Нестеренко А. Н. Князь Мстислав Мстиславич Торопецкий (Удалой) // Вопросы истории. - 2017. - № 11. - С. 21-45.
Мстислав Мстиславич Торопецкий (Удатный) занимает особое место среди русских князей периода феодальной раздробленности1. Прозвище Удалой, возможно, обусловлено стремлением Мстислава к подвигам, воинской славе, хотя Н.М. Карамзин полагал, что его следует понимать как «счастливый»2.
По мнению отечественной историографии, отличительными чертами личности Мстислава, выделяющими его среди других русских князей того времени, было великодушие, прямота, бескорыстность и миролюбие, сочетавшееся с отвагой: «ни в русской, ни в соседних странах не было князя храбрее его; куда ни явится, всюду принесет с собою победу»3. В.П. Бузескул называет Мстислава «князем-витязем», главной целью которого была «зашита правды, оказание помощи слабым, посредничество и примирение враждующих сторон»4. Эти черты характера Мстислава имели и другою сторону: «такие рыцари как Удалой, обыкновенно плохие политики, они хорошо владеют мечом, но совершенно теряют почву под собой среди коварных и ловких интриганов»5.
С именем Мстислава связаны все значимые события на Руси в первой четверти XIII в., в которых он выступал одним из главных действующих лиц. Поприщем деятельности «князя-витязя», была вся Древняя Русь и ее соседи: Новгород, Киев. Владимир. Галич, половецкие степи и Ливония6.
Годы активной деятельности Мстислава пришлись на период, когда Русь переживала упадок удельно-вечевого порядка, характерной чертой которого была беспрестанная смена князей. Предпосылки для будущего объединения под властью одного правителя разрозненных княжеских уделов закладывались перемещением князей с одного престола на другой, и Мстислав был одним из самых активных участников этого процесса.
Дата рождения Мстислава неизвестна, как и неизвестно, был ли он единственным сыном Мстислава или у него были братья. Скорее всего, он родился не ранее 1170 и не позднее первой половины 1181 года. По поводу того, кем же был его отец, существуют четыре версии.
По сложившейся в отечественной историографии традиции, отцом Мстислава считают новгородского князя Мстислава Ростиславича Храброго. По мнению классиков российской истории, он был его старшим сыном7. Правда в завещании Мстислава Храброго указан только один его сын, Владимир, о котором он просил позаботиться8. Можно предположить, что Мстислав был уже взрослым и в опеке не нуждался. По мнению С.М. Соловьёва, к этому времени он уже княжил в отцовском уделе Торопце9. Именно этот город и считается его наследственным уделом. В пользу этой версии говорит то, что владимирский летописец, описывая события 1223 г., называет его князем Торопецким. хотя в это время он уже получил в княжение Галич10.
Но, Мстислав мог быть и младшим сыном Мстислава Ростиславича. Дело в том, что у Рюриковичей существовал строгий запрет на использование нехристианских имен ближайших живых предков (отца, деда)11. Следовательно, имя в честь отца Мстислав мог получить только после смерти Мстислава Ростиславича (1180 год). В этом случае он не только не был князем Торопецким, но и, скорее всего, вообще не имел своего удела, являясь князем-изгоем. Кроме того, гипотеза о том, что Мстислав был одним из сыновей Мстислава Ростиславича, не объясняет его связь с князем Лешеком Белым, претензии на галицкий престол и стремление влиятельных современников установить с ним династические связи.
Согласно Густынской летописи, Мстислав Мстиславич — внук Изяслава Мстиславича и сын великого князя киевского Мстислава Изяславича12. Если он получил имя в честь отца, значит он родился после его смерти (то есть в 1170 или 1171 году). В этом случае его мать — княжна Агнешка, дочь польского князя Болеслава III, а галицко-вольшский князь Роман Мстиславич — его родной старший брат. Эта гипотеза происхождения Мстислава объясняет, почему внук Болеслава III — краковский князь Лешек Белый — называл Мстислава братом, права Мстислава на Галич и отеческое отношение к Даниилу Романовичу Галицкому, который, в таком случае, был его племянником13. Подтверждает эту версию и то, что Матей Стрыйковский называет Галич отчизной Мстислава, а самого князя галицким дедичем (то есть наследником по деду)14.
Но эта гипотеза не объясняет, как церковь разрешила брак дочери Мстислава Анны с сыном его брата Даниилом Романовичем, которая, в этом случае, была его двоюродной сестрой. Впрочем, учитывая реальную опасность занятия престолов в Галицко-Волынской Руси польскими и венгерскими князьями, в политических интересах православная церковь могла допустить этот брак.
Никоновская летопись называет Мстислава внуком Романа, правнуком Ростислава, праправнуком Мстислава, прапраправнуком Владимира Мономаха15. В этом случае Мстислав — сын Мстислава Романовича Старого, князя псковского, смоленского и киевского, а его дед — князь смоленский, новгородский и киевский Роман Ростиславич. Тогда Мстислав Ростиславич Храбрый был не его отцом, а двоюродным дедом (великий дядя). Эта версия объясняла бы прослеживаемую на протяжении всей жизни Мстислава его тесную связь с Ростиславичами. Слабое место этой гипотезы происхождения Мстислава в том, что она не объясняет, почему в нарушение традиции он стал тезкой своего отца. Впрочем, у традиции не называть сына в честь здравствующего отца были исключения. Так, Ярослав Всеволодович назвал одного из своих сыновей Ярославом. К тому же Мстислав мог быть назван и в честь своего прадедушки, старшего сына Владимира Мономаха — князя Мстислава Владимировича Великого.
И, наконец, четвертая версия происхождения Мстислава вытекает из его слов, которые приводит новгородский летописец о том, что он хотел бы быть похороненным в Софийском соборе у могилы своего отца16. В некрополе Софийского собора кроме Мстислава Храброго похоронен Мстислав Ростиславич Безокий (1178 г.), старший сын Ростислава Юрьевича и старший внук Юрия Долгорукого17. В таком случае матерью Мстислава была представительница влиятельной боярской новгородской семьи, дочь посадника. Это версия не противоречит тому, что Мстислав был назван в честь покойного отца и объясняет его связи с Новгородом и характер отношений с Всеволодом Большое Гнездо и его сыновьями.
О жизни Мстислава до его появления в Новгороде в 1210 г. известно мало. Впервые он упомянут в Ипатьевской летописи под 1193 г. как один из участников похода Ростислава Рюриковича на половцев. Летописец пишет о том, что Ростислав посылает за своим «строитичем» (двоюродным братом) Мстиславом в Треполь (современное Триполье в Киевской области). Соединившись с черными клобуками, князья на рассвете неожиданно напали на стоянку половцев и разгромили ее, захватив большую добычу скотом, лошадьми и пленными, «возвратились восвояси с честью и славой»18.
Хотя предпринятый молодыми князьями на свой страх и риск поход увенчался тактическим успехом — князья получили богатую добычу и завоевали славу, о том, что половцы в отместку нападут на русские земли, они не думали. За безрассудство Ростислава Рюриковича пришлось отвечать его отцу. Узнав об этих событиях, великий князь киевский Святослав Всеволодович потребовал от отца Ростислава, князя Рюрика Ростиславича, чтобы тот отложил намеченный им поход на «литву»: «Сын твой задел половцев, зачал рать, а ты хочешь идти в другую сторону, а свою землю оставить. Сейчас пойди в Русь стеречь свою землю». Рюрик послушался и отсрочил поход в Литву. «Долго стоял Святослав с Рюриком у Василева, сторожа свою землю, половцы не показывались, но только что Святослав уехал за Днепр в Корачев, а Рюрик — в свою волость, то поганые стали опять воевать Украину»19.
Ипатьевская летопись содержит и следующие два упоминания о Мстиславе. Первое — о том, что он по приказу киевского князя Рюрика отправляется в Галич к князю Владимиру Ярославину со словами «зять мой [волынский князь Роман Мстиславович] нарушил договор и воевал волость мою, а ты брат с сыновцем [племянником] моим воюйте волость его» (1196 г.). Однако в этом отрывке речь может идти не о Мстиславе Мстиславиче, а о Мстиславе Романовиче, сыне другого брата Рюрика — Романа. Второе сообщение — о том, что он приезжает в Киев праздновать рождение у своего товарища по набегу на половцев Ростислава Рюриковича дочери Евфросинии (1198 г.)20.
В 1202 г. галицкий князь Роман Мстиславич взял верх над тестем и занял Киев. Но уже на следующий год Рюрик с союзниками возвратил город себе. Новгородская первая летопись (НПЛ) сообщает что «Рюрик с Ольговичами и с погаными половцами Кончака и Данила Бяковича, взяли град Киев на шит»21. Победители учинили в городе страшную резню. Половцы взяли в плен всех, кого удалось схватить живыми, даже священников, монахов и монахинь, разграбили все соборы и монастыри и подожгли город. Владимирский лето&писец сообщает о том, что Рюрик и его союзники «сотворили великое зло», подобного которому не было в Русской земле со времени крещения Киева22.
Источники не упоминают имени Мстислава Мстиславича в связи с этими событиями, но как вассал Рюрика Ростиславича, зять хана Кончака и князь пограничной заставы киевской земли Треполя, он должен был быть одним из непосредственных участников этой трагедии23.
На этом борьба за Киев между князьями не остановилась. В 1207 г. город захватил черниговский князь Всеволод Чермной. Взяв другие города киевской земли, он осадил Торческ, в котором затворился Мстислав. Союзные Всеволоду половцы разграбили окрестности. Мстислав не в силах им воспрепятствовать и понимая бессмысленность дальнейшего сопротивления, решил сдать город24. Почему Мстислав оказался в Торческе, неизвестно. Возможно, когда началась междоусобица между Ростиславичами и Ольговичами, он был направлен туда Рюриком Ростиславичем, чтобы оборонять этот киевский форпост.
У В.Н. Татищева, который относит эти события к 1208 г., подробно описывается оборона Торческа. «Мстислав же хотя млад, но храбростью и мужеством всех оных превосходил, несмотря на множество войска Всеволодова, говорил всем, что бесчестно есть, как женщинам, запершись сидеть или, не сделав попытки, договором отдать», «но лучше нам прежде показать противникам, что мы руки и сердце имеем, а потом посмотрим, что далее делать». Совершив вылазку из города, Мстислав нанес врагу урон, но, опасаясь быть разбитым превосходящими силами, отступил. Всеволод, видя, что силой город не взять, послал войска грабить окрестности. «Мстислав хотя ничего не опасался, поскольку град довольно укрепил и припасов нескудно имел, но, жалея область, послал ко Всеволоду говорить о свободном ему пропуске. Чему Всеволод обрадовался, что не принужден будет со стыдом отступить, отпустил Мстислава с честию, а сам возвратился в Киев»25.
Видимо, в том же году Мстислав стал Торопецким князем26. Торопец, по мнению Карамзина, Мстислав получил в удел от смоленского князя Мстислава Романовича Старого, «прославив себя мужественною, упорною зашитою Торческа и принужденный выехать оттуда»27. Возможно это был первый престол, который он получил в удел28.
Решение посадить на княжение в Торопце Мстислава Мстиславича скорее всего было связанно с желанием смоленских Ростиславичей использовать его амбиции в своих целях. Так как собственного княжеского стола у Мстислава не было, получить его князь-изгой мог только заняв один из тех столов, которые не передавались по наследству — Новгородский или Галицкий. И в этом случае личные интересы Мстислава совпадали с интересами княжеской коалиции, заинтересованной в ослаблении могущества Всеволода III, а находящийся на границе с Новгородскими и Владимирскими землями Торопец оказался удобным форпостом для реализации этих планов.
В это время Новгород находился под властью великого князя владимирского, который бесцеремонно попирал исконные новгородские права и свободы. Так, в 1208 г., прибывший из Владимира боярин Всеволода Юрьевича повелел убить на вечевой площади невиновного, по словам летописца, новгородца Олексу Сбыславича29.
В Новгороде интересы великого князя представлял его сын Святослав. Татищев сообщает, что новгородцы, «озлобясь» на князя Святослава «за ограбление народа и неправые суды», замыслили изгнать сына Всеволода и послали в Торопец к Мстиславу, который как раз в это время появился в этом городке по воле смоленского князя30. По сообщению Новгородской летописи, зимой 1210 г. Мстислав, решив воспользоваться благоприятной ситуацией, объявился в новгородском приграничном Торжке. Там он схватил бояр Святослава и посадника, послав к Новгороду со словами: «пришел к Вам, узнав о насилии от князя, и жаль мне своей отчины»31. Таким образом, по версии новгородского летописца, инициатива изгнания Святослава Всеволодовича исходила от Мстислава, который предложил Новгороду собственные услуги, подкрепив серьезность своих намерений решительными действиями в Торжке.
Получив послание Мстислава, новгородцы призвали его на престол, предусмотрительно взяв в заложники Святослава и его дворян «до того времени пока не будет достигнута договоренность с его отцом»32. О том, как развивались события далее, источники дают противоречивые сведения. По словам новгородского летописца, Мстислав прибыл в Новгород и выступил «со всем полком» на Всеволода, который прислал к нему послов, предлагая мир на условиях обмена заложниками. Мстислав согласился, но ему, видимо, пришлось признать формальный вассалитет от великого князя владимирского33.
Владимирский летописей, представляя события в выгодном для себя свете, сообщает, что Мстислав не собирался сражаться с сыновьями Всеволода, а, наоборот, бежал из Торжка в Торопец, как только узнал, что на него двинулась владимирская рать34.
Татищев приводит несколько иную версию этих событий. По его мнению, первая попытка Мстислава занять новгородский престол была пресечена решительными действиями великого князя владимирского. Узнав о событиях в Новгороде, Всеволод приказал схватить всех новгородских купцов в своих владениях и отправил к Торжку своих сыновей Константина, Юрия и Ярослава. Новгородцы послали к Константину просить мира. Константин провел совет с младшими братьями и боярами, которые считали, что за нарушение клятвы новгородцев надо наказать, но все же решил обойтись без кровопролития. Мир новгородцам дали с условием, что они примут того князя, которого им пришлет великий князь владимирский. Отпустив взятых заложников, новгородцы собрали вече, на котором «посадника Ждана, Иванкова сына, да трех бояр, кои Мстислава призвали, поймав, хотели с моста бросить». С трудом архиепископу удалось усмирить толпу. Сторонников Мстислава, побив, отпустили, разграбив их дома. Мстислав вынужден был вернуться в Торопец, а новгородский престол занял сын Всеволода Владимир. Но уже на следующий год его сместили сторонники Мстислава: новгородцы «учинили великое смятение, невзлюбив князя Владимира, и послали снова за Мстиславом. Владимир, опасаясь более быть, уехал со всеми своими к отцу»35.
Занятие Мстиславом новгородского престола привело к обострению борьбы в городе между сторонниками и противниками великого князя владимирского. Хотя НПЛ не сообщает о том, что первая попытка Мстислава не увенчалась успехом, но и из нее следует, что после заключения мира с «низовой землей» Мстислав поспешил покинуть Новгород. Сначала, под предлогом обороны новгородских владений от возможного нападения со стороны Владимирского княжества («блюсти волость»), Мстислав отправился в Торжок. Из Торжка он возвратился в Торопец, а из Торолца, с согласия псковского князя Владимира, перебрался в Луки, предпочитая выполнять свои княжеские функции на почтительном расстоянии от Новгорода36.
В это время в Новгороде произошли волнения, в ходе которых был смещен архиепископ Митрофан37. Н.И. Костомаров считает, что владыка был низложен сторонниками Мстислава как «креатура Всеволода» и один из лидеров партии, «расположенной ко Всеволоду и к союзу с Суздальскою Землею»38. Летопись не указывает на то, что причиной низложения архиепископа было то, что он являлся сторонником великого князя владимирского. Наоборот, летописец пишет о «злодеях», которые, «не хотя добра», возбуждали «зависть» как против владыки, так и против князя Мстислава, которому не давали править и отвели в Торопец, что князь принял с радостью, как принимали обрушившиеся на них испытания прославленные христианские святые Иоанн Златоуст и Григорий Акрагантийский39.
Таким образом, положение Мстислава в Новгороде не было прочным, и он благоразумно старался держаться подальше от неожиданно обретенного престола. Чтобы укрепить свою власть, ему требовалось завоевывать авторитет и симпатии вечевого собрания. Понимая, что Новгороду князь люб, только если полезен, а польза от князя как от военного лидера заключается в успешных войнах, приносящих богатую добычу, Мстислав начал свое княжение с того, что совершил набеги на земли эстов. Так как в это время эстонские племена были втянуты в войну с ливонцами, они стали легкой добычей для грабителей. Захваченные трофеи Мстислав разделил так, что большая часть оставалась принимавшим участие в нападении новгородцам, а не князю и его дружине.
Первый поход «на чудь» Мстислава с новгородцами состоялся в 1212 году. НПЛ сообщает о том, что было взято много пленных и скота без числа. Зимой того же года состоялся еще один поход на город Медвежья голова (современный Отепя). Новгородцы разорили его окрестности, после чего «поклонилась чудь князю» и выплатила дань40.
Третий поход «сквозь землю чудскую к морю» НПЛ относит к 1214 году41. Разорив все на своем пути новгородцы осадили Воробьин (современная Вербола) и принудили эстов выплатить дань. Победители вернулись с большим полоном.
Для устранения угрозы своей власти со стороны Владимирского княжества и привлечения на свою сторону провладимирски настроенных новгородцев, Мстислав выдал свою дочь Ростиславу за одного из сыновей Всеволода Юрьевича — переяславского князя Ярослава Всеволодовича (1213 г.)42. Этот брак оказался недолгим. Он был расторгнут в 1216 г., став неактуальным после Липицкой битвы: Ярослав и его союзники были разбиты, а великокняжеский престол во Владимире занял Константин Всеволодович, который был обязан этим Мстиславу.
Политика Мстислава оказалась настолько успешной, что ему удалось удерживать за собой Новгород почти десять лет, прибегая не к насилию, как, например, Всеволод Юрьевич и его сыновья, а методам дипломатическим и экономическим.
В 1213 г., как сообщает Татищев, к смоленскому князю Мстиславу Романовичу прибыли посланники из Галича с просьбой прийти на княжение. Мстислав «будучи болен, послал тех присланных к племяннику своему Мстиславу Мстиславичу в Новгород, велел его просить, обещав ему в том помогать со всею возможностью»43. Таким образом, дальнейшие усилия Мстислава по овладению Галичем осуществлялись по указанию его сюзерена. Но первую попытку занять Галич Мстислав предпринял только через год.
Под 1214 г. НПЛ сообщает о посольстве к Мстиславу от «внуков Ростиславля» (великого киевского князя Ростислава Мстиславича), которые обвиняли Всеволода Чермного в том, что он замыслил отнять их уделы, и просили помощи в «поисках своей отчины». Мстислав. который, если его отцом был Мстислав Храбрый, тоже был одним из внуков Ростислава, созвал вече и звал новгородцев в поход на Киев против Всеволода44. Новгородцы ответили согласием, пообещав сложить за князя головы. Татищев приписывает им такие слова: «Стыдно бы нам, и нашим детям, и внучатам было, если б мы тебя, нашего князя и отца, в печали и все племя Владимирово в стыде и изгнании от Ольговичей оставили»45.
Мстислав привел свою дружину к Смоленску для соединения с силами Мстислава Романовича. Там у новгородцев случалась распря со смолянами: «новгородцы, не желая у [Мстислава] Романовича, как старейшего князя, быть под властью, думая, что то против чести их. не пошли далее»46. Мстислав, видя, что ему не удастся переубедить новгородцев, дружески с ними попрощался и ушел со своей дружиной вместе со смолянами47.
Деликатное поведение Мстислава, который без гнева и с пониманием принял решение новгородцев вернуться по домам, заставило их устыдиться своего поступка. Новгородцы устроили вече, на котором посадник Твердислав убедил их последовать вслед за Мстиславом: «Как можем возвратиться и что скажем братии нашей? Я же рад лучше здесь умереть, нежели со стыдом возвратиться»48.
Разорив черниговские земли, союзники подошли к Вышгороду, у которого произошло сражение. Всеволод потерпел сокрушительное поражение и бежал из Киева в свою вотчину Чернигов49. Последовала осада Чернигова, которая продолжалась в течение двенадцати дней. Все это время смоляне и новгородцы предавали огню и мечу черниговские земли. Всеволод, понимая бессмысленность дальнейшего сопротивления, предпочел просить мира, отказавшись от своих притязаний на Киев, где князем стал Мстислав Романович, установив формальное первенство на Руси смоленской ветви Мономаховичей.
Мстислав Мстиславич с новгородцами возвратился восвояси. Несмотря на удачное завершение похода, в Новгороде у него оставалось много врагов. Татищев сообщает: «Новгородцы по древнему своему безумному обычаю, возненавидев князя Мстислава Мстиславича, стали, тайно сходясь, советоваться, как бы его изгнать». Узнав, что новгородцы и шут повод избавиться от него, Мстислав предпочел сам под благовидным предлогом покинуть город (1214 г.). Он объявил новгородской знати, что идет в Галич «просить короля, чтобы оное княжение ему отдал», чему они «весьма рады были и с честию проводили его»50.
По сообщению НПЛ, Мстислав, собрав вече, отправился в Киев. Он объявил, что покидает Новгород, потому что у него есть дела на Руси, и произнес свои знаменитые слова, выражающие понимание Мстиславом природы княжеской власти: «суть мы орудия в Руси, а вы вольны в князьях»51. Однако владимирский летописец, вопреки этому сообщению НПЛ, утверждает, что новгородцы Мстислава «выгнали»52.
Видимо, жену и сына Мстислав оставил в Новгороде, предполагая туда вернуться53. А новгородцы, посовещавшись, решили призвать к себе на княжение зятя Мстислава — Ярослава Всеволодовича.
В 1215 г. Мстислав, возможно, занял Галич в первый раз. Единого мнения на этот счет в историографии нет54. Косвенным свидетельством того, что Галич был занят Мстиславом и затем передан им его сюзеренам — смоленским Ростиславичам — является то, что Галич упомянут среди городов, которые младшие Всеволодовичи планировали разделить между собой в случае победы в Липицкой битве55.
Не прошло и года, как Мстислав вернулся на новгородский престол. Его призвало вече в связи с тем, что против Новгорода начал войну изгнанный из города зять Мстислава князь Ярослав Всеволодович: «И была новгородцам горесть великая. Тогда, учинив вече, с великим смятением каялись о том, что изгнали Мстислава Мстиславича и, согласясь, послали к нему в Торопец послов, прося, чтоб вину их простил и принял снова княжение. Мстислав долго отговаривался, выговаривая им их беспутства, неверность и коварства, но после многих со слезами прошений и тяжкой клятвы, склонясь, пошел в Новгород»56.
Въехав в Новгород, Мстислав первым делом схватил наместника Ярослава и его двор, затем собрал вече, на котором поклялся своей жизнью, что добьется победы: «Либо верну мужей новгородских и волости, либо головою сложу за Новгород». Ярослав, по сообщению НПЛ, узнав о том. что происходит в Новгороде, послал туда сто новгородцев, которых считал своими сторонниками, «Мстислава проваживать из Новгорода». Но, прибыв в город, посланники Ярослава единодушно присоединились к его противникам57.
Затем Мстислав послал к Ярославу требование, чтоб он. если не хочет войны, оставил Торжок и освободил схваченных новгородцев. Кроме того, он просил, чтоб с дочерью его Ростислав «жил по закону честно, как надлежит, а если ему нелюбо, то б, не обижая ее ради наложниц, отпустил к нему»58. Ярослав ответил, что все князья есть братья, а Новгород — общая для них вотчина. Он пришел к новгородцам с честью, а они его обидели, и он должен им за это отомстить. А против других князей он ничего не имеет59.
НПЛ сообщает, что Ярослав отпустил посла Мстислава без мира, а 2000 схваченных в Торжке новгородских купцов, ограбив, разослал в заточение по разным городам. Тогда Мстислав, собрав вече заявил: «Пойдем, поищем мужей своих, ваших братьев, и волости свои. Да не будет Торжок Новгородом ни Новгород Торжком, а где Святая София, там и Новгород. И во многом Бог и в малом Бог и правда60.
Согласно Татищеву, Мстислав, не желая войны, на которую его подбивали новгородцы, предпринял попытку повлиять на Ярослава через его старших братьев Юрия и Константина, пожатовавшись им на его бесчинства. Константин послал к Ярославу, чтоб тот отпустил заложников и вернул захваченный Торжок. Ярослав «с гневом отказал». Великий князь владимирский Юрий Всеволодович, в отличие от Константина, поддержал своего младшего брата. Тогда Мстислав, предложил на вече выступить на Ярослава, «что новгородцы с охотою и великою ревностью исполнили»61.
Дальнейшие события наиболее подробно, но в беллетризованной форме, изложены в Никоновской летописи62. Новгородская летопись содержит меньше подробностей, а о самой решающей битве сторон говорит кратко63. Владимирский летописец вообще ограничивается только констатацией факта, что имело место сражение «между князьями сыновьями Всеволода», даже не упоминая имени Мстислава Мстиславича и его союзников64.
Первого марта, в первый день 1216 г., по тогдашнему летоисчислению, Мстислав повел новгородцев войной на Ярослава и его союзников. Но не все в Новгороде готовы были выступить против могущественных князей Владимирской Руси, силы которых значительно превосходили новгородцев и присоединившихся к ним псковичей и смолян. Так, через день после того, как Мстислав Мстиславович выступил в поход из Новгорода, к Ярославу Всеволодовичу бежало четверо бояр с семьями, которые ранее клялись в верности Мстиславу и всем новгородцам, что они со всеми заодно65.
Первым делом Мстислав со своим союзником — псковским князем Владимиром Мстиславичем — взяв пятьсот воинов, поспешил на помощь городку Ржевка, гарнизон которого, численностью сто человек, отражал десятитысячное войско Святослава Всеволодовича. Святослав не рискнул сразиться с Мстиславичами и бежал66.
В районе Зубцова Мстиславичи соединились со смоленской ратью под предводительством Владимира Рюриковича (младшего брата товарища Мстислава по походу на половцев в 1193 г. Ростислава Рюриковича). Мстислав предпринял еще одну попытку примирения, отправив послов в Торжок к князю Ярославу, который насмешливо спросил, о каком мире Мстислав может говорить, когда на одного его человека у Ярослава сто?67
Новгородцы предлагали пойти на Торжок, но Мстислав решил перенести войну на территорию противника: «Если прямо пойдем, то Ярослав разорит Торжок и пожжет все села области Новгородской, и будет вред более приобретения, ибо он не оставит после себя, не разорив. Но лучше идти около в область Ярослава, которую он оборонять не оставит, и тогда увидим, что Бог даст»68. Войска Мстислава двинулись вглубь владений Ярослава, в сторону Твери, разоряя и сжигая села на своем пути. Ярослав, узнав о нападении на его земли, был вынужден оставить Торжок и уйти в Тверь.
Союзники разоряли городки по Волге, когда ростовский князь Константин Всеволодович, старший сын Всеволода Большое Гнездо, лишенный отцом великокняжеского престола в пользу младшего брата Юрия и к тому же женатый на дочери Мстислава Романовича (который в 1212 г. с помощью Мстислава Мстиславича занял киевский престол), прислал к ним своего воеводу. Константин обещал выставить 500 дружинников против своих младших братьев Ярослава и Юрия69. Карамзин предполагал, что в результате последовавших переговоров «Мстислав заключил тайный союз с Константином и дал ему слово возвести его на престол Владимирский»70.
А Ярослав тем временем отступил в свой удел Переславль, куда ему на помощь из Владимира выступил брат Юрий. Туда же, в свою очередь, направились Мстиславичи, Ростиславичи и Константин со своими дружинами. Ярослав из Переяславля спешил на встречу к Юрию, за ним следовали его противники. Силы противоборствующих сторон встретились под Юрьевом-Польским, где и состоялось сражение, которое вошло в историю под названием Липицкая битва.
Мстислав в канун решающей схватки предпринял попытку поссорить Ярослава с его союзником Юрием, отправив к последнему посла со словами: «Клянемся, от тебя нам нет обиды, обида нам от Ярослава». На это Юрий ответил, что он заодно с братом Ярославом71. Тогда Мстислав, понимая что теперь все зависит от воли Ярослава, в очередной раз попробовал уладить дело миром и послал к нему переговорщика, предлагая на прежних условиях (возвращение захваченных новгородских владений и освобождение заложников) не допустить кровопролития. Ярослав заносчиво отказался, обещая не только не возвращать захваченное, но и казнить всех новгородцев, насмехаясь над «великой, глупостью» Мстислава и его союзников, попавших в безвыходное положение «как рыба, оказавшаяся на суше»72.
Тогда союзники предприняли последнюю попытку уладить конфликт и отправили посольство к обоим князьям. Очевидно, что столь настойчивые попытки переговоров младшие Всеволодовичи восприняли как проявление слабости и бросили вызов Константину, которому их противники требовали отдать Владимир: «победи нас, и вся земля твоя будет»73. Теперь все возможности договориться миром были исчерпаны, и все должна была решить битва. Юрий и Ярослав были полностью уверены в своей победе, полагаясь на собранное со всей владимирской земли многочисленное воинство74.
Впрочем, и среди владимирских бояр были люди здравомыслящие и осторожные. Один из них посоветовал князьям не смотреть на малочисленность войска противника и не забыть, что Ростиславичи — князья мудрые и храбрые, что новгородцы, псковичи и смоляне усердны в бою, что князю Мстиславу «от Бога дано храбрости больше всех и есть у него мужи зело храбрые и великие богатыри как львы и как медведи, не чувствующие на себе ран...»75. Эти слова не были услышаны. Боярина обвинили в том, что он от старости выжил из ума. Владимирские бояре убеждали своих князей, что никто не сможет им противостоять: даже если вся Русь вместе с половцами объединится против земли суздальской, то они врагов закидают седлами и побьют одними кулаками76.
Дружины противоборствующих сторон расположились на противоположных высоких холмах (названных летописцем «горами»), между которыми лежал труднопроходимый заболоченный буерак («дебрь»). Опять послали к Юрию Всеволодовичу с предложением или взять мир, или выбрать место, удобное для сражения. Это предложение также было отвергнуто. Всеволодовичи чувствовали себя уверенными на вершине неприступного холма, который они укрепили как крепость кольями и плетнями. Они в ответ передали: «Пойдите через болото и дебри эти, обычно свиньи так делают и в грязи валяются»77.
На совете князей перед битвой Мстислав Мстиславич предложил, несмотря на неблагоприятный для нападения рельеф местности, атаковать позиции противника: «гора нам не поможет, и не победит нас, ибо нам есть вся помощь от Бога. Бог дает помощь каждому по правде. Так пойдем на них. ничего не боясь»78.
Новгородцы и псковичи со своими князьями заняли центр позиции. Напротив них выстроил свои полки Юрий. Перед сражением Мстислав вдохновлял полки на бой. призывая не думать о бегстве, забыть о семьях и умереть друг за друга79.
Летописец красочно описывает последние минуты перед боем. Полки сходились, испытывая ужас перед тем, что люди одного рода и племени будут проливать кровь не за что. День был солнечный и очень знойный. Внезапно подул сильный ветер, раздались беспрестанные раскаты грома, засверкали страшные молнии. И всем стало страшно. Дружины стояли друг против друга, не нападая, но и не желая мира, рассвирепев, словно звери80.
Новгородский летописец, восхищенный мужеством своих земляков, о сражении сообщает только одну подробность: новгородцы заявили Мстиславу, что не хотят погибать верхом и, сойдя с коней, сняв штаны («порты») и сапоги, босые бросились в атаку на полки Ярослава Всеволодовича81. Никоновская летопись, несмотря на то, что в ней содержится более подробное описание этой битвы, про такую примечательную подробность не упоминает.
Причина столь странного поведения новгородцев объясняется тем. что преодолеть верхом заболоченный и заросший кустарником буерак и подняться по скользкому от размытой ливнем грязи склону крутого холма пешим было проще, чем конным. И босиком это было сделать удобнее, чем в сапогах. Об этом свидетельствует летописец, описывая, как конь под ведущим в атаку новгородцев воеводой застрял в буераке, и они, не дожидаясь пока тот выберется, сами бросились в атаку82.
Видя, что нападавшим способствует успех, и они уже громят врагов на вершине горы, Мстислав бросит в атаку, решившую исход битвы, конную дружину. Никоновская летопись, описывая это сражение, в котором «лилась кровь как вода», сообщает, что Мстислав Мстиславич со своими полками трижды проходил сквозь полки Юрия и Ярослава и «сам был крепок и мужественен и великую силу имел и усердство, нещадно секя топором». В какой-то момент боя на Мстислава напал не узнавший его знаменитый ростовский богатырь Александр Попович, находившийся на службе у Константина Всеволодовича. Чуть было не рассек он его мечом, но Мстислав «возвопил», что он князь новгородский, и «так спас его Бог от смерти». Богатырь посоветовал Мстиславу не рисковать самому жизнью в бою, а руководить полками, так как, если князя убьют, то и его войско погибнет83.
Видя, что противник побеждает, Ярослав, а за ним Юрий и другие князья бежали, а их полки были разбиты наголову. Говоря о результатах сражения, новгородский летописец пишет о таком бесчисленном числе убитых и пленных, что не увидеть, не помыслить, невозможно84.
Одной из главных причин разгрома Всеволодовичей стал низкий моральный дух их войск — мобилизованные князьями крестьяне не желали умирать за то, чтобы Ярослав отомстил новгородцам за якобы нанесенные ему обиды. А для новгородцев поражение в этом сражении означало не только гибель иx самих, но и последующее возмездие для их близких. Поэтому они сражались, не зная страха, чем вселили во врага ужас, который привел к паническому бегству с поля боя.
Победители не преследовали разбегавшихся в разные стороны врагов, а занялись грабежом обоза и сбором трофеев на поле боя. Мстислав призвал «братьев новгородцев» не искать «корысть», а продолжить сражение, указывая на то, что недобитый противник может вернуться и нанести им поражение85. Но его не слушали.
Только на следующий день союзники покинули поле битвы и выступили на Владимир. Они окружили город, в котором той же ночью начался пожар. Возможно, его устроили сторонники Константина Всеволодовича86. Костомаров перечислил все три возможных варианта: «случай», «зажигательство в пользу осаждающих или метание огня через стену»87.
Новгородцы хотели воспользоваться тем, что во Владимире вспыхнули пожары, и пойти на штурм, но Мстислав не позволил это сделать88. «Он [Мстислав] не желал побеждать пользуясь несчастием ближних, не желал извлекать из этого несчастия выгоды для себя; только победа в открытом и честном бою имела для него силы и привлекательность»89.
На следующий день Юрий Всеволодович, который накануне призывал владимирцев оборонять город, вышел просить мира. Приняв капитуляцию, союзники отправились к Переяславлю, в котором находился Ярослав. Он последовал примеру брата и сдался на милость победителей. Несмотря на богатые дары и мольбы о прошении Мстислав послал забрать свою дочь и оставшихся в живых заложников новгородцев90.
Ярослав отправил Мстиславу челобитную, уговаривая вернуть ему жену, прося прощения, утверждая, что его раскаяние искреннее. Но Мстислав не вернул ему дочь, ответив: «услышим и подумаем насколько истинно раскаяние твое»91.
Победа в этой войне имела для Новгорода «высокое нравственное значение», показав, «что нельзя безнаказанно нарушать его права и самостоятельность»92. «С оружием в руках новгородцы отстояли свою вольность, которая отныне делается вполне законным его [Новгорода] достоянием»93.
Липицкая битва принесла Мстиславу славу — никто не наносил такого поражения Владимиро-Суздальской Руси. Это была вершина его жизненного пути: «никогда уже не пользовался он таким влиянием и уважением как в то время»94.
Одержав блестящую победу над младшими Всеволодовичами, Мстислав вернулся в Новгород, где пробыл недолго. Оставив в городе жену и сына Василия и взяв с собой нескольких бояр (как полагает Соловьёв, в качестве заложников безопасности своей семьи), он отбыл в Киев (1217 г.)95.
Видимо, причиной отъезда стали галицкие дела: «Мстислав Мстиславич, возвратясь в Новгород, жалея о Галицком княжении и не могши без плача слышать частых от галичан жалоб, не долго медля, поехал из Новгорода в Киев, чтоб со Мстиславом Романовичем о том советоваться и стараться Галич от такого утеснения избавить»96. Галичане жаловались на притеснение со стороны захвативших город венгров.
В Киеве князья долго совещались о том «как бы галичанам помощь учинить и от насилия венгров избавить». Но, из-за вражды с черниговскими князьями пойти войной на Галич не рискнули и ограничились посольством к венгерскому королевичу Коломану с требованием не притеснять галичан в вере, а самому обратиться в православие, «ибо того его неисполнения и русских в вере утеснения князи русские терпеть ему не будут». Коломан в ответ от принятия веры отказался, а жалобы галичан назвал клеветой97. Мстислав Мстиславич вынужден был возвратиться в Новгород.
В Новгороде он арестовал одного из бояр и захватил его имение. На следующий год подобную расправу Мстислав учинил в Торжке. Впрочем, схваченные по его приказу бояре впоследствии были выпущены на свободу. Как князь распорядился присвоенным имуществом бояр — неизвестно98.
В том же году Мстислав созвал вече и сказал новгородцам: «Кланяюсь святой Софии, гробу отца моего и Вам; хочу поискать Галича, а вас не забуду; дай мне бог лечь подле отца у святой Софии». Новгородцы настойчиво упрашивал и князя остаться, но так и не смогли удержать его (1218 г.)99. Так закончилось княжение Мстислава в Новгороде, которое, по словам Бузескула, «было блестящей и лучшей порой во всей истории этого города»100.
Мстислав покинул Новгород навсегда. Начался заключительный этап его жизни, который был связан с Галичем. Галицко-волынская летопись говорит о двух походах Мстислава на Галич. Первый она относит к 1217 г., указав, что Мстислав пришел с половцами, а из Галича «вышел Филя (венгерский полководец Фильней. — А.Н.) со многими уграми и ляхами, взяв с собою галицких бояр», не сообщая ни о сражении, ни о его результатах101.
Второй поход — в записи под 1219 г., в которой речь идет о захвате Галича Мстиславом в 1221 году. В ней говорится о том, что была «жестокая битва», в которой победил Мстислав. Венгры и поляки бежали, было убито множество из них и захвачен венгерский военачальник «величавый Филя». После этого была битва у городских ворот, осада церкви, превращенной, по приказу Коломана, в цитадель, защитники которой сдались, страдая от голода и жажды. Подводя итоги битвы, летописец пишет: «... все ляхи и угры были перебиты, а некоторые взяты в плен, а другие, убегая, утонули или же были убиты смердами, но никто из них не спасся»102.
Крайняя скупость описания придворного летописца Даниила Романовича объясняется тем, что сам Даниил в этих событиях не участвовал. То, что он не пришел на помощь своему тестю в решающей битве за Галич, летописец объясняет тем, что князю помешали поляки, которые его задержали103. Но, как только Мстислав одержал победу и занял галицкий престол, Даниил тут же приехал к нему104.
НПЛ сообщает о захвате Мстиславом Галича в 1219 г., не добавляя никаких подробностей сражения за город105. Лаврентьевская летопись упоминает о том, что Мстислав овладел Галичем в 1221 году»106. Согласно Никоновской летописи, походов Мстислава на Галич было три: первый — в 1218 г., второй — в 1219 г., третий — в 1221 году.
В ходе первого похода в 1218 г. состоялась битва под стенами Галича, в которой Мстислав и смоленский князь Владимир Рюрикович разбили венгеро-польско-чешское войско, взяли Галич, пленили венгерского королевича, которого затем отпустили, заключив мир с королем. В том же году венгры «выгнали» Мстислава, вновь посадив королевича107.
В 1219 г. Мстислав, которого летописец называет торческим князем (видимо, Мстислав, изгнанный из Галича, не вернулся в Новгород, а сел в Торческе), с киевским князем Мстиславом Романовичем и половцами предпринял попытку отбить Галич. Союзники полдня бились под стенами Галича и «разошлись по земле воевать, много зла сотворили, города и села пожгли и взяв большой полон ушли восвояси»108.
И, наконец, о третьем походе в 1221 г. летописец пишет буквально следующее: Мстислав разбил множество венгров, пленил королевича и сел в Галиче109. Никаких подробностей об имевшей место под Галичем грандиозной битве, в которой участвовала, с одной стороны, коалиция русских князей и половцы, с другой, поляки, венгры и галичане, и эта летопись не сообщает.
Татищев также описывает три похода с участием Мстислава на Галич. В отличие от Никоновской летописи, говоря о походе 1218 г., Татищев сообщает, что королевич Коломана не был пленен, а бежал в Венгрию после жестокого боя близ Галича с дружинами Мстислава и его братича Владимира Рюриковича смоленского. В ходе сражения Коломану показалось, что галичане, сражавшиеся на его стороне, «не бились как надлежит», и венгерский королевич бежал, опасаясь того, что они переметнутся на сторону Мстислава. Но уже через три месяца Коломан вернулся из Венгрии с «великим войском». «Мстислав, видя, что удержаться трудно, вышел из Галича» и с Владимиром Рюриковичем возвратился в Смоленск, а в Галиче вновь сел Коломан. «И было от венгров галичанам тяжелее, нежели прежде»110.
В 1219 г. киевский князь Мстислава Романович, «с братаничем своим Мстиславом Мстиславичем и другими князьями, собрав войска, пошли к Галичу. А королевич, не смея против их выйти в поле, укрепился в Галиче». Русские князья полдня штурмовали город, но решив, что Галич им не взять, «пошли по области, многие села и города пожгли и сколько венгров где нашли, побрав в плен, возвратились». Больше всего от этого набега пострадали галичане, которым и от венгров и от русских было «тяжелое утеснение и разорение»111. Видимо после этих событий Мстислав заключил с Коломаном мирный договор112.
Причиной следующего похода, который Татищев относит к 1220 г., было обращение галичан к великому князю Мстиславу Романовичу с жалобою на королевича Коломана, который, «преступив свое клятвенное обещание, веру их порицает, церковь соборную в латинскую обратил и священников оной изгнал, многих бояр и купцов богатых замучил, имение их ограбил, а иных и умертвил, понуждая к вере папежской»113.
Великий князь «созвал всех князей на совет в Киев и, объявив им все о галичанах, требовал их совета и помощи. Они же после довольного рассуждения согласились все идти на Галич и прилежать оный от папистов освободить, посадить русского князя или принудить Коломана принять веру русскую, а папистов всех выгнать»114. Таким образом, casus belli для объявления войны с целью захвата Галича был найден.
Мстислав Мстиславич послал Коломану ультимативное требование принять православие и изгнать католических священников, в противном случае грозя объявлением войны. Коломан послал за помощью к отцу и польскому князю, которые немедленно пришли к Галичу «с великими войсками». Под началом великого князя киевского Владимира Рюриковича было 50 тыс. воинов, 17 русских князей и 25 тыс. половецких наемников115. О численности войск противной стороны Татищев не сообщает.
Первая стычка передовых сил состоялась на реке Сыреть, где Мстислав Мстиславич с Ростиславом Мстиславичем разбили венгерскую стражу. Затем состоялась битва основных сил. Сначала поляки напали на Мстиславичей и почти их разбили, но пришедшие на помощь половцы принудили их остановиться. В центре шла «прежестокая битва» между венграми и дружинами под командованием Владимира Рюриковича. Мстислав Мстиславич. «видя своих многих уже побитых», поручил Ростиславу удерживать поляков, взял лучших 2000 половцев и свою дружину, обошел врагов и на пап на них с тыла. Поляки, были разбиты. Победители прибегли к военной хитрости: захваченное польское знамя оставили поднятым. Поляки, думая что под ним собирает полки князь Лешек, устремились к нему, «а русские ловили их, как птиц на притраве»116.
В это время на другом фланге черниговский князь Мстислав Святославич разбил галичан и зашел в тыл венграм. Королевич Коломан вынужден был отступить в Галич. В бою венгров погибло более 20 тыс., в плен взято 3 тысячи. Поляков погибло 3 тыс., еще больше попало в плен. Погибли два русских князя, более 3 тыс. русских и половцев до тысячи. «Многие же князи русские ранены были. Князь великий пробит был копьем в бедро, Владимир Рюрикович двумя стрелами уязвлен и в ногу копьем, Мстислав Мстиславич двух коней погубил, но от раны Бог избавил»117.
Союзники подступили к стенам Галича и на протяжении 17 дней штурмовали их, одновременно запрудив реку и оставив город без воды. «И когда воду от города отняли, в тот же день учинился жестокий в городе пожар, а полки шли на приступ». Коломан вынужден был прислать послов просить мира. Великий князь согласился на мир на условиях отречения Коломана и его отца от Галича и выплаты 14 тыс. гривен (более 3 т серебра).
Победители разделили между собой захваченную добычу и трофеи: «Галич же отдали за показанную храбрость Мстиславу Мстиславичу, польских пленников Владимиру Рюриковичу за многие его беды. Он же взял за них 2000 гривен серебра. И так все разошлись, каждый в свое владение, а половцев князь великий, одарив и дав им по договору обещанное из пожитков венгерских и польских, отпустил чрез поля, а Коломана [до получения выкупа] послал с достаточною стражею в Торческ»118.
Дополняет подробностями, неизвестными Татищеву, описание этой битвы польский хронист Ян Длугош. Согласно Длугошу, военные действия начались по инициативе венгерского короля, который, «стыдясь изгнания своего сына Коломана из Галицкого королевства... с большим тщанием и не жалея денег, подготовил большой поход на Русь»119.
На помощь венграм князь Лешек Белый прислал «значительное войско из польских воинов». Союзники соединились под стенами Галича. Венгерское вел Аттила Фильня (Филя по Ипатьевской летописи), польское — «выдающийся военачальник» из Кракова Николай. Им навстречу выступили четыре русских князя: Мстислав Мстиславич, Владимир Рюрикович, Ростислав Давидович и Ростислав Мстиславич, а также «огромное» половецкое войско, «вдвойне превосходившее по числу и венгров, и поляков». Коломан приготовил к обороне городские стены, а внутри города была возведена цитадель вокруг церкви Святой Марии. Оставив в городе гарнизон из «наиболее храбрых воинов», союзники выступили из Галича и напали на противника120.
Поляки разбили и обратили в бегство войско Владимира Рюриковича. Преследуя отступающих, «многих поражая и беря в плен», они думали, что уже одержали полную победу. В это время им в тыл ударил Мстислав с половцами и «без труда их разбил и уничтожил». В плен попал командующий венгерским войском воевода Фильней. Потерявшие военачальника венгры «пали духом и были совершенно уничтожены половцами». Тем временем поляки, завершив преследование, возвратились с добычей, «ведя с собой великое число пленников, не зная о поражении, постигшем венгров и галичан, и распевая родные песни в уверенности, что одержали полную победу», и неожиданно для себя попали в окружение.
Длугош красочно описал последствия побоища, закончившегося резней побежденных: «Число погибших нельзя было даже сосчитать, так что реки стати красными от крови, а стенания умиравших и раненых были слышны в гатицкой крепости. Непогребенные трупы убитых лежали, как песок, и не было вокруг Галича никого, кто мог бы похоронить павших. Половцы же завладели множеством ценной добычи: конями, оружием, одеждами, уведя также в свою землю множество венгров и поляков, которым предстояло вечное рабство. А Мстислав Мстиславич, одержав победу и гордо злоупотребив победой, приказал своим русским не оставлять в живых ни одного венгра или поляка»121.
Затем наступил черед Галича, в котором затворился гарнизон во главе с королевичем Коломаном. Трижды Мстислав пытался уговорить осажденных открыть ворота и сам, и с помощью пленного воеводы Фильнея и некого Дмитрия. Началась осада. Осаждавшие сделали подкоп, ночью проникли за стены и открыли одни из городских ворот. Узнав о том, что противник вошел в город, королевич Коломан с женой и лучшими воинами укрылся в укреплении вокруг церкви Святой Марии. Через некоторое время он, мучимый жаждой и голодом, был вынужден сдаться на милость победителя, получив обещание, что ему сохранят жизнь. Пленных Мстислав раздал половцам и своим дружинникам, а самого королевича под охраной направил в Торческ.
«Когда вестника о таком поражении привели к венгерскому королю, тот, пораженный глубоким горем, ударяя себя кулаком в лоб, дал волю слезам, оплакивая свое столь позорное поражение». Король Андраш II послал посольство к Мстиславу, требуя отпустить сына и пленных, угрожая войной. Мстислав, не испугавшись его угроз, в ответ пообещал разбить венгров, если они явятся. Тогда король, прислушавшись к совету придворных, умерил свой гнев и послал второе посольство, в этот раз предлагая мир на устраивавших Мстислава условиях. Oтдельное посольство прибыло и от королевы, которая умоляла отпустить ее сына. «Мстислав же, опасаясь, что, если он отпустит Коломана, то против него возобновится война, отказался освободить Коломана»122.
Отметив победу в Киеве у князя Мстислава Романовича, где, по утверждению Длугоша, он провел много дней в празднествах и удовольствиях, Мстислав вернулся в Галич и стал в нем княжить123. Галицкое княжение Мстислава продолжалось шесть лет — до 1227 года.
В 1223 г. к Мстиславу в Галич прибыло посольство от его тестя хана Котяна с дарами для русских князей: «кони и верблюды и буйволы и девки». Котян молил Мстислава помочь против врагов, которые «сегодня нашу землю отняли, а завтра вашу отнимут». Мстислав обратился к русским князьям со словами: «братья если мы им [половцам] не поможем, то они соединятся с ними [Ордой] и их сила будет больше124.
На совете князей в Киеве было принято решение помочь половцам. Соединенные рати, во главе которых стояли «старшие Русской земли» три князя Мстислава (Мстислав Романович киевский, Мстислав Святославич черниговский и Мстислав Мстиславич галицкий) двинулись в степь125. Русско-половецкие полки, вступая в стычки с передовыми отрядами противника, дошли до реки Калка, где и состоялась битва с основными силами Орды.
Некоторые историки полагают, что одной из причин поражения в этой битве было то, что Мстислав возжелал «один воспользоваться честию победы» и напал на врага, не поставив в известность других князей126. Галицко-волынский летописец обвинил в том, что часть русских дружин не приняла участия в битве, Мстислава. Но причиной этого, по его мнению, были не амбиции, а ссора между князьями127. Новгородский летописец не обвиняет Мстислава «в зависти» и не говорит о вражде между старшими князьями. Действительно, всех трех Мстиславов связывали длительные отношения: Мстислав киевский был обязан Мстиславу галицкому своим престолом. Мстислав черниговский участвовал вместе с ним в битве под Галичем в 1221 году. Делить между собой им было нечего. По версии НПЛ, в поражении в битве на Калке виноват Мстислав киевский, который, видя отступающие под натиском ордынцев русские дружины, не пришел им на помощь, оставшись в своем укрепленном лагере128.
Татищев также пишет о конфликте между двумя Мстиславами. Согласно его описанию битвы на Калке, Мстислав шел с передовыми полками, когда показались главные силы Орды. Ему посоветовали отступить к полкам великого князя, но он, надеясь на свою храбрость, а больше из несогласия с Мстиславом киевским, не дав ему знать о приближении противника, решил дать бой самостоятельно129.
Но, когда Мстислав увидел великое множество врагов, он направил гонца к великому князю, призывая его идти со своей дружиной на помощь. «Великий князь вельми тем оскорбился, что Мстислав без воли его и согласия так далеко ушел», и прислал сказать, что на помощь прийти не успеет130.
Не дождавшись поддержки от киевского князя, половцы и их русские союзники вынуждены были отступить к Днепру. Мстислав Мстиславович с остатками своей дружины переправился на другой берег. Классики отечественной истории приписывают ему приказ порубить все ладьи, чтобы оторваться от преследователей. Татищев объясняет поступок Мстислава «беспамятством», Карамзин ссылается на то, что на него повлияло «ужасное непостоянство судьбы»131.
Очевидно, что история про порубленные ладьи — вымысел. Ни Лаврентьевская летопись, ни Галицко-Волынская об этом эпизоде не сообщает. Новгородский летописец пишет, что ладьи только оттолкнули от берега, не указывая на то, что это было сделано по приказу Мстислава132.
Если предположить что Мстислав действительно распорядился уничтожить ладьи, то скорее его действия были вызваны не страхом преследования, а стремлением спасти жизни отступающих ратников, что было единственно верным решением в данной ситуации. Кроме того, отрезав путь к отступлению своим союзникам, которые не принимали участия в битве, наблюдая за ней со стороны, Мстислав тем самым вынуждал их принять бой. Ведь, если бы князь Мстислав Романович, который был обязан своим киевским престолом Мстиславу Мстиславичу, ударил во фланг и тыл ордынцам, преследовавшим его отступавших воинов, исход сражения мог быть совсем другим. Впрочем, Мстислав Романович боя не принял и предпочел сдаться, поверив ложным обещаниям, чем обрек на бесславную гибель себя и всех, кто был под его началом.
Последний этап жизни князя, по словам Бузескула, явил не того Мстислава, который был героем Липицы. «Не подвигами и проявлением блестящих качеств, а напротив, колебаниями, ошибками и признаками какой-то слабости богата эта эпоха жизни славного князя». И причиной этого, якобы, стало следующее: «На берегах Калки Мстислав потерял не только свою дружину, но и славу победителя, веру в себя и в свое счастье»133.
После этой битвы разгорелся конфликт между Мстиславом и его зятем Даниилом. Уже сам факт того, что Мстислав завладел Галичем, делал его соперником Даниила Романовича, который считал, что город принадлежит ему по праву наследования. Но только после событий на Калке, в которых Даниил проявил себя не с лучшей стороны, бежав с поля боя, до этого скрытый конфликт перешел в активную стадию. В 1225 г. давний противник Даниила, его двоюродный брат Александр Бельзский убедил Мстислава присоединиться к походу против Даниила. Отряд, посланный Мстиславом, был разбит, и Даниил со своими союзниками-поляками начал опустошать галицкую область. В ответ Мстислав обратился за помощью к своему тестю хану Котяну. Большое половецкое войско во главе с ханом пришло на Русь. Тогда Даниил предложил уладить дело миром. Мстислав простил зятя и одарил его богатыми подарками. Он простил и Александра Бельзского, которого обвинили в том, что война между Мстиславом и Даниилом началась из-за его интриг134.
Тем временем в Галиче один из бояр убедил остальных, что Мстислав задумал привести против них половцев. Бояре бежали из города. Мстислав послал за ними своего духовника, который убедил беглецов вернуться. Виновник инцидента, боярин Жирослав, был в наказание изгнан (1226 г.)135.
Мстислав, укрепляя свои позиции в Галиче, в котором многие бояре были настроены провенгерски, выдал свою младшую дочь Марию за венгерского королевича Андрея [Андраш Галицкий], дав за ней в приданное город Перемышль136. Придворный летописец Даниила Романовича утверждал, что это было сделано «по совету лукавых бояр галицких»137.
Это событие отражает политическую ситуацию в Галиче после его захвата Ростиславичами, посадившими на княжеский престол своего ставленника Мстислава. Галицкий нобилитет, контролировавший вече, добивался реализации своего права свободного выбора князя, и его симпатии к этому времени были на стороне венгерского короля Андраша II, а не узурпатора Мстислава. Поэтому, несмотря на попытку Мстислава загладить конфликт заключением династического брака своей дочери с сыном венгерского короля, галицким боярам удалось спровоцировать очередную войну с венграми (1226—1227 гг.). Королевич Андрей из Перемышля бежал в Венгрию и начал собирать войско. Его отец, король Андраш II, двинулся на галицкие земли. Мстислав выступил навстречу. Венгры взяли два города. В битве под Звенигородом Мстислав разбил их. «Король пришел в смятение и ушел без промедления из этой земли»138.
Несмотря на эту победу Мстислав, убедившись в том, что ему не дадут править в Галиче, передал княжение венгерскому королевичу Коломану, а сам удалился в Торческ (1227 г.). Карамзин называет это беспримерным случаем и обвиняет Мстислава в легкомысленности139. Галицко-волынская летопись утверждает, что принять такое решение Мстислава убедили галицкие бояре, которые внушили ему мысль о том, что он не сможет княжить в городе, где его не хотят. А сам Мстислав больше всего желал отдать Галич своему любимому зятю Даниилу. Но бояре не позволяли этого сделать, говоря ему: «Если отдашь королевичу, то, когда захочешь, сможешь взять у него. Если отдашь Даниилу, не будет вовек твоим Галич»140.
Чем же руководствовался Мстислав, добровольно передавая Галич венгерскому королевичу? Было ли это проявлением слабости и неискушенности в политических делах или корыстным расчетом, основанным на надежде снова приобрести утраченное? А, может быть, в данной ситуации Мстислав просто действовал как последовательный сторонник приоритета вечевого права над княжеской властью?
Власть венгерской короны более отвечала интересам галичан, гарантируя им беспрецедентные для своего времени экономические и политические свободы. Коломан, заняв галицкий престол, должен был распространить на галицкое боярство положения подписанной его отцом в 1222 г. «Золотой буллы» (аналога английской Великой хартии вольностей), на основании которой венгерская и хорватская знать получила освобождение от уплаты налогов, и «Закон Андраша» от 1224 г., по которому трансильванские саксонцы получали самоуправление. Ничего подобного этим правовым актам, ограничивающим власть князя и гарантирующим права местной знати, на Руси не существовало. И, в этом смысле, передавая княжескую власть венгерскому королевичу, Мстислав действовал как мудрый и дальновидный политик, для которого общественные интересы были выше личной выгоды.
Впрочем, нельзя исключить, что, передавая галицкий престол своему венгерскому зятю, Мстислав продолжал «рубить ладьи». Своему волынскому зятю он отказал в Галиче, потому что Даниил Романович, несмотря на то, что накануне был осыпан богатыми дарами в знак примирения, не пришел Мстиславу на помощь, когда началась очередная война с венграми. От обязательств перед смоленскими Ростиславичами Мстислав Мстиславич, очевидно, счел себя свободным. Мстислав Романовича погиб в битве на Катке. Его приемника на великокняжеском столе в Киеве Владимира Рюриковича, участника Липицкой битвы. Мстислав считал товарищем, но не своим сюзереном. Оставить Галич своим сыновьям Мстислав не решился, потому что понимал, что они его не смогут удержать.
Галицкий летописец утверждает, что Даниилу все же удалось убедить тестя в том, что «иноплеменники» не должны владеть Галичем, и Мстислав даже пообещал ему призвать на помощь половцев и совместными усилиями вернуть город Даниилу141. Но даже если это действительно было так, сдержать свое обещание Мстислав не смог. Он умер в 1228 г. по пути в Киев, перед смертью постригшись в монахи и приняв схиму142. По Длугошу, Мстислав скончался на пути из Понизья (Подолья) в Торческ и был погребен в киевской церкви Святого Креста, «которую сам построил»143.
Придворный летописец Романовичей сообщает, что перед смертью Мстислав «очень желал видеть сына своего Даниила... Мстислав хотел поручить свой дом и своих детей князю Даниилу, ибо имел он к нему великую любовь в своем сердце». Но этим намерениям помешали коварные галицкие бояре144.
НПЛ о смерти князя, которого всего лишь десятилетие тому назад новгородцы не хотели отпускать, клянясь ему в верности, не упоминает.
Соловьёв подводит итоги жизни Мстислава словами: «князь знаменитый подвигами славными, но бесполезными»145. На первый взгляд, такая оценка соответствует действительности. Свое восхождение к славе Мстислав начал как победитель «поганых» половцев, а закончил как их союзник. Боролся за вечевые свободы, но оказывался жертвой интриг противоборствующих боярских группировок. Был бесстрашным воином, а умер с репутацией труса, бежавшего с поля боя. Нарушил завещание Всеволода и освободил Новгород от его сыновей, но вскоре там все вернулось на круги своя. Изгнал венгра из Галича, но потом добровольно вернул его.
Следует отметить еще одно обстоятельство, возможно, имеющее отношение к оценке деятельности Мстислава. Имя Мстислав было одним из родовых имен Рюриковичей, широко распространенным у Мономаховичей. После смерти Мстислава Мстиславича оно вышло из употребления. Было ли это просто вопросом изменения вкусов или связано с тем, что имя Мстислав приобрело негативный смыл?
Не следует забывать, что Мстислав, занимая низкое место в княжеской иерархии, всегда был лишь исполнителем чужой воли — своего сюзерена или вечевого собрания. Поскольку у него не было наследственного удела, его поведение разительно отличалось от поведения главных героев летописных сводов — князей-собственников определенных областей, которыми они распоряжались по своему усмотрению. Появление Мстислава в летописях было случайностью (о первой половине его жизни мало что известно) и поэтому диссонировало с образами воспетых придворными летописцами удельных властителей.
Так или иначе, но Мстислав вошел в историю как один из былинных богатырей, главными чертами которого были смелость, благородство и миролюбие — качества столь редкие для властителей и поэтому столь ценные и важные для потомков.
Примечания
1. Владимир Даль слово «удатный» толкует как «удалой, удалец, храбрый, смелый, доблестный, отважный, притом расторопный, толковый, которому в отваге всегда удача», приводя в пример сообщение Ипатьевской летописи «Мстислав великий. удатный князь, умре, летописи». ДАЛЬ В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 4. СПб. 1882, с. 483.
2. КАРАМЗИН Н.М. История Государства Российского. Т. 3. СПб. 1818, с. 252.
3. СОЛОВЬЁВ С.М. Сочинения. Т. 2. Кн. I. М. 1988. с. 586.
4. БУЗЕСКУЛ В.П. Князь торопецкий Мстислав Мстиславич. — Журнал Министерства народного просвещения, ч. CCXXVIII. СПб. 1883, с. 217.
5. Там же, с. 216.
6. Там же, ч. CCXXVI. с. 221.
7. Карамзин предполагал, что Мстислав был сыном первой жены Мстислава Храброго, у которого было еще двое детей от второй жены. КАРАМЗИН Н.М. Ук. соч., с. 111. пр. 158.
8. Ипатьевская летопись. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ). Т. 11. СПб. 1908, с. 609.
9. СОЛОВЬЁВ С.М. Ук. соч., г. 2, кн. 1. с. 708, прим. 388.
10. Лаврентьевская летопись. ПСРЛ. Т. I. М. 1997, л. 153об.
11. ЛИТВИНА А.Ф.. УСПЕНСКИЙ Ф.Б. Выбор имени у русских князей в X—XVI вв. Династическая история сквозь призму антропонимики. М. 2006, с. 265.
12. Густынская летопись. ПСРЛ. Т. XL. СПб. 2003, л. 124об.
13. ПСРЛ. т. II, с. 731.
14. STRYJKOWSKIJ М. Kronika Polska, Litewska, Zmudzka i wszvstkiej Rusi. Warszawa. T. I. 1846. c. 225.
15. Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою летописью. ПСРЛ. Т. X. СПб.
16. «Дай мне бог лечь подле отца у святой Софии». НПЛ, л. 88об.
17. URL: saintsofianovg.ru/drevnosti/nekropol-sofiyskogo-sobora.
18. ПСРЛ. т II. с. 677. 678.
19. СОЛОВЬЁВ С.М. Ук. соч., с. 639.
20. ПСРЛ, т. И. с. 697, 708.
21. НПЛ, л. 63об.
22. ПСРЛ. т. 1.л. 141об.—142.
23. О том. что Мстислав был женат на дочери половецкого хана Котяна, пишет Ипатьевская летопись. ПСРЛ. т. II. стб. 747.
24. Там же, т. I, л. 145об.
25. Непонятно, почему Татищев называет Мстислава «младым», ведь даже если предположить, что он родился в 1180 г., то в 1208 г. ему уже было почти тридцать лет. А если предположить, что он был не младшим, а старшим сыном Мстислава Ростиславича или сыном Мстислава Изяславича — то около сорока. ТАТИЩЕВ В.Н. Собр. соч. в 8 томах. История Российская. Т. III. М. 1994, ч. 2, с. 177.
26. Лаврентьевская летопись под 1209 г. называет Торопец волостью Мстислава. ПСРЛ. т. 1, л. 148.
27. КАРАМЗИН Н.М. Ук. соч., с. 126.
28. БУЗЕСКУЛ В.П. Ук. соч., с. 235.
29. НПЛ. л. 73.
30. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч.. с. J83.
31. НПЛ, л. 76.
32. Там же.
33. Новгородский летописец приводит слова из обращения Всеволода Юрьевича к Мстиславу: «... ты мне есть сын, а я тебе отец». Это указывает на то, что великий князь признает его своим вассалом. НПЛ, л. 76.
34. «Той же зимой великий князь Всеволод послан своего сына. Константина, с братьями его на Мстислава Метиславича на Торжок. Мстислав же, узнав, что идет на него рать, ушел из Торжка в Новгород, а оттуда в Торопец в свою волость». ПСРЛ, т. I, л. 148.
35. Татищев приводит следующие слова Константина: «... новгородцы ныне от страха мира просят, а когда увидят, что мы более от них, нежели им терпеть можно, требуем, то конечно все совокупно, вооружась, будут себя оборонять. Тогда нам нужно их оружием принудить. Но кто может на великие войска и лучшие в бою порядки надеяться? И если им счастие выпадет, то мы примем стыд и вред, а они более возгордятся». ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч.. с. 184 —185.
36. НПЛ, л. 76.
37. Там же, л. 77.
38. КОСТОМАРОВ Н И. Русская республика. М. 2014, с. 59—60.
39. НПЛ, л. 77—77об.
40. Там же. л. 77об.—78.
41. Там же, л. 78—78об.
42. Летописец Переяславля Суздальского. ПСРЛ. Т. XLI. М. 1995, л. 539.
43. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч.. с. 189.
44. НПЛ, л. 79.
45. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 189.
46. Там же.
47. «Мстислав Мстиславич стал звать новгородцев на вече, но они не пошли, тогда он, перецеловавши всех, поклонился и пошел один с дружиною при смоленских полках». СОЛОВЬЁВ С.М. Ук. соч., с. 588.
48. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч.. с. 189.
49. «Мстислав Романович с братиею и племянниками победил полки Всеволодовы, много черниговских побили и в Днепре потопили; в плен взяли князей Ростислава и Ярополка Ярославичей со многими боярами. Всеволод ушел в Киев и, взяв княгиню с детьми, едва успел уехать за Днепр от гонящих за ним. А Мстислав Романович остановился у Вышгорода. И вышгородцы, отворив врата, просили его к себе во град, и приняли его с честию. В тот же день киевляне прислали к нему, как старейшему в братии, просили его, чтоб принял престол киевский, объявив, что Всеволод, часа не быв в Киеве, ушел». ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 190.
50. Там же, с. 191.
51. НПЛ. л. 80.
52. «Того же лета новгородцы выгнали от себя Мстислава Метиславича, а Ярослава Всеволодовича привели к себе на стол». ПСРЛ, т. I. л. 150.
53. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч.. с. 191.
54. Подробно об этом см.: БУЗЕСКУЛ В.П. О занятии Галича Мстиславом Удалым. — Журнал Министерства народного просвещения. Ч. CCXIV. СПб. 1881. с. 86—92.
55. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью. ПСРЛ. Т. X. СПб. 1885, с. 72.
56. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 192.
57. НПЛ, л. 82—82об.
58. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 192.
59. «Новгород сколько вам. столько мне принадлежит, и есть нам вотчина. Я же зван был новгородцами и пришел к ним с честию, но они меня обидели, и не могу им не мстить, а с вами, как с братиею. дела никакого не имею». ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч.. с. 192.
60. НПЛ, л. 82об.—83.
61. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 193.
62. ПСРЛ, т. X. с. 69-76.
63. НПЛ, л. 83-87.
64. ПСРЛ. т. I, л. 150—150об.
65. НПЛ. л. 82об.—83.
66. Там же. л. 83об.—84.
67. ПСРЛ, т. X, с. 69.
68. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 193.
69. ПСРЛ. т. X, с. 70.
70. КАРАМЗИН Н.М. Ук. соч., с 154.
71. Летопись по Воскресенскому списку. ПСРЛ. Т. VII. СПб. 1856, с. 121.
72. Там же. т. X, с. 71.
73. Там же. т. VII, с. 121.
74. Там же, т. X, с. 71.
75. Там же.
76. Там же, с. 72.
77. Там же, с. 73.
78. Там же.
79. Там же, с. 74. Согласно Татищеву, князь, обращаясь к дружине, сказал: «Братия и сыновья, вот пришли мы в землю чужую искать мира и покоя, но противные никакого нашего умеренного и справедливого требования принять не восхотели. И вот пред нами полки их. Нет нам иного способа к окончанию нашего дела, как положиться на правосудие и милость Божию, на которую и на правду нашу надеясь, станем крепко и дерзнем смело, не озираяся назад. Ибо не можем избежать смерти, разве храбростию и мужеством, ибо нужно нам жизни и честь оружием спасти и друг за друга пострадать. Забудем про жен, чад и все имение, но бодрствуем единодушно». ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 197.
80. ПСРЛ, т. X. с. 73-74.
81. НПЛ.л. 85об.
82. ПСРЛ. т. X. с. 74.
83. Там же.
84. НПЛ. л. 86.
85. ПСРЛ. т. VII, с. 123; т. X, с. 74.
86. СОЛОВЬЁВ С.М. Ук. соч., с. 710, прим. 413.
87. КОСТОМАРОВ Н.И. Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей в 2-х книгах. Кн. 1. М. 1995, с. 93.
88. НПЛ, л. 86.
89. БУЗЕСКУЛ В.П. Князь торопецкий..., с. 279.
90. Там же, с. 280.
91. ПСРЛ. т. X. с. 77.
92. КОСТОМАРОВ Н.И. Ук. соч., с. 94.
93. БУЗЕСКУЛ В.П. Князь торопецкий. с. 282.
94. Там же. с. 285.
95. НПЛ. л. 87; СОЛОВЬЁВ С.М. Ук. соч., с. 598.
96. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 200.
97. Там же.
98. НПЛ, л. 87об—88.
99. Там же, л. 88об.
100. БУЗЕСКУЛ В.П. Князь торопецкий. .. с. 287.
101. ПСРЛ. т. II, с. 736.
102. Там же, с. 737-738.
103. Брак дочери Мстислава Анны с князем волынским Даниилом Романовичем, по Ипатьевской летописи, был заключен на следующий год после первого занятия Галича Мстиславом в 1216 году. ПСРЛ. т. II. с. 732.
104. Там же. с. 738.
10. «Поиде князь Мстислав и Владимир из Киева к Галичу на королевича, и вышли галичане против, и Чехи и Ляхи и Морава и Угры, и сошлись полками. И пособил Бог Мстиславу, и в город Галич въехал, а королевича пленил с женой, и взял мир с королем, а сына его отпустил, а сам сел в Галиче». НПЛ, л. 92.
106. «Мстислав Мстиславич бился с уграми и победил их, избив множество и королевича пленил». ПСРЛ. т. I, л. 152об.
107. Там же, т. X, с. 82.
108. Там же, с. 86.
109. Там же, с. 87.
110. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 207.
111. Там же, с. 209.
112. Татищев, говоря о событиях 1221 г., пишет о том, что Мстислав требовал от Коломана, в случае невыполнения им предъявленного русскими князьями ультиматума, объявить войну, отдав мирные грамоты. Там же, с. 210.
113. Там же. с. 210.
114. Там же.
115. Там же, с. 215.
116. Там же.
117. Там же.
118. Там же, с. 212.
119. ЩАВЕЛЕВА Н.И. Древняя Русь в «Польской истории» Яна Длугоша. (Кн. 1— VI). М. 2004, с. 354-357.
120. Там же.
121. Там же, с. 355.
122. Там же. с. 356—357.
123. Там же, с. 357.
124. НПЛ. л. 144.
125. «Лучше нам встретить их на чужой земле, чем на своей». ПСРЛ, т. II, с. 741.
126. «Мстислав Галицкий, желая один воспользоваться честию победы, не дал им [Мстиславу Романовичу и Мстиславу Святославичу] никакой вести о сражении. Сие излишнее славолюбие Героя столь знаменитого погубило наше войско». КАРАМЗИН Н.М. Ук. соч., с. 239.
127. «Мстислав им не сказал о происходящем из-за зависти, потому что между ними была большая вражда». ПСРЛ, т. II, с. 743.
128. «Князь же Мстислав Киевский видя таковое зло, не двинулся с места, где стоял на горе над рекою Калкой». НПЛ, л. 145.
129. ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 217.
130. Там же.
131. «А князь Мстислав Мстиславич и с ним Данил Романович, прибежав к Днепру, где ладьи стояли, переправился и в беспамятстве велел все ладьи порубить и сам, не ожидая многих за ним бегущих, ушел, боясь за ним погони». ТАТИЩЕВ В.Н. Ук. соч., с. 218. «Мстислав Галицкий, испытав в первый раз ужасное непостоянство судьбы, изумленный, горестный, бросился в ладью, переехал за Днепр и велел истребить все суда, чтобы Татары не могли за ним гнаться». КАРАМЗИН Н.М. Ук. соч.. с. 239.
132. НПЛ, л. 145об.
133. БУЗЕСКУЛ В.П. Князь торопецкий..., с. 208-209.
134. ПСРЛ, т. II, с. 745-746.
135. Там же, с. 747.
136. По Густынской летописи, Мстислав выдал свою дочь Марию за королевича Белу. ПСРЛ. г. XL, л. 130.
137. Там же. т. II, с. 748.
138. Там же. с. 749.
139. «Случай беспримерный в нашей истории, чтобы Князь Российский, имея наследников единокровных, имея даже сыновей, добровольно уступал владение иноплеменнику, согласно с желанием некоторых Бояр, но в противность желанию народа, не любившего Венгров. Легкомысленный Мстислав скоро раскаялся, и внутреннее беспокойство сократило дни его». КАРАМЗИН Н.М. Ук. соч., с. 254.
140. ПСРЛ. т. II, с. 750.
141. «Сын, согрешил я, что не дал тебе Галич, а отдал иноплеменнику по совету лживого Судислава [галицкий боярин); обманул он меня. Но если Бог захочет, пойдем на него. Я приведу половцев, а ты — со своими. Если Бог даст его нам, ты возьми Галич, а я — Понизье. а Бог тебе поможет». ПСРЛ, т II, с. 752.
142. Там же, т. VII, с. 134: т. X, с. 94; т. XL, л. 130об.
143. ЩАВЕЛЕВА Н.И. Ук. соч., с. 360.
144. ПСРЛ, т. 11, с. 752.
145. СОЛОВЬЁВ С.М. Ук. соч., с. 606