Кротов П. А. К вопросу о силах и тактике русского гребного флота в Гангутском сражении 1714 года // История СССР. - 1990. - № 6. С. 137-150.
Морская битва 27 июля 1714 г. при Гангуте вошла в отечественную историю как первая большая победа на Балтийском море. Оно было первым сражением галерных (или гребных) флотов на Балтике вообще. В письме-извещении об исходе Гангутской битвы от 29 июля 1714 г. Петр I назвал ее «николи у нас бывшею викториею»1.
Задача статьи состоит в том, чтобы уточнить утвердившиеся в историографии представления о действовавших в историческом сражении у полуострова Гангут (Ханко) силах российского гребного флота: числе судов, их артиллерийском вооружении, его типах, калибрах, количестве, численности личного состава. В литературе тактика российского флота в Гангутской битве рассматривается в большей степени упрощенно, роль Петра I как флотоводца из-за недостаточной разработанности Источниковой базы в значительной мере принижена, ряд обстоятельств битвы излагается без достаточной опоры на достоверные источники, некоторые важные тактические" приемы битвы до сих пор не получили отражения. Пересмотреть закрепившиеся в историографии взгляды на силы и тактику русской стороны в битве можно с введением в оборот новых источников, преимущественно из фонда Канцелярии Д. М. Апраксина (ф. 233) Центрального государственного архива Военно-Морского Флота СССР, а также с дополнительным анализом изданных материалов.
Столь памятное для россиян и шведов Гангутское сражение стало предметом рассмотрения уже в исторических трудах XVIII в. Бывший священник личной гвардии Карла XII, доктор богословия Г. А. Нордберг в написанной им спустя немалое время после Северной войны истории своего духовного подопечного — короля Швеции остановился на ходе этой морской битвы. Видимо, в качестве источников он привлек рассказы участников сражения, вернувшихся после завершения войны из русского плена. И хотя он неточно называет число шведских галер (4 вместо 6), что можно объяснить как ошибку памяти, его изложение живо передает обстановку боя, ряд подробностей поведения в нем шведской стороны, конкретные же данные о российской галерной эскадре в нем как раз отсутствуют2.
Лейтенант шведского адмиралтейства К. Г. Торнквист в изданной в 1788 г. книге уделил несколько страниц этой битве. В своем сочинении он ссылается на труд Г. А. Нордберга, морской журнал командовавшего корабельной шведской эскадрой у Гангута Г. Вартранга3 и, самое главное, говорит, что его «описание является извлечением из собственноручного жизнеописания шаутбенахта» (старое название чина контр-адмирала) Н. Эреншельда, командира шведской парусно-гребной флотилии в Гангутском сражении, с которого ему была сообщена заверенная копия, соответствующая также ранее составленному Эреншельдом отчету4. Введенные в научный оборот Торнквистом сведения из автобиографического сочинения Эреншельда (подробный источниковедческий разбор их приведен ниже) находятся в разительном противоречии с данными русских и иностранных источников.
В России события Гангутского сражения также получили отражение в исторических трудах XVIII столетия: «Гистории Свейской войны», написанной кабинет-секретарем Петра I А. В. Макаровым под общим руководством и редакцией самого императора5, сочинениях И. И. Голикова и А. С. Шишкова6 В «Гистории Свейской войны» в 1770 г. издан в виде рассказа о Гангутской битве отрывок из походного журнала царя 1714 г., правленный им самим и несколько осовремененный согласно нормам языка второй половины XVIII в. И. И. Голиков и А. С. Шишков ограничились использованием сведений «Гистории».
Отечественные историки в дальнейшем использовали при изучении Гангутского сражения наряду с «Гисторией Свейской войны» печатную «Реляцию о случившейся морской баталии между российскою авангардиею и швецкою эсквадрою» 1714 г. Она была написана сразу же после битвы при непосредственном участии Петра I. 30 июля 1714 г. ее рукопись с указанием царя, сделанным днем раньше: «реляцию купно с планом немедленно напечатать» — была послана от Гангута петербургскому губернатору А. Д. Меншикову, который получил ее 6 августа в Ораниенбауме под Петербургом. 7 августа А. Д. Меншиков отдал ее в типографию, а 9 августа «Реляция» вышла из печати и вместе с изданным по указу царя «абрисом» — гравюрой с изображением битвы — в тот же день была разослана канцлером Г. И. Головкиным российским послам в Европе7 Сравнительный источниковедческий анализ показывает, что «Реляция» представляет собой (как и повествование в «Гистории Свейской войны») сокращенный и отредактированный Петром I текст из его походного журнала с описанием Гангутской операции8, который очень близок тексту в морском журнале генерал-адмирала Ф. М. Апраксина9, командовавшего тогда российским гребным флотом на Балтике. Особенностью «Реляции» и журналов Петра I и Ф. М. Апраксина 1714 г. является то, что в них подробно показаны силы шведской стороны в Гангутской битве (число судов, общая численность их экипажей, количество и калибры орудий и др.), скрупулезно подсчитанные после сражения, но не сообщается сведений о количестве судов, численности их команд, артиллерийском вооружении атаковавшего шведов русского авангарда. Тактика российского флота в битве представлена в них столь общо (атака, завершившаяся абордажем), неконкретно, что создает впечатление весьма примитивного нападения российских судов на шведскую эскадру.
Если очерк Гангутской битвы К. Г. Торнквиста остался вне поля зрения отечественной историографии (в работах по этой теме на него до сих пор, нет ни одной ссылки), то большое влияние на изучение вопроса оказала заметка по истории Гангутской операции полковника российского адмиралтейства в Свеаборге, члена Королевской академии военных наук в Стокгольме Ф. К. Росваля, написанная на французском языке в 1817 г.10 Из ее заглавия ясно, что она написана «по шведским сообщениям». В изложении событий самой битвы 27 июля 1714 г. Росваль практически дословно следовал за Торнквистом, лишь в отдельных местах сократив и переделав текст последнего и дополнив его некоторыми сведениями, почерпнутыми из переписки шведских флотоводцев в кампанию 1714 г.11
Историограф российского флота Н. А. Бестужев очерк Гангутского сражения дал практически по Ф. К. Росвалю, повторив без критической оценки почти все приведенные им цифры и факты12. Наряду с журналами Петра I, Ф. М. Апраксина и архивными источниками данные Росваля приводятся в работах А. П. Соколова, Р. К. Скаловского, опосредованно— в трудах Ф. Ф. Веселаго13. На новый уровень изучение вопроса поднял в своей книге А. 3. Мышлаевский, введя в научный оборот большой архивный материал14. Он документально установил количество атаковавших шведов по фронту российских скампавей, численность экипажей последних. Тактическая схема битвы в труде Мышлаевского, однако, осталась такой же, как и в работах его предшественников.
Из зарубежных авторов Ф. Т. Джейн описал битву очень близко к ее трактовке Ф. К. Росвалем, Н. А. Бестужевым, А. П. Соколовым15. Шведские историки К. А. Юлленгранат, А. Мюнте и X. Е. Уддгрен извлекли из шведских архивов обширный материал по этой теме, но он не добавил существенно нового относительно сил и тактики российского флота в самой Гангутской битве по сравнению с известными тогда русскими и шведскими источниками. Эти авторы также придерживались фактов и их трактовок, имеющихся в трудах А. П. Соколова, Ф. Ф. Веселаго, а X. Е. Уддгрен использовал и данные А. 3. Мышлаевского16. Достижения русской и шведской историографии в изучении Гангутской битвы отражены в книге Р. Ч. Андерсона17 К 200-летию юбилея Гангутского сражения в 1914—1918 гг. были изданы сборники документов, освещавших действия российского и шведского флотов на Балтике в 1713 и 1714 гг.18 Несколько опубликованных в них источников имеют первостепенное значение для изучения сил и тактики русского гребного флота в Гангутской битве. Это — показания участников сражения в 1715 г., зафиксированные в следственном деле по обвинению подполковника Нижегородского полка Я. Бордовика в трусости во время боя 27 июля 1714 г.19, роспись кабинет-секретаря Петра I А. В. Макарова о распределении рядового состава шведов по отдельным судам во время битвы и дополняющий ее собственноручный перечень царя с указанием числа шведских офицеров и унтер-офицеров на кораблях, на которых они приняли бой 27 июля 1714 г.20, а также обнаруженная издателями уже упоминавшаяся гравюра от 9 августа 1714 г.21.
Н. В. Новиков в брошюре 1944 г. относительно Гангутской битвы придерживался в целом выводов А. 3. Мышлаевского. Используя следственное дело Я. Бордовика, он подчеркнул роль ружейного огня в битве при подходе российских скампавей на абордаж и выделил как тактическую подробность битвы то, что войсковые командиры руководили действиями своих подчиненных во время баталии, находясь на шлюпках перед судами22. В общем же автор лишь пополнил ставшую после выхода в свет трудов Ф. Ф. Веселаго и А. 3. Мышлаевского почти хрестоматийной картину битвы выдержками из документов, изданных в 1914—1918 гг., не раскрыв имеющихся в них богатых данных для изменения взглядов на соотношение сил и тактический характер баталии при Гангуте. В послевоенный период историки, обращавшиеся к теме Гангутской битвы, по сути только популяризировали достижения предшественников23.
* * *
Положение сторон к началу Гангутского боя известно. Эскадра шведского гребного флота под командованием Н. Эреншельда 26 июля 1714 г. была заперта авангардом российского гребного флота в Рилакс-фиорде, в шхерах к северу от далеко вдающегося в море полуострова Гангут. К началу битвы шведские суда располагались между двумя островами Рилакс-фиорда вогнутыми в тыл полумесяцем, фланги которого примыкали к прибрежным мелям. Историки единодушны в мнении об удачной расстановке шведских судов и умелом определении места боя Н. Эреншельдом.
Шведская эскадра состояла из 18-пушечного прама «Элефант»24 в середине позиции, 6 двухмачтовых галер по 3 с каждой стороны от прама («Эрн», «Трана» и «Грипен» по 16 пушек, «Лаксен», «Геден» и «Валфиш» по 12) и находившихся во второй линии трех небольших одномачтовых судов — шхерботов (всего 14 пушек). Общая численность экипажей на судах шведской эскадры составляла 941 человек25.
Установить распределение шведов по судам позволяет сопоставление находящейся среди бумаг «Кабинета Петра Великого» росписи А. В. Макарова (бывшего во время битвы при Петре I) рядовых солдат и матросов на каждом из них и написанного Петром 1 перечня офицеров и унтер-офицеров на праме и 6 галерах. Согласно этим документам, на «Элефанте» во время сражения находилось 165 солдат, 70 матросов, 20 командных чинов (не считая Н. Эреншельда), на галерах соответственно: на «Эрне»— 114, 26 и 9 офицеров, на «Тране» — столько же солдат и матросов и 8 офицеров, на «Грипене» — 116, 26 и 9, на «Гедене» — 50, 26 и 6, на «Валфише» и «Лаксене» — одинаково по 50, 20 и 6. Общее число солдат, матросов и офицеров на праме и 6 галерах подсчитано А. В. Макаровым — 93726, с Эреншельдом — 938 человек.
Нам представляется, что эти данные позволяют сделать важный для изучения соотношения сил в битве вывод: на 3 шхерботах второй линии Эреншельд оставил только 3 человека, по одному на каждом из них, сосредоточив весь личный состав на кораблях первой линии. Вероятно, это был вынужденный щаг, вызванный тем, что обширные прибрежные мели (они показаны в «Морском атласе». См. также схему) заставили Эреншельда поставить прам и галеры столь плотно друг к другу, что для шхерботов просто не осталось места в первой линии27. Это видно и на гравюрах 9 августа 1714 г. и «Плана с прешпектом о бывшей акции меж российским адмиралом-генералом графом Апраксиным и швецким адмиралом Ватрангом...» П. Пикарта: шведские шхерботы в артиллерийском бою не участвовали — у их бортов не изображены клубы дыма28.
С российской стороны атаковать шведов с фронта по причине недостатка места в фиорде, как доказал А. 3. Мышлаевский, могли только 23 скампавей авангарда; на 24-м гребном судне находился Петр I, командовавший битвой29. Расположение скампавей россиян во время артиллерийской баталии достаточно достоверно показано на гравюрах от 9 августа 1714 г., «Плане с прешпектом ...» П. Пикарта и овальной гравюре с изображением транспаранта, выставлявшегося 12 сентября 1714 г. во время фейерверка в честь Гангутской победы в Петербурге. Достоверность размещения судов на гравюрах подтвердил А. 3. Мышлаевский, основываясь на численном составе полков, находившихся на скампавеях. В середине русской позиции мы видим линию из 11 скампавей, за ними полугалеру (или скампавею?) Петра I, на флангах — по 6 скампавей в 2 ряда по 3 в каждом уступом вперед30 (см. схему).
Схематический план Гангутского сражения 27 июля 1714 г.
1. Прам «Элефант». 2. Галеры шведов. 3. Шхерботы шведов. 4. Скампавеи русских. 5. Полугалера Петра I. 6. Полугалера Ф. М. Апраксина. 7 Памятник павшим в Гангутской битве (1870 г.).
Гангутское сражение, гравюра Маврикия Бакуа, 1724—1727.
Важно выяснить соотношение мощи артиллерии в эскадрах Н. Эреншельда и Петра I. Не считая 14 бездействовавших в сражении малокалиберных пушек шхерботов, шведы располагали 102 орудиями. «Элефант» был обращен к фронту российских скампавей бортом 31, что позволяло с наибольшей действенностью использовать его орудия. Прам имел 14 орудий двенадцатифунтового калибра и 4 трехфунтового32. На гравюрах Г. де Витта о вводе в Петербург плененных при Гангуте шведских судов 9 сентября 1714 г., выполненной по рисунку наблюдавшего это событие П. Пикарта, и его же «Плане с прешпектом ...» у «Элефанта» показаны 8 пушечных портов с борта и 2 порта сзади на корме для малых ретирадных орудий33, т. е. с прама огонь по 23 скампавеям, противостоявшим эскадре Н. Эреншельда с фронта, мог вестись только из бортовых 7 орудий 12-фунтового калибра и 1 трехфунтового. Следовательно, допуская, что шведам удалось расставить 6 галер так, что все их орудия могли вести огонь по находившимся перед ними русским скампавеям, эскадра Эреншельда могла использовать для отражения атаки русского авангарда с фронта 2 пушки 36-фунтового калибра, 4 восемнадцатифунтового, 7 — двенадцати-, 6—шестифунтового, 73 трех- и двухфунтового34 — всего 92 орудия.
Сложнее разобраться с вопросом о численности русской артиллерии. А. П. Соколов полагал (без указания источника), что на всех, как он считал, приблизительно 100 «галерах», прорвавшихся за Гангутский полуостров, было около 300 орудий (от двенадцати- до трехфунтовых)35 А. 3. Мышлаевский считал, что скампавеи имели на вооружении только по одному орудию шести-, трех- или двухфунтового калибра36. Он рисовал такую безотрадную картину действий петровской пехоты на гребных судах 27 июля 1714 г.: «От нее потребовалась новая жертва — бой на море при крайне трудных условиях. Стесненным в узком пространстве пехотинцам, способным противопоставить одновременной стрельбе 80—90 шведских орудий огонь своих 22—24 пушек, приходилось абордировать фрегат („Элефант“— Я. К.) и галеры с небольших скампавей, взлезая снизу наверх, когда сразу грозило три смерти: от штыка, огня и воды»37 Н. В. Новиков, авторы «Морского атласа», Б. И. Зверев, Ю. Р. Клокман, Н. И. Павленко также исходили из того, что на каждой скампавее имелось лишь по одному орудию38.
Однако в этом случае остаётся непонятным, почему 27 июля 1714 г. русским удалось добиться полной победы с приблизительно втрое меньшими, чем у шведов, потерями убитыми. Представляется, что если бы действительно русским солдатам и матросам был отдан приказ идти в лобовую атаку всего лишь с 23 малокалиберными орудиями на сильную позицию шведов, имевших в действии до 92 орудий, обращенных против фронта россиян, — это был бы акт самоубийственного безрассудства и пренебрежения жизнями воинов со стороны командования, который неизбежно повлек бы за собой большие человеческие жертвы, которых по итогам битвы у россиян не было. Одним из основополагающих принципов военного искусства Петра I было как раз создание всех необходимых условий для победы малой кровью.
Привлеченные к анализу первоисточники позволяют по-новому судить о соотношении мощи русской и шведской артиллерии в сражении в Рилакс-фиорде. А. 3. Мышлаевский сослался на запись от 4 мая 1714 г. в книге указов Ф. М. Апраксина, на основании которой он пришел к выводу, подхваченному затем историками, о том, что на каждой скампавее в битве имелось только по одной пушке шести-, трех- или двухфунтового калибра. Однако из указанной записи, по нашему мнению, следует другое заключение. Она гласит: «К порутчику Бужанинову. Изволь отдать в дивизию нашу на 30 скампавей на каждую по 20 гранат, чиненых штифунтовых, по 20 трехфунтовых, по 30 двухфунтовых, 10 трубок запасных скорострельных и, ежели будет требовать, и в другие дивизии отпущать по толикому ж числу»39. Полагаем, что речь идет об одном из эпизодов вооружения скампавей. Из записи следует, что на каждой скампавее было не одно орудие, а по крайней мере 2 пушки трех- и двухфунтового и одна мортира шестифунтового калибра (они стреляли гранатами).
Согласно отправленному при донесении от 29 мая 1714 г. датским дипломатом в Петербурге П. Фальхом списку Балтийского флота, гребной флот России имел тогда в своем составе 120 «четвертьгалер» (gvart galeerer) с вооружением 5 пушек40 Голландский резидент в России Я. де Би также сообщал своему правительству в 1714 г., что у 126 «полугалер» русского флота наличествует по 5 пушек на каждой41. «Четверть-» и «полугалерами» П. Фальх и Я. де Би назвали, как следует из анализа численности судов гребного флота России, строившихся в 1714 и предшествующие годы, его основную силу — скампавей42, т. е. разновидность парусно-гребных судов — галер.
Архивные материалы из Канцелярии Ф. М. Апраксина подтверждают и уточняют эти сведения. Весною 1713 г. командовавший тогда гребным флотом галерный шаутбенахт И. Ф. Боцис составил для подготовки скампавей к кампании полную роспись всех предметов для оснащения и вооружения каждой из них, не забыв упомянуть даже иголки для сшивания парусов. Ознакомившись с этой росписью, Петр 1 написал: «Надлежит напечатать»43, т. е. полностью одобрил ее. В этом документе сказано, что на каждой скампавее следует установить медные пушки: одну — на носу посередине (на идущем по центру скампавей куршейном помосте), две другие — по бокам от нее; кроме того, два медных баса, т. е. 1—2-фунтовых орудия, а также две медных мортиры 6-фунтового калибра для стрельбы гранатами с соответствующим боезапасом44, следовательно, всего 5 пушек и 2 мортиры. Согласно росписи пушек, требовавшихся для вооружения всех кораблей Балтийского флота в 1713 г. (о другом виде артиллерии — мортирах — в источнике речь не идет), на каждой из имевшихся тогда 63 скампавей того типа, которые в следующем году атаковали шведов при Гангуте (они строились с 1711 г. в Выборге, а с осени 1712 г. в Петербурге), следовало установить по пушке 12-фунтового калибра на куршее на носу, по обеим сторонам от нее — по две 6-фунтовых, а кроме того, иметь еще по две 3-фунтовых пушки45, т. е. всего 5 пушек. На гравюре А. Ф. Зубова «Баталия близ Ангута ...»,, сделанной в 1715 г., на носу одной из скампавей (в левом нижнем углу листа) как раз видны 3 орудия46.
Приведенные данные о вооружении скампавей в 1713 и 1714 гг. подтверждаются также сведениями из журнала Ф. М. Апраксина 1714 г., что из прорвавшихся у Гангута в Ботнический залив 98 парусно-гребных судов во время осенних штормов «разбило и затопило» 16 скампавей, с которых не смогли спасти 2 двенадцатифунтовых, 3 восьми-, 2 шести-, 22 трехфунтовых пушки и 6 шестифунтовых мортир47, т. е. на них действительно имелись пушки и мортиры таких калибров. Дополняет эти сведения об артиллерийском вооружении скампавей в Гангутской битве высказывание капитан-командора гребного флота М. X. Змаевича, который 26 сентября 1714 г. писал Ф. М. Апраксину, что по требованию царя вручил ему ведомость о числе пушек 12-фунтового калибра на скампавеях, и добавил: «... мню, что желает на все скампавей поставить таким калибром»48, что заставляет предполагать неполную унификацию калибров главного носового орудия скампавей в 1714 г.
Выявленные данные позволяют, таким образом, заключить, что в 1714 г. калибры пушек на скампавеях еще не были полностью унифицированы, и на них на носу были 3 пушки двенадцати-, восьми- или шестифунтового калибра, а две других — трех- или 2-фунтового. Кроме того, на всех скампавеях имелись по 2 мотиры 6-фунтового калибра, т. е. всего на каждой скампавее было 5 пушек и 2 мортиры. На гравюре П. Пикарта «План с прешпектом...» изображены 17 ведущих огонь русских скампавей: 11 центра и 6 первого ряда флангов49 В артиллерийской перестрелке участвовала также еще одна скампавея из второго ряда левого крыла, стоявшая крайней справа, положение которой позволяло ей вести огонь из орудий. Этот факт запечатлен на гравюрах 9 августа и 12 сентября 1714 г. и еще на гравюре М. Бакуа, изготовленной по заказу Петра I, сделанному в 1717 г. в Париже50 Следовательно, в артиллерийском сражении эскадр с русской стороны на 18 ведших огонь скампавеях могли быть задействованы до 90 пушек (в том числе 54 двенадцати-, восьми- и шестифунтовых калибров и 36 трех- и двухфунтовых) и 36 мортир шестифунтового калибра против не более 92 орудий, стрелявших со шведского прама и 6 галер. Поэтому, на наш взгляд, нельзя говорить о многократном превосходстве шведов в артиллерии в Гангутской битве. Наоборот, некоторое преимущество в численности артиллерии удалось создать россиянам, хотя шведы имели перевес в количестве орудий самых крупных калибров: два мощных 36-фунтовых и четыре 18-фунтовых орудия, каковыми русские в бою не располагали.
Петр I сумел обеспечить и численный перевес в людях над шведами в бою в Рилакс-фиорде. А. 3. Мышлаевский, исходя из штатного комплекта экипажа в 150 человек на имевшихся тогда в гребном флоте скампавеях постройки 1711 —1714 гг., предположил, что на 23 скампавеях авангарда могло находиться приблизительно 3450 человек51. Он же попытался подтвердить такую численность россиян документально. По его подсчетам, выполненным по сводной ведомости-таблице, составленной на основании сведений, поданных «от господ генералов, сколько котораго полку и каких чинов было при взятии судов швецких» и ряду сопутствующих ей документов, после битвы остались в живых из атаковавших шведов 11 полков 2813 солдат без учета офицеров. А. 3. Мышлаевский учел также ПО убитых, трех пропавших без вести и 319 раненых сухопутных чинов рядового и капральского состава и добавил к ним «не более 240 человек моряков» (в документах есть указания, что на скампавей в 1714 г. назначались по 8—10 моряков)52, получив примерно такие же данные (3485 человек, но, по его словам, «кроме офицеров»)53.
А. 3. Мышлаевский допустил, однако, досадные неточности. Он указал вместо 204 чинов Рязанского полка (как в документах) 304, утверждал, что привел точные данные без офицеров, но тем не менее включил их по 11 полкам. Следуя за упомянутой сводной ведомостью, А. 3. Мышлаевский отметил, что против эскадры Н. Эреншельда сражались офицеры еще четырех полков (Воронежского, Копорского, Лефортовского, Шлиссельбургского) и Морского батальона, но не привел данных об их числе (в архивной ведомости указаны 23 офицера этих полков и 7 — Морского батальона) и не объяснил странного, на первый взгляд, факта их внесения в официальную ведомость участников битвы без рядовых их полков. А. 3. Мышлаевский также не учел в числе оставшихся в живых 227 пехотинцев Галицкого полка (они названы в сводной ведомости) и прибавил к итоговому числу 319 раненых из рядового и младшего командного состава, хотя в этой ведомости четко оговорено, что они были «ис того числа», т. е. перечислены среди оставшихся живыми участников боя54 Если исправить эти погрешности в расчетах, то получится, что в сражении участвовали 3053 сухопутных чина (вместе с офицерами)55 К ним следует прибавить награжденных в течение 1714—1717 гг. за Гангутское сражение моряков (т. е. не считая вероятного некоторого количества погибших и умерших в эти годы до получения наград): 7 офицеров и 8 унтер-офицеров флота, 183 боцманматов, матросов, пушкарей и солдат галерного флота56 — и 14 убитых в ходе баталии моряков (всего 212 чел.)57 Итак, строго документально прослежено участие в битве 3265 человек. К ним нужно приплюсовать также получивших награду за битву кабинет-секретаря и 2 денщиков Петра I, 2 адъютантов и 12 гребцов шлюпки Ф. М. Апраксина, адъютанта и 4 гребцов шлюпки генерала А. А. Вейде58, т. е. даваемое А. 3. Мышлаевским число сражавшихся с русской стороны 3485 человек в итоге перепроверки на документальном материале снижается до 3287.
Как это не покажется неожиданным, но в битве в Рилакс-фиорде помимо находившегося на 23 скампавеях авангарда сухопутных чинов участвовали еще приблизительно 600 человек. Такой вывод сделан нами, в частности, на основе изучения итогового списка награжденных за Гангутскую баталию сухопутных и морских чинов унтер-офицерского, младшего командного и рядового состава, оформление которого было завершено к 7 февраля 1718 г. В нем наряду с солдатами 11 пехотных полков и галерного флота, вступившими в сражение со шведами на 23 скампавеях с фронта, перечислены такие же чины еще 4 полков, получившие награды за битву. Это 311 человек Лефортовского полка, 116 — Копорского, 88 — Шлиссельбургского и 53 — Воронежского (568 чел.)59, т. е. тех полков, 23 офицера которых названы в упоминавшейся уже сводной ведомости участников баталии. Поскольку естественно полагать, что 23 упомянутых офицера находились в битве со своими подчиненными, то весь этот отряд состоял не менее чем из 591 сухопутных чинов (общее число моряков, награжденных за сражение, приведено нами выше). Как будет показано далее, эти люди были не на 23 скампавеях, штурмовавших шведскую эскадру с флота, а участвовали в обходном маневре четырех российских скампавей.
Таким образом, всего к битве в Рилакс-фиорде Петр I смог привлечь 27 скампавей с экипажем примерно 3900 человек, что превышает данные, вошедшие после опубликования труда А. 3. Мышлаевского в историографическую традицию (23 скампавей, около 3500 чел.).
Итак, к началу Гангутской битвы налицо были важные предпосылки для достижения победы русским гребным флотом с возможно наименьшими жертвами. Эскадра Н. Эреншельда была отрезана от стоявших у южной оконечности полуострова Гангут главных сил шведского флота и заблокирована в шхерах, преимущества в артиллерии у шведов не было, а людские силы русских более чем в 4 раза превосходили неприятельские. Скампавей были быстроходны, маневренны, с мелкой осадкой, хорошо вооружены артиллерией. Как следует из собранных А. 3. Мышлаевским материалов, все участвовавшие в Гангутском сражении полки и морские чины имели богатый опыт действий на судах гребного и корабельного флота в предыдущие кампании на Балтике60.
Обратимся теперь к тактике российского флота в битве в Рилакс-фиорде. Ход битвы обрисован в походном журнале Петра I достаточно кратко: генерал-адмирал дал сигнал авангардии нашей оного (по смыслу — Н. Эреншельда. — Я. К.) атаковать, которую тогда командовал шаутбенахт корабельный (Петр I. — Я. К.) и генерал Вейд; которая атака началась в третьем часу пополудни и продолжилась даже до пятого часа. И хотя неприятель несравненную артиллерию имел перед нашей61, однако ж по зело жестоком супротивлении перво галеры одна по одной, а потом и фрегат („Элефант“.— А. К.) взяты, однако ж так крепко оборонялись, что ни единое судно без абордированья от наших не отдалось...»62. После знакомства с этим основополагающим для истории Гангутского сражения русским первоисточником сразу возникает вопрос, почему в нем ничего не говорится о трех атаках, которые, согласно историографической традиции (о них сказано в трудах всех историков, дававших развернутое описание битвы)63, были предприняты российскими скампавеями. Считается, что первые две лобовые атаки были отбиты перекрестным огнем значительно более сильной шведской артиллерии и только третья атака, направленная в силу этого на фланговые галеры шведов, завершившаяся последовательным абордажем шведских судов, принесла победу русскому флоту.
Версия, что россиянам потребовалось три атаки для достижения победы в Гангутской битве, изложена в книге К. Г. Торнквиста, где сказано, что «галеры были побеждены силою после второй отраженной ими атаки...»64 Важно выяснить, откуда Торнквист получил свои данные. Поскольку такие использованные им источники, как сочинение Г. А. Нордберга и журнал Г. Ватранга, доступны и в них ничего не говорится о трех атаках русских скампавей в Гангутской битве, то, следовательно, эти сведения восходят к имевшейся в его распоряжении копии «собственноручного жизнеописания шаутбенахта» — третьего, главного, по словам автора, источника для изложения им событий в Рилакс-фиорде. Чтобы оценить факты из жизнеописания Н. Эреншельда, приведенные в сочинении Торнквиста, следует провести их совокупное источниковедческое изучение.
Прежде всего, как доказал еще А. 3. Мышлаевский, шведскую флотилию атаковали в Рилакс-фиорде с фронта 23 русских скампавей, а не 35 в первой атаке и 130 в двух последующих, как сообщается в жизнеописании Н. Эреншельда65 Данные о числе убитых в битве с русской стороны (3000 чел.) превышены почти в 24 раза (со 127 чел.), о числе раненых (1600 чел.) — почти в 5 раз (с 342 чел.)66 Неверно и утверждение, что только 60 галер россиян были в состоянии продолжить после битвы движение к Або67, так как известно, что вскоре после завершения баталии все скампавеи двинулись в путь. По К. Г. Торнквисту, Н. Эреншельд попал в плен после того, как он, пытаясь удержать одного из своих офицеров, хотевшего сбежать по трапу с прама в шлюпку и уйти с места боя, был ранен в очередной раз и потерял сознание. Очнулся он уже в плену68. Однако, судя по походному журналу Петра I, Н. Эреншельд, «опустя флаг, вскочил в шлюпку с своими гранадеры и хотел уйтить, но от наших пойман, а именно Ингермоланского полку от капитана Бакеева с гранадеры»69 Эпизод преследования шлюпки шведского командующего, стремящегося скрыться со своими гренадерами, шлюпкой под российским военно-морским андреевским флагом капитана Степана Бакеева изображен и на изготовленной вскоре после битвы по заказу правительства П. Пикартом гравюре «План с прешпектом...»70 О бегстве Н. Эреншельда в шлюпке говорится и в официальной «Реляции» с Гангутской операции российского флота. Г. А. Нордберг, в очерке которого о Гангутской битве не прослеживается влияния русских источников, писал, что после спуска флага на праме Н. Эреншельд «сел с несколькими людьми в шлюпку и думал под прикрытием сильного дыма между неприятельскими галерами вернуться к главным силам»71.
Можно, вероятно, предположить, что на «собственноручное жизнеописание» Н. Эреншельда повлияла сложившаяся в шведской литературе традиция в преподнесении воинских дел шведов, когда, как обстоятельно показал литературовед Д. М. Шарыпкин, изучавший дневники и разного рода жизнеописания пленных шведов под Полтавою, даже поражения их выдавались за победы. В мемуарах такого рода применялся и прием утроения. Д. М. Шарыпкин приводит пример из одного из таких сочинений: русские якобы делали шведам троекратное предложение сдаться в 1709 г. под Переволочной, что не соответствует действительности72. Возможно, этот же художественный прием утроения использован и в случае с атакой россиян на шведскую эскадру в Рилакс-фиорде.
Таким образом, содержащиеся в книге К. Г. Торнквиста искаженные данные о Гангутском сражении не позволяют воспринимать в качестве достоверного факта и его сообщение о трех атаках русского гребного флота.
Между тем можно привести доказательства в пользу утверждения, что атака на шведов была одна. Во-первых, как упоминалось, в походном журнале Петра I сказано: «... атака началась в третьем часу пополудни и продолжилась даже до пятого часа» (подчеркнуто мною. — А. К.) Об одной атаке говорится и в журнале Ф. М. Апраксина, и в «Гистории Свейской войны»73. Во-вторых, Я. де Би в дипломатическом донесении от 9 августа 1714 г. в Голландию также пишет об одной атаке россиян на шведов в ходе Гангутского сражения. По его словам, после того, как Н. Эреншельд отказался сдаться, «со стороны русских началась атака, горячо продолжавшаяся до того времени, когда русские, приблизившись к неприятельским судам, окончательно всеми ими овладели»74. Это ценное свидетельство, поскольку получено оно Я. де Би непосредственно от А. Д. Меншикова, который, как указывает сам дипломат, подробно изложил ему 9 августа 1714 г. ход битвы по только что отпечатанной гравюре Гангутского сражения. В свою очередь Менщиков, по всей видимости, основывался на информации, полученной им из уст участника боя в Рилакс-фиорде поручика флота 3. Д. Мишукова, который, выполняя поручение Петра I, доставил ему «Реляцию» и письмо царя с извещением о победе75 В-третьих, в «Морском уставе» (1720 г.), обобщившем русское военно-морское законодательство периода Северной войны, в приложении о сигналах галерного флота записано: «Когда адмирал похочет, дабы авангардии итить или послать по разсмотрению на обордирунг (т. е. абордаж. — А. К.) к неприятелю, тогда будет поднят един флаг весь синей у тринкетовой андривели (т. е. на передней фок-мачте. — А. К.), и райна тринкетовая к баталии поднята будет, и выстрелит из единой пушки»76. В журналах же Петра I, Ф. М. Апраксина, показаниях участников битвы в судебном деле Я. Бордовика 1715 г. говорится только об одном сигнале к атаке, описание которого соответствует включенному в «Морской устав»77, т. е. это еще одно подтверждение, что атака была единственной и, кроме того, была проведена силами одного авангарда, а не всего флота, как утверждали К. Г. Торнквист и Ф. К. Росваль.
Важен вопрос и о месте артиллерийского боя в сражении в Рилакс-фиорде. В существующей литературе на первый план выдвигается стремление русских захватить шведские суда абордажем, поскольку артиллерия скампавей авангарда якобы значительно уступала шведской. Так, Н. В. Новиков писал: «Обе первые атаки, после которых русские скампавей вынуждены были отходить в исходное положение, показали, что фронтальная атака на неприятеля не обеспечивает возможности сойтись для абордажа, который являлся основной целью атакующих»78.
По нашему мнению, на абордаж скампавей пошли уже после продолжительной артиллерийской перестрелки со шведами, которая, хотя и не привела к их сдаче, но, как представляется, во многом подготовила успех абордажа на заключительной стадий наступления, сократив при этом число потерь с русской стороны. Этот этап сражения в Рилакс-фиорде запечатлен на называвшихся уже гравюрах от 9 августа и 12 сентября 1714 г., «Плане с прешпектом...»: скампавей ведут ожесточенный артиллерийский бой со шведским прамом и галерами, находясь на некотором удалении от них79. Выделим следующий факт: расстояние до шведских судов в это время было таково, что не позволяло вести прицельный ружейный огонь, ибо, по свидетельству гребцов шлюпки подполковника Я. Бордовика, только тогда, «как стали (скампавей. — А. К.) приставать (к шведским судам. — А. К.), из мелкого ружья первая стрельба зачалась»80. Петр I писал 29 июля 1714 г., что победа в Рилакс-фиорде была одержана «по многом и зело жестоком огне»81. По показаниям участников сражения подпрапорщика А. Мачихина, сержанта С. Савельева, каптенармуса И. Привалова, бывших на скампавее Я. Бордовика, во время боя такой «был от стрельбы дым великой», что они не могли разглядеть шлюпки, в которую он сел для того, чтобы командовать своими тремя скампавеями82. Г. Ватранг, находившийся С корабельным флотом за несколько миль от места битвы, слышал оттуда сильную артиллерийскую канонаду 83. Г. А. Нордберг сообщает, что «Элефант» «оказывал сопротивление в течение трех часов» и во время артиллерийского боя эскадр дважды загорался (по-видимому от огня российских мортир, стрелявших гранатами), а в момент абордажа, перед сдачей, на нем «вспыхнул снова пожар»84 (факт последнего пожара отмечен несколькими участниками абордажа прама)85.
Следовательно, как нам представляется, большая часть времени в трехчасовом Гангутском сражении ушла не на попытки, преодолев артиллерийский огонь шведов, сблизиться с неприятельскими судами вплотную для их абордажа, что стоило бы многих жертв, а на его подготовку массированным огнем пушек и мортир со скампавей.
Важно также выяснить, была ли составлена диспозиция сражения. Если да, то кем и в чем состояла ее сущность? Ф. Ф. Веселаго писал, что скампавей перед битвой построились по диспозиции Ф. М. Апраксина86. А. 3. Мышлаевский, наоборот, считал, что Ф. Ф. Веселаго в данном случае лишь неудачно употребил иностранное слово и что «"диспозиции" для боя в тесном смысле не было были лишь частные распоряжения»87 Однако в одном из черновиков походного журнала царя с описанием Гангутского сражения имеется собственная приписка Петра I: «Сию эксекуцию (т. е. непосредственное руководство атакой. — А. К.) начал и совершил господин генерал Вейде... а диспозицию атаки имел корабельной шаутбейнахт»88, т. е. подготовил диспозицию Гангутского сражения Петр I на правах командующего авангардом гребного флота. Поскольку текст диспозиции до настоящего времени не обнаружен, есть основания полагать, что царь изложил ее подчиненным военачальникам устно.
Принципиально важно знать, поставил ли в диспозиции Гангутской битвы Петр I разные в тактическом плане задачи перед скампавеями флангов и центра. А. 3. Мышлаевский, например, писал о тактике битвы: «... было несложное фронтальное столкновение, в котором не могло быть применено тактическое искусство ни тою, ни другою стороною. Под жестоким огнем ядер и картечи два раза подходили скампавей Вейде к противнику и два раза были отбиты. Наконец, подпираемые с тылу прочими судами, отчасти охватив противника с флангов, суда двинулись на абордаж»89.
Анализ свидетельств участников сражения дает возможность нарисовать иную картину битвы. Во-первых, по словам капитана Нижегородского полка М. Камола, командира одной из трех скампавей Я. Бордовика, после того как «из пушки выпалили лозон (т. е. лозунг. — А. К.) до приступу», т. е. сигнал идти в атаку, всем 11 скампавеям центра было «повелено итти на фрегат»90 (скампавей флангов атаковали галеры шведов). Эта принципиальная черта тактического замысла битвы Петра I — ударить превосходящими силами, сразу же 11 скампавеями, по флагманскому кораблю шведов, имевшему наиболее сильную артиллерию и высокие борта.
Во-вторых, повторим, что в журналах Петра I и Ф. М. Апраксина, судебном деле Я. Бордовика 1715 г. говорится лишь об одном сигнале к атаке, следовательно, единственную атаку всей шведской эскадры скампавей центра и флангов начали одновременно. Это лишало шведов выгодной возможности сосредоточить огонь всех своих орудий только на том отряде российских скампавей, который бы попытался первым атаковать шведские корабли.
В-третьих, в существующей литературе нигде не отмечен факт атаки российских скампавей в сражении в тыл эскадре Эреншельда. Выполнение такого маневра считается невозможным ввиду занятой шведами позиции. А. Мюнте, например, писал: «Эта позиция, бесспорно, была хорошо выбрана, ибо эскадра не могла подвергнуться нападению как в обход флангов, так и с тыла, а только с фронта, где подобно настоящей крепости лежал прам»91. Тем не менее описание маневра скампавей в тыл противника обнаружено нами в архивном документе — «Ведении» А. А. Вейде от декабря 1714 г. Приведем его полностью: «Ведение от дивизии моей Лефортавского полку и морского флоту офицером, которые были на скомпавее с подполковником Парецким во время потребы (боя. — А. К.) на море с швецкими судами сего 1714-го году июля 27-го числа, в которую команду был послан с четырьмя скомпавеями по указу царского величества вкруг острова в тыл швецких судов чрез господина генерала-адъютанта Павла Ивановича Егозинского (П. И. Ягужинского. — А. К.), о чем вышеупомянутый господин генерал-адъютант засвидетельствует письменно за своею рукою, а протчие 3 скомпавеи ево, Парецковой, команды к потребе не поспели, и на оных обретающие офицеры здеся нихто упомянуты суть: морскаго флота капитан Миющик, Лефортавского полку капитан Сава Мозалевской, порутчики Борис Третьяков, Василей Конищев, прапорщик Яков Войнов»92.
Для того чтобы ответить нг вопрос, вокруг какого острова совершили обходный маневр в тыл эскадре Н. Эреншельда скампавеи, следует уточнить место гангутского боя в Рилакс-фиорде. В письмах-извещениях о Гангутской виктории от 29 июля 1714 г. Петр I так определял место битвы: «у Ангута, близ урочища Рилакс-фиель»93. Приведем имеющиеся точки зрения относительно места баталии 27 июля 1714 г. А. П. Соколов точно его не обозначил, написав, что Н. Эреншельд построил эскадру «в полукружие между двух камней, тылом примыкая к третьему»94 Ф. Ф. Веселаго утверждал, что «шведские суда стояли вогнутой линией, прикрытой с флангов и с тыла каменистыми островками», и на карте, серьезно искажающей этот шхерный район, нанес позицию Эреншельда на пространстве от южного края полуострова Падваланд в юго-восточном направлении, не учтя масштаба карты95 А. 3. Мышлаевский на подробной карте (масштаб: 1 верста в 1 дюйме) изобразил позицию шведов упирающейся флангами в острова Гавельсхольм и Лаккисёр, а тылом примыкающей к острову Стурён96 (см. схему). Первая линия шведов в случае такого размещения их кораблей была слишком растянута, но Мышлаевский считал, что в предполагаемом им очень уж «просторном расположении судов» было одно из главных преимуществ шведской позиции, позволявшее задействовать в бою наибольшее число орудий97 А. Мюнте лишь заметил, что шведы заняли «сильную позицию между двумя островками»98 В последующем историки показывали место битвы согласно выводам Мышлаевского99.
Однако в настоящее время прочно забыто, что существует еще одна точка зрения на место битвы. В 1869 г. российские моряки по почину и под руководством видного ученого-гидрографа контр-адмирала В. А. Римского-Корсакова установили место в Рилакс-фиорде, где, по преданию местного населения, были похоронены русские и шведы, павшие в давнем сражении. Возвышенность, у которой были сделаны погребения, носила у жителей тех мест название Гора (или Скала) мертвых, а две небольшие бухточки Рилакс-фиорда по сторонам от нее — Залива убитых и Залива мертвых. В 1870 г. на Горе мертвых был воздвигнут в память погибших россиян и шведов памятник по проекту архитектора И. А. Монигетти, выполненный скульптором Н. И. Бариновым, — большой крест из серого сердобольского гранита100. В записке, прочитанной при открытии памятника, В. А. Римский-Корсаков высказал следующее: «весьма возможно, что шхерный фрегат, или прам „Элефант“, стоял против острова Гавельсхольмен, а шесть галер, по три на стороне, образовывали дуги полукружия, примыкая концами одна к острову Сведегольму, а другая — к мысу к северу ...»101 (т. е. к мысу острова Черинг). Позднее в Главном гидрографическом управлении Морского министерства (существовало в 1885—1918 гг.) была создана карта-схема Гангутского сражения с обоснованным ранее В. А. Римским-Корсаковым расположением русских и шведских судов102.
По нашему мнению, В. А. Римский-Корсаков правильно определил место исторического сражения на основе сопоставления устных, письменных известий и картографических материалов.
При таком расположении эскадры Эреншельда логично считать, что маневр русских скампавей «вкруг острова в тыл швецких судов» был совершен в обход острова Сведьехольма (см. схему), к югу от которого на фарватере, ведущем из шхер к морю, находились в резерве остальные силы прорвавшегося сюда от мыса Гангут российского гребного флота. Посланы же в тыл противника скампавеи были из резерва, в котором находились не участвовавшие в битве скампавеи дивизии А. А. Вейде.
Таким образом, изучение тактического построения сражения убеждает, что говорить о «несложном фронтальном столкновении» (А. 3. Мышлаевский) в Гангутской битве нельзя. В сражении гребных флотов в Рилакс-фиорде Петр I предвосхитил главные черты маневренной тактики, созданной применительно к корабельному флоту великим русским флотоводцем Ф. Ф. Ушаковым в конце XVIII в. Благодаря распоряжениям Петра I, умелым действиям передового отряда скампавей 26—27 июля 1714 г. эскадра Эреншельда была отрезана от корабельного флота шведов и заблокирована. Расположение ее в Рилакс-фиорде, казалось бы, не давало возможности россиянам применить какие-либо тактические приемы, навязать противнику невыгодный для него рисунок битвы, но Петр I блестяще справился с этой задачей.
В чем же проявилось флотоводческое искусство Петра I в Гангутском сражении — наиболее ярком примере его военной деятельности на море?
В Гангутской баталии абордажу шведской эскадры предшествовал длительный артиллерийский бой, который подготовил его успех. Расчленение боевого порядка отряда российского авангарда, сосредоточенного в Рилакс-фиорде, соответствовало характеру ставившихся перед его частями задач. Выделение в эскадру 11 скампавей, должных атаковать флагманский и самый мощный корабль шведской позиции — прам, позволило создать подавляющий перевес в силах на направлении главного удара. 12 скампавей флангов были также в состоянии обеспечить активный захват 6 шведских галер начиная со стоявших крайними и постепенно продвигаясь к центру, что давало возможность иметь перевес в числе атаковавших судов при взятии каждой галеры, а шведам мешало использовать всю их артиллерию для отражения этой фланговой атаки. Обходной маневр российских скампавей в неприятельский тыл, безусловно, был полнейшей неожиданностью для шведов. Если взглянуть на действия русского авангарда в битве в Рилакс-фиорде в целом, то понятным становится и общий замысел сражения: шведской эскадре был нанесен одновременный удар по сходящимся к середине позиции шведов направлениям с флангов, центра и тыла, завершившийся абордажем. Осуществление такого плана сражения позволило обеспечить решительное превосходство в силах для абордажа не только флагманского корабля шведов, но и каждой из галер.
Следует отметить также такие черты битвы, как непрерывный характер атаки, использование в ходе боя общего резерва (для маневра в тыл), постоянное творческое руководство боем Петра I (именно во время битвы для атаки неприятеля с тыла «по указу царского величества» были посланы 4 скампавей). Инициатива в сражении при Гангуте принадлежала россиянам; со стороны шведов битва была позиционной, а с русской она носила ярко выраженный маневренный характер.
Блестящая победа русского флота в Рилакс-фиорде была во многом следствием именно глубоко продуманной тактической организации битвы. Осуществленное Петром I руководство Гангутским сражением и всей операцией в целом позволяет поставить его имя первым в ряду великих русских флотоводцев периода парусных и гребных флотов: Г. А. Спиридова, Ф. Ф. Ушакова, Д. Н. Сенявина, П. С. Нахимова.
Благодаря созданным к моменту битвы материальным и моральным предпосылкам для достижения победы в Рилакс-фиорде (соотношение сил в артиллерии и людях, высокие боевые качества скампавей, мастерская тактическая организация битвы Петром I, опытность русских солдат и матросов в действиях на гребных судах и т. д.) потери шведов в битве были значительно больше. Если с русской стороны погибли 127 человек, то со шведской — 361 и 580 человек были пленены103, в том числе, по имеющимся в литературе данным, 350 раненых104. Среди шведов было много тяжелораненных, ибо, несмотря на усилия лекарей, через неделю в живых остались только 333 плененных при Гангуте, а к 5 сентября 1714 г.— 254 (последняя цифра без учета офицеров, содержавшихся отдельно)105.
Подытожим сказанное. Вопреки установившемуся в историографии взгляду о превосходстве шведов во время Гангутской битвы в артиллерии (23 наличных пушки на скампавеях российского авангарда против 116 у шведов), архивные и изданные источники убеждают по крайней мере в равенстве сил: до 126 орудий в действии у россиян и до 92 шведских. Уточнены данные о людских силах русских и числе скампавей, занятых в сражении: не 23 скампавей и около 3500 чел. на них, а 27 и приблизительно 3900 чел. Пересмотрен вопрос о тактике авангарда русского флота в битве в Рилакс-фиорде: устоявшееся мнение о трех атаках русских скампавей в ходе битвы основано на недостоверном источнике, оно противоречит авторитетным отечественным и иностранным первоисточникам, и от него, на наш взгляд, следует отказаться.
В заключение следует подчеркнуть, что, благодаря разработанной Петром I тактической схеме битвы, созданному русской стороной перевесу в числе судов и в людях при приблизительном равенстве сил артиллерии потери русских убитыми в Гангутском сражении были почти втрое меньшими, чем у шведов (хотя атакующая сторона обычно несет их в большем размере).
Примечания
1. Материалы для истории Гангутской операции (далее — МИГО). Вып. 1. Ч. 2. Пг., 1914. С. 195.
2. Nordberg G. A. Leben Karl des Zwölften, Konigs in Sweden. Hamburg. 1746. T. 2. S. 524—525.
3. Он полностью издан на русском языке: МИГО. Вып. 3. Пг., 1914. С. 131—231.
4. Tornquist С. G. Utkast till Swenska flottans sjo-tåg. Stockholm, 1788. D. 2. S. 59—63.
5. Издание под заглавием «Журнал, или Поденная записка... Петра Великого с 1698 года даже до заключения Нейштатского мира» (ЖПВ).
6. Голиков И. И. Деяния Петра Великого. М., 1788. Ч. 12. С. 353—354; Шишков А. С. Список кораблям и прочим судам всего российского флота. СПб., 1799. С. 97—98.
7. МИГО. Вып. 1. Ч. 2. С. 198; Вып. 1. Ч. 1. Пг., 1914. С. VI, VII; Вып. 4. Пг., 1918. С. 628; ЦГАДА. Ф. 50. On. 1. 1714 г. Д. 4. Л. 113; Д. 3. Л. 101 — 101 об.; Ф. 53. On. 1. 1714 г. Д. 3. Л. 230—241 об.; ЦГВИА. Ф. 456. On. 1. Д. 14. Л. 2; Походный журнал 1714 года. СПб., 1913. С. 121.
8. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. С. 31—37.
9. Тексты походного журнала Петра I за 25—27 июля 1714 г. и морского журнала Ф. М., Апраксина в значительной мере совпадают дословно, имеют общую последовательность изложения, но тексты царя короче, многие подробности исключены, в описание ряда важных для оценки сражения фактов внесены большие исправления.
10. Автографы работы Ф. К. Росваля, которыми пользовались историки флота Н. А. Бестужев, А. П. Соколов, Р. К. Скаловский, хранились в Архиве Морского министерства (ныне: ЦГА ВМФ. Ф. 315. On. 1. Д. 870. Л. 1—2; Ф. 1331. On. 1. Д. 7. Л. 1—4 об.
11. Последняя к настоящему времени издана: МИГО. Вып. 2. Пг., 1915. С. 471—521.
12. Бестужев Н. А. Сражение при Ганго-Удде 1714 года//Соревнователь просвещения и благотворения. 1823. Ч. 24. С. 284—287
13. Соколов А. П. Гангэудская битва 1714 года//Морской сборник. 1850. Т. 4. № 12. С. 494—496; Скаловский Р. К. Военные действия русского флота в 1714 году // Там же. 1851. Т. 5. № 1. С. 388, 391—393; Веселаго Ф. Ф. Очерк русской морской истории. СПб., 1875. C. 261—263.
14. Мышлаевский А. 3. Петр Великий. Война в Финляндии в 1712—1714 годах. СПб., 1896.
15. Janе F. Т. The Imperial Russian Navy. L., 1904. P. 61—62.
16. Gyllengranat C. A. Sveriges sjökrigs — historia i sammandrag. Carlscrona, 1840. D. 2. S. 302—304; Munthe A. Nils Ehrensköld. Stockholm, 1900. S. 55—61; Uddgren X. E. Kriget i Finland 1714. Stockholm, 1909. S. 128—131.
17. Anderson R. Ch. Naval Wars in the Baltic during the Sailing-Ship Epoch 1522—1850. L., 1910. P. 160—161.
18. МИГО. Вып. 1—4.
19. Там же. Вып. 4. С. 868—886.
20. Там же. Вып. 1.4. 1. С. 9.
21. Там же. Вклейка III.
22. Новиков Н. В. Гангут. Кампании 1713 и 1714 гг. на финляндском театре. Гангутская операция и бой 27 июля 1714 г. М., 1944. С. 67, 68.
23. Тельпуховский Б. С. Северная война 1700—1721 гг. Полководческая деятельность Петра I. М., 1946. С. 156—157; История военно-морского искусства. Ч. 1. М., 1953. С. 176—178; Морской атлас. Т. 3. Ч. 1. М., 1959. Описания к картам. С. 223—224; Зверев Б. И. Страницы русской морской летописи. М., 1960. С. 83—87; КлокманЮ. Р. Северная война 1700—1721 гг.// Страницы боевого прошлого. Очерки военной истории России! М., 1968. С. 108; Павленко Н. И. Петр Первый. М., 1976. С. 220—221; Дважды Краснознаменный Балтийский флот. М., 1978. С. 24—25; Аммон Г. А. Морские памятные даты. М., 1987, С. 51-52; История Северной войны. 1700—1721 гг. М., 1987 С. 136—137.
24. «Элефант» в отечественной литературе относится к типу фрегатов. В русских источниках петровского времени он именуется прамом, «блокгоузом» или фрегатом. Однако, по шведской классификации, «Элефант» фрегатом никогда не назывался, он определялся как «блокгауз» (нем. Blockhaus, шв. Blockhus), «блокшиф» (нем. Blockschiff). Понятие «блокгауз» тогда было синонимично термину «прам». В собственноручном списке Балтийского флота Петра I 1720 г. есть, например, заголовок «Блокгоузы, или прамы» МИГО. Вып. 2. С. 494, 508; Вып. 3. С. 31, 144, 154; Вып. 4. С. 620; ЦГАДА. Ф. 9, Отд. 1. Д. 22. Л. 417 об.; Uddgren X. E. Op. cit. S. 124, 128, 130; Svenska flottans historia. Malmö, 1943. Bd. 2. S. 139.
25. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. C. 3—4. Вклейки III, IV; Вып. 3. C. 35—36, 91—93; Отдел рукописей Библиотеки АН СССР (ОР БАН). Инв. № 30, 31, 385.
26. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. С. IX.
27. На ряде современных схем сражения 3 шхербота шведов изображены ведущими артиллерийский огонь (Морской атлас. Т. 3. Ч. 1. М., 1958. Л. И. История Северной войны. 1700—1721 гг. С. 135).
28. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. Вклейка III; ОР БАН. Инв. № 385; ЦГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1515. Л. 2.
29. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 408—409, 411—412.
30. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. Вклейки III, IV; ОР БАН. Инв. № 385.
31. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. Вклейки III, IV; ОР БАН, Инв. № 30, 31, 385; ЦГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1515. Л. 2.
32. МИГО. Вып. 1.4. 1. С. 3; Вып. 3. С. 35, 91.
33. ОР БАН. Инв. № 32, 33, 385.
34. Подсчеты по перечням артиллерии на взятых шведских кораблях.
35. Соколов А. П. Указ. соч. С. 495.
36. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 371, 408.
37. Там же. С. 412.
38. Новиков Н. В. Указ. соч. С. 67; Морской атлас. Т. 3. Ч. 1. Л. 11; Зверев Б. И. Указ. соч. С. 84; Клокман Ю. Р. Указ. соч. С. 108; Павленко Н. И. Указ. соч. С. 221.
39. ЦГА ВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 252. Л. 101.
40. ЦГАОР СССР. 3А—73. П. 134, Ч. 3. Номер листа не обозначен.
41. МИГО. Вып. 4. С. 334.
42. Кротов П. А. Строительство Балтийского флота в первой четверти XVIII века: Дис. канд. ист. наук. Л., 1987. С. 147—148, 151, 153—158, 260, 396.
43. ЦГА ВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 70. Л. 40.
44. Там же. Л. 25 об.
45. Там же. Л. 55 об.
46. ОР БАН. Инв. № 88, 270, 408.
47. МИГО. Вып. 3. С. 57, 58, ИЗ.
48. Там же. Вып. 4. С. 770.
49. ОР БАН. Инв. № 385; ЦГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1515. Л. 2.
50. ОР БАН. Инв. № 30, 31, 100, 101; МИГО. Вып. 1. Ч. 1. Вклейка III.
51. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 409.
52. МИГО. Вып. 4. С. 29; Сборник военно-исторических материалов (далее — Сб. ВИМ). Вып. 5. СПб., 1893. С. 302—304, 407, 408.
53. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 411, 412.
54. ЦГА ВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 244. Л. 23, 18, 16—17 об., 13—14 об.
55. Исключены из подсчета 23 офицера Воронежского, Копорского, Лефортовского и Шлиссельбургского полков, которых, как будет показано ниже, на 23 скампавеях, атаковавших шведскую эскадру с флангов и центра, не было.
56. ЦГА ВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 244. Л. 23, 177.
57. Сб. ВИМ. Вып. 5. С. 409.
58. ЦГА ВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 244. Л. 169, 170, 178—178 об.
59. Там же. Л. 153, 153 об., 157, 159, 177 об., 178.
60. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 411, 398; Прил. С. 15—16, 24—26.
61. Имеется в виду, по нашему мнению, наличие в шведской эскадре 2 орудий 36- и 4 восемнадцатифунтового калибров на галерах и 14 двенадцатифунтовых на праме, что создавало шведам преимущество в числе орудий самых крупных калибров.
62. МИГО. Вып. 3. С. 34—35.
63. Бестужев Н. А. Указ. соч. С. 284—285; его же. Опыт истории российского флота. Л., 1961. С. 148; Соколов А. П. Указ. соч. С. 495; Веселаго Ф. Ф. Указ. соч. С. 262; Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 413; Новиков Н. В. Указ. соч. С. 67; Тельпуховский Б. С. Указ. соч. С. 157; История военно-морского искусства. T. 1. С. 176; Очерки истории СССР. Период феодализма. Россия первой четверти XVIII в. М., 1954; С. 564; Морской атлас. Т. 3. Ч. 1. Л. 11; Описания к картам. С. 224; 3верев Б. И. Указ. соч. С. 84; Клокман Ю. Р. Указ. Соч. С. 108; Дважды Краснознаменный Балтийский флот. С. 24; История Северной войны. 1700—1721 гг. С. 136; Аммон Г. Л. Указ. соч. С. 52; Gу11еngranat С. А. Ор. cit. S. 302— 303; Мunthе А. Ор. cit. S. 56—58; Jane F. T. Op. cit. P. 61; Anderson R. Ch. Op. cit. P. 160; Kosiarz E. Wojny na Bałtyku X—XIX w. Ggafisk, 1978. S. 262—263.
64. Tоrnquist C. G. Op. cit. S. 61.
65. Ibid. S. 60.
66. Ibid., S. 62; Данные о потерях россиян из составленных сразу же после битвы ведомостей.
67. Тоrnquist C. G. Op. cit. S. 63.
68. Ibid. S. 61-62.
69. МИГО. Вып. 3. C. 35.
70. OP БАН. Инв. № 385; ЦГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1515. Л. 2.
71. Nоrdbеrg G. А. Ор. cit. S. 525.
72. Шарыпкин Д. М. Русские дневники шведов — полтавских пленников // Восприятие русской культуры на Западе: Очерки. Л., 1975. С. 67—71.
73. МИГО. Вып. 3. С. 34—35, 91; Журнал ПВ. T. 1. С. 439.
74. Материалы для истории русского флота. СПб., 1865. Ч. 1. С. 550.
75. Там же. С. 549—550; МИГО. Вып. 1. Ч. 1. С. VII; Походный журнал 1714 г. С. 121; ЦГА ВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 244. Л. 5, 9.
76. Книга Устав морской о всем, что касается доброму управлению в бытность флота на море. СПб., 1720. Прил. Сигналы генеральные. С. 2.
77. МИГО. Вып. 3. С. 34, 91; Вып. 4. С 870.
78. Новиков Н. В. Указ. соч. С. ,67
79. МИГО. Вып. 1. Ч. 1. Вклейки III, IV; ОР БАН. Инв. № 385; ЦГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д. 1515. Л. 2; Д. 1516. Л. 1; Ф. 456. Оп. 1. Д. 14. Л. 2.
80. МИГО. Вып. 4. С. 878—880.
81. Там же. Вып. 1. Ч. 2. С. 195.
82. Там же. Вып. 4. С. 874, 876, 877.
83. Там же. Вып. 3. С. 185.
84. Nоrdbеrg G. А. Ор. cit. S. 525.
85. МИГО. Вып. 4. С. 870, 874—877.
86. Веселаго Ф. Ф. Указ. соч. С. 262.
87. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 409, 410.
88. МИГО. Вып. 3. С. 35; Походный журнал 1714 г. С. 37.
89. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 413.
90. МИГО. Вып. 4. С. 870.
91. Мunthе А. Ор. cit. S. 50.
92. ЦГАВМФ. Ф. 233. Оп. 1. Д. 244. Л. 46—46 об.
93. МИГО. Вып. 1. Ч. 2. С. 195—199. Фиель на языке местного населения — это фиорд.
94. Соколов А. П. Указ. соч. С. 494.
95. Веселаго Ф. Ф. Указ. соч. С. 261; Прил. «3».
96. Мышлаевский А. 3. Указ. соч. С. 408; Прил. План 24.
97. Там же. С. 408.
98. Munthe А. Ор. cit. S. 49.
99. Uddgrеn Н. Е. Ор. cit. S. 128; Тельпуховский Б. С. Сражение у мыса Гангут (1714 г.) //Военно-исторический журнал. 1941. № 3. С. 70, 71; его же. Северная война... С. 155; Новиков Н. В. Указ. соч. С. 65; Порфирьев Е. И. Петр I — основоположник военного искусства русской регулярной армии и флота. М., 1952. С. 252; История военно-морского искусства. T. 1. С. 177; Морской атлас. Т. 3. Ч. 1. Л. 11; Kosierz Е. Ор. cit. S. 262; История Северной войны. 1700—1721 гг. С. 135.
100. Морской сборник. 1870. № 2. Морская хроника. С. 64; № 9. Морская хроника. С. 1—2; Морской сборник. 1871. № 5. Морская хроника. С. 44—47; Прил. С. 1—3.
101. Там же. 1871. № 5. Прил. С. 2.
102. ЦГА ВМФ. Ф. 1331. On. 1. Д. 8. Л. 1, 2.
103. МИГО. Вып. 3. С. 37, 93.
104. Кротков А. С. Повседневная запись замечательных событий в русском флоте. СПб., 1894. С. 284; Первоисточник этих данных о числе раненых шведов нам выявить не удалось.
105. Архив Ленинградского отделения Института истории СССР АН СССР. Ф. 83; On. 1. Карт. 25. Д. 69. Л. 1; Д. 70. Л. 1. об.; Д. 84. Л. 1; Anderson R. Ch. Ор. cit. Р. 160—161.
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас