинле (по клановой принадлежности аулихан-огаден). Кадров по-прежнему не было, финансовые субсидии, поступавшие от федерального правительства, расхищались.
В 1994 г. началась разработка конституции штата. Разгорелись споры по вопросу о праве на отделение. В конце января 1994 г. ОНЛФ опубликовал Декларацию, в которой содержалось требование предоставления самоопределения для «Огадении». Однако через неделю десять сомалийских организаций выступили против этой декларации. Напряженность вокруг проблемы отделения переросла в кровавые столкновения. Несколько человек были убиты.
Внутри ОНЛФ разрыв между сторонниками отделения и приверженцами федерального правительства все более углублялся. Сепаратистская группировка, во главе которой стоял Ибрахим Абдаллах Мах, начала вооруженную борьбу17. Некоторые члены правительства штата выступали за референдум. Было направлено письмо в Аддис-Абебу. В результате президент штата Хассан Джире Калинле был смещен советом штата в апреле 1994 г. «за препятствия, чинимые им народу штата воспользоваться благами переходного периода» и заключен в тюрьму. Были посажены также его заместитель и восемь членов совета штата. Новым главой штата стал беспартийный Абдурахман Угас Мохамед Кани.
Неогаденские кланы настаивали на переносе столицы штата, находившейся на территории клана огаден, в Джиджигу. Этого требовала и администрация премьер-министра, грозя в противном случае разделить штат на два региона. В конце года многие члены правительства штата были уволены, как и его глава. Постоянные военные действия эфиопской армии против сомали привели к тому, что значительная часть огаденских кланов, вначале симпатизировавших федеральным властям, заняла противоположную позицию.
Действия эфиопской армии, многочисленные аресты18 приводили ко все большему отчуждению сомали. Несмотря на репрессии, население оказывало поддержку ОНЛФ. Фронт поддерживали все огаденские кланы, но в первую очередь субкланы мохаммед зубейр, бах герри, макахил и толомогге19. До сих пор не сняты с повестки дня и планы создания Великого Сомали на основе воссоединения всей этнической группы, населяющей страны Африканского Рога и северную часть Кении.
Идея создания Великого Сомали зародилась еще в 1940-е годы. Ее инициаторами стали члены Молодежного клуба сомали (Somali Youth Club), созданного в мае 1943 г. в Могадишо. На первых порах это была городская организация взаимопомощи. Ее членами были сомали в возрасте от 18 до 32 лет из числа торговцев, государственных служащих, жандармерии20. С середины 1940-х гг. деятельность клуба начала распространяться и на другие города бывшего Итальянского Сомали. Из организации взаимопомощи она все больше превращалась в националистическую, преследующую амбициозную цель объединить всех сомали. Клуб ставил своей задачей разрушить клановую систему, разъединяющую сомалийское общество, покончить с клановыми спорами и конфликтами. Существовала также программа расширения образования. При вступлении в клуб требовалось принести клятву — отказаться от клановой принадлежности и признать только свою этническую идентичность — сомали21.
В 1945 г. на мирной конференции Э. Бевин, тогдашний министр иностранных дел Великобритании (1945—1951), выдвинул идею создания Великого Сомали под властью одной администрации (предпочтительно британской), под эгидой ООН «как средство улучшения жизни нации бедных верблюдоводов». Это была попытка консолидации британских интересов в Восточной Африке22. Идея широко обсуждалась в кругах, связанных с имперской политикой Великобритании, и колониальных ведомствах, но была решительно отвергнута США, Советским Союзом и Францией23. На уровне держав эта идея была похоронена.
Но британская администрация поощряла усилия Клуба молодых сомалийцев по претворению этой идеи в жизнь, советуя создать политическую организацию. Клуб был реорганизован, и с мая 1947 г. стал называться Лига молодых сомали. Деятельность ее распространялась, помимо Итальянского Сомали, на Огаден и часть Эфиопии под юрисдикцией Британской военной администрации. Лозунг — «Сомали просыпайтесь, беритесь за руки, всегда помогайте слабым» — привлек тысячи новых членов24.
Руководство Лиги в Могадишо было настроено решительно против Эфиопии, называя ее колонизатором. Среди членов Лиги численно преобладала семья кланов дарод. Они выступали против британской администрации, опорой которой являлся клан ишак. Идее Великого Сомали, включавшего и Огаден под началом Великобритании, не дано было осуществиться.
Отношения ОНЛФ с правящей партией ухудшились в 1996 г., когда сомалийские парламентарии потребовали проведения референдума по вопросу о независимости штата. Естественно, это вызвало негативную реакцию. Власти усилили контроль и организовали коалицию неогаденских кланов. Это было сделать нетрудно: далеко не все сомалийские кланы хотели отделения и создания независимого государства или присоединения к соседнему Сомали.
Антиогаденские настроения все более усиливались. Дело в том, что победа ОНЛФ на выборах 1992 г. и господствующее положение в регионе огаденского клана (их представители возглавили администрацию в штате) встревожило другие кланы, которые почувствовали себя ущемленными. Они обратились за помощью к федеральному правительству из боязни провозглашенного ОНЛФ плана отделения. Вскоре лидеры ОНЛФ были арестованы или эмигрировали за границу, а оставшиеся члены организации начали вооруженную борьбу.
Столица штата была переведена из г. Годей, расположенного на территории огаденского клана, в г. Джиджига на севере. Из неогаденских кланов правящая партия решила создать проправительственную партию и противопоставить ее ОНЛФ. Для реализации этого плана был выбран Абдул Маджид Хуссейн из клана ишак, некогда бывший активистом студенческого движения, международным чиновником, позже — федеральным министром экономического развития и сотрудничества. С помощью правящей партии он превратился в ведущего сомалийского политика в Эфиопии.
В начале февраля 1994 г. в Хараре был созван митинг сомалийских политических деятелей и старейшин, на котором выступил тогдашний президент Мелес Зенауи. После митинга всех его участников перевезли на военную базу Хурсо, недалеко от г. Дире Дава, где проходил учредительный съезд Демократической лиги эфиопских сомали (The Ethiopian Somali Democratic League). О важности мероприятия свидетельствует присутствие на нем тогдашнего премьер-министра Тамрата Лайне. Председателем новой партии был избран Абдул Маджид. В партию вошли 14 клановых фракций. Все они были представлены в центральном комитете.
Лига стала правящей партией в штате и победила на выборах в 1995 г., что дало ей возможность занять руководящие должности на всех уровнях управления.
Старейшины огаденского клана, обеспокоенные нараставшими внутриклановыми противоречиями на политической основе, в январе 1994 г. в Кебридехаре созвали Конференцию мира и единства сомалийской нации. Они рассчитывали выработать общие политические установки перед предстоящими выборами в 1995 году. ОНЛФ было предложено разоружиться. В партии произошел раскол: часть ее членов — сторонники отделения, во главе которых стоял шейх Ибрагим Абдалла, — провозгласила возобновление вооруженной борьбы. Шейх Ибрагим вернулся в Саудовскую Аравию, другие лидеры также покинули страну. В следующем году ОНЛФ подписал соглашение с Фронтом освобождения оромо, Исламским фронтом за освобождение Оромии (Islamic Front for the Liberation of Oromia) и Аль-Итихад Аль Ислами (al Itihad al Islami) о совместной борьбе за свержение режима Аддис-Абебы. Тем самым все мосты, ведущие к мирным отношениям с федеральным правительством, были сожжены.
Так называемое «легальное крыло», которое считало возможным продолжение сотрудничества с властями, осталось в штате. В мае 1995 г. его члены создали свой центральный комитет из 47 членов. Председателем был избран Башир Абди Хассан. В 1996—1997 гг. борьба между различными сомалийскими политическими группировками и их лидерами, в том числе и в органах исполнительной власти штата, продолжилась. Конфронтация закончилась арестами и заключением в тюрьму ряда руководящих деятелей Демократической лиги эфиопских сомали по обвинению в «действиях против демократической системы». В 1998 г. «легальное крыло» ОНЛФ совместно с Демократической лигой эфиопских сомали создали Демократическую партию народов Сомали (Somali Peoples’ Democratic Party). Ее председателем был избран Абдул Маджид Хуссейн, заместителем от ОНЛФ — Кадар Муалим. Последний возглавил правительство штата.
Экономическое и финансовое положение в штате было крайне тяжелым. Субсидии, поступавшие из федерального бюджета, разворовывались. Причем это не считалось ни растратой, ни воровством. Дело в том, что, согласно традициям и обычному праву кочевников, собственность внутри клана считалась священной и строго охранялась, а вне его — ничейной. К этой категории относилось все, что было связано с государством. Согласно существующей этике, помощь должна была в равных долях распределяться между кланами. Чиновники испытывали нажим со стороны старейшин и глав кланов, требовавших от них выполнения закона предков.
