Жизнь и деятельность В. Г. Яковенко, особенно в качестве партизанского вождя и государственного деятеля, получили определенное освещение в литературе1. Однако некоторые стороны его участия в политических событиях, начавшихся с 1917 г., затушевывались или, в силу отсутствия документов, не были известны. Обнаруженные новые материалы и документы, в частности, переданные автору Г. Н. Петровым2, позволяют уточнить и дополнить биографию этого человека.
Дату рождения Василия Григорьевича Яковенко указывают по-разному: одни авторы считали, что он родился в 1888 г., другие же - в 1889. Лишь недавно журналисты разыскали документ, окончательно разрешающий этот вопрос. Запись в метрической книге Богоявленской церкви с. Тасеево Канского уезда Енисейской губернии свидетельствует о рождении у Яковенко Григория Федосеевича и Евдокии Ивановны сына, нареченного Василием, 3 марта 1889 года3. Данная дата подтверждается и другими документами личного характера (автобиографией, анкетой)4. После смерти отца Василий с девяти лет батрачил, сумел обзавестись хозяйством, состоявшим из четырех лошадей, крупного рогатого скота и восьми десятин пашни5. В молодости с ним случалось всякое. Стараясь опорочить его в глазах населения, антибольшевистская пресса потом сообщала, что Яковенко вместе с другим крестьянином был пойман на краже у местного жителя6.
Проживая в селе, где много было политических ссыльных, Яковенко попал под их влияние и научился грамоте. В 1910 г., а по другим данным весной 1911 г., он был призван на военную службу, которую проходил в инженерных войсках. Во время первой мировой войны Яковенко стал одним из лучших стрелков своей части, был произведен в унтер-офицеры, командовал взводом, за проявленную храбрость был награжден тремя орденами св. Георгия.
К лету 1917 г. Яковенко был направлен на службу в 16-й Сибирский запасной стрелковый полк, дислоцированный в Канске. Судя по документам и публикациям, здесь в июле он стал членом РСДРП(б). В сентябре того же года Яковенко, вероятно, будучи в отпуске, выдвигался среди 16 лиц, предложенных Тасеевской большевистской организацией, кандидатом в земские гласные. Но в этом списке он значился как "29-летний солдат и беспартийный". Благодаря влиянию таких фронтовиков, как Яковенко, при выборах членов Всероссийского учредительного собрания волостной сход с. Тасеево 28 октября 1917 г. проголосовал за список N 2, то есть за большевиков, и для борьбы с контрреволюцией создал солдатский комитет. Местная организация РСДРП(б) являлась одной из самых сильных в Канском уезде. Численность большевиков в волости к декабрю 1917 г. по сравнению с маем того же года увеличилась с 78 до 152 членов. Из них в самом Тасееве находились 50 человек. 12 декабря общее собрание тасеевских "революционеров", несмотря на протесты интеллигенции, приняло устав ревкома.
Как военнослужащий Канского гарнизона, Яковенко был избран в уездный Совет рабочих и солдатских депутатов, а после октябрьских событий 1917 г. - председателем местной организации фронтовиков при Военно-революционном комитете. С конца того же года Яковенко, демобилизовавшись и являясь уполномоченным по продовольственным заготовкам и председателем Тасеевского волостного совета, занимался воплощением в жизнь политики большевиков7.
С известием о произведенном в Самаре антибольшевистском перевороте Комуча (июнь 1918 г.) в Тасееве был организован Военно-революционный штаб (ВРШ). Его красногвардейцы, среди которых активную роль играл Яковенко, выступили в район ст. Клюквенная, но к боевым действиям опоздали. В то же время они совершили деяние, которое в советской историографии замалчивалось. 18 июня вблизи Тасеева сторожевым постом отряда были захвачены направлявшиеся с приисков Южно-Енисейского горного округа в Канск кооператоры и известный в этих местах революционный деятель и член Всероссийского учредительного собрания П. М. Портянников8. Доставленный в красногвардейский лагерь, он затем исчез. По сведениям современного автора, труп Портянникова, обезображенный так, что его трудно было опознать, был брошен убийцами в лесу9.
Прибывший 15 июля в Тасеево для ликвидации "штабов" и "совдепов" отряд из 30 милиционеров арестовал и увез в Канск более 20 сторонников Советской власти. Среди них были члены ВРШ П. И. и А. П. Денисовы, бывший заведующий складом, передавший товары большевикам, и участник красногвардейского похода И. И. Крылов. Большинство же его деятелей (член Канского совдепа и начальник Тасеевского ВРШ Двоеглазов, член местного земельного отдела Яковлев и учитель Попович) успело скрыться. Яковенко также избежал ареста. Вскоре по Канскому уезду был распространен приказ подполковника Б. Ф. Ушакова, которым он был объявлен вне закона. Спасла Яковенко от преследования семья тасеевского кожзаводчика А. А. Муллова, на дочери которого, Марии Александровне, он позднее, в 1920 г., женился. Будущие родственники вовремя распространили слухи, что скрывающийся Яковенко ушел на восток.
В этой таежной окраине обстановка с приходом новой власти изменилась незначительно. "Новые богатеи-большевики", накупившие на награбленные деньги скот и инвентарь, продолжали жить, как сообщала пресса того времени, "припеваючи", а некоторые занимались "углублением революции". Зажиточность их бросалась в глаза так, что собрание кооператоров, признав желательным создать в селе слесарно-механические мастерские, решило денежные средства изыскать у сторонников Советской власти. Но когда состоявшийся в декабре 1918 г. сход сделал раскладку податей, то выяснилось, что крестьяне, "избалованные большевиками", платить их не хотят.
Бывшие переселенцы, прижившиеся в Тасеевском районе, по свидетельству местных людей, были наиболее открытыми "для восприятия идей коммунизма и всякого антиправительственного движения".
Оставшиеся на свободе местные "революционеры" являлись не только хорошими агитаторами. Среди участников убийства с ограблением, происшедшего вблизи с. Фаначет, был задержан бывший каторжник, член продовольственного комитета Тасеевского совдепа, один из организаторов красногвардейского похода, а также, вероятно, убийца Портянникова некий Ронов. Крестьяне называли его "знаменитым бандитом" и "адъютантом" Яковенко10.
Скрываясь в тайге, Ф. А. Астафьев и В. Г. Яковенко создали группу повстанцев, которая 28 декабря 1918 г., захватив Тасеево, арестовала должностных лиц и милиционеров. Собравшийся 2 января 1919 г. крестьянский съезд избрал Военно-революционный штаб, высший орган военной и гражданской власти на территории Тасеевской (68 селений, в том числе 54 переселенческих с 18,1 тыс. человек населения) и еще четырех волостей Канского уезда. Председателем нового ВРШ стал Яковенко. Газеты того времени сообщали о происходившем и лично о нем: "Дореволюционный режим сделал Тасеево местом ссылки различных подонков... Бразды правления вновь принял главковерх Яковенко, бывший председатель последнего совдепа, - высокий, разбойный малый, из каковых вырабатываются хорошие инструкторы в армии". До войны он был малограмотным пастухом, но с фронта вернулся "с большевистской закваской и складной речью, говорить научился в специальной школе большевиков"11.
В январе 1919 г. произошел первый бой 218 тасеевских повстанцев с правительственным отрядом, и одержанная победа способствовала росту партизанского движения. Были созданы два эскадрона кавалерии, отряды лыжников и даже "серебряная рота" из лиц преклонного возраста общей численностью в 1,5 тыс. человек. Восставшие создали, как называют ее историки, Тасеевскую партизанскую республику. С расширением территории, подвластной ВРШ, во главе которого по-прежнему находился Яковенко, волостной штаб был переименован в районный. Власти приговорили Яковенко к расстрелу, за голову назначили денежное вознаграждение.
Возглавлявшие повстанцев большевики являлись твердыми сторонниками Советской власти и защищали ее решительно и даже жестоко. Согласно воспоминаниям полковника А. И. Камбалина, "знаменитый Тасеевский район, где красная партизанщина свила... прочное гнездо с первых дней переворота в Сибири, причинял много огорчений и забот Омскому правительству и красноярским местным властям. Дерзость красных партизан вынуждала власти усиленно охранять Сибирскую железную дорогу на перегонах от Красноярска до Нижне-Удинска, расходовать крупные воинские силы на ряд карательных экспедиций вглубь самого Тасеевского района"12.
Первые из них, предпринятые колчаковским командованием в январе - феврале 1919 г. разрозненными отрядами, оказались безуспешными. Но затем, создав превосходство в численности и вооружении, белые и их союзники во второй половине июня вынудили партизан оставить занимаемую территорию. 17 июня колчаковцы заняли Тасеево, а 24-го у реки Кайтым состоялся бой, после которого партизаны, отбившись, отступили на р. Ону, в таежную глушь. От полного разгрома их спасла, по мнению историков, пассивная тактика, избранная противником и заключавшаяся в удержании за собой крупных селений путем устройства в них гарнизонов.
К середине июля 1919 г. партизаны восстановили контроль над небольшими территориями в ряде волостей. Состоявшийся 8 - 10 августа в с. Шекотурове первый армейский съезд, упразднив ВРШ, избрал армейский совет под председательством Яковенко. Партизанские части были переформированы: вместо укомплектованных по территориальному принципу отрядов с выборным командным составом были созданы три пехотных и три кавалерийских полка, что способствовало укреплению дисциплины и повышению боеспособности войска.
Колчаковцы же, ослабленные переброской частей на основной фронт и вынужденные перейти к обороне, сняли часть своих гарнизонов и сосредоточились в Тасеевской волости. Воспользовавшись этим, партизаны во второй половине сентября перешли к наступательным действиям и расширили зону своего влияния. Их командование позаботилось об организации тыла и налаживании жизни населения. На съезде армейских делегатов в д. Бакчет (15 - 24 ноября 1919 г.) для руководства местными советами была учреждена должность специального комиссара по гражданским делам, для решения экономических вопросов создан совет народного хозяйства, а для борьбы с преступностью - военно-революционный трибунал и народные суды.
В конце 1919 г. партизанам, одержавшим победы, сдались 10 гарнизонов, в том числе размещенные в волостных селах Абан, Мокрушино и Христово-Рождественское, общей численностью около 5 тыс. человек. Партизанская армия, насчитывавшая уже, по разным данным, от 3 до 5 тыс. штыков и сабель, контролировала территорию Канского уезда к северу от Транссибирской магистрали, включавшую 11 волостей с 85 тыс. жителей. Свои основные усилия партизаны сосредоточили на борьбе с отступавшими колчаковцами. 17 января 1920 г. Канск был объявлен взятым частями Красной армии. В тот же день решением политработников 30-й дивизии Армейский совет был реорганизован в Канский уездный ревком, а Яковенко назначен его председателем.
Борьба между тасеевскими партизанами и белым режимом принесла местному населению немало страданий: погибли сотни людей, расстрелянных и замученных колчаковцами. Белые почти полностью сожгли Тасеево и ряд других селений. В соответствии с указом Верховного правителя от 3 июля 1919 г. государственные земли, входившие в состав наделов местных крестьян, подлежали изъятию и передаче в фонд, предназначенный для военнослужащих Белой армии13.
В то время И. А. Теодорович, товарищ Яковенко по оружию, характеризовал его как человека, "безоговорочно преданного лозунгам Советской власти, дисциплинированного и трезвого". По словам Теодоровича, "авторитет его среди крестьянства был поразительный. Вера в его личную честность и разумность повсеместна"14.
С приходом к власти новое руководство ставило широкие задачи. В Канском уезде предусматривалось строительство чугунолитейного, лесопильных и кирпичных заводов, открытие 50 школ и политехнического техникума. Яковенко начиная с февраля 1920 г. руководил Чекатифом - специальной комиссией, занимавшейся ликвидацией в Енисейской губернии эпидемии тифа. Избранный в августе того же года председателем Канского уездного исполкома, а в сентябре - членом губисполкома, Яковенко способствовал налаживанию новых отношений в деревне, в частности организации Самойловского совхоза и Денисовской коммуны.
Советская власть использовала бывших партизан не только для усиления своего влияния на местах, но и в военных целях. Конные отряды тасеевцев, влившиеся в 30-ю дивизию в качестве дивизиона, названного Первым советским Кайтымским полком, в дальнейшем использовались в боях с каппелевцами, войсками Унгерна, Врангеля и Махно. Вчерашние партизаны, отличавшиеся непредсказуемым поведением находились под пристальным наблюдением нового начальства. Например, в мае 1920 г. "назначенцы", недовольные тем, что бывшие партизаны заняли в Канском уезде все ответственные посты и "самоорганизовались", сообщали губернским органам об их слабой связи с парткомами и наличии среди этих лиц антисемитских и "реакционных" настроений 15.
В связи с необходимостью пополнения свежими силами Красной армии, сражавшейся с войсками Пилсудского и Врангеля, Яковенко с конца августа 1920 г. проводил запись добровольцев из числа бывших канских партизан. Но в октябре того же года на пленуме Енисейского губкома РКП(б) ему пришлось уверять коммунистов в том, что бывшие партизаны "будут на нашей стороне". В результате его деятельности к декабрю 1920 г. на фронт были отправлены 60 местных коммунистов и записались еще 800 добровольцев16.
Продразверстке, сопровождавшейся принудительным изъятием хлеба, в Канском уезде сопротивлялись даже советские органы; предпринятая одновременно широкая мобилизация крестьян в Красную армию вызвала Голопуповское восстание. Для подавления его и реквизиций хлеба в повстанческих местностях Яковенко организовал конный дивизион из 500 местных коммунистов и бывших партизан. Однако эти ополченцы требовали обмундирования и занимались в деревнях "самоснабжением", избиениями и незаконными арестами крестьян. Усмотрев в их поведении угрозу нового мятежа, власти распустили часть добровольцев по домам17.
Но местные власти решили воздействовать на крестьян с помощью своего деревенского актива, и в результате был спровоцирован террор. Накануне Октябрьского праздника коммунисты с. Христово-Рождественского Канского уезда обнаружили в одной из квартир якобы "контрреволюционное" собрание. В ночь на 7 ноября 1920 г. 145 местных коммунистов были проинформированы о раскрытии "заговора" и подготовке антисоветского восстания. Объявив село на осадном положении, они постановили провести обыски и "террор без суда и следствия". Выполняя это решение и воспользовавшись слухами о ночном налете "банды", караулы расстреляли в с. Христово-Рождественском и Шеломках 42 человека, в том числе служащих местных советов, кооперации и представителей интеллигенции. 26 декабря того же года выездная сессия губревтрибунала, перед которой предстали 128 обвиняемых, принимая во внимание, что события происходили во время "кулацкого" восстания, сочла расстрелы не самосудом, а актом вынужденной самозащиты. Под гром аплодисментов тысячной толпы присутствующих, пение ими "Интернационала" обвиняемые были оправданы18.
Истинные масштабы "антикулацкого" террора на заседании этой сессии так и не были объявлены. По свидетельству Яковенко, в селах Христово-Рождественское, Шеломки, Тасеево, Нишино и Ингаш Канского уезда тогда были расстреляны 69 человек19. Самосуды происходили и в других местностях уезда. Например, 10 и 17 ноября 1920 г. в Агинском и Ульянове по обвинению в поддержке "бандитизма" и на основании решения местных коммунистов, караульные, якобы при попытке к бегству, убили, по разным сведениям, от 7 до 11 жителей, в том числе делопроизводителя волисполкома, агронома и священника20. Осуждая самовольные расправы, Яковенко в той обстановке все же находил и оправдание им, считая полезным средством в борьбе с хлебным саботажем21.
По мнению очевидцев, одно присутствие Яковенко помогало устранить трудности в отношениях с канским крестьянством. В сложных ситуациях он был "находчив, смел и лично влиятелен"22. Вскоре у Яковенко сложилось убеждение о необходимости пересмотра советской продовольственной политики. Он составил записку "О применении новых методов при проведении продовольственных разверсток" и огласил ее на собрании губернской партийной организации. В качестве брошюры она в начале 1921 г. была издана тысячным тиражом и разослана сибирским партийным органам, ЦК РКП(б), СНК, во ВЦИК, а два экземпляра направлены В. И. Ленину. Ознакомившись с этим документом и пометив надписью "В папку о продналоге", глава государства, вероятно, использовал его в своей работе.
Основные положения брошюры Яковенко, хотя с ними не соглашались такие руководители, как председатель Сибревкома И. Н. Смирнов, были одобрены на общесибирской партийной конференции. 1 апреля 1921 г. Яковенко направил наркому продовольствия письмо, в котором критиковал Сибпродком за сильные "разверсточные" настроения, порождающие разброд мнений на местах и налоговый нажим на крестьянство, а также предлагал новые принципы установления налогов23.
Представляя трудящихся Сибири на VIII Всероссийском съезде советов, Яковенко голосовал за принятие плана ГОЭЛРО и был избран членом ВЦИК. В Канском уезде и Енисейской губернии Яковенко был известен: его избирали в Енисейский губком РКП(б), а весной 1921 г. он был вторично избран председателем уездного исполкома. Он резко выступал против тех, кто создавал отчуждение коммунистов от трудового крестьянства, ссылаясь на его зажиточность, неграмотность и политическую непросвещенность.
Однако разверстку в Енисейской губернии продолжали собирать и после того, как ее отменили в целом по стране, хотя крестьяне партизанских районов, разоренных войной, длительное время не могли восстановить свои хозяйства. Осаждая советские органы, жители Канского уезда просили снабдить народ промышленными товарами, солью и хлебом. В Сибревкоме Яковенко приходилось изыскивать способы удовлетворения нужд бывших партизан и демобилизованных красноармейцев в кожевенных и железных изделиях, упряжи, оконном стекле и мануфактуре24. Он все сильнее, по наблюдению очевидца, становился "горячим сторонником нэпа"25 и в этом все больше расходился с местными коммунистами, которые предпочитали строить отношения с деревней на основе чрезвычайных методов военного коммунизма.
Учитывая нездоровую обстановку, сложившуюся в Канске вокруг Яковенко, но и доверяя ему, высоко оценивая его способности, губернское руководство в ноябре 1921 г. рекомендовало его кандидатуру для участия в судебном процессе по делу обвиняемых в "красном бандитизме" М. Х. Перевалова и других бывших ачинских партизан, а затем он был назначен заместителем председателя и заведующим отделом управления губисполкома2б. В декабре 1921 г. Яковенко был избран делегатом IX Всероссийского съезда советов.
Еще до приезда на этот съезд сибирской делегации Ленин знал о существовании Яковенко - не только как автора предложений по изменению продовольственной политики. Когда Ленин потребовал указать работников, хорошо знающих сельское хозяйство и пользующихся авторитетом среди крестьян, для привлечения их к работе в Наркомземе, ему рассказал об Яковенко как талантливом руководителе масс делегат X съезда РКП(б) И. М. Шер, один из партийных работников Красноярска27. На запрос заместителя наркома земледелия И. А. Теодоровича блестящую характеристику Яковенко дал А. П. Спундэ, в прошлом партийно-советский руководитель Енисейской губернии. В служебной записке он свидетельствовал, что Яковенко "был бесспорно лучшим по идейности сибирским партизаном", умеющим "сохранять постоянную прямо-таки интимную связь с крестьянством". Отметив его самостоятельность, сильный характер и организаторские способности, Спундэ рекомендовал Яковенко на всероссийскую работу28.
Подбирая кандидатуру нового наркома земледелия, Ленин получил письмо Теодоровича об Яковенко. "Это - мужик... рослый, могучий, волосатый бородач от сохи, влюбленный в землю, - сообщал Теодорович. - Я имел, скажу прямо, счастье, будучи подчиненным Яковенко партизаном, наблюдать его работу в течение года партизанства и полгода... при Советской власти. На мой взгляд, он будет очень уместен на посту мужицкого наркома. Его дисциплинированность, преданность Советской власти - вне сомнений". По прочтении этого письма Ленин в ночь на 18 декабря направил телефонограмму Л. Б. Каменеву с предложением, чтобы на съезде как можно больше членов ЦК РКП(б) познакомились с Яковенко, а 22 декабря обратился с просьбой к В. М. Молотову ускорить ознакомление членов Политбюро с сообщением Теодоровича. 24 декабря он послал руководителю сибирской делегации Е. М. Ярославскому записку с просьбой не только самому высказать мнение, но и "собрать от всех находящихся здесь ответственных и влиятельных сибирских товарищей отзывы о крестьянине Яковенко". Вот некоторые вопросы Ленина о качествах личности Яковенко и ответы на них Ярославского: "...Опыт? - Непосредственное знакомство с советской работой. Уважение крестьянства? - Большое. Твердость? - Властный, твердый человек. Ум? - Умный, сметливый. Преданность Советской власти? - Преданность доказал и в период партизанства и позже"29.
25 декабря Ленин обратился к Молотову с просьбой поддержать кандидатуру Яковенко на заседании Политбюро ЦК, а 26 декабря члены Политбюро, обсудив предложение Ленина, одобрили назначение Яковенко наркомом. На встрече, состоявшейся 31 декабря, Яковенко произвел на Ленина хорошее впечатление. 9 января 1922 г. президиум ВЦИК утвердил Яковенко наркомом земледелия РСФСР30.
Тогда же Яковенко был назначен также заместителем председателя сельскохозяйственной комиссии, членом бюджетной комиссии ВЦИК. До 25 августа 1922 г. он возглавлял комитет по земельному делу при президиуме ВЦИК. Но в отношениях Яковенко с енисейской партийно-советской номенклатурой порой возникала напряженность. Его предложение оказать помощь бывшим тасеевским партизанам, пострадавшим от белых, высказанное в телеграмме председателю Канского уисполкома Я. М. Банковичу, президиум Енисейского губкома РКП(б) 7 февраля 1922 г. отклонил31. Тогда нарком направил Ленину ходатайство об отпуске средств для поддержания крестьян. После того, как тот в письме А. Д. Цюрупе от 27 апреля 1922 г. назвал просьбу Яковенко политически важной, Наркомфин включил в смету расходов Наркомзема средства на восстановление разоренных хозяйств.
Занимая высокую должность, Яковенко оставался доступен крестьянам. К совершавшему летом 1922 г. инспекционную поездку по Сибири наркому крестьяне, увидев его подводу, запросто обращались с просьбой: "Вася, подпиши прошение"32. Когда Енисейский губисполком организовал обмен пушнины и валюты, имевшихся у Карской экспедиции, на американские машины, то приехавший в Красноярск Яковенко похвалил его председателя Л. Е. Гольдича за проявленную смелость и инициативу. Техника была раскуплена населением в двухмесячный срок33. Не без влияния Яковенко был освобожден от уплаты налога Партизанский район Канского уезда. Между тем его отчет о проделанной работе, опубликованный в газете "Канские крестьяне", вызвал недовольство в губкоме партии34.
В качестве наркома Яковенко продолжал сотрудничество с Лениным. Весной 1922 г. он организовал группу специалистов, которые изучили возможности использования авиамоторов в сельском хозяйстве, и сообщил об этом вождю. По его поручению нарком ознакомился с питомником растениевода И. В. Мичурина и оказал ему помощь. Яковенко высказывался против дробления крестьянских наделов и предлагал детально изучить возможности массового переселения крестьян в Сибирь. Для повышения урожайности полей наркомат расширил агрономическую пропаганду, увеличил сеть сельскохозяйственных курсов. Яковенко вел борьбу с канцелярщиной в земельных и сельскохозяйственных учреждениях. Много чисто крестьянской расчетливости вложил он в организацию кредитной кооперации, участвовал в подготовке "Кодекса законов о земле". В постановлении ЦИК и СНК "О сельскохозяйственном налоге на 1923 - 1924 гг." были учтены почти все предложения Яковенко. По его настоянию большинство совхозов оказалось на хозрасчете. Он стал одним из организаторов Всероссийской сельскохозяйственной выставки и сети Домов крестьянина как центров сельскохозяйственной и политической пропаганды.
Придавая большое значение распространению среди крестьянства новейших хозяйственных достижений, Яковенко в феврале и марте 1922 г. выступил на всероссийских съездах землеустроителей и агрономов, которые, по его мнению, должны были связать науку с практикой. В день открытия X Всероссийского съезда советов газета "Известия" в качестве передовой опубликовала статью Яковенко, в которой он выдвигал задачу механизации и кооперации аграрного производства. На съезде Яковенко в третий раз был избран в члены ВЦИК, введен в его президиум и вновь утвержден наркомом земледелия. Был он и в числе членов ЦИК СССР первого состава.
В докладе на XII съезде РКП(б) М. И. Калинин назвал его фамилию в числе тех руководителей, которых он считал "выразителями и защитниками интересов крестьянства". С. М. Буденный позднее вспоминал, что это был "выдающийся народный вожак, стойкий коммунист, умный и душевный человек... Он знал и любил крестьянина, понимал его нужды, дорожил общенародным богатством - землей"35. В Москве Яковенко посещал театры, музеи, дружил и беседовал с писателями И. М. Касаткиным, А. С. Новиковым-Прибоем и др. Во время командировок в Сибирь его любимым занятием была охота.
Деятельность Яковенко как наркома земледелия, широко освещаемая в советское время, длилась недолго - до 7 июля 1923 года. За это время он показал, что ради дела не боится использовать на службе в Наркомземе лиц с сомнительным политическим прошлым; когда их арестовывали, то старался выручить, обращаясь к чекистскому руководству. В августе и сентябре 1922 г. Яковенко запрашивал Г. Г. Ягоду о возможности возвращения на работу бывшего управленца Позигуна, просил Ф. Э. Дзержинского за высылаемого за границу бывшего министра продовольствия Временного правительства А. В. Пешехонова, оценивая его как ответственного и незаменимого работника, лояльного к советской власти36.
На XII съезде РКП(б) Яковенко был введен в постоянную комиссию при ЦК для собирания и изучения опыта работы партийных и советских органов в деревне. На XIII съезде он, несмотря на недостаток партийного стажа, был избран в Центральную контрольную комиссию, назначен членом коллегии Наркомата рабоче-крестьянской инспекции и работал в ней с 31 мая 1924 г. по 18 декабря 1925 года. Как член партийной тройки, он вместе с А. А. Сольцем разбирал дела троцкистов, среди которых были и его товарищи по прошлой работе. На I съезде советов СССР (30 декабря 1922 г.) Яковенко был избран и до января 1924 г. являлся членом президиума ЦИК, а в период с 29 декабря 1924 г. по 2 октября 1926 г. работал наркомом социального обеспечения РСФСР37.
Тогда же по предложению работников Истпарта он написал воспоминания под названием "Записки партизана". Бывшие партизаны в Красноярске, ознакомившись с рукописью, дали на нее положительные отзывы. Этот труд получил высокую оценку Л. Д. Троцкого. 10 июня 1924 г. он писал автору: "Мне воспоминания очень понравились: написано точно, просто, строго фактически, без многословия и прочих грехов, обычных для воспоминаний... Стоит издать их отдельной книжкой"38. Отзывы на его книгу в 1925 - 1927 гг. напечатали газеты "Правда" и "Беднота", журнал "Сибирские огни". В 1925 г. агитотдел ЦК РКП(б) разослал ее в качестве агитационного пособия в губернские партийные организации39.
Значимость воспоминаний Яковенко заключалась не столько в оправдании борьбы крестьянских повстанцев с белыми, начавшейся якобы в результате большевистского влияния, сколько в создании подлинного облика партизан и освещении реальных отношений, имевших место в их среде. Для лиц, воспитанных на коммунистической идеологии, считавшей главной ударной силой революционного процесса пролетариев и крестьянскую бедноту, совершенно неожиданным и неприемлемым стало заявление Яковенко о том, что Тасеевский ВРШ состоял из зажиточных крестьян, а партизаны по уровню своего прошлого материального достатка в основном являлись середняками. Свой тезис он подтвердил примером первого командующего северо-канскими партизанами Астафьева, который в прошлом, будучи зажиточным середняком, имел 20 лошадей, столько же голов крупного рогатого скота, полностью все уборочные машины и большие запасы пшеницы. Сменивший же его Н. М. Буда был выпускник городского училища, трижды раненный на фронте унтер-офицер лейб-гвардии Семеновского полка и георгиевский кавалер40.
Среднее крестьянство, консервативное в культурном развитии и скованное традиционной системой общественных отношений, в то же время являлось наиболее уязвимым вследствие экономических перемен, вызванных коммерциализацией деревни в Сибири, и постоянно оказывалось наиболее деятельным в подрыве крестьянского социального порядка, служило передаточным звеном в распространении брожения и политических идей из города. Только крестьяне-середняки, не стесненные какой-либо властью и живущие на периферии относительно центров государственного контроля, располагая широкими возможностями максимальной тактической свободы, были способны к длительному повстанчеству41. Правильность такого суждения, наряду с оговоркой о том, что "пехотой революции" служили и батрацко-бедняцкие слои, подтвердили в 1990-е годы участники теоретического семинара отечественных историков-аграрников42.
Многие страницы своих воспоминаний Яковенко отвел рассказу о наличии среди партизан лиц, политически не оформившихся, паникеров, грабителей и пьяниц, недовольных его "диктатурой", и ликвидации их заговорщической деятельности. С декабря 1918 по февраль 1919 г. среди тасеевцев были раскрыты четыре эсеровских заговора, участники которых претендовали на руководство партизанским движением и были расстреляны. Согласно воспоминаниям Яковенко, группы таких оппозиционеров, агитировавших за "демократизацию" управления партизанскими частями, возникали и среди большевистского руководства43. Их участники вскоре заняли ответственные посты в советской иерархии. В итоге в книге Яковенко заклеймил сибирскую номенклатуру как категорию ярко выраженных безыдейных карьеристов.
С 1926 по 1928 г. Яковенко работал членом Комитета содействия народам Севера при ВЦИКе СССР. Большая физическая и моральная нагрузка вызвала у него тяжелую болезнь. В Берлине невропатологи определили опухоль мозга и предложили операцию, а в севастопольском Институте физических методов лечения установили прогрессивно-мышечную атрофию. И хотя врачи, как считал больной, "напутали", он вплоть до 1929 г. находился в болезненном состоянии44.
Оторвавшись по этой причине от движения политической жизни и под влиянием близких по совместной работе троцкистов И. Н. Смирнова и И. Т. Смилги Яковенко в 1927 г. совершил "грубую политическую ошибку" - подписал "антипартийное" Заявление 83-х - и тем самым оказался в числе тех членов ВКГТ(б), которые поддерживали Троцкого. Один из пунктов этого документа включал требование создания согласительной комиссии, что могло, по мнению Яковенко, сгладить остроту отношений внутри ВКП(б) и избежать раскола. После вразумления со стороны старейших и авторитетных коммунистов Ф. К. Врублевского и Я. Н. Кирпичева Яковенко заявил партийным функционерам, что порвал связи с оппозицией45.
После некоторого улучшения здоровья Яковенко в 1928 г. пошел на службу в аппарат президиума ВЦИК. В приемной Калинина он занимал должность председателя земельной и избирательной комиссий. В этом качестве Яковенко не раз приезжал в Канский округ, где знакомился с жизнью крестьян и настроениями бывших партизан. Оставаясь опорой советской власти, они продолжали жестко относиться к населению. Отмечалось, к примеру, что лица, бывшие в прошлом партизанами, а затем ставшие членами Рождественского райисполкома, считали разъяснительную работу в деревне "баловством" и из-за политических колебаний крестьян относились к ним с пренебрежением. При попытке разгрома милиции агинскими крестьянами появившиеся партизаны заявили: "Кто хочет крови, тот будет иметь дело с нами". После посещения особоуполномоченным ВЦИК и ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам Буденным Тасеева они решили создать еще одну коммуну, затем коллективизировать весь район и послали в Канск "красный" обоз с хлебом46.
Вместе с тем многие партизаны, будучи недовольными тем, что руководящие должности в Канском округе заняли коммунисты-назначенцы, "мечтали о Варфоломеевской ночи", в ходе которой они "передавят чуждый элемент", а затем встанут на защиту настоящей советской власти. Во время празднования 10-й годовщины Октября выступавшая на братских могилах жена погибшего тасеевского партизана заявила: "Вы моего мужа звали партизанить, благодаря этого его убили, а теперь помощи мне и моим ребятишкам никакой не даете. Вам весело праздновать, а как я и мои ребятишки живут, вам до этого даже нет дела. Вам бы всем лечь здесь в могилу, вместо него". Дочь ее с плачем добавила: "Неправильно власть поступает, все вы мошенники"47.
Под впечатлением от своих наблюдений Яковенко 15 апреля 1928 г. написал письмо "К вопросу о реконструкции и рационализации сельского хозяйства" на имя Калинина. Заявив о том, колхозы не охватывают всего деревенского населения и не удовлетворяют его интересы, он предложил в порядке опыта создавать на селе "поселковые кооперативы" или "поселковые товарищества", в которые бы добровольно входили все жители независимо от их имущественного положения. Организация таких хозяйств, считал Яковенко, ликвидировала бы переделы земли, обеспечила мобилизацию распыленных натуральных сбережений, усилила активность населения, сняла вопрос о классовой дифференциации деревни и способствовала повышению ее культурного уровня.
С возвращением государства в решении налогового и продовольственного вопросов к чрезвычайщине положение крестьянства резко ухудшилось.
Посетив Тасеевский и Рождественский районы Канского округа и выслушав жалобы до 400 бывших партизан, Яковенко 3 октября 1928 г. был вынужден обратиться с письмом к И. В. Сталину. Он сообщил, что крестьяне, у которых не осталось даже семян, утратили интерес к хозяйственным делам и "ходят как с перебитой спиной". Местные власти, по приказу сверху объявив крестьян, "окультуривших" свои хозяйства и выбившихся из нужды, "кулаками", подвели их под индивидуально-"обдувальное" обложение и разорили48.
Бывшие партизаны все чаще из-за повышения налогового и продовольственного бремени попадали в непереносимое положение, которое иногда заканчивались для них трагически. В июне 1929 г. после скандального разбирательства в комиссии по описи имущества, действовавшей в Рождественском районе, застрелился бывший партизан Панченко, а его брат избил начальника милиции49. Пытаясь отрегулировать отношения местных партийцев с такими крестьянами, бюро Сибкрайкома 23 ноября 1929 г. разослало в окружкомы партии документ "О работе среди бывших красных партизан". Крайком объявил, что большинство партизан поддерживает мероприятия власти в деревне, но среди них имеются лица разложившиеся и "обиженные" коммунистами. С целью устранения мятежных настроений и привлечения партизан-бедняков на свою сторону партийным органам предлагалось прекратить созыв партизанских конференций и съездов, развернуть разъяснительную работу среди бывших партизан, а собственную деятельность строить соблюдая "революционную законность"50.
Протестное выступление Яковенко дало повод научно-справочным изданиям советского времени объявить его примкнувшим к троцкистско-зиновьевскому антипартийному блоку. Но при чистке 1929 г., которую он проходил в партийной организации ЦИК СССР, упреков в его адрес не было: его работа оценивалась как партийно-выдержанная51.
Между тем в гонке за показателями начавшейся коллективизации на местах приступили к "раскулачиванию" и красных партизан. Вернувшийся из Канского округа очевидец, командир РККА, в июле 1930 г. сообщал, что деревенские активисты, обязавшись провести сплошную коллективизацию в три дня, подвели под пятикратное обложение и распродали имущество у четверти всех крестьян, "раскулачили" до 15% лиц, считавшихся партизанами52. В результате наблюдаемое среди них "брожение" сменилось настроениями активного протеста, о чем Яковенко стало известно от посещавших его в Москве сибирских товарищей53.
Еще в канун вооруженного выступления, названного по имени одного из партизанских командиров "князюковщиной", аноним-коммунист, объявив Сибирь "восставшей", сообщал властям о симптомах надвигающихся грозных событий: недовольстве рабочих, чья жизнь значительно подорожала, небывалой дороговизне муки, высылке в Канский округ минусинских "кулаков", которые находились без работы и голодали, а также об отрезке совхозам земельных территорий и выселении с них крестьян. "Все говорят, - свидетельствовал он, - о том, что виноват Сталин, что Сталина надо убить". Этот партиец писал, что местные органы, стараясь держать все в тайне, "ничего не предпринимают". А между тем участились случаи перехода на сторону восставших коммунистов и комсомольцев, в Тасеевский район посланы 16 организаторов восстания, ожидается оно и вблизи Канска - в с. Канско-Перевозном, и каждый день промедления, предупреждал он, "очень дорого будет стоить"54.
