Каждан А. П. Освобождение Болгарии из-под византийского ига

   (0 отзывов)

Saygo

Каждан А. П. Освобождение Болгарии из-под византийского ига // Вопросы истории. - 1973. - № 11. - С. 124-134.

В ближайшее время в Болгарии будет отмечаться двойной юбилей - 1300-летие ее государственного существования и 100-летие освобождения от османского ига и возрождения национальной государственности в результате русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Но болгарам и ранее доводилось в напряженной борьбе восстанавливать свою независимость. Это случилось в конце XII в., после длительных военных и дипломатических столкновений с Византией, причем перипетии, хронология и самая последовательность этих событий наукой пока что недостаточно исследованы.

О  начале восстания в Болгарии византийский писатель Никита Хониат, современник событий, рассказывает следующее. Как только был заключен мир с "восточными народами" (речь идет о турках-сельджуках), император Исаак II Ангел (1185-1195 гг.) пожелал взять себе в жены иноземку (его первая жена умерла). Были отправлены послы к венгерскому королю Беле III (1172-1196 гг.) и достигнуто соглашение о брачном союзе Исаака с Маргаритой, дочерью Белы, которой не исполнилось еще 10 лет. Исаак собирался торжественно отпраздновать свадьбу и с этой целью обложил специальными поборами г. Анхиал и сопредельные с ним города, вызвав, по словам Хониата, недовольство "варваров", обитавших в горах Балканского хребта. Уповая на труднодоступность местности и на многочисленные крепости, расположенные высоко в горах, они подняли мятеж. Инициаторами выступления Хониат называет Петра и Асеня, родных братьев. Незадолго до того они явились в царский лагерь в Кипселах с просьбой, чтобы их, подобно ромеям, приняли в ряды войска и чтобы им было пожаловано некое "малодоходное селение", расположенное в горах. Однако братьям было отказано в просьбе, а ответом на их настояния явились брань и даже побои. Оскорбленные и возмущенные, Петр и Асень возвратились домой1.

Другое свидетельство о начале восстания в Болгарии принадлежит византийскому историку Георгию Акрополиту (середина XIII в.). И он повествует о том, что для свадьбы Исаака II собирали со всей Ромейской державы овец, свиней и волов и что с Болгарии, которая славилась своим скотом, их требовали в первую очередь. Болгария, продолжает Акрополит, всегда была враждебна византийцам, а теперь она подняла бунт. "Некто по имени Асень восстал и воцарился над страной, подчинив себе всю Гемскую область до Дуная"2.

Таковы скудные известия о начале болгарского восстания. Свидетельства других авторов не имеют самостоятельной ценности: они лишь пересказывали Хониата и Акрополита (например, хронист XIII в., известный под именем Феодора Скутариота). Однако сведения Хониата и Акрополита не только кратки, но и местами неясны. Они порождают три вопроса: что послужило причиной и поводом к восстанию? Кто составлял движущую силу восстания? Когда восстание началось?

assen.jpg.e3077ce79a5b2ee102e138358d53d0

Асень

Andronikos.jpg.b87be2c3f6bfa0826a85d242f

Приход к власти Андроника

Death_of_andronic_I.png.e93cd0adac364ba3

Смерть Андроника

Emeric_of_Hungary.jpg.d523e7af27bf26b0fa

Имре Венгерский

Kaloyan.thumb.jpg.15a77c44a27fe012b86113

Калоян (реконструкция по черепу)

Second_Bulgarian_Empire.thumb.png.341d3d

Battle_of_Adrianople_(1205).thumb.png.6d

По распространенному в научной литературе суждению, Петр и Асень явились в Кипселы просить о наделении их пронией, то есть особой формой владения3. Суждение это, впрочем, не может быть обосновано никаким текстом: все, что мы знаем об этом событии, - слова Хониата о просьбе братьев пожаловать им малодоходное селение и зачислить их в армию: Впрочем, для нас существен не юридический статус пожалования, которое к тому же так и не состоялось, а во-первых, те причины, по которым братья могли рассчитывать на успех своей просьбы, и, во-вторых, почему им было отказано. Хониат выдвигает версию, только запутывающую причинную связь событий. Он полагает, что Петр и Асень искали повода, чтобы поднять мятеж, и потому вели себя в Кипселах вызывающе и дерзко. Искусственность этой версии бросается в глаза: возмущенные несправедливыми поборами "варвары" Гема и без того уже были готовы восстать против Византии, так что отказ, полученный братьями, вряд ли должен был существенно повлиять на ситуацию.

Что же могло быть на самом деле? Сознавая всю гипотетичность нашего предположения, осмелимся все-таки его высказать. Болгария была покорена византийцами в 1018 году. Болгарские земли были включены в состав Византийского государства, обложены налогами и поставлены под контроль византийских наместников. Наступил период, который в болгарской историографии получил название "византийского ига" и который знаменовал нараставшее византийское влияние в сфере экономики и культуры, что угрожало болгарам потерей собственного языка и этнической самобытности. Но, несмотря на интенсивное проникновение в болгарские земли византийских товаров и монеты, несмотря на унифицирующее влияние христианской идеологии и античных культурных традиций, несмотря на политический гнет, болгары на протяжении XI-XII вв. сохранили славянский язык, этническое самосознание, историческую память4. На протяжении XI столетия болгары не раз поднимали восстания, пытаясь сбросить иноземную власть. В XII в. подобных движений было гораздо меньше: по-видимому, сказывалась общая стабилизация Византийской империи, наступившая после того, как Алексею I Комнину (1081 -1118 гг.) удалось справиться с турецкой опасностью, и когда подъем городов по всей стране (в том числе и в болгарских областях) ознаменовал улучшение экономической конъюнктуры, затронувшее широкие слои населения.

Болгарская аристократия во время народных выступлений XI в. играла, как правило, двусмысленную, а порой предательскую роль. В какой-то степени это объясняется тем, что после покорения страны господствующая верхушка болгар получила доступ в ряды византийской знати, земельные владения в Малой Азии, чины и должности. Браки связали болгарских аристократов с виднейшими византийскими фамилиями, и даже основатель царствующего дома Комнинов происходил (по женской линии) от потомков последнего болгарского царя Ивана-Владислава. Так было в XI столетии. С установлением правления династии Комнинов положение изменилось: Комнины опирались преимущественно на выходцев из Малой Азии, на феодальную аристократию малоазийского происхождения, тогда как обитатели придунайских областей постепенно оттеснялись не только от участия в управлении страной, но и от военной службы. Лишь Андроник I (1183-1185 гг.) сделал попытку вернуться к порядкам, существовавшим в XI в.: при нем в армии имелись особые болгарские контингенты, личная гвардия царя была сформирована, по всей видимости, из болгар и влахов, и, по свидетельству Евстафия Солунского, современника Андроника, даже зять царя Роман происходил с берегов Дуная5.

В свете этих событий просьба Петра и Асеня перестает казаться случайным эпизодом, каким ее изобразил Никита Хониат. По-видимому, братья были не единственными выходцами из дунайских провинций, которые стремились в ту пору поступить в византийскую армию и получить за это земельные пожалования. Но Петр и Асень опоздали: в сентябре 1185 г. в Константинополе произошел переворот, стоивший Андронику жизни. Коронован был Исаак II Ангел. Новый император, пришедший к власти на гребне переворота, не желал (во всяком случае, в первое время, потом он был вынужден капитулировать) поддерживать традиции своего предшественника. Отказ дать Петру и Асеню жалованную грамоту и принять их наравне с ромейским "рыцарством" на военную службу был не простой случайностью, вызванной недомыслием или грубостью окружения Исаака. Он явился результатом изменения политики Византии по отношению к болгарской знати. Отказ, полученный Петром и Асенем, - звено в общей тенденции нового византийского правительства, и именно поэтому он мог вызвать широкий резонанс. Таким образом, восстанию предшествовало введение особых поборов под предлогом свадебного торжества и ухудшение отношения византийских властей к болгарской знати.

Кто же поднял это восстание?6. Акрополит говорит исключительно о Болгарии, о болгарском племени. Хониат называет мятежников мисийцами или влахами (о восстании влахов идет речь не только в "Истории" Хониата, но и в его речах, произнесенных по поводу военных действий Исаака II). Влахами именуют восставших также латинские историки. Расхождение в данных источников послужило основанием для дебатов о происхождении вождей восстания и об этнической природе восставших. По всей видимости, в восстании принимали участие оба народа. Евстафий Солунский заявляет, что болгары и влахи совершили дерзновеннейшее нападение на империю и дошли почти до стен Константинополя7. Позднейшие писатели внесли изменение и в соответствующее место "Истории" Хониата, посвященное началу восстания. Например, Феодор Скутариот, почти дословно копирующий рассказ Хониата, тем не менее говорит об обитателях Гемских гор, которые прежде назывались мисийцами, а теперь влахами и болгарами. И анонимный хронист, известный под именем Георгия Кодина, точно так же писал о восстании влахов и болгар против христиан-ромеев8.

Почему же Хониат, современник событий, осведомленный и наблюдательный писатель, допускает такое смешение народов? Чтобы понять это, следует помнить, насколько безразличными к этнической номенклатуре были средневековые авторы вообще; они не только именовали многие современные им народы античными племенными названиями, но и распоряжались используемыми этнонимами совершенно произвольно: византийцы величали "скифами" и болгар, и печенегов, и монголов; турок называли персами, а венграм присвоили имя турок. Напротив, один и тот же народ мог выступать под разными наименованиями: венгров называли не только турками, но также гепидами и пэонами. Смешение же влахов и болгар казалось тем более естественным, что оба народа уже в XII в. жили вперемежку друг с другом, причем влахи носили нередко славянские имена, и многие из них знали славянский язык. Впрочем, Хониат оказывается непоследовательным: кое-где в его "Истории" проскальзывают фразы об участии в восстании и болгар, и влахов.

Ни Хониат, ни Акрополит не датируют начало восстания. В научной литературе по этому поводу сложились две точки зрения: это событие относят то к 1185, то к 1186 годам. Попробуем, насколько это возможно, разобраться в создавшейся разноголосице. Бесспорным можно считать, что болгаро-валашское восстание началось после переворота Исаака II Ангела, совершенного в сентябре 1185 года. Необходимо выяснить, как скоро после этого переворота произошло восстание. Из приведенных рассказов Хониата и Акрополита следует, что восстанию предшествовали переговоры о браке Исаака II с дочерью венгерского короля и установление чрезвычайных поборов. Когда именно была отпразднована помолвка Исаака и Маргариты, неизвестно, но зато совершенно не вызывает сомнений, что в средние века передвижения людей совершались медленно, медленно шла почта и поездки послов являлись неспешными. Обмен посольствами должен был занять немалое время. Кроме того, Андроник I оставил своему преемнику тяжелое наследие - войну с норманнами, которые успели занять Солунь и двигались к Константинополю. До того момента, как византийцы ликвидировали норманнскую опасность, посольство к венгерскому королю Беле III вряд ли могло иметь место, а победа над нормалнами была одержана только 7 ноября 1185 года. Таким образом, вполне вероятно, что помолвка с Маргаритой состоялась лишь в конце 1185 или даже в 1186 году. В таком случае восстание в Болгарии должно было начаться не ранее 1186 года.

"Вполне вероятно"... Но ведь это не доказательство! Нельзя ли попытаться все-таки уточнить ход событий? Давно уже было обращено внимание на то, что в самом начале болгаро-валашского восстания произошел мятеж византийского полководца Алексея Врана, посланного против восставших. Мы еще вернемся к нему, чтобы понять, какое влияние это событие оказало на судьбы восстания в Болгарии, а сейчас задержимся только на том, что касается датировки. В рассказе Хониата о мятеже Врана отмечаются два момента, которые могут оказаться "датирующими": во-первых, во время мятежа произошло солнечное затмение; во-вторых, мятеж был разгромлен наемными войсками под командованием Конрада Монферратского. Солнечных затмений было в 1186 г. два: одно 22 марта, затем другое 21 апреля. Если мятеж Врана совпал с тем или другим, конечно, нужно было бы признать справедливость более ранней датировки начала восстания, ибо к моменту мятежа Врана военные действия в Болгарии были в разгаре. Но все дело в том, что солнечные затмения случались и в следующем, 1187 году, а если с мятежом Врана совпало одно из этих затмений, поздняя датировка оказывается более вероятной.

В отличие от солнечного затмения пребывание в Константинополе Конрада, сына маркиза Монферратского, одного из крупнейших полководцев того времени, может быть датировано с большей точностью. В июле 1187 г. Конрад, оставив Константинополь, прибыл в Тир на помощь осажденным в городе крестоносцам. Эта дата может служить обоснованием поздней датировки, поскольку Конрад уехал из Константинополя сразу же после расправы с мятежными войсками Врана. И все же какие-то сомнения для окончательного решения оставались. Сравнительно недавно Я. Л. ван Дитен показал, что еще в марте 1187 г. Конрад находился при дворе германского императора. Следовательно, подавленный им бунт Врана мог иметь место в апреле 1187 г. или даже несколько позднее, но никак не весной 1186 года9. Впрочем, такая датировка не ликвидирует всех трудностей. Снова возникает вопрос о солнечном затмении. Ближайшее из них по времени к пребыванию Конрада в Константинополе случилось 4 сентября 1187 г., но в это время Конрад, по единодушному суждению хронистов, уже находился в Тире. Остается только допустить, что Хониат, который вообще довольно свободно обращался с хронологией, передвинул затмение к несколько более раннему моменту, достигнув тем самым нагнетания драматичности в красочном описании мятежа Врана и расправы с ним.

Итак, наиболее вероятной датой начала восстания следует считать 1186 год. Влахи, писал Хониат, поначалу медлили и не решались на восстание, к которому призывали их Петр и Асень. Тогда братья воздвигли храм в честь св. Димитрия, и там юродивые стали побуждать народ к выступлению, возглашая, что "освобождение племени болгар и влахов" (здесь Хониат сам говорит о двух народах) угодно господу и что ради этого великомученик Димитрий оставил Солунь, покровителем которой его считали, и переселился в Болгарию. Призывы пали на хорошо подготовленную почву. Восстание вспыхнуло и очень быстро охватило всю Болгарию. Согласно Хониату, против восставших было послано войско под командованием Иоанна Дуки, дяди императора, носившего один из высших в Византии титулов - севастократора. Сперва оно действовало успешно. Но неожиданно севастократор был отстранен от командования (его заподозрили в подготовке переворота) и заменен кесарем Иоанном Кантакузином, женатым на сестре Исаака II. То был опытный в военном деле человек, отличавшийся громким голосом. Андроник I ослепил его и бросил в тюрьму. Слепой полководец был к тому же увлекающимся человеком. Он отказался от осторожной тактики Иоанна Дуки и, полагая, что болгары и влахи скрываются в горах из трусости, не заботился об охране своего лагеря. Ночью восставшие напали на византийские палатки, началась резня. Кесарь, не поддавшись панике, сел на коня, взял в руки копье и с криком "За мной!" двинулся в битву, но он не видел, где свои и где противник. Бой был проигран, ромеям пришлось спасаться бегством. Кантакузина отрешили от должности, а его палатка и многоцветное кесарское одеяние достались Петру и Асеню10.

После поражения Кантакузина командование посланными против болгар войсками было передано Алексею Врану, который с большой осторожностью продвинулся в глубь охваченной восстанием территории и около Черного холма, в долине реки Тунджи, поставил хорошо укрепленный лагерь. Сюда он стягивал войска, готовясь, по-видимому, к серьезному сражению против Петра и Асеня. Но в этот момент (весной или летом 1187 г.) сработало специфически византийское обстоятельство: вместо того чтобы продолжать военные действия против болгар и влахов, Вран обул красные сапоги, знак императорского достоинства, и провозгласил себя василевсом ромеев. За попытку переворота он поплатился головой, а восставшая Болгария получила возможность закрепить первые успехи. Показательно, что после разгрома мятежа Врана некоторые из его сторонников бежали к Асеню и Петру11.

После подавления мятежа Врана (скорее всего в конце лета 1187 г.) против болгар и влахов направилось большое войско, возглавленное самим императором. Петр и Асень укрепили горные проходы. Ромеи, планомерно вырубая и выжигая леса, преодолевали упорное сопротивление восставших. Наконец, византийскому войску удалось зайти в тыл болгарам и навязать им сражение. В ходе его одних болгар ромеи перебили, других взяли в плен, третьих принудили к бегству. Петр и Асень, по словам Хониата, скрылись за Дунаем, найдя приюту половцев. Однако закрепить успех византийской армии не удалось. Хониат винит в этом Исаака II, который почему-то не разместил гарнизоны в горных крепостях Болгарии, а ограничился тем, что сжег скирды хлеба (лишнее подтверждение того, что поход происходил в конце лета, после уборки урожая). Император настолько доверялся влахам, утверждает Хониат, что удалился, не взял заложников12. За свою беззаботность византийское командование быстро поплатилось. Едва византийцы покинули Болгарию, восстание вспыхнуло с новой силой. На помощь повстанцам пришли половцы - конные лучники.

В одной из речей Хониата, произнесенных в это время, упоминаются и другие союзники болгар и влахов, а именно воинственные племена из Вордоны, составлявшие ветвь тавроскифов. Для Я. Л. ван Дитена, издателя и комментатора речей Хониата, равно как и для Ф. Граблера, их немецкого переводчика, тавроскифы из Вордоны остаются загадочными. Однако еще почти 100 лет назад Ф. И. Успенский предложил любопытное объяснение этого пассажа13. Как известно, тавроскифами византийцы называли русских. Греческое наименование Вордона, по остроумной догадке Ф. И. Успенского, соответствует славянскому названию Брод (в средневековом греческом различие звуков "б" и "в" не ощущалось), так что тавроскифы из Вордоны - это скорее всего бродники, русское население низовьев Дуная. Таково (к сожалению, очень скупое) свидетельство об участии русских в освободительной борьбе болгар и влахов в конце XII века.

Получив подкрепления, восставшие перешли в наступление. По словам Хониата, они подходили даже к Агафополю, городу на Черноморском побережье. Болгаро-половецкий натиск заставил Исаака II вновь двинуться на Балканы. Это произошло в начале октября 1187 года. Часть войск была отправлена для охраны побережья, другая же, под командованием императора, продвигалась к Веррое (Боруй). Близ крепости Лардея Исаак II напал на 6-тысячный половецкий отряд. Сперва византийцам удалось потеснить степняков, затем половцы неожиданно остановились, стали рубить врага, многих пленили. Но в этот момент подошла свежая фаланга, возглавленная Исааком II, и обратила противника в бегство.

В официальном послании императора патриарху и синоду, сочиненном императорским секретарем Хониатом по горячим следам событий, сражение при Лардее представлено блестящей победой. Много лет спустя, когда Хониат писал свою "Историю", он эти события изобразил по-иному: сражение было тяжким, стоило многих жертв и заставило императора возвратиться в Адрианополь14. Некоторое время спустя Исаак II двинулся через Филиппополь в Сердику, намереваясь помешать распространению восстания на запад, но наступала зима, и продолжать операции в горной стране становилось невозможным. Военные действия возобновились весной следующего года, однако велись они вяло. Осада крепости Ловеч затянулась на 3 месяца, да и результаты ее оказались ничтожными: византийцам удалось захватить жену Асеня и получить в качестве заложника младшего брата вождей восстания - Иоанна (Ивана). Хотя Хониат не говорит об этом прямо, но вполне возможно, что после бесплодной осады Ловеча Исаак II заключил с восставшими договор; во всяком случае, военные действия на какой-то срок прекратились15.

Тем временем положение византийского правительства становилось все более сложным. Опасности грозили ему со всех сторон. Малая Азия была охвачена мятежами, которые поддерживались сельджуками. Сербский великий жупан Стефан Неманя теснил Византию на северо-западе. Но особенно большие затруднения создались в результате III крестового похода, начавшегося летом 1189 года. Войска германского императора Фридриха Барбароссы двигались через балканские владения империи, и правительство Исаака II не могло решиться, то ли ему содействовать походу крестоносцев, снабжая их фуражом и провиантом, то ли задержать их продвижение. Открытой войны с Барбароссой Исаак II избегал, а вместе с тем столкновения ромеев с немецкими отрядами вспыхивали постоянно.

Е этому же времени относится еще одно свидетельство о положении дел в восставшей Болгарии. Хотя оно весьма кратко, интерес к нему определен тем, что принадлежит это свидетельство не византийцу и поэтому свободно от предвзятости византийских симпатий и антипатий. Анонимный историк похода Фридриха псевдо-Ансберт утверждает, что в руках восставших находилась в 1189 г. большая часть Болгарии, простиравшаяся до Дуная. Над влахами, говорит псевдо-Ансберт, властвовали в ту пору Калопетр ("Добрый Петр"; его псевдо-Ансберт тоже именует влахом) и его брат Асаний (Асень). Калопетра немецкий хронист называет не только господином влахов и большей части болгар, но даже императором Греции16. Стефан Неманя поддерживал Фридриха. И Калопетр тоже отправил послов к Фридриху, обещая ему помощь против византийцев. На каком-то этапе сербо-болгаро-германский союз против Византии казался вполне реальным, и, может быть, именно это обстоятельство заставило Исаака II стать более уступчивым. Да и Фридрих не решился на открытую поддержку сербского и болгарского движения и предпочел не порывать окончательно с Византией. В феврале 1190 г. в Адрианополе был подписан германо-византийский договор, обеспечивший Фридриха кораблями для переправы в Малую Азию. В марте немецкие войска стали переправляться через море. Тем самым у Исаака II были развязаны руки, и он смог возобновить борьбу на Балканах.

Еще до отплытия крестоносцев византийцы пытались организовать поход против болгар, влахов и половцев. Во главе большого войска в начале 1190 г. выступил Константин Аспиет, но его армию не снабжали провиантом, и византийским воинам приходилось сражаться с неприятелем, испытывая голод. Константин пытался найти поддержку у немцев, ссылаясь на договор от февраля 1190 г., но и Калопетр в то же время умолял Фридриха о помощи. Настоятельные просьбы Аспиета о присылке припасов вызвали только гнев Исаака II: полководец был смещен и ослеплен17. Весной 1190 г. Исаак II снова двинулся в поход на болгар.

Он вторгся в глубь страны, осадил Тырново, и лишь страх перед возвращением половцев и отсутствие денег в казне заставили его отступить. На обратном пути неподалеку от Веррои византийское войско попало в засаду. Как только ромеи вошли в узкую теснину, болгары сверху стали обстреливать противника из луков, рассчитывая расчленять армию ромеев и захватить в плен императора. И хотя ни того, ни другого сделать им не удалось, византийцы понесли огромцый урон, в. том числе аморальный. Поражение при Веррое, по сути дела, было первым настоящим разгромом ромеев болгаро-валашскими повстанцами. Восставшие переходили от обороны к наступлению. Но силы византийцев еще не были сломлены. Осенью 1190 г. или в 1191 г. Исаак II вторгся в Сербию и одержал победу над Неманей, поставив затем наместником Филиппополя своего племянника Константина Ангела, энергичного полководца, которому удалось оттеснять болгар в горы и сковать, их действия. Однако пагубное стремление этого военачальника овладеть престолом едва не погубило все дело: Константин, рассчитывая на поддержку войска, объявил себя царем, но вскоре был схвачен своими же людьми и отвезен в столицу. Его лишили зрения, остальные участники бунта были прощены. Расправа с Константином вызвала ликование в Болгарии, ибо там опасались, как бы планомерные действия наместника Филиппополя не привели к разгрому восстания18.

По-видимому, вскоре после этого в лагере восставших возникли какие-то трения, приведшие к разрыву между Петром и Асенем. То было одним из самых существенных событий в истории борьбы за освобождение Болгарии, поскольку оно, казалось бы, приоткрывает внутренние движения в болгарско-валашском лагере, и вместе с тем одним из самых загадочных из-за скудости и туманности сохранившихся о нем свидетельств. Хониат и Акрополит молчат о разрыве между братьями. Намеки на такое положение дел в лагере восставших сохранились лишь в речах официальных византийских ораторов. В речи, произнесенной Сергием Коливой и обращенной к Исааку II, говорится, помимо всего прочего, о восстании не названных по имени братьев, один из которых в конце концов признал власть императора и, более того, стал "камнем преткновения" для своего мятежного брата. Так как по-гречески камень - "петра", выражение "камень преткновения" по нормам византийской риторики раскрывает имя подчинившегося мятежника. То был Петр. Другой оратор, Георгий Торник, перечисляя успехи Исаака II, также говорит о раскаянии Петра, который, как полагает оратор, еще поведает своим братьям о царском сострадании и убедит Асеня "идти прямым путем".

Суть описанных Коливой и Торником событий будто бы не вызывает сомнений: Петр отказался от продолжения борьбы и признал власть императора. Был ли он вынужден к тому военным нажимом или поддался царским посулам, были ли его действия искренними или притворными - об этом судить невозможно, ибо слишком бедны и риторичны намеки византийских придворных. Важно, однако, выяснить, когда произошел разрыв между вождями болгаро-валашского восстания. Ни та, ни другая речь не датированы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что историки относят речи Коливы и Торника (и соответственно разрыв Петра и Асеня) то к самому началу освободительной борьбы (около 1186 г.)19, то к более позднему времени. Впрочем, ранняя дата маловероятна уже потому, что она противоречит свидетельству псевдо-Ансберта, согласно которому Петр стоял во главе движения еще в 1189 году. К тому же в речи Торника можно усмотреть намеки на события, происшедшие уже в начале 90-х годов. Но самое главное, Торник заявляет (правда, в очень причудливой форме), что с начала правления Исаака II (с сентября 1185 г.) прошло уже 7,5 или даже 8 лет. Итак, речи Коливы и Торника были произнесены, скорее всего, в 1193 году20. Видимо, незадолго до этого времени Петр по неясным для нас причинам подчинился византийской власти. То был, несомненно, крупный успех имперской дипломатии.

Именно после капитуляции Петра Асень стал во главе восставших. Его действия были удачными. В 1194 г. болгары вторглись во Фракию и близ Аркадиополя обратили в бегство Алексея Гида, командовавшего восточными полками византийской армии. Исаак II тем не менее не сложил оружия и готовился продолжать борьбу. Он заключил союз с Венгрией, рассчитывая ударить по восставшим с двух сторон. Весной 1195 г. у Кипсел было собрано большое войско, которое возглавлял сам император. События, казалось, вступают в решительную фазу. И в этот момент грандиозный план Исаака II рухнул. Воспользовавшись отсутствием императора, беззаботно направившегося на охоту, заговорщики-аристократы заняли царскую палату и провозгласили василевсом брата Исаака, Алексея Ангела. Низложенный император пытался бежать, но был настигнут, ослеплен, отвезен в Константинополь и брошен в темницу21. После переворота новому царю Алексею III (1195 -1203 гг.) было не до военных действий с Болгарией. Он поспешил в Константинополь, чтобы личным присутствием и щедрыми раздачами упрочить свое положение на троне. Одновременно он послал к Асеню послов с предложением мира. Однако условия, выдвинутые болгарами, показались ромеям неприемлемыми. Война продолжалась.

Асеню удалось занять Сердику и дойти до крепости Серры, вблизи которой болгары нанесли сокрушительное поражение византийским войскам, а полководца Алексея Аспиета взяли в плен. В это время из Сердики были торжественно вывезены мощи болгарского святого Ивана Рильского и перенесены в столицу Асеня Тырново. Ставя себя под покровительство не грека, каким был Димитрий Солунский, а болгарского святого, Асень как бы подчеркивал независимость и самостоятельность возрожденного государства. 1196 г. принес новый успех болгарам, расширившим свое наступление в долине реки Струма. Севастократор Исаак Комнин, командовавший византийскими войсками, возгордившись после первых случайных удач, действовал необдуманно, и Асеню удалось завлечь его войско в засаду. Византийцы опять были разбиты, а сам полководец взят в плен. Но в этот момент, когда Асень достиг наивысших успехов, произошло событие, которое могло поставить под угрозу все дело болгарского, освобождения: в 1196 г. Асень был убит.

Свидетельства византийских источников здесь опять не удовлетворяют нас. В лучшем случае мы улавливаем внешние факты. О причинной связи событий внутри болгаро-валашского лагеря можно строить только догадки. Из краткого рассказа Акрополита известно лишь, что Асень, который царствовал над болгарами 9 лет, был убит племянником Иванком; убийца бежал, а царем стал брат Асеня Иван. Акрополит подчеркивает, что болгары не желали видеть на престоле Петра22. Историк не объясняет, почему возникла такая антипатия к одному из братьев. Но только что рассмотренные речи Коливы и Торника раскрывают ее причину: попытка сговора Петра с византийцами скомпрометировала его, и хотя, видимо, в дальнейшем он порвал с ромеями, недоверие к нему долгое время не могло исчезнуть.

Хониат повествует об акции Иванка несколько подробнее. Он начинает с драматического предсказания скорой кончины Асеня, которое будто бы дал некий священник, попавший в плен к болгарам и знавший их язык: он сулил Асеню смерть, какую обычно приемлют люди, поднимающие меч на других людей. Предсказание священника, замечает Хониат, сбылось полностью. Был некто Иванко, продолжает этот писатель, человек, весьма сходный с самим Асенем и пользовавшийся его благосклонностью. Он находился в тайной связи с сестрой жены болгарского царя. Когда Асеню донесли об этой связи, он пришел в бешенство и решил расправиться с Иванком. Царь немедленно потребовал к себе своего недавнего любимца. Иванко попросил отсрочки, а тем временем созвал своих сородичей. Они стали держать совет и решили, что все-таки он должен явиться к царю, взяв, однако, с собой меч и спрятав его под одеждой. Если Асень смягчится, то пусть Иванко примет наказание. Но коль скоро царь по-прежнему будет грозить ему казнью, Иванку следует вынуть меч? и поступить так, как подобает мужчине. В ходе ожесточенной перебранки Иванко неожиданно обнажил оружие и покончил с Асенем. Затем он попытался поднять восстание и овладел Тырновом, но натолкнулся на сопротивление болгар и решил искать помощи у ромеев23.

Трудно сказать, какие внутренние причины побудили Иванка к выступлению. Может быть, он с самого начала был связан с византийцами. Во всяком случае, современники утверждали, что к убийству склонил его севастократор Исаак, находившийся тогда в болгарском плену. Впрочем, Хониат замечает, что Исаак умер в оковах еще до возмущения Иванка. Может быть, убийца Асеня выражал интересы какой-то аристократической клики (возглавляемой Петром или кем-то другим), недовольной самовластным правлением Асеня. Нельзя сбрасывать со счетов и свидетельство о родственниках Иванка, собиравшихся на совет, и о его обещаниях править "Мисией" не так, как это делал Асень, а справедливо и по обычаям народа. Иногда в этом выступлении усматривают болгарскую реакцию против валашского или половецкого засилья, но источники не дают для того никаких оснований24. Как бы там ни было, убийство Асеня могло пойти на пользу византийцам, если бы только империя оказалась в состоянии воспользоваться благоприятно сложившейся ситуацией. Но Алексей III ее не использовал. Войско, посланное на помощь Иванку, не желало сражаться с болгарами и потребовало от командующего Мануила Камица, занимавшего высокую должность протостратора, вернуться назад. Бунт перешел в беспорядочное бегство. Не лучшие результаты принесла и вторая византийская экспедиция к Тырнову. Лишенный эффективной помощи, Иванко в конце концов тайно оставил Тырново и бежал к императору ромеев. Тогда жители Тырнова отворили ворота города и впустили туда Петра, которому была возвращена власть, а высшее военное командование стал осуществлять третий брат, Иван. Так рассказывает Хониат, несколько расходясь с версией Акрополита, согласно которой болгары не желали вручать власть Петру. Впрочем, и, по Хониату, Петр правил недолго и вскоре погиб от руки наемного убийцы. В1197 г. царем Болгарии был провозглашен Иван, известный под именем Калояна, то есть "Доброго Иоанна".

Гибель Асеня и Петра ослабила болгарский натиск. К тому же в лице Иванка у Византии появился энергичный защитник ее северо-западных рубежей. Император осыпал его милостями и хотел женить на своей внучке, дочери севастократора Исаака, погибшего в болгарском плену. Впрочем, Иванко предпочитал ее мать, царскую дочь Анну. "К чему мне агница, которую еще надо кормить молоком, - говорил он, пользуясь образами, привычными для скотовода. - Мне нужна взрослая овца или зрелая коза"25. Неясно, на ком он женился, но он считался царским зятем и был наместником Филиппололя. Иванко широко привлекал к себе на службу соплеменников, пользовался независимостью и довольно успешно отражал акции Калояна26. Однако в начале 1198 г. он отложился от Византии и основал собственное княжение. Калоян тут же признал независимость Иванка. Византийскому правительству пришлось отказаться от грандиозного похода против Калояна, который Алексей III планировал при активном участии Иванка, и прежде всего послать войска против самого Иванка. Война с ним шла с переменным успехом: если византийские полководцы принудили к сдаче несколько крепостей, то Иванку, в свою очередь, удалось взять в плен протостратора Мануила Камица. После этой неудачи византийцы отказались от наступательных действий и держались близ Филиппополя, защищая город от набегов Иванка, а тот постепенно расширял свои владения, захватывая новые и новые земли вплоть до моря.

Наряду с самостоятельным княжением Иванка в 1196 г. возникло другое независимое болгарское княжение, основанное Добромиром Хрисом в районе Струмицы. Хрис тоже был сподвижником Петра и Асеня, но после гибели Асеня провозгласил себя независимым правителем. Как и Иванко, он искал на первых порах поддержку Византии, а в дальнейшем склонился на сторону Калояна. Ему удалось занять важную крепость Просек, расположенную на скале над рекой Вардар. Византийские экспедиции против Хриса не имели успеха. По-видимому, в 1198 г. или в 1199 г. Алексей III заключил с правителем Просека мирный договор, скрепленный брачным союзом Хриса с дочерью протостратора Мануила Камица. Однако мирные отношения продолжались недолго. Сохранились речи Хониата, прославляющие Алексея III за успешные действия против Иванка и Добромира Хриса27. Эти события приходятся примерно на 1200-1202 годы. Военные удачи Алексея III были, по-видимому, довольно скромными, что не удивительно. Византия, истощенная фискальными поборами, ослабленная непрерывными мятежами и узурпациями, просто не имела сил посылать войска в район Тырнова или Сердики. Она была способна только на борьбу с полунезависимыми правителями, подобными Иванку и Хрису.

Не имея возможности добиться победы на поле боя, Алексей III все чаще обращался к дипломатическим средствам, а то и к прямому обману. Так, после долгих уговоров он заманил к себе Иванка и, несмотря на клятвенное обещание безопасности, приказал заковать его в оковы. Дальнейшая судьба Иванка неизвестна, а его земли были заняты ромейскими войсками. Против Калояна Алексей III нашел союзника в лице галицкого князя Романа Мстиславича. Половцы, которым болгаро-византийская война развязала руки и которые в 90-е годы XII в. регулярно вторгались на территорию империи, угрожали в то же время и южнорусским землям. Роман Мстиславич был вынужден постоянно бороться с половецким нашествием, и эта угроза делала его естественным союзником Византии. По сообщению Хониата, в начале XIII в. (в 1201 или 1202 г.) половцы дошли чуть ли не до ворот Константинополя, и только удар Романа по их тылам заставил кочевников поспешно откатиться назад28. Калоян же продолжал натиск на Византию. На юго-западе он занял крепость Константин), расположенную в Родопах. На востоке осадил приморскую крепость Варну и, используя осадные механизмы, в три дня овладел городом. По-видимому, в 1202 г. болгары подписали с Византией мирный договор, условия которого нам неизвестны. Надо полагать, Византия признавала независимость Болгарии, но в то же время не соглашалась считать ее правителя царем. Тем не менее Болгария пошла на такие условия, поскольку она стояла в этот момент перед угрозой войны с венграми: венгерский король Имре (сын Белы III) претендовал на западные земли Болгарии. Правда, усобицы в Венгрии не позволили Имре осуществить его замыслы, но Калояну приходилось считаться с возникшей опасностью.

Тем временем на Балканах произошли существенные перемены. В 1202 г. начался IV крестовый поход. Летом 1203 г. латинские войска стояли уже под стенами византийской столицы. Калоян вел в то время переписку с папой Иннокентием III, рассчитывая на поддержку папской курии в своем стремлении получить корону29. От переговоров с Константинополем он отказался, выжидая, чем кончится крестоносная экспансия. Дальнейшие события показали, что осторожность Калояна полностью оправдалась. Алексей III, захватив казну, 17 июля 1203 г. поспешно бежал из столицы, а 13 апреля 1204 г. город был уже в руках французов, немцев и венецианцев. На месте империи ромеев возникла Латинская империя. В этих условиях Калояну надо было определить свою политическую линию, которая в очень большой степени зависела от позиции Латинской империи. Латинские феодалы восприняли не только внешние формы византийской монархии, ее титулатуру и налоговую систему, но и традиционный универсализм византийской дипломатии. Как и их предшественники, они рассматривали свою империю в качестве единственного суверена (во всяком случае, в восточной части европейского мира) и не желали признавать Болгарского и Сербского государств суверенными. Так сами латиняне толкали болгар на заключение союза с греками.

Об отношении находившегося некоторое время в Солуни Алексея III к болгарам надежных сведений нет. Только латинский хронист Балдуин Константинопольский замечает, что Алексей с 5 тыс. воинов бежал к "королю влахов" Иоанну (Калояну). Однако это сообщение малодостоверно. Тем не менее если не сам Алексей III, то другие деятели распавшейся Византийской империи искали контактов с Болгарией. По-видимому, к этому времени относятся переговоры, о которых 15 лет спустя упоминал охридский архиепископ Димитрий Хоматиан в письме Василию Педиадиту, митрополиту Керкиры: константинопольский патриарх договаривался с царем болгар об автономии болгарской церкви. В октябре или в начале ноября 1204 г. Алексей III попал в плен к крестоносцам. После этого оставшаяся без вождя группа византийских аристократов (многие среди них происходили из Фракии) обратилась в конце 1204 г. за поддержкой к Калояну30. Опираясь на союз с частые фракийской знати, Калоян решил в 1205 г. начать войну против латинян. Идеологическим оправданием войны, как писал Калоян папе Иннокентию III, были традиционные притязания предков болгарского царя на византийский престол, закрепленные тем фактом, что Калоян получил от папы королевскую корону.

Начало войне было положено восстанием фракийских городов против латинского господства в феврале 1205 года. В конце марта 1205 г. около Адрианополя произошло решающее сражение между греко-болгаро-валашско-половецкой армией Калояна и крестоносными воинами31. Битва началась нападением половецких конников на латинский лагерь. Тяжело вооруженные рыцари устремились на них, а половцы, как это они обычно делали, повернули коней и, изредка отстреливаясь из луков, поскакали вспять. Увлеченные преследованием, крестоносцы удалились от своих позиций и попали в незнакомую местность, где за лесистыми холмами и в горных ущельях Калоян скрыл основные силы своего войска. Кони крестоносцев уже устали: сказывался вес рыцарских доспехов. Дорога становилась все уже. Внезапно половцы остановились и приняли ближний бой, от которого уходили до этого выгодного им момента. В гористой местности тяжелая кавалерия латинян не могла развернуться и организовать сопротивление. Воины Калояна намного превосходили численностью крестоносцев. В ход пошли, по словам Хониата, оставившего описание Адрианопольской битвы, серпы и арканы, с помощью которых рыцарей сбрасывали с седла. Цвет латинского воинства погиб в сражении или оказался в плену. Битва под Адрианополем коренным образом изменила соотношение сил на Балканах. Латинская империя должна была от наступления перейти к обороне.

События 1186-1205 гг. привели к восстановлению независимости Болгарского государства. Папская курия официально признала его королевством. Латинская империя и возникшие на обломках Византии греческие государства в конце концов были вынуждены смириться с его независимостью. Возрожденная в результате долгой и упорной борьбы с Византией, а после Адрианопольской битвы уже претендовавшая на первое место среди балканских государств, Болгария (Второе Болгарское царство) просуществовала затем вплоть до османского завоевания в конце XIV века.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Nicetas Choniates. Historia. Bonnae. 1835, pp. 481 - 483.

2. Georgios Acropolites. Opera. Vol. I. Lipsiae. 1903, p. 18.

3. G. Ostrogorskij. Pour l'histoire de la feodalite byzantine. Bruxelles. 1954, p. 53 sq. стр. 124

4. См. Д. Ангелов. Образуване на българската народност. София. 1971, стр. 351 - 378.

5. Eustazio di Tessalonica. La espugnazione di Tessalonica. Palermo. 1961, pp. 64,120. стр. 125

6. Разбор этого вопроса см.: Г. Г. Литаврин. Болгария и Византия в XI-XII вв. М. I960, стр. 431 - 437; ср.: Б. Примов. Създаването на втората българска държава и участието на власите. "Българо-румънски връзки и отношения през вековете. Изследования". Т. I. София. 1965.

7. Eustathius Thessalonicensis. Opuscula. Francofurtiа. M. 1932, р. 44.

8. См. В. Н. Златарски. История на Българската държава през средните векове. Т. II. София. 1934, стр. 416 сл.

9. О датировке начальных событий восстания см.: J. -L. van Dieten. Niketas Choniates. Erläuterungen zu den Reden und Briefen nebst einer Biographie B. - N. Y. 1971, S. 66 - 78.

10. О начальном этапе болгаро-византийской войны см.: И. Дуйчев. Въстанието в 1185 г. и неговата хронология. "Известия на Институт за българската история", 1956, N 6, стр. 345 сл.; Г. Г. Литаврин. Указ, соч., стр. 443 - 446.

11. О мятеже Врана см.: М. Я. Сюзюмов. Внутренняя политика Андроника Комнина и разгром пригородов Константинополя в 1187 г. "Византийский временник". Т. 12.1957, стр. 69 - 72.

12. Nicetas Choniates. Op. cit, p. 515.

13. Nicetas Choniates. Orationes et epistulae. Berolini et Novi Eboraci. 1972, p. 93; cp. F. Grabler. Kaisertaten und Menschenschicksale im Spiegel der schonen Rede. Graz - Wien - Köln. 1966, S. 162; Ф."И. Успенский. Образование Второго Болгарского царства. Одесса. 1879. Приложение V, стр. 35 - 36.

14. Г. Г. Литаврин. Указ, соч., стр. 459 - 461.

15. В. И. Златарски. Указ соч., стр. 467 - 483. В. И. Златарский относит к этому времени (к 1187 г.) и коронацию Асеня, о чем прямых свидетельств нет.

16. А. Chroust. Quellen zur Geschichte des Kjeuzzuges Kaiser Friedrichs I. B. 1929, S. 33, 58, 69.

17. Nicetas Choniates. Historia, p. 560.

18. В. Н. Златарски. Указ. соч. Т. III. София. 1940, стр. 78 ел.

19. И. Дуйчев. Проучвания върху българското средновековие. София. 1945, стр. 52 - 81.

20. А. Kazdan. La date de la rupture entre Pierre et Äsen (vers 1193). "Byzantion". 1965, t. 35, pp. 167-174; J.-L. van Dieten. Das genaue Datum der Rede des Georgios Tornikes an Isaak II Angelos. "Byzantinische Forschungen", 1968 (1971), Bd. 3, S. 114-116.

21. G. Ostrogorsky. Geschichte des byzantinischen Staates. München. 1963, S. 338.

22. Georgios Acropolites. Op. cit., p. 20 sq.

23. Nicetas Choniates. Historia, pp. 617 - 620.

24. В. Н. Златарски, Указ, соч., т. III, стр. 92 -101.

25. Nicetas Choniates. Historia, р. 623.

26. Ibid., р. 675 sq.

27. J.-L. van Dieten. Niketas Choniates, S. 96-102,130-135.

28. Г. Г. Литаврин. Русь и Византия в XII веке. "Вопросы истории", 1972, N 7, стр. 47 сл.

29. G. Prinzing. Die Bedeutung Bulgariens und Serbiens in den Jahren 1204-1219. München. 1972. S. 5 - 7.

30. Ibid., S. 8 f.

31. А. Kratonelie. Не kata ton Latinon helleno-bulgarike sympraxis en Thrake. 1204-1206. Athenai. 1964, pp. 71 - 75.




Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.


  • Категории

  • Файлы

  • Записи в блогах

  • Похожие публикации

    • Византийско-венгерская война (1163—1167) г.
      Автор: kusaloss
      Помогите разобраться с  Сирмианской битвой пожалуйста. Пытаюсь разобраться с расстановкой византийского войска. 
      описание Кинама
      Затем, вооружив римское войско, он вывел его за лагерный ров и построил следующим образом. Впереди приказал он идти скифам и большей части персов вместе с немногими конниками, которые сражаются копьями; потом на обоих флангах следовали фаланги римлян под начальством Кокковасилия и Филокала, также Татикия и, как его зовут, Аспиета. В тылу их шли латники, перемешанные со стрелками, и тяжеловооруженная персидская фаланга; за этими с обоих флангов двигались Иосиф Вриенний и Георгий Врана, также брат последнего Димитрий и Константин Аспиет-Севаст. Далее следовал Андроник, бывший тогда хартулярием царя, по прозванию Лампарда, вместе с отборными римлянами, алеманами и персами; а позади всех – военачальник Андроник со многими другими знаменитыми мужами, которые, по обычаю, всегда находились подле царя, когда он шел на войну, и с наемными итальянцами и сербами, которые следовали за ним, вооруженные копьями и длинными щитами. В таком порядке римляне открыли поход.
      Описание хониата
      Тогда каждый вывел свой отряд и построил его в боевой порядок. Чело фаланги предводитель предоставил самому себе, правое крыло занял Андроник Лапарда, а левое - другие таксиархи, которых предводитель взял с собою на войну. В небольшом расстоянии от того и другого крыла он расположил в боевом порядке и другие фаланги для того, чтобы они могли во время поспеть на помощь утомленным легионам.
      Если воссаздать картину обрисованную кинамом дословно, у меня получается следующее. 
      впереди идут турки и половцы. за ними с немного выдвинутыми флангами идет конница византийцев и в центр отставая от этих флангов составлен из турок и пехоты, вперемешку с стрелками. упоминаемых кинамом латников я счел за пехоту,  войско составляла 15000 человек приблизительно и в таком значительном войске должен был быть значительный пехотный контингент, но он мог бы обозначить пехоту словом латники? С одной стороны сочетание тяжелой пехоты и лучников звучит логично но могла бы под латниками подразумеваться тяжелая конница? учитывая что он больше для обозначения конницу нигде латников не упоминает и как вообще это слово звучит в греческом оригинале? затем по флангом следует конница , на правом фланге у лампарды дополнительный резерв конницы и в центре варяжская гвардия с контингентом итальянской и сербской пехоты.
      набросок на картинке. 

    • Мусатов В.Л. Янош Кадар: триумф и трагедия. Размышления советского дипломата // Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-39.
      Автор: Военкомуезд
      В. Л. Мусатов
      (г. Москва, в 2000–2006 гг. Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Венгрии)

      ЯНОШ КАДАР: ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СОВЕТСКОГО ДИПЛОМАТА

      В Венгрии за два десятилетия после смены общественно-политического строя прошло множество дискуссий о «революции и освободительной борьбе» 1956 года, о социалистическом периоде венгерской истории, но после парламентских выборов 2010 г. обсуждение этих проблем обострилось и, вне всякого сомнения, имеет целью не объективный анализ пройденного пути, а очернение социалистической Венгрии и ее руководителя – Яноша Кадара (1912–1989 гг.), который на протяжении более 30 лет определял пути развития страны.

      За годы работы в советском посольстве в Будапеште, а также в аппарате ЦК КПСС, в Отделе по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, мне довелось часто встречаться с Я. Кадаром, сопровождать его во время визитов в Советский Союз, присутствовать на его беседах с советскими руководителями, наблюдать его деятельность на многосторонних встречах лидеров соцстран. Я. Кадар выделялся на общем фоне руководителей соцстран масштабом личности, своей рассудительностью, скромностью, вниманием к людям. Внешне он представлял собой тип просвещенного европейского рабочего лидера. В молодости он не имел возможности получить образование, но восполнил это чтением и природной интеллигентностью. Член нелегальной компартии с 1931 г., он верил в торжество социалистических идей. Эту веру не смогли поколебать ни тюрьмы при довоенном режиме М. Хорти, ни сфальсифицированный судебный приговор 1951 г. при народно-демократическом строе, ни потрясения трагической осени 1956 г.

      Западные и правоконсервативные венгерские оппоненты Я. Кадара обычно фокусируют свою критику на обстоятельствах формирования его правительства в ноябре 1956 г., на подавлении вооруженного восстания и ставят ему в вину смерть Имре Надя. Не отрицая такого очевидного факта, как быстрая консолидация обстановки в Венгрии в 1957–58 гг., национальное согласие вокруг внутренней политики Я. Кадара, они стараются изобразить его если не как диктатора, то как лидера так называемой «мягкой диктатуры», признавая тем не менее, что за время его нахождения у власти жизнь в стране стала вполне приемлемой, а авторитет Венгрии вырос.

      Обвиняя Кадара в соглашательстве с Москвой и в предательстве идей революции 1956 г., многие из современных критиков все-таки отмечают, что Я. Кадар со временем стал авторитетным и эффективным политиком, а политическая система, связанная с его именем, в 70-х годах определенно приняла черты гуманного социализма.

      Фигура Кадара стала неудобной правительствам социалистов и либералов, находившимся в Венгрии у власти в 1994–1998 гг. и 2002–2010 гг., не только из-за кардинального пересмотра ими оценки событий 1956 г. и отказа от наследия Венгерской Социалистической Рабочей Партии, но и потому, что в стране затянулся переходный период, и за 20 лет со времени смены общественного строя не удалось достичь результатов, сравнимых с консолидацией, проведенной под руководством Я. Кадара. Не удалось превзойти и другой консолидации, которую осуществили после поражения в Первой мировой войне регент Венгрии адмирал М. Хорти и премьер-министр граф И. Бетлен. В межвоенный период Венгрия ориентировалась /24/ на Великобританию и Италию, а затем на фашистскую Германию.

      За тридцать лет нахождения Я. Кадара во власти (1956–1988 гг.) патроном и союзником Венгрии был Советский Союз. Венгрия, входившая в Варшавский Договор и СЭВ, сумела при поддержке своих союзников добиться неплохих результатов в экономике и социальной сфере, смогла разорвать внешнеполитическую изоляцию 50–60-х годов и стала уважаемым членом мирового сообщества. После кардинального поворота 1990 г. новая политическая элита страны обратилась к Западу, примкнула к объединенной Европе. Венгрия вступила в НАТО и Евросоюз, но, как и другие страны ЦВЕ, не выбилась в передовую линию европейской политики. Причины неудач разнообразны, в их числе и нынешний финансово-экономический кризис и особенности курса правительства В. Орбана, вызывающие нередко критику Евросоюза, а также ошибки, которые до этого совершили социалисты во главе с Ф. Дюрчанем. В любом случае корни сегодняшнего положения страны, очевидно, надо искать не в наследии Я. Кадара.

      Английский историк, член консервативной партии Роджер Гау, написавший монографию «Янош Кадар: хороший товарищ» [1], анализировал основные моменты политики Кадара в 60–70-е годы. По его оценке, Венгрия в политическом смысле не была тогда каким-то исключением в социалистическом лагере, но все-таки являлась «самым веселым бараком». Атмосфера в стране была свободной. Политический курс Кадара был подвержен всем воздействиям, которые проявлялись внутри социалистического содружества, но венгерский лидер всегда знал границу, за которую ему нельзя было переступать, не подвергая опасности достижения консолидации после разгрома восстания 1956 г. и свой авторитет. Р. Гау подчеркнул, что Кадар умело выступал на международной арене, особенно начиная с Хельсинской конференции 1975 года, но следил за тем, чтобы не противопоставлять тесные отношения с Советским Союзом необходимости поддерживать политические контакты, экономические и финансовые связи с капиталистическими странами. Эта оценка является верной. Ссылка на Хельсинкскую конференцию, во время которой венгерский лидер открыто заявил о территориальных потерях своей страны после Первой мировой войны, позволяет подчеркнуть еще одно обстоятельство: Я. Кадар был прежде всего венгром, а потом уже коммунистом-интернационалистом.

      Современники Яноша Кадара отмечают, что он не был теоретиком, но имел свое представление о социализме, которое включало стабильную политическую систему и общество благосостояния, допускавшее определенную дифференциацию в доходах и социальном статусе. В его понимании разрыв в доходах между рабочим классом и крестьянством не должен быть большим. Я. Кадар уделял внимание вопросу взаимопонимания между властью и народом. Краеугольный камень его политики – общественное согласие. Он понимал, что пока венгерское общество согласно с такой концепцией социализма, это обеспечивает легитимность политической системы, сложившейся в Венгрии после 1956 г. Несмотря на отнюдь не демократический старт его политики в 1956 году, в венгерском народе он стал популярен. Его уважали и в кругах венгерской интеллигенции. Опросы общественного мнения до сих пор свидетельствуют о том, что он входит в тройку самых почитаемых политиков Венгрии (после королей святого Иштвана и Матяша).

      1. Gough R. A Good Comrade Janos Kadar. Communism and Hungary. – London, 2006.

      Он пользовался большим авторитетом и за рубежами своей страны. Его популярность в Советском Союзе была связаны с быстрой консолидацией в Венгрии после трагедии 1956 г., преодолением последствий сталинизма и личным вкладом в дружбу наших стран. Наши люди помнили его крылатую фразу из выступления на ХХIII съезде КПСС «Антисоветского коммунизма не было, нет и никогда не будет». Но в то же время в политике Кадар был реалистом, поэтому он не любил тех, кто пытался на 130 % (его выражение) пе-/25/-ревыполнять нормы венгеро-советской дружбы, монополизировать дело дружбы двух народов.

      Для анализа политики Я. Кадара важно правильно оценить его взаимоотношения с советскими лидерами. В июле 1956 г. при замене М. Ракоши на посту генсека Венгерской Партии Трудящихся (ВПТ), с запозданием предпринятой по инициативе Москвы, кандидатура Я. Кадара как возможного руководителя возникала. Однако большинство в венгерском Политбюро в тот момент высказалось за более легкий, как казалось, вариант – избрание первым секретарем Э. Гере, хорошо известного в Москве, прошедшего школу Коминтерна и являвшегося заместителем Ракоши. Ошибочность этого шага вскоре стала совершенно очевидной, и Н. С. Хрущев позднее признавал, что они с А. И. Микояном, который приезжал тогда в Венгрию для «инспекции», допустили ошибку, что им надо было ориентироваться на Кадара.

      Его «звездный час» – это осень 1956 г. Разумеется, ученые-историки учитывают, что парламент Венгрии в 1990 г. объявил события 1956 г. «революцией и борьбой за свободу», что было сделано явно по аналогии с революцией 1848–1849 годов. Слово «контрреволюция» выпало из политического лексикона. Дата 23 октября является национальным праздником Венгрии. Президент России Б. Н. Ельцин, выступая в парламенте Венгрии в ноябре 1992 г., осудил советское вторжение в Венгрию осенью 1956 г. и принес извинения венгерскому народу. Президент Российской федерации В. В. Путин во время визита в Будапешт весной 2006 г. отметил, что в юридическом смысле Россия не несет ответственности за действия Советского Союза в те годы, но все мы испытываем моральную ответственность.

      В трагические дни октября – ноября 1956 г. Венгрия погружалась в хаос, управляемость страной исчезала, предприятия не работали, на местах возникли самодеятельные органы власти – революционные комитеты и рабочие советы. Будущее народно-демократической Венгрии становилось призрачным, хотя первоначально и улица, и большинство политических сил выступали за «улучшение социализма». Усиливался антисоветский и антикоммунистический настрой. Правительство поддержало требования «борцов за свободу» о выводе советских войск. Не было никакой уверенности в том, что левые силы могли бы выиграть свободные выборы. Решение премьер-министра, коммуниста И. Надя о разрыве с Варшавским Договором и о провозглашении нейтралитета страны объективно вело к советской интервенции, поскольку в ином случае нарушалось равновесие сил в Европе. Контакты Имре Надя с Кремлем нарушились. Своей речью на рассвете 4 ноября в момент второго ввода войск Советской Армии он только усугубил обстановку. Объявив, что венгерские войска вступили в бой, правительство находится на месте, он с группой соратников и членов семей спрятался в югославском посольстве. Историческая правда состоит в том, что в конце октября 1956 г. в Москве и других столицах социалистических стран, включая Китай и Югославию, решение венгерского кризиса виделось в вооруженном подавлении восстания и срочной замене правительства. При этом советские руководители и их союзники в условиях англо-франко-израильской агрессии против Египта сознательно закрывали глаза на совершаемое ими нарушение норм международного права. В Москве понимали, что США, помимо пропагандистских акций, никак не будут вмешиваться в венгерские события.

      Руководство СССР стояло перед труднейшим выбором. Обстановка в Венгрии не улучшалась, начались расправы с коммунистами, веры в Имре Надя и его коалиционное правительство не было. А вот Янош Кадар как партийный руководитель вел себя более реалистично. Об этом свидетельствовала и его речь по радио 1 ноября 1956 г., в которой он сообщил о создании новой партии взамен распавшейся ВПТ и предупредил об опасности контрреволюции. Я.Кадара вместе с министром внутренних дел Ф. Мюннихом срочно на самолете вывезли из Будапешта и доставили в Москву. После двух дней дискус-/26/-сий на заседаниях президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев, только что вернувшийся с секретных переговоров с И.Б. Тито о венгерской ситуации и встретившийся с Я.Кадаром, наконец, решил, что новое правительство должен возглавить именно Кадар, а не Мюнних. Я. Кадар не сразу согласился возглавить новое правительство, заявив вначале, что не подходит для занятия постов первого секретаря или премьер-министра. Он говорил о том, что политический путь предпочтительнее, вооруженное подавление восстания приведет к полной амортизации авторитета коммунистов. Когда же после беседы с глазу на глаз с Хрущевым он согласился встать во главе правительства, то назвал свои условия – он не будет советской марионеткой, советским товарищам нельзя ориентироваться, как в недавнем прошлом, только на одну узкую группу венгерских руководителей, нельзя допускать возврата к власти ракошистов. Имре Надь не должен мешать. Все это Кадару было обещано, включая и поддержку Надем нового правительства. Югославы обещали уговорить И. Надя. Кадар знал, что цветов и аплодисментов в Венгрии не получит. Он говорил Л. И. Брежневу, с которым познакомился в те грозные дни, что вообще не знал, останется ли жив, настолько сложной была обстановка в стране.

      Английский историк Б. Картледж дает любопытное объяснение, почему Кадар согласился на поездку в Москву. По его мнению, Кадар, исходя из интересов своей партии, хотел лично разъяснить советскому руководству подлинную картину того, что происходит в Венгрии. На переговорах в Москве он дал реальную оценку положения дел в стране, но вместе с тем убедился в том, что советские руководители полны решимости подавить восстание. После беседы с Хрущевым Кадар понял, что венгерская компартия может быть восстановлена только таким руководителем, которому доверяет Кремль и что судьба отвела ему такую роль [1].

      1. Cartledge B. The Will to Survive. A History of Hungary. – London, 2006. Р. 486.

      Его поступок был мужественным шагом. Разумеется, он действовал под советским протекторатом. А разве в тех условиях могло быть иначе? Хрущев как «крестный отец» помогал ему, хотя в Москве и в Будапеште было немало противников Кадара. Вновь создаваемая партия – ВСРП вначале пользовалась небольшой поддержкой населения страны. Для того, чтобы 1 мая 1957 г. на демонстрацию и митинг в Будапеште и других городах вышли до 1 млн. человек, новой власти нужно было крепко поработать и главное завоевать доверие. По мере консолидации обстановки и восстановления общественного согласия рос авторитет Кадара в стране и в мире, в том числе и в Советском Союзе. Успешно развивались советско-венгерские отношения. Конечно, венгерское общественное мнение никогда не забывало, что Советский Союз подавил восстание 1956 года. Но Советский Союз незамедлительно оказал большую помощь Венгрии в восстановлении экономики и поддержании финансовой стабильности. Размер ее вместе с помощью, полученной от Китая и стран народной демократии в 1956-60 годах, составляет примерно 1,5–2 млрд долларов [2]. Нужно отметить, что Н. С.Хрущев внимательно относился к просьбам Я. Кадара. По мере преодоления последствий событий осени 1956 г. и нормализации обстановки Венгрия стала одним из уважаемых государств социалистического содружества, к ее голосу прислушивались в Европе. В высшем советском руководстве считались с Кадаром. Так было, например, во время «пражской весны» в Чехословакии, в период обострения советско-китайских отношений в 60–70-е годы или накануне введения военного положения в Польше в 1980–1981 гг. Я. Кадару и руководимой им ВСРП была доверена важная роль в подготовке европейской конференции компартий и всемирного совещания компартий 1969 г.

      Я. Кадар понимал место и роль Советского Союза и КПСС, поэтому стремился поддерживать хорошие личные отноше-/27/

      2. Подсчеты автора на основании архивных документов, опубликованных в сборнике «Советско-венгерские экономические отношения 1948–1973» (М., 2012).

      ния с советскими лидерами – от Хрущева до Горбачева. В этом он видел в первую очередь эффективное средство служения национальным интересам Венгрии. Венгерский историк Я. М. Райнер называет отношения советских лидеров и Я. Кадара (а также других руководителей соцстран) «клиентскими связями – патрон и клиент» и считает, что М. С. Горбачев, провозглашая отказ от т. н. доктрины Брежнева, одновременно пришел к выводу о необходимости если не порвать со старой клиентурой, то, во всяком случае, перейти на «новый стиль общения» [1]. Конечно, во взаимоотношениях Кадара и советских лидеров имелось много нюансов. Как он сам говорил, самые теплые и дружеские отношения были у него с Н. С. Хрущевым. Причем главный критерий для него заключался в том, что Хрущев понимал венгров. Нормальными были отношения с Л. И. Брежневым, но для него Кадар порой бывал слишком тонок для понимания. Но в целом они находили общий язык. Посол СССР в ВНР в 1985–1989 гг. Б. И. Стукалин, с уважением относившийся к Кадару, написал, что в последние годы жизни Я. Кадар не раз возвращался к оценке хрущевских и брежневских времен, но «не высказывал какого-либо недовольства „диктатом“ Москвы. Он считал, что в ошибках, допущенных в послевоенные годы, повинны сами руководители соцстран, слепо копировавшие советскую систему» [2].

      1. Gorbacsov tárgyalásai Magyar vezetökkel. – Bp., 1956-os Intézet, 24 o.
      2. Стукалин Б. И. Годы, дороги, лица… – М., 2002. С. 325.

      Особо прислушивался к Кадару Ю. В. Андропов, который хорошо знал его с 1956 г. и ценил его мнение. Не могу сказать, доверял ли Ю. В. Андропов Кадару полностью, он был недоверчив «по должности», но считал его надежным партнером. Он поддерживал напрямую или через своего помощника В. А. Крючкова многолетние доверительные контакты с Кадаром. Круг их бесед был широк – от политики, экономики до истории и культуры. Советский генсек считал опыт венгерской экономической реформы «нашей коллективной ценностью». Кадар разделял мнение Андропова о необходимости постепенного, эволюционного реформирования социалистического общества.

      Что касается М. С. Горбачева, то он познакомился с венгерским лидером еще в свою бытность первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. В 1983 г. по приглашению Я. Кадара и с согласия Ю. В. Андропова будущий генсек приехал в Венгрию изучать опыт сельского хозяйства, и хозяйственной реформы. М. С. Горбачев нередко ссылался на венгерский опыт реформирования экономики, на работу кооперативного сектора, он демонстрировал уважение к Кадару. В июле 2007 г., выступая в Будапеште на юбилее бывшего премьер-министра Венгрии Д. Хорна, М. С. Горбачев сказал, что венгры еще оценят по достоинству роль Кадара. Лично у него с Кадаром не было противоречий. Кадар, дескать, критиковал его только за то, что перестройка в Советском Союзе не началась лет на десять раньше [3]. Но, конечно, они были политиками разных эпох. Фактически визит М. С. Горбачева в Венгрию летом 1986 г. по сути дела подтолкнул процесс отстранения Кадара от высшего поста в ВСРП и переход на отдых.

      В отношениях с руководителями Советского Союза Кадар держался с достоинством и к нему относились с уважением, ему доверяли. Однако разницу в положении двух стран и партий и меру своей личной ответственности он знал. Если в 1956–1958 гг. со стороны некоторых представителей Москвы, например председателя КГБ И. А. Серова или отдельных послов, были попытки вмешиваться во внутренние дела, то позже все это практически прекратилось. Для Кадара авторитетом мог быть только Генеральный секретарь ЦК КПСС.

      Отвечая тем критикам Кадара, которые обвиняют его в угодничестве перед Москвой, хотелось бы подчеркнуть, что это, конечно, не так. Кадар взвешенно относился к советским предложениям, но мог высказывать и несогласие с советской /28/

      3. Автор присутствовал при этом выступлении М. С. Горбачева.

      позицией, если считал это необходимым. Наиболее известный случай касался его возражений против формы снятия в 1964 г. Н. С. Хрущева с занимаемых постов, причем Кадар заявил об этом на митинге в Будапеште, а затем объяснил свою позицию в отдельном письме на имя Брежнева и остановился на этом вопросе в личной беседе с советским генсеком. Он подчеркивал, что назначение или отстранение советских руководителей – внутреннее дело КПСС, но Хрущев был уважаемым в Венгрии человеком. Для полноты картины следует добавить, что, несмотря на уважение к Хрущеву, венгерский лидер не стал повторять его заблуждений вроде разделения партийных комитетов на промышленные и сельскохозяйственные, не согласился поддержать «программу строительства коммунизма», провозглашенную Хрущевым, отметив, что Венгрия находится на более низком уровне общественно-экономического развития.

      Кадар критически высказывался по поводу необходимости увеличения военных расходов, просил Москву уменьшить тяготы Венгрии, предоставить отсрочки по погашению советских кредитов Венгрии на закупку советского вооружения. Эта тема присутствовала почти в каждом обращении Кадара к советскому руководству по вопросам экономического сотрудничества. О значении советской помощи Венгрии Кадар не раз говорил публично, в том числе на съездах партии. В феврале 1964 г. в беседе с зампредом Совмина СССР М. А. Лесечко, положительно оценивая итоги первого заседания межправительственной комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, созданной по инициативе венгерской стороны, Я. Кадар отметил, что Советский Союз, конечно, идет на жертвы ради сотрудничества. «Но мы не хотим быть паразитами, не хотим все время сидеть на шее Советского Союза, мы хотели бы стать корректными партнерами Советского Союза и других соцстран. Хотели бы завоевать доверие всех стран, сотрудничающих с нами ...Но пока Советский Союз в восемнадцати случаях помогает нам, а мы ему только в двух». Запрашивая увеличение поставок сырья и энергоносителей, он обычно предлагал советской стороне больше товаров традиционного венгерского экспорта, а в последние годы больше высокотехнологичной продукции, содержавшей западные компоненты. Признавая советские достижения, Кадар не одобрял огромные масштабы военно-промышленного комплекса в Советском Союзе, отягощавшие советскую экономику. Поддерживая необходимость перемен в СЭВ, деятельность которого не оправдывала ожиданий Венгрии и других соцстран, Я. Кадар критиковал советские подходы к реформированию этой организации, затяжки с формированием единого рынка. Венгрия выступала за активное применение товарно-денежных инструментов в процессе интеграции социалистических стран.

      У него были свои представления и о путях решения чехословацкого вопроса в 1968 г., он, конечно, предпочитал политические методы. Но события «пражской весны» накладывались на старт венгерской экономической реформы, важнейшего мероприятия в политике ВСРП, поэтому Кадар не хотел рисковать, он лавировал, старался отодвинуть ввод войск в Чехословакию. Однако в итоге был вынужден согласиться с советской позицией, хотя и попытался в последний момент, 17 августа 1968 г. во время личной встречи еще раз повлиять на А. Дубчека.

      В неофициальных разговорах на исторические темы выражал недоумение, почему в Советском Союзе так непродуманно обошлись со Сталиным. Но при этом он исходил из того, что сталинская модель социализма была навязана Венгрии без учета национальных и исторических особенностей. Собственно говоря, кадаровская политика продолжения строительства социализма была направлена на устранение допущенных деформаций и гибкое приспособление социалистических принципов к венгерским условиям.

      У него было уважительное отношение к Китаю и опыту деятельности компартии Китая. Я. Кадар с сожалением говорил о советско-китайских разногласиях, о рас-/29/-Я. Кадар демонстрировал осторожность в подходе к сложным вопросам наших взаимоотношений, связанным с войной. Он, например, не торопился с ходу решать вопрос о возврате венгерских художественных ценностей, вывезенных в СССР в конце Второй мировой войны. Во-первых, надо было выяснить юридические вопросы, он опасался судебных дискуссий с наследниками бывших владельцев, а такие случаи имели место. Во-вторых, видимо, полагал, что и в Венгрии могут найтись подобные ценности, «перемещенные» в ходе войны. Я. Кадар никогда не высказывался публично о зверствах венгерских оккупационных войск на территории Советского Союза, стремясь тем самым не нанести ущерба чувствам дружбы двух народов. Только раз мне довелось услышать от него рассказ о том, что в 1958 г. во время посещения в Киеве одного из заводов он разговорился с пожилым рабочим. Тот спросил, откуда прибыли гости? Кадар ответил, что из Венгрии. «Так вы венгры?» – «Да» – «Венгры-то хорошие люди, а здесь во время войны были мадьяры. Вот это сволочи!».

      Как известно, венгеро-румынские отношения отягощены сложным историческим прошлым, венгерская общественность и раньше, и сейчас болезненно реагирует на любые ограничения прав венгерского меньшинства в соседней стране. В свое время Н. С. Хрущев поступил совершенно правильно, отказавшись принять предложения руководства Румынии, а также Болгарии о выделении войск для участия вместе с Советской Армией в подавлении вооруженного восстания в Венгрии осенью 1956 г. Если бы это произошло, то взаимоотношения венгров и румын еще более бы обострились. Но и после этих событий сблизить два соседних социалистических государства не удалось, даже под знаменем «пролетарского интернационализма». Я. Кадар безуспешно пытался во время визита в Румынию в 1972 г. и встречи с Н. Чаушеску в 1977 г. в Дебрецене решить некоторые накопившиеся вопросы, но не нашел позитивного отклика. С тех пор он не проявлял активности в этой области, стараясь не усугубить обстановку, но наблюдал за событиями в Румынии. На заседаниях Политбюро Кадар высказывал критические замечания в адрес политики Н. Чаушеску, иронизировал по поводу мании величия румынского лидера, но публично не позволял, ни себе, ни членам руководства ничего подобного. Например, бывший член Политбюро, секретарь ЦК Я. Берец описал в мемуарах случай, когда он, будучи заведующим Международным Отделом ЦК, в присутствии нескольких человек (а дело было на аэродроме, в правительственном зале) «завел» жену Кадара Марию по румынской теме. Кадар не прервал эмоциональные высказывания своей жены о Румынии и ее руководителе, но Я. Берецу чуть позже сказал: «Если еще раз попытаешься подбросить моей жене румынские темы, то получишь такой пинок по ж...е, что улетишь далеко-далеко!».

      Во время обострения контактов Советского Союза с Западом из-за ракет средней дальности в 1982–1983 гг. Кадар осуществил целую программу встреч с лидерами западноевропейских стран, стремясь сохранить внешнеполитические и экономические связи. О своих намерениях он сообщил в Москву, принципиальных возражений не последовало. У меня, в тот момент временного поверенного в делах СССР в Венгрии, сохранился в памяти телефонный звонок А. А. Громыко, который поручил передать Я. Кадару, что встречаться надо, но желательно растянуть по времени контакты с западниками. М. Тэтчер, имевшая беседу с Кадаром в феврале 1984 г., положительно оценила его политические качества, не преминув, однако, отметить в мемуарах, что Кадар, как и большинство старых коммунистических лидеров, не был лишен некоторых черт злодейства. Но «в любом случае тот факт, что он находился у власти так долго, означал, что он сумел узнать советских руководителей и их образ мышления лучше, чем другие восточноевропейские лиде-/30/-ры» [1]. Тэтчер пыталась через Кадара довести до сведения Москвы некий меssage Р. Рейгана по вопросам разоружения.

      Я. Кадар был авторитетный и уважаемый руководитель, который добился определенной автономии в рамках социалистического содружества. Во внутренней политике с учетом трагического опыта 1956 г. это находило выражение в политике регулярного повышения жизненного уровня, эффективных нововведений в государственном аграрном секторе, в кооперативном движении и приусадебных хозяйствах, благодаря чему страна была обеспечена собственным продовольствием и осуществляла экспорт сельхозпродукции, в том числе и в Советский Союз.

      Но самым, пожалуй, большим достижением политики Я. Кадара было проведение экономической реформы 1968 года. К ней готовились давно, начиная с 1957 г. Кадар не был автором реформы, но его мудрость как руководителя проявилась в выборе правильного момента с точки зрения как внутренних, так и международных условий для осуществления реформы хозяйственного механизма. Политическая ответственность, конечно, лежала на Кадаре. Он защищал реформу от критики венгерских левых, а также от нападок других социалистических стран. Реформа привела к подъему экономики и росту благосостояния, она способствовала продвижению Венгрии к рыночному хозяйству. Несомненно, были допущены и ошибки, пришлось идти на компромиссы, в том числе и по политическим причинам. Но именно благодаря наличию многих элементов рыночной экономики Венгрия сравнительно мягко перешла на новые условия развития после смены общественно-политического строя в конце 80-х – начале 90-х.

      1. Thatcher M. Тhe Downing Street Years. – N. Y., 1993. P. 454–455.

      Советские руководители в целом понимали, что в основе успехов политики Кадара после катастрофы 1956 г. лежит улучшение уровня жизни, достижение общественного согласия (знаменитый лозунг «кто не против нас, тот с нами»), большая, чем в других социалистических странах, степень свобод, большая терпимость и гибкость в культурной и религиозной сферах. Именно при Кадаре были урегулированы отношения с католиками и другими конфессиями, заключено соглашение с Ватиканом, а Кадар был принят папой Павлом VI.

      Он разъяснял в Москве, что ему в маленькой стране легче идти на новшества и эксперименты, что их результаты могут пригодиться и в Советском Союзе. Известно его высказывание в беседе с итальянскими журналистами о том, что Советский Союз продолжил дорогу к социализму как медведь. А вот в Венгрии так делать нельзя, здесь надо работать при помощи более тонких методов. Кадар не торопился с объявлениями побед в социалистическом строительстве. Например, отказывался переименовывать ВСРП в коммунистическую партию, а страну – в социалистическую республику, возражал против провозглашения монопольного положения марксизма-ленинизма в общественной жизни. Он видел недостатки так называемого реального социализма и пытался искать выход. Его постулаты: по мере строительства социализма жизнь должна улучшаться; в одиночку партия ничего не создаст; для формирования нового общества требуется национальное сплочение; необходимо иметь клапаны в политическом механизме для снятия избыточного давления; требуется введение элементов рыночного хозяйства и уменьшение сферы директивного планирования. Из подобных здравых и реалистичных положений складывалась венгерская концепция «социализма с человеческим лицом».

      Советский Союз до 1985 г. проводил в отношении социалистических стран политику патернализма, навязчиво опекал союзников, поэтому требовалось согласование с Москвой главных моментов политической линии. После совместной «интернационалистской акции» в Чехословакии в 1968 г. и после смены В. Гомулки в Польше в конце 1970 г. настороженность в Кремле по поводу реформ и нововведений в социалистических странах возросла. /31/ В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      До этого он запустил пробный шар со своей отставкой в мае 1972 г., когда ему исполнилось 60 лет. Этот жест был адресован как своим соратникам, так и Брежневу. Генеральному секретарю ЦК КПСС демарш Кадара не понравился, тем более что в Москве считали, что Кадар – «добрый царь» – должен остаться, а с «худыми боярами» пусть он разбирается сам. В ноябре 1972 г. во время визита в Будапешт Л. И. Брежнев сказал Я. Кадару, что, по его мнению, венгерский ЦК поступил правильно, не приняв отставку Кадара.

      Кадар сделал свои выводы. Раз его попросили не уходить, он продолжал служить общему делу, не поднимал вопроса об отставке вплоть до мая 1988 г. Шутил, что сэкономил немало денег пенсионному фонду. Пытался сохранить единство руководства, искать развязки в спорах. Оставался мастером компромиссов, но не во вред делу. Но в последние годы жизни ему пришлось все чаще видеть, что политический курс ВСРП сталкивается с новой действительностью, с новыми вызовами. Чувствуя снижение собственной творческой и физической активности, нехватку информации о реальных процессах, он пытался найти выход, в том числе определить свое место. Внешние воздействия на политику Венгрии не сводились только к мнению Москвы или других столиц соцстран. Вокруг Венгрии проходила международная игра с участием США и ведущих западноевропейских стран. Запад давал кредиты Венгрии, хотя их условия после 1980 г. ужесточались, поощрял либерализацию режима, намекал на необходимость вовлечения оппозиции в процессы управления. Многозначительным жестом со стороны США было возвращение короны святого Иштвана, попавшей в руки американских войск в конце Второй мировой войны. Ради возврата национальной святыни Я. Кадар принял даже требование американцев о передаче короны не ему, руководителю компартии, а спикеру был, пожалуй, единственным среди лидеров соцстран – членов Варшавского Договора, кто отклонил сначала в конце 1984 г. и затем еще раз в начале 1985 г. зондаж американцев о возможности визита президента Р. Рейгана в Венгрию, сославшись на отсутствие необходимых для подобной встречи условий как в двусторонних отношениях, так и в международной обстановке. Визит Рейгана в Венгрию в тех условиях был бы превратно понят в Москве и в столицах других соцстран. А Кадар считал, что Венгрии не нужны сенсации, всегда лучше, если о ней меньше пишет международная пресса. Но в декабре 1985 г. Я. Кадар все-таки принял госсекретаря США /32/ Дж. Шульца, однако это уже было мероприятие на другом уровне, в рамках обычной дипломатической практики [1].

      С середины 70-х годов начали нарастать экономические трудности Венгрии, так как усилилось негативное влияние мировой экономики, произошел взрыв цен на энергоносители и наблюдался рост внешней задолженности соцстран, особенно Польши, Венгрии и Румынии. Для Венгрии неблагоприятным оказался 1985 год, когда объем западной задолженности вырос на 1,3 млрд долларов, суммарно составив почти 8 млрд долларов. Причины заключались в ошибочности внешнеторговых и финансовых прогнозов, а также в ослаблении курса доллара, что не удалось, как ранее, смягчить за счет перевода части долга в другие валюты. Оправдываясь, руководители Минфина и Госплана ссылались на то, что общая (за вычетом встречных требований) задолженность стран – членов СЭВ тоже выросла, по оценкам западных банков, за год на 9 млрд долларов. При обсуждении в феврале 1986 г. доклада о состоянии платежного баланса страны (брутто – задолженность в западных валютах тогда составляла 13 млрд долларов, нетто – задолженность примерно 8 млрд) Я. Кадар потребовал к апрелю представить в Политбюро не только технические расчеты по объему и структуре долга, но и конкретные предложения, затрагивающие доходы населения, уровень жизни, состояние инфляции и область социальной политики, а также подчеркнул необходимость уточнения перспектив выполнения народнохозяйственных планов – годового и пятилетнего [2]. То есть в этой ситуации Я. Кадар поступил в первую очередь как ответственный политик, думающий о будущем страны. В итоге после повторного обсуждения, подтвердившего нарастание негативных тенденций, было решено сосредоточить усилия на обеспечении внешнего равновесия, на увеличении экспорта в капстраны и поддержании сбалансированного уровня в рублевой торговле, на принятии мер антиинфляционного характера, включая определенное сдерживание роста реальной зарплаты. Общий рост цен допускался не более 5 %, при этом цены на крепкие спиртные напитки с апреля 1986 г. повышались в среднем на 15 %. Рассматривался и вопрос о повышении цен на табак и табачные изделия.

      В переговорах с М. С. Горбачевым в 1985–1986 гг. Я. Кадар не скрывал факты ухудшения финансово-экономического положения, подчеркивал необходимость принятия мер по защите уровня жизни. Он затронул эти проблемы развития Венгрии и в своем выступлении на встрече руководителей стран – членов СЭВ в Москве в ноябре 1986 г. Информируя своих коллег по Политбюро ЦК ВСРП о беседах с новым генсеком КПСС, Кадар отмечал дружественный характер переговоров, стремление советских партнеров оказать помощь. Он был готов принять советскую помощь, правда, оговаривался, что надо еще уточнить реальные возможности советской стороны. Но переговоры по линии двух правительств не принесли существенных результатов. Возможности Советского Союза в текущей пятилетке были ограничены. К 1989 г. венгерская внешняя нетто-задолженность достигла 14 млрд долларов. Кстати, венгерский посол Ш. Райнаи в апреле 1987 г. в донесении в ЦК ВСРП отметил, что советские специалисты видят разницу между витринами будапештских магазинов и реальным экономическим положением Венгрии, но в рамках двусторонних соглашений сделать что-то конкретное для венгров можно будет не ранее середины 90-х годов [3].

      1. Венгерский госархив – MOL M-KS 288.f.5/a580/c (PB 1985 dec.17).
      2. MOL M-KS 288.f 5/962.ö.e. (PB 1986.febr.11).
      3. MOL M-KS 288. f.32/SZT/1987/23.d.

      А тем временем в экономике Советского Союза все более усиливались кризисные проявления. В условиях нефтяного кризиса Советский Союз был вынужден поднять цены на энергоносители, уменьшить физические объемы поставок в соцстраны. Наступал новый этап развития. Соцстраны проигрывали в экономической и технологической областях, отставали от требований научно-технической революции, от процессов глобализации. Инфор-/33/-мация, поступавшая в Будапешт из Советского Союза, свидетельствовала о том, что воодушевление перестройкой проходит, усиливается критика КПСС, нарастает недовольство нехваткой товаров, потребительский рынок опустошен, деньги обесцениваются. Гласность приводит к огульному отрицанию всех прошлых достижений. Обо всех этих явлениях шла речь в докладах по международным вопросам (с ними обычно выступал секретарь ЦК М. Сюреш) на каждом Пленуме ЦК ВСРП.

      В Венгрии замедлился рост ВВП, затем приостановился и рост уровня жизни, реальных доходов населения. На этом фоне происходило усиление оппозиционных сил. Раздавались голоса, призывающие к обновлению руководства и смене курса. С 1987 г. об этом стали говорить открыто. Я. Кадар предупреждал членов ЦК, что пора проснуться, что нельзя почивать на старых лаврах. Но и сам допускал промедление. Зная о том, что в Советском Союзе руководством КПСС принято решение в текущей пятилетке не повышать уровень жизни, а сконцентрироваться на перестройке управления и планирования, что на фоне пустых прилавков магазинов вряд ли было правильным, он не решался круто поворачивать руль, вводил полумеры, что усугубляло диспропорции в народном хозяйстве и вело к снижению уровня жизни. В итоге произошло нарушение национального консенсуса – между партией и населением.

      Вступление Венгрии в МВФ и Всемирный банк дало только временную передышку. Предпринятая до этого попытка Кадара установить более тесные связи с ЕЭС не увенчалась успехом. Канцлер ФРГ Г. Шмидт, с которым приватно советовался венгерский лидер, не советовал ему идти на сближение с «Общим рынком», чтобы не раздражать Советский Союз. (Сейчас появились комментарии к позиции Г. Шмидта. Якобы он опасался, что Советский Союз попытается ограничить контакты ГДР с ФРГ…).

      Со временем, в зените славы Янош Кадар стал рабом собственной политики стабильности. Но еще тревожнее стало то, что стареющий руководитель начал терять чувство реальности, утратил динамизм. Кадар остался один на вершине власти, оппонентов давно не было. Ситуация в стране и внутри партии осложнялась. В противовес критикам Кадар утверждал, что кризиса в стране нет, надо просто лучше работать. Дескать, виноваты СМИ, раздувающие трудности. Умно рассуждая о необходимости безболезненной смены главного руководителя в соцстранах, Я. Кадар сам стал препятствием на пути обновления политики Венгрии. Только к лету 1987 г. он решился сменить премьер-министра, выдвинув на этот пост более энергичного К. Гроса. После поездки в Китай осенью 1987 г. у Кадара появилась мысль занять в политической жизни место, подобное положению Дэн Сяопина в Китае, но в Венгрии существовали другие традиции.

      «Старик» тянул с решением вопроса о руководстве страной до начала 1988 г. Может быть, не видел преемника. Вина ложится и на его товарищей по Политбюро, которые не осмеливались говорить Кадару правду в глаза, создавали вокруг него вакуум и все тайком советовались с Москвой. Из Будапешта шла информация о том, что Кадар, размышляет об уходе на отдых, но не ранее очередного съезда партии. Процесс замены руководства затянулся, хотя глава правительства К. Грос, рвавшийся к власти, прилагал усилия по его ускорению. Да и М. С. Горбачев мог бы высказаться прямее, а не намеками на то, что Кадару надо беречь себя, лучше распределять время, больше отдыхать и т. д. Генсек КПСС поручил в 1987 г. члену Политбюро, секретарю ЦК В. А. Медведеву и зам. председателя КГБ В. А. Крючкову проследить за сменой высшего руководства в Венгрии. Крючков беседовал с Кадаром в Будапеште, встречался он и с другими венгерскими политиками, в том числе с оппозицией. В Москве понимали, что Кадар не хочет уходить как провалившийся политик. Но обновление венгерского руководства требовалось и потому, что Горбачев чувствовал – Кадар не разделяет его политику перестройки. В сентябре 1985 г. /34/ Кадар в ходе переговоров в Москве спросил Горбачева, не боится ли он, что с ним повторится история с Хрущевым. Он говорил своему преемнику К. Гросу о том, что Горбачев не понимает свой народ, ведет Советский Союз к развалу. Нельзя строить политику на разрушении. Накануне майской партконференции (1988 г.) Кадар позвонил Горбачеву и сообщил о своей отставке и планируемом избрании на пост председателя ВСРП. Его собеседник, который давно знал об этом, в том числе от К. Гроса, на которого в Москве сделали ставку, в ответ сказал, что Кадар, как всегда, принял мудрое решение. Важно, мол, то, что на переходном периоде все кардинальные перемены проходят под руководством и при участии Кадара. Горбачеву, как мне помнится, больше всего понравилось, что венгры упраздняют секретариат ЦК. Он тогда сказал В. А. Медведеву, тоже присутствовавшему при этом телефонном разговоре, что венгры делают это правильно, вот, дескать, и нам надо кончать с двоевластием (намек на Секретариат ЦК, в котором большую роль играл оппонент Горбачева Е. К. Лигачев).

      Конференция ВСРП закончилась провалом планов Кадара, ни один его соратник не был избран в Политбюро. В начале июня 1988 г. у меня, в тот момент заведующего сектором Венгрии, Румынии, Чехословакии и Польши Отдела ЦК КПСС, находившегося в служебной командировке в Будапеште, состоялась последняя встреча с Кадаром. В разговоре он просил передать Горбачеву, что ему не удалось осуществить свои планы обновления кадров, основная причина – заговор партийного аппарата. Примерно то же самое Кадар сказал и послу Б. И. Стукалину. Сейчас в венгерской литературе признается, что «партийным путчем» на конференции руководил лично К. Грос.

      Мне довелось присутствовать на похоронах Я. Кадара в июле 1989 года. Его провожали несколько сотен тысяч венгров – членов партии и беспартийных. Это было прощание с эпохой.

      Конец жизни Кадара – это человеческая трагедия. Рушилась социалистическая система, ради которой он трудился всю жизнь. Многие соратники, как он говорил, «качались как тростник на ветру». Очевидцы одного его разговора в 1988 г. с секретарем ЦК М. Неметом по поводу законопроекта об акционерных обществах, хозяйственных ассоциациях рассказывают, что Кадар, завершая обсуждение, сказал: «Ну, хорошо. Действуйте. Но только не думайте, будто я не вижу, что вы же восстанавливаете капитализм!» [1]. После партконференции 1988 г. он остался в одиночестве. К тому же все больше прогрессировали болезни, работать он не мог. Когда начали множиться политические обвинения в его адрес за 1956 г. и нарастать активность оппозиционных сил, стремившихся отстранить ВСРП от власти, Я. Кадар получил устные приглашения от Горбачева, Ярузельского и Хонеккера приехать на отдых и лечение. Но он отказался. Вероятно, ему наверняка вспомнилась история с отъездом М. Ракоши в Советский Союз, превратившаяся в многолетнюю ссылку (с июля 1956 г. до его смерти в феврале 1971 г.).

      Что касается кардинального вопроса – оценки событий осени 1956 года, – то в ноябре 1986 г. в связи с 30-летием этих драматических событий, когда даже внутри ЦК ВСРП прозвучали предложения дать более нюансированную оценку с целью как-то смягчить формулировку «контрреволюция», Я. Кадар на Пленуме ЦК ВСРП отдельно остановился на этом вопросе. По его словам, реакция на Западе на «юбилей» отражала двойственность подхода: с одной стороны, осуждение идей социализма, оправдание контрреволюции 1956 года, а с другой стороны, стремление не нанести ущерба межгосударственным отношениям с Венгерской Народной Республикой и в то же время использовать контакты для скрытой поддержки оппозиционных сил. Но общей чертой кампании на Западе было навязывание реабилитации контрреволюционного мятежа и действий его участников.

      1. Sarközy T. Magyarorszag kormanyzasa – 1978. 2012. – Bp., 2012. 0.129.

      По мнению Я. Кадара, нельзя допустить послаблений в этом вопросе, ибо /35/ за этим последуют другие требования, коренным образом меняющие подходы. По его словам, официальная оценка событий и так достаточно нюансированная: имело место вооруженное контрреволюционное восстание, были также выступления, основанные на законных обидах, и было общее замешательство среди людей. Если оценивать все это глобально, то это была национальная трагедия. Кадар подчеркнул, что за требованиями реабилитации скрывается своя логика, это не игра в слова. Отметил, что он слышит голоса из определенных кругов, с которыми у властей имеются столкновения: почему не назовете события 1956 года народным восстанием, ведь через пару лет эта точка зрения станет официальной в Венгрии? Кадар сказал: «По-моему, так не будет ни-когда». В этом вопросе Я. Кадар ошибался. Эта точка зрения была предложена комиссией ученых в конце 1988 г., но в 1990 г. официальные круги, венгерский парламент пошли дальше, назвав события 1956 года «революцией и национально-освободительной борьбой». А тогда в 1986 г. Кадар пытался доказать своим товарищам, что если считать события 1956 года славной национальной революцией, то силы, которые выступали против нее, являются контрреволюционными. По этой логике и ВСРП надо считать контрреволюционной партией. «Не знаю, сколько и кому нужно еще объяснять, чтобы было понятно, о чем идет речь. С этим нельзя играть!». В заключение Кадар отметил, что «время больших классовых боев в Венгрии закончилось. Партия не будет их провоцировать, не будет вводить жесткие порядки, но если речь зайдет о базовых институтах власти, мы пойдем на столкновение, будем сражаться и победим. Лично меня тени (прошлого. – Прим. автора) или несколько десятков наглых, самоуверенных людей не пугают» [1]. В этом выступлении Я. Кадар вновь призвал партийные кадры пробудиться от спячки и действовать.

      1. MOL M-RS 288.f/ 4/220 ö.e. (KB 1986. nov. 19–20).

      К весне 1989 г. обстановка в партии и стране значительно изменилась, венгерское общество продвигалось к политическому плюрализму. На повестке дня был вопрос о правомерности сохранения старой партии. Избранный на декоративный пост председателя ВСРП больной старик в условиях кардинального пересмотра оценок событий 1956 г. не смог защитить себя. Несмотря на свое ослабленное физическое и психическое состояние, Я. Кадар понимал, что его делают козлом отпущения. Его эмоциональная и запутанная речь на пленуме ЦК в апреле 1989 г., куда, вопреки советам генерального секретаря К. Гроса и лечащих врачей, он буквально прорвался, чтобы высказаться, была отчаянной попыткой защиты себя самого и социалистического строя – со стороны больного человека с распадающимся сознанием. Но в этой речи чувствовалась логика. Он сказал, что не выдвигал термин «контрреволюция», а говорил о тех, кто открыл дорогу к «контрреволюции». События в октябре 1956 г. развивались как студенческая демонстрация, перешедшая в восстание. Советским агентом он не был. Погиб не только Имре Надь, до него погибло немало людей. Сказал, что он, Кадар, не уклоняется от своей ответственности [2].

      2. Анализу этой речи Я. Кадара посвящено много книг и статей. Тексты этой речи, а также интервью Марии Кадар и другие заявления участников событий приведены в книге М. Корниша «Kadar Janos utolso beszede». – Bp.: Kalligram, 2006.

      В письме в адрес ЦК в апреле 1989 года Я. Кадар просил прояснить в суде степень его ответственности за приговор 1958 года Имре Надю, но этого не стали делать. В Венгрии нет документов, доказывающих прямую причастность Кадара к вынесению смертного приговора бывшему премьер-министру, но, видимо, он не приложил усилий по замене высшей меры наказания на более мягкий приговор. Историки размышляют, что означала формулировка в решении Президиума ЦК КПСС (февраль 1958 г.) относительно судьбы И. Надя – «проявить твердость и великодушие». Сам факт, что высший орган КПСС рассматривал вопрос о суде над И. Надем, причем обсуждение велось без оформления протокола, нуждается в дополнительном изучении. Похоже, что /36/ вопрос о судьбе И. Надя не был чисто венгерским вопросом. Известно, что свое мнение высказывали руководители Китая, Польши, Румынии и других стран. Например, китайские представители считали, что если И. Надь совершил преступления, то он заслуживает сурового наказания. Но с этим делом не надо, дескать, спешить. Один из ветеранов старой ВСРП, бывший секретарь ее ЦКК И. Шомоди рассказывает, что Кадар в беседе с ним отметил, что не хотел смерти И. Надя, у него была неофициальная договоренность с Председателем Президиума ВНР И. Доби: если в случае вынесения судом смертного приговора И. Надь попросит о помиловании, то надо его предоставить. Но И. Надь не стал просить помилования. Кадар и в своей последней речи в апреле 1989 г. упоминал какую-то неподписанную «бумагу». Осталось неясным, что он имел в виду – заявление И. Надя об отставке в декабре 1956 г., которого ждали от него, или прошение о помиловании в июне 1958 г. Психоаналитики так и не сумели раскодировать эти последние высказывания Кадара.

      Взаимоотношения Я. Кадара и И. Надя – тема весьма сложная. Кадар знал, что Надь был человеком Берии, сотрудничал с органами НКВД в 30-е годы. Об этом он рассказывал Горбачеву в сентябре 1985 г. Но из трагического треугольника венгерских коммунистических политиков – М. Ракоши, И. Надь, Я. Кадар – именно он (Кадар) сделал больше всего полезного для Венгрии. Фактически он претворил в жизнь все требования участников народного восстания 1956 года.

      В нынешних венгерских условиях Кадару отводят негативную роль. Но ведь именно этот политик вывел Венгрию, хотя и ценой жертв, из катастрофы 1956 г., консолидировал ситуацию, сплотил общество, а затем обеспечил экономический и социальный подъем. Благодаря его усилиям, венгерский социализм из «казарменного», административно-командного превратился в вариант «социализма с человеческим лицом». Система правления из тоталитарной превратилась в авторитарную с элементами демократизма и существенным снижением в политике роли силовых, административных структур.Но сохранение «государственного социализма» в Венгрии и в Восточной Европе вообще зависело не только от национальных условий, не только от потенциала лидера и партии, а и от соотношения сил на мировой арене. Уход Советского Союза из стран ЦВЕ, вывод советских войск, ослабление экономических связей, что бы ни говорил М. С. Горбачев о свободе выбора, об ответственности компартии перед собственным народом, о новом политическом мышлении, нанесли удар по позициям социализма в этих странах, ускорили развал содружества соцстран. Остальное довели до логического конца оппозиционные силы, поощряемые США и западными державами.

      С именем Я. Кадара связывались успехи Венгрии в 60–70-е годы, рост народного благосостояния, укрепление международного авторитета страны. Под его руководством страна стала своего рода пионером социально-экономических преобразований на востоке Европы. Я. Кадар приобрел славу авторитетного социалистического политика с суверенным мышлением и оригинальным стилем. Вместе с тем «кадаризм» как система политических приемов и технологий, как серия реформ имел объективные исторические лимиты. На фоне застоя в СССР, неудачной попытки Пражской весны 1968 г. и осложнений в советско-китайских отношениях венгерские реформы не получали поддержки. В советской перестройке Я. Кадар увидел сначала шанс для обновления социализма, но практический ход преобразований М. С. Горбачева вызвал у него, многоопытного и осторожного политика, большие сомнения. Будучи в преклонном возрасте и пройдя пик своего влияния, с опозданием поняв, что его время прошло, он пытался перед уходом в отставку внушить как М. С. Горбачеву, так и своим соратникам необходимость большей осмотрительности в политике, лучшей координации политических и экономических преобразований, более полного учета национальных особенностей в рамках союза социалистических стран, сохранения единства /37/ партийного руководства и постепенного продвижения вперед на основе сочетания преемственности и обновления политики. По существу это была идея революции сверху при сохранении политической роли компартии, способной объединять все конструктивно настроенные политические силы. Видя ослабление социализма в Советском Союзе, Я. Кадар делал намеки советскому лидеру о необходимости более быстрого сближения с Китаем. М. С. Горбачев, уже списавший Кадара, отмахнулся от его советов. К тому же события на площади Тяньаньмэнь в мае – июне 1989 г. усилили сдержанное отношение генсека КПСС к китайскому опыту.

      Генеральный секретарь ЦК КПСС в октябре 1989 г. так оценивал перемены, произошедшие в Польше и Венгрии: «…если партия делает вид, что ничего особенного не происходит, не реагирует на требования жизни, она обречена. Мы переживаем за здоровые силы в Польше и Венгрии, но помочь им очень непросто. Ведь там были сданы многие позиции потому, что вовремя не дали ответа на требования жизни, процессы приняли болезненный характер. Польские товарищи не использовали возможности, которые открылись перед ними в начале 80-х годов. Да и в Венгрии Кадар уже на исходе жизни глубоко переживал, что вовремя не сделал того, что должен был и мог сделать. Так что у нас с вами остается один выбор – решительнее идти вперед, иначе будем биты» [1]. Остается добавить, что говорилось это все Э. Хонеккеру за месяц до слома берлинской стены и начавшегося потом крушения ГДР. А сам М. С. Горбачев ускорял бег от кризиса, стучавшегося в двери, …к распаду Советского Союза.

      1. Отвечая на вызов времени. Внешняя политика перестройки: документальные свидетельства. – М., 2010. С. 571.

      В Венгрии новое, обновленное руководство ВСРП, раздираемое противоречиями и личными амбициями, не сумело обеспечить единства в адаптации к новым условиям. Пересмотр оценки событий 1956 г. подорвал основы легитимности режима власти, способствовал нарастанию критики политики коммунистов в послевоенный период и их ответственности за подавление восстания 1956 г. Критика в адрес Я. Кадара была как справедливой, так и тенденциозной. Новые руководители партии начали дистанцироваться от наследия Кадара. Реабилитация И. Надя и его сторонников, новый подход к событиям 1956 года не состыковывались с пребыванием Я. Кадара на посту председателя ВСРП. После его драматического выступления на пленуме ЦК в апреле 1989 г. руководство партии, ссылаясь на врачебное заключение, освободило Я. Кадара от обязанностей председателя партии и члена ЦК. Он был отправлен на пенсию и умер в июле 1989 г.

      Похороны его прошли при громадном стечении народа. Люди прощались с уходящей исторической эпохой. Присутствовали и иностранные делегации. У членов венгерского руководства, за исключением, пожалуй, К. Гроса, было сдержанное отношение к проводам Я. Кадара. Известно, что Международный Отдел ЦК ВСРП отговорил некоторых европейских политиков, хорошо знавших Кадара, например, Б. Крайского и других, приезжать на похороны. От КПСС прибыли Е. К. Лигачев и А. Ф. Добрынин. Президент США Дж. Буш-старший, за несколько дней до этого посетивший Венгрию с официальным визитом, сказал журналистам, что Кадар всю жизнь трудился ради блага своего народа.

      Мне думается, что верную и справедливую оценку роли Я. Кадара дал В. Брандт. В своих «Воспоминаниях» [2] он отмечает: «Янош Кадар считал, что изменения у „русских“ подтверждают его правоту, однако не счел для себя необходимым из-за этого продлевать пребывание на своем посту. Он устал и был доволен тем, что в очень тяжелых условиях смог предотвратить для своего народа худшее. Его желание полностью уйти в отставку не удовлетворили, причем не последнюю роль наверняка сыграл совет „советских друзей“ Обстоятельств, при которых весной 1989 года, за несколько месяцев до смерти, его /38/

      2. Брандт В. Воспоминания. – М., 1991. С. 470–471.

      лишили последних постов, показались мне неподобающими и недостойными». В. Брандт пишет, что представления Я. Кадара о «демократическом социализме» не были полными по сравнению со взглядами его преемников и сотрудников, но он был более последовательным в практической области.

      Что касается предположения Брандта относительно «совета» из Москвы, то действительно он сводился к тому, что Кадара надо менять, но таким образом, чтобы перемены в Венгрии, хотя бы внешне, проходили при его участии. Конструкция с избранием председателя ВСРП подходила для этой цели. К. Грос и другие хотели избежать повторения прошлых сюжетов в истории партии, когда все обвинения в ошибках и прогрешениях списывали на уходящего лидера. Но новые руководители ВСРП не сумели удержаться на этой линии под огнем критики оппозиции.

      За последние двадцать лет в Венгрии сменилось несколько правительств – правоцентристских, консервативных и социалистических – либеральных. Но радикальные общественные перемены, смена государственного строя, переход к рыночному хозяйству, замена внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации прошли в Венгрии в обстановке относительной стабильности, эволюционным путем, на условиях договоренности главных политических сил. В этом ощущалось и влияние опыта трех десятилетий кадаровского правления, в том числе политики национального согласия, демократических экспериментов и рыночных преобразований в экономике.

      Столетие Я. Кадара в мае 2012 года было отмечено в Венгрии по-разному. Правительственные круги замалчивали этот юбилей или повторяли стандартные обвинения в адрес Кадара. Социалисты провели сугубо научное заседание, стараясь передать все оттенки настроений в обществе и научных кругах. Директор Института политической истории Д. Фельдеш сказал, что их цель – не памятник Кадару возводить, а объективно разобраться с его наследием. Бывший премьер-министр Ф. Дюрчань, пытающийся создать новую соцпартию, в своих речах отдавал предпочтение не Яношу Кадару, а Имре Надю. Две небольшие коммунистические партии, не входящие в парламент, организовали свои митинги на кладбище, возложили венки на могилу венгерского коммуниста. Любопытное объяснение ностальгии по Кадару в современном венгерском обществе дал в журнале «Рубикон» (2012. № 8) известный историк И. Ромшич: «Нынешнюю ностальгию по эпохе и человеку, давшему ей свое имя, можно объяснить тем, что для большинства людей сравнительное материальное благополучие, социальная безопасность и возможность общественного подъема более важны, чем политическая демократия и духовное многоцветие».

      В Москве в мае 2012 г. в Институте экономики РАН (ОМЭПИ) прошел «круглый стол», посвященный опыту венгерских реформ и политике Я. Кадара. На юбилей коммунистического руководителя Венгрии и друга нашей страны откликнулись газеты «Правда» и «Литературная газета».

      Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-39.
    • Мусатов В.Л. Янош Кадар: триумф и трагедия. Размышления советского дипломата // Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-29.
      Автор: Военкомуезд
      В. Л. Мусатов
      (г. Москва, в 2000–2006 гг. Чрезвычайный и Полномочный Посол России в Венгрии)

      ЯНОШ КАДАР: ТРИУМФ И ТРАГЕДИЯ. РАЗМЫШЛЕНИЯ СОВЕТСКОГО ДИПЛОМАТА

      В Венгрии за два десятилетия после смены общественно-политического строя прошло множество дискуссий о «революции и освободительной борьбе» 1956 года, о социалистическом периоде венгерской истории, но после парламентских выборов 2010 г. обсуждение этих проблем обострилось и, вне всякого сомнения, имеет целью не объективный анализ пройденного пути, а очернение социалистической Венгрии и ее руководителя – Яноша Кадара (1912–1989 гг.), который на протяжении более 30 лет определял пути развития страны.

      За годы работы в советском посольстве в Будапеште, а также в аппарате ЦК КПСС, в Отделе по связям с коммунистическими и рабочими партиями социалистических стран, мне довелось часто встречаться с Я. Кадаром, сопровождать его во время визитов в Советский Союз, присутствовать на его беседах с советскими руководителями, наблюдать его деятельность на многосторонних встречах лидеров соцстран. Я. Кадар выделялся на общем фоне руководителей соцстран масштабом личности, своей рассудительностью, скромностью, вниманием к людям. Внешне он представлял собой тип просвещенного европейского рабочего лидера. В молодости он не имел возможности получить образование, но восполнил это чтением и природной интеллигентностью. Член нелегальной компартии с 1931 г., он верил в торжество социалистических идей. Эту веру не смогли поколебать ни тюрьмы при довоенном режиме М. Хорти, ни сфальсифицированный судебный приговор 1951 г. при народно-демократическом строе, ни потрясения трагической осени 1956 г.

      Западные и правоконсервативные венгерские оппоненты Я. Кадара обычно фокусируют свою критику на обстоятельствах формирования его правительства в ноябре 1956 г., на подавлении вооруженного восстания и ставят ему в вину смерть Имре Надя. Не отрицая такого очевидного факта, как быстрая консолидация обстановки в Венгрии в 1957–58 гг., национальное согласие вокруг внутренней политики Я. Кадара, они стараются изобразить его если не как диктатора, то как лидера так называемой «мягкой диктатуры», признавая тем не менее, что за время его нахождения у власти жизнь в стране стала вполне приемлемой, а авторитет Венгрии вырос.

      Обвиняя Кадара в соглашательстве с Москвой и в предательстве идей революции 1956 г., многие из современных критиков все-таки отмечают, что Я. Кадар со временем стал авторитетным и эффективным политиком, а политическая система, связанная с его именем, в 70-х годах определенно приняла черты гуманного социализма.

      Фигура Кадара стала неудобной правительствам социалистов и либералов, находившимся в Венгрии у власти в 1994–1998 гг. и 2002–2010 гг., не только из-за кардинального пересмотра ими оценки событий 1956 г. и отказа от наследия Венгерской Социалистической Рабочей Партии, но и потому, что в стране затянулся переходный период, и за 20 лет со времени смены общественного строя не удалось достичь результатов, сравнимых с консолидацией, проведенной под руководством Я. Кадара. Не удалось превзойти и другой консолидации, которую осуществили после поражения в Первой мировой войне регент Венгрии адмирал М. Хорти и премьер-министр граф И. Бетлен. В межвоенный период Венгрия ориентировалась /24/ на Великобританию и Италию, а затем на фашистскую Германию.

      За тридцать лет нахождения Я. Кадара во власти (1956–1988 гг.) патроном и союзником Венгрии был Советский Союз. Венгрия, входившая в Варшавский Договор и СЭВ, сумела при поддержке своих союзников добиться неплохих результатов в экономике и социальной сфере, смогла разорвать внешнеполитическую изоляцию 50–60-х годов и стала уважаемым членом мирового сообщества. После кардинального поворота 1990 г. новая политическая элита страны обратилась к Западу, примкнула к объединенной Европе. Венгрия вступила в НАТО и Евросоюз, но, как и другие страны ЦВЕ, не выбилась в передовую линию европейской политики. Причины неудач разнообразны, в их числе и нынешний финансово-экономический кризис и особенности курса правительства В. Орбана, вызывающие нередко критику Евросоюза, а также ошибки, которые до этого совершили социалисты во главе с Ф. Дюрчанем. В любом случае корни сегодняшнего положения страны, очевидно, надо искать не в наследии Я. Кадара.

      Английский историк, член консервативной партии Роджер Гау, написавший монографию «Янош Кадар: хороший товарищ» [1], анализировал основные моменты политики Кадара в 60–70-е годы. По его оценке, Венгрия в политическом смысле не была тогда каким-то исключением в социалистическом лагере, но все-таки являлась «самым веселым бараком». Атмосфера в стране была свободной. Политический курс Кадара был подвержен всем воздействиям, которые проявлялись внутри социалистического содружества, но венгерский лидер всегда знал границу, за которую ему нельзя было переступать, не подвергая опасности достижения консолидации после разгрома восстания 1956 г. и свой авторитет. Р. Гау подчеркнул, что Кадар умело выступал на международной арене, особенно начиная с Хельсинской конференции 1975 года, но следил за тем, чтобы не противопоставлять тесные отношения с Советским Союзом необходимости поддерживать политические контакты, экономические и финансовые связи с капиталистическими странами. Эта оценка является верной. Ссылка на Хельсинкскую конференцию, во время которой венгерский лидер открыто заявил о территориальных потерях своей страны после Первой мировой войны, позволяет подчеркнуть еще одно обстоятельство: Я. Кадар был прежде всего венгром, а потом уже коммунистом-интернационалистом.

      Современники Яноша Кадара отмечают, что он не был теоретиком, но имел свое представление о социализме, которое включало стабильную политическую систему и общество благосостояния, допускавшее определенную дифференциацию в доходах и социальном статусе. В его понимании разрыв в доходах между рабочим классом и крестьянством не должен быть большим. Я. Кадар уделял внимание вопросу взаимопонимания между властью и народом. Краеугольный камень его политики – общественное согласие. Он понимал, что пока венгерское общество согласно с такой концепцией социализма, это обеспечивает легитимность политической системы, сложившейся в Венгрии после 1956 г. Несмотря на отнюдь не демократический старт его политики в 1956 году, в венгерском народе он стал популярен. Его уважали и в кругах венгерской интеллигенции. Опросы общественного мнения до сих пор свидетельствуют о том, что он входит в тройку самых почитаемых политиков Венгрии (после королей святого Иштвана и Матяша).

      1. Gough R. A Good Comrade Janos Kadar. Communism and Hungary. – London, 2006.

      Он пользовался большим авторитетом и за рубежами своей страны. Его популярность в Советском Союзе была связаны с быстрой консолидацией в Венгрии после трагедии 1956 г., преодолением последствий сталинизма и личным вкладом в дружбу наших стран. Наши люди помнили его крылатую фразу из выступления на ХХIII съезде КПСС «Антисоветского коммунизма не было, нет и никогда не будет». Но в то же время в политике Кадар был реалистом, поэтому он не любил тех, кто пытался на 130 % (его выражение) пе-/25/-ревыполнять нормы венгеро-советской дружбы, монополизировать дело дружбы двух народов.

      Для анализа политики Я. Кадара важно правильно оценить его взаимоотношения с советскими лидерами. В июле 1956 г. при замене М. Ракоши на посту генсека Венгерской Партии Трудящихся (ВПТ), с запозданием предпринятой по инициативе Москвы, кандидатура Я. Кадара как возможного руководителя возникала. Однако большинство в венгерском Политбюро в тот момент высказалось за более легкий, как казалось, вариант – избрание первым секретарем Э. Гере, хорошо известного в Москве, прошедшего школу Коминтерна и являвшегося заместителем Ракоши. Ошибочность этого шага вскоре стала совершенно очевидной, и Н. С. Хрущев позднее признавал, что они с А. И. Микояном, который приезжал тогда в Венгрию для «инспекции», допустили ошибку, что им надо было ориентироваться на Кадара.

      Его «звездный час» – это осень 1956 г. Разумеется, ученые-историки учитывают, что парламент Венгрии в 1990 г. объявил события 1956 г. «революцией и борьбой за свободу», что было сделано явно по аналогии с революцией 1848–1849 годов. Слово «контрреволюция» выпало из политического лексикона. Дата 23 октября является национальным праздником Венгрии. Президент России Б. Н. Ельцин, выступая в парламенте Венгрии в ноябре 1992 г., осудил советское вторжение в Венгрию осенью 1956 г. и принес извинения венгерскому народу. Президент Российской федерации В. В. Путин во время визита в Будапешт весной 2006 г. отметил, что в юридическом смысле Россия не несет ответственности за действия Советского Союза в те годы, но все мы испытываем моральную ответственность.

      В трагические дни октября – ноября 1956 г. Венгрия погружалась в хаос, управляемость страной исчезала, предприятия не работали, на местах возникли самодеятельные органы власти – революционные комитеты и рабочие советы. Будущее народно-демократической Венгрии становилось призрачным, хотя первоначально и улица, и большинство политических сил выступали за «улучшение социализма». Усиливался антисоветский и антикоммунистический настрой. Правительство поддержало требования «борцов за свободу» о выводе советских войск. Не было никакой уверенности в том, что левые силы могли бы выиграть свободные выборы. Решение премьер-министра, коммуниста И. Надя о разрыве с Варшавским Договором и о провозглашении нейтралитета страны объективно вело к советской интервенции, поскольку в ином случае нарушалось равновесие сил в Европе. Контакты Имре Надя с Кремлем нарушились. Своей речью на рассвете 4 ноября в момент второго ввода войск Советской Армии он только усугубил обстановку. Объявив, что венгерские войска вступили в бой, правительство находится на месте, он с группой соратников и членов семей спрятался в югославском посольстве. Историческая правда состоит в том, что в конце октября 1956 г. в Москве и других столицах социалистических стран, включая Китай и Югославию, решение венгерского кризиса виделось в вооруженном подавлении восстания и срочной замене правительства. При этом советские руководители и их союзники в условиях англо-франко-израильской агрессии против Египта сознательно закрывали глаза на совершаемое ими нарушение норм международного права. В Москве понимали, что США, помимо пропагандистских акций, никак не будут вмешиваться в венгерские события.

      Руководство СССР стояло перед труднейшим выбором. Обстановка в Венгрии не улучшалась, начались расправы с коммунистами, веры в Имре Надя и его коалиционное правительство не было. А вот Янош Кадар как партийный руководитель вел себя более реалистично. Об этом свидетельствовала и его речь по радио 1 ноября 1956 г., в которой он сообщил о создании новой партии взамен распавшейся ВПТ и предупредил об опасности контрреволюции. Я.Кадара вместе с министром внутренних дел Ф. Мюннихом срочно на самолете вывезли из Будапешта и доставили в Москву. После двух дней дискус-/26/-сий на заседаниях президиума ЦК КПСС Н. С. Хрущев, только что вернувшийся с секретных переговоров с И.Б. Тито о венгерской ситуации и встретившийся с Я.Кадаром, наконец, решил, что новое правительство должен возглавить именно Кадар, а не Мюнних. Я. Кадар не сразу согласился возглавить новое правительство, заявив вначале, что не подходит для занятия постов первого секретаря или премьер-министра. Он говорил о том, что политический путь предпочтительнее, вооруженное подавление восстания приведет к полной амортизации авторитета коммунистов. Когда же после беседы с глазу на глаз с Хрущевым он согласился встать во главе правительства, то назвал свои условия – он не будет советской марионеткой, советским товарищам нельзя ориентироваться, как в недавнем прошлом, только на одну узкую группу венгерских руководителей, нельзя допускать возврата к власти ракошистов. Имре Надь не должен мешать. Все это Кадару было обещано, включая и поддержку Надем нового правительства. Югославы обещали уговорить И. Надя. Кадар знал, что цветов и аплодисментов в Венгрии не получит. Он говорил Л. И. Брежневу, с которым познакомился в те грозные дни, что вообще не знал, останется ли жив, настолько сложной была обстановка в стране.

      Английский историк Б. Картледж дает любопытное объяснение, почему Кадар согласился на поездку в Москву. По его мнению, Кадар, исходя из интересов своей партии, хотел лично разъяснить советскому руководству подлинную картину того, что происходит в Венгрии. На переговорах в Москве он дал реальную оценку положения дел в стране, но вместе с тем убедился в том, что советские руководители полны решимости подавить восстание. После беседы с Хрущевым Кадар понял, что венгерская компартия может быть восстановлена только таким руководителем, которому доверяет Кремль и что судьба отвела ему такую роль [1].

      1. Cartledge B. The Will to Survive. A History of Hungary. – London, 2006. Р. 486.

      Его поступок был мужественным шагом. Разумеется, он действовал под советским протекторатом. А разве в тех условиях могло быть иначе? Хрущев как «крестный отец» помогал ему, хотя в Москве и в Будапеште было немало противников Кадара. Вновь создаваемая партия – ВСРП вначале пользовалась небольшой поддержкой населения страны. Для того, чтобы 1 мая 1957 г. на демонстрацию и митинг в Будапеште и других городах вышли до 1 млн. человек, новой власти нужно было крепко поработать и главное завоевать доверие. По мере консолидации обстановки и восстановления общественного согласия рос авторитет Кадара в стране и в мире, в том числе и в Советском Союзе. Успешно развивались советско-венгерские отношения. Конечно, венгерское общественное мнение никогда не забывало, что Советский Союз подавил восстание 1956 года. Но Советский Союз незамедлительно оказал большую помощь Венгрии в восстановлении экономики и поддержании финансовой стабильности. Размер ее вместе с помощью, полученной от Китая и стран народной демократии в 1956-60 годах, составляет примерно 1,5–2 млрд долларов [2]. Нужно отметить, что Н. С.Хрущев внимательно относился к просьбам Я. Кадара. По мере преодоления последствий событий осени 1956 г. и нормализации обстановки Венгрия стала одним из уважаемых государств социалистического содружества, к ее голосу прислушивались в Европе. В высшем советском руководстве считались с Кадаром. Так было, например, во время «пражской весны» в Чехословакии, в период обострения советско-китайских отношений в 60–70-е годы или накануне введения военного положения в Польше в 1980–1981 гг. Я. Кадару и руководимой им ВСРП была доверена важная роль в подготовке европейской конференции компартий и всемирного совещания компартий 1969 г.

      Я. Кадар понимал место и роль Советского Союза и КПСС, поэтому стремился поддерживать хорошие личные отноше-/27/

      2. Подсчеты автора на основании архивных документов, опубликованных в сборнике «Советско-венгерские экономические отношения 1948–1973» (М., 2012).

      ния с советскими лидерами – от Хрущева до Горбачева. В этом он видел в первую очередь эффективное средство служения национальным интересам Венгрии. Венгерский историк Я. М. Райнер называет отношения советских лидеров и Я. Кадара (а также других руководителей соцстран) «клиентскими связями – патрон и клиент» и считает, что М. С. Горбачев, провозглашая отказ от т. н. доктрины Брежнева, одновременно пришел к выводу о необходимости если не порвать со старой клиентурой, то, во всяком случае, перейти на «новый стиль общения» [1]. Конечно, во взаимоотношениях Кадара и советских лидеров имелось много нюансов. Как он сам говорил, самые теплые и дружеские отношения были у него с Н. С. Хрущевым. Причем главный критерий для него заключался в том, что Хрущев понимал венгров. Нормальными были отношения с Л. И. Брежневым, но для него Кадар порой бывал слишком тонок для понимания. Но в целом они находили общий язык. Посол СССР в ВНР в 1985–1989 гг. Б. И. Стукалин, с уважением относившийся к Кадару, написал, что в последние годы жизни Я. Кадар не раз возвращался к оценке хрущевских и брежневских времен, но «не высказывал какого-либо недовольства „диктатом“ Москвы. Он считал, что в ошибках, допущенных в послевоенные годы, повинны сами руководители соцстран, слепо копировавшие советскую систему» [2].

      1. Gorbacsov tárgyalásai Magyar vezetökkel. – Bp., 1956-os Intézet, 24 o.
      2. Стукалин Б. И. Годы, дороги, лица… – М., 2002. С. 325.

      Особо прислушивался к Кадару Ю. В. Андропов, который хорошо знал его с 1956 г. и ценил его мнение. Не могу сказать, доверял ли Ю. В. Андропов Кадару полностью, он был недоверчив «по должности», но считал его надежным партнером. Он поддерживал напрямую или через своего помощника В. А. Крючкова многолетние доверительные контакты с Кадаром. Круг их бесед был широк – от политики, экономики до истории и культуры. Советский генсек считал опыт венгерской экономической реформы «нашей коллективной ценностью». Кадар разделял мнение Андропова о необходимости постепенного, эволюционного реформирования социалистического общества.

      Что касается М. С. Горбачева, то он познакомился с венгерским лидером еще в свою бытность первым секретарем Ставропольского крайкома КПСС. В 1983 г. по приглашению Я. Кадара и с согласия Ю. В. Андропова будущий генсек приехал в Венгрию изучать опыт сельского хозяйства, и хозяйственной реформы. М. С. Горбачев нередко ссылался на венгерский опыт реформирования экономики, на работу кооперативного сектора, он демонстрировал уважение к Кадару. В июле 2007 г., выступая в Будапеште на юбилее бывшего премьер-министра Венгрии Д. Хорна, М. С. Горбачев сказал, что венгры еще оценят по достоинству роль Кадара. Лично у него с Кадаром не было противоречий. Кадар, дескать, критиковал его только за то, что перестройка в Советском Союзе не началась лет на десять раньше [3]. Но, конечно, они были политиками разных эпох. Фактически визит М. С. Горбачева в Венгрию летом 1986 г. по сути дела подтолкнул процесс отстранения Кадара от высшего поста в ВСРП и переход на отдых.

      В отношениях с руководителями Советского Союза Кадар держался с достоинством и к нему относились с уважением, ему доверяли. Однако разницу в положении двух стран и партий и меру своей личной ответственности он знал. Если в 1956–1958 гг. со стороны некоторых представителей Москвы, например председателя КГБ И. А. Серова или отдельных послов, были попытки вмешиваться во внутренние дела, то позже все это практически прекратилось. Для Кадара авторитетом мог быть только Генеральный секретарь ЦК КПСС.

      Отвечая тем критикам Кадара, которые обвиняют его в угодничестве перед Москвой, хотелось бы подчеркнуть, что это, конечно, не так. Кадар взвешенно относился к советским предложениям, но мог высказывать и несогласие с советской /28/

      3. Автор присутствовал при этом выступлении М. С. Горбачева.

      позицией, если считал это необходимым. Наиболее известный случай касался его возражений против формы снятия в 1964 г. Н. С. Хрущева с занимаемых постов, причем Кадар заявил об этом на митинге в Будапеште, а затем объяснил свою позицию в отдельном письме на имя Брежнева и остановился на этом вопросе в личной беседе с советским генсеком. Он подчеркивал, что назначение или отстранение советских руководителей – внутреннее дело КПСС, но Хрущев был уважаемым в Венгрии человеком. Для полноты картины следует добавить, что, несмотря на уважение к Хрущеву, венгерский лидер не стал повторять его заблуждений вроде разделения партийных комитетов на промышленные и сельскохозяйственные, не согласился поддержать «программу строительства коммунизма», провозглашенную Хрущевым, отметив, что Венгрия находится на более низком уровне общественно-экономического развития.

      Кадар критически высказывался по поводу необходимости увеличения военных расходов, просил Москву уменьшить тяготы Венгрии, предоставить отсрочки по погашению советских кредитов Венгрии на закупку советского вооружения. Эта тема присутствовала почти в каждом обращении Кадара к советскому руководству по вопросам экономического сотрудничества. О значении советской помощи Венгрии Кадар не раз говорил публично, в том числе на съездах партии. В феврале 1964 г. в беседе с зампредом Совмина СССР М. А. Лесечко, положительно оценивая итоги первого заседания межправительственной комиссии по экономическому и научно-техническому сотрудничеству, созданной по инициативе венгерской стороны, Я. Кадар отметил, что Советский Союз, конечно, идет на жертвы ради сотрудничества. «Но мы не хотим быть паразитами, не хотим все время сидеть на шее Советского Союза, мы хотели бы стать корректными партнерами Советского Союза и других соцстран. Хотели бы завоевать доверие всех стран, сотрудничающих с нами ...Но пока Советский Союз в восемнадцати случаях помогает нам, а мы ему только в двух». Запрашивая увеличение поставок сырья и энергоносителей, он обычно предлагал советской стороне больше товаров традиционного венгерского экспорта, а в последние годы больше высокотехнологичной продукции, содержавшей западные компоненты. Признавая советские достижения, Кадар не одобрял огромные масштабы военно-промышленного комплекса в Советском Союзе, отягощавшие советскую экономику. Поддерживая необходимость перемен в СЭВ, деятельность которого не оправдывала ожиданий Венгрии и других соцстран, Я. Кадар критиковал советские подходы к реформированию этой организации, затяжки с формированием единого рынка. Венгрия выступала за активное применение товарно-денежных инструментов в процессе интеграции социалистических стран.

      У него были свои представления и о путях решения чехословацкого вопроса в 1968 г., он, конечно, предпочитал политические методы. Но события «пражской весны» накладывались на старт венгерской экономической реформы, важнейшего мероприятия в политике ВСРП, поэтому Кадар не хотел рисковать, он лавировал, старался отодвинуть ввод войск в Чехословакию. Однако в итоге был вынужден согласиться с советской позицией, хотя и попытался в последний момент, 17 августа 1968 г. во время личной встречи еще раз повлиять на А. Дубчека.

      В неофициальных разговорах на исторические темы выражал недоумение, почему в Советском Союзе так непродуманно обошлись со Сталиным. Но при этом он исходил из того, что сталинская модель социализма была навязана Венгрии без учета национальных и исторических особенностей. Собственно говоря, кадаровская политика продолжения строительства социализма была направлена на устранение допущенных деформаций и гибкое приспособление социалистических принципов к венгерским условиям.

      У него было уважительное отношение к Китаю и опыту деятельности компартии Китая. Я. Кадар с сожалением говорил о советско-китайских разногласиях, о рас-/29/-Я. Кадар демонстрировал осторожность в подходе к сложным вопросам наших взаимоотношений, связанным с войной. Он, например, не торопился с ходу решать вопрос о возврате венгерских художественных ценностей, вывезенных в СССР в конце Второй мировой войны. Во-первых, надо было выяснить юридические вопросы, он опасался судебных дискуссий с наследниками бывших владельцев, а такие случаи имели место. Во-вторых, видимо, полагал, что и в Венгрии могут найтись подобные ценности, «перемещенные» в ходе войны. Я. Кадар никогда не высказывался публично о зверствах венгерских оккупационных войск на территории Советского Союза, стремясь тем самым не нанести ущерба чувствам дружбы двух народов. Только раз мне довелось услышать от него рассказ о том, что в 1958 г. во время посещения в Киеве одного из заводов он разговорился с пожилым рабочим. Тот спросил, откуда прибыли гости? Кадар ответил, что из Венгрии. «Так вы венгры?» – «Да» – «Венгры-то хорошие люди, а здесь во время войны были мадьяры. Вот это сволочи!».

      Как известно, венгеро-румынские отношения отягощены сложным историческим прошлым, венгерская общественность и раньше, и сейчас болезненно реагирует на любые ограничения прав венгерского меньшинства в соседней стране. В свое время Н. С. Хрущев поступил совершенно правильно, отказавшись принять предложения руководства Румынии, а также Болгарии о выделении войск для участия вместе с Советской Армией в подавлении вооруженного восстания в Венгрии осенью 1956 г. Если бы это произошло, то взаимоотношения венгров и румын еще более бы обострились. Но и после этих событий сблизить два соседних социалистических государства не удалось, даже под знаменем «пролетарского интернационализма». Я. Кадар безуспешно пытался во время визита в Румынию в 1972 г. и встречи с Н. Чаушеску в 1977 г. в Дебрецене решить некоторые накопившиеся вопросы, но не нашел позитивного отклика. С тех пор он не проявлял активности в этой области, стараясь не усугубить обстановку, но наблюдал за событиями в Румынии. На заседаниях Политбюро Кадар высказывал критические замечания в адрес политики Н. Чаушеску, иронизировал по поводу мании величия румынского лидера, но публично не позволял, ни себе, ни членам руководства ничего подобного. Например, бывший член Политбюро, секретарь ЦК Я. Берец описал в мемуарах случай, когда он, будучи заведующим Международным Отделом ЦК, в присутствии нескольких человек (а дело было на аэродроме, в правительственном зале) «завел» жену Кадара Марию по румынской теме. Кадар не прервал эмоциональные высказывания своей жены о Румынии и ее руководителе, но Я. Берецу чуть позже сказал: «Если еще раз попытаешься подбросить моей жене румынские темы, то получишь такой пинок по ж...е, что улетишь далеко-далеко!».

      Во время обострения контактов Советского Союза с Западом из-за ракет средней дальности в 1982–1983 гг. Кадар осуществил целую программу встреч с лидерами западноевропейских стран, стремясь сохранить внешнеполитические и экономические связи. О своих намерениях он сообщил в Москву, принципиальных возражений не последовало. У меня, в тот момент временного поверенного в делах СССР в Венгрии, сохранился в памяти телефонный звонок А. А. Громыко, который поручил передать Я. Кадару, что встречаться надо, но желательно растянуть по времени контакты с западниками. М. Тэтчер, имевшая беседу с Кадаром в феврале 1984 г., положительно оценила его политические качества, не преминув, однако, отметить в мемуарах, что Кадар, как и большинство старых коммунистических лидеров, не был лишен некоторых черт злодейства. Но «в любом случае тот факт, что он находился у власти так долго, означал, что он сумел узнать советских руководителей и их образ мышления лучше, чем другие восточноевропейские лиде-/30/-ры» [1]. Тэтчер пыталась через Кадара довести до сведения Москвы некий меssage Р. Рейгана по вопросам разоружения.

      Я. Кадар был авторитетный и уважаемый руководитель, который добился определенной автономии в рамках социалистического содружества. Во внутренней политике с учетом трагического опыта 1956 г. это находило выражение в политике регулярного повышения жизненного уровня, эффективных нововведений в государственном аграрном секторе, в кооперативном движении и приусадебных хозяйствах, благодаря чему страна была обеспечена собственным продовольствием и осуществляла экспорт сельхозпродукции, в том числе и в Советский Союз.

      Но самым, пожалуй, большим достижением политики Я. Кадара было проведение экономической реформы 1968 года. К ней готовились давно, начиная с 1957 г. Кадар не был автором реформы, но его мудрость как руководителя проявилась в выборе правильного момента с точки зрения как внутренних, так и международных условий для осуществления реформы хозяйственного механизма. Политическая ответственность, конечно, лежала на Кадаре. Он защищал реформу от критики венгерских левых, а также от нападок других социалистических стран. Реформа привела к подъему экономики и росту благосостояния, она способствовала продвижению Венгрии к рыночному хозяйству. Несомненно, были допущены и ошибки, пришлось идти на компромиссы, в том числе и по политическим причинам. Но именно благодаря наличию многих элементов рыночной экономики Венгрия сравнительно мягко перешла на новые условия развития после смены общественно-политического строя в конце 80-х – начале 90-х.

      1. Thatcher M. Тhe Downing Street Years. – N. Y., 1993. P. 454–455.

      Советские руководители в целом понимали, что в основе успехов политики Кадара после катастрофы 1956 г. лежит улучшение уровня жизни, достижение общественного согласия (знаменитый лозунг «кто не против нас, тот с нами»), большая, чем в других социалистических странах, степень свобод, большая терпимость и гибкость в культурной и религиозной сферах. Именно при Кадаре были урегулированы отношения с католиками и другими конфессиями, заключено соглашение с Ватиканом, а Кадар был принят папой Павлом VI.

      Он разъяснял в Москве, что ему в маленькой стране легче идти на новшества и эксперименты, что их результаты могут пригодиться и в Советском Союзе. Известно его высказывание в беседе с итальянскими журналистами о том, что Советский Союз продолжил дорогу к социализму как медведь. А вот в Венгрии так делать нельзя, здесь надо работать при помощи более тонких методов. Кадар не торопился с объявлениями побед в социалистическом строительстве. Например, отказывался переименовывать ВСРП в коммунистическую партию, а страну – в социалистическую республику, возражал против провозглашения монопольного положения марксизма-ленинизма в общественной жизни. Он видел недостатки так называемого реального социализма и пытался искать выход. Его постулаты: по мере строительства социализма жизнь должна улучшаться; в одиночку партия ничего не создаст; для формирования нового общества требуется национальное сплочение; необходимо иметь клапаны в политическом механизме для снятия избыточного давления; требуется введение элементов рыночного хозяйства и уменьшение сферы директивного планирования. Из подобных здравых и реалистичных положений складывалась венгерская концепция «социализма с человеческим лицом».

      Советский Союз до 1985 г. проводил в отношении социалистических стран политику патернализма, навязчиво опекал союзников, поэтому требовалось согласование с Москвой главных моментов политической линии. После совместной «интернационалистской акции» в Чехословакии в 1968 г. и после смены В. Гомулки в Польше в конце 1970 г. настороженность в Кремле по поводу реформ и нововведений в социалистических странах возросла. /31/ В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      В феврале 1972 г. во время встречи в Завидово Л. И. Брежнев откровенно высказал Я. Кадару «товарищеские» замечания по характеру экономической и социальной политики, затронув и вопросы кадровой работы, включая состав Политбюро. Звучал рефрен: мы тебе, Янош, верим, но ты посмотри, куда идут дела. Не ослабляется ли руководящая роль партии? Чего добиваются некоторые твои коллеги?

      До этого он запустил пробный шар со своей отставкой в мае 1972 г., когда ему исполнилось 60 лет. Этот жест был адресован как своим соратникам, так и Брежневу. Генеральному секретарю ЦК КПСС демарш Кадара не понравился, тем более что в Москве считали, что Кадар – «добрый царь» – должен остаться, а с «худыми боярами» пусть он разбирается сам. В ноябре 1972 г. во время визита в Будапешт Л. И. Брежнев сказал Я. Кадару, что, по его мнению, венгерский ЦК поступил правильно, не приняв отставку Кадара.

      Кадар сделал свои выводы. Раз его попросили не уходить, он продолжал служить общему делу, не поднимал вопроса об отставке вплоть до мая 1988 г. Шутил, что сэкономил немало денег пенсионному фонду. Пытался сохранить единство руководства, искать развязки в спорах. Оставался мастером компромиссов, но не во вред делу. Но в последние годы жизни ему пришлось все чаще видеть, что политический курс ВСРП сталкивается с новой действительностью, с новыми вызовами. Чувствуя снижение собственной творческой и физической активности, нехватку информации о реальных процессах, он пытался найти выход, в том числе определить свое место. Внешние воздействия на политику Венгрии не сводились только к мнению Москвы или других столиц соцстран. Вокруг Венгрии проходила международная игра с участием США и ведущих западноевропейских стран. Запад давал кредиты Венгрии, хотя их условия после 1980 г. ужесточались, поощрял либерализацию режима, намекал на необходимость вовлечения оппозиции в процессы управления. Многозначительным жестом со стороны США было возвращение короны святого Иштвана, попавшей в руки американских войск в конце Второй мировой войны. Ради возврата национальной святыни Я. Кадар принял даже требование американцев о передаче короны не ему, руководителю компартии, а спикеру был, пожалуй, единственным среди лидеров соцстран – членов Варшавского Договора, кто отклонил сначала в конце 1984 г. и затем еще раз в начале 1985 г. зондаж американцев о возможности визита президента Р. Рейгана в Венгрию, сославшись на отсутствие необходимых для подобной встречи условий как в двусторонних отношениях, так и в международной обстановке. Визит Рейгана в Венгрию в тех условиях был бы превратно понят в Москве и в столицах других соцстран. А Кадар считал, что Венгрии не нужны сенсации, всегда лучше, если о ней меньше пишет международная пресса. Но в декабре 1985 г. Я. Кадар все-таки принял госсекретаря США /32/ Дж. Шульца, однако это уже было мероприятие на другом уровне, в рамках обычной дипломатической практики [1].

      С середины 70-х годов начали нарастать экономические трудности Венгрии, так как усилилось негативное влияние мировой экономики, произошел взрыв цен на энергоносители и наблюдался рост внешней задолженности соцстран, особенно Польши, Венгрии и Румынии. Для Венгрии неблагоприятным оказался 1985 год, когда объем западной задолженности вырос на 1,3 млрд долларов, суммарно составив почти 8 млрд долларов. Причины заключались в ошибочности внешнеторговых и финансовых прогнозов, а также в ослаблении курса доллара, что не удалось, как ранее, смягчить за счет перевода части долга в другие валюты. Оправдываясь, руководители Минфина и Госплана ссылались на то, что общая (за вычетом встречных требований) задолженность стран – членов СЭВ тоже выросла, по оценкам западных банков, за год на 9 млрд долларов. При обсуждении в феврале 1986 г. доклада о состоянии платежного баланса страны (брутто – задолженность в западных валютах тогда составляла 13 млрд долларов, нетто – задолженность примерно 8 млрд) Я. Кадар потребовал к апрелю представить в Политбюро не только технические расчеты по объему и структуре долга, но и конкретные предложения, затрагивающие доходы населения, уровень жизни, состояние инфляции и область социальной политики, а также подчеркнул необходимость уточнения перспектив выполнения народнохозяйственных планов – годового и пятилетнего [2]. То есть в этой ситуации Я. Кадар поступил в первую очередь как ответственный политик, думающий о будущем страны. В итоге после повторного обсуждения, подтвердившего нарастание негативных тенденций, было решено сосредоточить усилия на обеспечении внешнего равновесия, на увеличении экспорта в капстраны и поддержании сбалансированного уровня в рублевой торговле, на принятии мер антиинфляционного характера, включая определенное сдерживание роста реальной зарплаты. Общий рост цен допускался не более 5 %, при этом цены на крепкие спиртные напитки с апреля 1986 г. повышались в среднем на 15 %. Рассматривался и вопрос о повышении цен на табак и табачные изделия.

      В переговорах с М. С. Горбачевым в 1985–1986 гг. Я. Кадар не скрывал факты ухудшения финансово-экономического положения, подчеркивал необходимость принятия мер по защите уровня жизни. Он затронул эти проблемы развития Венгрии и в своем выступлении на встрече руководителей стран – членов СЭВ в Москве в ноябре 1986 г. Информируя своих коллег по Политбюро ЦК ВСРП о беседах с новым генсеком КПСС, Кадар отмечал дружественный характер переговоров, стремление советских партнеров оказать помощь. Он был готов принять советскую помощь, правда, оговаривался, что надо еще уточнить реальные возможности советской стороны. Но переговоры по линии двух правительств не принесли существенных результатов. Возможности Советского Союза в текущей пятилетке были ограничены. К 1989 г. венгерская внешняя нетто-задолженность достигла 14 млрд долларов. Кстати, венгерский посол Ш. Райнаи в апреле 1987 г. в донесении в ЦК ВСРП отметил, что советские специалисты видят разницу между витринами будапештских магазинов и реальным экономическим положением Венгрии, но в рамках двусторонних соглашений сделать что-то конкретное для венгров можно будет не ранее середины 90-х годов [3].

      1. Венгерский госархив – MOL M-KS 288.f.5/a580/c (PB 1985 dec.17).
      2. MOL M-KS 288.f 5/962.ö.e. (PB 1986.febr.11).
      3. MOL M-KS 288. f.32/SZT/1987/23.d.

      А тем временем в экономике Советского Союза все более усиливались кризисные проявления. В условиях нефтяного кризиса Советский Союз был вынужден поднять цены на энергоносители, уменьшить физические объемы поставок в соцстраны. Наступал новый этап развития. Соцстраны проигрывали в экономической и технологической областях, отставали от требований научно-технической революции, от процессов глобализации. Инфор-/33/-мация, поступавшая в Будапешт из Советского Союза, свидетельствовала о том, что воодушевление перестройкой проходит, усиливается критика КПСС, нарастает недовольство нехваткой товаров, потребительский рынок опустошен, деньги обесцениваются. Гласность приводит к огульному отрицанию всех прошлых достижений. Обо всех этих явлениях шла речь в докладах по международным вопросам (с ними обычно выступал секретарь ЦК М. Сюреш) на каждом Пленуме ЦК ВСРП.

      В Венгрии замедлился рост ВВП, затем приостановился и рост уровня жизни, реальных доходов населения. На этом фоне происходило усиление оппозиционных сил. Раздавались голоса, призывающие к обновлению руководства и смене курса. С 1987 г. об этом стали говорить открыто. Я. Кадар предупреждал членов ЦК, что пора проснуться, что нельзя почивать на старых лаврах. Но и сам допускал промедление. Зная о том, что в Советском Союзе руководством КПСС принято решение в текущей пятилетке не повышать уровень жизни, а сконцентрироваться на перестройке управления и планирования, что на фоне пустых прилавков магазинов вряд ли было правильным, он не решался круто поворачивать руль, вводил полумеры, что усугубляло диспропорции в народном хозяйстве и вело к снижению уровня жизни. В итоге произошло нарушение национального консенсуса – между партией и населением.

      Вступление Венгрии в МВФ и Всемирный банк дало только временную передышку. Предпринятая до этого попытка Кадара установить более тесные связи с ЕЭС не увенчалась успехом. Канцлер ФРГ Г. Шмидт, с которым приватно советовался венгерский лидер, не советовал ему идти на сближение с «Общим рынком», чтобы не раздражать Советский Союз. (Сейчас появились комментарии к позиции Г. Шмидта. Якобы он опасался, что Советский Союз попытается ограничить контакты ГДР с ФРГ…).

      Со временем, в зените славы Янош Кадар стал рабом собственной политики стабильности. Но еще тревожнее стало то, что стареющий руководитель начал терять чувство реальности, утратил динамизм. Кадар остался один на вершине власти, оппонентов давно не было. Ситуация в стране и внутри партии осложнялась. В противовес критикам Кадар утверждал, что кризиса в стране нет, надо просто лучше работать. Дескать, виноваты СМИ, раздувающие трудности. Умно рассуждая о необходимости безболезненной смены главного руководителя в соцстранах, Я. Кадар сам стал препятствием на пути обновления политики Венгрии. Только к лету 1987 г. он решился сменить премьер-министра, выдвинув на этот пост более энергичного К. Гроса. После поездки в Китай осенью 1987 г. у Кадара появилась мысль занять в политической жизни место, подобное положению Дэн Сяопина в Китае, но в Венгрии существовали другие традиции.

      «Старик» тянул с решением вопроса о руководстве страной до начала 1988 г. Может быть, не видел преемника. Вина ложится и на его товарищей по Политбюро, которые не осмеливались говорить Кадару правду в глаза, создавали вокруг него вакуум и все тайком советовались с Москвой. Из Будапешта шла информация о том, что Кадар, размышляет об уходе на отдых, но не ранее очередного съезда партии. Процесс замены руководства затянулся, хотя глава правительства К. Грос, рвавшийся к власти, прилагал усилия по его ускорению. Да и М. С. Горбачев мог бы высказаться прямее, а не намеками на то, что Кадару надо беречь себя, лучше распределять время, больше отдыхать и т. д. Генсек КПСС поручил в 1987 г. члену Политбюро, секретарю ЦК В. А. Медведеву и зам. председателя КГБ В. А. Крючкову проследить за сменой высшего руководства в Венгрии. Крючков беседовал с Кадаром в Будапеште, встречался он и с другими венгерскими политиками, в том числе с оппозицией. В Москве понимали, что Кадар не хочет уходить как провалившийся политик. Но обновление венгерского руководства требовалось и потому, что Горбачев чувствовал – Кадар не разделяет его политику перестройки. В сентябре 1985 г. /34/ Кадар в ходе переговоров в Москве спросил Горбачева, не боится ли он, что с ним повторится история с Хрущевым. Он говорил своему преемнику К. Гросу о том, что Горбачев не понимает свой народ, ведет Советский Союз к развалу. Нельзя строить политику на разрушении. Накануне майской партконференции (1988 г.) Кадар позвонил Горбачеву и сообщил о своей отставке и планируемом избрании на пост председателя ВСРП. Его собеседник, который давно знал об этом, в том числе от К. Гроса, на которого в Москве сделали ставку, в ответ сказал, что Кадар, как всегда, принял мудрое решение. Важно, мол, то, что на переходном периоде все кардинальные перемены проходят под руководством и при участии Кадара. Горбачеву, как мне помнится, больше всего понравилось, что венгры упраздняют секретариат ЦК. Он тогда сказал В. А. Медведеву, тоже присутствовавшему при этом телефонном разговоре, что венгры делают это правильно, вот, дескать, и нам надо кончать с двоевластием (намек на Секретариат ЦК, в котором большую роль играл оппонент Горбачева Е. К. Лигачев).

      Конференция ВСРП закончилась провалом планов Кадара, ни один его соратник не был избран в Политбюро. В начале июня 1988 г. у меня, в тот момент заведующего сектором Венгрии, Румынии, Чехословакии и Польши Отдела ЦК КПСС, находившегося в служебной командировке в Будапеште, состоялась последняя встреча с Кадаром. В разговоре он просил передать Горбачеву, что ему не удалось осуществить свои планы обновления кадров, основная причина – заговор партийного аппарата. Примерно то же самое Кадар сказал и послу Б. И. Стукалину. Сейчас в венгерской литературе признается, что «партийным путчем» на конференции руководил лично К. Грос.

      Мне довелось присутствовать на похоронах Я. Кадара в июле 1989 года. Его провожали несколько сотен тысяч венгров – членов партии и беспартийных. Это было прощание с эпохой.

      Конец жизни Кадара – это человеческая трагедия. Рушилась социалистическая система, ради которой он трудился всю жизнь. Многие соратники, как он говорил, «качались как тростник на ветру». Очевидцы одного его разговора в 1988 г. с секретарем ЦК М. Неметом по поводу законопроекта об акционерных обществах, хозяйственных ассоциациях рассказывают, что Кадар, завершая обсуждение, сказал: «Ну, хорошо. Действуйте. Но только не думайте, будто я не вижу, что вы же восстанавливаете капитализм!» [1]. После партконференции 1988 г. он остался в одиночестве. К тому же все больше прогрессировали болезни, работать он не мог. Когда начали множиться политические обвинения в его адрес за 1956 г. и нарастать активность оппозиционных сил, стремившихся отстранить ВСРП от власти, Я. Кадар получил устные приглашения от Горбачева, Ярузельского и Хонеккера приехать на отдых и лечение. Но он отказался. Вероятно, ему наверняка вспомнилась история с отъездом М. Ракоши в Советский Союз, превратившаяся в многолетнюю ссылку (с июля 1956 г. до его смерти в феврале 1971 г.).

      Что касается кардинального вопроса – оценки событий осени 1956 года, – то в ноябре 1986 г. в связи с 30-летием этих драматических событий, когда даже внутри ЦК ВСРП прозвучали предложения дать более нюансированную оценку с целью как-то смягчить формулировку «контрреволюция», Я. Кадар на Пленуме ЦК ВСРП отдельно остановился на этом вопросе. По его словам, реакция на Западе на «юбилей» отражала двойственность подхода: с одной стороны, осуждение идей социализма, оправдание контрреволюции 1956 года, а с другой стороны, стремление не нанести ущерба межгосударственным отношениям с Венгерской Народной Республикой и в то же время использовать контакты для скрытой поддержки оппозиционных сил. Но общей чертой кампании на Западе было навязывание реабилитации контрреволюционного мятежа и действий его участников.

      1. Sarközy T. Magyarorszag kormanyzasa – 1978. 2012. – Bp., 2012. 0.129.

      По мнению Я. Кадара, нельзя допустить послаблений в этом вопросе, ибо /35/ за этим последуют другие требования, коренным образом меняющие подходы. По его словам, официальная оценка событий и так достаточно нюансированная: имело место вооруженное контрреволюционное восстание, были также выступления, основанные на законных обидах, и было общее замешательство среди людей. Если оценивать все это глобально, то это была национальная трагедия. Кадар подчеркнул, что за требованиями реабилитации скрывается своя логика, это не игра в слова. Отметил, что он слышит голоса из определенных кругов, с которыми у властей имеются столкновения: почему не назовете события 1956 года народным восстанием, ведь через пару лет эта точка зрения станет официальной в Венгрии? Кадар сказал: «По-моему, так не будет ни-когда». В этом вопросе Я. Кадар ошибался. Эта точка зрения была предложена комиссией ученых в конце 1988 г., но в 1990 г. официальные круги, венгерский парламент пошли дальше, назвав события 1956 года «революцией и национально-освободительной борьбой». А тогда в 1986 г. Кадар пытался доказать своим товарищам, что если считать события 1956 года славной национальной революцией, то силы, которые выступали против нее, являются контрреволюционными. По этой логике и ВСРП надо считать контрреволюционной партией. «Не знаю, сколько и кому нужно еще объяснять, чтобы было понятно, о чем идет речь. С этим нельзя играть!». В заключение Кадар отметил, что «время больших классовых боев в Венгрии закончилось. Партия не будет их провоцировать, не будет вводить жесткие порядки, но если речь зайдет о базовых институтах власти, мы пойдем на столкновение, будем сражаться и победим. Лично меня тени (прошлого. – Прим. автора) или несколько десятков наглых, самоуверенных людей не пугают» [1]. В этом выступлении Я. Кадар вновь призвал партийные кадры пробудиться от спячки и действовать.

      1. MOL M-RS 288.f/ 4/220 ö.e. (KB 1986. nov. 19–20).

      К весне 1989 г. обстановка в партии и стране значительно изменилась, венгерское общество продвигалось к политическому плюрализму. На повестке дня был вопрос о правомерности сохранения старой партии. Избранный на декоративный пост председателя ВСРП больной старик в условиях кардинального пересмотра оценок событий 1956 г. не смог защитить себя. Несмотря на свое ослабленное физическое и психическое состояние, Я. Кадар понимал, что его делают козлом отпущения. Его эмоциональная и запутанная речь на пленуме ЦК в апреле 1989 г., куда, вопреки советам генерального секретаря К. Гроса и лечащих врачей, он буквально прорвался, чтобы высказаться, была отчаянной попыткой защиты себя самого и социалистического строя – со стороны больного человека с распадающимся сознанием. Но в этой речи чувствовалась логика. Он сказал, что не выдвигал термин «контрреволюция», а говорил о тех, кто открыл дорогу к «контрреволюции». События в октябре 1956 г. развивались как студенческая демонстрация, перешедшая в восстание. Советским агентом он не был. Погиб не только Имре Надь, до него погибло немало людей. Сказал, что он, Кадар, не уклоняется от своей ответственности [2].

      2. Анализу этой речи Я. Кадара посвящено много книг и статей. Тексты этой речи, а также интервью Марии Кадар и другие заявления участников событий приведены в книге М. Корниша «Kadar Janos utolso beszede». – Bp.: Kalligram, 2006.

      В письме в адрес ЦК в апреле 1989 года Я. Кадар просил прояснить в суде степень его ответственности за приговор 1958 года Имре Надю, но этого не стали делать. В Венгрии нет документов, доказывающих прямую причастность Кадара к вынесению смертного приговора бывшему премьер-министру, но, видимо, он не приложил усилий по замене высшей меры наказания на более мягкий приговор. Историки размышляют, что означала формулировка в решении Президиума ЦК КПСС (февраль 1958 г.) относительно судьбы И. Надя – «проявить твердость и великодушие». Сам факт, что высший орган КПСС рассматривал вопрос о суде над И. Надем, причем обсуждение велось без оформления протокола, нуждается в дополнительном изучении. Похоже, что /36/ вопрос о судьбе И. Надя не был чисто венгерским вопросом. Известно, что свое мнение высказывали руководители Китая, Польши, Румынии и других стран. Например, китайские представители считали, что если И. Надь совершил преступления, то он заслуживает сурового наказания. Но с этим делом не надо, дескать, спешить. Один из ветеранов старой ВСРП, бывший секретарь ее ЦКК И. Шомоди рассказывает, что Кадар в беседе с ним отметил, что не хотел смерти И. Надя, у него была неофициальная договоренность с Председателем Президиума ВНР И. Доби: если в случае вынесения судом смертного приговора И. Надь попросит о помиловании, то надо его предоставить. Но И. Надь не стал просить помилования. Кадар и в своей последней речи в апреле 1989 г. упоминал какую-то неподписанную «бумагу». Осталось неясным, что он имел в виду – заявление И. Надя об отставке в декабре 1956 г., которого ждали от него, или прошение о помиловании в июне 1958 г. Психоаналитики так и не сумели раскодировать эти последние высказывания Кадара.

      Взаимоотношения Я. Кадара и И. Надя – тема весьма сложная. Кадар знал, что Надь был человеком Берии, сотрудничал с органами НКВД в 30-е годы. Об этом он рассказывал Горбачеву в сентябре 1985 г. Но из трагического треугольника венгерских коммунистических политиков – М. Ракоши, И. Надь, Я. Кадар – именно он (Кадар) сделал больше всего полезного для Венгрии. Фактически он претворил в жизнь все требования участников народного восстания 1956 года.

      В нынешних венгерских условиях Кадару отводят негативную роль. Но ведь именно этот политик вывел Венгрию, хотя и ценой жертв, из катастрофы 1956 г., консолидировал ситуацию, сплотил общество, а затем обеспечил экономический и социальный подъем. Благодаря его усилиям, венгерский социализм из «казарменного», административно-командного превратился в вариант «социализма с человеческим лицом». Система правления из тоталитарной превратилась в авторитарную с элементами демократизма и существенным снижением в политике роли силовых, административных структур.Но сохранение «государственного социализма» в Венгрии и в Восточной Европе вообще зависело не только от национальных условий, не только от потенциала лидера и партии, а и от соотношения сил на мировой арене. Уход Советского Союза из стран ЦВЕ, вывод советских войск, ослабление экономических связей, что бы ни говорил М. С. Горбачев о свободе выбора, об ответственности компартии перед собственным народом, о новом политическом мышлении, нанесли удар по позициям социализма в этих странах, ускорили развал содружества соцстран. Остальное довели до логического конца оппозиционные силы, поощряемые США и западными державами.

      С именем Я. Кадара связывались успехи Венгрии в 60–70-е годы, рост народного благосостояния, укрепление международного авторитета страны. Под его руководством страна стала своего рода пионером социально-экономических преобразований на востоке Европы. Я. Кадар приобрел славу авторитетного социалистического политика с суверенным мышлением и оригинальным стилем. Вместе с тем «кадаризм» как система политических приемов и технологий, как серия реформ имел объективные исторические лимиты. На фоне застоя в СССР, неудачной попытки Пражской весны 1968 г. и осложнений в советско-китайских отношениях венгерские реформы не получали поддержки. В советской перестройке Я. Кадар увидел сначала шанс для обновления социализма, но практический ход преобразований М. С. Горбачева вызвал у него, многоопытного и осторожного политика, большие сомнения. Будучи в преклонном возрасте и пройдя пик своего влияния, с опозданием поняв, что его время прошло, он пытался перед уходом в отставку внушить как М. С. Горбачеву, так и своим соратникам необходимость большей осмотрительности в политике, лучшей координации политических и экономических преобразований, более полного учета национальных особенностей в рамках союза социалистических стран, сохранения единства /37/ партийного руководства и постепенного продвижения вперед на основе сочетания преемственности и обновления политики. По существу это была идея революции сверху при сохранении политической роли компартии, способной объединять все конструктивно настроенные политические силы. Видя ослабление социализма в Советском Союзе, Я. Кадар делал намеки советскому лидеру о необходимости более быстрого сближения с Китаем. М. С. Горбачев, уже списавший Кадара, отмахнулся от его советов. К тому же события на площади Тяньаньмэнь в мае – июне 1989 г. усилили сдержанное отношение генсека КПСС к китайскому опыту.

      Генеральный секретарь ЦК КПСС в октябре 1989 г. так оценивал перемены, произошедшие в Польше и Венгрии: «…если партия делает вид, что ничего особенного не происходит, не реагирует на требования жизни, она обречена. Мы переживаем за здоровые силы в Польше и Венгрии, но помочь им очень непросто. Ведь там были сданы многие позиции потому, что вовремя не дали ответа на требования жизни, процессы приняли болезненный характер. Польские товарищи не использовали возможности, которые открылись перед ними в начале 80-х годов. Да и в Венгрии Кадар уже на исходе жизни глубоко переживал, что вовремя не сделал того, что должен был и мог сделать. Так что у нас с вами остается один выбор – решительнее идти вперед, иначе будем биты» [1]. Остается добавить, что говорилось это все Э. Хонеккеру за месяц до слома берлинской стены и начавшегося потом крушения ГДР. А сам М. С. Горбачев ускорял бег от кризиса, стучавшегося в двери, …к распаду Советского Союза.

      1. Отвечая на вызов времени. Внешняя политика перестройки: документальные свидетельства. – М., 2010. С. 571.

      В Венгрии новое, обновленное руководство ВСРП, раздираемое противоречиями и личными амбициями, не сумело обеспечить единства в адаптации к новым условиям. Пересмотр оценки событий 1956 г. подорвал основы легитимности режима власти, способствовал нарастанию критики политики коммунистов в послевоенный период и их ответственности за подавление восстания 1956 г. Критика в адрес Я. Кадара была как справедливой, так и тенденциозной. Новые руководители партии начали дистанцироваться от наследия Кадара. Реабилитация И. Надя и его сторонников, новый подход к событиям 1956 года не состыковывались с пребыванием Я. Кадара на посту председателя ВСРП. После его драматического выступления на пленуме ЦК в апреле 1989 г. руководство партии, ссылаясь на врачебное заключение, освободило Я. Кадара от обязанностей председателя партии и члена ЦК. Он был отправлен на пенсию и умер в июле 1989 г.

      Похороны его прошли при громадном стечении народа. Люди прощались с уходящей исторической эпохой. Присутствовали и иностранные делегации. У членов венгерского руководства, за исключением, пожалуй, К. Гроса, было сдержанное отношение к проводам Я. Кадара. Известно, что Международный Отдел ЦК ВСРП отговорил некоторых европейских политиков, хорошо знавших Кадара, например, Б. Крайского и других, приезжать на похороны. От КПСС прибыли Е. К. Лигачев и А. Ф. Добрынин. Президент США Дж. Буш-старший, за несколько дней до этого посетивший Венгрию с официальным визитом, сказал журналистам, что Кадар всю жизнь трудился ради блага своего народа.

      Мне думается, что верную и справедливую оценку роли Я. Кадара дал В. Брандт. В своих «Воспоминаниях» [2] он отмечает: «Янош Кадар считал, что изменения у „русских“ подтверждают его правоту, однако не счел для себя необходимым из-за этого продлевать пребывание на своем посту. Он устал и был доволен тем, что в очень тяжелых условиях смог предотвратить для своего народа худшее. Его желание полностью уйти в отставку не удовлетворили, причем не последнюю роль наверняка сыграл совет „советских друзей“ Обстоятельств, при которых весной 1989 года, за несколько месяцев до смерти, его /38/

      2. Брандт В. Воспоминания. – М., 1991. С. 470–471.

      лишили последних постов, показались мне неподобающими и недостойными». В. Брандт пишет, что представления Я. Кадара о «демократическом социализме» не были полными по сравнению со взглядами его преемников и сотрудников, но он был более последовательным в практической области.

      Что касается предположения Брандта относительно «совета» из Москвы, то действительно он сводился к тому, что Кадара надо менять, но таким образом, чтобы перемены в Венгрии, хотя бы внешне, проходили при его участии. Конструкция с избранием председателя ВСРП подходила для этой цели. К. Грос и другие хотели избежать повторения прошлых сюжетов в истории партии, когда все обвинения в ошибках и прогрешениях списывали на уходящего лидера. Но новые руководители ВСРП не сумели удержаться на этой линии под огнем критики оппозиции.

      За последние двадцать лет в Венгрии сменилось несколько правительств – правоцентристских, консервативных и социалистических – либеральных. Но радикальные общественные перемены, смена государственного строя, переход к рыночному хозяйству, замена внешнеполитической и внешнеэкономической ориентации прошли в Венгрии в обстановке относительной стабильности, эволюционным путем, на условиях договоренности главных политических сил. В этом ощущалось и влияние опыта трех десятилетий кадаровского правления, в том числе политики национального согласия, демократических экспериментов и рыночных преобразований в экономике.

      Столетие Я. Кадара в мае 2012 года было отмечено в Венгрии по-разному. Правительственные круги замалчивали этот юбилей или повторяли стандартные обвинения в адрес Кадара. Социалисты провели сугубо научное заседание, стараясь передать все оттенки настроений в обществе и научных кругах. Директор Института политической истории Д. Фельдеш сказал, что их цель – не памятник Кадару возводить, а объективно разобраться с его наследием. Бывший премьер-министр Ф. Дюрчань, пытающийся создать новую соцпартию, в своих речах отдавал предпочтение не Яношу Кадару, а Имре Надю. Две небольшие коммунистические партии, не входящие в парламент, организовали свои митинги на кладбище, возложили венки на могилу венгерского коммуниста. Любопытное объяснение ностальгии по Кадару в современном венгерском обществе дал в журнале «Рубикон» (2012. № 8) известный историк И. Ромшич: «Нынешнюю ностальгию по эпохе и человеку, давшему ей свое имя, можно объяснить тем, что для большинства людей сравнительное материальное благополучие, социальная безопасность и возможность общественного подъема более важны, чем политическая демократия и духовное многоцветие».

      В Москве в мае 2012 г. в Институте экономики РАН (ОМЭПИ) прошел «круглый стол», посвященный опыту венгерских реформ и политике Я. Кадара. На юбилей коммунистического руководителя Венгрии и друга нашей страны откликнулись газеты «Правда» и «Литературная газета».

      Россия и Венгрия на перекрестках европейской истории. Выпуск II: сборник научных статей. – Cтаврополь: Изд-во СКФУ, 2016. С. 24-29.
    • Кристина Фили. Гипатия: жертва конфликта между старым и новым миром
      Автор: Saygo
      Кристина Фили. Гипатия: жертва конфликта между старым и новым миром // Вопросы истории естествознания и техники. - 2002. - № 2.
      Гипатия, дочь Теона (ок. 370–415 гг.), всю свою жизнь провела в Александрии, где снискала уважение и почет как философ и ученый. В то время Александрия, знаменитая своим интеллектуальным аскетизмом и одновременно крайностями утонченной чувственности, находилась на перекрестке культурных традиций. Здесь задолго до того, как на горизонте появилась опасность арабской экспансии, произошла знаменательная встреча эллинского, иудейского и варварского миров, обусловившая возникновение таких культурных амальгам1, как, например, греко-иудейская философия, в которой восточные и греческие концепции причудливо сочетались с элементами иудаизма. Истоки этого философского направления восходят к учению неортодоксальной иудейской общины терапевтов, а его основным адептом является Филон Александрийский (20–30 г. до н.э. - 40 г. н.э.).
      На рубеже IV–V вв. Александрия2 становится центром позднеэллинистической культуры. Афины, на которых в этот период лежит лишь отблеск былой славы3, передали культурную эстафету городу Александра Великого. Вот как описывает случившееся Синесий из Кирен4 в “Письмах”5: “В Афинах не осталось больше ничего возвышенного, кроме имен великих людей, когда-то живших в этом городе... Если раньше Афины были пристанищем мудреца, то ныне они знамениты лишь своими пчеловодами”6. Об Александрии, напротив, Синесий пишет как об оазисе интеллектуального процветания, не забывая при этом указать на роль Гипатии: “В Александрии пышным цветом расцветает образование...7; обретя мудрость Гипатии, Египет наших дней наслаждается ее плодами”8.
      В эпоху позднего эллинизма на территории восточных провинций Римской империи получает распространение христианство. Это происходит во многом благодаря общности языка9 и уникальным возможностям эллинской речи для формулировки и истолкования догматов новой религии10.
      С 395 г. Египет становится византийской провинцией, управляемой императорским префектом (Praefectus Augustalis). Однако наиболее влиятельное лицо здесь - александрийский епископ, который уже с 381 г. носит сан патриарха. Будучи третьим по величине городом империи, интеллектуальной и религиозной столицей Египта, Александрия одновременно и крупнейший средиземноморский порт. Благодаря славному прошлому, она остается независимой и замкнутой “вселенной”. Культурно-религиозный облик города определяется Мусейоном, со старинными, восходящими к Евклиду традициями, библиотекой с ценными папирусами, а также языческими храмами, христианскими церквами и иудейскими синагогами. В Александрии формируется среда интеллектуалов, состоящая из философов, математиков, риторов и теологов, а также разнообразные школы - философские, математические, медицинские, катехизические и раввинские.
      Какова же была историческая обстановка непосредственно в годы жизни Гипатии?
      Дух вольности, утвердившийся после издания Константином Великим (285–337 гг.) закона о свободе религиозных культов, был забыт; его место заняли настроения нетерпимости, обусловленные сложностью положения. Дело в том, что в этот период множество еретических течений, а также частые вторжения извне (в 378 г. готы, разграбив Фракию, Македонию и Фессалию, подошли к стенам Константинополя), угрожали существованию христианской империи11. С целью консолидации сил Феодосий I Великий (346–395 гг.) в феврале 380 г. императорским эдиктом вменил подданным своей империи в обязанность следование доктрине, сформулированной римским епископом Дамасием и александрийским епископом Петром12. В период, когда из-за отсутствия согласия империя оказалась в опасности, новая религия стала главным фактором единения. Однако в первые годы существования Византийского государства, установленное волевым порядком единство вероисповедания породило и новую напряженность. Влияние христианства сказалось на формировании законодательства. В 381 г. на Константинопольском соборе Символ Веры (Сredo) был дополнен догматом о Святом Духе. Несколькими годами позже, в 391 г., Феодосий своим указом13 (направленным в Египет14) запретил отправление всех языческих культов, тем самым сделав первый шаг по пути уничтожения языческих храмов15; 16.
      В Александрии, руководствуясь законом Феодосия, кампанию против язычников начал местный патриарх Теофил17. В 391 г. или 392 г. христианами18 был разрушен культовый центр Александрии Серапеум19; 20; 21, включая храм бога Сараписа, библиотеку и величественную статую Сараписа работы скульптора Бриаксия. Разрушение22 Серапеума вызвало волну социальных выступлений. Отметим, что в этот период (392–394 гг.) язычники на Западе также пережили горечь повсеместного разрушения храмов: во времена императоров Флавия и Евгения идолопоклонству и здесь был нанесен сокрушительный удар23.
      После разрушения Серапеума напряженность в Александрии усилилась. Известно, что, сохраняя нейтралитет, Гипатия не присоединилась к партии защитников Серапеума. Будучи известным и уважаемым учителем, она не участвовала в столкновениях язычников и христиан. Не поддерживала она и никаких контактов с грамматиками Аммонием и Гелладием, и философом-неоплатоником Олимпием, поклонявшимися Сарапису, которые, почувствовав нарастание враждебности к язычеству, покинули Александрию. Вероятно, Гипатия вообще не принимала участия в языческой культовой практике. Дело в том, что сформировавшееся вокруг Теона и “переданное ей по наследству” научное окружение состояло из представителей интеллектуальной элиты, сконцентрированной на изощренных философских изысканиях. Это говорит о том, что Гипатия была поборницей интеллектуального эллинского наследия. Что же касается свидетельств в пользу ее приверженности культовой практике политеизма, то таковых в нашем распоряжении нет.
      Сторонники античной языческой веры сквозь строки законодательства Феодосия с тревогой прозревали крах освященных веками культурных ценностей. Так, в 394 г. Феодосий I в законодательном порядке упразднил Олимпийские игры (их возрождение произошло лишь в конце XIX столетия, в 1896 г.). Строгие византийские законы дамокловым мечом нависли над головами язычников: императорские указы предусматривали смертную казнь за участие в любых культовых действиях (жертвоприношении, поклонении идолам и т.п.). Но это еще не все. В пылу борьбы с язычеством были осуждены математика и астрономия (последнюю не отличали тогда от астрологии). Закон против математиков был издан еще в 370 г.; в Кодекс Феодосия24 он вошел в качестве статьи IX. 16. 8. Возможно, что именно этот закон и явился главной причиной гибели Гипатии.
      Если правление Феодосия Великого можно назвать триумфом христианства над язычеством, то этого нельзя сказать о деятельности его сына Аркадия25, который не смог закрепить успех отца. В 408 г. Аркадий умирает, оставляя сына Феодосия II и дочь Пульхерию, которым было тогда семь и шестнадцать лет. Будучи женщиной глубоко религиозной и понимавшей, что сила империи заключена в Церкви и ее единстве, Пульхерия, как и ее дед Феодосий Великий, оказала значительное влияние на укоренение идеалов христианства в Византийской империи. С 408 г. она становится опекуном своего брата, который, провозгласив ее императрицей (Augusta), тем самым дает согласие на совместное управление империей. В течение сорока лет, что Пульхерия находилась у власти26 (Феодосий II был личностью слабой и передал бразды правления в ее руки), она целиком посвятила себя делу очищения Церкви и защите империи от внешних врагов (при этом она оставалась целомудренной, как монахиня). Напомним, что в это время еще были живы воспоминания о Юлиане Отступнике (332–363 гг.)27, заставлявшие серьезно говорить об опасности возрождения язычества.
      Таким образом, годы жизни Гипатии совпали со временем правления двух сильных политических деятелей - Феодосия Великого и Пульхерии, которых исторические и политические обстоятельства заставили встать во главе борьбы со старым миром.
      В античности женщины-философы или ученые были редкостью; случай Гипатии - исключительный. Ее отец Теон28 (родился ок. 300 г.) был автором многих математических сочинений, из которых до нас дошли издания c его комментариями “Начал”, “Данных” и “Оптики” Евклида29; 30. Копии этих трактатов, сделанные впоследствии византийскими книжниками, легли в основу современных изданий трудов Евклида31. Теоном написаны также комментарии к тринадцати книгам “Альмагеста”32 (Syntaxis Mathematica) и два комментария к упрощенным таблицам Птолемея: “Большой комментарий”33 в пяти книгах и “Малый комментарий” в одной книге34; 35; 36. Страстный поклонник эллинской культуры37, очарованный многими ее сторонами, Теон, стремясь сохранить греческое наследие, занимался преподаванием, а также изданием и комментированием различных трактатов, вплоть до теологических текстов орфиков38 и сочинений Гермеса Трисмегиста39.
      Теон - один из последних ученых, сотрудничавших с александрийским Мусейоном40. Получив прекрасное образование41, он отдавал предпочтение занятиям математикой и астрономией42, изучал Евклида и Птолемея43. Философию же Теон не преподавал. Однако такие авторы, как Сократ Схоластик44, Гесихий45, Феофан46 и Малала47, называли его “мудрейшим из философов”, поскольку после Аристотеля математику стали считать разделом теоретической философии48.
      Гипатии49, выросшей в интеллектуальной среде и получившей от отца блестящее образование, были близки научные интересы Теона. Поэтому неудивительно, что она со временем становится его ближайшим сотрудником. Говорят, что она даже превосходила своего отца, ибо, как пишет Дамаский, была по природе “талантливее и утонченнее”.
      Жизнь Гипатии, совпавшая по времени с разрушением старого языческого и рождения нового христианского мира, окутана легендой. Рождению этой легенды во многом способствовала скудость исторических свидетельств о ее жизни. Наиболее важным и ценным источником о Гипатии является “Церковная история” ее современника константинопольского законоведа Сократа Схоластика (ок. 379–450 гг.)50, представляющая продолжение “Истории Церкви” Евсевия Кесарийского51. Хорошо информированный о византийских политических и церковных делах, Сократ был к тому же непосредственным свидетелем событий, описанных им затем в главах “Церковной истории”, посвященных Гипатии.
      Другим ценным источником служат “Письма”52 Синесия53 из Кирен54, адресованные Гипатии55. Синесий, обучавшийся у Гипатии в Александрии с 390/393 г. по 395/396 г., до самой смерти56 (он умер раньше Гипатии) сохранял величайшее уважение к своему учителю57: став епископом Пентаполя Ливийского58, Синесий продолжал посылать ей свои работы59.
      И, наконец, третьим ценным источником остается “Хроника”, написанная Иоанном, епископом Никиу60 (Нижний Египет), в VII в. Сохранившаяся в эфиопской рукописи (та, в свою очередь, восходит к арабскому источнику), она воскрешает события, связанные с преподавательской деятельностью Гипатии и ее трагическим концом.
      Разумеется, существует ряд второстепенных источников, таких, как “Хронография”61 антиохийского хронографа Иоанна Малалы (491–578 гг.), “Жизнь Исидора” Дамаския62, “Суда”63 (известный византийский лексикон X в.) и краткая биография Гипатии, написанная в VI в. Гесихием и включенная им в “Ономатологос” - лексикон греческих авторов (в оригинале не сохранился)64. Все эти источники до некоторой степени компенсируют недостаток прямых свидетельств о жизни Гипатии.
      Интеллектуальная деятельность Гипатии привлекала к ней множество самых разных людей, считавших ее своим учителем. К 390 г. вокруг нее образуется кружок. К сожалению, скудость источников служит существенным препятствием для определения имен ее студентов, их числа, продолжительности и содержания обучения. Лишь переписка Синесия65 проливает некоторый свет на противоречивые обстоятельства последних дней александрийского эллинизма66; 67.
      Из “Писем” Синесия нам известны имена некоторых учеников Гипатии - Теотехна68, Афанасия69, Феодосия70 и Гая71. В письме72 Геркулиану73 Синесий пишет о том, что в кружок Гипатии входили высокие военные сановники (comes)74 и архонты (благородные), как, например, Пентадий и Гелиодор. Пентадий в 403–404 гг. занимал должность императорского префекта Египта. Синесий называет его “приятнейшим и образованнейшим человеком”. Дамаский указывает на то, что Пентадий посещал кружок, где Гипатия читала лекции для образованной публики. Что касается Гелиодора, которого Синесий характеризует как человека весьма образованного75, то из-за недостатка свидетельств, мы не можем с уверенностью сказать, что он был учеником Гипатии. (Гелиодор был риториком и законоведом при дворе императорского префекта в Александрии76).
      Возможно, что среди учеников и слушателей Гипатии были священнослужители или те, кто готовился к принятию священнического сана77; 78. Все, в ком было желание изучать философию, стекались к ней отовсюду: христиане и язычники; те, кто относился с сочувствием к христианству или уже находился на пороге крещения79; из Кирен и Фиваиды, Сирии и Ливии, Константинополя и отдаленных областей империи приходили к Гипатии, чтобы под ее руководством приобщиться к богатству греческого наследия.
      В поношенном плаще (tribon), который в те времена носили философы80, она появлялась на улицах Александрии без сопровождения81 и публично излагала82 сочинения Платона83 и Аристотеля84; 85. “Во времена поздней античности интеллектуальная монополия принадлежала божественному Платону; ... его имя считалось абсолютным авторитетом”86. Гипатия учила своих “студентов” относиться к философии87 как к своего рода религиозной тайне88 (очевидный отзвук идей седьмого “Письма” Платона), считать философию “самой непоколебимой из всех непоколебимых вещей”. По свидетельству Синесия, “она была истинным проводником по тайнам философии”89.
      Возможно, что, следуя пифагорейской традиции90, Гипатия установила два уровня обучения: помимо узкого круга посвященных, она также читала лекции для широкой публики91; 92.
      В своих лекциях Гипатия не ограничивалась философией93 (которая и во времена классической античности, и в период эллинизма оставалась уделом аристократии), а обучала также математике94, включая арифметику, геометрию, астрономию95 (которую, исходя из платоновского понимания этой науки, Гипатия считала вершиной знания96) и музыку97, т.е. дисциплины, которые Боэций впоследствии назвал квадривием. Но все же математические дисциплины рассматривались Гипатией лишь как ступени, ведущие к метафизическому познанию. Свою основную задачу она видела в исследовании тайны бытия98.
      Мы можем предположить (на основании встречающихся в источниках ссылок на ее произведения99), что на лекциях Гипатия излагала принципы геометрии по “Началам” Евклида и “Коническим сечениям” Аполлония, арифметики по “Арифметике” Диофанта100 и астрономии по “Альмагесту” Птолемея.
      К сожалению, нам неизвестны ни философские взгляды101, ни математические результаты Гипатии. Вероятно, после ее трагической гибели все написанное ею было уничтожено102. Сохранились лишь ссылки на ее математические и астрономические работы. Так, из “Суды” известно, что “она написала комментарий к Диофанту, астрономическим таблицам и “Коническим сечениям” Аполлония”103. Неутомимый исследователь греческой науки П. Таннери104 указывает на то, что Гипатия написала комментарии к “Арифметике” Диофанта и астрономическим таблицам “Альмагеста”, которые ранее комментировал ее отец.
      В книге “История диофантова анализа от Диофанта до Ферма” И. Г. Башмакова и Е. И. Славутин105 (в главе “Кто был автором арабской версии “Арифметики””106) ставят вопрос о создателе текста, положенного в основу найденной немногим более 20 лет тому назад арабской рукописи. Известные русские историки математики полагают, что автора трактата, переведенного Костой Ибн Лукой107, следует искать в среде александрийских и византийских ученых IV–VI вв.
      Исключив византийских авторов Георгия Пахимера (ок. 1242–ок. 1310 гг.)108 и Максима Плануда (ок. 1255–ок. 1305 гг.)109, комментарии которых на “Арифметику” Диофанта были написаны на 300–400 лет позднее перевода Косты ибн Луки, Башмакова и Славутин приходят к выводу, что арабская рукопись является не частью “Арифметики” Диофанта, а самостоятельным произведением на ту же тему, написанным неизвестным, но хорошо разбиравшимся в методах Диофанта комментатором. Но в период между V–IX вв. жил лишь один математик, о котором источники говорят как о комментаторе “Арифметики” Диофанта. Это - Гипатия (см. “Суду”). Кроме того, нам ничего не известно о других математиках высокого уровня, живших в этот период. “Таким образом, - заключают Башмакова и Славутин, - можно предположить, что арабский фрагмент является переводом аннотированного ею текста. Если так, то это - единственное сочинение Гипатии, сохранившееся до наших дней”110.
      Математические достижения111 Гипатии получили высокую оценку современников112. Несомненно, что ее репутация была выше, чем у других александрийских ученых. Характерно высказывание Сократа из его “Historia Ecclesiastica”: “Она достигла таких высот познания, что превзошла всех философов своего времени; наследница платоновской школы, возрожденной Плотином, она читала философские лекции всем тем, в ком было желание услышать”113.
      В то время главой александрийской Церкви и духовным лидером христиан был патриарх Теофил, занимавший жесткую позицию не только в отношении александрийских язычников, но и христианских монахов, поселившихся в пустыне Нитрия114 (часть из них, будучи последователями Оригена, была вынуждена покинуть Египет). Напомним, что нетерпимость Теофила сыграла роковую роль в отставке и смерти (на пути в ссылку) одного из величайших учителей греческой православной Церкви константинопольского патриарха Иоанна Златоуста115.
      Теофил был выдающимся теологом; но одновременно он известен и как человек “властный, раздражительный, неразборчивый в средствах, готовый в своем стремлении к первенству использовать как чернь, так и монахов против своих противников - александрийских иудеев и язычников”116.
      Тем не менее при Теофиле Гипатия и ее окружение продолжали свою деятельность, не только не подвергаясь преследованиям, но и пользуясь полной интеллектуальной свободой. Положение изменилось, когда на епископскую кафедру Св. Марка взошел Кирилл, племянник Теофила. Избрание Кирилла117 (положившее начало периоду волнений и насилия) ознаменовалось продолжавшимися в течение трех дней столкновениями118 между сторонниками Кирилла и Тимофея - другого претендента на патриархат. Тимофей был архидьяконом при Теофиле; ему оказывал содействие таинственный Абунданций, которого источники называют “предводителем военной когорты” (militaris ordinis ductor). В конечном итоге Кирилл одержал верх и 17 октября 412 г. взошел на епископскую кафедру.
      Избрание Кирилла привело к усилению влияния религиозных иерархов на городские дела. Движимый необходимостью искоренения ересей, Кирилл начал кампанию по очищению Церкви. Первыми его шагами стали: изгнание из Александрии последователей Новациана, закрытие их церквей, конфискация церковной утвари и лишение их епископов прав на совершение богослужений119. Преследования последователей Новациана спровоцировали напряженность в отношениях между решительно настроенным патриархом и амбициозным императорским префектом Египта Орестом (ключевой фигурой в драматической гибели Гипатии), - напряженность, которая нарастала по мере приближения развязки120.
      Орест, занимавший в 412–415 гг. должность императорского префекта Египта, несомненно, был христианином121. После прибытия в Александрию, возможно, следуя примеру местной элиты122; 123, он, привлеченный репутацией Гипатии, стал посещать ее открытые лекции, предназначенные для высокообразованной публики124 (членов местного совета, высших государственных чиновников и т.д.). Как свидетельствует Иоанн из Никиу, Орест, кроме того, “привлек к ней много христиан”125.
      По-видимому, ученики и слушатели Гипатии, воспитанные в традициях греческой “paideia” - семи свободных искусств, могли удовлетворить свою страсть к познанию без ущерба для религиозного чувства. День ото дня ширился круг учеников Гипатии, росло ее влияние в городе. Свидетельством тому является фрагмент письма Синесия, в котором тот, будучи хорошо осведомлен о положении и связях Гипатии, просит ее о помощи (учитывая ее знакомство с влиятельными горожанами из числа частных лиц и чиновников): “Власть неизменно находится в твоих руках, и ты долго еще будешь обладать ею и использовать во благо. Предаю твоим заботам Никея и Филолая, двух превосходных юношей, связанных узами родства. Постарайся найти им поддержку среди твоих друзей, как частных лиц, так и чиновников, чтобы они вновь смогли войти во владение своей собственностью”126.
      Сторонники Кирилла почувствовали опасность, которая заключалась в принадлежности официальных лиц города (decemprimi) - многие из которых занимали высокое положение в государственной и церковной иерархии127 - к кругу Гипатии, в их преданности учителю. Вот что писал Сократ в “Historia Ecclesiastica” об особом статусе Гипатии: “Результат полученного образования - царственная открытость, ставшая ее достоянием, позволяла ей с достоинством вести разговор с первыми лицами города, ибо все высоко ценили ее”128.
      Итак, в Александрии, с одной стороны, существовал кружок Гипатии, состоявший из язычников-интеллектуалов (в основном александрийских неоплатоников) и христианской городской элиты (включая представителя христианской государственной власти Ореста). С другой стороны - ригорист Кирилл и его сторонники. Назревал конфликт. Его непосредственной причиной стали события, происходившие вокруг иудейской общины за несколько дней до празднования Пасхи.
      В Александрии со времени ее основания Александром Великим существовала многочисленная иудейская община. Терпевшая притеснения со стороны нееврейского населения города129, она, несмотря на ограничения, наложенные византийским законодательством130, находилась под защитой государства131. Однако после изгнания последователей Новациана Кирилл занял жесткую позицию по отношению к александрийским евреям. Вот что произошло в Александрии по свидетельству Сократа Схоластика и Иоанна из Никиу. По субботам вместо традиционной молитвы евреи стали посещать театр, что противоречило традициям иудаизма и одновременно создавало проблемы в отношениях со зрителями-христианами. Орест вмешался, чтобы восстановить порядок, но неудачно. По прошествии некоторого времени, в один из субботних дней, он снова появился в театре с постановлением (politeia) о театральных представлениях132;133. Во время оглашения постановления иудеи подняли крик, указывая на то, что в толпе ими опознан скромный александрийский учитель Гиеракс. Евреи обвинили Гиеракса в том, что он состоял осведомителем и подстрекал к беспорядкам. (Иоанн из Никиу характеризует Гиеракса как человека “способного и образованного, имевшего обыкновение высмеивать язычников, а также полностью преданного патриарху и знакомого с христианской доктриной”134). Орест, предчувствовавший усиление власти патриарха135, приказал арестовать Гиеракса и подвергнуть его пыточному допросу136. Что произошло с Гиераксом дальше, нам неизвестно. Возможно, его сочли невиновным и отпустили на свободу.
      Глубоко обиженный унижением, которому подвергся его наперсник, Кирилл, созвав лидеров иудейской общины, пригрозил им расправой, если иудеи будут продолжать противодействовать христианам. Однако эта угроза лишь спровоцировала гнев иудеев, которые с этого момента стали действовать “из засады”137. Однажды ночью кто-то из иудеев поднял тревогу, крича, что храм Cв. Александра охвачен огнем. Когда христиане бросились спасать храм, евреи напали на них и многих убили. В ответ на это в 414 г. сторонники Кирилла, не прибегая к помощи городских властей, захватили александрийские синагоги, присвоили с разрешения патриарха собственность иудеев и изгнали их из города138; 139.
      Взбешенный действиями Кирилла, Орест послал протест императору. Кирилл, опасавшийся за свое положение, также направил письмо в Константинополь, в котором представил события в выгодном для себя свете (реакция императора на оба послания нам неизвестна). После этого Кирилл сделал попытку примирения, послав делегацию к императорскому префекту. Несмотря на стремление христианской части населения к примирению, Орест отверг “мирные предложения” Кирилла. Но Кирилл (на стороне которого, правда, были не все христиане) вновь пришел к Оресту. Указав префекту на Новый Завет, он попросил его подтвердить приверженность того истинам Священного Писания. Орест вновь отказался от сотрудничества с патриархом. Кирилл, почувствовав, что теряет контроль над ситуацией в городе, вынужден был вместе со своими сторонниками (в их числе были parabolani - люди, ухаживавшие за заразными больными и тем самым подвергавшие себя постоянному риску)140 приступить к осуществлению иных мер воздействия на императорского наместника. Он обратился за помощью к своим давним сторонникам, нитрийским монахам141, которые, покинув свои кельи, силой ворвались в Александрию.
      В один прекрасный день толпа монахов преградила путь колеснице, на которой проезжал по городу Орест, и принялась оскорблять префекта, обвиняя его в язычестве. Поводом для слухов, что префект принял язычество, стали его симпатии к Гипатии. Защищаясь от брошенного обвинения, Орест сообщил монахам о том, что был крещен142 константинопольским патриархом Аттиком (занимавшим патриаршую кафедру в 406 г.). Поскольку Аттик был союзником Иоанна Златоуста, противника Теофила, то слова Ореста еще больше разъярили толпу. Противостояние кончилось тем, что один из монахов, Аммоний, бросил в Ореста камень, который попал префекту в голову. Аммоний был схвачен стражей и подвергнут пытке, от которой скончался. Снова два донесения были посланы императору. Кирилл, представив события как столкновение на почве религии, провозгласил Аммония мучеником; при этом он даже дал погибшему новое имя143 - Томасий (Великолепный). Это было явным перегибом, за что патриарх подвергся критике со стороны умеренных христиан. Столкнувшись с внутренней оппозицией, Кирилл вынужден был отказаться от дальнейшей кампании по канонизации Аммония-Томасия144.
      Таким образом, в Александрии на четвертом году патриархата Кирилла царила атмосфера напряженности, отчасти вызванная действиями самого патриарха. Кроме того, оставались трения в отношениях между главой Церкви и главой императорской администрации, недавно прибывшим в Александрию. Отметим, когда префект стал объектом критики со стороны Кирилла и его сторонников, многие из влиятельных жителей Александрии поддержали действия Ореста, направленные на нейтрализацию активности самого патриарха.
      Между тем, поскольку Гипатия была представителем той самой элиты, которая поддержала Ореста, по городу пошли разговоры, что именно она выступает против примирения патриарха и префекта145. Дело в том, что Гипатия была не только выдающимся ученым; говорили также, что “в споре она была быстра и изобретательна, а в деле - известна своим благоразумием и гражданской добродетелью”146. Кроме того, Гипатии был близок дух старой светской системы управления городом, избегавшей политического насилия. Она придерживалась мнения, что влияние патриарха должно ограничиваться сферой Церкви и не распространяться на государственные и городские дела. Гипатия выступала за гармонию в отношениях между церковной и гражданской властями.
      Поначалу многознающая и мудрая Гипатия, по-видимому, стояла в стороне от политики. Но, вероятно, постепенно ее отношение к происходящему изменилось: она, как истинный философ, последователь Платона, решила принять участие в делах своего города. Ее сотрудничество с Орестом испугало сторонников Кирилла, заставив их консолидировать свои силы, что, в свою очередь, привело к дальнейшему ожесточению полемики между церковными и городскими властями. Теперь главной мишенью для нападок стала сама Гипатия, которую сторонники Кирилла, на время выпустившие инициативу из своих рук, посчитали главным препятствием на пути реализации своих планов. А борьбу против Ореста им необходимо было выиграть во что бы то ни стало.
      Положение Гипатии, пользовавшейся поддержкой городских интеллектуалов, в целом было невыгодным: разные группы городского населения были настроены враждебно по отношению к ней. Прежде всего, принадлежность к элите сделала ее непопулярной среди широких слоев бедноты. Что касается язычников147, то они не считали Гипатию своей союзницей, помня о нейтралитете, занятом ею во время событий вокруг Серапеума. И, наконец, христиане видели в ней представителя той самой эллинской культуры, что была несовместима с суровой строгостью новой религии.
      Последователи Кирилла развернули среди жителей города тонко продуманную кампанию. Они распространили слух о том, что Гипатия якобы практикует наиболее зловещую разновидность колдовства - черную магию. Такого рода практика предусматривала в Византийской империи строжайшее наказание148. Поводом к обвинению в магии (которое и привело Гипатию к гибели149) стали прежде всего ее математические занятия. Кампания травли, развернутая против Гипатии, нашла благодатную почву. Народ поверил, что все его беды и несчастья являются следствием магической практики знаменитого философа, математика и астронома (и, значит, автоматически астролога).
      Дело в том, что во времена Гипатии границы между математикой и астрономией, с одной стороны, и магией и астрологией - с другой, были размыты. В конце III в. из-за повсеместного увлечения научной астрологией и усиления влияния астрологической практики на население, математики стали подвергаться преследованию. Заметим, что предсказание событий человеческой жизни априори несовместимо с христианским догматом о свободе воли150. С целью утихомирить страсти вокруг занятий математикой и астрономией151, которые в силу обстоятельств оказались объединенными с астрологией и магией152 под общим названием математического искусства (ars mathematica)153, Феодосий I Великий запретил изучение и преподавание математики: “Cesset mathematicorum tractatus”154. И изучение, и преподавание математики каралось смертной казнью. “Если кто-либо днем или ночью будет задержан в момент занятий (в частном порядке или в школе) этой запрещенной ложной дисциплиной, то оба [учитель и ученик] должны быть преданы смертной казни. Ибо изучение запрещенного предмета есть такое же преступление, как и его преподавание”155.
      В обстановке враждебности по отношению к математикам, возникшей в связи со строгостью кодекса Феодосия и непримиримой позицией Церкви, “злоба поднялась против той женщины”156, и “святая” или “святейшая”, как называл Гипатию Синесий, тут же стала “посланницей ада”157, “всецело преданной магии, астролябиям158 и музыкальным инструментам159, которая завлекает народ своими сатанинскими хитростями”160, и прежде всего “правителя города” Ореста161, который, прекратив обычное для него посещение церкви, “стал принимать неверных в своем доме”162, а “ее осыпал неслыханными почестями”163.
      Зловещие клеветнические слухи о колдовстве Гипатии достигли желаемого результата. Мартовским днем 415 г.164 “множество верующих в Господа”165 (дикие звери, как сказал о них Дамаский166) во главе с “неким Петром”167 (чтецом по профессии) подстерегли возвращавшуюся домой Гипатию. Они вытащили ее из повозки и повлекли к церкви, называемой Цезарион. Разодрав на Гипатии одежду, они убили ее черепками битой глиняной посуды (ostraka). Расчленив мертвое тело, они доставили его на место, называемое Цинарон, где предали сожжению168; 169.
      Гипатия перед ее убийством в церкви. Чарлз Уильям Митчелл, 1885, Laing Art Gallery, Newcastle
      Как сообщает Дамаский, те, кто совершил это преступление, остались без наказания, чем навлекли на город большую немилость170. Кирилл (имевший прямое или косвенное отношение к гибели Гипатии171) получил наконец возможность беспрепятственного исполнения своей миссии в Александрии. “[После смерти Гипатии] весь народ сплотился вокруг патриарха Кирилла, называя его новым Теофилом; ибо он разрушил последние остатки идолопоклонничества в городе”172. Орест исчез, и истории ничего не известно о его дальнейшей судьбе.
      Убийство Гипатии остановило развитие не только греческой философии173; 174, но и науки (ведь Гипатия преподавала классический платонизм, придававший особое значение математике). Б. Л. ван дер Варден отмечает, что “после Гипатии наступил конец александрийской математики”175.
      На рубеже IV–V вв. Гипатия пала жертвой противоборства между умирающим греческим и рождающимся христианским миром. Христианство для своего укоренения требовало нового прочного фундамента. Раздиравшие Церковь ереси и боровшееся за свое выживание язычество были главными врагами новой религии. Используя поддержку императорского законодательства, Церковь начала борьбу за вытеснение еретиков и изгнание идолопоклонства. Кроме того, Византия, новый Рим, была вынуждена защищать себя от всевозможных посягательств извне.
      Гипатия176 жила в трудное время. Столкновение позднеэллинской культуры с христианством изменило характер истории, в результате чего освященные традицией ценности старого мира потеряли опору. Гипатия пыталась бороться за сохранение интеллектуальных ценностей (в первую очередь, теоретической математики) в тот момент, когда происходило разрушение греческого культурного наследия, когда овеянные славой прошлого Мусейон, библиотеки, храмы, да и вообще все античные учреждения стали жертвами драмы, связанной со становлением нового мира.
      Спустя несколько лет после гибели Гипатии другая греческая женщина Афинаида, дочь афинского философа Леонтия, ставшая в 421 г. императрицей Византии под именем Евдокия177, берется привить греческую мысль к стволу новой имперской идеологии и политики. Осознавая благодаря отцу значение таких культурных учреждений, как платоновская Академия, она в 425 г. уговаривает своего мужа Феодосия II провести императорским указом реорганизацию и расширение, а по существу новое открытие университета, основанного Константином Великим в 330 г. (который вновь расцвел, благодаря присутствию замечательных ученых), а в 439 г. провозгласить греческий язык “Ellhnisti diatiqesqai” официальным языком Византийской империи.
      Античное наследие и христианская культура стремились приспособиться друг к другу. Греческий дух обретал новые формы. Умирая, античная Греция словно преобразилась: сфера влияния классических форм расширилась, и в итоге именно в них нашла свое выражение (хотя и ценой многих человеческих жизней, тех, что с неизбежностью приносятся на алтарь победы всякой новой цивилизации) новая религия.
      Литература и примечания
      1. Wendland P. Die hellenistisch-romische Kultur in ihren Beziehungen zu Judentum und Christentum. Bd.I. 2, 1907.
      2. Marlowe J. The Golden Age of Alexandria: From Its Foundation by Alexander the Great in 331 B.C., to Its Capture by the Arabs in 642 A.D. London, 1971.
      3. Впрочем, афинянин Плутарх, сын Нестория, продолжал изложение неоплатонизма в платоновской Академии. Подробнее см. Zeller E., Nestle W. GrundriЯ der Geschichte der griechischen Philosophie. 14. Aufl. Aalen, 1971.
      4. Gretzmacher G. K. Sinesius von Kyrene: Ein Charakterbild aus dem Untergang des Hellenismus. Leipzig, 1913.
      5. Lapatz F. Lettres de Synйsios. Traduites pour la premiиre fois et suivies d’йtudes sur les derniers moments de l’Hellйnisme. Paris, 1870; ср. также Fitzgerald A. The Letters of Sinesius of Cyrene I. Oxford, 1926; подробнее о Синесии см. Garzya A., ed. Opera di Sinesio di Cirene. Torino, 1989.
      6. Fitzgerald A. Op. cit. Ep. 136.
      7. Ep. 130.
      8. Ep. 136.
      9. Евреи в Александрии владели греческим языком, на который в III–II вв. до н.э. и был переведен семьюдесятью мудрецами Ветхий Завет (Септуагинта).
      10. Новый Завет написан по-гречески, за исключением Евангелия от Матфея (оно создано на арамейском языке). Христианство рано укоренилось в Александрии. Однако объявленное вне закона, оно в I в. имело лишь немногих приверженцев. Во II в. его значение возрастает. К IV в. христианство в качестве официальной государственной религии превращается в мощное, господствующее движение.
      11. В 382 г. император Феодосий заключил с готами мирный договор.
      12. “Августейшие императоры Грациан, Валентиниан и Феодосий: Эдикт народу города Константинополя. В соответствии с Нашим распоряжением, все народы, находящиеся под управлением Нашей Милости, должны придерживаться веры, переданной римлянам апостолом Петром, ибо она очищает и по сей день. Это есть та вера, которой следует понтифик Дамасий, а также епископ Александрии Петр, человек апостольской святости. Следуя апостольской святости, иначе говоря, в соответствии с учением апостолов и Евангелия, мы должны верить в единого Бога Отца, Сына и Святого Духа, придерживаясь положения о том, что они равны по величию, а также догмата о Святом Духе”. XVI. 1. 2. от 28 февраля 380 г. Pharr C. The Theodosian Code. Princeton, 1952.
      13. XVI. 10. 11.
      14. “Те же императоры префекту Египта Евагрию и коценту Роману. Никому не дано права совершать жертвоприношения, никто не должен совершать обход вокруг (языческих) храмов, никто не должен почитать капища. Каждый должен знать, что Наш закон запрещает вход в языческие храмы, и, если кто-либо попытается, невзирая на Наш запрет, совершить те или иные культовые действия по отношению к богам, то пусть знает, что ему не удастся избежать наказания, даже воспользовавшись особыми знаками императорского расположения. Судья (judex, т. е. судья, наместник провинции), облеченный властью на срок исполнения своих обязанностей, должен заставить нечестивого нарушителя закона, вошедшего в оскверненное место, заплатить в Нашу казну штраф в размере пятнадцати фунтов золотом; такая же сумма должна быть внесена его сослуживцами, если только они не осудят его в полной мере”. 16 июня 391 г. Pharr. Ibid.
      15. “Тот же император Евтихиану, префекту претория. Если в какой-либо из областей провинции есть храмы, их следует срыть, тихо и без шума. Ибо как только они будут разрушены и срыты, исчезнет вещественное основание всех суеверий”. (399 г.) XVI. 10. 16. Pharr. Ibid.
      16. О борьбе с язычниками см. Bloch H. The Pagan Revival in the West at the End of the Fourth Century. The Conflict between Paganism and Christianity in Fourth Century. Oxford, 1963.
      17. Chuvin P. A Chronicle of the Last Pagans. Cambridge (Mass.), 1990; Geffken J. Der Ausgang des griechisch-romischen Hellentums, 1920.
      18. Hardy E. R. Christian Egypt: Church and People. Christianity and Nationalism in the Patriarchate of Alexandria. New York and Oxford, 1952.
      19. Schwartz J. La fin de Serapeum d’Alexandrie // American Studies in Papyrology. Vol. I. 1906. P. 97–111.
      20. В свое время философ-неоплатоник Антоний, сын Сосипатра, предсказал падение Серапеума: “Святые великие храмы Сараписа, погрузившись в бесформенный мрак, обретут иную жизнь”. Евнапий. Жизнь софистов. VI. 9. 17.
      21. На обломках Серапеума был построен христианский храм Иоанна Крестителя.
      22. Огромное количество строительного материала, освобождавшегося в процессе разрушения языческих храмов, побудило высших императорских чиновников выпустить в 397 г. специальный закон, регулировавший использование этих материалов: “Мы постановили, что все материалы, остающиеся от разрушения (языческих) храмов, должны направляться на покрытие... нужд, чтобы обеспечить завершение строительства”. XV. 1. 36. Pharr. Ibid.
      23. Васильев А. А. История Византийской империи. Л., 1925 (новое изд. СПб., 2000).
      24. Кодекс Феодосия представляет из себя сборник законов и декретов римских императоров с 313 г. (когда Константин укрепил свою власть в Восточной империи) по 438 г. (время правления Феодосия II). Самые ранние эдикты Кодекса принадлежат Константину.
      25. Cameron A., Long J. (with a contribution by Sherry L.) Barbarians and Politics at the Court of Arcadius. Berkeley, 1993. Подробнее о правлении Аркадия см. Liebeschitz J. H. W. G. Barbarians and Bishops: Army, Church and State in the Age of Arcadius and Chrysostom. Oxford, 1990.
      26. Подробности см. Holum K. G. Theodosian Empress: Women and Imperial Domination in Late Antiquity. Berkeley, 1982.
      27. Strauss D.F. Julian der Abtrьnnige, der Romantiker auf dem Thron der Caesaren. Gesammellte Schriften. Bd. I. 1847. S. 177–180; Mau G. Die Religionsphilosophie Kaisers Julianus in seinen Reden auf Kцnig Helios und die Gettermutter mit einer Ubersetzung der beiden Reden. 1907.
      28. Suda Lexicon. “Theon” 2. 702. 9–15. Ed. A. Adler. Leipzig, 1935.
      29. Ed. Woepke F. Leipzig, 1855.
      30. См. Toomer G. J. Dictionnary of Scientific Biography. Vol. XII. 1976. P. 322.
      31. Heiberg J. L. Geschichte der Mathematik. Munchen. 1925, S. 15, 16, 20, 44, 75, 78.
      32. Византийский книжник Николай Кавасила (ок. 1322 - ок. 1380 гг.), изучавший сочинения Птолемея и Теона, попытался восстановить комментарий Теона к третьей книге “Альмагеста”. Этот комментарий был утерян, возможно, потому, что его перерабатывала Гипатия (см. ниже). Текст Теона сохранился только в рукописи Laur. gr. 28, 18.; основное издание сочинения Теона (Basel, 1548) на деле воспроизводит вариант, отредактированный Кавасилой. Ср. Fabricius. Bibl. Gr. X. 29. Theon d’Alexandrie, commentaire sur les livres 3–4 de l’Almageste (StT 106). Vatican, 1943; см. также Thion A. Le livre V retrouve du Commentaire а l’Almageste de Theon d’Alexandrie // Centaurus. Vol. 56. 1987. P. 201–218.
      33. Комментарий был посвящен коллегам (hetairoi), математикам Евлалию и Оригену. См. Mogenet J., Thion A., eds. Le “Grand Commentaire” de Theon d’Alexandrie aux tables faciles de Ptolemee. Vatican, 1978 & 1985. P. 70.
      34. Тем не менее мы должны отметить, что славу математика Теону принесли его издания греческих математических произведений, в том числе “Начал” Евклида. См. Euclidis opera omnia / Ed. Heiberg J. L. et al. Vol. V. Leipzig, 1895. Подробности см. Heiberg J. L. Geschichte der Mathematik. Munchen, 1925. S. 15–16; Neugebauer O. A History of Ancient Mathematical Astronomy. Vol. II. Berlin, 1975. P. 893.
      35. Thion A. Le “Petit Commentaire” de Theon d’Alexandrie aux tables faciles de Ptolemee. Vatican, 1978.
      36. Комментарий посвящен Епифанию, которого Теон называет своим сыном (так обычно называли учителя своих учеников в этот период).
      37. Подробности см. Bowersock G. W. Hellenism in Late Antiquity. Ann Arbor, 1990. P. 23–27, 31, 36.
      38. Мы можем высказать предположение, что эти теологические тексты были гимнами, поскольку они высоко ценились неоплатониками.
      39. “Этот образованнейший из учителей и философов излагал и интерпретировал астрономические сочинения; он также составил комментарий к книгам Гермеса Трисмегиста и Орфея”. Ioannis Malalas. Chronographia XIII. Bonn, 1831. S. 343.
      40. Wilson N.G. Scholars of Bysantium. Oxford, 1991; Antologia Graeca IX. 175.
      41. О сочинениях Теона см. Thesaurus Linguae Graecae: Canon of Greek Authors and Works. 2nd ed. New York-Oxford, 1986. 311/2033.
      42. В 364 г. Теон предсказал лунное и солнечное затмения, которые затем наблюдал в Александрии. См. Thion A. Le “Petit Commentaire”, P. 1. n. 3.
      43. Rome A. Commentaires de Pappus et de Theon d’Alexandrie sur l’Almageste. 3 Vols. Vatican, 1931–1943. Reprint 1967. P. V–XX; Commentaire de Theon sur la composition mathematique de Ptolemee / Ed. Halma. Paris, 1821; tou QewnoV eiV to leipon ton Pappou. Fabricius. Bibliotheca Graeca / Ed. Harless. IX. P. 176.
      44. Socrates. Historia Ecclesiastica VII. 15.
      45. Hesychius в Suda s.v. Hypatia 4 [644.1–646.5]. I / Ed. A. I. Adler.
      46. Theophanes. Chronographia I. Carolys de Boor, 1963. P. 82.
      47. Joannis Malalas. Chronographia XIII. Bonn, 1831. P. 343:10.
      48. О связи между математикой и философией в античности см. Wedberg A. A History of Philosophy. Vol. I: Antiquity and the Middle Ages. Oxford, 1982.
      49. Roche R. Hypatia die Tochter Theons // Philologus. Bd. 15. 1860. S. 435–471.
      50. The Ecclesiastical History of Socrates Scholasticus: A Select Library of Nicene and Post Nicene Fathers of the Christian Church / Ed. P. Schaff, H. Wace. Vol. II. Michigan, 1952.
      51. Chesnut G.F. The First Christian Histories: Eusebius, Socrates, Sozomen, Theodoros, Evagrius. Paris, 1977.
      52. См. выше.
      53. О Синесии см. Druon H. Etudes sur la vie et les oeuvres de Synesios, evкque de Ptolemais. Paris, 1859.
      54. Lacombrade C. Synesios de Cyrene: Hellen et chretien. Paris, 1951; Bregman J. Synesius of Cyrene, Philosopher-Bishop. Berkeley, 1982.
      55. Об этой переписке см. Vogt J. Das unverletzliche Gut: Synesios an Hypatia // Festschrift fur Konstantinos J. Merentitis. Athen, 1972. S. 431–437.
      56. Синесий, принявший крещение ок. 404 г., был избран епископом в 412 г. Он умер ок. 413 г. при неизвестных обстоятельствах, возможно был убит во время ливийского вторжения в Киренаику. После его смерти вся область была захвачена варварами.
      57. Преданность Синесия Гипатии была исключительной. В одном из писем, адресованных Гипатии, парафразируя стихи Илиады (X. 389–390), он уверяет, что даже в Аиде не забудет своего учителя. Synesius. Op. cit. Ep. 12.
      58. “Епископ Синесий до того, как стать христианским священником, был неоплатоником и служителем языческого культа. Обращение Синесия в христианство было чисто внешним: выражения изменились, а теологические взгляды остались прежними”. Spengler O. The Decline of the West. London, 1971. P. 252.
      59. О двойственном характере взглядов Синесия, колебавшегося между античной традицией и христианством, см. Weider V. Neuplatonische und christliche Theologie bei Synesios von Kyrene. Gettingen, 1985.
      60. The Chronicle of Ioannis Bishop of Nikiu / Translated by R. H. Charles. 1916; об этой коптской хронике см. Zotenberg M. H. La Chronique de Jean, evкque de Nikiou: notices et extraits. Paris, 1879. P. 99–103.
      61. Ioannis Malalas. Chronographia XIV. Bonn, 1831.
      62. Damascii Vitae Isidori Reliquiae / Ed. C. Zintzen. Hildesheim, 1967.
      63. Lexicon / Ed. A. Adler. IV. Leipzig, 1935. S. 644–646.
      64. Реконструкцию текста см. Hesychii Milesi Onomatologi quae supersunt cum prologomenis / Ed. J. Flach. Leipzig, 1882.
      65. Подробнее см. Roques D. Etudes sur la correspondance de Synesios de Cyrene. Bruxelles, 1989.
      66. Pando J.C. The Life and Times of Synesius of Cyrene as Revealed in His Works. Washington D.C., 1940.
      67. Crawford W.S. Synesius the Hellen. London, 1901.
      68. Информацией о Теотехне, кроме содержащейся в “Письмах” Синесия, мы не располагаем; Синесий называет его “отец Теотехн” (Ep. 16) и “блаженный отец Теотехн” (Ep. 5).
      69. Возможно, что Афанасий был известным александрийским софистом.
      70. Феодосий “первоклассный грамматик” (Ep. 5).
      71. Помимо Ep. 5 и Ep. 16 Синесия, у нас нет информации о Гае. Судя по имени, он был римлянин.
      72. Ep. 154.
      73. Возможно, это был Симпликий, главнокомандующий войсками в 396–398 гг. и командующий полевыми армиями в 405 г. Нам неизвестно, посещал ли Симпликий лекции Гипатии.
      74. “comes et magister utriusque militiae per Orientem” - императорский чиновник, занимавшийся в конце 390 г. реорганизацией военной службы в Ливии и Египте. Подробнее см. Roques D. Op. cit.
      75. Ep. 17.
      76. Ср. Prosopography of the Later Roman Empire. II. P. 531.
      77. Marrou H. Synesius of Cyrene and Alexandrian Neoplatonism. Conflict between Paganism and Christianity in the Fourth Century. 1963. P. 140.
      78. Исследование окружения Гипатии и ее учеников остается трудной задачей.
      79. В александрийских школах дискриминация студентов по религиозным признакам не практиковалась: язычники посещали лекции для христиан, и наоборот.
      80. Tribon - грубый плащ, своего рода униформа киников-проповедников и их монастырских последователей.
      81. “Она не считала, что нарушает приличия, появляясь на людях; ибо все испытывали уважение и благоговели перед ней по причине ее высочайшего благоразумия (sophrosyni)”. Socrates. Historia Ecclesiastica VII. 15.
      82. “Посреди города она публично излагала сочинения Платона”. Этот фрагмент Дамаския вызвал много споров о том, исполняла ли Гипатия в качестве учителя философии официальную должность. См. Rist J. M. Hypatia // Phoenix. Vol. 19. 1965. P. 220. Возможно, она читала лекции в Мусейоне. Подробнее см. Evrard E. A quel titre Hypatia enseigne-t-elle la philosophie? // Revues des etudes grecques. Vol. 90. 1977. P. 69–74.
      83. О популярности Платона свидетельствуют также “Письма” Синесия, в которых Фитцджеральд (Fitzgerald) обнаружил 126 заимствований из Платона. См. The Letters of Synesius / Transl. by A. Fitzgerald. Oxford, 1926. P. 16.
      84. Suda 4. 654. 2.
      85. О философии в Александрии в IV в. нам известно немного. Подробнее см. Ajoulat N. Le neoplatonisme alexandrin. Leiden, 1986.
      86. Fowden G. The Platonist Philosopher and His Circle in Late Antiquity // Philosophia. Vol. 7. 1977. P. 360–361.
      87. Wolf S. Hypatia die Philosophin von Alexandrien. Vienna, 1879; Meyer W. A. Hypatia von Alexandrien. Ein Beitrag zur Geschichte des Neuplatonismus. Heidelberg, 1886. См. также Prochter K. Hypatia // Pauly-Wissowa. Realencyclopedie der classischen Altertumswissenschaft. Bd. IX. Stuttgart, 1914. S. 242–249.
      88. “Я далек от того, чтобы разделять взгляды необразованной толпы на этот предмет ... Что может быть общего между человеком с улицы и философом? Божественная истина должна оставаться сокрытой”. Sinesius. Op. cit. Ep. 105.
      89. Idem. Ep. 137.
      90. Ср. деление пифагорейского братства на математиков (mathematici) и акусматиков (acousmatici). Iamblichus. De Vita Pythagorica. Leipzig, 1937. S. 81–88. По свидетельству Синесия, ученики Гипатии составляли “общину, где каждый любил другого, как в семье”. Ep. 93.
      91. Ср. “Письма” Синесия: “Что касается меня, то я проявляю большую осторожность по отношению к изложению тайн философии, что и тебе советую”. Ep. 143.
      92. Вероятно, причиной эзотеричности кружка Гипатии была не только элитарность, но и глубина духовного опыта его участников. Возможно, что именно во время мистических собраний, проходивших в доме Гипатии, Синесия посетило вдохновение, подвинувшее его на написание христианских гимнов.
      93. “Она затрагивала и другие области философии”. Suda 4. 664. 3.
      94. Гипатия преподавала платонизм, делая специальный упор на математику. Такой стиль преподавания приветствовали в Александрии.
      95. Гипатия приобщала своих учеников к приложениям математической астрономии, основанным на теории конических сечений Аполлония и элементах (сферической) тригонометрии. Синесий, например, смог сконструировать астролябию для определения положения звезд и планет. Он назвал ее “инструментом” (organon) и собирался послать в дар своему другу Пеонию, высокопоставленному константинопольскому чиновнику. LogoV uper dwrou astrolabiou. Ad Paeonium de dono / Ed. N. Terzaghi // Synesii Cyrensis opuscula Vol. II/I. Rome, 1944. P. 132–142. Таннери, однако, считает, что этот инструмент не был астролябией. См. Tannery P. Memoires scientifiques. T. IV. Paris, 1920. P. 243.
      96. В сочинении “Ad Paeonum de dono” Синесий разделяет точку зрения своего учителя, что “астрономия является божественной формой познания”.
      97. Следуя пифагорейской традиции, Гипатия считала музыку в сочетании с математикой средством, приводящим душу к гармонии.
      98. Синесий утверждает, что изучение астрономии “открывает путь к нетленной теологии”. (Ad Paeonum de dono, 4). Так, “священные обряды философии становятся доступны тем, кто изучает начала математики, геометрии и астрономии... Она (астрономия) ясно и отчетливо излагает свои положения, используя в качестве вспомогательных дисциплин арифметику и геометрию, которые можно назвать точной мерой истины” (Ibidem).
      99. См. выше.
      100. Ссылки на пифагорейскую мистику чисел, содержащиеся в “Письмах” Синесия, позволяют высказать предположение о том, что Гипатия была знакома с сочинениями Никомаха из Геразы (ок. 100 г.). См. его “Введение в арифметику, гармонию и исследование божественной природы числа”.
      101. Нам даже неизвестны названия философских сочинений Гипатии.
      102. Hunger H. Die hochsprachliche profane Literatur der Byzantiner. Bd. II. Munchen, 1978. S. 225.
      103. Montucla J. F. Histoire des mathematiques. Vol. I. Paris, 1799. P. 33; Cantor M. Vorlesungen ьber Geschichte der Mathematik. 2. Aufl. Bd. I. Leipzig, 1894. S. 495–496.
      104. Tannery P. L’article de Sudas sur Hypatia // Annales de la Faculte des lettres de Bordeaux. T. II. 1880. P. 197–200.
      105. Башмакова И. Г., Славутин Е. И. История диофантова анализа от Диофанта до Ферма. М., 1984.
      106. Ibidem. C. 123–128.
      107. Sesiano J. Books IV to VII of Diophantos’ Arithmetica in the Arabic Translation of Qusta ibn Luqa. New York, 1982.
      108. Quadrivium de Georges Pachymere / Ed. posthume de P. Tannery, ed. Stephanou. StT 94. Vatican, 1940. Introd. par Laurent V. P. VII–XXXIII.
      109. Diophanti Alexandrini opera / Ed. P. Tannery. Vol. II. Leipzig, 1895. S. 125–255; см. также Planudes. Epist. lg P. 66, 10–17; Leone. Epist. xz P. 99, 24–25; 101, 21–31. Wendel C. Planudea // Bizantinische Zeitschrift. Vol. 40. 1940. S. 405–445.
      110. Башмакова И. Г., Славутин Е. И. Указ. соч. C. 128.
      111. “Недавние текстологические исследования греческих, арабских и средневековых латинских рукописей приводят к выводу, что Гипатия участвовала в создании многих математических работ. Среди них - фрагменты комментария ее отца Теона к “Альмагесту” Птолемея, издание “Об измерении круга” Архимеда,.. сочинение о площадях и объемах, представляющее собой переработку материалов Архимеда, и трактат об изопериметрических фигурах, связанный с книгой V Паппа”. Katz V. A History of Mathematics. New York, 1993. P. 176–177. Подробнее см. Knorr W. Textual Studies in Ancient and Medieval Geometry. Boston, 1989.
      112. Damascius. Epitoma Photiana 164 // Damascii Vitae Isidori Reliquae / Ed. C. Zintzen. Hildesheim, 1967. P. 218.
      113. Historia Ecclesiastica. Ch. VII. 14.
      114. Scott-Moncrieff P. D. Paganism and Christianity in Egypt. Cambridge, 1913. P. 198–219.
      115. Criggs C. W. Early Egyptian Christianity: From Its Origins to 451. Leiden, etc., 1990.
      116. Frend W. H. The Rise of the Monophysite Movement. Chapters in the History of the Church in the Fifth and Sixth Centuries. Cambridge, 1972. P. 16.
      117. Монсеньор Дюшен пришел к выводу, что Константинополь был против кандидатуры Кирилла. Кирилла боялись и хотели, чтобы епископом был избран человек, преданный Константинополю. См. Dushesne L. Histoire ancienne de l’Eglise. T. II. Paris, 1910. P. 299.
      118. Rouge J. La politique de Cyrille d’Alexandrie et le meurtre d’Hypatie // Christianesimo nelle storia. T. II. 1990. P. 485–504.
      119. Socrates. Historia Ecclesiastica. VII. 15.
      120. Rouge J. Op. cit. P. 489.
      121. В соответствии с законом (Кодекс Феодосия XVI. 5. 42) язычники не могли занимать официальные должности.
      122. По свидетельству Синесия, Пентадий - императорский префект Египта в 403–404 гг. - был среди учеников Гипатии. Ep. 30:127.
      123. Возможно, Орест прослышал о славе Гипатии от своего предшественника Аврелиана или одного из друзей Синесия еще до прибытия в Александрию.
      124. Документальных свидетельств, что Орест был учеником Гипатии, недостаточно.
      125. Иоанн из Никиу. Chronographia 84. 88.
      126. Ep. 81.
      127. Например, Кир, брат Геркулана - политик; Эноптий, брат Синесия - епископ Птолемаиды; Гесихий - управлявший Ливией; Олимпий - бывший крупный сирийский землевладелец, и т.д.
      128. Historia Ecclesiastica. Ch. VII. 15.
      129. Smallwood M. B. The Jews under Roman Rule from Pompey to Diocletian. Leyde, 1976. P. 235–250.
      130. Vogler Ch. Les Juifs dans le code Theodocien // Le point theologique. Vol. 33. Paris, 1979. P. 24–74.
      131. Кодекс Феодосия 16. 8 “de judaeis, caelicolis et samaritanis”, т.е. “об иудеях, почитателях неба и самаритянах” (почитатели неба - антихристианская секта).
      132. Эти свидетельства различаются в некоторых ключевых пунктах.
      133. Иоанн из Никиу считает Ореста другом иудеев, что противоречит свидетельству Сократа.
      134. Иоанн из Никиу. Op. cit. 84.
      135. Иоанн из Никиу утверждает, что действия Ореста были продиктованы ненавистью к Святой Церкви.
      136. Пыточный допрос был наказанием для низшего класса (humiliores). См. Rouge J. Op. cit. P. 491.
      137. “Полагаясь на защиту городских властей”, - как отмечал Иоанн из Никиу. См. Rouge J. Op. cit. P. 491.
      138. Возможно, изгнание евреев нанесло ущерб экономике Александрии.
      139. Подробнее о взаимоотношениях иудейской и христианской общин в Александрии см. Wilken R. J. Judaism and the Early Christian Mind: A Study of Cyril of Alexandria’s Exegesis and Theology. New Haven, 1971.
      140. Rouge J. Les debuts de l’episcopat de Cyrille d’Alexandrie et le Code Theodosien // Alexandrina. Paris, 1987. P. 341–349.
      141. Прежде чем стать александрийским патриархом, Кирилл провел вместе с ними несколько лет.
      142. В те времена можно было считаться христианином, даже не будучи крещенным. В этом отношении показателен случай Св. Григория Назианзина - великого отца Церкви.
      143. Имя Аммоний было широко распространено среди египетских и восточных христиан; его носили некоторые монахи и епископы. Rouge J. La politique de Cyrille d’Alexandrie et le meurtre d’Hypatie // Cristianesimo nella storia. T. II. 1990. P. 494.
      144. Socrates. Historia Ecclesiastica. VII. 14.
      145. Op. cit. VII. 15.
      146. “Как будто она была из тех, кто препятствовал установлению дружеских отношений Ореста с епископом”. Damascius. Fragm. 102 (Zintzen, P. 72).
      147. Мы должны проводить различие между интеллектуальным язычеством и общедоступным язычеством храмов.
      148. Cramer F. H. Astrology in Roman Law and Politics. Philadelphia, 1954.
      149. Ligier H. De Hypatia philosopha et eclectismi Alexandrini fine. 1879. P. 78.
      150. Постановлением Лаодикейского собора (343–381 гг.) священникам запрещалось заниматься математикой; запрету подвергались также гадание и предсказание будущего. Мы должны подчеркнуть, что в первые годы Византийской империи консультация у астролога влекла за собой смертную казнь: “Император Константин Август Народу. Никто не должен вопрошать предсказателя (haruspex), математика (mathematicus) или гадателя (harioulus). Мерзкие учения авгуров и прорицателей (vates) должны умолкнуть. Халдеи и чародеи (magi), и все прочие, кого толпа по низости их преступлений зовет колдунами (malefici, творцы зла), должны прекратить свою деятельность. Людское любопытство относительно предсказаний должно быть навеки искоренено. Тот, кто откажется подчиниться этому распоряжению, должен быть предан смертной казни, и пусть упадет на его голову карающий меч” (25 января 357 г.). X. 16. 4. Pharr C. The Theodosian Code.
      151. Например, Иоанн из Никиу считал астрономию сатанинской наукой.
      152. См. эдикт IX. 16. 5 от 25 января 357 г. Кодекса Феодосия. Pharr C. Op. cit.
      153. Уже в 294 г. искусство математики (ars mathematica) было проклято и запрещено: “ars autem mathematica damnabilis interdicta est”. Кодекс Юстиниана IX. 18. 2.
      154. “Да прекратятся занятия математикой”. Слово tractatus в латинском языке означает обучение, обсуждение или практика.
      155. IX. 16. 8. Pharr C. Op. cit.
      156. Socrates. Historia Ecclesiastica VII. 14.
      157. Иоанн из Никиу. Op. cit. 86.
      158. Научная деятельность Теона, отца Гипатии, усугубляла ее вину.
      159. Иоанн из Никиу. Op. cit. 87.
      160. Ibidem.
      161. Ibidem.
      162. Ibidem.
      163. Иоанн из Никиу. Op. cit. 84. 87–88.
      164. В десятый консульский срок Гонория и шестой Феодосия II, во время Великого поста.
      165. Иоанн из Никиу. Op. cit. 88.
      166. Damascius. Op. cit. Fragm. 102.
      167. Иоанн из Никиу говорит о нем, как о “совершенном во всех отношениях верующем в Иисуса Христа”. Ibidem.
      168. Socrates. Historia Ecclesiastica VII. 15.
      169. Иначе описана смерть Гипатии в книге Gibbon E. The Decline and Fall of the Roman Empire. Ch. 47. London, 1898. P. 109–110.
      170. Damasius. Fragm. 102.
      171. Кирилл умер в 444 г. и был канонизирован как святой. Подробнее см. Kopallik J. Cyrillus von Alexandrien: Eine Biographie nach den Quellen gearbeitet. Mainz, 1881; Kerrigan. St. Cyril of Alexandria: Interpreter of the Old Testament. Rome, 1952.
      172. Иоанн из Никиу. Op. cit. 78.
      173. “После этого события Александрию больше не тревожили философы”. Russell B. History of Western Philosophy. London, 1946. P. 387.
      174. После смерти Гипатии в Александрии преподавал философию Иерокл. Хорошо известный своим комментарием на Carmen Aureum (Золотая Песнь) - опубликован Mullach’ом. Fragm. Philos. Graec. I. P. 416–486 - он не был столь разносторонним ученым, как Гипатия.
      175. Van der Waerden B. L. Science Awakening. New York, 1963. P. 290.
      176. Первая работа о Гипатии была опубликована в Германии - Schmidt D. J. A. De Hipparcho, duobus Theonibus doctaque Hypatia. Jena, 1689. См. также Wernsdorff J. C. De Hypatia philosopha Alexandrina // Dissertationes IV. De Cyrillo in causa tumultus alexandrini caedisque Hypatiae ... Wittenberg, 1747–1748.
      Жизнь Гипатии с XVIII в. и до наших дней служила неисчерпаемым источником вдохновения для европейской литературы. В 1720 г. Джон Толанд (John Toland) опубликовал в Лондоне историческое эссе “Hypatia, or the History of a most beautiful, most virtuous, most learned and in every way accomplished Lady, who was torn to pieces by the clergy of Alexandria, to gratify the pride, emulation and cruelty of the Archbishop commonly but undeservedly titled St. Cyril”. Годом позже Томас Льюис (Thomas Lewis) ответил памфлетом “The History of Hypatia, a Most Impudent School Mistress of Alexandria; in Defense of Saint Cyril and the Alexandrian Clergy from the Asperity of Mr. Toland”. Вольтер, известный своим антирелигиозным настроем, заинтересовавшись трагическим концом Гипатии, написал в 1736 г. “Examen important de Milord Boligbroke ou le tombeau du fanatisme”; в дальнейшем он еще дважды возвращался к Гипатии, сначала в сочинении “De la paix perpetuelle” (1769), а затем в “Dictionnaire philosophique”. (Paris, 1835). Легенда о Гипатии продолжала вдохновлять писателей и поэтов XIX в. Так, Шарль Леконт де Лиль (Charles Leconte de Lisle) соответственно в 1847 г. и 1874 г. написал две поэмы под одним и тем же названием “Hypatia”. Основатель Парнасской школы поэзии, страстный поклонник классической античности, он также опубликовал короткую драму “Hypatie et Cyrille”. Жерар де Нерваль (Gerard de Nerval) в своих “Nouvelles. Les filles du feu angelique I” (1854) упомянул о Гипатии; Баррес (Barrиs) по просьбе своего учителя Леконта де Лиля написал короткую историю жизни Гипатии “Sous l’oeil des barbares”. В Англии Чарльз Кинслей (Charles Kingsley), вдохновленный легендой о Гипатии, публикует книгу “Hypation or the Few Foes with an Old Face” (1853), впоследствии переведенную на другие европейские языки. В 1827 г. история Гипатии появляется в итальянской литературе в двухтомной поэме Диодаты Роэро ди Салюццо (Diodata Roero di Saluzzo) “Ipazia ovvero delle filosofie”. Вслед за книгой итальянской графини выходит сочинение Карло Паскаля (Carlo Pascal) “Ipazia e le ultime lotte pagane”, вошедшее в его книгу “Figure e caracteri: Lucrezio, l’Ecclesiaste, Seneca, Ipazia, Giosne, Carducci, Garibaldi” (Milano, 1908).
      Легенда, окружавшая жизнь Гипатии, жива и в наши дни; так в 1978 г. Марио Луци (Mario Luzi) поставил две пьесы “A libro di Ipazia” и “Il messagero” (о Синесии). В 1976 г. на сцене афинского театра Lycabetos появилась пьеса греческого поэта и эссеиста Теофилоса Фрагопулоса (Theophilos Fragopoulos) “Гипатия” (опубликована в 1968 г.). Недавно в Германии большой успех выпал на долю исторического романа Арнульфа Цительмана (Arnulf Zitelman) “Hypatia” (1989). Вышли также два романа на французском языке Андре Ферретти (Andre Ferretti) “Renaissance en Paganie” (Montreal, 1987) и Жана Марселя (Jean Marcel) “Hypatie ou la fin des dieux” (1989). В Италии вышла книга Дж. Беретты (G. Beretta) “Ipatia d’Alessandria” (Roma, 1993). В прошлом году был издан роман Марии Дзельской (Maria Dzielska) “Hypatia of Alexandria” (Harvard University Press, 1995, transl. by F. Lyra). И, наконец, укажем на два феминистcких журнала (продолжающиеся издания), в названиях которых присутствует имя Гипатии: “Hypatia Feminist Studies” (Athens, ed. V. Lambropoulou, с 1984 г.) и “Hypatia: A Journal of Feminist Philosophy” (Indiana University, с 1986 г.).
      177. Подробнее об Афинаиде–Евдокии см. Grefin Hahn–Hahn I. Eudokia, die Kaiserin. Bd. I–II. Mainz, 1866; Gregorius F. Athenaide: Storia di una imperatrice bizantina. Dal tedesco Mariano R. Roma, 1982; Tsatsou I. Athenais: Aelia Eudokia Augusta. Athens, 1970 (на греч. языке).
      Кристина Фили - профессор истории математики, Национальный технический университет, Афины, Греция.
      Перевод с английского Е. А. Зайцева.
    • Майоров А. В. Даниил Галицкий и крестовый поход в Пруссию
      Автор: Saygo
      Майоров А. В. Даниил Галицкий и крестовый поход в Пруссию // РУСИН. - 2011. - № 4 (26). - C. 26-43.
      Вопреки распространенному в литературе мнению, будто в союзе с Римом Даниил искал лишь помощи против татар и согласился на унию, только когда получил необходимые заверения в этом, мы приходим к выводу, что от сближения с Западом галицко-волынский князь рассчитывал извлечь иные выгоды, более реальные, нежели призрачные надежды на способность папы поднять христиан Европы на защиту Руси.
      В рассказе Галицко-Волынской летописи об унии и коронации Даниила есть весьма примечательный эпизод. Папа и ранее присылал к русскому князю послов с предложением короноваться, но безрезультатно: Даниил, ссылаясь на «рать татарскую», отказывался «прияти венець бес помощи твоеи»1.
      Следовательно, несмотря на просьбы галицкого князя, помощь в борьбе с татарами со стороны папы ему не предлагалась. Ничего не говорит о такой помощи и папский легат Опизо, привезший Даниилу королевские регалии. Помощь в случае принятия унии предлагают Романовичу только польские князья Болеслав и Земовит, а также их бояре: «А мы есмь на помощь противу поганымъ»2. Но против каких «поганых» была направлена эта «помощь»?
      Принято считать, что упомянутыми польскими князьями «погаными» были татары. Однако дальнейшие события, описанные в летописи сразу после известия о коронации Даниила, опровергают это предположение. Польские союзники галицко-волынского князя и не помышляли воевать с татарами на стороне Романовичей, их целью были другие язычники, к крещению которых апостольский престол настойчиво призывал католических правителей Европы. Речь идет о прусском племени ятвягов, проживавшем вдоль границ волынских и польских земель.
      Вот почему местом для коронации Даниила был выбран пограничный Дорогичин, откуда начинался путь в ятвяжские земли, а сама коронация, как можно заключить из слов летописца, состоялась во время военного похода: «Данило же прия от Бога венець в городе Дорогычине, идущу ему на воину…». Тут же летописец объясняет, на какую войну шли войска Даниила и его союзников: «Королеви же Данилу пришедшу на землю Ятвязьскую и воевавшу»3.
      Не только место, но и время коронации было выбрано в расчете на последующий за ней поход. Церемония в Дорогичине состоялась в конце 1253 г., поскольку Даниил и мазовецкий князь Земовит могли начать выступление не ранее декабря, так как путь к ятвягам из Дорогичина лежал через топкие болота, преодолеть которые можно было после наступления зимних морозов4.
      Дорогичин неоднократно становился исходным пунктом для русско-польских походов против пруссов. Отсюда зимой 1248/1249 гг. войска Даниила и Земовита достигли центральных областей Пруссии, перешли реку Ельк (Олга) и столкнулись с племенами бартов и вармов, пришедшими на помощь ятвягам5. Тогда же в Риге Даниилом был заключен военный союз с отделением Тевтонского ордена в Ливонии, направленный против литовского князя Миндовга6.
      Даниил Галицкий постоянно проявлял интерес к усилению своего влияния в Восточной Прибалтике, добиваясь подчинения части населения Пруссии, прежде всего ятвягов7. Этот интерес, несомненно, был взят в расчет римскими стратегами при формировании восточной политики папской курии.
      Вместе с тем, с 1230-х гг. продолжалось вторжение в Пруссию Тевтонского ордена. К исходу следующего десятилетия западные прусские земли были уже покорены рыцарями, и новой их задачей стало завоевание Самбии - стратегически важной приморской области на севере Пруссии. Самбы являлись одним из наиболее значительных прусских племен; возможно, именно они были ядром всего объединения, собственно «пруссами» в первоначальном значении этого этнонима8. После вхождения в 1237 г. в Тевтонский орден остатков ордена меченосцев возникла насущная необходимость в объединении орденских владений в Пруссии и Ливонии, а следовательно - в захвате еще не занятой прибрежной полосы, населенной самбами.
      Однако первая попытка братьев овладеть Самбией закончилась неудачей. По сообщению Петра из Дусбурга, в битве с самбами у Гермау (Гирмов, ныне Русское Калининградской области) погиб вице-магистр Тевтонского ордена в Пруссии Генрих Штанге (Henricus Stange) вместе со своим братом Германом9. Эта битва должна была произойти в начале 1253 г.10
      В 1253-1254 гг. римская курия предпринимала энергичные меры по организации большого крестового похода в Пруссию, в котором наряду с тевтонскими рыцарями должны были участвовать чешский король Пржемысл I Оттокар, немецкие и польские князья, а также - в случае принятия унии с Римом - галицко-волынский князь Даниил Романович.
      Прежде всего, папа Иннокентий IV вмешался в конфликт христианских государей по поводу «австрийского наследства», в котором наряду с чешским и венгерским королями участвовал также галицко-волынский князь11. В 1253 г. Чехию и Венгрию посетил в качестве папского легата францисканский монах Власко (Valasko)12. В результате венгерские и русские войска были выведены из Моравии, а сын Даниила Галицкого Роман отказался от своих претензий на австрийский престол. Новым австрийским герцогом стал чешский король Пржемысл II Оттокар, его соперник венгерский король Бела IV довольствовался Штирией13. По-видимому, платой за поддержку папы в австрийских делах стало обязательство чешского короля участвовать в крестовом походе в Пруссию на стороне Тевтонского ордена14. Накануне похода, в октябре 1254 г., Чехию посетил великий магистр ордена Поппо фон Остерна15.
      В 1253 г. на восток Европы отправился еще один папский легат-аббат Опизо из Мезано, целью которого было посещение Польши и Галицко-Волынской Руси. На этого легата возлагались особые полномочия: он должен был принять польские земли под защиту Рима в качестве лена апостольского престола16, а также заключить церковную унию с Русью и короновать Даниила Галицкого. Официально Опизо был назначен легатом в Пруссию и Польшу (булла Иннокентия IV от 21 мая 1253 г.)17, однако его миссия в отношении Пруссии ограничилась лишь согласованием и утверждением нескольких документов18. Почти все свое время легат провел в Польше, где смог добиться значительных успехов в подготовке предстоящего крестового похода.
      Опизо встречался с ленчицко-куявским князем Казимиром и краковским князем Болеславом Стыдливым, а также с епископами, в чьи диоцезы входили земли, завоеванные у язычников, в частности, земли недавно обращенной Галиндии (область в Южной Пруссии, граничащая с Мазовией). На земли Галиндии претендовали также рыцари-крестоносцы, и папскому легату пришлось улаживать возникшие конфликты19. 19 июня 1253 г. Иннокентий IV издал буллу об учреждении на землях краковского диоцеза нового епископства с центром в городе Луков для активизации миссионерской деятельности и обращения ятвягов20. Эта мера способствовала укреплению союза ленчицко-куявского и краковского князей, их готовности участвовать в крестовом походе в Пруссию21. Апогеем легации Опизо стали церковные торжества 8 мая 1254 г. в Кракове по случаю канонизации св. Станислава, когда легат в присутствии множества польских епископов и князей огласил канонизационную буллу папы22.
      Церковная уния и коронация Даниила означали включение галицко-волынского князя в число католических государей, участвовавших в крестовом походе в Пруссию в составе созданной Римом коалиции. Свидетельством тому стало заключение в конце 1254 г. в Рачёнже (Мазовия) трехстороннего соглашения между Даниилом Галицким, Земовитом Мазовецким и вице-магистром Тевтонского ордена в Пруссии Бурхардом фон Хорнхаузеном о военном союзе и разделе ятвяжских земель, завоевание которых стороны планировали в ходе совместного крестового похода23.
      В ХIХ в. был известен подлинный экземпляр договорной грамоты, изданной от имени Бурхарда фон Хорнхаузена, хранившийся в женском монастыре в селении Станётки (Краковское воеводство), а затем в библиотеке князей Чарторыйских в Кракове. Согласно договору, Тевтонский орден передавал «великому мужу Данилу, первому королю рутенов» (excellenti viro Danieli, primo regi Ruthenorum), и князю Земовиту третью часть земель ятвягов в вечное наследственное владение при условии предоставления ими военной помощи против «этого варварского племени». Орден обязывался не заключать сепаратных договоров, а также разрешал союзникам вербовать наемников в своих владениях. Грамоту скрепили своими печатями плоцкий епископ Андрей, к диоцезу которого относился город Рачёнж, и вице-магистр Тевтонского ордена Бурхард фон Хорнхаузен. По-видимому, грамоту скрепляли также печати Даниила и Земовита, от которых уцелели лишь шнуры24.
      Уния с Римом Даниила Галицкого привела к существенной корректировке планов папской курии в отношении крестового похода в Пруссию. Теперь именно галицко-волынскому князю отводилась роль важнейшего военного союзника Тевтонского ордена. Ввиду этого отпала необходимость в уступках польским князьям, враждовавшим с орденом из-за раздела прусских земель.
      В мае 1254 г. Тевтонский орден получил от папы исключительное право на ятвяжские земли в нарушение прежних обязательств перед куявско-ленчицким князем Казимиром (договор от 26 июля 1252 г.) признать Ятвягию сферой польского влияния25. При таких обстоятельствах договор в Рачёнже объективно был направлен против интересов Казимира Куявского и краковского князя Болеслава Стыдливого. Главная ставка была сделана на военную помощь Даниила Галицкого и его родственника Земовита Мазовецкого. Узнав о содержании договора, Казимир Куявский взял под стражу Земовита вместе с его женой, но уже весной 1255 г. отказался от своих притязаний26.
      Результатом успешно проведенной дипломатической подготовки стало широкомасштабное вторжение войск христианских государей Центральной и Восточной Европы в Пруссию, начавшееся в конце 1254 г.
      одробный рассказ об этом находим у современника событий - автора так называемых Оттокаровых анналов: «1254. […] Пржемысл, сын короля Венцеслава, пошел в Пруссию, приняв против пруссов знак креста и сопровождаемый большим количеством знатных людей Богемии, Моравии и Австрии и другими рыцарями более низкого рода […] 1255. Между тем могущественные и старейшие люди Пруссии, испытывая, как полагаем, страх перед Богом и перед именем князя Богемии, в полном смирении пришли к этому князю, предавая себя со всеми своими близкими его власти и христианской вере […]. Затем, когда многие прусские народы были крещены епископом Оломоуцким и другими епископами, князь земли Богемии и маркграф Бранденбургский, укрепив неофитов в вере Иисуса Христа и взяв от них заложников, а также передав землю и народ в руки крестоносцев из Немецкого дома, вернулись в свои владения в полном довольстве. Таким образом, князь Богемии прибыл в Опаву в восьмой день перед февральскими идами [6 февраля]…»27.
      Подробное известие о походе содержится также в Старшей Оливской хронике, составленной в первой четверти XIV в. в цистерцианском монастыре в Оливе (неподалеку от Гданьска). Описание похода помещено в особом разделе хроники, именуемом «Начало Ордена крестоносцев» («Exordium Ordinis cruciferorum»), составленном до 1260 г.28 «Самбы, - читаем в хронике, - упорствовали в своих заблуждениях. Однако Бог, который хотел, чтобы они познали свет истинной веры, послал в год Господень 1254 в Пруссию благородного короля Богемии Оттокара, которого сопровождали Оттон, маркграф Бранденбургский, герцог Австрии и маркграф Моравии, а также многие другие благородные люди с Рейна, из Мейсена и других краев, графы и герцоги, число которых оценивалось более чем в пятьдесят тысяч. Они все пришли к Балге, а оттуда [выступили] в Самбию, в землю Мединове и многих там из самбов поубивали.И в течение одного дня и ночи опустошали они эту местность, а после этого захватили там же местность Руидове и много их мучили, поджигая дома и захватывая добычу, которую они испросили себе в награду во время всеобщих молебнов. И чтобы не погиб полностью их род, [самбы] послали королю в заложники своих сыновей, твердо пообещав, что сделаются христианами и во всем остальном будут повиноваться братьям…»29.
      «Exordium Ordinis cruciferorum», по-видимому, являлся одним из источников главного произведения орденской историографии - Хроники земли Прусской, созданной священником Тевтонского ордена Петром из Дусбурга в первой половине XIV в.30 Крестовому походу в Пруссию, возглавляемому чешским королем Пржемыслом II Оттокаром, в ней посвящена отдельная глава - «О подчинении самбов»31.
      Все источники свидетельствуют о том, что зимняя кампания 1254-1255 гг. против самбов была проведена с молниеносной быстротой и продлилась не более двух-трех недель. Доказательством тому служит также грамота Пржемысла II о подтверждении привилегий, данных тевтонским рыцарям его отцом Вацлавом I в 1251 г. Документ был издан 17 января 1255 г. во время остановки Пржемысла в орденском замке Эльбинг на обратном пути из Пруссии32.
      Составной частью описанного в чешских, польских и немецких источниках крестового похода в Пруссию, направленного главным образом в ее северные области, стало вторжение русско-польских войск в южные пределы прусских земель - в Ятвягию, территория которой, как мы видели, была заранее поделена между тевтонскими рыцарями, галицко-волынским и мазовецким князьями.
      Можно согласиться с Н. Ф. Котляром в том, что походы Даниила Галицкого против ятвягов конца 1240 - середины 1250-х гг. «изучены недостаточно», историки «в основном пересказывали летопись, не объясняя цели кампаний и их места в политике галицко-волынского князя»33.
      Так же, как и чешскому королю Пржемыслу II Оттокару, королю Руси Даниилу удалось собрать большую коалицию князей, в которой участвовали его брат Василько и сыновья Лев, Роман и Шварн, польские князья Земовит Мазовецкий и Болеслав Краковский, а также русские князья Глеб Волковыйский и Изяслав Свислоцкий. Эта рать была так велика, что, по словам летописца, можно «наполнити болота Ятвяжьская полкомъ»34.
      Русские войска действуют стремительно, и сам Даниил спешит провести кампанию в возможно более сжатые сроки. Не дожидаясь, пока все его многочисленное войско войдет в ятвяжские пределы, русский король устремляется вперед «в мале отрокъ оружныхъ». Этот факт отмечает сын Даниила Лев, говоря отцу во время похода: «Никого с тобою несть». Точно так же торопятся провести кампанию сыновья Даниила Лев и Роман: они рвутся вперед, не дожидаясь своих полков, и нагоняют отца в одиночку, оторвавшись даже от своих дружин: «приеха к нему (Даниилу. - А. М.) сынъ Левъ одинъ», «приеха к нему (Даниилу. - А. М.) Романъ сынъ одинъ». Углубившись в землю ятвягов, Даниил не снижает темпов наступления и приказывает своим воинам мчаться со всей возможной быстротой («роспусти полкъ, яко же кто можеть гнати»). Василько со своими воинами далеко отстал от брата, хотя шел за ним «на грунахъ», т.е. на рысях35.
      Во время похода Даниил с сыновьями действуют вероломно и с особой жестокостью по отношению к ятвягам. Вопреки обещанию, данному Анкаду, своему проводнику, пощадить его село Болдикища, Даниил приказывает перебить всех его жителей. Многие села и города ятвягов были преданы огню и жестокому разграблению («и жьжаху домы ихъ, и пленяху села ихъ», «и поимавши же имения ихъ, пожгоша домы ихъ», «наутрея же поидоша, пленяюще и жгуще землю ихъ»), а жители убиты или взяты в плен («онехъ вяжюще, иныя же, ис хворосту ведущу, сечахуть я»)36.
      Столь же вероломно и жестоко ведут себя крестоносцы в Самбии. «Князь Богемии и маркграф Бранденбургский, вступив в Пруссию, опустошили ее грабежами и поджогами и разнообразными способами перебили множество людей, не щадя ни пола, ни возраста», - читаем, например, в Пражских анналах (Annalium Pragensium pars I. a. 1196-1278 / ed. R. Köpke // Monumenta Germaniae Historica. Scriptores. T. IX. P. 175). Столь жестокое обращение с мирным населением оправдывается Божьим повелением («Самбы упорствовали в своих заблуждениях. Однако Бог… хотел, чтобы они познали свет истинной веры»).
      Мотив религиозной войны звучит и в рассказе галицко-волынского летописца: русские воины-христиане радуются победе над язычниками-ятвягами («и бысть радость велика о погибели поганьскои»); свою победу Даниил одержал по Божией милости, «яко же пишеть во Книгахъ: не в силе брань, но в Бозе стоить победа», «Богомъ же дана ему дань», «от Бога мужьство ему показавшу»; душа убитого воином Даниила ятвяжского князя «изииде» «со кровью во адъ»37.
      Описываемый поход Даниила отличает от других русско-ятвяжских войн почти полное отсутствие сопротивления со стороны ятвягов. Сам летописец высказывает удивление по поводу малого числа потерь среди русских воинов («не бысть пакости воихъ их») ввиду слабого сопротивления ятвягов, обычно храбрых на войне («якоже иногда храбрии беаху»). «Воложи Богъ страхъ во сердце ихъ», - замечает по поводу странного малодушия противника русский книжник38.
      Конечно, свою роль в устрашении ятвягов мог сыграть религиозный характер начатой против них войны, проводившейся с особым рвением и жестокостью. Но главное, на наш взгляд, заключалось в том, что вести войну прусским племенам пришлось тогда на два фронта: одновременно с войсками Даниила Галицкого, наступавшими с юга, на севере началось вторжение еще более многочисленной армии крестоносцев во главе с Пржемыслом II Оттокаром. Заметим, во время предыдущего похода русско-польских войск (зима 1248/1249 гг.) на помощь ятвягам спешно пришли другие прусские племена («пригнавъшимъ к нимъ Прусомъ и Бортомъ»), что вынудило союзников отказаться от дальнейшего наступления и возвращаться домой39. Зимой 1254/1255 гг. ятвяги были лишены помощи соплеменников.
      Летописное описание похода на ятвягов показывает, что русский король перенял у крестоносцев и другие методы покорения Пруссии - захват заложников и строительство крепостей на завоеванных землях. Не довольствуясь обычными военными трофеями, Даниил требует в обмен на мир и освобождение пленных заложников, и побежденные ятвяги выполняют это требование: «наутрея же приехаша Ятвязе, дающе таль и миръ, молящеся, дабы не избилъ колодниковъ»40.
      Подобно тому, как самбы посылают своих сыновей в заложники к Оттокару, ятвяги шлют к Даниилу «послы своя и дети своя, и дань даша, и обещевахуся работе быти ему и городы рубити в земле своеи»41. Последнее сообщение летописца может быть понято только как указание на готовность побежденных ятвягов строить в своей земле крепости для войск Даниила42.
      Поход крестоносцев в Самбию также заканчивается строительством новой мощной крепости Кенигсберг, названной в честь короля Пржемысла II Оттокара. Об этом событии упоминается практически во всех хрониках, повествующих о завоевании Пруссии, Петр из Дусбурга посвящает ему отдельную главу, указывая, что наряду с рыцарями в строительстве участвовали «верные пруссы»43.
      Рассказ об интересующем нас походе Даниила Галицкого против ятвягов помещается в летописи под 6764 г., что должно соответствовать 1256/1257 мартовскому году. Но, как известно, хронология Галицко-Волынской летописи неточна и почти в каждом случае требует специальной проверки. В литературе можно встретить различные мнения относительно датировки похода. Не вызывает сомнений лишь тот факт, что кампания должна была проходить в зимнее время, на что прямо указывают характерные детали летописного повествования: воины Даниила сражались с ятвягами на льду («бебо ледъ ползокъ»); Даниил принимает ятвяжских послов, расположившись лагерем на замерзших болотах («ста на болотехъ»)44.
      Вслед за Н. П. Дашкевичем М. С. Грушевский относил поход к зиме 1254/1255 гг. (или даже к концу 1254 г.), связывая его с заключенным в это время Даниилом и Земовитом договором с тевтонскими рыцарями о разделе ятвяжских земель45. Такого же мнения придерживаются и многие новейшие исследователи46.
      Однако при такой датировке возникает противоречие в показаниях русских и польских источников относительно участников похода. Из сообщения Галицко-Волынской летописи следует, что в походе лично участвовал мазовецкий князь Земовит Конрадович, присоединившийся со своим полком к армии русского короля («прииде Сомовитъ со Мазовшаны») и затем радостно встречавший Даниила, когда тот после первой победы над ятвягами возвратился в лагерь «к Василкови и Семовитови»47.
      В то же время из сообщений польских источников явствует, что с конца 1254 г. Земовит пребывал в плену у своего старшего брата куявско-ленчицкого князя Казимира. В Рочнике Познаньского капитула читаем: «В том же году Казимир, князь Ленчицкий, взял в плен и заключил под стражу своего брата господина Земовита, князя Мазовецкого…». Эта запись помещена последней в ряду событий, относящихся к 1254 г., и, следовательно, пленение Земовита должно было произойти в конце упомянутого года. О дальнейшей судьбе мазовецкого князя находим сведения под 1255 г.: «В том же году на октаву Пасхи князь Казимир освободил из плена своего брата князя Земовита»48. Значит, заключение Земовита продолжалось более трех месяцев и завершилось не ранее 3 апреля 1255 г.
      Выходит, что зимой 1254/1255 гг. Земовит не мог лично участвовать в крестовом походе в Ятвягию в составе коалиционных войск под командованием короля Даниила. К такому выводу пришел в свое время Г. Пашкевич, а вслед за ним и другие историки, предлагавшие относить описанную в летописи кампанию к зиме 1255/1256 или даже 1256/1257 гг.49 Это в свою очередь должно означать, что выступление Даниила и Земовита против ятвягов нельзя непосредственно связывать с крестовым походом в Пруссию, предпринятым под эгидой римского папы в конце 1254 г.
      Нам представляется, что для подобных суждений нет основания.
      Как уже отмечалось, причиной конфликта Земовита с его старшим братом Казимиром, стоившего мазовецкому князю нескольких месяцев неволи, стало недовольство куявско-ленчицкого князя условиями договора в Рачёнже, фактически исключавшего его из числа претендентов на раздел Ятвяжской земли. Между тем, Казимир вынашивал планы завоевания Ятвягии исключительно польскими силами, без участия ордена и русских князей50.
      Вину за случившееся куявский князь возлагал не только на своего брата Земовита, но также на Даниила Галицкого и поэтому вместе с Земовитом заключил под стражу его жену - дочь Даниила51. Но уже после Пасхи 1255 г. Казимир освободил из плена Земовита и «по-братски вступил с ним в соглашение». Осенью того же года оба брата действовали как военные союзники на стороне великопольского князя Пшемыслава, участвуя в длительной осаде крепости Накло52.
      Условием примирения братьев, очевидно, стал отказ Земовита от участия в Рачёнжском договоре и от военного союза с Даниилом. В дальнейшем оба брата проводили согласованную политику в отношении Тевтонского ордена: в 1257 г. они заключили с рыцарями договор, по которому отказывались от всяких претензий на земли ордена в Пруссии, в том числе и те, которые он приобретет в будущем, будь то вооруженным путем или каким-либо иным способом53.
      Поход Даниила и Земовита на ятвягов должен был произойти до разрыва отношений между ними и начаться в скором времени после заключения договора о совместном завоевании и разделе ятвяжских земель. И единственным подходящим для этого моментом мог быть конец 1254 г. По-видимому, договор в Рачёнже был заключен в самый канун похода. Вспомним, что решение о коронации и унии с Римом Даниил Романович также принимает, готовясь выступить в поход на ятвягов («идущу ему на воину…»)54.
      Из-за частичной утраты текста договорной грамоты невозможно установить точную дату заключения Рачёнжского договора; в документе полностью читается только год его составления: «в год благодати тысяча двести пятьдесят четвертый. Восьмые Календы…»55. Большинство историков относит подписание договора к концу 1254 г.56 Исходя из указания на восьмые календы, можно предложить две наиболее вероятные даты: 25 декабря (восьмые календы января) или 24 ноября (восьмые календы декабря).
      Последняя дата - 24 ноября, на наш взгляд, выглядит более предпочтительно, поскольку 25 декабря 1254 г. главный участник договора с тевтонской стороны, вице-магистр Бурхард фон Хорнхаузен едва ли мог находиться в Рачёнже. Вместе с войсками Пржемысла II Оттокара он принимал активное участие в завоевании Самбии и затем в строительстве Кенигсберга, став его первым комтуром57.
      Итак, принятие церковной унии и последовавшее затем заключение договора с тевтонскими рыцарями открывали Даниилу Галицкому возможность участвовать в организованном Римом крестовом походе в Пруссию наравне с другими католическими правителями, собравшимися почти со всей Европы. Не вызывает сомнения, что действия русско-польских сил под командованием Даниила в этом походе были согласованы с выступлением основной армии крестоносцев, возглавляемой Пржемыслом II Оттокаром.
      По сообщению Оттокаровых анналов, Оттокар выступил в поход «в девятнадцатый день перед январскими календами»58, т. е. 14 декабря 1254 г. Путь до Пруссии занял у него несколько недель: на Рождество, т.е. 25 декабря, он был еще только во Вроцлаве59 и, следовательно, мог достичь пределов Самбии не ранее начала января 1255 г.
      Даниил и Земовит должны были начать поход в прусские земли примерно в те же сроки. Но русско-польским войскам не требовалось преодолевать столь значительных расстояний, и они могли достичь соседней Ятвягии уже во второй половине декабря 1254 г.
      Если следовать летописному описанию похода, можно заметить, что Земовит как его участник упоминается только в начале рассказа, а затем как бы исчезает со страниц летописи. Во всяком случае, победа и трофеи достаются одному Даниилу: именно к русскому королю обращаются ятвяги с просьбой о мире и дают ему своих заложников60. Более того, из летописного рассказа явствует, что в какой-то момент Даниил должен был прервать поход и потом вновь засобирался идти на ятвягов: «Хотящу же ему пакы изиити на не на брань»61.
      Все это может быть отголоском разлада в стане союзников русского короля, возникшего вследствие выхода из коалиции Земовита. Поэтому в отношении мазовецкого князя Даниил не выполнил своих обязательств, предусмотренных договором в Рачёнже, и вместо причитавшейся Земовиту доли ятвяжских земель и военных трофеев ограничивается лишь «даром» некоему польскому воеводе Сигневу «послушьства ради»62. По-видимому, этот воевода в отличие от своего князя оставался в армии Даниила до конца похода.
      О досрочном прекращении Земовитом участия в походе на ятвягов говорит еще одна деталь летописного рассказа. Даниил награждает воеводу Сигнева для того, чтобы тот рассказал всем о результатах похода и великой дани, взятой с ятвягов: «да увесть вся земля Лядьская, яко дань платили суть Ятвязи же королеви Данилу»63. Значит, князь Земовит, хотя и принимал участие в походе, не знал о его результатах.
      Поход на ятвягов, как мы видели, развивался стремительно и не мог занять много времени. Следовательно, прекратить свое участие в походе и затем оказаться в заточении у старшего брата мазовецкий князь мог еще до конца 1254 г. В дальнейшем Даниил и Земовит, хотя и не оставляли попыток подчинения ятвягов, больше никогда не выступали союзниками в этом деле.
      Примечания
      1. Полное собрание русских летописей (далее - ПСРЛ). М., 1998. Т. II. Стб. 826-827.
      2. Там же. Стб. 827.
      3. Там же.
      4. Грушевський М.С. Хронольогiя подiй Галицько-Волинської лiтописи // Записки Наукового товариства iм. Шевченка. Львiв, 1901. Т. XLI. С. 37; Paszkiewicz H. Z życia politycznego Mazowsza w XIII wieku (rządy Ziemowita Konradowicza) // Księga ku czci Oskara Haleckiego wydana w XXV-lecie jego pracy naukowej. Warszawa, 1935. S. 213.
      5. ПСРЛ. Т. II. Стб. 810-813; Грушевський М. С. Хронольогiя подiй… С. 34. Подр. см.: Włodarski B. Alians russko-mazowiecki z drugiej połowy XIII wieku. Kartka z dziejów Konrada II Mozowieckiego // Studia historyczne ku czci Stanisława Kutrzeby. Kraków, 1938. T. II. S. 613-614; Kamiński A. Wizna na tle pogranicza połsko-ruskojaćwieskiego // Rocznik Białostocki. Białystok, 1961. T. I. S. 48; Wroblewski R. Problem jaćwięski w polityce Bolesława Wstydliwego w latach 1248-1264 // Acta Universitatis Lodziensis. Seria I: Nauki humanistyczno-społeczne. Łódź, 1970. Zeszyt 72. S. 53.
      6. Hellmann M. Die Erzbischöfe von Riga und Litauenvom 13. biszum 15. Jahrhundert // Balticum: Studia z dziejów polityki, gospodarki i kultury XII-XVII wieku ofiarowane M. Biskupowi w 70 roc znicę urodzin. Toruń, 1992. Р. 125; Масан О. Данило Романович i рицарсько-чернечi ордени: проблеми взаємовiдносин // Питання стародавньої та середньовiчної iсторiї, археологiї й етнологiї. Чернiвцi, 2008. Т. 2 (26). С. 144-145.
      7. См.: Шавелева Н.И. Прусский вопрос в политике Даниила Галицкого // Древнейшие государства Восточной Европы. Материалы и исследования. 1991 год. М., 1994.
      8. Кулаков В.И. Древности пруссов. VI-XIII вв. M., 1990. С. 44.
      9. Petrus de Dusburg. Chronik des Preussenlandes / hrsg. von K. Scholz, D. Wojtecki. Darmstadt, 1984 (Ausgewählte Quellen zur deutschen Geschichte des Mittelalters, Bd. 25). S. 187, 189. Русский 40 2011, № 4 (26) перевод см.: Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / изд. подг. В.И. Матузова. М., 1997. С. 83.
      10. Wojtecki D. Studien zur Personengeschichte des Deutschen Ordensim 13.Jh. Wiesbaden, 1971. S. 146-147. Biskup М., Labuda G. Dzieje Zakonu Krzyżackiego w Prusach. Gdańsk, 1988. S. 151.
      11. Подр. см.: Майоров А.В. Даниил Галицкий и Фридрих Воинственный: русско-австрийские отношения в середине ХIII века // Вопросы истории. 2011. № 7. С. 32-52.
      12. Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae. Praha, 1962. T. IV. Fasc I (1241-1253) / ed. J. Šebanek, S. Duškova. Nr. 277, 278.
      13. Ibid. Praha, 1974. T. V. Fasc. I (1253–1264) / ed. J. Šebanek, S. Duškova. Nr. 20. P. 57-58; Nr. 21. P. 59-60; Nr. 22. P. 61-62. См. также: Marsina R. Přemysl Otakar II. a Uhorsko // Folia Historica Bohemica. Praga, 1979. T. I. S. 42.
      14. Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 256; Włodarski B. Polska i Ruś. 1194-1340. Warszawa, 1966. S. 141; Bartnicki M. Polityka zagraniczna księcia Daniela Halickiego w latach 1217-1264. Lublin, 2005. S. 195.
      15. Preußisches Urkundenbuch. Politische Abteilung. Bd. I: Die Bildung des Ordensstaates (1140-1309) / hrsg. von R. Philippi, S. Woelky. Königsberg, 1882. Hft. 1. № 294. S. 219.
      16. Les registres d’Innocent IV / par E. Berger. Paris, 1897. Vol. III. Nr. 6553.
      17. Monumenta Poloniae Vaticana. Cracoviae, 1914. T. III: Analecta Vaticana, 1202-1366 / ed. J. Praśnik. Nr. 68.
      18. Preußisches Urkundenbuch. Bd. I. Hft. 1. Nr. 276, 278.
      19. Les registres d’Innocent IV. Vol. III. Nr. 6592-6593.
      20. Vetera Monumenta Poloniae et Lithuaniae / ed. A. Theiner. Romae, 1860. T. 1. Nr. 109, 110.
      21. Powierski J. Polityka bałtyjska książąt polskich w połowie XIII wieku (koncesje Innocentego IV) // Kwartalnik Historyczny. Warszawa, 1980. R. 87. Nr. 2. S. 329.
      22. Monumenta Poloniae Historica / ed. A. Bielowski. Lwów, 1872. T. II. P. 572-573; Lwów, 1878. T. III. P. 22-23, 360, 393.
      23. Preußisches Urkundenbuch. Bd. I. Hft. 1. Nr. 298. S. 221-222. Русский перевод см.: Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь. Конец ХII в. - 1270 г.: Тексты, перевод, комментарий. М., 2002. С. 367-368.
      24. См.: Матузова В.И. Тевтонский орден во внешней политике князя Даниила Галицкого // Восточная Европа в исторической ретроспективе: К 80-летию В.Т. Пашуто. М., 1999. С. 145-152; Масан О. Данило Романович i рицарсько-чернечi ордени… С. 146-147.
      25. Karwasińska J. Sasiedztwo kujawsko-krzyżackie, 1235-1343 // Rozprawy historyczne Towarzystwa naukowego Warszawskiego. Warszawa, 1927-1929. T. VII. Zesz. 1. S. 41; Powierski J. Polityka bałtyjska książąt polskich w połowie XIII wieku… S. 330-331.
      26. Włodarski B. Rywalizacja o siemie pruskie w połowie XIII wieku. Toruń, 1958. S. 43; Матузова В.И. Тевтонский орден во внешней политике князя Даниила Галицкого. С. 150-151.
      27. Annales Otacariani a. 1254-1278 / ed. R. Köpke // Momimenta Germaniae Historica. Scriptores. Hannoverae, 1851. Т. IX. P. 181-182. См. также: Ковалев В.Н. Балтийские земли в политике короля Чехии Пшемысла Оттокара II (Крестовые походы в Пруссию в освещении анналов и хроник ХIII-ХIV вв.) // Вестник Московского университета. Серия 6: История. 1998. № 6. С. 98 и след.
      28. Hirsch T. Die ältere Chronik von Oliva und die Schrifttaffeln von Oliva. Einleitung // Scriptores Rerum Prussicarum / hrsg. von T. Hirsch, M. Töppen, E. Strehlke. Leipzig, 1861. T. I. S. 643ff; Dąbrowski J. Dawne dziejopisarstwo polskie (do roku 1480). Wrocław, 1964. S. 170.
      29. Die ältere Chronik von Oliva / hrsg. von T. Hirsch // Scriptores Rerum Prussicarum. T. I. S. 684-685. Еще одно известие о походе Пржемысла II Оттокара в Пруссию содержится в недавно открытом памятнике - «Descriptio terrarum» (об этом источнике см.: Stopka K. Misja wewnetrzna na Litwie w czasach Mendoga a zagadnienie autorstwa «Descriptiones terrarum» // Nasza przeszłość. Studia z dziejów Kosciola I kultury katolickiejw Polsce. Kraków, 1987. T. 68. S. 247-262; Чекин Л.С. «Описание земель», анонимный географический трактат второй половины XIII в. // Средние века. M., 1993. Вып. 56. С. 203-225.
      30. См.: Pollakówna М. Kronika Piotr az Dusburga. Wrocław etc., 1968; Матузова В.И. 1) Идейно-теологическая основа «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга // Древнейшие государства на территории СССР. 1982 год. М., 1984. С. 152-169; 2) «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга в культурно-историческом контексте // Балто-славянские исследования. 1985 год. M., 1985. С. 102-118.
      31. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. С. 84-85.
      32. Preußisches Urkundenbuch. Bd. I. Hft. 1. Nr. 305. S. 227-228; Codex diplomaticus et epistolaris regni Bohemiae. T. V. Fasc. I. Nr. 39. P. 81-83.
      33. Котляр Н.Ф. Комментарий // Галицко-Волынская летопись: Текст. Комментарий. Исследование / под ред. Н.Ф. Котляра. СПб., 2005. С. 295-296.
      34. ПСРЛ. Т. II. Стб. 831.
      35. Там же. Стб. 832.
      36. Там же. Стб. 832-835.
      37. Там же. Стб. 833-834, 836.
      38. Там же. Стб. 835.
      39. Там же. Стб. 813.
      40. Там же. Стб. 835.
      41. Там же.
      42. Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. С. 281; Влодарский Б. Ятвяжская проблема в польско-русских связях X-XIII вв. // Международные связи России до XVII в. Сборник статей / отв. ред. А.А. Зимин, В.Т. Пашуто. М., 1961. С. 127; Котляр Н.Ф. Комментарий. С. 304.
      43. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. С. 85.
      44. ПСРЛ. Т. II. Стб. 833, 835.
      45. Грушевський М.С. Хронольогiя подiй… С. 38-39, 68. См. также: Дашкевич Н.П. Княжение Даниила Галицкого по русским и иностранным известиям. Киев, 1873. С. 115.
      46. Kamiński A. Wizna na tle pogranicza połsko-rusko-jaćwieskiego. S. 48-49; Powierski J. Polityka bałtyjska książąt polskich w połowie XIII wieku… S. 100; Stopka K. Próby chrystianizacji Litwy w latach 1248-1263 // Analecta Cracoviensia. Kraków, 1987. T. 19. S. 54-55; Котляр Н.Ф. 1) Комментарий. С. 301; 2) Воєнне мистецтво Давньоï Русi. Киïв, 2005. С. 339; Nagirnyj W. Polityka zagraniczna księstw ziemi halickiej i wołyńskiej w latach 1198(1199) - 1264. Kraków, 2011. S. 281, przyp. 336.
      47. ПСРЛ. Т. II. Стб. 831, 834.
      48. «Eodem anno Kazimirus dux Lanciciensis fratrem suum dominum Semouitum ducem Mazouie et exorem eius captivavit et captivum detinuit […] Eodem anno infra octavas Pasche dux Kazimirus fratrem suum Semouitum ducem a captivitate absolvit». Rocznik kapituły poznańskiej 965-1309 / wyd. B. Kürbis // Monumenta Poloniae Historica. Nova series. Warszawa, 1962. T. VI. P. 35. Эти сведения отразились и в других польских источниках. См.: Kronika wielkopolska / wyd. B. Kürbis // Monumenta Poloniae Historica. Nova series. Warszawa, 1970. T. VIII. P. 102; русский перевод см.: «Великая хроника» о Польше, Руси и их соседях ХI-ХIII вв. / пер. Л.М. Поповой. М., 1987. С. 171.
      49. Paszkiewicz H. Z życia politycznego Mazowsza w XIII wieku… S. 215; Włodarski B. 1) Rywalizacja o siemie pruskie w połowie XIII wieku. S. 44-46; 2) Problem jaćwiński w stosunkach polsko-ruskich // Zapiski Historyczne. Kwartalnik poswiecony historii Pomorza. T. 24. R. 1958/1959. Zesz. 2-3. S. 32; Białuński G. Studia z dziejów plemion pruskich i jaćwieskich. Olsztyn, 1999. S. 102, przyp. 119; Dąbrowski D. Rodowód Romanowiczów książąt halicko-wołyńskich. Poznań; Wrocław, 2002. S. 135-136, przyp. 524.
      50. Wroblewski R. Problem jaćwięski w polityce Bolesława Wstydliwego w latach 1248-1264. S. 8; Stopka K. Próby chrystianizacji Litwy w latach 1248-1263. S. 54.
      51. Rocznik kapituły poznańskiej… P. 35; «Великая хроника»… С. 171. См.: Włodarski B. Polska i Ruś… S. 177-178. О браке Земовита Мазовецкого и Переяславы Даниловны см.: Balzer O. Genealogia Piastów. Kraków, 1895. S. 313-320; Dąbrowski D. Rodowód Romanowiczów… S. 139-147.
      52. «Великая хроника»… С. 171-172. См. также: Rocznik kapituły poznańskiej… P. 35.
      53. См.: Włodarski B. Polska i Ruś… S. 178-179.
      54. ПСРЛ. Т. II. Стб. 827.
      55. Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь… С. 368.
      56. Forstreuter K. von. Preussen und Russland. Gottingen, 1955. S. 26; Włodarski B. Problem jaćwiński w stosunkach polsko-ruskich. S. 32: Щавелева Н.И. Прусский вопрос в политике Даниила Галицкого. С. 257; Матузова В.И., Назарова Е.Л. Крестоносцы и Русь… С. 365.
      57. Петр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. С. 85.
      58. Annales Otacariania. 1254–1278. P. 181.
      59. Ibid.
      60. ПСРЛ. Т. II. Стб. 835.
      61. Там же.
      62. Там же.
      63. Там же.