Речь шла о «шехаде» — традиционной практике, существовавшей у сомали испокон веков, когда любой член клана может попросить деньги у того, кто их может дать. Это не попрошайничество, а взаимное обязательство. Согласно традиции, старейшины имели право просить деньги у чиновников, которым они помогли прийти к власти. Чиновник, который отказывался дать «шехад» члену своего клана, презрительно именовался «фаруд» («пустой карман»). Старейшины же в этом случае выносили вердикт: «этот человек отныне не принадлежит к нашему клану и должен быть заменен»25. Это был очень серьезный приговор, потому что принадлежность к клану у сомали была превыше всего.
В конце 1999 г. был создан традиционный совет старейшин сомали — Гуурти (Guurti). Затем появились гуурти на всех уровнях. Их члены избирались самими старейшинами пропорционально численному составу кланов.
Огаден с самого начала включился в Эфиопскую империю (1897 г.), испытывая двойную идентичность — как периферия Эфиопии и как часть огромной этнотерритории сомали, включавшей Кению, Джибути, Сомали. Из-за десятилетиями длившихся конфликтов и недоступности этот регион Эфиопии был заброшенным как чиновниками правительств, так и исследователями. Поэтому имеющаяся информация крайне скудная: идет ли речь о народах, экономике или социальных проблемах.
Война в Огадене, конфронтация режима с огаденскими сомали касается не только территории, но связана также с экономикой: эфиопские власти заставляют кочевников платить налоги, а с недавних пор пытаются запретить процветающую приграничную контрабандную торговлю с соседними Сомали и Сомалилендом.
За прошедшие годы со времени введения этнического федерализма этот район по-прежнему самый отсталый в Эфиопии В нем царствует голод, засуха, разруха, непрекращающиеся конфликты между правительственными войсками и мятежниками, между кланами и внутри кланов. Все это привело к катастрофической политической нестабильности, широко распространенной политической, организационной и финансовой дезорганизации внутри различных региональных правительственных структур26.
Неудачи по вовлечению данного региона в русло федерализма нередко объясняют существующими традиционными структурами и институтами кочевых обществ, в том числе врожденным чувством эгалитаризма и независимости, духом мятежности, неприятием эфиопской культуры, включая христианство27. Д. Маркакис видит во всем глубокое чувство приверженности сомали своему клану («clannishness»)28. Называют также чувство дезинтеграции и неумолимую борьбу за власть и влияние, присущие огаденским сомали29.
Ученые называют власть в штате неопатримониальной (неородовой). Она включает федеральных и региональных патронов, близких к правящей партии страны и к правящей партии штата — Демократической партии народа сомали. Эта группа сосуществует с политизированными патрилинейными клановыми структурами и законными местными властями30. И как результат всего этого — ротация, постоянные перестановки, увольнения чиновников на всех уровнях власти. Среди городской этнической элиты существует острая конкурентная борьба за «место под солнцем»: бюджетные ресурсы, административные посты. В борьбу включаются линиджи и вышестоящие иерархические структуры.
Как и в целом по стране, все решения в штате принимаются правящей партией страны. Все главные посты на региональном уровне принадлежат деятелям правящей партии. При этом соблюдается «клановый баланс» и большинство постов принадлежит членам наиболее многочисленных линиджей и кланов31. Процветают протекционизм и коррупция.
Однако, по-видимому, наиболее справедливым при объяснении причин происходящего в штате Сомали является неспособность федеральных властей установить подлинную автономию, отсутствие кадров и полная некомпетентность органов управления.
Что же касается патрилинейной клановой системы, которая существует у сомали, то причина нестабильности не в ней, а в ее политизации, точнее, в политизации родства, его срастании с партийными и государственными структурами.
Трудность в управлении штатом заключается также в том, что до сих пор четко не определены границы административных единиц (это же относится и к другим штатам). Все больше и больше клановые элиты требуют создания новых воред, число которых возрастает.
Исследователи справедливо отмечают крайне слабое присутствие государства в регионе. По-существу, его роль сводится к поддержанию безопасности военными средствами, участию в урегулировании споров с помощью старейшин кланов, сбору налогов и распределению продовольственной помощи в сотрудничестве с западными донорами и неправительственными организациями. Более того, управление часто полностью парализовано по причине отсутствия чиновников высшего ранга, которых регулярно вызывают в Аддис-Абебу или столицу штата на политические или партийные заседания-тренинги32. Контроль за положением в регионах осуществляет Министерство по делам федерации. В штате Сомали оно играет решающую роль в разрешении конфликтов, осуществляет политику в отношении скотоводов-кочевников и должно обеспечить безопасность. До этого в регионе, как и в других периферийных штатах, был штат «технических советников» (как правило, амхара и тиграй) от правящей партии — Революционно-демократического фронта эфиопских народов — которые сосредоточили в своих руках власть. Они были приставлены к президентам штатов и главам региональных правительств.
Министерство по делам федерации также имеет большое влияние особенно при выборе высших руководящих должностных лиц. При возникновении сложных проблем высшие официальные лица правительства и правящей партии штата вызываются в Аддис-Абебу для консультаций с представителями Министерства по делам федерации, другими министрами и руководящими деятелями партии. Так осуществляется руководящая и направляющая роль партии.
Существует тесная связь между назначением на посты в администрации разных уровней и клановой системой. Так, если чиновника смещают с какого-то поста, его место занимает человек из этого же клана.
Большое воздействие на политику и экономику в штате оказывают федеральная армия и силы безопасности, базирующиеся в различных военных лагерях. Во многих воредах офицеры национальной армии назначают и оказывают покровительство малообразованным политическим лидерам — членам своих кланов или субкланов. Это дает возможность офицерам манипулировать должностными лицами и старейшинами, а также осуществлять негласный контроль за положением на местах33.
В неспокойных воредах, населенных преимущественно сомали из огаденского клана, таких как Фик, Корахе, Дегехабур, представители федеральной армии осуществляют постоянный контроль и могут оказывать давление на чиновников. Они задействованы также в пограничной торговле, получая от этого неплохую выгоду.
Точное число жертв конфликта в Сомали неизвестно. Не исключено, что федеральные и региональные власти преувеличивают серьезность ситуации и насилия, с целью извлечения политической и материальной выгоды. Обвинение местных жителей, сотрудничающих с ОНЛФ и с аль-Иттихад, дает прекрасную возможность расправиться или избавиться от политических оппонентов или экономических конкурентов. Значительные суммы, выделяемые Аддис-Абебой региональным властям для обеспечения безопасности, попросту присваиваются. В некоторых случаях президенты штата под предлогом борьбы с мятежниками вооружают собственную клановую милицию. Это обеспечивает так нужную им поддержку старейшин клана34.
Преувеличение региональными властями серьезности конфликтной ситуации с целью обеспечить в бюджете специальную статью «решение конфликта» — еще одна тактика, приносящая неплохие дивиденды от «торговли серьезным положением». Эта бюджетная статья, введенная в 1995 г. после переноса столицы штата из Годей в Джиджигу, предназначается для урегулирования многочисленных межклановых конфликтов и не связана с финансированием региональной милиции и полиции. Деньги на разрешение того или иного конфликта выделаются немалые. За израсходованные денежные средства отчета не требуется. Эта статья бюджета получила в народе название «большой проект»35. Поэтому разжигание и создание новых межклановых конфликтов — дело весьма выгодное для политических деятелей.
Для расправы с конкурентами используется различная тактика: политическое обсуждение, псевдокриминальные обвинения. Они применяются в случае, когда надо узаконить отставку или арест того или иного должностного лица. К формальным правовым процессам, включая суд, прибегают весьма редко. Помимо общего обвинения: «препятствие развитию» или препятствие «народу региона пользоваться благами переходного периода», существуют два специфических типа расправы с политическими конкурентами: а) обвинения в коррупции и плохом управлении и б) поддержка ОНЛФ. Люди, поддерживающие фронт называются «нарушителями мира» («anti-peace elements»).
В партийной и государственной структурах существуют так называемые сессии гем гема (gem gema sessions) — коллективная оценка с помощью критики и самокритики. Это институализированный механизм, созданный с целью контроля за умонастроениями и ротации кадров на всех уровнях управления, начиная от кебеле и кончая правительством штата. В штате Сомали ежегодно проводятся гем гема, в которых участвуют представители местной администрации, партийные деятели, члены совета старейшин кланов. Цель этого — обеспечить согласие с политикой правительства. Таких заседаний боятся, так как это может быть значимым сигналом для отставки любого неугодного должностного лица, а в штате Сомали, где конкурентами за власть выступают кланы, гем гема — официальный инструмент, предоставляющий прекрасную возможность избавиться от политического соперника и поставить на его место человека из своего клана.
Учитывая существование такого социального института как клановая система, важное значение имеет вовлечение в процесс федерализации традиционной власти. Игнорирование в первые годы традиционных правителей сменилось пониманием необходимости их активного использования.
С целью усиления контроля федеральные власти назначили во всех административных единицах (штаты, зоны, вореды) оплачиваемых старейшин — латалийе (lataliye) — «советников». Они действовали параллельно с официальными структурами. Их основная обязанность — доносить решения властей до населения, помогать местным властям в сохранении мира и порядка, мобилизовывать избирателей в период выборов. Путем инкорпорирования старейшин и глав общин (кланов, субкланов, линиджей, больших семей) в административную систему власти стремились установить и расширить свой контроль в сельских районах, населенных скотоводами-кочевниками. Эти люди, хорошо знающие обычаи и ситуацию, как нельзя лучше подходили для этих целей. Это было связующее звено между правительством и общинами.
Выборы старейшин производит Гуурти (Совет старейшин). Чтобы стать избранным, необходимо соответствовать следующим критериям: не входить в состав оппозиционных группировок; не быть приверженцем «кланнизма» и фаворитизма; иметь хорошую репутацию в общине; знать нормы традиционного права и ислама. Должности членов Гуурти оплачиваются.
Обязанность членов Совета старейшин заключается в помощи официальным государственным органами в урегулировании как межклановых конфликтов, используя обычное право и традиционные методы, так и конфликтов, возникающих между общиной и государством. Старейшины также играют значительную роль на выборах, мобилизуя население.
Старейшины кланов у сомали имеют разные титулы: султан, угас, гарад, дамин и малак. Существует их строгая иерархия. Клановая система также иерархична. Все это неизменно учитывается как при назначениях должностных лиц во властных структурах, так и при выборах советов старейшин всех уровней.
Центральное правительство умело использовало противоречия и соперничество между сомалийскими кланами и их подразделениями36. Небольшие по численности неогаденские кланы охотно подчинились с целью достичь господствовавшего влияния в регионе. Им удалось не допустить восстановления прежней власти огаденского клана и ОНЛФ.
Неспособность сомалийских кланов к объединению, их соперничество и фракционность были на руку федеральному правительству. Это позволило продолжить прежнюю тактику «разделяй и властвуй», противопоставляя одни кланы другим, и контролировать обширный низменный регион, где присутствие центральной власти ограничено военными гарнизонами37.
С критикой системы управления и патрон-клиентельных отношений все решительнее выступают молодые люди, известные в повседневной жизни как «интеллектуалы», или «турки». Это — выпускники Эфиопского колледжа по подготовке гражданских служащих — немногие сомали, которые имели возможность получить высшее образование. Они в основном живут в городах и занимают важные посты в региональной администрации, поддерживают, хотя и с оговорками, концепцию этнического федерализма и отвергают особую идентичность сомали в отрыве от Эфиопии. Но они испытывают давление со стороны старейшин своих кланов, требующих защиты интересов родственников, настаивающих на занятии ими важных должностей в правительстве или в других сферах, которые бы были прибыльны для клана. Противоречия и конфликты между юными интеллектуалами, которые считают, что им — образованной элите — принадлежит будущее, и старшим поколением политических лидеров, выражающим интересы традиционного общества, основанного на родственных связях, все более усиливаются.
Интеграционным процессам способствуют и разветвленные родственные связи между Огаденом и Джибути (кланы исса и гадабурси) с Сомалилендом (гадабурси и ишак), центральным Сомали (хавийя, марехан, дигил, мирифле и другие) и с северной Кенией (семья кланов дарод)38.
Небольшая часть населения штата относит себя к эфиопскому государству, националисты ОНЛФ, выступающие за создание Огадении, больше тяготеют к экономической интеграции с соседним Сомали39.
Сомалийская диаспора отрицает такую идентичность, как «эфиопские сомали». Часть из них — сторонники пансомализма и считают штат Сомали неотъемлемой частью Великого Сомали и поэтому называют его Западный Сомали (Soomaali Galbeed).
У руководства ОНЛФ отсутствует единая точка зрения на решение проблемы: как отмечалось выше, одни выступают за урегулирование отношений с эфиопским правительством, другие — умеренные националисты — даже сотрудничают с ним, третьи — настаивают на отделении и создании независимого государства.
Положение в штате остается сложным. Напряженность и недоверие — основные черты политической жизни. Военные контролируют положение во многих районах штата. Ни о какой интеграции сомали в федеративную систему Эфиопии пока что говорить не приходится.
Примечания
1. Некоторые зоны переименованы: Шиниле (ныне Ситти), Джиджига (Фаарфан), Дегехабур (Джерер), Вардеер (Доло), Фик (Ногоб), Годе (Шабелле)
2. Sammary and Statistical Report of the 2007 Population and Housing Census. Addis Ababa. 2008, p. 94—96.
3. MURDOCK G.P. Africa. Its Peoples and their Culture History. N.Y.-Toronto-L. 1959, p. 319—320; 323—324; GREENBERG J.H. Studies in African Linguistic Classification. New Haven. 1955; LEWIS H.S. Historical Aspects of Genealogies in Northern Somali Social Structure. — Journal of African History. 1962, vol. 3, № 1, p. 35—48.
4. LEWIS H.S. The Origins of Galla and Somali. — Ibid. 1966, vol. 7, № 1, p. 40—41.
5. Ibid., p. 27.
6. Ibid., p. 36.
7. BAMBAKU TADESSE, YENECH TESFAYE, FEKADU BEYENE. Women in conflict and indigenous conflict resolution among the Issa and Gurgura clans of Somali in Eastern Ethiopia. — Journal of Conflict Resolution. 2010, vol. 10, № 1, p. 101.
8. Ibid., p. 96.
9. MARKAKIS J. Ethiopia: An Anatomy of a Traditional polity. N.Y. 1974, p. 215.
10. HAGMANN T., MOHAMUD H. KHALIT. State and Politics in Ethiopia’s Somali Region since 1991, p. 29.
11. MARKAKIS J. The Somali in Ethiopia. — Review of African Political Economy. 1996, vol. 23, p. 567.
12. Ethiopian Herald, 11 February 1994. Цит. no: VAUGHAN S. Ethnicity and Power in Ethiopia. Edinburg. 2003, p. 210, note 215; ASNAKE KEFALE. Federalism and Ethnic Conflict in Ethiopia. A Comparative Study in the Somali and Benishangul-Gumuz Region. PhD Theses. Lerden. 2009, p. 134—135.
13. Ibid., p. 143.
14. Ibid., p. 144.
15. Ibid., p. 150.
16. Ibid., p. 151.
17. Ethiopia: Prospects for Peace in Ogaden. Crisis Group. 6 August, 2013.
18. Collective Punishment: War Crimes and Crimes against Humanity in the Ogaden Area of Ethiopia’s Somali Regional State. Human Rights Watch, June 2008.
19. HAGMANN T. Beyond Clannishness and Colonialism: Understanding Political Disorder in Ethiopia’s Somali Region, 1991—2004. — Journal of Modern African Studies. 2005, vol. 43, № 4, p. 533, note 41.
20. BARNES C. The Somali Youth League, Ethiopian Somalis and the Greater Somalia Idea, 1946—1948. — Journal of Eastern African Studies. 2007, vol. 1, № 2, p. 280.
21. Ibid., p. 280.
22. Ibid., p. 281.
23. KELLY S. Britain, the United States and the End of the Italian Empire. — Journal of Imperial and Commonwealth History. 2000, vol. 28, № 3, p. 55—59. Цит.по: BARNES C. Op. cit., p. 281.
24. Ibidem.
25. MARKAKIS J. Ethiopia..., p. 316.
26. Integrated Regional Information Network of the United Nations (IRIN). Ethiopia: Feature. — Somali Region Sets out its Programme. 2002, vol. 9, № 7.
27. FAISALI ROBLE. The Death of an Era and the Demise of the Community: EPRDF’s Manipulation of Somali Clans — Ethiopian Review. 1996. April.
28. MARKAKIS J. The Somali in Ethiopia, p. 570.
29. ESCHER R. Nationalism and Particularism of the Ogaden Somali in Ethiopia. In: New Trends in Ethiopian Studies: Papers of the 12th International Conference of Ethiopian Studies. Lawrenceville. N.Y. 1994, vol. 1, p. 656.
30. ERDMANN G,, ENGEL U. Neopatrimonialism Reconsidered — Critical Review and Elaboration of an Elusive Concept. Paper presented at the 45th annual meeting of the African Studies Association. Washington D.C. December 4—8, 2002.
31. HAGMANN T., MOHAMUD H. KHAL1F. Op. cit., p. 33.
32. HAGMANN T. Op. cit., p. 521.
33. Ibid., p. 522.
34. Ibid., p. 526.
35. Ibid., p. 527.
36. HAGMANN T., MOHAMUD H. KHALIF. Op. cit., p. 35.
37. Ibidem.
38. Ibid., p. 41.
39. Ibid., p. 39.
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас