Авдошкина О. В. Диктатура М. К. Дитерихса и крах дальневосточной контрреволюции // Вопросы истории. - 2007. - № 11. - C. 111-120.
Гражданская война на Дальнем Востоке России проходила в весьма ожесточенных формах и сопровождалась частой сменой правительств, что предопределило динамизм событий. Историки прошлого века использовали огромный фактический материал и ввели в научный оборот значительные источники об антибольшевистских движениях, контрреволюционных партиях и организациях. В их трудах о Белом движении на восточной окраине России уделяется внимание попыткам восстановления монархических традиций государственности в лице генерала М. К. Дитерихса. Вместе с тем Дитерихс был практически единственным представителем военных верхов Белого движения, открыто выступившим под знаменами реставрации монархии. Пусть это делалось в пределах одного отдельно взятого Приморья, но тем не менее этот факт весьма показателен. В этой связи как фигура генерала, так и его политика, хотя и весьма недолгая, продолжавшаяся с августа по октябрь 1922 г., представляют специальный интерес.
К лету 1922 г. Приморье оставалось "последней пядью русской земли", занимаемой противобольшевистскими силами. Здесь в миниатюре повторилась история России 1917 - 1920 годов. Японское правительство готовилось к выводу своих войск с территории Дальнего Востока, оставляя на произвол вершителей "красного террора" тысячи беженцев и гражданское население края. Немногочисленная Белая армия не могла сдерживать фронт. В тылу в это время продолжались политические раздоры, шла борьба за власть между "приморским парламентом" (Народным собранием), где ведущую роль играли представители левых группировок, и Временным Приамурским правительством братьев Меркуловых, политика которого не дала ожидаемых результатов ни населению, ни контрреволюционным кругам, ни японским интервентам. По сути, правительство находилось в серьезном политическом кризисе.
14 мая 1922 г. Народное собрание объявило о выборах в Учредительное собрание, в которое наряду с другими партиями могли быть избраны даже большевики. В ответ правительство Меркуловых издало указы о роспуске парламента и признании недействительным закона о выборах в Учредительное собрание. Население края и армия колебались между поддержкой депутатов распущенного Народного собрания и правительством. Безоговорочную поддержку исполнительной власти оказали моряки Сибирской флотилии, казаки, кадеты, монархические организации. Раскол власти, разобщение в армии представляли серьезную опасность для белого Приморья. Единственным выходом из создавшегося положения могло стать установление твердой власти, способной объединить разрозненные противобольшевистские силы, авторитетной в армии и в тылу.
Самым приемлемым кандидатом на роль "спасителя Отечества" являлся генерал М. К. Дитерихс, рассчитывавший собрать новые силы под знаменами монархии и восстановить порядок. К этому моменту на Дальнем Востоке существовали 23 монархические организации (общества и союзы): Артель инвалидов-офицеров, Вера, царь и народ, Общество взаимопомощи кадровых офицеров, Союз Георгиевских кавалеров Российской восточной окраины, Дальневосточный союз журналистов, Единая Россия, Комитет земских деятелей дореволюционного периода, Комитет монархических организаций Дальнего Востока, Комитет помощи военным пенсионерам, Русское обновленное общество, Районный комитет западной части Владивостока, Районный комитет I района Владивостока, Русское национальное общество Спасска, Русское национальное студенческое общество, Русское учительское общество, Союз борьбы за Россию, Дальневосточная трудовая артель "Инвалид", Союз домовладельцев Владивостока, Союз монархистов Владивостока, Приамурский монархический кружок инвалидов, Союз Михаила Архангела, студенческое монархическое общество "Стук", Общество русских молодых православных патриотов-скаутов, Союз труда и взаимопомощи офицеров Харбина1.
48-летний кадровый офицер, Дитерихс занимал высокие посты: был генерал-квартирмейстером Ставки в годы мировой войны, командовал Восточным фронтом, в правительстве А. В. Колчака был начальником штаба чехословацкого корпуса и военным министром. По поручению Верховного правителя в 1918 г. Дитерихс руководил следствием по делу о расстреле царской семьи в Екатеринбурге. В 1922 г. он написал двухтомник "Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале". Это издание до сих пор не потеряло своего значения в качестве источника.
Прибытие Дитерихса во Владивосток было санкционировано и оплачено японским командованием. 29 мая во время встречи в Харбине Дитерихса с генералом Хамомото он обещал японцам укрепить белую власть на Дальнем Востоке и легализовать пребывание там японских войск. Высший военный Совет Японии постановил выплатить генералу Дитерихсу из секретных фондов 5 тыс. иен. Тем самым японцы получали очередную марионетку в Приморье, надеясь надолго удержаться на Дальнем Востоке. Однако ситуация складывалась не в пользу Японии, и уже 24 июня в Токио было принято решение вывести войска из Приморья2.
По прибытии Дитерихс выступил на пленарном заседании Народного собрания и подробно обрисовал сложившееся положение. Он настаивал на том, чтобы парламент отменил свое решение об устранении от власти меркуловского правительства, обещая взамен добиться от правительства отмены указа о роспуске Народного собрания. Такая позиция объяснялась давлением со стороны японского командования, которое не желало устранения С. Д. Меркулова революционным путем. (Был и другой путь: председатель правительства ДВР Н. М. Матвеев упоминал о предложении ликвидировать Меркулова, которое назвал "сознательной или бессознательной авантюрой"; он запретил проводить теракт3).
Народное собрание одобрило позицию Дитерихса и уполномочило его вести переговоры с меркуловским правительством о ликвидации инцидента. В обращении к населению генерал признал Временное правительство, отметив, что часть членов Народного собрания, идущая против официальной власти, сделала неверный ход, выбрав революционные методы. Дитерихс объявил, что он отказывается от предложенной ему верховной власти и оставляет за собой лишь командование армией и флотом4. Однако после переговоров с меркуловским правительством и японским штабом Дитерихс признал приказ о роспуске Народного собрания правильным. В очередной раз конфликт между законодательной и исполнительной ветвями власти, по российской политической традиции, был решен в пользу последней.
Признание Дитерихсом правительства Меркулова сыграло существенную роль в приморских событиях. С этого момента меркуловская власть несколько укрепилась. Вслед за приказом о роспуске Народного собрания последовали репрессии по отношению к лицам, участвовавшим в заговоре против Меркулова; все это обострило вражду политических группировок. Вокруг Совета несоциалистических организаций и членов распущенного Народного собрания началась группировка сил, враждебных меркуловцам.
Стараясь умерить страсти, Дитерихс выдвинул идею созыва Земского собора, и политические лидеры поддержали ее, видя в этом путь к достижению национального единства. Положение о Земском соборе было поручено выработать несоциалистическому съезду, из недр которого образовалась меркуловская власть. Съезд не обманул доверия власти, выработав положение настолько антидемократического характера, что оно не удовлетворило даже Торгово-промышленную палату. Согласно положению, несоциалистическим организациям, объединявшим 250 - 300 человек, была предоставлена львиная доля депутатских мест - 96. Остальные мандаты распределялись следующим образом: земства - 45 мест (из них 24 - от казачьих станичных управлений), городские самоуправления - 9, торгово-промышленные палаты - 5, бюро профсоюзов - 5 (причем в этот список входили 2 делегата от офицерской артели грузчиков), казачьи войска - 18, армия - 18, флот - 6, приходские советы - 16, вузы - 3. Кроме того, в Земский собор, по положению, должны были войти также командующий армией Дитерихс, командующий флотом Г. К. Старк, 3 командира корпусов, епископ, представители правительства и Совета управляющих ведомствами5. Особым приказом генерал объявил, что никаких выборов в Земский собор от имени армии производиться не будет, что армию будут представлять ее вожди и командиры. Подобная система представительства восходила к старым московским традициям Земских соборов, представлявших интересы отдельных сословий, групп населения, Русской православной церкви. Амбиции новообразованных политических группировок, политическая борьба на парламентских трибунах должны были уступить место деловой повседневной работе по восстановлению русской государственности.
Созыв Земского собора стал одним из самых значимых событий в Приморье6. Его открытие состоялось 22 июля. На заседании в общедоступном театре Владивостока с приветственной речью от армии и флота выступил генерал Дитерихс, состоялся крестный ход и молебен. Почетным председателем Земского собора был избран "молитвенник и печальник земли Русской" патриарх Московский и всея Руси Тихон, председателем - профессор богословия Н. И. Миролюбов, почетными заместителями - архиепископ Харбинский и Маньчжурский Мефодий и епископ Казанский (старообрядческий) Филарет, заместителями - В. Н. Толок и атаман Забайкальского казачьего войска А. Бакшеев, секретарями - М. Я. Домрачеев, С. П. Руднев, П. П. Унтербергер, Т. С. Уточкин. Приамурский Земский собор нельзя назвать парламентом, поскольку он был собран по особым формам государственного управления: здесь отсутствовала оппозиция в лице левых блоков. В работе Собора (всего состоялось 8 заседаний)7 принимали участие от 212 до 241 человек из 258 по списку. При этом монархическая фракция насчитывала изначально 55 человек, а затем увеличилась до 115 за счет перебежчиков8.
Грамоту Приамурского Земского собора к русским людям, изданную листовкой 3 августа, характеризовал высокопарный мистически-монархический и антисемитский стиль. В документе указывалось, что в состав Собора вошли "выборные и представители от всех слоев народа: от православного и старообрядческого духовенства, от духовенства мусульманского, сельчане от волостей, горожане - от городских и поселковых самоуправлений, казаки - от войск Урала, Сибири и Дальнего Востока, служилые люди военные и гражданские - от всяких чинов, как высших, так и низших, торговцы и промышленники, ремесленники и рабочие, ученые и в науках не искушенные простые люди". Собор призвал население "на дружную работу для общего святого и великого дела освобождения, возрождения и спасения нашей Родины - единой, великой России"9.
28 июля состоялось закрытое заседание Собора. Выступивший с докладом член Временного Приамурского правительства Е. М. Адерсон среди причин политического кризиса в Приморье назвал отсутствие средств в бюджете, эгоизм иностранцев, которые не признали меркуловское правительство и не вернули ни долги Уссурийской железной дороге и Владивостокскому порту, ни русское золото, а также инертность населения, отсутствие гражданской ответственности у предпринимателей, отрыв несоциалистов от населения, разрыв с Народным собранием, внутриармейскую борьбу, генеральские амбиции, разногласия в самом правительстве, "которое не слушало голоса народа и применяло диктаторские приемы в управлении". Кроме того, Адерсон заявил, что будущая Россия должна быть парламентской монархией, в которой государь будет избираться Всероссийским Учредительным собранием; у правительства будут широкие полномочия, однако действовать оно станет на основании изданных Народным собранием законов. В такой стране парламент не будет вмешиваться в дела государственного управления и назначения должностных лиц. Совет управляющих ведомствами (СУВ), играющий роль Совета министров, станет назначаться правительством, а его премьер - утверждаться правительством по согласованию с Народным собранием. В будущей России роль третейского и конституционного суда будет играть специально для этого созданный Государственный совет, состоящий из представителей всех ветвей власти и армии10. Предложенное Адерсоном возможное государственное устройство России имело эклектичный характер, сочетая в себе черты древнерусского, английского и французского политических порядков.
На первом же заседании от имени Собора были отправлены телеграммы в Данию на имя вдовствующей императрицы Марии Федоровны и великого князя Николая Николаевича. В посланиях делегаты "молили Бога о здравии Российского Царствующего Дома во спасение, счастье и могущество родного русского народа". 3 августа Собор большинством голосов принял акт исторического значения: "Приамурский Земский собор признает, что права на осуществление Верховной Власти в России принадлежит династии Дома Романовых. В связи с этим Земский собор считает необходимым и соответствующим желанию населения возглавление национальной государственности Приамурья Верховным правителем из членов Дома Романовых. По сим соображениям Земский собор почитает необходимым доложить о вышеизложенном Ее Императорскому Величеству Государыне Императрице Марии Федоровне и Его Императорскому Высочеству Великому Князю Николаю Николаевичу, высказывает свое пожелание, чтобы правительство вступило в переговоры с династией Дома Романовых на предмет приглашения одного из членов династии на пост Верховного правителя"11.
Однако прибытие в Приморье представителей династии было невозможно, поэтому Мария Федоровна и Николай Николаевич ограничились лишь ответными телеграммами. Тем не менее акт признания верховенства членов императорской фамилии весьма характерен для истории Белого движения. Впервые после марта 1917 г. дом Романовых был признан "царствующим". Как известно, с момента отречения от престола великого князя Михаила Александровича до июля 1922 г. вопрос о форме правления в России оставался открытым до созыва Учредительного собрания. Все белые правительства, включая правительство Колчака, стояли на позиции "непредрешения", считая своей главной задачей борьбу с большевизмом и прекращение междоусобной войны. Среди политических и военных лидеров белого движения нередко возникали конфликты на почве взаимных подозрений в стремлении совершить переворот и захватить власть. "Не предрешались" не только политические вопросы, но и насущные проблемы рабочих и крестьян, поэтому пропаганде идей "Белого дела" недоставало четкости и последовательности. После решения о восстановлении власти Романовых на Земском соборе летом 1922 г. идеология Белого движения получила более определенную основу для построения "освященной исторической традицией" государственной системы.
Оценивая деятельность Земского собора, Старк в "Отчете о деятельности Сибирской флотилии 1921 - 1922 годов" писал: "Собор находится в руках небольшой группы лиц, выделившейся из рядов несоциалистов и сорганизовавшейся еще до Собора. Эта группа была явно антимеркуловского направления и имела за собой поддержку некоторых военных членов Собора - представителей частей еще недавно бунтовавшей против правительства группы войск (в данном случае речь идет о каппелевцах. - О. А.). Присутствие на Соборе представителей реальной силы не могло не связать судьбу решений Собора с настроениями армии, поэтому, когда часть ее представителей, за кулисами Собора, связалась с группой политических деятелей, организовавшейся с целью управлять работой Собора, все дальнейшее стало в зависимость от способности командующего войсками и флотом сдерживать подчиненных ему начальников настолько, чтобы оградить свободу постановлений Собора от закулисных влияний, тем более внушительных, что не так давно было продемонстрировано, какие потрясения может принести государству неудовлетворение затаенных чаяний этих людей"12.
По его мнению, Собор мог стать логическим продолжением I Несоциалистического съезда и работы меркуловского правительства, если бы решил три важнейшие задачи: заслушал доклад правительства о его деятельности, изучил все особенности политической обстановки в Приморье и избрал верховную власть. При выполнении этих условий "существенные недостатки старого правительства были бы исправлены, а его разумные мероприятия и предложения были бы заимствованы новой властью". Однако Собор, поверхностно отнесясь к докладу правительства, поставил крест над всей минувшей работой несоциалистической власти. После этого Земский собор, "приняв на себя не принадлежавшие ему по смыслу указа о его созыве функции Учредительного собрания, занялся... обсуждением вопросов о том, какая должна быть власть в Приморье. Провозгласив безусловно приемлемые для всех членов Собора монархические лозунги, он вслед за тем постановил просить в Приморье кого-либо из великих князей Дома Романовых, чтобы открыто возглавить с востока всенародное движение. Впредь же, до приезда царственного возглавителя, единоличная власть должна [была] быть вручена кому-либо на правах наместника"13.
Далее вся работа "народных представителей" свелась к поискам кандидатуры на роль временного диктатора. Не последнюю роль в установлении диктатуры Дитерихса на Дальнем Востоке сыграла восточная ветвь российских эмигрантов.
В течение первых двух недель после меркуловского переворота в Приморье среди белых в полосе отчуждения КВЖД царило необычайное оживление. Харбинская пресса рисовала яркими красками дальнейший путь "освободительного движения, которое через короткое время, несомненно, приведет верных сынов родины" в Москву, в сердце "возрожденного отечества". Однако на смену ликованию постепенно приходило уныние. Едва иссякли полученные авансы и вновь наступило безденежье, как возобновились старые раздоры, которые теперь формально вызывались разными понятиями о характере власти в свободном от большевиков Приморье. Фактически же борьба велась за грузы и ценности, хранившиеся во Владивостокском порту. Братья Меркуловы и их многочисленные родственники не желали выпускать такой клад из рук. Однако на него претендовали многие, в том числе и атаман Г. М. Семенов. В сложном и длительном противостоянии харбинцев и меркуловского правительства, не только политическом, но и военном, принимали участие войска обеих группировок. Во всех перипетиях этой взаимной грызни, исключительной по своим формам и содержанию даже для русской контрреволюции, харбинцы постоянно играли первую скрипку. В Харбине даже разрабатывались планы заговоров против братьев Меркуловых. Именно здесь со страниц газет велась артиллерийская подготовка всех атак, формировались возможные новые кабинеты. В результате этой борьбы за "владивостокский трон" Меркулова заменил харбинец Дитерихс14.
Указ 8 августа объявил о несоответствии коллегиального органа верховной власти переживаемому моменту и об отставке в связи с этим Меркуловского правительства15. Власть перешла от Временного Приамурского правительства к генералу Дитерихсу, которого Земский собор избрал "Верховным правителем Приморья" и "Воеводой земской рати", хотя изначально этот пост предлагали бывшему генерал-губернатору Приамурского края, известному ученому-этнографу Н. Л. Гондатти, но тот отказался. Дитерихс сразу же объявил себя диктатором, территорию Приморья - Земским Приамурским краем, а армию - Земской ратью (указ N 1)16.
В тот же день он принес присягу Земскому собору, в которой обещал "руководствоваться основными законами Российской империи применительно к условиям места и времени, следуя заповедям Божьим". Генерал не скрывал, что его идеалом государственного устройства является средневековая Русь XVII в. с Земскими соборами, Боярской думой и прочими атрибутами сословно-представительной монархии. Программа, с которой он выступил на заседаниях Собора 8 и 9 августа, в комментариях не нуждается: "Первой нашей задачей стоит единственная, исключительная и определенная борьба с советской властью - свержение ее. Далее - это уже не мы. Далее - это будущий Земский собор. Это чрезвычайно важно, потому что до сих пор русские власти, кроме Приамурской, постоянно преследовали принцип Верховенства Всероссийского... Теперешние призванные правители для этой борьбы, кем бы они ни были, даже хотя бы из династии Романовых, не могут смотреть на себя в данную минуту как на верховных помазанников будущей России. Мы - Правители борьбы с советской властью и Правители тех государственных образований, которые для этого рождаются"17.
В обращении нового правителя к населению края отмечалось, что конечной целью его власти является восстановление на троне России "помазанника Божия" - царя, а средством ее достижения - оздоровление системы управления путем слияния православной церкви и государства в единое целое"18. По мнению Ю. Н. Ципкина, такое поправение Белого движения, его открытый сдвиг к монархии можно объяснить только военными поражениями, политическим и экономическим кризисом и стремлением к объединению остатков белых сил. Дитерихс стал единственным в истории Гражданской войны вождем Белого движения, открыто заявившим о восстановлении монархии. В Приморье были восстановлены все царские церемониальные традиции, герб и гимн19.
Избрание Дитерихса Верховным правителем Приморья было восторженно воспринято монархистами. Старк отмечал, что "как самое установление института военной диктатуры, так и выбор диктатора явились для многих неожиданными". Но поскольку противниками этих решений были люди, искренне стремившиеся сохранить общенациональное единство и лояльные всякой законно избранной власти, "военная диктатура ни с чьей стороны не встретила ни возражений, ни противодействия. Благими последствиями военной диктатуры были: восстановление единства в среде национальной общественности и успокоение умов в армии, что позволило генералу Дитерихсу в сравнительно короткий срок восстановить, до известной степени, дисциплину в среде высшего сухопутного командования и вернуть армии ее оперативную гибкость. Все эти плюсы новой структуры власти были внутреннего порядка. Дурные же последствия отчаянного шага Земского собора почувствовались во внешних делах нашего государства и были гораздо более значительны, поскольку привели все дело к катастрофе"20.
Спасское отделение монархического общества "Вера, царь и народ" за подписью его председателя протоиерея Антоньева прислало на имя диктатора телеграмму, в которой говорилось: "Приветствуя в лице вашем вождя доблестной нашей армии, выражаем уверенность, что вы поведете армию по пути ее былого величия и возрождения родины с законным хозяином земли русской императором из Царствующего дома Романовых". Совет объединенных монархических обществ Дальнего Востока во главе с его председателем Е. Ждановым также направил приветствие Дитерихсу - "мужественному борцу за восстановление могучей Российской империи". "Тяжесть принятого вами на себя креста единоличной власти, - говорилось в документе, - обязывает нас встать выше личных интересов и отдать все силы на служение нашей исстрадавшейся родине и объединение под святым монархическим стягом всех верных русских людей для последней решительной и беспощадной борьбы с предателями великодержавной и христианской России"21.
Указ N 2 от 9 августа определял новую конструкцию краевой власти. Исполнительная власть имела два органа: 1) Совет внешних дел, состоявший из управления по делам финансов, торгово-промышленного, иностранных дел и путей сообщения; 2) Совет внутренних дел, состоявший из управляющего внутренними делами, владивостокского городского головы, председателя областной земской управы и атамана Уссурийского казачьего войска. В непосредственном подчинении правителю остались государственный контролер и ведомство юстиции22. При правителе состояла Земская дума (с местом пребывания в Никольске Уссурийском, единственном крупном, после Владивостока, городе на территории белого Приморья), своего рода законосовещательное учреждение, избираемое Земским собором, куда входили представители приходов, городов Владивостока и Никольска-Уссурийского, сельского самоуправления, профсоюзов, уссурийского казачества и несоциалистических организаций (всего 34 члена). Подобное областное устройство предполагалось затем распространить и на новые, "освобожденные от большевизма", районы Дальнего Востока, Сибири, а впоследствии и всей России23.
Определив структуру управления белого Приморья, 10 августа Земский собор торжественно завершил свою работу. Началась разработка церковноприходской организации, которая должна была стать основой местного самоуправления. Данная система также возрождала традиционные основы местного самоуправления допетровского времени. Считалось, что это полностью исключит политическую борьбу, вредную для повседневной хозяйственно-административной и духовной жизни. Управляющий внутренними делами генерал-майор В. А. Бабушкин в интервью владивостокской газете "Вечер" изложил общую схему воссоздания прихода: "Только религиозные люди могут принять участие в строительстве Приамурского государства. За основание берется церковный приход. Каждый гражданин по вере его должен быть приписан при приходе своего вероисповедания. Церковные приходы объединяются в совет церковных приходов города и земских районов... Соединения церковных приходов должны будут заменить собой то, что теперь называется городским и земским самоуправлением... В назначенный день прихожане собираются в храме. После молитвы в церкви устанавливается урна, в которую прихожане опускают свои личные номера. Затем священник вынимает необходимое количество из них; таким образом составляется совет прихода. Во главе приходов будут стоять лица по назначению верховной власти. Лица недостойные и несоответствующие будут заменяться следующими, получившими очередной жребий. Благодаря этому в принцип будущих самоуправлений будут положены усмотрение и воля Божия... Никакой милиции, вероятно, не будет. Гражданам будет предоставлено право организации самообороны под контролем церковных приходов"24.
Идеи возрождения традиций русской государственности активно использовались в пропаганде. В печати постоянно подчеркивалась историческая преемственность между Земским собором 1922 г. и соборами XVI - XVII веков. Проводились и другие реформы, клонившиеся к созданию в Приморье военно-абсолютистского клерикального государственного образования. В условиях жесткой цензуры даже кадетские издания издавались нелегально. Официальным печатным органом был объявлен "Вестник Приамурского земского края", издание которого было возложено на "Приамурское осведомительное бюро". Рядом указов (NN 14, 50) закрывались все увеселительные заведения (театры, кинематографы, цирки, клубы, игорные дома, опиекурильни, банковки и притоны), поскольку их существование "не согласуется с основными религиозно-нравственными принципами Приамурского государственного объединения и требованием ст. 113 Устава благочиния и безопасности". Кроме того, запрещалась также "продажа вин, спирта и крепких напитков повсеместно, кроме случаев отпуска вина и спирта по требованиям врачей"25.
Белый террор в правление Дитерихса достиг своей наивысшей точки; обычным явлением стали обыски и погромы в рабочих кварталах городов. Режим Дитерихса возложил ответственность за состояние путей и телеграфной сети на жителей населенных пунктов, расположенных вдоль железных дорог (11 деревень на протяжении более 80 верст по железной дороге от Спасска до Никольска-Уссурийского), и владельцев частных земельных участков, а также объявил, что за порчу железнодорожной и телеграфной линий от населения будут браться заложники26.
Представляет интерес и финансовая политика правительства Дитерихса. В августе 1922 г. управляющий финансово-промышленным ведомством Н. М. Дмитриев представил Верховному правителю записку о финансовом положении в крае. В ней отмечалось, что начатый еще при меркуловском правительстве выпуск краткосрочных беспроцентных обязательств государственного казначейства (указ N 165 от 8 июля 1922 г.) грозит сокращением наличных поступлений в казну, ростом задолженности казначейства (до 10 млн. руб.), затруднениями для местной торговли, "рассчитанной на обслуживание нужд служилого класса". Между тем "настоящий, крайне ответственный момент реконструкции власти является совершенно не подходящим для выпуска каких бы то ни было денежных знаков, а тем более таких, обесценивание коих в самый краткий срок является неизбежным". Кроме того, говорилось в записке, "выпуск обязательств нисколько не облегчит государственное казначейство, а создаст лишь весьма значительное возбуждение и недовольство в широких кругах населения и, главным образом, среди служилого класса". Дмитриев предлагал "прекратить печатание упомянутых обязательств"27.
Дитерихс согласился, и предполагавшаяся эмиссия была приостановлена, хотя указ отменен не был. Денежное обращение в Земском Приамурском крае фактически основывалось на японском денежном знаке, хотя формально основной денежной единицей считался золотой рубль. По сути, недостаток золотой и серебряной монеты узаконивал хождение японских банкнот. Однако в обороте не хватало мелких разменных денег, по оценке, на 50 тыс. золотых рублей. Особого закона о дополнительном выпуске денежных знаков издавать не предполагалось, Государственный банк должен был воспользоваться ранее предоставленным ему эмиссионным правом. Выпускаемые разменные знаки обеспечивались особым золотым фондом и подлежали обмену на золото или серебро (по курсу дня), по представлении их на сумму 1 или 5 рублей; предполагалось выпустить новые дензнаки (достоинством в 1,5 и 10 коп. золотом) с изображением императорского орла и тремя буквами: "З. П. К." (Земский Приамурский край)28.
Однако эти меры вряд ли спасали положение края, находившегося в катастрофическом состоянии из-за изолированности региона, непомерных расходов на армию. Сам верховный правитель, выступая 15 сентября на открытии национального несоциалистического съезда в Никольске Уссурийском, признал хозяйственное положение тяжелым. В казну поступало лишь 300 - 330 тыс. руб. в месяц, "никаких предприятий и вообще финансовых комбинаций вести нельзя, так как нужна помощь, а от нее все отринулись. Продажа государственных имуществ, как, например, грузов, делалась лишь из-за заботы о завтрашнем дне". С целью создания Чрезвычайного фонда правителя обложению подверглись городские самоуправления, Торгово-промышленная палата (сумма в 600 тыс. руб. золотом должна была быть выплачена к 10 октября). Кроме того, был издан приказ о сборе 1,5 млн. руб. золотом к 24 октября, который предусматривал персональное обложение. В списке значились также предприятия, суммы взносов колебались от 3 тыс. до 1210 тыс. руб. золотом. Но уже 11 октября Торгово-промышленная палата заявила об отсутствии средств29.
Опасность экономической катастрофы возрастала с каждым днем. "Финансово-экономическое положение приамурской государственности - трудно представить себе что-нибудь более тяжелое, - заявил Дитерихс. - ...Случайные продажи того или иного груза, конечно, не являются нормальным и естественным разрешением финансово-экономической жизни... Это есть только паллиатив, для того, чтобы прожить данный день, прожить данный месяц, но мечтать о дальнейшем не приходится... Мне пришлось за эти дни посетить много сел и деревень, освобожденных от советской власти, и всюду, где бы я ни был, я встречал одно и тоже явление: русский народ, русский крестьянин сохранил в себе, несмотря на то, что ему пришлось пережить, как в смысле террора, так и в смысле различных социалистических экспериментов над ним апологетов советской власти, он сохранил в себе те же великие исторические начала своего бытия и своей государственности, какие были воздвигнуты Земским собором во Владивостоке. Но, господа, не ждите того, чтобы русский крестьянин или русский рабочий смогли бы начать сами по себе какое-либо движение против советской власти. Нет. Они ждут руководителей, они ждут, чтобы их повели, они в этом нуждаются, безусловно, и их вести можете, господа, только вы, русская интеллигенция"30.
Призыв Приамурского правителя остался без ответа, буржуазия была занята другим. Хозяйство края оставалось объектом беззастенчивой спекуляции и наживы финансовых групп, бесконтрольно вывозивших приморское сырье в Японию. Приток добровольцев в "Земскую рать" был крайне слабым, и немногочисленная армия (8 тыс. бойцов при 19 орудиях и трех бронепоездах) таяла в беспрерывных боях против троекратно превосходящих сил ДВР. 7 - 9 октября "рать" вела бои под Спасском. Сопротивление белых было сломлено, и полки отступили к Владивостоку. Японские войска окончательно оставили Приморье. Дитерихсу ввиду очевидного поражения оставалось только правильно и своевременно организовать эвакуацию армии и беженцев. 17 октября правитель Приамурского земского края издал свой последний указ. В нем не было слов отчаяния, напротив, уверенно говорилось о неизбежном будущем возрождении России: "Силы Земской Приамурской рати сломлены. Двенадцать тяжелых дней борьбы одними кадрами бессмертных героев Сибири и Ледяного похода, без пополнения, без патронов, решили участь Земского Приамурского края. Скоро его уже не станет. Он как тело умрет. Но только как тело. В духовном отношении, в значении ярко вспыхнувшей в пределах его русской исторической, нравственно-религиозной идеологии, - он никогда не умрет в будущей истории возрождения Великой Святой Руси. Семя брошено. Оно упало сейчас еще на мало подготовленную почву, но грядущая буря ужасов коммунистической власти разнесет это семя по широкой ниве земли Русской и при помощи безграничной милости Божией принесет свои плодотворные результаты. Я горячо верю, что Россия вновь возродится в Россию Христа, Россию Помазанника Божия, но что теперь мы были недостойны еще этой великой милости Всевышнего Творца"31. Ничего другого ему не оставалось.
Белое движение как основная противобольшевистская сила обычно находило возможности для реализации своих устремлений в деятельности различных правительств, контролировавших в разные периоды Гражданской войны большую часть территории прежнего Российского государства. По мнению В. Д. Зиминой, этот факт "дает основание говорить о попытках реализации особого пути развития российской государственности, который был сориентирован на возрождение политических традиций бывшей Российской империи в их возможном соединении с идеями западноевропейского либерализма"32. Но белая государственность считала себя прямой наследницей самодержавной России с ее неизменной политической установкой, согласно которой воля правителя является единственным законом для его подданных.
Имперская формула сохранения "Единой и Великой России" была основана на военно-территориальной экспансии. Иные пути казались неприемлемыми.
Тем не менее, для российской Гражданской войны характерна политическая альтернативность, существование различных представлений о будущем развитии государственности. Другое дело, как эти идеи преподносились или реализовывались различными противоборствующими силами. Часто даже позитивные идеи разбивались о глухую стену народного непонимания, вызывая сопротивление.
Большинство солдат и офицеров войск Дитерихса покинуло Россию в поисках лучшей доли, для многих эмиграция стала тяжелым испытанием. В 1920 - 1922 гг. белая государственность пыталась эволюционировать в сторону либерализма, однако опора на штыки интервентов не прибавляла ей авторитета в глазах населения. Чаще всего демократия подменялась политической целесообразностью, диктатом. В условиях Гражданской войны эта тенденция политического развития страны стала преобладающей.
Окончательно дискредитировал Белое движение генерал Дитерихс, объявив о реставрации непопулярной в народе идеи монархии, и победа в итоге досталась большевикам, взявшим на вооружение и диктатуру и реализовавшим на практике идеи патриотизма и единства страны.
Примечания
1. Государственный архив Хабаровского края (ГАХК), ф. Р-1736, оп. 1, д. 58-а, л. 5 - 6; ф. Р-1058, оп. 1, д. 1, л. 10 - 11.
2. См.: ЦИПКИН Ю. Н. Небольшевистские альтернативы развития Дальнего Востока России в период Гражданской войны. Хабаровск. 2002, с. 250.
3. ГАХК, ф. Р-19, оп. 1, д. 42, л. 167.
4. Там же, ф. П-44, оп. 1, д. 144, л. 72.
5. Там же, л. 73.
6. ХВАЛИН А. Восстановление монархии в России. Приамурский Земский Собор 1922 г.: Материалы и документы. М. 1993.
7. Протоколы заседаний Приамурского Земского собора см.: Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 5194, оп. 1, д. 4.
8. ГАХК, ф. Р-1058, оп. 1, д. 3, л. 11 - 27, 31 - 35, 37.
9. Там же, ф. П-44, оп. 2, д. 542, л. 1.
10. Там же, ф. Р-1058, оп. 1, д. 3, л. 90 - 97.
11. Цит. по: ЦВЕТКОВ В. Разгромили атаманов, разогнали воевод. - Родина, 1997, N 11, с. 43.
12. СТАРК Т. К. Отчет о деятельности Сибирской флотилии 1921 - 1922 годов. В кн.: Флот в Белой борьбе. М. 2002, с. 456 - 457.
13. Там же, с. 458 - 459.
14. КОЧУБЕЙ О. И., ПЕЧЕРИЦА В. Ф. Исход и возвращение... Русская эмиграция в Китае в 20 - 40-е годы. Владивосток. 1998, с. 29 - 30.
15. ГАРФ, ф. Р-937, оп. 1, д. 15, л. 1 - 1об.
16. Там же, д. 7, л. 17 - 17об.
17. ГАХК, ф. П-44, оп. 1, д. 316, л. 28.
18. Государственный архив Приморского края (ГАПК), ф. 715, оп. 1, д. 61, л. 9об.
19. ЦИПКИН Ю. Н. Приморье: последний оплот Белого движения в России. В кн.: Белая армия. Белое дело. Вып. 4. Екатеринбург. 1997, с. 112.
20. СТАРК Г. К. Ук. соч., с. 459 - 460.
21. ГАХК, ф. Р-1058. Оп. 1, д. 2, л. 9, 37.
22. ГАРФ, ф. Р-937, оп. 1, д. 5, л. 1 - 1об.
23. Там же, л. 2, 78, 116.
24. Вечер, 21.VIII.1922.
25. ГАРФ, ф. Р-937, оп. 1, д. 5, л. 105 (указы NN 15 и 14 от 21.VIII.1922); л. 106 (указ N 14 от 21.VIII), 37 (указ N 50 от 26.VIII).
26. ГАХК, ф. П-44, оп. 2, д. 580, л. 1.
27. ПОГРЕБЕЦКИЙ А. Денежное обращение и денежные знаки Дальнего Востока за период войны и революции. Харбин. 1924, с. 137.
28. Там же, с. 138 - 139; КУЦЫЙ В. Ю. Финансовая политика Временного Приамурского правительства и Верховного правителя Земского Приамурского края. В кн.: Проблемы отечественной и всеобщей истории. Уссурийск. 1996, с. 105 - 106.
29. ГАХК, ф. П-44, оп. 1, д. 316, л. 30; КУЦЫЙ В. Ю. Ук. соч., с. 107.
30. Цит. по: ЦВЕТКОВ В. Ук. соч., с. 44 - 45.
31. Там же, с. 45.
32. ЗИМИНА В. Д. Белое дело взбунтовавшейся России. М. 2006, с. 10.
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас