Гребенщикова Г. А. Иван Васильевич Гудович // Вопросы истории. - 2015. - № 5. - С. 35-49.
Генерал-фельдмаршал России, граф, кавалер орденов Святого Георгия 3-го и 2-го классов, Св. Александра Невского, Св. Владимира 3-ей степени, Св. Апостола Андрея Первозванного, Св. Анны Иван Васильевич Гудович родился в 1741 г. на Украине, где жили в то время его родители. Предок Ивана Васильевича, польский шляхтич, переселился в Малороссию в 1680 г., а его потомки, находясь на службе у императора Петра I, получили поместья1.
Отец Ивана Васильевича, тайный советник Василий Андреевич Гудович стремился дать детям престижное образование и воспитать их достойными гражданами, полезными в будущем престолу и отечеству. С этой целью В. А. Гудович отправил сыновей Ивана и Андрея на учебу за границу, в Германию — сначала в Кёнигсберг, затем в Лейпцигский университет, где братья изучали естественные науки, математику, философию и иностранные языки. Окончив университет, Иван Гудович мог свободно читать и изъясняться на древнегреческом и латыни, в совершенстве овладел немецким, французским и итальянским языками. Углубленное изучение точных наук, особенно математики, впоследствии пригодилось ему на военном поприще — как командиру и военачальнику при расчетах сооружения артиллерийских позиций и осадных батарей для взятия неприятельских крепостей.
Вернувшись в Россию, братья Гудовичи как и большинство молодых дворян середины XVIII в. избрали военную службу, на которую 18-летний Иван вступил в чине прапорщика инженерного корпуса. Его военная карьера стремительно пошла в рост в царствование императрицы Елизаветы Петровны, когда Иван получил должность флигель-адъютанта при родном брате фаворита императрицы Ивана Шувалова генерал-фельдцейхмейстере графе Петре Ивановиче Шувалове, заведовавшего артиллерией. П. И. Шувалов являлся разработчиком нового вида оружия, которое получило название «единорог», и инициатором усовершенствования орудий старых образцов. На вооружение русской армии «единороги» начали поставлять во второй половине 1757 г., когда полным ходом шла Семилетняя война (1756— 1763). В той войне Россия не имела каких-либо коренных, жизненно важных для нее интересов, но будучи связанной с Австрией внешними договорными обязательствами, выполняя союзнический долг, официально вступила в войну в 1757 году. Этим объяснялась необходимость скорейшего оснащения армии и кораблей Балтийского флота новыми образцами орудий.
«Единороги» представляли собой укороченные пушки 3-х, 8-ми и 12-фунтового калибра, из которых можно было прицельно стрелять (горизонтальными и навесными выстрелами) разрывными снарядами того времени — гранатами, картечью, брандскугелями и бомбами, а также обычными ядрами. Название этого орудия, обладавшего большой разрушительной силой, произошло от выбивавшегося на нем герба рода графов Шуваловых с изображением единорога. В отличие от пушек, которые отливали из чугуна, «единороги» делали из бронзы, что значительно уменьшало их массу и делало более мобильными при перемещении. Появление таких орудий заметно облегчило сухопутные операции русских войск в Восточной Пруссии против хорошо вооруженной, оснащенной и обученной армии прусского короля Фридриха II, численность которой в кампании 1757 г. доходила до 120 тыс. человек2.
В условиях военного времени одну из ключевых ролей в таком сложном и ответственном процессе как переход армии на новые виды вооружения, начиная от контроля за отливкой орудий на заводах и до их поставок в армию, сыграл флигель-адъютант (затем генерал-адъютант) Шувалова Иван Гудович. Он же занимался организацией проведения технических испытаний «единорогов», а после их успешного завершения русские генералы применили шуваловские гаубицы при бомбардировке крепости Кюстрин и укрепленной позиции противника 5 и 7 августа 1758 года. Так, о действиях у Кюстрина императрица получила такую реляцию: «Благословением Всевышнего чрез бомбардирование» город всего за сутки «в пепел превращен». А «с какою храбростию и мужеством гренадеры шли, канонеры и легкое войско действовало, описать нельзя. В истории таких примеров не найдется, чтоб днем пришед к такому сильному городу, прямо без употребления заступа под городские пушки идти, неприятеля прогнать, город бомбардировать и форштатом овладеть». В другом донесении Елизавета Петровна прочитала следующее: «Построил пехоту свою фрунтом и спустясь с горы, маршировал до самой той дистанции, откуда можно было неприятеля из единорога вредить. Остановись, зачал в них бомбы метать и из пушек стрелять, чем принудил неприятеля весьма авантажно пост у моста оставить и ретироваться в город»3.
Несомненной заслугой Шувалова и его генерал-адъютанта Гудовича являлось усовершенствование старых чугунных пушек времен Петра I — гаубиц. Эти орудия стали называть шуваловские гаубицы, и из них также можно было прицельно стрелять (горизонтальными и навесными выстрелами) ядрами, картечью и бомбами. Шуваловские гаубицы сыграли решающую роль в крупном сражении Семилетней войны — под Кунерсдорфом 1 августа 1759 г., в котором русская армия под командованием генерала П. С. Салтыкова наголову разбила войска прусского короля Фридриха II.
В державах, обладавших сильными флотами, разработка тактических и стратегических военных операций всегда осуществлялась с учетом взаимодействия сухопутных и морских сил. У прусского короля имелась хорошо обученная, организованная и маневренная армия, но в отличие от России не было флота, поэтому в Зимнем дворце намеревались воспользоваться этим важным преимуществом. Балтийскому флоту, достаточно сильному к началу Семилетней войны, ставились задачи крейсерских операций, защиты акваторий портов и оказание содействия сухопутным войскам против Пруссии. Указом от 11 октября 1756 г. Елизавета Петровна предписала галерному флоту поступить под командование генерал-фельдмаршала С. Ф. Апраксина, а корабельному флоту действовать «не инако как согласно с ним. И дабы оный флот наступающею зимою так исправлен и всем потребным, особливо морскою провизиею снабден был, чтоб будущею весною не токмо тот час по вскрытии воды в море вытти к важным предприятиям употреблен был, но и далее обыкновенного летнего времени в море держаться мог»4.
Согласно архивному документу, в Кронштадте и Ревеле (будущем Таллине) находилось 36 кораблей, фрегатов и других судов, из них три 80-пушечных корабля, 14 66-пушечных и шесть 36-пушечных фрегатов5. Но, несмотря на стремление Шувалова как можно скорее установить новые орудия на всех кораблях и фрегатах, на флоте они вводились медленнее, чем в армии. Это объяснялось техническими сложностями, связанными с установкой «единорогов» и гаубиц на суда и, соответственно, изменениями нагрузки на корпуса кораблей. Понимая это, Шувалов лично и через своего адъютанта Гудовича убеждал членов Адмиралтейств-коллегии в том, чтобы для испытания «новоизобретенной артиллерии» построить особое судно. По проекту, это судно предназначалось в качестве мишени для учебных стрельб по нему из гаубиц и «единорогов», следовательно, как писал Шувалов, оно «как в бортах, так и в деках такую крепость иметь должно, как сто пушечный корабль». Хотя по ряду причин такое судно построить не удалось, ряд действий в этом направлении кабинет Елизаветы Петровны предпринял. Так, 15 мая 1757 г. императрица распорядилась командировать в Кронштадт из бомбардирской роты двадцать девять обер-офицеров и унтер-офицеров, бомбардир и кадет, «достойных и знающих артиллерийской науки, кои более в практике обращались». Такими достойными оказались поручик Василий Шапилов, подпоручик Михаил Чаплин, сержант Яков Тютчев и другие6.
В следующем году, также по представлению генерал-фельдцейхмейстера графа Шувалова, «для рассмотрения употребляемой во флоте артиллерии» Елизавета Петровна предписала Адмиралтейств-коллегии учредить специальную комиссию. Кроме членов коллегии в комиссию вошли флагманы Балтийского флота (два человека) и обер-сарваер (главный кораблестроитель) Д. Щербачёв. 19 ноября 1758 г. Шувалов получил высочайший рескрипт, в котором императрица предписывала ему для вооружения судов флота «вместо до ныне имеющихся во оном пушек» провести дополнительные испытания новоизобретенных им, Шуваловым, орудий — «сверх учиненных из этих орудий проб». А 20 января 1759 г. в протоколе Адмиралтейств-коллегии по вопросу о новоизобретенных артиллерийских орудиях записано, что, согласно высочайшему указу, «к приближающейся весне изготовить во флот и отпустить столько оных орудий, сколько к тому времени наделать можно на щет Адмиралтейской коллегии», то есть из суммы расходов коллегии7.
Поскольку корабельная артиллерия имела большое значение в боевых операциях на море, а Иван Васильевич Гудович был причастен к появлению новых видов орудий, на этом вопросе следует остановиться подробнее. В рассматриваемый период в нижних закрытых орудийных батареях линейных кораблей (деках) ставили 30-ти и 24-фунтовые пушки, а на верхних открытых палубах кораблей и фрегатов — пушки малых калибров — 3-х и 6-фунтовые. Когда Адмиралтейств-коллегия решала вопросы замены орудий старых образцов шуваловскими, то посовещавшись, 30 января 1759 г. «по теории и практике за неоспоримое общее заключение» постановили следующее. На кораблях вместо 30-ти и 24-фунтовых пушек ставить так называемые картаульные единороги; вместо пушек меньшего калибра — 18-ти, 16-ти и 12-фунтовых ставить полукартаульные единороги, вместо 8-ми и 6-фунтовых пушек — 12-фунтовые единороги, а вместо 4-х и 3-фунтовых пушек — 8-фунтовые единороги. На верхних палубах, на баках кораблей «употреблять вместо находящихся ныне трех пудовых гаубиц дву картаульные единороги, пока трех картаульный своею пробою преимущество докажет». Также коллегия постановила: «Шуваловские гаубицы употреблять на кораблях и фрегатах на верхнем деке». Шувалов пояснял: стрельба из «единорогов» разрушительными снарядами — брандскугелями и бомбами — производится горизонтально, поэтому «столько верных и сильных выстрелов произведет, сколько ныне находящиеся на кораблях пушки». Меткость стрельбы, большая разрушительная сила, возможность быстро заряжать орудия, давали преимущество «единорогам» по отношению к пушкам и гаубицам старых образцов. «Сверх того, — писал Шувалов, — бомбардировать из единорогов на дальние и ближние дистанции можно»8.
«Единороги», предназначенные для установки на кораблях, выигрывали и по массе. Так, если 30-фунтовая пушка весила 199 пудов (3184 кг), а 24-фунтовая — 155 пудов (2480 кг), то двухкартаульный «единорог» весил 90 пудов, «стрелял двухпудовую бомбу на 180 саженей, пробивал 7-дюймовый деревянный борт». Картаульный «единорог» весил 60 пудов, «стрелял пудовою бомбою на 160 саженей, пробивал 7-дюймовый деревянный борт», полукартаульный весил 30 пудов, «стрелял полупудовой бомбой на 150 саженей, пробивал 7-дюймовый деревянный борт».
Тем не менее, несмотря на усилия Шувалова и его адъютанта, доказывавших эффективность новоизобретенных орудий при бомбардировках с моря прибрежных крепостей и укреплений противника, в ходе боевых действий в Семилетней войне линейные корабли и фрегаты вооружали орудиями старых образцов. Это, однако, не помешало им действовать эффективно и наносить противнику значительный урон. Так, 17 августа 1760 г. флот под командованием адмирала З. Д. Мишукова подошел на вид прусской крепости Кольберг и стал на якорь. На следующий день бомбардирские суда «Юпитер» и «Самсон» начали обстрел крепости и береговых батарей, с которых по русским судам также открыли огонь. В вахтенном журнале 80-пушечного корабля «Св. Николай» записано: «Из города с бастиона стали по кораблям бомбардирским палить из пушек. Бомбардирский Самсон стал бомбардировать в город. Корабль Варахаил стоя на якоре к XV от устья реки близ берега начал палить по батареям, а потом снялся с якоря и пошел мимо батарей и палить по оным». Бомбардирские суда производили стрельбу из гаубиц, пушек и мортир ядрами и бомбами, и от массированного обстрела в городе начался пожар. Бомбардировки продолжались до 12 сентября 1760 года9. В следующем году моряки вновь подходили к Кольбергу и обстреливали береговые батареи и крепостные укрепления противника. При поддержке сил флота сухопутные войска взяли эту сильную крепость.
Братья Шуваловы удержались на своих должностях и при императоре Петре III, а родной брат Ивана Гудовича, Андрей, даже стал генерал-адъютантом Петра III, получив за отличную службу 15 тыс. крепостных крестьян. Но в июне 1762 г. на российский престол вступила императрица Екатерина II, которая не жаловала и недолюбливала Шуваловых, и ее недоверие, соответственно, распространялось на их приближенных, включая генерал-адъютанта Петра Шувалова Ивана Гудовича. Однако в пользу 21-летнего офицера свидетельствовало отсутствие с его стороны какого-либо участия в дворцовых интригах и принадлежности к тем или иным партиям — другими словами, молодой дворянин просто честно служил государям и отечеству. Екатерина II, обладавшая редким свойством распознавать и оценивать людей по их качествам и талантам, понимала это, но на всякий случай приставила к Гудовичу «строгий караул» сроком на три недели10.
Полное доверие Екатерины II Иван Васильевич заслужил в 1764 г. после успешного выполнения возложенной на него особо важной государственной миссии. В тот период новая российская императрица волевым решением завершила тяжелую Семилетнюю войну, твердо отказав бывшим союзникам России — Австрии и Франции — в продолжении боевых действий против прусского короля. Несмотря на настойчивые просьбы представителей этих государств возобновить кампанию против Фридриха II и окончательно разбить его, Екатерина II предпочла мирный путь развития России и намеревалась взяться за выполнение первоочередных задач: реформировать армию и флот, укрепить экономику и финансы и сделать свою империю ведущей державой. В то же время мудрая Екатерина II хорошо понимала, что добиться этих целей можно только с помощью надежных союзников в европейских делах, поэтому после ратификации мирного договора с Пруссией задумала осуществить очень значимую в политическом и стратегическом отношениях акцию — утвердить на польском престоле своего ставленника Станислава Понятовского.
24 сентября (5 октября) 1763 г. умер польский король Август III. В Варшаве тогда пересекались интересы многих держав, и в первую очередь Франции, России и Австрии. Последние две державы стремились не допустить воцарения на польском престоле кандидата Франции Станислава Лещинского, для чего Екатерине II требовался союзник. Она нашла его в лице прусского короля, а выдвигая фигуру С. Понятовского, рассчитывала иметь в Польше послушного исполнителя своих дальнейших замыслов. Фридрих II, в свою очередь, рассматривал Россию как державу, способную сдерживать Австрию, поэтому не стал создавать препятствий Екатерине II в проведении нужной ей линии в Варшаве.
В конце 1763 г. в столице Российской империи начались русско-прусские переговоры по вопросу о заключении оборонительного союзного договора, а 31 марта (11 апреля) 1764 г. представители России и Пруссии подписали одобренный обеими сторонами трактат дружбы и оборонительного союза сроком на восемь лет, к которому прилагалась секретная конвенция относительно Польши. В конвенции говорилось об избрании кандидатом на польский престол «стольника Литовского» Понятовского11, который в результате четких и правильно спланированных последовательных действий российской императрицы стал польским королем Станиславом-Августом Понятовским. Тем самым Екатерина II исключила возможное вступление Польши в союз с Оттоманской Портой (Турцией) и Швецией против России, а для подкрепления политических договоренностей с Фридрихом II и контроля за ситуацией Екатерина II отдала приказ о вступлении отдельной части российских войск на территорию Польши.
Именно эту ответственную миссию Екатерина II доверила Ивану Гудовичу: в 1764 г. он с войсками вступил в Польшу и оказал политическое содействие Екатерине II в избрании королем Понятовского. Гудович успешно провел ряд встреч и переговоров с представителями польской шляхты и убедил их принять сторону российской императрицы в избрании королем представителя коренной династии Пястов. Решающее слово в пользу утверждения Понятовского на польском престоле оказалось за влиятельным воеводой Подольским М. Ю. Ржевуским. Выполняя решение императрицы по обеспечению политического влияния Петербурга в Варшаве, Гудович проявил себя не только как сугубо военный человек, но и как способный дипломат, чем окончательно заслужил доверие и признательность Екатерины II.
Тем временем, в Вене и в Париже умело воспользовались ситуацией в Польше и поручили своим послам в Константинополе подвигнуть турецкого султана Мустафу III объявить России войну. С открытием кампании осенью 1768 г., на одном из главных театров военных действий (ТВД) — Дунайском — развернулись бои за турецкие крепости и цитадели. В июле-августе 1769 г. Гудович в составе действующей армии принял участие в тяжелых боях за крепость Хотин, где сосредоточилось до 90 тыс. турок. Зачастую в распоряжении Гудовича имелся всего один батальон, командуя которым, он совершал вылазки против сильного неприятеля. В августе 1769 г. его батальон трижды одерживал победы над превосходящими силами противника, атаковал десятитысячный турецкий отряд и конницу. В результате успешных операций Хотин был взят русскими войсками.
В конце 1769 — начале 1770 г. Иван Гудович обеспечивал прикрытие армии от нападения союзных туркам татар на Буге, а также при переходе русских войск через Днестр и на марше к Дунаю. В июле 1770 г. Иван Васильевич отличился в сражении при реке Ларге, приняв участие в захвате турецких батарей и лагеря. За этот подвиг он был награжден военным орденом Святого Георгия 3-й степени. А в течение лета 1770 г. 1-ая русская армия под командованием генерал-фельдмаршала графа П. А. Румянцева, одержав ряд блестящих побед на Дунайском театре, вступила в княжества Молдавию и Валахию. Затем последовало взятие сильных турецких крепостей Килии и Измаила. Отдельные части 2-ой армии приступили к осаде Бендер. Как и в предыдущей, в кампании 1770 г. Иван Гудович принимал активное участие, обеспечивал тыловое прикрытие армии Румянцева от войск крымского хана, защищал от нападения российские обозы, а потом получил назначение в Валахию. Командуя корпусом, в состав которого входили четыре Донских казачьих полка, он занял позицию под Бухарестом, отражая непрерывные атаки противника. Перейдя в наступление, корпус Гудовича окончательно разбил турецкого командующего (сераскира) и очистил Бухарест от неприятельских войск, захватив при этом турецкие трофеи: пушки, знамена, а также провиантские магазины. Последнее обстоятельство было очень важным, так как из-за перебоев с продовольственным снабжением Иван Васильевич довольствовался всего несколькими сухарями в день, чтобы не обделять солдат.
В 1771 г. состоялось его первое боевое крещение: при штурме крепости Журжа он получил ранение в ногу, но, не долечившись, вновь оказался на полях сражений. Ему было тяжело передвигаться пешим, но в седле он чувствовал себя способным к продолжению службы, поэтому в качестве командира отряда он принял участие в боевых действиях. Российские военачальники — П. А. Суворов, Г. А. Потёмкин, генерал-аншеф И. П. Салтыков, генерал-поручик князь Н. В. Репнин — оценили военные способности и личную храбрость Гудовича, а Екатерина II пожаловала ему орден Св. Анны. Последовавшая затем тяжелая болезнь на целый год вывела Гудовича из строя, поэтому вернуться на ТВД он смог только к концу войны.
После завершения русско-турецкой кампании 1768—1774 гг. Иван Васильевич служил под Очаковом, охранял юго-западные границы. В послевоенные годы между Россией и Турцией развернулась острейшая борьба за Крым и за влияние на крымских татар, в результате чего на полуострове произошло осложнение военно-политической обстановки. Очередная война с Турцией казалась неизбежной, и осенью 1776 г. российское руководство приняло решение провести в Крыму наступательную операцию сухопутных войск при поддержке судов Азовской флотилии со стороны Черного моря. Перед моряками поставили задачу оказывать войскам огневую поддержку, защищать подступы к полуострову и не допускать высадок там турецких десантов, а генерал Гудович с резервным корпусом наготове стоял при Елисаветграде. В ноябре 1776 г. российские войска без боя взяли Перекоп и продвинулись вглубь полуострова. Крымская операция была завершена.
Дальнейшая военная карьера Ивана Васильевича складывалась успешно. В 1780-е гг. Екатерина II поручала ему командовать полками, дислоцированными на территории вновь приобретенных земель, доставшихся России по разделу Польши, затем назначила его генерал-губернатором Рязани и Тамбова, с правом инспектора армии по кавалерии и инфантерии. Когда в 1787 г. началась вторая русско-турецкая война, Иван Васильевич подал императрице прошение отправить его в действующую армию.
В войну против Турции на стороне России вступила Австрия. Планы союзников носили наступательный характер. Вторгнуться в европейские владения Турции они предполагали с двух сторон: австрийцы с верхнего Днестра, со стороны Прута и с западной турецкой границы, русские — с северо-западного побережья Черного моря. Для этого Россия выставила Екатеринославскую армию под командованием генерал-фельдмаршала князя Г. А. Потёмкина-Таврического. Потёмкин предполагал отделить от армии часть сил для обороны Крыма и для операций на Кубани против «кавказских племен, возмущаемых Портою». Планировалось овладеть турецкой крепостью Очаков, перейти Днестр и очистить от турок район между Днестром и Прутом. Австрийским воскам назначалось взять крепость Хотин, расположенную в верхнем течении Прута. После этого союзные армии должны были соединиться для совместных операций за Дунаем12.
Генерал-лейтенант Гудович прибыл на ТВД весной 1789 г. и принял командование корпусом. Князь Потёмкин поручил ему оборону Кинбурна и Очакова, который русские войска взяли штурмом в декабре 1788 года. В кампании 1789 г. главнокомандующий турецкой армией (великий визирь) рассчитывал на пассивность австрийцев, поэтому направление главного удара определил на Дунае против русских. Для обеспечения превосходства на море, лишения турецкого флота удобных якорных стоянок у Очакова и выгодных позиций у укрепленного замка Гаджибея (будущей Одессы), Потёмкин приказал Гудовичу отделить от корпуса часть сил и следовать к Гаджибею. А по прибытии туда овладеть этим замком при поддержке гребной флотилии генерал-майора О. М. де Рибаса. Приказ об атаке турецкого флота в районе Гаджибея получило и черноморское командование.
3 сентября 1789 г. корпус Гудовича выдвинулся от Очакова и 12 сентября подошел к Гаджибею, вблизи которого уже находилась флотилия де Рибаса. Турецкий флот выпуклой дугой выстроился с северной стороны и мог свободно обстреливать побережье, поэтому Гудович предпринял обходное движение и расположился на скрытой позиции. В резерв он выделил три конных и три пехотных полка, а атаковать замок решил главными силами с южной стороны, защищенной от выстрелов с моря. По приказу Гудовича в ночь с 12 на 13 сентября солдаты устроили на берегу батарею из осадных и полевых орудий, предназначенную для обстрела турецких судов.
Штурм Гаджибея начался 14 сентября 1789 г. в 4 часа утра. Солдаты быстро ставили лестницы и взбирались на стены замка, и уже через четверть часа на его западной стороне развевалось российское знамя. Вскоре русские войска полностью окружили замок, и турецкий гарнизон капитулировал13. Согласно рапорту Гудовича, турецкий флот стоял «в море от Гаджибея верстах в 14ти без всякого движения. Мелкие их суда, ретировавшиеся от выстрелов наших батарей, подняв паруса, пустились к стороне Аккермана»14.
Тем временем, русско-турецкая кампания продолжалась, и для ее коренного перелома русским войскам было необходимо овладеть ключевыми крепостями противника на западном и восточном побережье Черного моря — Измаилом и Анапой. Кавказский театр военных действий становился для России очень важным.
В 1790 г. наместником Кавказа и главнокомандующим Кубанским и Кавказским корпусами Екатерина II назначила генерал-аншефа Гудовича. В начале 1791 г. он прибыл в укрепленный пункт Георгиевск, где получил предписание главнокомандующего князя Потёмкина предпринять движение к Анапе и овладеть ею. На подготовку экспедиции Гудовичу потребовалось около двух месяцев: он заготовил «подвижной состав полевой артиллерии», обеспечил войска снаряжением и запасами, подготовил обозы и «перевозочные средства для поднятия понтонов и провиантских магазинов», запасся фуражом для лошадей. Он также принял меры для обеспечения непрерывного сообщения с Кавказской линией, а на правом берегу Кубани организовал временные укрепленные посты и редуты, которые оснастил гарнизонами. В целях более рационального оперативного руководства Гудович разделил командование корпусами: Кубанский вверил генералу И. А. Загряжскому, а за собой оставил Кавказский корпус.
29 мая 1791 г. оба корпуса завершили переправу через Кубань и на следующий день двинулись к Анапе; на марше Гудович приказывал делать трехдневные остановки на отдых. Подойдя к Анапе и заняв выгодные позиции, русские солдаты соорудили осадные батареи и приступили к бомбардировкам Анапы, что вызвало внутри крепости сильные пожары. Тогда Гудович направил письмо турецкому коменданту крепости Мустафе-паше с предложением сдаться, пообещав свободный выход гарнизона вместе с гражданским населением, но комендант отказался сдавать крепость. Через несколько дней Гудовичу доставили секретную депешу командующего Таврическим корпусом генерала М. В. Каховского о появлении в устье Днестра сильного турецкого флота и о его скором прибытии к Анапе15. Это обстоятельство ускорило события, и на военном совете было решено штурмовать крепость.
Гудович сформировал пять штурмовых колонн с резервами. Первой и второй колоннами командовал генерал-майор С. А. Булгаков, третьей и четвертой — генерал-майор И. Депрерадович, пятой — генерал-майор А. фон Шиц. Тыл от нападения черкесов прикрывал корпус генерал-майора И. А. Загряжского в количестве 4144 чел., из них 2844 чел. кавалерии. Таким образом, в бой Гудович вводил около 12 000 чел., из них для нанесения главного удара назначалось 6400.
21 июня 1791 г., с наступлением темноты, русский войска выстроились в боевой порядок и четырьмя колоннами, соблюдая полнейшую тишину, двинулись к крепости. Затем также, по возможности тихо, взбирались на первые рвы и по условному сигналу начальников колонн начинали штурм. Когда противник обнаружил их и открыл огонь, солдаты уже спускались в ров, быстро ставили штурмовые лестницы и взбирались на главные крепостные валы. Гудович докладывал, что «ров был глубокий и широкий, по большей части одетый камнями». Конная колонна русских следовала берегом моря и остановилась примерно метрах в пятистах от крепости, ожидая сигнала для штурма. В полночь, с 21 на 22 июня, по крепости была открыта канонада, и под ее прикрытием войска придвинулись ближе к городу. Штурм прошел успешно, также успешно действовали войска под командованием генерала Загряжского, отражая натиск горцев. Потери турок составили: восемь тысяч погибших; пленными: шесть тысяч мужчин, в том числе трехбунчужный паша, две тысячи женщин и детей, остальным удалось отплыть на судах. Русские потеряли 18 офицеров убитыми, 61 ранеными; нижних чинов было убито 912, ранено 1934. В качестве трофеев взяли 83 пушки, 12 мортир и более 130 знамен16. В числе пленных оказался и известный шейх Мансур, который вел антироссийскую пропаганду среди горских народов. Его отправили в Петербург и заключили в Шлиссельбургскую крепость, где он скончался в апреле 1794 года.
После падения Анапы турки покинули другой опорный пункт на восточном побережье Черного моря — Суджук-Кале — и ушли в горы. Русские войска оставались в Анапе немногим больше месяца и довольствовались взятым у противника провиантом. Затем, выполняя приказ Потёмкина, Гудович «взорвал и срыл все обороны и батареи» Анапы, засыпал и сравнял с землей рвы и валы, взорвал пороховые погреба, «сжег палисады», засыпал колодцы, а «город истребил до основания».
За взятие Анапы Екатерина II удостоила Гудовича высшей военной наградой России — ордена Св. Георгия 2-го класса и золотой шпагой, богато украшенной лаврами и бриллиантами. Главные сподвижники Гудовича Загряжский, Булгаков и другие получили ордена Св. Георгия 3-го класса, многим офицерам, в том числе артиллеристам, вручили золотые шпаги и ордена. Экспедиция к Анапе помогла Ивану Васильевичу оценить стратегическое значение Кавказской линии в целом и начать реализацию замыслов Потёмкина по основанию Кубанской укрепленной линии. По инициативе Гудовича, вдоль линии началось строительство казачьих поселений.
После окончания русско-турецкой кампании 1787—1791 гг. императрица назначила Ивана Васильевича генерал-губернатором Кавказа. С того времени он получил реальную возможность не только укреплять Кавказскую линию, но и вплотную заняться организацией обороны Кубанской линии, как и планировал после взятия Анапы, еще при жизни светлейшего князя Потёмкина-Таврического. При Гудовиче пограничную зону установили от устья Терека до впадения реки Лабы в Кубань, и от этого пункта до впадения Кубани в Черное море. Постоянная штаб-квартира Гудовича находилась в Кизляре. Кроме вопросов обороны, Екатерина II возложила на генерала Гудовича обеспечение российских войск продовольствием, а крепостей — артиллерией, порохом, боеприпасами и фуражом для лошадей.
Завершив войну с Турцией, в Зимнем дворце самое серьезное внимание обратили на Каспий (главным образом на Азербайджан), а также на Персию, где набирал силу хан Ага-Магомет, действия которого в отношении российских подданных стали особенно агрессивными: он запретил персидским купцам покупать российские товары, что сразу ударило по астраханской торговле, захватил провинцию Гилян, где начались притеснения российского купечества. Вскоре в Петербурге стало известно об усиленном вооружении Аги-Магомета и о его планах привлечь на свою сторону туркмен, восточных татар, весь Дагестан и Кавказ, чтобы направить совместное оружие против России17.
Из-за возникших опасений за безопасность границ Российской империи и угрозы вторжения войск персидского хана, кабинет Екатерины II после нескольких секретных совещаний постановил привлечь на сторону России лояльных ханов, в частности дербентского, и с их помощью «проникнуть в средину Персии, низвергнув Агу Магомет хана»18. Но вначале было необходимо убедить хана Дербента направить в Петербург своих представителей с просьбой принять его под покровительство России19. Кроме политической составляющей Россия нуждалась в усилении Каспийской военной эскадры, которая находилась в подчинении Гудовича и несла боевое дежурство у персидских берегов.
В связи с тем, что Астрахань являлась тогда важным торговым и военным портом, по поручению Екатерины II в 1792—1794 гг. Иван Васильевич занимался обустройством Астраханского адмиралтейства и порта. В июне 1794 г. Адмиралтейств-коллегия представила императрице доклад, в котором подчеркивала, что отправила в Астрахань своего представителя вместе с архитектором. По согласованию с губернатором Гудовичем, был выработан проект переустройства Адмиралтейства и его переноса в другое, более выгодное место, так как «мель год от году в длину и ширину распространяется, а фарватер суживается, и течение воды пресекается»20. Екатерина II одобрила проект модернизации Астраханского Адмиралтейства.
К весне 1795 г. обстановка на Северном Кавказе серьезно осложнилась: до Гудовича стала доходить тревожная информация о подготовке Аги-Магомета к войне с Грузией. Иван Васильевич докладывал императрице: «Обстоятельства Персии переменяются. Ага-Магомет усиливается, возрастает в высокомерных своих замыслах, собирает войска, грозит нападением на Грузию, отчего царь Ираклий сильно встревожился и просит о помощи»21. Опасения Гудовича подтвердились: персидский хан вторгся в Грузию, разорил и опустошил земли, увел в плен десятки тысяч жителей. В Петербурге не остались равнодушными к трагедии грузинского народа и приняли решение оказать военную помощь грузинскому царю Ираклию и разгромить армию персидского хана.
Началась подготовка к Персидскому походу, а главнокомандующим экспедиционным корпусом Екатерина II назначила родного брата своего последнего фаворита Платона Зубова — Валериана Зубова. Императрица не удостоила тогда генерала Гудовича чести возглавить войска, чем очень обидела его, так как именно Гудович занимался теоретическими разработками планов действий против персидского хана и хорошо знал обстановку. Иван Васильевич подал прошение об отставке, но вместо отставки императрица предложила ему уйти в двухгодичный отпуск.
1796 год стал переломным в судьбе России: в ноябре скончалась Екатерина II, а император Павел отозвал войска из Грузии и завершил в целом успешный Персидский поход. Павел вспомнил о Гудовиче, досрочно вернул его из отпуска и поручил ему оборону Кавказской линии и расположенных вдоль нее фортов и укреплений. В рескрипте от 5 января 1797 г. император предписал Гудовичу вновь обратить серьезное внимание на пограничные дела с Персией и «приложить старание к тому, чтобы искусным и осторожным образом внушить повелителю Персии отказаться от всякого посягательства на Грузию и земли по правому берегу Каспийского моря». В отношении южных соседей — Турции и горских народов — в рескрипте последовательно указывалось: «Удаляться от подания ей подозрения, что мы ищем с нею поводов к ссорам», и «удерживать их в кротости и повиновении ласкою»22. 5 апреля 1797 г., в день своей коронации, император Павел возвел Ивана Васильевича в графское достоинство, а через два года назначил его главнокомандующим заграничной армией. Гудович получил приказ императора двинуться к Рейну и действовать совместно с австрийцами против французских войск, но в тот период такие операции не состоялись.
Обстановка на Кавказской линии в короткое царствование сына Екатерины II оставалась спокойной. Гудович сдерживал воинственные порывы нового персидского владыки Баба-хана в отношении Грузии, но опасность этому государству существовала постоянно, поэтому из Тифлиса в Петербург выехал князь Г. Чавчавадзе с просьбой о защите и покровительстве. В 1798 г. скончался грузинский царь Ираклий и на престол вступил его сын Георгий XII, который подтвердил все прежние договоры Грузии с Россией и просил окончательно принять ее в свое подданство. В ноябре 1799 г. российские войска под командованием генерал-майора И. П. Лазарева перешли Кавказский хребет, переправились через Дарьяльское ущелье и вступили в Тифлис. Их вход в город сопровождался колокольным звоном, пушечной пальбой, радостными приветствиями жителей, женщины плакали и бросали солдатам цветы. Георгий XII предоставил командирам полков и штаб-офицерам свои собственные дома и лучшие квартиры, бесперебойно снабжал войска продовольствием и всем необходимым. 12 сентября 1801 г. новый российский император Александр I обнародовал манифест о принятии Грузии в подданство России и направил в Тифлис своего представителя генерал-аншефа П. Д. Цицианова.
В конце 1806 г. началась очередная русско-турецкая война. Россия в это время воевала с Францией, и Наполеон с помощью своей дипломатии в Константинополе убедил турецкого султана Селима III объявить России войну, чтобы тем самым отвлечь часть российских сил от европейских театров военных действий к Дунаю и Черному морю. При открытии кампании главнокомандующий в Грузии генерал Гудович получил приказ Александра I действовать наступательно на турецкие пашалыки в Азии. Во избежание войны на два фронта — со стороны Балкан на западе и со стороны Персии на юго-востоке — России было необходимо стабилизировать обстановку на Кавказе. В этой связи Гудович настаивал на том, чтобы главным условием подписания мирных соглашений с Персией стало проведение демаркационной линии по рекам Куре и Араксу, до впадения в Араке реки Арпачая. Гудович хотел лишить персов последнего оплота в Закавказье — Эриванского и Нахичеванского ханств — овладеть которыми россиянам так и не удалось, и с этой целью, по согласованию с министром иностранных дел А. Я. Будбергом, отправил в Тегеран своего адъютанта майора Степанова.
Степанову поручалось провести переговоры с персидским владыкой Баба-ханом на предмет добровольной передачи России Эриванского и Нахичеванского ханств, а взамен Петербург брался помочь Баба-хану вернуть персидские провинции Эрзерум и Баязет, захваченные турками. Степанов передал Баба-хану письмо Гудовича следующего содержания: «Вам известно, что я турков в прошлые войны везде бил, и в последнюю войну взял у них 5 крепостей. Взяв у них более 300 пушек и 30000 пленных, и теперь погоню их, как овец. Персии весьма полезно быть с нами в союзе, ибо могут они в одно лето приобрести от турок знатные, прежде бывшие персидские провинции, и я им помогу»23.
Однако персы не торопились с ответом на столь заманчивое предложение и выжидали, чем закончатся военные действия между Россией и Турцией. Император Александр I настойчиво требовал от Гудовича прекратить военные конфликты с Персией, вторгнуться в турецкие владения и отвлечь армию великого визиря от Балканского театра. Согласно высочайшим повелениям, Иван Васильевич принял решение начать операцию по взятию Карса — этого важного оплота турок в Малой Азии.
Для защиты Карса турки выставили 20 тыс. чел. под командованием Юсуфа-паши, и в июне 1807 г. на реке Арпачай 6-тысячный корпус генерала Гудовича наголову разбил противника. Иван Васильевич писал министру военных морских сил России И. И. де Траверсе: «Милостивый Государь мой Маркиз Иван Иванович! Имею честь Вас уведомить, что я поспешив через горы форсированными маршами из Грузии к стороне Еривана на турецкую границу и найдя на реке Арпачае Арзрумского сераскира Юсупа Пашу, рекогноцировал неприятеля и с 17е на 18е число июня на рассвете атаковав, разбил его, так что войска его более 20 тысяч человек после упорного 9 часов продолжавшегося сражения все рассеяны и разбежались, куда кого страх повел. Сам же сераскир с места сражения пешком бежал. При сей победе взял я неприятельских два лагеря, всю полевую и осадную артиллерию, одну на месте, а другую в преследовании, множество снарядов и припасов, и найдено более 1000 человек убитых на месте. Июня 22 дня 1807 года. Лагерь при реке Арпачае»24. За сражение при Арпачае Гудович получил звание генерал-фельдмаршала.
После успешной операции Иван Васильевич посчитал нецелесообразным развивать наступление на Карс, так как у него в тылу и на фланге находились еще многочисленные персидские войска. Оставаясь на прежних позициях, осенью 1807 г. он получил депешу с копией мирного договора в Тильзите, который Александр I подписал с Наполеоном, а также с сообщением о начавшемся перемирии с Турцией. В связи с изменившимися военно-политическими обстоятельствами, действуя по обстановке, Гудович установил личный контакт с турецким командующим Юсуфом-пашой и в начале сентября 1807 г. подписал с ним мирный договор.
Расположив войска на зимние квартиры, Гудович выехал в Тифлис, а Баба-хан воспользовался его отсутствием и приказал эриванскому хану Хусейну выйти с корпусом к российским границам. В создавшихся условиях Гудович не стал ждать дальнейшего развития событий и двинул войска на Эривань. 29 сентября 1807 г. у деревни Аштарак произошло сражение: 4-тысячное войско Хусейна потерпело поражение, но большая его часть укрылась в Эриванской крепости, поэтому Гудович начал осаду.
Постепенно положение российских войск серьезно осложнилось из-за наступивших холодов, а выпавший в горах снег заградил перевалы и прервал сообщение с Тифлисом. Гудович понимал, что у него оставалось единственное средство с честью выйти из положения — предпринять штурмовую атаку, которая началась в ночь с 16 на 17 ноября 1807 года. Однако все попытки взять Эривань штурмом не увенчались успехом, и Гудович отдал приказ отступать в Грузию. На обратном переходе погибли десятки солдат, тяжело заболел и сам командующий, потеряв от переохлаждения правый глаз. Его завистники откровенно радовались завершению его военной карьеры.
После неудачной операции Иван Васильевич подал императору прошение об отставке, и Александр I принял ее. Достойным преемником Гудовича стал генерал А. П. Тормасов, а сам фельдмаршал в 1809 г. был переведен в Москву с назначением на должность сенатора и члена Государственного совета. Скончался он в своем малороссийском имении Чечельнике в январе 1820 г., завещав похоронить себя в Киеве в Софийском соборе. Иван Васильевич был женат на дочери гетмана Кирилла Разумовского Прасковье Разумовской; его сын, генерал-майор Андрей Иванович Гудович, также избрал военное поприще, верой и правдой служил России и отличился в Бородинском сражении 1812 года.
Примечания
1. Энциклопедия военных и морских наук генерал-лейтенанта Леера. СПб. 1885.
2. Семилетняя война. Материалы о действиях русской армии и флота в 1756—1762 гг. М. 1948.
3. Там же, с. 327—328.
4. Российский государственный архив военно-морского флота (РГАВМФ), ф. 212, 1757 год, д. 15, л. 1—2.
5. Реестр, сколько имеет быть в будущую кампанию вооружено кораблей и других судов. РГАВМФ, ф. 212, 1757 год, д. 15, л. 50.
6. Там же, л. 334—335.
7. Там же, ф. 212, 1758 год, д. 8, л. 6—8; Материалы для истории русского флота. СПб. 1883, ч. X, с. 444, 479.
8. Там же, л. 12—14, 24об., 30.
9. РГАВМФ, ф. 870, оп. 1, д. 687, л. 24-25, 35об.-36.
10. БАНТЫШ-КАМЕНСКИЙ Д. Биографии российских генералиссимусов и генерал-фельдмаршалов. СПб. 1840.
11. Полное Собрание Законов Российской Империи, т. XVI. № 12.119, с. 694—695. Обмен ратификационными грамотами состоялся 6 апреля 1764 года.
12. Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА), ф. 52, оп. 2, д. 5, л. 6—8.
13. Донесение Г.А. Потёмкина Екатерине II о победе при Гаджибее. Там же, д. 14, л. 46-50.
14. Бумаги князя Потёмкина. 1788—1789 гг., с. 283, 303—304.
15. Материалы для истории Северного Кавказа. 1791 — 1792 гг. Кавказский Сборник, т. 17, с. 446.
16. Отдел рукописей Российской национальной библиотеки (ОР РНБ), ф. 609, д. 218, л. 15.
17. Архив внешней политики Российской империи (АВПРИ). ИДД МИД РФ: секретные мнения Коллегии Иностранных дел, ф. 5, оп. 5/1, д. 588, л. 10—11.
18. АВПРИ, ф. 5, оп. 5/1, д. 588, л. 6.
19. Там же, л. 7об.
20. РГАВМФ, ф. 201, оп. 1., д. 89, л. 16—19об.
21. ДУБРОВИН Н.Ф. История войны и владычества русских на Кавказе. Т. 3. СПб. 1886, с. 12.
22. Цит. по: ПОТТО В.А. Утверждение русского владычества на Кавказе. Т. 3. Тифлис. 1904, с. 47-48.
23. Там же, с. 268—269.
24. РГАВМФ, ф. 25, оп. 1, д. 9, л. 18-19об.
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас