Парсаданова В. С. Владислав Сикорский // Вопросы истории. - 1994. - № 9. - С. 48-70.
Владислав Еугениуш Сикорский жил в сложное и бурное время двух мировых войн, социальных катаклизмов и революций первой половины XX века. Внук ткача, сын учителя и швеи, он стал политиком, военачальником, государственным деятелем, олицетворявшим Польшу, ее сопротивление фашизму в тяжелую годину, когда действия нацистов поставили под вопрос само существование польской нации. У. Черчилль называл его своим другом, Ф. Рузвельту поддержка Сикорского обеспечила на президентских выборах миллионы голосов американцев польского происхождения. Трагическая гибель Сикорского 4 июля 1943 г. всколыхнула Европу.
Погиб он в то время, когда кардинально менялось соотношение сил, задач, целей и приоритетов на мировой арене, поэтому вскоре о нем почти забыли, и вспоминали лишь в связи с "польским вопросом", прежде всего в польской мемуаристике и историографии. Европа вновь услышала о генерале Сикорском осенью 1993 г., когда во исполнение решения, принятого польским эмигрантским правительством еще 8 июля 1943 г., тело его с почестями было доставлено из Великобритании в Краков и торжественно захоронено в крипте древнего собора на Вавеле, там, где уже стоял гроб его соратника в молодости и соперника в зрелые годы - Ю. Пилсудского.
Сикорский был необходим обоим течениям польского национально-освободительного движения: "лондонскому" лагерю, руководимому эмигрантским правительством, и объединению левых и леворадикальных сил, создаваемому Польской рабочей партией. Это отношение к генералу сказалось и на историографии послевоенной Польши. О Сикорском можно было писать и в годы "застоя". Правда, это были скорее воспоминания "по случаю". Серьезные работы появились только в конце 70-х годов. Толчком послужило столетие со дня рождения Сикорского. За рубежом работы о нем появились раньше. Особое значение имеют мемуары и издания документов его друзей: бывшего посла Польши в СССР С. Кота, опубликовавшего записи всех бесед и переговоров с советским руководством того времени, К. Попеля, лидера партии труда, заместителя министра в эмигрантском правительстве, Л. Миткевича, начальника II отдела Штаба Верховного главнокомандующего (т. е. Сикорского), заместителя начальника этого штаба, в 1938 - 1939 гг. польского военного атташе в Литве (он дружил со своим советским коллегой и именно через Миткевича последний передал в апреле 1939 г. в Варшаву сообщение о готовности СССР оказать Польше помощь против Германии)1.
Сикорский родился 20 мая 1881 г. в Тушове-Народовым около Мельца. В свидетельстве о его смерти было указано место его рождения: Сандомирский уезд, Келецкое воеводство, т. е. в конце XIX в. родина его находилась на территории Австро-Венгерской монархии. Владислав был третьим ребенком в семье Томаша и Эмилии из Альбертовичей Сикорских. Отец его уехал из родного Пшеворска в связи с упадком там ткачества, традиционного семейного ремесла, и осел в Хижне около Жешова. Должность органиста местного костела его не удовлетворяла. Окончив курсы учителей народных школ, с молодой женой, дочерью эконома из имения Владислава Енджеевича, он поселился в Тушове-Народовым. В 1885 г. в возрасте 34 лет отец умер. Мать вернулась в Хижны, в имение Енджеевичей, где зарабатывала шитьем, работой на почте и помощью бонне.
Жизнь в имении придала Владиславу определенный лоск, разбудила честолюбие. Способности юноши, его тяга к знаниям были замечены Енджеевичами и в 16-летнем возрасте Владислава отправили в учительскую семинарию в Жешов.
Высокий, красивый блондин с волнистой шевелюрой и пропорциональной фигурой сразу привлек внимание директора семинарии Ю. Зубчевского, который заметил, что тактичный, любезный юноша оказался к тому же необычайно способным, особенно к естественным наукам. Желая покровительствовать Сикорскому, директор предложил ему жить у себя, что во многом предопределило личную жизнь будущего премьер-министра. Супруги Зубчевские, у которых своих детей не было, воспитывали удочеренную сироту Елену (родилась в 1888 г.). Сикорский стал для них почти сыном, а через 10 лет и зятем: в июне 1909 г. Владислав и Елена пошли к алтарю.
В доме Зубчевского собиралась местная интеллигенция, шли разговоры о польских проблемах, о грядущих социальных изменениях. Владислав почувствовал вкус к политике, к вопросам национально-освободительного движения. Опекун его понимал, что способному юноше нельзя ограничиваться учительской семинарией. Зубчевские переехали во Львов и, окончив гимназию, в 1902 г. Сикорский поступил в львовский политехнический институт на отделение строительства дорог и мостов.
Здесь он включился в студенческое просветительное и национально-освободительное движение. Сначала примкнул к Лиге Народовой, бурно критиковал социалистов. Особенно привлекал его лозунг вооруженной борьбы, провозглашенный Лигой. Уже в те годы Сикорский активно выступал в печати и не только "своего" направления. Коллег, связанных с газетой "Odrodzenie" ("Возрождение") он призывал: "Эгоизм, злую волю, отсутствие отваги и решительности, заурядность - все, что знаменует так называемого благоразумного человека - отбросьте прочь. Станьте людьми одержимыми"2. Одержимость была характерна для него самого.
Вскоре он разочаровался в "спокойных" народовцах, отказавшихся от военных методов борьбы. Тем более что, пройдя в 1904 - 1905 гг. обязательную одногодичную службу в австрийской армии, Сикорский почувствовал предрасположение к военной карьере. Армейское начальство уговаривало его стать кадровым военным, проча блестящее будущее. Владислав отказался, но на время летних каникул записался на курсы и получил первый офицерский чин. Военные сборы и новые курсы приносили ему очередные чины. В напряженные годы предвоенного кризиса Сикорский считал, что каждый поляк должен профессионально готовиться к грядущим боям за независимость родины.
Используя полученные военные знания, он преподавал курс тактики пехоты в тайной военной школе Польской социалистической партии (ППС). С этой партией, с ее военными отрядами он связался после революции 1905 г. в России. Кстати, среди слушателей курсов были будущие видные польские политические деятели Ю. Пилсудский и К. Соснковский. Именно с 1907/1908 учебного года ведет отсчет сотрудничество-соперничество Пилсудского и Сикорского. В то время Сикорский, в отличие от Пилсудского, ратовал за создание военной организации, независимой от конкретной партии, организации, опирающейся на более широкие круги общества, что впоследствии стало основой строительства Армии Крайовой в годы второй мировой войны. Сикорский стоял за полную независимость Польши, в отличие от Пилсудского отвергая любые варианты ее альянса с Австро-Венгрией. Свою позицию он горячо отстаивал весной 1908 г. на съезде ППС в Цюрихе при обсуждении вопроса о создании тайной организации - Союза активной борьбы. Сикорский стал членом его правления, Пилсудский - председателем.
Летом 1908 г., получив диплом инженера и отбыв очередные военные сборы, Сикорский определился на работу в департамент водных сооружений Галицийского наместничества. Достигнув определенной жизненной стабильности, Сикорский обзаводится семьей. Более трех десятилетий прожили вместе Владислав и Елена Сикорские, их первым семейным пристанищем был городок Лежайск. Коллега Сикорского по работе и сосед домами Антоний Холлендер писал: "Вечером, после ужина, который готовили наши хозяйки, мы помогали женам вытирать посуду. Исключением была Халюся (уменьшительное от Хелены - В. П.) Сикорская, которой нельзя было заниматься никакой физической работой. Владуня (так называли В. Сикорского - В. П.) был образцом мужа и опекуна не с этой планеты. Утром перед выездом на промеры (а это было в 7.30 утра - В. П.) он сам готовил для жены завтрак... Никогда из его уст не сходили слова попрека, критики или нетерпения... все его помыслы и дела были исполнены сердечной заботой о дорогом сердцу существе. Таким он был и с нами. Понимающий, скромный, сердечный, терпеливый... и неисчерпаемый в придумках. Когда вечерами всей компанией мы отправлялись в дальние прогулки, он был инициатором затей, шуток и сюрпризов. И часто по лесу разносился мелодичный голос Владуни, лилась его любимая песня"3.
Семейная идиллия и профессиональная карьера не заглушили интереса Сикорского к политике. Его симпатии не были безраздельно отданы группе Пилсудского. Сикорский активно сотрудничал, особенно в печати, с Польской прогрессивной партией (СП), либеральным интеллигентским объединением, родственным российским кадетам.
В предвоенной обстановке Австро-Венгрия все более терпимо относилась к территориальным военизированным организациям. Во Львове был создан легальный Стрелецкий союз, его председателем стал Сикорский. В недрах Стрельцов у Ф. Млынарского в 1912 г. родилась концепция создания подпольного государства, которая тогда была высмеяна Пилсудским (реализована она была в Польше в 1939 - 1945 гг.). Бряцание оружием, марши вооруженной молодежи по улицам городов Галиции вблизи российской границы вызвали обеспокоенность царского правительства. Последовало представление в Вену. В ответной ноте (31 марта 1912 г.) австрийская дипломатия утверждала, что Стрелецкий союз действует в рамках закона, а во главе его стоят люди, достойные доверия, политическая деятельность и моральная позиция которых не вызывают возражений4.
Начались попытки объединения разрозненных польских сил. Во временной комиссии сконфедерированных партий независимости (1912 г.) Сикорский стал руководителем военной секции. Июнь 1914 г. он с женой и двухлетней дочерью Софьей проводил в Бельгии. Там его застала весть об убийстве эрцгерцога Франца-Фердинанда. Немедленно выехав на родину и оставив жену и дочь у родственников в Закопане, Сикорский направился во Львов. Мобилизованному в первые дни войны в австрийскую армию, ему удалось вскоре перейти в польские легионы при австрийской армии. В Главном национальном комитете - политическом патроне легионов - Сикорский уже в чине подполковника возглавил Военный департамент. Задачей его была организация польских частей при австрийской армии, мобилизация, материальное обеспечение, а также проведение политических акций.
Почти сразу же выявились расхождения между Пилсудским и Сикорским. Последний считал необходимым максимально расширять польские формирования вне зависимости от их временной принадлежности, чтобы к концу войны иметь достаточно развитые силы для строительства национальной армии, предотвращения хаоса на польских землях. Он понимал, что необходима внешняя поддержка польской идеи. Однако, поездка в Берлин в 1915 г. убедила его, что на помощь Германии в восстановлении Польского государства рассчитывать не приходится. Пилсудский, командир (комендант) первой бригады легионов, придерживаясь прогерманской ориентации, выступал против австрийского верховного командования, его не устраивало расширение легионов за счет формирований, ему непосредственно не подчиненных. Сикорский стремился договориться с Пилсудским, разрядить обстановку, хотя на серьезные уступки не шел. Пилсудский же не желал компромисса. Отчасти потому, что понимал: идея легионов уже изжила себя, как и идея сотрудничества с Центральными державами (Германией и Австро-Венгрией).
В первой мировой войне противостояли друг другу три империи, разделившие в конце XVIII в. Польшу. Фронт проходил по польским землям. Сотни тысяч поляков были призваны враждующими сторонами в армию, и каждая из них объявила, что сражается за Польшу. Германия и Австро-Венгрия не могли выдвинуть широкой "территориальной" программы, не задевая интересов друг друга. В воззвании от 9 августа 1914 г. они заверяли, что их войска принесут полякам свободу и независимость. Россия же призывала поляков бить общего врага во имя объединения под скипетром царя всех трех частей Польши с предоставлением ей самоуправления, свободы в вере и языке. В декабре 1916 г. были также обещаны автономия, собственные законодательные органы и армия. Союзники России были согласны с ее требованиями, в том числе с включением Галиции в состав Российской империи. Зафиксировано было это, в частности в русско-французском соглашении от 11 марта 1917 года.
В 1915 г. австро-германские войска заняли "русскую" Польшу, разделив на германскую и австрийскую зоны оккупации. 5 ноября 1916 г. оба губернатора этих зон одновременно в Варшаве и Люблине объявили о создании польского государства как наследственной монархии с конституционным строем. Россия 15 ноября 1916 г. заявила, что их действия нарушают нормы международного права и объявила акт создания нового государства недействительным. Временное правительство России 16/29 марта 1917 г. признало за поляками право создать независимое государство из всех земель, "населенных в большинстве польским народом". Будущему Учредительному собранию предлагалось дать "согласие на те изменения государственной территории России, которые необходимы для образования свободной Польши из всех трех ныне разрозненных частей ее". Акт Временного правительства дал возможность державам Антанты, до того считавшим польский вопрос внутренним делом России, начать дискуссию о независимости Польши5.
Вступление в апреле 1917 г. в войну США на стороне Антанты предрешило исход первой мировой войны, а с ним и вопроса о восстановлении польского государства. Для Пилсудского ориентация на Центральные державы окончательно потеряла смысл: в июне 1917 г. он демонстративно порвал с бывшими покровителями и был интернирован в крепость Магдебург. Сикорский официально продолжал выступать за сотрудничество с Центральными державами6. Конфиденциально же он предпринял совсем иные шаги.
Контакты его с французскими деятелями были установлены через пресс-бюро Военного департамента. Оно возглавлялось С. Котом и вело пропаганду на Запад не только в нейтральных странах, Центральных державах, но и в странах им противостоявших. Еще в 1916 г. Сикорский пытался связаться с членами французского правительства, в частности, через Г. Сенкевича, жившего в Швейцарии, куда в мае 1916 г. Сикорский с женой выехал, чтобы поздравить от имени легионеров знаменитого писателя с 70-летием. Однако открыто Сикорский порвал с оккупантами лишь после подписания 9 февраля 1918 г. в Бресте мирного договора между Центральной радой Украины и Германией, Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией.
По этому договору правительство гетмана П. П. Скоропадского получало Холмскую землю, этнически близкую Украине. Узнав о содержании договора, II бригада польских легионеров под командованием Ю. Галлера (впоследствии формировавшего польский корпус во Франции, прибытие которого на родину во многом определило исход советско- польской войны 1920 г.) 15 феврали 1918 г. прорвала австрийский фронт под Рараньчей на Буковине и соединилась с польскими формированиями на российской стороне. Через день офицерское собрание Центра формирования этой бригады по предложению Сикорского солидаризовалось с действиями Галлера и заявило о разрыве какого-либо сотрудничества с Австро-Венгрией и Германией. Следствием этого демарша было разоружение и пленение персонала Центра. Сикорский оказался в лагере для военнопленных в венгерском местечке Хуст по обвинению в государственной измене. После двухмесячного разбирательства военный суд снял с него обвинение в активном участии в "вооруженном бунте" под Рараньчей7. Он был освобожден из лагеря и уволен из австрийской армии.
В конце апреля Сикорский возвратился во Львов. Кризис политических надежд, подорванная репутация, приобретенная в лагере болезнь желудка - все это склоняло его к тому, чтобы отказаться от политической деятельности. Он занялся устройством материального положения своей семьи, работал директором фирмы "Демобиль" (кампании по "использованию военных материалов"). Но очень скоро фирма стала лишь прикрытием для антиавстрийской деятельности. Сикорский сотрудничал с учрежденным германо-австрийским оккупантами Регентским советом в Варшаве. Отношения с пилсудчиками и их организацией оставались враждебными.
11 ноября 1918 г. Регентский совет передал Пилсудскому военную, а 14 ноября и гражданскую власть в возрождавшейся Польше. По поручению Пилсудского в Варшаве 17 ноября было сформировано правительство во главе с одним из лидеров ППС - Е. Морачевским. Пилсудский стал "начальником государства", Сикорский - "фронтовым командиром". Он принимал активное участие в первой, начатой Польшей уже в ноябре 1918 г., войне против Западноукраинской народной республики (ЗУНР), в частности за Львов, провозглашенный ее столицей. Во Львов, уже занятый польскими войсками, но осажденный войсками ЗУНР, Сикорский прилетел 10 ноября из Кракова на австрийском самолете, получившем уже польские опознавательные знаки. Первый его полет не обошелся без происшествий: аэроплан был обстрелян, и едва не разбился.
В военных операциях против ЗУНР Сикорский имел значительную свободу действий. Одно время подчиненные ему части назывались группой Сикорского. Именно Сикорский в марте 1919 г. взял Янов, "прорубив" коридор, решивший судьбу Львова. Оперативная группа Сикорского захватила также Тарнополь, Бежаны и дошла до Збруча, границы с Россией. Восточная Галиция была присоединена к Польше, а после завершения этой кампании Сикорский был отправлен командовать дивизией в Полесье.
В начатой весной 1920 г. Пилсудским войне против РСФСР и УССР под предлогом восстановления власти Петлюры на Украине, Сикорский, теперь уже генерал бригады, опять командует оперативной группой. В ходе наступления она овладела важным узлом Мозырь-Калинковичи. После отхода польских войск от Киева к Западному Бугу Сикорский три дня удерживал Брест, в боях за который едва не погиб. Под напором советских войск, которыми командовал М. Тухаческий, Сикорский отступил к Бялой Подляске. 6 августа 1920 г. Пилсудский как главнокомандующий назначил Сикорского командующим 5-ой армией. В кратчайший срок Сикорскому удалось сплотить разрозненные отступавшие части и нанести решающий удар в тыл советских войск, что по сути дела решило исход битвы за Варшаву и тем самым определило провал операции Красной армии по экспорту революции в Польшу и Германию. Затем Сикорский как командующий уже 3-ей армией дал в Люблинском воеводстве отпор Первой конной армии С. М. Буденного. Во время операций генерала Желиговского по захвату Виленщины Сикорский со своей армией стоял во втором эшелоне, готовый вступить в бой и захватить Вильно.
По окончании военных действий 3-ю армию перевели из-под Гродно в Яблону под Варшавой, где Сикорский поселился с семьей.
Пилсудский без мелочности, но не без яда оценил итоги его боевой деятельности. Вот данная им Сикорскому характеристика: "С точки зрения командования: интеллигентный, живой ум, легкий характер при больших амбициях. Необычайно легкий в отношениях с людьми, которых умело и целенаправленно использует. Очень хороший организатор, умеющий быстро распределить задачи, легко оценивающий способности людей, если ему не застит глаза тот или иной недостаток, к чему он очень и очень склонен. Умеет и любит рисковать и при своей оборотистости легко может выйти почти из любой ситуации. У него отсутствует большое военное образование, ибо с этой точки зрения довольствуется малым, поверхностным подходом к вопросам. У него, однако, хорошее оперативное чутье и при способности к риску, способен на высшее командование. В отношениях с подчиненными - в меру приказывающий, милый в обхождении, немного слишком ищущий популярности, иногда небезопасный для них в связи с тем, что легок к своекорыстию, к списыванию вины и ответственности с себя на других. С точки зрения объема руководства, командовать армией будет легко. Как человек, хорошо знающий отношения и силы государства, подходит на пост начальника штаба при верховном главнокомандующем, а также министра по военным делам во время войны"8.
С прибытием в столицу для Сикорского начался новый этап его деятельности. Уже в феврале 1921 г. его назначили начальником Генштаба, присвоили очередное генеральское звание, наградили орденами "Виртути милитари" V и II класса. На новом посту Сикорский был одним из творцов военно-политической доктрины межвоенной Польши (теории угрозы Польше с востока и запада, концепции двух врагов). Она определила принципиальные направления политики, не измененные почти до весны 1939 года. Правда, лично Сикорский больше внимания советовал уделять Западу, опасаясь реваншистского выступления Германии уже с 1925 года9. Считая необходимым в интересах Польши и мира сохранение европейского ("версальского") статус-кво, он видел основным ее союзником Францию и прилагал усилия к установлению и укреплению сотрудничества с нею, получению французской помощи в строительстве регулярной польской армии. Соответствующие переговоры делегация польского Генштаба во главе с Сикорским вела в Париже в сентябре 1922 года.
Одним из аспектов этих переговоров был вопрос о польских восточных границах. Хотя уже был подписан Рижский мир между Польшей, РСФСР и УССР, на картах французского Генштаба восточная польская граница была проведена по линии Керзона, выработанной Парижской мирной конференцией. Польская делегация получила от маршала Фоша и начальника Генштаба Э. Бюа ответ, что вопрос этот лежит в области политической и, в передаче Сикорского, и после 18 марта 1921 г. (т. е. после заключения мира в Риге) существуют "непреодолимые, казалось бы, трудности"10. Франция, как и другие страны Антанты, еще надеялась на изменение власти в России, где еще продолжалась гражданская война, и придерживалась договоренностей с царским, а затем Временным правительством.
Польское правительство не оставляло попыток добиться международного признания восточной границы, фактически разделившей территории, населенные украинским и белорусским народами. Лично для Сикорского в этом отношении вскоре открылись новые возможности.
Г. Нарутович, избранный первым президентом Польши, во время инаугурационных торжеств 16 декабря 1922 г. был убит. По конституции бразды правления перешли к маршалу сейма М. Ратаю. Творцы легенд о Пилсудском говорят о наличии в это время периода сотрудничества Пилсудского и Сикорского, так как именно Пилсудский выдвинул кандидатуру последнего на пост премьер-министра. К. Попель (со ссылкой еще на одного участника событий) утверждает, что кандидатуру Сикорского Ратаю предложил один из лидеров ППС Г. Либерман. Ратай же предоставил самому генералу выбор кем стать, президентом или премьер-министром. О. Терлецкий, один из биографов Сикорского пишет, что тот хотел управлять, а не представительствовать, и выбрал пост премьер- министра. Попель далее сообщает: "Когда Сикорский покидал кабинет Ратая, в сейме появился Пилсудский. Он заявил Ратаю о готовности встать во главе правительства с целью "установить порядок", в ответ на что услышал, что пришел слишком поздно". Известие о выдвижении кандидатуры Сикорского крайне не понравилось Пилсудскому11.
Итак, генерал голосами центра, левых и представителей национальных меньшинств в сейме впервые счал премьер-министром и министром внутренних дел. Начальником генштаба был назначен Пилсудский. Задачей внепартийного правительства Сикорского было навести в стране порядок. Польшу продолжали сотрясать послевоенные социальные коллизии, не без влияния возвращавшихся из России сотен тысяч беженцев и эвакуированных в 1915 г., а также деятельности засылаемых из РСФСР эмиссаров. Активными оставались рабочее и национально-освободительное движение на кресах (восточных окраинах Польши - В. П.). Убийство Нарутовича усилило напряженность, в стране было объявлено военное положение, в столицу введены войска, проведены аресты правых деятелей. Порядок был восстановлен. С 1923 г. положение в Польше стало нормализоваться. Ее будущее Сикорский видел в установлении демократической парламентской республики, в прекращении инфляции, оздоровлении финансов, в том числе путем увеличения налогов с лиц, имеющих большие доходы.
Правительство Сикорского продолжало предпринимать усилия для международного признания восточных границ Польши. 15 марта 1923 г. (в некоторых источниках приводятся даты 14 и 23 марта) Парижское совещание послов стран Антанты, приняв во внимание, что Польша заявила о согласии на автономию для Восточной Галиции, на соблюдение прав национальных меньшинств по языку, расе и религии, а также то, что она для определения восточных границ вступила в непосредственные отношения с Советским Союзом, решило "признать в качестве границы Польши с Россией линию, проведенную и застолбленную по соглашению между обоими государствами и под их ответственностью к 23 ноября 1922 г., с Литвой - линию фактической границы". Через несколько дней заявление о признании польских восточных границ сделало правительство США. Но гарантий в отношении своих границ Польша тогда не добилась. Однако заявления послов и правительства США Сикорский считал своим триумфом и охарактеризовал их в сейме как "величайший для Польши международный акт со времен Версальского мира"12.
Во внешней политике Сикорский стремился проводить свои франкофильские идеи, в том числе и в новой сфере - получение кредитов, необходимых для осуществления денежной реформы в Польше. Но именно кредиты, бюджет стали камнем преткновения для правительства Сикорского. 26 марта 1923 г. голосами правой оппозиции оно получило вотум недоверия. Сикорский удалился "в отпуск" во Францию, Пилсудский - в свое имение под Варшавой Сулеювек, но оба не собирались порывать с политической деятельностью.
Генерал вернулся в армию через девять месяцев на пост генерального инспектора пехоты, а после очередного правительственного кризиса вошел в кабинет В. Грабского в качестве военного министра. Выходившая из военной разрухи страна создавала и вооружала свою армию. Военный министр был сторонником ее модернизации и создания новых родов войск (авиации, флота, например).
Из-за принципов строительства армии, вернее, ее главного командования разгорелся новый конфликт между Пилсудским и Сикорским. Последний выступал за французский вариант: подчинение в мирное время командования армии правительству через гражданского министра обороны. Пилсудский в тот момент, не занимая формально никакой должности, но фактически сохраняя огромное влияние, требовал создания поста верховного главнокомандующего, в мирное время независимого от правительства, видя прежде всего себя в качестве кандидата на эту должность13. Посланный ему Сикорским для консультации проект строительства армии Пилсудский отверг. Началась новая кампания пилсудчиков против Сикорского. Тогда он пошел на изменение своего проекта, сняв ряд ограничений прав генерального инспектора вооруженных сил, так в мирное время именовался верховный главнокомандующий. Возможно Сикорский сам примеривался к этому посту (занял он его только в 1939 г.). Так или иначе, но в споре победил Пилсудский, а Сикорский в ноябре 1925 г. ушел в отставку.
Попытки очередных премьеров включить его в состав правительства успеха не имели из- за противодействия пилсудчиков. Сикорского удалили из столицы, назначив командовать военным округом во Львове, бросив его в трясину советско-польских пограничных конфликтов и трений. Осенью 1924 г. Пилсудский опубликовал книгу "Год 1920". В этой работе Сикорский упоминался только однажды и при этом в негативном плане: пообещав- де в июле 1920 г. десять дней удерживать Брест, смог оборонять его от советских войск только три дня. Сикорский ответил книгой "Над Вислой и Вкрой"14, с огромным трудом изданной во Львове в 1928 году. Предисловие к французскому изданию написал маршал Фош, не поскупившись на превознесение заслуг автора и его вклада в "чудо над Вислой". Сикорский так прокомментировал выход книги в свет: "Моя военная карьера кончена!" И почти не ошибся.
У Пилсудского и без того имелись счеты с Сикорским за 1926 год. Позиция Сикорского во время майского переворота выяснена пока недостаточно. Помогать Пилсудскому он, кажется, не собирался и даже не хотел. Помочь тогдашнему премьер-министру В. Витосу ему не дали: тот вызывал Сикорского с военными подкреплениями в столицу на помощь правительству, но чиновник на почте на сутки задержал телеграмму. Известно это стало в 1928 г. из жалобы того же чиновника в связи с тем, что он был оскорблен, не получив "Медаль независимости", главным основанием для награждения которой он почитал выполнение указания о задержке телеграммы. Сикорский получил ее, когда победа Пилсудского практически была уже предрешена. В своем рапорте Сикорский указал на несколько причин, почему он не покинул Львова и не прислал правительству подкреплений: передвижение советских войск на границах, брожение среди украинцев, позиции железнодорожников-социалистов, препятствовавших движению правительственных войск, наличие у президента большого числа других генералов.
После прихода к власти Пилсудского, формально ставшего военным министром, Сикорский подал ему рапорт о состоянии корпуса, а маршалу сейма (Ратаю) письмо с выражением солидарности с защитниками конституции15. Пилсудский не рискнул сразу расправиться с Сикорским, но обставил его верными себе контролерами- надзирателями и только 19 марта 1928 г. (после выхода в свет его книги) освободил своим приказом от должности "в связи с переходом в распоряжение министра" по военным делам.
До сентября 1939 г. военные министры не нашли занятия для опального генерала. Ему даже не разрешили в мундире присутствовать на похоронах Пилсудского в мае 1935 г. и он явился на панихиду в цивильном костюме.
Сикорский, видимо, верил в свое предназначение спасителя Польши. В день смерти Пилсудского он записал: "Не раз уже в моей жизни обращались ко мне в трудные минуты и под их влиянием. Так было в боях за Львов, Городок Ягелонский и Восточную Малопольшу (Галицию, Западную Украину - В. П.). Равным образом я получил командование полесской группой, а позднее 5-ой и 3-ей армиями. Те же мотивы определили назначение меня на пост начальника Генерального штаба, а уже классически тяжелая для Польши минута определила меня на пост шефа правительства после убийства президента Речи Посполитой. Не иначе будет и в настоящий момент. Если будет плохо с Польшей, пробьет тогда и мой час"16.
Статус Сикорского не позволял ему принять какой-либо должности вне армии. Годы вынужденного отстранения от дел он посвятил, во-первых, семье. Порывистый, импульсивный, легко возбудимый дома он был в тихой гавани, спокойном убежище. Жена его не вмешивалась в политические дела. Ее уделом было вязание, преферанс. На светских раутах она бывала скорее по обязанности, да и там, как и в семье, со временем стала прятаться в тени дочери, пикантной, стройной женщины, которую многие называли за повадки амазонкой. Софья (по мужу - Лесьневская, 1912 - 1943) была для отца светом в окошке, царем, богом и наивысшей властью. Ее успехами в учебе и личных делах он гордился не меньше, чем своей деятельностью на политическом поприще.
Немало забот у Сикорского вызывало материальное положение семьи. Выплата банковского кредита на строительство виллы в Варшаве существенно повлияла на его финансовое положение. Осложнения возникли и в связи с приобретением на льготных условиях имения (51 га) в Познанском воеводстве (льготы ему полагались как участнику войны 1920 г.). Хорошо налаженное хозяйство, ставшее приносить доход, явилось поводом для обвинения в том, что Сикорский использовал служебное положение для занижения цены при покупке имения. В результате стоимость его увеличили почти в два раза. Правда, выплату растянули на 49 лет. Сикорский опротестовал это решение в суде. Процесс затягивали, к 1939 г. он так и не завершился. Отсутствие судебного решения использовалось его политическими противниками из санационного лагеря для наветов и дискредитации. Желание Сикорского купить землю в Люблинском воеводстве, ближе к имению мужа своей дочери осуществить не удалось: не было денег, а имущество в Познанском воеводстве продать в силу обстоятельств было нельзя.
Во-вторых, немало времени Сикорский уделял политической деятельности. Первые годы нахождения "в распоряжении", характеризовавшиеся, вроде бы, политической индифферентностью, сменились переходом его в оппозицию к режиму санации. Сикорский был одним из инициаторов объединения оппозиционных центристских и легальных левых сил - "Фронта Морж", названного по имени местечка в Швейцарии. Сикорский, франкофил и масон, стал политически близок партии труда, созданной в 1937 г. путем объединения христианской демократии и национальной рабочей партии, имевшей ярко выраженную антигерманскую направленность. Возглавили партию Галлер, Попель, в эмиграции ее патроном считался В. Корфанты. Как военнослужащий Сикорский не имел права участвовать в политической жизни. Поэтому его подписи нет на документах оппозиции и он не состоял в ее руководстве. Партия труда, особенно позже, в годы второй мировой войны, подчеркивала близость к Сикорскому как выразителю ее интересов.
Центристская либеральная партия она представляла средние слои города, две трети ее членов составляли рабочие, кроме того в нее входили представители мелкой и средней национальной буржуазии. Партия труда имела сильные позиции на западе Польши. Это объяснялось не только антигерманской ориентацией партии, ее католической окраской, но и резкой критикой монополистического и финансового капитала. Она декларировала отрицание революций, а свою цель видела в преобразовании социального и экономического строя путем ускоренной эволюции. Партия труда, как и сам Сикорский, отвергала тоталитаризм, заявляя себя представителем убежденных демократов, которые стоят за создание в Польше по воле ее народа сильного правительства. Регулятором демократического строя с широким самоуправлением объявлялась христианская этика, но использование религии в политике исключалось.
Партия труда заявляла, что будущее величие Польши может основываться только на улучшении жизни широких масс, что труд должен действительно стать делом чести и доблести. В программе партии (опубликованной уже в годы войны в подполье) утверждалось, что из существующих трех концепций социально-экономического устройства две крайние, противоречащие друг другу материалистические доктрины капитализма и социализма, потерпели банкротство. Плодотворна только третья - христианская доктрина. Партия труда выступала против такого "пережитка XIX в." как классовая борьба, считая, что раздел общества на классы следовало заменить разделением людей по профессиям, при котором интересы труженика и работодателя почти совпадают. Сам Сикорский всегда был за смягчение социальных противоречий, а не за их разрешение.
Признавая право частной собственности, индивидуальной свободы в экономической жизни, партия труда, как в будущем и все польское эмигрантское правительство и Сикорский как его глава, выступала за государственный контроль над производством, огосударствление тяжелой и оборонной промышленности, энергетики и транспорта (в целом в масштабах не на много больших, чем в Польше до 1939 г.), за проведение аграрной реформы. Все это предполагалось проводить с возмещением собственникам, в интересах общества, индустриализации страны, создания такого ее экономического и военного потенциала, чтобы не допустить повторения событий сентября 1939 года. Все эти положения Сикорский высказал в своих довоенных монографиях.
В-третьих Сикорский занялся научной и публицистической деятельностью. Он написал две книги, переведенные и изданные во Франции, Англии и США. В СССР по распоряжению Сталина его книги, особенно "Будущая война", стали учебным пособием в Академии Генерального штаба. За пару предвоенных лет Сикорский написал 86 статей, в которых проявил незаурядное чувство предвидения военного теоретика и реального политика. Английская "Sundy Times" в июне 1941 г., предваряя его интервью газете, назвала Сикорского величайшим стратегом Европы. Работа публициста давала ему дополнительный доход и возможность пропагандировать свои политические взгляды17.
За выступлениями Сикорского следили в стране и за рубежом. НКИД постоянно сообщал высшему советскому руководству о его выступлениях. Сикорский взывал к общественному мнению Европы и Польши поставить заслон готовящейся германской агрессии. В рождественских и новогодних прогнозах на 1939 год в газете "Kurjer Warszawski" от 24 декабря 1938 г. в статье "Нереальные планы", анализируя состояние Красной армии после сталинских чисток и указывая на сохранение "агрессивной большевистской доктрины", он писал, что "в случае германского нападения на русские земли тем не менее она могла бы стать при умелой тактике правительства весьма грозным противником", что определялось, по его мнению, демографическими, геополитическими, психологическими и историческими факторами, состоянием инфраструктуры СССР. Сикорский делал вывод: "Об этом забывают политические руководители Третьего рейха, мечтающие о каких-то туманных походах на востоке. По-видимому успех кружит им голову". В большевистской империи неприемлем блицкриг. "А война с Россией, рассчитанная на исчерпание сил противника, не принесла бы победы Третьему рейху". Сикорский был убежден в необходимости союза Польши с Францией и СССР. "При активном участии западных держав желателен такой уклад отношений с Россией, который гарантировал бы нам мир, но одновременно не допустил бы большевизации Европы"18.
После расчленения Чехословакии (март 1939 г.) и появления непосредственной угрозы фашистского нападения с трех сторон на Польшу (план "Вайс" был подписан Гитлером в апреле 1939 г.) санационное правительство начало переориентацию своей внешней политики на Францию и Великобританию. Изменение геополитических условий Польши способствовало политической консолидации внутри страны, ослаблению межпартийных разногласий. Был выдвинут лозунг создания правительства национального спасения. Идею поддержали все партии, включая коммунистов. Помощь в отпоре фашизму оппозиционная санации часть польского общества надеялась получить от Советского Союза. (Такая возможность предусматривалась гитлеровцами в первом варианте плана нападения на Польшу). Пресса, в основном оппозиционная, писала о возможности принять советскую помощь для отпора фашизму, проповедовала даже идеи славянского единства19.
Сикорский возлагал большие надежды на англо-франко-советские переговоры. Он был убежден, что это действенный способ вообще предотвратить вторую мировую войну. Санационное же правительство считало достаточным для СССР положение Польши как "союзницы его союзников" и не способствовало успешному ходу переговоров. Министр иностранных дел Ю. Бек был убежден, что СССР желает лишь добиться того, что ему не удалось в 1920 году. Польша боялась утраты суверенитета, ввода советских войск, "коммунизации польских крестьян" в результате этого акта.
Советско-германский пакт о ненападении от 23 августа 1939 г. и секретный протокол к нему о разделе сфер влияния в Восточной Европе перечеркнули возможность улучшения советско-польских отношений. С 25 августа 1939 г. польская печать заговорила о советско-германских договоренностях и четвертом разделе Польши, о секретных приложениях к пакту, излагая их весьма близко к тексту. Сикорский 27 августа 1939 г. в газете "Kurjer Warszawski" пытался доказать непрочность советско-германского пакта, называл его "двусторонним политическим обманом, имеющим конъюнктурное значение и рассчитанным только на внешний эффект"20.
Германия начала войну против Польши, убедившись, что Англия и Франция, несмотря на наличие союзных договоров, не собираются выступать в защиту Польши (хотя 3 сентября они и объявили войну Германии, активных боевых действий не начинали). Уже 8 сентября германские войска подошли к Варшаве. 12 сентября в Аббвилле премьер-министры Франции и Великобритании, посчитав, что усилия по спасению Польши уже бесполезны, приняли тайное решение не приступать к активным боевым действиям против Германии, а вопрос о независимости Польши решить в результате глобального исхода войны21.
После нападения Германии на Польшу Сикорский выезжает из своего имения и пытается встретиться с преемником Пилсудского маршалом Э. Рыдз-Смиглым, чтобы получить командную должность и принять активное участие в военных действиях. Однако Рыдз избегал встречи. Догнав его уже на границе с Румынией 17 сентября, Сикорский от штабиста узнал, что командующий, наконец, готов с ним встретиться. Но к тому времени Сикорский, видимо, изменил свое первоначальное решение об участии в войне. Еще в Люблинском воеводстве в имении зятя, где оставил жену и дочь, Сикорский с близкими себе людьми обсуждал вопрос об организации подпольных групп сопротивления. Такие же беседы были у него и во Львове, в том числе с Соснковским. В итоге, приняв решение не встречаться с кем-либо из санационного лагеря, чтобы не дискредитировать себя, Сикорский перешел румынскую границу, а через несколько дней вместе с послом Франции в Польше Л. Ноэлем выехал в Париж.
30 сентября 1939 г. было объявлено о создании правительства национального согласия в эмиграции во главе с генералом Сикорским. Условием принятия им власти было ограничение прав президента С. Рачкевича, ответственного по конституции 1935 г. только перед богом и историей. Справедливости ради следует сказать, что в правительстве оказались далеко не первые лица польской политики. На разных постах оказались: давние друзья Сикорского Галлер, Кот, Попель и др., все более отдалявшийся от него Соснковский, А. Залевский, человек из другого лагеря, или ярый пилсудчик А. Кос, взятый ради связей с международными банками. Предвоенная оппозиция (Крестьянская партия, партия труда, социалистическая и национальная партии) пошла здесь на соглашение с частью санационного лагеря. Правительство представляло широкий круг социальных сил и политических группировок центра и демократического крыла, что проявилось еще явственнее после министерских кризисов в июне 1940 и в июле 1941 гг., когда из правительства вышли представителями санации и национальной партии (вошедший в правительство член ее был исключен из партии и лишен права ее представлять).
Чувствовалась острая необходимость объединения сил в борьбе против фашизма. Реальные предпосылки для этого имелись: расовая, экономическая и социальная политика нацистов на оккупированной территории была направлена против всех слоев польского народа, поэтому в Польше не возникло политического течения, выступавшего за сотрудничество с оккупантами, да и гитлеровцы не стремились к созданию такового. Однако, то, что все политические группы и почти все социальные слои заняли антигитлеровские позиции), еще не означало совпадения их взглядов на формы, методы, средства борьбы и на ее конечные цели, на проблему союзников внутри и вне страны.
В первый период оккупации Польши основными формами борьбы за ее освобождение стала подпольная идеологическая, политическая, организационная деятельность в стране. Лишь к концу существования правительства Сикорского началась партизанская борьба весьма ограниченными силами. Массовым национально-освободительное движение в Польше стало после битвы под Курском: движение сопротивления польского народа развивалось в тесной зависимости от положения на фронтах, в особенности на советско- германском.
Сикорский как глава правительства вызывал постоянное недовольство правых и санационных сил, ведших против него то явную, то скрытую борьбу. Не самым злостным при этом было обыгрывание его фамилии (сикора - по польски - синица) в соответствии с поговоркой: лучше синица в руках, чем Сикорский в правительстве и т. п. Постоянно муссировались слухи о его бытовых условиях во Франции: роскошные апартаменты в Булонском лесу и т. д. В действительности, как пишет Попель, Сикорский долгое время жил в однокомнатном номере недорогой гостиницы и только когда Кот организовал в январе 1940 г. приезд в Париж жены генерала, они перебрались в квартиру бывшего польского посла во Франции. Вскоре Кот помог выехать из Польши и дочери премьера.
Сикорскому удалось добиться международного признания своего правительства, сохранить все довоенные дипломатические связи, посольства22. Он считал, что от степени участия в войне с Германией будет зависеть престиж Польши после войны и вес ее голоса в мирной конференции. Во имя этого в оккупированной стране создавалось военное подполье. (Союз вооруженной борьбы, с начала 1942 г. - Армия Крайова). Союз действовал в границах территории довоенной Польши, т. е. и на западных землях Украины и Белоруссии, включенных в сентябре 1939 г. в состав СССР. Создавались и подпольные гражданские власти, т. е. реализовывалась идея подпольного государства, выдвинутая еще в 1912 году.
Во имя борьбы с Германией Сикорский формировал во Франции, а также на Ближнем Востоке польские дивизии и бригады. Капитуляция Франции в июне 1940 г. перечеркнула усилия его правительства. Часть армии (в боях участвовало три польские дивизии) попала в плен, часть была интернирована в Швейцарии, многие подразделения распались. По свидетельству близких сотрудников капитуляцию Франции Сикорский переживал сильнее, чем поражение Польши в 1939 году. Погибло почти все, чего удалось добиться: исчезла 84-тысячная армия, для Польши крайне сузилась возможность поддержки извне. Но не в характере этого человека, оптимиста по натуре, были пассивность, стенания или заламывания рук. Знавшие его близко Попель и Миткевич свидетельствуют, что именно в такие моменты жизни Сикорский являл максимум спокойствия, самообладания и энергии.
Он летит в Лондон к Черчиллю, организует эвакуацию в Великобританию остатков польских войск и своего правительства. Вместо ста человек, согласованных с англичанами, он вывозит более 25 тысяч. 5 августа 1940 г. подписывается англо-польское военное соглашение. С падением Франции в эмигрантском правительстве еще более остро встали вопросы о целях войны, о дальнейшей политике, об обеспечении безопасности Польши в послевоенном мире. В программе правительства Сикорского, принятой летом 1940 г.23, на первый план выдвигалось восстановление суверенитета государства в границах 1939 г., обеспечение его безопасности; предусматривалось уничтожение Восточной Пруссии и присоединение ее территории к Польше; достижение соглашения с Чехословакией на основе конфедерации (летом 1940 г. серьезно обсуждалась идея федерации государств "со славянским акцентом").
Одним из условий безопасности Польши правительство Сикорского считало укрепление отношений со странами Прибалтики и обеспечение польского влияния там путем установления связей с теми элементами, которые выступали против вхождения Литвы, Латвии и Эстонии в состав СССР, одновременно занимая антигитлеровские позиции. Другим условием считался сбор разведывательных данных об СССР и передача их из Прибалтики и с кресов через английских и японских дипломатов в Москве. Внешнеполитические интересы правительства Сикорского простирались также на Венгрию, Румынию и Балканские страны в немалой степени в связи с необходимостью налаживания курьерской связи с оккупированной страной. Не прерывались связи с правительством Виши с тем, чтобы помогать соотечественникам во Франции.
Едва ли не главное место во внешнеполитической деятельности правительства Сикорского занимали отношения с тремя великими державами. Он стремился активизировать и укрепить отношения с Соединенными Штатами24. С этой целью он трижды побывал в США. С Великобританией был заключен союз вплоть до окончательной победы над Гитлером. С СССР отношения складывались сложнее. В сентябре 1939 г. ни Советский Союз, ни Польша не объявляли друг другу войны. Более того, Рыдз-Смыглы издал тогда приказ: "С Советами не воюем". Польское подполье на кресах как и эмигрантские правительственные органы в Лондоне считали СССР оккупантом. Создаваемое ими подполье повело борьбу и против советских властей.
Сикорский ознакомил английское правительство с программой, изложенной в двух меморандумах, переданных им 3 и 19 июня 1940 года. В последнем говорилось о готовности отказаться от санационной политики и вражды с Советским Союзом в обмен на изменение отношения его к польскому населению в СССР. Сикорский соглашался на определенные изменения восточных границ Польши, на проход советских войск через ее территорию, оккупированную Германией, и на сотрудничество в создании в СССР польской армии для борьбы с общим врагом.
Последнее предложение не было пустым мечтанием. Известно, что журналист С. Литауэр, составлявший проект меморандума по поручению Сикорского, консультировался с представителем ТАСС в Лондоне. В конце 1939 г., возможно в ноябре, были налажены связи между Сикорским и советской стороной. Очевидно в марте 1940 г. ему было передано, что в Советском Союзе есть намерение создать польский легион. Можно бы расценить это сообщение как "дезу", но министр Залеский сообщает, что в этот период с советской стороны, вроде бы даже от правительства, поступают сведения, что Сикорский и его правительство именно та политическая сила Польши, с которой СССР желает иметь отношения.
Но в это же время, в апреле - мае 1940 г. в СССР расстреливают польских офицеров, интернированных в 1939 г., что с точки зрения международного права является тяжким преступлением. Без офицерского корпуса не создашь армии. Что явилось причиной столь резких зигзагов в политике СССР - происки фашистской Германии? До сих пор не известно, как выполнялся тайный протокол к советско-германскому договору от 28 сентября 1939 г. о борьбе с польским национальным движением. Не известно, что обсуждалось на совещании представителей НКВД и гестапо в Закопане, то ли в феврале, то ли в марте 1940 года. Ходят слухи, что в Сопоте встретились Берия и Гиммлер, после чего Берия подал в политбюро ЦК ВКП(б) документ, за которым последовала казнь 21 тысячи поляков.
В результате редактирования июньского меморандума послом Польши в Великобритании Э. Рачиньским (с 1941 г. - и. о. министра иностранных дел) в нем остались лишь положения о польском представителе в Москве при английском посольстве и создании армии. Однако, правые силы эмиграции вынудили Сикорского отозвать меморандум. Более того, разразился правительственный кризис. Продолжался он, правда, только сутки, но был чрезвычайно острым. Сикорский не ушел со своего поста, хотя президент Рачкевич подписал соответствующий декрет. Против отставки премьер-министра выступили верные Сикорскому военные и официальный Лондон. От эмигрантского правительства отошли почти все санационные группы. Выделился центр во главе с Соснковским. Сплотились и сторонники Сикорского, склонные к контактам с СССР на условиях программы эмигрантского правительства. Сикорский проявил непоследовательность в новых назначениях, мелочно не преследовал участников фронды. В итоге острый кризис превратился в хронический, за что, как считают многие, Сикорский и поплатился25.
В целом с лета 1940 г. с зигзагами, сложностями, трудностями проблема советско- польских отношений начала сдвигаться с мертвой точки, наметились границы компромисса обеих сторон. На Сикорского повлиял и Э. Бенеш в ходе переговоров о польско-чехословацкой конфедерации, которую последний не представлял без опоры на СССР. Сикорский не отрицал возможность соглашения с Советским Союзом, но считал, что для этого надо иметь сильные козыри. Бенеш советовал ему во имя будущего конфедерации и самой проблемы союза государств Центральной и Восточной Европы отказаться от мысли возвращения кресов и восстанавливать Польшу в этнических границах. Сикорский не согласился с этим, хотя и не отрицал в принципе возможность переговоров о границе, кроме того он разделял позицию Бенеша, что ни Чехословакия, ни Польша не выиграют войны без помощи СССР.
Вопрос о создании польской армии в эмиграции, о рекрутах, которых могло дать только польское население в Советском Союзе, настоятельно подталкивал к установлению негласных пока советско-польских отношений. В команде прибывшего в Москву нового посла Великобритании С. Криппса появляется дипломат, представлявший польские интересы. С октября 1940 г. начинается подготовка к созданию в СССР польской дивизии. На военно-политической арене появляется подполковник З. Берлинг с группой офицеров из числа интернированных в 1939 году. В Польшу продолжается переброска из СССР военных чинов и гражданских лиц для ведения антифашистской борьбы. С осени 1940 г. значительно изменилась официальная советская политика в отношении польского населения западных областей Украины и Белоруссии и даже поляков, депортированных в северные и восточные районы СССР26.
После падения Франции глава Союза вооруженной борьбы Соснковский приказал СВБ прекратить любые активные формы борьбы. Курс был взят на моральный и физический террор в отношении отдельных лиц, разведку и экономический саботаж. Сохранившимся в СССР силам СВБ Соснковский приказал продолжать диверсии, саботаж, акты террора, антисоветскую пропаганду. Однако представители СВБ на западных землях Украины и Белоруссии придерживались иного мнения. Обозначавшиеся здесь тенденции сотрудничества с советскими властями, изменение настроений и значительных слоев польского населения и сопоставление его положения в УССР и БССР с ситуацией на территориях, оккупированных фашистскими войсками, сказались на позиции регионального командования СВБ, которое пришло к выводу, что политика гитлеровцев ведет к ликвидации Польши, политика же советского руководства - к созданию "красной Польши" и "Польша, пусть красная, но будет". Командующий СВБ на кресах полковник Л. Окулицкий заявил о согласии сотрудничать с советскими органами27.
"Дружеских" отношений с Германией, если судить по материалам центральных и местных органов ВКП(б) в "новых советских областях" и по обстановке на советско-германской границе, не было уже с весны - лета 1940 года. Видимо, этим объясняются противоречивые действия польского эмигрантского правительства: с одной стороны, согласие на предложение Великобритании послать Подгалянскую бригаду на помощь Финляндии (но сделать это не успели), выработка антисоветских программных тезисов правительства в августе 1940 г., и меморандум Сикорского, направленный на урегулирование отношений с СССР - с другой стороны.
Весной 1941 г. Сикорский неоднократно передавал Черчиллю данные о концентрации германских войск и подготовке их к нападению на СССР. Добытые разведкой СВБ сведения Черчилль пересылал в Москву. Подпольная печать в Польше, да и мировая пресса обсуждали возможность и исход германо-советского столкновения. Спорили только о сроках начала войны. Обсуждалась эта проблема и на заседаниях польского эмигрантского правительства в мае и июне 1941 года. 14 июня Сикорский на заседании совета министров сообщил, что Криппис, с которым он беседовал накануне, считает, что грядущая война сразу упростит советско-польскую территориальную проблему что необходимо подписание советско-польского союза: поляки в силу своего географического положения могли бы в большей мере помочь России против Германии, чем Англия. Однако свое выступление Сикорский заключил все же тезисом о нейтралитете Польши в возможной войне между Германией и СССР.
Но несмотря на это после выступления Черчилля по радио 22 июня о всемерной поддержке борьбы Советского Союза против Германии, Сикорский 23 июня также по радио заявил о возможности сотрудничества с Россией, хотя в опубликованной в тот же день инструкции для страны и ее дипломатических представительств не видел этой возможности, а несколько ранее в интервью "Sundy Times" допускал даже вероятность нового соглашения между СССР и Германией для отсрочки начала войны. На следующий день, информируя правительство об изменениях, которые он внес в текст своей радиоречи по настоянию английской стороны, он сообщил, что возвращающийся в Москву английский посол займется выяснением "ситуации между Польшей и Советами".
3 июля Сикорский беседовал с британским министром труда Э. Бевином. Согласно записям последнего, польский премьер-министр говорил о возможности того, что границы Польши могут явиться предметом обсуждения, поисков компромиссного решения при условии территориальных компенсаций за счет Германии28. Польский историк Э. Дурачиньский считает, что подобное Сикорский сказать не мог, да еще в условиях германских успехов на советско-германском фронте. Но зачем Бевину было заниматься сочинительством? Да и запись его перекликается с меморандумом Сикорского годичной давности. Скорее, все эти высказывания отражают мучительный путь решения им труднейшей проблемы и различия позиций реального политика Сикорского и ряда членов его правительства. В конечную же победу Германии он не верил.
После выступления Сикорского по радио последовали неофициальные контакты представителя ТАСС Э. Ротштейна и Литауэра. Затем 5 июля 1941 г. состоялась первая официальная встреча Сикорского и Залеского с советским послом в Лондоне И. М. Майским. Тот уже получил телеграмму В. М. Молотова от 3 июля 1941 г., излагавшую Декларацию СНК СССР о государственной независимости Польши.
Переговоры шли трудно. Камнем преткновения был территориальный вопрос. Излагая мнение советского правительства, Майский повторил тезис о возрождении Польши в этнических границах, но прибавил, что обнародование этого положения может быть отложено. Он заявил, что главное - достичь немедленного соглашения по неотложным вопросам: установление дипломатических отношений, создание польской армии в СССР, совместная борьба против гитлеровской Германии.
Польско-советские переговоры происходили при активном участии и даже нажиме английской стороны как в Лондоне, так и в Москве. Орудием давления стал даже принц Кентский, брат короля Георга VI, "сосед" Сикорского в местечке Айвер, где многие влиятельные лица спасались от немецких бомбардировок Лондона. Одно время Сикорский высказал идею восстановления Польши как королевства во главе с принцем Кентским в качестве монарха. Но принц, он же маршал авиации, в 1942 г. погиб.
24 июля британский министр иностранных дел А. Идеи ознакомил Сикорского с текстом соглашения, приемлемого для советской стороны. Получив заверение, что Криппс постарается добиться благоприятных для Польши изменений, Сикорский принял текст за основу "в соответствии с советом господина Идена". В ночь с 26 на 27 июля от Криппса поступила информация о том, что в ходе его беседы со Сталиным и Молотовым Сталин согласился на введение в соглашение, вернее в протокол к нему положения об амнистии для репрессированных в СССР поляков29.
Но еще 25 июля разразился кризис эмигрантского правительства. Три министра - Залеский, Соснковский и М. Сейда - подали в отставку. Начались атаки на Сикорского, его политику, подвергалась сомнению сама возможность советско-польского соглашения. Выявилась новая расстановка сил. За Сикорского выступали представители западных частей Польши, включенных в фашистскую германию (Великая Польша), и земель, входивших в состав Германии (Нижняя Силезия), представители крестьянской партии, партии труда и ППС, кроме его правого течения, особенно в самой Польше. Против были санация, пилсудчики и национальная партия. Сикорский заявил, что берет на себя ответственность перед историей за соглашение с СССР во имя достижения целей Польши. Он преодолел все бури на заседаниях правительства и в переговорах с политическими течениями, президентом и англичанами, а также ночные встречи противников, приводившие к отнюдь не дипломатическим болезням, отказ Рачкевича в предоставлении премьеру полномочий на подписание соглашения.
30 июля 1941 г. в присутствии Черчилля и Идена состоялось подписание соглашения, известного в литературе под именем "Сикорский - Майский". Оно состояло из пяти пунктов: четырех, основанных на итогах переговоров между ними, и пятого, который являлся следствием политической борьбы в среде лондонской эмиграции. Он определял немедленное вступление соглашения в силу без ратификации. Стороны не потребовали предъявления полномочий на подписание соглашения. Первый его пункт гласил: "Правительство СССР признает советско-германские договоры 1939 года касательно территориальных перемен в Польше утратившим силу". Таким образом в соответствии с договоренностью вопрос о границе между обеими странами оставался открытым. Во втором пункте говорилось о восстановлении дипломатических отношений и немедленном обмене послами. Статья третья гласила: "Оба правительства взаимно обязуются оказывать друг другу всякого рода помощь и поддержку в настоящей войне против гитлеровской Германии", что по сути было заключением военного союза. Конкретизировался он в ст. 4 согласием правительства СССР создать на своей территории польскую армию. К договору прилагались протоколы об амнистии и об урегулировании имущественных претензий.
При подписании соглашения польская и английская стороны обменялись нотами. Идеи в палате общин в тот же день заявил, что английское правительство не связывает себя защитой определенных границ Польши, обмен нотами не означает каких-либо гарантий этих границ со стороны Великобритании. Это означало, что английская нота не являлась поддержкой их линии, установленной в 1921 году. Так расценила это выступление Идена и советская печать30.
Сикорский писал генералу В. Андерсу через три недели после подписания соглашения: "Трудности, с которыми я столкнулся при заключении соглашения, происходят, хочу верить, из-за разных точек зрения: против России или против немцев должны мы направить наши усилия? Некоторые поляки не поняли, что в момент, когда речь идет об армии, освобождение сотен тысяч соотечественников, задержанных в России - этот аргумент должен быть решающим". "Знаешь, - говорил он генералу М. Кукелю, - когда я должен был подписать это соглашение и боролся с собой, не подождать ли еще, слышал как бы шепот тысяч уст: "Поспеши, спаси!"31
После подписания соглашения Сикорского прежде всего интересовали проблемы, ради которых он, собственно и пошел на его подписание: амнистия, освобождение польских граждан из тюрем, лагерей, мест ссылки и поселения и создание армии. Командующим армией, как говорилось, стал Андерс, начальником штаба - полковник Л. Окулицкий, который исповедался Андерсу в своем грехе - согласии на сотрудничество с НКВД.
Хотя выполнение протокола об амнистии и военного соглашения от 14 августа началось сразу же, шло оно не теми темпами, на какие надеялся Сикорский. Причин было много, объективных и субъективных, одна из основных - вопрос гражданства. Советские власти согласились вновь считать польскими гражданами только поляков. Это означало, что из 1,5 млн. заключенных свободу получило лишь около 350 тыс. человек. Соответственно возникали трудности с набором в армию, вооружением и т. д. Сикорский, наученный печальным опытом формирования польской армии во Франции, считал необходимым создать три равновеликих центра военной концентрации - в Англии, СССР и на Ближнем Востоке. Сикорский в Лондоне советскому послу А. Е. Богомолову, Кот в Москве Сталину и Молотову заявляли (представитель США А. Гарриман их поддержал) о возможности вывода части или всей армии Андерса на Ближний Восток. Возник новый источник напряженности в советско-польских отношениях. Урегулировать все возникшие проблемы Сикорский намеревался во время своего визита в СССР.
Первый в истории визит главы польского правительства в СССР, по мнению советского правительства, должен был иметь большое значение "для укрепления дружественных отношений между обоими правительствами, а также для дальнейшего ведения войны против нашего общего врага"32. После инспекции польских частей в Африке и на Ближнем Востоке (он рискнул даже слетать в обороняемый ими Тобрук) 30 ноября 1941 г. Сикорский прибыл в Куйбышев, 2 декабря в Москву. В день приезда Сикорского центральные советские газеты опубликовали "Воззвание к польскому народу" и материалы радиомитинга в Саратове, организованного польскими коммунистическими и левыми силами. Взбешенный этой публикацией, Сикорский запустил газетой в пришедшего к нему представителя НКИД. "Скажите Вашим принципиалам, если и далее так будут действовать, то я могу немедленно отсюда убраться!"33
Вечером 3 декабря 1941 г. за столом переговоров сидели два премьера, советский и польский, которых разделял не только стол, но и 1920 год. Обмен любезностями, похвалами в адрес книги Сикорского "Будущая война" вскоре сменился труднейшими переговорами. Сталин, конечно, не забыл, что в 1920 г. он был членом военного совета Юго-Западного фронта, в состав которого входила Первая конная армия, его подпись стояла и на мартовском решении политбюро 1940 г. о расстреле интернированных в 1939 г. поляков. Сикорский передал список на 3,5 тыс. польских офицеров, не обнаруженных в СССР (вскоре его расширили до 8 тысяч). Сталин разыграл сцену телефонного запроса в "компетентные органы" о их судьбе, хотя имевшаяся у него справка НКВД, датированная также 3 декабря 1941 г., сообщала о судьбах 130 тыс. польских военнопленных из Козельского, Старобельского, Осташковского и других лагерей. Пункт пятый справки, обведенный красным карандашом, гласил, что они переданы через 1-й отдел в распоряжение управлений НКВД соответствующих областей, т. е. расстреляны. В ней же приводились сведения о том, где и сколько поляков находится еще в заточении. Отвечать Сталину было трудно: хотя он и ожидал, наверное, такого вопроса, но ответ его оказался совершенно нелепым: "Говорят, что все освобождены. Бежали в Маньчжурию".
Переговоры шли тяжело. Стороны явно забывали дипломатический этикет, теряли терпение. Советская сторона предлагала обсудить вопросы о границах, о заключении договора о дружбе, выдвинула свою концепцию восстановления Польши, в общем осуществленную в 1945 году. Сталин обещал Сикорскому польские границы по Одеру, предоставить польской армии право первой войти в Польшу. Сикорский ограничил предмет обсуждения проблемами армии и помощи польским гражданам в СССР. Все соответствующие польские предложения советская сторона приняла34. Была подписана Декларация о дружбе и взаимной помощи, а жгучие территориальные вопросы остались для банкета. Сталин говорил на нем, что хотел бы "чуть-чуть" исправить восточную границу Польши. Сикорский отказался обсуждать эту проблему, но обещал к ней вернуться.
Мемуаристы, Попель в том числе, и историки, например В. Ковальский, обвиняют Сикорского, почему он не узнал, что кроется за этим "чуть-чуть". Но вряд ли Сикорский не знал этого. В отчетах сопровождавшего в поездке по местам дислокации польской армии зампреда СНК СССР и заместителя наркома иностранных дел А. Я. Вышинского есть такой пассаж. Стоя у карты Советского Союза, Сикорский, констатируя обширность советских пространств, сказал: "Неужели у нас будет спор о территории?.. Впрочем г-н премьер Сталин меня заверил, что о территории мы спорить не будем. Г-н Сталин мне даже сказал, что Львов - польский город, и что у Поляков здесь будут недоразумения с украинцами. Но г-н Сталин в этом деле обещал помочь"35.
Также, стоя у карты в марте 1942 г., но уже в Лондоне Сикорский говорил Миткевичу о будущих планах Польши на востоке, указывая конкретные пункты, которые не включали почти все Полесье, Восточную Волынь и Подолию. Ковальский утверждает, что польская контрразведка в феврале 1942 г. сообщила своему патрону о существовании соглашения "Сталин - Сикорский" относительно восточной границы Польши, примерно без тех же районов, о которых упоминает Миткевич36. Активная борьба Сикорского против включения в англо-советский договор вопроса о советеких западных границах не вяжется с этими утверждениями. Открыто Сикорский заявлял, что необходимо добиться юридического подтверждения статус-кво на 1 сентября 1939 г., а вопрос об изменении границ вынести на мирную конференцию. Решит же все будущее соотношение сил в лагере победителей.
Первоначально планировалось, что во время визита в СССР Сикорский посетит польские части, Среднюю Азию, где было много поляков, а затем снова вернется в Москву. Неожиданно для Сикорского сюда прибыл Иден. Вышинский передал генералу: "Сталин не отказывается от своего слова и готов принять генерала Сикорского независимо от того, как Иден и Сикорский решат вопрос о своем одновременном пребывании в Москве"37. Сикорский быть в положении бедного родственника не захотел. Посол Кот сообщил советскому руководству, что Сикорский заболел гриппом. Простудиться в ходе поездки он, конечно, мог, тем более, что морозы в Поволжье доходили тогда до 40 градусов, но характерно, что генерал заболевал при всех острых ситуациях. Так было летом 1940 г. при попытке свергнуть его с поста премьер-министра, так будет в апреле 1943 г., когда Геббельс объявит о Катыне.
Международная обстановка в декабре 1941 г. стала совсем иной, чем была при отъезде Сикорского из Лондона. Советская победа под Москвой, нападение Японии на Соединенные Штаты, новое соотношение сил в Антигитлеровской коалиции - все это надо было осмыслить: при "клубе" великих держав со взносом не менее 5 млн. солдат позиции и вес Польши явно ослабели.
Покидая СССР, Сикорский в общем был доволен итогами своего визита, о чем писал Черчиллю. Об этом же он говорил с собранными в Каире польскими представителями в регионе. С ними он поделился впечатлением об СССР. "Следует констатировать, что строй, господствующий в СССР, является, очевидно, тем, который соответствует этому народу и его современным условиям. Вследствие этого солдат воюет за себя и за страну. В этой войне создается новый патриотизм, с чем следует считаться во всех расчетах на будущее"38.
Убедившись, что Великобритания склонна принять советские предложения относительно советских границ 1941 г., Сикорский в марте 1942 г. отправился в США за поддержкой своих территориальных постулатов. В самолете, летевшем над Атлантикой, обнаружили бомбу английского образца с часовым механизмом. Исполнитель (из свиты Сикорского) в последний момент струсил, гибель самолета означала бы и его смерть. Его арестовали, по одной версии он погиб в тюрьме при странных обстоятельствах, по другой - был освобожден, снова стал летчиком, летал на Германию и был сбит. Дело это не раздували, поэтому кое-кто склонен считать, что имела место дурная инсценировка.
Миткевич, сопровождавший Сикорского в США, уже в Лондоне (6 апреля 1942), пеняя премьеру, что он излишне рискует, не бережет себя, легкомысленно относится ко многому, услышал странный ответ: Сикорский уверен, что рано или поздно его ожидает смерть в одном из полетов, хотел бы, чтобы это произошло уже в Польше, когда он выполнит свою миссию.
Итоги визита в США Сикорский посчитал своей победой. Американское правительство заявило протест против включения в англо-советский договор вопроса о границах. Военные и политические обстоятельства весны-лета 1942 г. заставили СССР подойти по- новому к договору с Великобританией. Сикорский же видимость им достигнуто принял за действительность. Но в Москве узнали о его "вкладе" в создание дополнительных сложностей в переговорах СССР с Англией о договоре, а с нею и с США о втором фронте. Кот признает, что после поездки Сикорского в США советско-польские отношения стали ухудшаться. Добавились к этому интриги Андерса о выводе польской армии из СССР.
Не дожидаясь окончания эвакуации из Советского Союза тех контингентов, о которых была договоренность в декабре 1941 г., Андерс по настоянию английского представителя при польской армии вылетел в Лондон, чтобы найти там поддержку у многочисленных противников Сикорского. Встречался Андерс и с Черчиллем. В беседах он уверял всех в скором падении СССР и вел агитацию за вывод всей польской армии из его пределов. Сикорский после очередных такого рода заявлений Андерса сказал ему: "Я просил Вас, генерал, у Черчилля, чтобы Вы не говорили глупостей, а тем более министрам!" Сикорский считал, что Андерс: "ноль политически, но дельный солдат." Неоднократно встречавшийся с ним Сталин, как вспоминает Попель, был более однозначен: "Андерс глуп как кавалерийская кляча"39.
Черчилль и английское министерство иностранных дел продолжали оказывать давление на СССР и на правительство Сикорского. Андерс, как он пишет в мемуарах, также добивался от советского правительства согласия на вывод польской армии в Иран. Советские власти подозревали польские организации в СССР в шпионаже и т. д. Молотов 17 марта 1942 г. дал указание чтобы "действовали органы НКВД там, где дело идет о внутренних порядках СССР, а то мы окончательно запутаемся в "польских делах", так как пытаемся на НКИД возложить обязанности НКВД". Было решено "указать Берии, чтобы действовали по-настоящему органы НКВД"40.
Нараставшую напряженность в советско-польских отношениях не уменьшила смена польского посла и личное послание Сикорского Сталину. Трехчасовая встреча в Лондоне (Молотов, Идеи, Сикорский, Рачиньский, Богомолов) и все разговоры о необходимости дружбы окончились безрезультатно. На просьбу, высказанную наедине Молотову о желательности еще одного визита польского премьера в Москву, был дан неопределенный ответ.
3 июля 1942 г. советское правительство согласилось на вывод польской армии из СССР. Сикорский и на этот раз уступил вопреки своему первоначальному решению о трех центрах ее концентрации. После этого он отдал приказ прекратить всякие связи Армии Крайовой с Красной армией ( до этого ей передавались разведанные с цензурой из Лондона из Польши.) Система помощи польским гражданам, созданная польским посольством была ликвидирована. Обострились отношения по вопросам гражданства, по территориальной проблеме.
Сикорский начал вырабатывать планы, как не допустить советские войска в Польшу. Он высказывался то за балканский вариант Черчилля, то стремился добиться прохода Красной Армии в Германию не через Польшу, а через Восточную Пруссию. Задумался он и о том, как должна реагировать Армия Крайова на вступление советских войск в Польшу. Он то склонялся к мнению об оказании ею сопротивления, то допускал возможность молчаливого "организованного" сотрудничества. Только в ноябре 1942 г. Сикорский пришел к выводу, что вооруженная борьба с Красной армией была бы безумием, и отдал приказ частям Армии Крайовой при появлении советских войск выходить из подполья, заявляя о своей суверенности и позитивном отношении к Советской России.
30 ноября 1942 г. на пути в США во время промежуточного взлета в Монреале у самолета Сикорского заглох мотор. С десятиметровой высоты пилоту удалось посадить самолет на брюхо. Американские и английские эксперты пришли к выводу, что имел место акт саботажа, организованный гитлеровцами. Обеспокоенному послу в США Цехановскому Сикорский ответил, что никогда не беспокоился за свою безопасность и ничего в этом отношении обещать не может. На обратном пути в Гандере, где приземлились для пополнения горючего обнаружился дефект мотора. Самолет пришлось заменить.
Во время третьего визита в США (ноябрь 1942 г. - январь 1943 г.) Сикорский говорил о двух его последующих поездках: первая - на Ближний Восток, где переформировывались польские дивизии, выведенные из СССР (оттуда поступали сведения о заговоре в армии Андерса против Сикорского), вторая - в Советский Союз. Он надеялся, что поедет туда, заручившись поддержкой Запада. Рузвельт вручил ему послание, выдержанное в духе Атлантической хартии, а в тоже время госдепартамент уже прорабатывал вопрос о будущих границах Польши по линии Керзона на востоке и по Одре на западе.
Начало 1943 г. ознаменовалось усилением противоречий между СССР и польским эмигрантским правительством. СССР был недоволен тем, что вместо взаимного решения вопросов, Сикорский искал покровительства за океаном. Ширилась антисоветская кампания "разнузданной прессы" в Польше и в эмиграции. Впервые сведения о двусторонних противоречиях были вынесены на страницы советской печати.
После Сталинграда гитлеровцы предприняли попытку переломить неблагоприятное для них развитие событий, использовав для этого усиление напряженности в советско- польских отношениях. Была организована антисоветская кампания в европейском масштабе. Началась она в апреле 1943 года. Целью был раскол или в крайнем случае создание серьезных противоречий внутри Антигитлеровской коалиции, недопущение смягчения советско-польских отношений, подрыв польского и европейского сопротивления гитлеризму, а также отвлечение внимания мировой общественности от окончательного решения еврейского вопроса в оккупированной Польше. Для раздувания этой кампании использовался давно известный Берлину факт расстрела польских офицеров органами НКВД в Катыни.
Однако антигитлеровскую коалицию расколоть не удалось, хотя в ней и возникли серьезные осложнения. Были разорваны советско-польские дипломатические отношения, сорваны переговоры, проходившие в Варшаве между двумя лагерями польского движения Сопротивления. В момент, когда советские армии двинулись на запад, единства в борьбе против общего врага не было ни на межправительственном уровне (СССР - Польша), ни внутри польского Сопротивления: в Польше против фашистской Германии действовали не сплоченные воедино, а раздираемые противоречиями силы.
Надежд переломить ситуацию в советско-польских отношениях становилось все меньше. Хотя были сделаны определенные жесты и заявления и Сталина, и Сикорского, предприняты посреднические шаги, дело с места не двигалось. В Польше и в эмиграции поднимали голову правые силы.
В армии Андерса, в полькой авиации в Англии шло брожение. Особенно сложным стало положение на Ближнем Востоке. Сикорскому доносили, что зреет заговор молодых во главе с адъютантом Андерса капитаном Е. Климковским. Причины его последующего ареста по приказу Андерса не ясны. Возможно Андерсу надо было скрыть свои действия против Сикорского (в Лондоне правые силы посулили ему пост главнокомандующего), а также политические и уголовные деяния, в которых его обвинял Климковский. Последний уверяет, что причиной его ареста была защита им Сикорского и правительство от мятежа Андерса. Существует версия, что Климовский был агентом НКВД (он, как и Андерс, сидел на Лубянке), но доказательств этой версии нет. Осудили капитана в ноябре 1943 г. на три года по статье "о собирании документов государственной важности"41.
Сикорский решил лично ознакомиться с положением на месте. В ходе своей инспекционной поездки в расположение армии Андерса, власть которого он пытался ограничить, премьер-министр намекал, что это его предпоследняя в 1943 г. поездка. Следующая, по его намекам на пресс-конференции и заявлениям его дочери (она была личной шифровальщицей Сикорского), истолкованным журналистом С. Струмф- Войткевичем, предполагалась в Москву. Достичь соглашения с СССР Сикорский хотел еще в 1943 г., ибо узнал, что Польша входит в сферу "операций" советских войск. Премьер-министр открыто заявил о согласии на переговоры с ППР и включение ее в свое правительство. В ответ ППР намеревалось предоставить Сикорскому пост премьер-министра в правительстве, которое демократические деятели будут создавать в освобожденной Красной армией Польше. В Каире 2 июля 1943 г., по сообщениям журналиста К. Прушиньского, Сикорский говорил о необходимости смириться с изменениями восточных границ Польши.
4 июля 1943 г. самолет, на котором польский премьер возвращался в Лондон, через минуту после взлета с аэродрома в Гибралтаре упал в море. Погибли все пассажиры и члены экипажа. В живых остался только первый пилот. Как было заявлено, причина катастрофы - заклинивание руля высоты, что представляется маловероятным и что дает повод по сей день строить догадки об истинных ее причинах. Сикорского де убрали по указке Сталина за скандал вокруг Катыни. При этом ссылаются на то, что в Гибралтаре в те дни видели одного из руководителей английской разведки К. Филби, как впоследствии выяснилось, советского разведчика, кроме того, в момент пребывания Сикорского в Гибралтаре там приземлялся самолет, на котором летел в Москву Майский. Сталин в мае 1944 г. в разговоре с М. Джиласом обвинял Интеллиндженс сервис: "Это они убили генерала Сикорского в самолете, а потом ловко сбили самолет - никаких свидетелей, никаких следов". В свою очередь Климковский обвинял англичан и подозревал Андерса. Другая версия - Сикорского убрали по указке Черчилля: слишком он был самостоятельным, мешал урегулированию отношений в Антигитлеровской коалиции. Почему-то до поездки Черчилль уговаривал дочь Сикорского не лететь с отцом, остаться в Лондоне. Тела ее даже не нашли.
Вообще-то странные вещи начались сразу после вылета Сикорского из Лондона. Не успел самолет на борту с ним долететь до Гибралтара, как двум заместителям министров Попелю и И. Модельскому кто-то позвонил и сообщил, что премьер погиб в авиакатастрофе. В Каире на обратном пути за сутки до катастрофы отказали два мотора "Либерейтора" А-533 дивизиона по перевозке особо важных персон. В английскую следственную комиссию не пригласили даже наблюдателей из США, хотя самолет был американского производства. Эксперты не смогли ни обнаружить следов заклинивания рулей, ни воспроизвести их экспериментально. Не подняты были все останки самолета. Комиссия сняла подозрения с оставшегося в живых пилота Э. Прхала и заявила, что акта саботажа не было. Она констатировала, что самолет был исправен и к полету готов. Опрос свидетелей обнаружил упущения в охране самолета на стоянке в течение двух часов и необъяснимую потерю мешка с почтой во время взлета, вывалившегося на взлетную полосу. Прхал не мог объяснить, как на нем оказался спасательный жилет, а также как он выбрался из кабины и оказался в воде.
Еще до рассекречивания документов, связанных с катастрофой, в 1967 г. в Лондоне в Национальном театре была поставлена пьеса немецкого автора Р. Хоххута "Солдаты", в которой ответственность за смерть Сикорского возлагалась на Черчилля. Слово в разгоревшейся вновь дискуссии взял В. Браун, в 1943 г. отвечавший за расследование в Гибралтаре. Он повторил коммюнике и объяснил случившиеся конструкционными недостатками "Либерейторов" и неединичностью подобной аварии. В 1976 г. появилась новая версия катастрофы - случайное включение автопилота42.
Тело Сикорского было доставлено в Англию на борту польского эсминца "Оркан" и торжественно предано земле в Ньюарке на кладбище польских летчиков, осененное польским национальным флагом. Газеты мира посвятили Сикорскому статьи. Весьма пристойную, но неведомо насколько искреннюю статью опубликовали "Известия" 9 июля 1943 года. Практически вся подпольная печать в Польше почтила его память. Каждый находил свою, импонирующую ему сторону деятельности генерала. Орган ППР "Glos Warszawy" 9 июля 1943 г. оценил Сикорского как выдающегося политика, военного теоретика и практика, деятельность которого препятствовала разгулу санации и других крайне правых сил. Новый премьер-министр С. Миколайчик поклялся закончить дело Сикорского: довести совместно с союзниками войну с Германией до победного конца и установить тесное сотрудничество с ними в деле создания и укрепления прочного мира после войны43.
Из всех ипостасей Сикорского, одного из активных борцов за восстановление независимой Польши, строителей ее вооруженных сил, создателей доктрины двух врагов Польши и первого, кто понял, что вместо врага на востоке надо увидеть союзника и доброго соседа - в памяти потомков генерал остался прежде всего главой и олицетворением национально-освободительной борьбы польского народа в 1939 - 1943 гг. против фашизма, за независимость и суверенитет своей родины.
Примечания
1. KOT S. Listy z Rosji do generala Sikorskiego. Lnd. 1956; MITKIEWICZ. Z Generalem Sikorskim na obczyznie. P. 1968; POPIEL K. General Sikorski w mojej pamieci. W. 1985.
2. Цит. по: SZCZYPEK J. Wladyslaw Sikorski. Fakty i legendy. Rzeszow. 1984, p. 17. 5. Ibid., p. 23 - 24.
4. POPIEL K. Op. cit., p. 21.
5. Документы и материалы по истории советско-польских отношений (ДиМ). Т. 1. М. 1963, с. 26, 35 - 36; КЛЮЧНИКОВ Ю. В., САБАНИН А. В. Международная политика новейшего времени в договорах, нотах и декларациях. Ч. 1. М. 1924, с. 52, 68 - 69.
6. Listy Wladyslawa Sikorskiego do Wladislawa Jaworowskiego i prezydium Naczelnego Komitetu Narodowego. Krakow. 1987, p. 24, 67.
7. SZCZYPEK J. Op. cit., S. 48.
8. CIEPLEWCZ M. Generalowie polscy w opinini J. Pilsudskiego. - Wojskowy przeglad historyczny, 1966, N 37.
9. SIKORSKI W. Polska i Francja w pszeszlosci i dobie wspoftczesnej. Lwow. 1931, p. 102.
10. Ibid., p. 115.
11. POPIEL K. Op. cit, p. 43.
12. ДиМ. Т. 3. M. 1965, с. 187; POPIEL K. Op. cit., p. 45.
13. PILSUDZKI J. Pisma wybrane. T. YI. Warscava. 1937, S. 204 - 210.
14. SIKORSKI W. Nad Wisla i Wkra. Studium z polsko-rosyjskiej wojny 1920 roku. Lwow. 1928.
15. SZCZYPEK J. Op. cit., p. 82.
16. KOWALSKY W. -T. Tragedia w gibraltarze. Bydgorzcz. 1989, p. 16.
17. SIKORSKI W. Przyszla wojna. Jej mozliwosci i charakter oraz zwiazane z nim zagadnienia obrony krajn. Warszawa. 193.
18. Архив внешней политики Российской Федерации (АВПРФ), ф. 122, оп. 22, д. 20. к. 67.
19. АВПРФ, ф.. 122, оп. 22, д. 20, п. 67, л. 67; Документы и материалы кануна второй мировой войны 1937 - 1939. Т. 2, М. 1981; Год кризиса 1938 - 1939. Док. и м-лы. Т. I, М. 1990, с. 377.
20. АВПРФ, оп. 22, д. 20, п. 67, л. 113.
21. Miedzynarodowe tlo agresji Rzeszy Niemeckiej na Polske w 1939 roku. Wybor dokumentow. Warszawa. 1986.
22. BATOWSKI H. Z dziejow dyplomacji polskiej na obszyzme (Wrzesien 1939 - lipeic 1941). Warszawa - Krakow. 1989.4
23. Sprawa polska w czasie drugiej wojny swiatowej na arenie miedzynarodowej. Zbor dokumentow. Warszawa. 1965, p. 176 - 178.
24. PASTUSIAK L. Roozevelt a sprawa polska 1939 - 1945. Warszawa. 1980.
25. KOWALSKI W. -T. Tragedia w Gibraltarze. p. 105.
26. Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории, ф. 17, оп. 22, д. 2962, 2965, 2967, 2988, 3022 и др.
27. AK - 1, Armia Krajowa w dokumentach. T. 1. Lnd. 1970, p. 490 - 491; Государственный архив Российской Федерации, ф. 9401, оп. 2 (Собственноручные показания Л. Окулицкого 1941 года).
28. Sprawa polska, p. 218 - 221; Uklad Sikorski Majski. Wybor Dokumentow. Warszawa. 1990, p. 93 - 94.
29. АВПРФ, ф. 06, оп. 3, п. 19, д. 239, л. 1.
30. Правда, 1.VIII.1941; Известия, 3.VIII.1941.
31. KUKIEL M. Ze wspomnien о wladylawie Sikorskim "Polska walnoca". Lnd. 1943, p. 40.
32. Правда, 30.XI.1941.
33. KOTS. Op. cit., p. 15.
34. KOT S. Op. cit., ibid. Rozmowy z Kremlem. Lnd. 1959.
35. АВПРФ, ф. 7, оп. 2, п. 10, л. 104.
36. KOWALSKY W. -T. Tragedia, p. 178.
37. АВПРФ, ф. 07, оп. 3, д. 32, п. 4, л. 38, 39.
38. SOKOLNICKI M. Dziennik ankarski 1939 - 1943. Lnd. 1965, p. 245.
39. POPIEL K. Op. cit., p. 164.
40. АВПРФ, ф. 07, оп. 7, п. 17в, д. 21. л. 19.
41. КЛИМКОВСКИЙ Е. Я был адъютантом генерала Андерса. М. 1991.
42. SUBOTKIN W. Tragiezny lot generala Sikorskiego. Fakty i dok. Szczecin. 1986.
43. АВПРФ, ф. 122, оп. 24, д. 14, п. 73, л. 241.
