Воейков М.И. Новая экономическая политика: проблемы изучения (к 100-летию НЭПа) // Альтернативы. №2. 2021. С. 5-22.

НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА: ПРОБЛЕМЫ ИЗУЧЕНИЯ (к 100-летию НЭПа)

Воейков Михаил Илларионович – д.э.н., профессор, Институт экономики РАН

Аннотация. В статье анализируется историческая и политическая литература, посвящённая Новой экономической политике, которая была провозглашена в 1921 г. Показывается, что инициатором НЭПа был отнюдь не В. И. Ленин, а меньшевики. Среди большевиков первым инициатором НЭПа был Л. Д. Троцкий. В статье также показано, что главным элементом НЭПа была не только замена продразвёрстки налогом, а устойчивая денежно-финансовая система, бездефицитный бюджет и крепкий рубль. Рассматривается основная проблема НЭПа как противоречие между рыночными началами развития экономики и планово-централизованном руководством. Это противоречие между необходимостью развития рыночной экономики и советской политической системой, где доминировали социалистические императивы равенства, было свойственно всему советскому периоду и, в конце концов, сгубило всё. /5/

К весне 1921 года стало ясно, что политика “военного коммунизма” не способствует успешному восстановлению народного хозяйства. Более того, эта политика ставила под угрозу само существование Советской власти ввиду разлада союза рабочих и крестьян. На Х съезде РКП(б) (март 1921 г.) принимаются первые решения, которые положили начало осуществлению Новой экономической политики (НЭПу). Отмена продразвёрстки, введение налога, оставление некоторого излишка продуктов у крестьян - все это предполагалось провести в рамках налаживания прямого товарообмена между городом и деревней. В этот период (до осени 1921 г.) большевики ещё не видел необходимости реального содержания в использовании таких рыночных форм, как торговля, коммерческий расчёт, прибыль, рентабельность производства. В этот период речь ещё не шла о воссоздании полноценной рыночной экономики.

Новая экономическая политика потребовала развития и изменения ее первоначальных форм. Практические мероприятия по развёртыванию рыночных отношений в хозяйственном развитии того времени были весьма скромными. Среди намечавшихся мероприятий, например, товарооборот не рассматривался собственно в качестве торговли, а скорее был просто продуктообменом без соответствующего стоимостного эквивалента. Но жизнь заставила пойти дальше в использовании товарно-денежных отношений в “строительстве социализма”. Уже Х Всероссийская партконференция, состоявшаяся в конце мая 1921 г., высказалась за поддержку мелких и средних (частных и коллективных) предприятий, за сдачу в аренду частным лицам, кооперативам, артелям и товариществам государственных предприятий. Была предоставлена возможность расширения самостоятельности и инициативы каждого крупного предприятия, повышена роль премирования рабочих. Был разрешён свободный товарообмен излишков крестьянского производства на промышленные изделия, в том числе путём свободной купли-продажи на рынке [22, с. 234-236].

Эти и другие мероприятия Советского государства периода НЭПа постепенно приводили большевиков к убеждению в необходимости более широкого использования рыночных отношений. Так, уже осенью 1921 г. Ленин пришёл к выводу, что товарообмен следует заменить обычной торговлей, так как практически такая замена уже произошла de facto. В октябре 1921 г., выступая на VII Московской губпартконференции, Ленин говорил: “ Товарообмен сорвался: сорвался в том смысле, что он вылился в куплю-продажу”. И дальше: “С товарообменом ничего не вышло, частный рынок оказался сильнее нас, и вместо товарообмена получилась обыкновенная купля-продажа, торговля” [15, т. 44, с. 207-208].

Таким образом, НЭП вызвал необходимость пересмотреть некоторые или даже основные теоретические постулаты большевиков. Необходимо было заново осмыс-/6/-лить возможности использования рыночных, товарно-денежных отношений в строительстве социализма, как тогда считали большевики. Несмотря на то, что ещё в начале 1918 г. предполагалось применение унаследованных от буржуазного периода некоторых товарно-денежных форм, что было сорвано начавшейся гражданской войной, по существу широкое использование рыночных отношений началось лишь с началом новой экономической политики. В ходе осуществления НЭПа по-новому для большевизма решался определённый круг вопросов: необходимость использования рыночных отношений в “строительстве социализма”, допущение свободы торговли и торгового оборота, перевод государственных предприятий с бюджетного финансирования на коммерческий расчёт, введение и использование принципа материальной заинтересованности работников. По существу речь шла о развёртывании и усилении буржуазных отношений в молодом Советском государстве.

Все это в конечном счёте вело к теоретическому переосмысливанию марксистской концепции бестоварного социализма. Нужно было выбирать что-то одно: или признать, что при социализме в каком-либо виде возможны рыночные отношения, или же отодвигать строительство (точнее, достижение) социализма до весьма длительного срока. Эта дилемма и послужила основной разделительной чертой среди большевиков в 1920-х годах. Крайнее, а потому достаточно чётко обрисованные позиции впоследствии заняли здесь соответственно И. Сталин и Л. Троцкий. Первый впоследствии считал и писал, что «при социализме» возможно использовать товарно-денежные отношения и даже действует закон стоимости «в преобразованном виде». Троцкий же не называл советское общество социалистическим и не считал, что социализм может победить в отдельно взятой стране. В начале же 1920-х гг. всё ещё было очень неясно.

Кто придумал НЭП?

Итак, НЭП – это развитие рыночных, т.е. буржуазных отношений. Для большевиков, которые считали, что они строят социалистическое общество, было большой проблемой объяснить переход к буржуазным отношениям. Для меньшевиков этой дилеммы не существовало, ибо они революцию 1917 г. (включая Октябрьский переворот) с самого начала считали буржуазно-демократической и, вслед за марксистской схемой, не видели возможности строительства социализма в отсталой России. Например, Д. Далин писал в 1922 г. “Та революция, которую переживает Россия, вот уже пятый год с самого начала была и остаётся до самого конца буржуазной революцией” [8, с. 10]. Или возьмём статью Г. Я. Аронсона из «Социалистического вестника» 1922 г., где он писал: «Для всех социалистов в России – помимо большевиков и левых эсеров – было ясно, что русская революция по своим объективным и субъективным возможностям не могла выйти за пределы буржуазного строя и никто из них не ставил себе в России задачи непосредственного осуществления социальной /7/ революции» [17, с. 212]1. Поэтому для них было естественным развитие товарного производства и рыночных отношений в молодой советской республике. Поэтому и НЭП меньшевики встретили в целом как свою теоретическую победу, как реализацию именно своей экономической программы.

В доказательство этого можно привести выдержку из письма Ю. О. Мартова к П. Б. Аксельроду от 24 марта 1921 г., где он прямо пишет о докладе Ленина на Х съезде РКП(б) «О замене развёрстки натуральным налогом»: «Ленин целиком взял нашу продовольственную платформу: государство кормит необходимую армию и рабочих и для этого взимает с крестьян в виде налога часть урожая; остальной же хлеб идёт в свободную торговлю. Мы уже год твердили, что примирить крестьян с революцией и приостановить дальнейший упадок земледелия нельзя без этой меры. Разумеется, приняв ее, коммунисты впадут в тысячи противоречий со своей общей экономической системой и им предстоят немалые сюрпризы» [18, с. 170].

Таким образом, Ленин, вопреки широко распространённому мнению, не выступал первым инициатором НЭПа, да и не мог он таким быть. Вообще, миф о том, что НЭП - это гениальное изобретение Ленина, давно пора разрушить. Вот как эта мифологема выглядит в некоторых публикациях: “Потребовалось сочетание ... трёх условий: экстремальности ситуации, поразительного антидогматизма Ленина и его непререкаемого авторитета в партии, - чтобы свершилось невозможное - родилась и получила осуществление идея новой экономической политики” [3, с. 422]. Ленин отнюдь не выдумал “идею НЭПа”, а вынужден был поддержать эту политику, которую навязывали объективные обстоятельства и о которой давно говорили меньшевики, лишь после некоторых колебаний и некоторой борьбы. Вот, что пишет в этой связи известный историк, меньшевик Н. Рожков: «Первый раз это было в январе 1919 г.: я тогда советовал новую экономическую политику, но Ленин ответил мне: нет, прямо к социализму» [17, с. 664].

Надо сказать, что колебания Ленина не были на пустом месте. Введение НЭПа не проходило спокойно и гладко. Это явилось очень серьёзной и часто трагичной “переоценкой ценностей” для многих коммунистов. Некоторые не смогли выдержать такого поворота и уходили из партии, даже кончали самоубийством. “Политика НЭПа, - свидетельствует Н. В. Валентинов, - вопреки тому, что об этом писалось и писал сам Ленин, была принята при громадном сопротивлении всей партии” [5, с. 207-208]. Секретарь райкома РКП(б) г. Москвы П. С. Заславский писал В. М. Молотову 23 июля 1921 г.: “Политика слишком круто изменена. Принцип платности. Допустимость сдачи предприятий в аренду старым владельцам... Создание Всероссийского Комитета с представительством буржуазии. Целая куча декретов. Всё это создаёт сумятицу...” [1, с. 207]. О настроениях разочарования среди некоторой части молодых коммунистов

1. См. подробнее по этому вопросу в моём докладе [7] /8/

свидетельствует, например, такая дневниковая запись, сделанная студентом коммунистом в апреле 1922 г. после прогулке по ночной нэповской Москве: “Спокойно спят коммунисты, партбилеты у них в карманах. А Тверская живёт, покупает и продаёт человеческое тело. Революция свелась к перераспределению. Ни больше, ни меньше. Кто из коммунистов умён, тот себя обеспечил и квартирой, и мебелью, и всем чем надо. Остальные остались в дураках. Так было, так будет” [19, с. 114-115].

В современной литературе достаточного прояснено, что первым инициатором НЭПа среди большевиков выступил Троцкий, ещё в начале 1920 г. предпринявший в этом направлении некоторые шаги. Хотя скромные элементы того, что впоследствии назвали НЭПом, Троцкий предлагал ещё в 1918 году. Это было не случайное и не единичное настроение Троцкого. Так, в декабре 1918 года он, например, пишет такое письмо Ленину: “Все известия с мест свидетельствуют, что чрезвычайный налог крайне возбудил местное население и пагубным образом отражается на формированиях. Таков голос большинства губерний. Ввиду плохого продовольственного положения представлялось бы необходимым действие чрезвычайного налога приостановить или крайне смягчить, по крайней мере в отношении семей мобилизованных” [37, р. 218]. Это письмо почему-то в литературе совсем неизвестно, хотя оно хорошо отвечает тем историкам, которые упорно талдычат, что Троцкий не любил или недооценивал крестьян. В отличии от многих совершенно верно по этому вопросу пишет С.А. Павлюченков: «Троцкий был далёк от мысли о мести «несознательному» крестьянству, а наоборот, говорил о необходимости более внимательного отношения к нему, об учёте его природы и особенностей. Отношение Троцкого к крестьянству весьма ценили представители прокрестьянских социалистических партий» [20, с. 156]. В марте 1920 г. Троцкий направил в ЦК РКП(б) документ, где в частности предлагал заменить “изъятие излишков известным процентным отчислением (своего рода подоходный прогрессивный натуральный налог) с таким расчётом, чтобы более крупная запашка или лучшая обработка представляли всё же выгоду” [31, с. 440-441; 29, с. 39]. Ленин же, как утверждает Троцкий и свидетельствуют некоторые другие источники, “выступил решительно против этого предложения” [31, с. 441; 14, с. 620; 35, с. 661].

Здесь надо прояснить один важный момент, связанный с пониманием и трактовкой Троцким НЭПа. К сожалению, до сих пор широко ходит в литературе, даже среди профессиональных историков, фантастическое положение о коренном противоречии концепции НЭПа Троцкого и Ленина. Например, один современный профессиональный историк пишет так: “Л. Д. Троцкий и его сторонники рассматривали новую экономическую политику как отход Коммунистической партии от чисто пролетарской линии, как якобы предательство интересов российского пролетариата во имя союза с крестьянством, как начало капитуляции перед мелкобуржуазной крестьянской стихией”. Далее этот историк пишет, что Троцкому принадлежит “требование неограниченного /9/ перемещения средств в промышленность из других отраслей народного хозяйства, прежде всего из сельского хозяйства”. И делается такой вывод: “Ясно, что все это в корне противоречило ленинским взглядам на нэп” [36, с. 43-44]. Странно такое читать у профессиональных историков в изданиях Института российской истории РАН. Или другой историк из того же Института пишет, правда, ссылаясь на Л. Шапиро, что заявление Троцкого, “что он якобы на целый год предвосхитил появление нэпа несостоятельно”. И что “сама суть претензий Троцкого кажется довольно пустой”, и что Троцкий “не был “крестным отцом нэпа” [34, с. 72]. То, что Троцкий не был “крестным отцом НЭПа” – это верно и спорить по этому поводу бессмысленно. Но совсем не потому, что он ранее 1921 года ничего в духе НЭПа не предлагал. Как раз наоборот. Но отцом НЭПа он не был по той простой причине, что концепция НЭПа была меньшевистской. Меньшевики и были “крестным отцом” НЭПа.

Авторы, которые путаются в трактовке Троцким НЭПа, просто плохо знают соответствующие источники и документы, кроме, видимо, «Краткого курса истории ВКП(б)”. Кстати, вот что написано в этой незабвенной книге по интересующему нас вопросу. Говоря о решениях ХII съезда партии, этот “Краткий курс” пишет: “Съезд дал также отпор попытке Троцкого навязать партии гибельную политику в отношении крестьянства... Эти решения были направлены против Троцкого, который предлагал строить промышленность путём эксплуатации крестьянского хозяйства, который не признавал на деле политики союза пролетариата и крестьянства” [13, с. 251]. Эти слова, как и многое другое в этой книге есть ни что иное как прямая ложь, искажение и переворачивание исторических фактов. Достаточно сказать, что решения ХII съезда партии по данному вопросу готовил сам Троцкий, ибо ему было поручено делать основной доклад. И как же он мог готовить решения, “направленные против Троцкого”? Полный абсурд. К сожалению, такого мифотворчества вокруг проблемы НЭПа в нашей отечественной науке до сих пор сохранилось очень много.

Но приведём конкретные факты на этот счёт. На ХII съезде партии Троцкий говорил, имея в виду крестьянство: “Ошибка т. Ларина не в том, что он говорит: “налоги в данное время надо повысить на 20 процентов”; это вопрос практический, надо с карандашом подсчитать, до какой точки можно налоги повышать, чтобы крестьянское хозяйство могло повышаться, чтобы крестьянин в будущем году стал богаче, чем в нынешнем” [9, с. 322]. Задержимся на минуту на этом месте. “Чтобы крестьянин... стал богаче” – это слова Троцкого, сказанные им в докладе на ХII съезде партии в апреле 1923 года. Бухарин выдвинул свой знаменитый лозунг “обогащайтесь” в 1925 году. Но ведь бухаринский лозунг – это почти дословное повторение положения Троцкого, высказанного им на целых два года раньше. Стало быть, Троцкий явился предшественником так называемых “правых коммунистов”, в работах именно Троцкого уже содержалось рациональное зерно “правого уклона”. Вот, например, ещё одна цитата из Троцкого, которая вполне обличает в нем “правого коммуниста”. В 1923 /10/ году он писал: “Без свободного рынка крестьянин не находит своего места в хозяйстве, теряет стимул к улучшению и расширению производства. Только мощное развитие государственной промышленности, её способность обеспечить крестьянина и его хозяйство всем необходимым, подготовить почву для включения крестьянина в общую систему социалистического хозяйства… Но путь к этому лежит через улучшение хозяйства нынешнего крестьянина-собственника. Этого рабочее государство может достигнуть только через рынок, пробуждающий личную заинтересованность мелкого хозяина" [32, с. 314].

Такого рода положения можно встретить у Троцкого после 1921 года почти в каждой работе, посвящённой хозяйственному строительству. Этот момент почему-то выпадает из поля зрения исследователей. Они весь свой энтузиазм вкладывают в анализ критики Троцким “правой” линии партии в лице, скажем, Бухарина. Хотя на самом деле Бухарин никогда и никаким “правым” не был. Критика Троцкого была направлена не против рынка как такового, а против бездумного к нему отношения, против стихийности в экономической политике, против самотёка.

Есть и прямое высказывание Троцкого по вопросу его отношения к НЭПу. В 1927 году он писал: “Более последовательные фальсификаторы пытаются изобразить дело так, будто я был против нэпа. Между тем, неоспоримейшие факты и документы свидетельствуют о том, что я уже в эпоху IХ-го съезда не раз поднимал вопрос о необходимости перехода от продразвёрстки к продналогу и, в известных пределах, к товарным формам хозяйственного оборота... Переход к нэпу не только не встретил возражений с моей стороны, но, наоборот, вполне соответствовал всем выводам из моего собственного хозяйственного и административного опыта” [33, с. 42]. Кроме того, хорошо известно, что Троцкий резко критиковал сталинистов за удушение нэпа. Но в то же время Троцкий отстаивал сохранение и развитие социалистических элементов в экономике, таких, например, как государственная собственность и народнохозяйственное планирование.

В целом можно сказать, что Троцкий выступал за сбалансированность разных частей экономики: социалистических начал и частнокапиталистических элементов. Об этом свидетельствует, в частности, его замечание относительно характера предприятий (август 1921 г.): “Промышленные предприятия будут, следовательно, в ближайший период разбиты на три группы: государственные, находящиеся в определённых договорных отношениях с государством (производственные кооперативы, государственные управления на договоре и пр.) и сдаваемые в аренду на частно-капиталистических началах” [37, р. 218]. Таким образом, Троцкий выступал по существу за то, что сегодня называют смешанной экономикой. Пожалуй, лишь с той разницей, что ныне многие теоретики смешанной экономики частнокапиталистические начала хотят “смешивать” не с социалистическими (скажем, с народнохозяйственным планированием), а с частногосударственными элементами. /11/

Таким образом, следовало бы пересмотреть известное утверждение фальсификаторов истории о том, что переход к НЭПу был проведён по инициативе В. И. Ленина [см. 16, с. 3]. Нельзя квалифицировать иначе как преднамеренную фальсификацию или прямую ложь следующее утверждение в официальной советской биографии Ленина под редакцией А. Г. Егорова и других деятелей того же плана: “В. И. Ленин первый понял всю опасность создавшегося положения и необходимость крутого поворота в политики партии. Уже к февралю 1921 года он сделал вывод, что нужно перейти к новой экономической политике...” [6, с. 145]. Куда более реалистичным представляется следующее мнение: “Но когда в начале 1920 года Троцкий предложил новую экономическую политику, которая развязала бы руки капитализму в деревне, преданный коммунистической доктрине ЦК отверг его предложение, а потом целый год метался в поисках иных мер поощрения, которые стимулировали бы сельскохозяйственную продукцию” [35, с. 661]. Однако тут главную роль играла не доктрина, а очень сложная обстановка, в том числе настроенность партии и других революционеров на скорейшее строительство социализма. Многие социалисты (не только большевики, но и левые эсеры, анархисты, максималисты), воспитанные на классических представлениях о борьбе с буржуазией и капитализмом, не могли органично воспринимать появление и расцвет “советской буржуазии”. Вместе с тем нельзя думать, что экономический механизм НЭПа был каким-то гениальным изобретением. Это был обычный механизм рыночных отношений, на необходимость чего постоянно указывали противники большевиков. Поэтому переход к НЭПу никаким гениальным открытием не является и не составляет проблему экономической теории, а есть лишь политическая проблема борьбы за удержание власти большевиками, что они отождествляли с борьбой за социализм.

Главное в НЭПе: Г.Я. Сокольников и финансы

Однако НЭП – это не просто замена продразвёрстки налогом, а развёртывание товарно-денежных отношений, создание полноценной рыночной экономики. Следовательно, НЭП – это не просто налог, а перерастание натурального сельскохозяйственного налога в денежный и нормальное денежное обращение. Таким образом, главное в НЭПе – это создание нормально функционирующей денежно-кредитной системы как основополагающей для развития всей экономики. Центральным элементом такой системы явился червонец, а центральным деятелем такой системы, а, стало быть, всего НЭПа являлся нарком финансов (с 22 ноября 1922 г. по 16 января 1926 г.), «отец» советской денежной реформы 1922-1924 гг. Григорий Яковлевич Сокольников. Тут напрашивается далеко идущий вывод: кто был главным идеологом и деятелем НЭПа - В. И. Ленин, Н. И. Бухарин или Г. Я. Сокольников?

Вопреки широко бытующему мнению, Н. И. Бухарин на самом деле был идеологом натурального хозяйства при социализме. В своей, можно сказать, теоретической /12/ монографии "Экономика переходного периода", которая, кстати, весьма понравилась Ленину, он развил целую теорию натурализации экономики. Бухарин писал: «Понятно, что в переходный период, в процессе уничтожения товарной системы как таковой, происходит процесс "самоотрицания" денег. Он выражается, во-первых, в так называемом "обесценении денег", во-вторых, в том, что распределение денежных знаков отрывается от распределения продуктов, и наоборот. Деньги перестают быть всеобщим эквивалентом, становясь условным - и притом крайне несовершенным - знаком обращения продуктов» [4, с. 188-189]. Здесь Бухарин первые поверхностные наблюдения разлада экономического механизма принял за ростки объективного процесса развития социализма. И так думали и писали тогда многие.

Многие партийные деятели продолжали утверждать, что деньги в социалистическом народном хозяйстве в принципе не нужны. Временно их можно использовать по причине существования частного сельского хозяйства и мелкой частной промышленности. Но как только эти сектора экономики будут обобщены и социализированы, нужда в деньгах сама собой отпадёт. И как раз большая эмиссия и обесценение рубля, ставя в невыгодное положение частного производителя, будут служить инструментом в «классовой борьбе пролетариата». Так быстрее можно прийти к коммунизму. Это была очень популярная идеологическая установка.

О полной прострации руководства партии по финансово-денежному вопросу говорит специальная резолюция X съезда РКП(б), где было объявлено о начале НЭПа. Эта резолюция под названием «О пересмотре финансовой политики» состоит всего лишь из трёх строк: «Съезд поручает ЦК пересмотреть в основе всю нашу финансовую политику и систему тарифов и провести в советском порядке нужные реформы» [11, с. 609]. Получается, что партийный съезд, открывший дорогу НЭПу и принявший в этом смысле ряд принципиальных решений (например, о замене развёрстки натуральным налогом), по самому главному, основному вопросу развития рыночной экономики ничего вразумительного сказать не мог. Более того, В. И. Ленин в основном докладе на съезде, кроме 1-2 фраз о важности денежного оборота, ничего более конкретного не сказал. Правда, он согласился с тем, что надо создать специальную комиссию и «привлечь для этого специально т. Преображенского, автора книги ″Бумажные деньги в эпоху пролетарской диктатуры″» [15, т. 43, с. 66].

Единственный из делегатов съезда, кто специально и более или менее обстоятельно указал на необходимость «пересмотреть вопрос о финансовой и тарифной политике во всём объёме», действительно был Е.А. Преображенский. Он, в частности, сказал: «Можем ли мы поправить нашу бумажную денежную единицу? На этот вопрос я отвечаю: это дело почти безнадёжное. Мы должны будем предоставить нашему теперешнему рублю умереть, и мы должны приготовиться к этой смерти и приготовить такого наследника этой системы, который мог бы одну бумажную денежную валюту, сравнительно дёшево стоящую, заменить другой бумажной валютой» /13/ 11, с. 427]. Само предложение Е. А. Преображенского заключалось в выпуске серебряной монеты, которая послужила бы основой для новой бумажной валюты. Однако, это предложение было не проработано и сам автор не был уверен в успехе. Е. А. Преображенский предложил резолюцию съезда по данному вопросу, а также создать «специальную комиссию по вопросам финансов». Первое предложение Преображенского съезд принял дословно, хотя Г. Зиновьев как председатель заседания, предложил не публиковать эту резолюцию «потому, что, лишь тогда, когда мы что-нибудь подготовим, можно будет довести её до сведения широких масс» [11, с. 446]. По второму предложению была создана специальная Финансовая комиссия ЦК РКП(б) и СНК, которую и поручили возглавить Е. А. Преображенскому.

Но до конца 1921 г., т. е. до появления Г. Я. Сокольникова в Наркомфине, в отношении денежной реформы мало что делалось. Вплоть до 1921 года продолжали разрабатываться всевозможные системы безденежного учёта в советском хозяйстве. С предложениями такого типа выступали известные экономисты А. Вайнштейн, В. Сарабьянов, М. Смит, С. Струмилин, А. Чаянов и другие.

Позиция Сокольникова была принципиально иной. Он разъяснял, что поднять промышленность и социализированный сектор экономики можно только на основе развития крестьянского хозяйства, которое поставляет сырье для промышленности и сельскохозяйственный продукт для городских рабочих и служащих. Значит, надо стабилизировать денежное хозяйство и укреплять рубль. Значит, надо прекращать эмиссию. Выступая в марте 1922 г. на ХI съезде РКП(б), он специально подчёркивал, что «задача сокращения эмиссии есть основная политическая и экономическая задача, но не ведомственная» [26, с. 92]. Для этого и проводилась денежная реформа, которая была санкционирована высшим партийным руководством страны.

Денежная реформа 1922-1924 гг. началась не сразу. Ей предшествовал определённый период очень интенсивных дискуссий и обсуждений как в среде большевистского руководства, так и среди учёных и специалистов финансового дела. Как уже говорилось, после Х съезда партии для подготовки денежной реформы была создана специальная Финансовая комиссия ЦК РКП(б) и СНК, которую возглавил Е. А. Преображенский. 14 апреля 1921 г. Политбюро ЦК РКП(б), рассмотрев доклад Преображенского, утвердило постановление по вопросу о реформе денежного обращения. Однако работа этой комиссии была, видимо, не очень активной или результативной. В. И. Ленин не выдерживает и 28 октября 1921 г. пишет письмо Преображенскому «Periculum in mora» [Опасность в промедлении], где настаивает на коренном изменении «всего темпа нашей денежной реформы» [15, с. 53]. Кто знает, окажись Е. А. Преображенский активнее и сноровистее, возможно, он бы и возглавил Наркомфин и денежную реформу. Ведь по всем бюрократическим канонам он являлся первым претендентом на этот пост. Другой разворот дело приобрело тогда, когда с 16 января 1922 г. на «финансовом фронте» появился Сокольников. Уже 26 января, /14/ т. е. через 10 дней, Сокольников проводит в НКФ совещание крупнейших (как тогда говорили, буржуазных) специалистов в денежном обращении, на суд которых выносит почти готовую программу реформы. В программе намечались следующие меры: «Легализация золота, приём последнего в платежи государственных сборов и налогов, открытие текущих счетов в золоте, перевод последнего за границу, приём переводов из-за границы в советской валюте, продажа последней за границей, корректирование ценой на золото товарного коэффициента и – общая задача – достижение котировки советского рубля на заграничных рынках» [10, с. 71]. Конечно, здесь ещё речь не шла о червонце как параллельной валюте, конкретные детали червонца стали разрабатывать несколько позже.

Теперь о хронологии самой реформы. Денежная реформа состояла из двух частей, каждая из которых распадалась на ряд этапов. Первая часть относиться к 1922 г., вторая – к началу 1924 г. 11 октября 1922 г. был издан декрет СНК «О предоставлении Госбанку права выпуска банковых билетов», согласно которому Государственный банк начал выпускать банковские (банковые, по терминологии тех лет) билеты (банкноты) достоинством в 1, 2, 3, 5, 10, 25, 50 червонцев с золотым содержанием на уровне дореволюционной золотой монеты. Червонец равнялся 1 золотому 78,24 доли чистого золота или 10 рублям прежней российской золотой монете [10, с. 209]. Обычные деньги (совзнаки) обращались параллельно с червонцами до 31 мая 1924 г. Далее, 10 апреля 1924 г. было принято решение о выпуске казначейских билетов по соотношению 10 рублей за 1 червонец. И, наконец, 7 марта 1924 г. вышел декрет об обмене до июня этого года совзнаков на червонцы и казначейские билеты. Такова вкратце хронология событий. В результате в СССР была создана устойчивая, полновесная валюта, которая котировалась на основных мировых биржах.

Благодаря деятельности Наркомфина и прежде всего энергии, знаниям и интеллекту наркома Г. Я. Сокольникова денежная реформа в Советской России была проведена блестяще. В том числе, если судить об этом по мировым меркам. В хорошей западной литературе говориться о советском наркоме финансов так: «Русский большевик Сокольников стал первым государственным деятелем послевоенной Европы, которому удалось восстановить стоимость валюты своей страны в золотом эквиваленте» [21, с. 37].

При описании денежной реформы и роли в ней Сокольникова, часто этой хронологией и ограничиваются. Ставя на первое место роль золотого обеспечения рубля, что энергично отстаивал Сокольников. И действительно, об этом он начал говорить ещё в 1920 г. Но при этом меньшее внимание обращают на другую составную часть реформы: достижение сбалансированного бюджета. А это, пожалуй, даже главное. По мнению Сокольникова, золотое обеспечение можно вводить не в любое время, а когда достигнута известная сбалансированность бюджета. Т. е. когда доходы бюджета равняются его расходам и доходы от эмиссии не превышают, по крайней мере, /15/ доходов бюджета по другим источникам. Только тогда появляются реальные возможности создания крепкой валюты. «Те, - говорил Сокольников в докладе на Московской партийной конференции в марте 1922 г., - которые толкуют о том, чтобы мы перешли на золотую валюту немедленно в условиях нашей нищеты – голодной катастрофы, развала нашей промышленности и сельского хозяйства, - те толкают нас в яму и больше никуда» [27, с. 143]. В этом отношении реформа Сокольникова очень напоминает реформу С. Ю. Витте, где стабилизация бюджетной системы играла ключевую роль.

Все стало сходиться в одном пункте: нужно было налаживать денежно-финансовое хозяйство, нужна была крепкая валюта, налоговые поступления в бюджет, сокращение и прекращение эмиссии. Эмиссию можно сократить, если в бюджет будут поступать доходы, т. е. налоги и поступления от промышленных и других государственных предприятий (транспорт, почта и т. д.). Во время "военного коммунизма" такого рода поступлений практически не было, вместо налога была продразвёрстка и бесплатность многих услуг коммунального хозяйства. Г. Я. Сокольников во многих своих работах и выступлениях показывает и доказывает, как после перехода к НЭПу удалось наладить сбор налогов и поступление средств от госпредприятий в бюджет страны. Именно в создании бездефицитного бюджета, а не только в золотом обеспечении, лежит корень денежной реформы 1922-1924 гг. Этого многие не понимали. Даже В. И. Ленин писал Сокольникову (в письме от 22 января 1922 г.): “Не могу согласиться с Вами, что в центре работы - перестройка бюджета. В центре - торговля и восстановление рубля” [15, т. 54, с. 132]. Сегодня можно признать, что в этом вопросе позиция Сокольникова была более правильная. Сокольников приводит подробные данные о росте доли денежных доходов в бюджете. Так, в январе 1922 г. сумма денежных доходов бюджета по отношению к эмиссии составляла 10 %, т. е. «эмиссия дала в 10 раз больше, чем все поступления от налогов и доходов денежного характера». В феврале того же года это процентное соотношение было 19,3, в марте - 21,4, в апреле – 29,4, в мае – 35,5, в июне – 38,5. По прогнозу Наркомфина в ноябре поступления от налогов и доходов должны сравняться с эмиссией или даже ее превзойти. «Таким образом, - делает вывод Сокольников, - в общем количестве денежных ресурсов эмиссия, возможно, будет с ноября занимать уже менее 50%» [27, с. 195]. И только когда доходы от эмиссии в процентном отношении сравнялись с другими поступлениями в бюджет, тогда и можно было серьёзно ставить вопрос о вводе золотого червонца. Вот это, пожалуй, даже самое главное в денежной реформе – добиться поступления твёрдых и устойчивых доходов государственного бюджета, сделать его бездефицитным.

При этом надо учитывать одну особенность. В финансовой реформе 1922-24 гг. речь шла об обеспеченности золотом рубля, а не о размене бумажного рубля на золотую монету, как иногда себе представляют некоторые люди. К сожалению, и /16/ сегодня даже в специальной литературе можно встретить подобные утверждения. Это момент специально разъяснял в марте 1923 г. Сокольников: «Не нужно ставить своей задачей возвращение к режиму циркуляции золотой монеты внутри страны; наоборот, в циркуляции золотой монеты внутри страны должно видеть наиболее злого врага нашего бумажно-денежного обращения» [28, с. 90]. И несколько позже добавлял: «Система золотого обращения, - подчёркивал Сокольников в 1927 г., - заменена системой золотого обеспечения». А обеспеченность рубля золотом в тех условиях означала размен банкнот (червонцев) на золото лишь в межгосударственных отношениях. Золото, говорил Сокольников в 1925 г., у нас «не ходит, а служит только для внешних расчётов» [28, с. 441, 379]. Стало быть, червонец легко менялся по устойчивому курсу на основные иностранные валюты. В этом состояла его привлекательность.

Кроме того, была разрешена свободная продажа и покупка золота частными лицами. При этом, Сокольников замечал, что «иногда продажа золота со стороны частных лиц превышает покупку, а иногда и наоборот». Т. е. прямо или непосредственно червонец на золото не менялся, но на него можно было свободно купить золото по рыночному курсу, а также иностранную валюту. В специальной литературе обычно такую практику называют не «золотым стандартом», а «золотослитковым стандартом». В этой ситуации с золотом имеет дело не очень широкий круг частных лиц. В основном те, кто занят внешнеторговыми операциями или имеющие достаточные резервы валюты для приобретения золотых слитков. Но основная роль «золотослиткового стандарта» состоит в обеспечении межгосударственных и внешнеторговых сделок. Именно такая практика была характерна для многих стран Европы в 1920-х годах. И Россия благодаря энергии и инициативе Сокольникова одна из первых перешла на этот стандарт.

В этой связи следует признать несостоятельным утверждение, что «обратимость червонца в золото и иностранную валюту регулировалась административными методами» и высокий престиж червонца обеспечивался «социально-психологическим эффектом ″воспоминания″ населения о золотой довоенной десятке» [24, с. 107]. Это полностью не соответствует экономической реальности тех лет (начало и середина 1920-х годов) и противоречит экономическому смыслу. Ибо административным путём невозможно регулировать обратимость червонца в золото и поддерживать стабильный рыночный курс валюты.

У денежной реформы в принципе не было и не могло быть одного ″автора″, это не было изобретением гениального одиночки. Вопросы реформы широко обсуждались в среде специалистов, учёных, партийных деятелей. Среди специалистов были ее сторонники и противники. Да и среди самих сторонников были разные мнения по конкретным вопросам. В предисловии к сборнику документов и материалов по денежной реформе 1922-24 гг. указывается, что «ближе всех к окончательному вариан-/17/-ту реформирования оказалась точка зрения Тарновского – Коробкова. В. В. Тарновским она высказывалась в марте, июне и октябре 1921 г., а В.С. Коробковым – в декабре 1921 г.» [12, с. 15]. Тем не менее, помещённый в этом сборнике доклад В. В. Тарновского (июнь 1921 г.) содержит в качестве центральных положение о необходимости признания Советским правительством внешних долгов ещё царского правительства. «Утверждать, - заявлял В. В. Тарновский, - что такое признание своих долгов неприемлемо для современного строя России, будет крайне ошибочно» [10, с. 39]. Более того, в другом документе от 7 февраля 1922 г. В. В. Тарновский утверждал, что «общее восстановление народного и государственного хозяйства России возможно лишь при значительной и активной помощи иностранного капитала». И даже предлагал государству отказаться от эмиссионного права в пользу частного института, который будет именоваться «Банком России». И этот «Банк России» должен быть единственным эмиссионным центром в стране и учреждаться иностранным капиталом. [10, с. 97-98]. Были и такие дикие (иного определения подобрать трудно) предложения со стороны отдельных специалистов «дореволюционной выучки». Нет нужды специально говорить об абсолютной нереальности и даже несерьёзности такого рода предложений, которые, естественно, были весьма далеки от окончательного варианта денежной реформы. Вот если действительно указывать на человека, «кто придумал червонец», то это будет, несомненно, В.С. Коробков. Последний предлагал предоставить Госбанку право эмиссии «золотых» банкнот, с золотым покрытием примерно на 15-20 %, но без немедленного размена на золото. Это предложение оказалось наиболее близким к окончательному варианту. Но в то время (1921-1924 гг.) В. С. Коробков был всего лишь секретарём председателя правления Госбанка. А вот многие профессора были против проекта В. С. Коробкова. Таким образом, видимо, следует согласиться с мнением С. М. Борисова, что «какого-то одного конкретного ″отца″ у червонца не существовало. Он был плодом коллективного ума и знаний…» [2, с. 57].

Но душой реформы, ее лидером был, несомненно, Сокольников. Ведь, кроме того, что необходимо было глубоко разбираться в финансовых хитросплетениях, нужно было также отстаивать, разъяснять и пробивать необходимые решения на высших этажах партийной и советской власти. Это мог сделать только Сокольников. Поэтому отдавать приоритет в «придумывании червонца» специалистам «дореволюционной выучки» значит, что называется, «попадать пальцем в небо». Были и специалисты, были и дискуссии, был и Сокольников. Но главное, была объективная необходимость нормализации денежно-финансового хозяйства. Сокольников специально отмечал в одном выступлении сентября 1923 года: «Если вы думаете, что идею червонца мы провели в жизнь в соответствии с представлениями буржуазной науки и чиновников старого министерства финансов, то вы ошибаетесь. Никто из буржуазных специалистов не поддержал идею червонца… Профессор Мануилов в разработанном им про-/18/-екте предлагал переход на золотое обращение, что в самый короткий срок привело бы нас к банкротству, к капитуляции перед заграничным капиталом» [Цит. по: 24, с. 108]. Но мысль Сокольникова была шире и глубже. И, если можно так сказать, более инструментализирована, т. е. более прагматична.

Заключение

Итак, концепция НЭПа по Сокольникову состояла в следующем. Надо, прежде всего, обеспечить финансовую сбалансированность, за которой и будут следовать материально-вещественные пропорции. То есть, "порядок Сокольникова" предполагает первенствующее значение финансовых и денежных потоков над материальновещественными. В начале 1920-х годов такая логика, совершенно естественная для рыночной экономики, хотя и оспаривалась некоторыми "плановиками и производственниками", могла провозглашаться и даже проводиться в жизнь Наркомфином. С середины 1920-х годов ситуация резко меняется. Рыночно-финансовые ориентиры Сокольникова подвергаются широкой и усиленной критике. При обсуждении контрольных цифр Госплана на 1925/26 г. Сокольников продолжает отстаивать и развивать свою концепцию «диктата» финансовых пропорций, ибо «огромное количество элементов находится вне нашей плановой воли». Создаётся такой порядок, что «выполнение государственных планов объективно наталкивается на противодействие 22 млн. крестьянских планов», которые «реально проводятся в жизнь», а в области государственных планов «все к черту летит». На это известный экономист, представитель НК РКИ (Рабоче-крестьянской инспекции) В. П. Милютин заметил: «Сокольников произнёс, собственно говоря, речь против планового хозяйства. Его речь была не только против данных контрольных цифр, а против планового хозяйства вообще» [Цит. по: 30, с. 157]. Сам Струмилин заявил: «Для нас, работников Госплана, этот «крестплановский» уклон Наркомфина представляется глубоко неправильным и совершенно неприемлемым» [30, с. 157]. Усиление планового начала, необходимость развития в первую очередь тяжёлой промышленности повели к тому, что соблюдение финансовых пропорций отодвинулось на второй план. В конце 1920-х годов даже некоторые государственные деятели, ранее разделявшие позицию Сокольникова о главенствующем значении финансовой сбалансированности и бездефицитности бюджета, стали осторожно менять свою прежнюю позицию. Например, А. И. Рыков, который раньше пытался приспособлять государственную промышленность к крестьянскому рынку, в 1929 г. был уже склонен ради «сдвигов во всей экономике» страны «потревожить некоторые буквы и запятые нашего финансового законодательства» [23, с. 461]. Соответственно этому, Сокольников в январе 1926 г. был снят с поста наркома финансов, а в 1929 г. отправлен послом в Великобританию.

Все последующие годы советской власти на первом месте всегда оказывались материально-вещественные нужды производства. Один из активных участников эко-/19/-номической реформы 1965 г. В. К. Ситнин вспоминал, как он после окончания в 1928 г. института попал на работу в Госплан, где в то время шла разработка кредитной реформы 1930-1931 гг. Идея этой реформы исходила из того, как пишет В. К. Ситнин, что «денежные и кредитные отношения являются чуждыми для социализма категориями, противоречащими плановому началу». Отсюда, в основу проекта реформы была положена конструкция, согласно которой «движение финансовых ресурсов должно было пассивно следовать за движением материальных ресурсов. Распределение же материальных средств должно было определяться прямыми плановыми директивами, являться результатом решений центральных и местных плановых органов» [25, с. 50-51]. Такая схема надолго утвердилась в советской экономической практике.

Итак, проследим логику экономического процесса НЭПа. В его начальный период считалось, что создание крепкого рубля поведёт к развитию крестьянского хозяйства, что даст толчок к развитию лёгкой промышленности, которая в свою очередь поведёт к развитию машиностроения для лёгкой промышленности и затем к развитию тяжёлой промышленности. Но было мнение «плановиков и производственников» из Госплана, которые полагали необходимым сперва развивать тяжёлую промышленность, а потом все остальное. Однако логикой НЭПа была классическая схема развития капиталистической экономики вообще, схема, по которой столетиями развивались почти все европейские страны. Но могла ли Советская Россия развиваться по этой классической схеме?

Это капитальный вопрос всей темы. Что значит «стать на почву рынка»? Это значит, развивать капиталистические начала. Но может ли быть полноценным государственный капитализм без капиталистов? Ведь руководители предприятий должны иметь стимулы для эффективной работы предприятия, их доходы должны быть увязаны с этой эффективностью. По сути дела они должны были бы превратиться в советских капиталистов. Но советская власть до этого дело не доводила, капиталистов не допускала. Распределения продукта по капиталу не было. Значит, государственный капитализм был усечённый, ненастоящий. Это противоречие между необходимостью развития рыночной экономики и советской политической системой, где доминировали социалистические императивы равенства, было свойственно всему советскому периоду и, в конце концов, сгубило все.

Но логика НЭПа была чёткой и очевидной: если поставлена задача экономического развития на рыночных началах, то рынок надо проводить последовательно и в полном объёме. То есть, должен быть не только крепкий рубль и бездефицитный бюджет, но и предприятия, работающие на коммерческом расчёте, платящие налоги, реагирующие на рыночную конъюнктуру, стремящиеся к прибыльности и т. д. Одно органично связано с другим. Не может быть крепкого рубля и эффективной финансово-кредитной системы в отсутствии рыночного саморегулирования. В этом состояла /20/ экономическая концепция НЭПа. Однако эта логика не вписывалась в советскую политическую систему. Страна в конце 1920-х гг. переходила в режим мобилизационной экономики.

Литература
1. Большевистское руководство. Переписка. 1912 - 1927. М., 1996, с. 207.
2. Борисов С.М. Рубль − валюта России. – М.: Изд-во «Консалтбанкир», 2004, с. 57.
3. Буртин Ю. Другой социализм. // Красные холмы. М., 1999.
4. Бухарин Н.И. Избранные произведения.- М.: Экономика, 1990, с. 188-189.
5. Валентинов Н.В. Наследники Ленина. М., 1991, с. 207-208.
6. Владимир Ильич Ленин. Биография. Т. 2. 1917-1924. М., 1985, с. 145.
7. Воейков М.И. Великая российская революция: экономическое измерение. - М.: Институт экономики РАН, 2017.
8. Далин Д. После войн и революций. Берлин, 1922, с. 10.
9. Двенадцатый съезд РКП(б) 17-25 апреля 1923 г. Стенографический отчёт. М., 1968, с. 322.
10. Денежная реформа 1921-1924 гг.: создание твёрдой валюты. Документы и материалы. – М.: РОССПЭН, 2008.
11. Десятый съезд РКП(б). Март 1921 г. Стенографический отчёт. – М.: Госполитиздат, 1963, с. 609.
12. Доброхотов Л.Н. Долгая жизнь денежной реформы 20-х гг. // Денежная реформа 1921-1924 гг.: создание твёрдой валюты. Документы и материалы. – М.: РОССПЭН, 2008, с. 15.
13. История ВКП(б). Краткий курс. М., 1938, с. 251.
14. Карр Э. История советской России. Кн. 1. Большевистская революция 1917-1923. Том 1 и 2. М.,1990, с. 620.
15. Ленин В.И. Полн. собр. соч. ТТ. 1-55. М.: Гополитиздат, 1960-1966.
16. Ленинское учение о нэпе и его международное значение. М., 1973.
17. Меньшевики в 1922-1924 гг. Отв. редакторы З. Галили, А. Ненароков. – М.: РОССПЭН, 2004.
18. Меньшевики в 1921-1922 гг. – М.: РОССПЭН, 2002, с. 170
19. Неизвестная Россия. ХХ век. Книга IV. М., 1993, с. 114-115.
20. Павлюченков С.А. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского НЭПа. – М.: Русское книгоиздательское товарищество, 1996.
21. Поланьи К. Великая трансформация: политические и экономические истоки нашего времени. – СПб.: Алетейя, 2002, с. 37.
22. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам. Т. 1. М., 1967, с. 234 236.
23. Рыков А.И. Избранные произведения. - М.: Экономика, 1990, с. 461.
24. Симонов Н.С. Из опыта финансово-экономической реформы 1922-1924 гг. // НЭП: приобретения и потери. – М.: Наука, 1994, с. 107.
25. Ситнин В.К. События и люди. Записки финансиста. – М.: «Деловой экспресс», 2007, с. 50-51.
26. Сокольников Г.Я. Новая финансовая политика: на пути к твёрдой валюте. – М.: Наука, 1991, с. 92.
27. Сокольников Г.Я. Финансовая политика революции. В 2-х т. Т. 1. - М.: Общество купцов /21/и промышленников России, 2006, с. 143.
28. Сокольников Г.Я. Финансовая политика революции. В 2-х т. Т. 2. - М.: Общество купцов и промышленников России, 2006, с. 90.
29. Старцев В. И. Л. Д. Троцкий (страницы политической биографии). М., 1989, с. 39.
30. Струмилин С.Г. Избранные произведения. Т. 2. На плановом фронте. М., 1963, с. 157.
31. Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Опыт автобиографии. М., 1991, с. 440-441.
32. Троцкий Л. Основные вопросы пролетарской революции. – Соч. т. ХХII. М., (1923), с. 314.
33. Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. М., 1990, с. 42.
34. Трукан Г.А. Путь к тоталитаризму. 1917-1929., М., 1994, с. 72.
35. Фишер Л. Жизнь Ленина. - L.: Overseas Publications Interchange, 1970, с. 661.
36. Шарапов Ю.П. Первая “оттепель”. Нэповская Россия в 1921-1928 гг.: вопросы идеологии и культуры. Размышления историка. М., 2006, с. 43-44.
37. The Trotsky papers. 1917-1922. Vol. I. - The Hague, 1964, p. 218. /22/

Альтернативы. №2. 2021. С. 5-22.