В школу я прихожу - время не тянется долго...

   (0 отзывов)

Неметон

Подготовка писцов для дворцов и храмов оставалась центральной задачей на протяжении всей истории Шумера. Потребность в школьном преподавании возникла в Нижней Месопотамии еще ок. 3000г до н.э. в связи с изобретением для нужд больших храмов, а затем и царских хозяйств шумерской письменности, сначала иероглифической, а затем и более скорописной — клинописи.

Своего расцвета шумерские школы - e-dub-ba (по-шумерски «дом таблички» или bit tuppim (с тем же значение по-аккадски) достигли во 2 пол. IIIтыс. до н.э., при династиях из Иссина и Ларсы, когда количество профессиональных писцов достигло нескольких тысяч. Это дает основание предполагать, что по всему Шумеру было разбросано множество крупных школ для писцов. По мнению Крамера, в Шумере в 1 пол. II тыс до н.э единовременно работало несколько тысяч профессиональных писцов. По подсчетам Ветцольдта, из текстов III династии Ура (2112-1997гг до н.э) известен 1541 писец, в т.ч из Лагаша — 620, из Уммы — 384, из Ура — 202, из Дрехема — 168, из Ниппура — 103.

(Шумерский термин e-dub-ba с тем же значением был заимствован и другими клинописными языками, в частности, хеттским, где наряду с e-dub-ba применялась логограмма местного происхождения со значением «дом писца по дереву», что указывает на материал для письма, используемый хеттами).

shkola_shumer.png.d0b8264aa6ae4d44464a3a

Шумерская школа - э-дуба

В последней четверти III тыс. до н.э. после завоевания Шумера Аккадом, шумерские педагоги создали первые словари, необходимость которых была вызвана влиянием покоренных шумеров на завоевателей, перенявших письменность и высоко ценивших шумерское литературное наследие.

В связи с тем, что к III династии Ура (2111-2004 гг. до н.э.) язык преподавания — шумерский — стал почти повсюду мертвым, пришлось перестроить характер преподавания и пересмотреть набор бывших в ходу пособий. Принцип их составления в виде перечней (столбцов) и списков, подлежащих зазубриванию без участия логических умозаключений, сохранился, но списки усложнились и удлинились.

Древнейшие перечни знаков были составлены в то время, когда письмо из иероглифического не превратилось в клинообразное, т.е не позже XVIII-XVII вв. до н.э., и затем переписывались без существенных изменений до 2 пол. III тыс. до н.э. В течении некоторого времени составление их иногда приписывалось определенным, названным по именам, писцам или их писцовым школам, но потом списки окончательно приобрели анонимность.

По мере расширения сети школ и учебных программ, в них начинается формироваться университетский тип ученого — специалиста по всем существовавшим в ту эпоху отраслям знаний: от богословия до грамматики и лингвистики. Э-дуба, если она была надлежащим образом организована, представляла собой серьезное учебное заведение — не только школу, но и университет и даже академию, т.к здесь создавалась и развивалась наука: в древней Месопотамии знания систематизировались исключительно в ходе школьного преподавания. Т.о, наука была порождением э-дубы.

Высокие достижения э-дубы видны из неполного перечня предъявляемых при выпуске экзаменационных требований к писцу:

–        устный и письменный перевод с шумерского на аккадский язык, и наоборот

–        знание шумерских писцовых и грамматических терминов и шумерского словоизменения

–        знание шумерского произношения и шумерских эквивалентов любых аккадских слов

–        знание различных видов каллиграфии и тайнописи

–        знание технического языка различных жреческих и других профессий

–        знаний различных категорий культовых песнопений

–        умение руководить хором и пользоваться музыкальными инструментами

–        умение составить, «упаковать» и запечатать в глиняный конверт документ любого рода

–        знание математики, включая землемерную практику и др.

За время обучения писцы должны были прочесть довольно много дидактических и литературно-религиозных текстов и даже выучить их канонический список. Такие списки, найденный в большом количестве ассириологи раньше принимали за каталоги библиотек. В э-дубе важнейшее место в преподавании заняли двуязычные терминологические перечни - словари или «силлабарии», вошедшие в состав т.н «Ниппурского письменного канона» или «потока традиции» (XX-XVIIIвв до н.э):

–        Прото-Эа — перечень знаков с указанием их названий и всех вариантов чтения данных знаков (обнаружен в Уре)

–        Прото-Изи — перечень знаков по их звучанию, включая составные

(Следует заметить, что самостоятельно, без устных пояснений, ученик не мог разобраться в шумерском тексте только лишь с помощью грамматических перечней). 

Существовали также перечни — орфографические справочники для написания имен собственных, имен богов и т.д. Помимо обычного литературного шумерского языка существовал особый «женский» шумерский язык, употреблявшийся в культе богинь. Соответственно, был создан трехъязычный словарь «Dimmer-dingir-ilu (все три слова означают «бог» на женском шумерском, литературном шумерском и аккадском языках).

Помимо терминологических справочников в число учебных пособий более поздней э-дубы включались перечни медицинских пособий и химических рецептов, также подлежавшие заучиванию наизусть, что привело к расцвету искусства врачей-заклинателей в ущерб практической медицине. Особенно следует отметить громадные списки т.н Omina, т.е. предзнаменований будущих событий, в т.ч по результатам специальных гаданий по форме печени жертвенного ягненка. В курс обучения также включались и перечни судебных казусов - «своды законов», служившие скорее образцами судебных решений, чем попытками кодификации права. Записанные судебные казусы не были анонимными и приписывались конкретным царям, являясь законами в собственном смысле этого слова.

В кон. XIX-нач. XVIII вв. до н.э в Нижней Месопотамии началось бурное развитие частного предпринимательства и частного права. Стороны не всегда могли располагать помощью высококвалифицированных писцов, знавших юридическую терминологию и прошедших полный курс шумерского языка, остававшегося официальным юридическим языком несмотря на то, что вышел из живого употребления в нач. II тыс. до н.э. Возможным выходом из затруднения могло служить пособие «Ana ittisu”, включавшее в себя наряду с юридическими терминами из Ниппура, множество терминов и оборотов, не дошедших до нас из регулярной юридической практики. Хотя это уникальное для своего времени пособие для писцов-юристов и вошло в Ниппурский канон, впоследствии популярностью оно не пользовалось. Оно известно из более поздних ассирийских списков VIII-VII вв. до н.э из библиотек храма Ашшура и Ашшурбанапала. Потерю пособием популярности исследователи связывают с тем, что с правления царя Ларсы Римсина I, и в особенности Хаммурапи, резко сократился объем частнохозяйственной деятельности, а затем, после разгрома шумерских школ (в Уре и Ларсе при Самсуилуне и неоднократного в Ниппуре в течении XVIII века до н.э.) и после переноса центра клинописного образования в Вавилон, резко снизился уровень познаний писцов в шумерском языке.

В период династии Ларсы э-дуба была единообразной, не замкнутой и, вероятно, была организована храмовой администрацией для обучения светских кадров. Общедоступность школы была относительной, т.к одни и те же храмовые жреческие и административные должности столетиями сохранялись в одних и тех же семьях. В отличие от Крамера, реконструировавшего э-дубу как светскую и общедоступную школу, Шарпэн считал, что в старовавилонской Ларсе, как и Вавилонии после 1600г до н.э, преподавание велось жрецами и при этом в частном порядке. Важным является мнение о том, что школьное образование было организовано из единого центра — Ниппура.

tsentryi_obrazovaniya_SHumer_i_Vavilon.p

Центры образования Месопотамии в шумерское и старовавилонское время

Школы, как правило, не находились в ведении храма, и программа обучения была светской, а религиозное образование и спорт, по-видимому, не входили в систему школьных занятий. Нет также никаких указаний на обучение в школе иностранным языкам, за исключением шумерского. Однако школьники изучали отдельные хурритские, касситские и эламские глоссы. Ссылаясь на гимны царей Шульги и Липит-Иштара, которые были составлены в школе. Возможно, это свидетельствует о том, что э-дуба находилась на царской службе, или, о том, что тексты были заказаны директору школы царским двором и затем использовались в процессе обучения. Конечно, в школьных библиотеках было много надписей прежних царей.

Во главе э-дубы стоял «отец школы». Учитель по-шумерски назывался ummea — словом, заимствованным аккадским языком в форме ummanu, а позднее из Вавилонии оно пришло в финикийский и еврейский языки со значением «мастер». Все члены школы независимо от возраста обращались друг к другу как «коллеги». Ученики именовались «сыновьями школы», а помощник учителя «старшим братом». В его обязанности входило изготовление каллиграфических табличек-образцов, проверка письменных заданий и выслушивание устных ответов учеников. В число преподавателей школы входили учителя рисования и шумерского языка, наставник, следивший за посещаемостью и «владеющий хлыстом». Отец школы выплачивал каждому его долю из поступлений учеников.

О методах преподавания в школах Шумера известно совсем немного. Несомненно, что успехи учеников в значительной степени зависели от их памяти, а шумерские педагоги в основном полагались на устрашающее действие палки. Обучение в школе продолжалось с утра до вечера. Существование каникулярного времени Крамером не подтверждается, но Дьяконов приводит фрагмент текста, обнаруженного в э-дубе Ура, который носит, правда, комичный характер:

«Свободных дней в месяц — три дня,

Разных праздников в месяц — три дня,

Итак, в месяц, выходит, двадцать четыре дня,

В школу я прихожу — время не тянется долго.

По одному дню для трудной таблички мне нужно на чтение,

А мне по четыре дают...»

Ни в одном из документов не встречалось имя писца-женщины, что говорит о том, что в э-дубе обучались только мальчики (изредка в шумерских текстах встречаются имена женщин-писцов: «грамотейка, та, кто познала тайны письма» - богиня Тештинанна, сестра Думузи, а в аккадской мифологии писцом подземного мира была богиня Белет-Цери, а не божество мужского рода). Из шумерских текстов 2000г до н.э известна лишь одна единственная женщина, которая была писцом. Похожие случаи были засвидетельствованы в Сиппаре, где при обители жриц в старовавилонское время женщина (не жрица) была писцом. Безусловно, что в Месопотамии в школах обучались лишь мальчики. Единственный шанс девочке получить образование существовал в случае домашнего обучения у отца-писца.

chastnyiy_dom_Ur.jpg.68c00264fb09c562946

Частный дом в Уре

О том, как выглядела шумерская школа, можно судить по результатам раскопок в Ниппуре, Сиппаре и Уре, где были обнаружены здания, которые идентифицированы как школьные. Но кроме того, что в них обнаружено большое количество табличек, они ничем не отличаются от обычных жилых домов. В 1934/35 году французские археологи обнаружили в Мари две комнаты, которые по своему расположению и особенностям явно представляют школьные классы. В них сохранились ряды скамеек из обожженного кирпича, рассчитанные на 1-4 учеников.

Р. Гиршман раскопал в Сузах здание школы 1 пол. II тыс до н.э, в котором в одном углу стоял чан с глиной для изготовления табличек. Там же находился и глиняный кувшин, в который бросали исписанные таблички. Эта школа, по мнению Гершмана, была частной, а не храмовой.

Mesta_obnaruzheniya_shkol.thumb.png.8c54

Места обнаружения зданий, возможно являвшихся школьными

Все обнаруженные школьные помещения были рассчитаны на небольшое количество учеников. В одном шумерском тексте говорится, что в школе Гирсу было 12 учеников, завершивших обучение (либо ежегодно принималось 12 новых, а самих учеников было в 3-4 раза больше, как считал Ветцольдт). Судя по величине двора помещения школы, где велось преподавание в Уре, там могло поместиться до 20-30 учеников. Структура обучения не предполагала деление на классы. Старшие и младшие учились вместе.

shkolnaya_tablichka.jpg.68bd41426ca89e07matematicheskaya_tablichka.jpg.3479aaaaa

 

Школьные таблички

В древнем Шуруппаке во время раскопок 1902-03гг было найдено значительное количество табличек со школьными текстами, относящимися к 2500г до н.э. Клинописные плитки изготавливались так, чтобы держать их в левой ладони, когда пишешь, т.е столы писцам были не нужны. Ни в одной из найденных школ Ура нет следов мебели; ученики сидели на циновках, расстеленных на полу. К тому же, природные условия Месопотамии обусловили отношение к мебели, как предметам роскоши.

SHkola_Ura.png.f87e13ce88ede22499cdbca6czdanie_shkolyi_imlikuma_2.png.74e4493245

Здание на Школьной улице Ура, интерпретированное Л. Вулли как э-дуба

Л. Вулли в книге «Ур халдеев» писал: «На «Широкой улице» стоял дом №1, принадлежавший некому Имликуму, писцу или жрецу. Он больше обычных домов. Сначала нас поразило множество отклонений от обычного плана. Выходившие во двор двери нижних комнат оказались замурованными, так что основные жилые помещения были изолированы от двора, умывальной и комнаты для гостей. Сюда можно было проникнуть лишь через дверь в южной части, единственную дверь, соединявшую обе половины дома. Зато в северной стене двора был прорезан новый выход на улицу. Все разъяснили таблички: мы нашли их здесь около 2 тысяч. Имликум был учителем школы для мальчиков; в соответствии с этим он и перестроил свой дом. На дворе и в комнате для гостей были классы, а остальные помещения предназначались для домашних нужд. Несколько сотен табличек представляли собой типичные «школьные упражнения»: плоские круглые таблички служили для чистовых копий и т. д. На многих табличках записаны религиозные тексты, которые либо использовались для диктанта, либо заучивались наизусть. Здесь же были исторические тексты, математические таблички и таблицы умножения. Все это относилось к школе».

Данное предположение было подвергнуто сомнению И.М. Дьяконовым в книге «Люди города Ура»: «...интерпретация Вулли дома на Широкой улице как школы не без основания оспаривается...Выясняется, что найденные школьные таблички не упали с полок, как думал раскопщик, а по меньшей мере свалились со второго этажа и были использованы для забутовки пола новым владельцем...Однако то обстоятельство, что для забутовки были использованы именно таблички школьной библиотеки, указывает на то, что где-то поблизости, и скорее всего на этом самом месте, раньше действительно была школа. Нет причин представлять себе учеников, занимающихся на тесном дворе, как думал Вулли — они скорее всего занимались на свету (клинопись для чтения требует яркого косого освещения), а это значит, на галерейке не сохранившегося второго этажа, а может быть, даже на плоской крыше».

Полагают, что в Шумере родители сами решали, в каком возрасте отдавать детей в школу и этот возраст колебался от 5 до 7 лет, а начальное образование занимало не менее 4 лет. Последующее образование из-за исключительной сложности письма продолжалось до зрелого возраста.  Но это маловероятно и большинство учащихся скорее всего заканчивали обучение в 20-25 лет. При этом некоторые дети, окончившие школу, не могли продолжить обучение по экономическим причинам или решению родителей.

Из-за сложности шумерского языка, ученики, возможно, начинали обучение на аккадском языке, но в старших классах продолжали обучение на шумерском. И.М. Дьяконов считал, что до Самсуилуны (2 пол. XVIIIв до н.э) все преподавание, кроме математики, велось только на шумерском языке.

Рассмотрев свидетельства текстов 2164-2003 гг до н.э, Ветцольдт пришел к выводу, что в Шумере писцы были заняты во всех сферах общественной жизни и экономики. Например, в Лагаше из 419 писцов в земледелии было занято 76, в скотоводстве — 36, в храмовом и государственном управлении — 48. Упоминаются царские и дворцовые писцы, писцы при тамкарах, кожевниках и т. д. Ландсбергер считал, что 70% писцов служило в административном аппарате, 20% - у частных лиц, 10%- врачами, жрецами и т. д.

По мнению Ландсбергера, в древней Месопотамии только в период III династии Ура и в старовавилонское время существовали школы, затем образование перешло в руки отдельных семей, передававших писцовые знания в течение столетий от отца к сыну. После перемещения писцовых центров из Ниппура в Вавилон, большая часть шумерской литературы была забыта.

Относительно Ниппура высказывалось мнение, что говорить о частных школах в этом городе оснований нет, т.к обнаруженные там школьные таблички сосредоточены в четырех домах, три из которых расположены рядом друг с другом. Однако нельзя исключать, что три школы были расположены рядом в писцовом квартале, или составляли (по предположению Дьяконова) единую школу в трех помещениях.

После завоевания Ниппура, Ларсы, Урука и Ура Хаммурапи в 1762г до н.э и их разрушения его сыном Самсуилуной в 1739г до н.э, центр учености был перенесен в пригород Вавилона — Борсиппу. Место сравнительно общедоступной светской э-дубы заняло индивидуальное обучение у отдельных обученных людей, подчас гадателей и низших жрецов. Новые учителя гораздо хуже знали шумерский язык, хотя его не прекращали изучать до I в н.э., но основным языком письменного общения стал аккадский. Центрами образования в XV-XIIвв до н.э стали Вавилон, Борсиппа, Иссин и Ниппур.


1 пользователю понравилось это


Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.


  • Категории

  • Файлы

  • Записи в блогах

  • Похожие публикации

    • Я здесь посвящаю змея Богу Иншушинаку...
      Автор: Неметон
      Наряду с Южной Месопотамией и Египтом в IV тыс до н.э развивается третий очаг цивилизации — Элам, первое упоминание которого, как государства, относится к надписи Эн-Менбарагеси из Киша. Шумеры писали слово elam со знаком nim, что означало «наверху»,т.е «шумерский Элам» - это не равнины Сузианы, а горы, окружавшие ее. Именно сочетание равнинного Элама (Шушуна или Сузианы) и горного (Аншана) имело рещающее значение для его истории и культуры.  Сами эламиты именовали страну Хатамти, т.е «Страна Бога» (от hal-tampt, где hal- страна, а tampt – господин). Данная точка зрения разделяется не всеми исследователями. Родство эламитов с другими народами пока не установлено, но существует предположение о некой общности черт с горцами-луллубеями, обитавшими на северо-восток от Элама у о. Урмия, и т.н народом Su (или субареев) с гор Загроса, участвовавших в разрушении III династии Ура в 2005г до н.э.

      Районы почитания триады богинь в Эламе
      Религия эламитов имела некоторые черты, сближавшие ее с верованиями Месопотамии, в частности, шумеров. Но имелись и существенные отличия. Для религии шумеров был типичен культ богини-матери, известной под разными именами — Нинхургаль, Нингаль, Бау, Нинсун. Во главе эламского пантеона находилась богиня Пиненкир, упомянутая в первом дошедшем эламском документе — договоре между эламским царем Хитой и аккадским царем Нарам-Суэном (Нарамсином), датируемом 2260г до н.э, который начинается словами: «Слушайте, богиня Пиненкир и вы, добрые боги неба».

      Оборотная сторона таблички с договором 2260 г до н.э
      Имя Пиненкир часто встречается в именах собственных, например, дочь царя Элама Шилхак-Иншушинака носила имя Уту-е-хиххи-Пиненкир, т.е «Ее лоно я посвятил Пиненкир» (что, возможно, указывает на ее принадлежность к «храмовым жрицам любви», учитывая, что многие исследователи видят в Пиненкир аналог вавилонской Иштар). По всей видимости она являлась Великой богиней-матерью эламитов.
      На юго-востоке, у Персидского залива, почиталась Киририша, центр культа которой находился в Лияне (Бушире), откуда он распространился на северо-запад. В Сузах, столице Элама, Киририша носила титулы «Мать богов» и «Владычица главного храма», однако, ее культ не слился с культом Пиненкир. Кроме того, в надписи 710 г до н.э правитель Ханни из Аяпире наряду с Кириришей упоминает богиню Парти, которую именует «доброй богиней-матерью».
      Наличие образов двойных и тройных богинь-матерей объясняется федеративным устройством Элама, где каждый член федерации имел свою богиню-мать: Сузы — Пиненкир, прибрежная область — Кириришу, Аншан — Парти. Даже когда во II тыс до н.э Киририша была признана всем Эламом, ее культ сосуществовал с издавно почитаемыми богинями-матерями, которым сооружали святилища и приносили жертвы. Однако, в одном месте более двух богинь-матерей не почитали, за исключением Суз, где в более поздний период истории Элама засвидетельствовано, помимо Пиненкир и Киририши, наличие культа Парти, что можно рассматривать как особую роль Суз в качестве сакрального центра эламитов. В 1878 году при раскопках Ниневии английским археологом О. Россамом был найден цилиндр, описывающий поход в Элам царя Ашшурбанапала в 636 г до н.э против царя Умманалдаси. Ашшурбанипал писал: «...я завоевал Шушан, жилище их богов, место их оракула».
      Троица верховных богов шумеров — Ану, Энлиль, Энки свидетельствует о патриархальной основе общества Южного Двуречья, в то время как первенство эламских богинь-матерей Пиненкир-Киририши и Парти говорит о том, что их пантеон сформировался в эпоху матриархата и оставался неизменым вплоть до II тыс до н.э, когда культ богини-матери уступает место верховному мужскому божеству, однако из ведущей группы пантеона вытеснен не был. Об этом свидетельствуют многочисленные терракотовые статуэтки обнаженной богини, поддерживающей обеими руками груди, возможно, Пинеркир или Киририша.
      Мужское божество, которому Великая богиня уступила место, именовалось Хумпаном. В III тыс до н.э он еще занимал второе положение, но уже с сер. IIтыс до н.э он возглавил пантеон богов, но, в отличие от локальных культов богинь-матерей, Хумпан почитался по всему Эламу. В Сузах он считался супругом Пиненкир, а позднее Киририши, получившей титул Великой супруги. От их брака родился Хутран. В VIIв до н.э в Ассирии он был известен как Удуран. Соперниками Хумпана в борьбе за ведущее положение в пантеоне Элама высступали боги больших городов.
      После превращения Суз из провинциального города III тыс до н.э в столицу Элама во II тыс до н.э изменилось и отношение к богу Суз — Иншушинаку. Его имя связывают с шумерским Nin-susin-ak, т.е «владыка Суз» и относят ко времени, когда Сузы находились под властью шумеров. В договоре 2260 г до н.э он занимал 6-е место среди 37 богов, но спустя тысячу лет уже входил в триаду с Хумпаном и Кириришей, однако на первое место так и выдвинулся. Наивысший титул Иншушинак получил в XIIв до н.э при Шилхак-Иншушинаке, звучавший как «великий господин, владыка верхнего города, благодетель верхнего храма, всеобщий защитник, который дал нам свое имя». В VIII в до н.э Иншушинак почитался как «покровитель богов на небе и на земле» и пользовался среди эламитов наибольшей популярностью. Его культ был тесно связан с культом богини Ишникараб, чье имя в нач. II тыс до н.э по-аккадски звучало как Ишмекараб, т.е «Она услышала молитву». Иншушинак являлся владыкой подземного мира, выносящий приговор, а Ишникараб принимает усопших, являясь его помощницей. Ей посвящена надпись на пожертвованной храму терракотовой рукоятке, покрытой голубой глазурью. Судя по всему, в старовавилонский период культ Иншушинака постепенно вытеснил культ Нергала, шумерского бога потустороннего мира.

      Зиккурат Иншушинака в Дур-Унташ
      В эламских правовых документах свидетели всегда находились под покровительством бога Солнца и Иншушинака, т.е властителей мира живых и мертвых. В договоре 2260 г до н.э бог Сонца Наххунте занимает 5-е место в иерархии богов, опережая Иншушинака, при этом подчеркивается, что «Богу Наххунте любой царь платит преданностью и верностью, а Иншушинаку — покорностью». Имя бога Луны эламитов, обозначаемого по-аккадски Sin (луна), точно не установлено, но предполагается, что его звали Напир и у эламитов он именовался «богом сирот». Кроме того, по всему Эламу почитался вестник богов Симут (Шимут), занимавший в договоре 2260 г до н.э 7-е место после Иншушинака, а его супруга Манзат — 18-е, между «сестрами великой матери-богини» Сияшум, «хранительницы дворцы богов», и Нарунди, богини победы, в честь которой царь Кутик-Иншушинак построил храм в Сузах.
      Ее статуя из известняка высотой 81см, находящаяся в Лувре, изображает богиню, сидящую на троне, украшенному львами. Она держит в руках два загадочных предмета (либо символы божественной власти, либо таблички с надписями). Те же предметы в руках богини на обнаруженной в 1966 году в Персеполе серебрянной вазе-сосуде для возлияний, пожертвованной жрицей по имени Кури-Нахити, изображенной на ее обратной стороне. Ассирийцы именовали Нарунди как сестру «семи злых духов».

      Изваяние богини Нарунди (Лувр)
      Предполагают, что в Сузах с древнейших времен имелся верхний город со священным округом, в котором располагались храмы различных божеств с главным храмом Иншушинака. Из летописи Ашшурбанипала известно, что он ««...Святилища Элама до небытия ...уничтожил, его богов и богинь... пустил по ветру. Шушинака, их бога-прорицателя, жившего в уединении, божественных дел которого никто не видел, богов Шумуду, Лагамару, Партикира, Амман-Кашбар, Удуран, Сапак, божественность которых почитали цари Элама, богов Рагиба, Сунгурсара, Карса, Кирсамас, Шудану, Айпаксина, Билала, Панинтимри, Набирту, Киндакарбу, Силагара, Набса — этих богов и богинь с их сокровищами, их добром, их утварью, вместе с первосвященниками и бухлалу...заполонил в страну Ашшур...»
      В то же время, наиболее значительным поводом совершения ритуальных действий, по всей видимости, был праздник «владычицы верхнего города» (Пиненкир или Киририши), великой богини-матери, происходивший в начале осени при новолунии и знаменовавший собой начало нового года. В священной роще богини особым ритуальным способом «гушум» забивались жертвенные бараны, содержавшиеся в царских загонах и, иногда, доставлявщиеся издалека. Так, шумерский царь Ларсы Гунгунум (1932-1906 гг до н.э) прислал в Сузы жертвенного быка.
      Внутри эламского храма роль стражей выполняли сфинксы, грифоны и др. мифические существа. При разрушении Суз ассирийцами Ашшурбанипала, он «...снес шеду и ламассу, стражей храма, всех, сколько их было, исторг яростных быков, украшение ворот». Особая роль отводилась Ламассу, упомянутая Шилхак-Иншушинаком в XIIв до н.э., в правление которого в Сузах была обнаружена и восстановлена ее разрушенная терракотовая статуя. В Вавилоне и Ассирии Ламассу воспринималась как злой дух, виновный в родительской горячке и смерти новорожденных. В Эламе с культом Ламассу был связан странный ритуал, описанный царем Темптиахаром, согласно которому четыре жрицы должны были провести ночь в опечатанном храме у подножия статуй Ламассу и Кирибату (духов-хранителей) и утром, после представления царя божествам, должны были тут же удалиться. Возможно, как и в Шумере, жрицы проводили ночь с царем перед духами — хранителями. В тоже время, известно, что у шумеров подобные обряды в раннюю эпоху заканчивались смертью жреца и жрицы. Об этом известно по богатым, но безымянным захоронениям Урука. Позднее, подобные ритуалы с участием «вавилонских блудниц»,  описаны Геродотом.
      К специфически эламским можно отнести шествия, возглавляемые жрецами и сановниками (или даже представителями царствующей династии) к священным местам для жертвоприношений, где размещались культовые изображения и алтари, обычно располагавшимися на возвышении (храм в городе, горная гряда). Важной особенностью, характерной для эламского храма, было наличие при нем священной рощи. В Сузах подобные рощи имелись при храме Наххунте, в Дур-Унташе — при храме Киририши.
       О своем восьмом походе царь Ассирии писал: «В их тайные леса, в которые не проникал никто чужой, не вступал в их пределы, мои воины вступили, увидели их тайны, сожгли их огнем».
      К самобытно-эламскому относились исключительные привилегии и почитание, оказываемые вечно женскому началу, уходящее корнями к древнемагическому обряду — почитанию змеи, являвшемуся лейтмотивом всей эламской культуры. 
      Рисунки на керамике IV-IIIтыс до н.э изобилуют изображениями змей. Как символы защиты от зла они изображались на затычках для кувшинов и крышках для различных сосудов.

      Изображение змеи с человеческой головой
      Изображения змей выполняли роль привратников, обвивали властителей на рельефах, изображались на алтарных блюдах, служили рукоятями скипетров и т.д. С древнейших времен в Эламе также находил место мотив змеи на древе жизни. Эламский символ плодородия в виде двух спаривающихся змей проник до самого Египта. Изображение змеи с человеческой головой свидетельствует о такой степени обожествления животного, которая не встречается в Двуречье.
      В Аншане (у Курангана) известно изображение божественной супружеской четы, определяемое по короне с рогами, перед которым приносились жертвы. Мужскому божеству с длинной бородой, очевидно, Хумпану, троном служит сиденье, похожее на катушку из змей. Левой рукой Хумпан держит голову змеи. За ним изображена сидящая богиня (Киририша или Парти). Хумпан держит в правой руке сосуд с «живой водой», заимствованный, также как и мотив божественной коровы с рогами, у шумеров. Подобное изображение известно также в районе Персеполя в Южном Иране, на котором сохранилось изображение двух тронных сидений в виде свернувшихся змей. Данный рельеф создан тысячелетием раньше рельефа из Курангана.

      Изображения нагих жрецов с жертвенной овцой и царя, обвитого змеями
      Резьба по битуму изображает двух нагих жрецов с жертвенной овцой, увенчанных парой змей, образующих странный знак. Ритуальные службы в древнем Шумере также отправлялись нагими жрецами, судя по найденным треножникам, изображавшими именно их.
      На печатке правителя Эшкума (ок. 2300г до н.э) можно различить шесть мужских фигур в вецах в форме древа жизни. Двое из них обнажены, на остальных надеты набедренные повязки в форме змеи. Они попарно держат друг друга за руки и венцы с рогообразными выступами, символизировавшим «древо жизни», аналогичным огромным выступам, типичным исключительно для эламского храма, о которых известно из свидетельства Ашшурбанипала, который"...зиккурат Шушана, который был построен из эмалированных кирпичей,..разрушил, обломал его зубцы, которые были отлиты из блестящей меди»

      Изображение нагих жрецов на печатке царя Эшкума
      Подобная форма ритуальных поз и венцов известна по аналогичным изображениям схватки со львом и аккадским печатям.

      1. Оттиск печати с изображением бога Энки в чертоге Абзу 2. Изображение схватки со львом 3. Рельеф по мотивам сказания о Гильгамеше и Энкиду
      Надпись на каменном изваянии из храма Иншушинака в Сузах, построенном по приказу Кутик-Иншушинака,гласит: «Я, Кутик-Иншушинак, царь страны, посвящаю богу Солнца высеченную статую. Я здесь посвящаю змея Богу Иншушинаку». Возможно, в данном случае речь идет о ритуале приношения клятвы перед богами надземного и подземного мира при интронизации царя Элама, которым стал Кутик-Иншушинак в 2240 г до н.э. Статуя, посвящанная богу Солнца, вероятно, привезена им из Месопотамии в качестве военного трофея. Но какого змея посвятил царь эламитов богу Суз и подземного мира? Рискну предположить, что вряд ли это было ритуальное жертвоприношение змеи, учитывая ее сакральное значение для эламитов. К тому же, как было сказано выше, для этих целей обычно использовались жертвенные овцы или бычки. Вероятно, речь идет о каком-то ритуальном предмете, имевшем значение  для храма божества. На каменном изваянии из храма Иншушинака в Сузах, есть изображение коленопреклоненного царя, подносящего богу задвижку из кедрового дерева и бронзы для ворот его храма. Возможно, что выполненная в форме змеи, она символически защищала врата, ведущие к алтарю владыки подземного мира...

    • "По велению бога Халди Аргишти, сын Менуа, говорит: город Еребуни я построил..."
      Автор: Неметон
      Из летописи царя Аргишти I (Хорхорская летопись):
       «...По велению бога Халди Аргишти, сын Менуа, говорит: город Еребуни я построил для могущества страны Биайнли и для устрашения вражеской страны. Земля была пустынной, и ничего там не было построено. Могучие дела я там совершил, 6600 воинов стран Хате и Цупани я там поселил...».

      Памятная стела Аргишти о закладке Еребуни
      Сооружая крепость, Аргишти окружил холм площадью 6 га мощной стеной. Основание фундамента в виде огромных каменных глыб было положено на монолитную базальтовую скалу. Над ними воздвигли 2-х метровый цоколь из хорошо отесанных каменных блоков и поставили 7-ми метровую стену из кирпича-сырца. Через каждые 8 м стену укрепляли 5-ти метровые контрфорсы, выдающиеся на метр, а на выступах скалы стена была усилена каменными башнями.

      Урартские воины на шлеме Сардури
      Главный вход в крепость находился на южном, наиболее пологом склоне холма. От подножия вверх шла широкая извилистая мощеная дорога, переходящая в пандус, а затем в 15-ти ступенчатую лестницу. Вход охранялся надвратными башнями.Справа от входа над каменным основанием стены возвышалась плита с надписью о названии города. Через ворота входили на выложенную мелкой галькой площадь, на которую были обращены фасады трех наиболее значимых зданий города: храма, дворца и хозяйственного помещения.

      Храм Халди в Еребуни
      Храм расположен с западной стороны площади. Перекрытия зала поддерживали деревянные колонны, стоящие на квадратных каменных плитах. Росписи на стенах прославляли подвиги царя, а потолок украшали золотые звезды на синем небосводе. Вдоль стен шла глинобитная скамья с порлукруглым выступом. С южной стороны скамьи был 3-х ступенчатый выступ длиной 3 м, служивший алтарем. Остатки густой копоти на стене и угля на алтаре свидетельствуют о приношении жертв богу войны Халди и его супруге Арубани. Для храма Халди в Эребуни были изготовлены найденные в Тейшебаини бронзовые щиты. В полу храма был устроен водоотвод, имеющий выход к западной стене. Сток для дождевой воды во дворе обложен базальтовыми плитами и перекрыт хорошо отесанными бревнами. С западной стороны храма находилось парадное помещение, пол которого был покрыт маленькими деревянными дощечками, а стены украшены росписью.С южной стороны к залу храма примыкала прямоугольная башня, предположительно имевшая форму и назначение зиккурата.

       С северной стороны на площадь выходил т. н дворцовый комплекс, который в совокупности культовыми сооружениями, жилыми и хозяйственными помещениями составлял «эгал», т.е дворец-крепость.Центром дворца был перистильный двор, окруженный поставленными на базальтовую основу 5 деревянными колоннами с продольной стороны и 4 - с поперечной. Под полом двора был проложен водосток. С левой стороны от входа — помещение стражи. Стены зала для приемов с плоским деревянным перекрытием покрывали яркие росписи и ковры, державшиеся на специальных гвоздях — зиггатти. В соседних помещениях хранилось вино в 11 глинянных сосудах емкостью по 600л каждый. Особое место в планировке дворца занимал колонный зал для приема гостей, стены которого были тщательно выбелены, а пол покрыт серо-голубой обмазкой.

      Перистильный двор в Еребуни
      С западной стороны ко дворцу примыкал храм Суси. Храм освещался верхним светом через отверстие в потолке, служившее одновременно вытяжкой дыма от жертвенника. Дверной проем обрамлен плитами с надписями: «Богу Иуарше этот дом Суси Аргишти, сын Менуа, построил. Аргишти говорит: земля была пустынной, ничего там не было построено. Аргишти, царь могущественный, царь великий, царь страны Биайнили, правитель Тушпа-города».

      Храм и урартские жрецы из Алтын-Тепе
      (Бога Иварши нет ни в урартском, ни переднеазиатском пантеоне, но царь именно ему посвятил храм в своей цитадели. В одной из хеттских надписей из Хатусассы при перечислении жертвоприношений с культовыми формулами на лувийском языке упоминается божество Иммаршиа. Лувийцы во времена строительства Эребуни были одной из основных этнических групп Малой Азии, живших в Северной Сирии в областях, откуда Аргишти вывел упоминающихся в Хорохорской летописи 6600 пленных жителей Хати и Цупани. В лувийском тексте слово, адекватное имени бога Иммаршиа, стоит рядом с идеограммой бога Тешубы, эпитетом которого является «небесный», применяемый урартами к Халди. Возводя в цитадели храм лувийскому божеству неба, Аргишти отождествлял его с Халди, что должно было способствовать ассимиляции этого народа).
      Представление об устройстве зернохранилища дает обнаруженное на северном склоне холма помещение. Его пол, сложенный из небольших камней и выстланный слоем гравия 5 см, был покрыт рубленой соломой и расположен на высоте 30 см от скалистого основания, что придавало ему гигроскопичность и предохраняло от сырости. Стены кладовых для вина были сложены из кирпича-сырца. Во избежании сырости пол выкладывали галькой, утрамбовывали и обмазывали известью. Свет исходил от глинянных светильников. На возвышении обнаружен очаг, напоминающий «тандыр». Наиболее крупным хозяйственным помещением была карасная (карас — сосуд для хранения зерна и вина) кладовая, примыкающая к центральной площади с восточной стороны. Стены кладовой имели каменное основание высотой 3 м, поверх которого лежала кирпичная кладка. Перекрытия поддерживали деревянные колонны, стоявшие на базальтовых основаниях круглой формы с надписями: «Аргишти, сын Менуа, этот дом построил». В глинобитный пол зала было вмонтировано ок. 100 карасов.

      Кладовая для вина в Тейшебаини
      Начиная с 1968 года в Эребуни выявлена густая сеть домов, вплотную прилегающих друг к другу. Почти все они, согласно ближневосточной традиции, выходили на улицу глухими стенами, а фасады были обращены во внутренние замкнутые дворы, обрамленные со всех сторон различными помещениями. Дома имели каменные основания из 1-2 рядов камней, поверх которых стояли сырцовые стены, покрытые глинянной обмазкой и побеленные, полы были утрамбованы и тщательно обмазаны. Внутренние дворики вымощены мелкой галькой. Плоские, сделанные из жердей и тростника перекрытия опирались непосредственно на стены (иногда ставились дополнительные опорные деревянные столбы).
      Встречаются дома другого типа: в северной части города находился дом, к стене которого, выходящей во внутренний двор, примыкали расположенные на равном расстоянии друг от друга три туфовые круглые базы, на которых стояли деревянные столбы,поддерживающие навес.  В центре поселения было открыто интересное сооружение неизвестного назначения: оно квадратной формы со стороной основания 8 м, пол вымощен туфовыми плитами; между ними на расстоянии 2,25 м от северной стены врыты 4 базальтовые круглые базы диаметром 60 см. Каждый дом имел жилые и хозяйственные помещения.  Вполне возможно, что эти строения повторяли форму сооружений, в которых переселенцы покоренных Урарту стран проживали ранее.

      Двор жилого дома в Тейшебаини
      Кроме переселенцев, в городе проживали и коренные жители Араратской долины. Их жилища сооружались не насыпном грунте, а на материковой скале, предварительно выравненной. Здания возводились из необработанного камня и глины с примесью щебня, и дерева. Полы покрывались глиной и обмазывались известью. Плоские перекрытия состояли из жердей и циновок. Внутренние стены обмазывались глиной и известью.

      Предполагаемый внешний вид казармы урартов
       В целом, фортификационные сооружения урартов находят немало параллелей в аналогичных постройках хеттов (мощные контрфорсы, выступающие вперед башни). В захваченных крепостях уратры, подобно ассирийцам (Саргон II в Анаду) оставляли гарнизоны — Сардури в Дурубани, Менуа — в стране Мана. Основание городов, а также больших и малых крепостей было связано с выбором территории, пригодной для этого. В летописи Саргона II таким критерием являлась зрительная видимость сигнальных огней. Известно также сооружение отдельных башен.Из открытых раскопками военных городов Урарту наиболее прмечательными были Бастам, Зернаки-Тепе и Эребуни. Бастам был основан Русой I в VII в до н.э и в его застройке выделяются три участка — цитадель, жилые кварталы и постройки военного назначения: казармы (археологически постройки подобного типа неизвестны, но на высотах Топрак-Кале обнаружены рельефные изображения 3-х этажного здания на бронзовой пластине, возможно, казармы, аналогичное зданию в Бестаме), конюшни, места стоянок боевых колесниц, храм войскового гарнизона, двор, служивший плацем, с примыкающими к нему конюшнями (аналогичный комплекс обнаружен в Мегиддо). Зернаки-Тепе представлял из себя, по-сути, военный лагерь, с единым типом домов для всего города и четкой планировкой улиц. Город мог вмещать до 7 тысяч человек и имел в наличии конюшни и места для боевых колесниц. Известны также укрепленные военные лагеря. Крепость с эллипсовидным планом у Маранды, которую идентифицировали как военный лагерь урартов (В. Клейс) VIIIв до н.э, некоторые исследователи (К.Л. Оганесян) считали обычным ассирийским военным лагерем, сходным с лагерем Синаххериба с рельефа в Куюнджике, который использовался войсками Саргона II в 714 г до н.э. во время похода в Урарту на месте боя за Улху (ныне Маранд, Иран). Важно отметить, что ассирийский военный лагерь характерен для равнинных пространств, а урартский, примыкая к горной высоте, использовал топографические возможности (цепочки наблюдательных башен для зажжения сигнальных огней при приближении неприятеля).  Насколько непреступными были урартские крепости, можно судить по ассирийской летописи Тиглатпаласара III (745-727 гг до н.э):« ...Я запер Сардури Урартского в его городе Турушпе и учинил большое побоище перед его воротами». Взять крепость штурмом ассирийцы так и не смогли...

      Участок стены Еребуни





       
       
    • "Священный брак" вавилонских блудниц
      Автор: Неметон
      Известно, что в старовавилонское время жрицы разделялись на несколько категорий и мыслились и как жены и наложницы бога, и как служанки его божественной супруги. В главных храмах разыгрывался ритуал священного брака, в котором царь или жрец (либо верховная жрица) исполняли, иногда в соответствующих масках, роли бога и богини. В малых храмах роль божества символически возлагалась на чужеземца или иного стороннего человека, которому жрица должна была жертвовать своей плотью на алтаре. Смысл данного ритуального акта состоял в магическом воспроизведении акта первичного создания всего живого и обеспечения дальнейшего продолжения жизни на земле. Все эти жрицы выполняли необходимую для общества функцию и не подвергались моральному осуждению не смотря на суровые патриархальные порядки семейного уклада Двуречья. Даже Инана-Иштар выполняла функцию «небесной блудницы» в сонме месопотамских богов. В раннединастический период царь Ура Месанепада подверждал свое право на власть указанием в титулатуре, что он «муж небесной блудницы».

      Ниже всех в иерархии жриц стояли просто блудницы, также находившиеся под защитой Инаны-Иштар. Вероятно, они имели свои собственные оберегавшие и освящавшие их ремесло ритуалы и молитвы. Разница между просто блудницей и жрицей, в определенной ситуации приносившей в жертву свое тело, заключалось в необходимости давать за жрицу приданое, которое не всякой семье было по силам. Интересные свидетельства о социальном статусе жриц разных категорий (энтум, надитум, шугетум) и их имущественных правах мы находим в Законах Хамураппи.

      –        если отец оставил дочери сад и поле без права продажи, то после его смерти ее часть наследства могли забрать ее братья, обеспечив ей соответсвующее содержание  зерном, маслом и шерстью, исходя из размера ее доли наследства. Однако, в случае недовольства размером содержания, жрица могла отдать свою долю сада и поля в аренду выбранному ею землепашцу, который обеспечит ей необходимое содержание. Но она не могда продать свою долю и после смерти она переходила ее братьям. (п. 178 Если энтум, надитум или же зикрум, которой ее отец дал приданое и написал ей документ, в документе, который он ей написал, не написал ей, чтобы после ее смерти отдавать туда, где для нее приятно, и не дал ей обрести желаемое, то после того, как отец умрет, ее поле и ее сад могут забрать ее братья и по размеру ее доли они должны давать ей выдачи зерном, маслом и шерстью и удовлетворить ее сердце. Если ее братья не дали ей выдачи зерном, маслом и шерстью по размеру ее доли и не удовлетворили ее сердце, то она может отдать свое поле и свой сад землепашцу, который для нее приятен, и ее землепашец будет ее содержать полем, садом и всем, что отец дал ей, она может пользоваться, пока жива, но она не может продать это за серебро и оплатить этим другого: ее наследство принадлежит только братьям).
      –        В другом случае, если отец отдельно указал ее право распоряжения своей долей наследства, то после его смерти она вольна распоряжаться ей, как ей будет угодно. И братья не могут подать против нее иск. (п. 179 Если энтум, надитум или же зикрум, которой ее отец дал приданое и написал ей документ с печатью, в написанном для нее документе записал ей, чтобы после ее смерти отдавать что останется туда, где для нее приятно, и дал ей обрести желаемое, то, после того, как отец умрет, она может отдать то, что после нее останется, туда, где для нее приятно; ее братья не могут подавать против нее иска).
      –        Надитум-затворница или посвященная богу, даже в случае отсутствия приданого, могла получить свою долю в имуществе (или 1/3), но после ее смерти ее доля переходила ее братьям. (п. 180 Если отец не дал приданого своей дочери — живущей в затворничестве надитум или зикрум, то после того, как отец умрет, она должна получить свою долю в имуществе, что в доме ее отца, как один наследник и может пользоваться ею, пока жива; после ее смерти это принадлежит только ее братьям; п. 181 Если отец посвятил богу надитум...и не дал ей приданого, то после того, как отец умрет, она должна получить из имущества...1/3 своей наследственной доли и может ею пользоваться, пока жива; после ее смерти это принадлежит только ее братьям).
      –        Особый статус имела надитум главного храма Мардука. Даже в случае, когда официально наследства ей не оставлено, треть от доли, положенной братьям, она могла использовать по своему усмотрению. Видимо, это было вызвано тем, что потенциаотным адресатом посмертного владения ее долей являлся сам храм Мардука. (п. 182 Если отец не дал приданого своей дочери — надитум бога Мардука Вавилонского и документа с печатью не написал ей, то после того, как отец умрет, она может получить вместе со своими братьями 1/3 своей наследственной доли, а ильк она не обязана носить; надитум бога Мардука может отдать то, что после нее останется, туда, где для нее приятно).
      –        Замужние жрицы-шугетум при наличии приданого и замужества, не могли претендовать на долю в наследстве, но заботу о незамужних шугетум на себя брали ее братья, которые после смерти отца должны были дать ей приданое соразмерно с размером наследованного имущества и выдать замуж. (п. 183 Если отец дал приданое своей дочери — шугетум, выдал ее замуж и написал ей документ с печатью, то после того, как отец умрет, она не должна принять участие в разделе имущества, что в доме ее отца;п. 184 Если человек не дал приданого своей дочери — шугетум и не выдал ее замуж, то после того, как отец умрет, ее братья должны дать ей приданое соразмерно с достоянием, что в доме отца, и выдать замуж).
      Таким образом, блудницы не являлись обычными «уличными девками» в современном понимании. Известны случаи, когда длительная связь с мужчинами перерастала в полноценные браки. Законы царя Иссина Лилит-Эштара обязывали мужчину давать блуднице, родившей ему детей, обычное содержание хлебом, маслом и одеждой. Во времена царства Ларсы положение блудниц было скорее аналогично статусу древнегреческих гетер. Простая блудница называлась по-шумерски kar-kid - “шляющаяся по рынку», или, по-аккадски harimtum - “скрываемая». Наименования и функции различались в зависимости от города и храма. Можно выделить 4-5 наименований, хотя они не везде означали одно и тоже.

      1.     En (шум.)  или Entum (аккад.) – высший чин жрицы в культах мужских божеств, равный рангу верховного жреца в культе Инаны в Уруке, уступавший только царскому званию. Так именовались жрицы-супруги бога Луны Нанны (Сина) в Уре. Некоторые являлись царевнами. Как считал крупнейший шумеролог А. Фалькенштейн, в последней четверти  III тысячелетия до н.э  Entum могли иметь детей от «священного брака».
      2.     Nindingir (шум.) или Entum (аккад.) - жрицы других важных богов.
      3.     Nindingir (шум.) или ukbabtum (kubabatum) (аккад.).  Kubabatum, видимо, наименование связанное с именем древнейшего дошумерского божества Кубабы (известной римлянам, как Кибелы). Функции и статус жриц ukbabtum, видимо, различались от города к городу. В ассирийском Ашшуре главный бог Ашшур имел несколько ukbabtum , т.е такая жрица была скорее наложницей бога, а не его женой. Но нет сведений о том, что в культе ашшуре существовала какая-либо высокая по рангу жрица.
      4.     Naditum (“брошенная, лежащая в бесплодии») - жрицы, существовавшие не во всех городах. В Сиппаре они были служанками супруги бога Шамаша, богини Ани, и являлись затворницами, которые жили в обители. В Вавилоне, в храме Мардука, они выполняли какие-то обязанности в отношении божества и могли выходить замуж, но, по-видимому, им не разрешалось иметь детей.

      (Слово Naditum передается шумерской идеограммой Lukur, но шумерская  Lukur III тысячелетия до н.э представляла собой, видимо, нечто иное. В Уре при III династии существовала категория lukur-kaskal-la -”походный  lukur”, которая была наложницей царя-божества. С прекращением обожествления царей эта категория жриц исчезла и не была возобновлена при обожествлении РимСина I.)

      Возможное объяснение этих функций мы можем найти у Геродота, который писал о том, что в храме Бела в Вавилоне « ...на последней башне есть большой храм, а в храме стоит большое, прекрасно убранное ложе и перед ним золотой стол. Провести ночь в храме никому не позволяется, за исключением одной туземки, которую выбирает божество из числа всех женщин». Далее «отец истории» проводит аналогию с обычаем, имевшем место в египетских Фивах, особо отмечая, что ни вавилонянка, ни фиванка не имеют вовсе сношений с мужчинами. И далее: «У вавилонян есть, однако, следующий отвратительный обычай: каждая туземная женщина обязана один раз в жизни иметь сообщение с иноземцем в храме Афродиты...После... выполнения сявщенного долга относительно богини женщина возвращается домой, и с этого времени нельзя иметь ее ни за какие деньги». Женщины возвращались домой только после того, как имели контакт с чужеземцем и, поэтому, вавилонянки, не блиставшие красотой, могли проводить в храме в ожидании возможности исполнить долг перед богиней довольно длительно время.

      5.     Nu-gig (шум.) или qadistum («посвященная») или kezertum («носящая косу») (аккад.). Видимо, именно эти жрицы должны были отдаваться в виде жертвы божеству (жрецу или иностранцу). Эти жрицы существовали не только в культе Иштар, но и иных сходных культах. Однако, только одна ступень отделяла Nu-gig от простой блудницы harimtum.
      И. Ренгер считал обряд «священного брака» всего лишь частью коронационного обряда. Однако, по мнению Дьяконова, он не учел два важных обстоятельства:
      - титул En носили верховные жрецы в случае, когда главному общинному божеству приписывался женский пол (Урук, богиня Иннана) и, жрицы, если мужской (Ур, Нанна-Син). Это объясняется тем, что En был/была супругом/супругой божества в обряде «священного брака» и, таким образом, священный брак не принадлежал только к ритуалу интронизации общего царя Шумера и Аккада, но и к общинной обрядовой системе Ура.
      –        Жрица  En и Nindingir  - равноценные звания, а именно Entum и, таким образом, культовая функция  Entum как супруги бога в священном обряде была свойственной не только государственным, но и другим культам Месопотамии.
      Объяснение этой системы месопотамских жриц заключалась в связи любой женщины, игравшей жреческую роль, с обрядами культа плодородия. У старовавилонскому периоду большинство богинь утратило свой отдельный культ, оставаясь лишь супругами божественных мужей. Их жрицы играли ту же роль, что служанки земных замужних женщин, т.е могди исполнять роль наложниц хозяина дома. Самостоятельный культ сохранился лишь у некоторых богинь, например, у Инаны-Иштар в Уруке, но в нем играл главную роль жрец-мужчина в качестве земного супруга богини.

    • История Востока: в шести томах
      Автор: Saygo
      История Востока: в шести томах / гл. редкол.: Р. Б. Рыбаков и др.: Ин-т востоковедения РАН. — М.: Вост. лит., 1995—2008. — ISBN 5-02-018102-1
      История Востока: в шести томах. Т. 1. Восток в древности / Отв. ред. В. А. Якобсен. — М.: Вост. лит., 1997. — 688 с. — ISBN 5-02-017936-1
      История Востока: в шести томах. Т. 2. Восток в средние века / Отв. ред. Л. Б. Алаев, К. З. Аштрафян. — М.: Вост. лит., 1995. — 716 с. — ISBN 5-02-017711-3
      История Востока: в шести томах. Т. 3. Восток на рубеже средневековья и нового времени XVI—XVIII вв. / Отв. ред. Л. Б. Алаев, К. З. Аштрафян, Н. И. Иванов. — М.: Вост. лит., 2000. — 696 с. — ISBN 5-02-017-913-2
      История Востока: в шести томах. Т. 4. Восток в новое время (конец XVIII — начало XX в.): Кн. 1 / Отв. ред. Л. Б. Алаев и др. — М.: Вост. лит., 2004. — 608 с. — ISBN 5-02-018387-3
      История Востока: в шести томах. Т. 4. Восток в новое время (конец XVIII — начало XX в.): Кн. 2 / Отв. ред. Л. Б. Алаев и др. — М.: Вост. лит., 2005. — 574 с. — ISBN 5-02-018473-X
      История Востока: в шести томах. Т. 5. Восток в новейшее время: 1914—1945 гг. / Отв. ред. Р. Г. Ланда. — М.: Вост. лит., 2006. — 717 с. — ISBN 5-02-018500-0
      История Востока: в шести томах. Т. 6. Восток в новейший период (1945—2000 гг.) / Отв. ред. В. Я. Белокреницкий, В. В. Наумкин. — М.: Вост. лит., 2008. — 1095 с. — ISBN 978-5-02-036371-7
    • История Востока: в шести томах
      Автор: Saygo
      Просмотреть файл История Востока: в шести томах
      История Востока: в шести томах / гл. редкол.: Р. Б. Рыбаков и др.: Ин-т востоковедения РАН. — М.: Вост. лит., 1995—2008. — ISBN 5-02-018102-1
      История Востока: в шести томах. Т. 1. Восток в древности / Отв. ред. В. А. Якобсен. — М.: Вост. лит., 1997. — 688 с. — ISBN 5-02-017936-1
      История Востока: в шести томах. Т. 2. Восток в средние века / Отв. ред. Л. Б. Алаев, К. З. Аштрафян. — М.: Вост. лит., 1995. — 716 с. — ISBN 5-02-017711-3
      История Востока: в шести томах. Т. 3. Восток на рубеже средневековья и нового времени XVI—XVIII вв. / Отв. ред. Л. Б. Алаев, К. З. Аштрафян, Н. И. Иванов. — М.: Вост. лит., 2000. — 696 с. — ISBN 5-02-017-913-2
      История Востока: в шести томах. Т. 4. Восток в новое время (конец XVIII — начало XX в.): Кн. 1 / Отв. ред. Л. Б. Алаев и др. — М.: Вост. лит., 2004. — 608 с. — ISBN 5-02-018387-3
      История Востока: в шести томах. Т. 4. Восток в новое время (конец XVIII — начало XX в.): Кн. 2 / Отв. ред. Л. Б. Алаев и др. — М.: Вост. лит., 2005. — 574 с. — ISBN 5-02-018473-X
      История Востока: в шести томах. Т. 5. Восток в новейшее время: 1914—1945 гг. / Отв. ред. Р. Г. Ланда. — М.: Вост. лит., 2006. — 717 с. — ISBN 5-02-018500-0
      История Востока: в шести томах. Т. 6. Восток в новейший период (1945—2000 гг.) / Отв. ред. В. Я. Белокреницкий, В. В. Наумкин. — М.: Вост. лит., 2008. — 1095 с. — ISBN 978-5-02-036371-7
      Автор Saygo Добавлен 07.09.2014 Категория Передняя Азия