Чернявский Б. Б. Хосе Марти // Вопросы истории. - 2003. - № 8. - С. 68-85.
"Дорогая мама! Сегодня 25 марта, накануне долгого путешествия, я думаю о Вас. Я без конца думаю о Вас. Вы со всей болью любви переживаете мое самопожертвование; почему я, рожденный Вами, так люблю самопожертвование? Я не могу выразить это словами. Долг человека - быть там, где он больше всего нужен. Но Вы всегда со мной, в приближающейся и неотвратимой агонии я помню о своей матери.
Обнимите моих сестер и друзей. Если бы в один прекрасный день я смог вновь увидеть вас всех рядом с собой, довольных мною! И тогда я буду заботиться о вас со всей лаской и гордостью. А теперь благословите меня и верьте, что никогда из моего сердца не выйдет ни одного творения, лишенного любви и чистоты. Благословение. Ваш Хосе Марти.
У меня больше оснований оставаться довольным и уверенным, чем Вы можете себе представить. Истина и нежность не бесполезны. Не переживайте"1.
Это последнее письмо матери Марти написал за 55 дней до своей гибели из Монтекристи (Доминиканская Республика), куда он прибыл для встречи с главнокомандующим Освободительной армии Кубы генералом Максиме Гомесом с тем, чтобы провозгласить составленный им Манифест - программу борьбы за независимость и суверенитет Кубы. "Накануне долгого путешествия" - так определяет он сам это мгновение собственной жизни через несколько минут после подписания документа, известного как "Манифест Монтекристи".
28 января 1853 г. в Гаване неподалеку от площади, где и поныне возвышается кафедральный собор, в семье испанских эмигрантов, сержанта артиллерии из Валенсии Мариано Марти Наварро и Леонор Перес Кабрера из Санта-Крус-де-Тенерифе родился первенец - Хосе Хулиан Марти-и-Перес. Поздравляя отца с рождением сына и передавая ему новорожденного, повивальная бабка поспешила сообщить: "Когда я взяла его в руки, я увидела, что глаза у него открыты. О, это случается не часто! У малыша будет сильный характер!"
"Сильный характер" национального героя Кубы, Апостола кубинской свободы проявил себя очень рано. В колледже "Сан-Пабло", куда в 1866 г. по окончании мужской муниципальной школы поступил Марти, на него обратил внимание Рафаэль Мариа де Мендиве, директор этого учебного заведения и последователь выдающегося просветителя Кубы Хосе де ла Луса-и-Кабальеро, девизом педагогической деятельности которого было: "В людях, а не в ученых званиях нуждается наша эпоха". Главным для себя, как педагога, Мендиве считал кропотливую и неустанную работу по воспитанию в питомцах колледжа осознания своего гражданского долга. Тонкий поэт, основатель журнала "Revista de la Habana" ("Гаванское обозрение"), несгибаемый патриот отдавал себе отчет в том, что воспитанникам его колледжа предстоит стать взрослыми в стране, которую испанская монархия обрекла на рабство и колониальную зависимость. Чутьем вдумчивого и опытного воспитателя он обратил внимание на хрупкого, большелобого, любознательного мальчика из многодетной (к тому времени у маленького Хосе появилось семь сестер) и бедной семьи.
Мадрид, 1972
Хосе Марти с сыном, 1880
Хосе Марти и Мария Мантилья, 1980
Хосе Марти и кубинские эмигранты в США
Полковник Хименес де Сандоваль показывает тело Хосе Марти
Эксгумация останков Хосе Марти
Дон Мариано Марти хотел бы видеть своего первенца преуспевающим коммерсантом или на худой конец чиновником. Мендиве пришлось приложить немало усилий, убеждая его в необходимости дальнейшего развития исключительных способностей сына. В конце концов Марти старший дал свое согласие на то, чтобы Мендиве взял на себя все расходы по образованию мальчика. Спустя много лет сын признается, что он "совершил большое преступление перед отцом, не родившись с душой лавочника".
Годы отрочества Марти прошли под сильным влиянием Мендиве, его "второго отца", которым он восхищался и перед которым преклонялся всю оставшуюся жизнь. В подражание учителю, под впечатлением переведенных им "Ирландских мелодий" Томаса Мура, тринадцатилетний Марти тайком берется за перевод на испанский "Гамлета". Душу его постоянно влекла к себе тема борьбы за свободу. Мысль о необходимости для человека быть свободным укрепилась в нем, как он признался позже, под влиянием "благородного учителя Мендиве". На всю жизнь он запомнил то мгновение, когда однажды в колледже в его руки попало анонимное, в рукописи стихотворение "Спящие" с призывом проснуться к тем, кто "сносит покорно удары бичей и тяжесть ножных кандалов". Сомнений не было ни у кого из учеников: автором призыва к независимости является их учитель, любимой темой бесед которого с воспитанниками колледжа была тема борьбы за свободу родины.
Пятнадцатилетним встретил Марти Десятилетнюю войну (1868 - 1878). То была первая национально-освободительная, антиколониальная революция. Юноша, сын сержанта испанской армии и сам испанец, первому дню начала этой войны посвящает свой первый в жизни сонет "10 октября", появившийся в рукописном журнале "Эль Сибоней". "Сбылась моя мечта... -Воспрянул мой народ //Народ моей страны, народ любимой Кубы! // Три века он страдал, до боли стиснув зубы // Три века он терпел насилья черный гнет". Сонет заканчивается уверенностью его автора в том, что победа ждет народ, который "цепи разорвав... идет путем свободы и побед". 23 января 1869 г., в первом (и единственном! - газета сразу же была закрыта) номере газеты "La Patria Libre", основанной в Гаване кубинскими патриотами, Марти публикует драму в стихах "Абдала", в которой с присущим ему юношеским пылом излагает свое жизненное кредо борца, которому он остался верен до последнего вздоха. В уста Абдалы, нубийского вождя, он вкладывает свои самые сокровенные чаяния: "Кто дышит мужеством, тому не надо // Ни лавров, ни венцов...// К отечеству любовь - Не жалкая любовь к клочку земли // К траве, примятой нашими стопами // Она - бессмертье ненависти ярой // К тирану и захватчику страны". С этими словами герой драмы обращается к матери, предчувствующей грядущую гибель сына и пытающейся спасти его, призывая не покидать отчий дом. Абдала гибнет в бою с восклицаньем: "Победа!... Умираю я счастливым // И что мне смерть, - отечество я спас! // Прекрасна смерть, когда мы умираем // За родину и за ее свободу!"2
Стремительное развитие революционных событий в корне изменило жизнь в семье Марти старшего. Колледж "Сан-Пабло" в спешном порядке был закрыт. Мендиве арестован, заключен в тюрьму и вскоре сослан в Испанию (на родину он смог вернуться только в 1878 г. после подписания между Кубой и Испанией Санхонского пакта о прекращении военных действий). Отец установил неусыпное наблюдение за сыном, засадил его в первую же подвернувшуюся контору за переписывание скучных бумаг. Марти корпел над ними по четырнадцать часов в сутки. Он сник. О его моральном состоянии можно догадаться по письму, которое он отправил находившемуся в ссылке Мендиве: "Мой отец с каждым днем причиняет мне все большие страдания. Он до того меня довел, что, признаюсь Вам со всей откровенностью, только надежда снова увидеть Вас удержала меня от самоубийства. Меня спасло Ваше письмо, пришедшее вчера. Когда-нибудь я покажу Вам свой дневник, и Вы увидите не детский порыв, а взвешенное и обдуманное решение"3.
После ареста Мендиве испанские власти взялись за его учеников. Одним из первых был арестован Марти по доносу однокашника, в доме которого был произведен обыск и найдена записка такого содержания: "Товарищ! Неужели тебя привлекла слава предателя? Разве ты не знаешь, как карали предателей в древности? Мы надеемся, что ученик Рафаэля Мендиве не оставит это письмо без ответа". Записка принадлежала Марти. Поводом для ее написания явилось то, что этот соученик встал на сторону Испании и записался в волонтеры. Эта записка, авторство которой открылось при обыске, стала основанием для ареста Марти и предания его суду военного трибунала.
Суд состоялся 21 октября 1869 года. Как ни странно, но Марти, оказавшийся на скамье подсудимых, испытывал душевный подъем. Он посчитал, что сама судьба предоставила ему редкую возможность публично изложить свои взгляды и в открытую бросить вызов властям. История не сохранила текста этой речи Марти на суде, но о ее содержании можно судить по тому резонансу, который она вызвала у судей. Приговор был суров: шесть лет каторги. Вскоре отправленный в ссылку друг Марти по колледжу Фермин Вальдес Домингес получил от него весточку всего в несколько строк: "Я отправляюсь в далекий поход, // говорят, что жизнь моя там оборвется, // но родина меня туда ведет, // а погибнуть за родину - счастьем зовется". Спустя месяц Марти оказался на каменоломнях Сан-Ласаро, неподалеку от Гаваны. В кандалах, в грубой куртке с каторжным номером 113, с "печатью смерти" на голове (так окрестили черную войлочную шляпу с низкой тульей и круглыми полями сами каторжники) семнадцатилетний Марти от зари до глубокой ночи вместе с другими узниками выламывал каменные глыбы, дробил их на куски, грузил в корзины и ящики и под ударами бичей надсмотрщиков, подгоняемый пинками спускал их вниз по крутым и узким тропинкам. Отцу удалось добиться свидания с сыном. Об этой встрече можно судить со слов самого Марти: "Я попытался было скрыть от глаз отца мои раны, но он захотел сам подложить мне под оковы подушечки, сшитые матерью, и своими глазами он увидел гноящиеся рубцы, увидел мои ноги, эту жуткую смесь крови и пыли, плоти и грязи. Пораженный видом этой бесформенной массы он с ужасом посмотрел на меня, сделал перевязку и снова посмотрел на меня и вдруг, судорожно обхватив мою изъязвленную ногу, зарыдал навзрыд. Его слезы лились на мои раны, я пытался унять раздирающие душу стенания, которые не давали ему выговорить ни слова, но в эту минуту прозвучал гонг, возвещавший начало работы, и меня погнали палками к груде ящиков, которую нам надлежало перетаскивать в течение еще шести часов, а он так и остался стоять на коленях, на земле, политой моей кровью"4.
Владельцем каменоломен Сан-Ласаро был весьма влиятельный испанец. С большим трудом, но отцу удалось добиться его содействия в переводе сына в тюрьму на острове Пинос. В конце концов Марти был отправлен в ссылку в Испанию. Свое отношение к пережитому в каменоломнях Марти выразил в письме Мендиве, написанном за несколько часов до своего отплытия 15 января 1871 г.: "Я много выстрадал, но теперь знаю, что научился страдать. И, если у меня хватило на это сил, если я чувствую, что смогу стать настоящим человеком, я обязан этим лишь Вам, и Вам, только Вам принадлежит заслуга воспитания во мне всего хорошего и доброго, что есть во мне"5.
Во время плаванья, длившегося почти месяц, Марти осмысливает все происшедшее с ним на родине и еще продолжающее происходить, дает этому политическую оценку, пишет первую в своей жизни публицистическую статью "Политическая тюрьма на Кубе". С этого времени именно публицистику он превращает в грозное оружие полемики и борьбы со своими противниками и пользуется им вплоть до своей гибели. После прибытия в Мадрид Марти издает статью в виде брошюры, рассылает ее депутатам кортесов, которые, правда, предпочли отмолчаться, бросает вызов испанскому правительству от имени заключенных в кандалы узников политической тюрьмы: двенадцатилетнего Лино Фигередо, в личности которого испанская фемида усмотрела политическую угрозу властям и осудила на десять лет каторги, только что привезенного на Кубу одиннадцатилетнего негра Томаса и престарелого крестьянина Николаса Кастильо. Слово в защиту этих узников в устах Марти звучит как приговор "избранникам нации". Полемика Марти с правителями полна сарказма. Он ставит под вопрос каждый из провозглашенных кортесами политических постулатов. Рефреном звучит тема унижения человеческого достоинства в политической тюрьме: "Испания возрождается? Она не может возродиться. Кастильо там. Испания хочет быть свободной? Она не может стать свободной. Кастильо там. Испания хочет веселиться? Она не сможет веселиться. Кастильо там". Мужественный вызов Марти властям вызывает тем большее уважение к нему, как личности, если учесть его возраст (восемнадцать лет!) и его социальный статус ссыльного. Как пишет Роберто Фернандес Ретамар, кубинский общественный деятель, писатель и поэт, Марти "покинул Кубу уже сложившимся человеком, несмотря на свой юный возраст. Причиной тому были ранняя зрелость и чудовищные испытания, которым он подвергался. В дальнейшем Марти обогатит свою политическую программу и основные идеи, но не изменит ни свою деятельность, ни свои цели"6.
Когда до Марти дошло известие о том, что перед военным трибуналом Гаваны (того самого, который два года назад осудил его на каторгу), 21 ноября 1871 г. должны предстать несколько десятков студентов-медиков, арестованных по ложному доносу клеветников якобы за "осквернение" могилы реакционного испанского журналиста полковника Кастаньона, он добивается через газеты запроса в кортесах и организует кампанию в их защиту. Восьмерых спасти не удалось: они были расстреляны под нажимом распоясавшихся волонтеров, хотя их вина и не была доказана. Но жизнь тридцати шести юношей, среди которых был и верный друг Марти Фермин Вальдес Домингес, была спасена. Они были амнистированы и грозивший им расстрел был заменен ссылкой в Испанию. Это была не просто политическая победа юноши, но и увенчавшийся успехом поиск тактики борьбы.
На правах вольнослушателя Марти изучает в Центральном университете Мадрида право, а в университете Сарагосы, куда он вынужден переехать из-за нависшей над ним угрозы и преследований мадридской полиции, - философию и филологию. Средства для жизни он зарабатывал частными уроками и газетной работой.
Объявлению Испании республикой в феврале 1873 г. Марти посвящает публикацию брошюры "Испанская республика перед лицом Кубинской революции". Вся работа пронизана мыслью о невозможности торжества республики в Испании без немедленного провозглашения независимости Кубы. Решительное "Нет!" "Испанской Кубе"! - таков ответ Марти на возмутивший его до глубины души выкрик с трибуны кортесов ("Да здравствует Испанская Куба!") К. Мартинеса, министра иностранных дел республиканской Испании. Марти-политик предвидит неизбежность гибели республики. Он считает, что не может быть свободным народ, угнетающий другие народы7. Но и эта брошюра, отправленная им депутатам, так же, как и первая, осталась без их внимания.
26 апреля 1873 г. журнал "Кубинский вопрос", основанный кубинскими эмигрантами в Севилье, публикует статью Марти "Решение", в которой автор встает на защиту "Сражающейся республики", которую провозгласил после начала Десятилетней войны на Кубе ее первый президент Карлос Мануэль де Сеспедес. Как гражданин этой республики и как ее представитель в Испании - а вовсе не как ссыльный - Марти говорит в ней от имени всего кубинского народа. Этот момент осознания им своего права представлять революционные силы Кубы имел чрезвычайное значение для его дальнейшего идейного и политического становления как вождя кубинского народа, защитника суверенитета страны. "Независимость - это высшая цель борьбы моей родины,... моего народа, объединившегося в страстном и неудержимом стремлении к свободе... И если кубинский народ потерпит поражение, его волю к борьбе ничто не сокрушит, ее можно только сдавить, как стальную пружину, но чем сильнее ее сдавят, тем с большей силой она распрямится"8. Эти слова Марти были своеобразной клятвой, которую он дал своему народу, за свободу которого он готов был сражаться.
Менее чем через год, в январе 1874 г. республика в Испании пала: генералом Серрано был совершен военный переворот, который в свою очередь стал лишь прологом к восстановлению монархии. В конце того же года еще один генерал, М. Кампос, будущий палач кубинского народа во время своего генерал-губернаторства на острове, реставрировал монархию Бурбонов, возведя на трон Альфонсо XII.
После сдачи экзаменов и получения диплома лиценциата гражданского и канонического права (30 июля 1874 г.), а также сдачи экзаменов на философско-филологическом факультете и получения диплома лиценциата философских и филологических наук (31 августа - 24 октября 1874 г.) Марти покидает Испанию и после недолгого пребывания в Париже едет в Мексику, где к тому времени обосновалась его семья - родители и сестры. Здесь он быстро нашел общий язык с другом семьи Мануэлем Меркадо, который всячески опекает эту обреченную на бедственное проживание в эмиграции семью. Марти фактически ее единственный кормилец.
Удрученный скоропостижной смертью своей любимой сестры Анны за несколько дней до его прибытия и нищетой семьи на чужбине, Марти не щадит себя. Наступает время расцвета его журналистской деятельности. 7 марта 1875 г. в правительственном органе "Revista Universal" ("Всеобщее обозрение")появилась его первая статья. По протекции Меркадо он вскоре был принят на работу в этот журнал, где и возглавил отдел информации. Сотрудничавший в том же журнале мексиканский поэт Хуан де Дьос Песа в своих более поздних воспоминаниях воссоздал образ молодого журналиста: "Все редакторы восхищались его ясным талантом, обширными познаниями, легкостью и изяществом слога, силой воображения и в особенности трудолюбием. Он первым приходил в редакцию и последним покидал ее. Если недоставало передовицы, он тут же мог написать передовицу, и не только передовицу, но и фельетон и заметку. Мы шутили, что случись у нас недостача объявлений, Марти, не задумываясь восполнит ее"9.
Тем не менее 30 ноября 1875 г. появился последний комментарий Марти как заведующего отделом. Со штатной работой он порывает, хотя почти все последующие годы на страницах журнала будут появляться его статьи на разные темы. И этот его шаг не только выбор свободы творчества, но и предчувствие грядущих в правительстве Мексики перемен, завершившихся установлением с 23 ноября 1876 г. более чем на тридцать лет диктатуры Порфирио Диаса, свергнутого лишь в 1911 г. в ходе Мексиканской революции 1910 - 1917 годов.
Во второй половине 70-х гг. жизнь Марти заполнена событиями, которые меняются с калейдоскопической быстротой. Покинув Мехико, Марти едет в Веракрус, чтобы оттуда на борту парохода "Эбро" под своим вторым именем - Хулиан Перес отправиться на родину, куда он прибывает 6 января 1877 г. и куда ему въезд по-прежнему фактически запрещен, хотя официально и кончился срок его ссылки. Пробыв в Гаване всего полтора месяца, он под тем же именем возвращается в Веракрус, чтобы вскоре покинуть Мексику и выехать в Гватемалу. Там он получает должность преподавателя истории философии и западноевропейской литературы в Центральной школе столицы. В декабре того же года получив разрешение на въезд в Мексику, он отправляется в Мехико, где вскоре женится на своей соотечественнице Кармен Сайяс Басан-и-Идальго. Знакомство с ней состоялось за год до этого в ложе театра на спектакле по его пьесе "За любовь платят любовью". Крупному владельцу сахарной плантации в Камагуэе и его дочери Марти был представлен директором театра как автор пьесы, так понравившейся Кармен, которая выразила непреодолимое желание непременно поговорить с автором, чтобы лично выразить ему свое восхищение. Сам же Марти, написавший пьесу всего за два дня по просьбе друзей-актеров, был не очень высокого мнения о пьесе, считая ее компилятивной (в основу пьесы, где всего два действующих лица - Он и Она - были положены испанские пословицы и поговорки о любви, которыми по ходу действия обменивались герои).
Сразу после свадьбы Марти с женой едут в Гватемалу, к месту работы Марти. Кармен, однако, настаивает на возвращении на Кубу. Лишь в ожидании ребенка, который вскоре должен появиться, он соглашается с просьбами жены и решает возвратиться на родину. Заехав к друзьям в Мехико и оставив там рукопись только что завершенной им новой книги, "Гватемала" (она вскоре будет там издана), 3 сентября 1878 г. Марти с женой прибывают в Гавану. 16 сентября он, как дипломированный юрист, просит официального разрешения на адвокатскую практику, но получает решительный отказ. Семья оказывается лишенной постоянных источников существования. Ситуация еще более усугубилась, когда 12 ноября 1878 г. родился сын Хосе Франсиско Марти-и-Басан. Молодой отец, конечно, счастлив, но он не имеет материальных средств для обеспечения достойной жизни своей семьи. Эпизодические уроки в частных колледжах - единственный источник доходов молодой семьи.
12 января 1879 г. появилась, наконец, и постоянная работа: должность секретаря отделения литературы в лицее Гуанабакоа. Это всего в нескольких километрах от Гаваны. Но уже через три месяца, 27 апреля, после речи Марти в лицее на вечере в честь скрипача Д. Альбертини он оказался вновь под бдительным надзором властей. Дело в том, что за неделю до этого власти уже были оповещены: 21 апреля на банкете в честь журналиста А. Маркеса Стерлинга Марти в своем выступлении заявил, что он не видит путей мирного решения проблемы независимости Кубы и поэтому не может согласиться с позицией, которую занимают кубинские автономисты в лице Либеральной партии. На это заявление последовала мгновенная реакция либералов, тайно питавших надежды на то, чтобы поставить себе на службу его имя и растущий политический авторитет. "Невменяемость" Марти вызывала недовольство не только испанских властей, но и так называемой политической элиты Кубы, включая его тестя и, конечно, жены. Что же касается содержания последней речи на упомянутом выше вечере в лицее, то заранее специально приглашенный на этот вечер испанский наместник был краток: "Думаю, что Марти - безумец, но безумец опасный!" Таков был вердикт представителя власти.
Незамедлительно последовало обвинение "безумца" в конспиративной революционной деятельности. Основания для этого у властей вроде бы и были: революционное крыло Освободительной армии в лице прежде всего генералов А. Масео и М. Гомеса, противников Санхонского пакта от 10 февраля 1878 г., (с ними на тот момент Марти еще не имел непосредственных связей) начали против Испании так называемую "Малую войну" (длилась с августа 1879 г. по осень 1880 г.). Тем не менее 25 сентября 1879 г. Марти был арестован и приговорен ко вторичной ссылке в Испанию, куда он отправился 22 октября. Решено было, что Кармен с сыном временно переедет в Камагуэй к своим родителям. Становилось все более очевидным, что надеждам Кармен "образумить" мужа не суждено сбыться.
Но эту ссылку Марти прервал быстро. Уже через месяц после прибытия в Испанию он бежит из страны и через Париж выезжает в США, ближе к Кубе, где в разгаре "Малая война". В Нью-Йорк он прибывает 3 января 1880 г. и уже 24 января в Стик-Холле состоялось его выступление перед собравшимися соотечественниками с сепаратистской речью. После отъезда на Кубу президента Революционного кубинского комитета в Нью-Йорке генерала К. Гарсии на эту должность был избран Марти. Как президент комитета, являвшегося фактически штабом по руководству "Малой войной", 13 мая он выпускает прокламацию в поддержку борющейся Кубы. Изданная отдельной брошюрой его недавняя речь перед кубинской эмиграцией под названием "Дела на Кубе" также направлена на эти цели. Однако в октябре становится ясным, что "Малая война" проиграна. В стране произошел спад революционных настроений.
Теперь Марти почти полностью посвятил себя журналистской работе, ибо, по его мнению, профессия журналиста "представляет наибольшие возможности для борьбы за достоинство человека". Своего выхода ищет и его поэтический дар. Он готовит к печати первый сборник стихов "Исмаэлильо", который посвящает маленькому сыну, обращаясь к нему со словами: "Я верю в лучшее будущее всего человечества, в грядущую жизнь, в пользу добродетели и в тебя...Поток этих стихов прошел через мое сердце. Пусть же он дойдет до твоего!"10 Сборник был опубликован в 1882 году.
Марти много работает. И все же заработка не хватает на содержание семьи, переехавшей к нему. Не выдержав перипетий бедственной жизни в эмиграции, избалованная роскошью родительского дома Кармен требует возвращения на Кубу, настаивает на этом, использует самый сильный довод: "во имя интересов любимого сына". Но этот путь возвращения на родину, обрекающий на неизбежные унижения перед властями, для Марти-борца неприемлем. В дневнике появляется запись, которая смущала не одного биографа Марти: "Я люблю свой долг больше, чем сына". Произошло крушение семейной жизни. Кармен тайно от Марти обращается в испанское консульство с просьбой о помощи в отправке ее на Кубу и, забрав сына, уезжает к родителям. Как предательство воспринял Марти этот шаг своей жены. В его дневнике появляется новая запись: "Я вырву из сердца твою любовь, которая причиняет мне боль: так лисица, попавшая в капкан, сама отгрызает свою плененную лапу. И я пойду навстречу своей судьбе, истекающий кровью, но свободный"11. Тем не менее Марти предпримет еще несколько попыток к примирению ради сына. Однако все попытки окажутся безрезультатными и в 1890 г. произойдет окончательный разрыв. К тому времени в его жизнь войдет другая кубинка, Кармен Миарес, "Кармита", как с любовью называли ее все соотечественники, вдова, мать троих детей. В ее нью-йоркском пансионе для эмигрантов нашел приют и Марти. Ее сыновья Мануэль и Эрнесто станут единомышленниками Марти, будут помогать ему в политической деятельности. Их маленькую сестричку Кармен, всех детей он считает своими, а их общая дочь Мария до конца дней станет его любимицей, согревавшей душу в самые мрачные дни, которых во все периоды жизни Марти было предостаточно.
В этот же, особенно тяжкий для Марти период его спасала работа. Он много пишет (в том числе на английском и французском языках). Его статьи и корреспонденции появляются и в аргентинской "La Nacion" ("Нация"), и в венесуэльской "La Opinion Nacional" ("Национальное мнение"). По приезде в Венесуэлу ему удается получить преподавательскую работу в двух столичных колледжах, он читает лекции перед широкой аудиторией, завязывает дружеские отношения с местной интеллигенцией, начинает издание собственной газеты "La Revista Venesolana" ("Венесуэлькое обозрение"). Правда, успел выпустить всего два номера. На его жизненном пути вновь появился очередной диктатор. Издание кубинского эмигранта не могло не вызвать сразу же недовольство президента Венесуэлы Г. Бланко, генерала, изображавшего из себя либерала, мецената и покровителя наук и искусства, но в жизни и политике бывшего заурядным диктатором с примитивными взглядами. Газета Марти стала для него тем более нетерпимой, что на ее страницах не только не было материалов, которые бы воспевали "правителя-либерала" и на публикации которых он беззастенчиво и неоднократно настаивал, но и появилась статья-некролог в честь известного в стране гуманиста С. Акоста, который не раз публично обвинял генерала в узурпации власти и открыто выражал нежелание признавать его режим. Марти во избежание ареста, как он признался, "в спешном порядке" покинул страну и возвратился в Нью-Йорк, хотя и продолжал свое сотрудничество с каракасской "La Opinion Nacional", на страницах которой он, как писал один из руководителей компартии Кубы X. Маринельо, "меньше чем за восемь месяцев дает портреты пятисот с лишним современников, почти всех увековечив в самых характерных чертах"12.
В напряженной жизни Марти не было другого такого плодотворного периода, как время эмиграции в США, ни по насыщенности его разносторонней деятельности, ни по целеустремленности его действий, ни по стремительности и интенсивности эволюции его жизненных принципов и всего мировоззрения в целом. Все свидетельствует о выдающихся качествах Марти - человека, личности, мыслителя, творца, художника и борца за реализацию выношенных в ходе собственной эволюции идей. Несомненно, что Марти все больше и больше тревожил рост капитализма в Соединенных Штатах, которые в кратчайший срок превратились не только в олицетворение мощи монополий в экономике, но и страну с агрессивной внешней политикой. Марти тревожит, что ждет его маленькую родину, находящуюся вблизи могучего и опасного хищника. С этими мыслями и чувствами приступает он к созданию своей знаменитой "хроники" жизни США, серии публицистических статей под общим названием "Североамериканские сцены".
В 1880 г. в нью-йоркской газете "Hour" ("Час") появилась восторженная статья Марти - "Впечатления об Америке". "Ни в одной стране мира, где мне довелось побывать, меня ничто по-настоящему не поражало. Здесь же я был поражен. Я приехал сюда в один из тех летних дней, когда лица людей, спешащих по своим делам, чем-то напоминают вулканы, бурлящие источники энергии... Они все время куда-то спешат, что-то покупают, что-то продают, обливаются потом, работают, чего-то добиваются. Никто из них не останавливается, чтобы спокойно постоять на углу, ни одна дверь не закрывается хоть на минуту, никто не пребывает в бездействии. И я склонился в поклоне и с уважением посмотрел на этот народ... Одним словом, я попал в страну, где все люди кажутся мне хозяевами своей судьбы". В своем же последнем письме мексиканскому другу Меркадо, датированном 18 мая 1895 г., за день до гибели, Марти дает иную оценку США: "Я жил в недрах чудовища, и знаю его нутро: в руках моих праща Давида"13.
На свои "североамериканские сцены" Марти выводит политиков, банкиров, боксеров, священников, бандитов; дает портреты поэтов, героев Гражданской войны в США (1861 - 1865 гг.); пишет о скандалах со взятками и театральном сезоне; рассказывает о тайных пружинах иностранной политики дяди Сэма, праздновании столетия американской Конституции. Его по праву следует считать первым историографом трагических событий в Чикаго (такую их характеристику он вынесет в заголовок своей статьи) в мае 1886 г., одной из самых ярких страниц в американском рабочем движении XIX в., когда были приговорены к смертной казни семеро лидеров чикагских рабочих, вина которых не была доказана судом. Это в память о них II Интернационал объявил Первое мая международным пролетарским праздником - Днем солидарности.
Наиболее верную оценку американской хронике Марти дал Маринельо: "По общему мнению, - пишет он, - не существует более точного и полного изображения Соединенных Штатов 1880 - 1895 годов, чем то, которое было дано в многочисленных статьях и исследованиях Хосе Марти, посвященных американской жизни. Его хроника, касающаяся всех аспектов американской действительности, представляет собой лучшую характеристику этого важного этапа в истории Соединенных Штатов. В своих работах, посвященных Соединенным Штатам, Хосе Марти восхищается способностями американского народа и в то же время разоблачает все махинации хищников американского капитализма, который тогда уже управлял всеми действиями вашингтонского правительства"14.
Но публицистика с ее "североамериканскими сценами", конечно, по-прежнему главенствует в журналистской и общественной деятельности Марти, именно благодаря ей растет его авторитет не только в журналистских, но и в политических кругах Латинской Америки. В конце 80-х годов его назначают своим консулом Уругвай, Аргентина и Парагвай, он становится представителем аргентинской ассоциации "Ла Пренса" в США и Канаде, его избирают членом-корреспондентом Академии наук и изящных искусств Сан-Сальвадора. В это же время им заинтересовался влиятельный нью-йоркский журнал "El economista americano" ("Американский экономист") и пригласил к сотрудничеству. Марти много ездит по Соединенным Штатам, часто бывает в центральноамериканских странах, на Гаити навещает М. Гомеса, в Коста-Рике - А. Масео, а также кубинскую диаспору в Панаме, Гондурасе, Мексике - во всех местах, где она проживает. Ему хочется, по его собственному признанию, "оседлать молнию, чтобы повсюду поспеть".
У Марти вызывала опасения склонность некоторых лидеров Десятилетней войны к авантюрным действиям "во имя свободы" Кубы. Так из письма Марти от 20 июля 1882 г., адресованного М. Гомесу, видно, что он, выражая согласие с мнением генерала о готовности кубинского народа "снова понять невозможность политики примирения и необходимость насильственной революции", настаивает на недопустимости форсирования начала военных действий и пишет: "надо направлять ее в нужное русло, организовать ее; нельзя вовлекать страну вопреки ее желанию в преждевременную войну, однако необходимо все подготовить к тому моменту, когда страна почувствует, что она уже набралась сил для ведения войны". Марти в письме дает резко отрицательную характеристику "довольно значительной группе чрезмерно осторожных и достаточно высокомерных лиц, ненавидящих испанское господство, но в то же время трусливых настолько, чтобы рисковать личным благополучием, выступая с оружием в руках. Эти люди, поддерживаемые теми, кто хотел бы воспользоваться благами свободы, не оплатив их кровью, - горячие сторонники аннексии Кубы Соединенными Штатами"15.
9 августа 1884 г. к Марти в Нью-Йорк прибыли М. Гомес и А. Масео для обсуждения вопроса о начале новой войны за независимость. Замысел двух героев, покрывших себя славой как руководители первой антиколониальной войны, а на момент встречи, символизировавших, по мнению Ретамара, растущий радикализм, для Марти был неприемлем. Их позиция насторожила Марти. Как пишет Ретамар, "он понимает, что Гомес, объяснявший поражение в Десятилетней войне тем, что страной управляли нерешительные гражданские власти, ратует за военное правительство. Марти решает отказаться от своих планов, боясь, что это может привести к установлению в стране одного из вариантов военной диктатуры, подобно тем, которые он видел в других странах Латинской Америки"16.
Однако нежелание Марти поддержать на том этапе Гомеса и Масео не означало ни принципиального отказа Марти от необходимости продолжения революционной войны за независимость, ни тем более его полного разрыва со своими прославленными "оппонентами". Для Марти, как политика и теоретика национально-освободительной революции, изгнание Испании с Кубы не было самоцелью. Он - сторонник глубоких социальных преобразований, которые, по его мнению можно осуществить лишь при участии широких народных масс и установлении в стране демократического строя. В склонности Гомеса и Масео к военной диктатуре Марти видел опасность для судеб политического строя на Кубе. В письме от 20 октября 1884 г., где он со словами "генерал и друг" обращается к Гомесу, он пишет: "Я не окажу ни малейшего содействия делу, начатому с целью установить на моей родине режим деспотической диктатуры личности, еще более позорной и пагубной для моей страны, чем политическое бесправие, от которого она страдает сейчас". Марти уточняет свои позиции: "Я стою за войну, начатую во исполнение воли страны, в согласии с теми, кому дороги ее интересы, в братском союзе со всеми основными силами народа. О такой войне я писал вам три года тому назад и получил от вас воодушевивший меня ответ. Поэтому я и пришел к вам, полагая, что именно такую войну вы намерены возглавить. Такой войне я отдам всю душу, ибо она спасет мой народ. Но из разговора с вами я понял, что имеется в виду совсем иное: авантюра, умело начатая в благоприятный момент, когда личные цели вождей могут быть отождествлены с великими идеями, прикрывающими эти цели; кампания, задуманная в личных интересах, где патриотизму, основной движущей силе, будет оказано лишь самое необходимое и порой весьма скудное уважение, подсказанное хитрым расчетом, желанием привлечь на свою сторону людей, которые могут быть полезны в том или ином отношении; карьера полководца, хотя бы он и одерживал победы, хотя бы он и был славным, великим и даже честным человеком; военные действия, где с самого начала, с первых подготовительных работ, не будет видно признаков, показывающих, что они задуманы как благородное служение народу, что это не попытка деспота силой оружия захватить власть, а общенародное, искреннее, открыто провозглашенное движение, преследующее единственную цель - обеспечить стране, заранее благодарной своим защитникам, демократические свободы. Какими бы силами я ни располагал - все равно я никогда не окажу поддержки авантюре, войне, начатой из низменных побуждений и чреватой опасными последствиями"17.
Свое понимание идеала политического строя он впервые изложил в упомянутой выше книге о Гватемале, опыт которой он изучил в период своего пребывания в этой стране. Он сторонник демократической республики, процветание которой может быть обеспечено, по его мнению, только земледельцем, который сохранил свою связь с природой и олицетворяет нравственный идеал общества. Крестьянин для него "цвет нации", "самая здоровая и жизнедеятельная ее часть". Защитой его интересов должна определяться и степень эффективности правления политиков. Марти с одобрением воспринял "земельные реформы", которые проводились в Гватемале, считал высоконравственными меры правящих в стране либералов по конфискации пустующих земель латифундистов и передаче их крестьянам. Он видел возможность использования этого опыта на Кубе18. Эти идеи в книге Марти изложены не в виде трактата, а зафиксированы как наиболее значимые для автора "путевые заметки", но он примет их во внимание при составлении "Основ Кубинской революционной партии" (1891) как программного документа.
16 декабря 1887 г. в письме генералам - М. Гомесу и Р. Родригесу - Марти делится своими мыслями о тактике идейной борьбы в защиту планов и условий начала войны за независимость, излагает "основы", на которых, как он считает, "должны зиждиться наши слова и дела". Среди пяти приводимых им основных принципов, следует выделить два наиболее актуальных на тот момент требования о необходимости: во-первых, "объединить на основе демократии и равенства всю эмиграцию"; во-вторых, "не допустить того, чтобы пропаганда идеи аннексионистов ослабила бы силы сторонников революции". Ретамар отмечает: "Вплоть до 1887 года Марти практически не участвует в подготовке войны за независимость, а без него дело не двигается". Но начиная с его выступления перед соотечественниками по случаю 19-й годовщины начала Десятилетней войны (10 октября 1887 г.) он вплотную приступает к подготовке нового этапа незавершенной революции. Этой речью Марти заложил традицию ежегодно отмечать день 10 октября как день памяти первой революционной войны, потенциал которой надлежало поставить на службу грядущим битвам за независимость и суверенитет, чтобы, как отметил оратор, "увидеть Кубу Республикой". Слова: "Пусть бодрствует родина наша без насильников над ее судьбой! Пусть восторжествует свобода, которой она достойна!" были восприняты как призыв к борьбе19.
1889 год для Марти был годом его особой активности как публициста. Дело в том, что в связи с празднованием сотой годовщины американской конституции 1789 г. во внешней политике США возобладали экспансионистские амбиции. В прессе США неоднократно публиковались статьи с призывом аннексировать Кубу, причем в "обоснование" права США овладеть островом приводились оскорбительные характеристики кубинского народа как народа "ленивого", "не способного выполнять в большой и свободной стране свой гражданский долг"; клеветники утверждали, что "отсутствие мужества и самоуважения у кубинцев видны по той покорности, с какой они в течение долгого времени подчинялись гнету испанцев", что "их попытки к восстанию были настолько слабы, что больше походили на фарс".
Марти дал резкую отповедь клеветникам в письме "В защиту Кубы". Напомнив, что "сейчас не время обсуждать вопрос об аннексии Кубы", Марти писал: "Ни один честный кубинец не унизится до того, чтобы согласиться вступить в семью народа, который, соблазняясь природными богатствами нашего острова, считает самих кубинцев - его хозяев - людьми неполноценными, отрицает их способности, оскорбляет их человеческое достоинство и презирает их национальный характер. Быть может, среди кубинцев попадутся и такие люди, которые по различным мотивам - будь то страстное преклонение перед прогрессом и свободой или надежда на более благоприятные политические условия для развития страны, а главное, в силу пагубного незнания истории и сущности аннексии, - пожелали бы видеть Кубу присоединенной к США. Но все кубинцы, участвовавшие в войне и многому научившиеся в изгнании, все те, кто силой своих рук и разума создал в самом сердце враждебно настроенной к ним страны очаг добродетели, люди науки и коммерсанты, промышленники и инженеры, учителя и адвокаты, юристы, артисты, журналисты и поэты - люди, обладающие и умом и предприимчивостью; везде, где они имели возможность применить свои способности, они встретили справедливое отношение к себе и пользуются заслуженным почетом и признанием. Труженики-кубинцы, своими руками создавшие город там, где у Соединенных Штатов было лишь несколько хижин на безлюдном скалистом острове, не желают присоединения Кубы к Соединенным Штатам". В заключение Марти писал: "Борьба еще не кончилась. Кубинцы-изгнанники не смирились. Новое поколение достойно своих отцов. Тысячи наших товарищей погибли после войны в тюремных застенках, но только смерть может заставить кубинцев прекратить войну за независимость. И хотя очень горько говорить об этом, но я должен сознаться: наша борьба возобновилась бы и была бы намного успешнее, если бы не существовало аннексионистских иллюзий среди некоторых кубинцев, воображающих, что свободы можно добиться дешевой ценой..."20.
Вариант этого письма - теперь уже в виде статьи - был опубликован тогда же на английском языке в одной из газет. Характерно, что мысли Марти в защиту своих соотечественников, проживающих в США, в этой статье стали более наступательными, более резкой стала оценка всей внешней политики Белого дома. "Эти кубинцы, - говорится в статье, - не нуждаются в аннексии. Они восхищаются этой страной, самой величественной из тех, что были созданы свободой. Но они же не доверяют здесь темным силам, которые словно черви проникли в плоть и кровь этой необыкновенной республики и уже начали свою разрушительную работу. Эти темные силы объявили героев этой страны своими героями; они считают, что высшей доблестью истории человечества явится окончательная победа Североамериканского союза над всем миром.. Однако кто может поверить, что чрезмерный индивидуализм, преклонение перед богатством, бесконечное упоение ужасными победами могут превратить Соединенные Штаты в страну подлинной свободы, где свобода мнения не будет подчинена неограниченному стремлению к власти, где прогресс и успехи не будут противны понятиям доброты и справедливости?" Вопрос об "аннексии Кубы" он интерпретирует как составную часть идеологии панамериканизма, на реализацию которой нацелен Вашингтон21.
С особой наглядностью эти черты публицистики Марти проявились в ходе созванного осенью 1889 г. Вашингтонского межамериканского конгресса, работу которого он освещал на страницах аргентинской газеты "La Nacion" и как советник аргентинской делегации, и как журналист, представлявший интересы региона в целом. Этот межамериканский конгресс, на который съехались по приглашению США представители всех стран Латинской Америки, кроме Сан-Доминго, был воспринят Марти с самого начала с тревогой за будущее как Кубы, так и всего латиноамериканского региона. Сам факт его созыва под эгидой США, с точки зрения Марти, чреват был опасностью включения вопроса об аннексии Кубы в повестку дня конгресса. Цель Вашингтона - создать прецедент, получив тем самым в той или иной форме согласие латиноамериканских стран на аннексию Кубы. Действия Марти на конгрессе с первых же шагов были направлены на то, чтобы не допустить реализации скрытых замыслов США. Именно тогда, в дни работы конгресса Марти сформулировал тезис о "Нашей Америке", в защите интересов которой Кубе самой историей отведена, как он считал, особая миссия: противостоять экспансионизму Соединенных Штатов, стать как бы северным "щитом" Южной Америки22.
Итогам работы конгресса Марта посвятил статью "Вашингтонский межамериканский конгресс. Его история, основы и тенденции", опубликованную в двух номерах (19 и 20 декабря 1889 г.) в буэнос-айресской газете "La Nacion". В статье Марти пишет о наличии на континенте двух Америк, принципиально не совместимых ни по исторической судьбе, ни по историческим задачам и интересам, ни по природе и характеру населяющих их народов; о нацеленности Соединенных Штатов на экспансию в Южную Америку с момента их возникновения на этом континенте как государства. Едва успели тринадцать северных штатов объединиться, преодолев все трудности, стоявшие на их пути, как они поспешили воспрепятствовать возникновению союза южноамериканских народов, который мог быть и еще может быть создан, - союза, необходимого по своим целям и духу, но возможного только при условии независимости Антильских островов, самой природой поставленных на страже государств Центральной и Южной Америки; о стремлении Северной Америки к реализации идеи континентального господства, корыстным целям которой посвящен Вашингтонский конгресс; о недопустимости вступления представленных на Вашингтонском конгрессе государств Латинской Америки в союз с агрессивным государством; о необходимости дать отпор северному соседу уже на Вашингтонском конгрессе, чтобы не положить "начало эре господства Соединенных Штатов над народами Америки".
Марти категоричен в оценке самого факта созыва Вашингтонского конгресса. Он считает, что цель США заключить договор со странами Южной Америки состоит в том, чтобы вытеснить оттуда Западную Европу, торговля с которой приносит этим странам определенные выгоды, и тем самым усилить свои собственные позиции в этом регионе. Вывод Марти: "И теперь, трезво рассмотрев предпосылки и причины приглашения наших стран на конгресс, нужно сказать правду - для испанской Америки пробил час вторично провозгласить свою независимость". Он убежден: "Только единодушный и мужественный отпор, который еще не поздно организовать, может раз и навсегда освободить испанские народы Америки"23.
Чего же конкретно добивались Соединенные Штаты на конгрессе? США настаивали на учреждении так называемого межамериканского арбитража. Это предложение США не получило поддержки и при голосовании было провалено. Марти по этому поводу особо подчеркнул: "Союз прозорливых и достойных народов Испаноамерики без гнева, без какого-либо неблагоразумия разгромил североамериканский план принудительного континентального арбитража над республиками Америки через учрежденный в Вашингтоне постоянный трибунал, решения которого не подлежали бы апелляции". Не приняли латиноамериканские республики и предложения США о создании таможенного союза. Это предложение было подвергнуто резкой критике со стороны Марти. "Принятие предложения Соединенных Штатов, - писал он, - означало бы, если при этом не оговорить определенные условия для наших стран, выбросить в море основную часть наших доходов от таможенных пошлин в наших республиках, в то время как Соединенные Штаты будут продолжать их взимать..."24.
В 1891 г. реализацию планов экономической экспансии США в Южную Америку Вашингтон связал с созывом межамериканской валютной конференции. Она работала с 7 января по 3 апреля 1891 года. На повестку дня был поставлен вопрос о введении биметаллизма в регионе, на деле же ее целью было вывести из конкурентной борьбы в торговле с южноамериканскими странами европейские государства и прежде всего Англию. Марти на этой конференции официально представлял Уругвай. 30 марта 1891 г. он выступил с докладом, в котором подверг критике проект США, обосновал пагубность биметаллизма для стран региона, не имевших своего серебра25. В итоге США не удалось реализовать свои замыслы. Участие Марти в межамериканских конференциях способствовало росту его политического авторитета и его популярности как борца с аннексионистскими планами США. Для самого же Марти опыт его работы на этих конференциях стал важной вехой в его публицистической деятельности.
В это время Марти испытывает тревогу не только за судьбу Кубы и других американских республик. Наступили трудные времена и в его личной жизни. В 1890 г. произошел полный разрыв с женой, он теряет не только сына, которому исполнилось двенадцать лет, но и возможность общения с ним.
По мере приближения нового этапа революционно-освободительной войны Марти со все большей настойчивостью стремится раскрыть пагубность надежд на завоевание независимости Кубы под лозунгом аннексионизма, всю вредность внушенного части кубинцев мнения о необходимости "опеки" со стороны США по той причине, что находясь в колониальной зависимости от Испании, Куба якобы не имела возможности пройти школу самоуправления и обрести соответствующий опыт. Противников независимости Кубы поддерживают испанские политики, все более склоняющиеся к сепаратным переговорам с Соединенными Штатами с целью сдачи им острова. Марти отдает себе отчет в том, что ситуация становится все более угрожающей. 2 июля 1892 г. в газете "Patria" появляется его статья "Лекарство от аннексии". От имени Кубинской революционной партии Марти обращается к соотечественникам: "После того как мы с оружием в руках поднимемся на борьбу и победим - даже если это будет стоить жизни большинству представителей нашего поколения - мы посмотрим, не поколеблет ли сама наша победа, которая явится свидетельством нашей силы как нации, убеждения некоторых кубинцев в необходимости аннексии. Ведь это убеждение, которого придерживаются даже многие честные люди, зиждется прежде всего на внушенных нам Соединенными Штатами чувстве собственной неполноценности и неверии в то, что Куба может сама добиться национального возрождения. ...Вот почему единственная возможность разубедить тех, кто не верит в наши способности к самоуправлению, состоит в том, чтобы организоваться и победить"26.
В своей концепции завоевания его родиной национальной независимости Марти исходит из убеждения, что аннексия является олицетворением худших форм идеологии экспансионизма. Анализируя внешнюю политику США, Марти делает один важный для судеб его родины практический вывод о необходимости реализации идеи национально-освободительной революции с учетом экспансионистских и имперских притязаний Белого дома на континентальное господство в Западном полушарии. Марти обосновывает задачу освобождения страны от Испании как задачу завоевания "двойной" независимости: от химерической власти одряхлевшей метрополии и от потенциальной власти созревшего под боком Кубы нового хищника - Соединенных Штатов, склонявших Испанию на тайный сговор в ущерб интересам кубинского народа, охваченного идеей освобождения посредством революционной войны.
К этому времени Марти уже вплотную приступил к подготовке национально- освободительной войны. Решение этой задачи было возложено на созданную им в 1892 г. Кубинскую Революционную партию (КРП) и ее орган, газету "Patria", первый номер которой увидел свет 14 марта 1892 года. Одной из ведущих тем на ее страницах становится тема борьбы с аннексионистскими настроениями на Кубе и империалистическими амбициями США. Он собирает силы, ищет потенциальных соратников из числа кубинцев, пользующихся на родине авторитетом. Его внимание привлекает революционно настроенный либерал, участник Десятилетней войны, полковник Освободительной армии М. Сангили. Он встречается с ним в Нью-Йорке в начале 1892 года. К сожалению, подробности этой встречи не известны, хотя некоторые косвенные свидетельства дают основания считать, что в ходе их беседы были затронуты наиболее актуальные проблемы предстоящей войны за независимость. Как личность Сангили, не согласный на провозглашение автономии Кубы и остающийся убежденным сторонником полной независимости своей страны, не мог не привлечь внимания Марти. К тому же Марти знал, что это младший брат генерала Освободительной армии X. Сангили, воинскому подвигу которого в свое время он посвятил восторженный очерк. Известно ему было также и то, что младший Сангили в звании полковника пользуется огромным авторитетом среди ветеранов войны и высшего командования Освободительной армии. Для Марти немаловажным было и то, что Сангили - кубинец, которому с большим основанием, чем гаитянцу М. Гомесу, лично он мог бы доверить главное командование Освободительной армией в предстоящей войне. Значение этого обстоятельства для Марти было тем более важным, что он все более убеждается в том, что Гомес и Масео, действующие сообща, не отказались от своих планов установления на Кубе военной диктатуры. Сангили, похоже, не принял ни одного из предложений Марти (Масео - друг обоих Сангили), отказался от вступления в КРП, но согласился создать печатный орган в целях последовательной пропаганды идеи независимости Кубы.
Этой идее была посвящена и последняя публицистическая работа Марти, программный документ - "Манифест Монтекристи", под которым стоят две подписи: самого Марти и М. Гомеса как главнокомандующего Освободительной армии. Накануне подписания этого документа между Гомесом и Марти длительное время велась интенсивная переписка и тщательный обмен мнениями по широкому кругу вопросов, касающихся предстоящей войны. В манифесте говорилось: "Началась война, справедливая с самого своего возникновения. Опираясь на богатый опыт и питая полную уверенность в конечной победе, Куба возобновила свои благородные усилия, напоминающие нам о неувядаемой славе ее героев. Война эта не может рассматриваться лишь как великодушный порыв энтузиастов, стремящихся освободить народ, который под властью развращенного, промотавшегося и неспособного хозяина растрачивает свои духовные силы в угнетенной родной стране или в рядах разбросанной по всему свету эмиграции. Не является война и попыткой, отвоевав Кубу у Испании, передать ее другому хозяину; она не имела бы права рассчитывать на поддержку кубинцев, если бы вместе с ней не рождалась надежда создать еще одну независимую страну, родину свободного разума, справедливых обычаев и мирного труда"27.
Главное для Марти - поднять на борьбу широкие слои народных масс: это должна быть революция, а не некая совокупность военных сражений с Испанией. В начале января 1895 г. Марти организует экспедицию из трех кораблей с оружием, на покупку которого истрачена большая часть денег, которые были собраны им и его соратниками, подвергавшими себя лишениям на протяжении трех лет во имя освобождения родины. Это - акция, известная как "План Фернандина". Но Марти постигла неудача: корабли были арестованы. Но его друг, американский адвокат, вызволил этот бесценный груз, и он в конце концов был доставлен на Кубу. Решив возникшую проблему, 30 января Марти покидает Нью-Йорк, чтобы встретившись с находящимся в Монтекристи Гомесом, отправиться на Кубу, где разгоралась национально-освободительная революция.
24 февраля 1895 г. восстала провинция Ориенте. Во главе повстанческих отрядов встали: на юго-востоке испытанный патриот, ветеран Десятилетней войны генерал-майор Г. Монкада, на северо-западе - другой ветеран, генерал Б. Масо. 10 апреля Марти и Гомес из порта Кап-Аитьен (Гаити), куда они прибыли незадолго до этого, берут курс на Кубу в сопровождении еще четырех ветеранов (М. дель Росарио, А. Герры, Ф. Борреро, С. Саласа). На рассвете 11 апреля после рискованного путешествия, когда их суденышко едва не затонуло, они высадились на южном побережье Ориенте. Марти целует землю. Начинается последний этап его деятельности.
С первых дней пребывания на Кубе Марти овладели тревога и недобрые предчувствия. В основе тревоги - беспокойство за политическое будущее Кубы и предчувствие роковых разногласий в понимании путей дальнейшего развития революции, плодами которой, как он считает, могут воспользоваться враждебные ей силы. Это видно уже из того, что с большей, чем раньше, силой сразу же встает вопрос о власти. Популярность Марти среди широких масс высока несмотря на то, что на революционное поприще по заслугам выдвинулись ветераны Десятилетней войны, участником которой Марти не являлся, хотя уже 15 апреля ему от имени Освободительной армии Гомес в силу своих полномочий Главнокомандующего присвоил звание генерал-майора. Среди покрывших себя славой опытных ветеранов первой освободительной войны он самый молодой в этом звании. Ему, конечно же, больше по душе его должность Делегата Кубинской Революционной партии, политического лидера, но он с благодарностью принимает этот знак отличия, как бы уравнивающий его голос в решении возникающих проблем с голосами соратников-ветеранов.
То, что при встрече с ним рядовые повстанцы обращаются к нему не иначе, как со словом Президент, Марти воспринимает лишь как добрый знак, свидетельствующий о появлении - возможно и под влиянием "Манифеста Монтекристи" - демократического сознания в обществе, а отнюдь не как констатацию своего "государственного" статуса; он счастлив служить родине и как рядовой. Но такие встречи раздражают его генеральское окружение. В дневнике Марти приведен диалог Гомеса и рядового Белых Гомес: "Что вы там задумали с президентом? Пока я жив, Марти президентом не бывать". Бельо: "Это уже решит воля народа"; "Мы пошли за революцией, чтобы стать людьми, а не ради того, чтобы наше человеческое достоинство унижали"28.
У Масео (его поддерживает Гомес), как отмечает Марти "свой взгляд на будущий образ нашего правления: генеральская хунта, осуществляющая власть через своих представителей, и генеральный секретариат, то есть родина и все ее гражданские учреждения, призванные формировать и воодушевлять армию, это - секретариат при армии". Масео зол на Марти ("Я люблю Вас теперь меньше, чем любил раньше", - признается он) за то, что в экспедиции, с которой Масео вернулся на Кубу, руководителем Марти назначил Ф. Кромбета, а не его, Масео, в подчинении которого в Десятилетнюю войну воевал генерал Кромбет. Горячий и самолюбивый Масео "проглотил" нанесенную ему обиду, но не забыл, как оказалось, о возмездии29.
Сколь острые формы принял конфликт между Масео и Марти, могли бы дать представление дневниковые записи от 6 мая. Но при публикации в 1940 г. принадлежащего М. Гомесу "Полевого дневника", к которому был приложен и дневник Марти, хранившийся по не до конца выясненным причинам в личном архиве М. Гомеса, были изъяты четыре страницы (28, 29, 30, 31) записей, относящихся к 6 мая. О том, что в этих записях речь шла о совещании, которое состоялось в местечке "Мехорана" и касалось проблем стратегии и тактики борьбы, подтверждают другие источники. Так, в дневнике М. Гомеса за 6 мая говорится: "Едем молча, подавленные поведением генерала Антонио Масео, натолкнулись на передовой дозор его отряда, дозорные вынудили нас свернуть в лагерь. Генерал Масео извинялся за свое поведение как только мог. Мы не подавали виду, что замечаем его старания, как раньше стремились не замечать его грубости. Горькое разочарование, испытанное нами накануне, было снято ликованием и уважением, с которыми войска встретили и приветствовали нас"30. Однако, ликование и приветствие "войск" еще не означало, что таких же чувств придерживается лично их командующий, Масео.
Есть свидетельства о том, что обсуждался и вопрос о "президентстве" и конкретно о кандидатуре на этот пост Б. Масо. Ее предложил Масео. Возражений против кандидатуры генерала Масо не было (он спустя два месяца станет президентом). Что же касается Марти, то, по мнению Масео, он должен вернуться в США и в его обязанности должны входить организация снабжения, пропаганда и налаживание связей с Вашингтоном с целью обеспечения признания Кубинской Республики. Ни одно из предложений Масео, естественно, не было приемлемым для Марти. Даже на этом совещании, где правил бал Масео, Марти был признан идейным вождем революции, Масео пришлось признать "Манифест Монтекристи" как программный документ.
Свой категорический отказ "покинуть" Кубу для исполнения задач, которые на него возлагал Масео, Марти мотивировал тем, что не может уехать, не побывав в бою и не получив боевого крещения. Он все более отчетливо начинает осознавать тот факт, что его фигура в военно-политических кругах становится объектом нападок со стороны противников революции. В дневнике за 9 мая появляется запись беседы с одним из местных лидеров повстанческого отряда: "Он рассказывает мне о том, как Гальвес (один из сторонников автономии Кубы. - Б. Ч.) старается в Гаване приуменьшить значение революции, о бешеной ненависти, с какой Гальвес отзывается обо мне и о Хуане Гульберто (революционер, талантливый публицист, член КРП, соратник Марти. - Б. Ч. ): "Вас, вас - вот кого они боятся"; "они глотки сорвали в криках, что вы не посмеете высадиться, а вы им все карты смешали". Здесь, как и повсюду, меня поражает любовь, которую нам выказывает народ, и единодушное убеждение, что революционный энтузиазм этого первого года революции ничем, даже нерешительностью, не будет ослаблен, что мы не допустим охлаждения или разочарования. Идеи, посеянные мною, принесли плоды, это - дух самой Кубы; проникнутое им, ведомое им, наше дело восторжествует в короткий срок; победа будет более полной, а мир более надежным". 14 мая в дневнике Марти новая запись: "меня осаждают горькие мысли, на душе тоска и тревога. Если я сложу с себя полномочия принесет ли это пользу родине и в какой мере? И тем не менее я должен сложить их, это возвратит мне в нужное время возможность свободно подавать советы, моральную силу противодействовать опасности, которую я предвидел уже много лет и которая может одержать верх, ибо при нынешнем своем одиночестве, я хотя и свободен внешне, но одинок и не в силах совладать с дезорганизацией и изолированностью; тогда революция, благодаря своему единодушию, естественно обретет формы, которые гарантируют и ускорят победу"31.
Но от этих забот его убережет судьба. 19 мая в устье Дос-Риос, попав в засаду, Марти примет первый в своей жизни бой, оказавшийся и последним. Смертельно раненный, он будет захвачен врагом, который не пожелает вернуть его останки. Позже они были преданы земле на кладбище "Сайта-Ифихения" в Сантьяго-де-Куба. О том, что Марти отправился на поле сражения, Гомес, запретивший ему покидать лагерь, узнал из его короткой записки, адресованной главнокомандующему.
Кубинский народ одержал победу в национально-освободительной войне с Испанией. Освободительная армия покрыла себя неувядаемой славой. Но сбылось предвидение Марти: спровоцированная северным соседом испано-американская война 1898 г. за империалистический передел испанских колоний позволила Соединенным Штатам осуществить аннексию Кубы, борьбе с которой он посвятил самые яркие страницы своей публицистики и весь свой авторитет политического деятеля и мыслителя.
Примечания
1. Куба, 1967, N 1, с. 16.
2. МАРТИ X. Избранное. М. 1956, с. 125, 50, 36.
3. Цит. по: СТОЛБОВ В. Пути и жизни. (О творчестве популярных латиноамериканских писателей). М. 1985, с. 17.
4. Там же, с. 18, 19.
5. ФЕРНАНДЕС РЕТАМАР Р. Марти в своем (третьем) мире. - Куба, 1967, N 4, с. 4.
6. MARTI J. El presidio politico en Cuba. - MARTI J. О. с. Т. 1, p. 62; ФЕРНАНДЕС РЕТАМАР P. ук. соч., с. 4.
7. MARTI J. La Republica Espanola ante la Revolucion Cubana. - MARTI J. 0. с. Т. 1, p. 89 - 98.
8. МАРТИ Х. ук. соч., с. 232, 235.
9. Цит. по: СТОЛБОВ В. ук. соч., с. 34.
10. МАРТИ X. Избранное, с. 39.
11. Цит. по: СТОЛБОВ В. ук. соч., с. 69 - 70.
12. МАРИНЕЛЬО X. Хосе Марти - латиноамериканский писатель. М. 1964, с. 243.
13. Цит. по: РОИГ ДЕ ЛЕУЧСЕНРИНГ Э. Хосе Марти - антиимпериалист. М. 1962, с. 32; МАРТИ X. Избранное, с. 280.
14. Правда, 28.1.1953.
15. MARTI J. Al central Maximo Gomez. 20 de Julio de 1882. - MARTI J. О. с. Т. 1, p. 169.
16. ФЕРНАНДЕС РЕТАМАР P. ук. соч., с. 4 - 5.
17. МАРТИ X. Избранное, с. 237, 239 - 240.
18. MARTI J. Guatemala. - MARTI J. О. с. Т. 7, р. 115 - 158.
19. MARTI J. Al general Maximo Gomez. 16 de diciembre de 1887. - MARTI J. O.C. T. 1, p. 218 - 219; ejusd. Discurso en conmemoracion de 10 de Octubre de 1868, en Masonic Temple, Nueva York. 10 de Octubre de 1887. - MARTI J. O. c. T. 4, p. 215 - 216; ФЕРНАНДЕС PETAMAP P. ук. соч., с. 5.
20. МАРТИ X. Избранное, с. 242 - 244, 248.
21. Цит. по: РОИГ ДЕ ЛЕУЧСЕНРИНГ Э. ук. соч., с. 43 - 44.
22. MARTI J. A Gonzalo de Quesada. - MARTI J. О. с. Т. 1, p. 249 - 251.
23. МАРТИ Х. Избранное, с. 135 - 162.
24. MARTI J. Congreso internacional de Washington. Su historia у sus tendencias. II. - MARTI J. O. c. T. 6, p. 55 - 56; РОИГ ДЕ ЛЕУЧСЕНРИНГ Э. ук. соч., с. 75 - 76.
25. MARTI J. Nuestra America. Comision monetaria internacional americana. Informe. - MARTI J. O. c. T. 6, p. 149 - 154, 160.
26. MARTI J. El remedio anexionista. - MARTI J. 0. c. T. 2, p. 47 - 48.
27. МАРТИ X. Правда о Соединенных Штатах. - "Patria", 23.III.1894.
28. МАРТИ X. От Кап-Аитьена до Дос-Риос. Последний дневник. - Латинская Америка. Литературный альманах. Вып. 1. М. 1983, с. 526.
29. Там же, с. 513.
30. Там же, с. 536.
31. Там же, с. 523, 529.