Пчелов Е. В. Генерал от кавалерии Л. Л. Беннигсен // Материалы научной конференции "Отечественная война 1812 года. Источники. Памятники. Проблемы". - 1994. - 67-73.
Ни один из представителей российской истории конца XVIII—начала XIX в. не пользовался такой дурной посмертной, да и прижизненной славой, как генерал Леонтий Леонтьевич Беннигсен. Отрицательное отношение к его деятельности сложилось среди историков еще в прошлом веке, начиная с работ М. И. Богдановича, и стало, по сути, официальной точкой зрения российской историографии. Лишь П. М. Майков пытался беспристрастно рассмотреть роль Беннигсена в событиях александровской эпохи, опубликовав часть его мемуаров о войнах 1806—1807, 1812 и походах 1813—1814 гг. В советское время отношение историков к Бениигсену сначала оставалось также негативным, его обвиняли в интригах, карьеризме, выставляя чуть ли не негодяем, пытавшимся всячески противодействовать Кутузову и тем самым помочь Наполеону. Позже имя Беннигсена было почти вычеркнуто из истории 1812 г., хотя он занимал фактически второе, после Кутузова, место в военной иерархии 1812 г.
Попытки некоторых исследователей (Н. Я. Эйдельман) осветить те или иные стороны жизни Беннигсена никак не повлияли на устоявшуюся точку зрения. Лишь в последнее время, во многом благодаря пробудившемуся интересу к личности Павла I и его гибели, о Беннигсене начали говорить и писать, в основном рассматривая его участие в деле 11 марта. Отечественная война опять осталась за кадром, а тем не менее пришло время попытаться объективно оценить роль генерала Беннигсена в драматических событиях 1812 г. Однако этого нельзя сделать, если не принять во внимание все превратности судьбы Беннигсена, ибо только на этом условии можно понять его. взаимоотношения с Кутузовым, его действия на посту начальника штаба.
Левин-Август-Теофил Беннигсен (таким было его имя до перехода на русскую службу) принадлежал к старинному нижнесаксонскому роду, в начале XVII в. разделившемуся на две ветви. Старшая ветвь рода владела поместьем Бантельн, младшая — имением Беннигсен в каленбергском округе прусской провинции Ганновер. Таким образом, Беннигсен был родом из Ганновера и принадлежал к старшей ветви. Родился он в феврале 1745 г. в г. Целле, в Брауншвейге. Службу начал очень рано, еще мальчиком став пажом английского короля Георга II, принадлежавшего, как известно, к владетельному дому Ганновера. Служба английской короне была недолгой: в 14 лет Беннигсен поступает в ганноверскую гвардию и спустя четыре года получает чин капитана. Юношей ему удается принять участие в последних кампаниях Семилетней войны, однако вскоре после Губбертсбургского мира он выходит в отставку, во многом вызванную разгульным образом жизни, что сильно возмутило Фридриха Великого, поборника строгой дисциплины как для себя, так и для своих подданных.
Несколько лет Беннигсен оставался не у дел, и, вероятно поняв, что на родине продвинуться по службе ему не удастся, в 1773 г. приехал в Россию, где поступил на русскую службу, не приняв, однако, российского подданства, как поступали в то время многие иностранцы. В армии он стал вначале премьер-майором Вятского мушкетерского полка, потом перешел в Нарвский мушкетерский полк, в составе которого принял участие в боевых действиях армии Румянцева в Валахии и под Рущуком (1774). В 1776—1777 гг. Беннигсен по семейным делам отлучился в Ганновер, но вскоре вернулся, получив назначение в Киевский легко-конный полк в чине подполковника, а в 1787 г. — в Изюмский легко-конный полк. Во врмя последовавшей затем русско-турецкой войны Беннигсен зарекомендовал себя с наилучшей стороны: отличался храбростью и прекрасно проявил себя во время взятия Очакова (где. по-видимому, и сошелся близко с Кутузовым) и под Бендерами. Беннигсен также считался другом Потемкина в последние годы его жизни. Через несколько лет Беннигсен принял активное участие в польской кампании: в 1792 г. сражался под Миром и Слонимом (награжден Владимиром 3-й ст.), с генералом Ферзеном взял Несвиж, а в 1794 г., будучи уже генерал-майором, участвовал в деле под Солами, занял Ковно и одержал победу у Олиты (Золотая шпага «За храбрость», 1794). Наконец, в бою под Вильно в том же 1794 г. Беннигсену удалось захватить семь польских пушек, за что ему был пожалован орд. св. Георгия 3-й ст.
Уже после очередного раздела Польши, в октябре того же года Беннигсен за успехи в действиях против конфедератов был награжден Владимиром 2-й ст., а в следующем году вместе с Валерьяном Зубовым отправился в Персидский поход, где состоял начальником русской артиллерии. Русская армия овладела Дербентом, но, получив известие о смерти императрицы, войска вынуждены были вернуться на родину.
И тут блестящая военная карьера Беннигсена неожиданно оборвалась. Поначалу за успешные действия на Кавказе он стал кавалером орд. св. Анны 1-й ст., затем Александра Невского и получил чин генерал-лейтенанта. Однако вскоре после этого он впал в немилость и уехал в свое имение, в Минскую губернию, в течение нескольких лет оставаясь не у дел. Случай привел его в Петербург, и Зубовы привлекли энергичного генерала к участию в заговоре против государя. Исследователи единодушно отмечают, что Беннигсен в своих записках сознательно приуменьшает свою роль в убийстве Павла. Он действительно непосредственно в убийстве не участвовал (выйдя в соседнюю комнату и с удивительным хладнокровием рассматривая коллекцию картин), но неоднократно, когда заговорщики пытались вернуться, подбадривая их, говоря, что необходимо дело довести до конца и пути отступления нет. Впоследствии за участие в цареубийстве Гёте назовет генерала «длинным Кассиусом».
Здесь есть смысл остановиться и попытаться определить основные качества характера Беннигсена, что даст возможность глубже понять его поведение в 1812 г. Есть все основания предполагать, что в Беннигсене сосуществовали две противоречивые натуры. С одной стороны, это был человек безудержной храбрости и решительности, с-другой — чрезвычайно осторожный, привыкший просчитывать свои ходы наперед, стараясь учесть все тонкости сложившейся ситуации. Беннигсен был исполнительным и, думается, небесталанным полководцем, однако он так и не смог выдвинуться на первое место. Вследствие этого им иногда двигало честолюбие в сочетании с предусмотрительностью, а интересы дела отходили на второй план. Тем не менее, как станет ясно из дальнейшего изложения, Беннигсен старался служить своей второй родине не за страх, а за совесть.
Беннигсен способствовал восшествию на престол Александра и, хотя принимал непосредственное участие в событиях 111 —12 марта, не подвергся каким-либо гонениям. Впрочем, у нового императора отношение к нему оставалось двойственным. Получив в июне 1802 г. чин генерала от кавалерии (со старшинством с 1799 г.), Беннигсен, назначенный военным губернатором Литовских провинций, уехал из столицы. В войне 1805 г. генерал не смог принять активного участия: когда он дошел с корпусом до Преславля, был заключен Пресбургский мир.
Подлинно звездным часом Беннигсена стала кампания 1806—1807 гг. В конце декабря 1806 г. он отличился при Пултуске и уже в начале следующего года стал главнокомандующим русскими армиями вместо гр. Каменского. В конце января 1807 г. Беннигсену удалось остановить французские войска под Прёйсиш-Эйлау; по сути, это было первое крупное поражение Великой армии. Впрочем, о победе русского оружия можно говорить тоже лишь с определенной долей условности. По-видимому, вполне осознавая это, Беннигсен сразу же подал прошение об отставке, которое не было удовлетворено. Напротив, 8 февраля Беннигсен был пожалован орд. Андрея Первозванного и пенсией 12 тыс. руб. Затем русские войска разбили Нея у Гутштадта и самого Наполеона у Гейльсберга. Но фортуна вновь изменила Беннигсену. В июне 1807 г. поражение при Фридланде поставило точку в очередном периоде его военной деятельности. Как это всегда бывает, после серии удач одна ошибка свела на нет все предыдущие заслуги. Репутация Беннигсена была подорвана, пошли в ход пасквили и ругательные брошюры. А между тем талант Беннигсена оценил сам Наполеон, сказав ему при заключении Тильзитского мира: «Я всегда любовался вашим дарованием, но еще более вашей осторожностью». В итоге генерал вышел в отставку и поселился в своем имении, где писал мемуары не для собственного оправдания, а «для славы русского оружия». Он дал оценку и своим действиям в 1807 г.: конечно, Францию ему завоевать не удалось, но своей главной заслугой он считал то, что шесть месяцев удерживал французские войска от вторжения в Россию.
Новый виток в жизни Беннигсена начался в 1812 г. В июне Александр I приехал в Вильно и был на балу в имении опального генерала (бал описан в «Войне и мире»), где и узнал о начале войны. Тут же государь попросил Беннигсена вступить в службу, и первоначально генерал находился при императоре, не получив никакого специального назначения. Беннигсен упрекал Барклая в нерешительности и позднее писал, что если бы воспользовались именно его советами, то враг не зашел бы так далеко. Одновременно с назначением главнокомандующим М. И. Кутузова Беннигсен стал при нем исполнять обязанности начальника Главного штаба, хотя такая должность специально не была предусмотрена. Беннигсен пользовался полным доверием Кутузова и писал, что не может нахвалиться главнокомандующим за его прекрасное обхождение, внимание и доверие. В противовес распространенному мифу о вражде полководцев следует заметить, что в начале их совместной деятельности никаких столкновений между ними не было. Более того, в личной переписке Беннигсен всегда и неизменно называл Кутузова своим старым, добрым другом. В Бородинском сражении Беннигсен проявил немало личного усердия, участвуя в самых опасных местах, что было потом отмечено Кутузовым в представлении к награде его и Барклая де Толли. Кутузов писал, что Беннигсен во всем был ему усерднейшим помощником, а при вручении наград Кутузов на ухо шепнул ему со слезами на глазах: «Я вам много обязан. Леонтий Леонтьевич». В Бородинском сражении Беннигсен (за что его впоследствии ругали) самовольно изменил расположение 3-го пехотного корпуса Н. А. Тучкова на левом фланге, хотя корпус должен был, по замыслу Кутузова, выполнять роль «засадного полка» и в решающий момент ударить в тыл и во фланги противнику. Беннигсен же выдвинул корпус вперед и расположил его восточнее Утиц. Вероятно, он предполагал отвлечь силы противника именно на левый фланг, укрепив его войсками под командованием Храповицкого. Во многом это ему удалось. Русские войска сумели остановить Понятовского и не позволили неприятелю прорваться в тыл своих частей. Так что оценка самовольного поступка Беннигсена нуждается в определенном пересмотре.
В конце сентября Беннигсен был награжден за Бородино орд. св. Владимира 1-й ст. На совете в Филях позиции Кутузова и Беннигсена разошлись. Как известно, Беннигсен и Дохтуров требовали дать еще одно сражение французам под Москвой. Эта точка зрения не нашла поддержки у главнокомандующего. 8 сент. в ставку прибыл гр. Чернышев с новым военным планом Александра I, который противоречил планам Кутузова. Главнокомандующий заявил, что не может решиться его одобрить без совета с Беннигсеиом, но тот не поддержал Кутузова, чго и послужило первым поводом к неприязни в их отношениях. Беннигсен выступил против Кутузова по той причине, что был очень осторожным человеком, не желая идти против монаршей воли, а также потому, что разошелся с ним на Филевском совете. Кроме того, днем раньше Кутузов назначил Коновницына дежурным генералом. что значительно сузило полномочия самого Беннигсена, сделав его роль чисто номинальной
Вновь выдвинулся Беннигсен в связи с Тарутинским сражением 6 окт., которое было проведено по его настоянию и более напоминало «учебный маневр с рачением приготовленный». Сражение оказалось удачным для русских частей, а сам Беннигсен получил контузию. 8 окт. под Дмитровкой генерал вновь потеснил неприятеля, и казалось бы, ничто не мешало ему продолжать службу. Но 9 окт. последовал высочайший рескрипт Кутузову с разрешением отправить Беннигсена из действующей армии во Владимир до особого распоряжения. Государь сообщал, что ему стали известны разногласия между полководцами, на самом же деле он был раздражен тем, что Беннигсен после Тарутинского сражения без «всякой побудительной причины» встречался с Мюратом.
Важно подчеркнуть то, что Кутузов не сразу воспользовался этим предложением и продолжал удерживать Беннигсена при себе вплоть до середины ноября, т. е. почти до момента переправы Наполеона через Березину, когда исход войны был полностью предрешен. Но тут Беннигсену изменила его обычная осторожность. После Тарутина он считал необходимым окружить и разгромить Наполеона тотчас, немедленно, чтобы не дать ему уйти. Через Р. Вильсона он пытался воздействовать на императора и, наконец, направил ему письмо, которое почему-то в историографии называли «доносом». Беннигсен высказал в письме недовольство выжидательной тактикой Кутузова, но своим посланием вызвал только раздражение Александра. Желание быстрее окончить войну, ибо «наш добрый старик не окончит ее никогда», привело к разрыву отношений с Кутузовым. Кроме того, в начале ноября Беннигсен посмел сделать представление о кн. Голицыне для назначения его адъютантом Александра; в ответ император просил Кутузова напомнить генералу, что адъютантов может назначать себе только сам государь. К этому же времени относятся и неодобрительные высказывания о Беннигсене самого Кутузова. Но лишь в середине ноября главнокомандующий направил Беннигсену сухое предписание отправиться из армии в Калугу. Официальной причиной отставки были припадки, которые действительно случались из-за полученной Беннигсеном контузии. Он не поехал в Калугу, а дождался императора в Литве, после чего временно оставался не у дел.
Только в 1813 г. Беннигсен стал главнокомандующим резервной армией в Литве и Польше, участвовал в сражениях при Доне, Глогау, Дрездене, Гамбурге, в осаде Торгау, Витенберга, Магдебурга, в «Битве народов» при Лейпциге, за что получил графский титул Российской Империи, австрийский орд. Марии-Терезии, шведский — Меча 1-й ст., а после Парижского мира — Георгия 1-й ст. и датский орд. Слона. После войны Бенншсеи командовал южной армией у турецких границ и только в 1818 г. со смертью матери вышел в отставку и уехал в Ганновер, где и скончался восемь лет спустя. Сын Беннигсена был известным политическим деятелем в Ганновере, а племянник — обер-президентом этой провинции (в 1907 г. ему был поставлен там памятник). Представители рода Беннигсенов здравствуют за рубежом до сих пор.
Конечно, можно по-разному оценивать деятельность этого человека. Но то, что он внес большой вклад в развитие русского военного искусства и оставил заметный след в русской военной истории — этот факт не вызывает сомнений.