Байбакова Л. В. Армия США во время испано-американской войны 1898 года

   (0 отзывов)

Saygo

В общественном мнении США с давних пор утвердилось представление о боеспособности американской армии, на счету которой одни победы. Укоренению этого стереотипа в массовом сознании способствовали успешные операции, которые вооруженные силы США вели на протяжении всего XIX в. При этом зачастую не учитывалось, что их победоносный результат объяснялся, с одной стороны, отсутствием сильного противника среди сопредельных государств, отличавшихся более низким уровнем развития, а с другой - ограниченностью самих масштабов вооруженных столкновений.

 

Убедительным подтверждением стихийно возникшей идеологемы о высокой боеспособности вооруженных сил стала быстротечная испано-американская война 1898 г. В ходе ее американские войска за 10 недель разгромили армию Испании, которой пришлось отказаться в пользу заокеанского соседа от ряда колоний. С тех пор в массовом сознании окончательно утвердился образ мировой державы, "обладающей сильной армией, готовой в каждую данную минуту поддержать оружием требования правительства Соединенных Штатов". Американцы, восторгаясь "блистательными подвигами" своих воинов, сравнивали "уничтожение эскадры адмирала П. Серверы с Наваринской битвой и осаду Сант-Яго с осадой Севастополя"1. Они на все лады расхваливали полководческий талант военачальников, объявив лучшим из них генерал-майора У. Шафтера, командовавшего экспедиционным корпусом на Кубе, а флотоводцем всех времен и народов - коммодора Дж. Дьюи, чья эскадра потопила 1 мая 1898 г. испанскую армаду в Манильской бухте. Сама же испано-американская война, благодаря образному выражению государственного секретаря Дж. Хэя, вошла в историю под названием "блестящей маленькой войны"2.

USS_Olympia_art_NH_91881-KN_cropped.jpg
Бой в Манильской бухте
Reina_Cristina_1898_a.jpg
Флагман Монтехо крейсер «Рейна Кристина»
Reina_Cristina_1898_b.jpg
Он же после боя
Olympia_1898.jpg
Флагман Дьюи крейсер «Олимпия»
Santiagobattle2.jpg
Бой при Сантьяго
Colon%26Vizcaia1898.jpg
Испанские крейсера «Кристобаль Колон» (слева) и «Бискайя» в 1898 г.
800px-Vizcaya_cruiser_wreck_1898_LOC_cph_3c04759u.jpg
На палубе «Бискайи» после боя
%D0%9Caria-teresa1898.jpg
Изуродованная огнем «Инфанта Мария Тереза»
War_with_Spain-1898.jpg
Карта военной кампании в Вест-Индии
800px-RoughRiders.jpeg
Бойцы полковника Рузвельта после взятия Сан-Хуанских высот
Liberators_of_Cuba.jpg
Солдаты "Буффало" - негритянских частей американской армии
1280px-Nelson_A._Miles_during_surrender_negotations_for_Santiago.jpg
Генерал Майлс обсуждает с парламентером условия сдачи Сантьяго
1024px-Surrender_of_Santiago_news_HD-SN-99-01963.JPEG
Американские солдаты радуются известию о сдаче Сантьяго
800px-1899UStroops.jpg
Американские солдаты на Филиппинах
800px-Filipino_casualties_on_the_first_day_of_war.jpg
Убитые филиппинцы
1024px-Spanish_barbed_wire_in_the_Philippines%2C_1899.jpg
Заграждения из колючей проволоки на Филиппинах

 

Однако перед правящими кругами зарубежных государств, естественно, возникал вопрос об истинном состоянии дел в американской армии, ибо от уровня ее боеготовности зависела в значительной степени выработка стратегии внешнеполитического курса в отношении США. В этой связи особый интерес представляют донесения царских дипломатов из Архива внешней политики Российской империи (АВГГРИ), которые свидетельствуют, что достигнутые американской армией победы не всегда могут считаться показателем высокой боеспособности армии, а скорее свидетельствуют об ином - о слабости противника.

 

Долгое время внимание отечественных ученых уделялось преимущественно дипломатической истории испано-американской войны и ее международным последствиям3.

 

В последнее десятилетие их интерес сместился в сторону более развернутого описания боевых действий американской армии на суше и море4. По сравнению с российской литературой в историографии США, которая отличается большей многосторонностью исследовательских направлений, ход и итоги изучения "испано-американо-кубино-филиппинской войны", как ее часто называют американские ученые, систематизированы по аспектам изучаемых явлений: международному (борьба США за рынки сбыта и источники сырья), региональному (борьба США за доминирование в западном полушарии) и национальному (внутриполитический фактор как первопричина войны)5. Только в последние десятилетия вопрос о боеспособности вооруженных сил США на пороге XX в. стал предметом специального изучения. В трудах ученых, освещающих эту проблему, на конкретном материале показана неподготовленность американских сухопутных сил к ведению крупномасштабных военных действий6.

 

Как известно, любой образ является категорией культурологической, в нем концентрируются складывавшиеся на протяжении длительного времени стереотипы исторической памяти. Самоизоляция США в западном полушарии, определявшаяся доктриной Монро, до известной степени способствовала устойчивости господствовавших представлений об исключительности американской нации. В частности, сами американцы, абсолютизируя успехи индустриальной модернизации, осуществленной в кратчайшие сроки (на протяжении жизни одного поколения), уверяли весь мир, что их страна - "рай, где поистине царит изобилие"7.

 

С иных позиций подходили к оценке американского опыта европейцы, смотревшие на заокеанскую республику сквозь призму своего богатейшего международного, политического и культурного опыта. Для них США оставались провинциальной державой с обширными естественными ресурсами. В частности, российская пресса мало интересовалась американской жизнью, а путешественники редко посещали "забытый богом" уголок, интересуясь преимущественно преобразованием внешнего облика страны. Тем не менее военное ведомство России стремилось отслеживать состояние боевой готовности вооруженных сил США, поэтому изредка направляло в Вашингтон наблюдателей. До сих пор не потеряли значимости написанные по горячим следам записки полковников Я. Г. Жилинского и Н. С. Ермолова, аккредитованных при испанских и американских войсках во время испано-американской войны8. Однако больше всего сведений о жизни за рубежом, в частности в США, поступало по дипломатическим каналам, чьи материалы и определяли политику царского правительства в отношении США.

 

Пока геополитические интересы США распространялись на американский континент и "задворки" Европы, великие державы всерьез не воспринимали угроз, исходивших от Америки. Однако стоило ее армии разгромить противника в ходе испано-американской войны, отношение к Вашингтону изменилось. Европейские правительства потребовали от своих дипломатических представительств в Новом Свете взвешенно подойти к анализу военного потенциала США и боеспособности их армии. Они хотели получить четкий ответ на вопрос о том, сможет ли в перспективе вчерашний аутсайдер стать их соперником в борьбе за рынки сбыта и колонии. В частности, перед царскими дипломатами была поставлена задача "составить себе верное понятие о том, что стоит в действительности храбрая, но еще очень юная армия Соединенных Штатов"9.

 

Сбор данных о состоянии вооруженных сил был возложен на сотрудников посольства России в Вашингтоне. Его возглавил приступивший к службе в самый разгар войны царский посол А. П. Кассини, который во многом переложил груз возложенной на него миссии на плечи первого секретаря Г. А. де Воллана. Чрезвычайно информативный характер носили сведения, поступавшие от консула в Нью-Йорке В. А. Теплова. Несмотря на различия в восприятии тех или иных событий, они единодушно признавали, что последствия испано-американской войны, "столь необычной как по своим неожиданным перипетиям, так и по результатам, в сущности, более блестящим, чем действительным"10, заслуживают пристального внимания. Конечно, степень осведомленности и квалификации российских дипломатов, писавших о многих аспектах испано-американской войны, была разной, но в целом их оценки можно рассматривать как объективный взгляд со стороны, позволяющий всесторонне и реалистично оценить боевой опыт США.

 

Объектом критического анализа российских дипломатов оказались прежде всего сухопутные силы Америки, а ВМФ вызывал у них восторженные отзывы, что являлось признанием одного из весомых результатов начавшейся в 1880-х годах модернизации армии. Для "нового флота", нацеленного на завоевание господства на море, строились эскадренные броненосцы, которых не было ни в одной стране мира: калибр их орудий на дюйм превышал аналогичный показатель судов европейских держав (203-мм против 152-мм), поэтому бой с противником длился считанные минуты.

 

В 1883 г. конгресс выделил ассигнования на строительство крейсеров "Атланта", "Бостон" и "Чикаго", оснащенных скорострельными пушками. Спустя десятилетие появились броненосные крейсеры, оборудованные по последнему слову техники: речь шла о гарвеезированной броне, бездымном порохе, крупнокалиберных орудиях, усовершенствованной системе непотопляемости и т. д. Накануне испано-американской войны ВМФ США состоял в основном из кораблей нового поколения - 5 броненосцев, 2 бронированных крейсеров, 6 мониторов, 12 бронепалубных крейсеров, 18 канонерских лодок, 1 динамитном крейсере, 11 торпедных катеров, а также предназначенных для рейдерской службы 3 малых крейсеров. В служебно-вспомогательных целях использовались 28 яхт, 27 буксиров, 19 грузовых кораблей, 15 кораблей береговой охраны, 11 легких и 19 прочих судов. Численность личного состава флота ограничивалась 24 тыс. чел.11

 

Испанский флот был значительно больше, но для морских операций пригодными оказались только 1 броненосец, 7 крейсеров и 6 миноносцев, а остальные корабли предназначались для действий в прибрежных водах. По признанию адмирала П. Серверы, начавшееся в Испании обновление флота было далеко от завершения, поэтому в его распоряжении находились канонерские лодки с невысокой скоростью и орудиями среднего калибра. В современной отечественной литературе опровергается господствовавшая ранее точка зрения о наличии в составе испанского флота исключительно устаревших кораблей. Более того, утверждается, что накануне войны он пополнился малыми бронепалубными крейсерами типа "Isla de Cuba", но их было мало12. Сам Сервера считал, что не стоит "обманывать себя" относительно мощи испанского флота, уступавшего противнику по конструктивному качеству и техническому оснащению кораблей. Он указывал, что устаревшее оборудование артиллерии было как минимум в 2,5 раза слабее противника "по причине дурной системы затворов и худого качества имеющихся патронных гильз"13. Фактически два броненосца "Олимпия" и "Балтимор", являвшиеся флагманами тихоокеанской эскадры США, были намного сильнее всех испанских кораблей, вместе взятых.

 

Испано-американская война разворачивалась главным образом у побережья Кубы и Филиппин, где "превосходство американской эскадры пред испанскою было бесспорно, как количеством, так и качеством судов и главным образом артиллерией"14. Первая из решающих битв произошла 1 мая на рейде Манилы, где тихоокеанская эскадра Дж. Дьюи потопила армаду испанских кораблей. Затем 3 июля в гавани Сантьяго-де-Куба американская флотилия полностью уничтожила ВМФ Испании, взяв в плен адмирала Сервера.

 

Победа США над Испанией была предрешена на море, но сухопутных операций избежать не удалось. Если американский десант занимал города Филиппин и Пуэрто-Рико "среди оваций и при криках "Да здравствуют американцы!""15, то на Кубе, несмотря на помощь повстанцев, они долго не могли сломить сопротивление противника. По отзывам российских дипломатов, "испанские орудия действовали с меткостью изумительною, а солдаты защищали с величайшим ожесточением каждый вершок своих позиций, являя пример храбрости исключительной"16. Например, 1 июля 1898 г. отряд под руководством генерала А. Линареса в битве за Сан-Хуанские высоты нанес поражение американским войскам, потерявшим 200 человек убитыми и 1200 ранеными. Только десятикратное увеличение боевой мощи позволило десанту прорвать заслон испанцев и одержать победу над неприятелем.

 

В настоящее время дается более сдержанная оценка боеспособности армии США в ходе испано-американской войны. Главный вывод американских исследователей един: сухопутные войска, в отличие от флота, не были организационно и технически готовы к войне. По мнению бригадного генерала Г. Нельсона, "патриотически настроенные добровольцы в великом множестве могли пополнить ряды армии, но не преодолеть фундаментальные ошибки в комплектовании штаба личным составом, качестве планирования и материально техническом обеспечении войск"17. Многие из "монументальных промахов" в ведении войны были также отмечены в донесениях российских дипломатов18, поэтому остановимся на них поподробнее.

 

НЕЭФФЕКТИВНОСТЬ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ СТРУКТУРЫ АРМИИ США

 

Главным объектом критики российских дипломатов являлась неэффективность организационной структуры американской армии. В отличие от европейских стран, где действовала всеобщая воинская повинность, в США издавна существовала небольшая регулярная армия, которая в военное время пополнялась отрядами добровольцев. Подобная система комплектования вооруженных сил была создана в ходе войны за независимость конца XVIII в., когда боевые действия против метрополии велись континентальной армией совместно с ополченцами. "Отцы-основатели" считали, что только вооруженный народ способен обеспечить безопасность страны, а существование регулярной армии, являвшейся инструментом тирании, представляет угрозу демократии. Инициированная ими вторая поправка к Конституции США гласила о "праве народа хранить и носить оружие".

 

Накануне испано-американской войны численность регулярных войск не превышала 28 тыс. чел., из которых чуть более 25 тыс. составляли рядовые, а в офицерском корпусе насчитывалось немногим более 2 тыс. чел. Их главным предназначением являлась борьба с индейцами и разгон забастовок в городах. Не обученная сражаться в обычном бою, американская армия была не готова воевать на равных с хорошо обученной европейской армией. Правда, весной 1898 г. от имени правительства председатель комитета по военным делам А. Халл (Огайо) внес в конгресс законопроект об увеличении почти в 4 раза регулярной армии (до 104 тыс. чел.). Однако оппозиция его не поддержала, заявив о важности сохранения в интересах нации добровольческих формирований, подкрепленных профессиональной армией. По ее мнению, "регулярные войска в мирное время представляют угрозу свободе граждан, а во время войны их численность всё равно является недостаточной, чтобы успешно сражаться с первоклассными армиями мировых держав"19.

 

В этой связи показательно, что первые акты конгресса о военной мобилизации касались исключительно добровольцев как главного источника пополнения вооруженных сил. 22 апреля 1898 г. было принято два закона "О временном увеличении численности вооруженных формирований в условиях военного времени". В первом случае под ружье призывались "трудоспособное мужское население и лица иностранного происхождения, жаждущие объявить о намерении стать гражданами Соединенных Штатов", а во втором - все желающие пополнить ряды кавалерии20. 23 апреля, во исполнение принятых конгрессом законов, президент У. Маккинли объявил о призыве в армию 125 тыс. добровольцев из гражданской милиции, ведущей начало от созданных в колониальный период отрядов народного ополчения21.

 

Отмечая характерные черты так называемой "милиционной армии", В. А. Теплов указывал, что "в каждом штате есть несколько полков милиции, и каждый из них представляет совершенно самостоятельный организм. Желающий вступить в ряды милиции обращается в полк,... причем для него обязательно принадлежать к числу граждан этого штата. Некоторые полки ставят, кроме того, условием допущения в свои ряды еще и согласие состоящих уже в полку на службе, так что поступление в полк ставится в зависимость от баллотировки, которой подвергается каждый новый кандидат". Поскольку численность полка имела заранее установленную квоту ("обыкновенно тысячу человек"), то претендентам приходилось выстаивать в длинной очереди, растягивавшейся на несколько лет. Однако бороться им было за что - милиционеры находились на полном государственном обеспечении, получая "от штата все, что необходимо для отбывания службы: казарму, оружие, одежду, лошадей и пр." В январе 1898 г. их численность составляла почти 113,5 тыс. чел.22

 

В добровольческих полках офицерские чины покупались за деньги, даже если у претендента не было специального образования и опыта военной службы (так было еще во время Гражданской войны Севера и Юга). По свидетельству дипломатов, "по личному знакомству или из-за связей и богатства назначают полковниками и майорами молодых людей, почти мальчиков. Какой же авторитет они могут иметь между солдатами, для которых не тайна, каким образом попадают им в начальники люди, совсем не подготовленные? Затем, каким образом будут подобные штаб-офицеры направлять военные операции, не зная сами азбуки военного дела?"23 Неудивительно, что такие политики, как Т. Рузвельт, и бизнесмены, как глава торгового дома Нью-Йорка Дж. Астор, снарядившие отряды добровольцев, сразу же стали подполковниками. В этой связи нельзя не согласиться с российскими дипломатами в том, что окрепшая в послевоенные годы система фаворитизма по производству офицерских кадров лишала "армию нужных ей специалистов и вообще полезных и способных людей"24.

 

Конечно, подобные вооруженные формирования отличались по уровню военной подготовки и дисциплины от регулярных войск: раз в неделю милиционеры собирались вечером на кратковременные учения, проходившие в присутствии многочисленной толпы, пришедшей на них поглазеть. Тяготясь превратностями военной службы под командованием "чужаков из академии Вест-Пойнт", многие из них, по сведениям российских дипломатов, "отказались наотрез" идти в добровольцы. В качестве доказательства массового недобора по призыву ими приводился рисунок из "Нью-Йорк Геральд" о том, как милиционеры осыпали градом камней сослуживцев, проигнорировавших службу в армии. Всего на призывные пункты явились 112 тыс. резервистов, большая часть которых была передана в пехоту (102 тыс. чел.)25. В условиях провалившейся военной мобилизации законодатели были вынуждены принять решение о двойном увеличении регулярной армии (до 63106 чел.).

 

Восполняя нехватку резервистов, правительство прибегло к новой вербовке добровольцев в армию. Президент Маккинли издал 13 мая новую прокламацию о 75-тысячном призыве, при этом он обратился непосредственно к рядовым американцам. Добровольцев оказалось так много, что, по словам Т. Рузвельта, "трудность заключалась не в отборе, а в отказе их просьбам"26. Большую активность на призывных пунктах проявили афроамериканцы, из которых были сформированы негритянские полки. Выбор на них пал из-за господствовавшего в военном ведомстве убеждения, что "черные" обладают стойким иммунитетом от инфекционных болезней в зоне тропиков27. В конце мая был сформирован "первый добровольческий кавалерийский полк США", получивший название "лихие всадники" во главе с помощником военного министра Т. Рузвельтом. В его состав вошли 1250 новобранцев из юго-западных штатов (Техаса, Нью-Мексико, Аризоны и Оклахомы), среди которых оказались ковбои, охотники, лесорубы, индейцы, искатели приключений и ветераны индейских войн. Все они отлично стреляли, умело держались в седле - словом, были готовы к несению военной службы28. Именно они приняли участие в боевых операциях на Кубе в составе армейского десанта.

 

Комплектование волонтерских формирований проходило на добровольной основе, поэтому в их рядах оказалось немало лиц с криминальным прошлым. Карьерный дипломат Теплов отнес их к "подонкам общества, записывающимся в добровольцы отнюдь не из чувства долга, обязывающего каждого стать в минуту опасности грудью за отчизну, а просто потому, что им некуда было деться, а тут представилась возможность получить определенное и далеко не малое жалование". Однако многие американцы шли воевать не ради денег, волна патриотизма захлестнула и весьма состоятельные слои. В качестве примера можно сослаться на 7-й Нью-Йоркский полк, состоявший исключительно из богачей. В его распоряжении находились отдельная казарма и купленное на собственные деньги вооружение. В ответ на военный призыв полк "поставил правительству условие, что он готов перечислиться в добровольцы и просить послать его в Манилу, но не иначе как в полном составе". Выдвинутый ультиматум не был принят главнокомандующим, коим по конституции являлся президент Маккинли29.

 

В системе военного управления, созданного в кратчайшие сроки, отсутствовала координация между общевойсковыми формированиями и структурами, отвечавшими за их материально-техническим обеспечение, что во многом объяснялось отсутствием единоначалия в армии. Так, генеральный штаб, являясь подразделением военного министерства, не имел "руководящего начальника", а состоял из 10 отдельных структурных единиц, каждая из которых имела "одинаковую с другими власть и значение"30.

 

Вот почему, как утверждали российские дипломаты, "между отдельными частями войск нет достаточно силы сцепления, той тесной общей связи, которая сплачивает армию в один огромный, могучий организм, живущей одной жизнью". Например, генерал-майор Н. Майлс командовал вооруженными силами, но ему не подчинялись службы материально-технического обеспечения, ответственные перед военным министром Р. Элджером. В этой связи "достоянием местной печати сделались известия о каких-то пререканиях между военным и морским министерствами, из которых каждое возлагало на другое ответственность" за тот или иной промах31.

 

Одновременно выявились просчеты командования в сроках определения военной операции. "Первоначальный план военных действий состоял в том, чтобы блокировать Кубу и отложить высадку десанта до осени, когда непривычные к походам войска привыкнут к лагерной жизни и не так легко подвергнутся опасности заболевания от желтой лихорадки". Однако в июне под "давлением лихорадочного нетерпения, проявляемого общественным мнением", Белый дом отдал приказ о переброске главных сил на близлежащий остров32. Командование армейским корпусом было поручено генерал-майору У. Шафтеру, который из-за своей тучности (его вес превышал 130 кг) не мог самостоятельно передвигаться и, следовательно, действовать с той оперативностью, какой требовала быстро менявшаяся обстановка военного времени. Он долго не отдавал приказ об отправке десанта на Кубу, ожидая момента, когда американский флот обеспечит полное господство на море, а когда он всё же принял решение, выявилась слабая подготовка армии. По словам российских дипломатов, "ропот общественного недовольства на неподготовленность армии, на вялость военных операций, происходящих от неспособности главных начальствующих лиц, которых, как начали намекать, следовало бы сменить, заставили этих последних из чувства себялюбия попробовать достигнуть успеха, во что бы то ни стало, хотя бы ценой тысяч солдатских жизней"33.

 

ПРОСЧЕТЫ В ОРГАНИЗАЦИИ ТРЕНИРОВОЧНЫХ УЧЕБНЫХ ЛАГЕРЕЙ ДЛЯ НОВОБРАНЦЕВ

 

Российские дипломаты отмечали и недостатки в организации тренировочных лагерей для новобранцев. За 10 недель, которые длилась испано-американская война, армия США выросла в 10 раз (с 27 до 275 тыс. чел.), при этом солдат регулярной армии насчитывалось 59 тыс., а добровольцев первого и второго призывов - 216 тыс. чел.34 Иными словами, в составе вооруженных сил доминировали непрофессиональные воинские формирования, в которых выделялись, с одной стороны, так называемая "добровольческая армия США", состоявшая из местной милиции, а с другой - отряды волонтеров, ранее не имевшие никакого отношения к военной службе. Командующий сухопутными силами Н. Майлс, начинавший военную карьеру добровольцем в годы Гражданской войны и ставший в 24 года генералом, ясно сознавал сложность создания боеспособной армии. Влившиеся в ее ряды в ходе призыва новобранцы еще не являлись солдатами в полном смысле этого слова, их отличала слабая физическая и боевая подготовка. По убеждению Майлса, "армия Соединенных Штатов, составленная из добровольцев, в настоящее время совершенно не годна для активных действий против неприятеля"35, поэтому главную ставку следует делать на обучение их азам военной науки в специально созданных учебно-тренировочных лагерях.

 

В первые дни испано-американской войны было создано 140 призывных пунктов в разных штатах36. С их организацией возникла путаница в распределении материальных ресурсов, ведь в одном городе на основе двух военных призывов действовал ряд стационарных пунктов с разными источниками финансирования. Механизм материально-технического обеспечения милиционеров был законодательно отлажен: согласно 1 ст. (8 разделу) Конституции, конгресс США отвечал за "организацию, вооружение и дисциплинирование милиции, ...сохраняя за соответствующими штатами назначение офицеров"37. Иначе обстояло дело с отрядами волонтеров, содержание которых шло за счет добровольных пожертвований при минимальной поддержке федерального правительства. Например, учебный центр "первого кавалерийского полка", возглавлявшийся полковником Л. Вудом в Сан-Антонио (Техас), напрямую финансировался Т. Рузвельтом, который, по свидетельству российских дипломатов, "превосходно" обеспечил его вооружением38.

 

Из-за возникших проблем с материально-техническим обеспечением новобранцев разного профиля военное министерство решило размещать каждое воинское соединение целиком в одном из лагерей. Самый большой тренировочный центр обосновался в провинциальном городе Тампа (Флорида), где со временем расположились IV и V армейские корпуса, в состав которых вошли самые боеспособные подразделения войск. В стратегических планах командования его важность объяснялась не только климатом, максимально приближенным к зоне тропиков, но и выгодным расположением местного порта, использовавшегося в качестве транзитно-перевалочной базы при отправке американских войск на Кубу39.

 

Тренировочные лагеря, созданные в рекордно короткие сроки, не только не могли вместить новобранцев, но и обеспечить их всем необходимым. Огромная масса призывников сплошным потоком прибывала в намеченные пункты сбора, которые, как правило, оказывались не готовыми к их приему. По дипломатическим каналам сообщалось, что многие добровольцы "не нашли там ни палаток, ни каких-либо прикрытий, надобность в которых очень чувствовалась в продолжение последних дождливых дней, сопровождавшихся грозами"40. Например, кавалеристы эскадрона Т. Рузвельта, прибыв в Тампу 29 мая вместе с 1258 лошадьми, несколько дней спали на голом песке, завернувшись в бушлаты. Хозяйственные службы, отвечавшие за расквартирование войск, не только не встретили новое подразделение на вокзале, но даже не позаботились о помещении для него и коновязи для лошадей. Людей не кормили, поэтому Рузвельт закупал провиант на собственные средства.

 

В лагерях царила антисанитария. В тот год с погодой не везло: всю позднюю весну шли обильные "дожди по 8 раз в день". Сами новобранцы уподобляли себя "утонувшим крысам", которые часто "брели по щиколотку в воде, с мокрыми бриджами, шляпами и носками"41. Армейские палатки не спасали новобранцев от непогоды и быстро промокали. Солдаты ложились спать в мокром белье на ранцы, а просыпались наполовину в воде из-за "дождей, лившихся целый май месяц и обративших под конец в болото всю местность, занимаемую лагерем"42. Традиция банных дней отсутствовала, поэтому водные процедуры солдаты совершали в ближайшей реке или озере. Попав по призыву в армию, без должного отбора, многие из них не смогли освоить сложную физическую и боевую подготовку или даже оказались непригодными к военной службе по состоянию здоровья. Так, в письмах виргинского пехотинца сообщалось об одной из показательных тренировок, когда в условиях 40-градусной жары солдаты, одетые в парадную суконную форму и при полной амуниции, совершили пятичасовой марш-бросок, после чего 160 человек оказались в госпитале43.

 

Большой проблемой для военного министерства явились поставки продовольствия и вооружения в тренировочные центры, а также обустройство жилья и оказание медицинской помощи почти 250 тыс. солдат. Даже работа почты была сопряжена с большими техническими трудностями, ведь новобранцы отправляли до 320 тыс. писем в день. Но самый большой недостаток в деятельности материально-технических служб был связан с задержками поставок продовольствия в армию. О скудости солдатского рациона можно судить по дневниковым записям призывников: "Сухарь - это всё, что дает нам правительство, а всё остальное приходится самим покупать"44. В этой связи российские дипломаты подвергали критике интендантские службы, открыто обкрадывавшие солдат, зная об отсутствии "правильно организованного правительственного контроля" за их работой45.

 

Подготовка в учебных лагерях носила поверхностный характер. Если милиционеры были знакомы с азами военного дела, то волонтеров нужно было обучать всему и прежде всего умению обращаться с огнестрельным оружием. Показательно, что в одном из отчетов Шафтера сообщалось о том, что 300 новобранцев из 71-го Нью-Йоркского полка никогда в жизни не держали в руках винтовку. Однако научить солдатской науке призывников за несколько недель не представлялось возможным, поэтому многие из них были слабо подготовленными к несению военной службы. В качестве наглядного примера российские дипломаты приводили их неграмотное обращение с разрывными морскими снарядами: они "так плохо прикреплены, что зачастую отделяются сами собою, одна такая мина, ...сорванная проходящим судном, была замечена уже у форта Wadsworth: она была так попорчена, что признано было более благоразумным взорвать ее"46. Все эти факты свидетельствовали о низком уровне профессиональной выучке новобранцев.

 

Процесс обучения новоиспеченных солдат проходил с трудом из-за отсутствия у них элементарных понятий об армейской дисциплине. Российские дипломаты с удивлением отмечали, что "американец с трудом подчиняется требованиям военной службы, на которые он смотрит как на посягательство на свои права свободного человека"47. Они ссылались на случаи отказа полков "идти в огонь" и факты массового дезертирства в армии. Лишь в случаях, когда волонтеры попадали под начало профессиональных военных, за них брались основательно. Например, в кавалерийском эскадроне Рузвельта главное внимание уделялось физической тренировке силы, умению владеть оружием и совершенствованию навыков верховой езды. Серьезное отношение к военной службе во многом объяснялось назначением во главе подразделений легендарных рэйнджеров типа шерифа Б. О'Нила и подполковника А. Броуди, прославившихся борьбой с бандами преступников в западных штатах. Однако чаще всего добровольческие отряды возглавляли далекие от военного дела местные знаменитости, мечтавшие о большой политической карьере. Так, Рузвельт, желая заработать дешевый авторитет среди бойцов возглавлявшегося им кавалерийского эскадрона, прямо со строевых учений привел их в кафе в Риверсайд-парке и позволил за свой счет выпить всё имевшееся там пиво.

 

В ожидании отправки на фронт солдаты пытались скрасить серую будничность армейской жизни. Одни проводили время, осматривая местные достопримечательностей и устраивали спортивные соревнования, благо начальники разных подразделений пачками выписывали им увольнительные. Другие же в поисках развлечений слонялись по улицам провинциальных городов, занимаясь кражами, разбоем и мародерством. В окрестностях тренировочных лагерей нападения грабителей "в армейских мундирах" на мирных жителей, у которых отбирались все имеющиеся деньги, приобретали массовый характер. Число правонарушений резко росло в дни получения солдатами жалования. Так, в лагере "Мобил", расположенном в Алабаме, "забрав свои деньги, несколько сотен солдат отправились самовольно в город, где провели всю ночь в бражничанье и буйстве". Для возвращения их в часть "пришлось призвать на помощь морскую пехоту от крейсера "Manhattan", при этом по слухам, до ста человек были ранены"48.

 

Подобные формы армейского досуга беспокоили военное командование. Полковник Л. Вуд писал: "Если мы поскорее не отправим солдат на Кубу воевать с испанцами, то весьма велика опасность, что они начнут сражаться друг с другом"49. Опытный офицер, что называется, зрел в корень. Между военнослужашими-волонтерами разного цвета кожи не раз происходили драки. Так, в Тампе произошло "кровавое столкновение между неграми 24-го регулярного полка и добровольцами из южных штатов: четверо было убито, множество раненых". Конец драке положил лишь подоспевший Георгиевский полк. Несмотря на массовый характер подобных преступлений (а может, и по причине таковой), мало кто из солдат понес заслуженное наказание. По дипломатическим каналам передавалось, что "дисциплина войск по-прежнему во многих случаях блещет отсутствием"50.

 

Современники не раз воочию наблюдали, что представляет собой армия, набранная по призыву. Так, Теплов, оказавшись среди лиц, инспектировавших военный лагерь "Элджер", сообщал, что у новобранцев нет военной выправки, а во время построений они даже не способны держать равнение по фронту шеренги, обходя "малейшую неровность почвы, выбирая, где бы пройти поудобнее". Дипломата озадачивал и внешний вид новоиспеченных солдат. Они "были в блузках и сюртуках - некоторые обрезали лишь полы своих длинных зимних пальто, чтобы получить одеяние, хоть несколько похожее на военную тужурку. Многие были в дырявых башмаках, из которых высовывались пальцы", а на головах у них - котелки51.

 

Вскоре выяснилось, что военное ведомство не обеспечило нужным обмундированием и другие добровольческие полки. Например, во время инспекции в лагере Чикамогу, где собралось порядка 35 тыс. рекрутов, выяснилось, что "добрая треть не имеет ни мундиров, ни оружия, ни прочих предметов снаряжения". Подобная картина наблюдалась и в других учебных центрах, где "половина рядовых не имела ни военной формы, ни обуви". Вывод правительственных инспекций напрашивался сам собой: "Войска... далеко не подготовлены к военным действиям, не имея ни достаточно вооружения, ни продовольствия, ни главным образом военной выправки"52. Так же считал и генералитет, полагавший, что войскам нужно еще многому научиться, поэтому они могут быть вполне готовы не ранее чем через 4,5 месяца53.

 

Однако война шла полным ходом, поэтому ряду новобранцев даже не удалось завершить "курс молодого бойца". В формировавшийся десант на Кубу численностью в 20 тыс. чел. были отобраны всего 7,5 тыс. профессионально подготовленных добровольцев. Из-за краткосрочности войны более 200 тыс. призывников вообще и не успели принять участие в боевых операциях. Многие из них, отслужив шесть месяцев на военной службе, так и "не понюхали пороха", проведя всё это время в тренировках. Они все еще учились стрелять и отрабатывать строевые приемы на плацу, когда 12 августа 1898 г. война закончилась. Однако, находясь далеко от фронта, около 24 тыс. солдат заболели, а 2 тыс. чел. умерли из-за эпидемии тифа, охватившей летом многие тренировочные лагеря54.

 

НЕДОСТАТОК ВООРУЖЕНИЯ НОВОГО ТИПА И ОБМУНДИРОВАНИЯ ДЛЯ ЛИЧНОГО СОСТАВА

 

Одним из уязвимых мест в боеготовности вооруженных сил США являлся недостаток современных видов боевой техники. Процесс перевооружения регулярной армии США только набирал обороты. Так, ВМФ был оснащен пулеметами "браунинг", а в арсенале сухопутных сил преобладали технически устаревшие "гатлинги" времен Гражданской войны. Это было многоствольное оружие, получившее название "картечницы". Его стволы вручную приводились во вращение. Из-за своей громоздкости оно ставилось на лафет от легких пушек. В годы испано-американской войны одним из самых ярких примеров ее использования стало сражение за высоты Сан-Хуана, когда подразделение лафетных "гатлингов" под командованием лейтенанта Дж. Паркера оказало огневую поддержку кавалерийскому полку Рузвельта55.

 

Между тем начиная с 1890-х годов армейский арсенал стал постепенно обновляться за счет автоматического оружия, использовавшего бездымный порох. Речь шла об оснащении регулярных войск 30 тыс. одноствольными винтовками марки "Крэг - Юргенсен". Они были более легкими, бездымными и имели высокую скорострельность - до 14 выстрелов в минуту. Одновременно шел процесс оснащения пехотинцев новым комплектом боевого снаряжения весом в 75 фунтов56.

 

В отличие от регулярных войск отряды добровольцев были оснащены устаревшими "курковыми ружьями системы Спрингфильда, к которым вместо штыков приделаны железные прутья". Принятые на вооружение в 1873 г., эти массивные дульнозарядники не отличались скорострельностью и существенно уступали в огневой мощи испанским винтовкам, а клубы черного дыма, поднимавшиеся при каждом залпе, мешали стрелку быстро прицелиться, чтобы сделать повторный выстрел. Именно поэтому в ходе военной операции на Кубе точности стрельбы придавалось большее значение, чем скорострельности. Американские офицеры с гордостью вспоминали о том, как тщательно прицеливались их солдаты, пока испанцы яростно палили очередями. Конечно, были исключения из правил. Например, "лихим всадникам" были выданы новейшие карабины "Крэг - Юргенсон" 1896 г. выпуска, а также позволено пользоваться привезенными из дома винчестерами и охотничьими ножами. По словам Рузвельта, его эскадрон "по качеству" ничем не уступал регулярной кавалерии и был "втрое лучше милиционных войск"57.

 

Однако главная проблема в американской армии заключалась в нехватке наличного запаса боеприпасов, поскольку в условиях военного времени заводы не справлялись с усиленными заказами. Так, генерал-майор Дж. Уильямс при принятии начальства 3-й артиллерийской бригадой "нашел людей в полном комплекте, но во всей бригаде не было ни орудий, ни лошадей, ни снарядов", а полевая техника, заказанная для четырех сформированных батарей, была готова только через несколько месяцев после начала военных действий. Правительство заключило крупные заказы на поставку вооружения в армию, но отпускавшиеся на это средства тратились по назначению лишь наполовину, остальное было разворовано. Война дорого стоила американскому народу: каждый день обходился налогоплательщикам в 1 млн. долл.58

 

Несмотря на огромный объем затрачивавшихся средств, наращивание боевого потенциала в армии шло медленно. Бой, как правило, начинался "при недостаточном числе пушек, благодаря чему артиллерия не могла надлежащим образом подготовлять приступ неприятельских укреплений, и солдаты зачастую напрасно гибли, идя на штурм позиций, которые... были без содействия артиллерии неприступными". По мнению российских дипломатов, во многом это объяснялось "недостатком в Соединенных Штатах правильно организованных учреждений для производства предметов солдатского снаряжения", хотя изготовлением снарядов и шрапнелей занимались все пороховые заводчики, организовавшие бесперебойную работу арсеналов. Однако изготавливавшиеся наспех гранаты и мины были низкого качества, многие из них не взрывались. Например, тысячи снарядов, выпущенных 16 июня по форту Сантьяго, повредили всего два испанских береговых орудия, при этом, по подсчетам специалистов, первая бомбардировка эскадрой адмирала Симпсона стоила 60 тыс., а вторая - 200 тыс. долл.59

 

Масса проблем возникла в связи с обмундированием новобранцев. Военнослужащие должны были носить голубую рубашку, брюки цвета хаки и плетеные ботинки, а на случай дождя иметь пончо и полевую палатку. В лучшем случае такую экспериментальную форму получила часть регулярных войск, вскоре убедившихся в полной непригодности, например, пробкового шлема в условиях тропиков. Основной массе солдат экспедиционных корпусов выдали традиционные суконные мундиры, идеально подходившие для континентального климата западных штатов, но непригодные для жаркого климата. Оказавшись в условиях аномальной жары, бойцы снимали части униформы и бросали их по пути маршрута, беря только те предметы первой необходимости, которые можно было унести с собой. По сообщениям российских дипломатов, "вследствие палящего зноя, дороги усеяны солдатскими вещами: солдаты сотнями бросают свои ранцы, одеяла, даже рубашки". Между тем причина неразберихи с обмундированием войск объяснялась просто: "Оказывается, что министр внутренних дел Блисс состоит пайщиком фирмы готовых платьев, поставляющей, между прочим, мундиры для армии, и потому он и был прямо заинтересован в возможно большом сбыте произведений этой фирмы"60.

 

Выдаваемое солдатам обмундирование было низкого качества. Часть добровольческих формирований получила хлопчатобумажную одежду, которая быстро поблекла и выносилась, а вследствие дождей обувь "буквально растаяла, причем было удостоверено, что подошвы были сделаны из мелких обрезков кожи, сжатых между двумя листами коричневой бумаги"61. Рузвельт одним из первых подверг критике армейское обмундирование. Он понимал, что для тропического климата тяжелая суконная форма не годится, солдатам нужна облегченная одежда. 30 апреля он сделал заказ в ателье "Brook Brothers of New York" на пошив мундира подполковника с легинсами. По его замыслу, униформа кавалериста должна состоять из синей фланелевой рубашки, кителя, брюк и легинсов цвета хаки, шейного платка и шляпы из мягкого фетра с опущенными полями, в которой всадники выглядели как ковбои. Не без его участия в июне 1898 г. была создана новая походная форменная одежда, что означало переход сухопутных сил к единому образцу и цвету униформы в XX в.

 

СКУДНЫЙ РАЦИОН ПИТАНИЯ И ВЫСОКАЯ ЗАБОЛЕВАЕМОСТЬ ЛИЧНОГО СОСТАВА

 

Во время войны солдаты часто жаловались на низкое качество пищи. Новобранцев в тренировочных лагерях кормили плохо, но они могли покупать кое-какие продукты на собственные деньги. Иное дело - ситуация с питанием в заграничных экспедициях, где в ходе многодневной транспортировки на кораблях рацион военнослужащих представлял собой "что-то ужасное", поэтому "все были истощены от голода. Кофе было подобно бурде, мясо испорчено, а консервированные томаты нельзя есть"62. Уже в море произошли первые случаи смерти новобранцев от истощения.

 

Несколько лучше обстояло дело с рационом питания солдат экспедиционных войск. В него входили морские сухари, свиное сало ("бекон") и печально знаменитая "тушенка", представлявшая провернутую через мясорубку говядину, залитую жиром. Мясопродукты поставлялись в армию по контрактам, спешно заключенным с мясоперерабатывающими заводами63. Используя фактор спешки в поставках огромного объема продовольствия в армию, заводчики одним махом избавились от залежавшейся на складах низкокачественной продукции. Консервы доставлялись в ящиках, на которых стояла маркировка 1894 г., позволявшая судить об истекшем сроке их годности. Чтобы выжить в походных условиях, военные меняли у местных жителей "боевую амуницию на продукты питания - хлеб, молоко и фрукты"64.

 

В декабре 1898 г. главнокомандующий Майлс подал официальную жалобу в Белый дом на то, что поставляемые в армию консервы с тушенкой "были не только отвратительны на вкус и испорчены, но даже, несомненно, опасны для жизни, благодаря произведенным для сохранения их химическим процессам"65. С мнением генерала согласились эксперты, заявившие,, что "военным Министерством не было принято должных мер для своевременной перевозки съестных припасов с транспорта на сушу благодаря чему американские войска, и без того страдавшие от непривычного им жаркого климата, терпели еще недостаток в хорошей пище"66.

 

В этой связи российские дипломаты писали, что вашингтонские стратеги, планировавшие ход военных операций, "не могли не знать, что в гористой стране у Сант-Яго дорог нет и что поэтому многочисленной армии, наступающей с артиллерией, припасами и провиантом, нужно было иметь хорошо составленный обоз". Но в сезон дождей ливни размыли пешеходные тропы, поэтому "благодаря убийственному состоянию дорог, транспорты с продовольствием, перевозимые лишь на мулах, не могут поспевать своевременно в воинские части, которые получают либо половинные рационы, либо не получают их вовсе"67. Отсутствие в армии централизованного управления тылом отрицательно сказалось на всей системе материально-технического обеспечения войск. По донесениям российских дипломатов, "американцы принуждены сознаться, что если и возможно поднять в три месяца двухсоттысячную армию, то гораздо труднее снабдить ее продовольствием, средствами передвижения и предметами первой необходимости"68.

 

Злую шутку с американской армией сыграли природные условия Вест-Индии. Солдатам приходилось вести боевые действия при 40-градусной жаре в сезон дождей, когда выпадает до 80% годовой нормы осадков. Изнуряющая жара в сочетании с обильными дождями благоприятствовала всплеску заразных заболеваний, вызванных желудочно-кишечной инфекцией в организме, ослабленном плохим питанием. Для войск, сражавшихся в зоне тропиков, существовали особые рекомендации, но с солдатами из-за спешки при переброске на Кубу не была проведена профилактическая работа о поведении в экстремальных условиях тропиков. По дипломатическим каналам сообщалось, что "в самом начале испано-американской войны в печати появилось мнение известного германского военного писателя, капитана Hoenig, относительно того, что обучить предварительно солдата в умеренном климате, заставить его затем переносить климат тропический - вещь весьма трудная, ...поэтому... можно считать достоверным, что четыре недели спустя после высадки американских войск в Кубе из трех человек один не будет годен к службе, второй будет в таком же состоянии через восемь недель и лишь один из них сможет продолжить кампанию"69.

 

Подобные рекомендации не были учтены военным командованием, запланировавшим военную операцию в самый разгар дождливого сезона, сопровождаемого появлением "мириад москитов". Над бойцами экспедиционного корпуса постоянно кружили тучи насекомых, а их укусы, как известно, являлись переносчиками заразных заболеваний, которые косили "солдат более, чем испанские ядра и пули". Распространившиеся в самом начале июне известия об инфекции "наделали, говорят, в Военном министерстве больше переполоха, чем слухи о появлении будто бы испанских судов поблизости от пути, которым следует экспедиционный корпус". На самом деле первый случай заболевания лихорадкой произошел 6 июля, а затем из-за недостатка питьевой воды в войсках началась эпидемия тифа, малярии и дизентерии. Экспедиционный корпус буквально таял на глазах, при этом особенно велики были потери среди добровольческих полков, мало знавших о правилах санитарии в походных условиях. Потрясением для всей Америки стала смерть наследника ювелирного дома Ч. Тиффани, умершего "от испанской лихорадки и от ольджерова голода"70. По словам одного из участников десанта, "наблюдать, как наши парни гибнут от истощения и болезней намного тяжелее, чем сражаться в бою"71.

 

Рузвельт в письме к Элджеру пытался разъяснить ему "ужасные" последствия от переброски десанта на Кубу в самый неблагоприятный сезон года, при этом он ссылался на прогноз медиков о вероятности вымирания "половины состава армии"72. Его предсказание исполнилось с математической точностью: каждый день число больных составляло не менее 3,5 тыс. чел., не говоря уже о дюжине смертных случаев. По словам российских дипломатов, "медицинский департамент, не ожидавший такого громадного числа заболеваний, был совершенно не подготовлен к оказанию помощи больным желтой лихорадкой и тифом, которые в многочисленных случаях были предоставляемы на произвол судьбы"73. К тому же, и сами врачи тогда еще толком не знали, как бороться с заразными заболеваниями и только в ходе самой экспедиции доказали опытным путем, что переносчиками возбудителей всевозможных инфекций являются москиты74. Однако медицинские службы армии финансировались по остаточному принципу, поэтому "раненые или больные гибли за недостатком лекарств и хорошо оборудованных амбулаторий", при этом "часть войск была настолько ослаблена убийственным климатом Кубы, лишениями и усталостью, что едва могла стоять на ногах". И действительно, по сведениям Рузвельта, число здоровых военнослужащих не превышало 10% личного состава, а многие генералы страдали от инфекционных заболеваний75.

 

В этих условиях начальники дивизий V корпуса подписали 31 июля коллективное обращение к генералу Шафтеру в виду "крайне опасного санитарного состояния". По их мнению, "армия дезорганизована вследствие малярии, и что число здоровых людей, могущих нести действительную службу так незначительно, что армия находится в невозможности предпринять, какую бы то ни было, военную операцию". Вердикт высшего генералитета был суров: "Вся армия должна быть безотлагательно увезена с острова Куба и направлена в какой-нибудь пункт северного побережья Соединенных Штатов". По статистике во время испано-американской войны на поле боя погибло во много раз меньше солдат, чем на больничной койке. В отличие от Испании, потерявшей 2,5 тыс. чел. убитыми, в США безвозвратные потери были в 2 раза больше: убитыми оказались 514 человек, почти столько же (454) скончалось от ран, а от разных болезней умерло почти в 10 раз больше (5500) солдат. При таком бедственном состоянии армии напрашивалась сама собой крамольная мысль о том, "на каком, в сущности, волоске висела вся кубинская экспедиция Соединенных Штатов"76.

 

Только после отчаянного призыва о помощи высшего генералитета, ставшего достоянием американской общественности, больных солдат стали возвращать домой. Очевидцы констатировали, что "с каждым приходящим в Нью-Йорк военным пароходом подвозят новых больных, которых не знают куда помещать, так как госпитали переполнены, и трудно даже добиться правды об истинном числе больных и характере их болезней". Около 30 тыс. бойцов, вывезенных из Кубы, разместили в наскоро построенном лагере "Викофф" под Нью-Йорком. Их массовая эвакуация на судах, ранее перевозивших лошадей, шла с нарушением всех правил безопасности: "Многие из них умерли во время пути на транспортах при самых убийственных санитарных условиях, другие были настолько истощены лишениями и даже голодом, что не выдерживали перемены обстановки и умирали по прибытии на родину, большинство переполняют лазареты и больничные бараки, принося с собой заразу и смерть"77. Например, в 71-м полку "осталось только 300 человек, до того ослабевших, что при вступлении в город они не могли маршировать и их везли в открытых вагонах конки". По объективным обстоятельствам не исполнилось заветное желание президента Маккинли устроить парад победы в честь воинов-победителей. По единодушному заключению врачей, они были настолько слабы, что, не смогли бы "вынести маршировку ранее одного или полутора месяцев, так что Шафтер ответил Мак-Кинлею, что ранее 1 октября его солдаты не будут в силах маршировать78.

 

Видя, в кого превратились за пару месяцев еще недавно пышущие здоровьем участники боевых операций, американская общественность не уставала задаваться вопросом: стоило ли США ввязываться в борьбу с Испанией и "соответствуют ли достигнутые или могущие быть достигнутыми результаты тем страшным жертвам, которые причинила война"79. В печати часто появлялись сообщения о нежелании новобранцев продолжать службу, приводя их слова о том, что "если бы надо начинать дело сызнова, то они ни за что не поступили бы в добровольцы". И действительно, "кто же будет настоятельно безумен, чтобы жертвовать своей жизнью из-за беспечности военного управления, виновного в смерти и болезнях стольких солдат?"80

 

В центре критики оказался военный министр Р. Элджер, многочисленные просчеты которого при решении управленческих и инфраструктурных проблем получили название "элджеризм" как синоним некомпетентности высшего должностного лица. Ему вменялись в вину "вопиющие злоупотребления, хищничество и ошибки, сделанные до, во время и после войны"81. Речь шла о казнокрадстве военных чинов, слабой боевой подготовке войск, плохом снабжении армейских частей вооружением и продовольствием, вспышках инфекционных заболеваний среди солдат. Министра обвиняли в регулярной задержке денежного довольствия и обсчитывании солдат, что вызывало "ропот из живущих здесь их жен и семей, оставшихся без всяких средств к существованию". Например, в ходе проверок выяснилось, что им "вместо, напр[имер], установленных 17 долларов выдавали лишь И". Махинации с жалованьем военнослужащих вызвали вполне понятное недовольство, и многие американские обыватели считали, что "грабители на большой дороге были одеты в армейские мундиры"82.

 

Под давлением возмущенной общественности президент Маккинли был вынужден создать в сентябре 1898 г. авторитетную комиссию из девяти человек по "единовременному расследованию квартирмейстерской, комиссариатской и медицинской частей", обвинявшихся в злоупотреблении служебным положением. После полугодового разбирательства она сделала вывод, что "неумелые действия" военного министерства вызвали "невозможность дальнейшего пребывания армии на Кубе под страхом полного ее уничтожения". Правда, армейский паек был признан съедобным: "Хотя солонина и мясо, которыми снабжалась американская армия, в некоторых случаях и оказывались испорченными вследствие продолжительности доставки их к действующей армии, тем не менее в общем они представляли продукты, пригодные к продовольствию в армии"84. Несмотря на обнародованное заключение военных, слухи о поставках в армию "забальзамированной говядины", как называли солдаты консервы, продолжали будоражить общественное мнение. В этих условиях военный министр Р. Элджер и главный интендант армии Ч. Иган подали в отставку.

 

В отечественных работах последних лет утверждается, что из-за ошибок, допущенных американским командованием, Испания имела шансы сохранить заморские владения. Например, даже в действиях восхваляемого на все лады ВМФ было много просчетов: блокада Кубы была организована "недостаточно жёстко", а Пуэрто-Рико вообще не подверглось блокаде из-за недостатка сил, так как часть кораблей была отправлена для защиты приморских городов атлантического побережья и т.д.85 В этой связи теоретически возможным представлялся отказ американцев от высадки десанта и переход к мирным переговорам. Примечательно, что к такому же выводу пришли российские дипломаты, утверждавшие, что "мир... явился как раз в то время, когда здесь начали отдавать себе отчет в тех громадных трудностях, которые могло представить продолжение и приведение в окончание этой войны"86. Правда, критический разбор допущенных во время войны просчетов тогда не состоялся, уступив место бурному ликованию. Рядовые американцы, отдавая должное храбрости солдат, считали, что только благодаря им плохо вооруженная, голодная и разутая армия, руководимая бездарными генералами и обкрадываемая продажными интендантами, добилась победы над врагом.

 

В свою очередь российские дипломаты считали, что своим успехом американцы обязаны прежде всего флоту и в меньшей степени армии, которая при ином раскладе сил вряд ли устояла бы против любой другой европейской державы. Созвучным концепции ряда современных ученых стало высказанное ими предположение о возможности поражения США: "Если бы эта война вместо того, чтобы продолжаться немногим больше трех месяцев, затянулась на значительное время, что могло случиться, то здесь можно было бы увидеть самые неожиданные вещи. Американский гражданин способен принять участие в войне непродолжительной и победоносной, но его не хватило бы на долгую борьбу, будь то на Кубе или на Филиппинах". Ссылаясь на "удивительное" везение", которое сопутствовало американской армии в войне, российские дипломаты отмечали, что "правительство и народ Соединенных Штатов могут быть вполне довольны результатами войны, в которой всё, несмотря на многочисленные ошибки, обратилось в их пользу"87.

 

Несмотря на послевоенную эйфорию в обществе, правящая элита, "озабоченная мыслью, как реорганизовать военные силы США согласно новым потребностям, вытекающим из результатов последней войны", сделала соответствующие выводы. В русле модернизационной стратегии правительство "твердо решило дать значительное развитие своим морским силам, долженствующее обеспечить за ними... в недалеком будущем второе место среди больших морских держав или непосредственно за английским флотом"88. Накануне Первой мировой войны в составе ВМФ США было уже 14 дредноутов, 19 броненосцев и 12 крейсеров, а также значительное число легких крейсеров, эсминцев и подводных лодок.

 

Немаловажное место в планах военного командования было отведено увеличению регулярной армии до 100 тыс. человек, при этом милицейские формирования штатов, используемые на протяжении XIX в. в качестве резерва, получили в 1903 г. законодательное оформление, став "национальной гвардией" в составе вооруженных сил. Был создан генеральный штаб как орган оперативного управления вооруженными силами, а на вооружение армии принята технически совершенная винтовка "Спрингфилд М 1903", к выпуску которой приступили военные арсеналы.

 

План по модернизации вооруженных сил, разработанный в Белом доме, вызвал обоснованную тревогу российских дипломатов, которые считали, что "сильный и ловкий, неутомимый в делах, отличный стрелок, американский солдат при должной подготовке может сделаться в день, когда Соединенные Штаты обратят серьезное внимание на реорганизацию свой армии, первоклассным солдатом"89. Чем будут грозить царскому правительству имперские амбиции заокеанского соседа, стало ясно в начале XX в., когда геополитические интересы двух держав столкнулись в северной части Китая. Как образно выразился современник, что "американский орел расправляет крылья и хочет направить полет в другие страны, где он рассчитывает найти свою новую добычу"90.

 

Примечания

 

1. Архив внешней политики Российской империи (далее - АВПРИ), ф. 133, оп. 470, д. 114, л. 266, 237.
2. Freidel F. The Splendid Little War. Boston, 1958.
3. Слёзкин Л. Ю. Испано-американская война 1898 г. М., 1956; Владимиров Л. С. Дипломатия США в период американо-испанской войны 1898 г. М., 1957; Очерки новой и новейшей истории США. М., 1966; Нитобург Э. Л. Похищение жемчужины. Полтора века экспансионистской политики США на Кубе. М., 1968; Шустов К. С. Освободительная война на Кубе и политика США. М., 1970; Лан В. И. США: от испано-американской до Первой мировой войны. М., 1975; Белявская И. А. Испано-американская война 1898 г. - Американский экспансионизм. Новое время. М., 1985; История внешней политики и дипломатии США. 1877 - 1918. М., 1997.
4. Кондратенко Р. В. Испано-американская война 1898 г. СПб., 2000; Креленко Д. М. Испано-американская война 1898 г. - Военно-исторические исследования в Поволжье, вып. 5. 2003, с. 142 - 161.
5. Paterson T. United States Intervention in Cuba, 1898: Interpretations of the Spanish-American-Cuban-Filipino War. - History Teacher, v. 29, 1996, N 3, p. 341 - 361.
6. Cosmas G. An Army for Empire: The United States in the Spanish-American War. Columbia (Mo.), 1971; Coffman E. The Regulars: the American Army 1898 - 1941. Bloomington, 1984; Doubler M. Civilian in Peace: the Army National Guard 1636 - 2000. Lawrence, 2003.
7. Уитмен У. Листья травы. М., 1982, с. 344.
8. Жилинский Я. Г. Испано-американская война 1898 г. СПб., 1899; Ермолов Н. С. Испано-американская война 1898. СПб., 1899.
9. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 114, л. 238.
10. Там же, л. 248.
11. Compilation of the Messages and Papers of the Presidents, v. 10. Washington, 1902, p. 166.
12. Проблемы войны и мира в современном обществе. Тверь, 2012, с. 146 - 147.
13. Бриз (СПб). 1997/01. 13 марта // briz-spb.narod.ru
14. АВПРИ, ф. 148, оп. 487, д. 1479, л. 79.
15. Там же, л. 226.
16. Там же, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 91.
17. Correspondence Relating to the War with Spain. April 15, 1898, to July 30, 1902, pt. 2. Washington, 1993, p. 3.
18. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 161.
19. New York Times, 24.XII.1898.
20. General Orders N 30. Headquarters of the Army Adjutant General's Office. Washington, April 30, 1898. - history.army.mil
21. Compilation of the Messages and Papers of the Presidents, v. 10, p. 204.
22. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 5 - 6.
23. Там же, л. 46.
24. Там же, л. 179.
25. Там же, л. 7 - 10.
26. Roosevelt Th. Rough Riders. New York, 1899, ch. 1, p. 12. - http://www.bartleby.com
27. Black Americans in the US Military from the American Revolution to the Korean War. - New York Military Museum and Veterans Research Center. - dmna.ny.gov/
28. Roosevelt Th. Op. cit., ch. 1, p. 15 - 29.
29. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 3 - 7.
30. Там же, л. 225.
31. Там же, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 45, 48.
32. Там же, д. 114, л. 164,210.
33. Там же, д. ИЗ, л. 89.
34. American Military History, v. 2. Washington, 2009, p. 343.
35. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 42.
36. Florida Postal History Journal, v. 19, 2012, N1, p. 3. - fphsonline.com
37. Конституции буржуазных государств. М., 1982, с. 24.
38. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 160.
39. Tampa Bay History, v. 9, 1997, N 2, p. 5 - 6.
40. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 155.
41. Wisconsin Magazine of History, v. 81, 1997 - 1998, N 4, p. 251.
42. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 8.
43. Wisconsin Magazine of History, v. 81, 1997 - 1998, N 4, p. 252 - 253.
44. Ibid., p. 248.
45. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 45.
46. Там же, л. 12.
47. Там же, д. 114, л. 251.
48. Там же, д. 113, л. 45, 82.
49. The Rough Riders. - A Splendid Little War. - homeofheroes.com
50. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 47, 159.
51. Там же, л. 10 - 11.
52. Там же, ф. 148, оп. 487, д. 1479, л. 94.
53. Там же, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 7 - 12.
54. Annals of the Association of American Geographers, v. 91, 2001, N 1, p. 72.
55. Roosevelt T. Op. cit., ch. 4, p. 52.
56. Wisconsin Magazine of History, v. 81, 1997 - 1998, N 4, p. 254, 258.
57. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 8, 160.
58. Там же, л. 10, 45, 9.
59. Там же, л. 161,43,51.
60. Там же, л. 81, 182.
61. Там же, л. 158.
62. Wisconsin Magazine of History, v. 81. 1997 - 1998. N 4, p. 257.
63. New York Times, 21.II.1899.
64. Wisconsin Magazine of History, v. 81. 1997 - 1998. N 4, p. 253 - 254.
65. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 110, л. 29.
66. Там же, д. 114, л. 245.
67. Там же, д. 113, л. 161,81 - 82.
68. Там же, д. 114, л. 266.
69. Там же, л. 151.
70. Там же, д. 113, л. 61, 50 - 53, 179.
71. tampabay.com
72. Roosevelt T. Op. cit., appendix C, p. 5.
73. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 114, л. 246.
74. Cirillo V. Bullets and Bacilli: the Spanish-American War and Military Medicine. New Brunswick (N. J.), 2004.
75. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 161, 153.
76. Там же, л. 152, 153.
77. Там же, д. 114, л. 181 - 182, 246.
78. Там же, д. 113, л. 183, 207.
79. Там же, ф. 148, оп. 487, д. 1479, л. 99.
80. Там же, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 218 - 219.
81. Там же, ф. 148, оп. 487, д. 1479, л. 233.
82. Там же, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 219, 45.
83. Там же, д. 114, л. 266, 245.
84. Там же, ф. 148, оп. 487, д. 1479, л. 340.
85. Кондратенко Р. В. Указ. соч., с. 45 - 46.
86. АВПРИ, ф. 133, оп. 470, д. 114, л. 237.
87. Там же, л. 251,236.
88. Там же, л. 275.
89. Там же, ф. 148, оп. 487, д. 1479, л. 95.
90. Там же, ф. 133, оп. 470, д. 113, л. 65 - 67.




Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.


  • Категории

  • Файлы

  • Записи в блогах

  • Похожие публикации

    • Гулыга А.В. Роль США в подготовке вторжения на советский Дальний Восток в начале 1918 г. // Исторические записки. Л.: Изд-во Акад. наук СССР. Т. 33. Отв. ред. Б. Д. Греков. - 1950. С. 33-46.
      Автор: Военкомуезд
      А.В. ГУЛЫГА
      РОЛЬ США В ПОДГОТОВКЕ ВТОРЖЕНИЯ НА СОВЕТСКИЙ ДАЛЬНИЙ ВОСТОК В НАЧАЛЕ 1918 г.

      Крушение капиталистического строя в России привело в смятение весь капиталистический мир, в частности, империалистов США. Захват пролетариатом власти на одной шестой части земного шара создавал непосредственную угрозу всей системе наемного рабства. Начиная борьбу против первого в мире социалистического государства, империалисты США ставили своей целью восстановление в России власти помещиков и капиталистов, расчленение России и превращение ее в свою колонию. В последние годы царского режима, и особенно в период Временного правительства, американские монополии осуществляли широкое экономическое и политическое проникновенне в Россию. Магнаты Уоллстрита уже видели себя в недалеком будущем полновластными владыками русских богатств. Однако непреодолимым препятствием на их пути к закабалению России встала Великая Октябрьская социалистическая революция. Социалистический переворот спас нашу родину от участи колониальной или зависимой страны.

      Правительство США начало борьбу против Советской России сразу же после Великой Октябрьской социалистической революции. «Нам абсолютно не на что надеяться в том случае, если большевики будут оставаться у власти», [1] — писал в начале декабря 1917 г. государственный секретарь США Лансинг президенту Вильсону, предлагая активизировать антисоветские действия Соединенных Штатов.

      Правительство США знало, однако, что в своих антисоветских действиях оно не может надеяться на поддержку американского народа, который приветствовал рождение Советского государства. На многочисленных рабочих митингах в разных городах Соединенных Штатов принимались резолюции, выражавшие солидарность с русскими рабочими и крестьянами. [2] Правительство США вело борьбу против Советской республики, используя коварные, провокационные методы, прикрывая /33/

      1. Papers relating to the foreign relations of the United States. The Lansing papers, v. II, Washington, 1940, p. 344. (В дальнейшем цит.: The Lansing papers).
      2. Вот одна из таких резолюций, принятая на рабочем митинге в г. Ситтле и доставленная в Советскую Россию американскими моряками: «Приветствуем восторженно русский пролетариат, который первый одержал победу над капиталом, первый осуществил диктатуру пролетариата, первый ввел и осуществил контроль пролетариата в промышленности. Надеемся твердо, что русский пролетариат осуществит социализацию всего производства, что он закрепит и расширит свои победы над капиталом. Уверяем русских борцов за свободу, что мы им горячо сочувствуем, готовы им помочь и просим верить нам, что недалеко время, когда мы сумеем на деле доказать нашу пролетарскую солидарность» («Известия Владивостокского Совета рабочих и солдатских депутатов», 25 января (7 февраля) 1918 г.).

      свое вмешательство во внутренние дела России лицемерными фразами, а иногда даже дезориентирующими действиями. Одним из наиболее ярких примеров провокационной тактики американской дипломатии в борьбе против Советской России является развязывание правительством Соединенных Штатов японского вторжения на советский Дальний Восток в начале 1918 г.

      Вся история интервенции США в Советскую Россию на протяжении многих лет умышленно искажалась буржуазными американскими историками. Фальсифицируя смысл документов, они пытались доказать, что американское правительство в течение первых месяцев 1918 г. якобы «возражало» против иностранного вторжения на Дальний Восток и впоследствии дало на нею свое согласие лишь «под давлением» Англии, Франции и Японии. [3] На помощь этим историкам пришел государственный департамент, опубликовавший в 1931—1932 гг. три тома дипломатической переписки за 1918 г. по поводу России. [4] В этой публикации отсутствовали все наиболее разоблачающие документы, которые могли бы в полной мере показать антисоветскую политику Соединенных Штатов. Тем же стремлением фальсифицировать историю, преуменьшить роль США в организации антисоветской интервенции руководствовался и составитель «Архива полковника Хауза» Чарлз Сеймур. Документы в этом «архиве» подтасованы таким образом, что у читателя создается впечатление, будто Вильсон в начале 1918 г. действительно выступал против японской интервенции.

      Только в 1940 г. государственный департамент опубликовал (и то лишь частично) секретные документы, проливающие свет на истинные действия американскою правительства по развязыванию иностранного вторжения на Дальний Восток. Эти материалы увидели свет во втором томе так называемых «документов Лансинга».

      Важная задача советских историков — разоблачение двуличной дипломатии США, выявление ее организующей роли в развязывании иностранной интервенции на Дальнем Востоке, к сожалению, до сих пор не получила достаточного разрешения в исторических исследованиях, посвященных этой интервенции.

      *     *     *

      В своем обращении к народу 2 сентября 1945 г. товарищ Сталин говорил: «В 1918 году, после установления советского строя в нашей стране, Япония, воспользовавшись враждебным тогда отношением к Советской стране Англии, Франции, Соединённых Штатов Америки и опираясь на них, — вновь напала на нашу страну, оккупировала Дальний Восток и четыре года терзала наш народ, грабила Советский Дальний Восток». [5] Это указание товарища Сталина о том, что Япония совершила нападение на Советскую Россию в 1918 г., опираясь на Англию, Францию и США, и служит путеводной нитью для историка, изучающего интервенцию на Дальнем Востоке. /34/

      5. Т. Millard. Democracy and the eastern question, N. Y., 1919; F. Schuman. American policy towards Russia since 1917, N. Y., 1928; W. Griawold. The far Eastern policy of the United States, N. Y., 1938.
      4. Papers relating to the foreign relations of the United States, 1918, Russia, v.v. I—III, Washington. 1931—1932. (В дальнейшем цит.: FR.)
      5. И. B. Сталин. О Великой Отечественной войне Советского Союза, М., 1949, стр. 205.

      Ленин еще в январе 1918 г. считался с возможностью совместного японо-американского выступления против нашей страны. «Говорят, — указывал он, — что, заключая мир, мы этим самым развязываем руки японцам и американцам, которые тотчас завладевают Владивостоком. Но, пока они дойдут только до Иркутска, мы сумеем укрепить нашу социалистическую республику». [6] Готовясь к выступлению на VII съезде партии, 8 марта 1918 г. Ленин писал: «Новая ситуация: Япония наступать хочет: «ситуация» архи-сложная... отступать здесь с д[огово]ром, там без дог[ово]ра». [7]

      В дальнейшем, объясняя задержку японского выступления, Ленин, как на одну из причин, указывал на противоречия между США и Японией. Однако Ленин всегда подчеркивал возможность сделки между империалистами этих стран для совместной борьбы против Советской России: «Американская буржуазия может стакнуться с японской...» [8] В докладе Ленина о внешней политике на объединенном заседании ВЦИК и Московского Совета 14 мая 1918 г. содержится глубокий анализ американо-японских империалистических противоречий. Этот анализ заканчивается предупреждением, что возможность сговора между американской и японской буржуазией представляет реальную угрозу для страны Советов. «Вся дипломатическая и экономическая история Дальнего Востока делает совершенно несомненным, что на почве капитализма предотвратить назревающий острый конфликт между Японией и Америкой невозможно. Это противоречие, временно прикрытое теперь союзом Японии и Америки против Германии, задерживает наступление японского империализма против России. Поход, начатый против Советской Республики (десант во Владивостоке, поддержка банд Семенова), задерживается, ибо грозит превратить скрытый конфликт между Японией и Америкой в открытую войну. Конечно, вполне возможно, и мы не должны забывать того, что группировки между империалистскими державами, как бы прочны они ни казались, могут быть в несколько дней опрокинуты, если того требуют интересы священной частной собственности, священные права на концессии и т. п. И, может быть, достаточно малейшей искры, чтобы взорвать существующую группировку держав, и тогда указанные противоречия не могут уже служить мам защитой». [9]

      Такой искрой явилось возобновление военных действий на восточном фронте и германское наступление против Советской республики в конце февраля 1918 г.

      Как известно, правительство США возлагало большие надежды на возможность обострения отношений между Советской Россией и кайзеровской Германией. В конце 1917 г. и в первые месяцы 1918 г. все усилия государственных деятелей США (от интриг посла в России Френсиса до широковещательных выступлений президента Вильсона) были направлены к тому, чтобы обещаниями американской помощи предотвратить выход Советской России из империалистической войны. /35/

      6. В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 201.
      7. Ленинский сборник, т. XI, стр. 65.
      8. В. И. Ленин. Соч., т. XXX, стр. 385.
      9. В. И. Ленин. Соч., т. XXIII, стр. 5. История новейшего времени содержит поучительные примеры того, что антагонизм между империалистическими державами не является помехой для развертывания антисоветской агрессин. Так было в годы гражданской войны, так было и в дни Мюнхена.

      Послание Вильсона к конгрессу 8 января 1918 г. и пресловутые «четырнадцать пунктов» имели в качестве одной из своих задач «выражением сочувствия и обещанием более существенной помощи» вовлечь Советскую республику в войну против Германии. [10] Хауз называл «пункты» Вильсона «великолепным оружием пропаганды». [11] Такого же мнения были и руководящие работники государственного департамента, положившие немало усилий на массовое распространение в России «четырнадцати пунктов» всеми пропагандистскими средствами.

      Ленин разгадал и разоблачил планы сокрушения Советской власти при помощи немецких штыков. В статье «О революционной фразе» он писал: «Взгляните на факты относительно поведения англо-французской буржуазии. Она всячески втягивает нас теперь в войну с Германией, обещает нам миллионы благ, сапоги, картошку, снаряды, паровозы (в кредит... это не «кабала», не бойтесь! это «только» кредит!). Она хочет, чтобы мы теперь воевали с Германией.

      Понятно, почему она должна хотеть этого: потому, что, во-первых, мы оттянули бы часть германских сил. Потому, во-вторых, что Советская власть могла бы крахнуть легче всего от несвоевременной военной схватки с германским империализмом». [12]

      В приведенной цитате речь идет об англичанах и французах. Однако с полным правом ленинскую характеристику империалистической политики в отношении выхода Советской России из войны можно отнести и к Соединенным Штатам. Правомерность этого становится еще более очевидной, если сравнить «Тезисы по вопросу о немедленном заключении сепаратного и аннексионистского мира», написанные Лениным 7 января 1918 г., с подготовительными набросками к этим тезисам. Параграф 10 тезисов опровергает довод против подписания мира, заключающийся в том, что, подписывая мир, большевики якобы становятся агентами германского империализма: «...этот довод явно неверен, ибо революционная война в данный момент сделала бы нас, объективно, агентами англо-французского империализма...» [13] В подготовительных заметках этот тбзис сформулирован: «объект[ивно] = агент Вильсона...» [14] И Вильсон являлся олицетворением американского империализма. .

      Попытка американских империалистов столкнуть Советскую Россию с кайзеровской Германией потерпела крах. Однако были дни, когда государственным деятелям Соединенных Штатов казалось, что их планы близки к осуществлению.

      10 февраля 1918 г. брестские переговоры были прерваны. Троцкий, предательски нарушив данные ему директивы, не подписал мирного договора с Германией. Одновременно он сообщил немцам, что Советская республика продолжает демобилизацию армии. Это открывало немецким войскам дорогу на Петроград. 18 февраля германское командование начало наступление по всему фронту.

      В эти тревожные для русского народа дни враги Советской России разработали коварный план удушения социалистического государства. Маршал Фош в интервью с представителем газеты «Нью-Йорк Таймс» /36/

      10. Архив полковника Хауза, т. III, стр. 232.
      11. Там же, т. IV, стр. 118.
      12. В. И. Ленин. Соч., т. XXII, стр. 268.
      13. Там же, стр. 195.
      14. Ленинский сборник, т. XI, стр. 37.

      сформулировал его следующим образом: Германия захватывает Россию, Америка и Япония должны немедленно выступить и встретить немцев в Сибири. [15]

      Этот план был предан гласности французским маршалом. Однако авторы его и главные исполнители находились в Соединенных Штатах. Перспектива сокрушения Советской власти комбинированным ударом с запада и востока была столь заманчивой, что Вильсон начал развязывать японскую интервенцию, торжественно заверяя в то же время о «дружеских чувствах» к русскому народу.

      В 1921 г. Лансинг составил записку, излагающую историю американско-японских переговоров об интервенции. Он писал для себя, поэтому не облекал мысли в витиеватые и двусмысленные дипломатические формулы: многое в этой записке названо своими именами. Относительно позиции США в конце февраля 1918 г. там сказано: «То, что Япония пошлет войска во Владивосток и Харбин, казалось одобренным (accepted) фактом». [16] В Вашингтоне в эти дни немецкого наступления на Петроград считали, что власти большевиков приходит конец. Поэтому решено было устранить возможные недоразумения и информировать союзные державы о согласии США на японское вооруженное выступление против Советской России.

      18 февраля, в тот день, когда германские полчища ринулись на Петроград, в Верховном совете Антанты был поднят вопрос о посылке иностранных войск на Дальний Восток. Инициатива постановки этого вопроса принадлежала американскому представителю генералу Блиссу. Было решено предоставить Японии свободу действий против Советской России. Союзники согласились, — говорилось в этом принятом документе — так называемой совместной ноте №16, — в том, что «1) оккупация Сибирской железной дороги от Владивостока до Харбина, включая оба конечных пункта, дает военные выгоды, которые перевешивают возможный политический ущерб, 2) рекомендованная оккупация должна осуществляться японскими силами после получении соответствующих гарантий под контролем союзной миссии». [17]

      Действия Блисса, подписавшего этот документ в качестве официального представителя Соединенных Штатов, получили полное одобрение американского правительства.

      В Вашингтоне стало известно, что Япония закончила последние приготовления и ее войска готовы к вторжению на Дальний Восток. [18] Государственные деятели США начинают форсировать события. 27 февраля Лансинг беседовал в Вашингтоне с французским послом. Последний сообщил, что японское правительство намеревается, начав интервенцию, расширить военные операции вплоть до Уральского хребта. Лансинг ответил, что правительство США не примет участия в интервенции, однако против японской экспедиции возражать не будет.

      В тот же день Лансинг письмом доложил об этом Вильсону. Обращая особое внимание на обещание японцев наступать до Урала, он писал: «поскольку это затрагивает наше правительство, то мне кажется, что все, что от нас потребуется, это создание практической уверенности в том, что с нашей стороны не последует протеста против этого шага Японии». [19] /37/

      15. «Information», 1 марта 1918 г.
      16. The Lansing papers, v. II, p. 394.
      17. Там же, стр. 272.
      18. FR, v. II, p. 56.
      19. The Lansing papers, v. II, p. 355.

      Для того, чтобы создать эту «практическую уверенность», Вильсон решил отправить в Японию меморандум об отношении США к интервенции. В меморандуме черным по белому было написано, что правительство Соединенных Штатов дает свое согласие на высадку японских войск на Дальнем Востоке. На языке Вильсона это звучало следующим образом: «правительство США не считает разумным объединиться с правительством Антанты в просьбе к японскому правительству выступить в Сибири. Оно не имеет возражений против того, чтобы просьба эта была принесена, и оно готово уверить японское правительство, что оно вполне доверяет ему в том отношении, что, вводя вооруженные силы в Сибирь, Япония действует в качестве союзника России, не имея никакой иной цели, кроме спасения Сибири от вторжения армий Германии и от германских интриг, и с полным желанием предоставить разрешение всех вопросов, которые могут воздействовать на неизменные судьбы Сибири, мирной конференции». [20] Последняя оговорка, а именно тот факт, что дальнейшее решение судьбы Сибири Вильсон намеревался предоставить международной конференции, свидетельствовала о том, что США собирались использовать Японию на Дальнем Востоке лишь в качестве жандарма, который должен будет уйти, исполнив свое дело. Япония, как известно, рассматривала свою роль в Азии несколько иначе.

      Совместные действия против Советской республики отнюдь не устраняли японо-американского соперничества. Наоборот, борьба за новые «сферы влияния» (именно так рисовалась американцам будущая Россия) должна была усилить это соперничество. Перспектива захвата Сибири сильной японской армией вызывала у военных руководителей США невольный вопрос: каким образом удастся впоследствии выдворить эту армию из областей, на которые претендовали американские капиталисты. «Я часто думаю, — писал генерал Блисс начальнику американского генерального штаба Марчу, — что эта война, вместо того чтобы быть последней, явится причиной еще одной. Японская интервенция открывает путь, по которому придет новая война». [21] Это писалось как раз в те дни, когда США начали провоцировать Японию на военное выступление против Советской России. Вопрос о японской интервенции ставил, таким образом, перед американскими политиками проблему будущей войны с Японией. Интересы «священной частной собственности», ненависть к Советскому государству объединили на время усилия двух империалистических хищников. Более осторожный толкал на опасную авантюру своего ослепленного жадностью собрата, не забывая, однако, о неизбежности их будущего столкновения, а быть может, даже в расчете на это столкновение.

      Составитель «Архива Хауза» постарался создать впечатление, будто февральский меморандум был написан Вильсоном «под непрерывным давлением со стороны французов и англичан» и являлся в биографии президента чем-то вроде досадного недоразумения, проявлением слабости и т. п. Изучение «документов Лансинга» дает возможность сделать иное заключение: это был один из немногих случаев, когда Вильсон в стремлении форсировать события выразился более или менее откровенно.

      1 марта 1918 г. заместитель Лансинга Полк пригласил в государственный департамент послов Англии и Франции и ознакомил их с /38/

      20. The Lansing papers, v. II, p. 355 См. также «Архив полковника Хауза» т. III, стр. 294.
      21. С. March. Nation at war, N. Y., 1932, p. 115.

      текстом меморандума. Английскому послу было даже разрешено снять копию. Это означала, в силу существовавшего тогда англо-японского союза, что текст меморандума станет немедленно известен в Токио. Так, без официального дипломатического акта вручения ноты, правительство СЛИЛ допело до сведения японского правительства свою точку зрения. Теперь с отправкой меморандума можно было не спешить, тем более что из России поступали сведения о возможности подписания мира с немцами.

      5 марта Вильсон вызвал к себе Полка (Лансинг был в это время в отпуске) и вручил ему для немедленной отправки в Токио измененный вариант меморандума. Полк прочитал его и изумился: вместо согласия на японскую интервенцию в ноте содержались возражения против нее. Однако, поговорив с президентом, Полк успокоился. Свое впечатление, вынесенное из разговора с Вильсоном, Полк изложил в письме к Лансингу. «Это — изменение нашей позиции,— писал Полк,— однако, я не думаю, что это существенно повлияет на ситуацию. Я слегка возражал ему (Вильсону. — А. Г.), но он сказал, что продумал это и чувствует, что второе заявление абсолютно необходимо... Я не думаю, что японцы будут вполне довольны, однако это (т. е. нота.— Л. Г.) не является протестом. Таким образом, они могут воспринять ее просто как совет выступить и делать все, что им угодно». [22]

      Таким же образом оценил впоследствии этот документ и Лансинг. В его записке 1921 г. по этому поводу говорится: «Президент решил, что бессмысленно выступать против японской интервенции, и сообщил союзным правительствам, что Соединенные Штаты не возражают против их просьбы, обращенной к Японии, выступить в Сибири, но Соединенные Штаты, в силу определенных обстоятельств, не могут присоединиться к этой просьбе. Это было 1 марта. Четыре дня спустя Токио было оповещено о точке зрения правительства Соединенных Штатов, согласно которой Япония должна была заявить, что если она начнет интервенцию в Сибирь, она сделает это только как союзник России». [23]

      Для характеристики второго варианта меморандума Лансинг отнюдь не употребляет слово «протест», ибо по сути дела вильсоновский документ ни в какой мере не являлся протестом. Лансинг в своей записке не только не говорит об изменении позиции правительства США, но даже не противопоставляет второго варианта меморандума первому, а рассматривает их как последовательные этапы выражения одобрения действиям японского правительства по подготовке вторжения.

      Относительно мотивов, определивших замену нот, не приходится гадать. Не столько вмешательство Хауза (как это можно понять из чтения его «архива») повлияло на Вильсона, сколько телеграмма о подписании Брестского мира, полученная в Вашингтоне вечером 4 марта. Заключение мира между Германией и Советской Россией смешало все карты Вильсона. Немцы остановились; останавливать японцев Вильсон не собирался, однако для него было очень важно скрыть свою роль в развязывании японской интервенции, поскольку предстояло опять разыгрывать из себя «друга» русского народа и снова добиваться вовлечения России в войну с Германией. [24] Японцы знали от англичан /39/

      22. The Lansing papers, v. II, p. 356. (Подчеркнуто мной. — Л. Г.).
      23. Там же, стр. 394.

      истинную позицию США. Поэтому, полагал Вильсон, они не сделают неверных выводов, даже получив ноту, содержащую утверждения, противоположные тому, что им было известно. В случае же проникновения сведений в печать позиция Соединенных Штатов будет выглядеть как «вполне демократическая». Вильсон решился на дипломатический подлог. «При чтении, — писал Полк Лансингу, — вы, вероятно, увидите, что повлияло на него, а именно соображения относительно того, как будет выглядеть позиция нашего правительства в глазах демократических народов мира». [25]

      Как и следовало ожидать, японцы поняли Вильсона. Зная текст первою варианта меморандума, они могли безошибочно читать между строк второго. Министр иностранных дел Японии Мотоко, ознакомившись с нотой США, заявил не без иронии американскому послу Моррису, что он «высоко оценивает искренность и дружеский дух меморандума». [26] Японский поверенный в делах, посетивший Полка, выразил ему «полное удовлетворение тем путем, который избрал государственный департамент». [27] Наконец, 19 марта Моррису был вручен официальный ответ японского правительства на меморандум США. По казуистике и лицемерию ответ не уступал вильсоновским документам. Министерство иностранных дел Японии выражало полное удовлетворение по поводу американского заявления и снова ехидно благодарило за «абсолютную искренность, с которой американское правительство изложило свои взгляды». С невинным видом японцы заявляли, что идея интервенции родилась не у них, а была предложена им правительствами стран Антанты. Что касается существа вопроса, то, с одной стороны, японское правительство намеревалось, в случае обострения положения /40/

      24. Не прошло и недели, как Вильсон обратился с «приветственной» телеграммой к IV съезду Советов с намерением воспрепятствовать ратификации Брестского мира. Это было 11 марта 1918 г. В тот же день государственный департамент направил Френсису для ознакомления Советского правительства (неофициальным путем, через Робинса) копию меморандума, врученного 5 марта японскому правительству, а также представителям Англии, Франции и Италии. Интересно, что на копии, посланной в Россию, в качестве даты написания документа было поставлено «3 марта 1918 г.». В американской правительственной публикации (FR, v. II, р. 67) утверждается, что это было сделано «ошибочно». Зная методы государственного департамента, можно утверждать, что эта «ошибка» была сделана умышленно, с провокационной целью. Для такого предположения имеются достаточные основания. Государственный департамент направил копию меморандума в Россию для того, чтобы ввести в заблуждение советское правительство, показать США «противником» японской интервенции. Замена даты 5 марта на 3 марта могла сделать документ более «убедительным»: 1 марта в Вашингтоне еще не знали о подписании Брестского мира, следовательно меморандум, составленный в этот день, не мог являться следствием выхода Советской России из империалистической войны, а отражал «демократическую позицию» Соединенных Штатов.
      Несмотря на все ухищрения Вильсона, планы американских империалистов не осуществились — Брестский мир был ратифицирован. Советская Россия вышла из империалистической войны.
      23. Махинации Вильсона ввели в заблуждение современное ему общественное мнение Америки. В свое время ни текст двух вариантов меморандума, ни даже сам факт его вручения не были преданы гласности. В газетах о позиции США в отношении японской интервенции появлялись противоречивые сообщения. Только через два года журналист Линкольн Колькорд опубликовал текст «секретного» американского меморандума, отправленного 5 марта 1918 г. в Японию (журнал «Nation» от 21 февраля 1920 г.). Вопрос казался выясненным окончательно. Лишь много лет спустя было опубликовано «второе дно» меморандума — его первый вариант.
      26. FR, v II, р. 78.
      27. Там же, стр. 69.

      на Дальнем Востоке, выступить в целях «самозащиты», а с другой стороны, в японской ноте содержалось обещание, что ни один шаг не будет предпринт без согласия США.

      Лансингу тон ответа, вероятно, показался недостаточно решительнным. Он решил подтолкнуть японцев на более активные действия против Советской России. Через несколько часов после получения японской ноты он уже телеграфировал в Токио Моррису: «Воспользуйтесь, пожалуйста, первой подходящей возможностью и скажите к о н ф и д е н ц и а л ь н о министру иностранных дел, что наше правительство надеется самым серьезным образом на понимание японским правительством того обстоятельства, что н а ш а позиция в от н о ш е н и и п о с ы л к и Японией экспедиционных сил в Сибирь н и к о и м образом не основывается на подозрении п о п о в о д у мотивов, которые заставят японское правительство совершить эту акцию, когда она окажется уместной. Наоборот, у нас есть внутренняя вера в лойяльность Японии по отношению к общему делу и в ее искреннее стремление бескорыстно принимать участие в настоящей войне.

      Позиция нашего правительства определяется следующими фактами: 1) информация, поступившая к нам из различных источников, дает нам возможность сделать вывод, что эта акция вызовет отрицательную моральную реакцию русского народа и несомненно послужил на пользу Германии; 2) сведения, которыми мы располагаем, недостаточны, чтобы показать, что военный успех такой акции будет достаточно велик, чтобы покрыть моральный ущерб, который она повлечет за собой». [29]

      В этом документе в обычной для американской дипломатии казуистической форме выражена следующая мысль: США не будут возлежать против интервенции, если они получат заверение японцев в том, что последние нанесут Советской России тщательно подготовленный удар, достаточно сильный, чтобы сокрушить власть большевиков. Государственный департамент активно развязывал японскую интервенцию. Лансинг спешил предупредить Токио, что США не только поддерживают план японского вторжения на Дальний Восток, но даже настаивают на том, чтобы оно носило характер смертельного удара для Советской республики. Это была установка на ведение войны чужими руками, на втягивание в военный конфликт своего соперника. Возможно, что здесь имел место также расчет и на будущее — в случае провала антисоветской интервенции добиться по крайней мере ослабления и компрометации Японии; однако пока что государственный Департамент и японская военщина выступали в трогательном единении.

      Лансинг даже старательно подбирал предлог для оправдывания антисоветского выступления Японии. Давать согласие на вооруженное вторжение, не прикрыв его никакой лицемерной фразой, было не в правилах США. Ощущалась острая необходимость в какой-либо фальшивке, призванной отвлечь внимание от агрессивных замыслов Японии и США. Тогда в недрах государственного департамента родился миф о германской угрозе Дальнему Востоку. Лансингу этот миф казался весьма подходящим. «Экспедиция против немцев, — писал он Вильсону, — /41/

      28. Там же, стр. 81.
      29. Там же, стр. 82. (Подчеркнуто иной. — А. Г.)

      совсем иная вещь, чем оккупация сибирской железной дороги с целью поддержания порядка, нарушенного борьбой русских партий. Первое выглядит как законная операция против общего врага» [80].

      Руководители государственного департамента толкали своих представителей в России и Китае на путь лжи и дезинформации, настойчиво требуя от них фабрикации фальшивок о «германской опасности».

      Еще 13 февраля Лансинг предлагает американскому посланнику в Китае Рейншу доложить о деятельности немецких и австрийских военнопленных. [31] Ответ Рейнша, однако, был весьма неопределенным и не удовлетворил государственный департамент. [32] Вашингтон снова предложил посольству в Пекине «проверить или дополнить слухи о вооруженных немецких пленных». [33] Из Пекина опять поступил неопределенный ответ о том, что «военнопленные вооружены и организованы». [34] Тогда заместитель Лансинга Полк, не полагаясь уже на фантазию своих дипломатов, направляет в Пекин следующий вопросник: «Сколько пленных выпущено на свободу? Сколько пленных имеют оружие? Где они получили оружие? Каково соотношение между немцами и австрийцами? Кто руководит ими? Пришлите нам также и другие сведения, как только их добудете, и продолжайте, пожалуйста, присылать аналогичную информацию». [35] Но и на этот раз информация из Пекина оказалась бледной и невыразительной. [36]

      Гораздо большие способности в искусстве клеветы проявил американский консул Мак-Говен. В cвоей телеграмме из Иркутска 4 марта он нарисовал живописную картину немецкого проникновения в Сибирь»: «12-го проследовал в восточном направлении поезд с военнопленными и двенадцатью пулеметами; две тысячи останавливались здесь... Надежный осведомитель сообщает, что прибыли германские генералы, другие офицеры... (пропуск), свыше тридцати саперов, генеральный штаб ожидает из Петрограда указаний о разрушении мостов, тоннелей и об осуществлении плана обороны. Немецкие, турецкие, австрийские офицеры заполняют станцию и улицы, причем признаки их воинского звания видны из-под русских шинелей. Каждый военнопленный, независимо от того, находится ли он на свободе или в лагере; имеет винтовку» [37].

      Из дипломатических донесений подобные фальшивки переходили в американскую печать, которая уже давно вела злобную интервенционистскую кампанию.

      Тем временем во Владивостоке происходили события, не менее ярко свидетельствовавшие об истинном отношении США к подготовке японского десанта. /42/

      30. The Lansing papers, v. II; p. 358.
      31. FR, v. II, p. 45.
      32. Там же, стр. 52.
      33. Там же, стр. 63.
      34. Там же, стр. 64.
      36. Там же, стр. 66.
      36. Там же, стр. 69.
      37. Russiafn-American Relations, p. 164. Американские представители в России находились, как известно, в тесной связи с эсерами. 12 марта из Иркутска член Сибирской областной думы эсер Неупокоев отправил «правительству автономной Сибири» письмо, одно место, в котором удивительно напоминает телеграмму Мак-Говена: «Сегодня прибыло 2.000 человек австрийцев, турок, славян, одетых в русскую форму, вооружены винтовками и пулеметами и проследовали дальше на восток». («Красный архив», 1928, т. 4 (29), стр. 95.) Вполне возможно, что именно эсер Неупокоев был «надежным осведомителем» Мак-Говена.

      12 января во Владивостокском порту стал на якорь японский крейсер «Ивами». Во Владивостокский порт раньше заходили военные суда Антанты (в том числе и американский крейсер «Бруклин»). [38] В данном случае, вторжение «Ивами» являлось явной и прямой подготовкой к агрессивным действиям.

      Пытаясь сгладить впечатление от этого незаконного акта, японский консул выступил с заявлением, что его правительство послало военный корабль «исключительно с целью защиты своих подданных».

      Владивостокский Совет заявил решительный протест против вторжения японского военного корабля в русский порт. Относительно того, что крейсер «Ивами» якобы послан для защиты японских подданных, Совет заявил следующее: «Защита всех жителей, проживающих на территории Российской республики, является прямой обязанностью российских властей, и мы должны засвидетельствовать, что за 10 месяцев революции порядок в городе Владивостоке не был нарушен». [39]

      Адвокатами японской агрессии выступили американский и английский консулы. 16 января они направили в земскую управу письмо, в котором по поводу протеста местных властей заявлялось: «Утверждение, содержащееся в заявлении относительно того, что общественный порядок во Владивостоке до сих пор не был нарушен, мы признаем правильным. Но, с другой стороны, мы считаем, что как в отношении чувства неуверенности у стран, имеющих здесь значительные материальные интересы, так и в отношении того направления, в кагором могут развиваться события в этом районе, политическая ситуация в настоящий момент дает право правительствам союзных стран, включая Японию, принять предохранительные меры, которые они сочтут необходимыми для защиты своих интересов, если последним будет грозить явная опасность». [40]

      Таким образом, американский и английский консулы встали на защиту захватнических действий японской военщины. За месяц до того, как Вильсон составил свой первый меморандум об отношении к интервенции, американский представитель во Владивостоке принял активное участие в подготовке японской провокации.

      Задача консулов заключалась теперь в том, чтобы создать картину «нарушения общественного порядка» во Владивостоке, «слабости местных властей» и «необходимости интервенции». Для этого по всякому поводу, даже самому незначительному, иностранные консулы обращались в земскую управу с протестами. Они придирались даже к мелким уголовным правонарушениям, столь обычным в большом портовом городе, изображая их в виде событий величайшей важности, требующих иностранного вмешательства.

      В начале февраля во Владивостоке состоялось совещание представителей иностранной буржуазии совместно с консулами. На совещании обсуждался вопрос о борьбе с «анархией». Затем последовали протесты консульского корпуса против ликвидации буржуазного самоуправления в городе, против рабочего контроля за деятельностью порта и таможни, /43/

      38. «Бруклин» появился во Владивостокском порту 24 ноября 1917 г.— накануне выборов в Учредительное собрание. Американские пушки, направленные на город, должны были предрешить исход выборов в пользу буржуазных партий. Однако этот агрессивный демарш не дал желаемых результатов: по количеству поданных голосов большевики оказались сильнейшей политической партией во Владивостоке.
      39. «Известия Владивостокского совета рабочих и солдатских депутатов», 4 (17) января 1918 г.
      40. Japanese agression in the Russian Far East Extracts from the Congressional Record. March 2, 1922. In the Senate of the United States, Washington, 1922, p. 7.

      против действий Красной гвардии и т. д. Американский консул открыто выступал против мероприятий советских властей и грозил применением вооруженной силы. [41] К этому времени во Владивостокском порту находилось уже четыре иностранных военных корабля: американский, английский и два японских.

      Трудящиеся массы Владивостока с возмущением следили за провокационными действиями иностранных консулов и были полны решимости с оружием в руках защищать Советскую власть. На заседании Владивостокского совета было решенo заявить о готовности оказать вооруженное сопротивление иностранной агрессии. Дальневосточный краевой комитет Советов отверг протесты консулов как совершенно необоснованные, знаменующие явное вмешательство во внутренние дела края.

      В марте во Владивостоке стало известно о контрреволюционных интригах белогвардейской организации, именовавшей себя «Временным правительством автономной Сибири». Эта шпионская группа, возглавленная веерами Дербером, Уструговым и др., добивалась превращения Дальнего Востока и Сибири в колонию Соединенных Штатов и готовила себя к роли марионеточного правительства этой американской вотчины.

      Правительство США впоследствии утверждало, будто оно узнало о существовании «сибирского правительства» лишь в конце апреля 1918 г. [49] На самом деле, уже в марте американский адмирал Найт находился в тесном контакте с представителями этой подпольной контрреволюционной организации. [41]

      29 марта Владивостокская городская дума опубликовала провокационное воззвание. В этом воззвании, полном клеветнических нападок на Совет депутатов, дума заявляла о своем бессилии поддерживать порядок в городе. [41] Это был документ, специально рассчитанный на создание повода для высадки иностранного десанта. Атмосфера в городе накалилась: «Владивосток буквально на вулкане», — сообщал за границу одни из агентов «сибирского правительства». [45]

      Японские войска высадились во Владивостоке 5 апреля 1918 г. В этот же день был высажен английский десант. Одновременно с высадкой иностранных войск начал в Манчжурии свое новое наступление на Читу бандит Семенов. Все свидетельствовало о предварительном сговоре, о согласованности действий всех контрреволюционных сил на Дальнем Востоке.

      Поводом для выступления японцев послужило, как известно, убийство японских подданных во Владивостоке. Несмотря на то, что это была явная провокация, руководители американской внешней политики ухватились за нее, чтобы «оправдать» действия японцев и уменьшить «отрицательную моральную реакцию» в России. Лживая японская версия была усилена в Вашингтоне и немедленно передана в Вологду послу Френсису.

      Американский консул во Владивостоке передал по телеграфу в государственный департамент: «Пять вооруженных русских вошли в японскую контору в центре города, потребовали денег. Получив отказ, стреляли в трех японцев, одного убили и других серьез-/44/

      41. FR, v. II, р. 71.
      42. Russian-American Relations, p. 197.
      43. «Красный архив», 1928, т. 4 (29), стр. 97.
      44. «Известия» от 7 апреля 1918 г.
      45. «Красный архив», 1928, т. 4 (29). стр. 111.

      но ранили». [46] Лансинг внес в это сообщение свои коррективы, после чего оно выглядело следующим образом: «Пять русских солдат вошли в японскую контору во Владивостоке и потребовали денег. Ввиду отказа убили трех японцев». [47] В редакции Лансинга ответственность за инцидент ложилась на русскую армию. При всей своей незначительности эта деталь очень характерна: она показывает отношение Лансинга к японскому десанту и разоблачает провокационные методы государственного департамента.

      Правительство США не сочло нужным заявить даже формальный протест против японского выступления. Вильсон, выступая на следующий день в Балтиморе, в речи, посвященной внешнеполитическим вопросам, ни единым словом не обмолвился о десанте во Владивостоке. [48]

      Добившись выступления Японии, США пытались продолжать игру в «иную позицию». Военный «корабль США «Бруклин», стоявший во Владивостокском порту, не спустил на берег ни одного вооруженного американского солдата даже после высадки английского отряда. В русской печати американское посольство поспешило опубликовать заявление о том, что Соединенные Штаты непричастны к высадке японского десанта. [49]

      Американские дипломаты прилагали все усилия, чтобы изобразить японское вторжение в советский город как незначительный эпизод, которому не следует придавать серьезного значения. Именно так пытался представить дело американский консул представителям Владивостокского Совета. [50] Посол Френсис устроил специальную пресс-конференцию, на которой старался убедить журналистов в том, что советское правительство и советская пресса придают слишком большое значение этой высадке моряков, которая в действительности лишена всякого политического значения и является простой полицейской предосторожностью. [51]

      Однако американским дипломатам не удалось ввести в заблуждение Советскую власть. 7 апреля В. И. Ленин и И. В. Сталин отправили во Владивосток телеграмму с анализом обстановки и практическими указаниями городскому совету. «Не делайте себе иллюзий: японцы наверное будут наступать, — говорилось в телеграмме. — Это неизбежно. Им помогут вероятно все без изъятия союзники». [52] Последующие события оправдали прогноз Ленина и Сталина.

      Советская печать правильно оценила роль Соединенных Штатов в развязывании японского выступления. В статье под заголовком: «Наконец разоблачились» «Известия» вскрывали причастность США к японскому вторжению. [53] В обзоре печати, посвященном событиям на Дальнем Востоке, «Известия» приводили откровенное высказывание представителя американского дипломатического корпуса. «Нас, американцев, — заявил он, — сибирские общественные круги обвиняют в том, что мы будто бы связываем руки /45/

      46. FR, v. II, p. 99. (Подчеркнуто мною. — А. Г.)
      47. Там же, стр. 100. (Подчеркнуто мною. — А. Г.)
      48. Russian-American Relations, p. 190.
      49. «Известия» от 11 апреля 1918 г.
      50. «Известия» от 12 апреля 1918 г.
      51. «Известия» от 13 апреля 1918 г.
      52. «Документы по истории гражданской войны в СССР», т. 1940, стр. 186.
      53. «Известия» от 10 апреля 1918 г.

      большевизма. Дело обстоит, конечно, не так». [54]

      Во Владивостоке при обыске у одного из членов «сибирского правительства» были найдены документы, разоблачавшие контрреволюционный заговор на Дальнем Востоке. В этом заговоре были замешаны иностранные консулы и американский адмирал Найт. [55]

      Советское правительство направило эти компрометирующие документы правительству Соединенных Штатов и предложило немедленно отозвать американского консула во Владивостоке, назначить расследование о причастности американских дипломатических представителей к контрреволюционному заговору, а также выяснить отношение правительства США к советскому правительству и ко всем попыткам официальных американских представителей вмешиваться во внутреннюю жизнь России. [56] В этой ноте нашла выражение твердая решимость советского правительства пресечь все попытки вмешательства во внутреннюю жизнь страны, а также последовательное стремление к мирному урегулированию отношений с иностранными державами. В последнем, однако, американское правительство не было заинтересовано. Соединенные Штаты развязывали военный конфликт. /46/

      54 «Известия» от 27 апреля 1913 г. (Подчеркнуто мной.— А. Г.)
      55. «Известия» от 25 апреля 1918 г.
      56. Russiain-American Relations, p. 197.

      Исторические записки. Л.: Изд-во Акад. наук СССР. Т. 33. Отв. ред. Б. Д. Греков. - 1950. С. 33-46.
    • Кирасиры, конные аркебузиры, карабины и прочие
      Автор: hoplit
      George Monck. Observations upon Military and Political Affairs. Издание 1796 года. Первое было в 1671-м, книга написана в 1644-6 гг.
      "Тот самый" Монк.

       
      Giorgio Basta. Il gouerno della caualleria leggiera. 1612.
      Giorgio Basta. Il mastro di campo. 1606.

       
      Sir James Turner. Pallas armata, Military essayes of the ancient Grecian, Roman, and modern art of war written in the years 1670 and 1671. 1683. Оглавление.
      Lodovico Melzo. Regole militari sopra il governo e servitio particolare della cavalleria. 1611
    • Психология допроса военнопленных
      Автор: Сергий
      Не буду давать никаких своих оценок.
      Сохраню для истории.
      Вот такая книга была издана в 2013 году Украинской военно-медицинской академией.
      Автор - этнический русский, уроженец Томска, "негражданин" Латвии (есть в Латвии такой документ в зеленой обложке - "паспорт негражданина") - Сыропятов Олег Геннадьевич
      доктор медицинских наук, профессор, врач-психиатр, психотерапевт высшей категории.
      1997 (сентябрь) по июнь 2016 года - профессор кафедры военной терапии (по курсам психиатрии и психотерапии) Военно-медицинского института Украинской военно-медицинской академии.
      О. Г. Сыропятов
      Психология допроса военнопленных
      2013
      книга доступна в сети (ссылку не прикрепляю)
      цитата:
      "Согласно определению пыток, существование цели является существенным для юридической квалификации. Другими словами, если нет конкретной цели, то такие действия трудно квалифицировать как пытки".

    • "Примитивная война".
      Автор: hoplit
      Небольшая подборка литературы по "примитивному" военному делу.
       
      - Prehistoric Warfare and Violence. Quantitative and Qualitative Approaches. 2018
      - Multidisciplinary Approaches to the Study of Stone Age Weaponry. Edited by Eric Delson, Eric J. Sargis. 2016
      - Л. Б. Вишняцкий. Вооруженное насилие в палеолите.
      - J. Christensen. Warfare in the European Neolithic.
      - Detlef Gronenborn. Climate Change and Socio-Political Crises: Some Cases from Neolithic Central Europe.
      - William A. Parkinson and Paul R. Duffy. Fortifications and Enclosures in European Prehistory: A Cross-Cultural Perspective.
      - Clare, L., Rohling, E.J., Weninger, B. and Hilpert, J. Warfare in Late Neolithic\Early Chalcolithic Pisidia, southwestern Turkey. Climate induced social unrest in the late 7th millennium calBC.
      - Першиц А.И., Семенов Ю.И., Шнирельман В.А. Война и мир в ранней истории человечества.
      - Алексеев А.Н., Жирков Э.К., Степанов А.Д., Шараборин А.К., Алексеева Л.Л. Погребение ымыяхтахского воина в местности Кёрдюген.
      -  José María Gómez, Miguel Verdú, Adela González-Megías & Marcos Méndez. The phylogenetic roots of human lethal violence // Nature 538, 233–237
      - Sticks, Stones, and Broken Bones: Neolithic Violence in a European Perspective. 2012
       
       
      - Иванчик А.И. Воины-псы. Мужские союзы и скифские вторжения в Переднюю Азию // Советская этнография, 1988, № 5
      - Иванчик А., Кулланда С.. Источниковедение дописьменной истории и ранние стадии социогенеза // Архаическое общество: узловые проблемы социологии развития. Сб. научных трудов. Вып. 1. М., 1991
      - Askold lvantchik. The Scythian ‘Rule Over Asia’: The Classıcal Tradition And the Historical Reality // Ancient Greeks West and East. 1999
      - А.Р. Чочиев. Очерки истории социальной культуры осетин. 1985 г.
      - Α.Κ. Нефёдкин. Тактика славян в VI в. (по свидетельствам ранневизантийских авторов).
      - Цыбикдоржиев Д.В. Мужской союз, дружина и гвардия у монголов: преемственность и конфликты.
      - Вдовченков E.B. Происхождение дружины и мужские союзы: сравнительно-исторический анализ и проблемы политогенеза в древних обществах.
      - Louise E. Sweet. Camel Raiding of North Arabian Bedouin: A Mechanism of Ecological Adaptation //  American Aiztlzropologist 67, 1965.
      - Peters E.L. Some Structural Aspects of the Feud among the Camel-Herding Bedouin of Cyrenaica // Africa: Journal of the International African Institute,  Vol. 37, No. 3 (Jul., 1967), pp. 261-282
       
       
      - Зуев А.С. О боевой тактике и военном менталитете коряков, чукчей и эскимосов.
      - Зуев А.С. Диалог культур на поле боя (о военном менталитете народов северо-востока Сибири в XVII–XVIII вв.).
      - О.А. Митько. Люди и оружие (воинская культура русских первопроходцев и коренного населения Сибири в эпоху позднего средневековья).
      - К.Г. Карачаров, Д. И. Ражев. Обычай скальпирования на севере Западной Сибири в Средние века.
      - Нефёдкин А.К. Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.).
      - Зуев А.С. Русско-аборигенные отношения на крайнем Северо-Востоке Сибири во второй половине  XVII – первой четверти  XVIII  вв.
      - Антропова В.В. Вопросы военной организации и военного дела у народов крайнего Северо-Востока Сибири.
      - Головнев А.В. Говорящие культуры. Традиции самодийцев и угров.
      - Laufer В. Chinese Clay Figures. Pt. I. Prolegomena on the History of Defensive Armor // Field Museum of Natural History Publication 177. Anthropological Series. Vol. 13. Chicago. 1914. № 2. P. 73-315.
      - Нефедкин А.К. Защитное вооружение тунгусов в XVII – XVIII вв. [Tungus' armour] // Воинские традиции в археологическом контексте: от позднего латена до позднего средневековья / Составитель И. Г. Бурцев. Тула: Государственный военно-исторический и природный музей-заповедник «Куликово поле», 2014. С. 221-225.
      - Нефедкин А.К. Колесницы и нарты: к проблеме реконструкции тактики // Археология Евразийских степей. 2020
       
       
      - N. W. Simmonds. Archery in South East Asia s the Pacific.
      - Inez de Beauclair. Fightings and Weapons of the Yami of Botel Tobago.
      - Adria Holmes Katz. Corselets of Fiber: Robert Louis Stevenson's Gilbertese Armor.
      - Laura Lee Junker. Warrior burials and the nature of warfare in prehispanic Philippine chiefdoms..
      - Andrew P. Vayda. War in Ecological Perspective: Persistence, Change, and Adaptive Processes in Three Oceanian Societies. 1976
      - D. U. Urlich. The Introduction and Diffusion of Firearms in New Zealand 1800-1840..
      - Alphonse Riesenfeld. Rattan Cuirasses and Gourd Penis-Cases in New Guinea.
      - W. Lloyd Warner. Murngin Warfare.
      - E. W. Gudger. Helmets from Skins of the Porcupine-Fish.
      - K. R. Howe. Firearms and Indigenous Warfare: a Case Study.
      - Paul  D'Arcy. Firearms on Malaita, 1870-1900. 
      - William Churchill. Club Types of Nuclear Polynesia.
      - Henry Reynolds. Forgotten war. 2013
      - Henry Reynolds. The Other Side of the Frontier. Aboriginal Resistance to the European Invasion of Australia. 1981
      - John Connor. Australian Frontier Wars, 1788-1838. 2002
      -  Ronald M. Berndt. Warfare in the New Guinea Highlands.
      - Pamela J. Stewart and Andrew Strathern. Feasting on My Enemy: Images of Violence and Change in the New Guinea Highlands.
      - Thomas M. Kiefer. Modes of Social Action in Armed Combat: Affect, Tradition and Reason in Tausug Private Warfare // Man New Series, Vol. 5, No. 4 (Dec., 1970), pp. 586-596
      - Thomas M. Kiefer. Reciprocity and Revenge in the Philippines: Some Preliminary Remarks about the Tausug of Jolo // Philippine Sociological Review. Vol. 16, No. 3/4 (JULY-OCTOBER, 1968), pp. 124-131
      - Thomas M. Kiefer. Parrang Sabbil: Ritual suicide among the Tausug of Jolo // Bijdragen tot de Taal-, Land- en Volkenkunde. Deel 129, 1ste Afl., ANTHROPOLOGICA XV (1973), pp. 108-123
      - Thomas M. Kiefer. Institutionalized Friendship and Warfare among the Tausug of Jolo // Ethnology. Vol. 7, No. 3 (Jul., 1968), pp. 225-244
      - Thomas M. Kiefer. Power, Politics and Guns in Jolo: The Influence of Modern Weapons on Tao-Sug Legal and Economic Institutions // Philippine Sociological Review. Vol. 15, No. 1/2, Proceedings of the Fifth Visayas-Mindanao Convention: Philippine Sociological Society May 1-2, 1967 (JANUARY-APRIL, 1967), pp. 21-29
      - Armando L. Tan. Shame, Reciprocity and Revenge: Some Reflections on the Ideological Basis of Tausug Conflict // Philippine Quarterly of Culture and Society. Vol. 9, No. 4 (December 1981), pp. 294-300.
      - Karl G. Heider, Robert Gardner. Gardens of War: Life and Death in the New Guinea Stone Age. 1968.
      - Karl G. Heider. Grand Valley Dani: Peaceful Warriors. 1979 Тут
      - Mervyn Meggitt. Bloodis Their Argument: Warfare among the Mae Enga Tribesmen of the New Guinea Highlands. 1977 Тут
      - Klaus-Friedrich Koch. War and peace in Jalémó: the management of conflict in highland New Guinea. 1974 Тут
      - P. D'Arcy. Maori and Muskets from a Pan-Polynesian Perspective // The New Zealand journal of history 34(1):117-132. April 2000. 
      - Andrew P. Vayda. Maoris and Muskets in New Zealand: Disruption of a War System // Political Science Quarterly. Vol. 85, No. 4 (Dec., 1970), pp. 560-584
      - D. U. Urlich. The Introduction and Diffusion of Firearms in New Zealand 1800–1840 // The Journal of the Polynesian Society. Vol. 79, No. 4 (DECEMBER 1970), pp. 399-41
      - Barry Craig. Material culture of the upper Sepik‪ // Journal de la Société des Océanistes 2018/1 (n° 146), pages 189 à 201
      - Paul B. Rosco. Warfare, Terrain, and Political Expansion // Human Ecology. Vol. 20, No. 1 (Mar., 1992), pp. 1-20
      - Anne-Marie Pétrequin and Pierre Pétrequin. Flèches de chasse, flèches de guerre: Le cas des Danis d'Irian Jaya (Indonésie) // Anne-Marie Pétrequin and Pierre Pétrequin. Bulletin de la Société préhistorique française. T. 87, No. 10/12, Spécial bilan de l'année de l'archéologie (1990), pp. 484-511
      - Warfare // Douglas L. Oliver. Ancient Tahitian Society. 1974
      - Bard Rydland Aaberge. Aboriginal Rainforest Shields of North Queensland [unpublished manuscript]. 2009
      - Leonard Y. Andaya. Nature of War and Peace among the Bugis–Makassar People // South East Asia Research. Volume 12, 2004 - Issue 1
      - Forts and Fortification in Wallacea: Archaeological and Ethnohistoric Investigations. Terra Australis. 2020
      - Roscoe, P. Social Signaling and the Organization of Small-Scale Society: The Case of Contact-Era New Guinea // Journal of Archaeological Method and Theory, 16(2), 69–116. (2009)
      - David M. Hayano. Marriage, Alliance and Warfare: the Tauna Awa of New Guinea. 1972
      - David M. Hayano. Marriage, alliance, and warfare: a view from the New Guinea Highlands // American Ethnologist. Vol. 1, No. 2 (May, 1974)
      - Paula Brown. Conflict in the New Guinea Highlands // The Journal of Conflict Resolution. Vol. 26, No. 3 (Sep., 1982)
      - Aaron Podolefsky. Contemporary Warfare in the New Guinea Highlands // Ethnology. Vol. 23, No. 2 (Apr., 1984)
      - Fredrik Barth. Tribes and Intertribal Relations in the Fly Headwaters // Oceania, Vol. XLI, No. 3, March, 1971
      - Bruce M. Knauft. Melanesian Warfare: A Theoretical History // Oceania. Vol. 60, No. 4, Special 60th Anniversary Issue (Jun., 1990)
       
       
      - Keith F. Otterbein. Higi Armed Combat.
      - Keith F. Otterbein. The Evolution of Zulu Warfare.
      - Myron J. Echenberg. Late nineteenth-century military technology in Upper Volta // The Journal of African History, 12, pp 241-254. 1971.
      - E. E. Evans-Pritchard. Zande Warfare // Anthropos, Bd. 52, H. 1./2. (1957), pp. 239-262
      - Julian Cobbing. The Evolution of Ndebele Amabutho // The Journal of African History. Vol. 15, No. 4 (1974), pp. 607-631
       
       
      - Elizabeth Arkush and Charles Stanish. Interpreting Conflict in the Ancient Andes: Implications for the Archaeology of Warfare.
      - Elizabeth Arkush. War, Chronology, and Causality in the Titicaca Basin.
      - R.B. Ferguson. Blood of the Leviathan: Western Contact and Warfare in Amazonia.
      - J. Lizot. Population, Resources and Warfare Among the Yanomami.
      - Bruce Albert. On Yanomami Warfare: Rejoinder.
      - R. Brian Ferguson. Game Wars? Ecology and Conflict in Amazonia. 
      - R. Brian Ferguson. Ecological Consequences of Amazonian Warfare.
      - Marvin Harris. Animal Capture and Yanomamo Warfare: Retrospect and New Evidence.
       
       
      - Lydia T. Black. Warriors of Kodiak: Military Traditions of Kodiak Islanders.
      - Herbert D. G. Maschner and Katherine L. Reedy-Maschner. Raid, Retreat, Defend (Repeat): The Archaeology and Ethnohistory of Warfare on the North Pacific Rim.
      - Bruce Graham Trigger. Trade and Tribal Warfare on the St. Lawrence in the Sixteenth Century.
      - T. M. Hamilton. The Eskimo Bow and the Asiatic Composite.
      - Owen K. Mason. The Contest between the Ipiutak, Old Bering Sea, and Birnirk Polities and the Origin of Whaling during the First Millennium A.D. along Bering Strait.
      - Caroline Funk. The Bow and Arrow War Days on the Yukon-Kuskokwim Delta of Alaska.
      - Herbert Maschner, Owen K Mason. The Bow and Arrow in Northern North America. 
      - Nathan S. Lowrey. An Ethnoarchaeological Inquiry into the Functional Relationship between Projectile Point and Armor Technologies of the Northwest Coast.
      - F. A. Golder. Primitive Warfare among the Natives of Western Alaska. 
      - Donald Mitchell. Predatory Warfare, Social Status, and the North Pacific Slave Trade. 
      - H. Kory Cooper and Gabriel J. Bowen. Metal Armor from St. Lawrence Island. 
      - Katherine L. Reedy-Maschner and Herbert D. G. Maschner. Marauding Middlemen: Western Expansion and Violent Conflict in the Subarctic.
      - Madonna L. Moss and Jon M. Erlandson. Forts, Refuge Rocks, and Defensive Sites: The Antiquity of Warfare along the North Pacific Coast of North America.
      - Owen K. Mason. Flight from the Bering Strait: Did Siberian Punuk/Thule Military Cadres Conquer Northwest Alaska?
      - Joan B. Townsend. Firearms against Native Arms: A Study in Comparative Efficiencies with an Alaskan Example. 
      - Jerry Melbye and Scott I. Fairgrieve. A Massacre and Possible Cannibalism in the Canadian Arctic: New Evidence from the Saunaktuk Site (NgTn-1).
      - McClelland A.V. The Evolution of Tlingit Daggers // Sharing Our Knowledge. The Tlingit and Their Coastal Neighbors. 2015
       
       
      - Фрэнк Секой. Военные навыки индейцев Великих Равнин.
      - Hoig, Stan. Tribal Wars of the Southern Plains.
      - D. E. Worcester. Spanish Horses among the Plains Tribes.
      - Daniel J. Gelo and Lawrence T. Jones III. Photographic Evidence for Southern Plains Armor.
      - Heinz W. Pyszczyk. Historic Period Metal Projectile Points and Arrows, Alberta, Canada: A Theory for Aboriginal Arrow Design on the Great Plains.
      - Waldo R. Wedel. Chain mail in plains archeology.
      - Mavis Greer and John Greer. Armored Horses in Northwestern Plains Rock Art.
      - James D. Keyser, Mavis Greer and John Greer. Arminto Petroglyphs: Rock Art Damage Assessment and Management Considerations in Central Wyoming.
      - Mavis Greer and John Greer. Armored
 Horses 
in 
the 
Musselshell
 Rock 
Art
 of Central
 Montana.
      - Thomas Frank Schilz and Donald E. Worcester. The Spread of Firearms among the Indian Tribes on the Northern Frontier of New Spain.
      - Стукалин Ю. Военное дело индейцев Дикого Запада. Энциклопедия.
      - James D. Keyser and Michael A. Klassen. Plains Indian rock art.
       
       
      - D. Bruce Dickson. The Yanomamo of the Mississippi Valley? Some Reflections on Larson (1972), Gibson (1974), and Mississippian Period Warfare in the Southeastern United States.
      - Steve A. Tomka. The Adoption of the Bow and Arrow: A Model Based on Experimental Performance Characteristics.
      - Wayne William Van Horne. The Warclub: Weapon and symbol in Southeastern Indian Societies.
      - Hutchings, W. Karl and Lorenz W. Brucher. Spearthrower performance: ethnographic and  experimental research.
      - Douglas J Kennett , Patricia M Lambert, John R Johnson, Brendan J Culleton. Sociopolitical Effects of Bow and Arrow Technology in Prehistoric Coastal California.
      - The Ethics of Anthropology and Amerindian Research Reporting on Environmental Degradation and Warfare. Editors Richard J. Chacon, Rubén G. Mendoza.
      - Walter Hough. Primitive American Armor. Тут, тут и тут.
      - George R. Milner. Nineteenth-Century Arrow Wounds and Perceptions of Prehistoric Warfare.
      - Patricia M. Lambert. The Archaeology of War: A North American Perspective.
      - David E. Jonesэ Native North American Armor, Shields, and Fortifications.
      - Laubin, Reginald. Laubin, Gladys. American Indian Archery.
      - Karl T. Steinen. Ambushes, Raids, and Palisades: Mississippian Warfare in the Interior Southeast.
      - Jon L. Gibson. Aboriginal Warfare in the Protohistoric Southeast: An Alternative Perspective. 
      - Barbara A. Purdy. Weapons, Strategies, and Tactics of the Europeans and the Indians in Sixteenth- and Seventeenth-Century Florida.
      - Charles Hudson. A Spanish-Coosa Alliance in Sixteenth-Century North Georgia.
      - Keith F. Otterbein. Why the Iroquois Won: An Analysis of Iroquois Military Tactics.
      - George R. Milner. Warfare in Prehistoric and Early Historic Eastern North America // Journal of Archaeological Research, Vol. 7, No. 2 (June 1999), pp. 105-151
      - George R. Milner, Eve Anderson and Virginia G. Smith. Warfare in Late Prehistoric West-Central Illinois // American Antiquity. Vol. 56, No. 4 (Oct., 1991), pp. 581-603
      - Daniel K. Richter. War and Culture: The Iroquois Experience. 
      - Jeffrey P. Blick. The Iroquois practice of genocidal warfare (1534‐1787).
      - Michael S. Nassaney and Kendra Pyle. The Adoption of the Bow and Arrow in Eastern North America: A View from Central Arkansas.
      - J. Ned Woodall. Mississippian Expansion on the Eastern Frontier: One Strategy in the North Carolina Piedmont.
      - Roger Carpenter. Making War More Lethal: Iroquois vs. Huron in the Great Lakes Region, 1609 to 1650.
      - Craig S. Keener. An Ethnohistorical Analysis of Iroquois Assault Tactics Used against Fortified Settlements of the Northeast in the Seventeenth Century.
      - Leroy V. Eid. A Kind of : Running Fight: Indian Battlefield Tactics in the Late Eighteenth Century.
      - Keith F. Otterbein. Huron vs. Iroquois: A Case Study in Inter-Tribal Warfare.
      - Jennifer Birch. Coalescence and Conflict in Iroquoian Ontario // Archaeological Review from Cambridge - 25.1 - 2010
      - William J. Hunt, Jr. Ethnicity and Firearms in the Upper Missouri Bison-Robe Trade: An Examination of Weapon Preference and Utilization at Fort Union Trading Post N.H.S., North Dakota.
      - Patrick M. Malone. Changing Military Technology Among the Indians of Southern New England, 1600-1677.
      - David H. Dye. War Paths, Peace Paths An Archaeology of Cooperation and Conflict in Native Eastern North America.
      - Wayne Van Horne. Warfare in Mississippian Chiefdoms.
      - Wayne E. Lee. The Military Revolution of Native North America: Firearms, Forts, and Polities // Empires and indigenes: intercultural alliance, imperial expansion, and warfare in the early modern world. Edited by Wayne E. Lee. 2011
      - Steven LeBlanc. Prehistoric Warfare in the American Southwest. 1999.
      - Keith F. Otterbein. A History of Research on Warfare in Anthropology // American Anthropologist. Vol. 101, No. 4 (Dec., 1999), pp. 794-805
      - Lee, Wayne. Fortify, Fight, or Flee: Tuscarora and Cherokee Defensive Warfare and Military Culture Adaptation // The Journal of Military History, Volume 68, Number 3, July 2004, pp. 713-770
      - Wayne E. Lee. Peace Chiefs and Blood Revenge: Patterns of Restraint in Native American Warfare, 1500-1800 // The Journal of Military History. Vol. 71, No. 3 (Jul., 2007), pp. 701-741
       
      - Weapons, Weaponry and Man: In Memoriam Vytautas Kazakevičius (Archaeologia Baltica, Vol. 8). 2007
      - The Horse and Man in European Antiquity: Worldview, Burial Rites, and Military and Everyday Life (Archaeologia Baltica, Vol. 11). 2009
      - The Taking and Displaying of Human Body Parts as Trophies by Amerindians. 2007
      - The Ethics of Anthropology and Amerindian Research. Reporting on Environmental Degradation and Warfare. 2012
      - Empires and Indigenes: Intercultural Alliance, Imperial Expansion, and Warfare in the Early Modern World. 2011
      - A. Gat. War in Human Civilization.
      - Keith F. Otterbein. Killing of Captured Enemies: A Cross‐cultural Study.
      - Azar Gat. The Causes and Origins of "Primitive Warfare": Reply to Ferguson.
      - Azar Gat. The Pattern of Fighting in Simple, Small-Scale, Prestate Societies.
      - Lawrence H. Keeley. War Before Civilization: the Myth of the Peaceful Savage.
      - Keith F. Otterbein. Warfare and Its Relationship to the Origins of Agriculture.
      - Jonathan Haas. Warfare and the Evolution of Culture.
      - М. Дэйви. Эволюция войн.
      - War in the Tribal Zone. Expanding States and Indigenous Warfare. Edited by R. Brian Ferguson and Neil L. Whitehead.
      - The Ending of Tribal Wars: Configurations and Processes of Pacification. 2021 Тут
      - I.J.N. Thorpe. Anthropology, Archaeology, and the Origin of Warfare.
      - Антропология насилия. Новосибирск. 2010.
      - Jean Guilaine and Jean Zammit. The origins of war: violence in prehistory. 2005. Французское издание было в 2001 году - le Sentier de la Guerre: Visages de la violence préhistorique.
      - Warfare in Bronze Age Society. 2018
      - Ian Armit. Headhunting and the Body in Iron Age Europe. 2012
      - The Cambridge World History of Violence. Vol. I-IV. 2020

    • Мусульманские армии Средних веков
      Автор: hoplit
      Maged S. A. Mikhail. Notes on the "Ahl al-Dīwān": The Arab-Egyptian Army of the Seventh through the Ninth Centuries C.E. // Journal of the American Oriental Society,  Vol. 128, No. 2 (Apr. - Jun., 2008), pp. 273-284
      David Ayalon. Studies on the Structure of the Mamluk Army // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London
      David Ayalon. Aspects of the Mamlūk Phenomenon // Journal of the History and Culture of the Middle East
      Bethany J. Walker. Militarization to Nomadization: The Middle and Late Islamic Periods // Near Eastern Archaeology,  Vol. 62, No. 4 (Dec., 1999), pp. 202-232
      David Ayalon. The Mamlūks of the Seljuks: Islam's Military Might at the Crossroads //  Journal of the Royal Asiatic Society, Third Series, Vol. 6, No. 3 (Nov., 1996), pp. 305-333
      David Ayalon. The Auxiliary Forces of the Mamluk Sultanate // Journal of the History and Culture of the Middle East. Volume 65, Issue 1 (Jan 1988)
      C. E. Bosworth. The Armies of the Ṣaffārids // Bulletin of the School of Oriental and African Studies, University of London,  Vol. 31, No. 3 (1968), pp. 534-554
      C. E. Bosworth. Military Organisation under the Būyids of Persia and Iraq // Oriens,  Vol. 18/19 (1965/1966), pp. 143-167
      C. E. Bosworth. The Army // The Ghaznavids. 1963
      R. Stephen Humphreys. The Emergence of the Mamluk Army //  Studia Islamica,  No. 45 (1977), pp. 67-99
      R. Stephen Humphreys. The Emergence of the Mamluk Army (Conclusion) // Studia Islamica,  No. 46 (1977), pp. 147-182
      Nicolle, D. The military technology of classical Islam. PhD Doctor of Philosophy. University of Edinburgh. 1982
      Nicolle D. Fighting for the Faith: the many fronts of Crusade and Jihad, 1000-1500 AD. 2007
      Nicolle David. Cresting on Arrows from the Citadel of Damascus // Bulletin d’études orientales, 2017/1 (n° 65), p. 247-286.
      David Nicolle. The Zangid bridge of Ǧazīrat ibn ʿUmar (ʿAyn Dīwār/Cizre): a New Look at the carved panel of an armoured horseman // Bulletin d’études orientales, LXII. 2014
      David Nicolle. The Iconography of a Military Elite: Military Figures on an Early Thirteenth-Century Candlestick. В трех частях. 2014-19
      Nicolle, D. The impact of the European couched lance on Muslim military tradition // Warriors and their weapons around the time of the crusades: relationships between Byzantium, the West, and the Islamic world. 2002
      Patricia Crone. The ‘Abbāsid Abnā’ and Sāsānid Cavalrymen // Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain & Ireland, 8 (1998)
      D.G. Tor. The Mamluks in the military of the pre-Seljuq Persianate dynasties // Iran,  Vol. 46 (2008), pp. 213-225 (!)
      D.G. Tor. Mamlūk Loyalty: Evidence from the Late Saljūq Period // Asiatische Studien 65,3. (2011)
      J. W. Jandora. Developments in Islamic Warfare: The Early Conquests // Studia Islamica,  No. 64 (1986), pp. 101-113
      John W. Jandora. The Battle of the Yarmuk: A Reconstruction // Journal of Asian History, 19 (1): 8–21. 1985
      Khalil ʿAthamina. Non-Arab Regiments and Private Militias during the Umayyād Period // Arabica, T. 45, Fasc. 3 (1998), pp. 347-378
      B.J. Beshir. Fatimid Military Organization // Der Islam. Volume 55, Issue 1, Pages 37–56
      Andrew C. S. Peacock. Nomadic Society and the Seljūq Campaigns in Caucasia // Iran & the Caucasus,  Vol. 9, No. 2 (2005), pp. 205-230
      Jere L. Bacharach. African Military Slaves in the Medieval Middle East: The Cases of Iraq (869-955) and Egypt (868-1171) //  International Journal of Middle East Studies,  Vol. 13, No. 4 (Nov., 1981), pp. 471-495
      Deborah Tor. Privatized Jihad and public order in the pre-Seljuq period: The role of the Mutatawwi‘a // Iranian Studies, 38:4, 555-573
      Гуринов Е.А. , Нечитайлов М.В. Фатимидская армия в крестовых походах 1096 - 1171 гг. // "Воин" (Новый) №10. 2010. Сс. 9-19
      Нечитайлов М.В. Мусульманское завоевание Испании. Армии мусульман // Крылов С.В., Нечитайлов М.В. Мусульманское завоевание Испании. Saarbrücken: LAMBERT Academic Publishing, 2015.
      Нечитайлов М.В., Гуринов Е.А. Армия Саладина (1171-1193 гг.) (1) // Воин № 15. 2011. Сс. 13-25. И часть два.
      Нечитайлов М.В. "День скорби и испытаний". Саладо, 30 октября 1340 г. // Воин №17-18. В двух частях.
      Нечитайлов М.В., Шестаков Е.В. Андалусские армии: от Амиридов до Альморавидов (1009-1090 гг.) (1) // Воин №12. 2010. 
      Kennedy, H.N. The Military Revolution and the Early Islamic State // Noble ideals and bloody realities. Warfare in the middle ages. P. 197-208. 2006.
      Kennedy, H.N. Military pay and the economy of the early Islamic state // Historical research LXXV (2002), pp. 155–69.
      Kennedy, H.N. The Financing of the Military in the Early Islamic State // The Byzantine and Early Islamic Near East. Vol. III, ed. A. Cameron (Princeton, Darwin 1995), pp. 361–78.
      H.A.R. Gibb. The Armies of Saladin // Studies on the Civilization of Islam. 1962
      David Neustadt. The Plague and Its Effects upon the Mamlûk Army // The Journal of the Royal Asiatic Society of Great Britain and Ireland. No. 1 (Apr., 1946), pp. 67-73
      Ulrich Haarmann. The Sons of Mamluks as Fief-holders in Late Medieval Egypt // Land tenure and social transformation in the Middle East. 1984
      H. Rabie. The Size and Value of the Iqta in Egypt 564-741 A.H./l 169-1341 A.D. // Studies in the Economic History of the Middle East: from the Rise of Islam to the Present Day. 1970
      Yaacov Lev. Infantry in Muslim armies during the Crusades // Logistics of warfare in the Age of the Crusades. 2002. Pp. 185-208
      Yaacov Lev. Army, Regime, and Society in Fatimid Egypt, 358-487/968-1094 // International Journal of Middle East Studies. Vol. 19, No. 3 (Aug., 1987), pp. 337-365
      E. Landau-Tasseron. Features of the Pre-Conquest Muslim Army in the Time of Mu ̨ammad // The Byzantine and Early Islamic near East. Vol. III: States, Resources and Armies. 1995. Pp. 299-336
      Shihad al-Sarraf. Mamluk Furusiyah Literature and its Antecedents // Mamluk Studies Review. vol. 8/4 (2004): 141–200.
      Rabei G. Khamisy Baybarsʼ Strategy of War against the Franks // Journal of Medieval Military History. Volume XVI. 2018
      Manzano Moreno. El asentamiento y la organización de los yund-s sirios en al-Andalus // Al-Qantara: Revista de estudios arabes, vol. XIV, fasc. 2 (1993), p. 327-359
      Amitai, Reuven. Foot Soldiers, Militiamen and Volunteers in the Early Mamluk Army // Texts, Documents and Artifacts: Islamic Studies in Honour of D.S. Richards. Leiden: Brill, 2003
      Reuven Amitai. The Resolution of the Mongol-Mamluk War // Mongols, Turks, and others : Eurasian nomads and the sedentary world. 2005
      Juergen Paul. The State and the military: the Samanid case // Papers on hater Asia, 26. 1994
      Harold W. Glidden. A Note on Early Arabian Military Organization // Journal of the American Oriental Society,  Vol. 56, No. 1 (Mar., 1936)
      Athamina, Khalil. Some administrative, military and socio-political aspects of early Muslim Egypt // War and society in the eastern Mediterranean, 7th-15th centuries. 1997
      Vincent Lagardère. Esquisse de l'organisation militaire des Murabitun, à l'époque de Yusuf b. Tasfin, 430 H/1039 à 500 H/1106 // Revue des mondes musulmans et de la Méditerranée. Année 1979.  №27 Тут
       
      Kennedy, Hugh. The Armies of the Caliphs: Military and Society in the Early Islamic State Warfare and History. 2001
      Blankinship, Khalid Yahya. The End of the Jihâd State: The Reign of Hisham Ibn Àbd Al-Malik and the Collapse of the Umayyads. 1994.
      D.G. Tor. Violent Order: Religious Warfare, Chivalry, and the 'Ayyar Phenomenon in the Medieval Islamic World. 2007
      Michael Bonner. Aristocratic Violence and Holy War. Studies in the Jihad and the Arab-Byzantine Frontier. 1996
      Patricia Crone. Slaves on Horses. The Evolution of the Islamic Polity. 1980
      Hamblin W. J. The Fatimid Army During the Early Crusades. 1985
      Daniel Pipes. Slave Soldiers and Islam: The Genesis of a Military System. 1981
      Yaacov Lev. State and society in Fatimid Egypt. 1991 Тут
      Abbès Zouache. Armées et combats en Syrie de 491/ 1098 à 569/ 1174 : analyse comparée des chroniques médiévales latines et arabes. 2008 Тут
      War, technology and society in the Middle East. 1975 Тут
       
      P.S. Большую часть работ Николя в список вносить не стал - его и так все знают. Пишет хорошо, читать все. Часто пространные главы про армиям мусульманского Леванта есть в литературе по Крестовым походам. Хоть в R.C. Smail. Crusading Warfare 1097-1193, хоть в Steven Tibble. The Crusader Armies: 1099-1187 (!)...