Участниками состоявшихся в июне - июле 1931 г. в Канском округе выступлений стали 1200 крестьян, в частности 200 бывших партизан, а их руководителями - в прошлом повстанческие вожаки И. Я. Князюк, М. А. Чупин, Н. И. Толстяков, П. Я. Быстрое и др. Основным требованием их было провозглашение советов в качестве органов власти, но без коммунистов. Захватив ряд селений, повстанцы разоружили местный "актив", разграбили сельпо, колхозы и склады, разрушили телеграфно-телефонную линию между Абаном и Канском, убили четырех и ранили 12 представителей власти. Но, потеряв 29 человек убитыми и 16 ранеными, повстанцы начали митинговать и требовать переговоров. После требования властей о немедленной сдаче оружия и роспуске отрядов они стали расходиться по домам. Из них репрессиям подверглись около 500 человек, в том числе 12 были расстреляны55.
Но и после этих событий бывшие партизаны не утратили склонности к сопротивлению. В марте 1932 г. среди них в Нижнеудинском и Канском районах наблюдались коллективные отказы приступать к посевным работам и заявления о массовом уходе в тайгу56.
Летом 1932 г. Яковенко перешел на службу в Госплан СССР, где стал членом президиума. Но за три неполных года работы в этом учреждении он 14 месяцев пробыл на лечении. В то же время Яковенко принимал участие в деятельности Сибирского и Енисейского землячеств бывших политкаторжан и ссыльных, участников борьбы с колчаковщиной. Более того, под воздействием опубликованных 31 июля 1931 г. постановления ЦК ВКП(б) об издании "Истории гражданской войны" и письма инициатора этого проекта и руководителя Главной редакции А. М. Горького с просьбой к участникам войны записывать и присылать свои воспоминания Яковенко возвратился к работе над мемуарами и в марте 1934 г. передал рукопись в редакцию ИГВ. По согласованию с рецензентом автор и редакция подписали договор о публикации книги. За март - апрель Яковенко провел три читки рукописи в Сибирском землячестве, на которых в прениях высказались 30 бывших партизан57.
Между тем некоторые видные участники партизанского движения и руководящие работники не согласились с авторской оценкой их прошлой деятельности. На совещании, состоявшемся в редакции ИГВ в июне 1934 г., они высказали критические замечания на рукопись и в отношении самого Яковенко. 14 декабря последовало и заявление на имя председателя комиссии партийного контроля Е. Ярославского, подписанное 13 коммунистами, в том числе Ф. Я. Бабкиным, Н. М. и С. М. Будами, И. А. Вашкориным, Ф. И. Говореком, В. И. Кренцем, С. А. Сухотиным и др. Подобный же донос от Бабкина, Говорека и Сухотина 21 января 1935 г. поступил в редакцию и на имя Горького.
В этих документах бывшие партизанские вожаки рассказали о том, что Яковенко проводил, высказываясь против Сталина и колхозов, разлагающее воздействие на служащих Наркомзема, находился в троцкистской оппозиции, идейно был близок к "кондратьевщине" и поддерживал связи с троцкистами. При партийной чистке 1933 г. он якобы был исключен, но затем восстановлен в партии. Согласно доносу, Яковенко привлекал к созданию своих воспоминаний троцкиста, а после убийства С. М. Кирова и оглашения закрытого письма ЦК скрывал свою связь с оппозицией и не покаялся в идейных ошибках. Зная о готовности сибирских крестьян к восстанию, он будто бы не счел возможным предупредить об этом чекистские органы и общался с его участниками.
Доносители обвиняли Яковенко в "эсеровском" изображении партизанского движения, в частности, в отрицании им руководящей роли партийной организации, пролетарского ядра и городского большевистского подполья, а также в преувеличении активности в революционном процессе деревенского населения и участия в борьбе с колчаковцами зажиточных слоев. По их мнению, Яковенко изобразил "старых коммунистов" в качестве "кулацко-анархистской" оппозиции и тем самым их оклеветал. Обвиняя сторонников Яковенко в "махновщине", а его самого в "мелкобуржуазности" и связях с "кулачеством", авторы заявлений признавались, что их "пролетарская группа" оттесняла от власти "крестьянскую группу" во главе с "неграмотным пастухом", способным лишь расстреливать "своих и чужих". За "контрреволюционные" взгляды, "извращение" истории партизанского движения и "клевету на руководящих товарищей" они просили привлечь Яковенко к партийной ответственности.
Ответы Яковенко и его немногих сторонников, прозвучавшие на совещании Новосибирского истпарта 9 января 1935 г., были убийственны своей конкретикой. Обратившись к прошлому своих противников, Яковенко охарактеризовал их как выходцев из "мелкобуржуазной" среды и интриганов. Выдававший себя за потомственного рабочего Бабкин был представлен как почти уголовная личность, выходец из зажиточной семьи, получавшей доходы от унаследованных и сдаваемых в наем жилых домов. Выходец из торговцев Кренц, по объяснению Яковенко, был вынужден защищать с. Шеломки от наступавших правительственных войск, так как там у него находились два дома и скот. При отступлении партизан он дезертировал. Согласно воспоминаниям Яковенко, из богатой семьи происходил и Рудаков; являясь человеком аполитичным, он связал свою жизнь с РКП(б) лишь убедившись в выгодности этого поступка. Рассказал Яковенко и о том, как Сухотин при оставлении партизанами Тасеева умолял его о своем увольнении из повстанческих рядов. О братьях Буда было сообщено, что они происходили из "типичной деклассированной" семьи управляющего заводом и золотым прииском, которая зимой занималась пьянкой и игрой в карты с духовными и торговыми лицами, а летом проводила время в пикниках и на охоте. Завершая характеристику своих недоброжелателей, Яковенко сказал и о том, что их объединяло: в трудное время они становились "дезертирами", а когда оно оказывалось пережитым, устремлялись к руководству.
Остановившись на своих расхождениях с ними, Яковенко показал, что, к примеру, предложенный Сухотиным на роль руководителя Канско-Иланского восстания Ткаченко был случайным, легкомысленным человеком. Объявив себя эсером, он брал взятки с жен арестованных "кулаков" и при попытке перейти к белым был убит партизанами. Он объяснил, что его оппоненты выступают против публикации книги, так как не хотят, чтобы в ней нашло место, например, описание бегства партизан из Шеломков и из окопов на р. Бобруйке, когда Кренц, Бабкин и Накладов показали себя слабыми руководителями. При отступлении партизан "спасители" Бабкин, Рудаков, Говорек и Сухотин отсутствовали, заявил он, а резолюция "О реорганизации армии в строевом отношении и духовном ее воспитании" принималась на съезде по докладу Яковенко.
Отвечая на обвинение С. М. Буды, служившего в руководстве НКВД, о поддержке, оказанной Яковенко со стороны некоей "партийной фракции" в составе "старых" коммунистов, он рассказал о них как о борцах за Советскую власть, и обвинил этого начальника в использовании служебного положения и недостаточной информированности. Не отрицая своих связей с зажиточными крестьянами, Яковенко указал, что они обували и вооружали повстанцев, вели разведку и помогали партизанским семьям58.
Такие споры вокруг рукописи Яковенко не могли не сказаться на ее судьбе. Вероятнее всего, она затем пропала в недрах НКВД. Известно лишь, что труд, созданный Яковенко, объемом в "18 - 20 печатных листов", в одном экземпляре был передан военному отделу Университета народов Востока и использовался там в качестве учебного пособия.
По заявлению группы бывших партизан вопросом о дальнейшей принадлежности Яковенко к ВКП(б) должен был заняться НКВД. Но в его судьбу еще раз вмешался пользовавшийся авторитетом в партии Спундэ. В записке на имя Н. И. Ежова он объяснил, что "тут весьма вероятно продолжение старых счетов и споров, когда т. Яковенко твердо и безоговорочно поддерживал линию партии". Вновь высоко оценивая способности сибиряка, Спундэ писал: "Он был твердым, преданным, дисциплинированным членом партии". Такой характеристикой заканчивалось послание Спундэ главе НКВД59.
В 1935 г. Яковенко был назначен директором Научно-исследовательского института новых лубяных культур при НКЗ СССР. Очевидно тогда же он обрел и новую семью, женившись на молодой машинистке - Раисе Абрамовне Залесиной60, печатавшей рукопись его книги.
Однако борьба между бывшими партизанскими вожаками приближала неотвратимый трагический конец этих "детей революции". С ними, пережившими свое время и склонными к сведению счетов, новые сталинские кадры расправились в 1937 - 1938 годах. По делу мифического Союзного контрреволюционного центра "правых", якобы возглавляемого Н. И. Бухариным, А. И. Рыковым и В. Г. Яковенко, были репрессированы и сам он, и его оппоненты из партизанского лагеря.
9 февраля 1937 г. Яковенко был арестован. 1 апреля ему было предъявлено обвинение по ст. 58 - 2, 8 и 11 УК РСФСР как активному участнику контрреволюционной террористической повстанческой организации в Сибири, действовавшей под руководством Центра правых. Яковенко допрашивали 22 марта, 1 апреля, 29 апреля, 22 июня 1937 года. 22 марта он показал, что, желая изменить деревенскую политику партии, трижды встречался с Бухариным, и после первой же встречи под его руководством образовался партизанский центр в составе Ф. Я. Бабкина, Н. М. Буды и братьев Рудаковых. Он вынужден был признаться и в том, что выступление князюковцев готовилось якобы возглавляемой им организацией, но непосредственные руководители заговора немного "перегрели" бывших партизан, которые "ударили", надеясь в случае неудачи вновь уйти в тайгу.
Дал показания и Бухарин. На допросе 14 июня он сообщил следователю, что сибирское восстание 1931 г. было подготовлено Яковенко, примкнувшим к их организации в 1929 году. 16 июня Рыков подтвердил, что Яковенко по заданию их центра создал в Сибири мощную нелегальную организацию для подготовки восстания. Якобы уличенный этими показаниями, Яковенко 22 июня вновь признался в создании партизанского центра с филиалами в Иркутске и Красноярске, но еще раз переложил ответственность за организацию восстания на непосредственных его руководителей. К тому времени допрошенный в Красноярске бывший партизанский командир Н. И. Малышев был вынужден дать показания, уличающие Яковенко в конкретных действиях по формированию их организации.
14 июля 1937 г. обвиняемому объявили об окончании следствия по его делу, и начальник 8-го отдела ГУГБ НКВД В. Е. Цесарский оформил список "Москва-центр", состоявший из 43 человек, предложенных к репрессии по первой категории. 25 июля Сталин и Молотов наложили резолюцию "За". В тот же день обвинительное заключение утвердил прокурор СССР А. Я. Вышинский. 29 июля Военная коллегия Верховного суда СССР под председательством армвоенюриста В. В. Ульриха приговорила Яковенко, обвиняемого в активном участии в контрреволюционной террористической организации правых, в организации и руководстве "партизанским центром", возглавившим антисоветскую организацию в Сибири, к расстрелу. Справка за подписью начальника спецотдела НКВД СССР лейтенанта госбезопасности Шевелева удостоверяет, что приговор был приведен в исполнение в тот же день, а прах захоронен на территории Донского монастыря г. Москвы61. Уже после смерти Яковенко его имя как организатора крестьянских восстаний упоминали Бухарин и Рыков на проходившем в марте 1938 г. инсценированном процессе62. 30 июня 1956 г. он был реабилитирован.
Еще при жизни Яковенко послужил прототипом партизанского командира Жаркова в романе В. Я. Зазубрина "Два мира". После реабилитации его имя было присвоено Тасеевской средней школе (Красноярский край). Но памятник Яковенко здесь так и не установили. Утерянной оказалась и братская могила партизан и жителей села, казненных колчаковцами.
Среди сибирских партизан и в народе Яковенко заслужил признание своими последовательными и решительными действиями. Выдвинутый революцией на самый верх государственной власти, он проявил способность влиять на политические решения всероссийского масштаба. Во внутрипартийной борьбе Яковенко пытался отстаивать интересы крестьянства и бороться с нарождающейся новой бюрократией. Оставаясь крестьянином по натуре и представителем "старой" партийной гвардии, уничтожаемой сталинским режимом, он погиб, но оставил свое имя в истории.
Примечания
1. Бойцы революции. Красноярск. 1982, с. 264 - 268; ЖУРОВ Ю. В. В. Г. Яковенко. - История СССР, 1969, N 3; ЕГО ЖЕ. Предисловие. В кн.: ЯКОВЕНКО В. Г. Записки партизана. Красноярск. 1988, с. 5 - 19; Борцы революции. Биобиблиогр. указатель. Красноярск. 1990; Енисейский энциклопедический словарь (ЕЭС). Красноярск. 1998; Историческая энциклопедия Сибири (ИЭС). Т. 3. Новосибирск. 2009, с. 597.
2. Петров Георгий Николаевич - уроженец с. Тасеево Красноярского края, окончил МГУ, работал на БАМе, член Союза журналистов, Союза писателей России, общества "Красноярское землячество в Москве".
3. Красноярский рабочий, 5.VII.1988.
4. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 589, оп. 3, д. 698, л. 45; Центральный архив ФСБ РФ (ЦА ФСБ РФ), д. Р-8174, л. 8.
5. ЯКОВЕНКО В. Г. Ук. соч., с. 41.
6. Свободная Сибирь, 16(3).1.1919.
7. ИЭС, с. 597; Красноярский рабочий, 30.IX; 12.XI; 23.XII.1917.
8. Портянников П. М. (1880 - 1918 гг.) - из крестьянской семьи Воронежской губернии, окончил сельскую школу, работал слесарем, помощником машиниста в депо, военную службу проходил на Балтийском флоте. В мае 1903 г. вместе с другими матросами Кронштадтской школы минеров-машинистов впервые был арестован. Бежал из воинского эшелона, следовавшего на Дальний Восток, в Тамбове стал членом Поволжской организации партии социалистов-революционеров. С июня 1907 г. перешел на нелегальное положение. На Воронежском съезде ПСР избирался членом губкома, затем был делегирован на Лондонскую конференцию. Был осужден по подложным документам и отправлен в сибирскую ссылку - в Богучаны. Работал машинистом драги на приисках. После февраля 1917 г. председатель местного комитета общественной безопасности, профсоюза горных рабочих и служащих. кооператива "Горносоюз".
9. Красноярский рабочий, 22.IV; 17.VI.1917; 8.VI.1990; Воля Сибири. 9.VI, 14.XI.1918.
10. Свободная Сибирь, 14.VIII; 5.XII.1918; 4.I.1919.
11. Там же, 16.I.1919; Канский вестник, 28.VI.1919.
12. Форум "Гражданская война в Сибири".
13. Документы героической борьбы. Красноярск. 1959, с. 416 - 417; ИЭС. Т. 3, с. 230 - 231; http: //siberia.forum24.ru/.
14. ЖУРОВ Ю. В. Предисловие, с. 7.
15. Государственный архив Новосибирской области (ГАНО), ф. Р-1, оп. 1, д. 186, л. 91.
16. Там же, ф. П-1, оп. 1, д. 124, л. 91; д. 132, л. 31.
17. Там же, д. 125, л. 75; оп. 2, д. 188, л. 58; Центр хранения и изучения документов новейшей истории Красноярского края (ЦХИДНИ КК), ф. 1, оп. 1, д. 3, л. 159.
18. ГАНО, ф. П-1, оп. 1, д. 125, л. 75, 97; д. 132, л. 18; оп. 2, д. 188, л. 10 - 11; ЦХИДНИ КК, ф. 1, оп. 1, д. 8, л. 39; Архивное агентство администрации Красноярского края (ААА КК), ф. Р-49, оп. 2с, д. 6, л. 29.
19. ГАНО, ф. П-1, оп. 1, д. 132, л. 31.
20. ААА КК, ф. 448, оп. 2, д. 369, л. 3, 8, 23, 35, 37, 53.
21. ГАНО, ф. П-1, оп. 1, д. 132, л. 31.
22. Там же, ф. 5а, оп. 1, д. 221, л. 7.
23. РГАСПИ, ф. 5, оп. 1, д. 2944, л. 2 - 3.
24. ГАНО, ф. Р-1, оп. 1, д. 615, л. 43.
25. ЖУРОВ Ю. В. В. Г. Яковенко, с. 117.
26. ЦХИДНИ КК, ф. 1, оп. 1, д. 105, л. 115; ГАНО, ф. П-1, оп. 1, д. 281, л. 132.
27. О Владимире Ильиче Ленине. Воспоминания. 1900 - 1922 гг. М. 1963, с. 592 - 594.
28. РГАСПИ, ф. 5, оп. 2, д. 41, л. 156 - 157.
29. ЖУРОВ Ю. В. В. Г. Яковенко, с. 112 - 113.
30. ГАНО, ф. 5а, оп. 1, д. 221, л. 2, 9; РГАСПИ, ф. 5, оп. 1, д. 613, л. 1 - 2; оп. 2, д. 143, л. 155. Факт беседы Ленина с Яковенко установлен историком Ю. В. Журовым, который считал, что она имела место до 27 декабря 1921 г. (История СССР, 1969, N 3, с. 113). Данная дата приводится впервые.
31. ЦХИДНИ КК, ф. 1, оп. 1, д. 264, л. 12.
32. ГАНО, ф. 5а, оп. 1, д. 221, л. 14.
33. БЕРДНИКОВ Л. П. Вся красноярская власть. Красноярск. 1996, с. 73.
34. ЦХИДНИ КК, ф. 1, оп. 1, д. 516, л. 1; ГАНО, ф. П-1, оп. 2, д. 106, л. 303.
35. ЖУРОВ Ю. В. В. Г. Яковенко, с. 118 - 121.
36. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 478, оп. 3, д. 1363, л. 8 - 9.
37. Деятели СССР и революционного движения России: Энциклопедический словарь Гранат. М. 1989, с. 826 - 827; Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза. 1898 - 1991. - http: www.knowbysight.info/YaYY/08099.asp).
38. ЦА ФСБ РФ, д. Р-8174, л. 229.
39. РГАСПИ, ф. 589, оп. 3, д. 698, л. 30.
40. ЯКОВЕНКО В. Г. Ук. соч., с. 41 - 41, 142.
41. Великий незнакомец. М. 1992, с. 299, 301.
42. Современные концепции аграрного развития. - Отечественная история, 1993, N 6, с. 99, 101.
43. ЯКОВЕНКО В. Г. Ук. соч., с. 45 - 48, 52, 58, 64 - 65, 106 - 109.
44. РГАСПИ, ф. 589, оп. 3, д. 698, л. 47.
45. Там же, л. 48.
46. ЦХИДНИ КК, ф. 1, оп. 1, д. 882, л. 33; Отдел документов новейшей истории Государственного управления "Национальный архив" Республики Хакасия (ОДНИ ГУРХНА), ф. 1, оп. 1, д. 12, л. 145; СЕВЕРЬЯНОВ М. Д. К вопросу о роли красных "сибирских" партизан в социалистическом строительстве. В кн.: Из истории революционного движения и социалистического строительства Тасеевского района Красноярского края. Красноярск. 1988, с. 14.
47. ГАНО, ф. Р-1, оп. 1, д. 632, л. 306; ф. П-2, оп. 1, д. 680, л. 374.
48. Известия ЦК КПСС, 1991, N 7, с. 186 - 190; Трагедия советской деревни. Т. 1. М. 1999, с. 400.
49. ГАНО, ф. Р-47, оп. 1, д. 697, л. 86.
50. ОДНИ ГУРХНА, ф. 1, оп. 1, д. 12, л. 110.
51. РГАСПИ, ф. 589, оп. 3, д. 698, л. 45.
52. ГАНО, ф. П-3, оп. 3, д. 109, л. 15.
53. Архив Управления ФСБ по Красноярскому краю (АУ ФСБ), д. П-17595, т. 2, л. 95; д. 14434, т. 10, л. 8.
54. Голос народа: письма и отклики рядовых советских граждан о событиях 1918 - 1932 гг. М. 1998. - krasrab.com/archive/2006/08/03/12/view_article.
55. Трагедия советской деревни. Т. 2. М. 2000, с. 584; АУ ФСБ, д. П-4946, т. 1, л. 28; т. 4, л. 211; д. 14434, т. 10, л. 1, 3, 5, 7 - 8, 11, 13 - 14, 18 - 19, 32, 568 - 570; д. П-17595, т. 5, л. 145 - 149, 173.
56. Трагедия советской деревни. Т. 3. М. 2001, с. 296.
57. РГАСПИ, ф. 589, оп. 3, д. 698, л. 49.
58. Там же, л. 27 - 33; АУ ФСБ, д. П-4946, т. 4, л. 168, 170 - 174; ЦХИДНИ КК, ф. 42, оп. 10, д. 101, л. 29, 35, 41, 43, 45 - 46, 49 - 52, 54, 62.
59. РГАСПИ, ф. 589, оп. 3, д. 698, л. 7 - 9.
60. Залесина Р. А. - кандидат в члены ВКП(б) с 1932 г., осуждена в 1938 г. Особым совещанием при НКВД СССР на 8 лет заключения, с 1946 г. находилась в ссылке (г. Владимир). В 1955 г. реабилитирована. Добивалась реабилитации Яковенко. Его брак с Залесиной спас от репрессий первую жену Яковенко - М. А. Муллову. В перестроечные годы она с детьми от второго брака и внуками переехала в Ригу (сообщил автору Г. Н. Петров, письмо от 2 января 2009 г.).
61. ЦА ФСБ РФ, д. Р-8174, л. 228, 237 - 238; АУ ФСБ, д. П-4946, т. 1, л. 62; Архив президента РФ (АП РФ), оп. 24, д. 410, л. 73. - stalin.memo.ru/spiski/pg02073.htm.
62. Материалы. Военная коллегия Верховного суда Союза ССР. М. 1997, с. 149 - 150, 345.
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас