Широкова Н. С. Британский поход Клавдия

   (0 отзывов)

Saygo

Широкова Н. С. Британский поход Клавдия* // МНЕМОН. Исследования и публикации по истории античного мира. Под редакцией профессора Э. Д. Фролова. Выпуск 7, СПб, 2008. - С. 245-260.

Завоевание Британии началось в 43 г. н.э. при императоре Клавдии. Т. Фрэнк в заключении своей фундаментальной работы «Римский империализм», подводя итоги и перечисляя важнейшие этапы римской завоевательной политики императорской эпохи, среди имен императоров, более всего способствовавших расширению пределов римской империи, называет имя Клавдия. Достижением внешней политики Клавдия он считает его британский поход, замечая при этом, что Клавдий не проводил своей собственной внешней политики, а осуществлял «проекты великого Юлия», заимствовав у него идею завоевания Британии1.

Тут сразу же встает вопрос: почему именно Клавдий начал военное вторжение в Британию почти через сто лет после походов Цезаря и почему это не было сделано раньше. О причинах британского похода Клавдия задумывались и древние авторы, и современные исследователи. Дион Кассий, которому принадлежит единственный связный рассказ о вторжении в Британию, предпринятом Клавдием, говорил, что некий Берик, изгнанный из Британии, убедил Клавдия послать туда армию (Cass. Dio, LX, 19).

Светоний в биографии Клавдия, с одной стороны, намекает, что как будто бы причиной британского похода Клавдия было желание отпраздновать триумф, а с другой стороны, сразу же вслед за этим намеком пишет, что выбор Клавдия пал на Британию, потому что она волновалась (tumultuantem), не получая от римлян своих перебежчиков (Suet. Claud., 17). Считают, что этими перебежчиками были Берик, о котором говорил Дион Кассий, и Админий (Амминий), бежавший из Британии в Рим еще ко двору Калигулы (Suet., Cal., 44, 2)2. Как справедливо заметил Р. Коллингвуд, согласно этой второй причине, приведенной Светонием, в основе британского похода лежали не личные желания Клавдия, а мотивы имперской политики3.

Гораздо более широкий и глубокий взгляд на вещи, как и подобает великому историку, продемонстрировал Тацит, касаясь вопроса о причинах завоевания Британии и времени, когда оно было осуществлено.

В биографии Агриколы Тацит отметил минеральное богатство Британии, которое могло послужить причиной для ее завоевания: «Доставляет Британия также золото, серебро и другие металлы – дань победителям» (Tac., Agric., 12). Затем он выстроил историческую перспективу римской политики в Британии, которая, в конечном счете, привела к вторжению туда римлян при Клавдии и завоеванию острова. Он упомянул о британских походах Цезаря, назвав его, как известно, «первым римлянином, вступившим с войском на землю Британии», который выиграл сражение, устрашил обитателей острова и захватил побережье, но не завоевал страну, оставив решение этой задачи своим потомкам. Далее Тацит заметил, что гражданские войны и сложные политические проблемы надолго отвлекли внимание императоров от Британии, как бы заставив забыть о ее существовании. «Божественный Август называл это государственной мудростью, Тиберий – наказом Августа», – пишет он. Попытка Гая предпринять поход в Британию осталась безрезультатной, по мнению Тацита, из-за непостоянства характера, свойственного императору, и его неудач в Германии. Таким образом, на долю Клавдия выпало осуществление задачи, поставленной Цезарем, – завоевать остров. Судя по Тациту, для этого у него имелись и достаточные военные силы и талантливые полководцы, в том числе, будущий император Веспасиан: «Божественный Клавдий задумал и осуществил повторное завоевание этого острова; он переправил туда легионы и вспомогательные войска и привлек к участию в походе Веспасиана, что положило начало будущему его возвышению: были покорены народы, пленены цари и всесильным роком впервые замечен Веспасиан» (Tac., Agric., 13).

Современные исследователи рассматривают и учитывают все мотивы как политического, так и личного характера, которыми мог руководствоваться Клавдий, начиная поход в Британию. Ш. Фрер полагает, что нельзя недооценивать значение личных мотивов императора, решившегося на завоевание острова. Более того, эти личные мотивы он ставит на первое место по отношению к другим причинам британского похода. Фрер отмечает, что, являясь сыном Друза и братом Германика, которые оба были выдающимися полководцами, сам Клавдий долгое время вел уединенную жизнь, поскольку Август и Тиберий полагали, что вследствие свойственной ему физической слабости и рассеянности он не способен заниматься государственными делами. Однако он обладал долей той чрезвычайной гордости, которой был знаменит род Клавдиев, и, став императором, считал, что ему необходим большой военный успех, чтобы возвыситься в глазах армии, благодаря лояльности которой по отношению к его семье он и получил императорский трон. К тому же идея мирового господства была частью психологического наследия Цезарей, и для ее осуществления ждали только подходящего случая4. Клавдий для военного вторжения выбрал Британию, тем более что значительная часть необходимых приготовлений уже была сделана для предполагавшегося британского похода Гая Калигулы.

Ч. Оумэн с похвалой отзывался о взглядах Клавдия на имперскую политику и о проводимых им реформах5. Поскольку провинции очень быстро романизировались, то Клавдий считал, что возможно широко раздавать права римского гражданства провинциалам, и делал это с большим успехом. Кроме того, по его мнению, настало время для значительного увеличения числа колоний римских граждан, выводимых в провинции. И, наконец, Клавдий считал необходимым проведение реформ морального плана, которые бы оздоровили атмосферу жизни высшего римского общества, в котором царили упадок и разложение.

В числе других гуманитарных реформ Клавдий запретил человеческие жертвоприношения, практиковавшиеся друидами – жрецами галлов. По мнению Оумэна, возможно, что «крестовый поход» Клавдия против друидизма был одной из причин нападения на Британию, так как британские друиды поддерживали галльских жрецов и, когда было нужно, пополняли их ряды6.

Такова же точка зрения и Ш. Фрера. Он отмечает, что у Британии была репутация, будто она является родиной друидизма (местом его происхождения). В Галлии Август, Тиберий и Клавдий делали попытки уничтожить жестокие ритуалы кельтского жречества. Фрер не согласен с точкой зрения, что этот аспект римской политики объясняется культурными, а не политическими мотивами, так как один из его результатов состоял в том, что выжившие друиды становились заклятыми врагами Рима. По крайней мере, это – известный факт, что в Британии корпорация друидов вскармливала оппозицию. Нельзя было окончательно уничтожить друидизм в Галлии, пока Британия оставалась непокоренной, и, таким образом, существование друидизма на острове могло быть одним из мотивов его завоевания7.

Р. Коллингвуд, рассматривая причины британского похода Клавдия, следует за Тацитом, отмечая, что выстроенная им перспектива, в конце которой он поместил вторжение в Британию, предпринятое Клавдием, правильна8.

Проект завоевания Британии был поставлен на повестку дня римской политики Цезарем. Август, занятый решением более срочных проблем в Галлии, в Испании, в Иллирийских провинциях, на Востоке, время от времени заявлял, что Британия является или слишком бедной страной, ли слишком отдаленной, или слишком дружественно настроенной, чтобы ее аннексия была делом срочным или необходимым. Уже во времена Калигулы эти отговорки не соответствовали действительности. Когда же Клавдий оценил ситуацию, то оказалось, что она складывается благоприятно для того, чтобы начать завоевание Британии. Для этого было несколько причин.

Во-первых, в западной части империи имелись лишние военные силы, которые можно было использовать для британского похода. Рейн, Дунай и Испания очень хорошо охранялись; по мнению Коллингвуда, даже чрезмерно охранялись9. На рейнской границе к уже имевшимся там войскам были добавлены XV легион и XXII легион, навербованные Калигулой, так что Рейн был перегружен военными гарнизонами. В связи с этим Клавдий послал в Британию три рейнских легиона: II Августа из Страсбурга, XIV Сдвоенный из Майнца иXX Валериев из Колони. Четвертым легионом, направленным в Британию, был IX Испанский, выведенный из Панонии.

Во-вторых, неудача несостоявшегося британского похода Калигулы легла бременем ответственности на его преемника. Независимо оттого прав или не прав был Калигула, думая, что наступило благоприятное время для завоевания Британии, тот факт, что он сделал первый шаг в этом направлении, давал Клавдию дополнительное основание, чтобы вновь рассмотреть весь замысел и решительно претворить его в жизнь, что явилось бы демонстрацией твердости императора и для британцев, и для его собственных легионов.

В-третьих, экономические аргументы, которые приводил Август против завоевания Британии(страна слишком бедна), уже устарели ко времени Клавдия. Стало известно, что Британия богата сырьем, металлами, хлебом, скотом, рабами, и это была веская причина, чтобы превратить ее в провинцию, все расходы на завоевание которой окупятся с лихвой.

Наконец внутренняя обстановка в Юго-восточной Британии, которая тогда была единственным районом Британских островов, интересовавшим римлян, складывалась благоприятно для римского вторжения в Британию. В этом районе боролись между собой за власть и влияние два наиболее сильных белгских племени – атребаты, царство которых располагалось к югу от среднего течения Темзы со столицей в Каллеве (Силчестер), и катувеллавны – к северу от Темзы со столицей в Камулодуне (Колчестер).

Основоположником царской династии атребатов был старый союзник Цезаря Коммий, после которого правили его наследники Тинкоммий, Эппил и Верика. В царстве катувеллавнов правила династия старого антагониста Цезаря Кассивелавна, наследниками которого были Таскиован, Кунобелин, величайший из белгских вождей, названный Светонием Britannorum rex (Suet., Cal., 44), и его сыновья Каратак, Тогодумн и Амминий (Админий). Во времена Кунобелина, который правил около сорока лет, более сильное племя катувеллавнов взяло под свой контроль большую часть Юго-восточной Британии, в том числе, и царство атребатов, захватив даже их столицу Каллеву.

Между тем в Юго-восточной Англии (и в царстве атребатов, и в царстве катувеллавнов, и затем в объединенной державе Кунобелина) усиливалось экономическое и культурное влияние Рима. Об этом свидетельствует все большее число монет, копирующих римские типы, исполненных с высоким техническим совершенством римскими резчиками, работавшими для британских заказчиков, которые находят археологи. Множество амфор, обнаруженных в Веруламии, Каллеве других британских поселениях, дает представление о том, что римляне торговали с Британией вином в широких масштабах.

Кроме того, британские вожди пытались втянуть римлян в свои внутриполитические разборки. Полагают, что при дворе Кунобелина образовались две враждующие партии: антиримская, возглавляемая Тогодумном и Каратаком, и проримская – во главе с Амминием (Админием)10. Амминий (Админий), восставший против отца, бежал с небольшим отрядом в Рим, ко двору Калигулы, просить о защите (Suet., Cal., 45). Его прибытие спровоцировало приготовления к несостоявшемуся британскому походу императора. По поводу Берика, бежавшего уже ко двору Клавдия и убеждавшего императора послать армию в Британию, существуют различные толкования. По мнению Ч. Оумэна, Берик был еще одним сыном Кунобелина, не поладившим с Тогодумном и Каратаком, ставшими после смерти отца официальными правителями его державы11.

Ш. Фрер полагал, что Берик, упоминаемый Дионом Кассием, – это Верика британских монет, последний наследник Коммия, основателя царской династии атребатов12. Возможно, Тогодумн и Каратак захватили последние, еще остававшиеся незавоеванными территории царства атребатов и изгнали Верику, который, будучи римским союзником, бежал в Рим. Его прибытие в Рим и просьбы о защите представили более чем удобный предлог для вмешательства в британские дела. Напротив, политика невмешательства нанесла бы ущерб римскому престижу, уже несколько потускневшему из-за неудачи Калигулы. К тому же, после побега Верики от британской стороны поступило требование о его экстрадиции. Когда же оно не было выполнено, то начались беспорядки: возможно, это были рейды британцев на галльское побережье Ла-Манша, но скорее беспорядки нашли выражение в том, что британцы вырезали римских торговцев, значительное число которых уже обосновалось к тому времени в Британии. Таким образом, военное вторжение больше откладывать было нельзя.

Британский поход начался. Во главе армии, направлявшейся в Британию, был поставлен опытный полководец Авл Плавтий, за четырнадцать лет до этого исполнивший консульскую должность.

К четырем вверенным ему легионам были добавлены вспомогательные войска (пешие и конные), так что всего его армия насчитывала около 40.000 солдат. Имеют обыкновение сравнивать военные силы, задействованные в британском походе Клавдия, с теми, которые были у Цезаря во время его второй британской экспедиции в 54 г. У Авла Плавтия было на один легион меньше, чем у Цезаря, зато у него было больше вспомогательных войск.

Тем самым его армия превосходила армию Цезаря количеством конницы и была лучше приспособлена к условиям тактики британской войны, поскольку британцы предпочитали сражаться в конном строю и на боевых колесницах13. Ч. Оумэн, рассматривая вопрос о разнице боевых сил у Цезаря и у Авла Плавтия в более общем плане, отмечает, что Цезарю нужно было больше войск, потому что он направлялся в еще незнакомую страну, а Авл Плавтий – в страну, география и ресурсы которой уже были хорошо известны благодаря вездесущим римским торговцам14.

Дион Кассий, наш основной источник по британскому походу Клавдия, передает подробности о начале похода. Сначала солдаты взбунтовались, не желая отправляться, как им казалось, в далекую и опасную морскую экспедицию – «за пределы обитаемого мира» (ἒξω τής oικoυμένης), по словам Диона Кассия(Cass. Dio, LX, 19).

Затем одно забавное обстоятельство изменило настроение войска.

Клавдий послал своего вольноотпущенника Нарцисса успокоить солдат Плавтия и убедить их отправиться в поход. Тот взобрался на трибуну, с которой Авл Плавтий, опытный и уважаемый полководец, обычно обращался к солдатам – «έπἰ τό τoὖ πλαυτἰoυ βῆμα», – говорит Дион Кассий (LX, 19). Это сначала возмутило, затем позабавило солдат. Они стащили Нарцисса с трибуны с криком «Ио Сатурналия», который обычно звучал на празднике Сатурналий, когда социальный порядок переворачивался с ног на голову: рабы переодевались в одежды своих господ и играли их роли. После этого солдаты успокоились и согласились отправиться в поход.

Отбыв из Булони, римский флот, по словам Диона Кассия (LX,19), разделился на три части, чтобы высадиться на британском берегу в трех разных портах, поскольку в таком случае британцам было бы труднее помешать высадке римских солдат, чем если бы они все были сосредоточены в одном месте. Некоторые современные исследователи (например, П. Блер) согласны с этим сообщением Диона Кассия. Предполагается, что в таком случае римляне могли высадиться в трех портах на побережье в восточной и южной части Кента: в Ричборо (Сануидж), в Дувре и в Лимпне (между Фолкстоном и Сандгитом). Три дороги, ведущие из этих портов, сходятся в Кентербери, в котором должны были собраться воедино римские войска, высадившиеся с трех разных флотилий15.

У этой точки зрения имеются, однако, противники. Дело в том, что раскопки, произведенные в Дувре и Лимпне, не обнаружили никаких следов ранней военной активности в этих местах. Равным образом, и в Кентербери не найдено никаких следов большой военной базы времени Клавдия, которая должна была бы там находиться, если бы туда явились римские войска, высадившиеся в трех разных портах16. В то время как в Ричборо были найдены остатки большого военного лагеря, датирующегося временем Клавдия. Линия его укреплений, представляющая форму полумесяца, все еще имеющая 700 ярдов в длину, а изначально более длинная, вытянута в сторону морского берега, так что оба ее конца выходят в море. Внутри этого укрепления были обнаружены многочисленные остатки деревянных складов, самые ранние из которых были построены вскоре после того, как армия Плавтия высадилась на берег. Р. Коллингвуд полагает, что обнаружение этой большой закрытой гавани, спрятанной за островом Тэнет, где мог стоять на якоре большой флот или могли лежать на пляже вытащенные на берег корабли в безопасности от любого шторма, было настоящим триумфом разведывательной службы (the intelligence service) армии Клавдия и одним из факторов, способствовавших успеху его похода17.

В отличие от Цезаря Плавтий не встретил организованного сопротивления со стороны британцев при высадке его флота на остров. Британцы, введенные в заблуждение известием о бунте римских солдат, не желавших отправляться в Британию, не ожидали прибытия римского флота и не встречали его. И сначала Плавтий тщетно искал врагов, чтобы сразиться с ними. В конце концов Каратак и Тогодумн, которые действовали поодиночке, были разбиты Плавтием в двух стычках, произошедших где-то в районе Восточного Кента, и отошли к реке Медуэй, чтобы объединить свои силы.

По словам Диона Кассия, после их бегства римлянам сдалась часть племени бодунов (μέρoς τιβoδoύνων – Cass. Dio, LX, 20). По поводу этого племени между исследователями нет согласия. Р. Коллингвуд полагал, что это одно из четырех безымянных кентских племен, упомянутых Цезарем (Caes. B.G., V, 21)18.

Однако Ш. Фрер предлагал читать название племени не «бодуны», а «добуны»19. Его рассуждение по поводу такого исправления кажется вполне обоснованным. Племя бодуны, которое упоминает Дион Кассий, не известно ни из какого другого текста.

В любом случае, капитуляция части какого-то небольшого местного племени в Восточном Кенте представляла незначительный факт, не стоящий упоминания. В то время как добуны были хорошо известным племенем, жившим на территории Глостершира.

Во времена Клавдия царем той части добунов, которая сдалась Плавтию, был Бодуок, известный по монетам, обнаруженным на территории его царства. Как показывает распределение монет и других артефактов, найденных археологами, во времена Кунобелина добуны и катувеллавны поддерживали оживленные торговые связи, которые прекратились со смертью Кунобелина, когда его сыновья начали вести агрессивную внешнюю политику (по свидетельству Диона Кассия, в этот момент племя добунов оказалось под властью катувеллавнов). Ш. Фрер делает важную оговорку, замечая, что капитуляция добунов римлянам не означала, что Авл Плавтий вел военные действия на территории Глостершира. Она могла быть осуществлена посредством посольства, которому были даны соответствующие поручения, направленного в лагерь Плавтия20.

Далее последовало уже серьезное сражение между британца-ми и римской армией. Здесь встает вопрос: где оно произошло.

Дион Кассий не называет реки, к которой подошли римляне. Однако ни у кого не возникает сомнений, что этой рекой был Медуэй. Ч. Оумэн пишет, что римляне, продвигаясь по большому естественному тракту, который во все времена вел от Дувра и Кентербери к Лондону и переправам через Темзу, вышли к реке Медуэй в ее нижнем течении поблизости от Рочестера, где и произошла битва с британцами21. Кроме того, в окрестностях Рочестера раскопано большое белгское поселение с собственным монетным двором, которое могло быть важным военным объектом22.

Свидетельство Диона Кассия(LX, 20, 21) и реконструкции современных исследователей, имеющих в виду топографические и географические особенности реки Медуэй и ее берегов в окрестностях Рочестера, позволяют воссоздать картину битвы между римлянами и британцами, которая была решающим сражением британского похода Клавдия23. Британские ополченцы, пришедшие из районов, заселенных катувеллавнами (из Северо-западного Кента и с территорий, расположенных за Темзой), к которым присоединились остатки войска Каратака и Тогодумна, разбитого в предыдущих стычках с римлянами, расположились лагерем на лесистых холмах к западу от реки. Катувеллавнам казалось, что река будет для римлян непреодолимым препятствием, поскольку во время приливов она широко разливалась, а при низкой воде ее берега были окаймлены обширными пространствами непроходимых грязевых отмелей. Дион Кассий говорит: «Варвары считали, что римляне не способны переправиться через реку, поскольку нет моста». Поэтому катувеллавны впали в беспечность и плохо сторожили переправу.

Между тем у Плавтия были вспомогательные отряды, взятые из армии, базировавшейся в Галлии, привыкшие к проведению боевых операций в заболоченных местностях: в основном, батавы и другие вспомогательные войска из устья Рейна. По приказу Плавтия, галльская или германская конница вплавь форсировала реку и обрушилась на боевые колесницы британцев, нанося раны лошадям, впряженным в колесницы, и тем самым нарушая порядок, в котором они двигались, и вызывая панику у возничих. Веспасиан, служивший легатом в войске Плавтия, был послан во главе Второго легиона вверх по течению искать брод; он тоже переправился через реку и уничтожил, обойдя с правого фланга, большое число британцев, застигнутых врасплох.

Однако победа не досталась римлянам такой легкой ценой.

Оставшаяся часть британского войска не собиралась обращаться в бегство. На следующий день битва возобновилась, и исход ее долгое время был неясен, пока, наконец, атака римлян во главе с Хосидием Гетой не принесла решительной победы римской стороне. Ш. Фрер и Р. Коллингвуд отмечают, что это была тяжело доставшаяся победа, поскольку двухдневное сражение – это необычайное явление в истории античной войны24. То, что в первый день сражения застигнутые врасплох британцы сумели противостоять одновременно атаке римской конницы и фланговому охвату, предпринятому Веспасианом, свидетельствует о стойкости британских солдат и полководческом искусстве британского командования. Здесь, видимо, были собраны все имевшиеся в наличии военные силы катувеллавнов, план которых состоял в том, чтобы установить линию защиты по реке Медуэй.

После победы, одержанной римлянами во второй день сражения, британцы отступили к Темзе, «в том месте, – говорит Дион Кассий, – где она впадает в океан и, разливаясь, образует болото». Британцы, естественно, хорошо знавшие эти места, переправились вброд.

Преследовавшая их галльская конница, как и в первый раз, брод пропустила и переправилась вплавь. Остальная часть римского войска, по словам Диона Кассия, перешла реку по мосту, расположенному выше по течению. По мнению Ш. Фрера, этот мост или уже существовал и был найден римлянами, или был ими построен, возможно, вблизи Вестминстера25. Однако болотистая долина реки Ли и лесистая местность вокруг были незнакомы римлянам, и в последующих стычках с британцами они понесли потери. В одной из этих стычек погиб Тогодумн, сын Кунобелина и брат Каратака, но, несмотря на эту потерю, британское сопротивление не ослабевало.

Уже давно было замечено, что британская кампания 43 г. как бы следовала «по пятам» за вторым британским походом Цезаря за исключением того, что главная битва была дана на реке Медуэй, а не на территории Восточного Кента, как в случае с Цезарем. Особенно на сходстве обеих кампаний настаивал Р. Коллингвуд26.

По его мнению, рассказ Цезаря о его второй британской экспедиции явился своего рода учебником для римского штаба, организовывавшего британский поход 43 г., который во всех отношениях носит следы планирования людьми, тщательно и с пользой изучавшими отчет Цезаря о его собственном британском походе.

Коллингвуд приводит целый ряд доказательств, подтверждающих, как он считал, правоту его точки зрения. В том и в другом случае был выбран тот же самый пункт отправления – Булонь, то же самое время для переправы через Ла-Манш – ночь, та же самая стратегия ведения военных действий.

Самые трудные моменты кампании Авла Плавтия Коллингвуд объясняет, опять исходя из сравнения со вторым британским походом Цезаря. Как мы видели, по словам Диона Кассия, в начале похода 43 г. римский флот разделился на три флотилии. Среди современных исследователей есть сторонники этого утверждения античного автора, считающие, что эти три флотилии высадились в Ричборо, в Дувре и в Лимпне. Коллингвуд же относится к противникам этой точки зрения. Он отмечает, что стратегия всего римского нашествия в Британию 43 г. очень точно моделировала стратегию цезаревской британской кампании 54 г. до н.э. В то время как Цезарь тщательно исследовал дорогу, ведущую с побережья Восточного Кента к Кентербери, он не оставил никакой информации о том, что могут быть найдены хорошие дороги, ведущие из Дувра и Лимпна, более того, он раз и навсегда закрепил за Дувром представление, как о совершенно неподходящем месте высадки на вражеском берегу.

Даже когда Коллингвуд отмечает несоответствия между британской кампанией Цезаря и британским походом Клавдия, он объясняет эти несоответствия тем, что военный штаб Клавдия сначала тщательно изучал то или иное место в книге Цезаря. Если оно не соответствовало новым обстоятельствам 43 г., тогда римский штаб принимал собственное решение, которое имело иногда положительный, иногда отрицательный результат. Так, штаб Плавтия понял, в чем заключалась фундаментальная слабость военной кампании Цезаря – в его неудаче найти безопасную и просторную гавань. К счастью, эта слабость могла бы быть исправлена посредством незначительной модификации его стратегии: гавань в Ричборо, где высадилась в 43 г. римская армия, лежит только в нескольких милях от места высадки Цезаря.

Другой пример. Когда Кассивелавн возглавил войско катувеллавнов в войне против Цезаря, то он решил сразиться с ним в Восточном Кенте. Именно там произошла битва, после которой, по словам Цезаря, британцы уже никогда не вводили в сражение с ним больших сил. Они никогда не держали обороны против него по линии реки Медуэй, и он поэтому не упоминает о существовании этой реки. Когда Плавтий шел через Кент по следам Цезаря, он ничего не знал о Медуэе и неожиданно оказался лицом к лицу с неизвестной рекой и с большой армией британцев и был вынужден ввязаться в сражение, которое стало генеральной битвой этой войны. По мнению Коллингвуда, это объясняет его поражение в первый день битвы. «Плавтий, – пишет он, – сражался по книге, – и ни Медуэй, ни британцы не имели никакого права находиться в этом месте»27.

Наблюдения Коллингвуда интересны и не лишены остроумия.

Однако более предпочтительным кажется мнение Ш. Фрера, писавшего, что нет необходимости считать, что Плавтий был застигнут врасплох при Медуэе, «не находя этой реки “в его Цезаре”», как предполагал Коллингвуд28, или что его штаб так плохо знал военную науку, что составлявшие его высшие офицеры прилежно склонялись над мемуарами Цезаря как над учебным пособием. Со времен Августа Юго-восточная Британия все более и более наполнялась римскими торговцами, и, кроме того, шел достаточно оживленный политический диалог между Римом и племенами Юго-восточной Британии. Таким образом, нет сомнения, что римский штаб был прекрасно с географией и другими чертами региона, в котором ему предстояло действовать.

Между тем, настал решительный момент, когда в военную кампанию должен был вмешаться сам император, чтобы она могла носить название «Британский поход Клавдия». Авл Плавтий отвел римскую армию на правый берег Темзы и остановился, ожидая императора. Решающая битва при Медуэе была выиграна, по крайней мере, Клавдий мог войти в Камулодун, столицу царства катувеллавнов, как победитель. Император прибыл в Британию в середине августа, приведя с собой отряды преторианской гвардии, часть или даже весь VIII легион из Панонии и слонов, при всей их устрашающей внешности не столько для практического использования, сколько для помпезности стиля. Дион Кассий говорит, что при переходе римской армии через Темзу британцы оказали сопротивление, завязалась битва, из которой император вышел победителем (Cass. Dio, LX, 21). По словам же Светония, Клавдий подчинил себе часть острова «без единого боя или кровопролития» (Suet., Claud.,17). В надписи, вырезанной на триумфальной арке, прославляющей его завоевание, Клавдий сам говорит, что в британском походе он не понес потерь (Dessau. Inscr. Lat. Sel., 216).

Клавдий оставался в Британии не более шестнадцати дней.

Оставив приказ Плавтию продолжать кампанию, он поспешил переправиться через Ла-Манш в начале сентября раньше, чем начнутся штормы, проносящиеся там в период осеннего равноденствия. Однако он успел принять в Камулодуне сдачу многочисленных местных племен, одни из которых уже были завоеваны римлянами, а другие, еще оставаясь свободными, торопились присоединиться к побеждающей стороне. Сражавшиеся против римлян племена были разоружены, а со сдавшимися добровольно были заключены договоры, которые регулировали их отношения с римским наместником.

Как и во многих других случаях, в Британии, римское завоевание шло рука об руку с романизацией, являясь одним из его инструментов. По мысли Клавдия, завоеванное царство катувеллавнов должно было стать римской провинцией, первым наместником которой назначался Авл Плавтий, а столицей – Камулодун (Колчестер). На так сказать «плавном» перетекании империализма в романизацию, происходившем в Британии, особенно настаивал Т. Моммзен. Он писал: «Однако римляне пролагали себе дорогу не только мечом. Непосредственно после взятия Камулодуна туда были приведены ветераны, и в Британии был основан первый город с римским устройством и римским гражданским правом – “Клавдиева победная колонна”, – предназначенный стать главным городом страны»29.

Однако, по справедливому наблюдению Р. Коллингвуда, хаотично построенный, наполовину варварский город, Камулодун, не соответствовал тому, чтобы стать столицей римской провинции. Новый город расположили на вершине холма, немного юго-восточнее туземного Камулодуна. По всей вероятности, там находилась официальная резиденция наместника и здание заседаний чиновников римского провинциального управления, в центре же города, окруженное портиками форума, должно было стоять обширное и массивное здание храма, в котором Клавдия почитали как бога30.

Военная кампания в Британии сочеталась с развитием политических отношений между местными британскими вождями и Римом, уже давно существовавших благодаря предыдущей римской политике в Британии и экспансионистской активности великого царя катувеллавнов Кунобелина и его сыновей. У южной кельтской династии была уже давняя традиция дружественных отношений с Римом, а теперь вожди других племен тоже стремились стать союзниками Рима.

Одним из таких местных вождей был Когидумн, правивший иценами, жившими в Западном Сассексе, столица царства которого находилась в Чичестере. По договору, заключенному Когидумном с Клавдием, император оставил за ним его царство и даже расширил его границы и даровал ему странный титул rex (et) legatus Augusti in Britannia, в котором просматривается сочетание новации и консерватизма, вообще характерное для политики этого императора. Когидумн стал римским гражданином, приняв имя Тиберия Клавдия Когидумна, и в благодарность за полученные благодеяния построил храм, посвященный Нептуну и Минерве, с молитвой о спасении и благополучии императорского дома31.

Т. Моммзен подчеркивает экономическую составляющую в процессе романизации, разворачивавшемся во вновь образованной провинции. Непосредственно после военных действий началась эксплуатация британских рудников, особенно богатых залежей свинцовой руды. В Британии стало быстро увеличиваться число римских купцов и ремесленников, так что римские поселения, появившиеся в некоторых местах провинции и вскоре получившие официальное городское устройство, образовались, по мнению Моммзена, в результате свободного обмена и иммиграции: поселения у теплых источников Суллии (Бесс), в Веруламии (Сент-Альбанс) и прежде всего в естественном центре коммуникаций крупной торговли – в Лондинии, у устья Темзы. «Внедрявшееся чужеземное господство давало себя чувствовать повсюду, – пишет Моммзен, – не только в новых налогах и рекрутских наборах, но может быть еще более в торговле и промышленности»32.

Ж. Каркопино в своей работе «Этапы римского империализма», создающий несколько романтизированный образ римской внешней политики, которая, по его мнению, мягко переходила в романизацию, восхищается единообразием прекрасного культурного и духовного наследия, оставленного римской империей современной Европе и составляющего до сих пор объединяющее ее начало. «Современная археология, – пишет он, – продолжает восхищаться, находя все снова и снова под разными широтами, в Бретани и в Бетике, в районе Сахары и в Сирийской пустыне, те же самые здания, цирки, термы, театры, курии и святилища, которые римские строители воздвигали во всех странах, открытых их активности, по тем же самым планам и для тех же самых целей. Мы должны восхищаться тем, что такое украшение соответствует согласию душ, которое оно выражает немым языком своих вечных камней, и завидовать Риму, сумевшему создать вокруг себя в декоре, на котором он оставил свою отметку, единодушие умов и сердец». Свою апологию римского империализма Каркопино заканчивает замечанием, что римская империя создала римский мир, и пожеланием, чтобы европейский мир воссоздал единство и первенство Европы33. Все это имело прямое отношение к Британии: образование там римской провинции включило ее в европейское сообщество, которое в римский период развивалось по единой античной модели в экономике, политике и культуре.

Примечания

* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ («Глобализационные процессы в античном мире»), проект №06-01-00438а.
1. Frank T. Roman Imperialism. New York, 1929. P.354.

2. Гаспаров М.Л. // Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати Цезарей. Пер. М.Л. Гаспарова. Москва, 1993. Прим. 61 к биографии «Божественный Клавдий».

3. Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain and the English Settlements. Oxford, 1937. P.76.

4. Frere Sh. Britannia. A history of Roman Britain. London, 1967. P.58–59.

5. Oman Ch. England before the Norman Conquest. London, 1938. P.59.

6. Ibid.

7. Frere Sh. Britannia. P.60.

8. Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P.77.

9. Ibid.

10. Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P.74.

11. Oman Ch. England before the Norman Conquest. P.60.

12. Frere Sh. Britannia. P.59.

13. Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P.78.

14. Oman Ch. England before the Norman Conquest. P.61.

15. Blair P.H. Roman Britain and Early England (55B.C.–A.D.871). Edinburgh, 1963. P.36.

16. Frere Sh. Britannia. P.62.

17. Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P.80.

18. Ibid. P.82.

19. Frere Sh. Britannia. P.63; другие исследователи также придерживаются чтения«добуны» (наприм., Rhys J. Celtic Britain. New York, 1882. P.38).

20. Frere Sh. Britannia. P.63.

21. Oman Ch. England before the Norman Conquest. P.63.

22. Frere Sh. Britannia. P.64.

23. Oman Ch. England before the Norman Conquest. P.63; Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P.83.

24. Frere Sh. Britannia. P.64; Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P. 83.

25. Frere Sh. Ibid. P.65.

26. Collingwood R.G., Myres J.N.L. Roman Britain. P.78–84.

27. Ibid. P.84.

28. Frere Sh. Britannia. P.65.

29. Моммзен Т. История Рима. Т.V. Провинции от Цезаря до Диоклетиана. Пер. К.А.Машкина. Москва, 1949. С.158.

30. Collingwood R.G., Wright R.P. The Roman Inscriptions of Britain. I. Oxford, 1965. P.91.

31. Burn A.R. The Romans in Britain. An anthology of inscriptions. Oxford, 1969. P.3.

32. Моммзен Т. История Рима. Т.V, С.158.

33. Carcopino J. Les étapes de l’imperialisme romain. Paris, 1961. P.260–261.




Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.


  • Категории

  • Файлы

  • Записи в блогах

  • Похожие публикации

    • Лосев К.В., Михайлов В.В. Английская политика в Закавказье и в Азербайджане в 1918г.: между большевиками и пантуранистами // Вопросы истории. №4 (1). 2021. С. 239-252.
      Автор: Военкомуезд
      К. В. Лосев, В. В. Михайлов

      Английская политика в Закавказье и в Азербайджане в 1918г.: между большевиками и пантуранистами

      Лосев Константин Викторович — доктор экономических наук, декан гуманитарного факультета Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения; Михайлов Вадим Викторович — доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения (ГУАП).

      Аннотация. Статья посвящена истории Первой мировой войны и революции в Закавказье. Авторы обратились к материалам английского Военного кабинета и заседаний Палаты общин британского парламента, посвященным ситуации в Закавказье, прежде всего в Баку — мировом центре нефтедобычи и стратегически важном портовом городе на берегу Каспийского моря. Изучение материалов английских архивов и публикаций стенограмм заседаний парламента позволяет ответить на ряд вопросов, которые прежде оставались за рамками советской и английской историографии.

      Ключевые слова: Октябрьский переворот в России, Брестский мир, распад Кавказского фронта Первой мировой войны, Британский военный кабинет, Имперский военный совет Великобритании, Палата общин парламента Великобритании, Азербайджанская демократическая республика, Бакинская коммуна, генерал Л. Денстервилль, турецкая интервенция в Закавказье.

      События, происходившие в Закавказье в 1918 г., представляют особый интерес для исторической науки, поскольку в них пересекаются /239/ практически все линии противоречий мировых держав, вызванные Первой мировой войной и русской революцией. Военные и политические перемены, связанные с образованием на обломках царской России самопровозглашенных государств, и политику признания и непризнания этих государств Советской Россией и европейскими державами важно анализировать еще и потому, что они могут рассматриваться во взаимосвязи с недавним распадом СССР и соответствующими геополитическими проблемами. Особенно любопытны в этой связи официальные документы английских военных и политических институтов, определявших в 1918 г. общую политику государства, споры и противоречия влиятельных военных и политиков, их компетентность в вынесении оценок и принятии решений, имевших важное стратегическое значения для страны и влияющих на ситуацию в регионах и мире в целом.

      Отпадение Закавказья от России и политика в отношении признания независимости Азербайджана, крупнейшего мирового центра нефтедобычи, на который жадно смотрели и страны Антанты, и страны Центрального блока, и, несомненно, лидеры Советской России, представляет собой любопытнейший вопрос истории, до сих пор не потерявший актуальности. Поскольку отечественная научная общественность до сих пор слабо знакома с документами английских архивов и публикациями парламентских заседаний Палаты общин и Палаты лордов Великобритании, можно сказать, что этот аспект исследован недостаточно, в основном по опубликованным международным договорам, подоплека заключения которых во многом до сих пор остается за рамками имеющихся исследований проблемы политики Великобритании относительно Закавказской демократической федеративной республики (ЗДФР) и Азербайджанской демократической республики.

      Британский военный кабинет, Имперский военный совет Великобритании и английский парламент в 1917—1918 гг. неоднократно рассматривали события в России и их влияние на военные действия против Османской империи. Первое оптимистичное впечатление от демократизации политической жизни России в результате падения царского режима, которое демонстрировало заседание Имперского военного совета 22 марта 1917 г., быстро рассеялось. Общие выводы, сделанные к лету 1917 г., были неутешительными. Миссия Артура Хендерсона указала на политическую слабость Временного правительства и влияние на военные решения стихийно образованных солдатских советов как на «главную опасность для политического и военного положения России», а также на все более усиливающиеся в обществе требования заключить сепаратный мир [1]. Неспособность России противостоять Турции беспокоила английское командование и политиков, особенно после провала Галлиполийской операции в конце 1915 г. и катастрофической сдачи в плен корпуса генерала Ч. Таунсенда в Кут-эль-Амаре летом 1916 г. [2] «Неудачи английской политики на Востоке продолжило падение проантантовского кабинета в Персии 27 мая 1917 г., который 6 июня заменил кабинет персидских националистов, выступивший с предложением к британскому и российскому Временному правительству вывести из страны свои войска» [3]. Намеченная на лето 1917 г. совместная российско-английская Мосульская операция против турецких сил в Месопотамии провали-/240/-лась [4]. На заседании Иосиного кабинета 10 августа 1917 г., посвяшеи-ного носиной политике в отношении совместных действий с Россией ш турецком направлении, говорилось: «Одними из наиболее разочаровывающих последствий русской рсволюнии стали события на турецком театре. Несмотря на блестящие операции в Месопотамии генерала сэра Стенли Мода, достигшего значительных результатов, неудача русского наступления позволила туркам сдержать нас на границах Сирии и Палестины... Общие выводы комитета, исходя из ситуации в России можно суммировать как следующие:

      a) будет правильным основывать наши планы, исходя из того, что русские не смогут усилить свою военную эффективность в этом году;

      b) нельзя отвергать возможность того, что Россия откажется продолжать войну предстоящей зимой, либо вследствие того, что правительство пойдет на сепаратный мир, либо поскольку солдаты откажутся оставаться в окопах» [5]. Британские военные опасались, что революционные события в России приведут к восстанию мусульман в российской армии на Кавказе, которое может охватить и индийские войска Британии в Месопотамии. Поэтому в октябре 1917 г. генерал Бартер даже просил российское Верховное командование «перевести магометанские части с Кавказского на какой-либо другой фронт» [6].

      Большевистский переворот в Петрограде еще более усугубил негативную для Антанты ситуацию на Кавказском фронте, а публикация Декрета о мире и заявление В. И. Ленина о том, что Советская Россия «не будет признавать договоров, заключенных Россией царской, и опубликует все документы европейской тайной дипломатии» [7], вдохновило турецких политиков и воодушевило турецкое общество на продолжение борьбы с англичанами. Характерно, что начавшаяся летом 1917 г. подготовка к заключению сепаратного мира между Великобританией и Османской империей была прервана военным министром Турции Энвером-пашой в феврале 1918 г. [8] Перемирие, заключенное между командующим Третьей турецкой армией Вехиб-пашой и командиром Кавказской армии генералом М. Пржевальским 5 декабря 1917 г. [9], хотя и не было признано большевистским правительством Советской России, фактически прекращало действия русских вооруженных сил в войне с Турцией. Заключенный большевиками с Центральным блоком Брест-Литовский договор (3 марта 1918 г.) прекращение войны на Кавказском фронте подтвердил и узаконил [10].

      Подписание Брестского мира изменило отношение правительства Великобритании к союзным обязательствам перед Россией, которые были даны царскому правительству. Если 6 февраля 1918 г. в «Кратком отчете о союзных обязательствах Британии перед союзниками» авторы секретного документа признавали российские права на турецкие территории по российско-английским соглашениям о Константинополе (март 1915 г.) и договору Сайкса-Пико (1916 г.), хотя отдельно упоминалось, что российское правительство не ратифицировало решения Парижской экономической конференции 1916 г., что ставило под вопрос участие России в судьбе турецкого государственного долга [11], то уже в начале марта, когда был заключен брестский мир, позиция английских военных и политических лидеров резко изменилась и «все /241/ договоры, заключенные Великобританией с царским правительством, перестали считаться обязательными в отношении правительства большевиков» [12].

      Брестский мир изменил и политическую ситуацию на Кавказе, поскольку возвращение Турции территорий до границ 1914 г. не устраивало народы Армении и Грузни. Созданный в ноябре 1917 г. Закавказский комиссариат, предполагавший, что судьбу Закавказья должно решать Всероссийское учредительное собрание, после разгона последнего большевиками [13] составил в феврале 1918 г. из бывших депутатов Учредительною собрания от трех национальных советов (армянского, грузинского и мусульманского) Закавказский сейм, принявший на себя законодательную власть в регионе до прояснения ситуации в России [14]. Сейм отказался признать Брестский мир, а турецкая интервенция в Закавказье с февраля 1918 г., имевшая целью силой занять территории, отходящие к Турции по условиям Брестского мира, привела к тому, что 22 апреля 1918 г. Закавказье объявило о своем отделении от России и образовании Закавказской демократической федеративной республики (ЗДФР), признавшей, по настоянию Турции, условия Брестского мира [15]. Таким образом, провозглашение независимости не помогло грузинским и армянским политикам сохранить территории [16], более того, Турция ультимативно потребовала от лидеров ЗДФР отвести свои войска за бывшую российско-турецкую границу 1877 г., передав Турции Карс и Батуми [17]. Споры о принятии ультиматума раскололи федерацию [18]. Грузия обратилась к Германии с просьбой взять ее под протекторат, чтобы помешать Турции отторгнуть от нее значительную территорию и важный морской порт, и 27 мая 1918 г. сейм констатировал распад ЗДФР [19]. 28 мая Национальный совет закавказских мусульман объявил об образовании независимой Азербайджанской демократической республики (АДР) [20].

      С первых дней после большевистского переворота и начала распада империи перед британскими политиками встала сложная задача: признавать ли фактическое отторжение Закавказья от России и образование на его территории независимого мусульманского государства или не признавать, поддерживая единство России, как призывали антибольшевистские силы в России, заявлявшие о сохранении союзных отношений с Антантой и непризнании Бреста.

      В меморандуме лорда Р. Сесиля, переданном в Военный кабинет 23 февраля 1918 г., говорилось, что 3 декабря 1917 г., согласно принятому правительством решению, антибольшевистские и проантантовские силы в России получили значительные суммы, однако никаких эффективных результатов это не дало. В результате в конце декабря было принято решение «продолжить неофициальные контакты с большевистским правительством в Петрограде, одновременно делая все возможное для поддержки антибольшевистских движений на Юге и Юго-востоке России и везде, где они еще возникнут». Причем, как писал Сесиль, если по этому поводу возникнут трения с большевиками, следует оставлять их протесты без внимания. Такую позицию Сесиль считал оправданной, и в феврале, например, он полагал, что отторжение Сибири, Кавказа и черноморских портов создаст большевикам «серьезные военные и экономические проблемы» [21]. /242/

      С другой стороны, в те же дни Военный кабинет получил сведения, что на Кавказе активно действуют турецкие агенты. Бюро разведки 27 февраля 1918 г. сообщало, что «тюркистская» пропаганда среди российских мусульман, особенно в Азербайджане, ведется агрессивно, а ее целью является отторжение Закавказья от России и присоединение к Османской империи. Разведка предлагала кабинету обратить внимание на сохраняющее политический вес общероссийское мусульманское движение, лидер которого, осетин Л. Цаликов, продолжает призывать мусульман Поволжья и Кавказа к сохранению «консолидированного Российского государства» [22].

      Таким образом, перед политиками и военными Великобритании на Кавказе ясно вставали образы двух врагов — российских большевиков и турецких «тюркистов» или «пантюрков». После заключения Брестского мира тон британских политиков изменился. Уже 11 марта 1918 г. Военный кабинет рассматривал возможность направления военных сил для оккупации важного черноморского порта Закавказье — Батуми, а также угрозу оккупации турецкими или германскими войсками Баку и возможность и даже необходимость «помощи русским против немцев в Баку» [23]. Еще в январе командование британских сил в Месопотамии наметило сформировать компактные силы, которые предполагалось направить в Северную Персию для предотвращения турецкой оккупации региона. Теперь эта цель была дополнена новой — походом на Баку. Командовать формирующимся отрядом было поручено генералу Л. Денстервиллю, отчего вся экспедиция получила название «Денстерфорс» [24]. 17 февраля 1918 г. Денстервилль прибыл в Энзели, где обнаружил Революционный комитет, объявивший, что Закавказское правительство является его врагом [25].

      В апреле и мае, когда в Закавказье происходили знаменательные события, связанные с самоопределением федерации и отдельных независимых государств, британский Военный кабинет был озабочен «панисламизмом» азербайджанских татар, которые, по сообщению «двух авторитетов, пользующихся доверием» армянской национальности, более фанатичны, нежели даже турки, и собираются «из центра заговора — Баку — организовать масштабные акции против армянского населения Закавказья» [26]. Можно отметить, что в это время в Баку власть находилась в руках большевиков, которых полностью поддерживал Армянский национальный совет как в Баку, так и в Тифлисе, где он составлял фракцию Закавказского сейма, и в конце марта — начале апреля 1918 г. именно армянско-большевистские вооруженные отряды устроили кровавый погром в мусульманских кварталах Баку с десятками тысяч жертв. 25 мая в Военный кабинет был представлен меморандум «О настоящих настроениях в Турции», в котором Департамент разведки утверждал, что турецкие лидеры после заключения Брестского мира полны надежд на расширение территории в Закавказье и уверены в силе Германии противостоять Антанте в Европе и защитить интересы своего союзника. Именно эти ожидания реаннексии территорий, отвоеванных Россией у Османской империи в 1877—78 и 1914—1917 гг., как говорилось в меморандуме, препятствуют попыткам турецкой оппозиции начать переговоры с Антантой [27]. Политическая ситуация в Закавказье английской разведке была /243/ известна до такой степени плохо, что Военный совет в апреле сделал заключение о необходимости налаживания телеграфной связи с Тифлисом и Тебризом в целях получения достоверной и своевременной информации о событиях в Закавказье и Северной Персии [28]. Показательно, что на переданное через Константинополь в столицы европейских держав сообщение о провозглашении Азербайджанским советом независимого государства, как и на переданное через Германию аналогичное грузинское заявление, английское иностранное ведомство не отреагировало.

      Так или иначе, ситуация в Закавказье была столь сложная, а интересы сторон так переплетены, что говорить о единой политике английского правительства в отношении различных закавказских властей не приходится. После распада ЗДФР и объявления о независимости Азербайджана ситуация в регионе еще больше усложнилась. 4 июня 1918г. правительство АДР заключило с Османской империей Договор о дружбе, который по сути поставил АДР в положение подданного Турции образования. Турецкое командование настояло на смене азербайджанского кабинета и роспуске Национального собрания, по условиям договора турецкие военные получили контроль над всеми азербайджанскими железными дорогами и портами [29]. В Гяндже, куда из Тифлиса переехало правительство АДР, начала формироваться Кавказская армия ислама, в которую вошли регулярные турецкие силы в количестве двух дивизий и азербайджанские соединения, формировавшиеся под контролем турецких инструкторов и укомплектованные турецким офицерским составом. Целью операции, ради которой создавалась армия, было отвоевать у большевиков Баку и создать единое Азербайджанское государство.

      6 июня Военный кабинет получил из Генерального штаба документ о возможном экономическом и военном значении Кавказа для стран германской коалиции. В нем указывалось, что кавказские ресурсы как в производстве зерна и мяса, гак и в добыче таких важных стратегических материалов, как грузинский марганец и бакинская нефть, могут заметно усилить экономику противника, а также что контроль над Кавказом «станет очередным шагом в реализации плана германских восточных амбиций. Их Багдадскую схему мы сумели нейтрализовать, но на Кавказе они могут найти альтернативу, а вместе с дунайским регионом владение кавказскими портами обеспечит им контроль над всем Черным морем. Следующим шагом после Кавказа станет выход через Каспий в Среднюю Азию» [30]. Важно отметить, что в самой Британии остро ощущалась нехватка бензина, так что в начале июля был издан специальный билль о нефтепродуктах и создан «Нефтяной фонд», ответственный за пополнение запасов этого стратегического военного сырья [31]. 17 июня было проведено совещание по среднеазиатским проблемам, на котором британские политики и военные приняли решение срочно принять меры к тому, чтобы прервать сообщение по Транс-Кавказской железнодорожной системе (Батум-Александрополь-Джульфа и Тифлис-Гянджа-Баку), находившейся к тому времени под полным контролем Германии и Турции [32].

      Угроза Индии, которая явно прослеживается в выводах и решениях экспертов, несомненно, ускорила решение начать военную операцию по защите Баку от турецкого наступления. Особенность ситуации с предотвращением занятия Баку турками или немцами была в том, что власть /244/ в Баку удерживал Бакинский совет, председатель которого С.Г. Шаумян признал Баку неделимой частью Советской России, следовательно, вести борьбу с врагами по мировой войне англичанам пришлось бы в союзничестве с большевиками. Можно утверждать, что сторонники признания власти большевиков среди английских политиков были. Причем не только среди военных, которых порой не смущали политические противоречия, если просматривалась военная выгода, но и в парламенте. Так, когда 24 июня 1918 г. в Палате общин обсуждался «русский вопрос», любопытное предложение об отношении к большевистскому правительству России высказал полковник Веджвуд, который в обстоятельном докладе сообщил, что президент США В. Вильсон склонен признать большевиков, и это ставит аналогичный вопрос перед британским правительством. «Это жизненно важный вопрос сегодня, поскольку Германия и в особенности Турция распространяют свое влияние через Россию, через Кавказ, через Туркестан до самых границ нашей Индийской империи. Сегодня усиливается их влияние в Персии и восточных провинциях Китая». Веджвуд предложил создать правительственную комиссию, целью которой должны стать мероприятия по улучшению отношений с Россией. Он высказал мнение, что необходимо убедить посланника М. Литвинова в том, что Россия должна обратиться к президенту Вильсону за помощью в борьбе с германской интервенцией, а любую попытку союзной интервенции в Сибири, на Севере или Юге России назвал бесплодной и вредной всему союзному делу. Кавказ в рассуждениях Веджвуда играл главную роль. Он утверждал, что принятие его предложения «особенно важно сегодня, когда англичане вынуждены перебрасывать свои силы с Месопотамского и Палестинского фронтов в Европу, чтобы удержать от германского наступления Западный фронт» [33]. Премьер Д. Ллойд-Джордж не стал комментировать предложение Веджвуда, но высказался по поводу российской проблемы, указав на хаотическую ситуацию с властью в границах бывшей империи [34]. В целом Палата общин оставила «российский вопрос» без каких-либо предложений правительству в отношении Кавказа.

      Военные в это время активно готовились к тому, чтобы не допустить турок и немцев в Баку. Переговоры с большевистскими лидерами Бакинской коммуны было поручено начать командиру английских сил в Персии казачьему атаману Л. Бичерахову, который после развала Кавказского фронта и мира с Турцией перешел на службу к англичанам. История этого «противоестественного» военно-политического союза отечественными исследователями достаточно хорошо изучена, однако что касается ее отражения в документах английских архивов, можно обнаружить, что материалов о решении Военного кабинета об отправке Л. Бичерахова в Баку нет. Оно полностью остается на совести командующего «Денстерфорс» генерала Л. Денстервилля. Денстервилль в своих мемуарах пишет: «Мы пришли к полному соглашению относительно планов наших совместных действий, на которые я возлагал большие надежды и о которых я здесь умолчу. Он (Бичерахов. — В. М.) вызвал большое изумление и ужас среди местных русских, присоединившись к большевикам, но я уверен, что он поступил совершенно правильно: это был единственный путь на Кавказ, а раз он только там утвердился, то и дело будет в шляпе» [35]. Знаменательное «умолчание» английского генерала оставляет историкам большой /245/ простор для фантазии. Примечательно и то, что председатель Бакинского совнаркома С. Г. Шаумян очень настойчиво убеждал большевистское руководство и самого В. И. Ленина н том, что Бичерахов симпатизирует большевизму и готов защищать Баку от турок [36], несмотря на то, что он являлся к этому времени кадровым английским генералом и получал для своего отряда продовольствие, амуницию, боеприпасы и деньги, что было хорошо известно С. Шаумяну [37].

      Л. Бичерахов был назначен командующим всеми войсками, которые смог мобилизовать совнарком для обороны Баку, хотя после прибытия из Астрахани большевистского отряда Г. Петрова последний был прикомандирован к Бичерахову в качестве комиссара. Этому странному военному тандему не удалось остановить турецко-азербайджанские силы Кавказской армии ислама, а 31 июля 1918 г. в Баку произошла смена власти. Бакинский совнарком был вынужден подчиниться решению Бакинского совета, передавшего власть новоизбранному органу, который первым делом принял решение о приглашении англичан для защиты Баку от турок, для чего в Энзели в тот же день была направлена делегация к генералу Л. Денстервиллю.

      Не случись в Баку политического переворота, в результате которого власть Бакинского совнаркома была свергнута и передана довольно странному учреждению, получившему наименование Диктатура «Центрокаспия», лидерами которого были бывшие члены Бакинской городской думы и главы совета моряков Каспийской военной флотилии, никакой английской экспедиции по спасению Баку проведено бы не было. Поэтому можно предположить, что целью Л. Бичерахова была не только военная помощь коммунарам в отражении турецкого наступления, но и подготовка смены власти в Баку.

      Это подтверждается той активной ролью, которую английский консул в Баку Р. Мак-Донелл играл в неудачной попытке свержения большевиков, разоблаченной 12 июня 1918 г. Существование планов Бичерахова и Денстервилля относительно смены власти в Баку могут доказать, скорее всего, лишь секретные документы британского разведывательного ведомства, пока нам недоступные. Секретность экспедиции Денстервилля подтверждает и то, что Военный кабинет практически ни разу не выносил на открытое обсуждение ее планы и цели, да и результаты неудачной операции по спасению Баку от германо-турок открыто не обсуждались. 15 октября 1918 г. на заседании Палаты общин разбирались вопросы присутствия английских войск в России, но когда либеральный депутат Кинг попросил дать «какую-нибудь информацию относительно сил, которые были направлены в Баку», спикер палаты ответил, что этот вопрос находится вне компетенции собрания [38]. Единственное, что позволили узнать депутатам, это то, что «все войска, бывшие в Баку, несмотря на значительные потери, были успешно выведены после героического сопротивления значительно превосходящим силам противника» [39]. Депутат Кинг 23 октября пытался узнать, была ли экспедиция в Баку санкционирована Генеральным штабом и одобрена советом Антанты. Па это депутат Макферсон заявил: «Ответ на первую часть вопроса утвердительный. Верховный совет Антанты определяет только общую политику, поэтому вторая часть вопроса некорректна» [40]. /246/

      Английская общественность была на удивление слабо знакома с событиями в Закавказье летом-осенью 1918 г., когда в Баку сражались силы «Денстерфорс», и даже депутаты парламента часто были вынуждены черпать информацию в прессе или из неподтвержденных источников. Так, 24 октября депутат Дж. Пиль спрашивал, какую позицию, дружественную или нет, занимали перед падением Баку и эвакуацией Денстерфорс местные армянские вооруженные силы. Р. Сесил ответил, что «в общественном мнении существует некоторое недопонимание относительно переговоров, которые вели с противником армянские лидеры в Баку. Правительство Его Величества было информировано, что эти переговоры были предложены генералом Денстервиллем, когда он увидел неизбежность падения города». На вопрос, почему из Баку пришло сообщение о предательстве армян, Сесиль не ответил, пообещав уточнить информацию [41].

      Можно быть уверенным, что если бы в Англии узнали, что Денстервилль сотрудничает с большевистским совнаркомом в Баку, это привело бы к скандалу и в правительстве, и в парламенте, поэтому падение Коммуны и взятие власти Диктатурой «Центрокаспия» в первую очередь было выгодно англичанам. Но в этой истории есть подоплека, на которую намекает тот факт, что Сесиль явно пытается оправдать действия армянских лидеров в Баку. Хорошо известно, что после распада ЗДФР Грузия приняла протекторат Германии, а Азербайджан практически стал политическим придатком Турции. В этих условиях Армения также пыталась найти для себя сильного иностранного защитника. Известно, что в июне армянская делегация была направлена в Вену с просьбой к австро-венгерскому правительству «взять под свою сильную защиту Армению» [42]. Однако в то же время армянские политики испытывали сильную тягу к Англии, среди лидеров Армении находилось немало англофилов. Поэтому не исключено, что и председатель Бакинского совнаркома С. Г. Шаумян, который находился в тесном контакте с лидерами Национального армянского совета в Закавказском сейме, а позже с правительством Армянской республики, вполне мог сочувствовать идее приглашения английских вооруженных сил для защиты Баку от турок. Одно письмо С. Шаумяна В.И. Ленину показывает, что председатель Бакинского совнаркома даже путает свои большевистские вооруженные силы с вооруженными силами дашнакской Армении. 23 мая 1918 г. он пишет: «Наши войска, застигнутые врасплох, не могут остановить наступление и 16-го сдают Александрополь. 17-го турки потребовали обеспечить им свободный пропуск войск в Джульфу, обещав не трогать население... Мы принуждены были согласиться на требования турок» [43]. Однако Карс и Александрополь в эти дни защищали вовсе не красные отряды коммуны, а национальные вооруженные силы дашнакского Армянского совета, входящие в состав армии «предательской» и «контрреволюционной» ЗДФР. С другой стороны, в Баку многие свидетели и участники событий называют войска коммуны просто армянскими.

      Хотя после падения коммуны С. Шаумян и печатал воззвания с проклятиями «дашнакам» и «контрреволюционерам», предавшим советскую власть английским империалистам, указанные выше факты, а также странное поведение совнаркома, добровольно сложившего с себя власт-/247/-ные полномочия 30—31 июля, позволяют предположить неискренность Шаумяна. В воззвании «Турецкие войска под городом», опубликованном в газете «Бакинский рабочий» 20 сентября, Шаумян обвиняет в падении коммуны и дашнаков, и командиров армянских вооруженных отрядов, и армянскую буржуазию, и шведского консула, и наемников английского империализма, проникших во флот, и «спасителя» Бичерахова. В этом же воззвании Шаумян, последовательно выступавший за развязывание гражданской войны, даже ценой жертв из «мусульманской бедноты» и угрозы перерастания гражданской войны в национальную резню, неожиданно заявляет, что Совет Народных Комиссаров «предпочел не открывать гражданской войны, а прибегнуть к парламентскому приему отказа от власти» [44]. Это очень непохоже на прежние его заявления, например в 1908 г.: «Мы отвергаем единичный террор во имя массового революционного террора. Лозунг «Долой всякое насилие!» — это отказ от лучших традиций международной социал-демократии» [45]. Не случайно И. В. Сталин, лучше других советских лидеров разбиравшийся в кавказских делах и непосредственно общавшийся с Шаумяном в дни Бакинской коммуны и ее падения, говорил в интервью газете «Правда»: «Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва... Они бросили власть, сдали ее врагу без боя... Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками» [46].

      В свою очередь, английские военные очень критично отозвались о действиях генерала Л. Денстервилля в Азербайджане. Главнокомандующий колониальными южно-африканскими войсками генерал-лейтенант Я. Сматс уже 16 сентября 1918 г., то есть на следующий день после падения Баку, представил в Военный кабинет секретный меморандум «Военное командование на Среднем Востоке», в котором написал: «Я оцениваю военную ситуацию на Среднем Востоке как очень неудовлетворительную... Если противник достигнет Центральной Персии или Афганистана к следующему лету, ситуация станет угрожать индийским границам... С этой точки зрения контроль над железной дорогой Багдад-Хамадан-Энзели и недопущение противника к Каспийскому морю является делом чрезвычайной важности. Баку уже наверняка потерян, но это не означает потерю Каспия... Ошибки наших командующих в этом регионе проистекают либо из некомпетентности, либо из неумения оценить ситуацию. Денстервилля послали в Баку для получения контроля над Каспием, но его усилия были потрачены, в основном, на другие предприятия» [47].

      После вывода английских войск из Баку и падения города под ударами сил Кавказской армии ислама британское правительство и общественность снова обеспокоилась темой «пантуранизма», угрожающего азиатским планам Англии в Закавказье и Средней Азии и, конечно же, алмазу в британской короне — Индии. Летом 1918 г. скорого крушения Турции и ее выхода из войны английские военные и политики не предполагали. Напротив, в августе Военный кабинет рассматривал планы мировой войны на 1919 год, причем некоторые эксперты утверждали, что следует иметь в виду и следующий, 1920 год. На заседании Имперского военного совета 1 августа 1918 г. Ллойд Джордж принял решение о разработке возможности вывода из войны Болгарии и Турции «дипломатическими /248/ мерами» [48]. О том же Я. Сматс говорил на заседании Имперского военного совета 16 августа. Он сказал, что не ожидает ничего хорошего от того, что война продлится в 1919 г., поскольку враг, даже медленно отступая на Западе, сможет сконцентрировать значительные усилия на Востоке, и он боится, что кампания 1919 г. тоже ничего не решит, и это подвергнет позиции Англии на Востоке еще большей опасности. И уж совсем безрадостно Я. Сматс смотрел на перспективы кампании 1920 г.: «Безусловно, Германия потерпит поражение, если война продлится достаточно долго, но не станет ли от этого нам еще хуже? Наша армия будет слабеть, и сами мы можем обнаружить, еще до окончания войны, что оказались в положении второсортной державы, сравнимой с Америкой или Японией». Сматс предлагал «сконцентрироваться на тех театрах, где военные и дипломатические усилия могут быть наиболее эффективны, т.е. против слабейших врагов: Австрии, Болгарии и Турции» [49].

      При этом английские военные и политики рассчитывали на то, что бакинский вопрос расстроит союзные отношения Турции и Германии. Для этого были основания, особенно после заключения 27 августа 1918 г. Германией дополнительного к Брестскому договора с Советской Россией, в котором Германия признавала Баку за Советами в обмен на поставку ей четвертой части бакинской нефти 50. Однако туркам германский МИД также предложил «сладкую пилюлю», пообещав в случае заключения Болгарией сепаратного мира с Антантой восстановить османское господство над этой страной. Об этом в Военный совет 4 октября сообщал политико-разведывательный отдел «Форин-офис» в меморандуме «Германо-турецкие отношения на Кавказе» II Таким образом, рассчитывать на распад германо-турецкого союза англичанам не приходилось, а соглашение немцев с большевиками можно было списать на тактическую дипломатическую уловку.

      Чтобы более компетентно воспрепятствовать протурецкой пропаганде на Востоке, разведывательному ведомству была дана задача подготовить подробное пособие по ознакомлению военных с «туранизмом» и «пантуранизмом», дабы показать все опасности этого движения для английской политики на Востоке. Довольно скоро было отпечатано объемное руководство, в котором были отражены история становления пантуранистской идеологии в Османской империи, обозначены все туранские народы, включая финно-угорские народности, тюркские народы Поволжья, Сибири, Китая, Средней Азии, Кавказа, Крыма [52]. Любопытно, что в число современных, по мнению авторов руководства, туранских народов попали русские летописные мещера и черемисы, а также совершенно былинные тептеры [53].

      Впрочем, новых «антипантуранистских» усилий англичанам прикладывать не пришлось. 30 октября 1918 г. на борту английского линкора «Агамемнон» было заключено перемирие между Османской империей и Великобританией [54], и Турция вышла из Первой мировой войны. Руководство по пантуранизму, напечатанное в ноябре, сразу же оказалось устаревшим. Политика Великобритании на Кавказе теперь имела перед собой другие цели: определиться в своих отношениях с белыми и красными вооруженными силами на Северном Кавказе и с признанием или непризнанием независимости Азербайджана, Грузии и Армении, которые /249/ объявили себя после поражения стран Центрального блока союзниками победившей Антанты. Эти задачи определяли споры и разногласия в Военном кабинете и парламенте Великобритании по «русскому вопросу» на Кавказе в 1919 году.

      Примечания

      1. National (British) Archives. War Cabinet (NA WC). CAB24/4. British Mission to Russia, June and July, 1917. Report by the Rt. Hon. Arthur Henderson, M.R P. 1—15, p. 6,12.
      2. МИХАЙЛОВ В. В. Противостояние России и Британии с Османской империей на Ближнем Востоке в годы Первой мировой войны. СПб. 2005, с. 123, 163.
      3. ЕГО ЖЕ. Русская революция и переговоры английского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа о сепаратном мире с Османской империей в 1917—1918 гг. (по материалам английских архивов). — Клио. 2017, № 4 (124), с. 166—173.
      4. ЕГО ЖЕ. Российско-британское военное сотрудничество на севере Месопотамии в 1916—1917 гг.: планы и их провал. — Военно-исторический журнал. 2017, № 12, с. 68—73.
      5. NA WC. САВ24/4. Report of Cabinet Committee on War Policy. Part II. The New Factors. Russia, p. 107—108.
      6. ИГНАТЬЕВ А. В. Русско-английские отношения накануне Октябрьской революции (февраль-октябрь 1917 г.). М. 1966, с. 371.
      7. МИХАИЛОВ В.В. Развал русского Кавказского фронта и начало турецкой интервенции в Закавказье в конце 1917 — начале 1918 гг. — Клио. 2017, № 2 (122), с. 143—152.
      8. ЕГО ЖЕ. Русская революция и переговоры английского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа о сепаратном мире с Османской империей в 1917—1918 гг. (по материалам английских архивов), с. 171.
      9. ИГНАТЬЕВ А.В. Ук. соч., с. 13.
      10. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1. 7 ноября 1917 г. — 31 декабря 1918 г. М. 1959, с. 121.
      11. National (British) Archives. India Office Record (NA IOR). L/PS/18/D228. Synopsis of our Obligations to our Allies and Others. 6 Feb 1918.
      12. МИХАЙЛОВ B.B. 1918 год в Азербайджане: из предыстории британской оккупации Баку. — Клио. 2011, № 1 (52), с. 27.
      13. Декреты советской власти. Т. 1. 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г. М. 1957, с. 335— 336.
      14. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии. Тифлис. 1919, с. 6—7.
      15. Там же, с. 221.
      16. МИХАЙЛОВ В.В. Османская интервенция первой половины 1918 года и отделение Закавказья от России. В кн.: 1918 год в судьбах России и мира: развертывание широкомасштабной Гражданской войны и международной интервенции. Сборник материалов научной конференции. — Тематический сборник международной конференции 28— 29 октября 2008 г. Архангельск. 2008, с. 186.
      17. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии, с. 310.
      18. Протоколы заседаний мусульманских фракций Закавказского сейма и Азербайджанского национального совета. 1918 г. Баку. 2006, с. 78—93.
      19. Документы и материалы по внешней политике..., с. 336—338.
      20. МИХАЙЛОВ В. В. Особенности политической и национальной ситуации в Закавказье после октября 1917 года и позиция мусульманских фракций закавказских правительств (предыстория создания первой независимой Азербайджанской Республики). — Клио. 2009, № 3 (46), с. 62—63.
      21. NA WC. САВ24/43/3725. Memorandum on Russia, by Lord R. Cecil. 18/E/128.
      22. NA WC. САВ24/43/ 3755. Turkey and other Moslem Countries. Weekly report by Department of Information. I8/OC/I6. /250/
      23. NA WC. CAB24/44/3882. British Intervention to Prevent Surrender of Batoum under Russo-GermanPeace Terms. 20/H/l.
      24. МИХАЙЛОВ В. В. Российские и британские вооруженные соединения в сражениях против турок при обороне Баку в 1918 г. — Клио. 2006, № 1 (32), с. 197—198.
      25. NA WC. САВ24/43/3721. Caucasus Situation. Telegram 52925 from D.M.I. to Caucasus Military Agent. 20/H/l.
      26. NA WC. CAB24/48/4251. Political Situation in the Caucasus and Siberia as affected by German penetration, with some practical Suggestions. Memo (10.4.1918. Russia/005) by Political Intelligence Department, F.O. 18/E/155.
      27. NA WC. CAB24/53/4701. Turkey. Memo by Political Intelligence Department “The Present State of mind in Turkey”. 18/0J/1.
      28. NA WC. CAB24/48/4251. Political Situation in the Caucasus and Siberia as affected by German penetration, with some practical Suggestions. Memo (10.4.1918. Ruissia/005) by Political Intelligence Department, F.O. 18/E/155.
      29. МИХАЙЛОВ В.В. К вопросу о политической ситуации в Закавказье на заключительном этапе Первой мировой войны. — Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 2. Исторические науки. 2006. Вып. 4, с. 132.
      30. NA WC. САВ24/54/4883. Caucasus and its value to Germany. Note by General Staff. 18/E/98.
      31. NA WC. CAB24/56/5049. Draft of a Bill for obtaining Petroleum in the United Kingdom. 29/D/6.
      32. NA WC. CAB24/55/4940. Decision of conference on Middle Eastern Affairs held 17.6.18. at 10, Downing Street. 18/J/38.
      33. Parliamentary Debates. Fifth series. Volume 104. Eighth Session of the Thirtieth Parliament of the United Kingdom of Great Britain & Ireland. 8 George V. House of Commons. Fifth Volume of Session 1918. Comprising Period from Monday, 17th June, to Thursday, 4th July, 1918. London: H.M. Stationery Office. Published by His Majesty’s Stationery Office. 1918, col. 1—1984, col. 754—757.
      34. Ibid., col. 782.
      35. ДЕНСТЕРВИЛЛЬ Л. Британский империализм в Баку и Персии. 1917—1918). Воспоминания. Тифлис. 1925, с. 164.
      36. ШАУМЯН С.Г. Избранные произведения в 2-х тт. Т. 2. М. 1978, с. 323—324.
      37. Там же, с. 343.
      38. Parliamentary Debates. Fifth series. Volume 110. Eighth Session of the Thirtieth Parliament of the United Kingdom of Great Britain & Ireland. 9 George V. House of Commons. Eighth Volume of Session 1918. Comprising Period from Tuesday, 15th October, to Thursday, 21st November, 1918. London: H.M. Stationery Office. Published by His Majesty’s Stationery Office. 1918, col. 1—3475, col. 13.
      39. Ibid., col. 279.
      40. Ibid., col. 765.
      41. Ibid., col. 889.
      42. «Мы обращаемся с покорной просьбой соизволить принять под свою мощную защиту нуждающуюся в этом Армению». Послание уполномоченного Армянской Республики А. Оганджаняна министру иностранных дел Австро-Венгрии И.Б. фон Райежу. 1918 г. (подг. текста, предисловие и примечания В.В. Михайлова). — Исторический архив. 2018, №5, с. 182—188.
      43. ШАУМЯН С. Г. Ук. соч., с. 279.
      44. Там же, с. 402—407.
      45. Там же, с. 259.
      46. ПУЧЕНКОВ А. С. Национальная политика генерала Деникина (весна 1918 — весна 1920 г.). М. 2016, с. 153.
      47. NAWC. САВ24/63/5700/. Military Command in the Middle East. Memo by Lt.-Gen Smuts. 16 September, 1918.18/J/38.
      48. National (British) Archives. Imperial War Cabinet (NA IWC). CAB 23/44a. Committee of Prime Minister. Notes of Meetings. June 21 — Aug. 16. Minutes of a Meeting held at 10 Downing Street, S.W. on Thursday, August 1,1918 at 11 a.m.
      49. NAIWC. CAB23/145. Minutes of Meetings Aug. 13 — Dec. 311918. Minutes of a Meeting at 10, Downing St. on Wednesday, 14th August. 1918. /251/
      50. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1, с. 444.
      51. NAWC. САВ24/66/5908. Turco-German Relations over the Caucasus. Memorandum by Political Intelligence Department (4.10.1918. Turkey /006).18/OJ/14.
      52. NA IOR. L/MIL/17/16/25. A Manual on the Turanians and Pan-Turanianism. Nov. 1918. P. 1—258+maps.
      53. Ibid., p. 193—194.
      54. Международная политика в договорах, нотах и декларациях. Часть II. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. М. 1926, с. 188—190.

      Вопросы истории. №4 (1). 2021. С. 239-252.
    • Плавания полинезийцев
      Автор: Чжан Гэда
      Кстати, о пресловутых "секретах древних мореходах" - есть ли в неполитизированных трудах, где не воспеваются "утраченные знания древних", сведения, что было общение не только между близлежащими, но и отдаленными архипелагами и островами?
      А то есть тенденция прославить полинезийцев, как супермореходов, все знавших и все умевших.
      Например, есть ли сведения, что жители Рапа-нуи хоть раз с него куда-то выбирались?
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.