Яковлев Н. Н. Из истории клана Кеннеди (начало) // Вопросы истории. - 1970. - № 9. - С. 113-128.
Яковлев Н. Н. Из истории клана Кеннеди (окончание) // Вопросы истории. - 1970. - № 10. - С. 128-148.
Январский номер американского общественно-политического журнала "Commentary" за 1970 г. открыла громадная статья под заголовком "Кеннедизм". Буржуазная печать США вступила в 70-е годы, пополнив свой терминологический арсенал этим понятием. Если оно реально, то как будто бы с годами "кеннедизм" не только не утрачивает своего значения, но и превращается в определенную политическую платформу для сил, пытавшихся формировать курс Вашингтона в начале 60-х годов. Взявшись растолковывать смысл этого термина, прагматисты из редакции "Commentary" отмечают, что данному политическому течению предстоит новая жизнь, хотя "пока трудно предрекать его расцвет". Журнал "Вопросы истории" уже обращался к деятельности президента Джона Ф. Кеннеди1; тогда в соответствующих очерках была предпринята попытка объяснить суть его политики, а также раскрыть генезис того явления, которое именуют "кеннедизмом". В целом сущность линии Дж. Кеннеди заключалась в том, чтобы обновленными методами правления укрепить внешнеполитические позиции США.
В помещаемом ниже очерке рассматривается, как развивались далее идеи Дж. Кеннеди, в первую очередь его братом Р. Кеннеди, занимавшим ответственные должности и претендовавшим на пост президента. "Commentary" ставит вопрос так: "Кеннедизм является утверждением права тех, кто должным образом обласкан свыше - образованием, воспитанием, драгоценной высшей целью и, да, рождением, если это необходимо, - править... Одним из величайших парадоксов нашего времени явится тот, что в большую часть 60-х годов этого десятилетия опрометчивых бурь, иногда именуемых "революционными", - и, несомненно, идеологически эгалитарных, в американском обществе укреплялся невиданный прежде взгляд, который приличествует разве лишь истинно иерархическому социальному строю, томящемуся по имперскому величию... Возможно, Америка действительно стала жить в климате великой консервативной империи". Все было достигнуто, заключает "Commentary", "элегантным правлением", введенным в обиход Дж. Кеннеди. Но самое "требование элегантного правления является реакционным, независимо от радикальной фразеологии, в которую оно может быть облечено"2. В этом нагромождении разностильных по смыслу фраз, порою претенциозных, порою надуманных, а порою тривиальных, отражено мнение их автора, редактора "Harper's Magazine",, журнала, не обвинявшегося ранее в "еретических суждениях" с точки зрения официального Вашингтона. Пока что историку достаточно констатировать, что уже существует понятие "кеннедизм" и что вокруг него идет идеологическая борьба, а пули, поразившие братьев Кеннеди, не прикончили исповедовавшееся ими кредо. Однако эти пули, выпущенные из дешевого оружия и оборвавшие жизнь братьев Кеннеди, породили множество версий об обстоятельствах убийства, вызвали значительное разномыслие относительно "вклада павших" в американскую политику и, наконец, подняли спекулятивные предположения о целях, преследовавшихся президентом Дж. Кеннеди и сенатором Р. Кеннеди. Все это значительно осложнило, хотя и не остановило, работу профессиональной исторической мысли в оценке США 60-х годов. Во всяком случае, говоря о возникновении "кеннедизма", никак нельзя обойти молчанием драматические обстоятельства гибели братьев Кеннеди. Вопрос заключается лишь в том: как вписывается смерть Кеннеди в жизнь "кеннедизма"? Постараемся придерживаться проверенных фактов, не избегая в то же время ссылок на имеющиеся противоречивые концепции. При таком подходе обнаружится и соответственная ценность последних.
1. Несколько слов об Освальде, Руби и других
22 ноября 1963 г. в Далласе был убит президент Дж. Кеннеди. Не прошло и трех часов, как полиция Далласа объявила, что убийца, некий Освальд, пойман и его допрашивают в городском полицейском управлении. Сыщики делали достоянием гласности данные о задержанном по мере их сбора. Представители прессы, радио и телевидения штурмом взяли здание управления. Им никто особенно и не препятствовал. Вместе с журналистами в здание имел свободный доступ почти любой, кто хотел взглянуть на задержанного. На третьем этаже, где допрашивали Освальда, в коридорах скопилось более 300 корреспондентов. Освальда водили на допросы и с допросов через густую толпу журналистов, которые коршунами набрасывались на арестованного, требуя одновременно ответа на сотни вопросов. Освальд с кривой ухмылкой, не сходившей с его лица, с трудом отстранялся от них.
В местном отделении Американского союза демократических свобод (АСДС) вскоре после задержания Освальда узнали, что он просит адвоката. Председатель местного отделения АСДС Г. Олдс осведомился у следователя капитана Фритца, разъяснены ли арестованному его права, и выразил готовность немедленно оказать содействие Освальду как члену АСДС. Фритц ответил, что задержанный отклонил сделанные ему предложения о юридической помощи. Тогда Олдс счел необходимым явиться в полицейское управление, где его после некоторого препирательства с полицейскими чинами направили к судье второго участка Далласа Д. Джонстону, наблюдавшему за ведением следствия. Судья заверил Олдса, что Освальд отказался от услуг защитника. Он солгал. Напротив, Освальд, потерпев неудачу связаться по телефону с известным адвокатом Абтом, заявил, что просит прислать адвоката от АСДС.
На пресс-конференции в подвале полицейского управления, проведенной в ночь на 23 ноября, прокурор Вейд рассказал, что Освальду предъявлено обвинение в убийстве президента, что действовал он один и следствие собрало о нем достаточно изобличающих материалов. Прокуратура, заверил Вейд, имеет возможность поддержать обвинение в суде. Он явно хвастался оперативностью вверенного ему полицейско-следственного аппарата.
Судья Джонстон глубокой ночью решил формально предъявить Освальду обвинение в убийстве президента. Пометив время 1 час. 35 мин. 23 ноября, Джонстон зачитал постановление об этом. Освальд запротестовал, требуя адвоката. Судья ответил, что он получит любого адвоката. Арестованный уже слышал это.
Необычна процедура предъявления обвинения. Дж. Бишоп, автор книги "День, когда был убит Кеннеди" (около 700 страниц, и все - только о дне 22 ноября 1963 г.), не сомневается в виновности Освальда. Но и он замечает: "Арестованный мог кричать, как только мог, требуя адвоката, или вопить о своей невиновности, и никто не услышал бы, кроме полицейских, считавших его виновным. Исход слушания был бы одинаковым в любом случае (при открытых или закрытых дверях. - Н. Я.)"3. Из Далласа шло сообщение за сообщением: вина Освальда очевидна!
Президент Л. Джонсон отдал категорическое указание Э. Гуверу - рассмотрение дела Освальда поручается Федеральному бюро расследования (ФБР). Президент не учитывал, что юридически ФБР не могло подменить органы юстиции штата Техас. Вейд и начальник полиции Далласа Керри отвергли поползновения из Вашингтона изъять дело из компетенции штата и передать в руки федеральных властей. Они допустили сотрудников ФБР на допросы и позволили им с разрешения следователя задавать вопросы арестованному. Между прокуратурой Далласа и ФБР сложились крайне напряженные отношения. Керри дознался, что ФБР давно вело досье на Освальда, но перед приездом президента не поставило в известность полицию города о "потенциальной опасности" подозрительного человека. При желании полицейские власти Далласа могли свалить ответственность за убийство президента на ФБР.
По существующей в Далласе практике после полицейского дознания арестованный передается на время ведения следствия шерифу, который помещает его в окружную тюрьму. Вечером 23 ноября Керри оповестил журналистов, что утром следующего дня Освальда переведут из полицейского управления в окружную тюрьму. Около трех часов ночи неизвестный сообщил по телефону в местный отдел ФБР, что некий таинственный комитет "решил убрать человека, убившего президента". Аналогичное предупреждение было передано по телефону ив канцелярию шерифа. Керри информировали об обоих предупреждениях.
Утром 24 ноября Освальд был убит на глазах десятков миллионов телезрителей и в присутствии более 70 полицейских. На стрелявшего набросились, повалили и вырвали пистолет. Из-под навалившихся полицейских он прохрипел: "Вы знаете меня, я Джек Руби!" Его, владельца двух ночных клубов, сомнительного субъекта, хулигана и драчуна, действительно хорошо знали. По оценке Керри, не менее 50 полицейских из 1 175 чел. личного состава полиции города поддерживали с ним знакомство.
Руби арестовали, втолкнули в лифт и повезли на допрос. Сопровождавший полицейский сочувственно заметил: "Джек, ты наверняка убил его". "Я хотел выстрелить трижды", - ответил Руби. Почему он стрелял? Руби разглагольствовал, отчего он решился на такой шаг: "Кто-то должен был сделать это, вы, ребята, не могли... Самодовольный, высокомерный коммунист... Хитрый и злобный..."4. Когда повели следствие по делу Руби, он выдвинул трогательную версию: убил, чтобы избавить горячо любимую им семью Кеннеди, в первую очередь Жаклин, от тяжких переживаний во время процесса над Освальдом. Сколько ни бились, он стоял на своем. Зародились подозрения, вменяем ли подследственный. Вокруг него захлопотали психиатры.
В начале марта 1964 г. Руби предстал перед судом в Далласе по обвинению в умышленном убийстве Освальда. Случайно выяснилось, что судья Д. Браун в 1959 г. рекомендовал Руби в торговую палату Далласа. В таком случае судье нужно было бы отстраниться от ведения дела, но он отказался, объяснив, что тогда "не знал по-настоящему" Руби5.
Представители правосудия - судья Браун, неспособный поддержать не только порядок в зале, но и уважение к отправлению правосудия (чего стоит его просьба к защитнику: "Сделай одолжение, говори проще, оставь эту свинскую латынь!"), суровый прокурор Вейд (в 1963 г. он поставил национальный рекорд - по 93,5% его дел вынесен обвинительный приговор), щеголь адвокат Белли из Сан-Франциско (взялся защищать бесплатно, домогаясь известности) - должны были сказать свое слово по делу Руби. Самой малозначительной фигурой был сам подсудимый. За семь дней процесса ему дали произнести на суде лишь несколько слов: в ответ на вопрос судьи, признает ли себя виновным: "Не признаю, ваша честь". Они утонули в ниагаре слов, низвергавшихся обвинением и защитой.
В судебном заседании исследовался лишь один вопрос - о вменяемости Руби в момент совершения преступления. Защита не вскрыла, как работал мозг подсудимого, но предъявила записи его мозговых волн (200 метров ленты). Защитник доказывал, что его клиент невменяем, болен психомоторной эпилепсией. В суд вызвали крупнейших специалистов по эпилепсии. Они с готовностью защищали теоретические основы своих научных воззрений, забыв о подсудимом. Диспут получился весьма ученый. Звезда защиты доктор М. Гуттмахер сообщил, что отец Руби "неграмотный иммигрант-пьяница", что с 12 лет Руби не жил в семье и рос у чужих людей. Мать - шизофреничка, брат страдал депрессивным психозом, сестра тоже. Кеннеди для Руби - идеал, глава благополучной семьи, и его трагическая смерть разрушила внутреннее "я" подсудимого. Вот Руби и убивает. "Быть может, в этой любви к президенту таились скрытые тенденции гомосексуалиста?" - осведомился Белли. "Полагаю, что есть показания в пользу этого", - заверил Гуттмахер. И дальше в том же духе: непристойности на "научном" жаргоне. Обвинение, помимо психиатров, провело через суд вереницу полицейских, показывавших, что Руби был вменяем. Белли неистовствовал. Еще в начале процесса он заявил Руби: "Дело трудное. Жюри - собачий выводок. Мы все равно будем апеллировать. Ты сиди смирно, а я поведу все".
В заключительной речи прокурор Вейд потребовал смертной казни для подсудимого. Он взывал к присяжным: "Если вы освободите этого человека, вы отбросите цивилизацию на сто лет назад". Выслушав заклинания прокурора, присяжные заседатели удалились на совещание, которое продолжалось более 25 часов. 14 марта жюри вынесло вердикт: Руби виновен в умышленном убийстве. Суд приговорил его к смертной казни. Когда заключенного уводили, Белли провозгласил на весь зал: "Поздравляю присяжных с победой фанатизма... Не беспокойся, Джек. Мы апеллируем. Мы будем апеллировать в самый высокий суд на Земле!" Колесо судебной машины завертелось.
2. Комиссия Уоррена
В первые часы после убийства президента Джона Кеннеди губернатор Коннели на госпитальной койке сумрачно заметил: "Мы допустили возникновение такой обстановки, когда фашизм и экстремизм вошли в моду... Мы все вынуждены страдать от ненависти и нетерпимости, пронизывающих общество сверху донизу.., что и проявилось здесь в пятницу. Ведь это только один эпизод"6, Коннели пока не имел никаких сведений об обстоятельствах преступления, кроме непосредственных крайне болезненных ощущений, ибо его рана давала о себе знать. В обыденной жизни первые впечатления чаще всего самые верные. Иное дело - в сфере высокой политики.
29 ноября 1963 г. президент Л. Джонсон создал комиссию, возглавленную председателем Верховного суда США Э. Уорреном, для расследования убийства Кеннеди, В нее вошли семь человек, в том числе два сенатора, два конгрессмена, А. Даллес, и Д. Макклой. Работа была закончена 24 сентября 1964 года. Доклад комиссии занял 469 страниц основного текста и 408 страниц приложений. В дополнении к нему опубликовано 15 томов свидетельских показаний 552 человек и 11 томов документов.
Комиссия пришла к заключению: "Выстрелы, которыми был убит президент Кеннеди и ранен губернатор Коннели, были произведены Ли Харви Освальдом... На основании данных, имеющихся в ее распоряжении, комиссия считает, что Освальд действовал в одиночку". Почему он пошел на убийство? Комиссия, не дала на это четкого ответа, ограничившись указанием: у Освальда не было рациональных мотивов "по критериям разумных людей"7.
Официальная версия убийства Кеннеди подверглась и подвергается атакам справа и слева8. Американские ультра не устают сокрушаться, почему убийство не было объявлено "коммунистическим заговором". Они исходят из своей логики, по которой тогдашний председатель Верховного суда Э. Уоррен - коммунист. В то же время создано множество теорий, объясняющих убийство президента происками правых сил. Теории эти обосновываются фактами, не получившими, по мнению авторов этих теорий, должной оценки или вообще не рассмотренными комиссией Уоррена.
Написано множество книг и статей, в которых поставлен под сомнение центральный тезис комиссии, что Освальд якобы действовал в одиночку. Т. Бьюкенен, живущий в Англии, разработал версию о том, что за убийством Кеннеди стоит американский нефтяной магнат "X"9. Вслед за ним выступил И. Йостен с книгой "Освальд: убийца или козел отпущения?". Эти две первые книги об убийстве Кеннеди, вышедшие в 1964 г., отличались большими преувеличениями и не нашли серьезного читателя. Известные английские общественные деятели Б. Рассел, лорд Бойд Орр, Дж. Б. Пристли, профессор Х. Трейвор-Роуппер, М. Фут, К. Мартин и другие учредили "Комитет: кто убил Кеннеди?" Комитет, сказал Б. Рассел, "считает, что никогда не было более подрывного, непатриотического и опасного курса для безопасности США и всего мира, чем попытка правительства США укрыть убийцу их недавнего президента".
Первой реакцией на первые сомнения явилась книга члена комиссии Уоррена конгрессмена Дж. Форда "Портрет убийцы". Автор расхвалил себя и своих коллег, явно прибегнув к гиперболам. "Монументальные достижения комиссии президента будут возвышаться, как Гибралтар, в документальной литературе грядущих веков", - свидетельствовал он. Только одно обстоятельство вызывает по меньшей мере удивление: прокуратура штата Техас доложила комиссии, что Освальд с 1962 г. состоял на службе ФБР под N 179, получая 200 долларов ежемесячно. В момент ареста он все еще был агентом ФБР. Поразительное сообщение! Однако комиссия пальцем о палец не ударила, чтобы выяснить, так ли обстояло дело в действительности. Сообщение прокуратуры списали по статье "грязных слухов"10.
В октябре 1965 г. известный американский журналист С. Фокс выпустил книгу "Не получившие ответа вопросы по поводу убийства президента Кеннеди". В июне 1966 г. к сомневающимся прибавился молодой американский ученый Э. Эпштейн, развернувший защищенную им диссертацию в книгу, названную "Расследование". Он утверждает, что работа комиссии Уоррена была "предельно поверхностной". Автор обратил внимание на скверную организацию дела: члены комиссии, занятые своими прямыми обязанностями, могли уделить расследованию только некоторую часть времени. Между тем комиссии поставляли материалы 28 правительственных ведомств, снабдивших ее документами, которые заняли около восьми кубических метров. Рассмотрение и оценка всех материалов легли на плечи юристов, привлеченных к работе.
А они избегали заниматься сложными вопросами, сосредоточив усилия лишь на доказательстве вины Освальда. Но даже в этой ограниченной сфере, замечает Эпштейн, было сделано далеко не все: "Так, например, имелось свидетельство очевидца о возможном втором убийце, которое никогда не дошло до сведения комиссии, хотя материал представило ФБР". В то же время Уоррен отказался ознакомиться с досье ФБР об Освальде. Сославшись на "национальные интересы", он отослал досье назад в ФБР, удовлетворившись заявлением Э. Гувера о том, что Освальд никогда не работал в этой организации. В сущности, такой подход означал, подчеркивает Эпштейн, что "ФБР поверили на слово". Был или не был Освальд агентом ФБР, комиссия так и не проверила. Перечислив еще множество странностей в работе комиссии и изучив обстоятельства убийства, автор заявил: "Существуют веские доказательства того, что Освальд не мог действовать в одиночку... Отстаивая свою версию истины, комиссия Уоррена стремилась разубедить народ и охранить национальные интересы"11.
Известный американский журналист Ф. Кук в обстоятельной статье в журнале "The Nation" в июле 1966 г. вернулся к тому, что вызывало сомнение с самого начала. Он указал, что Освальд не мог за 5,6 секунды произвести приписанные ему три прицельных выстрела, а комиссия Уоррена наделила его качествами сверхстрелка. Кук настаивает, что 22 ноября 1963 г. в Далласе раздалось больше трех выстрелов. "Никакого глубокого расследования, которое могло бы дать ответ на этот вопрос, - заметил Кук, - проведено не было, а это означает, что человек, чья пуля оборвала жизнь президента Кеннеди, находится на свободе"12.
Декан философского факультета Калифорнийского университета профессор Р. Попкин вначале написал рецензию на работу Эпштейна, а затем выпустил собственную книгу, в которой потребовал расследования, "независимого от правительства США, очевидно, являющегося заинтересованной стороной". Подвергнув критике доклад комиссии Уоррена, профессор нашел, что в Далласе должен быть двойник Освальда. Он предупреждал, что "каменное молчание" в деле убийства президента к добру не приведет13.
Громадный толчок дал кампании против доклада комиссии Уоррена нью-йоркский юрист Марк Лейн. Правдолюбец в стиле американских "разгребателей грязи" начала XX в. давно подыскивал дело, которое с такой же силой прозвучало бы в наше время. Заступник бедняков, юрист, защищавший клиентов против полиции, лихоимства властей, жадных домовладельцев, Лейн получил известность в той части Гарлема, которая граничит с кварталами белого населения. В 1960 г. его избрали в легислатуру штата Нью-Йорк от этого района, заселенного городской голытьбой. Он боролся за гражданские права угнетенного негритянского народа, идя на личный риск. На собрании в Восточном Гарлеме в него бросили жестянку из-под пива, а в заповеднике расизма - штате Миссисипи - Лейна и местного негритянского лидера арестовали за одновременное пребывание в сегрегированной комнате в аэропорту. Летом 1962 г. Лейн объявил, что не будет переизбираться в легислатуру, а посвятит себя написанию книги, дабы сделать "вклад в борьбу за мир".
Наблюдая по телевизору за происходившим в Далласе после гибели Кеннеди, Лейн был потрясен нарушением прав арестованного, а затем убитого Освальда, когда тот находился под стражей. Он немедленно встал на защиту правосудия, попранного местной полицией, и высказал свое мнение в печати. Мать Освальда назначила Лейна защищать интересы убитого сына. Комиссия Уоррена отказалась признать его официальным адвокатом, но разрешила выступить перед ней со своими показаниями. Лейн использовал предоставленное ему право. 15 августа 1966 г. появилась его книга "Торопливое суждение" - фронтальный удар по всей работе и выводам комиссии Уоррена.
В книге поставлен ряд вопросов. Автор отмечает, что 58 из 90 свидетелей убийства слышали выстрелы не из книжного склада, а с поросшей травою насыпи, находящейся по правой стороне улицы. Свидетель, кочегар Бреннан, давший полиции поразительно точное описание Освальда, хотя видел его с расстояния в 40 м от здания и в полумраке комнаты на шестом этаже, вечером в тот же день не смог опознать его в полицейском управлении. Разумеется, побеседовав с сотрудниками ФБР, он "освежил" свою память уже после убийства Освальда и без всяких сомнений сказал, что видел в окне именно его. Шаг за шагом Лейн опровергал официальную версию убийства Кеннеди. Как и Эпштейн, Лейн полагал, что в президента стреляли и спереди. Следовательно, было по крайней мере двое убийц.
Лейн заклеймил работу комиссии Уоррена: "Если комиссия покрыла себя позором, то так же опозорено и федеральное правительство". Свою книгу он закончил грозно: "Прецедент доклада комиссии Уоррена будет подрывать закон и бесчестить тех, кто написал его, намного больше, чем тех, кто хвалит доклад"14.
Книга М. Лейна послужила поводом для нового обсуждения доклада Уоррена. В США раздавались настойчивые голоса о необходимости провести новое расследование трагедии в Далласе. Тогда близкий к правительственным кругам журнал "United States News and World Report" выступил с серией материалов в поддержку официальной версии. Журнал напечатал интервью с советником комиссии Уоррена А. Спектором, который повторил известные доводы в пользу того, что лишь один Освальд участвовал в убийстве президента. Рентгеновские снимки Джона Кеннеди после ранения действительно не были представлены комиссии Уоррена, ибо Р. Кеннеди "отказался показать их кому-либо". Что до комиссии, то "из уважения к памяти покойного президента было решено не требовать их; комиссия заключила: фотографии и рентгеновские снимки не были безусловно необходимыми". Отвечая на вопрос, целесообразно ли открыть новое расследование, А. Спектор заявил: "Я не выскажусь против него, равным образом я против ограничения работы любого ученого, занимающегося рассмотрением и анализом работы комиссии, и его право - не соглашаться с ее выводами"15. 29 октября 1966 г. семья Кеннеди передала в национальный архив материалы вскрытия и посмертные рентгеновские снимки 35-го президента, оговорив, что доступ к ним возможен только с ее разрешения16.
Тем временем приговоренный к смерти Дж. Руби взывал к правосудию. Он повторно обращался к комиссии Уоррена с просьбой выслушать его. 7 июня 1964 г. Уоррен в сопровождении одного члена комиссии, Дж. Форда, встретился с Руби в тюрьме Далласа. При беседе присутствовали полицейские чины Далласа. Осужденный просил перевезти его в Вашингтон, где он скажет "правду", ибо "моя жизнь здесь в опасности". Руби повторял, что хочет сказать, почему совершил убийство, но "здесь об этом нельзя говорить". Верховный судья отказался перевезти Руби в Вашингтон, мотивируя тем, что это привлекло бы "всеобщее внимание" и потребовало бы дополнительной охраны в самолете.
В октябре 1966 г. апелляционный суд по уголовным делам штата Техас отменил приговор Руби по формальным основаниям, вернув дело на пересмотр. Осужденный не дождался нового слушания: 3 января 1967 г. он умер в тюремной больнице. Официальный диагноз - рак. Руби написал несколько писем, они были изъяты охраной, а после его смерти проданы с аукциона. В одном из них, проданном за 950 долл., Руби клялся в своей невиновности, жаловался и яростно бранился по адресу "нациста худшего сорта Л. Джонсона".
Пространно рассуждая об обстоятельствах убийства Кеннеди (письмо заняло 33 страницы), Руби писал: "Разве не удивительно, что Освальду, почти не работавшему всю жизнь, посчастливилось получить должность в здании книжного склада за две недели до приезда президента в Даллас, хотя об этой поездке не знал сам президент? Как же эта мелкая сошка, Освальд, узнал о приезде президента в Даллас? Только один человек мог знать об этом за несколько недель, ибо он и организовывал поездку президента... Единственный, кто выиграл от убийства президента, - Джонсон... Если Джонсон был так расстроен по поводу Кеннеди, то почему он не сделал что-либо для Роберта Кеннеди? Он, однако, только обижал его"17.
После смерти Руби М. Лейн активизировал свою деятельность. Он удвоил выступления по радио, телевидению, на митингах, в газетах, и не только в США, но и в других странах (Лейн объездил с лекциями 15 стран). Через месяц после кончины. Руби "Playboy" опубликовал "Откровенный разговор с неистовым юристом, автором "Торопливого суждения", документального, лучше всех распродающегося обвинения доклада Уоррена". В сжатом виде Лейн повторил там основные тезисы своей книги, отметив, что нет "убедительных доказательств того, что Освальд был больше, чем зрителем на месте убийства президента".
В национальном архиве, сообщил Лейн, собрано 1 555 досье по делу об убийстве Кеннеди. 508 из них засекречены, некоторые - на 75 лет. Сотрудники журнала особенно интересовались мнением Лейна об отношении семьи Кеннеди к докладу комиссии Уоррена. После того, как Х. Трейвор-Роупер выступил с критикой доклада в "Sunday Times", сказал Лейн, он дал мне знать, что косвенно получил весточку от сенатора Роберта Кеннеди: "Продолжайте хорошее дело..." "Примечательно, - отмечал Лейн, - что когда бы кого-либо из Кеннеди ни спрашивали о докладе Уоррена, ответ гласил: "Я не читал его, но согласен с ним". Они не читали его! Для меня эти заявления значат: Кеннеди держат руки развязанными и выигрывают время в ожидании, когда смогут сказать: "Теперь мы прочли доклад и нашли, что он лжив".
Касаясь утверждений Руби о причастности Л. Джонсона к убийству Кеннеди, Лейн заявил: "Я не думаю, что президент Джонсон как-то замешан в убийстве, однако пока не станут известны все факты, я не могу подкрепить мое неверие доказательствами". Лейн выразил убеждение, что доклад Уоррена полностью дискредитирован, сославшись на результаты опроса населения в октябре 1966 г.: только один из трех американцев все еще верил в правдивость этого доклада. Высказав мнение, что доклад Уоррена "не переживет следующих шести месяцев", Лейн пожаловался редакции "Playboy", что ФБР притесняет его: в национальном архиве он обнаружил 35 досье ФБР с записями его выступлений, а его телефонные разговоры подслушиваются18.
Накал страстей вокруг доклада комиссии Уоррена привел к тому, что поиски истины в деле убийства президента превратились в прибыльный бизнес. В конце 1967 г. журналисты Р. Льюис и Л. Шиллер выпустили книгу с характерным названием: "Стервятники и критики доклада Уоррена". Они поддержали абсолютно все выводы официального расследования. Р. Льюис и Л. Шиллер обратили внимание на такое совпадение: в США книгу М. Лейна опубликовало издательство "Холт, Рейнхарт энд Уинстон", печатающее также труды его архиврага Э. Гувера. Книга, разошедшаяся в твердом переплете тиражом в 225 тыс. экземпляров, не поддающиеся учету издания в мягком переплете и их переводы, демонстрации фильма по книге (фильм идет два с половиной часа, Лейн играет в нем роль защитника Освальда), наконец, многочисленные платные лекции дали автору изрядный доход. Аналогична история Эпштейна. "Финансовые выгоды, - напомнили Р. Льюис и Л. Шиллер, -: совпавшие с известностью автора хорошо продаваемой книги, более чем компенсировали Эпштейна за нападки на его самые прочные теории"19.
Критики критиков доклада Уоррена, разумеется, не унимаются. Один из авторов политического детектива "Семь дней в мае", Ф. Нибел, хорошо знающий особенности жанра, обрушился на новичка Эпштейна: "Я скоро пришел к выводу, что Эпштейн повинен в тех же грехах, в каких он обвинял комиссию Уоррена, - извращениях, игнорировании документов, тенденциозном отборе фактов, дабы они соответствовали его теориям. В худшем случае Эпштейн написал опасно лживую книгу. В лучшем случае он повинен в том, в чем обвиняет комиссию Уоррена, - поверхностном расследовании"20.
К тому же соперники по вскрытию истины М. Лейн и Э. Эпштейн не поладили друг с другом. Их книги вышли почти одновременно, и им пришлось делить славу. Позднее Лейн заметил: "Книга Эпштейна имеет один недостаток. Заявления, которые исходят от членов комиссии, нельзя проверить: Эпштейн не использовал записывающую аппаратуру. Я предлагал ему скрытый магнитофон. Он отказался, заявив, что это будет неэтично. Поскольку нет доказательств, возникают серьезные вопросы". Эпштейн отрицает, что Лейн обращался к нему с таким предложением. "Я могу только предположить, что Лейн - лжец"21, - говорит он.
3. Книга Манчестера
Профессиональный публицист Уильям Манчестер принадлежал к ближайшему окружению Дж. Кеннеди. Он сотрудничал во всех ведущих американских общественно- политических журналах, был автором семи книг. В сентябре 1962 г. увидел свет его лирический рассказ-книга "Портрет президента: Джон Ф. Кеннеди в профиль"22.
Смерть президента от руки убийцы и убийство убийцы глубоко потрясли Манчестера. "В недели, - скорбно писал он после похорон Дж. Кеннеди, - последовавшие за трагедией, я просыпался ночами, все еще слыша страшный заглушённый рокот барабанов на Пенсильвания-авеню, пришедший из моих снов. Мне казалось, что там, на склоне холма в Арлингтоне, погребены надежды целого поколения. Я дважды побывал на кладбище после похоронной мессы. Каждый раз я вспоминал высказывание Пью Латимора, записанное мною в то светлое утро вступления президента в должность в 1961 году: "В день этот мы милостью божьей вздуем такую свечу.., которая никогда не погаснет". Свет померк в наших жизнях, и я остался бродить во мраке мертвого прошлого"23.
В начале 1964 г. безысходный мрак прорезал слепящий луч надежды: Жаклин Кеннеди от имени семьи предложила Манчестеру написать книгу о смерти мужа, брата и президента. Предложение было принято с благодарностью. Манчестер прервал работу над историей германских монополий, которую вел на Рейне, и поспешил в США. Тогдашний министр юстиции США Р. Кеннеди подписал договор с автором. Последний обязался к 1968 г. написать книгу на заданную тему. Доходы от книги - Библиотеке Кеннеди, от публикации отрывков в журналах - автору, что впоследствии, между прочим, составило соответственно 5 млн. и 665 тыс. долларов.
Итак, найден автор и засажен за работу. В договоре оговаривалось, что "члены семьи Кеннеди не будут сотрудничать с любым другим автором, который возьмется за эту тему". Мудрая осмотрительность! Многие публицисты были готовы отстукать на пишущих машинках соответствующую книгу. "Уже пишут множество книг, - сказал как-то Р. Кеннеди, - идет масса информации, в большинстве своем неверной. Множество людей пытаются подзаработать на этом. Поэтому мы решили: пусть все материалы будут доступны только одному человеку"24. Р. Кеннеди был не совсем прав: не все измеряется деньгами, - еще до избрания Манчестера в авторы два публициста, Т. Уайт и У. Лорд, отклонили предложение семьи взяться за написание такой книги25.
Позиция семьи в отношении будущей книги была недвусмысленно изложена Ж. Кеннеди. 1 октября она писала: "Я избрала мистера Манчестера, ибо уважаю его способности, полагаю, что он объективен и точен... Я не надзираю за его работой и не намерена делать этого. Он закончит рукопись, и она будет опубликована без моей или еще чьей-либо цензуры. Я не желаю определять, кому писать историю. Многие будут писать о прошедшем ноябре, однако серьезным историкам следует подождать выхода книги мистера Манчестера. Эту книгу историки будут уважать". Автор был бесконечно благодарен Ж. Кеннеди за дарованную свободу творчества. Она переслала ему копию письма, процитированного выше, а также Э. Уоррену. Манчестеру выделили стол в здании, где работала комиссия, и открыли неограниченный доступ ко всем ее документам и материалам.
Тут объявился конкурент - писатель Дж. Бишоп, набивший руку в жанре описания убийств президентов. Он только что выпустил и быстро распродал книжку "День, когда был застрелен Линкольн". Бишоп обратился к Жаклин с просьбой дать ему материалы о покойном президенте. Вдова ответила: "Я наняла Уильяма Манчестера, чтобы он защитил президента Кеннеди и истину... Если я решу, что книга никогда не будет опубликована, тогда мистер Манчестер будет материально компенсирован за свои труды". Она, заключил позже Бишоп, "пытается получить исключительное право на публикацию рассказа об убийстве"26. Перед Бишопом захлопнулись все двери, и все-таки он тоже стал писать книгу.
Однако никто не мог угнаться за Манчестером, труд которого приобрел самоотверженный характер. Два с половиной года работы по 12, 15, иногда 20 часов в сутки. Манчестер изучает документы, опрашивает сотни людей, рассказы которых ложатся на многие километры магнитофонных лент. Работа в Вашингтоне, поездка в Техас, снова столица. Р. Кеннеди официально объявил прессе, что У. Манчестер - историограф убийства в Далласе. Накопления Манчестера быстро тают, он экономит на всем: на такси, машинистках, обедает в дешевых ресторанах. К тому же будущее кажется ему неопределенным. За исключением группы друзей никто не верит, что книга будет иметь успех, а это означало бы катастрофу для автора. К этому добавились душевные страдания: "Наконец пришел день, когда мое перо остановилось. Я точно помню, когда. Я пытался сказать: Освальд, окруженный более чем 70 полицейскими, был убит в подвале тюрьмы в Далласе. Но перо не двигалось. Это уж слишком. Мой разум возмутился. Как мог взрослый человек поверить, не говоря уже о том, чтобы написать такую глупость? Слова "Освальд, окруженный..." назойливо звучали в ушах". Манчестер ничего не мог поделать с этим и был госпитализирован. Диагноз - истощение нервной системы. "Двенадцать дней я лежал пластом, мучаясь над проблемой, как Джек Руби проскользнул мимо часового у входа".
По мере того, как авторский замысел обретал плоть и кровь, стали нагромождаться трудности. Манчестер не был в неведении о них. Память услужливо подсказывала: американский публицист Ред Смит как-то заметил: "Писать легко. Смотришь себе на каретку машинки, пока на лбу не выступят крошечные капельки крови". Людям пишущим известно, как порою материал начинает властно диктовать и ведет за собой исследователя. Нескончаемый диалог рукописи и автора.
Тем временем, заметил Манчестер, Жаклин Кеннеди, "изолированная громадным богатством, боготворимая сторонниками "новых рубежей", перенесших почитание с президента-мученика на его молодую вдову, а также теми, кто связывал свои надежды на будущее с услугами, оказываемыми ей и могущественному новому главе семейного клана, председательствовала над окружившим ее элегантным миром как прекрасная, грациозная, бесконечно трагичная королева-регентша. Оглядываясь назад, я понимаю, почему она стала считать избранного ею автора членом своего двора. Она даже убедила себя, как заметила в письме одному корреспонденту, что "наняла" меня, обмолвка, по моему мнению, забавная".
Конфликт был неизбежен. Манчестер с глубокой тревогой следил за тем, как легко идут на уступки авторы других книг, близкие к покойному президенту. В объемистых трудах Т. Соренсена "Кеннеди" и А. Шлезингера "Тысяча дней" по настоянию семьи Кеннеди были сделаны серьезные купюры. Семейную цензуру прошли книга П. Сэлинджера "С Кеннеди" и мемуары близкого друга убитого президента Р. Фея "Счастье знать его".
Вот образец "семейной цензуры" книги Фея. Страницы рукописи были испещрены пометками Р. Кеннеди: "Мистера Кеннеди нельзя именовать Джо, Большим Джо, а нужно - послом или мистером Джозефом Кеннеди"; или: "Хотел бы я знать, мог ли Ред Фей написать это, если бы был здоров мой отец? Наглость!" И так далее. Из книги Фея по настоянию семьи Кеннеди была исключена половина текста. Но и этого оказалось недостаточно. Когда по выходе книги автор передал 3 тыс. долларов Библиотеке Кеннеди, Жаклин отвергла дар, объявив его "лицемерным".
Манчестер закончил работу над книгой значительно раньше обусловленного срока, к середине 1966 года. 28 июля 1966 г. сенатор Р. Кеннеди официально сообщил, что семья не возражает против опубликования книги. Редакторы занялись "доводкой" текста рукописи в издательстве; журнал "Look", приобретший право первой публикации, готовил серию статей; материалы переводились на иностранные языки больше чем в десятке стран. К удивлению Манчестера, воспринявшего заявление Р. Кеннеди как окончательное одобрение рукописи, от имени Ж. Кеннеди посыпались предложения исключить весьма существенные места.
Ни жизненный путь Манчестера, процветающего публициста, ни текст книги даже отдаленно не дают оснований утверждать, что он не ощущал границы "объективности" в условиях американской цивилизации. Собирая материалы к книге (включая беседы с Ж. Кеннеди), он отказался ознакомить с ними даже комиссию Уоррена. Автор сам изъял 200 страниц из первоначального варианта рукописи. Теперь, когда от клана Кеннеди волнами пошли требования сделать купюры в готовом тексте, Манчестер стал в тупик. Он подсчитал: Ж. Кеннеди требовала исключить 6472 слова из текста серии статей, подготовленных для журнала "Look". Поведение "этих крыс из "Лука" совершенно нетерпимо, истерически внушала Жаклин автору. "В целом, - заметил Манчестер, - 75% изъятий не касались ее лично. То была попытка исключить чрезвычайно важные факты". Манчестер отказался.
Тогда Ж. Кеннеди подала в суд, чтобы воспрепятствовать выходу книги, а автор предстал перед разгневанным Р. Кеннеди. Манчестер попытался отшутиться: "Ну, Боб, нам нужно встать друг против друга с дуэльными пистолетами и шпагами!" В ответ - поток брани и угроз. Трехчасовая беседа окончилась безрезультатно. Манчестер оказался в центре внимания печати, радио и телевидения. Предстоявший суд разбередил страсти. За Манчестером по пятам ходили и ездили в машинах с радиоустановками частные детективы.
Дальше - больше. "Мой редактор и я, - вспоминал Манчестер, - притаились в мрачном молчании в номере гостиницы в Манхэттене, а сенатор, требовавший изменить текст книги, ломился в дверь, выкликая мое имя!.. Встретив друга-врача на улице, я спросил: "Не болен ли я манией преследования?" Он слабо улыбнулся: "Только не манией". Он был прав. Попытки принудить меня были абсолютно реальными, и поскольку я изучал в свое время Германию при фашистах, я усмотрел в этих событиях американский вариант гитлеровского приказа "Мрак и туман".
До суда все же дело не дошло. Семья Кеннеди умерила страсти, а Манчестер кое-что выбросил из книги. За несколько часов до начала слушания дела в суде Жаклин Кеннеди изъяла иск. В середине 1967 г. "Смерть президента" увидела свет.
Следует, однако, помнить: Манчестер поместил материалы, собранные во время работы над книгой, в Библиотеку Кеннеди. Они составили 18 томов с записями интервью и 27 досье с документами. Условие: "Доступ к этим материалам будет открыт опытным ученым после смерти всех прямых потомков Джона Ф. Кеннеди, при жизни которых он был убит"27. Что касается места книги У. Манчестера в свирепой битве теорий, обвинений, контробвинений и слов, то Б. Консидин, написавший предисловие к "Стервятникам и критикам доклада Уоррена", подчеркнул: "Автор самой популярной книги, направленной против комиссии (Уоррена. - Н. Я.) "Торопливое суждение", продолжает развивать свои личные торопливые суждения, скорее подстегнутый, чем сдержанный, острополемической книгой У. Манчестера "Смерть президента". Марк Лейн, очевидно, станет богатейшим человеком"28.
Распри Манчестера с семьей Кеннеди ушли в прошлое, хотя шрамы остались. Журнал "Time", оценивая шансы Р. Кеннеди на избрание президентом, восхитился: "Он способен изломать и избить Уильяма Манчестера, а затем убедить писателя стать почетным председателем клуба "Кеннеди - в президенты!"29. Жизнь брала свое, перед живыми вставали новые задачи.
4. О Роберте Кеннеди
Люди, уходящие из жизни молодыми, навсегда остаются в памяти молодыми. Особенно, когда такой человек, а им и был Роберт Кеннеди, не уставал до последних дней своих подчеркивать свою молодость. В радостные для него дни конвента демократической партии летом 1966 г. он воскликнул: "Мы молодая группа и будем править Америкой"30. В своей последней книге "Обрести новый мир", посвященной "моим и вашим детям", Р. Кеннеди в 1968 г. писал о важности индивидуальных усилий молодости: "Многие величайшие движения в мире, мысли и действия проистекали от одного человека. Молодой монах начал протестантскую реформацию, молодой полководец расширил границы Македонской империи до пределов тогдашней Земли, молодая женщина отвоевала Францию, молодой итальянский путешественник открыл Новый Свет, а тридцатидвухлетний Томас Джефферсон провозгласил, что все люди созданы равными. "Дайте мне точку опоры, - сказал Архимед, - и я переверну Землю". Эти люди двигали мир, и мы можем сделать то же самое"31.
Высоко метил Роберт, желая оставить после себя "перевернутую Землю". В личной жизни он преуспел: продлил молодость спортом, был альпинистом и отцом 11 детей. Сложнее в сфере политической и государственной, хотя и здесь Роберт очень старался. Министр юстиции США Р. Кеннеди рекомендовал американской молодежи помнить: "За исключением войны ничто в Америке не готовит юношу лучше к жизни, чем футбол".
Смолоду Роберт любил простые решения сложных проблем, что отчетливо обнаружилось еще в бытность его на юридическом факультете Гарвардского университета и школе права Виргинского университета. Зимой 1950/51 г. он трудился над дипломной работой, избрав ожесточенно дискутировавшуюся тогда тему "Ялтинская конференция глав правительств СССР, США и Англии в феврале 1945 года". Вопрос этот, в общем, решался в США и профессиональными историками, которые заключили: Ялтинские соглашения отражали положение держав в антигитлеровской коалиции. Роберт энергично "перевоевывал" минувшую войну. Он утверждал: "Принимая во внимание, что японцы собирались продолжать войну, я не могу усмотреть, как военная мощь России в Маньчжурии могла бы спасти жизни американских солдат при вторжении на Японские острова... Совершенно очевидно, что, когда торгуешься, надо выяснить, насколько ценна приобретаемая вещь".
Подобное заявление непростительно даже для студента-дипломника. Накануне Ялтинской конференции комитет начальников штабов США считал, что без вступления Советского Союза в войну с Японией ее удастся победить не раньше 1948 г., а американские потери при вторжении на острова превысят миллион человек. Роберт все это знал, но продолжал доказывать, что "политический просчет, очевидный сейчас, следовало усмотреть еще тогда: не в наших интересах, не в интересах Китая или даже всего мира было превращать Россию в тихоокеанскую державу; не в наших интересах было просить или одолжаться вступлением России в войну на Тихом океане". Вот одна из иллюстраций к мировоззрению среднего из братьев Кеннеди.
Дипломник поставил все с ног на голову: налицо - бесцеремонное извращение фактов и желание высказать самые крайние суждения. Какова же была общая мораль всего этого, по Роберту? "Отсюда урок: библейский принцип "лучше давать, чем брать" не всегда применим"32. Профессора, читавшие эту дипломную работу, поставили автору четверку и забыли о некомпетентных высказываниях новичка в исторической науке. В 1968 г. "United States News and World Report" выразил установившуюся точку зрения на успехи Роберта в науках: "Как ученый он не проявил себя, получив в 1948 г. степень бакалавра в Гарварде, где играл в футбол. Среди 125 выпускников Виргинского университета в 1951 году он занял 56-е место"33.
Впрочем, Роберт и не готовил себя для науки, хотя, как видим, не чурался политической стороны дела. Общению с учеными он предпочел общество кинозвезд. Кандис Берген и Мэрлин Монро прекрасно знали Роберта, не говоря о множестве других актрис, с которыми он тоже был знаком. Все это он и не считал нужным скрывать. Тем, в частности, и отличался Роберт от старшего брата Джона, любившего показать, что его сердцу дороже интеллектуальные беседы с учеными.
Прямо со студенческой скамьи Роберт перешел в сферу государственной деятельности. В 1951 г. он работает в отделе министерства юстиции, ведавшем надзором за уголовным судопроизводством, затем в подкомитете у Маккарти. С 1954 г. Р. Кеннеди - советник сенатского подкомитета по расследованиям, где он вновь встретился с Маккарти, но уже не в роли подчиненного. Теперь Роберт работал при сенаторах-демократах. По всей вероятности, прямолинейность действий маккартистов, их тупость были Р. Кеннеди не по душе. Во время позорнейшего расследования, затеянного Маккарти в армии, Роберт посильно высмеял этих инквизиторов XX века.
На заседании 11 июля 1954 г. сенатор Маккарти огласил свой очередной обширный план борьбы "с коммунизмом", предусматривавший создание международного альянса "демократических партий - Деминформа". Ухмылявшийся Роберт сел рядом с сенатором- демократом Дирксеном и сформулировал ряд издевательских вопросов. Дирксен задал их, поставив Маккарти в тупик. Напыщенный трибунал превратился в бурлеск, смеялся зал, покатывались со смеху Дирксен с Робертом. Исполинско-идиотский план основания "Деминформа" рухнул.
По окончании заседания подручный Маккарти Р. Кон подбежал к. Роберту и, задыхаясь от злобы, стал бранить его. Словесная перепалка чуть-чуть не превратилась в драку. Их разняли. Роберт получил еще одно доказательство того, что на маккартистов не действуют никакие доводы. В 1955 г., когда из подкомитета ушли Маккарти и его помощники, Р. Кеннеди становится главным советником реорганизованного подкомитета.
По партийно-политической принадлежности (демократическая партия) и личным склонностям Роберт охотно занялся расследованием деяний правящей республиканской администрации. Возможности проявить себя оказались для него здесь неограниченными. В поле зрения подкомитета попали дельцы, мошенничавшие на поставках обмундирования для армии. В ходе дознания всплыло имя некой Харт, правительственного чиновника, закупавшего обмундирование у нью-йоркских фирм. Роберт круто обошелся с нечистой на руку дамой. Он, жаловалась Харт журналистам, заперся с нею и со своим подручным "в страшно душной комнате", где занялся "издевательством, запугиванием, рукоприкладством". В этих условиях она созналась во всем. Изобличенная взяточница добавила: "Я была бы готова сознаться в чем угодно, я под присягой подтвердила бы, что именно по моей вине треснул колокол Свободы"34. Едва ли стоит сокрушаться, что незавидная участь в конечном счете постигла женщину, по уши погрязшую в лихоимстве. На скамью подсудимых сели шесть человек. Роберт мог быть доволен: в общем-то по малозначительному поводу у позорного столба выставлялась администрация Эйзенхауэра.
Вероятно, самым крупным делом, которое провел Р. Кеннеди через подкомитет, было изобличение в мошенничестве министра авиации США Г. Тэлботта. По существующей в США практике при вступлении на государственный пост необходимо прервать на время работы в правительственном аппарате все деловые отношения с миром бизнеса. В марте 1955 г. Роберт получил известие, что Тэлботт содействует нью-йоркской фирме "Маллиган", связанной с военными поставками. Пикантность положения состояла в том, что до занятия должности министра Тэлботт был партнером владельца фирмы, а негласная проверка показала, что с воцарением в Вашингтоне Тэлботта "Маллиган" стала необычайно процветать и доходы министра круто пошли вверх. В "New York Times" были опубликованы письма Тэлботта, компрометировавшие его. Как они попали в печать? Разнесся слух, что письма передал редакции Р. Кеннеди. Он отрицал. Негодующий Тэлботт потребовал публичного расследования и явился в подкомитет. Высокомерный министр, вероятно, полагал, что легко справится с малоизвестным юристом, каким был тогда Р. Кеннеди. Но Роберт вцепился в него мертвой хваткой.
В конце июля 1955 г. он подверг Тэлботта допросу с пристрастием и под присягой. Было установлено, что Тэлботт требовал от фирмы "Радио корпорейшн оф Америка" наладить деловой контакт с фирмой "Маллиган". - Руководители "Радио корпорейшн оф Америка", понимая щекотливость положения, поставили условие: пусть генеральный прокурор США благословит намечавшиеся сделки. Тэлботт остался этим крайне недоволен. Роберт взялся выяснить, какие меры принял министр, чтобы побудить строптивую корпорацию к сотрудничеству.
В ходе допроса Р. Кеннеди поинтересовался: не привлек ли министр генерального юрисконсульта ВВС Дж. Джонсона, чтобы тот оказал соответствующий нажим? Последовал диалог между Тэлботтом и Кеннеди: "Да, я говорил с ним, но ни о чем не просил". "Разве вы не просили Джонсона связаться с господином Эвингом из "Радио корпорейшн оф Америка"?" "Возможно". "Я спрашиваю вас, просили ли вы об этом Джонсона?" "Не знаю, - ответил Тэлботт. - Я действительно не знаю". "А сами вы не разговаривали с Эвингом?" "Не знаю. Во всяком случае, не помню..." "Так, значит, вы не помните о своем разговоре по телефону с Эвингом?" "Нет". "Вы сказали ему тогда, что, по вашему мнению, позиция, которую заняла "Радио корпорейшн оф Америка", неправильна. Не так ли?" "Не помню". "Разве вы не называли Эвингу фирмы, с которыми сотрудничает фирма "Маллиган", и в том числе фирмы, выполняющие военные заказы?" "Нет". "Разве Эвинг не ответил вам, что он беседовал с вашим юристом, которому вы поручили вести переговоры, и что вы, в свою очередь, сказали тогда, что вести дело поручено Джонсону?" "Нет". "Значит, все, о чем я говорю, неверно?" - резюмировал Р. Кеннеди. "Насколько я помню, таких заявлений я не делал", - упорствовал Тэлботт.
Вести допрос таким образом можно было, только имея все козыри на руках. Тэлботт оценил серьезность положения и на следующий день послал председателю подкомитета записку: "Сегодня утром я разговаривал с Джоном Джонсоном. Он напомнил мне о моем разговоре с Эвингом. Заявление Кеннеди о том, что я разговаривал с Эвингом, правильно. Мне изменила память". Министр понял, что Роберт располагал компрометирующими Тэлботта фактами. В последующие дни Р. Кеннеди допросил в подкомитете Джонсона, а затем Эвинга и других лиц, которые "потопили" министра.
1 августа 1955 г. Тэлботт подал в отставку. За неделю Роберт расправился с министром авиации США. Подкомитет одобрил отставку Тэлботта, указав, что он "действовал нечестно, находясь на посту министра ВВС"35. Спустя два года Тэлботт умер от кровоизлияния в мозг. Вдова публично заявила, что ее бесподобный супруг пал жертвой "травли" со стороны Роберта.
В 1957 - 1959 гг. Роберт Кеннеди - главный советник сенатского комитета по расследованию деятельности профсоюзов и предпринимателей. Это очень ответственный пост. Комитет насчитывал 65 человек. Его фактическим руководителем был Р. Кеннеди. Работа не из легких: приходилось отстаивать интересы крупного капитала. Роберт установил свои порядки в комитете. Сенаторы только дивились проворству молодого юриста: он повел заседания так, что они иной раз оказывались простыми зрителями. Республиканец Б. Голдуотер, входивший в комитет вместе с Дж. Кеннеди, как-то резко выразил несогласие с действиями Р. Кеннеди. "Вы не верите в мою честность?"- заревел Роберт и, сжав кулаки, бросился к сенатору от штата Аризона. "К счастью, - сухо комментировал потом Голдуотер, - Джон Кеннеди вскочил со стула, схватил Бобби за шиворот и не дал побить сенатора США".
Во второй половине 50-х годов Р. Кеннеди ввязался в длительную тяжбу с руководством профсоюза водителей грузовых машин и грузчиков, насчитывавшего 1 700 тыс. членов. Цель деятельности Роберта сводилась к тому, чтобы под флагом борьбы с "коррупцией" в профсоюзах подготовить принятие жесткого антирабочего законодательства, что и было сделано в 1959 г., когда появился закон Лэндрама - Гриффина. Президента профсоюза, гангстера Д. Бека, нагло грабившего профсоюзную кассу, удалось быстро упрятать за решетку. Тяжелее пришлось с его преемником, ловко оборонявшимся жуликом крупного масштаба Д. Хоффа. Иной раз Хоффа выходил победителем из словесных поединков с Робертом, которого именовал "маленьким садистским чудовищем". В конце 50-х годов Роберту удалось направить материал о Хоффа в суд. На радостях он публично поклялся, что бросится головой вниз с купола Капитолия, если Хоффа оправдают. Настал день суда, в составе жюри которого оказалось восемь негров. Хоффа учел это обстоятельство, и в зале суда появился его давний друг негр Джо Луис, в прошлом кумир всех мальчишек Америки, чемпион мира по боксу в тяжелом весе. Луис объявил, что пришел посмотреть, "что хотят сделать с моим другом Хоффа". Когда жюри оправдало Хоффа, Роберту прислали парашют для обещанного прыжка с Капитолия.
Но Р. Кеннеди не отступился от этого дела и продолжал расследование. Перед сенатским комитетом предстал подручный Хоффа, некий Бейкер, звероподобный мужчина, весивший около 150 килограммов. Как выяснилось, он был связан с уголовным миром. Тогда Р. Кеннеди при очередном свидании спросил Хоффа, не тревожат ли его тесные связи близкого сотрудника с уголовным миром? "Нисколько", - отпарировал тот.
Развязка наступила позднее, когда Р. Кеннеди стал министром юстиции и получил в свое распоряжение прокуратуру и полицейско-сыскной аппарат. Хоффа понимал, что его ждет, и помнил, что публично назвал Роберта "мерзавцем", пообещав "вырвать ему обе руки". Одной из первых мер нового министра явилось создание специальной группы, неофициально названной "Изловить Хоффа!". В середине 60-х годов Р. Кеннеди довел до конца сражение с ним. В январе 1963 г. министр юстиции отозвался о своем противнике как о человеке, "запугавшем лидеров рабочего движения сильнее, чем гитлеровские эсэсовцы". Хоффа не остался в долгу. Он настаивал, что министр юстиции "составил заговор... создал гестапо из 72 полицейских агентов, 23 прокуроров и 32 членов большого жюри, чтобы сокрушить крупнейший профсоюз в Соединенных Штатах". В марте 1964 г. Хоффа был присужден к восьми годам тюремного заключения и штрафу в 10 тыс. долларов. О следственной работе Роберта сложилось вполне определенное впечатление. Дружественный ему публицист писал: "Рвение Кеннеди в разгроме преступных синдикатов напоминает иезуита XVI столетия в погоне за еретиками"36.
В 1960 г. Р. Кеннеди выпустил книгу "Внутренний враг", в которой предложил создать национальную комиссию по борьбе с преступностью. По его замыслу, эта комиссия являлась бы "Центральным разведывательным управлением" в контруголовном мире и обслуживала бы 70 федеральных ведомств и более 10 тыс. местных органов по борьбе с преступностью по всей стране. Руководитель ФБР Э. Гувер, усмотрев в предложениях Р. Кеннеди угрозу возникновения конкурирующего ведомства, лицемерно воззвал к "демократизму" и осудил эту инициативу как попытку создать "национальную полицию", что-де подорвет права граждан. Книга произвела впечатление в Голливуде. В начале 60-х годов там решили экранизировать сие произведение. Фирма "Твенти Сенчюри Фокс" заготовила контракт с Р. Кеннеди. Неожиданно возникли трудности с его подписанием: вмешался Джозеф Кеннеди. Представитель фирмы запротестовал и заявил отцу: "Ваш сын, министр юстиции, говорит, что согласен с формулировкой контракта!". "Он ни черта в этом не понимает", - невозмутимо ответил старый делец. Контракт был изменен в соответствии с требованиями папаши.
Министр юстиции Р. Кеннеди неизменно и весьма напористо действовал в сфере своих прямых обязанностей. Так, министерство возбудило судебное преследование против ряда должностных лиц, включая двух конгрессменов, трех членов верховных судов - штатов, пятерых мэров, нескольких местных начальников полиции и т. д. У Роберта появилось хобби - вести личный учет арестам и осуждениям важнейших преступников.
Подслушивание телефонных разговоров при Р. Кеннеди получило громадный размах. Он был недоволен ограниченными, как ему казалось, усилиями и возможностями ФБР в этой области и подталкивал свое бюро расширить сферу подслушивания. Министерство юстиции внесло в конгресс соответствующий законопроект. Туманные ссылки на "национальную безопасность" плохо маскировали заранее спланированный Р. Кеннеди полицейский произвол. Несмотря на то, что изобретательный министр несколько раз видоизменял проект, билль не прошел. Другое предложение Р. Кеннеди - дать право "брать под арест" свидетеля, не сотрудничающего с органами следствия, также застряло в комитетах конгресса. Как заметил один из конгрессменов, изучавших хитроумный законопроект, реализация предлагаемого "превратит в преступника человека, просто свистнувшего в направлении агента ФБР".
Административные восторги Р. Кеннеди в стенах министерства юстиции порядком озадачили конгресс. Позднее он попытался исправить сложившееся впечатление, отрицая эту практику. Но шеф ФБР в письме одному любопытному конгрессмену, тут же преданном огласке, напомнил: "Мистер Кеннеди во время пребывания на посту проявил громадный интерес к делам такого рода и, объезжая различные города, не только лично прослушивал записи телефонных разговоров, но и ставил вопросы, как обзавестись лучшим оборудованием". Выяснилось также, что подслушивание проводилось отнюдь не только для изобличения преступных элементов. Государственный департамент, например, оказался опутанным сетью соответствующей аппаратуры37.
Опровержения Р. Кеннеди на этот счет не очень убеждали. Он усмотрел причину в другом, горестно заметив: "Воевать с Э. Гувером все равно, что сражаться со святым Георгием". Не только он, но и газеты рассказали, что схватка Гувера с Р. Кеннеди была отчасти делом рук Л. Джонсона, который подстрекал к ней руководителя ФБР38.
Можно, конечно, без труда разглядеть в усилиях Гувера мстительное желание если не прямо очернить Роберта, то по крайней мере поставить его на одну доску со штатными сыщиками. Классификация для человека видного положения, каким был Р. Кеннеди в США, нетерпимая. Однако не вызывает сомнений то очевидное обстоятельство, что почти за 15 лет работы в органах юстиции Роберт приобрел профессиональные навыки в уголовном розыске. Человек, избравший целью жизни эти занятия, мог бы только гордиться столь полезными качествами. Но Роберт собирался стать ведущим политическим деятелем.
Еще при жизни Джона Кеннеди распространился слух, что Роберт в 1968 г. будет баллотироваться в президенты. Весной 1963 г. драматург Г. Видал На правах почти родственника семьи Кеннеди (Жаклин и он имели общего отчима) представил на суд читающей публики свою оценку Роберта: "Нет никакого сомнения, что когда в 1968 г. Бобби предстанет перед конвентом, он прекрасно подойдет". Но, предупреждал Видал, "потребуется гений пропаганды, чтобы представить кандидата приятным человеком. Он не таков. Его самые примечательные качества - энергия, мстительность, прямолинейность в оценке мотивов людей - могут привести к его падению. Бобби видит мир только в белых и черных красках: "Они и Мы". Он совершенно не обладает качествами брата - легкостью в обращении с людьми и умением очаровывать". По словам Видала, Р. Кеннеди "окажется опасным, авторитарно настроенным президентом". В заключение он процитировал слова некоего соратника Р. Кеннеди по государственной службе, который отчеканил: "Дело не в том, что Бобби против гражданских свобод. Он просто не знает, что это такое"39.
В поведении министра юстиции имелись и другие "странности". Он очень любил войска специального назначения, "зеленые береты", созданные Дж. Кеннеди. В свою очередь, сверхподготовленные специалисты противопартизанских операций, получившие исключительный статус в вооруженных силах США, платили горячей привязанностью Кеннеди. В знак признательности они стали именовать себя только как "стрелки Кеннеди". Министр юстиции добился, чтобы в похоронах президента приняли участие солдаты частей специального назначения. Командир отряда майор Ф. Радди демонстративно возложил на могилу президента рядом с вечным огнем зеленый берет. Роберт подружился с преданным майором, а среди самых дорогих для Р. Кеннеди вещей были "запонки с эмблемой войск специального назначения и зеленый берет, подаренный Радди и всегда лежавший на его столе"40. Вероятно, диверсанты из этих частей олицетворяли в глазах Р. Кеннеди боготворившиеся им молодость и дисциплину, но приверженность к ним наводила на печальные размышления: куда может направить свою энергию пылкий государственный деятель, если ему доверить высокий пост?
Многим, несомненно, прочно запала в память сентенция Р. Кеннеди, высказанная весной 1963 г., когда министр юстиции наставительно произнес: "Нам очень нужен своего рода диктатор, который выслушивает всех, имеющих отношение к делу, взвешивает все факторы, затем выносит решение и говорит: это нужно сделать сейчас, а это вы сделаете потом"41. В июне 1966 г. сенатор Р. Кеннеди посетил Африку и побывал в Танзании. Он много выступал там, и то, что дошло до США, вызвало кое у кого тревогу, поскольку Р. Кеннеди недвусмысленно намекал, что если ему что-либо и понравилось в Африке, то это прежде всего диктаторские устремления кое-кого из тамошних лидеров42. Подействовал ли на Роберта африканский политический климат, или он высказал свои сокровенные мечты? Вопрос остался открытым.
Во всяком случае, Р. Кеннеди постоянно находился под огнем критики. В статье, подводившей итоги его жизненного пути, говорилось: "Многие политики и бизнесмены не только не любили, но искренне боялись его за то, кем он был и кем бы еще мог стать. Немало людей усматривали беспринципное честолюбие в любом его жесте и поступке"43. Все это прояснилось в 1968 году. Сторонники Р. Кеннеди, разумеется, были не согласны. Они были склонны списывать все за счет "вечной молодости" Р. Кеннеди.
Сам Р. Кеннеди, когда ему исполнилось 40 лет, говорил: "Я прекрасно знаю, многие меня не любят, но теперь меня это больше не удивляет и не тревожит. Напротив, я великолепно понимаю причины. Я был замешан в стольких схватках, в стольких стычках"44. И все же дело не только в этом. В самом облике Р. Кеннеди было что-то, по словам Т. Уайта, "отталкивающее от него. Миллионам американцев его стремление к власти представлялось зловещим". Отпугивала прежде всего "беспощадность"45. Они хорошо запомнили Роберта по телевизионным передачам во время частых приступов гнева: его указующий перст, громоподобные изречения, холодный взгляд - живое воплощение ярости.
5. "Я не боюсь бояться"
- так говорил Р. Кеннеди незадолго до своей гибели. После смерти Джона он, должно быть, решил бросать вызов судьбе на каждом шагу. Новое несчастье в семье только добавило отчаянности: через восемь месяцев после трагедии в Далласе Эдвард Кеннеди попал в авиационную катастрофу, двое пассажиров в самолете погибли, Эдвард получил серьезную травму позвоночника и лишь несколько месяцев спустя смог снова стать на ноги, но отныне вынужден был носить специальный корсет. Журналист У. Шаннон осведомился у Роберта, не поколебалась ли его вера в бога после гибели двух старших братьев и увечья младшего. "Не поколебалась, - ответил тот, - конечно, нам иногда думается, что кто-то там, на небесах, иной раз дремлет в то время, когда надо было бы заниматься делом".
В последние годы жизни Роберт нередко шел на эскапады, трудные и опасные для сорокалетнего мужчины. В нем обнаружилось какое-то болезненное чувство неотложности, торопливости. "Казалось, - заметил журналист Х. Сиди, - он скользит в ужасную пропасть, к неминуемой катастрофе. Он стремился сделать и попробовать все. Тогда-то он и начал на лодке форсировать пороги и карабкаться по горам". Далеко не первоклассный альпинист, он совершил восхождение на самую высокую среди непокоренных вершин в Северной Америке Маунт-Кеннеди (4 тыс. м), названную так в память о его брате. Это было опаснейшим предприятием: обрывистая гора находится почти в арктическом районе Канады. "Я сделал это потому, что боюсь высоты", - объяснил Роберт. Другое испытание он устроил себе в тропиках: в 1965 г. прыгнул с лодки в воды Амазонки, кишащие хищными рыбами - пираньями. Индейцы в ужасе закричали, что он рискует жизнью. "Слышали ли вы о каком-нибудь американском сенаторе, сожранном пираньями?" - крикнул из воды Роберт и продолжал плыть. То были акты самоутверждения.
Р. Кеннеди прекрасно понимал, что одного физического мужества мало для продвижения. В бытность министром юстиции он любил произносить перед подчиненными назидательные речи примерно такого содержания: "Не забывайте, что я пришел сюда, в министерство, десять лет назад на должность помощника прокурора с окладом в 4200 долларов в год. Но я способен и честен. Я интересовался делом и задерживался по вечерам. Мой брат стал президентом, и вот теперь я министр". Помедлив и улыбнувшись, Бобби заканчивал: "Конечно, эти обстоятельства перечисляются не в порядке их значимости"46.
Смерть Д. Кеннеди лишила министра юстиции привычной поддержки (да и Гувер немедленно возобновил старую практику непосредственного доклада президенту, минуя министра), но не могла отнять у него духовного наследия покойного брата. Известность Роберта в стране круто возросла. Наступил 1964 год - время очередной кампании по выборам президента. У тех, кто работал с Р. Кеннеди, сомнений не было: Роберта - в вице- президенты! Жаклин, собиравшаяся приветствовать конвент демократической партии, объявила, что в любом случае она стоит за Бобби. Сам Роберт 22 июня 1964 г. официально заявил, что не будет выставлять свою кандидатуру в сенат от штата Нью-Йорк. Он, несомненно, считал, что заслужил пост вице-президента.
Джонсон придерживался противоположного мнения. Буквально с самого дня смерти Джона он лишь подыскивал повод, чтобы избавиться от сотрудничества с Робертом. На подступах к избирательной кампании 1964 г. представилась возможность свести старые счеты. 29 июня президент вызвал Роберта и, не отрывая глаз от бумаги, зачитал: "Я думал о вице-президентстве. У вас блестящее будущее, хорошее имя и мужество, но вы находились на правительственной службе слишком долго. Я серьезно рассмотрел вашу кандидатуру и счел нецелесообразным выступать на выборах с вами". Президент осведомился, не откажется ли Роберт сам от выдвижения. Тот отклонил предложение. Выходя из кабинета, потрясенный министр просительно произнес: "Я был бы вам очень полезен". Джонсон отечески заверил, что в ближайшие месяцы Р. Кеннеди сумеет оказать неоценимые услуги любимой партии.
Выбросив за борт Роберта, президент был вне себя от радости. "И надерусь же я теперь, ребята!" - сообщил Джонсон в лучшем стиле техасца. "Наконец смахнул треклятую птицу с моей шеи!" - торжествующе кричал он. На следующий день президент пригласил в Белый дом троих журналистов. За затянувшимся ленчем он со смаком рассказывал, как проходила беседа с честолюбивым министром (разумеется, в собственной интерпретации). Президент передразнивал Роберта и даже настаивал, что услышал, как тот "поперхнулся", узнав о вердикте. Услужливые сплетники тут же довели все это - дословно и даже с прибавлениями - до сведения клана Кеннеди47. В окружении Р. Кеннеди не скрывали своего отношения к новому президенту. Один из соратников Роберта так отозвался о Джонсоне: "Этот собачий сын сбил нас!"48. Президент отказал затем Роберту еще в одной просьбе - отправиться американским послом во Вьетнам.
25 августа, в день открытия конвента демократической партии в Атлантик-Сити, Р. Кеннеди объявил, что будет баллотироваться в сенат от штата Нью-Йорк. На конвенте почти 15 минут 5 тыс. делегатов и гостей, собравшихся в огромном зале, кричали: "Мы хотим Кеннеди!" Он раскланялся на трибуне, поблагодарил за доверие и напомнил о брате: "Когда я думаю о президенте Кеннеди, то припоминаю слова Шекспира в "Ромео и Джульетте":
Когда же он умрет,
Изрежь его на маленькие звезды,
И все так влюбятся в ночную твердь,
Что бросят без вниманья день и солнце.
Затем Р. Кеннеди отправился в штат Нью-Йорк отнимать место у 64-летнего сенатора- республиканца К. Китинга, отслужившего в Капитолии 18 лет. Республиканцы попытались объяснить ньюйоркцам, что у них уже есть свой сенатор, Китинг, только и делавший добро. Рассудительного Китинга действительно неплохо знали. Роберту было необходимо срочно предстать не холодным государственным деятелем, а добродушным кандидатом. И 3 сентября 1964 г. он ушел в отставку с поста министра юстиции... С государственной службой покончено. Это просто. А как приобрести образ добряка? Роберт не недооценивал сложности задачи. Когда организатор пропагандистских телевизионных передач в штате Нью-Йорк заявил ему: "Основная цель нашей пропаганды, Боб, изобразить вас мягким, искренним человеком", - Роберт с редким юмором отозвался: "Вы собираетесь использовать двойника?"49.
Но до этого дело не дошло, поступили привычнее. За 10 тыс. долларов наняли сатирика Г. Гарднера, сочинявшего шутки для развлекательных программ. Арендованный вертолет задал темп кампании. Роберт облетал на нем штат, выступая повсюду. Оплата проката вертолета - 525 долларов в час. В Гарлеме Роберт сообщил: "Ассигнования на войну с бедностью в Гарлеме сокращены до 30 млн. долларов, это даже не капля в бочке для города, тратящего на общественное благосостояние ежегодно 600 млн. долларов. Ребята здесь не глухие. Они знают, что наше общество расходует для отправки человека на Луну 7 млрд. долларов в год. Они видят новые здания на Пятой авеню и Мэдисон-авеню. Но они лишены всего этого". Вспомнив об острой проблеме загрязнения воды, Роберт доверительно сообщил на митинге: "Вы знаете, поговаривают: Китинг сбрасывает мусор в Гудзон".
Влиятельные демократы в Нью-Йорке (а их собралось 120 человек) образовали комитет "Демократы за Китинга". Среди них были журналисты, писатели (в том числе Б. Тачмэн) и актеры. В заявлении комитет указывал: "Мы не можем поддержать Роберта Кеннеди на выборах... Он противник либералов и человек с весьма опасными авторитарными тенденциями". Может быть, они и руководствовались такими помыслами, но другие стремились нанести поражение Р. Кеннеди иным путем, В разгар кампании была опубликована брошюра Ф. Копелла "Странная смерть Мэрлин Монро". На 70 с небольшим страницах доказывалось, что актриса была убита Р. Кеннеди в сговоре с "коммунистами", ибо он потерпел неудачи в своих любовных домогательствах к "королеве секса".
Избирательная кампания обошлась дорого. 18 сентября "New York Times" сообщила: "Стратеги Кеннеди собираются истратить на нее 1 - 1,5 млн. долларов... Мистер Кеннеди должен собрать или оплатить сам почти весь избирательный фонд". Точных подсчетов по завершении выборов не проводилось, однако известно, что только на оплату выступлений Р. Кеннеди по телевидению ушло около миллиона долларов. Издатель Стоун саркастически заметил накануне выборов: "Голосовать за Кеннеди не означает просто голосовать за сенатора. Он ведет себя так, будто страна задолжала ему Белый дом"50. В ноябре 1964 г. Р. Кеннеди был избран в сенат от штата Нью-Йорк большинством в 719693 голоса. Л. Джонсон прошел в президенты в этом штате большинством в 2666597 голосов. Выступая после выборов, Роберт сообщил, что их итоги "являют собой убедительный мандат в пользу политики Джона Ф. Кеннеди и, конечно, Линдона Джонсона"51.
С 1965 г. Р. Кеннеди заседал в сенате США. Он переоборудовал канцелярию, доставшуюся ему по праву добычи от Китинга, и поставил там чучело громадного бенгальского тигра. Тут же остряки провели параллель между зверем и новым сенатором. "Убрать тигра!" - распорядился расстроенный Роберт и обратился к делам. Он всецело поддерживал программу "великого общества" Л. Джонсона. Если сенатор Р. Кеннеди не соглашался с администрацией, то главным образом относительно размеров ассигнований, потребных на социальное обеспечение, помощь беднякам, расчистку трущоб и т. д. Он требовал их увеличения, рассчитывая в будущем получить голоса этих избирателей. В 1966 г, он предложил, чтобы автомобильная промышленность тратила 5 проц. своих прибылей для оборудования машин приспособлениями, обеспечивающими безопасность движения. В августе 1967 г. Роберт обвинил ряд банков и универсальных магазинов в том, что они рекламируют потребительский кредит, "прибегая к обману". Он постоянно нападал на табачную промышленность за то, что ради прибылей фабриканты "проталкивают смерть", и внес три билля об ограничении продажи табачных изделий. В связи с негритянскими волнениями летом 1965 г. Р. Кеннеди категорически заявил: "Нет смысла говорить неграм: повинуйтесь закону..., ибо для многих негров закон - враг". В области трудового законодательства сенатор высказывался за отмену ненавистного раздела 14 - 6 закона Тафта - Хартли, разрешающего штатам отменять "закрытый цех", то есть практически сводящего к нулю значение профсоюза при найме и увольнении с работы. Комитет политического просвещения АФТ - КПП нашел, что Р. Кеннеди всегда "на 100 проц. голосовал за профсоюзы". Эти и многие другие деяния Р. Кеннеди на трибуне составили ему репутацию либерала. К 1968 г. организация "Американцы за демократические действия" нашла, что Кеннеди - один из двух сенаторов, в текущем составе конгресса "полностью набравших очки как либералы".
Он очень торопился: говорил, говорил, ссылался на авторитеты. Группе сенаторов Роберт заметил однажды: "Описывая войны древнего мира, один из их генералов, Тацит, сказал...". Сенаторы недоумевали: до сих пор они считали Тацита историком. Политическая деятельность меняла Роберта на глазах. Как-то он показал руку журналисту и объяснил, что из-за рукопожатий правая ладонь у него стала шире левой. "Но, - добавил Роберт, - у моего брата она была еще шире". Сенатор остался верен своей прежней привычке исходить при оценке внешнеполитических проблем и из личных впечатлений. Еще в 1955 г. вместе с членом Верховного суда У. Дугласом он посетил Советский Союз. "Поездка в Россию, - рассказывал Дуглас, - была идеей его отца, и тот попросил меня взять Роберта. Поездка заняла семь недель. Бобби много не говорил, но был очень наблюдателен и вообще составил приятную компанию. Поездка по России потрясла его. Мы воспитаны в замкнутом обществе, где все коммунистическое считается злом. Однако когда в Сибири Роберт заболел, и температура подскочила свыше 40 градусов, русская женщина-врач просидела безотлучно у его постели 36 часов и спасла ему жизнь". По возвращении из СССР Роберт в беседах с близкими друзьями стал высказываться в том смысле, что Соединенные Штаты не заключают еще в себе всего мира.
За годы пребывания в сенате Р. Кеннеди предпринял три больших зарубежных турне - в Европу, Южную Африку и Латинскую Америку. В латиноамериканских странах, где он побывал в конце 1966 г., сенатор увидел ужасающие условия жизни. Он заметил одному плантатору: "Вы собственными руками готовите себе гибель. Если вы не платите приличной заработной платы, то подрываете собственное общество". Им двигали отнюдь не сентиментальные порывы, а трезвый расчет. Посетив угольные шахты в Чили, где добыча угля велась под дном океана, он в лоб спросил управляющего: "Если бы вы работали там простым шахтером, то стали бы коммунистом?" Немного поколебавшись, тот ответил утвердительно. Кеннеди безоговорочно резюмировал: "Если бы я работал на этой шахте, то тоже был бы коммунистом"52.
Вернувшись в США, Р. Кеннеди похвалился, как именно он донес истину до туземцев, живущих южнее Рио-Гранде. Выступая в Нью-Йорке на конференции, посвященной развивающимся странам, он сказал, что описывал американскую экономику во время поездки как "электрический социализм": "Не потому, что она является таковой, а потому, что для них такой термин будет звучать точнее, чем система свободного предпринимательства". Однако термин в аудитории прошел как-то незамеченным. Только потом выяснилось, что машинистка при перепечатке речи по ошибке написала "электрический" вместо "эклектический". Оратор, не задумываясь, прочитал текст53. Но, в конце концов, он ведь никогда не был ученым.
Что касается сути речей, то философия их была в принципе знакомой: сформулирована Дж. Кеннеди и слегка отредактирована советниками Роберта. Сумма взглядов последнего на внешнюю политику США сводилась к трем положениям: обеспечение мощи страны, достаточной для "достижения американских интересов", причем "необходимо иметь мудрость не использовать эту мощь непосредственно и без разбора"; распространение в мире "понимания того, за что стоят Соединенные Штаты"; борьба против коммунизма должна вестись через "прогрессивные практические программы, ликвидирующие нищету, бедность и недовольство, на которых он процветает". Не слишком сложные теоретические выкладки. Тем не менее, Р. Кеннеди считал их достойными особых книг. В книге "Достижение справедливости" он изрек: "Москва остается энергичной и бдительной, и ее вызов нашей свободе опасен и постоянен. Календарь коммунистических замыслов рассчитан на десятилетия, а не на недели". Как же предупредить эти замыслы? Требуются, по Р. Кеннеди, "различные реакции". На его взгляд, основа основ такова: "Хотя мы достигли некоторых успехов, но не овладели искусством противопартизанских действий... Мы не отточили технику подготовки подданных других государств для борьбы против коммунизма... Этот вид войны может необычайно затянуться, оказаться дорогостоящим, но он необходим"54. Журналист, взявший в начале 1967 г. интервью у Р. Кеннеди, заключил: "Кеннеди не за окончание холодной войны, а за то, чтобы вести ее новыми, изощренными методами"55. Новизна, однако, сомнительная.
Во второй половине XX в. Р. Кеннеди переформулировал традиционный принцип внешней политики американской буржуазии: воевать чужими руками, придерживаясь известного принципа "баланса сил". С этой позиции он и подходил к войне во Вьетнаме, оказавшейся удобным поводом для флангового маневра против администрации Л. Джонсона - обхода слева. То, что война была непопулярной в стране, сомнений не вызывало, как был очевиден и тот факт, что сенатор Кеннеди послушно вотировал все правительственные ассигнования на ее ведение. Пути Р. Кеннеди и джонсоновской администрации начали расходиться где-то на рубеже 1965 - 1966 гг., когда Вашингтон направил во Вьетнам крупные контингенты американских войск. Кеннеди видел в этом нарушение вековечных принципов внешней политики США, вдруг взваливших на себя все бремя военных операций. Прогрессивные силы страны, протестовавшие против вьетнамской авантюры по совершенно иным мотивам, объективно оказывались на его стороне.
Хотя в начале 60-х годов Р. Кеннеди стоял у истоков агрессии во Вьетнаме, ее размах, во всяком случае, для него, оказался непредвиденным. В 1962 г. министр юстиции писал: "Мы победим во Вьетнаме. Мы останемся там до победы... Я думаю, что американский народ понимает и полностью поддерживает эту борьбу"56. Теперь он заговорил по-другому. В речи от 19 февраля 1966 г. Р. Кеннеди высказался за прекращение войны, путем переговоров, предусмотрев для Национального фронта освобождения Южного Вьетнама "долю власти и ответственности" в новом правительстве.
Джонсон был в ярости и вызвал сенатора в Белый дом. Президент употребил знакомый ему жаргон техасских скототорговцев: "Если ты посмеешь еще так говорить, то потеряешь политическое будущее в стране... В ближайшие шесть месяцев вы все, "голуби", будете уничтожены... Не желаю больше слышать твоих взглядов о Вьетнаме и не желаю больше тебя видеть". Роберт, в свою очередь, обозвал президента "мерзавцем" и закончил разговор фразой: "Не хочу сидеть здесь и жрать это дерьмо"57. С тех пор они практически не виделись, но с острым любопытством допрашивали: Роберт - вернувшихся из Белого дома - "Что он сказал обо мне", а Джонсон осведомлялся, "Как там младенец Кеннеди". Президент сполна оплатил бывшему министру юстиции. "Этот трус" Джонсон, говаривал Роберт друзьям, отдал приказ подслушивать телефонные разговоры сенатора58. Впрочем, по принципу око за око, "люди Кеннеди" поносили президента, сторонники последнего не оставались в долгу. Они упоминали о Роберте с малолестными эпитетами типа "либерал-фашист", а популярнейшим призывом профессиональных сикофантов, толпившихся в Белом доме, было: "За бога и родину, вперед на Кеннеди!"59.
Тем временем Роберт, открыв золотую жилу политического роста - войну во Вьетнаме, без устали эксплуатировал ее. В речи в Нью-Йорке 23 августа 1967 г. он сказал, что выборы в Южном Вьетнаме - надувательство, в Чикаго 9 февраля 1968 г. доказывал, что США не могут выиграть там войну. Одному другу он заметил: "Я попытался всем, чем мог, остановить войну, но Джонсона остановить нельзя"60. А жизнь шла своим чередом. Роберту все больше надоедала, размеренная жизнь сената, его раздражала парламентская процедура. Летом 1966 г., будучи на заседании комитета, членом которого он являлся, Р. Кеннеди некоторое время следил за спором почтенных сенаторов по поводу какой-то формулировки резолюции. Наконец, вскочил и завопил: "О, дьявол, да бросьте же монету - орел или решка?" - и выскочил из зала. Вспомнили: еще в бытность министром юстиции он терпеть не мог сенатских словопрений; в августе 1961 г. его выставили с галереи сената: жевал резинку.
Прежний оптимизм постепенно уступал у Роберта место трагическому фатализму. Он зачитывается сочинениями философа-эстета и писателя Камю; находит, что Эсхил, введший трагедийного героя в литературу, его "любимый поэт". Если раньше в разгар кампании 1964 г. фраза типа "А впрочем, не все ли равно, что я решу предпринять. Быть может, все мы уже обречены" была у него редкостью, то к концу 1967 г. такие высказывания раздавались все чаще и перемежались приступами молчаливого, болезненного уныния: "Я не могу сидеть, сложа руки и гадать, не повредит ли мне в политической обстановке 1972 г. то, что я собираюсь сделать сейчас. Кто знает, буду ли я жив в 1972 году?" А заканчивал свои размышления стереотипной сентенцией: "Я не знаю, что делать, если не буду, избран президентом".
Мысль о президентстве, словно рок, неотступно преследовала его. Он мечтал отвоевать своему клану Белый дом, вернув американцам президента Кеннеди. "Послушание будет легче при понимании, - писал он в книге "Достижение справедливости". - Американцы - замечательный народ, когда дело доходит до выполнения того, что от них требуется. Я надеюсь, что следующая за этим лекция (не проповедь!) поможет разъяснить, чего от них ожидают". И это писалось для сведения демократической (каковой она почитает себя) американской нации! Р. Кеннеди был уверен, что в любом случае встреча народа с ним, сидящим в кресле президента, неизбежна. Вокруг него стало собираться "правительство в изгнании", в том числе лица, желавшие возвращения к власти администрации Кеннеди. "Мозговой трест" грядущей администрации заработал с осени 1966 г., когда в Гарвардском университете произошли события, беспрецедентные в истории этого вуза. Корпорация "Библиотеки Кеннеди" предоставила в дар аспирантуре по общественной администрации 3,5 млн. долларов с тем, чтобы отныне это учреждение носило имя Джона Ф. Кеннеди. Никогда еще в истории университета ни одно из его учреждений не называлось именем мецената.
Главное же, корпорация пожертвовала, кроме того, 10 млн. долларов на учреждение в рамках этой аспирантуры Института политики. В совещательном комитете, создаваемом для руководства институтом, одно место навсегда резервировалось за семьей Кеннеди. Средства на основание этих организаций главным образом принадлежали не самой семье, а составились из пожертвований тысяч американцев, желавших увековечить память погибшего президента. Однако, когда институт открыл свои двери, стало очевидно, что под маркой академического учреждения вырос "мозговой трест", обслуживавший нужды Р. Кеннеди. В печати высказывалась мысль, что открыто, нарушены исконные каноны. Политика еще раз более чем властно вторглась в университетскую сферу. Руководители новых учреждений - директор аспирантуры Д. Прайс, директор Института политики Р. Нейштадт и председатель совещательного комитета института А. Гарриман - энергично опровергли "инсинуации". Семья же Кеннеди сохраняла приличествующее молчание, предоставив отругиваться профессуре, собравшейся в институте. Профессора неплохо справились с задачей, доказав респектабельность новейших изменений в заповеднике академических свобод, каким по традиции почитается Гарвард. Некий анонимный поэт- сатирик откликнулся:
Оставь надежды подкупить
Ученого-политика
И посмотри, что он творит,
Являясь неподкупным критиком.
Всем ясно станет тут, друзья,
Что денежки истратишь зря.
Как бы то ни было, "культ личности" Кеннеди получил солидную базу. С 1966 г. Роберт повел себя уже как кандидат в президенты (разумеется, не объявляя об этом официально). В Капитолии из 100 сенаторов у него был самый большой штат секретариата и канцелярии - около 50 человек. Тем временем сенатор объяснял, каким путем надлежит пойти Соединенным Штатам. Его речи по калибру были крупнее поста оратора. Он говорил как уже наслаждающийся властью президент, конечно, "сильный", знающий лучше и больше других. Будущие Соединенные Штаты виделись Р. Кеннеди крепко сплоченной нацией, объединенной единой целью. Он понимал, что становой хребет государства - экономика. Как же двигать ее дальше? "Мы должны развивать просвещение и образование - основной капитал технологического общества". Министр обороны как-то сказал: "Контракты заключаются с теми, кто имеет умы", - и по основательной причине. 80 проц. нашего промышленного роста в XX столетии были результатом не капиталовложений и не роста населения, но последствием изобретений и рационализации. А изобретения и рационализация - прямое следствие состояния просвещения и образования, что достигается в великих университетах людьми, которые там обучаются" (речь 21 апреля 1965 г. в Сиракузской торговой палате). Р. Кеннеди предупреждал, что ответственность в наше время состоит не больше и не меньше, как в том, чтобы "возглавить революцию": "Революцию, которая будет мирной, если мы окажемся мудрыми, человечной, если мы позаботимся о ней, успешной, если мы будем удачливы; но революция придет, хотим мы этого или нет" ("Newsweek", 22 ноября 1965 г.), "Революция грядет независимо от нашего желания... Вопрос в том, как делают и как руководят революциями" ("Commonwealth", 3 июня 1966 г.).
Сенатор собирался оседлать революцию в определенных целях: "Коммунизму, в конечном счете, должно быть нанесено поражение прогрессивными политическими программами, которые устраняют бедность, нищету и недовольство" (речь в Калифорнийском технологическом институте 8 июня 1964 г.). Этот тезис Р. Кеннеди постоянно развивал. Выступая 11 октября 1966 г. по случаю Дня Колумба в Нью-Йорке, сенатор открыл: "Наш истинный интерес - помочь создать мировой порядок, который заменит и улучшит порядок, потрясенный первой мировой войной, открывшей двери XX столетия". Здесь-то и прорвалась его ностальгия: до той войны в мире не было социалистических государств! Вернуть человечество назад; на основе новой технологии перевести часы истории на время до 1917 года; движение вперед в технике, но обращенное вспять в области социальных отношений - вот суть воззрений Р. Кеннеди. Под этим углом зрения Роберт рассматривал и правление погибшего брата. Когда его спросили, в чем состоит высшее достижение тысячи дней администрации Джона Ф. Кеннеди, он объяснил: "Главное - восстановление в американском народе уверенности в себе, веры в наши идеалы и уверенности, что мы сможем выполнить требующееся от нас. В течение многих лет, в особенности в результате советских успехов в космосе, а также постоянных утверждений о том, что коммунизм - волна будущего, такое убеждение распространилось. Я думаю, что он повернул течение вспять"61. Так развивалось политическое мышление Роберта Ф. Кеннеди. "Жесткость его суждений, - отмечает Т. Уайт, - была такова, что внешнему миру он представлялся человеком с диктаторскими замашками"62. Тем не менее, многие склоняли головы, ибо в стране широко распространилось убеждение: что ни делай, "неизбежность Кеннеди" не опрокинуть.
Когда 16 марта 1968 г. во главе целого отряда (жена, девять детей и сотрудники) Р. Кеннеди появился в Капитолии и объявил о выдвижении своей кандидатуры на пост президента, это не было неожиданностью. "Легенда Кеннеди" вновь обрела плоть и кровь: в 1960 г. Д. Кеннеди сделал здесь такое же заявление. Обосновывая свое решение, Р. Кеннеди указал: "На карту поставлено не просто руководство нашей партией и даже нашей страной, а наше право на моральное руководство этой планетой". А 20 марта вниманию американцев было предложено исправленное и дополненное издание книги Р. Кеннеди "Обрести новый мир", первоначально увидевшей свет в конце 1967 года. То было его кредо для избирательной кампании. Скучноватая книжка, занявшая 235 страниц, не слишком блистала стилем, но изобиловала цитатами философов и общественных деятелей античной Греции. Язвительные либеральные критики, осилив труд сенатора, нашли, что гонорар в 150 тыс. долларов63 великоват. За что заплачено? Они утверждали, что перифраз речей из "Congressional Record" не соответствует понятию изящной словесности.
Книга открывалась главой, обращенной к молодежи. Автор развивал тезис, что общество, живущее ради прибылей, не может зажечь молодое поколение. Мир наживы не имеет высоких идеалов, убеждал Р. Кеннеди.
Не ставя под сомнение основной внешнеполитический курс США, он популяризировал наиболее рациональные, с его точки зрения, методы действий. "Мы не построили Соединенные Штаты на антикоммунизме, - заявлял сенатор. - Наша мощь проистекает из позитивной веры. Нам не нужно ни бояться, ни ненавидеть наших противников... Если мы хотим свести до минимума ущерб и опасность революции, мы должны сосредоточить основное внимание на программах социальных улучшений". Следовательно, необходима большая гибкость, отказ от жестких позиций, особенно в отношении Китая. "Мы должны понять, что не все аспекты расширения китайского влияния угрожают нам". Вновь в осторожной форме автор предлагал следовать политике "баланса сил"... "Я был связан, - признавался Р. Кеннеди, - со многими из ранних решений по поводу Вьетнама, которые помогли поставить нас на дорогу нынешней политики. Возможно, наши усилия были обречены с самого начала... В таком случае - а это весьма вероятно - я хочу понести свою долю ответственности перед историей и согражданами. Однако прошлые ошибки не оправдание для их повторения". Анализируя причины неудач США во Вьетнаме, Кеннеди настаивал, что американцы совершили капитальный промах, превратив политическую проблему в военную. К тому же никаких социальных реформ в Южном Вьетнаме не было проведено, поэтому его народ выступает против сайгонского режима. "Орудия и бомбы не могут наполнить пустых желудков, дать образование детям, построить жилища, исцелить больных", - заключал сенатор.
Война к; Вьетнаме превратилась в американскую войну, основные потери и издержки несут США. Коррумпированные южновьетнамские власти не ведут ее должным образом, и с этим ничего не поделаешь. Где выход? Уход США из Вьетнама, по мнению Р. Кеннеди, "теперь совершенно невозможен" по многим причинам, хотя бы потому, что сайгонский режим в этом случае "не продержится и месяца". В то же время полной победы достичь нельзя, да она и не нужна в национальных интересах Соединенных Штатов. "Единственная дорога к миру - политический компромисс". Заканчивая книгу, автор напоминал: "Если Афины кажутся вам великими, сказал Перикл, учтите, что их слава была добыта выдающимися людьми, знавшими, в чем состоит их долг"64. Автор в своей книжке высказал не слишком много. Да большего, по его мнению, собственно, и не требовалось. Разве что еще раз подтвердить приверженность делу молодости и заявить о необходимости окончания войны во Вьетнаме... Что касается последовавшей избирательной кампании, то ведь основная забота - убедить проголосовать за себя.
И вот Роберт воззвал к молодежи, утверждая, что она должна сыграть решающую роль на выборах. А еще в чем? Вопрос оставался открытым. Иначе как объяснить поразительную тактику его предвыборных выступлений? Роберт выходил на трибуну и обращался к толпе:
- Будете голосовать за меня?
- Да! - кричат в толпе.
- Посоветуете вашим друзьям голосовать за меня?
- Да!
- Когда услышите что-нибудь плохое обо мне, будете опровергать?
- Да!
- Вы читали мою книгу?
- Да!
- Врете!
Со второй половины марта 1968 г. Р. Кеннеди погрузился в водоворот предварительных выборов, исход которых решался во многом на конвенте демократической партии. Шла кампания в стране, раздираемой политическими страстями. 4 апреля был убит Мартин Лютер Кинг. Р. Кеннеди оплачивает реактивный самолет, предназначенный для доставки тела борца за права негров из Мемфиса в Атланту. Безутешный сенатор в трауре появляется на похоронах. Впечатляющие поступки, трогательно-волнующее зрелище.
И надо же было объявиться тут с очередной статьей неугомонному Д. Пирсону. Он раскопал, что в 1963 г. министр юстиции Р. Кеннеди распорядился установить негласное наблюдение за Мартином Лютером Кингом, телефонные разговоры которого подслушивались. Р. Кеннеди не отрицал фактов, добытых Пирсоном, но всячески пытался ускользнуть от прямого ответа. Во время дебатов, передававшихся по телевидению, сенатор Ю. Маккарти попросил рассказать, как обстояло дело. Роберт объяснил, что, будучи генеральным прокурором, он отдавал распоряжения об установлении наблюдения в случаях, когда речь шла о "национальной безопасности". И добавил, что закон запрещает ему детально обсуждать это дело.
Накал кампании нарастал, в обиход входили все более и более резкие эпитеты. Хиппи, собравшиеся в Сан-Франциско, квалифицировали Р. Кеннеди "фашистской свиньей". Доброжелатели говорили ему о необходимости охраны. Он отвечал: "Решительно невозможно защитить кандидата во время избирательной кампании. Приходится отдаваться на милость толпы и полагаться на свое счастье". Он отклонил предложение прикомандировать к нему полицейскую охрану, а личным телохранителям приказал не носить оружия. Обычные обвинения во время всех вылазок семьи Кеннеди на политическом поприще: они "скупают" выборы. Мать дает ответ за Роберта. Роза Кеннеди с обескураживающей откровенностью оповещает народ: "Это наши деньги, и мы тратим их, как хотим. Все это часть бизнеса проведения кампаний. Если у вас есть деньги, вы тратите их и побеждаете. И чем больше вы можете позволить себе, тем больше вы тратите. Рокфеллеры похожи на нас. Наши семьи имеют много денег для кампаний. Это не регулируется. Поэтому в таких тратах нет ничего неэтичного". Уже 25 марта 1968 г. "Washington Post and Times Herald" отметила: "Сотрудники (Р. Кеннеди. - Н. Я.) объезжают страну, используя кредитные карточки Джозефа П. Кеннеди и различных семейных предприятий". Итак, не только наличные, но и кредит. Последствия не замедлили сказаться.
Кампания, начавшаяся довольно вяло, быстро изменила ход: триумф за триумфом. Обнаруживается явный перевес Р. Кеннеди над соперниками - вице-президентом Г. Хэмфри и сенатором Ю. Маккарти. Сенатор просто объяснял свои преимущества. "Другие кандидаты, - говорил он, например, фермерам, - явятся сюда и расскажут вам, как много они сделают для фермеров. Но я уже сейчас делаю для фермеров больше, чем любой из них. Если не верите, обследуйте мой стол за обедом или завтраком в любой день недели. Мы потребляем больше молока, больше хлеба и больше яиц (тем самым, способствуя сбыту продуктов сельского хозяйства), чем семья любого другого кандидата. Вызываю двух других кандидатов-демократов попытаться сравняться со мной ко дню предварительных выборов!"
Кеннеди старается убедить, что он большой друг маленького человека. В негритянском гетто в Вашингтоне его приветствуют словами "наш голубоглазый духовный брат". В Колумбусе, штат Огайо, обезумевшие обожатели вытаскивают Роберта из машины. Его силой пришлось вырвать из рук дружественной толпы, без запонок, в порванной рубашке. В Уоттсе, месте недавних кровавых расовых столкновений, его встречает плакат "Дорогу президенту США!". Р. Кеннеди торжественно возвещает: "Я единственный кандидат, против которого ополчились крупный капитал и крупный труд (руководство профсоюзов. - Н. Я.)". "Видите, на какие жертвы я пошел, чтобы стать президентом? - кричит он в микрофоны, показывая на лоб. - Я срезал чуб!" Радость встреч... Они, разумеется, не готовились. Разве что в Сан-Франциско, штат Калифорния, засекли: работники Кеннеди, приехавшие раньше кандидата, предлагали по 25 долларов за штуку "самодельного" приветственного плаката.
Кеннеди побеждает в штатах Индиана, Небраска, Южная Дакота, в округе Колумбия. Он проповедует смелость и реализм. Единственное поражение - в штате Орегон. Причина, по словам помощника Кеннеди, такова: в этом зажиточном штате с белым населением "мы перепугали их". В начале июня Р. Кеннеди выступает в крупнейшем штате-Калифорнии. Он собирает здесь 46 проц. голосов, 42 проц. отданы за Ю. Маккарти. Победа в Калифорнии почти наверняка делает его кандидатом в президенты от демократической партии. Проанализировав тактику незавершенной избирательной кампании Р. Кеннеди, Т. Уайт констатировал: "Коротко говоря, с точки зрения программы то, за что он выступал, немногим отличалось от программы Ричарда Никсона". Зато Уайт усматривает различие в поведении кандидатов: Р. Кеннеди представлялся "нарушителем спокойствия". Он обращался к тем, кому жилось плохо. "Когда он появлялся перед неграми, или мексиканцами, или индейцами, или любыми бедствующими группами, то не был холодным Бобби - нет, появлялся Избавитель на коне. Все существо его кричало: цель власти и правительства - позаботиться о них, и безразлично какая, политическая или физическая, опасность стоит на его пути"65.
Вечером 5 июня 1968 г. Р. Кеннеди в отеле "Амбассадор" в Лос-Анджелесе принимал поздравления. Он не выглядел ни молодым, ни красивым: мешки под глазами, резкие морщины, седина. Роберт рассеянно пожимал руки, собирался с мыслями, готовясь к очередной пресс-конференции. Он знал, что предстоит новая встреча с Г. Хэмфри и новая борьба с ним. Теперь уже не за брата, а за себя. Друзьям он только что сказал: "Я буду преследовать толстомясого Губерта Хэмфри по всей Америке. Я пойду за этим жирдяем во все избирательные округа. Где бы он ни объявился, я буду тут как тут". А поздравителям Роберт выразил ту же мысль в приличествующих случаю выражениях: "Надеюсь, что предварительные выборы в штате Калифорния можно считать оставшимися позади. Теперь откроется диалог, или дискуссия, между вице-президентом и мною относительно дальнейшего пути страны". "Всыпь им!" - дружно закричали почитатели.
Он устало улыбался: нужно еще и еще говорить, и все о том же и тут же, говорить журналистам, ожидавшим его в другом зале отеля. Толпа наводнила здание. Родилась мысль пойти через служебный ход, мимо кухни. Сразу после 12 часов ночи Р. Кеннеди в сопровождении жены, невооруженных телохранителей, друзей и журналистов вошел в мрачное помещение: комната, похожая на коридор; мокрый цементный пол; слева длинный оцинкованный прилавок, справа ряд холодильников. Кеннеди приостановился (ритуальное пожатие руки с мойщиком посуды). Он не успел отнять руку, как раздались выстрелы. Опершись локтем на прилавок, молодой человек в упор стрелял в Роберта. Расстояние было немногим больше метра. Роберт упал. На стрелявшего набросились, но никак не могли выхватить пистолет, а тот все нажимал курок. В густой толпе пули ранили еще пять человек. Наконец, восемь человек, навалившись на покушавшегося, буквально распяли его на прилавке, сломали ему указательный палец и выхватили оружие.
Задыхаясь под тяжестью державших его, парень завопил: "Почему я сделал это? Я объясню. Дайте мне сказать!" Никто не слушал его, толпа прибывала. С трудом удалось оттеснить их от покушавшегося. Кто-то воззвал к рассудку: "Нам не нужно другого Освальда". Вокруг распростертого на грязном полу сенатора, лежавшего на спине, тесно столпились друзья. Этель с трудом пробралась к мужу, наклонилась, что-то шептала. В ответ не раздавалось ни слова. В 12 час. 30 мин. истекавшего кровью сенатора увезли в госпиталь. Обнаружили, что он ранен двумя пулями. Одна прошла через мягкие ткани предплечья и застряла под кожей на шее, другая поразила его в голову за правым ухом. Сделали рентгеновские снимки и приступили к операции: трепанация черепа, тщетные попытки удалить мельчайшие осколки пули и костей, проникшие в мозг. Операция продолжалась 3 часа 40 минут.
В полиции допрашивали задержанного. Он невозмутимо болтал о пустяках, однако отказывался назвать себя и рассказать о случившемся в отеле "Амбассадор". Проверили отпечатки пальцев, но задержанный не значился в картотеке. При обыске у него было изъято 400 с небольшим долларов, ключ от машины, вырезка из газеты - статья Д. Лоуренса "Кеннеди выступает за Израиль". В 7 час. 30 мин., не допуская посторонних, арестованному предъявили обвинение в убийстве и отправили его в тюрьму, поместив в строжайше изолированную камеру. Для охраны выделили 100 человек. Двое тюремщиков неотлучно состояли при нем. Личность арестованного быстро установили по номеру пистолета: Сол Сирхан, 24-летний подданный Иордании, с 1956 г. с четырьмя братьями, сестрой и матерью проживавший в Лос-Анджелесе. Органы юстиции воздержались от офицальных комментариев: сначала нужно провести расследование66. Министр юстиции 6 июня ограничился заявлением: "Нет никаких данных о наличии заговора; все свидетельствует о том, что это акт одиночки"67. Что до полиции, то она начисто сняла с себя ответственность за случившуюся трагедию, доведя до сведения прессы: "Нас не было на месте не потому, что мы не были нужны. Сенатор Кеннеди неоднократно заявлял нам, что не желает видеть поблизости от себя полицейских".
Роберт Кеннеди прожил весь день 6 июня, но с каждым часом его состояние ухудшалось. Через 25 часов после покушения он умер, не приходя в сознание. Тело сенатора самолетом доставили в Нью-Йорк, там отслужили мессу, затем погрузили в траурный поезд, перевезли труп в Вашингтон и вечером 8 июня похоронили на Арлингтонском кладбище, поблизости от могилы Джона Кеннеди. Политическая карьера Роберта Кеннеди оборвалась. Он так и не успел произнести любимые им слова Эсхила: "Когда поднимешься на высоту, станет легко".
Новая трагедия стояла в центре внимания американской печати. На обложке популярнейшего журнала "Life" виднелся снимок - умирающий Р. Кеннеди; на последней странице, на фоне стакана с бурой жидкостью, поместилась реклама: "Жить лучше с кока-колой. Всегда бодрит. Вкус никогда не надоест. Пейте кока-колу!". Статья о смерти Р. Кеннеди была озаглавлена так: "Семья Кеннеди - принцы, которых уничтожают боги". Другая статья, в которой описана его смерть, заканчивалась разговором двух американцев: "Почему убили Роберта Кеннеди?" "Они стреляют по звездам!" "Да, той ночью действительно упала звезда"68, - меланхолически заключил журнал.
Скорбь по поводу смерти Р. Кеннеди частично вытеснили затем новые заботы. Эдвард Кеннеди перевесил картину "Эсминец "Джозеф Патрик Кеннеди-мл." из кабинета погибшего брата в свой кабинет в Капитолии. Этель была занята воспитанием детей, на руках большое хозяйство. Нужно закончить расплату с долгами за избирательную кампанию Роберта в 1968 году. К весне 1969 г. из долга в 3,5 млн. долларов погашено 2 млн. долларов, включая счет в 85 тыс. долларов из отеля "Амбассадор". Уже начала комплектоваться библиотека книг о Р. Кеннеди. Симпатизировавшие ему открывали в нем все новые и новые привлекательные черты. Редактор "Harper's Magazine" Д. Халберштам в книге "Незаконченная Одиссея Роберта Кеннеди" обнаружил, что он был, в сущности, Гамлетом, терзаемым страстями, по большей части добрыми. Журналист Д. Уитковер установил у Р. Кеннеди сходство с героями древнегреческих трагедий. Другой журналист, Д. Ньюфильд, идет дальше. Он прослеживает эволюцию героя от сторонника маккартизма к защитнику обездоленных69.
Т. Соренсен на правах старого друга и соратника счел возможным публично сравнить двух братьев Кеннеди между собой. В конце 1969 г. Соренсен выпустил книгу "Наследие Кеннеди", в сущности, квазифилософский трактат о Джоне и Роберте. Он безмерно пропагандировал деятельность покойных и их идеи. Но если о президенте автору писать было легко, ибо 1000 дней правления дали массу материалов, то с Р. Кеннеди ему пришлось труднее. Соренсен прибег к мистике, прося поверить ему на слово. "Потеря Роберта Кеннеди тем более огорчительна, - утверждал он, - что мы потеряли больше, чем простую копию Джона Кеннеди. Мы потеряли уникального человека с собственными идеями и идеалами и большим будущим потенциалом". Соренсен постоянно повторял: Роберт Кеннеди изменялся "в; последние годы жизни, чего не замечали посторонние, чувство сострадания в нем и либерализм возрастали". В конечном счете он "посетил индейские резервации, лагеря сезонников, хижины арендаторов в дельте Миссисипи, куда никогда не заглядывал Джон"70.
Напротив, В. Ласки, относящийся к семье Кеннеди, мягко говоря, прохладно, посвятил жизненному пути Роберта большую книгу и уже во вступительной статье собрал массу нелестных отзывов о покойном. Он напоминал, что певец песен протеста, трубадур "новых левых" Фил Оке так отозвался о Роберте: "Бобби напоминает мне хорошего гангстера". Тем либералам, кто посмертно видит в Роберте единомышленника, Ласки припомнил отзыв сенатора о них. Увидев, что в кампании 1968 г. либералы толпами сбегаются под его знамя, Роберт прокомментировал: "Отвратительные бороды"; "Нужны, как здоровый гвоздь ниже спины"71. Конечно, сказано, было тогда не для их ушей...
6. "Крестный путь" окружного прокурора
В ноябре 1966 г. окружной прокурор Нью-Орлеана Джим Гаррисон внезапно перестал быть доступным для посетителей. Он исчез. Как потом выяснилось, Гаррисон приступил к собственному расследованию убийства президента Дж. Кеннеди, истратив за три месяца 8 тыс. долларов. 18 февраля 1967 г. заточение прокурора пришло к концу. Он созвал пресс-конференцию. Заявление его произвело сенсацию: "Мы расследуем роль города Нью-Орлеана в убийстве президента Кеннеди и добились успехов, я думаю, значительных успехов". Помедлив и переждав волнение журналистов, он добавил: "И еще: будут аресты". В тот же день 49-летний Д. Ферри, в прошлом летчик, сообщил прессе, что Гаррисон "притягивает" его к делу об убийстве президента. 22 февраля Ферри был найден мертвым у себя на квартире. Официальное заключение - самоубийство. Гаррисон комментировал: "Мы решили арестовать его в начале следующей недели. Очевидно, мы ждали слишком долго".
Новая смерть в связи с делом Дж. Кеннеди взбудоражила общественное мнение. Действительно, ряд лиц, которые могли бы быть свидетелями, скончались частично насильственной, частично "естественной" смертью. К лету 1969 г., по подсчетам парижского еженедельника "L'Express", их число превысило 30 человек72. Гаррисон охотно объяснил, что побудило его заняться расследованием: Освальд незадолго до убийства президента полгода прожил в Нью-Орлеане, где встречался с рядом лиц, включая Ферри. По поручению комиссии Уоррена они были допрошены прокуратурой Нью-Орлеана и отпущены восвояси. ФБР также дало заключение о полной их непричастности к трагедии в Далласе. Повторное расследование, проведенное Гаррисоном, позволило ему заключить, что они являлись соучастниками убийства президента. А 1 марта 1967 г. Гаррисон арестовал нью-орлеанского бизнесмена Клея Шоу. Арест носил символический характер. Шоу вызвали в прокуратуру, объявили о том, что он арестован, сняли отпечатки пальцев, надели наручники, в таком виде его сфотографировали корреспонденты, а вечером того же дня, отобрав подписку о невыезде, выпустили под залог в 10 тыс. долларов. Окружная прокуратура передала прессе заявление: "Шоу арестован и будет обвинен в участии в заговоре с целью убийства президента Кеннеди"73. Шоу, разумеется, полностью отрицал предъявленное ему обвинение.
2 марта Гаррисон заявил, что Клей Шоу - в действительности "Бертранд". Открытие окружного прокурора крайне заинтересовало печать: работник прокуратуры Нью-Орлеана Д. Эндрюс в свое время показал, что "Бертранд" был приятелем Освальда. Следов "Бертранда" комиссия Уоррена не обнаружила. 14 марта Шоу предстал на распорядительном заседании суда. Трое судей должны были решить, есть ли достаточные доказательства для предания его суду. 60-летний Шоу выслушал показания 25-летнего приятеля Ферри, страхового агента П. Россо, который сообщил, что в сентябре 1963 г. он присутствовал на квартире Ферри. Хозяин квартиры сговаривался с Освальдом и "Бертрандом" убить президента Кеннеди. Пройдя курс гипнотического внушения, и подвергнувшись впрыскиваниям "сыворотки правды", Россо опознал в Шоу "Бертранда". Другой свидетель, В. Банди, известный наркоман, показал, что собственными глазами видел, как летом 1963 г. Шоу передал Освальду большую сумму денег. После четырехдневного слушания дела суд 17 марта постановил, что имеются основания для предания суду К. Шоу по обвинению в заговоре с целью убийства президента. 22 марта жюри присяжных заседателей подтвердило выводы суда. Гаррисон одержал победу: впервые расследованием убийства Дж. Кеннеди занялась прокуратура. М. Лейн, прослышав о волнующих событиях, поспешил в Нью-Орлеан. Он подружился с Гаррисоном и стал оказывать ему посильную помощь. Пятьдесят богатых предпринимателей Нью-Орлеана во главе с нефтяным магнатом Д. Раультом образовали комитет "Истина", взявшийся финансировать расходы по расследованию, намеченному окружным прокурором74. Инвестиции сулили неслыханную политическую прибыль - изобличить низких убийц! - а также рост личной популярности, что бизнесменам не менее важно.
О Гаррисоне заговорила Америка. Опрос общественного мнения, проведенный в мае 1967 г., показал: 66 проц. американцев верят, что существовал заговор с целью убийства президента, а "основной фактор, способствовавший появлению этих сомнений, - расследование убийства окружным прокурором Джимом Гаррисоном в Нью- Орлеане". Попутно средства массовой информации подробно осветили жизненный путь Гаррисона. Во вторую мировую войну он был пилотом самолета-корректировщика, принимал участие в боевых действиях, в 1950 г. служил в ФБР, затем воевал в Корее, после увольнения из армии работал в прокуратуре Нью-Орлеана, в начале 60-х годов добился избрания на пост окружного прокурора. В ходе политической борьбы в штате противники Гаррисона еще в 1964 г. огласили заключение врачей-психиатров от 1951 г., на основании которого он был уволен: "психоневроз", выразившийся в так называемом "комплексе Наполеона". Гаррисон тогда публично заявил, что в 1951 г. он просто устал от военной обстановки, а оглашение медицинского заключения противниками должно быть квалифицировано как федеральное преступление - раскрытие содержания военного документа, что карается тюремным заключением и штрафом в 10 тыс. долларов.
Нью-орлеанские журналисты писали: "С того дня как Гаррисон стал окружным прокурором, он никогда не скрывал своих честолюбивых политических планов. Он много раз говорил, что жаждет стать сенатором"75. Печать сообщила, что Гаррисон прицелился на пост повыше: стать в случае успеха расследования вице-президентом США. Окружной прокурор гневно опроверг инсинуации, указав, что ищет только истины, и ее одной. Когда известия о расследовании в Нью-Орлеане достигли Вашингтона, министр юстиции Р. Кларк, преемник Р. Кеннеди, покритиковал окружного прокурора за то, что тот не сотрудничает с министерством. Из Нью-Орлеана Гаррисон ответил: "Веду расследование я, а не президент и не министр юстиции. Мы расследуем заговор, очевидно, имевший место в Нью-Орлеане, и их это совершенно не касается. Если они хотят помочь мне, я буду приветствовать эту помощь. Но я не подотчетен никому". Серьезное заявление, свидетельствовавшее о серьезных намерениях. Интерес к Гаррисону все возрастал. Журнал "Playboy" в октябре 1967 г. поместил пространное интервью с ним.
Окружной прокурор оказался весьма разговорчивым человеком. Он дал свою оценку основных тенденций развития Соединенных Штатов. По словам Гаррисона, они стоят "перед громадной опасностью превращения в государство типа фашистского. Это государство будет отличным от Германии; там фашизм вырос из депрессии, обещая хлеб и работу, а наш фашизм, как ни парадоксально, вырастает из процветания. Однако, в конечном счете, он основывается на силе... Пробный камень для проверки - что случается у нас с несогласным. В нацистской Германии он подлежал физическому уничтожению. У нас процесс более тонкий, но результаты аналогичны... Основываясь на моем собственном опыте, я опасаюсь, что фашизм придет в Америку во имя национальной безопасности". Любознательные люди из редакции "Playboy" постарались выяснить у Гаррисона все относительно загадочного убийства президента Кеннеди и последующего расследования. Гаррисон открыл им, что Дж. Руби знал Освальда, К. Шоу, Д. Ферри, дружил с генералом Э. Уокером (по словам Гаррисона, тот "по уши" увяз в заговоре с целью убийства президента), был знаком с полицейским Типпитом и сотрудничал с ЦРУ. Что касается возможности насильственной смерти Руби, то мнение окружного прокурора сводилось к следующему: "Я не могу ни подтвердить, ни отрицать ее, ибо у меня нет данных в подтверждение первого или второго. Но мы установили довольно странное хобби Дэфида Ферри: не считая увлечения баллистикой, он занимался исследованиями рака... На мой взгляд, примечательно, что Джек Руби умер от рака спустя несколько недель после того, как апелляционный суд отменил приговор по его делу и ему предстояло предстать перед судом вне Далласа. Таким образом, если бы он захотел, он мог бы свободно высказаться. Добавлю, что Ли Освальд без колебаний был убит, чтобы он не заговорил. Поэтому нет никаких оснований сомневаться, что руководители заговора имели больше причин щадить Руби в случае, если бы он представил опасность для них".
Каковы же мотивы убийства Дж. Кеннеди? Гаррисон ответил: "Президент Кеннеди был убит по одной причине - он стремился к примирению с СССР и Кубой Кастро". Гаррисон реконструировал картину жуткого преступления. Президента убивали семь человек, при этом четверо стреляли, а трое подхватывали гильзы. Разумеется., "один человек стрелял из здания книжного склада, но то был не Освальд". Стреляли и спереди и сзади, но фатальный выстрел, снесший часть черепа президента, раздался из канализационного люка, находившегося спереди и справа по движению машин президента. "Это была точная операция, выполненная хладнокровно и отлично скоординированная. Убийцы даже поддерживали контакт друг с другом по радио"76. В другом интервью, данном по телевидению Далласа 9 декабря 1967 г., окружной прокурор объяснил, что он со своими людьми облазил канализационную систему под площадью, на которой был умерщвлен Кеннеди, и нашел, что стрелять из канализационного люка "куда как удобно". Комиссия Уоррена, заявил он, "знала, что пули поразили президента спереди, по крайней мере, дважды... Комиссия обманула американский народ умышленно и сознательно..."77.
Новый, 1968 год открылся громадной статьей в журнале "Ramparts": "Комиссия Гаррисона по расследованию убийства президента Кеннеди". На обложке - портрет прокурора, под портретом - слова Гаррисона: "Кто назначил Рамзея Кларка и сделал все, чтобы сорвать расследование? Кто контролирует ЦРУ? Кто контролирует ФБР? Кто контролирует архивы и держит их так под замком, что, когда материалы увидят свет, никого из сидящих в этом зале не будет в живых? А они ваша собственность и собственность народа нашей страны. Кто настолько высокомерен и нагл, что не дает возможности познакомиться с материалами? Кто он? От убийства больше всех выиграл ваш дорогой президент Линдон Джонсон"78 (забегая вперед, отметим, что примерно через год "Ramparts" прекратил свое существование из-за финансовых затруднений. Выпуск журнала, правда, вскоре возобновился, но это была лишь тень прежнего "Ramparts"). Судя по многочисленным интервью и статьям Гаррисона, расследование вступило в решающую фазу. В конце 1967 г. М. Лейн поселился в Нью-Орлеане, чтобы быть под рукой и помочь распутать заговор, сотканный темными силами. Весной 1968 г. М. Лейн утверждал: "В последние несколько недель в Нью-Орлеане появились два эмиссара. Оба разыскали Джима Гаррисона; оба указали, что привезли послание от Роберта Кеннеди. Гаррисон знает, что оба связаны с Робертом Кеннеди. Оба указали: Роберт Кеннеди не верит выводам комиссии Уоррена и согласен с Гаррисоном, что президент Кеннеди пал жертвой заговора". Эмиссары заверили Гаррисона, что в случае избрания на пост президента Р. Кеннеди начнет новое расследование, найдет и покарает виновных. На вопрос Гаррисона, почему Р. Кеннеди открыто не выскажется против доклада комиссии Уоррена, таинственные эмиссары заявили: "Он знает, что между ним и Белым домом стоят пистолеты"79.
Вскоре после убийства Р. Кеннеди, 12 июля 1968 г., Гаррисон объявил, что от разведывательной службы одного иностранного государства, "проникшей в тайну убийства", он получил новые материалы. Упомянутая служба даже "опросила одного из убийц"80. Смерть Р. Кеннеди вслед за убийством М. Кинга удвоила интерес к окружному прокурору. По его словам, он держал ключи к мрачному заговору. Публицист П. Фламмонд засел писать книгу о Гаррисоне, увидевшую свет в начале 1969 г., и при подготовке обширного исследования неоднократно встречался с Гаррисоном. После гибели Р. Кеннеди П. Фламмонд провел очередное интервью: "Джим, прокомментируйте убийство Роберта Кеннеди". "По очередности убийства происходили так: Джона Кеннеди, доктора Мартина Лютера Кинга и сенатора Кеннеди... Имеющихся данных во всех трех случаях достаточно, чтобы указать, что, по всей вероятности, все они были совершены одной и той же силой и все они... явились результатом усилий разведки". "Американской разведки?" "Да". "У вас нет никаких сомнений, что Р. Кеннеди назначил бы новое расследование, если бы попал в Белый дом?" "Думаю, что в этом можно не сомневаться. Самый факт, что он был столь поспешно убит, указывает, что и в ЦРУ не питали никаких сомнений на счет этого. Я думаю, что в этом случае у них не было другого выхода. Я убежден, что они не хотели идти на новое убийство, но они не могли рисковать, если бы он стал президентом"81.
Гаррисон сосредоточил усилия на подтверждении своей версии фактами. Это оказалось сложным делом. 16 апреля 1967 г. бывший работник нью-орлеанской прокуратуры Д. Эндрюс был осужден на полтора года тюремного заключения. Сколько ни бился Гаррисон, он не смог получить от него новых сведений о пребывании Освальда в Нью-Орлеане. Зато добыл достаточно доказательств о наличии лжесвидетельств, которые и легли в основу обвинительного приговора. Затем он попытался, чтобы ему выдали замешанных, по его мнению, в заговоре лиц - Г. Новела, С. Смита и С. Мофетта (соответственно из штатов Огайо, Техаса и Небраска), но потерпел неудачу.
7. Процессы, процессы...
Весной 1969 г. Гаррисон закончил свое "расследование с препятствиями". Он много поработал и получал помощь от самых различных людей. Среди тех, кто пришел на подмогу окружному прокурору, был известный эстрадный комик Морт Сал. В свое время за шутки в адрес администрации Кеннеди он попал в "черный список" и фактически лишился заработка. Тем не менее? Сал не помнил обиды. Когда Гаррисон вышел на поиск убийц президента, сатирик приехал в Нью-Орлеан и помогал, чем мог. На пресс-конференции Сал объявил: "Я знаю, кто убил Кеннеди. Но могу сказать вам только, что здесь замешаны некие влиятельные внутренние силы, и когда Гаррисон сообщит то, что ему известно, это потрясет страну до основания. Америке придется заняться уборкой своего дома". Сатирик профессионально разбудил любопытство и с эстрады подлил масла в огонь, начал высмеивать доклад комиссии Уоррена. Предстоявшему в Нью-Орлеане процессу было обеспечено великолепнейшее "паблисити".
На рубеже 1968 - 1969 гг. в США произошли изменения. Демократы потерпели поражение на президентских выборах. Правительство приобретало иную политическую окраску. Л. Джонсон, мишень N 1 комика и прокурора, превратился в частное лицо. 20 января 1969 г. в Вашингтоне приняла власть республиканская администрация. Те, кто был, если верить Гаррисону, непосредственно заинтересован в сокрытии истины в деле убийства президента, больше не держали рычагов правления. Страна с напряженным вниманием ожидала, как окружной прокурор приоткроет завесу над тайной, а правосудие воздаст долг по заслугам душегубам, затаившимся под мантией администрации, отвергнутой избирателями. И вот в начале февраля 1969 г. состоялся суд в Нью-Орлеане. Прокуратура сначала вывела перед присяжными заседателями П. Россо. Он произвел странное впечатление сбивчивыми показаниями. Между тем на предварительном следствии Россо охотно говорил, но под гипнозом и получив изрядную дозу "сыворотки правды". Затем объявили, что прокуратура вводит в действие "таинственного свидетеля". В зале появился сборщик налогов из штата Нью-Йорк Г. Спизел. Он рассказал, что в июне 1963 г. во французском квартале Нью-Орлеана слышал, как Ферри и Шоу говорили об убийстве Кеннеди. Сенсационное заявление! Защита поинтересовалась, не может ли свидетель указать, где тот зловещий дом, под крышей которого велись преступные разговоры?
Спизел согласился. Из здания суда валом повалил народ. Свидетель повел за собой присяжных, судью, адвокатов, подсудимого, журналистов и зевак - более 350 человек. Под водительством Спизела они обследовали два дома. Свидетель сообщил, что один из домов "похож, если даже не тот именно". Защита выяснила личность свидетеля. Он предстал великим склочником, а во время двухчасового перекрестного допроса охотно рассказал, как его притесняют: он судился с городскими властями Нью-Йорка, психиатрами, частным сыскным агентством и несколькими полицейскими за то, что они подвергали его гипнотическим "чарам". В результате Спизел потерпел существенный материальный и иной урон: злодеи вынудили его "продать дело"82. Перед судом прошли свидетели защиты, прозвучали доводы обвинения... Утверждение Гаррисона не подкреплялось фактами. Подсудимый категорически отрицал обвинения. В заключительном слове Гаррисон настаивал, что для сокрытия правды мобилизован весь аппарат федерального правительства. На это защита возразила: единственная цель пребывания Шоу на скамье подсудимых - "создать форум для нападок на комиссию Уоррена". Адвокаты были очень красноречивы и деятельны. Их пыл подогревался сознанием правоты подзащитного, уплатившего за ведение дела около 100 тыс. долларов83.
После 6-недельного судебного разбирательства присяжные менее чем за час единогласно оправдали Шоу по обвинению в участии в заговоре с целью убийства президента. Гаррисон растолковал: "Вердикт присяжных просто указывает, что американский народ не желает выслушать правду". Итак, Гаррисон провалился. Журнал "The Nation" подвел итог: "Единственная загадка по поводу вердикта "невиновен" в процессе Клея Шоу: почему присяжным потребовалось для вынесения его 50 минут? В суде не было представлено доказательств, а наличные доказательства исходили от сборища нелепых свидетелей, большинство из которых явно нуждаются в психиатрическом лечении... Однако было бы серьезной ошибкой заключить, как это сделали многие, что вердикт подтверждает выводы комиссии Уоррена. Во-первых, эти выводы не священны. Могут быть раскопаны новые факты, которые подорвут их. Но, к сожалению, "факты" не нужны, чтобы жило широкое желание верить, которое и создало выгодный рынок для различных теорий "заговора". Что касается самого убийства, то достаточно сплетен, выдумок, совпадений и предположений для запуска новых поразительных теорий. В сущности, количество теорий ограничивается только воображением их творцов". Журнал сурово интересовался: "Единственный вопрос: останется ли Гаррисон безнаказанным?" - а также сообщил, что Американская ассоциация юристов обратилась с просьбой к Ассоциации юристов Луизианы расследовать мотивы действий Гаррисона84. Такой поворот дела распугал множество других "расследователей", толпившихся около Гаррисона и сочинявших бесконечные статьи со ссылками на "секретные сведения", которые окружной прокурор собрал для суда. Стремительно распространился слух: Гаррисон не больше и не меньше, как провокатор от ЦРУ!
20 апреля 1969 г. в сверхреспектабельном "New York Times Magazine" появилась статья под хлестким заголовком "Последняя глава в споре по поводу убийства". Автор с очевидным удовлетворением констатировал: "Публицисты Гаррисона, которые до суда так много говорили о "секретных доказательствах", исчезли из виду. После лопнувшего дела Гаррисона печать по понятным причинам постаралась поскорее забыть обо всем этом". Написал статью тот самый Э. Эпштейн, который успел после книги "Расследование" сочинить еще одну - "Антизаговор", направленную против Гаррисона. Он, несомненно, чувствовал великое облегчение: конкуренты, в первую очередь М. Лейн, пусть на время, но оставили поле битвы. Эпштейн авторитетно разъяснил, что все противники доклада Уоррена - сочинители, почти все они скверные люди, а некоторые просто бездельники и врали. Он клеймил Гаррисона и Ко . "Ввиду позора, который Гаррисон навлек на всех них, нет ничего удивительного, что некоторые недовольные ныне критики (доклада Уоррена. - Н. Я.) выдвинули даже теорию, что Гаррисон - провокатор ЦРУ. Конечно, многие из критиков были повинны, по меньшей мере в легковерии, а по большому счету в сознательной лжи". Бойкий ученый, переменивший фронт, закончил свою статью такими словами: "Урок, преподанный нам Гаррисоном, совершенно ясен: нельзя отделять добросовестность доказательств от добросовестности лица, представляющего их. Поскольку в ближайшем будущем едва ли состоится новое расследование, и поскольку многие критики были дискредитированы в роли расследователей в нью-орлеанском эпизоде, представляется вероятным, что дело Гаррисона может оказаться последней главой в споре об убийстве"85.
В ноябре 1969 г. население Нью-Орлеана определило свое отношение к Дж. Гаррисону, а, следовательно, и его расследованию. Он был переизбран прокурором на третий 4-летний срок. Один из его соперников на выборах, Г. Конник, в прошлом работник федеральной прокуратуры, объяснил итоги так: "Избиратели, вероятно, полагают, что его следует переизбрать, ибо он бросил вызов федеральному правительству"86. А 1 марта 1970 г. К. Шоу предъявил иск на сумму в 5 млн. долларов против Гаррисона и связанных с ним лиц. В иске Шоу сказано, что прокурор затеял процесс против него, чтобы "провести противозаконное, бесполезное и клеветническое расследование убийства президента Кеннеди... и собрать материалы для нападок на комиссию Уоррена". Наконец, в 20-х числах апреля 1969 г. в Лос-Анджелесе закончился процесс над убийцей Р. Кеннеди Сирханом. Суд на Тихоокеанском побережье, продолжавшийся более трех месяцев, начался раньше, чем слушание дела в Нью-Орлеане, а закончился позднее. Хотя исход в них был противоположным, доказательства, принятые присяжными на юге и западе страны, сводились к одному: никогда не существовало заговоров против государственных деятелей, погибших от пуль убийц.
Сирхан предстал перед судом 7 января. Трое адвокатов, защищавшие его, предложили суду сделку: Сирхан признает себя виновным в обмен на сохранение жизни. В штате Теннесси именно таким путем получил ранее 99 лет тюремного заключения убийца Мартина Лютера Кинга. Судья Т. Уокер отверг просьбу защиты, а подсудимый заявил, что невиновен в умышленном убийстве. Прокуратура же настаивала на том, что именно Сирхан сознательно убил Роберта Кеннеди: 2 июня 1968 г. его видели на собрании, где был сенатор, а 4 июня он тренировался в тире. Защита была построена на попытках доказательства, что Сирхан был невменяем в момент совершения преступления. Обвинение высмеяло утверждения защиты, представив суду свидетелей, которые говорили о хладнокровном поведении преступника во время покушения.
Затем суду была предъявлена записная книжка Сирхана, пестревшая такими записями: "Я стою за низвержение нынешнего президента США... Так называемый президент США, в конце концов, будет повергнут пулей убийцы". Бесконечные угрозы в адрес Роберта Кеннеди: "РФК должен умереть, с ним нужно покончить. Роберт Кеннеди должен умереть, умереть, умереть..." (и так много раз). Под датой 18 мая 1968 г. стоит запись: "Моя решимость покончить с РФК становится непоколебимой".
Чтение записей в суде, а также показания инспектора школ о том, что Сирхан был неспособным учеником, вывели его из себя. Он начал буйствовать на скамье подсудимых, требуя рассчитать адвокатов. Сирхан обратился к Уокеру: "Сейчас, сэр, я хочу отказаться от моего первоначального заявления, что я невиновен". "Следует ли мне понимать, что вы хотите признать себя виновным по всем пунктам обвинения?". "Да, сэр". "Какое наказание вы хотите понести?" "Прошу казнить меня, Я убил Роберта Кеннеди умышленно, думал об этом 20 лет". Судья улыбнулся: "Ну, это нужно еще доказать здесь, в суде"87. Правда, прокуратура не собиралась подкреплять доказательствами столь далеко идущие претензии, но зато проявила необычайное рвение в другом: делалось все, чтобы не оставить и тени сомнения в том, что Сирхан действовал один. Это потребовало определенных усилий. Через несколько минут после убийства Р. Кеннеди свидетели видели и слышали, как молодая женщина, одетая в пестрое платье, выскочила из отеля "Амбассадор", восклицая: "Мы застрелили его! Мы застрелили его!" 7 июня 1968 г. танцовщица из ночного клуба Кэти Фулмер явилась в полицию, заявив, что это была она. Полиция, допросив танцовщицу, отпустила ее, презрительно прокомментировав: она просто домогалась известности. А 10 апреля 1969 г. Кэти покончила с собой.
Прокуратура нашла и вызвала ту женщину, что была в пестром платье. В суде она показала, что работала для Р. Кеннеди в избирательной кампании и, конечно, была потрясена убийством. Заместитель окружного прокурора Л. Комптон заявил прессе: "ФБР и полицейское управление Лос-Анджелеса опросили буквально тысячи людей, проследив все предположения и возможности. Не обнаружено никаких связей Сирхана еще с кем-нибудь". Наконец, показания Сирхана. Он объяснил: "Я устал быть иностранцем и одиноким". Сирхан рассказал, что увлекся оккультными науками: долгими часами он гипнотизировал себя, глядя в зеркало между двумя горящими свечами. Сирхан попытался заняться телекинезом (передвигать предметы внушением), но бросил, ибо побоялся сойти с ума. Подсудимый рассказал, что сначала любил Роберта Кеннеди, однако, затем изменил отношение к нему. В мае он предавался обычному занятию: таращил глаза перед зеркалом. Тут он услышал, как по радио сообщали, что Кеннеди стоит за передачу Израилю 50 самолетов "фантом". "Я понял, - объяснил подсудимый, - Кеннеди не такой хороший парень, как о нем говорят. Я взглянул в зеркало и увидел его, а не мое лицо".
В день убийства Сирхан напился и захотел отправиться домой. Он сел в свою машину, но побоялся ехать нетрезвым. Тогда Сирхан, взяв в машине пистолет, пошел в отель, выпил там кофе, а затем обнаружил, что его душат полицейские после убийства Роберта Кеннеди. Так выглядели события в изложении Сирхана. Шесть психиатров, приглашенных защитой, выяснили, что все это закономерно. Сирхан - шизофреник, страдает от навязчивых идей. Кроме того, он загипнотизировал себя, действовал в трансе. На присяжных научные разъяснения не произвели впечатления. Они пропустили мимо ушей и странные рассказы психиатров о том, что в тюрьме им удалось загипнотизировать Сирхана и воспроизвести сцену покушения. Адвокат Парсонс избрал другой ход. Обращаясь к присяжным, он воскликнул: "Разве мы казним таких людей в Калифорнии? Что, мы пойдем за Гитлером, убивавшим убогих, сирот и больных?" Но в зале суда вспомнили, что Сирхан, еще будучи в школе, в 1962 - 1963 гг., подчеркивал в своих учебниках места, где говорилось о политических убийствах. На полях книги, повествующей об убийстве президента Маккинли в 1901 г., он приписал: "За ним последуют многие". Прокурор подытожил: все доказывает, что "это хладнокровное и рассчитанное решение лишить жизни Роберта Ф. Кеннеди, было принято значительно раньше появления подсудимого в отеле "Амбассадор".
17 апреля, прозаседав почти 18 часов, присяжные вынесли вердикт: Сирхан виновен в убийстве первой степени. По закону штата Калифорния потребовалось еще решение присяжных для определения меры наказания. 23 апреля в ходе 12-часового заседания присяжные, проведя четыре голосования, решили: смертная казнь в газовой камере. Адвокаты потребовали нового рассмотрения дела, так как суд отверг ходатайство защиты о договоренности, что в обмен на признание виновным в умышленном убийстве Сирхану оставляют жизнь. Тут на имя судьи Г. Уокера пришло письмо, написанное изящным почерком. Эдвард Кеннеди, получив согласие всей семьи, просил не казнить убийцу. Он писал: "Мой брат был любвеобильным человеком, полным высоких чувств и сострадания. Он не захотел бы, чтобы его смерть стала причиной смерти другого человека. Припомните, что он говорил, узнав о гибели Мартина Лютера Кинга. Тогда он сказал: "Нам в США нужны не разногласия, нам в США нужна не ненависть, нам в США нужны не насилия и беззакония, а мудрость и сострадание в отношениях между нами... Если мой брат считается настоящим человеком, тогда сказанное им должно быть брошено на чашу весов в пользу сострадания, милосердия и божественного дара - жизни". Э. Кеннеди пришел к своему решению по многим причинам. Как заметил журнал "Time", "близкие сотрудники Кеннеди стали говорить о возможных последствиях смертного приговора. Борцы за гражданские права могут начать кампанию за спасение Сирхана от газовой камеры. Друзья ожидали демонстраций перед канцелярией Теда в сенате и домом Этель в Хикори-Хилл"88.
Но судья Г. Уокер 21 мая 1969 г. отверг все ходатайства о замене смертной казни тюремным заключением. Сирхана отправили в камеру смертников тюрьмы Сен-Кентин. Защита подала апелляцию. "Теперь-то и начинается настоящая борьба", - оптимистически заявил приговоренный к смерти.
8. Некоторые итоги
Случилось это в начале 1967 года. На великосветском рауте в Вашингтоне Аверелл Гарриман высмотрел в толпе гостей одного английского журналиста, представлявшего в США респектабельную лондонскую газету. Убеленный сединами беспощадный политический гладиатор подошел к англичанину и изрек: "Сэр Уинстон Черчилль сказал, что лишь немногие понимают политику своей страны, но никто не может понять политику другой страны. Я считаю, что это наименьший из ваших пороков. Вы журналист, неспособный на правдивое признание фактов и не испытывающий ни малейшей симпатии ни к народу, ни к институтам, которые дороги нашей стране. Отныне я вас не приму ни дома, ни на работе". "Премного благодарен, сэр", - нашелся невозмутимый англичанин. Что же, собственно, сделал этот журналист, Генри. Фэрли, из лондонской "The Sunday Telegraph"? Он всего лишь приехал в Гарвард, прошелся по аспирантуре имени Джона Ф. Кеннеди и заглянул в Институт политики. Журналист рассказал о некоем феномене в статьях, появившихся 15 января 1967 г. в английской "The Sunday Telegraph" и американской "Washington Post and Times Herald".
Первая из этих газет не преминула злорадно прокомментировать в редакционной статье: "Тревожный рассказ Генри Фэрли о том, как семья Кеннеди использует громадное богатство, находящееся под ее контролем, чтобы добиться политического влияния и, в конечном счете, вновь захватить Белый дом, напоминает больше нравы Англии XVIII в., чем Америку XX столетия. В прошлом у нас ведущие аристократические семьи монополизировали таланты, образовывали личные фракции и клики, надеясь захватить власть, пока развитие демократии не положило конец этой практике. Поразительно, как аристократическое зло, выкорчеванное в Англии более ста лет назад, растет в демократической Америке при горячей поддержке всего цвета американского либерализма. Что давно запретили делать Сесилям и Кавендишам у нас, то семейство Кеннеди начинает безнаказанно проделывать в Америке".
Лондонская газета, в общем, подтверждала суждение Черчилля, хотя политическая действительность Америки предстала в передовице в неточном виде. Ее автор упустил из виду существенное обстоятельство: связь между деньгами и властью носит куда более сложный характер. Кеннеди сказочно богаты. Это несомненно. Трумэн и Эйзенхауэр были людьми с более скромным достатком. Но никто не бросит им упрека в том, что они не выполняли воли класса, поставившего их у власти. Что касается братьев Кеннеди, то за привилегию заниматься политикой по своему усмотрению они отдали не только жизни, но и значительные финансовые средства, почерпнутые из фондов семьи. Речь в принципе идет о другом - о власти, ее границах и способах ее применения. Здесь деньги играют несколько иную роль. Водораздел в США в отношении Джона Кеннеди наметился не из- за богатства семьи (в глазах обуржуазившегося среднего американца это скорее достоинство, чем недостаток), а был создан методами осуществления им президентской власти. Вопрос при оценке братьев Кеннеди упирается в концепцию самой президентской власти. Нужна ли она тем, кто считает себя "американским обществом" и берет смелость говорить от лица всего народа? Избрание Дж. Кеннеди президентом, казалось, дает положительный ответ. Но обратимся к профессору Артуру Шлезингеру.
В 50-е годы он провозглашал: США прозябают в "эре беспечности, пассивности и фатализма". На исходе десятилетия он диагностировал сформулированную им причину этого: американцы забыли, что историю двигают вперед сильные, талантливые личности. А если так, то нужно обстоятельно изучить роль личности в истории, что Шлезингер и проделал, обобщив свои наблюдения в исследовательских статьях "Упадок величия" ("Saturday Evening Post" от 1 ноября 1958 г.) и "О героическом руководстве ("Encounter", декабрь 1960 г.). Он попытался доказать: именно тогда Джон Ф. Кеннеди вырастал в национальную фигуру; стране нужен Цезарь; нужен, как хлеб и воздух. Шлезингер открыл: "Существует любопытное противоречие между теорией и практикой демократии, ибо на практике демократия как форма правления принимала (более того, регулярно требовала и выдвигала) героическое руководство". В подтверждение своей точки зрения он вызвал тени "отцов - основателей республики", которые, заверял профессор, всегда стояли за сильное руководство. В общем, он постарался вдребезги разбить концепцию, в которую самодовольно верят средние, буржуазно мыслящие, законопослушные американцы, что они-де живут в условиях демократии.
Мысль профессора развивалась весьма замысловато. Им делалась попытка синтезировать совершенно разнородные элементы. Шлезингер благочестиво настаивал, что верно следующее положение В. Вильсона: "Немногие просвещенные лица могут быть хорошими лидерами только в том случае, если они донесли свое кредо до многих, если они сумели превратить свое мышление в массовое и популярное". Спустя две страницы Шлезингер заявлял: "Настоятельно необходимо реконструировать демократическую теорию, чтобы дать нам возможность разрешить проблему руководства... Классическая теория демократии служит питательной почвой для всех нас. Однако в своей строгой чистоте она была источником бесконечных бед. Отказывая позитивному руководству в надлежащей роли, эта теория связала руки демократических обществ... Классическая идеология ввела в заблуждение народ не только относительно своих лидеров, но и относительно их самих. Гражданин в демократическом обществе просто не может играть роль, предусмотренную для него классической философией. Теоретически он наделен властью и инициативой, которыми не располагает на практике"89.
Вероятно, Шлезингер полагал, что его мысли - ужасное новаторство. На деле он перелицовывал дряхлую теорию героя и толпы, хотя и показал достаточно реалистически, что в хваленой "демократии" США права гражданина - пустой звук. Рассуждения Шлезингера отчасти напоминают парадоксы "Великого Инквизитора" у Ф. М. Достоевского. В собирательном образе мрачного старца, вызванного к жизни пером российского писателя, можно при желании рассмотреть мелкотравчатого заокеанского профессора. "Великий Инквизитор" задолго до Шлезингера разрешал в том же духе проблему вождя и народа, презрительно именуя последний "стадом". В его уста и в куда более совершенной художественной форме Ф. М. Достоевский вложил поучение, что люди счастливы лишь тогда, когда передоверяют свою судьбу другим.
И вот Шлезингер озирается вокруг: в мире "не осталось" великих людей, вершивших судьбы человечества совсем недавно, в 40-е годы. "Нигде нет колоссов, нигде нет гигантов". Мелкие пошли людишки: "Наш век не имеет героев; хорошо это или же плохо для нас и для цивилизации, - еще заслуживает тщательного рассмотрения". Изучив под разными углами зрения поставленную им проблему, Шлезингер пришел к выводу: получается плохо вообще, а особенно скверно для Америки. Стране, требовал Шлезингер, нужны в политике Прометеи.
Профессор закончил свои рассуждения в героическом духе: "Век без великих людей тащится в хвосте истории. Великая притягательная сила фатализма, в сущности, есть убежище от ужаса ответственности. Фатализм, таким образом, благословляет наши слабости и извиняет наши промахи... Мы не должны самодовольно относиться к нашей кажущейся способности обходиться без великих людей. Если наше общество утратило желание иметь героев и способность выдвигать их, может оказаться, что мы утратили все"90. Шлезингер ради доказательства своего тезиса пустил в ход все, мобилизовав до конца теоретические ресурсы американской политической науки. Его статьи - образец словесной эквилибристики. Он усиленно вербовал сторонников, записав в их число профессора С. Хука, еще в 1943 г. выпустившего исследование "Герой в истории", и приписал своему коллеге мнение, что на ход событий "великие люди могут оказать решающее воздействие". Между тем в упомянутой книге С. Хук применительно к политической системе США утверждал противоположное: место великим только "в пантеоне мысли, идеи, социальной деятельности, научных достижений и изобразительного искусства"91.
Однако годы президентства Кеннеди дали основание предполагать, что Америке нужен "сильный человек".
По всей вероятности, осознание именно этого обстоятельства побудило Теодора Соренсена, одного из влиятельнейших идейных душеприказчиков покойных президента и сенатора, в конце 1969 г. дать развернутое объяснение идеям Кеннеди применительно к нашим дням. Основательность повода для Соренсена, чтобы высказаться, сомнений не вызывала: на выборах 1970 г. он баллотируется в сенат от организации демократической партии штата Нью-Йорк, то есть пытается надеть башмаки, которых Роберт Кеннеди не износил. "Джон и Роберт Кеннеди, - уверяет кандидат в сенаторы, - самой своей жизнью доказали, что индивидуум может схватиться с силами, которые считаются укоренившимися, установившимися нравами и обычаями, и изменить их. Но они ушли в небытие. Ныне молодежь и угнетенные, естественно, скептически настроены в отношении того, продержится ли наследие Кеннеди". Нет же, отвечает на это Соренсен своей книгой "Наследие Кеннеди", оно живо и даже способно к новому развитию. Только "теперь двигать его вперед должны другие". Что же все-таки двигать? Соренсен объясняет: нужно "реконструировать наше общество" на путях, намеченных братьями Кеннеди. "Оба они решительно возражали, когда их квалифицировали либералами. Суть наследия Кеннеди - повести страну и ее политическую мысль дальше традиционного либерализма... Они верили в нововведения, реформы, эксперименты и мирную революцию против статус-кво". Все это, возможно осуществить только претворением в жизнь доктрины сильной президентской власти, введя в дело "как писаные, так и неписаные прерогативы президентства". Именно так действовал Дж. Кеннеди в 1961 - 1963 гг., а "в 1968 г. Роберт Кеннеди отличался от многих либералов (антагонизированных президентством Джонсона) тем, что продолжал подчеркивать необходимость руководства на этом посту".
В заключение Соренсен написал: "Ныне в нашей стране больше людей, чем когда-либо раньше, находятся в гневе и отчаянии, в то время как неслыханное раньше количество людей наслаждается всеми благами жизни. Некоторые винят творца, но Джон Кеннеди напоминал нам: "Здесь, на Земле, дело бога, в сущности, в наших руках". Это уже отчасти мистика, вызванная личным желанием автора явиться свидетелем торжества "кеннедизма". Оно и понятно: Т. Соренсен признался, что "для меня наследие обоих Кеннеди - сумма самых важных идей нашего времени"92. Если уж говорить о "наследии Кеннеди", то вопрос сводится к тому, что окажется сильнее: концепция так называемого "вильсонизма" (сильного президента) или теории, развиваемые Фулбрайтом, который высказывался за "взаимодействие многих умов, ни один из которых не является великим". Иначе говоря, торжество или падение "кеннедизма" в США зависит не только от самих США, а и от развития всего мира. Ответ даст в целом не столько американская, сколько всемирная история.
Примечания
1. См. Н. Н. Яковлев. Как Кеннеди стал президентом - "Вопросы истории", 1967, NN 3 - 5.
2. М. Decter. Kennedism. "Commentary", January 1970, p. 27.
3. J. Bishop. The Day Kennedy Was Shot. N. Y. 1968, pp. 651, 653.
4. E. Linn. The Untold Story of Jack Rubi. "Saturday Evening Post" August 1 1964, p. 26.
5. W. Manchester. The Death of a President. N. Y. 1967, p. 634.
6. J. Josten. Oswald, Assassin or Fall Guy? N. Y. 1964, p. 119.
7. "Report of the President's Commission on the Assassination of President Kennedy". N. Y. 1964, pp. 39, 42.
8. Важнейшие материалы, касающиеся различных версий об убийстве президента Кеннеди, печатались в русском переводе в еженедельнике "За рубежом" и в других органах печати. Таковы, например: Т. Бьюкенен. Заговор остается нераскрытым. "За рубежом", 1964, N 45; "Кто же все-таки убил Кеннеди?". "За рубежом", 1966, N 26; Ф. Кук. В стороне от истины. Там же, N 32; "Погребенная тайна Далласа". Там же, N 34; Д. Бизиаш. Заговорил "неудобный свидетель". "За рубежом", 1968, N 26; И. Йостен. Самое темное дело ЦРУ. "Литературная газета", 18.IX.1968; "Если ты убьешь Кеннеди". "Комсомольская правда", 28.IX.1968, и множество других. В 1969 г. в русском переводе издана книга У. Манчестера "Убийство президента Кеннеди".
9. Т. Buchanan. Who Killed Kennedy. N. Y. 1964.
10. G. Ford. Portrait of the Assassin. N. Y. 1965, pp. 491 - 492, 13 - 14, 20.
11. E. Epstein. Inquest. N. Y. 1966, pp. 54 - 55, 34, 25.
12. Ф. Кук. Указ. соч., стр. 27.
13. R. Popkin. The Second Oswald. L. 1967, pp. 66 - 67.
14. М. Lane. Rush to Judgement. N. Y. 1966, pp. 91 - 92, 395, 398.
15. "Truth about Kennedy Assassination". "United States News and World Report", October 10, 1966, pp. 47, 63.
16. Ibid., November 14, 1966, p. 81.
17. "A Letter from Jail by Jack Rubi". "Ramparts", February 1967, pp. 20 - 21.
18. "Playboy", February 1967, pp. 56, 48, 63, 68, 66.
19. R. Lewis, L. Schiller. The Scavengers and Critics of the Warren Report. N. Y. 1967, pp. 48, 53, 120.
20. "Look", July 10, 1966, p. 66.
21. R. Lewis, L. Schiller. Op. cit., pp. 49 - 50.
22. W. Manchester. Portrait of a President: John F. Kennedy in Profile. Boston. 1962.
23. "William Manchester's Own Story". "Look", April 4, 1967, p. 68.
24. V. Lasky. Robert F Kennedy. The Myth and the Man. N. Y. 1968, pp. 359 - 360.
25. J. Cory. The Manchester Affair. N. Y. 1967, p. 19.
26. J. Bishop. Op. cit, p. XV.
27. W. Manchester. The Death of a President, p. XI.
28. R. Lewis, L. Schiller. Op. cit., p. 18.
29. "Time", May 24, 1968, p. 10.
30. "Nation", June 15, 1966, p. 7.
31. R. Kennedy. To Seek a Newer World. N. Y. 1968, pp. 232 - 233.
32. M. Laing. Robert Kennedy. L. 1968, pp. 83 - 86.
33. "United States News and World Report", May 6, 1968, p. 50.
34. V. Lasky. Op. cit., p. 93.
35. К. Молленгоф. Пентагон. М. 1969, стр. 111 - 115.
36. D. Ross. Robert F. Kennedy: Apostole of Change. N. Y. 1968, p. 213.
37. "United States News and World Report", June 3, 1968, p. 16.
38. V. Lasky. Op. cit., p. 356.
39. "Esquire", March 1963, p. 78.
40. "Look", April 16, 1968, p. 78.
41. D. Ross. Op. cit.. p. 7.
42. V. Lasky. Op. cit., p. 291.
43. "Time", June 14, 1968, p. 13.
44. N. Thimmisch and W. Johnson. RFK at 40. Boston. 1965, p. 22.
45. T. White. The Making of the President 1968. N. Y. 1969, pp. 151, 155.
46. N. Tkimmisch, W. Johnson. R, F. K. at 40. Boston. 1965, p. 26.
47. E. Goldman. The Tragedy of Lyndon Johnson. N. Y. 1969, pp. 79 199 - 200.
48. См. W. Nicholas. Bobby Kennedy... N. Y. 1967.
49. D. Ross. Robert F. Kennedy: Apostole of Change. N. Y. 1968, p. 28.
50. "J. F. Stone's bi-Weekly". October 19, 1964.
51. "United States News and World Report", May 6, 1968, p. 53.
52. M. Laing. Robert Kennedy. L. 1968, pp. 124, 218 - 219.
53. V. Lasky. Robert F. Kennedy. The Myth and the Man. N. Y. 1968, pp. 21 - 22.
54. R. Kennedy. The Pursuit of Justice. N. Y. 1967, pp. 110, 129 - 130.
55. "Ramparts", February 1967, p. 16.
56. R. Kennedy. Just Friends and Brave Enemies. N. Y. 1962, p. 10.
57. M. Laing. Op. cit., p. 222.
58. J. Newfield. Robert Kennedy. A Memoir. N. Y. 1969, p. 181.
59. E. Goldman. Op. cit., p. 19.
60. T. White. The Making of the President 1968. N. Y. 1969, p. 74.
61. D. Rоss. Op. cil, pp. 313, 251, 379, 432, 352, 397, 336, 32, 352, 24.
62. White. Op. cit., p. 152.
63. V. Lasky. Op. cit., p. 22.
64. R. Kennedy. To Seek a Newer World. N. Y. 1968, pp. 76, 144 - 145, 160, 102, 167, 186, 168, 229, 232 - 233.
65. T. White. Op. cit., pp. 172. 179, 174.
66. "Time", June 14, 1968, p. 14.
67. "The New York Times", 6.VI.1968.
68. "Life", June 23, 1968, pp. 33, 22.
69. D. Halberstam. The Unfinished Odyssea of Robert Kennedy. N. Y. 1969; Y. Witcover. 85 Days - the Last Campaign of Robert Kennedy. N. Y. 1969; J. Newfield. Op. cit.
70. T. Sorensen. The Kennedy Legacy. N. Y. 1969, pp. 257, 264, 261.
71. V. Lasky. Op. cit., pp. 12 - 13.
72. "Литературная газета", 17.VI.1968.
73. J. Kirkwood. So Here You Are, Cley Show. "Esquire", December, 1968, p. 221.
74. P. Flammonde. The Kennedy Conspiracy. An Uncommissioned Report on the Jim Garrison Investigaton. N. Y. 1969, pp. 5 - 7.
75. R. Jaraes, J. Wardlaw. Plot or Politics? New Orleans. 1967, p. 30.
76. "Playboy", October, 1967, pp. 56, 58, 73, 75.
77. P. Flammonde. Op. cit., p. 269.
78. "Ramparts", January, 1968.
79. P. Flammonde. Op. cit., p. 277.
80. "The New York Times", 12.VII.1968.
81. P. Flammolde. Op. cit., pp. 277 - 281.
82. "Time", February 14, 1969, p. 31.
83. "Time", March 14, 1969, p. 27.
84. "Nation", March 17, 1969, p. 324.
85. "The New York Times Magazine", April 20, 1969, pp. 30, 117, 120.
86. "International Herald Tribune", 10.X.1969.
87. "Time", March 17, 1969, p. 17.
88. "Time", May 30, 1969, p. 19.
89. A. SchIesinger. The Politics of Hope. Boston. 1962, pp. 6, 21.
90. Ibid., pp. 23, 24, 33.
91. S. Hook. The Hero in History. Boston. 1960, p. 237.
92. T. Sorensen. Op. cit., pp. 276, 265, 269, 395.
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас