Дэвид Дилкс. Черчилль и операция "Немыслимое", 1945 г. // Новая и новейшая история. - 2002. - № 3. - С. 126-142.
Когда в недавнем прошлом в Государственном архиве Великобритании был открыт доступ к документам, относящимся к операции "Немыслимое", газета, которая первой широко осветила их появление, вышла с заголовком на первой странице: "План Черчилля по развязыванию третьей мировой войны против Сталина". Далее в статье речь шла о том, что в мае 1945 г. Черчилль приказал "Военному кабинету составить планы возможного наступления против Сталина, которое должно было привести к уничтожению России""1.
Обнародование этих документов получило отклик во всем мире, и нередко это было подано как сенсация. Для многих сама возможность такой войны служила доказательством глубоко укоренившейся враждебности Черчилля в отношении России. Некоторые ошибочно предполагали, как это делала газета "Дейли телеграф", что подобные планы вынашивались в Военном кабинете. Широкое распространение получила точка зрения, что об этом ранее ничего не было известно. Однако в дневниках начальника Генерального штаба, которые были опубликованы 40 лет назад, можно найти следующую запись: "24 мая [1945]. Сегодня вечером я внимательно ознакомился с докладом, касающимся возможности войны с Россией в случае будущих осложнений в отношениях между нашими странами. Нам было поручено изучить данный вопрос. Очевидно, что предположение является фантастическим, и наши шансы на успех равны нулю. Сейчас Россия практически всесильна в Европе"2.
Известно, что для Великобритании союзнические отношения с СССР с самого начала предполагали осложнения в будущем, и здесь нет необходимости подробно останавливаться на этой проблеме. Иное вряд ли было возможно, поскольку до июня 1941 г. Советский Союз по меньшей мере придерживался благожелательного нейтралитета по отношению к Германии, осуществляя крайне важные поставки для ее военной машины почти два года. Ситуация изменилась после нападения Германии на СССР и последовавшей через шесть месяцев атаки Японии на американскую военно-морскую базу в Перл-Харборе. Великобритания и Британское содружество наций более не сражались в одиночку против Германии. Очень скоро начала давать о себе знать скрытая мощь США. В Южной и Юго-Восточной Азии, на Дальнем Востоке и на Тихом океане возникли новые театры военных действий. Советский Союз сражался в первую очередь на суше, а не в воздухе или на море, и на Россию пришлось гораздо большее бремя войны, чем на долю какого-либо другого участника антигитлеровской коалиции. Первые два года, с лета 1941 г. до успешного завершения кампании в Северной Африке, не было недостатка в трениях и непонимании, однако, как выразился бы Черчилль, их заглушал гул канонады. После того как в войне наступил перелом, в Лондоне стали уделять пристальное внимание проблеме послевоенной политике по отношению к Советскому Союзу.
Замысел был слишком деликатным, поэтому, когда Комитет начальников штабов одобрил предложение подготовить доклад по этому вопросу, было решено соблюдать наивысшую степень секретности таким образом, "чтобы политика правительства Его Величества и далее заключалась в том, чтобы способствовать развитию и укреплению дружественных отношений с СССР". Комитет начальников штабов получил первый вариант доклада более чем через семь месяцев. После того как в мае 1944 г. он был частично переработан, 6 июня, в день открытия второго фронта, в Комитет поступил новый вариант доклада3. В то время никто не знал, как долго продлится война. Многие специалисты полагали, что к Рождеству она закончится. Такой прогноз мог оправдаться, если бы удалось покушение на Гитлера или если бы продвижение союзников на Западе было более быстрым и решительным. В этом случае расстановка сил в Европе после войны была бы совершенно иной: Красная Армия оказалась бы гораздо восточнее того рубежа, на который она в действительности вышла.
Предположение, что война может закончиться через несколько недель, и практически полная уверенность, что победа будет достигнута в течение месяцев, казались тогда обоснованными. В этих условиях в подкомитете по послевоенному планированию возникли разногласия. Представители вооруженных сил полагали, что Великобритания должна учитывать возможность, насколько бы она не была маловероятной, что Советский Союз может стать врагом. В то же время подающий большие надежды председатель подкомитета Гледвин Джеб был уверен, что министерству иностранных дел не следует соглашаться с таким предположением, поскольку оно является опасным политически и не соответствует действительности4. В черновике своего доклада он отмечал, что поскольку в ближайшее время возрождение Германии и Японии, невозможно, то серьезная угроза Британскому содружеству наций в обозримом будущем может исходить лишь от двух государств - СССР и США. "Достаточно очевидно, что Британское содружество наций не способно вести войну против Советского Союза без помощи Соединенных Штатов или же союзников на европейском континенте". Следующее предложение этого же доклада свидетельствует о том, что рассуждения носят теоретический характер: "Также невозможно представить, что Британское содружество наций может начать войну с Соединенными Штатами не заручившись, по крайней мере, поддержкой Советского Союза и помощью других европейских государств. Таким образом, представляется бесполезным разрабатывать планы, которые исходят из того, что Британское содружество наций будет сражаться в одиночку".
В свою очередь штаб по послевоенному планированию утверждал, что в конечном счете имеется гораздо больше оснований ожидать ухудшения отношений с Советским Союзом, чем с США, и что серьезная угроза Великобритании со стороны Советского Союза будет равносильна угрозе США. Вероятно в конце концов Америке пришлось бы сражаться для того, чтобы сохранить независимость Соединенного Королевства, хотя на это предположение нельзя было полностью полагаться.
Послевоенная политика британского правительства должна была строиться на основе трехстороннего союза между Содружеством наций, США и СССР. Соответственно, "наиболее разумный курс" заключался в том, чтобы послевоенное планирование исходило из признания достаточно тесного сотрудничества трех великих держав. Как указывали авторы доклада, на определенном этапе Россия могла разорвать этот союз и стать потенциальным или даже реальным врагом, но они не видели оснований считать, что СССР стремится к мировому господству. В середине июня 1944 г. Комитет начальников штабов одобрил вариант доклада, в котором утверждалось, что "Британскому содружеству наций следует поддерживать достаточный уровень вооруженных сил на море и в воздухе для защиты наших жизненных интересов против России"5.
В этих расчетах ни коим образом не учитывалась необходимость противодействовать возможным попыткам Советского Союза распространить сферу своего влияния на Западную Европу и таким образом установить свое господство на европейском континенте или укрепиться в Азии путем освоения Сибири. Жизненно важными интересами, угроза которым может исходить от России, заместители начальников штабов считали поставки нефти с Ближнего Востока, коммуникации в Средиземном море и мировом океане (в случае, если после войны Советский Союз окажется среди мировых лидеров по военно-морским и военно-воздушным силам) и крупные промышленные районы на Британских островах (в случае, если Советский Союз будет обладать большим количеством стратегических бомбардировщиков). Вывод заместителей начальников штабов, который одобрил и Комитет начальников штабов, заключался в том, что наилучшим средством избежать трений должны стать "реальные усилия по обеспечению полного и дружественного участия СССР в системе международной безопасности". Далее говорилось, что Великобритании не следует противодействовать разумным требованиям СССР в тех случаях, когда они не противоречат важнейшим стратегическим интересам самого Соединенного Королевства. В ответ предполагалось, что Россия "не станет противодействовать нашим притязаниям в жизненно важных для нас сферах". Нелегко далось признание, что слабость послевоенной Европы создаст вакуум, который СССР при желании сможет заполнить. В этом контексте было выдвинуто положение, что Содружеству Наций следует поддерживать достаточный уровень вооруженных сил на море и в воздухе для защиты своих жизненных интересов. На первой странице документа заглавные буквы предупреждали: ДОКЛАД ЯВЛЯЕТСЯ ШТАБНЫМ ИССЛЕДОВАНИЕМ. ОН НОСИТ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР, НЕ ИМЕЕТ ПРАВИТЕЛЬСТВЕННОЙ СИЛЫ И НЕ ПРЕДНАЗНАЧЕН ДЛЯ ИСПОЛЬЗОВАНИЯ В КАЧЕСТВЕ ОСНОВЫ ДЛЯ ДЕЙСТВИЙ ПРАВИТЕЛЬСТВА6.
В конце июля, когда армия союзников уже укрепилась во Франции, начальник Имперского Генерального штаба обсуждал с военным министром ключевой вопрос: следует ли расчленить Германию или постепенно превратить ее в союзника против советской угрозы? Позиция начальника Имперского Генерального штаба была однозначной. По его мнению, Германия более не являлась господствующей державой в Европе. Наиболее сильной страной стал СССР, который, обладая огромными ресурсами, в ближайшие 15 лет должен был превратиться в основную угрозу Великобритании: "Таким образом, следует восстановить Германию, постепенно ее усилить и включить в Федерацию Западной Европы. К сожалению, это все должно быть сделано под прикрытием священного союза Англии, России и Америки. Такую политику нелегко осуществить, и для ее проведения требуется выдающийся министр иностранных дел"7.
Позиция фельдмаршала Брука была близка к политике, которой следовали правительства как лейбористов, так и консерваторов после 1945 г. В то же время в 1944 г. министерство иностранных дел считало, что пока Британское содружество наций и США с пониманием относятся к требованиям русских и намерены воспрепятствовать возникновению какой-либо угрозы Советскому Союзу со стороны Германии или Японии, СССР будет приветствовать длительный период мирных отношений. Основания для такого вывода были вполне убедительными: Советскому Союзу потребуется минимум пять лет для восстановления народного хозяйства и более длительное время для его дальнейшего развития, в течение этого времени СССР вряд ли пойдет на начало широкомасштабной войны. Однако все зависело от того, насколько меры по контролю над Германией и Японией удовлетворят Советский Союз. Если эти меры его не удовлетворят, СССР вполне может стать деструктивной силой в Европе и за ее пределами. Министерство иностранных дел прогнозировало "с определенной степенью уверенности", что в течение по меньшей мере пяти лет после окончания войны Россия не будет представлять угрозы стратегическим интересам Великобритании. Как отмечалось в одном из документов министерства, "насколько можно судить в настоящее время, ее [Россию - прим. пер.] вряд ли будут тревожить внутренние беспорядки". В возглавляемом одним из вышестоящих чиновников министерства иностранных дел объединенном подкомитете по разведке, целью которого являлся сбор информации из широкого круга источников, не видели повода для несогласия с подобными взглядами. Эта же позиция нашла отражение и в докладе подкомитета, подготовленном в августе 1944 г. Тем не менее, в нем указывалось, что Советский Союз будет в состоянии вести войну против Британского содружества наций. Наиболее взрывоопасным регионом мог стать Ближний Восток, прежде всего Иран и Ирак. В случае нападения СССР на эти страны, под угрозой оказалась бы осуществляемая через Средиземное море связь Великобритании с Индией и Дальним Востоком8.
По мере приближения поражения Германии политики и военные были вынуждены пересмотреть свое мнение относительно позиции СССР. Без сомнения, действия советского правительства во время Варшавского восстания 1944 г. не встретили понимания западных союзников, хотя во время визита в Москву осенью 1944 г. Черчилль и Иден не касались этой темы, чтобы не осложнять отношения. Очевидно, что премьер-министр не видел смысла в обсуждении таких вопросов, в то время как нерешенными оставались более важные проблемы, включая и польский вопрос. Сталин всячески отрицал, что целью СССР является распространение коммунистической идеологии на весь мир. "Мы не смогли бы это сделать, даже если бы мы этого хотели," - сказал он Черчиллю9. Эти заявления были сделаны тогда же, когда, как считают, Сталин и Черчилль договорились о так называемом "процентном" распространении влияния в Южной и Центральной Европе. В Лондоне Комитет начальников штабов пытался оценить степень угрозы безопасности Великобритании, которая будет исходить от СССР, если он будет проводить агрессивную политику. В октябре 1944 г. в министерстве иностранных дел состоялось специальное совещание, в ходе которого удалось прийти к единственному выводу: до тех пор, пока не поступят указания Военного кабинета, в официальных документах следует избегать упоминаний о том, какую позицию СССР может занять после войны. Комитет начальников штабов получил указание свести к минимуму документы, в которых содержалось бы предположение, что СССР является потенциальным врагом10.
Посол Великобритании в СССР сэр Арчибальд Кларк Керр, который беспристрастно оценивал советское правительство, заметил, что с 1941 г. мощь Великобритании как великой державы не вызывает беспокойства в Москве. Более того, советская пропаганда практически полностью отказалась от нападок на британский империализм. Посол полагал, что подобное отношение сохранится, пока Великобритания будет проводить антигерманскую политику совместно с СССР. Советский Союз будет стремиться распространить свое влияние на страны, находящиеся в непосредственной близости от своих границ и признает право Великобритании на особые интересы в Атлантике и Средиземноморье11.
В конце декабря 1944 г. объединенный подкомитет по разведке подготовил еще один доклад, из которого следовало, что Великобритания не имеет достаточно данных, чтобы судить о советской концепции стратегических интересов и о послевоенной политике СССР. Советский Союз развивался в уникальных для нового времени условиях: "континентальная империя со значительным и быстро растущим населением имела в своем распоряжении практически все источники сырья, необходимые для военной экономики и промышленности, способной обеспечить армию, превосходящую вооруженные силы любой европейской державы".
Как отмечалось в докладе. Советский Союз обладал двумя преимуществами, важность которых стала очевидной с началом второй мировой войны в Европе: глубиной линий обороны и рассредоточением центров производства по всей стране. Основные экономические центры - нефтяные месторождения Кавказа, обладающая значительным промышленным и сырьевым потенциалом Украина, московский и ленинградский промышленные районы - были гораздо менее уязвимы в случае нападения, чем аналогичные районы в любой другой европейской стране.
Члены подкомитета были уверены, что СССР по крайней мере попытается продолжить сотрудничество с Соединенными Штатами и Великобританией после войны. Финляндия, Польша, Чехословакия, Венгрия, Румыния, Болгария и в меньшей степени Югославия составят буферную зону, необходимую для обеспечения безопасности СССР, советское руководство также будет стремиться к контролю над Черным морем и Северным Ираном. Если великие державы окажутся готовыми признать господство Советского Союза в этих регионах, а также будут придерживаться политики, направленной на недопущение восстановления военной машины Германии и Японии, это обеспечит СССР "наивысшую возможную степень безопасности и избавит от необходимости дальнейшей территориальной экспансии для ее упрочнения. При таких условиях неясно, что России может дать агрессивная политика [...] Отношения России с Британской империей и Соединенными Штатами будут зависеть в значительной степени от способности каждой из сторон убедить другую в своей искренности и стремлении к сотрудничеству"12.
Советник посольства Великобритании в Москве, Бальфур напомнил министерству иностранных дел в январе 1945 г., что Советский Союз заинтересован в том, чтобы предотвратить продвижение Германии в Юго-Восточной Европе, в не меньшей степени, чем в Польше, что в СССР военные победы значительно укрепили уверенность в собственных силах, но что Сталин, по его мнению, является практичным политиком, который не стремится к распространению своего неограниченного господства за пределы территорий, где он может его спокойно осуществлять13.
В рамках советско-английского договора 1942 г. правительства договаривались об обмене информацией по вооружениям. Со стороны Великобритании соглашение никогда полностью не соблюдалось, в основном из-за того, что было сложно получить согласие США на раскрытие жизненно важной для американцев информации. Однако англичане и американцы в этом отношении сделали гораздо больше, чем русские, которые в большинстве случаев игнорировали многократные запросы на информацию. Ко времени Ялтинской конференции Великобритания сообщила примерно о трехстах разработках, многие из которых были очень важны (например, радар), в то время как Советский Союз практически не делился ценной информацией. Таким образом, сведения Великобритании о существенных достижениях СССР в области вооружений основывалось на немецких публикациях. Можно привести множество примеров подобного рода, которые вызывали опасение Черчилля. Тем не менее, по возвращении из Ялты представители Великобритании были убеждены, что им удалось добиться наиболее благоприятного решения польского вопроса, а также заручиться согласием СССР на дальнейшее сотрудничество14. Эту точку зрения Черчилль высказал не только в парламенте, но и перед членами Военного кабинета. Находящиеся сейчас в нашем распоряжении документы свидетельствуют, что события конца февраля - марта 1945 г. привели к изменению позиции премьер-министра и министра иностранных дел, а также других членов кабинета и высших чиновников. Очень скоро стало ясно, что настойчивые требования советского руководства установить дружественные СССР режимы вдоль западных границ страны означают отказ от свободных и демократических выборов в этих государствах, что противоречило договоренностям в Ялте, в которых особо оговаривалась Польша.
Сегодня в Государственном архиве Великобритании мы можем ознакомиться по крайней мере с некоторыми из тех документов, которые после перехвата и расшифровки глава Секретного разведывательного управления ежедневно направлял премьер-министру. На первый взгляд в них не содержится ничего достаточно важного, что могло бы объяснить, почему в самом скором времени Черчилль приказал начать разработку операции "Немыслимое". Большая часть расшифрованных документов относится к чисто военным вопросам (сведения о перемещении войск, подкреплениях, движении военных грузовиков), но среди них имеются и перехваченные дипломатические послания. Например, краткий отчет посла Японии в Берлине о его беседах с министром иностранных дел Германии, состоявшихся во второй половине марта. Риббентроп заметил, что в сложившихся обстоятельствах будет очень сложно добиться разрыва отношений Советского Союза с Великобританией и Соединенными Штатами с тем, чтобы заключить с СССР сепаратный мир. Для этого, по словам Риббентропа, прежде всего необходимо достичь некоторых военных успехов на Восточном фронте, причем Гитлер выражал уверенность, что ему удастся соответствующим образом переломить ход войны. Риббентроп также сказал, что Великобритания и США не скоро вновь будут обладать столь значительными вооруженными силами и что идея уничтожить СССР может "вполне естественно возникнуть из стремлений американцев к мировому господству и страхом британцев перед большевизацией Британской империи".
Полагая, что Советский Союз вряд ли может рассчитывать на то, чтобы устоять перед соединенными силами Англии и США на море и в воздухе, Риббентроп ухватился за мысль, что Сталин благоприятно отнесется к заключению мира с Германией и Японией для того, чтобы иметь возможность противостоять Великобритании и Соединенным Штатам. Он даже обдумывал поездку в Москву для прямых переговоров со Сталиным, что могло бы стать своеобразным повторением визита в августе 1939 г., в результате которого был подписан договор о ненападении между Германией и СССР.
Большая часть подобных предположений носила фантастический характер. Как будет видно в дальнейшем, представление, что Англия и США смогут уничтожить Советский Союз "одним ударом прямо сейчас", совершенно не соответствовало оценке сил в самой Великобритании15.
Западным союзникам также было известно об инструкциях, которые Риббентроп направил германскому посланнику в Дублине (а также предположительно, представителям Германии в других крупных столицах). Он должен был заявить, что, поскольку Красная Армия в ближайшее время разгромит Германию, только союз с немцами позволит Западу избежать захвата коммунистами всей Европы; в том случае, если в Лондоне и Вашингтоне откажутся от этого последнего шанса, то Германия найдет способ достигнуть взаимопонимания с СССР, но уже за счет Запада. Следует попутно отметить, хотя это и не относится к основной теме этой статьи, что Великобритания отказалась от предложения американцев поделиться этой информацией с Советским Союзом. Как отметил глава Секретного разведывательного управления, невозможно будет полностью скрыть источник информации и любая утечка станет катастрофой "в тот самый момент, когда у меня есть все основания надеяться на раскрытие системы, используемой Германией для передачи основной части дипломатических сообщений, к которой у нас никогда ранее не было доступа". С этим Черчилль полностью согласился16.
В протоколах и бумагах Военного кабинета мы также не можем найти прямого и понятного объяснения, почему было дано указание начать разработку планов на случай войны с Советским Союзом. В феврале и марте 1945 г. Военный кабинет получил подробные материалы, касающиеся Ялтинской конференции - позиция Сталина и мощь Красной Армии вызывали беспокойство. Вскоре поступили документы, касающиеся польского вопроса, проблемы военнопленных, будущего Румынии, Чехословакии и Болгарии, а также подготовки к конференции в Сан-Франциско - все они свидетельствовали о возраставшем напряжении в отношениях с СССР. Черчилль не скрывал своего беспокойства по поводу Советского Союза. В дневнике министра иностранных дел за 23 марта находим запись, искреннюю и мрачную одновременно, на основании которой можно судить о том, в какой степени в Великобритании рассчитывали на дружественные отношения с Москвой:
"Я везде вижу самые мрачные свидетельства поведения России... Мы все еще не знаем реакции русских на последнее англо-американское послание, но если она по прежнему негативная, разрыв становится неизбежным. Кроме того, нужно учитывать отказ Молотова ехать в Сан-Франциско и отношения между Россией и Турцией. Все вместе это означает крушение нашей внешней политики и то, что нам придется полностью менять курс"17.
Идеи также задавался вопросом, можно ли, не прибегая к официальной декларации, заставить советское руководство сделать выбор между изменением своей политики и разрывом с Великобританией и США. Он полагал, что это единственный способ, с помощью которого "мы можем надеяться достичь более-менее справедливого отношения к полякам"18. Развитие событий в последующую неделю или две показало, что "добиться справедливого отношения к полякам", по крайней мере как его понимали в Великобритании, подобным образом не удастся. В начале апреля Черчилль узнал от Рузвельта, что Сталин в сущности обвинил союзников в преднамеренном обмане, который выразился в секретных переговорах с Германией о заключении перемирия на западе, в то время как на Восточном фронте боевые действия должны были продолжаться. На это даже Рузвельт, который всегда лучше относился к России, чем Черчилль, ответил с негодованием, точнее, кто-то другой послал негодующий ответ от его имени. Очевидно, что в Великобритании в то время не понимали, насколько мало Рузвельт занимался делами, и что телеграммы составляли за него. Черчилль тут же направил в Москву яростное послание. По словам его личного секретаря Колвила, премьер-министр задавался вопросом, удалось ли немцам убедить русских, что готовится грязная сделка19. Это было вполне возможно. Как мы уже убедились, из перехваченной информации следовало, что Риббентроп собирался установить контакт с Советским Союзом в том случае, если не удастся договориться с Великобританией и США. Соответственно, немцы могли осуществить и преднамеренную дезинформацию советского руководства.
За этим последовало похищение приглашенных в Москву польских лидеров. Было ясно, что в Югославии Тито практически полностью ориентируется на СССР, и на юге Европы перед Западом вставала та же дилемма, что и в Центральной Европе - следует ли объединиться с недавним врагом, Италией, чтобы не отдать Триест югославам?20 В Сан-Франциско Иден передал Молотову меморандум, в котором на конкретных примерах выражалось беспокойство по поводу действий Советского Союза. В своем ответе советские представители опровергли большую часть жалоб и не соглашались "с очевидно односторонними и несоразмерными претензиями, представленными в меморандуме, которые полностью игнорируют действительность и ответственность Великобритании за большинство упомянутых случаев, равно как и непрекращающиеся усилия советской стороны по выполнению законных пожеланий Великобритании"21.
Тем временем Молотов наконец признал "арест" 16 польских лидеров. Заявления Идена, что в течение всего времени немецкой оккупации поляки стремились к установлению тесных отношений с СССР и проявили себя как настоящие патриоты, ни к чему не привели22.
Какие выводы должно было британское правительство сделать из всех тех событий? Бывший советский посол в Лондоне И. М. Майский говорил, что они не стоят серьезного внимания, и что к Советскому Союзу следует относиться с пониманием. На это Керр возражал: "Мы прилагали все усилия для того, чтобы быть понимающими, честными и откровенными, но в результате мы получали нескончаемые оскорбления". Может быть, все объяснялось, как неосторожно сказала посол СССР в Швеции A. M. Коллонтай своему старому другу Кларку Керру, незрелостью русских? Она заметила, что русские столь же наивны, неуклюжи и неловки, какими англичане были во времена Кромвеля. Русские все еще оставались детьми и с ними следует обращаться соответственно, их буйное поведение со временем пройдет, а пока англичане должны проявлять терпение и еще раз терпение. Кларк Керр в свою очередь добавил: "Правда заключается в том, что русские торопятся к величию, и от этого чувствуешь себя неуютно"23. Многие, вслед за сэром Ормом Сарджентом из министерства иностранных дел, задавались вопросом, следует ли теперь Сталину более осторожно, чем прежде, держать себя с одерживающими победы советскими генералами, и можно ли объяснить ужесточение линии СССР в отношении Великобритании влиянием военных?24
Но если предположить, что все подобные расчеты были ошибочными или даже обманчивыми? Премьер-министр и его окружение должны были определить, насколько большой была эта вероятность. Идеи возражал: "Мы продемонстрировали исключительную предупредительность и выдержку и постоянно принимали во внимание особенности менталитета русских. Мы были шокированы, когда совсем недавно получили свидетельства нездоровых подозрений советского правительства по поводу приписываемых нам бесчестных и постыдных действий. Господину Майскому действительно не следует просить нас распространить наше понимание и терпение на такие вопросы, как отношение советского правительства к польскому и румынскому вопросам, по которым, как он знает не хуже меня, ни премьер-министр, ни я не можем рассчитывать на поддержку в парламенте"25. Десять дней спустя Черчилль направил президенту Трумэну, с которым он никогда не встречался, знаменитую телеграмму, выражая свои дурные предчувствия по поводу неправильного истолкования советской стороной ялтинских соглашений (так он осторожно назвал происшедшие с февраля события) и последствий роспуска армий союзников в самом ближайшем будущем. Цитируя Геббельса, Черчилль писал, что на Восточный фронт опустился железный занавес.
Материалы, относящиеся к операции "Немыслимое", не показывают с достаточной ясностью, кто, кому и когда отдавал указания. Но даже начало разработки такого проекта было невозможно без указания премьер-министра, и мы должны предположить, что он приказал заняться этим вопросом самое позднее в середине мая, поскольку эти документы едва ли могли подготовить меньше, чем за неделю. По всей видимости именно тогда Черчилль, уставший физически, но полностью контролировавший ситуацию, недвусмысленно высказал советскому послу в Лондоне Ф. Т. Гусеву свои сомнения и неудовольствие. В беседе глава правительства упомянул столицы тех стран Восточной и Центральной Европы, которые оказались вне контроля западных союзников: Берлин, Варшаву, Прагу, Вену. Когда разговор зашел о Польше, Гусев (который не принимал активной роли в обсуждении, и этот факт нельзя только объяснить тем, что он посредственно говорил по-английски) сказал что-то по поводу линий коммуникаций и Красной Армии. С этим Черчилль согласился, но отметил, что война закончилась и складывается новая ситуация. Какую позицию занимает Советский Союз? Возводит железный занавес от Любека до Триеста. "Нам было известно лишь о создании марионеточных правительств, по поводу которых нашим мнением не интересуются и в дела которых мы не имеем права вмешиваться". Он напомнил Гусеву, что армии союзников преднамеренно сдержали свое наступление на Прагу из уважения к чувствам Советского Союза. В ответ им запретили войти в город, в котором Э. Бенеш со страхом размышлял о будущем Чехословакии, в то время как в Сан-Франциско Я. Массарик раздувал по данному поводу шумиху. Все это, продолжал Черчилль, "невозможно понять и невозможно терпеть". Премьер-министр и правительство Его Величества возражали самым активным образом против того, чтобы к ним относились, как будто от них ничего не зависит в послевоенном мире. Они считали, что еще имеют какое-то влияние и не были согласны с тем, что с ними столь грубо обращаются. Их стремление предотвратить такое развитие событий заставило отложить демобилизацию Королевских Военно-воздушных сил. Они были полны решимости участвовать в обсуждении будущего Европы с позиций той силы, которая у них имеется. Они были готовы встретиться с русскими и вести беседу самым дружественным образом, но такое отношение должно быть взаимным. Однако создается впечатление, что русские стремятся закрыть доступ в каждое место, которое они заняли, и отгородить его от всего мира. Этого нельзя допустить. Почему русские не могут удовлетвориться линией Керзона и дать нам возможность узнать, что происходит к западу от нее?
Керр отмечал, что Гусев слушал "с напряженным выражением на своем широком лице". В это мы вполне можем поверить. Керр не мог судить, насколько полно Гусев понял заявление премьер-министра, но он понял вполне достаточно, чтобы информировать советское правительство о недовольстве Черчилля, его обеспокоенности происходящим и нежелании мириться со складывавшейся ситуацией26. Несколько дней спустя Гусев достаточно резко сказал британскому министру иностранных дел, что беспокойство по поводу англо-советских отношений не имеет под собой оснований, и выразил удивление тем, что Черчилль беседовал с ним в столь резких выражениях. Идеи же дал понять, что полностью разделяет позицию своего премьер-министра27.
Очевидно, что основания для недовольства, изложенные Гусеву, послужили главной причиной, по которой Объединенному штабу по планированию было приказано начать разработку проекта, получившего предварительное название "Операция "Немыслимое"". Окончательная версия доклада датируется 22 мая 1945 г. Остается неясным, существовали ли его более ранние варианты. Нет сомнений, что доклад создавался в обстановке абсолютной секретности. К работе над ним не привлекались штатные сотрудники силовых министерств. И не исключено, что материалы, не носившие принципиального характера, были уничтожены в то время или позднее. В нашем распоряжении имеется документ на шести машинописных страницах, четыре приложения к нему, которые занимают еще 20 страниц (оценка военной кампании в Европе, советские силы и их размещение, силы союзников и их размещение, реакция Германии), и четыре карты (советские силы и их размещения, силы союзников и их размещение, военная кампания на севере Восточной Европы, уязвимые места советских линий коммуникаций).
В первом абзаце документа отмечается, что "согласно инструкциям", которые, по всей видимости, были переданы генералом Исмеем от имени Черчилля, во время работы над докладом Объединенный штаб по планированию исходил из ряда допущений: общественное мнение в Великобритании и США полностью поддержит все действия правительства, и соответственно, боевой дух английских и американских войск останется высоким; Великобритания и США получат полную поддержку со стороны вооруженных сил Польши, а также смогут рассчитывать на использование людских ресурсов и оставшегося промышленного потенциала Германии; военная помощь других западных держав не принимается во внимание, однако предусматривается использование военных баз и других объектов на их территории; военные действия начнутся 1 июля 1945 г., а до этого времени будут продолжаться перегруппировка сил и демобилизация.
Следует остановиться на этих предположениях и рассмотреть их обоснованность. Из того что нам известно о настроениях общественности и усталости от войны как в Великобритании, так и в США, представляется маловероятным, что за исключением случая неприкрытой агрессии со стороны Советского Союза, "общественное мнение" оказалось бы готовым поддержать "все действия правительства". За этим предположением крылось другое, еще более смелое, что США будут готовы к войне вне зависимости от позиции американской общественности. Это противоречило всем заявлениям Рузвельта, который всегда стремился к как можно более скорому выводу американских войск из Европы, и Трумэн, казалось, не намеривался действовать вразрез с ними. Расчеты на использование "людских ресурсов и оставшегося промышленного потенциала Германии" также были лишены серьезных оснований. Еще более удивительным кажется предположение, что "Россия заключит союз с Японией". В конце концов, Сталин неоднократно обещал, и последний раз совсем недавно, в Ялте, что СССР вступит в войну с Японией вскоре после победы над Германией. В действительности. Советский Союз сохранял нейтралитет по отношению к Японии до самого конца и объявил войну только после того, как была сброшена первая атомная бомба*. Для того чтобы заключить союз с императором Японии, Сталин должен был открыто изменить свою политику так, как в 1939 г. он поступил таким образом, подписав договор о ненападении с Германией.
Цель операции заключалась в том, чтобы навязать Советскому Союзу волю США и Британской империи. Если судить по этим и другим документам, создается впечатление, что интересы Англии и Америки совпадали, что было далеко не так. Это хорошо понимал не только Черчилль. Слишком оптимистичным является и предположение, что в Центральной Европе против Советского Союза могли бы сражаться британские войска со всего мира: от Канады до Южной Африки, от Австралии до Новой Зеландии, от Барбадоса до Индии. Далее в документе отмечалось, что "даже хотя "волю" этих двух стран" (то есть США и Великобритании, здесь еще раз следует отметить представление о монолитности Британской империи) можно определить как "не более, чем стремление добиться справедливого отношения к полякам", это совсем не означает ограниченности военного вмешательства. Быстрая военная победа союзников не обязательно заставила бы Советский Союз подчиниться, и если русские захотят тотальной войны, они ее получат. Иными словами, с уверенностью достигнуть заявленной цели и добиться долгосрочного результата можно было только одержав победу в широкомасштабной войне. В штабе тщательно проанализировали подобное развитие событий, также как и другой вариант, когда в результате быстрого военного успеха политические цели оказались бы достигнутыми и необходимость в широкомасштабной войне не возникнет. Если оставить в стороне возможность революции в СССР и падения коммунистического режима, для победы в войне требовалось захватить настолько обширные территории Советского Союза, что дальнейшее сопротивление становилось бы невозможным, или нанести СССР столь сокрушающее поражение, после которого он был бы не в состоянии продолжать войну; однако не исключалось, что для победы потребовалось бы выполнить оба условия. В документе указывалось, что хотя в 1942 г. немцы дошли до Москвы, Волги и Кавказа, Советский Союз тем не менее продолжал сражаться, и вряд ли возможно предположить, что союзникам удастся продвигаться настолько же быстро и успешно, как Германии, при том что это ей ничего не дало.
В приложениях к докладу детально анализировалось соотношение сил в Центральной Европе. Преимущество Советского Союза в наземных сухопутных войсках составляло три к одному, что делало полную и решающую победу союзников здесь практически невозможной. Быть может, у союзников были несколько лучше военная организация и вооружение, а также более высокий боевой дух, однако русские доказали, что являются достойными противниками Германии, у них были талантливые командующие, хорошее вооружение и проверенная войной организация. Решающая победа над Советским Союзом в тотальной войне потребовала бы колоссальной мобилизации людских ресурсов, включая:
"(а) Размещение в Европе значительной части обширных ресурсов Соединенных Штатов.
(b) Реорганизацию людских ресурсов Германии и всех западноевропейских стран".
Не вызывает удивления вывод, который делали авторы доклада: в то время как нельзя предсказать исход широкомасштабной войны против Советского Союза, они могли с уверенностью заявить, что для того чтобы выиграть войну потребуется "очень много времени".
Что же касается возможности одержать быструю победу, то даже успех западных стран на начальном этапе войны не обязательно будет означать поражение СССР. Иначе говоря, западные страны могли оказаться втянутыми в тотальную войну. Им не удастся ограничить военные действия каким-либо одним регионом, и таким образом необходимо планировать широкомасштабную войну. Даже быстрая победа может не принести союзникам желаемого результата в долгосрочной перспективе, поскольку военная мощь СССР не будет сломлена и русские всегда смогут возобновить военные действия, когда почувствуют себя готовыми к этому.
После такого мало обнадеживающего вступления в докладе говорилось, что в воздухе и на море Советский Союз не будет представлять столь серьезной угрозы, которая исходила от немецких стратегических бомбардировщиков и подводных лодок, но зато СССР обладает мощной сухопутной армией, сконцентрированной в Центральной Европе. Красная Армия вполне сможет захватить Турцию, южная часть Восточной Европы, включая Грецию, "тут же окажется вне досягаемости нашего [то есть британского - прим. пер.] влияния и торговли". В Иране и Ираке ситуация станет чрезвычайно опасной. Авторы доклада были почти абсолютно уверены, что Советский Союз начнет наступление, чтобы захватить месторождения нефти в этом столь важном для стран Запада регионе. Поскольку против 11 советских дивизий союзники располагали лишь тремя усиленными индийскими бригадами, авторы доклада не представляли, как можно будет удержать этот район. В случае заключения союза между СССР и Японией, японцы получили бы возможность высвободить значительную часть своих сил для обороны своих островов или возобновления наступления в Китае. Все же основным театром военных действий должна была стать Центральная Европа. Преимущество союзников в воздухе компенсировалось для СССР тем, что на начальном этапе операции стратегические бомбардировщики могли базироваться только на Британских островах. Единственным способом добиться быстрого успеха могло стать наступление наземных сил, при котором полностью использовалось бы господство в воздухе - тактическая поддержка авиации и воздушные налеты на советские линии коммуникаций. Основной удар предусматривалось нанести на севере Восточной Европы. Для участия в наступлении союзники могли привлечь около 47 дивизий включая 14 бронетанковых при соблюдении условий, изложенных в начале документа. СССР мог выставить силы, эквивалентные 170 дивизиям, из которых 30 были бронетанковыми. Таким образом, Советский Союз обеспечивал военное превосходство 2 к 1 в бронетанковых войсках и 4 к 1 в пехоте. Как отмечалось в докладе, "исходя из вышеупомянутого соотношения сил, наступление будет чрезвычайно опасным".
Основное сражение с использованием бронетанковых войск по всей видимости состоялось бы к востоку от линии Одер- Нейсе, его результат определял исход всей кампании.
"Мы сможем выйти на линию Данциг-Бреслау. Однако любое дальнейшее продвижение удлинит линию фронта в преддверии зимы и, таким образом, увеличит опасность, которую представляет выступ русских в Богемии и Моравии, откуда они не захотят отступить. Следовательно, если мы не одержим столь необходимую для нас победу к западу от линии Данциг-Бреслау, мы окажемся втянутыми в тотальную войну.
Соответственно, успех наземной кампании будет зависеть от исхода сражений к западу от упомянутой линии до начала зимы. Мы не располагаем преимуществом в стратегической позиции, и в действительности все решится в одном большом сражении, в котором очень многое будет работать против нас.
Наш вывод заключается в следующем:
(a) Если нам предстоит начать войну с Россией, мы должны быть готовы к тотальной войне, которая затянется на длительное время и обойдется очень дорого.
(b) Численное превосходство противника на суше делает очень маловероятным то, что нам удастся в короткий срок добиться ограниченного успеха, даже если исходя из политических соображений этого будет достаточно, чтобы достигнуть своей цели".
В одном из приложений речь шла о возможном использовании союзниками сил Германии и высказывалось предположение, что на раннем этапе войны будут переформированы и перевооружены 10 немецких дивизий. В любом случае, их нельзя было использовать до 1 июля, и при составлении планов участие Германии в войне не принималось во внимание.
Невозможно подробно рассказать о всех имеющихся в этих бумагах документах. Для Великобритании имелся ряд выигрышных факторов. Например, флот Великобритании, даже без поддержки США, мог успешно противостоять Советскому Союзу на море. После прекращения осуществляемых союзниками поставок алюминия в СССР и потерь, которые СССР понесет в ходе войны, производство самолетов в Советском Союзе окажется "абсолютно не отвечающим потребностям". Против этих расчетов было огромное количество фактов, подтверждавших силу Советского Союза, и результаты второй мировой войны. Как указывалось в докладе. Красная Армия имела талантливых и опытных командующих, требовала более низкого материально-технического обеспечения, чем западные армии, и использовала смелую тактику, в которой потери практически не принимались во внимание.
На заседании 31 мая Комитет начальников штабов пришел к заключению, что вести подобную войну против Советского Союза на самом деле немыслимо. В воспоминаниях, написанных спустя много лет, Брук отмечал, что Черчилль пришел на заседание комитета чрезвычайно обеспокоенный тем, что "русский медведь навис над всей Европой" - эта фраза еще раз наводит на мысль, что толчком для разработки плана послужили опасения общего характера, а не какой-то конкретный эпизод в отношениях с СССР. Согласно утверждению Брука, глава Комитета начальников штабов сделал вывод, что "в самом лучшем случае мы можем рассчитывать оттеснить русских настолько же, как это удалось немцам. И что дальше? Вечно оставаться в боевой готовности, чтобы удерживать их на этих границах"28.
Комитет начальников штабов без прикрас изложил ситуацию Черчиллю 8 июня, когда уже вовсю шла подготовка к выборам в парламент. По их расчетам, поскольку советские дивизии не соответствовали дивизиям союзников, советские силы составляли 264 дивизии (из них 26 бронетанковых) против 103 англо-американских дивизий (из них 23 бронетанковые). Короче говоря. Комитет начальников штабов и Объединенный штаб по планированию по-разному оценивали соотношение сил. Что касается авиации, союзники располагали чуть более 6 000 тактических и 2 500 стратегических самолетов против соответственно 12 000 и 960 самолетов у СССР. Согласно мнению Комитета начальников штабов, численное преимущество русских в течение некоторого времени будет компенсировано гораздо лучшей подготовкой пилотов и большей эффективностью ВВС союзников, особенно в стратегической авиации. Однако через некоторое время потери самолетов и пилотов ослабили бы позиции США и Великобритании в воздухе.
Было очевидно, что на земле союзникам не удастся одержать быструю победу. Поскольку армии СССР и союзников находились в соприкосновении на всем протяжении Европы от Балтийского до Средиземного моря, было невозможно избежать сухопутных операций: "Наша точка зрения заключается в том, что... после начала военных действий нам не удастся в течение короткого времени добиться ограниченного успеха и мы окажемся втянутыми в длительную кампанию в тяжелых условиях. Более того, ситуация станет катастрофической, если в США, устав от войны в Европе, станут уделять все свое внимание войне с Японией"29.
Заместитель Исмея, генерал-майор Холлис составил проект ответа, который в целом премьер-министр одобрил 10 июня, за исключением одного очень важного изменения в конце. В ответе отвергалась идея наступления и указывалось, что если США ограничатся контролем над своей оккупационной зоной в Германии и большая часть американских войск покинет Европу, СССР сможет захватить территории вплоть до побережья Северного моря и Атлантического океана. Как в таком случае можно будет осуществлять оборону Британских островов, если Франция наряду с Бельгией и Нидерландами окажутся не в состоянии остановить продвижение Красной Армии? Какие для этого понадобятся морские, воздушные и наземные силы? Сохранение кодового названия операции - "Немыслимое" - должно было заставить Комитет начальников штабов осознать, что "этот анализ является мерой предосторожности и останется, как я надеюсь, чисто гипотетической возможностью". В предварительном проекте последняя фраза была выражена несколько иными словами - формулировка генерала Холлиса звучала следующим образом: "исключительно маловероятное событие"30.
На следующий день премьер-министр представил Комитету начальников штабов длинный и мрачный обзор ситуации в Европе - так это позднее в своих воспоминаниях охарактеризовал Брук. Союзники ничего не могли противопоставить Красной Армии; Советский Союз был в состоянии захватить всю Европу, заставив англичан отступить на Британские острова, в то время как американские войска возвращались бы за океан. Чем скорее американцы вернутся домой, заметил Черчилль, тем скорее они вновь понадобятся в Европе. "Он закончил словами, что в течение всей его жизни ситуация в Европе не беспокоила его так, как сейчас"31.
От имени Комитета начальников штабов протоколы за 10 июня изучили представители Объединенного штаба по планированию. Их вывод заключался в том, что Советский Союз не сможет создать непосредственную угрозу морским коммуникациям Великобритании, сравнимую с той, которая исходила от Германии. На то, чтобы создать подводный флот или морскую авиацию, которые будут представлять реальную угрозу британскому владычеству на море, у СССР уйдет несколько лет. Серьезной проблемой для советского военного руководства станет отсутствие опыта в подготовке морского или воздушного вторжения, в то время как возможность осуществить решающее вторжение с помощью лишь одной авиации исключалась. Плацдармы на континенте окажутся удобной мишенью для Советского Союза, необходимость их защиты будет постоянно ослаблять Великобританию, в то время как их сохранение не даст какого-либо оперативного преимущества. Защита Британских островов и плацдармов в континентальной Европе будет возможной лишь при полномасштабной помощи со стороны США, что автоматически поднимало проблему войны с Японией. Вывод Объединенного штаба по планированию заключался в следующем: "На начальном этапе войны Россия сможет создать какую-либо серьезную угрозу безопасности нашей страны лишь при использовании ракет и другого новейшего вооружения. Подготовка к вторжению или нанесению серьезного удара по нашим морским коммуникациям займет несколько лет"32.
К тому времени, когда был закончен этот анализ, Черчилль занимался живописью на юге Франции, откуда он отправился прямо в Потсдам. Заслуживает внимания, что как этот документ, датированный 11 июля, так и еще более важный доклад от 22 мая имеют одинаковый номер - 15. Нельзя исключить, что до Сталина дошли их копии или же краткое изложение. Черчилль и Исмей категорически отвергли бы подобное предположение, поскольку для обеспечения секретности операции предпринимались особые меры. Как указывалось в одной из записок Исмея, которую он направил Черчиллю, в Комитете начальников штабов полагали, что "чем меньше материалов, касающихся этого проекта, будет доверено бумаге, тем лучше"33.
Сейчас известно то, о чем Черчилль не подозревал: в СССР поступало большое количество исключительно секретной информации, поскольку среди британских государственных служащих было много советских агентов или просто сочувствующих коммунистическим идеям. Через много лет после окончания войны Черчилль описал то, как Трумэн сообщил Сталину о первом успешном испытании атомной бомбы, даже не подозревая, что Сталин мог многое знать заранее34. Профессор Джон Эрик-сон выдвинул предположение, что серьезные изменения в расположении советских войск в конце июня 1945 г. связаны с разработкой операции "Немыслимое"35. Иными словами, мы сталкиваемся со своеобразным замкнутым кругом - Советский Союз обладал значительной военной мощью и проводил политику, которая представлялась Западу опасной, соответственно Черчилль считал необходимым выяснить, имеются ли у Великобритании и США реальные шансы военного противостояния Советскому Союзу; если Сталин, в свою очередь, был в курсе разработок британских аналитиков, его уверенность во враждебности Запада лишь усиливалась.
В Потсдаме Черчилль как-то заметил Идену, что теперь Советский Союз стремится расширить зону своего влияния36. Тем не менее, британский премьер не был враждебно настроен по отношению ко всем советским требованиям. По мнению Идена, Черчилль вновь оказался в плену обаяния Сталина, по поводу которого он неоднократно повторял: "Этот человек мне нравится". И такая оценка находит подтверждение в других источниках. Премьер-министр поддержал претензии Советского Союза на значительную часть захваченного германского флота и по крайней мере на один незамерзающий порт. Сталин отрицал, что в СССР вынашиваются планы продвижения на Запад.
Как показали анализы Комитета начальников штабов и Объединенного штаба по планированию, по обычным вооружениям мощь СССР значительно превосходила силы Великобритании и США. Во время работы над докладами их авторы не знали о создании ядерного оружия, также как Трумэн и Черчилль не могли сказать, удастся ли первое испытание. По английским и американским оценкам, после поражения Германии для разгрома Японии понадобится полтора года широкомасштабных боевых действий, которые приведут к огромным потерям.
Но как показали уже упоминавшийся важный разговор между Трумэном и Сталиным и последовавшее через несколько дней разрушение Хиросимы и Нагасаки, новое оружие нарушило все тщательные расчеты, касавшиеся количества дивизий, подводных лодок и самолетов. Обладающее огромной разрушительной силой оружие могло изменить характер войны и отношения между великими державами. Атомный удар было легко и безнаказанно нанести с отдаленных баз даже без предварительного объявления войны. Если чтобы разрушить города и промышленность Германии понадобились несколько лет упорных бомбардировок, сейчас единственный удар мог опустошить значительный район. Черчилль сразу же это понял. 23 июля он заявил членам Комитета начальников штабов: "Мы обладаем тем, что изменит соотношение наших сил с Россией. Секрет создания бомбы и возможность ее использовать полностью нарушат равновесие на международной арене, которое складывалось после поражения Германии... сейчас мы можем сказать, если вы действительно хотите сделать то-то и то-то, что ж... русским нечем будет на это ответить!"37
Через два дня после этого разговора Черчилль выехал из Потсдама в Лондон. Спустя еще 24 часа он подал в отставку с поста премьер-министра, узнав о полной победе лейбористов на всеобщих выборах. К. Эттли и Э. Бевин, ставшие соответственно премьер-министром и министром иностранных дел, столкнулись на переговорах с теми же проблемами, что Черчилль и Идеи до них. Может быть, они с большим оптимизмом смотрели на СССР и послевоенную ситуацию в мире, но это продолжалось недолго. В марте 1946 г. Черчилль произнес свою знаменитую фултонскую речь38. Его анализ многих вдумчивых наблюдателей заставил задуматься. Однако Черчилль также высказал восхищение Сталиным и мужеством советского народа. Тем не менее, как английское, так и американское правительства отказались поддержать его позицию.
История операции "Немыслимое" на этом не закончилась. Относящиеся к ней документы охватывают не только период с конца мая до середины июля 1945 г. К этим планам вновь обратились в августе 1946 г., когда находившиеся в США члены Комитета начальников штабов пришли к выводу, что ситуация в Европе достигла критической точки. В Комитете полагали, что в случае начала войны с СССР английские и американские войска должны отступить из своих оккупационных зон в Германии. Естественно, что летом 1945 г. подобный ход событий не рассматривался. Для осуществления прикрытия с воздуха и нанесения бомбовых ударов следовало использовать военные базы на территории Великобритании, в то время как для удержания плацдарма в Нидерландах и Бельгии не было необходимости растягивать линии коммуникаций с Британскими островами. Осенью 1946 г. в обстановке строжайшей секретности произошел обмен мнениями по этому вопросу. Фельдмаршал Б. Монтгомери, ставший к этому времени начальником британского Генерального штаба, беседовал с премьер-министром Канады М. Кингом, президентом США Г. Трумэном и генералом Д. Эйзенхауэром. К концу 1946 г. в Великобритании и США пришли к такому же выводу, который в свое время сделал Комитет начальников штабов в Лондоне: в случае советской агрессии английским и американским войскам следовало отступить в район Брюгге и Дюнкерка39.
Такие оценки свидетельствуют, что разработку операции "Немыслимое" нельзя считать результатом враждебности Черчилля по отношению к Советскому Союзу, или же плодом его пылкого воображения, которое подстегивалось распадом антигитлеровской коалиции и исчезновением общего врага. Учитывая тот размах, которого достигла демобилизация в США и Великобритании к концу 1946 г., Советский Союз обладал более значительным преимуществом в обычных вооружениях, чем летом 1945 г. Однако теперь у американцев была атомная бомба (секретом производства которой они отказались поделиться с Великобританией), а у СССР подобного оружия не было. Даже сегодня, спустя столько времени, мы не можем с уверенностью сказать, оказалось ли атомное оружие фактором, предотвратившим дальнейшее продвижение Советского Союза на запад. Очевидно другое. Через несколько лет политика СССР, и в первую очередь позиция Сталина, привели к резкому изменению общественного мнения в США, Великобритании и Европе. В ноябре 1954 г., в конце своего последнего пребывания на посту премьер-министра, Черчилль очень хорошо это выразил при обсуждении вопроса о перевооружении вошедшей в НАТО Германии (ФРГ. - прим. пер.), при том что еще несколькими годами ранее подобная политика казалась немыслимой. Речь Черчилля вызвала большой шум, поскольку он сказал, что когда в 1945 г. сотни тысяч немцев сдавались в плен, он посоветовал фельдмаршалу Монтгомери сохранить трофейное оружие, чтобы его всегда можно было легко вновь раздать немцам, с которыми Великобритании придется сотрудничать, если Советский Союз продолжит движение на запад.
Поиск этого послания ни к чему не привел. Существует вероятность, хотя даже сегодня об этом нельзя говорить с уверенностью, что оно никогда не было отправлено. С другой стороны, как следует из опубликованных мемуаров Черчилля, 9 мая 1945 г. он направил телеграмму Эйзенхауэру, в которой выражал надежду, что решение уничтожить германское оружие и военное оборудование не будет принято. Черчилль обладал великолепной памятью и даже извинялся перед парламентом за то, что не соблюдал правило, которое часто внушал другим: "Всегда проверяйте свои цитаты". По его мнению, летом 1945 г. вооруженное столкновение с Советским Союзом могло произойти лишь в том случае, если бы СССР продолжил движение на запад. Чтобы предотвратить подобное развитие событий, было бы полезным предупредить русских, что "в этом случае мы, разумеется, дадим оружие находящимся у нас в плену немцам, общая численность которых, если учитывать немецких солдат, взятых в плен в Италии, достигала 2,5 миллионов".
Когда Монтгомери спросили по поводу этого послания Черчилля, он в свою очередь, обратился к двум своим коллегам, которые в 1945 г. возглавляли Оперативный и Разведывательный штабы. Монтгомери сообщил Черчиллю, что он получил послание, "по очень секретному каналу, который Вы иногда использовали для связи со мной. Я это также помню. Информация, переданная через этот канал уничтожалась сразу после прочтения. Таким образом. Вы можете быть уверенными, что это послание было уничтожено"40.
Не столь важно, насколько точно Монтгомери и его коллеги спустя десять лет воспроизвели все детали. Очевидно, что Монтгомери (и, несомненно, не он один) получал абсолютно секретные послания, текст которых тут же уничтожался получателем. Что же касается операции "Немыслимое", нам еще многое предстоит почерпнуть из советских источников. Кроме того, не следует забывать, что даже те документы, которые покажутся полными, не обязательно таковыми являются.
* Это не соответствует действительности. На Тегеранской конференции (28 ноября - 1 декабря 1943 г.) руководителей трех союзных держав И. В. Сталин заявил, что СССР вступит в войну против Японии через 3 месяца после разгрома Германии. Это предложение Сталина было зафиксировано 11 февраля 1945 г. в соглашении руководителей трех великих держав на Крымской (Ялтинской) конференции, где говорилось, что "через два - три месяца после капитуляции Германии и окончания войны в Европе Советский Союз вступит в войну против Японии". - Крымская конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании. 4-11 февраля 1945 г. М., 1984, с. 254. На первой же встрече с новым президентом США Г. Трумэном 17 июля 1945 г. на Потсдамском конференции трех стран Сталин заявил, что "Советский Союз будет готов вступить в действие в середине августа и что он сдержит свое слово". - Берлинская (Потсдамская) конференция руководителей трех союзных держав - СССР, США и Великобритании. 17 июля - 2 августа 1945 г. М., 1980, с. 43. - Прим. ред.
Примечания
1. Daily Telegraph, Thursday, 1.X.1998. Подробнее об этом см.: Ржешевский О.А. Секретные военные планы У. Черчилля против СССР в мае 1945 г. - Новая и новейшая история, 1999, N 3. - Прим. ред.
2. Bryant A. Triumph in the West. London, 1959, p. 469-470. Доклад Объединенного комитета по планированию "Операции "Немыслимое"" ("Operation 'Unthinkable'") от 22 мая 1945 г. (подписан Дж. Грантамом, Дж.С. Томсоном и У.Л. Доусоном), см.: CAB 120-/691, Public Record Office, London (далее - PRO).
3. Бумаги находятся в CAB 121/64; особо следует обратить внимание на выдержки из протоколов 224 заседания Комитета начальников штабов от 23 сентября 1943 г., на доклад от 1 мая 1944 г., РНР (43) 1 (0), на протоколы 172 заседания Комитета начальников штабов от 24 мая 1944 г. и на новую версию доклада от 6 июня 1944 г., РНР (44) 132 (0) Final, PRO.
4. A.T. Comwall-Jones to the Vice-Chiefs of Staff, June 13, 1944. - CAB 121/64, PRO.
5. Проект доклада "Основные предположения для штабных исследований и послевоенные стратегические проблемы" ("Basic Assumptions for Staff Studies and Post-War Strategical Problems") в приложении к A.T. Comwall-Jones to the Vice-Chiefs of Staff, June 13, 1944 (см. предыдущую сноску); протоколы 195 заседания Комитета начальников штабов от 15 июня 1944 г. - CAB 121/46, распространялось как C.O.S. (44) РНР. June 15, 1944, CAB 121/46, PRO.
6. C.O.S. (44/527) (0) (РНР) June 15, 1944, распространялось в Военном кабинете вместе с двумя приложениями: первое - "Влияние советской политики на стратегические интересы Великобритании", второе было подготовлено в министерстве иностранных дел и датировано 28 мартом 1944 г., в нем вкратце излагались обязательства Советского Союза по договорам с другими государствами. - CAB 121/46, PRO.
7. Bryant A. Op. cit., p. 242.
8. Report by the Joint Intelligence Sub-Committee "Russian capabilities in relation to the strategic interests of the British Commonwealth", August 22, 1944 r. J.I.C. (44) 366 (0) Final, CAB 121/46, PRO.
9. Lord Moran. Winston Churchill: The Struggle for Survival, 1940-1965. London, 1966, p. 202.
10. Выдержки из протоколов совещания в кабинете министра иностранных дел от 4 октября 1944 г. "Изучение послевоенных проблем и расчленение Германии" ("The study of post-war problems and the dismemberment of Germany"). - CAB 121/46, PRO.
11. Письмо А.К. Керра Идену от 19.XI 1944, N 772, включая "Меморандум по поводу отношения советского правительства к возможности создания союза демократических стран Западной Европы" см.: PREM 3/296/14, PRO.
12. Report by the Joint Intelligence Sub-Committee "Russia's strategic interests and intentions from the point of view of her security", J.I.C. (44) 467 (0), December 18, 1944, CAB 119/129, PRO.
13. Отрывок из письма Бальфура (находившегося в то время в Москве) С. Уорнеру, главе Северного департамента министерства иностранных дел, от 16 января 1945 г., который 12 марта 1945 г. Идеи направил членам Венного кабинета под заголовком "Советская внешняя политика": W.P. (45) 156. - CAB 121/64, PRO.
14. Foreign Office to A. Cadogan at Jalta, Fleece no. 128, February 4, 1945. - PREM 3/396/14, PRO.
15. Эти доклады находятся в нескольких папках HW1, PRO; доклад посла Японии в Берлине министру иностранных дел Японии, в котором излагается краткое содержание беседы с Риббентропом, состоявшейся между 17 и 28 мартом 1945 г., находится в папке HW 1/3678.
16. "С" to Churchill, C/8727, March 2, 1945; Черчилль 8 марта 1945 г., дал указание ознакомить с этим документом министра иностранных дел, HW 1/3562; инструкция Риббентропа германскому посланнику в Дублине от 16 февраля 1945 г. см. HW 1/3539; Foreign Office to British Embassy, Washington, March 10, 1945, no. 2310, HW 1/3562, PRO.
17. Eden A. The Reckoning. London, 1965, p. 525- 526.
18. Ibidem.
19. Colvile J.R. The Fringes of Power. London, 1985, p. 582.
20. Ibid., p. 591.
21. Eden (San-Francisco) to Foreign Office, May 4, 1945, No. 133; May 14, 1945, No. 290. - CAD 121/64, PRO.
22. Eden A. Op. cit., p. 536.
23. A. dark Kerr to Foreign Office. April 6, 1945, No. 1137 - CAB 121/64, PRO.
24. Eden to A. dark Kerr, April 8, 1945, No. 1721 - CAB 121/64, PRO.
25. О. Sargent to Churchill, May 2, 1945. - PM/OS/45/60, PREM 3/396/14, PRO.
26. Record by Sir A. dark Kerr of a discussion between the Prime Minister and the Soviet Ambassador at 10, Downing Street on May 18, 1945. - PREM 3/396/12, PRO.
27. Memorandum by Sir A. dark Kerr, May 25, 1945, recording a conversation of May 23. - PREM 3/396/14, PRO.
28. Letter from Dr. Julian Lewis, M.P., "Churchill's Unthinkable War". - Daily Telegraph, 5.X.1998.
29. Memorandum by the Chiefs of Staff to Churchill, June 8, 1945, enclosed with Ismay to Churchill, June 8, 1945. -CAB 120/691, PRO.
30. Churchill to General Ismay for the Chiefs of Staff Committee, June 10, 1945. - CAB 120/691, PRO.
31. Bryant A. Op. cit., p. 470-471.
32. Report by the Joint Planning Staff "Operation Unthinkable", July 11, 1945. - CAB 120/691, PRO.
33. Ismay to Churchill, June 8, 1945. - CAB 120/691, PRO.
34. Gilbert M. "Never Despair": Winston S. Churchill 1945-1965. London, 1988, p. 99-100.
35. "Churchill's plan for Third World War against Stalin" - Daily Telegraph, I.X.I 998. Об осведомленности советского руководства с разработкой планов, связанных с операцией "Немыслимое", подробнее см.: Очерки истории российской внешней разведки, т. 4. M. 1999, с. 521-523. - Прим. ред.
36. Eden to Churchill, PM/45/2/P, July 17, 1945. - PREM 3/396/14 PRO; ср. Eden A. Op. cit., p. 545.
37. Bryant A. Op. cit., p. 477-478.
38. Подробнее см.: Злобин Н.В. Неизвестные американские материалы о выступлении У. Черчилля 5 марта 1946 г. - Новая и новейшая история, 2000, N 2. - Прим. ред.
39. Бумаги хранятся в CAB 120/691, PRO; см. например: Joint Staff Mission, Washington, to Cabinet Office, включая письмо Field-Marshal Wilson to General Ismay, August 30, 1946, FMW 271; Ministry of Defense to Joint Staff Mission, Washington, DEF. 96, включая письмо General Hollis to Field-Marshal Wilson, January 16, 1947. - CAB 120/691, PRO.
40. Множество документов, касающихся этой проблемы, хранятся в PREM 11/915, PRO, включая выдержки из Times от 24 и 25 ноября 1954 г. и Hansard от 25 ноября 1945; адресованную Черчиллю записку от Дениса Келли от 27 ноября 1954 г.; текст выступления Черчилля в парламенте 1 декабря 1954 г.; адресованное Черчиллю письмо Монтгомери от 6 декабря 1954 г., содержащее копию адресованного начальнику Генерального штаба Великобритании письма Монтгомери от 14 июня 1945 г. Направленный Черчиллю меморандум Дениса Келли от 6 декабря 1954 г. показывает, что за период с 30 марта по 26 июля 1945 г. Черчилль отправил и получил 883 телеграммы.