Назаров В. Д. Русь накануне Куликовской битвы // Вопросы истории. - 1978. - № 8. - С. 98-114.
(К 600-летию сражения на р. Воже)
В 1980 г. исполнится 600 лет со дня Куликовской битвы, одного из грандиознейших сражений в Восточной Европе XIV века. В исторических судьбах России "Донское побоище" стало поворотным событием. В длительной борьбе Руси с Золотой Ордой победа у речки Непрядвы явилась переломным моментом. Навсегда был развеян миф о непобедимости золотоордынских полчищ. Куликовская битва содействовала и закреплению тех значительных успехов в процессе образования Русского централизованного государства, которые были достигнуты к третьей четверти XIV столетия. Это событие вызвало широкий поток исторических и публицистических, поэтических и прозаических произведений. Битва на Куликовом поле стала живым символом неодолимого стремления русского народа к национальной независимости. Именно поэтому нам столь памятны исторические явления, непосредственно ей предшествовавшие.
"Нашествие тяжкое, пленение злое"
21 декабря 1237 г. после ожесточенного штурма пала Рязань - первая крупная крепость на пути Батыевых полчищ. Город был сожжен и разграблен, а его защитники уничтожены. Затем запылали Москва, Владимир, Чернигов и Киев, Изяславль, Владимир Волынский, Галич. К весне 1241 г., когда главные силы поредевших орд завоевателей сконцентрировались на границе с Венгрией, они оставили после себя десятки уничтоженных городов, тысячи сожженных или заброшенных населением сел и деревень, сотни тысяч убитых и замученных русских людей, вставших на защиту своей земли. Перед глазами францисканского монаха П. Карпини, проезжавшего через Русь в середине 40-х годов XIII в., предстали разрушенные крепости и города, "бесчисленные головы и кости мертвых людей, лежавшие на поле"1. Настало тяжкое время золотоордынского ига.
Последствия Батыева нашествия были опустошительными. Сильнейший удар был нанесен русскому городскому ремеслу. Многие ремесла, широко известные в Древней Руси, навсегда или надолго исчезли. 100 с лишним лет после нашествия монголо-татарских войск Северо-Восточная Русь не знала каменного строительства2. Многим городам удалось достигнуть прежних размеров к концу XIV и в XV в. (так было на северо-востоке Руси), иногда лишь в XVIII в. (Чернигов)3. И дело здесь не только в уничтожении городских центров Руси в ходе завоевательных походов 1237 - 1241 годов. Даже те города, которые непосредственно не подверглись погрому, в значительной мере лишились основы для экономического развития: десятки тысяч русских ремесленников были взяты в плен, часть из них насильственно была вынуждена сопровождать монголо-татарские войска, другие же были отправлены в Монголию и Китай. В конце XIII - первой половине XIV в. в немалой степени за счет русских умельцев, обращенных в рабство, формировались ремесленные кварталы золотоордынских городов.
Упадок русского города и ремесла (а им в XIV - XV столетиях во многом пришлось заново проходить те ступени развития, которые были достигнуты еще в XII - начале XIII в.) был тесно связан и с разорением захватчиками сельской округи. Горестно восклицание летописца: "Несть места, ни вси (веси. - В. Н.), ни селъ гацех редко, иде же не воеваша на Суждальской земли"4. Масштабы археологических раскопок сельских поселений того времени пока не велики, но и их результаты выразительны: из 157 поселений, известных со времени не позднее первой половины XIII в., 105 прекратили существование в том же столетии, 6 запустели, и жизнь на них возродилась лишь через 200 - 300 лет, и только в 46 найден материал XIV - XV веков5. Особенно сильно было опустошено плодороднейшее и давно окультуренное Владимиро- Суздальское ополье, древнейший центр Северо-Восточной Руси, ее жемчужина. Разорение наиболее развитых районов сельского хозяйства привело также и к массовому отливу населения на окраины (западные и северные) с менее плодородными и удобными для пашенного земледелия почвами. Резкое ослабление экономического потенциала страны вызвало свертывание внутренней торговли, нарушение экономических связей между различными землями бывшей Киевской Руси, сокращение и в немалой степени переориентацию внешней торговли. Наконец, значительное ухудшение материальных условий жизни непосредственно повлияло на новые вспышки следовавших один за другим "моров" (эпидемий)6, что содействовало еще большей убыли населения, не говоря о катастрофических по размерам потерях трудового люда в период Батыева нашествия.
Грандиозное разрушение производительных сил страны захватчиками не было единовременным актом. Новые походы Золотой Орды на Русь возобновились в 1252 году. И какой бы причиной они ни вызывались - попытка подавить национально-освободительные восстания, приглашение русских князей (для участия в междоусобной борьбе) или же потому, что через те или иные русские земли проходили монголо-татарские войска, итог был одинаков - убийства, опустошение и увод в рабство оставшихся в живых. Подсчитано, что только за последнюю треть XIII столетия было не менее 15 крупных военных акций, предпринятых монголо-татарскими феодалами7. Некоторые из них современники сравнивали с нашествием Батыя. Тяжкими были и постоянные поборы в виде даней ("выходов"), запросов, ряда других платежей, а также натуральные повинности (дорожная и ямская, поставка продуктов и т. п.). Северо-Восточная Русь была одним из главных источников поступлений серебра в Золотую Орду. Высокий уровень платежей, жестокие формы сбора (особенно в XIII в.) - все это тормозило экономическое восстановление разоренной страны. Так было везде, где прошлись орды Батыя. Не удивительно, что жившие за тысячи километров друг от друга люди одинаково оценивали режим угнетения, установленный монголо-татарскими завоевателями. Армянский поэт XIII в. Фрик писал: "Нет больше ни родника, ни рек, не наполненных нашими слезами. Нет больше ни гор, ни полей, не потоптанных татарами. Лишь дышим мы едва-едва, а ум и чувства в нас мертвы"8. А вот слова владимирского епископа Серапиона: "Не пленена ли бысть земля наша? Не взяти ли быша гради наши? Не вскоре ли падоша отци и братья наша трупиемь на землю? Не ведены ли быша жены и чада наши в плен? Не порабощены быхом оставшем горкою си работою от иноплемених?.. Се уже к 40 летом приближаеть томление и мука, и дани тяжькыя на ны не престануть, глади, морове живот наших, и всласть хлеба своего изъести не можем; и воздыхание наше и печаль сушать кости наши"9.
Золотоордынское иго стало тяжелейшим испытанием для русского народа: под вопрос была поставлена сама возможность самостоятельного национального развития, нравственная сила народа и его способность к сопротивлению были подвергнуты решающей проверке. К. Маркс указывал, что золотоордынское иго "не только давило, оно оскорбляло и иссушало душу народа, ставшего его жертвой". Исторический подвиг русских людей заключался не только в том, что их героическое сопротивление ордам Батыя обескровило силы завоевателей и тем самым спасло Западную Европу от ужасов их нашествия. Длительная неустанная борьба Руси за свое освобождение - а она продолжалась почти два с половиной столетия - решающим образом сказалась и на возможности проведения новых крупных операций монголо-татарскими войсками в Европе. Сама эта борьба, ее успешное завершение были органически слиты с главнейшими историческими процессами XIV - XV вв. - складыванием великорусской народности и образованием Русского централизованного государства10.
Успех этот дался нелегко. Как правило, подчеркивается, что внешнеполитическая опасность, задачи освобождения от золотоордынского ига служили фактором, ускоряющим политическую и военную централизацию страны. Мысль верная, но несколько односторонняя, ибо при этом меньше обращается обычно внимания на другое: борьба против Золотой Орды потребовала столь огромных материальных ресурсов и такого их отвлечения в сферу военного противоборства, что это не могло не сказаться и на темпах, и на формах исторического прогресса Руси.
В летописи героического сопротивления русского народа важнейшее место принадлежит Куликовской победе. Данному поворотному явлению предшествовало менее яркое событие, во многом предопределившее, однако, последующий ход дел. Как известно, Петр I называл победу русской армии в сражении при Лесной матерью "преславной виктории" - Полтавской битвы. С не меньшим основанием можно считать победу русской рати над войсками Мамая в 1378 г. на р. Воже матерью Куликовской победы. В этом и состоит прежде всего исторический смысл сражения у небольшой рязанской реки. Отсюда и незатухающий интерес к нему. Однако победы и поражения, тем более в масштабных военных столкновениях, как правило, суть закономерный результат, определяемый сложной цепью исторических причин и следствий. Чтобы понять это, необходимо рассмотреть тенденции социально- экономического и политического развития противоборствующих сторон на протяжении длительного времени. Обратимся к истории Золотой Орды.
Судьбы ордынские
Советские ученые достигли больших успехов в изучении проблем становления и эволюции монголо-татарских государств, образовавшихся из империи Чингисхана, и в первую очередь Золотой Орды. Исследованы ее внутреннее развитие, дипломатия, и в особенности "русская политика" золотоордынских правителей11. История самостоятельной государственности Золотой Орды сложна и отражает тенденции эволюции монгольской империи как общего владения всех Чингисидов во главе с карако-румским кааном. Истоки этой самостоятельности восходят к наделению уделом Джучи еще до похода Батыя и других Чингисидов в Восточную Европу. Но реальное оформление границ Золотой Орды пришлось на 30-е - 40-е годы XIII века. В улус сыновей Джучи вошли территории от Алтая до Трансильвании, от Северного Кавказа и районов Средней Азии до русских земель как с кочевым местным населением (огузы, половцы-кыпчаки и др.), так и с оседлым (волжские булгары, население зависимой от Золотой Орды Северо-Восточной Руси и пр.)- Фактическое же обособление Орды от общеимперской власти наступило в последней трети XIII века12.
Исследователи подчеркивают, что разделение огромных земель, завоеванных монголо-татарскими войсками, было необратимым результатом как крайней искусственности подобного политического объединения, так и обострившихся противоречий между разными линиями Чингисидов (в их взаимных владетельных претензиях), а также между двумя группами монгольской феодальной знати, по-разному представлявших способы эксплуатации подвластного населения, прежде всего оседлого. Консервативные кочевые круги стремились к сохранению старых методов, а именно непосредственному подчинению только районов с кочевниками, включенными в существовавшую социальную систему связей в соответствии с нормами улусной, государственно-военной организации империи, и эксплуатации земель с оседлым населением путем грабительских набегов, а порой и полного их разорения с целью расширения кочевий. Группировавшиеся же вокруг каана слои осознали необходимость регулярного и упорядоченного налогообложения, формирования административно-финансового аппарата в общеимперских рамках, способного обеспечить взимание даней, главным образом с высокоразвитых оседлых областей.
Во владениях сыновей Джучи первоначально преобладала консервативно настроенная кочевая знать. Это способствовало сепаратистским тенденциям освобождения из-под власти каана, к тому же традиционный характер улусных владений внутри Золотой Орды в XIII в. не привел еще к развитию центробежных устремлений внутри нее самой. Выделявшиеся улусы не стали еще наследственными, не имели иммунитетов и подлежали переделам, утверждавшимся на курултаях (съездах) Орды. Не был определенным и принцип наследования верховной власти. Вплоть до начала XIV в. боролись две тенденции: традиционная, с передачей власти на курултае старейшему и влиятельнейшему Чингисиду, как правило из боковых линий, и новая, когда власть переходила по прямой нисходящей мужской линии (отец - сын - внук).
В XIII в. можно отметить лишь один факт, связанный с раздроблением Джучиева улуса. В соответствии с обычаем произошло деление на левое крыло - Кок-Орду, или Синюю Орду, закрепившуюся тогда за потомками старшего сына Джучи и правое - Ак-Орду, или Белую Орду, оставшуюся владением рода Батыя. Из последней несколько позднее выделился улус Шибана. Границы их владений во многом объясняются этническим составом завоеванных степных пространств - контуры улусов наследников Орды и Батыя совпадали в целом с зонами расселения огузских и кыпчакских племен, а владения потомков Шибана ограничивались кочевьями восточно-кыпчакских племен13. Улус Орды считался вассальным по отношению к Ак-Орде, и хотя этот вассалитет еще в XIII столетии стал в немалой мере номинальным, традиция была живучей. Характерно поэтому, что в годы "великой замятии" (внутренняя междоусобная борьба) в Золотой Орде XIV в., в которой представители линии Орды приняли активное участие, они боролись не за захват и присоединение к собственным владениям улусов правого крыла, а именно за трон в Сарае.
Этой системе кочевых улусов сыновей Джучи в середине XIII в. противостоял и в то же самое время был тесно связан с нею аппарат управления и угнетения территорий с оседлым населением, сформированный каракорумским кааном14. Противостоял потому, что и сама перепись населения, подлежавшего обложению, и организация административно-финансовой системы для сбора дани и других поступлений, а также управления были проведены верховной имперской властью в 50-е - 60-е годы XIII в. по всем завоеванным землям, а полученные средства отправлялись в ставку каана. Но существовала и неизбежная связь. Во-первых, часть этих средств - опять-таки по традиции - поступила в распоряжение Джучидов. Во-вторых, эффективное функционирование данной системы было немыслимо без опоры на военные силы и политический авторитет владетелей Золотой Орды. О последнем говорят примеры карательных походов на Русь второй половины XIII в. (их мотивы, конечно, этим не ограничивались). Вместе с тем участие золотоордынской знати в системе эксплуатации городов и оседлого населения, желание сосредоточить материальные выгоды от нее в своих руках лишь усиливали стремление феодальной верхушки Золотой Орды к полному обособлению от власти каана. Такова была диалектика процесса, и в нем заложены тенденции, которые привели к кратковременному расцвету Золотой Орды в первой половине XIV столетия.
Социально-экономические предпосылки такого подъема заключались в следующем. Оживление хозяйственной конъюнктуры в наиболее передовых областях, включенных в территорию Золотой Орды, - Волжской Булгарии, Крыму, Хорезме. Здесь, где развитие города было органичным, связанным с высоким уровнем земледелия сельской округи, с традиционными торговыми путями, ранее всего отмечается восстановление городской жизни. Чеканка монет начинается в Болгаре с середины XIII в., а в 70-х годах - в Крыму и Хорезме15. Возрождается и постепенно расширяется транзитная внешняя торговля: через земли Золотой Орды проходили важнейшие торговые коммуникации и в Причерноморье, и в Поволжье, и в Средней Азии. Залечивались страшные последствия Батыева нашествия на Руси, а дани с нее составляли существенную часть "приходного бюджета" захватчиков. От всего этого самые большие выгоды получали золотоордынские ханы и знать, и чем эти выгоды становились значительнее, тем успешнее шло обособление Орды от власти каана. Сосредоточение у золотоордынской верхушки огромных денежных средств, пленников, захваченных в походах на Русь и другие страны в последней трети XIII в., послужило материальной основой для интенсивного строительства новых городов в областях, где ранее почти не было оседлости. С конца XIII в., примерно за полстолетие в Нижнем Поволжье, на Северном Кавказе и в Крыму возникло около двух десятков поселений городского типа. Они были "привязаны" к местам зимних кочевий золотоордынской знати (Нижнее Поволжье и степи Северного Кавказа были как бы "доменом" золотоордынских владык), а также к важнейшим торговым путям, особенно по Волге. Такой лихорадочный и во многом искусственный рост городов был невозможен без ряда политических условий.
Возведение новых городских центров было связано с желанием золотоордынских ханов вложить материальные средства в подобное строительство. А это означало принципиальную переориентацию их социальной политики как на территории собственно Золотой Орды, так и на подвластных ей землях. Важнейшим здесь было создание разветвленного государственного аппарата, концентрировавшегося в городах, "регулярная" эксплуатация зависимого населения - и кочевого, и оседлого, использование в своих интересах возможных доходов от развития ремесел и торговли. Начинался процесс сращения кочевой знати с городом. Подобное было немыслимо без освобождения Ак-Орды из-под власти каракорумского каана. Реальное функционирование Сарая в качестве столицы Золотой Орды датируется тем же временем, когда произошло ее окончательное обособление, - 70-е - 80-е годы. Первая монета была отчеканена здесь в 1282 году. И именно с конца XIII в. начинается основание новых городов. Необходимым условием для таких новшеств являлась политическая стабильность в Орде, единство ее верховной власти. Ожесточенная борьба за власть в 80-е - 90-е годы XIII в., столь ярко обозначившаяся в столкновении Токты и Ногая16, завершилась в 1300 г. победой Токты (он был сторонником принципа передачи власти по прямой линии) и объединением вокруг него основных групп золотоордынской знати. Новые города стали экономической основой и определенным политическим фактором подъема Золотой Орды в первой половине XIV в., сыграв в этом процессе более важную роль, чем старые городские центры периферийных ее областей17.
Последние годы правления Токты, царствования Узбека и Джанибека - время наибольшей внутренней стабилизации и внешнеполитических успехов в истории Золотой Орды18 . В эти десятилетия складывается собственный государственный аппарат как военный, так и административно-финансово- судебный, а также временно торжествует принцип передачи власти по нисходящей мужской линии (отец - сын - внук; Узбек - Джанибек - Бирдибек). Курултай практически прекращает свое существование19. Денежная реформа Токты 1310/1311 гг. ввела в обращение по всему государству устойчивый по весу и курсу единый дирхем, чеканка которого в столице свела на нет выпуск монет в других городах. При Узбеке происходит окончательное принятие мусульманства, ставшего официально господствующей религией. Все это способствовало усилению авторитета ханской власти и эффективности государственного аппарата. При Узбеке и Джанибеке были достигнуты заметные успехи в сфере внешней политики. Золотая Орда ведет удачные войны с Хулагуидами за Азербайджан, относительно результативно западное направление ее дипломатии. Хотя с зимы 1328 г. не было крупных походов на Русь, именно в этот период ее эксплуатация (дани, экстраординарные запросы и пр.) достигает наивысших масштабов. Относительно эффективно проводится традиционная политика взаимного сталкивания крупнейших русских княжеств друг с другом с целью их ослабления.
Но все внутренние и внешние достижения Золотой Орды оказались непрочными. С 60-х годов XIV в. она вступила в полосу длительных усобиц, поставивших под вопрос ее государственно-политическое существование. За 21 год на саранском престоле сменилось свыше 20 ханов. В борьбу за ханский трон активно включились Чингисиды и знать из Кок-Орды, стали обычными случаи выдвижения на престол самозванцев. Золотоордынская знать разбилась на ряд смертельно враждовавших групп. В это время наблюдается обособление некоторых периферийных районов, а в 1361 г. территория Золотой Орды распалась на две части: в областях к западу от правого берега Волги укрепился темник Мамай, правивший от имени подставных ханов (Абдуллаха, Мухаммед-Булака). Ему удалось сохранить относительное единство на подконтрольной территории (Крым, степные области между Волгой и Днепром, степи Предкавказья). Стремился он и к установлению контроля над восточной частью. Там, на левобережье Волги, под властью каждого очередного хана, видимо, находились лишь ограниченные районы, примыкавшие непосредственно к столице. В других крупнейших центрах (Хаджитархане, Сарайчике, возможно, Гюлистане) укрепились крупнейшие феодалы. Практически независимым стал Хорезм. Произошло политическое и территориальное разделение столицы и кочевой ставки хана - Орды. Последняя находилась в районе, контролируемом Мамаем. Он и стоявшие за ним круги феодалов придали Орде-ставке не только значение политического сосредоточия степи, но и столицы. Именно в Орде производилась чеканка монет с именем ставленников Мамая. Политическим центром противников Мамая оставалась столица Золотой Орды (Новый Сарай, или Сарай ал-Джедид).
Политический разброд повлек за собой экономический упадок, прежде всего новых городских центров, нарушение экономических связей. В ряде новопостроенных городов жизнь прекратилась. Возобновился областной чекан монет. Резко сократилась внешняя торговля20. Острота внутриполитической борьбы фактически сняла с повестки дня внешнеполитические интересы Золотой Орды как единого целого. Отдельные акты дипломатии, хотя порой они и облекались в традиционную форму и преследовали, казалось бы, прежние цели, были направлены в первую очередь на укрепление экономических и политических позиций соперничавших групп. Только в 70-е годы начинает меняться характер политики Мамая в отношении Руси.
Кризис Золотой Орды был не случаен. Неразрешимое противоречие, лежавшее в ее основе, - экономически наиболее отсталый и консервативный уклад являлся господствующим и ведущим в социально-политическом отношении - жестко обусловливало нежизнеспособность и этого государственного образования, и любого подобного ему. Хотя Тохтамышу в 80-е годы XIV в. и удалось на какое-то время восстановить единство Золотой Орды (этого вновь достиг и Едигей в начале XV столетия), процесс ее распада шел с нарастающей силой и завершился в основном во второй четверти XV века. Как единое государство Золотая Орда просуществовала примерно 150 лет. Сходными были судьбы улусов потомков Чагатая и Хулагу. Все эти факты лежат в одной плоскости и объясняются аналогичными причинами. Показательно, что восстановление единства Золотой Орды было осуществлено отнюдь не передовой группировкой знати. Выходец из Кок-Орды, отстававшей в развитии от Золотой Орды, Тохтамыш в своей деятельности отражал те тенденции, которые были свойственны золотоордынским феодалам на рубеже XIII - XIV столетий. Иными словами, реставрация единой государственности происходила в Золотой Орде на более отсталой социально-экономической базе, чем тот уровень, которого она достигла к середине XIV века.
"Замятня" 60-х -70-х годов была вызвана рядом причин, в том числе и теми, которые связаны с характером эволюции господствующего класса и государственного строя кочевников. На протяжении первой половины XIV в. улусы постепенно приобретали наследственный характер и иммунитетный статус. В зависимости от происхождения и от выполнения определенных функций ордынская знать делилась на военно-улусную и административно-чиновную группы. Разнились эти группы и по ведущему способу материального обеспечения: для первой основу составляли кочевые лены-бенефиции, для второй - различные статьи доходов от государственного управления. Но разница между ними постепенно стиралась. Улусные феодалы, организованные военным ведомством во главе с бекляри-беком, принимали участие и в административно-финансовом управлении и на областном, и на общегосударственном уровне. Представители же высшего чиновничества, конечно же, стремились к получению наследственных улусов и порой обладали ими. Иначе невозможно объяснить военную мощь представителей дворцовой знати, среди которой высшее чиновничество было заметной частью. Происходит процесс интенсивного оседания знати в городах, в том числе и в столице. При всей остроте взаимных противоречий основным в деятельности золотоордынской верхушки стало стремление к сепаратизму и максимальному увеличению ее владений и доходов. Верховная же власть превращалась в орудие тех или иных группировок21. Малоэффективным стал и тот скрепляющий стимул, который до времени объединял вокруг ханов подавляющую часть господствующего класса, - активная завоевательная внешняя политика. Отход от нее при Бирдибеке дал импульс, приведший несколькими годами спустя к "великой замятие".
Указанные явления способствовали также ослаблению военной мощи Золотой Орды. Не надо, однако, преувеличивать это обстоятельство. Обстановка непрекращавшихся ордынских усобиц таила опасные и для Руси следствия. Постепенное прекращение регулярной эксплуатации русских княжеств имело результатом учащение набегов и походов на Русь отдельных золотоордынских феодалов. А силы, и притом достаточно крупные, у них были. Представители ордынской знати с 60-х годов пытаются осесть на южном и юго-восточном пограничье Руси. Для них оседлые соседи были "естественным" объектом грабительских набегов. Наконец, логика внутренних усобиц подталкивала к крупномасштабному завоевательному походу на Русь как необходимому условию окончательной победы в собственных распрях. Именно к такой политике в 70-х годах все более склонялся Мамай, возглавлявший сильнейшую группировку золотоордынской кочевой знати.
Русь на подъеме
Если посмотреть на политическую карту Руси второй половины XIII - первой половины XIV в., то сразу поражает пестрый и разобщенный конгломерат десятков княжеств и земель, скрепленных лишь сюзеренитетом великого князя Владимирского, причем во многом с номинальными прерогативами. Тенденция к прогрессирующему феодальному раздроблению как будто бесспорно преобладает. Вновь выделявшиеся в это время относительно крупные княжения на протяжении жизни двух-трех поколений своих правителей делятся на уделы. Все это сопровождалось ожесточенной межкняжеской борьбой за передел уделов, за выморочные владения, за великокняжеский владимирский стол. Поэтому осознанная политика объединения, проводившаяся в 60-е - 70-е годы XIV в. правительством московского великого князя Дмитрия Ивановича (за выдающийся полководческий талант во время Куликовской битвы он был прозван Донским), явные успехи в открытой вооруженной борьбе с Золотой Ордой на первый взгляд представляются трудно объяснимыми. Ситуация окажется еще парадоксальней, если принять во внимание внешнеполитический фактор. На северо-западной границе Новгородская республика с помощью княжеств Северо-Восточной Руси отбивала ожесточенное агрессивное наступление Ливонского ордена и шведских феодалов. Со второй трети XIV в. Великое княжество Литовское приступило к военным захватам пограничных земель, активно противодействуя объединительным тенденциям в Северо- Восточной Руси. Но отмеченная парадоксальность - мнимая. Исторический процесс определялся взаимодействием двух тенденций - сепаратистской и объединительной. Реальное развитие в области экономики, в собственнических поземельных отношениях обусловило в конечном счете преобладание централизационных устремлений.
Социально-экономические основы складывания Русского централизованного государства в XIV - XV вв. детально изучены Л. В. Черепниным и рядом других исследователей22. Наблюдалось неуклонное восстановление, а затем постепенный рост земледелия и сельского хозяйства в целом. Первые признаки оживления аграрной экономики заметны к 50-м годам XIII века. Особенно интенсивным оно стало со второй четверти XIV в., когда в течение почти 40 лет не было набегов золотоордынских войск. В ходе колонизации как внутренней (когда земледелие возрождалось в областях старой сельскохозяйственной культуры), так и внешней (когда в оборот вводились земли в районах, где ранее почти отсутствовали традиции пашенного хозяйства) неустанным трудом русского крестьянина был создан устойчивый обширный комплекс "старопахотных" земель. Скудные письменные и археологические источники не позволяют в деталях обрисовать это огромное по своей значимости явление. Однако итог его ясен. По актовым источникам XV в. видно, что в ряде уездов междуречья Оки и Волги, в Поволжье существовала достаточно насыщенная сеть сел, деревень и починков. Нет оснований полагать, что это был результат развития в основном в XV столетии. Скорее наоборот. В первой половине XV в. были более частыми и значительные набеги кочевых феодалов, размах эпидемий и стихийных бедствий, нежели во второй трети XIV века. Видимо, известный комплекс сельских поселений XV в. генетически в большей степени восходит к XIV столетию.
И другая примета. Возникновение новых уделов-княжеств в Северо-Восточной Руси было бы немыслимо, если бы не наблюдался прогресс в аграрной сфере. Выделение удела реально только при наличии местной группы феодалов, интересы которых связаны с новым образованием и его главой. А это, в свою очередь, предполагает достаточно высокий уровень сельскохозяйственного освоения территории удела. Поэтому политическое усиление тех или иных княжеств - важный индикатор их аграрного прогресса (как и экономики в целом). Отсюда не случайно возвышение Москвы и Твери, большая роль Переяславского княжества в конце XIII века. Именно сюда из Владимиро-Суздальского ополья и других районов произошел массовый отлив трудового люда с середины XIII века.
Исследователи отмечают определенный прогресс в развитии производительных сил той эпохи: совершенствовались пахотные орудия, все большее значение приобретало трехполье. Достаточно интенсивно развивались промыслы, особенно со второй четверти XIV века. С 30-х годов того же столетия возобновилось каменное строительство, что свидетельствовало не только о накоплении материальных ресурсов, но и о возрождении многих ремесел, связанных с обработкой камня, металлов, со строительным делом. В 1367 г. был возведен каменный Кремль в Москве, что потребовало огромных трудовых и денежных затрат и лучше всего характеризует высокую степень развития ремесла в Московском княжестве. Согласно новейшим исследованиям23, Северо-Восточная Русь по уровню оснащения военных сил (личное оружие, защитные доспехи, оборонительные сооружения, осадные орудия и пр.) почти не отставала от других стран Европы, а это один из важнейших показателей успехов ремесла в целом. Наблюдался подъем и в ювелирном деле. К концу XIV в. явно заметна тенденция к увеличению числа городов на Руси. И хотя не все из вновь основанных поселений городского типа утвердились в качестве центров ремесленно-торговой деятельности (в ряде случаев их строительство вызывалось государственно-политическими или военно-оборонительными факторами), эволюция большинства из них в этом направлении несомненна.
Восстановление и развитие экономики страны стимулировалось и внешней торговлей. Важную роль в этом сыграл Великий Новгород. Показательно увеличение объемов и номенклатуры предметов торговли с европейскими странами через этот город в XIV веке. Резко возрос удельный вес торговли по Волге, при этом в русском вывозе большое место занимали продукты ремесленного производства. Источники середины - второй половины XIV в. отмечают масштабные операции русских торговцев с соседними странами24. Показательно, что безмонетное обращение заканчивается в 70-е годы XIV в. и именно Москва стала первым центром массовой, устойчивой эмиссии серебряной монеты. К этому времени созрели экономические предпосылки монетной чеканки (характер и объем товарного производства и рыночного обращения, возможность мобилизации крупных запасов серебра, наконец, прогресс в собственно монетном деле и пр.), а также упрочились необходимые политические условия стабильной эмиссии (укрепление роли Москвы в объединительном процессе). Выпуск монеты на Руси возобновился скорее всего вопреки воле золотоордынских ханов. Вслед за Москвой чеканка монеты началась в Рязани, Нижнем Новгороде, Твери, Новгороде, Пскове и др.25. Итак, прогресс в экономике, героический в своей будничности труд русских крестьян и ремесленников создали необходимую материальную основу для продвижения по пути централизации и открытой борьбы с золотоордынским игом.
По мнению А. Е. Преснякова, объединительным устремлениям, присущим в Северо-Восточной Руси московским великим князьям, предшествовали, а частично и сопутствовали аналогичные процессы в крупных русских княжествах XIV - XV вв. (Тверь, Рязань)26. Это положение было разработано советской историографией. Тенденция к сохранению коллективного суверенитета князей одного дома над территорией княжества в целом, проявлявшаяся на разных этапах в различных формах и с неодинаковым размахом, была свойственна большинству княжений Северо-Востока Руси. Подобные явления, отразившиеся в особенностях территориально-административной и владельческой структуры тех или иных княжеств (совместные права собственности князей на центральные районы, ряд доходных статей, управленческие прерогативы в крупнейших городах и т. п.) и изученные подробнее всего на примере Московского княжения (Л. В. Черепнин, М. Н. Тихомиров ,и др.), прослежены теперь и для таких княжеств, как Тверское, Стародубское, Ярославское27.
Причины указанных явлений имели место не только в политической сфере (ведь сохранение в том или ином объеме коллективного суверенитета способствовало укреплению единых позиций князей данного дома в межкняжеской борьбе). Более глубокие основания для указанных особенностей лежали в отношениях поземельной собственности. Для XIV в. характерен процесс мобилизации княжеского личного землевладения, которое в правовом плане еще не вполне разграничивалось от собственнических прав князей как глав государственных образований. Тенденции мобилизации земель были свойственны также крупной феодальной вотчине - и церковной, и светской. Закономерные процессы в развитии феодальной собственности вели к нарушению сложившихся политических границ и тем самым создавали мощные стимулы для поддержки объединительной политики широкими кругами феодалов. Тому же способствовало развитие условных форм феодального землевладения28. Исходя из наблюдений С. Б. Веселовского, мы теперь можем наметить хронологические рамки в развитии крупного и среднего светского землевладения. Не позднее второй половины XIV столетия крупная вотчина московского боярства переступает границы уделов в Московском княжестве, внедряется на территориях Владимирского великого княжения (Владимир, Переяславль-Залесский, Юрьев, Кострома, отчасти Бежецкий Верх, Вологда, Волоколамск и, предположительно, половина Ростова). Распространяется она и в районах, где московские князья выступали в качестве местных суверенов, выкупив собственнические права на эти княжения в Орде (Галич, Углич, Белоозеро29, а в какое-то время, видимо, и Дмитров). Подобные данные имеются относительно представителей обеих линий рода Ратши (Свибловы, Хромые, Бутурлины, Челяднины, Замытские, Застолбские, Каменские, Пушкины и т. д.), рода Всеволожей (Заболотские), Морозовых, Воронцовых-Вельяминовых, Беклемишевых-Княжниных, Добрынских (из рода Сорокоумовых-Глебовых), рода Кобылы и др.30.
Итак, тенденция политического объединения территории собственно Московского княжества с землями Владимирского великого княжения и ряда других вызывалась и материально закреплялась важными сдвигами в структуре светского феодального землевладения. Важно и другое. Обладание великокняжеской территорией увеличивало административно-управленческую сферу московских князей и их вассалов (бояр и вольных слуг), исполнявших на этих землях функции кормленщиков-наместников и волостелей, что было существенной статьей их доходов. Об этом свидетельствуют духовная (1353 г.) московского князя Семена Ивановича, последующие княжеские докончания, а кроме того, летописное упоминание о том, что в 1375 г. наместником и воеводой на Костроме был представитель московского боярского рода Бяконта А. Ф. Плещей (родоначальник Плещеевых). Судя по житию Сергия Радонежского, сходной была ситуация и в Ростове в 1328 г., наместник которого из москвичей был назначен кн. Иваном Калитой31.
Данный процесс не был односторонним. Великокняжеская территория была районом с развитым феодальным землевладением. Корпорации местных феодалов и в политическом плане и в военном отношении составляли значительную силу. Еще в конце XIII в. переяславские князья играли заметную роль в перипетиях политической борьбы, опираясь, несомненно, на мощную группу местных феодалов. По актам первой половины XV столетия землевладение уезда рисуется как вполне зрелая структура с крупной, средней и мелкой вотчиной, владениями условного типа. Это, конечно, результат предшествующего и притом длительного развития. Аналогично обстояло дело с Владимиром, Костромой, Юрьевом и другими великокняжескими землями. По данным Дворовой тетради середины XVI в., названные города входили в группу уездов, давших наиболее многочисленное представительство в царском дворе - от 90 - 110 (Юрьев, Владимир) до 140 - 230 человек (Кострома, Переяславль, Бежецкий Верх). Бесспорно, нельзя переносить эти цифры на XIV в., тем более что указанный источник зафиксировал только дворовых феодалов. Однако приведенные данные дают представление об относительно большом весе корпораций феодалов этих районов в сравнении с другими (границы названных уездов мало изменились к середине XVI в. по сравнению с XIV столетием).
Поземельное и служебное проникновение московских бояр и вольных слуг на великокняжескую территорию вступало в противоречие с материальными и политическими интересами местных феодалов. Поскольку в соответствии с золотоордынской политикой образование самостоятельного княжества (или княжеств) было нереальным, то местные корпорации должны были сделать выбор: или встать в оппозицию московскому князю, поддержав его соперников (но даже в случае успеха это влекло за собой лишь перемену декораций - на смену московским боярам пришли бы, к примеру, тверские), или же наоборот, прочно связать свою судьбу с московским князем, стремясь к фактическому слиянию с его непосредственными вассалами и в служебном, и в поземельном отношениях.
Военная и административная служба московским князьям в их ипостаси великих князей владимирских определялась характером отношений между ними и местными феодалами великокняжеских территорий. Следы деления феодалов, служивших московским князьям, на московских и великокняжеских заметны в источниках 60-х - 70-х годов: в московско-тверском докончании 1375 г.32, в летописных известиях 1368 и 1377 гг.33 (в первом случае говорится о рассылке грамот для сбора войска "по всемъ городом" - скорее всего московским - "и по всему княжению великому"; во втором - Дмитрий Донской отправляет в поход с нижегородскими войсками "воеводы своя, а съ ними рать Володимерьскую, Переяславьскую, Юриевскую"). Впрочем указания эти не слишком четкие, грань деления размыта34, что, видимо, не случайно. Поскольку термин "великое княжение" в докончаниях 60-х - 70-х годов все в большей степени покрывает и великокняжескую, и непосредственно московскую территории, все менее отчетливой становится граница между собственно московскими и великокняжескими корпорациями феодалов. А это подтверждает, что феодалы великокняжеских территорий предпочли второй путь.
Есть и другие тому свидетельства. Так, боярином Дмитрия Донского был К. Д. Шея, представитель исконного костромского боярского рода (Зерновых - Годуновых - Сабуровых). Не исключено, что выходцами с великокняжеской территории были Добрынские и Застолбские - по крайней мере их родовые вотчины, от которых они и получили фамилии, находились в Юрьеве и Владимире. Это прямые или косвенные данные об индивидуальных или семейно-родовых переходах на службу к владетелям Московского княжества именно как к московским князьям. Кроме того, летописные известия - и притом в источнике, отразившем в значительной мере тверскую версию, - свидетельствуют, что феодалы и городское население великокняжеских земель в борьбе между Москвой и Тверью сделали выбор в пользу первой. В 1371 г. "такъ и не почали люди изъ городовъ передаватися" (имеются в виду города великого княжения Владимирского. - В. Н.) тверскому князю Михаилу Александровичу. В 1371, 1372 и 1375 гг. он и его союзники совершают военные походы против ряда таких городов - это признак того, что у него не было в этих городах влиятельных сторонников35.
Соперничество за великое княжение Владимирское в XIV в. объясняется также и изменением характера ордынской политики на Руси с начала этого столетия. Выше отмечалось, что в 50-е - 60-е годы XIII в. на Руси была распространена система обложения данью. Возникшая в связи с этим баскаческая организация36 обладала функциями по сбору дани (часто через откупщиков), контролем над действиями русских князей и, видимо, военными прерогативами (баскаки участвовали в ряде походов). К концу столетия (за редким исключением) баскаческая организация прекратила существование. Тут сыграла свою роль и рознь между Каракорумом и Золотой Ордой. Но главная причина - широкие городские восстания, охватившие с 1262 г. основные города Северо-Восточной Руси. Инициаторами открытой борьбы против поработителей стали трудовые массы народа. С начала XIV в. сбор дани перешел в руки местных князей, дававших отчет великому князю Владимирскому. Последний за регулярное поступление платежей с Северо-Восточной Руси (включая Великий Новгород) был ответствен перед золотоордынскими ханами. Если учесть, что территория великого княжения в последней трети XIII - 40-х годах XIV в. значительно выросла за счет выморочных владений (ордынские власти поддерживали эту практику, поскольку она тормозила расширение границ ведущих княжеств), то понятно, какие крупные материальные выгоды были связаны с обладанием великим княжеством. Отсюда - стремление золотоордынских властей к частой перемене великих князей, политике устрашения и погрома княжеств, в действиях которых стала заметной антиордынская направленность.
Именно в этом кроются причины опустошительного похода на Тверь 1328 г. (в нем участвовали и многие русские князья во главе с кн. Иваном Калитой), когда город был разграблен и сожжен. От этого удара Тверское княжество долго не могло оправиться. С этого момента великое княжение находится по преимуществу в руках московских князей, ревностно обеспечивавших регулярное поступление даней (причем весьма обременительных, включая золотоордынские запросы и многочисленные дары и поминки, с которыми была связана каждая поездка в Орду). Чтобы предотвратить чрезмерное усиление московских князей, золотоордынское правительство в 40-х годах передает право на самостоятельный отвоз дани в Орду в руки ряда великих князей (тверского, рязанского и, видимо, нижегородско-суздальского) и активно вмешивается в установление межкняжеских границ на Руси (чего не было в XIII в.). Последнее обстоятельство наиболее рельефно проявилось в двух эпизодах: в 1328 г. территория великого княжества была поделена между двумя князьями - московским и суздальским (после смерти последнего в 1332 г. она вновь стала единой); в 1341 г. из нее были изъяты земли Нижнего Новгорода с Городцом и переданы суздальскому князю37. В целом такая политика в течение более 30 лет обеспечивала золотоордынской знати желанный результат.
Ситуация резко изменилась с наступлением "великой замятии" в Орде. И если в начале 60-х годов саранские власти еще пытались активно воздействовать на ход дел на Руси (трижды представляли они ярлык на великое княжение нижегородско-суздальскому князю, пытались реставрировать ряд княжений), то после 1364 г. эта часть Золотой Орды практически отстранилась от проведения какой-либо политики на Руси. Московское правительство сравнительно легко выиграло первый тур борьбы. Однако схватка с вновь усилившимся Тверским княжеством (с 1367 по 1375 г.) оказалась куда более тяжелым испытанием. Активным союзником тверского князя Михаила Александровича стал женатый на его сестре великий князь Литовский Ольгерд, целью которого, помимо захвата ряда русских земель, было максимальное ослабление позиций Московского княжества. Его походы против Москвы в 1368, 1370 и 1372 гг. были отражены с огромным напряжением сил. Уже в противоборстве с литовско-тверской коалицией Дмитрий Донской выступает все в большей мере как защитник общих для основной части Северо-Восточной Руси интересов. Он опирается не только на военные силы своего домена и великого княжения, но и на союзных князей - нижегородско-суздальских, рязанских и др. (1370 г.). Вмешательство Мамая в эту борьбу лишь подчеркнуло общенациональную роль Москвы. В 1371 г. Дмитрий Донской открыто не допустил на великое княжение Михаила, получившего ярлык на него от Мамая. Правда, посол последнего был "задарен" московским князем, а сам он летом того же года получил в Орде у Мамая великокняжеский ярлык испытанным способом - "подавалъ Мамаю и царицамъ и княземъ" "многы дары и великы посулы"38.
Урегулирование московско-литовского конфликта в 1372 г. дало возможность Дмитрию Донскому сосредоточить внимание на отношениях с Ордой. В 1374 г. он прекращает выплату дани Мамаю, а новая попытка Михаила Тверского в 1375 г. с помощью ордынского ярлыка захватить великое княжение окончилась для него катастрофой. В ответ Дмитрий Донской повел на Тверь объединенные силы всей Руси, включая Великий Новгород. Летописец подчеркивает это обстоятельство, перечислив князей, участвовавших в походе (около 20 князей нижегородско-суздальских, ярославских, ростовских, белозерских, стародубских, смоленских, брянских, оболенских, новосильских, тарусских и удельных тверских), и заключает его выразительной формулой: "И вси князи Русстии, киждо съ своими ратьми и служаще князю великому"39.
Продиктованный Дмитрием Донским мир подвел итог политическим успехам Московского княжества в деле объединения Руси. Во-первых, окончательно закрепилось слияние территорий Московского и Владимирского великого княжений (и ряда других земель) со всеми вытекающими из этого политическими и военными последствиями. Во-вторых, с указанного времени берет начало процесс перехода многих самостоятельных князей на положение "служебников" московских властителей. В-третьих, докончанием 1375 г., а также предшествующими московско-нижегородскими и московско-рязанскими договорами резко ограничивались прерогативы великих князей тверских, рязанских и нижегородско-суздальских. Они признавали себя "молодшей братьею" московских суверенов, брали обязательство участвовать в военных акциях московских князей. И самое существенное - они лишались права проведения самостоятельной внешней политики по крайней мере в двух важнейших сферах: в отношениях с Ордой и Литвой. Тем самым великий князь Московский выступил как руководитель общенациональной борьбы против золотоордынского ига и против агрессии литовских феодалов40. Такой была расстановка сил перед первым туром открытой борьбы Руси с Ордой Мамая.
"Поостриша сердца своя мужеством"
Экономические и политические преимущества Руси по сравнению с Ордой к середине 70-х годов XIV в. отнюдь не вели автоматически к ее превосходству и в военной сфере. Мамай имел мощные вооруженные силы, он опирался на развитые города-колонии в Крыму. Следует учитывать и социально-психологический фактор. Позади было почти полуторастолетнее иго завоевателей, сопровождавшееся частыми походами на Русь. И хотя еще в XIII в. ордынские отряды потерпели первое поражение, хотя пламя антиордынских восстаний в русских городах почти не угасало, на лицевом счету русских до середины 60-х годов XIV в. не было побед над крупными силами золотоордынских феодалов. Конечно, народная память сохраняла образ неустрашимого рязанского удальца Евпатия Коловрата, свои чаяния народ выразил и в былинах, где любимыми героями стали богатыри, защитники земли Русской от "злых ханов татарских". Но необходима была длительная практика открытой вооруженной борьбы - только с помощью такого опыта можно преодолеть чувства и настроения, рожденные десятками лет угнетения, порабощения, поражений.
Соперничество с нижегородскими князьями в 1360 - 1364 гг. вряд ли способствовало повышению боеспособности московской рати. Военное противоборство свелось, по существу, к демонстрации силы. Жестокий урок не заставил себя ждать. Опытный полководец великий князь Литовский Ольгерд совершил в 1368 г. столь внезапный поход на Москву, что там не успели собрать большую часть сил. Отряды феодалов из ближайших к Москве уездов были разбиты, и только каменный Кремль спас московского князя от полного поражения. Урок не пропал даром. Ни в 1370 г., ни в 1372 г. Ольгерд и его союзники не сумели добиться даже минимальных целей кампаний. Более того, заключение мира в 1372 г. между Ольгердом и московским князем означало, что стратегический выигрыш остался на стороне Дмитрия Донского41. В организации разведки и в деле мобилизации военных сил Московское княжество сделало существенный шаг вперед. 1371 год принес новый успех. Московские рати разбили войска великого князя Рязанского Олега42, что принесло Москве и политические выгоды (в Рязани временно укрепился союзный с нею пронский князь), и военный опыт.
С 1370 г. Дмитрий Донской активно поддерживал своего союзника великого нижегородского князя Дмитрия Константиновича в его наступательной политике на южных и юго-восточных границах. Но и ранее русским пограничным княжествам приходилось не раз отражать достаточно крупные силы ордынских войск. В 1365 г. ордынский князь Тагай, осевший в Наручади (ныне Наровчат), совершил стремительный набег на Рязань, сжег столицу, но потерпел решительное поражение на поле сражения. Через два года значительные силы ордынцев во главе с Булат-Темиром появились на нижегородской земле и почти дошли до Нижнего Новгорода. Решив, видимо, что местные князья не могут оказать сопротивление, ордынцы "распустили рать по земле". В этот момент их и настигли нижегородские войска. Значительная часть захватчиков была уничтожена, и лишь немногим удалось уйти. В 1372 г. нижегородский князь укрепил свои военные позиции: началось строительство каменного кремля в Нижнем Новгороде, в южном пограничье возводится стратегически важная крепость Курмыш43.
Первый симптом резко возросшей опасности ордынской агрессии проявился в 1373 году. Крупные силы, отправленные Мамаем, совершили опустошительный набег на Рязанское княжество. Оставив за собой сожженные города и села, захватив богатую добычу, в том числе и пленными, они без потерь вернулись в Орду. Дмитрий Донской, получив известия об этом набеге, "собравъ всю силу княжениа великаго", охранял подступы к Московскому княжеству на северном берегу Оки44. В последующие годы обстановка все более накалялась. Дмитрий Донской порвал отношения с Мамаем, а его союзник Дмитрий Нижегородско-суздальский после одного из столкновений взял в плен послов Мамая с крупным отрядом в 1 тыс. человек. В 1375 г. значительные силы Мамая совершили два опустошительных набега на южные земли Нижегородского княжества, а также захватили Новосиль. Угроза ордынского наступления нарастала. Летом 1376 г. Дмитрий Донской вывел главные силы княжества на южные границы за Оку, "стерегася рати Тотарьское". Осенью того же года союзные московско-нижегородские войска во главе с московским воеводой кн. Д. М. Боброком-Волынским предприняли успешный поход на г. Болгар. Русские получили огромный выкуп (5 тыс. руб.) и установили (правда, временно) контроль над этим крупным торговым центром45.
Наступательные операции на юго-востоке были прерваны в 1377 году. Получив сведения о готовящемся походе на Русь царевича из Кок-Орды Арабшаха ("в силе тяжьце"), Дмитрий Донской незамедлительно двинулся в Нижний Новгород с главными силами. Когда московские войска прибыли в столицу Нижегородского княжества, дополнительных известий об ордынцах не было. Тогда Дмитрий Донской с частью сил вернулся в Москву, а рати Владимирская, Переяславская, Юрьевская, Муромская и Ярославская вместе с нижегородскими войсками были отправлены в поход за Пьяну. По новым сообщениям орды Арабшаха находились далеко, а потому не были предприняты надлежащие меры охраны, защитные доспехи и тяжелое оружие везли в телегах. Мордовская знать тайно провела в тыл русской армии крупные отряды Мамая, и те, построившись в боевой порядок из пяти полков, нанесли в августе 1377 г. русским жестокое поражение. Избиение, по существу, безоружных людей (особенно пеших ополченцев-горожан) продолжалось вплоть до Пьяны. После этого ордынские отряды взяли Нижний Новгород, который в течение двух дней грабили, а затем сожгли. Опустошили они и сельские местности, захватив огромный полон. Подоспевший позднее Арабшах разорил районы за Сурой46.
Обстановка резко осложнилась. В следующем году ордынцы вновь подвергли Нижний Новгород и уезд опустошительному погрому, отказавшись от выкупа47. Факт многозначительный - главной целью Мамая был не только захват добычи, для него стало важным вывести из строя ближайшего союзника Москвы. Победа на Пьяне и повторное занятие Нижнего Новгорода обещали успех и в борьбе с Московским княжеством. Мамай перешел в наступление. Его результатом и явилось сражение на Воже. Исторических источников, повествующих об этом сражении, немного. Исследователи располагают двумя известиями: рассказом, содержащимся в большинстве сводов XV - XVI вв., который был уже в Троицкой летописи 1408 г. (из нее его заимствовали последующие летописные памятники), и совсем кратким сообщением Новгородской первой летописи младшего извода48. К этому можно добавить, что некоторые детали более пространного летописного рассказа (имена погибших в сражении русских военачальников) подтверждаются текстом государственного синодика. Вот и все. Иноязычные источники не известны.
Краткость сведений о сражении на Воже, казалось бы, доказывает, что для современников это событие не имело большого значения. Но такое заключение в корне неверно. Приглядимся к известию Новгородской первой летописи. Прежде всего после 1360 г. и вплоть до 1377 г. новгородский летописец вообще не фиксирует фактов о московско-золотоордынских отношениях. Первое, что отмечает новгородский автор, - это поражение русских сил на Пьяне и разорение Нижнего Новгорода (хронология в летописи перепутана). Затем следует краткое повествование о Вожской битве. В нем подчеркиваются далеко идущие намерения захватчиков (они "поидоша... на Рускую землю, на князя великаго на Дмитриа", иными словами, новгородский летописец точно уловил разницу между грабительским набегом, хотя бы и крупным, и походом, преследующим важные политические цели). Следующее событие московско- золотоордынской борьбы на страницах Новгородской летописи - Куликовская битва 1380 года. Именно эти факты, по мнению новгородского автора, приобрели общерусское значение и логически были связаны между собой: неудачи русских сил в 1377 - 1378 гг. были перечеркнуты победой на Воже, что и вызвало поход Мамая в 1380 году.
Аналогичные выводы сделаны исследователями и по поводу пространного летописного известия. Л. В. Черепнин считал, что рассказ о бегстве татар после боя на Воже "явился своеобразным публицистическим ответом на рассказ о битве на Пьяне" (в последнем сатирически изображалось поведение русских воевод)49. По мнению М. А. Салминой, стилистически чрезвычайно близки текст о Вожской битве и одно из наиболее ранних летописных повествований о Куликовском сражении (в Троицкой и Симеоновской летописях)50. Таким образом, и северо-восточные летописцы ставили битву на Воже в прямую связь с важнейшими фактами борьбы Руси против Золотой Орды. Но даже это пространное сообщение занимает в издании всего около 60 строк (напечатанных в два столбца). Если учесть неизбежные в летописном повествовании штампы и стереотипные формулы воинского стиля, то на долю конкретных деталей и фактов остается совсем немного места. И тем не менее рассказ о битве на Воже при всей его лапидарности позволяет восстановить картину события гораздо полнее, чем в большинстве других летописных описаний военных столкновений XIV - XV веков.
Как и новгородский летописец, московский автор подчеркнул масштабы ордынского похода, его стратегические и политические цели: "Мамай, собравъ воя многы и посла Бегича ратию на князя великаго Дмитрея Ивановича и на всю землю Русскую". Московское правительство, по-видимому, на этот раз располагало достаточно точными данными и о размерах опасности, и о маршруте движения захватчиков. Это объясняет тот факт, что московская рать, уже мобилизованная, своевременно выступила навстречу ордынским войскам. Показательно, что Дмитрий Донской искал решительного столкновения: русские войска не остановились на берегу Оки, удобном рубеже обороны, а переправились через нее, вступили в глубь Рязанского княжества, направившись к его столице. Марш совершался по древней дороге из Коломны в Переяславль-Рязанский (Новая Рязань). Русские войска успели выбрать удобную позицию на левом берегу Вожи, где в начале августа и встретились противники.
Появление большого русского войска, по-видимому, застало Бегича врасплох. В течение нескольких дней противники стояли друг против друга, не предпринимая наступательных действий. Это было вызвано разными причинами. Бегич, обнаружив равного по силе противника, занявшего к тому же выгодные позиции, видимо, никак не мог отважиться на решительное столкновение. Не мог он пойти и на отступление: ордынские войска в предвидении богатой добычи шли в поход с большим обозом. Поспешный отход в таких условиях означал его потерю. Не было смысла начинать битву и русским: форсирование Вожи на глазах у противника поставило бы их в невыгодное положение. Прямых сведений о численности ратей нет. По косвенным показаниям можно считать, что каждая из них достигала нескольких десятков тысяч. Среди погибших отмечено пять ордынских князей (ими, конечно, не исчерпывалось число представителей высшей знати Орды, участвовавших в походе), а феодалы такого ранга возглавляли обычно отряды или в 1 тыс. или в 10 тыс. человек. О размерах русской рати говорит уже то, что ее возглавляли сам великий князь и виднейшие воеводы. К тому же в битве участвовала и часть рязанских войск во главе с пронским князем.
11 августа, во второй половине дня, ордынские войска переправились через Вожу и на рысях атаковали русские силы. Боевой порядок последних был трехполковым. Большой полк во главе с Дмитрием Донским ударил в лоб наступавшего противника, а с флангов атаковали полки Правой и Левой руки (ими командовали окольничий Т. В. Вельяминов и рязанский князь Данило Пронский). Сражение было ожесточенным, но скоротечным в конной сшибке, где главным оружием были копья ударного типа, быстро выявилось полное превосходство русской армии и в вооружении, и в воинском искусстве: "Татарове же въ том часе повергоша копиа своя и побегоша за реку за Вожю... А наши... за ними бьючи ихъ, секучи и колючи и убиваша ихъ множьство, а инии въ реце истопоша". С наступлением вечера русские полки прекратили преследование. На следующий день с утра стоял сильный туман, и только перед обедом московские рати переправились на правый берег. Но, как оказалось, ордынцы после бегства с поля боя и переправы через Вожу продолжали стремительное отступление и вечером, и в течение всей ночи. В погоне русским войскам достался весь обоз с богатой добычей.
Потери московской рати были невелики. Известны имена лишь двух погибших русских воевод - Д. А. Монастырева (из белозерского боярского рода) и Н. Д. Кусакова (из московской служилой фамилии). Конечно, ими число погибших не ограничивалось. Несравнимо значительнее был урон в войсках Бегича и в битве, и при преследовании. Военному потенциалу и политическому престижу Мамая был нанесен чувствительный удар51. К. Маркс, подчеркивая значение сражения на Воже, писал, что это "первое правильное сражение с монголами, выигранное русскими"52. Давая оценку победе при Воже в исторической перспективе, необходимо отметить следующее. На протяжении 60-х - 70-х годов XIV в. московская армия резко возросла в количественном отношении, усилилась ее организованность и боеспособность. Организованность складывалась из быстроты и эффективности мобилизации, а также устойчивости внутренней структуры воинских сил. Эта структура в значительной мере совпадала с территориальным членением тех или иных княжеств. Но она же нарушалась принципом вольной службы феодалов.
Действительно, по докончаниям 60-х - 80-х годов можно проследить, как постепенно усиливалась именно территориальная основа организации феодального войска. Это происходило в двух направлениях. Территориальный принцип был признан ведущим в оборонительных действиях: феодалы, как правило, садились в осаду в том городе, в уезде которого располагались их владения, несмотря на то, чьими вассалами они были. Во-вторых, территориальные ополчения, состоявшие из вассалов разных князей, участвовали и в походах, когда они возглавлялись не князьями, а их воеводами (напомним, что наместник одновременно являлся и воеводой сил той территории, которой он управлял). Только при выступлении в поход самих князей под их стяги собирались вассалы вне зависимости от того, где находились их вотчины. Такой порядок рисуется из договоров 60-х - 80-х годов между московскими великими и удельными князьями. Был усилен контроль и над исправным несением военной службы. Удельным князьям вменялось в обязанность "докладывать" великому князю о тех боярах, которых он освобождал от участия в походах. Тот, кто нарушил приказ "всести на конь", строго наказывался. Эти меры способствовали повышению боеспособности русских войск, их лучшей управляемости в бою.
Боеспособность определялась также и уровнем военного мастерства, и характером вооружения. Несмотря на тяжелейшие условия золотоордынского ига, на Руси развивались собственные традиции военного искусства, органически переработавшего лучшие образцы западноевропейского и восточного военного опыта. Весьма показательно, что ордынцы в XIV в. переняли именно у русских организацию войск (построение по "полкам") и тактику сражения - встречный бой на копьях ударного типа больших масс конницы ("сшибка", "сетуй"). Исход битвы решался моральной стойкостью войск, личным умением воинов, качеством их вооружения. Воинский "набор" русских ратников отвечал самым высоким требованиям того времени. Даже по скудным показаниям источников, на Руси в эту эпоху появляются многие образцы защитного вооружения, широко распространившиеся позднее в других странах Европы (шлемы - "шишаки", щиты типа "павез", комбинированный доспех и др.)53.
Все сказанное ярко проявилось и в битве на Воже. Победа определилась в конной сшибке, где русские воины имели несомненное превосходство над ратниками Бегича. Умело использовали русские войска весь "набор" своего оружия и при преследовании противника - ударные и метательные копья, сабли и пр.
Укрепление организационных основ русских военных сил, увеличение их боеспособности и повышение воинского духа стали естественным результатом экономического и социально-политического прогресса страны в середине - третьей четверти XIV века. Особую роль сыграли военные действия 60-х - 70-х годов: их суровые уроки не пропали даром. К 1378 г. московская рать подошла, имея за плечами богатый опыт борьбы против разных противников и в различных условиях. Сражение на Воже предвосхитило многие черты, столь ярко проявившиеся затем в Куликовском побоище: стремление решить исход кампании в открытом столкновении, наступательная тактика, обеспечивающая выбор наиболее удобного места, времени и предпочтительного способа ведения боя; налаженные разведка и оповещение. Все это те обстоятельства, которые имели место затем и в 1380 г. на Куликовом поле. Вот почему события на Воже подготовили Куликовскую битву не только в общеисторическом плане, но и конкретно, как реальный боевой опыт.
Примечания
1. Плано Карпини. История монгалов. СПБ, 1911, стр. 25.
2. Б. А. Рыбаков. Ремесло Древней Руси. М. 1948, стр. 525 - 533, 780.
3. Б. А. Рыбаков. Стольный город Чернигов. "По следам древних культур. Древняя Русь". М. 1953, стр. 94 - 97.
4. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. I. М. 1962, стр. 464.
5. "Очерки по истории русской деревни X - XIII вв.". "Труды" Государственного Исторического музея. Вып. 32. М. 1956, стр. 151 и др.
6. К. Г. Васильев, А. Е. Сегал. История эпидемий в России. М. 1960, стр. 24; В. А. Кучкин. Формирование княжеств Северо-Восточной Руси в послемонгольское время (до конца XIII в.). "Историческая география России". М. 1970.
7. В. В. Каргалов. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. Феодальная Русь и кочевники. М. 1968, стр. 168 - 171.
8. Цит. по: А. Галстян. Завоевание Армении монгольскими войсками. "Татаро-монголы в Азии и Европе". М. 1970, стр. 174.
9. Е. В. Петухов. Серапион Владимирский, русский проповедник XIII вежа. СПБ. 1888, тексты, стр. 5.
10. Л. В. Черепнин. Условия формирования русской народности до конца XV в. "Вопросы формирования русской народности и нации". М.-Л. 1958; его же. Образование Русского централизованного государства в XIV - XV веках. М. 1960.
11. А. Н. Насонов. Монголы и Русь (история татарской политики на Руси). М.-Л. 1940; Г. А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов: М. 1966; его же. Общественный строй Золотой Орды. М. 1973; В. Л. Егоров. Причины возникновения городов и монголов XIII - XIV вв. "История СССР", 1969, N 4; его же. Развитие центробежных устремлений в Золотой Орде. "Вопросы истории", 1974, N 8; М. Д. Полубояринова. Русские люди в Золотой Орде. М. 1978.
12. Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. стр. 43 - 44.
13. Г. А. Федоров-Давыдов. Кочевники Восточной Европы,.. гл. VI; его же. Общественный строй,.. гл. I - III.
14. А. Н. Насонов. Указ. соч., стр. 12; Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. стр. 30 - 34.
15. Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. стр. 76 - 77.
16. См. об этом: А. Н. Насонов. Указ. соч., стр. 69; Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. стр. 70 - 74; В. Л. Егоров. Развитие центробежных устремлений,. стр. 40 - 41.
17. Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. стр. 77 - 89 и др.
18. Б. Д. Греков, А. Ю. Якубовский. Золотая Орда и ее падение. М. -Л. 1950; А. Н. Насонов. Указ. соч., гл. III - IV; Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. гл. IV.
19. Указанные политические явления нередко характеризуются в литературе при помощи понятий "централизация", "централизованный" относительно и государственного аппарата и структуры высшей политической власти. Такое словоупотребление без существенных оговорок вряд ли может быть принято. Применительно к оседлым народам указанная терминология используется при определении государственно-политической надстройки высокоразвитого феодального общества, Первый этап ее - централизованное государство в форме сословно-представительной монархии, второй - абсолютная монархия. Вряд ли режим и политический строй Золотой Орды эпохи Узбека и Джанибека сопоставителен с ними. Стадиально-типологически ближе всего к нему, видимо, относительно единая раннефеодальная монархия.
20. Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,.. стр. 134 - 138, 145 - 149; В. Л. Егоров. Развитие центробежных устремлений,.. стр. 45 - 49.
21. Г. А. Федоров-Давыдов. Общественный строй,... стр. 89 - 127, 134 - 138 и др.; В. Л. Егоров. Развитие центробежных устремлений,.. стр. 44 - 45.
22. Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства,.. гл. II - III; Г. Е. Кочин. Сельское хозяйство на Руси в период образования Русского централизованного государства. Конец XIII - начало XVI в. М.-Л. 1965; А. Д. Горский. Сельское хозяйство и промыслы. "Очерки русской культуры XIII - XV веков". Ч. I. М. 1969; А. Л. Шапиро. Проблемы социально-экономической истории Руси XIV-XVI вв. Л. 1977, гл. I. и др.
23. А. В. Арциховский. Оружие. "Очерки русской культуры XIII - XV веков"; А. Н. Кирпичников. Военное дело на Руси в XIII - XV вв. Л. 1976.
24. Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства,.. гл. III.
25. В. Л. Янин. Деньги и денежные системы. "Очерки русской культуры XIII - XV веков", стр. 317 - 320, 333 - 335 и след.
26. А. Е. Пресняков. Образование Великорусского государства. Очерки по истории XIII - XV столетий. Птгр. 1918, гл. V - VI и др.
27. В. А. Кучкин. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси. X - XIV вв. (в печати).
28. Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства,.. гл. II, §§ 4 - 6.
23. Такое решение предложено В. А. Кучкиным (В. А. Кучкин. Формирование государственной территории...).
30. С. Б. Веселовский. Исследование по истории класса служилых землевладельцев. М. 1969, стр. 54 - 64, 148 - 150, 198, 219 - 222, 290 - 291, 302, 332 - 334, 347, 455 - 456 и др.; Ю. Г. Алексеев. Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV - XVI вв. Переяславский уезд. М. -Л. 1966, стр. 58 - 59.
31. "Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV - XV вв.". (ДиДГ). М. -Л. 1950, N 3, стр. 14; N 6, стр. 22; N 9, стр. 26 - 27; ПСРЛ. Т. XV, вып. 1. М. 1965, стр. 113 - 114; т. XI, СПБ. 1897; стр. 128 - 129.
32. ДиДГ, N 9, стр. 26 - 27.
33. ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 89, 118.
34. Если в известии 1377 г. воеводами были представители московского боярства, то тогда перед нами факт почти полного слияния - феодалы с великокняжеских территорий идут в поход под руководством московских воевод. Если же воеводы из местного боярства, то тогда это указание на обособленный пока еще характер службы.
35. ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 96, 98, 99, 110.
36. В историографии продолжаются споры о баскачестве как институте управления Русью со стороны захватчиков - сводку мнений см. Л. В. Черепнин. Монголо-татары на Руси (XIII в.). "Татаро-монголы в Азии и Европе", стр. 192 - 193.
37. А. Н. Насонов. Указ. соч., стр. 95 - 113; Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства,.. гл. IV, §§ 1 - 3, 6.
38. ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стб. 96.
39. Там же, стб. 110 - 111.
40. Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства,.. гл. IV, §§ 7 - 8.
41. ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стр. 88 - 90, 94 - 95, 103 - 104.
42. Там же, стр. 98 - 99.
43. Там же, стр. 80, 81, 100.
44. Там же, стр. 104.
45. Там же, стр. 106, 108 - 109, 112 - 113, 116 - 117.
46. Там же, стб. 118 - 120. Подробный анализ различных летописных версий см.: Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства,.. стр. 587 - 590.
47. ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стр. 133 - 134.
48. М. Д. Присёлков. Троицкая летопись. Реконструкция текста. М.-Л. 1950, стр. 415 - 416. (В данном месте текст Троицкой летописи восстановлен по Симеоновской и выпискам из нее Н. М. Карамзина). Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. Под ред. А. Н. Насонова. М.-Л. 1950, стр. 375).
49. Л. В. Черепнин. Образование Русского централизованного государства, стр. 595.
50. М. А. Салмина. "Летописная повесть" о Куликовской битве и "Задонщина". "Слово о полку Игореве" и памятники Куликовского цикла". М. - Л. 1966, стр. 356 и сл.
51. ПСРЛ. Т. XV, вып. 1, стр. 134 - 136.
52. "Архив Маркса и Энгельса". Т. VIII, стр. 151.
53. А. Н. Кирпичников. Указ. соч., стр. 14 - 16, 19 - 27, 29 - 33, 35 - 41, 44 - 48.
