Матюшина И. Г. Король Этельстан в истории и в эпосе

   (0 отзывов)

Saygo

В сохранившихся рукописях «Англосаксонской Хроники» прозаические записи, связанные с правлением короля Этельстана, разрозненны и немногословны1. Единственное событие, подробно изображенноев Хронике, – это прославившая имя Этельстана битва при Брунанбурге, которой посвящено 73 строки аллитерационного стиха. Историки часто сетуют на то, что Этельстан – один из немногих англосаксонских королей, о котором источники позволяют «составить слабое представление»2. В предлагаемой статье мы постараемся рассказать о короле Этельстане, его воинских свершениях, его влиянии в Европе, той роли, которую он играл в создании английской государственности, не только опираясь на записи «Англосаксонской хроники» и включеннуюв нее поэму о битве при Брунанбурге. Мы попытаемся привлечь к анализу кельтские анналы и свидетельства летописцев X–XIII вв.: Этельвеарда, Уильяма Мальмсберийского, Джона Вустерского, Симеона Даремского, Роджера Вендоверского, Джона Уоллингфордского, Генриха Хантингдонского.

Дата рождения короля Этельстана определяется на основании хроники Уильяма Мальмсберийского, утверждавшего, что в 924 году королю было 30 лет3. Предполагается поэтому, что Этельстан родился примерно в 895 году. Он был старшим сыном короля Эдуарда (870–924) и внуком короля Альфреда Великого.

Король Альфред перед смертью вручил своему первому внуку королевские регалии – саксонский меч, драгоценный пояс, алую королевскую накидку. В записи «Англосаксонской хроники» (Уинчестерская рукопись за 899 год) о смерти короля Альфреда говорится, что он правил как «король всем английским народом, за исключением той его части, которая находилась под датским владычеством»4. Его старший сын Эдуард был достойным преемником своего отцаи сделал все возможное, чтобы присоединить к своим владениям южную часть Области Датского Права и западную Мерсию.

Отец Этельстана Эдуард прославился своими победами над скандинавами еще при жизни короля Альфреда. В двадцатилетнем возрасте он разгромил большую рать викингов – в хронике Этельвеарда упоминается, что Эдуард предводительствовал войском уже в 893 году5. Неизвестно, состоял ли Эдуард в браке с матерью Этельстана Эгвиной. В отличие от двух последующих жен Эдуарда Эгвина не была признана королевой. Возможно, поэтому обстоятельства рождения Этельстана послужили темой для легенд о том, что его матерью была прекрасная пастушка. Эта пастушка, которую Эдуард полюбил еще в юности, увидела во сне, что ее незаконному сыну суждено стать королем Англии.

Этельстан провел детство в Мерсии, что на всю жизнь обеспечило ему поддержку мерсийской знати. Там он получил образование, возможно, в монастырской школе в Вустере, и стал первым английским королем, который с детства знал грамоту. В воспитании Этельстана большую роль сыграла его тетка Этельфлед (869–918), старшая дочь короля Альфреда. Уильям Малмсберийский пишет, что король Альфред «устроил так, чтобы мальчик получил образование при дворе Этельфлед и ее мужа Этельреда, где он был воспитан с большой заботой своею теткой и выдающимся правителем,для того трона, который его ожидал»6.

После смерти мужа (мерсийского правителя Этельреда) Этельфлед стала королевой Мерсии, которой правила в течение семи лет, получив титул «хозяйки Мерсии» (Myrcna hlæfdige).

Этельфлед была верной сподвижницей своего брата Эдуарда, завоевания которого в большой степени зависели от ее поддержки. Благодаря ее политическим и военным успехамв северной и центральной части страны стало возможным объединение Англии под властью уэссекских королей, к которым принадлежали ее отец и брат. Очевидно, Этельфлед считалась великой правительницей не только в английских, но в кельтских хрониках – сообщающие о ее кончине«Анналы Ульстера» называют ее famosissima regina Saxonum7, однако обходят молчанием смерть и ее отца Альфреда Великого, и ее брата Эдуарда.

Не исключено, что Эдуард видел в своем старшем сыне Этельстане будущего короля не Уэссекса, но Мерсии, и с детства готовил его для этой роли. Эдуард умер 17 июля 924 года, а его сын от законной жены Элфвеард пережил отца всего на шестнадцать дней. Уэссекская знать, возможно, предпочла бы отдать престол Эдвину, брату безвременно умершего Элфвеарда (в Уинчестере сторонникам Эдвина едва не удалось ослепить Этельстана). Однако в Мерсии королем избрали Этельстана, уже заслужившего славу своими воинскими подвигами. Спустя тринадцать месяцев после смерти отца (летом следующего года) Этельстан был признан королем и уэссекскими советниками. Его имя впервые появляется в «Англосаксонской хронике» в записях за 924–925 годы: «Здесь король Эдуард почил, и Этельстан, его сын, наследовал королевство» (Уинчестерская, Кентерберийская рукописи); «Здесь король Эдуард почил в Фарндоне в Мерсии. <…> И Этельстан был избран королем мерсийцами и помазан в Кингстоне» (Вустерская и Абингдонская рукописи).

Этельстан, как сообщает «Англосаксонская хроника»,был коронован 4 сентября 925 г. в Кингстоне, помазан мирром и наделен королевскими регалиями: кольцом, мечом, короной, скипетром и посохом. Иллюминированные рукописи неизменно представляют его в короне и со скипетром. На монетах, чеканенных во времена правления Этельстана, появляется изображение короля, увенчанного короной, и надпись rex tоtius Britanniae. В свою очередь Этельстан принес три обета: сохранять мир для своего народа, не допускать грабежей и бесчинств, защищать справедливость и милосердие с помощью закона. В 926 году он начал борьбу за распространение своей власти по всей Британии.

Aethelfleda_Monument%2C_Tamworth_-_geograph.org.uk_-_1740828.jpg

Статуя Этельфлед

640px-Athelstan_924-939_coin.jpg

Монета Этельстана

450px-Saxon_Coronation_Stone(_Athelstan).jpg

Коронационный камень Этельстана на современном постаменте в Кингстон-апон-Темс.

Вскоре после коронации в январе 926 г. Этельстан обратил в христианство Сигтригга, сына Ивара (Ингвара) и внука Рагнара Кожаные Штаны, викингского правителя Йорка и Нортумбрии, и выдал за него свою сестру. Согласно Уильяму Мальмсберийскому, она была единственной единоутробной сестрой Этельстана, «дочерью Эгвины»8. Уильям Мальмсберийский говорит, что не смог найти ее имя в письменных текстах, однако более поздние источники называют ее имя. Так, средневековый хронист Роджер Вендоверский (ум. 1236 г.) рассказывает о том, что Этельстан «с почетом выдал замуж свою сестру Эадгюдза Сигтригга, <…> который из любви к женщине отрекся от язычества и сочетался с верой Христа, но вскоре после этого он отверг благую деву и, отказавшись от христианства, возвратился к поклонению идолам и жалко закончил свою жизнь вскоре после своего вероотступничества»9. Хотя Роджер Вендоверский считает, что брак Сигтригга с сестрой Этельстана остался бездетным, это едва ли соответствует действительности10. В другой хронике XIII века, скопированной Джоном Уоллингфордским, утверждается, что у Сигтригга и его жены родился сын Олав, который позднее правил Нортумбрией11. Скорее всего, речь идет об Олаве Кваране12.

Этельстан намеревался напасть на Сигтригга и отомстить за сестру, однако тот умер в начале 927 года. Тогда Этельстан вторгся в Нортумбрию и изгнал из нее сына Сигтригга Олава Кварана. Этельстан разгромил и брата Сигтригга Гудфрида, как об этом рассказывается в записи за 927 год «Англосаксонской хроники» (в Петерборской и Кентерберийской рукописях): «Здесь король Этельстан изгнал короля Гудфрида». Гудфрид возвратился в Ирландию, но продолжал совершать оттуда набеги до самой смерти в 934 году, и славился своею жестокостью. Гудфрида сменил на престоле в Дублине его сын Олав Гудфридссон, который унаследовал от отца желание сразиться с Этельстаном и спустя десять лет осуществил его в битве при Брунанбурге. В июле 927 года Этельстан вошел в Йорк, уничтожив датские укрепления и захватив богатую добычу, которую раздал своему войску. Его провозгласили королем Нортумбрии, жители которой обещали полностью искоренить язычество. С Нортумбрии Этельстан начал объединение страны под своим началом.

Тем же летом Этельстан отправился в поход по Великому Северному Пути, вторгся в Бамбург (на северном побережье Нортумбрии, напротив Линдисфарна) и изгнал изнего англосаксонского короля Эалдреда, который принес присягу верности Этельстану и был восстановлен в качестве правителя. Подчинив Эалдреда, Этельстан послал гонцов на север к тем правителям, которые оказывали помощь викингам, бежавшим из Йорка (к Константину, королю скоттов, к Оуэйну, королю Кумбрии, и вероятно, также к брату Константина Дональду, королю Стратклайда) и пригрозил им войной. Симеон Даремский и Джон Вустерский утверждают, что Этельстану пришлось применить силу: после того, как он победил в битве северных королей и обратил в бегство «всех королей Альбиона», те поняли, что не могут одолеть мощь Этельстана, и попросили его о мире, а потом встретились с ним в Эамонте,чтобы скрепить договор клятвой13. Все они подчинились Этельстану, отказавшись от своих владений, и были восстановлены им в качестве правителей, согласных платить дань. В «Англосаксонской хронике» (Вустерская рукопись) в записи за 927 года дается мирная версия развития событий: «Здесь огненные лучи появились в северной части неба. И король Сигтригг почил, и король Этельстан наследовал престол Нортумбрии, и он правил всеми королями, которые были на этом острове: сначала Гювелом, королем валлийцев, и Константином, королем скоттов, и Оуэйном, королем Кумбрии, и Эалдредом, отпрыском Эалдвульфа, из Бамбурга. Они подтвердили соглашение о мире обетами и клятвами в Эамонте 12 июля, и они запретили всякое поклонение бесам, и затем расстались в согласии». Короли обменялись богатыми дарами, и Этельстан стал восприемником сына Константина, которого окрестили по его приказу.

Из Кумбрии Этельстан в том же году отправился в поход на Северный Уэльс и подавил сопротивление валлийцев. После этого пять валлийских правителей явились к Этельстану в Херефорд, признали его владычество и согласились ежегодно платить огромную дань (20 фунтов золотом, 300 фунтов серебром, 25 тысяч быков и столько соколов и собак, сколько пожелает король). Размер дани лучше всего говорит о том, какое сокрушительное по-ражение понесли валлийцы.

Покорив Уэльс, Этельстан отправился в поход на Корнуэлл и установил новую границу своего королевства по реке Тамар. В Корнуэлле он оставил по себе память не как завоеватель, но как строитель и покровитель церквей, создавший епархию в местечке под названием Сент Герман. Он изгнал бриттов из соседнего с Корнуэллом Эксетера, восстановил там римские стены по всему периметру города, построил собор, наделив его святынями и даровав братии значительные угодья. На Пасху в 928 году здесь собрался весь двор: «Во время Пасхи в королевской крепости под названием Эксетер, праздновали великие торжества король Этельстан и его правители, епископы, ярлы, судьи, вожди и сановники. <…> Было это без сомнения на третий год правления Этельстана»14. В праздновании принимали участие и покоренные правители Уэльса, и последние независимые короли Корнуэлла.

По свидетельству Уильяма Мальмсберийского, победы Этельстана не остались незамеченными и за пределами Англии. Монархи европейских стран сватались к его сестрам. Сестра короля Эльфгива вышла замуж за «некоего правителя у Альпийскихгор»15, возможно Конрада Миролюбивого, короля Бургундии. К другой сестре Этельстана Эадгюд (Эдит) посватался король Германии Отто. Третья сестра Этельстана Эадгива, дочь Эдуарда Старшего, еще с 917–919 гг. находилась в браке с Карлом III Простым (879–929), королем западных франков с 898 г. по 923 г.

Карла сменил на французском престоле Роберт, после смерти которого франками стал править его сын Гуго Великий, посватавшийся к четвертой сестре Этельстана Эадхильд. Сватая королевских сестер, монархи приносили в дар редкостные сокровища.

Например, в 926 году Гуго Великий, герцог франков, вступивший в брак с Эадхильд, послал Этельстану частицы Креста и Тернового Венца, Святое Копье, меч Константина Великого и вазу из оникса, «вырезанную так искусно, что пшеничные колосья, казалось, шевелились, виноградные лозы пускали ростки, человеческие фигуры двигались»16.

Потомки Этельстана и его сестер продолжали поддерживать связи с немецким королевским двором. По просьбе настоятельницы монастыря в Эссене Матильды, внучки Эадгюд (Эдит) и Отто, англосаксонский историк иправитель западных областей Британии Этельвеард (ум. 998), праправнук Этельреда (брата короля Альфреда), переложил «Англосаксонскую хронику» на латинский язык, включив в нее материал, не сохранившийся в дошедших до нас рукописях. Ученые клирики из Германии жили в нескольких кентских, эссекских и мерсийских городах (Кентербери, Лондоне, Абингдоне), сплоченных под властью Уэссекса, создавая переводы древневерхнемецких памятников на английский язык. Двор Этельстана был притягателен для многочисленных гостей, ученых, паломников, церковных мужей, поэтов.

Правители иностранных земель присылали своих сыновей воспитываться при дворе Этельстана. Среди них был и король Норвегии Харальд Прекрасноволосый, чей сын Хакон (будущий король Хакон Добрый или, как его называет Снорри, Хакон Воспитанник Адальстейна) привез в дар Этельстану великолепный корабль с пурпурным парусом и позолоченными щитами. При дворе Этельстана воспитывался и сын Карла Простого Людовик (921–954 гг.), которого его мать Эадгива привезла в Англию, когда в 923 году его отец был взят в плен вермандуаским графом Герибертом. Людовик жил под покровительством Этельстана, пока не пришло его время заявить правана французский престол, так что в 936 году он сделался королем Франции Людовиком IV Заморским (Louis d'Outremer).

Для того, чтобы успешно править королевством, включающим разные народы, было необходимо более развитое законодательство, чем существовало при короле Альфреде Великом. Законы Этельстана должны были быть приемлемы и для Уэссекса, и для Области Датского Права, и для Нортумбрии. В его законах были облегчены слишком жестокие наказания: «Король послал слово архиепископу через епископа Теодреда о том, что ему кажется жестоким казнить юношей двенадцати лет за малые проступки, как это повсюду делается, насколько ему известно. Он сказал также, что и ему самому, и всем, с кем он это обсуждал, кажется, что нельзя казнить никого моложе пятнадцати лет, если только те не пытаются себя защитить или убежать»17.

Помимо исправления общего законодательства, Этельстан уделил особое внимание изменению денежных законов и впервые в английской истории наложил суровые наказания на тех, кто нарушал эти законы. Он ввел единую денежную единицу во всей стране: «Следует быть единой монете во всем владении короля, и никто не может чеканить монеты нигде, кроме города»18, строго определив число чеканщиков денег в каждом городе. Он потребовал, чтобы все монеты были единого веса и качества, и заставил печатать название монетных мастерских на монетах для того, чтобы было можно следить за соблюдением этих правил.

От гражданских реформ Этельстана постоянно отвлекала необходимость держать в повиновении покоренные народы. Правители данов и кельтов весьма ревниво относились к укреплению могущества Уэссекса. В 934 году Этельстан напал на скоттов на суше и на море и обложил их тяжелой данью. В «Англосаксонской хронике» (в Уинчестерской, Вустерской и Кентерберийской рукописях) в записи за 934 год говорится: «Здесь Этельстан отправился в Шотландию вместе с сухопутным войском и войском на кораблях и разграбил ее большую часть». Константин, правитель скоттов, нарушил заключенный с Этельстаном договор и отказался платить дань. В день Пятидесятницы Этельстан собрал войско в Уинчестере, призвав в него четырех подчинившихся ему правителей Уэльса. В Ноттингеме к его войску примкнули другие силы, включая скандинавских военачальников из Области Датского Права.

В Нортумбрии Этельстанпосетил усыпальницы святых. В Честере-ле-Стрит, куда были перенесены мощи св.Кутберта, он обратился с молитвой о помощи к святому, положил в его усыпальницу золотое кольцо и обернул его мощи в восточные шелка (мощи и остатки шелков до сих пор хранятся в соборе в Дареме).

Симеон Даремский проникновенно пишет о благочестии короля: «Король Этельстан, направляясь в Шотландию с большим войском, посетил усыпальницу св.Кутберта, вверил себя и свой поход его покровителству и принес различные дары, подобающие королю, а также земельные наделы, и обрек на вечные муки ада любого, кто попытается их у него забрать»19. Этельстан принес обет наделить усыпальницу святого богатыми дарами в случае успешного исхода битвы, а в случае неудачи завещал похоронить себя рядом со св. Кутбертом.

538px-Athelstan.jpg

Этельстан и св. Кутберт, иллюстрация из "Жития св. Кутберта"

Constantine_II_of_Scotland.jpg

Константин II, король Шотландии

Painting%2C_Beverley_Minster_-_geograph.org.uk_-_1317269.jpg

Картина XVI века, изображающая Этельстана и св. Иоанна из Беверли

Войско, собранное Этельстаном «со всей Англии», включало силы валлийских правителей, уэссекский флот, в составе которого были и мерсийские моряки. Этельстан повел это войско вглубь Шотландии, Кумбрии, земель, занимаемых пиктами, разоряя их с моря и на суше. Его войско проникло вглубь страны до Дуннотара, пиктской крепости на скале южнее Абердина, а флот достиг самой северной точки острова, захватив викингские поселения в Каитнессе: «После этого он подчинил своих врагов, опустошил Шотландию, покорив Дуннотар и Вертерморум пехотой, а флотом он разорил Каитнесс»20. Все эти земли были захвачены без больших сражений. Северные правители поняли, что сопротивление бесполезно и отдали свои королевства Этельстану. Константин и Оуэйн были восстановлены в правах в присутствии Этельстана и подвластных ему правителей. Константин отдал в заложники своего сына21, и вновь принес обет верности и богатые дары. После этого Этельстан отбыл на юг, заставив Константина сопровождать его до Букингема. События 934 года подтвердили верховную власть Этельстана над всей страной.

В следующем 935 году Этельстан созвал собрание в Сайренсестере, городе, основанном римлянами и находящемся примерно в 30 милях от Оксфорда. На этом собрании пять кельтских королей признали его превосходство: Константин, король скоттов, Оуэйн, правитель Кумбрии, и три валлийских короля – Хоуэл, Идвал и Морган. Возможно, именно тогда покоренные владыки поняли, что им не удастся совладать с растущим могуществом уэссекского короля поодиночке, и решили попытаться напасть на него соединенными силами.

Такое объединение не впервые происходило в английской истории. Епископ Ассер рассказывает о том, что во времена короля Альфреда существовала угроза союза валлийцев с нортумбрийскими данами, а викинги из Дублина несколько раз соединяли силы с шотландскими правителями. Однако столь грозные силы кельтов и скандинавов впервые сплотились в английской истории в 937 году. Об их цели красноречиво говорит валлийская поэма «Пророчество Британии» – «Armes Prydein» (ок. 930 г.) из «Книги Талиесина», в которой описывается великое будущее всех бриттов, объединенных со скоттами, ирландцами, дублинскими викингами, под предводительством валлийских вождей.

Все эти народы общими усилиями навечно изгоняют англосаксов («сборщиков дани из Каир Гери» = Сайренсестера) с Британских островов: «Провидение говорит о том, что придут многие, владеющие богатством, и щедрые вожди, и добрые правители; и после покоя смятение наступит повсюду. Явятся свирепые воины, мстительные, могучие, отважные в битве, гневные, властные; их враги будут разгромлены до самой дальней крепости. Праздник последует за разорением, и примирение между Кумбрией и людьми Дублина, Ирландии, острова Англси, Шотландии, Корнуэлла и Стратклайда, все они будут заодно в своем начинании. <...> Бритты восторжествуют, как было давно предсказано, знатные правители, люди севера тоже примут участие в нападении»22.

Валлийская поэма рисует изгнание англосаксов и их мерсийских союзников до самого Сэндвича, где они впервые высадились под предводительством легендарных Хенгеста и Хорсы. Врагов изгоняет антиуэссекский союз, в котором викинги из Дублина сражаются плечом к плечу с валлийцами, скоттами, воинами Стратклайда, – почти такой же, какой образовался в действительности против уэссекского короля Этельстана, которому поэма отдает должное, называя его «великим королем».

Поняв, что Этельстана можно удержать в границах собственной страны только объединенными силами всех его врагов, Константин (879–952), который почти полстолетия правил шотландским королевством Альба, и Олав Гудфридссон, племянник Сигтригга, унаследовавший в 934 году после смерти своего отца престол Дублина, стали во главе сопротивления. Король Константин, как пишет Джон Вустерский, выдал свою дочь замуж за Олава Гудфридссона23. Олав был одним из самых могущественных противников Этельстана, имевшим более всего оснований для вражды с ним, так как его отец Гудфрид был бесславно изгнан из Нортумбрии в войне 927 года. Олав Гудфридссон, очевидно, считал Нортумбрию своею родовой вотчиной, принадлежавшей сначала его дяде (Сигтриггу), а затем отцу, которого выдворил оттуда Этельстан. Целью Олава было вновь отвоевать ту часть северной Англии, которой владели его предки и которой его семью лишил король Уэссекса. Олав стал предводителем войска всех скандинавов, живших в восточной Ирландии, и командовал флотом, которому не было равных в ирландских водах.

Два столетия спустя после битвы при Брунанбурге существовала легенда, что перед боем в расположение врага явился Олав Кваран. Уильям Мальмсберийский рассказывает, что перед битвой Олав проник в лагерь англосаксов и, переодевшись скальдом, исполнял свои висы и одновременно подслушивал вражеские планы около королевской палатки24. Его обнаружили лишь после того, как он удалился из английского лагеря, так как он оставил свое вознаграждение, мешочек с монетами, под сидением. Его слушатели знали, что ни один истинный скальд не откажется от награды за свои стихи. Скорее всего, Олав Кваран в этой ле-генде смешивается со своим двоюродным братом Олавом Гудфридссоном.

С силами Олава Гудфридссона и других врагов Этельстана решил объединить войска и король Кумбрии Оуэйн, для которого могущество Уэссекса тоже таило угрозу. Король Оуэйн приходился родственником (предположительно племянником) Константину и согласился примкнуть к королю Альбы.

Старые враги Этельстана решили сплотить силы не в южной Англии, но в Нортумбрии, где они могли легко найти союзников среди англо-скандинавской знати. Наиболее влиятельными из этих союзников стали ярл Орм, знатный землевладелец, норвежец по происхождению, жаждавший породниться с конунгом Олавом Гудфридссоном через свою дочь Альдгюд, и архиепископ Йоркский Вульфстан, последовательный сторонник викингов, будущий сподвижник конунга Эйрика Кровавая Секира, который после битвы при Брунанбурге постарается сделать все возможное, чтобы свести на нет последствия победы Этельстана.

Противники Этельстана дождались сентября и отправились в Нортумбрию, причем Олав Гудфридссон включил в свое войско пиратские корабли, захваченные им в августе в Ирландии, и явился в Англию с огромным флотом (615 кораблей с сотней воинов в каждом). С этими тысячами воинов он вошел в устье реки Хамбер. К нему присоединилсь даны, валлийцы и скотты под предводительством его тестя Константина.

В отличие от Харольда, который в роковом 1066 году поспешит на борьбу с врагом, Этельстан, по-видимому, не торопился выступить в поход. Уильям Мальмсберийский упрекает короля в том, что тот «проводил часы в бездействии, считая, что его долг уже исполнен»25, пока враги грабили страну. Возможно, промедление Этельстана объясняется тем, что он знал о размерах выступившего против него войска и хотел выиграть время, чтобы собрать как можно больше воинов по всему Уэссексу и Мерсии.

Набрав в конце года достаточно людей, Этельстан вместе со своим сводным братом Эдмундом быстро перешел в нападение так, как это обычно делали его отец и дед. Битва произошла у места под названием Брунанбург, о котором скандинавы говорили, что оно расположено на холме Веондун, или на «святом холме», где находилось языческое святилище или храм. Симеон Даремский тоже считает Веондун тем местом, где произошло сражение при Брунанбурге: «Веондуне иначе называется Бруннанверк или Бруннанбуриг»26.

До сих пор наиболее обсуждаемым в связи с битвой при Брунанбурге остается вопрос о том, где именно она произошла. Не сохранилось ни достоверных описаний места боя, ни карт, ни топонимов, соотносимых с современными. Тем не менее, существующие гипотезы опираются в основном на топонимику, археологию и письменные свидетельства. Вероятно, этой проблеме суждено остаться неразрешимой, пока не будут найдены материальные свидетельства того, что опеределенное место связано одновременно с Этельстаном, Олавом и Константином.

Поэма, включенная в «Англосаксонскую хронику» и посвященная прославлению победы Этельстана в битве при Брунанбургом, утверждает, что войска сражались «ymbe brunanburh». Место битвы определяется в зависимости от того, как интерпретируется это словосочетание, включающее предлог ymbe – «вокруг», прилагательное brunan – «коричневый», существительное burh – «укрепленное поселение, крепость». Brunanburh можно понять не только как сложное собственное имя (Брунанбург), но и как два имени нарицательных («коричневая крепость») или одно нарицательное («крепость») и одно собственное («Брун»), т. е. крепость Бруна. В зависимости от этого можно предполагать, что битва велась у (или вокруг) «бурга», возможно, стоящего на реке Брун (Бруна), или у «коричневой крепости», или у Брунанбурга.

В рукописях «Англосаксонской хроники» под 937 годом сказано: «В год 937 Этельстан конунг привел войско к Брунанбургу (или к крепости Бруна)» – Her, A.D. 937, Æðelstan cyning lædde fyrde to Brunan byrig (Петерборская рукопись)27; «В год 937 король Этельстан и Эдмунд, его брат, привели войско к Брунанбургу и сразились там с Анлафом» – Her, A.D, 937, Æðelstan cing and Eadmund his broðer lædde fyrde to Brunan byrig [MS. Brunan byri]; and ðar gefeht wið Anlafe [Anelaf] (Кентерберийская рукопись)28. В Хартии Этельстана, датируемой 978 г., в записи, связанной с 938 годом (т. е.спустя год после сражения), упоминается о Bruninga feld29. В шотландской хронике место битвы называется Дун Бруне (Dun Brune), а в «Саге об Эгиле» оно именуется Виндхейд (Vinheiðr, см. ниже). Генрих Хантингдонский, который переложил англосаксонскую поэму о битве при Брунанбурге латинскими стихами, употребляет названия Брунесбуриг, Брунесбург, Брунебург (Brunesburih, Brunesburh, Bruneburh)30.

Место битвы связывали с южной Шотландией, Нортумбрией, Мерсией, Йоркширом, Девоном (Аксминстер), Линкольнширом31, Ланкаширом32. Предлагались по крайней мере тридцать топонимов, производных от слов с компонентом Брун-, однако большая их часть отвергалась на основании лингвистического анализа. В настоящее время в качестве предполагаемого места битвы обычно называются Бурнли33, Бромборо34, Бринсворт35, Бурнсварк36.

Ценнейшее свидетельство для реконструкции хода сражения при Брунанбурге дает поэма, включенная в четыре рукописи Англосаксонской хроники (Паркеровскую, обе Абингдонских и Вустерскую) в качестве записи за 937 год. В этой поэме, созданной аллитерационным стихом и обычно называемой «Битвой при Брунанбурге», можно увидеть, в отличие от других поэм героического эпоса, не столько поэтическую идеализацию героического прошлого, сколько отражение реального события, связанного со скандинавскими набегами.

Дополняя описание боя, данное в «Битве при Брунанбурге», другими источниками, в частности, англо-нормандскими («Историей английских королей» Уильяма Мальмсберийского) и кельтскими (Анналами Клонмакнойса37), можно реконструировать картину сражения. Англосаксы начали бой на рассвете, разделив войско на две части: уэссекские воины бились с кельтами, мерсийские воины – против скандинавов. Битва при Брунанбурге была кровопролитной, в ней приняли участие множество наёмников ирландского, валлийского и корнуэльского происхождения.

Исход сражения решило использование англосаксами отрядов конницы против преимущественно пешего войска норвежцев, ирландцев и шотландцев. Жестокая рукопашная схватка привела к победе хорошо вооруженных воинов Этельстана. Преследование побежденных длилось до глубокой ночи, уэссекские всадники настигали беглецов, насмерть поражая их острыми копьями.

Немногим удалось спастись, достигнув кораблей, которые находились далеко от поля боя. Хотя потери англосаксов были огромны (двое сородичей Этельстана, двое сыновей Этельвеарда, младший сын короля Альфреда, два военачальника, два епископа, великое множество простых воинов), им удалось почти полностью уничтожить войско противника. Погибли пять королей, среди которых был викингский конунг с Гебридских островов и Оуэйн, король Кумбрии, семь военачальников Олава Гудфридссона, сын Константина, два сына Сигтригга. Олав Гудфридссон возвратился в Дублин с остатками войска в начале 938 года.

Поэма о битве при Брунанбурге38 состоит из трех частей, рассказывающих о самом сражении, бегстве побежденных и об отходе войска англосаксов. Первая часть – описание сражения – начинается не с изображения приближения войска, как обычно в героическом эпосе, но с утверждения того, что было достигнуто в результате боевых действий: «В это лето / Этельстан державный, / кольцедробитель, / и брат его, наследник, / Эдмунд, в битве / добыли славу / и честь всевечную / мечами в сечи / под Брунанбуром», 1–539. Затем следует краткое описание схватки на мечах («рубили щитов ограду, / молота потомками / ломали копья / Эадверда отпрыски, / как это ведется / в их роде от предков, / ибо нередко недругов / привечали они мечами, / защищая жилище, / земли свои и золото, / и разили противника», 5–7). Здесь приводится генеалогия героев сражения – Этельстан и его младший брат Эдмунд именуются «отпрысками Эадверда» (afaran Eadweardes 7a)40. С самого начала аудитории сообщается о грядущем успехе уэссекских королей в битве – братья оказываются достойными преемниками своих доблестных предков, которым не раз приходилось защищать в битве свою «землю, сокровища и дома» (land ealgodon, hord and hamas 9b–10a). Создатель поэмы называет врагов, с которыми сражается войско уэссекских королей. Это «скотты и мореходы» (Sceotta leoda and scipflotan 11), которые в следующих строках именуются также «северными мужами» (guma norþerna 18b), и с самого начала говорит о неизбежности их поражения: «пали обреченные» (fæge feollan 12 а).

Первая часть завершается изображением кровавой сечи, продолжавшейся весь день: «сколько скоттов / и морских скитальцев / обреченных пало / – поле темнело / от крови ратников / с утра, покуда, / восстав на востоке, / светило славное / скользило над землями, / светозарный светоч / Бога небесного, / рубились благородные, / покуда не спокоились», 10–17. Сражение в «Битве при Брунанбурге», в соответствии с канонами героического эпоса, начинается на рассвете (в «Беовульфе» тоже говорится о битве на рассвете, строка 2484) и продолжается до темноты: «поле битвы, над которым солнце совершает свой дневной путь, обозревается с некоей высокой точки, соответствующей масштабности событий»41.

В первой части вводятся мотивы, которым суждено стать ключевыми в поэме, – перечисление павших и описание сечи, приобретающей вселенский размах (поле боя залито кровью обреченных скоттов и викингов). Изображение битвы включает упоминания о кровопролитии (wæl 65, wælfeld 51, wælstowe 43), о тех, кому было суждено пасть, погибнуть (feallan 12, cringan 10), о близких к смерти, обреченных (fæge 12, 18), о том, что поле битвы «потемнело от крови мужей» (felddænnede / secga swate 12–13). Хотя перспектива в «Битве при Брунанбурге» ограничена англосаксами, викингами и скоттами, данное в поэме описание предстает картиной всеобщего уничтожения.

Ключевые мотивы всемирной сечи воспроизводятся во второй части поэмы,которая открывается переходным наречием þær: þær læg secg mænig garum ageted «там полегло много мужей, копьями уничтоженных»: «скольких северных / мужей в сраженье / положили копейщики / на щиты, уставших, / и так же скоттов, / сечей пресыщенных», 17–20. Изображение преследования сопрягается с обозначением временного промежутка – все действие продолжается в течение одного дня. Уэссекская конница весь день преследует побежденных: «косили уэссекцы, / конники исконные, / доколе не стемнело, / гоном гнали / врагов ненавистных, / беглых рубили, / сгубили многих / клинками камнеостренными» 20–23). Уэссекской коннице помогают мерсийские пешие воины: «не отказывались и мерсии / пешие от рукопашной / с приспешниками Анлафа» (24–25). Мотив битвы во время преследования отделен от описания бегства, которому посвящена третья часть поэмы, и осмысляется как часть описания сражения. Возможно, этот мотив предвосхищает переход от описания битвы к описанию бегства, от второй части – к третьей. В конце второй части вновь появляется ключевой мотив всей поэмы – описание потерь («поверх щитов простреленных» – ofer scyld scoten 19, «сечей пресыщенных» – wiges sæd 20, «мечами усыпленных» – sweordum aswefede 30) и перечисление павших: «вождей же юных / пятеро пало / на поле брани, / клинками упокоенных, / и таких же семеро / ярлов Анлафа, / и ярых мужей без счета, / моряков и скоттов» (28–32).

В третьей части противопоставляются бегство побежденного войска и триумфальное возвращение победившей рати, отчаяние побежденных врагов и ликование победителей. Разгромленные и униженные викинги обречены на бегство по Дингес - морю в Дублин назад в страну иров, в то время как Этельстан и его брат с победой возвращаются в Уэссекс (53–59). Описание бегства вновь вводится с помощью переходного наречия þær (32). Основное действие повторяется четыре раза как серия параллельных действий: «Кинулся в бегство / знатный норманн – / нужда его понудила / на груди ладейной / без людей отчалить, – / конь морской по водам / конунга уносит / по взморью мутному, / мужа упасая» (32–35). Анлаф (Олав) явился воевать с королем Этельстаном «по бурным волнам» (oferæra gebland, 26b), теперь он бежит «по взморью мутному» (on fealene flod, 36a). Константин, «седовласый воин», тоже потерпел бесславное поражение, он потерял в сече не только соратников и друзей, но и юного сына, который остался на поле брани: and his sunu forlet on wælstowe wundum forgrunden, geongeæt guðe – «и своего сына, юного, от ран погибшего в бою, покинул на поле павших» (42–44). Создатель поэмы говорит о боли утраты (37)42, но радуется тому, что враги, которые прославились своей отвагой, полностью разгромлены. Ключевой мотив бойни, сечи (40–42) сопровождается подведением итогов сражения, которые вновь изображаются как серия параллельных действий: hreman ne þorfte – «не было причины торжествовать»… Gelpan ne þorfte – «не было причины бахвалиться»… hlehhan ne þorftun – «не было причины смеяться» (39–47).

В отличие от героической поэзии (ср. «Битву при Мэлдоне», а также «Беовульф», строки 2964–2975), в «Битве при Брунанбурге» главное внимание уделяется не единоборствам, но описанию массовых действий. В героическом эпосе единоборства, как правило, составляют часть общей картины боевых действий, но эта общая картина служит лишь фоном, в фокусе же оказываются индивидуальные проявления героизма (ср. «Песнь о Хильдебранде», эддические песни). В «Битве при Брунанбурге» тема битвы трактуется несколько иначе, скорее в соответствии не с героическим, но с древнеанглийским духовным эпосом. Как и в «Данииле» (57–58), боевые действия в «Битве при Брунанбурге» описываются с помощью общих утверждений, например, «добыли славу», «привечали мечами», «защищали жилище». Сцены сражений в «Генезисе» и в «Елене» тоже начинаются с утверждения: «была битва». Описание битвы в «Битве при Брунанбурге» начинается, как и в «Юдифи» и в «Данииле», с утверждения исхода битвы, а затем распространяет его. Экспозиция, описывающая приближение войска к полю битвы, отсутствует и в духовном эпосе, и в «Битве при Брунанбурге».

Изображение сражения в «Битве при Брунанбурге» состоит из перечисления эксплицитно не связанных деталей. Эти детали, имеющие отношение к описанию сражения, избирательны и не составляют ясно выраженной нарративной последовательности43.

Создается впечатление, что происходит нечто грандиозное, но туманное, освещаемое краткими проблесками, выхватывающими из темноты лишь отдельные подробности. В изображении битвы говорится о воинах, скрещивающих щиты с противниками, убивающих, рубящих врагов мечами, поражающих их насмерть (geslean 4, cleofan 5, heawan 23). Создатель поэмы описыает битву как «бранную работу» (beadoweorc 48), упоминая о «месте боя» – campstede 49, о столкновении знамен («стычка стягов» – cumbolgehnæst 49), о нападении копьеносцев («сшибка копий» – garmitting 50), о наступлении пеших воинов («скопление мужей» – gumena gemot 50), об ударах мечами («обмен оружием» – wæpengewrixl 51), о рукопашной («ручная игра» – handplega 25, ср. также развитие образа игры в plegodon – играли, т. е.бились, 52), и, наконец, о «поле павших» – wælfeld 51.

Павшие на поле битвы изображаются как добыча для «зверей битвы»: черного ворона, белохвостого орла, голодного ястреба и серого волка, которые делят между собой гору трупов, лежащую на поле. «Звери битвы» (ворон, орел и волк – наиболее характерный мотив в описании сражения44) называются «голодными» и «жадными» (64). Указывается их цвет, ассоциирующийся с темнотой: к ворону применяются эпитеты «черный» (sweart 61, ср. «Битву в Финнсбурге», строка 35), «облаченный в темное» (salоwigpad 61), hyrnednebba – «с загнутым клювом» (62, ср. «Юдифь», строка 212), к орлу – «облаченный в серое» (hasоpad 62), к волку – «серый» (græg 64, ср. «Битву в Финнсбурге», строка 6).

В древневаллийской и в древнеисландской поэзии о зверях битвы обычно говорится как о предшественниках сражения, они – пожиратели павших, жаждущие поживы45. В скандинавской поэзии зверям битвы приписываются профетические качества. Так, ворон предвещает победу в драпе «Недостаток золота» Эйнара Хельгасона; в «Песни о Хельги» ворон сообщает другому ворону новости о битве; во фрагменте «Песни о Брюнхильд» ворон предсказывает смерть убийцам; в «Речах ворона» Хорнклови воронов спрашивают, как знающих правду о битве. В «Битве при Брунанбурге» упоминание о зверях битвы не имеет профетических функций, звери битвы появляются в конце сражения.

В скандинавской и в древнеанглийской поэзии звери битвы обычно производят звуки и шум, они кричат, ревут, вопят (giellan, hropan), поют (singan). В «Битве при Финнсбурге» упоминается о том, что «птицы поют» (fugelas singað, 5), однако в скандинавской поэзии птицы «кричат («Прорицание вёльвы»), а «поет» боевое оружие («Драпа Серого Плаща»). Если звери битвы не производят звуков, то ассоциируются с ними: «там шум поднялся, вороны кружились, орел, жаждущий поживы, грохот был на земле» (þær wearð hream ahafen, / hremmas wundon, / earn æses georn, / wæs on eorþan cyrm46, «Битва при Мэлдоне» 106–107).

«Битва при Брунанбурге» представляет собой исключение из правила, и не только потому, что в ней звери битвы появляются после битвы (60–65) и описываются не как ждущие пира, но как уже пирующие. Знаменательно, что в «Битве при Брунанбурге» они пируют в полной тишине тогда, когда сражение уже закончилось, и шум боя смолк навеки.

Создатель поэмы заключает свою песнь во славу Этельстана тем, что оценивает значение битвы при Брунанбурге не только для того поколения англосаксов, безопасность которых обеспечена правлением великих уэссекских королей, но и для всей англо-саксонской истории. Он рассматривает победу Этельстана в широчайшем историческом контексте, описывая ее как важнейшую победу со времен великого переселения народов: «Не случалось большей / сечи доселе / на этой суше, / большего в битве / смертоубийства / клинками сверкающими, / как сказано мудрецами / в старых книгах, / с тех пор, как с востока / англы и саксы / пришли на эту / землю из-за моря». Конец поэмы («как сказано мудрецами в старых книгах»), возможно, содержит и традиционную ссылку на авторитет, и аллюзию на письменные источники, скорее всего, на саму «Англосаксонскую хронику» или «Церковную историю англов» Беды Достопочтенного. Победа, одержанная над скандинавами в десятом веке, рассматривается в контексте Великого переселения народов и заселения англосаксами Британии. Борьбе с иноземными завоевателями находится оправдание в героических деяниях прошлого, несмотря на то, что и сами англосаксы, как сказано в поэме, были пришельцами и завоевателями по отношению к коренному кельтскому населению Британских островов.

Поражение врагов рассматривается здесь не только как личная победа короля Этельстана и его брата, но как победа всех англосаксов. Боевая отвага и личные качества короля Этельстана как предводителя войска не описываются подробно в поэме. Создается впечатление, что он как будто исключен из основного хода сражения – о нем упоминается всего дважды: в связи с началом боя и его концом47. В начале поэмы речь идет о династии уэссекских королей, наследниками которых называются Этельстан и Эдмунд, в заключении же их победа изображается как событие важное не только для Уэссекса, но и для всего народа. Таким образом, если прозаические записи «Англосаксонской хроники»

остаются в сфере интересов Уэссекса или Мерсии, то ее поэтические вставки расширяют национальные границы, обобщая и размах сечи, и величие победы до вселенских масштабов.

Англосаксонская поэма о битве при Брунанбурге – не единственный памятник, изображающий знаменитое сражение. В «Саге об Эгиле», описывающей события 860–1000 гг., рассказывается о том, как ее герой жил в Англии, служил королю Этельстану (Адальстейну) и вместе со своим братом Торольвом принимал участие в битве при Винхейде (вероятно, Брунанбурге). В саге битва при Винхейде описывается исключительно с точки зрения Эгиля и Торольва48, о действиях Этельстана в ходе сражения говорится очень лаконично49. Торольву суждено было пасть в этой битве, и Эгиль сочинил две висы в его честь, а потом в глубоком горе явился на пир к Этельстану. Этельстан подарил ему золотое кольцо, тогда Эгиль произнес вису (глава 55). Этельстан наградил Эгиля за участие в битве и дал ему возмещение за смерть брата. Тогда Эгиль сочинил еще одну вису в благодарность королю. Эгиль провел с Этельстаном всю зиму и был у него в большом почете, он сочинил панегирическую песнь в честь короля («Адальстейндрапу») и получил от короля два золотых кольца и собственный королевский плащ в награду. Этельстан так высоко ценил Эгиля, что уговаривал его остаться в Англии навсегда.

Эгиль Скаллагримссон похвалялся тем, что «принес мед Одина (поэзию) на английские поля» (Óþins mjöþ á Engla bjöþ). Возможно, именно в эпоху правления короля Этельстана на Британских островах началось сочинение королевских панегириков, с которыми сравнивали и «Битву при Брунанбурге»50. Эта поэма, как и другие поэтические вставки в «Англосаксонской хронике», представляет собой хвалебную песнь не в англосаксонском, а в скандинавском стиле – она не рассказывает о событии последовательно, но прославляет его эллиптически51. «Битва при Брунанбурге» ближе по жанру к скальдическим панегирикам, чем к остальной древнеанглийской поэзии, устремленной в прошлое и никогда не избирающей своим предметом сиюминутное настоящее.

«Битва при Брунанбурге» воспевает «долгую славу» (ealdorlangne tir, 2), завоеванную в бою королем Этельстаном. Восхищение создателя поэмы тем, как Этельстан своими мечами навечно «усыпил» пять юных королей, сопоставимо (даже на вербальном уровне) с воодушевлением Халльфреда или Эйнара, когда они описывают, как «трое очень отважных сыновей ярла полегли в бою – это приносит славу (tírr, ср. употребление того же слова «tir» в «Битве при Брунанбурге») вождю воинов» (Эйнар «Недостаток золота» В I 118, 7), или как «звенящий град оружия Эгиля (= стрел) с силой обрушивается на рубахи Хамдира (= кольчуги)» (Халльфред «Драпа о Хаконе» В I 148, 8). Так же как и в древнеанглийской поэме, где солнце – «сияющая свеча вечного Господа» с рассвета до заката льет свет на залитые кровью поля близ Брунанбурга, в хвалебных драпах скальдов «голубые, как лед» мечи, «алеющие» от крови врагов, кажутся золотыми в лучах восходящего солнца.

О влиянии скандинавской поэзии на «Битву при Брунанбурге» говорит и присутствие скандинавских заимствований, например, cnear – «боевой корабль» (35а), guþhavoc – «ястреб битвы» или «орел» (64а)52. Некоторые лексические единицы в ней близки к скальдическим кеннингам битвы, оружия, воина, например: heaðolind – «липа битвы» = щит 6а, hamora laf – «потомок молота» = меч 7а, meca gemana – «встреча мечей» = битва 40а, billgesliht – «стычка мечей» = битва 45а, cumbolgehnæst – «стычка стягов» = битва 49а, garmitting – «сшибка копий» = битва 50a, gumena gemot – «скопление мужей» = битва 50b, wæpengewrixl – «обмен оружием» = битва 51a, wigsmiðas – «кузнецы битвы» = воины 72. Внутристиховые созвучия распределяются в «Битве при Брунанбурге» почти так же, как скотхендинги и адальхендинги в поэзии скальдов. В нечетных кратких строках здесь встречаются исключительно консонансы (heora herelafum 47a, dreorig daraða 54a, wulf on wealde 65a, folces gefylled 67a), а в четных строках – в основном полная рифма или ассонанс (myrce ne wyrndon 24b, cyningas giunge 29b, nede gebeded 33b, wundun forgrunden 43b).

«Битва при Брунанбурге», как и другие поэмы «Англосаксонской хроники», напоминает скальдические панегирики и темой (прославление современного события), и поэтическим языком, и звуковой организацией, и функцией (она включена в прозаический текст хроники на тех же правах, что и скальдические стихи, цитирующиеся в прозаическом тексте саги). Скальдические панегирики превозносят деяния тех же английских королей, что и поэмы «Англосаксонской хроники». Победу короля Этельстана в битве при Брунанбурге прославляет хвалебная песнь самого знаменитого исландского скальда Эгиля Скаллагримссона и прозаический рассказ в «Саге об Эгиле», в который она включена: «Вот владык потомок, / Трех князей убивший. / Край ему подвластен. / Не исчислить подвигов / Адальстейна в битвах. / Я клянусь, о щедрый / Конунг, — мы не знаем, / Кто б с тобой сравнился» (Пер. А.И. Корсуна)53.

Победа при Брунанбурге рассматривалась как величайшее событие того времени и современниками Этельстана, и его потомками. Согласно хронике Этельвеарда, записанной в 980 году, люди именовали ее просто «великой битвой», после которой «варвары были разгромлены со всех сторон и больше никогда не получали преимущества <…> поля Британии были объединены в одно, всюду воцарился мир и изобилие всего»54. Немецкий клирик, живший в Кентербери, сравнивал битву при Брунанбурге со сражением при Гаваоне и победой Иисуса Навина над соединенными силами пяти царей Аморрейских (Нав Х, 1–14): «Король Этельстан, <…> которого Господь поставил над англами правителем и предводителем его земных войск так, что сам король, могущественный в битве, может победить других свирепых королей и сокрушить их гордые выи». Генрих Хантингдонский прославлял непобедимого короля, который «несомненно был прекрасно известен своими деяниями, и, хотя на него нападали враги, превосходившие его силой, он никогда не терпел поражения в битве»55. Победа Этельстана, очевидно, рассматривалась как предпосылка для того мира, который был достигнут при короле Эдгаре, племяннике Этельстана.

Gospel_Dice.jpg

Рисунок настольной игры, в которую играли при дворе Этельстана

724px-Athelstan_from_All_Souls_College_Chapel.jpg

Этельстан в витраже Колледжа Всех Душ праведно в Оксфорде Усопших

800px-King.athelstan.tomb.arp.jpg

Гробница Этельстана в аббатстве Мальмсбери. Останков в ней нет, они были утеряны.

Уильям Мальмсберийский (ок. 1095/96 – ок. 1143) в своем труде «О деяниях английских королей» (Gesta Regum Anglorum) писал об Этельстане в самых идеализированных выражениях: «Он был среднего роста, строен телом,с льняными волосами, чудесно перевитыми золотыми нитями», «Его отношение к церковным людям было полно обаяния и любезности, к простым людям оно было приветливым и доброжелательным, к сильным мира сего – серьезным по причине его величия». Этельстан отказывался от «королевской гордости» только с бедными, с которыми он был «доступным и серьезным, сочувствуя их нищете», «милостиво одаряя всех вокруг любезностью». Его дух был «отважным и сильным, и сам он был очень любим подданными за свое мужество и смирение, а по отношению к восставшим он был подобен молнии в непобедимой мощи». «Осторожный, зрелый, далеко смотрящий и победоносный в любой схватке», Этельстан мог править «только благодаря тому трепету, который внушало одно его имя», он «вызывал страх у всех окружавших его народов» и «наполнял ужасом сердца всех врагов своей родины»56.

В последние годы его жизни Этельстан был сильнейшим правителем Европы и единоличным властителем в Британии. При его дворе находили убежище изгнанные члены королевских семей Франции и Бретани, а в 936 году он поддержал воцарение этих королевских семей. В 939 году он послал английский флот во Фландрию, что было первой в истории Англии интервенцией на континент.

Этельстан умер два года спустя после битвы при Брунанбурге 27 октября 939 года в Глостере. Ему было примерно 44 года, и он правил страной четырнадцать лет. В хронике Ульстера записано: «Этельстан, король англов, умер, высшая доблесть западного мира»57. Список реликвий, подаренных Этельстаном церкви св. Петра в Эксетере, называет Этельстана «самым прославленным королем, милостью Божией правившим всей Англией, власть над которой многие короли до него делили между собой»58.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. Во всех сохранившихся рукописях «Англосаксонской хроники» имя Этельстана встречается всего 7 раз: в записях за 924 год (Уинчестерская, Петерборская, Кентерберийская рукописи), 925 и 926 годы (Вустерская рукопись), 927 год (Петерборская, Кентерберийская рукописи), 934 год (Уинчестерская, Вустерская, Кентерберийская рукописи), 937 год (Уинчестерская, обе Абингдонские, Вустерская рукописи), 941 год (Уинчестерская, обе Абингдонские, Вустерская, Петерборская рукописи).

2. “In spite of the unsatisfactory materials for his history, Æthelstan is one of the few Anglo-Saxon kings of whose personality a faint impression can be formed” (Stenton Fr.Anglo-Saxon England. Oxford, 1971. P. 356).

3. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum / Ed. and trans. R. A. B. Mynors, R. M. Thomson, M. Winterbootom. Oxford, 1998. P. 211.

4. Winchester Manuscript. Year 899. The Anglo-Saxon Chronicle: A Collaborative Edition, 5 Manuscripts. Ed. K. O’Brien O’Keefe. Cambridge, 2001.

5. Chronicle of Æthelweard / Ed. A. Campbell. London, 1962. Р. 49.

6. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 210.

7. The Annals of Ulster (to AD 1131). Part I. Text and Translation / Ed. I. Williams and R. Bromwich. Dublin Institute for Advanced Studies. 1982. Year 918. P. 368–369.

8. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 211.

9. Roger of Wendover. Flores historiarum / Ed. H. O. Coxe. 5 vols. London, 1841–1844. Vol. I. P. 385–386. Не исключено, что в хронике Роджера Вендроверского имя сестры Этельстана указано неправильно. Из других источников известно, что сестра Этельстана Эадгюд была замужем за королем Германии Отто.

10. О судьбе сестры Этельстана см. подробнее: Stafford P. Sons and Mothers: Family Politics in the Early Middle Ages // Medieval Women / Ed.

D. Baker. Oxford, 1978. P. 97.

11. Chronicle attributed to John Wallingford / Ed. R. Vaughan. Camden Third Series, Volume 90. London, 1958.July 1958. P. 1–74.

12. Прозвище Олава cuarán обычно переводится как «башмак», оно происходит из древнеирландского прилагательного cúarсо значением «кривой, согнутый» и, очевидно, имеет отношение к особой обуви, возможно, с загнутым носком.

13. Simeon of Durham. Historia regum Anglorum / Ed. T. Arnold. Symeonis monachi opera omnia. Rolls Series lxxv, 2 vols. London, 1882–1885. Vol. II. P. 120. Year 927. The Chronicle of John of Worcester II / Ed. and trans. R. R. Darlington. Oxford, 1995. Year 926. P. 386–387.

14. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 216–217.

15. Chronicle of Æthelweard. Prologue. P. 2.

16. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 218–221.

17. Die Gezetze der Angelsachsen / Hrsg. F. Libermann. 3 Bd. Halle, 1903–1916. Bd. I. S. 150–151.

18. В кодексе законов, принятом в Грейтли в Хампшире, Этельстан повторил решение своего отца о том, что во всем королевстве долдна быть единая денежная система (Die Gezetze der Angelsachsen/ Hrsg. F. Libermann. 3 Bd. Halle, 1903–1916. Bd. I. S. 166).

19. Simeon of Durham. Historia regum Anglorum / Ed. T. Arnold. Symeonis monachi opera omnia. Rolls Series lxxv, 2 vols. London, 1882–1885. Vol. II. Year 934. P. 124.

20. Simeon of Durham. Historia regum Anglorum / Ed. T. Arnold. Symeonis monachi opera omnia. Rolls Series lxxv, 2 vols. London, 1882–1885. Vol. II. P. 124. Year 934.

21. Об этом упоминается только в Хронике Джона Вустерского: The Chronicle of John of Worcester II / Ed. and trans. R. R. Darlington. Oxford, 1995. Year 934. P. 390–391.

22. Armes Prydein: the Prophesy of Britain from the Book of Taliesin / Ed. I. Williams, R. Bromwich. Dublin, 1982. Part 5.

23. The Chronicle of John of Worcester II. P. 390–391.

24. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 206–209. Похожая история рассказывается в хронике Уильяма Мальмсберийского в связи с королем Альфредом и битвой при Эдингтоне (William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 182–185).

25. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 220–221.

26. «<…> apud Weondune, quod alio nomine Aet Brunnanwerc uel Brunnanbyrig appelatur…», Symeon of Durham, Libellus de Exordio atque Procursu istius, hoc est Dunelmensis, Ecclesie / Ed. and trans. D. Rollason. Oxford, 2000. P. 138–139.

27. The Peterborough Manuscript. The Anglo-Saxon Chronicle: A Collaborative Edition, 5 Manuscripts / Ed. K. O’Brien O’Keefe. Cambridge, 2001. Year 937.

28. The Canterbury Manuscript. The Anglo-Saxon Chronicle: A Collaborative Edition, 5 Manuscripts / Ed. K. O’Brien O’Keefe. Cambridge, 2001. Year 937.

29. Acta est hæc præfata donatio anno ab incarnatione Domini nostri Jesu Christi DCCCCXXXVIII, in quo anno bellum factum est in loco qui Bruninga feld dicitur, ubi Anglis victoria data est de cælo // Diplomatarium Anglicum Aevi Saxonici / Ed. Benjamin Thorpe. L., 1865. P. 186, lines 34–37.

30. Henrici Archidiaconi Huntendunensis Historia Anglorum // Ed. Th. Arnold. L., 1879. P. 159–161. Henry of Huntingdon. Historia Anglorum / Ed. and trans. D. E. Greenway. Oxford, 1996. P. 310–315.

31. Предполагалось, что битва разыгралась в Линкольншире к северу от Беверли, так как известно, что Этельстан посетил место погребения св. Иоанна в Беверли, положил на алтарь свой кинжал и принес обет, что он выкупит его дорогой ценой, если ему будет дарована победа. Возможно, Этельстан двинулся на север от Беверли, чтобы отразить натиск завоевателей, а после одержанной на севере победы вернулся на юг и исполнил свой обет, даровав Беверли множество привилегий. Олав же, собрав остатки разгромленного войска, возвратился к своим кораблям на реке Хамбер и прошел через земли данов, подданных своего недавно умершего отца Сигтрюгга. В поэме говорится, что разгромленные скандинавы, преследуемые англосаксами, спаслись на кораблях, направлявшихся в Дублин, в то время как Константин вернулся на свои земли на север, а Этельстан и Эадмунд – в Уэссекс. Следовательно, битва могла происходить недалеко от моря или от устья реки, досточно широкого, чтобы по ней могли проплыть боевые корабли, причем не в Уэссексе, где правил Этельстан, и не в Шотландии, где правил Константин (Подробный анализ и опровержение этой гипотезы см.: Wilson S. E. The Life and the After-life of St John of Beverley. The Evolution of the Cult of an Anglo-Saxon Saint. Ashgate, 2006).

32. Smith A. H.The Site of the Battle of Brunanburh / London Medieval Studies. Vol. I. P. 56ff; Wilson J.The Site of the Battle of Brunanburh / Scottish Historical Review. Vol. 7. 1909. P. 212.

33. Чаще всего в качестве предполагаемого места битвы называются окрестности города Бурнли (Burnley – «луг у реки Брун») в Ланкашире, который расположен в северо-западной части Англии у слияния рек Брун и Кальдер. Местные предания сохранили рассказы о великой битве, разыгравшейся в древние времена на холмах около Бурнли, о реке Брун, воды которой были багряными (ср. да. brun) от крови, о местных жителях, находивших оружие времен Великой Битвы. Неподалеку возвышается курган, имеющий или ледниковое происхождение или, согласно преданиям, воздвигнутый на месте захоронения павших в битве (Knaves Hill). Бурнли находится в десяти милях к востоку от местечка Куэрдейл, которое тоже называлось в качестве предполагаемого места битвы, потому что там был обнаружен знаменитый викингский клад (ок. 910 г.), включающий топоры, наконечники копий, около 7 тысячи серебряных монет и украшений, а также остатки оборонительных укреплений, покрывающих около 150 кв. м и окруженных рвом шириной в 12 м и глубиной два метра. Куэрдейльский клад, самый большой серебряный викингский клад в Западной Европе, захоронен за тридцать лет до битвы. Тем не менее, находка этого клада дает возможность предположить, где проходил главный путь из Дублина в Йорк. Таким образом, атакующее войско могло воспользоваться этим путем через тридцать лет и прибыть недалеко от Бурнли (Wood M. Victoria History of Lancashire. 2001. Vol 1. P. 233).

34. С Бурнли соперничает местечко Бромборо на Уирралском полуострове, которое нередко привлекало внимание археологов и историков. Оно находится в устье реки Мерсей (Mersey < да. mæres ea – «пограничная река», по которой, возможно, проходила граница между Мерсией и Нортумбрией) недалеко от побережья Ирландского моря, куда могли приплыть корабли из Дублина с основными силами викингов (не исключено, что упоминание реки Хамбер в текстах 12 века ошибочно).

Недавние исследования ДНК у местного населения подтверждают наличие генетических особенностей, которые в Англии ассоциируются со скандинавским присутствием (высокий уровень гаплогруппы R1a). В пользу Бромборо свидетельствуют находки археологов, обнаруживших на Уирралском полуострове (в Меолс) в сентябре 2007 г. викингский корабль. Предполагалось, что о Уирралском полуострове идет речь в описании битвы на равнине Винхейд (Vínheíþr) возле леса Винуског в «Саге об Эгиле» (в этой битве погибает брат Эгиля Торольв, который сражается на стороне Этельстана – Адальстейна, глава 54).

35. Бринсворт (Brinsworth) находится неподалеку от Шеффилда на восточном берегу реки Ротер. Ранние написания топонима Брюнесфорд (Brynesford, Brynnes Ford, Brunnesford) или Бринесфорд (Brinford, Brinesford) обозначают брод через реку Брин. Деревня стоит на расстоянии одной мили от римского форта (Темплборо) и, возможно, небольшого римского храма (здесь найдена керамика II–III вв., остатки римской дороги). Предполагается, что битва при Брунанбурге состоялась между Бринсвортом и Катклиффом. Бринсворт упоминается в «Книге Страшного Суда» в записи под 1086 годом.

36. Бурнсварк в Дамфрисшире – холм с плоской вершиной, расположенный во главе залива Сольвей, о котором писал еще Нильсон (Neilson G. Brunanburh and Burnswark/ Scottish Historical Review. Vol. 7. 1909. P. 37–39), а в последние годы Халлоран (Halloran K.The Brunanburh Campaign: a Reappraisal / Scottish Historical Review. Vol. 84. 2005. Р. 133–148). Топоним Бурнсварк (Burnswark) фонетически близок древнеанглийскому топониму Брунесверк (Bruneswerc), который встречается как альтернативное название Брунанбурга. Пол Кавилл показал, что современное название Бурнсварк происходит не от Брунесверк, но соотносится с обозначением ручьев, потоков (burns), протекающих вокруг холма, откуда происходит топоним Бурнсайд – Burnside (Cavill P. The Site of the Battle of Brunanburh: Manuscripts and Maps, Grammar and Geography / A Commodity of Good Names: Essays in honour of Margaret Gelling // Ed. O. Padel, D. Parsons. Donnington, 2008. P. 303–319).

37. The Annals of Clonmacnoise / Ed. D. Murphy. Felinfach, 1993. Year 931–937. P. 151.

38. Всестороннему исследованию поэмы «Битва при Брунанбурге» посвящена статья Н. Ю. Гвоздецкой «Поэтическое осмысление англосаксонской истории в «Битве при Брунанбурге» (в сборнике: Формы исторического сознания от поздней античности до эпохи Возрождения (Исследования и тексты) / Сборник научных трудов памяти Клавдии Дмитриевны Авдеевой. Иваново, 2000. С. 73–88.

39. Здесь и далее перевод «Битвы при Брунанбурге» В. Г. Тихомирова цит. по: Древнеанглийская поэзия / Изд. подгот. О. А. Смирницкая, В. Г. Тихомиров. М., 1982. Арабские цифры обозначают номера строк.

40. Здесь и далее древнеанглийский оригинал поэмы цитируется с указанием номеров строк по изданию: The Battle of Brunanburg / Ed. A. Campbell. L., 1938.

41. Смирницкая О. А.Примечания. Битва при Брунанбурге // Древнеанглийская поэзия. Изд. подгот. О. А. Смирницкая, В. Г. Тихомиров. М., 1982. С. 304–305.

42. Следует согласиться с справедливым утверждением Н. Ю. Гвоздецкой о том, что побежденный Константин «более напоминает сильного духом скитальца древнеанглийских элегий, чем униженного врага, а ссылка на смерть сына сама разрастается в своеобразную “мини-элегию” благодаря выразительным эпитетам и вариациям» (Гвоздецкая Н. Ю.Указ. соч. С. 81).

43. Ср. замечание Н. Ю. Гвоздецкой о том, что «целостный образ битвы <…> последовательно разложен на компоненты, которые позволяют представить живописную картину сражения, как бы разворачивающегося на глазах у читателя» (Гвоздецкая Н. Ю. Указ. соч. С. 82).

44. Magoun Fr. P.The Theme of the Beasts of Battle in Anglo-Saxon Poetry //Neuphilologische Mitteilungen. Bd. 56, 1955. P. 81–90; Bonjour A. Beowulf and the Beasts of Battle // PMLA (Publications of Modern Language Association), Vol. 72, 1957. P. 563–573; Ryan J. S.Othin in England // Folklore, Vol. 74, 1963, P. 460–480.

45. Klausner D. N.The Topos of the Beasts of Battle in Early Welsh Poetry // The Centre and itsCompass: Studies in Medieval Literature in honour of John Leyerle / Ed. R. Taylor et al. Medieval Culture 33. Kalamazoo: Western Michigan University Press, 1993. P. 247–263; Jesch J. Eagles, Ravens and Wolves: Beasts of Battle, Symbols of Victory and Death // The Scandinavians from the Vendel Period to the Tenth Century: An Ethnographic Perspective Studies in Historical Archaeoethnology / Ed. J. Jesch. Woodbridge, 2002. P. 251–270.

46. Оригинал «Битвы при Мэлдоне» цитируется cуказанием строк по изданию: Old English Prose and Verse. A Selection/ Ed. R. Fowler. L., 1978.

47. «В это лето Этельстан державный, / кольцедробитель, / и брат его, наследник, / Эдмунд, в битве / добыли славу / и честь всевечную / мечами в сече / под Брунанбуром / рубили щитов ограду, / молота потомками / ломали копья / Эадверда отпрыски» (1–7) – «И братья собрались / в путь обратный, / державец с наследником, / и дружина с ними / к себе в Уэссекс, / победе радуясь (57–59)».

48. «Началась жестокая сеча. Эгиль устремился навстречу Адильсу, и они яростно сражались. Разница в силах между войсками была очень велика, но все же среди людей Адильса было больше убитых. Торольв так разъярился, что забросил щит себе за спину и взял копье обеими руками. Он бросился вперед и рубил и колол врагов направо и налево. Люди разбегались от него в разные стороны, но многих он успевал убить. <…> Потом он вонзил копье ярлу в грудь, так что оно прошло через броню и тело и вышло между лопаток. Он поднял ярла на копье над своей головой и воткнул древко в землю. Ярл умер на копье, и все это видели — и его воины, и враги. После этого Торольв обнажил меч и стал рубить обеими руками. Его люди тоже наступали. Тогда были убиты многие из бриттов и скоттов, а некоторые бежали» (Сага об Эгиле, глава 53 / Пер. С. С. Масловой-Лашанской // Исландские саги. В 2 т. / Под общ. ред. О. А. Смирницкой. СПб., 1999. Том 1. С. 121).

49. «Предыдущую ночь конунг Адальстейн провел в той крепости, о которой говорилось раньше, и там он узнал, что на равнине шло сражение. Он, не медля, собрался со всем своим войском и двинулся на север, на равнину. Здесь он расспросил подробно, как проходила битва. Торольв и Эгиль пришли к конунгу, и он благодарил их за доблесть и за победу, которую они одержали. Он обещал им свою полную дружбу. Они провели все вместе ночь. Рано утром конунг Адальстейн разбудил свое войско. Он поговорил с военачальниками и сказал им, как надо построить войско. Впереди он поставил свой полк, а впервых его рядах стояли отряды самых храбрых воинов. Конунг Адальстейн сказал, что над этими отрядами будет начальствовать Эгиль. «А Торольв, — сказал он, — поведет своих воинов и те отряды, которые я там поставлю. У него под началом должен быть второй полк в нашем войске. Ведь скотты никогда не сражаются сомкнутым строем: они то подбегают, то отбегают и появляются то там то сям. Они часто наносят удары, если их не остерегаться, то когда на них наступают, они рассыпаются по полю» <…> Как только конунг Адальстейн увидел замешательство в полку конунга Олава, он стал воодушевлять свое войско и велел нести свое знамя вперед. Их натиск был силен, и все войско Олава отступило, потеряв много убитыми. Там пал сам конунг Олав и большая часть его войска, потому что всех бежавших убивали, если их могли настигнуть. Конунг Адальстейн одержал очень большую победу» (Там же. С. 122).

50. Opland J. Anglo-Saxon Oral Poetry: A Study of the Traditions. New Haven, CT, London, 1980. P. 172; Lapidge M. Some Latin Poems as Evidence for the reign of Athelstan // Anglo-Saxon England, 9, 1981. P. 61–98; Harris J. Die altenglische Heldendichtung // Europäisches Frühmettelalter / Herausgeg. Klaus von See. Neues Handbuch der Literaturwissenschaft 6. Wiesbaden, 1985. S. 248–254.

51. Opland J. Op. cit. P. 172.

52. Hofmann D. Nordisch-englische Lehnbeziehungen der Wikingerzeit. Bibliotheca Arnamagnæana 14. Kobenhavn, 1955.

53. Сага об Эгиле. Гл. 54. С. 127.

54. Chronicle of Æthelweard. P. 54.

55. Henry of Huntingdon. Historia Anglorum / Ed. and trans. D. E. Greenway. Oxford, 1996. P. 310–315.

56. William of Malmesbury. De gestis regum Anglorum. P. 148–149.

57. The Annals of Ulster (to AD 1131). Part I. Text and Translation / Ed. I. Williams and R. Bromwich. Dublin Institute for Advanced Studies. 1982.

Year 918. P. 368–369.

58. Conner P. W.Anglo-Saxon Exeter: A Tenth-Century Cultural History. Woodbridge, 1993. P. 176–177.




Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.


  • Категории

  • Файлы

  • Записи в блогах

  • Похожие публикации

    • Лосев К.В., Михайлов В.В. Английская политика в Закавказье и в Азербайджане в 1918г.: между большевиками и пантуранистами // Вопросы истории. №4 (1). 2021. С. 239-252.
      Автор: Военкомуезд
      К. В. Лосев, В. В. Михайлов

      Английская политика в Закавказье и в Азербайджане в 1918г.: между большевиками и пантуранистами

      Лосев Константин Викторович — доктор экономических наук, декан гуманитарного факультета Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения; Михайлов Вадим Викторович — доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета аэрокосмического приборостроения (ГУАП).

      Аннотация. Статья посвящена истории Первой мировой войны и революции в Закавказье. Авторы обратились к материалам английского Военного кабинета и заседаний Палаты общин британского парламента, посвященным ситуации в Закавказье, прежде всего в Баку — мировом центре нефтедобычи и стратегически важном портовом городе на берегу Каспийского моря. Изучение материалов английских архивов и публикаций стенограмм заседаний парламента позволяет ответить на ряд вопросов, которые прежде оставались за рамками советской и английской историографии.

      Ключевые слова: Октябрьский переворот в России, Брестский мир, распад Кавказского фронта Первой мировой войны, Британский военный кабинет, Имперский военный совет Великобритании, Палата общин парламента Великобритании, Азербайджанская демократическая республика, Бакинская коммуна, генерал Л. Денстервилль, турецкая интервенция в Закавказье.

      События, происходившие в Закавказье в 1918 г., представляют особый интерес для исторической науки, поскольку в них пересекаются /239/ практически все линии противоречий мировых держав, вызванные Первой мировой войной и русской революцией. Военные и политические перемены, связанные с образованием на обломках царской России самопровозглашенных государств, и политику признания и непризнания этих государств Советской Россией и европейскими державами важно анализировать еще и потому, что они могут рассматриваться во взаимосвязи с недавним распадом СССР и соответствующими геополитическими проблемами. Особенно любопытны в этой связи официальные документы английских военных и политических институтов, определявших в 1918 г. общую политику государства, споры и противоречия влиятельных военных и политиков, их компетентность в вынесении оценок и принятии решений, имевших важное стратегическое значения для страны и влияющих на ситуацию в регионах и мире в целом.

      Отпадение Закавказья от России и политика в отношении признания независимости Азербайджана, крупнейшего мирового центра нефтедобычи, на который жадно смотрели и страны Антанты, и страны Центрального блока, и, несомненно, лидеры Советской России, представляет собой любопытнейший вопрос истории, до сих пор не потерявший актуальности. Поскольку отечественная научная общественность до сих пор слабо знакома с документами английских архивов и публикациями парламентских заседаний Палаты общин и Палаты лордов Великобритании, можно сказать, что этот аспект исследован недостаточно, в основном по опубликованным международным договорам, подоплека заключения которых во многом до сих пор остается за рамками имеющихся исследований проблемы политики Великобритании относительно Закавказской демократической федеративной республики (ЗДФР) и Азербайджанской демократической республики.

      Британский военный кабинет, Имперский военный совет Великобритании и английский парламент в 1917—1918 гг. неоднократно рассматривали события в России и их влияние на военные действия против Османской империи. Первое оптимистичное впечатление от демократизации политической жизни России в результате падения царского режима, которое демонстрировало заседание Имперского военного совета 22 марта 1917 г., быстро рассеялось. Общие выводы, сделанные к лету 1917 г., были неутешительными. Миссия Артура Хендерсона указала на политическую слабость Временного правительства и влияние на военные решения стихийно образованных солдатских советов как на «главную опасность для политического и военного положения России», а также на все более усиливающиеся в обществе требования заключить сепаратный мир [1]. Неспособность России противостоять Турции беспокоила английское командование и политиков, особенно после провала Галлиполийской операции в конце 1915 г. и катастрофической сдачи в плен корпуса генерала Ч. Таунсенда в Кут-эль-Амаре летом 1916 г. [2] «Неудачи английской политики на Востоке продолжило падение проантантовского кабинета в Персии 27 мая 1917 г., который 6 июня заменил кабинет персидских националистов, выступивший с предложением к британскому и российскому Временному правительству вывести из страны свои войска» [3]. Намеченная на лето 1917 г. совместная российско-английская Мосульская операция против турецких сил в Месопотамии провали-/240/-лась [4]. На заседании Иосиного кабинета 10 августа 1917 г., посвяшеи-ного носиной политике в отношении совместных действий с Россией ш турецком направлении, говорилось: «Одними из наиболее разочаровывающих последствий русской рсволюнии стали события на турецком театре. Несмотря на блестящие операции в Месопотамии генерала сэра Стенли Мода, достигшего значительных результатов, неудача русского наступления позволила туркам сдержать нас на границах Сирии и Палестины... Общие выводы комитета, исходя из ситуации в России можно суммировать как следующие:

      a) будет правильным основывать наши планы, исходя из того, что русские не смогут усилить свою военную эффективность в этом году;

      b) нельзя отвергать возможность того, что Россия откажется продолжать войну предстоящей зимой, либо вследствие того, что правительство пойдет на сепаратный мир, либо поскольку солдаты откажутся оставаться в окопах» [5]. Британские военные опасались, что революционные события в России приведут к восстанию мусульман в российской армии на Кавказе, которое может охватить и индийские войска Британии в Месопотамии. Поэтому в октябре 1917 г. генерал Бартер даже просил российское Верховное командование «перевести магометанские части с Кавказского на какой-либо другой фронт» [6].

      Большевистский переворот в Петрограде еще более усугубил негативную для Антанты ситуацию на Кавказском фронте, а публикация Декрета о мире и заявление В. И. Ленина о том, что Советская Россия «не будет признавать договоров, заключенных Россией царской, и опубликует все документы европейской тайной дипломатии» [7], вдохновило турецких политиков и воодушевило турецкое общество на продолжение борьбы с англичанами. Характерно, что начавшаяся летом 1917 г. подготовка к заключению сепаратного мира между Великобританией и Османской империей была прервана военным министром Турции Энвером-пашой в феврале 1918 г. [8] Перемирие, заключенное между командующим Третьей турецкой армией Вехиб-пашой и командиром Кавказской армии генералом М. Пржевальским 5 декабря 1917 г. [9], хотя и не было признано большевистским правительством Советской России, фактически прекращало действия русских вооруженных сил в войне с Турцией. Заключенный большевиками с Центральным блоком Брест-Литовский договор (3 марта 1918 г.) прекращение войны на Кавказском фронте подтвердил и узаконил [10].

      Подписание Брестского мира изменило отношение правительства Великобритании к союзным обязательствам перед Россией, которые были даны царскому правительству. Если 6 февраля 1918 г. в «Кратком отчете о союзных обязательствах Британии перед союзниками» авторы секретного документа признавали российские права на турецкие территории по российско-английским соглашениям о Константинополе (март 1915 г.) и договору Сайкса-Пико (1916 г.), хотя отдельно упоминалось, что российское правительство не ратифицировало решения Парижской экономической конференции 1916 г., что ставило под вопрос участие России в судьбе турецкого государственного долга [11], то уже в начале марта, когда был заключен брестский мир, позиция английских военных и политических лидеров резко изменилась и «все /241/ договоры, заключенные Великобританией с царским правительством, перестали считаться обязательными в отношении правительства большевиков» [12].

      Брестский мир изменил и политическую ситуацию на Кавказе, поскольку возвращение Турции территорий до границ 1914 г. не устраивало народы Армении и Грузни. Созданный в ноябре 1917 г. Закавказский комиссариат, предполагавший, что судьбу Закавказья должно решать Всероссийское учредительное собрание, после разгона последнего большевиками [13] составил в феврале 1918 г. из бывших депутатов Учредительною собрания от трех национальных советов (армянского, грузинского и мусульманского) Закавказский сейм, принявший на себя законодательную власть в регионе до прояснения ситуации в России [14]. Сейм отказался признать Брестский мир, а турецкая интервенция в Закавказье с февраля 1918 г., имевшая целью силой занять территории, отходящие к Турции по условиям Брестского мира, привела к тому, что 22 апреля 1918 г. Закавказье объявило о своем отделении от России и образовании Закавказской демократической федеративной республики (ЗДФР), признавшей, по настоянию Турции, условия Брестского мира [15]. Таким образом, провозглашение независимости не помогло грузинским и армянским политикам сохранить территории [16], более того, Турция ультимативно потребовала от лидеров ЗДФР отвести свои войска за бывшую российско-турецкую границу 1877 г., передав Турции Карс и Батуми [17]. Споры о принятии ультиматума раскололи федерацию [18]. Грузия обратилась к Германии с просьбой взять ее под протекторат, чтобы помешать Турции отторгнуть от нее значительную территорию и важный морской порт, и 27 мая 1918 г. сейм констатировал распад ЗДФР [19]. 28 мая Национальный совет закавказских мусульман объявил об образовании независимой Азербайджанской демократической республики (АДР) [20].

      С первых дней после большевистского переворота и начала распада империи перед британскими политиками встала сложная задача: признавать ли фактическое отторжение Закавказья от России и образование на его территории независимого мусульманского государства или не признавать, поддерживая единство России, как призывали антибольшевистские силы в России, заявлявшие о сохранении союзных отношений с Антантой и непризнании Бреста.

      В меморандуме лорда Р. Сесиля, переданном в Военный кабинет 23 февраля 1918 г., говорилось, что 3 декабря 1917 г., согласно принятому правительством решению, антибольшевистские и проантантовские силы в России получили значительные суммы, однако никаких эффективных результатов это не дало. В результате в конце декабря было принято решение «продолжить неофициальные контакты с большевистским правительством в Петрограде, одновременно делая все возможное для поддержки антибольшевистских движений на Юге и Юго-востоке России и везде, где они еще возникнут». Причем, как писал Сесиль, если по этому поводу возникнут трения с большевиками, следует оставлять их протесты без внимания. Такую позицию Сесиль считал оправданной, и в феврале, например, он полагал, что отторжение Сибири, Кавказа и черноморских портов создаст большевикам «серьезные военные и экономические проблемы» [21]. /242/

      С другой стороны, в те же дни Военный кабинет получил сведения, что на Кавказе активно действуют турецкие агенты. Бюро разведки 27 февраля 1918 г. сообщало, что «тюркистская» пропаганда среди российских мусульман, особенно в Азербайджане, ведется агрессивно, а ее целью является отторжение Закавказья от России и присоединение к Османской империи. Разведка предлагала кабинету обратить внимание на сохраняющее политический вес общероссийское мусульманское движение, лидер которого, осетин Л. Цаликов, продолжает призывать мусульман Поволжья и Кавказа к сохранению «консолидированного Российского государства» [22].

      Таким образом, перед политиками и военными Великобритании на Кавказе ясно вставали образы двух врагов — российских большевиков и турецких «тюркистов» или «пантюрков». После заключения Брестского мира тон британских политиков изменился. Уже 11 марта 1918 г. Военный кабинет рассматривал возможность направления военных сил для оккупации важного черноморского порта Закавказье — Батуми, а также угрозу оккупации турецкими или германскими войсками Баку и возможность и даже необходимость «помощи русским против немцев в Баку» [23]. Еще в январе командование британских сил в Месопотамии наметило сформировать компактные силы, которые предполагалось направить в Северную Персию для предотвращения турецкой оккупации региона. Теперь эта цель была дополнена новой — походом на Баку. Командовать формирующимся отрядом было поручено генералу Л. Денстервиллю, отчего вся экспедиция получила название «Денстерфорс» [24]. 17 февраля 1918 г. Денстервилль прибыл в Энзели, где обнаружил Революционный комитет, объявивший, что Закавказское правительство является его врагом [25].

      В апреле и мае, когда в Закавказье происходили знаменательные события, связанные с самоопределением федерации и отдельных независимых государств, британский Военный кабинет был озабочен «панисламизмом» азербайджанских татар, которые, по сообщению «двух авторитетов, пользующихся доверием» армянской национальности, более фанатичны, нежели даже турки, и собираются «из центра заговора — Баку — организовать масштабные акции против армянского населения Закавказья» [26]. Можно отметить, что в это время в Баку власть находилась в руках большевиков, которых полностью поддерживал Армянский национальный совет как в Баку, так и в Тифлисе, где он составлял фракцию Закавказского сейма, и в конце марта — начале апреля 1918 г. именно армянско-большевистские вооруженные отряды устроили кровавый погром в мусульманских кварталах Баку с десятками тысяч жертв. 25 мая в Военный кабинет был представлен меморандум «О настоящих настроениях в Турции», в котором Департамент разведки утверждал, что турецкие лидеры после заключения Брестского мира полны надежд на расширение территории в Закавказье и уверены в силе Германии противостоять Антанте в Европе и защитить интересы своего союзника. Именно эти ожидания реаннексии территорий, отвоеванных Россией у Османской империи в 1877—78 и 1914—1917 гг., как говорилось в меморандуме, препятствуют попыткам турецкой оппозиции начать переговоры с Антантой [27]. Политическая ситуация в Закавказье английской разведке была /243/ известна до такой степени плохо, что Военный совет в апреле сделал заключение о необходимости налаживания телеграфной связи с Тифлисом и Тебризом в целях получения достоверной и своевременной информации о событиях в Закавказье и Северной Персии [28]. Показательно, что на переданное через Константинополь в столицы европейских держав сообщение о провозглашении Азербайджанским советом независимого государства, как и на переданное через Германию аналогичное грузинское заявление, английское иностранное ведомство не отреагировало.

      Так или иначе, ситуация в Закавказье была столь сложная, а интересы сторон так переплетены, что говорить о единой политике английского правительства в отношении различных закавказских властей не приходится. После распада ЗДФР и объявления о независимости Азербайджана ситуация в регионе еще больше усложнилась. 4 июня 1918г. правительство АДР заключило с Османской империей Договор о дружбе, который по сути поставил АДР в положение подданного Турции образования. Турецкое командование настояло на смене азербайджанского кабинета и роспуске Национального собрания, по условиям договора турецкие военные получили контроль над всеми азербайджанскими железными дорогами и портами [29]. В Гяндже, куда из Тифлиса переехало правительство АДР, начала формироваться Кавказская армия ислама, в которую вошли регулярные турецкие силы в количестве двух дивизий и азербайджанские соединения, формировавшиеся под контролем турецких инструкторов и укомплектованные турецким офицерским составом. Целью операции, ради которой создавалась армия, было отвоевать у большевиков Баку и создать единое Азербайджанское государство.

      6 июня Военный кабинет получил из Генерального штаба документ о возможном экономическом и военном значении Кавказа для стран германской коалиции. В нем указывалось, что кавказские ресурсы как в производстве зерна и мяса, гак и в добыче таких важных стратегических материалов, как грузинский марганец и бакинская нефть, могут заметно усилить экономику противника, а также что контроль над Кавказом «станет очередным шагом в реализации плана германских восточных амбиций. Их Багдадскую схему мы сумели нейтрализовать, но на Кавказе они могут найти альтернативу, а вместе с дунайским регионом владение кавказскими портами обеспечит им контроль над всем Черным морем. Следующим шагом после Кавказа станет выход через Каспий в Среднюю Азию» [30]. Важно отметить, что в самой Британии остро ощущалась нехватка бензина, так что в начале июля был издан специальный билль о нефтепродуктах и создан «Нефтяной фонд», ответственный за пополнение запасов этого стратегического военного сырья [31]. 17 июня было проведено совещание по среднеазиатским проблемам, на котором британские политики и военные приняли решение срочно принять меры к тому, чтобы прервать сообщение по Транс-Кавказской железнодорожной системе (Батум-Александрополь-Джульфа и Тифлис-Гянджа-Баку), находившейся к тому времени под полным контролем Германии и Турции [32].

      Угроза Индии, которая явно прослеживается в выводах и решениях экспертов, несомненно, ускорила решение начать военную операцию по защите Баку от турецкого наступления. Особенность ситуации с предотвращением занятия Баку турками или немцами была в том, что власть /244/ в Баку удерживал Бакинский совет, председатель которого С.Г. Шаумян признал Баку неделимой частью Советской России, следовательно, вести борьбу с врагами по мировой войне англичанам пришлось бы в союзничестве с большевиками. Можно утверждать, что сторонники признания власти большевиков среди английских политиков были. Причем не только среди военных, которых порой не смущали политические противоречия, если просматривалась военная выгода, но и в парламенте. Так, когда 24 июня 1918 г. в Палате общин обсуждался «русский вопрос», любопытное предложение об отношении к большевистскому правительству России высказал полковник Веджвуд, который в обстоятельном докладе сообщил, что президент США В. Вильсон склонен признать большевиков, и это ставит аналогичный вопрос перед британским правительством. «Это жизненно важный вопрос сегодня, поскольку Германия и в особенности Турция распространяют свое влияние через Россию, через Кавказ, через Туркестан до самых границ нашей Индийской империи. Сегодня усиливается их влияние в Персии и восточных провинциях Китая». Веджвуд предложил создать правительственную комиссию, целью которой должны стать мероприятия по улучшению отношений с Россией. Он высказал мнение, что необходимо убедить посланника М. Литвинова в том, что Россия должна обратиться к президенту Вильсону за помощью в борьбе с германской интервенцией, а любую попытку союзной интервенции в Сибири, на Севере или Юге России назвал бесплодной и вредной всему союзному делу. Кавказ в рассуждениях Веджвуда играл главную роль. Он утверждал, что принятие его предложения «особенно важно сегодня, когда англичане вынуждены перебрасывать свои силы с Месопотамского и Палестинского фронтов в Европу, чтобы удержать от германского наступления Западный фронт» [33]. Премьер Д. Ллойд-Джордж не стал комментировать предложение Веджвуда, но высказался по поводу российской проблемы, указав на хаотическую ситуацию с властью в границах бывшей империи [34]. В целом Палата общин оставила «российский вопрос» без каких-либо предложений правительству в отношении Кавказа.

      Военные в это время активно готовились к тому, чтобы не допустить турок и немцев в Баку. Переговоры с большевистскими лидерами Бакинской коммуны было поручено начать командиру английских сил в Персии казачьему атаману Л. Бичерахову, который после развала Кавказского фронта и мира с Турцией перешел на службу к англичанам. История этого «противоестественного» военно-политического союза отечественными исследователями достаточно хорошо изучена, однако что касается ее отражения в документах английских архивов, можно обнаружить, что материалов о решении Военного кабинета об отправке Л. Бичерахова в Баку нет. Оно полностью остается на совести командующего «Денстерфорс» генерала Л. Денстервилля. Денстервилль в своих мемуарах пишет: «Мы пришли к полному соглашению относительно планов наших совместных действий, на которые я возлагал большие надежды и о которых я здесь умолчу. Он (Бичерахов. — В. М.) вызвал большое изумление и ужас среди местных русских, присоединившись к большевикам, но я уверен, что он поступил совершенно правильно: это был единственный путь на Кавказ, а раз он только там утвердился, то и дело будет в шляпе» [35]. Знаменательное «умолчание» английского генерала оставляет историкам большой /245/ простор для фантазии. Примечательно и то, что председатель Бакинского совнаркома С. Г. Шаумян очень настойчиво убеждал большевистское руководство и самого В. И. Ленина н том, что Бичерахов симпатизирует большевизму и готов защищать Баку от турок [36], несмотря на то, что он являлся к этому времени кадровым английским генералом и получал для своего отряда продовольствие, амуницию, боеприпасы и деньги, что было хорошо известно С. Шаумяну [37].

      Л. Бичерахов был назначен командующим всеми войсками, которые смог мобилизовать совнарком для обороны Баку, хотя после прибытия из Астрахани большевистского отряда Г. Петрова последний был прикомандирован к Бичерахову в качестве комиссара. Этому странному военному тандему не удалось остановить турецко-азербайджанские силы Кавказской армии ислама, а 31 июля 1918 г. в Баку произошла смена власти. Бакинский совнарком был вынужден подчиниться решению Бакинского совета, передавшего власть новоизбранному органу, который первым делом принял решение о приглашении англичан для защиты Баку от турок, для чего в Энзели в тот же день была направлена делегация к генералу Л. Денстервиллю.

      Не случись в Баку политического переворота, в результате которого власть Бакинского совнаркома была свергнута и передана довольно странному учреждению, получившему наименование Диктатура «Центрокаспия», лидерами которого были бывшие члены Бакинской городской думы и главы совета моряков Каспийской военной флотилии, никакой английской экспедиции по спасению Баку проведено бы не было. Поэтому можно предположить, что целью Л. Бичерахова была не только военная помощь коммунарам в отражении турецкого наступления, но и подготовка смены власти в Баку.

      Это подтверждается той активной ролью, которую английский консул в Баку Р. Мак-Донелл играл в неудачной попытке свержения большевиков, разоблаченной 12 июня 1918 г. Существование планов Бичерахова и Денстервилля относительно смены власти в Баку могут доказать, скорее всего, лишь секретные документы британского разведывательного ведомства, пока нам недоступные. Секретность экспедиции Денстервилля подтверждает и то, что Военный кабинет практически ни разу не выносил на открытое обсуждение ее планы и цели, да и результаты неудачной операции по спасению Баку от германо-турок открыто не обсуждались. 15 октября 1918 г. на заседании Палаты общин разбирались вопросы присутствия английских войск в России, но когда либеральный депутат Кинг попросил дать «какую-нибудь информацию относительно сил, которые были направлены в Баку», спикер палаты ответил, что этот вопрос находится вне компетенции собрания [38]. Единственное, что позволили узнать депутатам, это то, что «все войска, бывшие в Баку, несмотря на значительные потери, были успешно выведены после героического сопротивления значительно превосходящим силам противника» [39]. Депутат Кинг 23 октября пытался узнать, была ли экспедиция в Баку санкционирована Генеральным штабом и одобрена советом Антанты. Па это депутат Макферсон заявил: «Ответ на первую часть вопроса утвердительный. Верховный совет Антанты определяет только общую политику, поэтому вторая часть вопроса некорректна» [40]. /246/

      Английская общественность была на удивление слабо знакома с событиями в Закавказье летом-осенью 1918 г., когда в Баку сражались силы «Денстерфорс», и даже депутаты парламента часто были вынуждены черпать информацию в прессе или из неподтвержденных источников. Так, 24 октября депутат Дж. Пиль спрашивал, какую позицию, дружественную или нет, занимали перед падением Баку и эвакуацией Денстерфорс местные армянские вооруженные силы. Р. Сесил ответил, что «в общественном мнении существует некоторое недопонимание относительно переговоров, которые вели с противником армянские лидеры в Баку. Правительство Его Величества было информировано, что эти переговоры были предложены генералом Денстервиллем, когда он увидел неизбежность падения города». На вопрос, почему из Баку пришло сообщение о предательстве армян, Сесиль не ответил, пообещав уточнить информацию [41].

      Можно быть уверенным, что если бы в Англии узнали, что Денстервилль сотрудничает с большевистским совнаркомом в Баку, это привело бы к скандалу и в правительстве, и в парламенте, поэтому падение Коммуны и взятие власти Диктатурой «Центрокаспия» в первую очередь было выгодно англичанам. Но в этой истории есть подоплека, на которую намекает тот факт, что Сесиль явно пытается оправдать действия армянских лидеров в Баку. Хорошо известно, что после распада ЗДФР Грузия приняла протекторат Германии, а Азербайджан практически стал политическим придатком Турции. В этих условиях Армения также пыталась найти для себя сильного иностранного защитника. Известно, что в июне армянская делегация была направлена в Вену с просьбой к австро-венгерскому правительству «взять под свою сильную защиту Армению» [42]. Однако в то же время армянские политики испытывали сильную тягу к Англии, среди лидеров Армении находилось немало англофилов. Поэтому не исключено, что и председатель Бакинского совнаркома С. Г. Шаумян, который находился в тесном контакте с лидерами Национального армянского совета в Закавказском сейме, а позже с правительством Армянской республики, вполне мог сочувствовать идее приглашения английских вооруженных сил для защиты Баку от турок. Одно письмо С. Шаумяна В.И. Ленину показывает, что председатель Бакинского совнаркома даже путает свои большевистские вооруженные силы с вооруженными силами дашнакской Армении. 23 мая 1918 г. он пишет: «Наши войска, застигнутые врасплох, не могут остановить наступление и 16-го сдают Александрополь. 17-го турки потребовали обеспечить им свободный пропуск войск в Джульфу, обещав не трогать население... Мы принуждены были согласиться на требования турок» [43]. Однако Карс и Александрополь в эти дни защищали вовсе не красные отряды коммуны, а национальные вооруженные силы дашнакского Армянского совета, входящие в состав армии «предательской» и «контрреволюционной» ЗДФР. С другой стороны, в Баку многие свидетели и участники событий называют войска коммуны просто армянскими.

      Хотя после падения коммуны С. Шаумян и печатал воззвания с проклятиями «дашнакам» и «контрреволюционерам», предавшим советскую власть английским империалистам, указанные выше факты, а также странное поведение совнаркома, добровольно сложившего с себя власт-/247/-ные полномочия 30—31 июля, позволяют предположить неискренность Шаумяна. В воззвании «Турецкие войска под городом», опубликованном в газете «Бакинский рабочий» 20 сентября, Шаумян обвиняет в падении коммуны и дашнаков, и командиров армянских вооруженных отрядов, и армянскую буржуазию, и шведского консула, и наемников английского империализма, проникших во флот, и «спасителя» Бичерахова. В этом же воззвании Шаумян, последовательно выступавший за развязывание гражданской войны, даже ценой жертв из «мусульманской бедноты» и угрозы перерастания гражданской войны в национальную резню, неожиданно заявляет, что Совет Народных Комиссаров «предпочел не открывать гражданской войны, а прибегнуть к парламентскому приему отказа от власти» [44]. Это очень непохоже на прежние его заявления, например в 1908 г.: «Мы отвергаем единичный террор во имя массового революционного террора. Лозунг «Долой всякое насилие!» — это отказ от лучших традиций международной социал-демократии» [45]. Не случайно И. В. Сталин, лучше других советских лидеров разбиравшийся в кавказских делах и непосредственно общавшийся с Шаумяном в дни Бакинской коммуны и ее падения, говорил в интервью газете «Правда»: «Бакинские комиссары не заслуживают положительного отзыва... Они бросили власть, сдали ее врагу без боя... Они приняли мученическую смерть, были расстреляны англичанами. И мы щадим их память. Но они заслуживают суровой оценки. Они оказались плохими политиками» [46].

      В свою очередь, английские военные очень критично отозвались о действиях генерала Л. Денстервилля в Азербайджане. Главнокомандующий колониальными южно-африканскими войсками генерал-лейтенант Я. Сматс уже 16 сентября 1918 г., то есть на следующий день после падения Баку, представил в Военный кабинет секретный меморандум «Военное командование на Среднем Востоке», в котором написал: «Я оцениваю военную ситуацию на Среднем Востоке как очень неудовлетворительную... Если противник достигнет Центральной Персии или Афганистана к следующему лету, ситуация станет угрожать индийским границам... С этой точки зрения контроль над железной дорогой Багдад-Хамадан-Энзели и недопущение противника к Каспийскому морю является делом чрезвычайной важности. Баку уже наверняка потерян, но это не означает потерю Каспия... Ошибки наших командующих в этом регионе проистекают либо из некомпетентности, либо из неумения оценить ситуацию. Денстервилля послали в Баку для получения контроля над Каспием, но его усилия были потрачены, в основном, на другие предприятия» [47].

      После вывода английских войск из Баку и падения города под ударами сил Кавказской армии ислама британское правительство и общественность снова обеспокоилась темой «пантуранизма», угрожающего азиатским планам Англии в Закавказье и Средней Азии и, конечно же, алмазу в британской короне — Индии. Летом 1918 г. скорого крушения Турции и ее выхода из войны английские военные и политики не предполагали. Напротив, в августе Военный кабинет рассматривал планы мировой войны на 1919 год, причем некоторые эксперты утверждали, что следует иметь в виду и следующий, 1920 год. На заседании Имперского военного совета 1 августа 1918 г. Ллойд Джордж принял решение о разработке возможности вывода из войны Болгарии и Турции «дипломатическими /248/ мерами» [48]. О том же Я. Сматс говорил на заседании Имперского военного совета 16 августа. Он сказал, что не ожидает ничего хорошего от того, что война продлится в 1919 г., поскольку враг, даже медленно отступая на Западе, сможет сконцентрировать значительные усилия на Востоке, и он боится, что кампания 1919 г. тоже ничего не решит, и это подвергнет позиции Англии на Востоке еще большей опасности. И уж совсем безрадостно Я. Сматс смотрел на перспективы кампании 1920 г.: «Безусловно, Германия потерпит поражение, если война продлится достаточно долго, но не станет ли от этого нам еще хуже? Наша армия будет слабеть, и сами мы можем обнаружить, еще до окончания войны, что оказались в положении второсортной державы, сравнимой с Америкой или Японией». Сматс предлагал «сконцентрироваться на тех театрах, где военные и дипломатические усилия могут быть наиболее эффективны, т.е. против слабейших врагов: Австрии, Болгарии и Турции» [49].

      При этом английские военные и политики рассчитывали на то, что бакинский вопрос расстроит союзные отношения Турции и Германии. Для этого были основания, особенно после заключения 27 августа 1918 г. Германией дополнительного к Брестскому договора с Советской Россией, в котором Германия признавала Баку за Советами в обмен на поставку ей четвертой части бакинской нефти 50. Однако туркам германский МИД также предложил «сладкую пилюлю», пообещав в случае заключения Болгарией сепаратного мира с Антантой восстановить османское господство над этой страной. Об этом в Военный совет 4 октября сообщал политико-разведывательный отдел «Форин-офис» в меморандуме «Германо-турецкие отношения на Кавказе» II Таким образом, рассчитывать на распад германо-турецкого союза англичанам не приходилось, а соглашение немцев с большевиками можно было списать на тактическую дипломатическую уловку.

      Чтобы более компетентно воспрепятствовать протурецкой пропаганде на Востоке, разведывательному ведомству была дана задача подготовить подробное пособие по ознакомлению военных с «туранизмом» и «пантуранизмом», дабы показать все опасности этого движения для английской политики на Востоке. Довольно скоро было отпечатано объемное руководство, в котором были отражены история становления пантуранистской идеологии в Османской империи, обозначены все туранские народы, включая финно-угорские народности, тюркские народы Поволжья, Сибири, Китая, Средней Азии, Кавказа, Крыма [52]. Любопытно, что в число современных, по мнению авторов руководства, туранских народов попали русские летописные мещера и черемисы, а также совершенно былинные тептеры [53].

      Впрочем, новых «антипантуранистских» усилий англичанам прикладывать не пришлось. 30 октября 1918 г. на борту английского линкора «Агамемнон» было заключено перемирие между Османской империей и Великобританией [54], и Турция вышла из Первой мировой войны. Руководство по пантуранизму, напечатанное в ноябре, сразу же оказалось устаревшим. Политика Великобритании на Кавказе теперь имела перед собой другие цели: определиться в своих отношениях с белыми и красными вооруженными силами на Северном Кавказе и с признанием или непризнанием независимости Азербайджана, Грузии и Армении, которые /249/ объявили себя после поражения стран Центрального блока союзниками победившей Антанты. Эти задачи определяли споры и разногласия в Военном кабинете и парламенте Великобритании по «русскому вопросу» на Кавказе в 1919 году.

      Примечания

      1. National (British) Archives. War Cabinet (NA WC). CAB24/4. British Mission to Russia, June and July, 1917. Report by the Rt. Hon. Arthur Henderson, M.R P. 1—15, p. 6,12.
      2. МИХАЙЛОВ В. В. Противостояние России и Британии с Османской империей на Ближнем Востоке в годы Первой мировой войны. СПб. 2005, с. 123, 163.
      3. ЕГО ЖЕ. Русская революция и переговоры английского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа о сепаратном мире с Османской империей в 1917—1918 гг. (по материалам английских архивов). — Клио. 2017, № 4 (124), с. 166—173.
      4. ЕГО ЖЕ. Российско-британское военное сотрудничество на севере Месопотамии в 1916—1917 гг.: планы и их провал. — Военно-исторический журнал. 2017, № 12, с. 68—73.
      5. NA WC. САВ24/4. Report of Cabinet Committee on War Policy. Part II. The New Factors. Russia, p. 107—108.
      6. ИГНАТЬЕВ А. В. Русско-английские отношения накануне Октябрьской революции (февраль-октябрь 1917 г.). М. 1966, с. 371.
      7. МИХАИЛОВ В.В. Развал русского Кавказского фронта и начало турецкой интервенции в Закавказье в конце 1917 — начале 1918 гг. — Клио. 2017, № 2 (122), с. 143—152.
      8. ЕГО ЖЕ. Русская революция и переговоры английского премьер-министра Дэвида Ллойд Джорджа о сепаратном мире с Османской империей в 1917—1918 гг. (по материалам английских архивов), с. 171.
      9. ИГНАТЬЕВ А.В. Ук. соч., с. 13.
      10. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1. 7 ноября 1917 г. — 31 декабря 1918 г. М. 1959, с. 121.
      11. National (British) Archives. India Office Record (NA IOR). L/PS/18/D228. Synopsis of our Obligations to our Allies and Others. 6 Feb 1918.
      12. МИХАЙЛОВ B.B. 1918 год в Азербайджане: из предыстории британской оккупации Баку. — Клио. 2011, № 1 (52), с. 27.
      13. Декреты советской власти. Т. 1. 25 октября 1917 г. — 16 марта 1918 г. М. 1957, с. 335— 336.
      14. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии. Тифлис. 1919, с. 6—7.
      15. Там же, с. 221.
      16. МИХАЙЛОВ В.В. Османская интервенция первой половины 1918 года и отделение Закавказья от России. В кн.: 1918 год в судьбах России и мира: развертывание широкомасштабной Гражданской войны и международной интервенции. Сборник материалов научной конференции. — Тематический сборник международной конференции 28— 29 октября 2008 г. Архангельск. 2008, с. 186.
      17. Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии, с. 310.
      18. Протоколы заседаний мусульманских фракций Закавказского сейма и Азербайджанского национального совета. 1918 г. Баку. 2006, с. 78—93.
      19. Документы и материалы по внешней политике..., с. 336—338.
      20. МИХАЙЛОВ В. В. Особенности политической и национальной ситуации в Закавказье после октября 1917 года и позиция мусульманских фракций закавказских правительств (предыстория создания первой независимой Азербайджанской Республики). — Клио. 2009, № 3 (46), с. 62—63.
      21. NA WC. САВ24/43/3725. Memorandum on Russia, by Lord R. Cecil. 18/E/128.
      22. NA WC. САВ24/43/ 3755. Turkey and other Moslem Countries. Weekly report by Department of Information. I8/OC/I6. /250/
      23. NA WC. CAB24/44/3882. British Intervention to Prevent Surrender of Batoum under Russo-GermanPeace Terms. 20/H/l.
      24. МИХАЙЛОВ В. В. Российские и британские вооруженные соединения в сражениях против турок при обороне Баку в 1918 г. — Клио. 2006, № 1 (32), с. 197—198.
      25. NA WC. САВ24/43/3721. Caucasus Situation. Telegram 52925 from D.M.I. to Caucasus Military Agent. 20/H/l.
      26. NA WC. CAB24/48/4251. Political Situation in the Caucasus and Siberia as affected by German penetration, with some practical Suggestions. Memo (10.4.1918. Russia/005) by Political Intelligence Department, F.O. 18/E/155.
      27. NA WC. CAB24/53/4701. Turkey. Memo by Political Intelligence Department “The Present State of mind in Turkey”. 18/0J/1.
      28. NA WC. CAB24/48/4251. Political Situation in the Caucasus and Siberia as affected by German penetration, with some practical Suggestions. Memo (10.4.1918. Ruissia/005) by Political Intelligence Department, F.O. 18/E/155.
      29. МИХАЙЛОВ В.В. К вопросу о политической ситуации в Закавказье на заключительном этапе Первой мировой войны. — Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Серия 2. Исторические науки. 2006. Вып. 4, с. 132.
      30. NA WC. САВ24/54/4883. Caucasus and its value to Germany. Note by General Staff. 18/E/98.
      31. NA WC. CAB24/56/5049. Draft of a Bill for obtaining Petroleum in the United Kingdom. 29/D/6.
      32. NA WC. CAB24/55/4940. Decision of conference on Middle Eastern Affairs held 17.6.18. at 10, Downing Street. 18/J/38.
      33. Parliamentary Debates. Fifth series. Volume 104. Eighth Session of the Thirtieth Parliament of the United Kingdom of Great Britain & Ireland. 8 George V. House of Commons. Fifth Volume of Session 1918. Comprising Period from Monday, 17th June, to Thursday, 4th July, 1918. London: H.M. Stationery Office. Published by His Majesty’s Stationery Office. 1918, col. 1—1984, col. 754—757.
      34. Ibid., col. 782.
      35. ДЕНСТЕРВИЛЛЬ Л. Британский империализм в Баку и Персии. 1917—1918). Воспоминания. Тифлис. 1925, с. 164.
      36. ШАУМЯН С.Г. Избранные произведения в 2-х тт. Т. 2. М. 1978, с. 323—324.
      37. Там же, с. 343.
      38. Parliamentary Debates. Fifth series. Volume 110. Eighth Session of the Thirtieth Parliament of the United Kingdom of Great Britain & Ireland. 9 George V. House of Commons. Eighth Volume of Session 1918. Comprising Period from Tuesday, 15th October, to Thursday, 21st November, 1918. London: H.M. Stationery Office. Published by His Majesty’s Stationery Office. 1918, col. 1—3475, col. 13.
      39. Ibid., col. 279.
      40. Ibid., col. 765.
      41. Ibid., col. 889.
      42. «Мы обращаемся с покорной просьбой соизволить принять под свою мощную защиту нуждающуюся в этом Армению». Послание уполномоченного Армянской Республики А. Оганджаняна министру иностранных дел Австро-Венгрии И.Б. фон Райежу. 1918 г. (подг. текста, предисловие и примечания В.В. Михайлова). — Исторический архив. 2018, №5, с. 182—188.
      43. ШАУМЯН С. Г. Ук. соч., с. 279.
      44. Там же, с. 402—407.
      45. Там же, с. 259.
      46. ПУЧЕНКОВ А. С. Национальная политика генерала Деникина (весна 1918 — весна 1920 г.). М. 2016, с. 153.
      47. NAWC. САВ24/63/5700/. Military Command in the Middle East. Memo by Lt.-Gen Smuts. 16 September, 1918.18/J/38.
      48. National (British) Archives. Imperial War Cabinet (NA IWC). CAB 23/44a. Committee of Prime Minister. Notes of Meetings. June 21 — Aug. 16. Minutes of a Meeting held at 10 Downing Street, S.W. on Thursday, August 1,1918 at 11 a.m.
      49. NAIWC. CAB23/145. Minutes of Meetings Aug. 13 — Dec. 311918. Minutes of a Meeting at 10, Downing St. on Wednesday, 14th August. 1918. /251/
      50. Документы внешней политики СССР (ДВП СССР). Т. 1, с. 444.
      51. NAWC. САВ24/66/5908. Turco-German Relations over the Caucasus. Memorandum by Political Intelligence Department (4.10.1918. Turkey /006).18/OJ/14.
      52. NA IOR. L/MIL/17/16/25. A Manual on the Turanians and Pan-Turanianism. Nov. 1918. P. 1—258+maps.
      53. Ibid., p. 193—194.
      54. Международная политика в договорах, нотах и декларациях. Часть II. От империалистической войны до снятия блокады с Советской России. М. 1926, с. 188—190.

      Вопросы истории. №4 (1). 2021. С. 239-252.
    • Плавания полинезийцев
      Автор: Чжан Гэда
      Кстати, о пресловутых "секретах древних мореходах" - есть ли в неполитизированных трудах, где не воспеваются "утраченные знания древних", сведения, что было общение не только между близлежащими, но и отдаленными архипелагами и островами?
      А то есть тенденция прославить полинезийцев, как супермореходов, все знавших и все умевших.
      Например, есть ли сведения, что жители Рапа-нуи хоть раз с него куда-то выбирались?
    • Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл Каталог гор и морей (Шань хай цзин) - (Восточная коллекция) - 2004
      PDF, отсканированные стр., оглавление.
      Перевод и комментарий Э. М. Яншиной, 2-е испр. издание, 2004 г. 
      Серия -- Восточная коллекция.
      ISBN 5-8062-0086-8 (Наталис)
      ISBN 5-7905-2703-5 (Рипол Классик)
      "В книге публикуется перевод древнекитайского памятника «Шань хай цзин» — важнейшего источника естественнонаучных знаний, мифологии, религии и этнографии Китая IV-I вв. до н. э. Перевод снабжен предисловием и комментарием, где освещаются проблемы, связанные с изучением этого памятника."
      Оглавление:

       
      Автор foliant25 Добавлен 01.08.2019 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      Просмотреть файл «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.
      Автор foliant25 Добавлен 03.11.2020 Категория Китай
    • «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      Автор: foliant25
      «Чжу фань чжи» («Описание иноземных стран») Чжао Жугуа ― важнейший историко-географический источник китайского средневековья. 2018
      PDF
      Исследование, перевод с китайского, комментарий и приложения М. Ю. Ульянова; научный редактор Д. В. Деопик.
      Китайское средневековое историко-географическое описание зарубежных стран «Чжу фань чжи», созданное чиновником Чжао Жугуа в XIII в., включает сведения об известных китайцам в период Южная Сун (1127–1279) государствах и народах от Японии на востоке до Египта и Италии на западе. Этот ценный исторический памятник, содержащий уникальные сообщения о различных сторонах истории и культуры описываемых народов, а также о международных торговых контактах в предмонгольское время, на русский язык переведен впервые.
      Тираж 300 экз.