Искендеров П. А. Сербо-албанский конфликт осени 1913 г. и европейская политика // Вопросы истории. - 2017. - № 4. - С. 63-74.
Публикация посвящена анализу ситуации в сербо-албанских отношениях накануне первой мировой войны в контексте балканской и европейской конфликтологии. Основное внимание уделено кризису осени 1913 г. между Сербией и Албанией и позиции России, а также других великих держав. Исследование базируется на неопубликованных документах из российских и зарубежных архивов.
Балканский регион выступает в качестве одного из ключевых полигонов реализации различных сценариев межгосударственных, межнациональных, межконфессиональных конфликтов. Исторически присущая Балканскому полуострову межэтническая «чересполосица», сложности формирования государственности у проживающих здесь народов, вовлеченность великих держав — все это служило и продолжает служить питательной средой для разнообразных кризисов и конфликтов, как правило, угрожающих стабильности всей Европы. Одним из характерных примеров подобной модели развития событий стал сербо-албанский конфликт осени 1913 г., поставивший Европу на грань полномасштабной войны.
В развитие договоренностей, завершивших Балканские войны 1912—1913 гг., великие державы потребовали от Сербии вывести свои войска из пределов предварительно определенных границ Албании, находившейся в то время под верховным управлением Международной контрольной комиссии. В ответ, 19 сентября 1913 г. сербское посольство в Санкт-Петербурге уведомило российский МИД о том, что «Сербия начала выводить войска их Албании, которые там остались только для того, чтобы лучше защитить сербскую территорию от нападений арнаутов (албанцев. — П. И.), пока в Албании не будут организованы нужные власти для обеспечивания (так в тексте. — П. И.) порядка на границе. Между тем по всей линии границы царят самые большие беспорядки. Вооруженные арнауты массами нападают на сербские войска и сербские власти. Сербское правительство имеет также достоверное известие, что готовится организованное, серьезное нападение на нашу территорию и что в Албании пробуют призвать к этому нападению и арнаутов, находящихся на нашей территории, и которые до сих пор были спокойны1.
Сербское правительство не может терпеть эту анархию распространяемую из Албании с каждым днем все больше.
Мы решили, с правом, запретить арнаутам всякое приближение к нашей границе и нашим рынкам пока не восстановится нормальное положение и пока арнауты не перестанут враждебно относиться к нашим пограничным властям.
Кроме этого Сербия всякое новое вооруженное нападение силою остановит и, эвентуально, если пограничные стычки примут большие размеры, сербские войска должны будут вновь оккупировать некоторые стратегические пункты на албанской территории, которые окажутся нужным для обеспечивания нашей границы.
Также потребуем уплату за те потери и расходы, которые будем иметь из-за таких беспорядков»2.
В кабинете сербского премьера Николы Пашича не сомневались, что албанские лидеры при поддержке монархии Габсбургов готовят широкомасштабное нападение на сербскую территорию с тем, чтобы вовлечь в орбиту антисербских выступлений, охвативших присоединенные к Сербии районы, и тех албанцев, которые до сих пор сохраняли спокойствие. Однако жесткие действия самих сербских военных властей в присоединенных областях мало способствовали нормализации обстановки. Как следствие — внутренний и внешний фактор сработали одновременно, и антисербское восстание в области Люма к юго-западу от Призрена было усилено вторжением извне в новые границы Сербии албанских отрядов. 20 сентября 1913 г. албанские вооруженные отряды численностью до 10 тыс. чел. пересекли намеченную Лондонскими соглашениями сербо-албанскую границу по трем направлениям. Военные действия охватили как районы собственно Албании, все еще находившиеся под контролем сербских войск, так и территории Западной Македонии и Старой Сербии, которые, согласно решениям Лондонского совещания послов великих держав, были присоединены к Сербии. В последнем случае главными целями албанцев стали города Джяковица и Призрен.
Во главе отрядов стояли известные албанские вожди: Иса Болетини, Байрам Цурри, Риза Бей, Элез Юсуф и Кьясим Лика. Они действовали по прямому распоряжению Исмаила Кемали, который заверил их в поддержке со стороны Австро-Венгрии и Италии и пообещал, что все занятые в результате наступления территории станут частью Албании. Непосредственное командование частями осуществляли офицеры болгарской армии.
Единственным из албанских лидеров, кто отказался примкнуть к военной коалиции, стал Эссад-паша, проинформировавший о развитии событий и своей собственной позиции власти Белграда3.
Находившиеся на границе малочисленные и слабо вооруженные сербские гарнизоны и несколько подразделений жандармов понесли серьезные потери и были вынуждены отступить. На южном направлении албанские отряды, ведомые болгарскими комитаджиями и четами Внутренней македонской революционной организации (ВМРО), сумели занять Охрид и Стругу и продвинулись к Гостивару. 22 сентября Дебар — город с пятнадцатитысячным населением — был занят шеститысячным албанским отрядом, а сербские силы, численностью в две роты, отступили к Кичеву4. Сербские власти сразу же заявили о присутствии в албанских отрядах иностранных офицеров, что подтверждалось собранными ими дипломатическими и иными свидетельствами. В частности, говорилось о тесных связях албанских лидеров с ВМРО и в частности с Янетом Санданским, который в целях подготовки совместного антисербского наступления несколько месяцев провел в Албании в сопровождении других лидеров ВМРО5.
На северном направлении отряды под командованием Исы Болетини, Байрам Цурри и Кьясима Лики заняли Люму, осадили Призрен и на короткое время овладели Джяковицей.
Совет министров Сербии 22 сентября издал распоряжение о дополнительной мобилизации резервистов и направлении практически всех находившихся в Южной Сербии сербских войск к Дебару, а также для занятия стратегических пунктов на албанской территории. Была мобилизована Моравская дивизия; два полка резервистов выдвинулись к границе с Албанией из Белграда и Крушеваца и составили сводную дивизию 6. В общей сложности в боевую готовность были приведены части, насчитывавшие до 75 тыс. чел. личного состава и имевшие на своем вооружении артиллерию7.
В тот же день Австро-Венгрия через сербское дипломатическое представительство в Белграде довело до сведения правительства Сербии свое видение сложившейся опасной ситуации. Сербскому посланнику в Вене было заявлено, что причиной обострения обстановки в районе сербо-албанской границы стало восстание албанцев в новых границах Сербии: «эти мятежи и беспорядки вызвали албанцы»8. Однако их причиной стало то обстоятельство, что сербские войска «все еще удерживают некоторые области, которые принадлежат Албании»9. Кроме того, в вину сербским властям было поставлено закрытие рынков в приграничных с Албанией городах — в первую очередь, в Дебаре и Джяковице — которые албанцы «уже привыкли посещать и снабжаться на них тем, что им необходимо для жизни»10. Если бы сербские войска ранее были отозваны, не было бы нынешних беспорядков и инцидентов — утверждало внешнеполитическое ведомство Австро-Венгрии11.
Тем временем, 23 сентября российский МИД получил от сербского посольства в Санкт-Петербурге следующее описание событий: «Албанцы атаковали нашу границу вдоль всего фронта, сразу же после того, как наши войска эвакуировали стратегические точки, которые мы занимали до настоящего времени, и которые мы оставили в результате вмешательства великих держав. Албанцы большими массами вторглись на нашу территорию и осадили Дибру (Дебар. — П. И.). Вслед за этим королевское правительство Сербии было вынуждено предпринять меры, упомянутые в предыдущем сообщении в адрес великих держав.
Одновременно королевское правительство обращает внимание императорского правительства на присутствие среди албанцев болгарских офицеров и считает желательным выступить с энергичными требованиями в адрес временного албанского правительства или отдать необходимые распоряжения европейским властям в Албании с тем, чтобы болгарские офицеры были немедленно удалены»12.
Албанцы, начало XX века
Албанцы, д. Фьерза на берегу Дрины
Раздел османской Албании во время первой Балканской войны
Варианты границ Албании
23 сентября российский консул в Битоли — коллежский советник Н. В. Кохманский — телеграфировал на Певческий мост о новых успехах албанских отрядов: «Албанцы заняли город Дибру, покинутый сербскими властями. Сербские войска концентрируются и занимают доминирующие позиции, готовясь перейти в решительное наступление»13. На следующий день российский посланник в Белграде В. Н. Штрандтман сообщил, что «мобилизуется одна Моравская дивизия. Кроме нее к албанской границе выступили два полка мирного состава из Белграда и Крушеваца». А 25 сентября Кохманский дополнил картину: «Албанцы спустились по Дрину, остановившись перед Луковым. Местность Рекалар также занята ими. С запада замечены албанские банды, около двухсот человек, по хребту Ябланицы. Сербы насчитывают наступающих албанцев до двадцати тысяч, утверждают присутствие среди них австрийских офицеров и участие болгарских банд. Сербы готовятся к решительным действиям в Албании. Вновь назначенный командир будущей Битольской дивизии полковник Живанович примет командование»14.
В Македонии албанским вооруженным отрядам удалось занять, помимо Дебара и Струги, такие крупные города, как Охрид и Гостивар. Под ударами албанцев пали также Пешкопея и Жировица.
Как сообщал 23 сентября все тот же Кохманский, «большое число албанцев... заняли Пископи, в Дольной Дибре, вытеснив слабый сербский отряд, потерявший до двухсот человек. Спешно посылаются из разных центров войска; отсюда выступил батальон шестнадцатого полка с пулеметами. Ожидается серьезное столкновение при неблагоприятных для сербов условиях, ввиду полного переустройства управления на новых началах»15.
В сложившейся ситуации правительство Сербии призвало Международную разграничительную комиссию не спешить с отправкой «на место» «ввиду обнаруживающегося движения албанцев на южной границе, несомненно находящегося в связи с событиями в Дибре»16. Кроме того, от внимания сербов и российского консула в Битоли Кохманского не укрылось, что «в качестве драгомана австрийского делегата прибыл из Вены профессор албанского языка, албанский агитатор Покмез. Сербы сообщают нам, что под видом кавасов отправляются влиятельные беи»17.
Неспокойно было и на границах Черногории. 20 сентября — в день нападения албанских отрядов на Сербию — российский посланник в Цетинье А. А. Гире с тревогой сообщал в МИД о нижеследующем: «Судя по доходящим в миссию отрывочным сведениям, слух о постановленном на Лондонском совещании решении присоединить к Черногории пограничные малиссорские области Хоти и Груда вызвал среди населения этих областей некоторое брожение, выразившееся как в представленных им чрез свое духовенство петициях начальнику европейского оккупационного отряда в Скутари (Шкодер. — П. И.), так и в обычных для этих местностей приемах, а именно — в отдельных убийствах и грабежах.
Как я уже имел честь сообщить по телеграфу, черногорское правительство обратилось к здешним представителям держав с нотой, в которой ходатайствует о принятии соответствующих мер к прекращению создавшегося положения. Не исключена возможность, что, не дожидаясь принятия таковых мер со стороны европейских держав, черногорцы предпримут карательную экспедицию против племен хоти и груда.
Некоторым в этом отношении симптомом является производимая ныне мобилизация для сформирования 3000 отряда (по 60 человек из каждого черногорского батальона), который должен собраться в Подгорице 11 сентября (24 сентября по новому стилю. — П. И.). Впрочем, по официальной версии отряд предназначается для усиления гарнизонов в занимаемых черногорцами частях Санджака и, в особенности, в Дьяковице.
Что касается положения дел вообще в Албании, то и тут, помимо сложной работы по организации управления страной, предстоят немалые затруднения ввиду растущего антагонизма между принадлежащими к различным исповеданиям отдельными группами населения. Так, в г. Скутари и в других албанских городах замечается некоторое проявление вражды между католиками с одной стороны и православными и частью мусульман с другой.
За последнее время в императорскую миссию изредка поступали петиции от различных албанских общин. Петиции эти были отклонены с указанием, что со всеми подобного рода ходатайствами надлежит в настоящее время обращаться к европейским властям г. Скутари, а затем к представителям держав, которые будут в свое время назначены в Албанию, в том числе и к русскому.
Я имел тем более оснований относиться с осторожностью к этим ходатайствам, что, по многим признакам, они внушаются не истинными нуждами просителей, а подсказываются последними агентами заинтересованных европейских и балканских государств.
Создавшееся в Албании положение уже и теперь дает основание заключить, что державам и, в особенности, ближайшим образом заинтересованным из них, то есть Австрии и Италии, придется приложить немало усилий к установлению порядка и спокойствия в создаваемом новом государстве.
При этом, поскольку я могу судить по доходящим до меня сведениям из Скутари и других албанских центров, а равно и из бесед с моими австрийским и итальянским коллегами, соперничество между этими двумя государствами на почве албанских дел, пока еще несколько сдерживаемое, должно в ближайшем будущем проявиться с большею силою, что, по крайнему моему разумению, может до известной степени облегчить нашу собственную задачу в албанском вопросе, освободив нас от необходимости активного вмешательства в связанные с ним дела, последствия которого, при заинтересованности в них черногорцев и сербов, точному учету пока не поддаются.
В последнюю минуту перед отправлением курьера я получил доставленную вице-консульством в Скутари циркулярную телеграмму, с которой нотабли г. Дураццо (Дуррес. — П. И.) обратились к английскому адмиралу и к консулам всех держав. В телеграмме выражается ходатайство о перенесении резиденции правительства из Валоны (Влера. — П. И.) в Дураццо, об образовании нового кабинета, а также о скорейшем избрании князя и организации управления страной»18.
В тот же день Гире послал в Санкт-Петербург еще более тревожную телеграмму — правда, речь в ней шла в основном о кадровых вопросах. Он «покорнейше» просил известить, «когда следует ожидать прибытия сюда Петряева. Развертывающиеся в Албании события требуют уже ныне пребывания в ней нашего представителя опытного и облеченного нужным авторитетом. Следить с успехом за ними отсюда миссия не имеет возможности»19.
После занятия Дебара албанские отряды продолжили продвижение вглубь Сербии. 29 сентября в Люме произошло ожесточенное сражение передовых сербских постов 10-го полка с албанскими отрядами, в ходе которого сербы потеряли более 20 солдат и были вынуждены отойти к Бицану, а вслед за этим — к Люмской-Куле, так как отряды дебарско-малиссийских албанцев обошли сербские части с фланга в районе Топояна и создали реальную угрозу их окружения. При этом, как сообщал российский вице-консул в Призрене Емельянов, «арнауты дьяковской малиссии пока спокойны; предводители их полковники Риза-бей и Байрам-Цура просят сербов о скорейшем проведении границы, что, будто бы, положит конец массовым нападениям албанцев на сербов».
Тем временем продвижение албанцев вглубь Сербии продолжилось. 1 октября, пройдя Топоян, они напали на роту сербов около Враничи, которой пришлось отступать с боем. Из Призрена в направлении Враничей было спешно отправлены три роты 18-го полка, а из Люмской-Кулы — три роты 10-го полка сербской армии. А 3 октября телеграф принес от находившегося в Призрене Емельянова еще более пугающее сообщение: «Восстали момляне и хасняне. Все усилия албанцев направлены к захвату с. Журы, где находится полевая батарея и пехота, защищающие подступ к Призрену. Артиллерийская стрельба не прекращается все время. В случае захвата с. Журы Призрену грозит серьезная опасность. Войск для защиты города недостаточно».
В Вене сообщения о военных успехах албанцев вызвали неподдельную радость. Местная пресса восхваляла героизм албанских отрядов и требовала пересмотреть выработанную в Лондоне пограничную линию в соответствии с изменившейся военной ситуацией. Австро-венгерские дипломаты настаивали на том, что никакого вторжения извне не было, вооруженное выступление против сербских властей вспыхнуло в границах Сербии, и уже потом было поддержано албанцами с территории собственно Албании20.
Воодушевленный подобной поддержкой Исмаил Кемали потребовал исключить занятые албанцами земли из состава Сербского королевства и даже предложил провести по этому вопросу референдум среди населения приграничных районов. В качестве гарантов его законности и демократичности он предложил использовать самих вооруженных албанцев.
Однако плебисциту на штыках не суждено было осуществиться. В начале октября две сербские дивизии выступили из Скопье. Они остановили албанские отряды у села Маврово и вытеснили их за пределы Королевства. Вслед за этим сербские войска пересекли «лондонскую» сербо-албанскую границу в целях их преследования21.
Тем не менее, потери сербской армии оказались значительными, вследствие высокой технической оснащенности албанских отрядов, имевших на своем вооружении артиллерию и, по сведениям сербских официальных лиц, подчинявшихся командованию иностранных офицеров, под руководством которых и были достигнуты первоначальные успехи. По мнению сербского правительства, в подготовке вооруженных албанских выступлений принимали участие представители ряда иностранных государств, в первую очередь, Австро-Венгрии и Болгарии, о чем свидетельствовали перехваченные сербскими представителями шифрованные телеграммы, направлявшиеся болгарскими офицерами, находившимися в Албании (в частности, в Дурресе) через Каттаро, Сараево, Будапешт и Бухарест в Софию. По сообщению сербского поверенного в делах в Риме, итальянское правительство также не отрицало присутствия среди албанцев иностранных офицеров. Что же касается косвенных данных о причастности к этим событиям итальянской стороны, то сербский кабинет решил не придавать им особого значения, несмотря на полученное от митрополита Дурреса Якова сообщение об уступке Австро-Венгрией и Италией центральному албанскому правительству артиллерийских орудий и другого вооружения, захваченного итальянскими войсками в Триполи в ходе итало-турецкой войны22. Одновременно на сербское правительство произвело весьма благожелательное впечатление доверительно сообщенное маркизом А. ди Сан-Джулиано сербскому поверенному в делах в Риме пожелание его правительства, чтобы Сербия обнародовала заявление об отсутствии у Королевства каких-либо агрессивных намерений в отношении Албании. По мнению итальянского министра иностранных дел, подобное заявление, с одной стороны, предоставило бы великим державам возможность успокаивающим образом воздействовать на правительство Австро-Венгрии, а с другой — облегчило бы для самой Сербии занятие тех районов Албании, которые она считает жизненно важными для обеспечения безопасности своей границы. Сербское правительство последовало данному совету, и 2 октября 1913 г. было опубликовано его заявление23.
Разгромив вторгшиеся на территорию Сербии албанские отряды, королевское правительство распорядилось о закрытии для албанцев рынков в приграничных сербских городах — в первую очередь, в Дебаре и Джяковице. Как сообщал из Белграда Штрандтман, сербское правительство «считает эту меру необходимой не только для действий против албанцев, но и ввиду брожения среди сербских мусульман»24. По словам военного министра М. Божановича, имевшего встречу со Штрандтманом, обстановка в районе боевых действий сложилась весьма серьезная, и она может потребовать новой крупномасштабной экспедиции в Северную Албанию. Он, также как и ранее Спалайкович, выразил уверенность в том, что Австро-Венгрия воздержится от каких-либо враждебных в отношении Сербии шагов, так же как и ослабленная недавней войной Болгария. Одновременно министр иностранных дел Сербии попросил Штрандтмана довести до сведения российского внешнеполитического ведомства, «что Моравская дивизия, двинутая против албанцев, по мере возможности не переступит линии Черного Дрина. Остальные мобилизованные войска предназначаются для охраны порядка в стране»25.
Озабоченный сложившейся ситуацией, а также судьбой оказавшегося под угрозой сербского займа министр финансов Сербии Л. Пачу, временно исполнявший обязанности председателя Совета министров, призвал находившегося в отпуске Пашича немедленно вернуться к исполнению своих обязанностей в надежде, что он найдет выход из создавшегося положения и сумеет избежать нежелательных в данный момент политических осложнений26.
Однако антисербская кампания, инициированная державами Тройственного союза, уже набирала обороты. 3 октября российский поверенный в делах в Берлине Броневский телеграфировал: «Из разговора с Яговым по поводу албанских дел узнал, между прочим, что германский посланник в Белграде сделал там в дружественной форме аналогичное с австрийским и итальянским представителями заявление о необходимости для Сербии не сходить с почвы Лондонских постановлений. В том же смысле высказался он и здешнему сербскому поверенному в делах, уехавшему ныне на несколько дней в Белград».
В тот же день наметилась определенная ясность и в перспективах деятельности Международной разграничительной комиссии. Ее председатель, российский военный агент в Черногории, генерал-майор Н. М. Потапов сообщил в Цетинье, что «на основании доклада топографов и по обсуждении общего положения дел на месте комиссия постановила испросить одобрения правительств на решение ея начать работы от Охриды». В связи с этим, все делегаты направили в свои страны идентичные телеграммы следующего содержания: «Комиссия, изучив вопрос о пункте, с которого она начнет свои работы, большинством голосов предлагает выбрать таковым южную часть границы Охридского озера. Она решила, что каждый из делегатов телеграфирует своему правительству и испросит, не имеется ли возражений против этого проекта с точки зрения политической ситуации. Комиссия будет готова покинуть Скутари к 10 октября (по старому стилю. — П. И.). В случае принятия ее проекта комиссия просит известить Сербское правительство и заинтересованные власти».
Говоря об австрийском, итальянском и болгарском факторах в обострении обстановки на сербо-албанской границе, следует упомянуть и о факторе греческом. В секретной телеграмме от 25 сентября 1913 г., посвященной данному вопросу, российский поверенный в делах в Белграде Штрандтман писал:
«Сербский поверенный в делах в Афинах сообщает, что Венизелос (глава греческого правительства. — П. И.) весьма озабочен ходом переговоров с Турцией об островах, известиями о мобилизации в Малой Азии и выговоренным себе Турцией правом оккупировать еще в течение двух месяцев отходящие к Болгарии территории, чтобы иметь непосредственный доступ к греческой границе. Объявленная в Греции приостановка демобилизации вызвала сильное неудовольствие населения. Венизелос поэтому обращает внимание сербского правительства на желательность соблюдения осторожности в албанском деле, но с своей стороны принимает меры к отпору албанцев в случае их движения на юг и разрешил перевозку сербских войск по железной дороге чрез Салоники на Битоли»27.
С другой стороны, в беседе с представителем Санкт-Петербургского телеграфного агентства В. Сватковским, состоявшейся в Вене 4 октября 1913 г., Пашич следующим образом недвусмысленно резюмировал позицию своего правительства в отношении событий на сербо-албанской границе: «Во всяком случае, стратегические пункты мы займем, а там увидим»28. Характерным проявлением подобного подхода явилось открытие, правда, без прямого указания самого Пашича, на албанской территории вблизи Охридского озера, сербского таможенного поста29.
Помимо негативной реакции в правительственных кругах великих держав, в первую очередь, в Австро-Венгрии, резкое обострение ситуации на сербо-албанской границе вызвало новую волну критики в адрес Сербии на страницах европейской, прежде всего, австро-венгерской и германской, печати. По словам центрального органа австрийской Христианско-социальной партии газеты «Райхспост», «порядки на сербо-албанской границе царят возмутительные, если великие державы не заступятся заблаговременно за неприкосновенность Албанского государства, то кровопролитие примет угрожающие размеры. Ведь нельзя же признать уничтожение албанцев сербами за нормальный порядок в Албании»30. А газета «Дойче тагесцайтунг» полагала, что обострение сербо-албанских отношений могло повлечь за собой серьезное обострение всего комплекса международных отношений в Европе, в силу того, что балканские государства, по ее словам, весьма неохотно очищают «временно оккупированные ими территории»31.
Через несколько дней в номере от 27 сентября 1913 г. газеты «Райхспост», которая еще раз привлекла внимание своих читателей к проблеме сербо-албанских отношений, подчеркивалось, что «во вновь завоеванных сербами областях господствует небывалое и возмутительное отношение к католическому населению»32. По мнению газеты, которое имело достаточно широкое распространение в общественно-политических кругах Австро-Венгрии, сербское правительство стремилось заключить соглашение с Ватиканом исключительно в целях борьбы с австро-венгерским покровительством по отношению к католическому населению присоединенных к Королевству областей33.
По мере развития кризиса на сербо-албанской границе, в Белград стали поступать неблагоприятные для Сербии известия из соседней Болгарии, где была проведена частичная мобилизация, повышена боеготовность войск, находившихся на сербо-болгарской границе, а также активизировалась деятельность болгарских агитаторов среди населения Македонии, которое предупреждалось о вероятном новом вооруженном столкновении двух государств и побуждалось к восстанию в случае появления болгарских войск на территории Сербии. В результате, сербское правительство было вынуждено, предвидя массовые выступления протеста в присоединенных к стране областях, помимо направления подкреплений на сербо-албанскую границу, еще больше увеличить количество мобилизованных воинских частей и разместить отдельную дивизию на оборонительных позициях на Овчем Поле, приведя в полную боевую готовность в общей сложности более 75 тыс. чел. с соответствующими артиллерийскими частями34.
В это же время значительно усилились антисербские настроения в Турции, на что сербскому поверенному в делах в Берлине указал германский имперский канцлер Т. Бетман-Гольвег, еще раз настоятельно посоветовавший Белграду не вмешиваться в албанские дела35.
В самой Сербии, в связи с вышеуказанными событиями, общественное мнение и политические круги пришли в сильное возбуждение и призвали правительство предпринять самые решительные меры против албанцев, что привело к возникновению серьезного внутриполитического кризиса. Оппозиционные депутаты в скупщине потребовали от кабинета Пашича представить всесторонний отчет о своей деятельности и наказать тех должностных лиц, по вине которых безопасность государства была поставлена под угрозу. Реальная возможность отставки нависла над военным министром Божановичем и министром финансов Пачу, не пожелавшим в свое время выделить необходимые кредиты на содержание дополнительных воинских контингентов в южных областях Сербии. Правительство нашло, однако, возможность возложить всю ответственность за кризис на бывшего ближайшего помощника воеводы Путника генерала Ж. Мишина, подготовившего, по мнению правительственных кругов, непродуманный план размещения сербских гарнизонов вдоль сербо-албанской границы, имевшей протяженность около 500 км36. Король Петр издал указ о его увольнении, что, в свою очередь, вызвало новую волну протестов и нападок на кабинет Пашича, положение которого, в свете предстоявшего открытия заседаний скупщины и готовившихся оппозиционными партиями запросов по вопросам внутренней и внешней политики, потеряло прежнюю устойчивость37.
В сербском правительстве существовали два взгляда на стоявшие перед страной насущные задачи. С одной стороны, присутствовало понимание необходимости использовать мирную передышку, наступившую после двух Балканских войн, для того, чтобы организовать административное управление, создать судебные власти, пограничную и иные службы в присоединенных к Сербии областях, а с другой, — и этот взгляд превалировал — среди членов правительства существовало твердое убеждение в том, что «Австро-Венгрия и Италия не дадут порядку водвориться в Албании и, что, следовательно, необходимо теперь же добиваться исправления установленной на Лондонской конференции послов, невыгодной для Сербии в стратегическом и экономическом отношениях, границы»38.
Тем временем, итальянский поверенный в делах в Сербии, по поручению маркиза А. ди Сан-Джулиано, передал сербскому правительству еще одно настоятельное указание итальянского кабинета соблюдать крайнюю осмотрительность в албанских делах, ибо военная партия в Австро-Венгрии оказывала энергичное давление на свое правительство с целью побудить его предпринять решительные действия против Сербии. В ответ Спалайкович отметил, что Сербия вынуждена предпринимать решительные действия ввиду угрожающей ей со стороны Албании опасности и добавил, что отношение Австро-Венгрии к этому вопросу ему безразлично, ибо венское правительство, по его мнению, не решится на активные выступления. Одновременно сербское правительство получило аналогичные советы и от Германии. Бетман-Гольвег заявил сербскому поверенному в делах в этой стране, что Австро-Венгрия ищет удобный повод для вмешательства в балканские дела, и что Россия в данных условиях не окажет поддержку сербским устремлениям39.
Европа была не просто шокирована непрекращающимся кровопролитием на Балканах, только-только переживших две разрушительные войны. Сами европейские дипломаты уже слишком устали от многомесячных дискуссий вокруг принципов сербо-албанского разграничения и не были намерены вновь погружаться в эту проблему. Пройдет несколько месяцев, и британский министр иностранных дел Э. Грей 4 июня 1914 г. заявит своему посланнику в Риме, что Сербии нечего искать в Албании — по крайней мере «до тех пор, пока уважается граница Албании, установленная международным решением»40. Сербо-албанский конфликт миновал свою острую фазу, правда, ненадолго...
Примечания
Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ в рамках исследовательского проекта РГНФ («Историческая типология межнациональных конфликтов на примере Балкан»), проект № 14-01-00264.
1. Документи о спољној политици Краљевине Србије. К. VI. Св. 3. Београд. 1984, с. 306.
2. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ), ф. Политархив, оп. 482, д. 2091, л. 20-21.
3. Документи о спољној политици Краљевине Србије 1903—1914. К. VI. Св. 3. Београд. 1986, с. 347, 351, 359, 378, 379, 406, 418.
4. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 530, л. 254; д. 531, л. 346, 348.
5. Документа..., к. VI, св. 3, с. 537. К. VII. Св. 1. Београд. 1986, с. 191-192, 335-336, 478.
6. БАТАКОВИН Д. Есад-паша Топтани и Србија 1915 године. In: Србија 1915 године. Београд. 1986, с. 305.
7. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 3341, л. 370; ф. Канцелярия. 1913, оп. 470, д. 113, л. 370, 371.
8. Документа..., к. VI, св. 3, с. 356.
9. Ibidem.
10. Ibidem.
11. Ibidem.
12. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 2091, л. 31.
13. Там же, л. 35.
14. Там же, л. 45.
15. Там же, л. 34.
16. Там же, л. 50.
17. Там же.
18. Там же, л. 23.
19. Там же, л. 24.
20. Документа..., к. VI, св. 3, с. 407—409.
21. ХРАБАК Б. Арбанашки упади и побуне на Косову и у Македонией од краја 1912. до краја 1915. године. Врање. 1988, с. 52—64.
22. АВПРИ, ф. Канцелярия. 1913 г., оп. 470, д. ИЗ, л. 386.
23. Там же, ф. Политархив, оп. 482, д. 530, л. 168—170; д. 531, л. 367.
24. Там же, ф. Канцелярия. 1913 г., оп. 470, д. ИЗ, л. 371.
25. Там же, л. 378.
26. Там же, ф. Политархив, оп. 482, д. 530, л. 167. Заключенный правительством Сербии с консорциумом французских банков контракт на пятипроцентный заем в 250 млн франков сроком на 50 лет был подписан 8 сентября 1913 года.
Согласно данному документу, размер немедленного аванса составил 20 млн франков, причем 8 млн должны были быть выплачены уже 9 сентября. С сербской стороны заем был гарантирован доходами сербских государственных монополий, дававших в течение предыдущих лет до 13 700 000 франков чистого свободного остатка, который и должен был послужить основой для покрытия годовых взносов по заключенному займу, предусмотренных в размере 12 500 000 франков по процентам и 1 200 000 франков по платежам (там же, л. 153). Однако сам процесс котировки займа затянулся до начала 1914 г., в первую очередь, вследствие осложнения внешнеполитического положения Сербии из-за ее политики в албанском вопросе. Там же, д. 531, л. 467.
27. АВПРИ, ф. Канцелярия. 1913 г., оп. 470, д. ИЗ, л. 373.
28. Там же, ф. Политархив, оп. 482, д. 2907, л. 4.
29. Там же, д. 531, л. 360, 369.
30. Reichspost. 24.IX.1913.
31. Deutsche Tageszeitung. 24.IX.1913.
32. Reichspost. 27.IX.1913.
33. Ibidem.
34. АВПРИ, ф. Политархив, оп. 482, д. 530, л. 170; д. 531, л. 349.
35. Там же, д. 531, л. 362.
36. Там же, д. 530, л. 171, 180а.
37. Там же, л. 163.
38. Там же, д. 531, л. 350.
39. Там же, л. 352.
40. Цит. по: ЕКМЕЧИН М. Ратни циљеви Србије 1914. Београд. 1973, с. 31