Ивонина Л. И. Август Сильный // Вопросы истории. - 2017. - № 8. - С. 21-43.
В работе представлен многоплановый анализ жизни и деятельности одного из самых заметных правителей Европы конца XVII — начала XVIII в. саксонского курфюрста и польского короля Августа Сильного. Автор показывает созидательную и разрушительную стороны его натуры в политике, культуре и бурной личной жизни. Мечта о наследственной монархии, которую лелеял Август II в духе своего времени, оказалась призрачной иллюзией: монополизации власти в Речи Посполитой противились польская шляхта и соседние державы — Россия, Пруссия и монархия Габсбургов. Страсти короля во многом определялись его амбициями. Вкупе амбиции и страсти заставляли его спешить, быть безрассудным, стремиться к достижениям Людовика XIV и отчасти приблизиться к ним в культурной сфере.
«Амбиции и жажда удовольствий — его главные качества, при этом последнее преобладает. Его амбиции часто отступают перед жаждой удовольствий, которая никогда не пасует перед амбициями». Так генерал-фельдмаршал и кабинет-министр Саксонии Якоб Генрих Флеминг (1667—1728) охарактеризовал в 1722 г. государя, которому он долго и преданно служил1.
От этого высказывания отталкивается большинство биографов саксонского курфюрста и польского короля Августа Сильного (1670— 1733), а также историков, исследующих его эпоху2.
Сестра Фридриха II Великого Фредерика София Вильгельмина Прусская, маркграфиня Байрейтская отмечала общительный характер и дружелюбие курфюрста-короля, осуждая при этом его за чрезмерную склонность к роскоши, развлечениям и неразборчивым любовным связям. По распространенному мнению, никто так ярко и рельефно, как она, не сопоставил аскетическую суровость прусского короля и моральное вырождение других немецких властелинов XVIII века. Особенно отчетливо воплотился дух эпохи при дворе Августа, по своей расточительности и развращенности превзошедшего многих коронованных современников3. Обер-камергер Фридриха II барон Карл Людвиг фон Пельниц оценивал саксонский двор как «наиболее скандальный в Европе». Он сравнивал его с островом Цитера: «У короля было что-то вроде гарема из красивейших женщин его государства. При дрезденском дворе царила атмосфера всеобщего разврата, и Вакх и Венера были основными богами, которым здесь поклонялись»4. Принцесса Елизавета Шарлота Пфальцская, герцогиня Орлеанская встречала его в Париже и обратила внимание на внешний вид короля. Она отмечала, что у него хорошая фигура, но не очень приятное лицо и слишком большой рот. Он был очень силен. «Никто не мог соперничать с ним в силе, и неудивительно, что теперь, в двадцать семь лет, он стал еще сильнее, и спокойно сгибал серебряную тарелку»5.
Не обошел Августа своим вниманием и Вольтер, составивший галерею образов выдающихся правителей своего времени. Французский просветитель отметил, что его «необычная жизнь удивляет и восхищает», назвав его «героической натурой, вершившей героические дела» в желании «обрести вечную славу». Он ставил Августу в заслугу то, что он сумел выжить в окружении более сильных противников и в условиях польских смут6.
Однако государь не существует без политики, и эта сфера жизни Августа II нашла достаточно подробное отражение в целом ряде работ. Безусловно, наибольшее количество исследований об Августе Сильном принадлежит перу немецких и польских историков. Автор самой полной его биографии на немецком языке «Август Сильный. Мечты и деяния одного немецкого правителя» Г. Пильц дал такую оценку его политике в конце XVII в.: «безрассудная, непоследовательная, поспешная». «Он не оценивал ситуацию глубоко, но очертя голову бросался в гущу событий, стремясь достичь немедленных победоносных результатов», — считает Пильц7. К. Чок демонстрирует не только жизнь и политику Августа, но и прекрасное знание его эпохи. Он полагает, что политические проблемы его правления стали явью с началом Северной войны, в которую он сам не желал вступать, уступив советам Флеминга8. Многоплановая биография Августа Сильного принадлежит перу польского историка Я. Сташевского, подчеркнувшего его «невезучесть» во внешней политике, зависимой от России и тесно связанной с внутренними аспектами правления9. Я. Бурдович-Новицкий, сосредоточившись на отношениях между Августом II и Петром I в 1697—1706 гг., считает их союз вынужденным в силу сложившихся международных обстоятельств. «Саксонской ночью» называет его соотечественница У. Косинска шатания внешней политики Августа после Северной войны между Востоком и Западом10.
Не обошла вниманием личность Августа и англоязычная историография. По спорному мнению американского историка Т. Шарпа, он никогда не наслаждался своим временем. Как правитель, Август был сильным, но определенно бесполезным, являясь «пловцом против хода истории»11. Т. Бланнинг сосредоточился на репрезентативных функциях саксонского двора, как выражении абсолютистской политики, и отметил, что Август привнес в свой «проект» превосходный вкус, безудержную энергию и желание идти собственным путем12.
В отечественной литературе Август Сильный рассматривается в рамках истории Северной войны как довольно легкомысленный правитель и одновременно зависимый от воли России и Швеции политик-интриган. Иначе, как «предательство», заключение мира в Альтраштедте между Августом и Карлом XII в 1706 г. российские историки не трактуют13.
12 мая 1670 г. в Дрездене в семье саксонского курфюрста Иоганна Георга III Веттина и его жены, датско-норвежской принцессы Анны Софии, на свет появился второй сын — Фридрих Август. Он и его брат Иоганн Георг воспитывались вне влияния двора — в замке Лихтенбург в Преттине. Здесь, в окружении красивой природы, мальчики получили все возможности для разностороннего интеллектуального роста и физического развития. В 1676 г. к ним были приставлены известные педагоги — И. Э. Кнох преподавал итальянский, французский и испанский языки, К. Бернгарди — музыку, а В. Кленгель знакомил с основами военного искусства, фортификации, математики и рисования. Необходимыми предметами были теология и история, прежде всего, история правящих домов Европы14.
Если для Иоганна Георга учеба была скорее удовольствием, то для младшего Веттина представляла истинное мучение. Тем не менее, живой и исключительно подвижный ребенок, предпочитавший игры на свежем воздухе, успешно постигал необходимые образовательные основы. Примечателен такой случай: на ярмарке в Лейпциге старший сын курфюрста приобрел книги и математические приборы, тогда как младший — красивое оружие. Среди сверстников Фридрих Август выделялся неиссякаемым оптимизмом и необычной физической силой, которую еще больше развил с помощью всевозможных «рыцарских» забав. Он достиг роста 1,76 м и за свои физические возможности получил прозвище Сильный; его также называли саксонским Геркулесом и Железной рукой. Он легко мог двумя пальцами поднять с земли солдатское ружье, что отметил в 1702 г. в книге «Германские властители» профессор из Галле Людвиг, причислявший силу тогда уже польского короля к чудесам своего времени. На встрече с Петром Великим в Раве Русской летом 1698 г. Август одним ударом сабли отрубил голову быку, а клинок подарил царю, словно намекая, как надо поступать с бунтующими подданными. В октябре 1702 г. он повторил то же самое в Кодлице в присутствии герцога Морица-Вильгельма Саксен-Цайца.
Сила дополнялась отчаянным безрассудством и пренебрежением к своему здоровью — во всех пеших или конных соревнованиях, которые нередко чередовались с попойками, он был впереди. Однажды верхом на лошади он с риском для жизни взобрался по винтовой лестнице на верхнюю площадку башни дрезденского замка15.
Обязательным этапом в обучении молодых аристократов того времени был «Большой тур», предполагавший путешествие по Европе. В мае 1687 г., вскоре после своего 17-летия, Фридрих Август инкогнито под именем графа фон Мейсена отправился в путь. Из Дрездена юноша поехал во Франкфурт-на-Майне, затем в Страсбург, Париж, Испанию, Португалию, Англию, Нидерланды, Данию, Швецию, Нюрнберг, Аугсбург, Мюнхен, Инсбрук, Милан, Венецию и, наконец, Вену, откуда он по приказу своего отца в апреле 1689 г. вернулся в столицу Саксонии. Всегда веселый и дружелюбный Фридрих Август пришелся ко двору в Вене и был любезно принят императором Священной Римской империи Леопольдом I и его сыном Иосифом (с 1705 г. — император Иосиф I), с которым успел подружиться и даже присутствовать на его коронации венгерской короной.
В путешествии он окунулся в многочисленные любовные похождения. Тогда же имел место первый любовный скандал в его жизни. В Испании Фридриху Августу понравилась красивая маркиза де Мансера, ответившая ему взаимностью. Ревнивый супруг узнал о романе, подкараулил любовников и убил свою жену. Поплатилась жизнью и устраивавшая свидания дуэнья маркизы дона Лора, а соблазнитель бежал в Португалию. В Версале молодой путешественник отменно усвоил международные стандарты придворной игры16.
В течение следующих трех лет Фридрих Август под началом старшего брата, в рамках начавшейся в Европе Девятилетней войны ( 1688— 1697) участвовал в союзе с Леопольдом I в войне против Франции — в кампаниях на Верхнем Рейне и в Испанских Нидерландах, где себя особо не проявил, но на практике освоил искусство фортификации. Впрочем, значительную часть времени он проводил при венском дворе. Как младший сын, молодой человек не имел прав на управление курфюршеством. Он мечтал, как замечал Вольтер, о вечной славе, ведя праздную жизнь и тратя свою неуемную энергию на развлечения. После смерти отца 12 сентября 1691 г. курфюрстом стал Иоганн Георг IV.
20 января 1693 г. в Байрейте принц вступил в брак с Кристианой Эбернардиной, принцессой Бранденбург-Байретской (1671—1727). Скромная богобоязненная девушка очаровала свою свекровь, которая до конца жизни относилась к ней с симпатией, и свекра. Три года спустя в Дрездене у молодой четы родился их единственный сын Фридрих Август (1696—1763), будущий курфюрст Саксонии и король Речи Посполитой. Хотя этот союз был заключен по политическим мотивам, в первые годы совместной жизни казалось, что супруги довольны друг другом, несмотря на то, что Кристиана вскоре после свадьбы узнала, что Фридрих Август страстно влюбился во фрейлину своей матери Софию Кессель, на которой обещал жениться. Пламенный роман остановила свекровь, срочно выдавшая возлюбленную сына за маршалка Яна Хаугвица и отправившая новобрачных в Виттенберг. Но это была только первая капля в море разочарований Кристианы неверным мужем17.
Пребывая в Италии во время карнавального сезона в Венеции курфюрст Иоганн Георг VI заразился оспой и, не оставив завещания, 27 апреля 1694 г. скончался. Неожиданно для себя его младший брат стал курфюрстом Саксонии под именем Фридрих Август I18. Когда 4 мая 1694 г. английский посол Дж. Степни назвал его «Ваша Курфюршеская Светлость», тот откровенно признался, что «еще сам не верит, что титул принадлежит ему». Тогда же Степни заметил, что «мы (послы. — Л. И.) ожидали, что он заставит нас много пить, как часто делал раньше». Но, оказалось, что «он оставил старый обычай, стараясь достойно начать управлять жизнью тех, кто от него зависел». Впрочем, подобной сдержанности молодого правителя, как показало время, хватило ненадолго. Еще английский посол обнаружил в курфюрсте «отличное чувство юмора»19. Вместе с титулом Фридриху Августу теперь принадлежал и сложный мир большой политики, в который он активно и с готовностью окунулся.
Этот мир постоянно менялся. В годы Тридцатилетней войны (1618—1648) и после нее государственные структуры большинства стран Европы подверглись серьезной трансформации. В целом для внутриполитической жизни континента после кризиса середины XVII в., вызванного европейской войной, был характерен всеохватывающий процесс монополизации, который привел к концентрации в руках носителей высшей государственной власти всех важных политических полномочий. Этот процесс «традиционного расширения власти» имел место как в государствах, ставших на путь буржуазно-правовой трансформации, так и в преобладавших на континенте абсолютных монархиях. Только в первом случае монополизировали власть представительские структуры (Парламент в Англии, Генеральные Штаты в Республике Соединенных Провинций), а во втором — монарх и его министры.
Во второй половине XVII в. в Европе новым явлением стал мир «дворов и альянсов», который в политике, в экономике, в отношениях между государством и церковью, в культурной сфере и в науке довольно отчетливо провел черту между поздним Средневековьем и Новым временем. Образцом для европейских дворов являлось государство-двор Людовика XIV (1643—1715). Монополизация власти здесь достигла небывалых высот, и поэтому чаще с монархическим образом правления связывалось самое привлекательное для любого правителя состояние — статус монарха, способного мобилизовать ресурсы, усилить государство и хотя бы отдаленно достичь напоминающего французский престижа. В Версале воплощалась великолепная политическая культура сильной административной монархии. Двор Короля-Солнце — своеобразная модель «метрополии», обязательная для подражания «местными артистами» — представлял собой как окружение и местопребывание короля, так и эффективный государственный аппарат. Французский король не только заставил, но и привлек дворян ко двору, при котором превыше всего ценились искусства, высший церемониал и остроумная беседа. По сравнению с высоким качеством достижений Людовика XIV многие иностранные дворы казались провинциальными. Всепроникающее влияние Версаля выразилось в повсеместной моде на все французское и в роли французского языка как международного средства общения, дипломатии и культуры. Имперский рейхстаг даже сделал попытку бороться с этим подражанием, запретив в 1689 г. французским агентам въезжать в пределы Империи, а князьям — держать слуг-французов. Впрочем, эти меры были временными и во многом обусловленными вторжением французской армии в Пфальц в 1688 году20.
Молодой энергичный курфюрст моментально сориентировался в реалиях своего времени. Для него было высшим комплиментом, когда однажды его любовница, французская балерина Дюран, сказала ему: «Vous etes tout français!» (Вы настоящий француз!)
В начале своего правления Фридрих Август занялся собственным возвышением в мире государей Европы. Для этого были два взаимосвязанных пути — война и обретение короны, а окрылял саксонского курфюрста захватывающий воображение пример возвышения Оранской династии в лице статхаудера Нидерландов Вильгельма III, ставшего в результате Славной революции 1688 г. английским королем. Феномен «монархизации» особенно проявится в первые десятилетия XVIII века. Тогда в королевский пурпур оделись многие: Гогенцоллерны в Пруссии, Ганноверы в Англии и Савойский дом в Италии. Энергия и целеустремленность молодого Веттина сделала его королем в Польше еще в конце столетия Барокко, вслед за Вильгельмом Оранским в Британии, которым он восхищался, пожалуй, не меньше, чем французским королем. Едва став курфюрстом, он с готовностью предоставил Вильгельму III саксонские войска для войны с Францией, а в 1695—1696 гг. участвовал в войне против Турции, командуя объединенными имперско-саксонскими силами в Венгрии. Его отца называли саксонским Марсом, самого Фридриха Августа стали именовать саксонским Гераклом и Самсоном, а турки окрестили его «Железной рукой» — почти так же, как и его будущего противника и кузена Карла XII Шведского («Железная голова»). Август мечтал стать великим завоевателем. Тем не менее, вся слава успехов турецкой кампании досталась принцу Евгению Савойскому, разгромившему в 1697 г. противника при Зенте, ибо Августа в тот момент отвлекло более важное дело21. Параллельно он включился в борьбу за польский трон, тем более, обстоятельства благоприятствовали и даже подталкивали к действиям.
В построенном по французским образцам Вилянувском дворце около Варшавы 17 июня 1696 г. скончался польский король Ян III Собеский, знаменитый победитель турок при снятии осады Вены в сентябре 1683 года. Битва под Веной, как видно, оказалась последним триумфом королевской Польши. Вернувшись на родину, победитель в 1686 г. заключил «Вечный мир» с Россией, не ликвидировавший, однако, территориальные противоречия между соседними государствами. Продолжение войны с Турцией вылилось в ряд пограничных столкновений в Подолии. Польские войска с трудом удерживали украинские территории. А стремление Яна Собеского ввести в Речи Посполитой наследственную монархию и создать централизованное государство натолкнулось на сильную оппозицию магнатов. К тому же последние пять лет жизни короля были омрачены беспрестанными недугами и династическим раздором. Его старший сын не ладил с матерью — Марысенькой Замойской — и младшими братьями. Предчувствуя скорую смерть Яна III, каждый из сыновей надеялся занять престол благодаря поддержке иностранной державы.
М. Замойская от имени супруга почти открыто торговала должностями. После его смерти сыновья стали судиться с матерью из-за наследства. И это отталкивало большинство шляхты от кандидатуры Собеских22.
После смерти Яна Собеского в Польше начался бурный период межкоролевья. Кандидатов на престол было много: сын покойного короля Якуб Собеский, герцог Лотарингский Леопольд, маркграф Людвиг Баденский и даже гетман Яблоновский, дядя будущего «второго короля» Польши Станислава Лещинского. Но главными претендентами были Франсуа-Луи, 3-й принц де Конти, известный как Великий Конти, и саксонский курфюрст. Параллельно польским событиям проходил мирный конгресс в Рисвике, где больше всех «мутил воду» император Леопольд, требовавший, чтобы Франция возвратила Империи Страсбург и Нижний Эльзас. Столь жесткая позиция обуславливалась не только выбором между тезисом о немецком Рейне и теорией о французском Эльзасе. Существовал еще один casus belli (повод к войне): если французский кандидат займет польский трон, это существенно нарушит равновесие сил в Европе. Поэтому Леопольд I поддерживал Фридриха Августа в его стремлении стать королем. В этом с ним были солидарны папа римский и курфюрст Бранденбурга-Пруссии Фридрих III, который в 1701 г. станет королем Пруссии Фридрихом I. Кроме того, одним из важнейших результатов Девятилетней войны, зафиксированных в Рисвике, было расширение на севере Италии владений герцога Савойи Виктора-Эммануила, получившего стратегически и экономически значимые крепости Пинероло и Казале с прилегающими территориями. Согласно «Мемуару короля Франции...» «герцог — один из достойнейших государей Европы... оправданно ведет войну в Пьемонте..., и завоевание Венгрии может компенсировать интересы императора в наследственных землях в Ломбардии...»23 В Италии складывался новый баланс сил, отразившийся на международно-правовом уровне и приведший к формированию будущего центра ее объединения. Успех Виктора-Эммануила, союзника Версаля, тоже повлиял на позиции императора на выборах и заставил Фридриха Августа активнее бороться за корону.
Но главную роль в обретении Веттином польской короны сыграла Россия. Пётр I противился только одному кандидату — принцу Конти, потому что Версаль находился в дружественных отношениях с Османской империей и враждебных с Австрийским домом. К тому же французский посол Мельхиор де Полиньяк проинформировал польских вельмож об обещании Стамбула заключить с Польшей мир и возвратить ей Каменец-Подольский, если королем будет избран французский принц. Поэтому Пётр в посланном в Варшаву письме заявил, что, если магнаты будут поддерживать Конти, то это сильно скажется на взаимоотношениях России с Речью Посполитой. 17 (27) июня 1697 г. прошли двойные выборы: одна партия провозгласила королем Конти, другая — курфюрста Саксонского под именем Августа II. Первые оказались в большинстве, ибо Конти был католиком, а Август — лютеранином.
Пётр I, тогда находившийся в составе «Великого посольства» в Кенигсберге, отправил в Польшу грамоту, где утверждал, что до сих пор не вмешивался в выборы, но теперь вынужден заявить, что если французская фракция возьмет верх, то не только союз против общего неприятеля, но и вечный мир «зело крепко будет поврежден». Чтобы поддержать Августа, Пётр послал к литовской границе войско князя Ромодановского, а курфюрст, дважды просивший царя о помощи при посредничестве русского резидента в Польше А. В. Никитина, обещал поддержать Россию во внешнеполитических делах. Хотя Конти был избран королем Речи Посполитой большинством голосов, он отказался от короны, убедившись, что ему не справиться с силами его соперника: литовский гетман Сапега не выполнил обещание оказать ему помощь, к тому же на Польшу шло саксонское войско.
Август II использовал пассивность француза, отправившись на Вавель, по дороге привлекая к себе знать, и без счета тратя саксонские деньги. Поговаривали, что трон Речи Посполитой обошелся Августу Сильному в 10 млн гульденов. Это возымело должный эффект. В Краков его не пускал сторонник Конти староста Белопольский, и курфюрст без труда склонил последнего на свою сторону ценными подарками. Кроме того, чтобы лучше конкурировать, он нуждался в репрезентации своей особы новым подданным достойным королем, а не просто случайным средним немецким князем, навязанным иностранной державой, и написал свою политическую программу, как превратить Польшу в процветающее свободное государство, пользующееся уважением соседей24.
По закону, установленному Сеймом, коронацию можно было провести только с использованием символов, находившихся в Вавельском хранилище. Дверь в сокровищницу была закрыта на восемь замков, ключи от которых хранились у восьми сенаторов Речи Посполитой. Шестеро из них были сторонниками Конти. Дверь нельзя было открыть, а ее взлом считался святотатством. Август не растерялся — коронационные символы вынесли через сделанное в стене отверстие, оставив дверь в нетронутом состоянии. 27-летний избранник принял католичество и 15 сентября 1697 г. был коронован в Вавельском кафедральном соборе. Август хорошо помнил фразу великого французского короля Генриха IV Бурбона: «Париж стоит мессы»25.
Триумф длился недолго, реальная жизнь оказалась полна проблем. 1697 год стал переломным не только в жизни саксонского курфюрста, но, пожалуй, и всей Европы. Возможно, занятие польского трона явилось главной политической ошибкой Фридриха Августа.
Варшава не была Парижем. Уния породила проблемы власти и в Саксонии, и в Речи Посполитой. Август и его сын не могли вследствие перехода в католичество использовать протестантскую церковь как опору своего правления. Курфюрст Фридрих Август II (польский король Август III) мог только продолжать политику отца при канцлере Генрихе фон Брюле (1700—1763), но она была односторонней и ограниченной. Курфюршество Саксонское в изменившихся условиях унии не имело больше возможностей стать великой державой, подобно Пруссии. А ведь шанс был, вступи Саксония в войну за Испанское наследство на стороне императора на тех же условиях, что и Бранденбург-Пруссия. Корону можно было получить не в Польше, а в своих владениях, что позволило бы Августу реально монополизировать власть в своих руках. Он шел в русле тенденций своего времени, но поспешил, не став абсолютным государем ни в Польше, ни в Саксонии, где ему мешал ландтаг.
Уже в 1698 г. ведущие саксонские фамилии составили фракцию, которая имела твердые отношения с рыцарством, сословные привилегии и влиятельных представителей при дворе, к примеру, в лице маршала фон Лезера. Фракция установила связь со штатгальтером Эгоном фон Фюрстенбергом, который передал курфюрсту их главное желание — созыв ландтага. Ландтаг потребовал от Августа II вернуть кронпринца в евангелическую веру, уменьшить милицию, продлить ревизию казны и администрации, а также установить свободное распоряжение земельной собственностью без его одобрения. Неудивительно, что новоизбранный король был сильно разочарован. К тому же его супруга осталась верна протестантскому вероисповеданию и не захотела присутствовать на коронации мужа и последовать за ним в Польшу. Предпочитая жить во дворцах в Прече и Торгау и редко появляясь при дрезденском дворе, она все более отдалялась от неверного Августа. Кристиана Эбергардина умерла в одиночестве в возрасте 55 лет и нашла успокоение в городской церкви Байрейта. На похоронах не присутствовали ни ее супруг, ни ее сын26.
Спустя несколько лет после выборов в Польше Якоб Генрих Флеминг заметил, что Речь Посполита напоминает ему женщину, которая имеет много недостатков, но в целом выглядит привлекательно. Август II, ориентируясь на Короля-Солнце, пытался проводить там централизаторскую политику, но традиции шляхетской вольницы оказались сильнее. Кроме короля и Речи Посполитой (так называемой Республики), действовавших, чаще всего, в противоположных направлениях, в стране существовали многочисленные фракции шляхты, возглавлявшиеся крупнейшими магнатами. Эти фракции проявляли самостоятельность и во внешнеполитических вопросах и нередко вступали в вооруженные конфликты друг с другом. Так, Великое княжество Литовское переживало гражданскую войну, и одна из сторон, возглавляемая магнатами Бенедиктом и Казимиром Сапегами, не раз взывала к шведской помощи, так как сторонники Августа во главе с Григорием Огинским и Михаилом Вишневецким одерживали в этой войне верх. До конца жизни Августу так и не удалось создать в Польше влиятельную фракцию сторонников сильной власти. В 1626 г. Сейм вынес решение о нерушимости права liberum veto, а в 1632 г. назло Чарторыским, к которым благоволил король, просил послов Петербурга и Вены о помощи против него27.
Тем временем в Европе назревали две войны — Северная (1700— 1721) и война за Испанское наследство (1701 — 1714). Как король Польши Август II Сильный устраивал Империю и Россию, но никак не Швецию или Францию. Дипломатическая и военная «возня» вокруг Речи Посполитой крепко связала интересы всех коалиций в испанском и северном конфликтах. А сама она стала идеальной территорией для свободных прогулок любого иностранного войска и для его содержания за счет разобщенного населения. Постоянная междоусобица была благодатной почвой для вмешательства иностранных дипломатов. Польские магнаты часто ставили личные амбиции выше государственных интересов, и во время внешней опасности страна была не в состоянии организовать свою оборону, что и произошло при вступлении в Польшу армии «Северного Александра» Карла XII28.
Честолюбивый Август II решил вернуть Речи Посполитой захваченную шведами Лифляндию, а при удачном стечении обстоятельств — и Эстляндию. Это позволило бы королю ввести в Польшу саксонскую армию и монополизировать власть. При этом сама шляхта воевать не собиралась — по миру, заключенному в Оливе в 1660 г., Речь Посполита официально отказалась от претензий на Лифляндию29. Август задумал вступить в войну со своими саксонцами и «подарить» полякам желанные земли, укрепив свой авторитет.
Как и король Дании Кристиан V, для открытия военных действий он воспользовался смертью шведского короля Карла XI 15 апреля 1697 года. Дания претендовала на союзный Швеции Гольштейн-Готторп и с целью поддержки ее военных операций искала союзников в Москве и Дрездене. В ослаблении Швеции был заинтересован и курфюрст Бранденбурга-Пруссии Фридрих III. В Стокгольме в то время серьезно и небезосновательно опасались подписания русско-датско-прусского союза с вероятным вступлением в него польского короля30.
Уже в марте 1698 г. Август II заключил предварительное соглашение с Кристианом V, а в августе провел тайное (от сейма) совещание с Петром I в Раве Русской недалеко от Львова о плане совместной наступательной войны против Швеции. Активность короля подстегнуло прибытие в том же году в Саксонию лидера оппозиционного шведам лифляндского дворянства, авантюриста удивительной судьбы и способного дипломата Иоганна Рейнгольда фон Паткуля (1660—1707), который предложил проект создания союза против Швеции. «Легче и выгодней склонить к тому два кабинета — московский и датский, равно готовые исторгнуть у Швеции силой оружия то, что она отняла у них при прежних благоприятных обстоятельствах и чем до сих пор незаконно владеет». При этом планы Паткуля и Августа несколько расходились. Лифляндец считал, что его родина не должна попасть под полное господство Веттина, а стать автономной частью Речи Посполитой на условиях, которые выдвинет он сам31. Тем не менее, Август счел его полезным, взял на службу и даже посвятил в тайные советники.
Летом 1699 г. авторитет Августа II вырос в связи с умиротворением литовского конфликта, которое закрепил Миролюбивый сейм 6—21 июля. Одновременно Сейм «похоронил» сомнения в легальности избрания Веттина королем Речи Посполитой. Короткое внутреннее согласие позволило Августу в конце июля 1699 г. вынести на рассмотрение созданного им Тайного совета предложения Паткуля и выработать стратегию их реализации. Совет постановил отправить в Москву генерал-майора Карловича и Паткуля для переговоров о наступательном союзе против Швеции32.
Наконец, 21 ноября 1699 г. Карлович и Паткуль от имени саксонского курфюрста подписали в Москве Преображенский союзный договор с русским царем. Речь Посполита присоединилась к Северному союзу только в 1704 году. Договор провозглашал «верную и постоянную дружбу и соседство» и взаимные обязательства в войне против шведов, предусматривал ликвидацию шведского господства над восточной Прибалтикой и передачу Лифляндии и Эстляндии Августу II, а Ингрии и Карелии — России, для которой выход к Балтийскому морю был важнейшей задачей. Пётр I не спешил, ожидая заключения мира с Турцией. 8 августа 1700 г. в Москве получили известие о том, что русский посол Е. И. Украинцев подписал в Константинополе перемирие сроком на 30 лет. 9 августа Россия объявила войну Швеции. Первыми же Северную войну начали Август II и новый датский король Фредрик IV, вступивший на трон в августе 1699 года. В феврале 1700 г. 7-тысячная саксонская армия вошла в Лифляндию и без труда овладела крепостью Динамюнде. Тогда же датчане вторглись в Гольштейн-Готгорп. Однако Ригу быстро взять саксонцам не удалось, город пришлось осаждать. Вопреки ожиданиям Августа местная знать его не поддержала. Будучи генерал-майором, участвовал в осаде Риги и Паткуль, быстро оценивший обстановку и сбежавший при приближении небольшого шведского корпуса. В 1702 г. он перешел на службу к Петру I.
В июле 1700 г. Карл XII, опираясь на поддержку англо-голландского флота, высадил десант на о. Зеландия, подверг пушечному обстрелу Копенгаген и принудил Фредрика IV к капитуляции. В августе между Стокгольмом и Копенгагеном был подписан Травендальский мир, по которому Дания избежала территориальных потерь, но была вынуждена признать суверенитет Гольштейн-Готторпа и выйти из Северного союза. Осенью шведский король высадился в Лифляндии, заставил Августа II снять осаду Риги и отступить в Курляндию. Это позволило Карлу XII перебросить часть своего войска по морю в Пернов (Пярну) и 19 (29) ноября нанести сокрушительное поражение русской армии под Нарвой33.
Несмотря на дерзкую победу, шведский король решил не продолжать активные военные действия против русской армии, а ударить по войскам Августа II, намереваясь превратить Речь Посполитую в буферную зону между шведами и русскими. В июле 1701 г., оставив в Прибалтике корпус генерала Шлиппенбаха, он с основными силами пересек Двину и, не встретив серьезного сопротивления, занял Ливонию. В Варшаве спешно собрался сейм, на котором Август при содействии Паткуля и русского посла В. Долгорукого пытался уговорить шляхту вступить в войну со Швецией. Но победила прошведская партия Сапегов. Тогда король стал искать пути примирения с Карлом XII. В отечественной историографии он будет назван предателем союза с Россией, и не раз. Но здесь надо учитывать, что Август, не будучи абсолютным государем, зависевший и от своего ландтага, и от сейма, в целом ряде ситуаций был вынужден идти им навстречу.
24 мая 1702 г. Карл XII вошел в Варшаву. 19 июля он одержал победу над армией Августа у Клишова. Августу не помогли ни благоприятный рельеф местности, ни более чем двукратное численное превосходство, ни почти девятикратный перевес в артиллерии. Он потерял обоз, артиллерию, 2 тыс. убитых и раненых, 1 тыс. пленных. Сам он спасся в последний момент, отойдя лесными дорогами. Существуют малоизвестные данные о том, что Август именно после Клишова зондировал почву в Вене о посредничестве в переговорах с Карлом. В шведском лагере под Краковом даже появился имперский дипломат фон Цинцендорф, вступивший с графом Пипером в переговоры. Предложения были выгодны шведам, но Карл устоял, по-прежнему лелея планы захвата Польши.
В эти годы Август составил для наследника свое «Политическое завещание», в котором рекомендовал держать управление Унией в узде, но не уничтожая достоинство дворянства, а поощряя его к государственной службе. В этом документе отразился опыт общения короля как с саксонским ландтагом, так и со шляхтой, часть которой уже поддерживала, по крайней мере, его внешнюю политику34. В сложившихся обстоятельствах он не опускал руки: саксонская кавалерия периодически нападала на небольшие отряды шведов и мешала им выполнять задачи снабжения. Саксонцам помогали поляки, и шведы стали нести чувствительные потери.
В конце 1703 г. в письме к Республике шведский король назвал угодную ему кандидатуру на трон — сына Яна Собеского. Тогда Август немедленно арестовал Якуба и его брата Константина, охотившихся в Силезии. На них внезапно напали тридцать саксонских драгун, заключили под стражу и отвезли в крепость Кенигштайн. Карл, впрочем, не особенно огорчился, бросив знаменитую фразу: «Ничего, мы состряпаем полякам другого короля»35.
В январе 1704 г. примас Радзиевский созвал сейм в Варшаве под предлогом заключения мира с Карлом XII, объявившим, что хочет договориться только с Республикой, а не с Августом. Этот предлог был нужен для того, чтобы сейм проходил в отсутствие короля. Уполномоченным от Карла на сейме был генерал Арвид Хорн, поддерживаемый шведским отрядом, разместившимся около здания, где происходил сейм. 2 февраля Хорн передал сейму письменное заявление о том, что его король не может вести переговоры с Республикой, пока она не будет свободна. Это означало, что Августа II надо свергнуть с престола, и тогда переговоры и решения сейма не будут ни от кого зависеть. Шведы представили сейму несколько перехваченных писем Августа с упоминанием о скандальности, вероломстве и пьянстве поляков. В итоге Варшавский сейм объявил, что «Август, саксонский курфюрст, не способен носить польскую корону». Польский престол был единогласно признан свободным.
Шведский король предложил трон Александру Собескому, который принес в Варшаву новость о заключении своих братьев и просьбу о помощи. Но Александр отказался от сомнительной чести перебежать дорогу брату. Выход был найден в лице молодого познаньского воеводы Станислава Лещинского. Образованный человек из знатной семьи, с безупречным прошлым, но еще не обладавший влиянием и не проявивший характер, он показался Карлу подходящей фигурой на должность марионеточного правителя Польши. При этом сам Лещинский первоначально полагал, что королем он будет временно, до освобождения Якуба Собеского из заключения.
Второй король Речи Посполитой не получил ни денег, ни хорошей армии — этим шведский король оттолкнул от себя немало видных поляков. Собравшийся в Сандомире сейм образовал Сандомирскую конфедерацию, объединившую сторонников Августа II и объявившую о непризнании Станислава Лещинского королем. Все это происходило в условиях небывалого междоусобия и под воздействием угроз, подкупа и лестных обещаний соседних держав — России, Швеции и Пруссии, которые, преследуя свои государственные интересы, вступали в переговоры сразу со всеми польскими группировками. Из них только Швеция и Россия являлись непримиримыми противниками, Пруссия же оставалась нейтральной, связанная обязательствами с участниками войны за Испанское наследство — Священной Римской империей и Морскими державами.
19 (30) августа 1704 г. между Петром I и Августом II был заключен Нарвский договор о союзе против Швеции, согласно которому Речь Посполита официально вступала в войну на стороне Северного союза. Договор подписали русский посол граф Фёдор Головин и польский посол Томаш Дзялынский. Обе стороны обязались согласовывать военные действия против шведов и не заключать сепаратного мира. Россия должна была предоставить Речи Посполитой 12 тыс. солдат, снабженных артиллерией и снаряжением. Со своей стороны, Речь Посполита выставляла 26 200 пехотинцев и 21 800 кавалеристов, за что Россия обязалась выплачивать 200 тыс. руб. ежегодно до изгнания шведов с польской территории. Одним из пунктов соглашения была договоренность о разделе земель, захваченных у Швеции — Россия получала восточное побережье Финского залива (Ингрию) и Эстонию, а союзнице доставалась Лифляндия (Инфлянты)36. Речь Посполита должна была продолжать войну вплоть до заключения мира.
Вдохновленный заключением договора и поддержкой, Август не желал больше быть беглецом и преследуемым. На пути из Лемберга (Львова) в Литву он со своими и русскими солдатами, а также украинскими казаками полковника Апостола внезапно повернул на запад и в сентябре 1704 г. взял Варшаву. Он пленил весь немногочисленный столичный гарнизон вместе с Хорном. Лещинскому со 150 всадниками охраны удалось бежать.
18 октября Карл XII уже стоял под польской столицей на другом берегу Вислы. Здесь оба короля, выехавшие прогуляться по противоположным берегам реки, впервые увидели друг друга37.
Август не столько оборонял Варшаву, сколько прикрывал осаду Познани русско-польским войском Паткуля. Как только шведы начали переправу через Вислу, он отошел из столицы под Краков. Низложенный король был хитер и полностью полагался на союзника, с которым вел оживленную переписку. Август любил жизнь, и, несмотря на поражения и другие трудности, она продолжалась. Будучи оптимистом, он всегда надеялся на лучшее, а провозглашение польским королем Лещинского казалось ему несерьезным и даже забавным. И все же он изрядно устал, как от поляков, так и от постоянных походов, и в конце 1704 г. тайно уехал в Саксонию. Он ловил каждое мгновение своей жизни. Этим «мгновением» стала его новая любовь — графиня Козель.
Анна Констанция, баронесса фон Хойм и графиня фон Козель, происходила из старинного голштинского рода. С высокопоставленным саксонским чиновником фон Хоймом она обвенчалась в 1704 г., но скоро встретила Августа II. Она не только добилась «отставки» прежней фаворитки, княгини Любомирской, но и получила от Августа письменное обязательство вступить с ней в брак после смерти королевы. Когда Анна развелась с мужем, она получила титул графини Козель. Август засыпал фаворитку подарками, построил для нее дворец в Дрездене. Анна родила Августу трех детей и провела с ним восемь лет. Желая упрочить свое положение, она депонировала в банк Гамбурга 31 большой ящик с различными ценностями. С годами Анна все чаще проявляла интерес к политическим вопросам, чем вызывала растущее раздражение у придворных, особенно в Польше, поскольку не одобряла перехода Августа в католичество. Накануне возвращения Августа с новой фавориткой в Дрезден Анне дали понять, что ее не должно быть там к приезду короля. Она уехала в Пильниц недалеко от Дрездена и подписала обязательство не появляться в Польше и в Саксонии в тех местах, где собирался остановиться король. В 1715 г. графиня попыталась приехать в Шпандау к своему кузену Рантцау, которому передала на сохранение матримониальную расписку Августа II. Ее действия расценили как государственную измену: король опасался, что неосторожно данное обещание жениться будет использовано против него. Беглянка была задержана прусскими властями и в 1716 г. обменена на нескольких военнопленных. В последних числах того же года Август распорядился доставить бывшую возлюбленную в неприступную крепость Штольпен, где она провела в заключении 49 лет до самой своей смерти в 1765 году. Она не пыталась покинуть замок даже во время Силезских войн (1740—1748), когда саксонский гарнизон был вынужден ретироваться из Штольпена38.
В конце октября 1705 г. под чужим именем, в сопровождении всего трех человек, Август появился в Гродно, где расположилась на зимние квартиры армия Петра I. Он привез с собой только учрежденный им орден Белого орла, который раздал многим русским генералам. Пётр поручил ему войско, а сам в декабре уехал в Москву. Август, увидев, что шведский король не стал штурмовать город, внезапно отбыл из Гродно с четырьмя русскими полками. Он обещал вернуться с саксонской армией через три недели, но вышло иначе.
Политический раскол в Польше не позволил Карлу XII достичь там полного господства. Коронация Станислава Лещинского 24 сентября и договор с ним от 28 ноября 1705 г. не решили проблемы — надо было заставить Августа официально отречься от престола. 3 февраля 1706 г. 12-тысячная армия шведского фельдмаршала Реншельда нанесла поражение у Фрауштадта двигавшейся к Гродно 30-тысячной саксонской армии, включая 1 500 русских. В июле того же года шведские силы вторглись в Саксонию.
Произошедшие события обеспокоили западноевропейские государства, и Карл XII дал понять их послам, что не намеревается выступать против Великого союза (Британия, Нидерланды, Империя), воевавшего против Франции. Еще не отрекшийся от своей короны Август — вот его главная цель! Фридрих I Прусский даже спешно покинул Голландию и послал к Карлу своего уполномоченного с целью уговорить его уйти из Саксонии. А Лондон, Гаага и Вена настоятельно советовали Августу отдать польскую корону, чтобы шведские войска покинули владения Империи. Эти дипломатические акции были тщетными. Министры шведского короля почти единогласно считали, что оккупация Саксонии — единственное средство заставить Августа прекратить военные действия в союзе с русскими против Швеции39.
24 сентября 1706 г. был опубликован манифест Карла XII, расположившегося в Альтранштёдте (несколько км от Лейпцига), согласно которому война приостанавливалась на 10 недель. Параллельно Карл требовал от Августа отречения от польской короны в пользу Станислава Лещинского, выхода из всех союзов против шведов, разрыва отношений с Россией, освобождения из заключения членов «шведской партии», расположения шведской армии на зимние квартиры в Саксонии и выдачи содержавшегося с декабря 1705 г. в саксонском замке под арестом Паткуля. 13 октября договор, означавший полную капитуляцию Августа, был подписан уполномоченными курфюрста, с одной стороны, и представителями Карла, с другой.
Целый ряд моментов, связанных с этим договором, указывают, что Август вел, как ему казалось, ловкую интригу, а сам документ был дипломатической уловкой, средством «успокоения» Карла.
Август вернулся в Саксонию и на время обрел относительное спокойствие. Он несколько раз встречался с Карлом в Альтранштедте, а перед уходом шведов из Саксонии — и в Дрездене. Кузены были вежливы и галантны в обращении друг с другом, Карл даже написал своей сестре Хедвиге Софии: «Король Август живет в Лейпциге... Я несколько раз встретился с ним. Он веселый и интересный человек, не очень высок, но плотен и несколько полноват. У него свои волосы, совсем темные». Тем не менее, во время одного из торжественных обедов Карл намеренно столкнул обоих польских королей, заставив саксонского курфюрста подойти к «сопернику» и пожать ему руку. Станислав Лещинский не мог вынести неловкого положения и, сделав приветственный жест издали, удалился. В апреле 1707 г. Август формально поздравил его с принятием польской короны. Флемминг и графиня Козель советовали курфюрсту арестовать Карла XII, когда тот заехал в Дрезден, но Август мирно прогулялся с королем Швеции по городу и даже проводил его до дрезденского предместья Нойдорф. Позже Карл XII признавался, что совершил опрометчивый поступок, прискакав в логово противника с несколькими офицерами: «Я пережил не совсем хорошую минуту. Флемминг ни за что не хотел, чтобы я так легко уехал из Дрездена»40.
Тем временем престиж Августа в Европе резко упала. В первую очередь, от Дрездена отрекся Берлин, начав активные переговоры со шведами. Россия, послав А. А. Матвеева в Лондон, активизировала дипломатию на Западе с целью заключить приемлемый союз со Швецией. По видимости, Карл XII шел к военному конфликту с Империей, заявив, что марша на Москву не будет. Не случайно в апреле 1707 г. в Альтранштедт прибыли имперский посол князь Вратислав и главнокомандующий силами Великого союза герцог Мальборо. Последний способствовал превращению истинных намерений Карла идти на восток в реальность, а Великобритания одной из первых признала королем Польши Станислава Лещинского41.
В июне 1709 г., изучив сложившуюся ситуацию, Август II заключил с датским королем соглашение о защите неприкосновенности германских владений обеих сторон и о возможности антишведского выступления. А в начале июля Дания, Саксония и Пруссия подписали договор, по которому Пруссия обязалась препятствовать прохождению шведских войск через бранденбургскую территорию. 27 июня (8 июля) 1709 г. шведы потерпели сокрушительное поражение от Петра I под Полтавой. Лишь после этого события Август счел выгодным возобновить войну с Карлом, объявил недействительным Альтранштедский договор и двинул из Саксонии в Польшу 14-тысячное войско. 26 сентября 1709 г. в Торуни он встретился с Петром I. 9 октября они подписали договор, провозгласивший восстановление русско-саксонского оборонительного и наступательного союза. Станислав Лещинский отрекся от трона и бежал в Померанию вместе со шведским генералом Эрнстом фон Крассовым, а Сандомирская конфедерация отменила все постановления его правления42. Королем Польши вновь был провозглашен Август II.
Эйфория от достигнутого длилась недолго. Присутствие саксонских войск на территории Речи Посполитой с 1713 г. вызвало волну протестов польско-литовской шляхты. Летом 1716 г. с согласия Августа Сильного Пётр I ввел в Польшу свои войска. В 1719 г. Вена, Ганновер и Дрезден подписали договор, согласно которому русские войска вынуждены были покинуть территорию Польши43.
Во время внутренних неурядиц Август не терял надежды, что ему удастся получить Инфлянты для Веттинов. Это ошибочное убеждение охотно поддержал в нем русский царь на встрече в Ярославле в 1711 году. Пётр, в свою очередь, отнюдь не забыл его «нечаянный» Альтранштедский мир со Швецией. С 1712 по 1718 г. почти ежегодно в Россию отправлялись польские посольства с требованием Лифляндии. Август продолжал участвовать в войне, посылая саксонцев сначала в датскую, а затем и русскую армию во время борьбы за шведское Поморье. Но эти действия принесли пользу не Саксонии или Речи Посполитой, а Пруссии, которая, согласно договору с Петром, приняла в секвестр Щецин и устье Одера44.
Обиженный Август ответил прекращением войны со шведами и заключением договора с императором Священной Римской империи Карлом VI и королем Великобритании Георгом I, который 5 января 1719 г. был преобразован в союзный трактат с антирусской направленностью. Россия пошла на уступки и вывела свои силы с территории Империи и Речи Посполитой. Тем не менее, в отношении территорий юго-восточного побережья Балтики русская политика осталась неизменной. Еще в мае 1718 г. на Аланских островах между Швецией и Россией начались мирные переговоры. Это уже не могло ни спасти Карла XII, закончившего свой жизненный путь в Норвегии у крепости Фредриксхаль в 1718 г., ни предотвратить распада Шведской империи. Пётр I не допустил дипломатов Августа II к финальным переговорам. По Ништадскому миру 1721 г. России целиком достались Карелия, Ингрия, Эстляндия и Лифляндия. Речь Посполита не получила никаких земельных приращений. Для нее были окончательно потеряны и Инфлянты, и власть над Курляндией и Земгалией45.
С 1719 г. Август Сильный постоянно жил в Дрездене, наведываясь в Варшаву лишь на время сеймов. Король по-прежнему старался вести активную внешнюю политику и усилить свои позиции в европейском «концерте» держав. Уже в 1725 г. он задумался об отречении от короны и проведении выборов в короли своего сына в связи с браком дочери Станислава Лещинского Марии и французского короля Людовика XV, встревожившим политический небосклон Европы. Болезнь короля в 1726 г. также сделала вопрос о польском наследстве важным для континента. Дипломатия Августа была двойственной. В 1726—1727 гг. состоялись миссии в Лондон и Вену, при этом субсидии имели второстепенное значение: перспектива союза с императором или английским королем зависела от гарантии польского наследства. Саксония-Польша стремилась в великие державы и лелеяла мечты быть посредником на переговорах. Параллельно король и его министры сознавали, что Саксония слаба, боялись вступить в любую войну на стороне великих держав и потерять статус-кво в Польше.
В июне 1730 г. Август II демонстративно сблизился с Пруссией, проведя вместе с королем Фридрихом Вильгельмом I парад войск под Мюльбергом. Будучи формально союзником России, Август заключал против нее тайные союзы. Он приблизил к себе шляхтича Вацлава Будько, который фактически являлся главой тайной службы при короле. После смерти Петра Великого в 1725 г. у короля вновь вспыхнули надежды получить Курляндию. Пользуясь ростом антироссийских настроений среди местного дворянства, он летом 1726 г. навязал ей в герцоги своего незаконнорожденного сына графа Морица Саксонского и пытался устроить его брак с царевной Елизаветой Петровной. Против этого выступили и знать Речи Посполитой, и Россия. На сейме в Гродно осенью 1726 г. польские магнаты оспорили легальность избрания и потребовали от Морица вернуть диплом элекции, а от короля — предпринять шаги для инкорпорации Курляндии. В марте 1727 г. началась подготовка преобразования Курляндии из вассального герцогства в провинцию Речи Посполитой, а в августе в Митаву прибыла польская комиссия с эскортом в 600 солдат.
Реакция России тоже не заставила себя ждать. В июле 1727 г. герцогство посетил Александр Меньшиков, чтобы заставить местное дворянство избрать герцогом князя Петра фон Гольштейн-Бека. Получив отпор, он по возвращении в Санкт-Петербург убедил Екатерину I предпринять вооруженную интервенцию. Из-за смерти императрицы войска двинулись в Курляндию только в августе 1727 года. С 5 тыс. солдат генерал Петр Ласси не встретил никаких проблем с изгнанием Морица Саксонского, которого охраняли всего 200 чел., — сначала из Митавы, а потом и из Курляндии. Затем Ласси принудил польско-литовских комиссаров отослать своих солдат и опротестовал изменение статуса герцогства. Это означало сохранение status quo в Курляндии, что было успехом России, закрепленным декларацией, по которой Петербург и Вена не соглашались на инкорпорацию Курляндии Речью Посполитой. При Анне Иоанновне и так называемой «германской фракции» при русском дворе международные позиции польского короля заметно ослабли, и были созданы благоприятные условия для политики союза «Трех Черных Орлов» в лице России, монархии Габсбургов и Пруссии, устроившего три раздела Польши46.
В пылу интриг большой политики, в огне войны король Август никогда не забывал о том, что жизнь неумолимо течет, и ею надо наслаждаться сегодня и сейчас. Уже в июне 1695 г. его пребывание в Вене, откуда он собирался отправиться на войну с турками, было так описано разочарованным Дж. Степни в послании своему венскому коллеге Лексингтону: «Я очень хотел бы, чтобы он прекратил праздную жизнь и вернулся к делам, если он хочет быть принятым подобающим образом у императора. Но я начинаю думать, что он возьмет с собой в лагерь биллиардный стол и бальный зал»47. Даже войну Август был не прочь превратить в военный праздник. Кроме того, важно подчеркнуть, что его разнообразные развлечения и удовольствия играли как компенсаторную функцию на фоне сложностей реальной жизни, так и были одним из вариантов репрезентации монархов его эпохи, подражавших Королю-Солнце.
В отличие от распространенного мнения, что главным развлечением для него являлась «наука страсти нежной», стоит отметить, что для Августа II все удовольствия были практически равноценны. Одним из них была игра министрами и придворными на «шахматной доске» своего окружения. С 1688 по 1746 гг. саксонский двор вырос в 7 раз. Тот, кто хотел понравиться королю и показаться полезным, довольно легко добивался своей цели. Август предпочитал не вмешиваться в ссоры своих придворных. Король мог воздержаться при принятии важного решения и вернуться к нему с противоположным мнением. Ревниво относившийся к своему авторитету и к своей популярности, правду от собеседника он желал слышать только с глазу на глаз и без малейшей фамильярности. Август нелегко забывал обиды, но прощал их. Он пристально, подобно Людовику XIV, следил за своими придворными, от него ничего не ускользало даже во время застолий. Он развлекался и вел придворную интригу одновременно, настраивая друг против друга министров и слуг так, что каждый считал, что он его любимец. При этом те, кто обращался к нему с подчеркнутым почтением к его титулу, ни в чем не знали отказа48.
Бесчисленные увлечения женщинами являлись неотъемлемой чертой натуры Августа, хотя бытует точка зрения, что антураж любовных побед был ему нужен, чтобы поддерживать реноме первого мужчины в своем королевстве, а на самом деле король не слишком нуждался в любви. Он, мол, больше играл, чем переживал, разыгрывая сцены ревности, изображая рыцаря и бросая к ногам женщин огромные деньги, но не любя их на самом деле. Вряд ли дело обстояло именно так. Да, Август, прежде всего, любил самого себя, но без женщин он тоже существовать не мог.
Его донжуанский список включал высокородных аристократок, дам с сомнительной репутацией, куртизанок и даже пленниц. Сам король делил женщин на три категории — «девушки», «шляхтяночки» и метрессы. Первыми были женщины из народа, актрисы и танцовщицы, ненадолго привлекшие его внимание. Вторыми — красивые панночки преимущественно из провинции, бывшие при дворе проездом и нередко не знавшие, как себя вести. Высшей категорией королевских наложниц были метрессы, чары и ум которых задерживали около них Августа на долгие годы. Наиболее известными фаворитками короля были Аврора Кенигсмарк (1694—1696), Ульрика фон Тешен (1700—1705), Анна Козель (1705—1713) и Мария Магдалена фон Денхоф (1713—1719). Среди его возлюбленных числились турчанка Фатима, обладавшая не только восточной красотой, но и интеллектом, и известная французская танцовщица Анжелика Дюпарк. Официально Август признал 11 внебрачных детей, наиболее известными из которых являлись Мориц Саксонский от Авроры Кенигсмарк, впоследствии блестящий французский полководец, саксонский фельдмаршал Иоганн Георг де Сакс от княгини Любомирской и политическая авантюристка Анна Каролина Ожельская от француженки Генриетты Ренар-Дюваль. От Морица Саксонского ведет происхождение знаменитая писательница Жорж Санд. Придворному живописцу Луи де Сильвестру король настоятельно рекомендовал изображать на картинах его метресс как королев, а незаконных детей — как законных49.
Августу Сильному не удалось подчинить себе поляков силою оружия, но зато он привлек их к себе блеском и пышностью своего двора, вся тяжесть содержания которого ложилась на Саксонию. Обладая немалыми наследственными богатствами, король мог удовлетворять свою страсть к пышности, забавам и празднествам. Блестящие турниры и многолюдные карусели привлекали постоянно толпу гостей и в Варшаву, и в Дрезден.
Во время правления Августа в Польше-Саксонии сложно было найти абсолютно трезвого человека. Выражение «In vino Veritas» (истина в вине) стало аксиомой жизни. На фундаменте пьянства решались важнейшие проблемы — общественные и личные, между светскими и духовными лицами. Пьянство с королем было удобным поводом для просьбы о повышении в должности. Август нередко пил без меры, предпочитая венгерское вино, но не гнушаясь и водки. Он любил устраивать банкеты и пьяные оргии со своими министрами и шляхтой, на которых подчас самых заядлых пьяниц, победивших в этом «рыцарском» состязании, мог одарить орденом Белого Орла50.
Еще одна страсть Августа Сильного — архитектура Барокко — позволила ему стать знаковой фигурой в немецкой истории. Его личность символизирует саксонский «золотой век», блеск дрезденского двора и расцвет самого Дрездена, пополнившегося множеством изумительных строений и ставшего при нем одной из культурных столиц Европы. Не случайно Дрезден называли «Флоренцией на Эльбе». За короткое время город превратился в центр искусства эпохи позднего Барокко: все здания, построенные во время правления Августа здесь и в Варшаве, были выполнены в барочном стиле. Был заново отстроен Старый Дрезден на правом берегу, уничтоженный пожаром 1685 года. Сам король нередко принимал участие в создании проектов.
Так, он собственноручно разработал проект дворцового комплекса Цвингер и поручил его воплощение в жизнь придворному архитектору Пеппельману. Строительство Цвингера, на которое были потрачены значительные средства, началось в 1709 году. Первоначально комплекс планировался как оранжерея, но в процессе работ проект менялся. Цвингер строился между двумя крепостными валами Дрездена, сходившимися под углом. Отсюда и название дворца, означавшее площадь между валами. Подражая Королю-Солнце, Август хотел, чтобы во время торжественных приемов в оранжерее между экзотических деревьев прогуливались придворные. Сначала появились две Закругленные галереи, соединявшие Физико-математический павильон с юга и Французский павильон с севера. В 1712 г. с южной стороны комплекса были построены Прямые галереи и Коронные ворота, увенчанные польской короной. Август Сильный неоднократно посылал Пеппельмана в Рим, Вену и Париж для знакомства с новинками архитектуры. К свадьбе его сына в 1719 г. спешно, с использованием дерева, возвели западную часть дворца с Немецким павильоном и Музеем фарфора. Почетными гостями на свадьбе наследника с дочерью императора Иосифа I Марией Жозефой Австрийской были монархи семи государств, немецкие и итальянские правители, многочисленные аристократы. Свадебное торжество продолжалось несколько дней и стоило казне 4 млн талеров. Цвингер поражал современников своим великолепием, но из-за недостатка средств его строительство было заморожено до 1722 г., когда западные галереи перестроили из камня, и между ними появился Колокольный павильон. Архитектурный ансамбль дополняли многочисленные статуи, в том числе и самого Августа Сильного. Во дворе Цвингера расположили четыре бассейна с фонтанами, а через Французский павильон можно было пройти к красивейшей скульптурной группе — Купальня нимф с фонтаном. К 1730 г. из Цвингера убрали деревья и торжеств больше не проводили — вместо этого уже тяжелобольной король создал в нем естественнонаучные и художественные музеи. Картинная Галерея и сегодня славится огромным количеством работ великих мастеров.
При Августе II Дрезден стал первым немецким городом, в котором появились общедоступные музеи. Тогда по количеству музеев и сокровищниц в германских землях этот город превосходили только Вена и Мюнхен. В 1724 г. на основе придворной кунсткамеры, основанной еще в 1560 г., был создан музей-сокровищница «Зеленые своды» с самой богатой коллекцией китайского фарфора и редчайших драгоценностей в Европе. В 1705 г. по распоряжению курфюрста-короля была основана Дрезденская художественная школа, затем превратившаяся в Академию художеств. Со всей Европы в Саксонию, где были созданы благодатные условия для творчества и работы, ехали художники, музыканты, певцы, архитекторы и мастера — ювелиры, стеклодувы, портные, ткачи, оружейники. На службе Августа состояли известные творцы: ювелир Иоганн Мельхиор Динглингер и два его младших брата — эмальер Георг Фридрих и золотых дел мастер Георг Кристоф Динлгингеры; ювелиры Готфрид Деринг и Иоганн Генрих Келер, резчики по слоновой кости и скульпторы Маттхаус Даниэль Пеппельман и Бальтазар Пермозер. В Дрездене работал органный мастер, изобретатель фортепиано Готфрид Зильберман, Саксонию посещали композитор Иоганн Себастьян Бах и философ Готфрид Вильгельм Лейбниц51.
Разорительная Северная война, страсти, увлечения и творческие идеи Августа II требовали огромных средств, и казна нуждалась в постоянном пополнении. Как и многие современники, Веттин верил в теорию алхимиков получать золото из разных реагентов, и не скупился на содержание сонма авантюристов, пытавшихся реализовать эту призрачную мечту. Клад нашелся не там, где его искали: одному из алхимиков — Иоганну Фридриху Бёттгеру — посчастливилось изготовить фарфор52.
С 1719 г. окружение короля стало замечать ухудшение его здоровья: Август стал чаще засыпать днем, с трудом поднимался с постели, нередко отказывался от алкоголя. Все эти признаки указывали на развитие диабета, распознать и лечить который доктора тогда не умели. В 1726 г. левая нога короля воспалилась, развилась гангрена, один из пальцев превратился в незаживающую рану. Благодаря сильному организму и усилиям докторов значительная часть нагноения исчезла, но палец пришлось ампутировать. В последующие годы Веттин хромал при ходьбе, и поэтому предпочитал двигаться медленно и плавно, в сопровождении гофмейстеров. У себя в Дрездене для передвижения по комнатам дворца он использовал специально изготовленное для него инвалидное кресло на колесах. О танцах пришлось забыть, а во время конной езды ногу покрывали жестким чехлом, защищавшим пальцы. Фатальным для Августа оказался 1733 г., когда он решил поехать из Дрездена на сейм в Варшаве. По дороге король встретился с прусским министром Грумбковым. Поприветствовав его и усаживаясь в свою карету, Август задел больной ногой дверную раму. Рана открылась, кровь долго не могли остановить. В столицу Август прибыл вечером 16 января. Он был так болен, что, согласно реляции, «его вынесли из кареты и занесли в постель», где он пролежал ближайшие дни. К 31 января гангрена распространилась на всю ногу. По свидетельствам очевидцев, король был не в состоянии принять причастие — встав на колени, он тут же опрокинулся набок. В ночь с 1 на 2 февраля Август Сильный потерял сознание, затем пришел в себя лишь на полчаса и около 5 час. утра скончался в Королевском дворце в Варшаве. Последними его словами считаются: «Вся моя жизнь была непрерывным грехом»53.
Король Август оставил сыну превосходный культурный центр Европы, гору долгов и проблемы с престолонаследием в Речи Посполитой. Он увеличил армию до 30 тыс. чел., но не смог обеспечить Саксонии-Польше статуса Великой державы.
Август II был похоронен в Вавельском соборе, внутренности короля хранятся в костеле Капуцинов в Варшаве, а его сердце погребено в Кафедральном соборе в Дрездене. Говорят, если мимо проходит красивая женщина, оно начинает биться...
Без сомнения, Август Сильный был неординарным человеком — отпечаток его личности хранит Дрезден, столица его Саксонии. В отличие от своего «короля-двойника» Станислава Лещинского, известного просветителя, он являлся типичным человеком эпохи Барокко. Это созидательная сторона его натуры. Но политика короля — двойственная, хитрая и одновременно поспешная, необдуманная — несла в себе разрушительное зерно. Мечта о наследственной монархии, которую лелеял Веттин в духе своего времени, оказалась призрачной иллюзией: ни польской шляхте, ни России, ни Пруссии, ни монархии Габсбургов не была выгодна монополизация власти в Речи Посполитой. Смерть Августа II положила начало обратному отсчету в истории некогда могущественной Унии Королевства Польского и Великого княжества Литовского.
И по сей день символом Дрездена является Золотой всадник, изображающий Августа Сильного, скачущего в направлении Польши. На золотом коне, в золотых римских доспехах и сандалиях он встречает гостей при входе в исторический центр города. Изготовление памятника началось еще при жизни курфюрста-короля в 1732 году. Он был вылит из меди Людвигом Видеманом по эскизам французского скульптора Жозефа Винаше. В 1735 г. его покрыли амальгамным золотом, а спустя год памятник был торжественно открыт. Во время второй мировой войны Золотого всадника демонтировали и спрятали, а в 1956 г. в связи с 750-летием Дрездена после реставрации и покрытия новым слоем золота установили на прежнем месте.
Примечания
1. SHARP Т. Pleasure and ambition: the life, loves and wars of Augustus the Strong. London, New York. 2001, p. XI.
2. КАРНОВИЧ Е.П. Очерки и рассказы из старинного быта Польши. СПб. 1873; КРАШЕВСКИЙ Ю.И. Брюль. М. 1980; ЕГО ЖЕ. Фаворитки короля Августа II (перевод «Графини Козель»). М. 1876; ЕГО ЖЕ. Интриги министров короля Августа II. М. 1876; Кабинет драгоценностей Августа Сильного. Из собрания Зеленых Сводов, Дрезден. М. 2006; HOFFMANN G. Constantia von Cosel und August der Starke. Die Geschichte einer Mätresse. Lübbe. 1988; DELAU R. August der Starke und seine Maetressen. Dresden. 2005; KIENZLER I. Mocarz Bellove. Alkowy August II Mocny i kobiety. Warszawa. 2012.
3. Вильгельмина Байрейтская. Мемуары маркграфини Байретской. — Голос минувшего. 1913, № 7, с. 163—194; КЛЕЙНЕР С. Заглохшая княжеская резиденция XVIII века. (Маркграфиня Вильгельмина и ея Байрейт) — Там же. 1913, № 6, с. 77.
4. POELLNITZ K.L. von. Mémoires de Charles-Louis Baron de Poellnitz, contenant les observations qu’il a fait dans ses voyages et caractère des personnes qui composent les principales cours de l’Europe. Liege. 1734, vol 1, p. 154; ПЕЛЬНИЦ К.Л. фон (1692—1775). Похождение барона де Польниц: С примечаниями историческими и географическими, описанное им самим. М. 1767; сокращенный перевод книги см.: Lettres et mémoires du baron de Pollnitz... T. 1—3. Amsterdam. 1737.
5. Lettres de Madame Duchesse d’Orléans née Princesse Palatine. Paris. 1718, p. 218, 282—284.
6. VOLTAIRE. Leben und Thaten Friedrich Augusti II Des Grossen, Königs von Pohlen — Und Churfürstens zu Sachsen. Frankfurt-Leipzig. 1733, S. 10—16.
7. PILTZ G. August der Starke. Träume und Taten eines deutschen Fürsten. Berlin. 1994.
8. CZOK К. Der saeksische kurfuerst Friedrich August II. Die Herrscher in der Doppelpflicht und ihre beiden Throne. Mainz. 1997, S. 197; EJUSD. August der Starke und seine Zeit. Kurfürst von Sachsen und König von Polen. München. 2006.
9. STASZEWSKI J. August II Mocny. Wroclaw. 1998.
10. BURDOWICZ-NOWICKI J. Piotr I, August IL I Rzechpospolita 1697-1706. Krakow. 2013; KOSIŃSKA U. August II w poszukiwaniu sojusznika miedzy allianzem Wiedeńskim I Hanoverskim (1725—1730. Warszawa. 2012.
11. SHARP T. Op. cit., p. XIV.
12. BLANNING T.C.W. Personal Union and cultural contact: the role of courts in the unions Hanover/England and Saxony/Poland. Perspectivia net. Quellen und Stidien. Bd. 18. 2005, p. 468.
13. ТАРЛЕ E.B. Северная война и шведское нашествие на Россию. Соч. T. X. М. 1959; МОЛЧАНОВ Н.Н. Дипломатия Петра Великого. М. 1991. ГРИГОРЬЕВ Б. Карл XII. М. 2006.
14. SHARP Т. Ор. cit., р. 4.
15. KIENZLER I. Op. cit., S. 14-17.
16. VOLTAIRE. Op. cit., S. 10; BLANNING T.C.W. Op. cit., p. 468.
17. VOLTAIRE. Op. cit., S. 15; KIENZLER I. Op. cit., S. 124-125.
18. CZOK K. Op. cit., S. 189.
19. SHARP T. Op. cit., p. 79.
20. LA BRIYERE. Caractères de la Cour. Firmin-Didot. 1890, p. 178; BELY L. Les relations internationales en Europe — XVIIe—XVIIIe siècles. Paris. 1992, p. 80—81; DUCHHARDT H. Krieg und Frieden im Zeitalter Ludwigs XIV. Düsseldorf. 1987, S. 101; HABERMAS J. Strukturwandel der Öffentlichkeit. Neuwied am Rhein. 1962; BLANNING T. The Culture of Power and the Power of Culture. Old Regime Europe 1660-1789. Oxford. 2002, p. 5, 76-77.
21. SHARP T. Op. cit., p. 81; CZOK К. Op. cit., S. 190.
22 ROSTWOROWSKI E. Historia powszechna. Wiek XVIII. Warszawa. 1977, S. 24-25.
23. Actes et Mémoires des Négotiations de la Paix de Ryswick. T.. L-Graz. 1974, p. 26—27; t. IV, p. 5-94, 119-124.
24. BLANNING T.C.W. Op. cit., p. 467; KIENZLER I. Op. cit., S. 48-49; BURDOWICZ- NOWICKI J. Op. cit., S. 97.
25. CZOK K. Op. cit., S. 165.
26. Ibid., S. 194-195.
27. SUCHODOLSKI SL., OSTAPOWICZ D. Olabanie mitów I stereotipow: od Jana III Sobieskego do Tadeusza Kościuszki. Warszawa. 2008, S. 65—66.
28. МОЛЧАНОВ H.H. Ук. соч., с. 186; ГРИГОРЬЕВ Б. Ук. соч., с. 130.
29. BURDOVICZ-NOWICKI J. Op. cit., S. ИЗ, 192-193.
30. Ibid., S. 172-173.
31. PATKUL J.R. von. Berichte an das zaarische Cabinet in Moscau. T. 2. Berlin. 1795, S. 263-264.
32. BURDOVICZ-NOWICKI J. Op. cit., S. 192-195.
33. МОЛЧАНОВ H.H. Ук. соч., с. 187; ГРИГОРЬЕВ Б. Ук. соч., с. 131.
34. См.: Ein politische Testament König Augusts des Starken. Historische Zeitschrift, Vol. 87, Issue JG, p. 1-21; CZOK К. Op. cit., S. 197.
35. Die eigenhändigen Briefe König Karls XII. Berlin. 1894, S. 22.
36. Volumina Legum. Prawa, konstytucje i przywileje Królestwa Polskiego, Wielkiego Księstwa Litewskiego i wszystkich prowincji należących na walnych sejmach uchwalonych. Wyd. J. Ohryzko. T. VI. St. Petersburg. 1859, S/82-84; BURDOWICZ-NOWICKIJ. Op. cit., S. 312-338, 385-390,435-489.
37. ГРИГОРЬЕВ Б. Ук. соч., с. 177, 183-184.
38. HOFFMANN G. Constantia von Cosel und August der Starke. Die Geschichte einer Mätresse. Bergisch Gladbach. 2007.
39. ВОЗГРИН B.E. Россия и европейские страны в годы Северной войны. История дипломатических отношений в 1697—1710 гг. Л. 1986, с. 159—160.
40. ТАРЛЕ Е.В. Ук. соч., с. 452; ГРИГОРЬЕВ Б. Ук. соч., с. 217.
41. Die eigenhändigen Briefe König Karls XII, S. 29; Посланец Петра Великого А.А. Матвеев в Париже. — Исторический архив. 1996, Nq 1; ВОЗГРИН В.Е. Ук. соч., с. 162.
42. KAMINSKI A. Konfederacja sandomierska wobec Rosji w okresie poaltransztadzkim 1706-1709. Wroclaw. 1969, S. 142.
43. SUCHODOLSKI SI., OSTAPOWICZ D. Op. cit., S. 66; ZERNACK K. Preussen- Deutschland-Polen Aufzatze zur Geschichte der deutch-polnicshen Beziehungen. Berlin. 1991, S. 266.
44. GIEROWSKI J. Traktat przyjaźni Polski z Francja w 1714 r. Studium z dziejów dyplomacji. Warszawa. 1965, S. 101—106; Preussens Staatsvertrage aus der Regierungszeit König Friedrich Wilhelms I. Leipzig. 1913, S. 33—38.
45. STASZEWSKI J. Op. cit., S. 206-207; KOSIŃSKA U. Sejm 1719-1720 a sprawa ratyfikacji traktatu wiedeńskiego. Warszawa. 2003, S. 24—58.
46. ЩЕБАЛЬСКИЙ П.К. Князь Меншиков и граф Мориц Саксонский в Курландии в 1726-1727. М. 1860, с. 63-65; KOSIŃSKA U. Op. cit., S. 541-542.
47. SHARP T. Op. cit., p. 80.
48. BLANNING T.C.W. Op. cit., p. 469.
49. Ibid., p. 471; KIENZLER I. Op. cit., S. 8-9, 166.
50. BYSTON J.S. Dzieje obyczajów w dawnej Polsce. Wiek XVI—XVIII. T. 2. Warszawa. 1976, S. 184; STASZEWSKI J. Op. cit., S. 213; KUCHOWICZ Z. Obyczaje i postacie Polski szlacheckiej XVI—XVIII wieku. Warszawa. 1993, S. 87.
51. STASZEWSKI J. Op. cit., S. 180—188; HOYER S. Buergerkultur einer Residenzstadt — Dresden im 18. Jahrhundert. Staadlische Kultur in der Barockzeit. Linz-Donau. 1982, S. 105-117.
52. HOFFMANN К. Johann Friedrich Böttger. Vom Alchimistengold zum weissen Porzellan. Berlin. 1985; СЛАВИН А. Хрупкая драгоценность. — The New Times. 2010, N9 20.
53. DROSDOWSKI M. Historia Warszawy. Warszawa. 1972, S. 76.