Долуцкий И.И. Россия в начале ХХ века: общее и особенное // Реформы второй половины XVII-XX в.: Подготовка, проведение, результаты. М., 1989. С. 83-107.

И.И. Долуцкий

РОССИЯ В НАЧАЛЕ XX BEKA: ОБЩЕЕ И ОСОБЕННОЕ

Задачами настоящей статьи являются: определение места России в мире начала XX века, анализ проблемы альтернативности российского исторического процесса в данный период. При их решении автор исходил из концепций трех эшелонов капиталистического развития и среднеразвитого капитализма. Остановимся вначале на первой из них [1]. В зависимости от времени вступления и закономерностей развития капитализма выделяются страны первого эшелона: Западная Европа и США; второго эшелона: Германия, Италия, Россия, Япония, Центральная, Юго-Восточная Европа, возможно, Испания и Португалия; страны третьего эшелона: Латинская Америка, Азия (кроме Японии), Африка.

Общества первого эшелона отличает самопроизвольное зарождение и развитие капиталистических отношений в недрах феодального общества» Решающую роль в развитии играют внутренние факторы, внешнее воздействие оказывает ускоряющее влияние, однако не носит принципиального характера. Весь комплекс социально-экономических, политических, идейно-культурных предпосылок капитализма вызревает практически одно-/83/-временно, а переход от одной фазы развития к другой осуществляется без пропусков у наложений или смещений. Изменения в надстройке возникает под влиянием базисных сдвигов и только потом оказывают обратное ускоряющее воздействие.

Разрыв между странами может быть достаточно велик по количественным характеристикам, но не выходит за рамки одной фазы развития (качественный аспект). При этом, видимо, гораздо важнее не то, когда в той или иной стране зарождается капитализм, а время вступления в стадию его становления.

В начале XX в. эти страны можно характеризовать по следующим параметрам: время вступления на путь капиталистического развития (горизонтальная ось, отражающая взаимодействие страновой ситуации с глобальной) - раннее; доминирующие тенденции развития капитализма - снизу, изнутри; общий уровень развития структур (вертикальная ось, внутренние закономерности) - высокий.

Как правило, второй эшелон от первого отстает на целую фазу развития. Отсюда - догоняющий характер, который означает не просто неравномерность модернизации, а скачкообразность развития, ведущую к разрывам между различными структурами общества, создающую постоянный структурный кризис, выходом из которого может служить либо пролетарская социалистическая революция, либо контрреволюционный переворот (разнообразные фашистские варианты), открывающий дорогу к зрелому капитализму.

Поскольку отдельные формационные предпосылки капитализма (прежде всего социально-экономические) здесь выражены слабо, а какие-то (политические и правовые) могут долгов время вообще отсутствовать, то надстроечные элементы начинают изменяться при недостаточности или даже отсутствии внутренних базисных сдвигов, метод влиянием внешнего "демонстрационного эффекта". Огромную роль в странах эшелона играет государство, выступающее не только инициатором капиталистических преобразований (революции сверху), но и системообразующим фактором. Слабость капиталистического развития; дезинтегрированность экономики; слабость или отсутствие иного субъекта экономической деятельности, способного мобилизовать средства для /84/ форсированного развития; невозможность или затрудненность стихийного рыночного накопления в условиях наложения и смещения фаз исторического развития способствуют превращению государства в самостоятельный полюс классообразоваиия. На основе синтеза госсобственности и власти складывается особая этакратическая социальная группа, становящаяся практически неподконтрольной самодовлеющей структурой в условиях отсутствия в этих обществах парламентских традиций, несфоомированности гражданского общества [2].

Таким образом, время вступления на путь капитализма у стран эшелона - позднее (с конца ХVIII в. до 60-70 гг. XIX в,); направление - изнутри, сверху-снизу, извне; уровень развития к нач. XX в, - средний. Этот последний вывод не касается Германии и будет пояснен отдельно ниже.

Страны третьего эшелона вступили на капиталистический путь в конце XIX - I половине XX в. К нач. XX в. они находились на достаточно низком уровне капиталистического развития или же вообще такового не имели. В это время они подверглись мощному деформирующему воздействию мировой системы капитализма прежде всего в лице его центров. Следует отметить, что в развитии эшелона решающую роль играли внешние факторы, поэтому страны, входившие в него, получили название обществ зависимого капитализма. Капитализм здесь либо не вызревает на собственной основе и приносится извне, либо вторжение передовых форм капитализма прерывает нормальную эволюцию национальных форм капитала и заставляет функционировать по законам "центров". Направление начального развития капитализма - извне, сверху. Зависимость носит здесь структурный характер - извне внедряются производительные силы и соответствующие им производственные отношения, которые не уничтожают зависимости, а воспроизводят ее на более высоком уровне. Ликвидация отсталости и зависимости на путях капиталистического развития оказывается невозможной. Если страны второго эшелона имеют шансы пробиться выше и занять свое место под солнцем, то у стран третьего эшелона такой возможности практически нет. Зависимость здесь выступает в качестве силового /85/ магнитного поля, которое постоянно поддерживает (в деформированном виде) весь тот комплекс особенностей развития стран, получивших расширительное название "Восток". Ни одна из стран второго эшелона не знала ни структурной, ни "силовой" зависимости. Как не знала и особой многоукладности экономики, когда сосуществуют часто не связанные между собой уклады, среди которых ни один не занял ведущего положения, не сумел заставить работать на себя другие уклады. В условиях устойчивой дезинтегрированности общества; еще более значительной, чем во втором эшелоне, роли государства; оформлении макроклассов трудящихся и эксплуататоров колоссальную роль в третьем эшелоне играет субъективный фактор.

Не занимаясь историографическим анализом проблемы трех эшелонов, подчеркнем, что хотя нельзя считать окончательно решенными некоторые вопросы, тем не менее появление в последние 20 лет ряда работ, написанных с учетом эшелонного развития мирового капитализма [3], позволяет указать на ошибки, допущенные М.Я.Гефтером, К.Н.Тарновским, П.В.Волобуевым в конце 60-х - начале 70-х гг. и сохранившиеся, к сожалению, в последней книге П.В.Волобуева [4]. Разделяя весь антидогматический пафос авторов нового направления и многие из их теоретических посылок, нельзя согласиться с попыткой переноса отдельных закономерностей и особенностей развития капитализма стран III эшелона на предреволюционную Россию. Это прежде всего относится к таким понятиям как "многоукладность" и "зависимость".

Представляется некорректным обращение к опыту и закономерностям развития "освободившихся от колониальной зависимости стран Азии и Африки" в вопросе о формировании капиталистического производства, соотношении укладов, аграрной эволюции" [5]. Caм подход к многоукладности как характеристике целого [6], опирающийся на единую специфику стран II и III эшелонов как стран "молодого капитализма", свидетельствует об отказе от учета принципиальных особенностей именно стран Азии и Африки. Некоторые общие моменты, несомненно, имеются, однако, российский вариант не менее нетипичен для Востока, чем /86/ классический - для России. От скоропалительных сравнений китайской аграрной эволюции и эволюции аграрных структур России предостерегает А.В.Меликсетов [7]. В.Г.Растянников отмечает, что о Индии одной из основных черт "аграрного капитализма консервативного типа является то, что его главный классовый оплот составляет не помещичий класс в целом (как это было в прусско-российском варианте консервативной эволюции), а отдельные... верхушечные эксплуататорские слои деревенского общества... : группы землевладельцев, образовавших нижний слой бывшего феодального класса; представители денежного богатства (купцы и ростовщики), выполнявшие "экспроприаторскую миссию" в таких гигантских масштабах, каких не знала в свое время ни одна страна в Европе" [8].

Очевидно, что речь может идти об аналогиях и сравнениях линейного или плоскостного типа, на уровне же структур (а именно это и пытались проделать представители нового направления) мы сталкиваемся с принципиальными отличиями. Причина такого подхода видится в том, что, обратив внимание на ряд очень общих социологических закономерностей, объединяющих страны II и III эшелонов как страны вторичного капитализма, новое направление обошло закономерности развития капитализма в среднеразвитых странах. Между тем к среднему уровню капиталистического развития, который позволяет делать сравнения на уровне структур, подошли в 50-80 гг. нашего века практически все страны Латинской Америки. Именно страны этого региона являются "единственной группой обществ "третьего мира", в отношении которых научно оправдано применение таких понятий, как "деформация развития", и развернутые аналогии с историей Европы ХIX-ХХ вв." и прежде всего России, Балкан, Испании [9]. Анализируя переживаемый континентом структурный кризис, латиноамериканские коммунисты пришли к выводу: "Перед нашим континентом стоят во весь рост проблемы, подобные тем, которые полвека назад были решены русской революцией... Латинская Америка сейчас более близка России эпохи ленинизма, чем другие районы мира" [10]. Советский исследователь Е.В.Ковалев /87/ отмечает, что кризис аграрного строя, переживаемый сегодня Латинской Америкой, "имеет много общих черт с тем, который был характерен для России начала века... условия многих стран Латинской Америки позволяют выявить немало общих факторов развития. В наибольшей мере это относится к аграрным структурам" [11].

Интересно, что никто из латиноамериканских исследователей, советских латиноамериканистов не ставит под сомнение ведущую роль капиталистического уклада в многоукладной экономике стран континента [12]. Не вызывает это сомнения и у историков стран Центральной и Юго-Восточной Европы. Большинство стран этого района "в межвоенное двадцатилетие относились к странам со средним уровнем развития капитализма" [13], и именно нерешенность задач буржуазно-демократической революции, актуальность социалистической и наличие ее предпосылок роднят революционные процессы, протекавшие в России нач. XX в., в Восточной Европе в середине 40-х гг. с тем, что происходит сейчас в большинстве стран Латинской Америки. В этой связи утверждения П.В.Волобуева о многоукладности экономики России нач. XX в. [14] как деформирующем развитие капитализма факторе, о неразвитости и придавленности капиталистических отношений в сельском хозяйстве докапиталистическими (закономерности стран Востока, в среднеразвитых странах соотношение современных и традиционных укладов примерно равно, а капиталистический - ведущий), представляются необоснованными [15].

Неправомерен, на наш взгляд, и вывод П.В.Волобуева о зависимом характере российского капитализма. В том смысле, который вкладывается в настоящей работе в термин "зависимость", Россия зависимой страной не являлась. Ряд исследований последних лет подтверждает это. Признается, что "иностранный капитал являлся хотя и важным, но отнюдь не определяющим фактором экономического развития России", "он в конечном итоге интегрировался в происходящий процесс капиталистической эволюции... Направляясь в российскую промышленность, ориентировавшуюся на внутренний рынок, иностранный капитал /88/ удовлетворял назревшие потребности народного хозяйства России [15]. В России, как и в других странах периферийной Европы, развитие шло не столько под воздействием внешних импульсов, посылаемых центрами империализма, сколько в результате реализации внутренних закономерностей, хотя и наблюдалась их известная деформация. Зависимость эту можно представить формулой "а + в", где первое слагаемое (постоянно растущее) - роль и значение внутренних факторов, второе (постепенно сокращающееся) - удельный вес факторов внешних. Благодаря этому мог сокращаться разрыв между странами группы и ведущими державами, а разнообразные формы капитализма произрастали на национальной основе.

Иное дело зависимость стран третьего эшелона. При всех спорах о ее сути, практически все исследователи сходятся на том, что характерными чертами зависимого типа развития могут быть следующие: "I. медленное... развитие предпосылок капиталистического способа производства на базе колониальной эксплуатации и ее наследия..., 2. ключевые позиции иностранного капитала на всех этапах развития - от генезиса до современного периода, перенесение им монополистических порядков на почву неразвитого капитализма" и т.д. [16] Ничего подобного в России в нач.XX в. не было.

Представляется в связи с этим необходимым уточнение понятия "среднеразвитый капитализм" и более четкое разграничение закономерностей, присущих этому уровню, и закономерностей эшелонного порядка, тем более, что этот термин трактуется по-разному [17].

Хорошо известны и достаточно проанализированы ленинские оценки российского капитализма. Они послужили основой для поиска типологических характеристик среднеразвитого капитализма, которые могли быть выявлены только во взаимосвязи с объективной логикой реализации общих закономерностей, присущих данному уровню во всемирном масштабе.

В конце 20-х гг. в Программе Коминтерна была дана группировка несоциалистических стран, в основу которой был положен уровень развития капитализма. В группу стран "со средним /88/ уровнем развития капитализма" вошли Испания, Португалия, страны Восточной Европы, балканского п-ва и ряд других государств, в которых сохранились "значительные остатки полуфеодальных отношений в сельском хозяйстве, с известным минимумом материальных предпосылок, необходимых для социалистического строительства, с еще не завершенными буржуазно-демократическими преобразованиями" [18]. В 60-70 гг. был продолжен анализ среднего уровня. В основу настоящего анализа положены разработки К.Л.Майданика, давшего впервые комплексную характеристику стран этого типа [19].

Средний уровень можно рассматривать как фазу, через которую проходят (или ее достигают) практически все страны, но в разное время (что, как было показано выше, приводит к модификации ряда процессов и закономерностей). При этом речь идет не только о "среднем" в системе капиталистических стран, но и с точки зрения внутреннего развития капитализма в данной стране. Характеристики его таковы.

1. Уровень развития производительных сил - от завершения промышленного переворота до завершения капиталистической индустриализации, под которой понимается процесс промышленного развития, ведущий к преобладанию в экономике тяжелой индустрии, к развитию и утверждению машинного производства, составляющего материальную основу окончательной победы капиталистического способа производства над феодальным.

2. Наличие многоукладности, однако, капиталистический уклад - господствующий и системообразующий; способ производства стал формацией, - в рамках которой иные уклады преобразованы, но "переварены" далеко не полностью. Соотношение традиционных (до- и раннекапиталистических) укладов и современных (развитые капиталистические) примерно 1:1. Несмотря на создание значительного промышленного сектора, развитие ряда отраслей современного промышленного производства, проведение аграрной реформы (или серии реформ) и т.д., сохраняется двухсекторная экономика. Эта структура господствует в сельском хозяйстве, где вполне очевидно сосуществуют капиталистические предприятия современного типа, крестьянская /90/ община с полунатуральный производственным циклом; крупные помещичьи и кулацкие хозяйства, сочетающие капиталистические и полуфеодальные методы эксплуатации крестьянства.

3. Противоречия данного общества порождены не столько развитием капитализма, сколько недостаточностью этого развития, особенно наглядного при сопоставлении с развитыми странами.

4. Буржуазия еще не сложилась как внутренне однородный класс, не овладела всей полнотой власти, не стала гегемоном общества. Еще сильны и влиятельны (особенно в политической сфере) прежние господствующие группы.

5. Особая острота социальных противоречий, в силу чего именно с этого уровня стартовало большинство социалистических революций (как победоносных, так и потерпевших поражение). Из структурного кризиса в этих странах существует два возможных выхода: революционный, пролетарский - к социализму, "прусский", контрреволюционный ("20-40 лет мучений белогвардейского террора", как писал В.И.Ленин) - к зрелому капитализму.

Очевидно, что в нач.XX в. этим критериям соответствовал весьма ограниченный круг стран II эшелона. За его пределы, оставаясь "авангардом" эшелона, уже вышла Германия и к нему приближались (некоторые - вплотную, например, Венгрия) Испания, Португалия, Центральная и Юго-Восточная Европа. Страны I эшелона прошли этот уровень к семидесятым годам прошлого века, начав восхождение на него в 20-50 гг.

Сравнивая Россию и Германию, В.И.Ленин подчеркивал их качественные различия: страны переживают "принципиально иные эпохи капитализма: эпоха до окончательного утверждения национального пути капитализма и эпоха после такого утверждения" [20]. Так, в 191З г. в России из общего числа фабрично-заводских рабочих в текстильной и пищевой промышленности было занято 43%, а в горной, металлургической, машиностроительной - 35%, в то время как в Германии соответственно - 23 и 45% [21]. 43% населения Германии было занято в промышленности и 29% в сельском хоэяйстве [22]. В России же накануне пер-/91/-вой мировой войны в городах было сосредоточено 16% жителей [23]. Следует подчеркнуть и различие среднеразвитого капитализма в России и Германии. В России положение различных этапов развития в условиях позднего вступления на капиталистический путь, создание тяжелой промышленности зачастую в акционерной форме, а не из предприятий, принадлежавших ранее отдельным владельцам, осуществлявшееся в большой мере на иностранные капиталы и при активном участии правительства [24], отсутствие широкого и свободного развития капитализма в сельском хозяйстве привело к зачаточному состоянию средних слоев буржуазного общества, которые и могли быть проводниками правовых идей. В ходе столыпинской реформ должен был возникнуть "новый тип экономически независимого крестьянина-собственника и тем самым создастся недостающий теперь социальный базис для русского либерализма" [25].

Однако то, что Германия во главе с Бисмарком проходила кризисный средний уровень до эпохи империализма, когда зрелость предпосылок социалистической революции была минимальной, а правящие классы обладали большей свободой маневрирования (в частности, Бисмарк мог опереться и на юнкерство и на гроссбауэров, которых в России еще предстояло вырастить), в значительной степени предопределило крах столыпинского курса (об альтернативах в России начала XX в, подробнее см. ниже).

По ряду качественных характеристик к России оказалась в нач. XX в. ближе Япония. "В Японии и России монополия военной силы, необъятной территории или особого удобства грабить инородцев, Китай и проч. отчасти восполняет, отчасти заменяет монополию современного, новейшего, финансового капитала" [26]. В обеих странах государственная система управления, да и "не одного только управления" строилась "на блоке крепостников-помещиков с верхушками буржуазии, причем первый элемент сохраняет в этом блоке гигантский перевес и над обоими элементами стояла фактически неурезанная старая власть" [27]. /92/.

К началу первой мировой войны почти 2/3 населения Японии было занято в сельском хозяйстве и, несмотря на высокие темпы индустриального развития, страна оставалась аграрной, в целом продвигаясь по прусскому пути развития капитализма" [28]. Вместе с тем целый ряд структурных особенностей Японии, вызванных культурно-историческими причинами, более поздним, по сравнению с Россией, началом промышленного переворота, совпавшего с переходом к монополистическому капитализму, позволяет поместить страну у самой границы среднеразвитых стран.

Возможно, если пойти по пути, предлагаемому И.И.Минцем [29], и вычесть из экономических показателей Европейской части Россия (метрополии) долю западных, сравнительно развитых в промышленном отношении, "окраин", то разрыв между Россией и Японией окажется гораздо меньшим.

Так или иначе, но по комплексу параметров Россия оказалась в начале XX в. между Германией и Японией. Кроме того, в стране сочетались и усиливали друг друга закономерности развития капитализма во втором эшелоне и на среднем уровне. Именно в силу этого сочетания Россия и стала одновременно и слабым звеном и узлом противоречий. Подчеркнем, что не только противоречий мировой системы капитализма, но и своих собственных.

В этой связи следует остановиться на проблемах, связанных с путями выхода из структурного кризиса стран II эшелона. При рассмотрении этого вопроса методологическое значение имеет положение, впервые высказанное М.А.Баргом и Е.Б.Черняком. Фиксацию исторических альтернатив они относят к закономерному слою такого процесса, при котором происходит трансформация социологических законов в исторические. При этом "предельные" (или крайние) альтернативные возможности составляют вилку, в границах которой заложены остальные варианты реализации той или иной тенденции развития, В них сочетаются черты одной и другой из крайних альтернативных тенденций внутри общества. В рамках этой вилки можно выявить статистические закономерности повторяемости отдельных вариантов. /93/ Обычно лишь одна из альтернатив наиболее близка, тогда как другая наиболее удалена от соответствующего социологического закона [30].

С учетом сказанного попытаемся уточнить вопрос о двух путях развития капитализма (в широком плане) - американского и прусского - в России. Интересно, что две группы исследователей, исходя из прямо противоположных посылок, пришли примерно к одинаковым выводам о судьбах двух путей: о том, что обе тенденции аграрно-капиталистического развития оказались нереализованными [31].

Прежде чем продолжать разбор этого вопроса, хотелось бы отметить, что проблема альтернативности путей исторического развития России долгое время находилась вне поля зрения большинства советских историков. Даже в том случае, когда признавалась возможность вариативного развития, "судьба" вариантов не прослеживалась до конца. Между тем, в ленинских работах можно найти не только постановку проблемы о возможности различных путей развития, но и первый опыт ее решения. Однако именно эта часть ленинского наследия старательно обходилась "исследователями". Чтобы понять логику Ленина, целесообразно рассмотреть в сквозном порядке его работы за ряд лет. Это позволит не только избежать "цитатного подхода", но и избежать односторонности в подходе к классическому наследию. В какой-то степени предлагаемый анализ до полнит интересную работу в этом направлении, проделанную П.В.Волобуевым.

Как считал В.И.Ленин, оба пути ясно обрисовались в России после 1861 г., при этом "основные черты той и другой эволюции явственно видны также во всех местностях, где существуют рядом помещичье и крестьянское хозяйство... Две струи аграрной эволюции... налицо всюду" [32]. "Весь вопрос дальнейшего развития страны сводится к тому, какой из этих путей развития возьмет окончательно верх над другим" [33].

В странах первого эшелона выбор пути в рамках "вилки" зависел от исхода буржуазно-демократической революции, но революция 1905-1907 годов потерпела поражение и переходный /94/ период продлился, т.к. столыпинская земельная политика оказалась не выходом, а только наиболее мучительным подходом к новому решению земельного вопроса [34].

До весны 1913 г. В.И.Ленин уверен, что "столыпинская аграрная политика... экономически не невозможна" [35], но для ее политического обеспечения необходимо превратить реакцию в революцию сверху, нужна не только бисмарковская реакция, но и бисмарковская революция. Столыпин пытается не столько вырастить, сколько именно насадить капитализм с помощью экзекуций, расстрелов, карательных экспедиций. В России низовые тенденции оказались слабее, чем в Германии, а компенсирующее воздействие надстройки - куда более значительным. Но как раз в возможности применения неэкономического насилия заключалась сила и слабость "немецких рельсов" для России.

В известном смысле столыпинская политика (и не только аграрная) может рассматриваться как попытка компромисса, которую осуществляли в значительной мере круги высшей бюрократии, опиравшиеся на громадную независимость и самостоятельность царской власти [36]. Однако эту политику встретили "в штыки" ее основные объекты - поместное дворянство и огромные массы крестьянства - неспособные или нежелавшие идти таким путем. Кроме того мастодонты и ихтиозавры крепостнического хозяйства, дворянских привилегий, самодержавко-дворянского режима [37] сумели блокировать в высших эшелонах бюрократии проведение "нового курса".

В октябре 1911 г. В.И.Ленин пишет о крахе столыпинской политики, которая не привела к созданию сколько-нибудь устойчивых буржуазных отношений в деревне, показала невозможность обеспечить сколько-нибудь нормальное буржуазное развитие России [38].

Но "еще не исчерпали себя те общественные силы, от которых зависит решение" [39] (февраль 1911 г.), "остается еще нерешенным, какой класс из двух непосредственно заинтересованных классов, помещичьего или крестьянского, проведет преобразование или направит его, определит его формы" [40] (май /95/ 1912). Остается открытым вопрос: "научит ли русский народ столыпинская политика, как следует производить более решительную ломку. Учит она этому несомненно. Научит ли, - поживем, увидим" [41]. К весне 1913 г. опиравшаяся на помещиков и запуганную буржуазию "контрреволюционная система исчерпала себя, исчерпала свои социальные силы... обстоятельства сложились так, что никакая реформа в современной России невозможна... Реформистских возможностей в современной России нет... Никаких реформ при существующем строе быть не может [42].

Таким образом, столыпинская политика не превратилась в революцию сверху и не обеспечила перехода на следующую стадию капиталистического развития, а Столыпин не смог сыграть роль русского "Наполеона Бонапарта, выполняющего программу революции". Однако это вовсе не означало исчерпания прусского пути, уход его со сцены.

Н.А.Симония, анализируя особенности синтеза традиционных и современных структур в странах второго эшелона, приходит к выводу, что целый ряд объективных факторов как международного, так и внутреннего порядка создает после незавершенной первичной политической революции (в России это революция 1905-1907 гг.) "определенный резерв времени и возможностей для маневрирования легитимной монархии, для перегруппировки сил господствующих классов, для реализации политического отката и, когда наступает повторный общественно-политический кризис, для перевода зреющей новой волны политической революции снизу на рельсы революции сверху. Другой вопрос, что не всем легитимным монархиям дано воспользоваться этим резервом, не всем из них история отвела достаточно времени для маневрирования, необходимого умения и гибкости" [43].

С I9I3 г. альтернатива "контрреволюция - реформа" заменяется иной "контрреволюция - резолюция", а новый общедемократический натиск и должен был решить окончательно вопрос о судьбе капитализма в стране. Однако война предоставила новую отсрочку.

"В 1917 г. Россия подошла к поворотному рубежу в своей истории. Альтериатива - социализм или капитализм - выдвину-/96/-лась на первый план в общественно-политической жизни страны, сняв прежнюю: "американский" или "прусский" варианты капитализма. Это был именно тот конкретно-исторический момент, когда "акт выбора между двумя альтернативами заменяется созданием третьей альтернативы" [44]. От Февраля к Октябрю идет сближение "американского" (крестьянского, демократического) и социалистического, пролетарского путей. Закономерно происходит совпадение целого ряда событий осенью 1917 г. - в крестьянской стране с министром земледелия эсером (крестьянская партия!!) ширится и растет крестьянская война; единственной партией, поддерживающей требования "черного передела", оказываются большевики, включающие в свою аграрную программу крестьянские наказы; навести порядок в стране, повернуть ее на "немецкие рельсы", используя хладные штыки и помощь Запада, пытаются корниловцы (пролог гражданской войны). "Выхода нет, объективно нет, не может быть, кроме диктатуры корниловцев или диктатуры пролетариата" [45]. Достигнутый к тому моменту уровень экономического развития обеспечивал определенный минимум предпосылок каждому из путей, силы были примерно равны, отсюда и такая острота, и колоссальная роль субъективных факторов.

Оказалось, что "американский путь" может победить только как составная часть пути социалистического. Однако к пониманию этого крестьянство пришло не сразу. И вновь вопрос не был решен окончательно. Общекрестьянская революция, являясь революцией еще буржуазной, не может "без целого ряда переходов, переходных ступеней" превратиться в социалистическую в "отсталой стране" [46]. Поэтому В.И.Ленин не боится при знать не только то, что пролетариат, взявший власть при помощи крестьянства, сыграл роль агента мелкобуржуазной революции [47], но и ответственность большевиков за раскол деревни, за внесение туда гражданской войны [48]. Известны колебания крестьянства во время гражданской войны, попытки отстоять свой - третий путь, известны и ленинские оценки того союза, пролетариата и крестьянства, который "против Деникина и не то, что союз (этот же) в экономическом строительстве. /97/ Первый - буржуазная революция. Второй - социалистическая революция" [49].

Весь период гражданской войны шла борьба двух альтернатив: помещичье-буржуазной, капиталистической, и пролетарски-крестьянской, социалистической. Умытая кровью Россия могла выйти из этого периода буржуазно-демократической революции, тесно переплетавшейся с революцией социалистической, либо к капитализму, либо к социализму. В этой борьбе в конечном счете крестьянство было за большевиков, поскольку "понимало, что за белыми стоят помещики, которых они ненавидят больше всего на свете" [50].

Воюя с помещиками и защищая пролетариат, стремясь отстоять свою "покосную" правду, крестьянство оказалось не в
в состоянии реализовать "американско-фермерский путь", ибо вопрос стоял так: "либо диктатура рабочего класса, диктатура всех трудящихся и победа над капитализмом, либо самое грязное и кровавое господство буржуазии вплоть до монархии, которую установил Колчак, как это было в Сибири" [51]. Что готовили России белые правители в аграрной сфере хорошо показывают их программы [52].

Революция могла победить только как социалистическая, либо потерпеть полное поражение как таковая. В последнем случае - "20-40 лет мучений белогвардейского террора" [53], "прусский путь", утверждаемый в условиях главенства политики над экономикой, российская разновидность фашизма. История показала, к сожалению, и такие выходы, стоит только вспомнить судьбу франкистской Испании, трагедию Италии, Чили, Аргентины, Уругвая, Бразилии. Это было тем более реально в России в 1917-1921 гг., когда в стране отсутствовала хозяйственная база социализма [54]. Таким образом, вероятно, нельзя говорить об исчерпаемости прусского или подобного ему пути накануне революции. Эта альтернатива в прямом смысле была уничтожена только в ходе гражданской войны. В который раз была продемонстрирована закономерность развития среднеразвитой страны второго эшелона - колоссальная роль надстройки. /98/

Она еще раз проявилась в 1921 г., когда государство диктатуры пролетариата сумело отсечь, своеобразно используя, крестьянскую - фермерскую альтернативу. Ликвидировав помещичью угрозу, крестьянство в 1921 г. в полный голос заявило о своем желании идти именно по капиталистическому пути. Хотя до этого времени "крестьянские восстания... представляли общее явление в России", однако только после завершения важнейшего этапа гражданской войны "Советская власть столкнулась с самым большим политическим кризисом, когда имелось недовольство громадной части крестьянства, инстинктивно бывшего против нас" [55]. Потребность крестьянства удовлетворить свою страсть к земле вступила в противоречие с государственной политикой военного коммунизма уже в условиях мира, когда от крестьян требовалась не уступка известного количества продуктов, как ранее, а "чтобы они в своем собственном хозяйстве вносили те изменения, которые общегосударственная власть признала необходимыми" [56].

Мелкобуржуазная стихия, порождающая Наполеонов и Кавеньяков, скидывающих революцию [57], в который раз показала себя, поставив в повестку дня "вопрос о крестьянской (мелкобуржуазной) контрреволюции" [58].

В 20-х числах мая 1921 г. В.И.Ленин ставит вопрос: "Термидор? Трезво, может быть, да? Будет? Увидим" [59]. Нужна трезвость, трезвейшая оценка зла и трудностей, беззаветность в борьбе и бешеная страстность [60]. История пошла в России не по учебнику Каутского (не по-западноевропейски, и даже не по-германски!). Именно на среднем уровне капиталистического развития страна второго эшелона в условиях империализма продемонстрировала образец "перевернутого мира", когда сначала завоевывается политическая власть, а уже затем на ее основе можно догонять передовые державы, о чем писал Ленин в статье "О нашей революции". А раз так, возникает возможность форсированного прохождения тех этапов развития (в частности, периода, экономическую основу которого составляла свободная собственность крестьян, ведущих самостоятельно хозяйство индустриализации), которые не были пройдены ка-/99/-питализмом. Однако в нач. 20-х гг. еще никто не знал, как долго они продлятся.

Не останавливаясь подробно на закономерностях революционного процесса в России как среднеразвитой капиталистической стране, отметим наиболее значимые черты, проявившиеся именно в ней с особой четкостыо (а с некоторым модификациями - и в тех странах II эшелона, которые подошли к этому уровню позднее). В основных моментах эти характеристики были указаны советским исследователем К.Д.Майдаником в конце 50-х годов.

1. Революция в России была порождена как развитием капитализма, так и (в неменьшей степени) недостаточностью этого развития, осложненной сравнительно поздним вступлением на капиталистический путь и необходимостью догоняющего развития. В стране отсутствовал кризис чисто капиталистических отношений, который должен был стать материальной основой эпохи пролетарской революции.

2. Отсюда - смешанный - антифеодальный, антиимпериалистический, антикапиталистический характер революции, которой предшествует несколько этапов революционно-демократической борьбы (т.е. направленной не непосредственно против буржуазии ее власти, собственности). На всех этапах революционных процессов, в том числе и после взятия пролетариатом политической власти - переплетение демократических, национальных и собственно пролетарских (классовых) элементов борьбы.

Революционный процесс не знает разделенных длительным периодом эволюции победоносных демократических и социалистических движений. Общая острота социальных конфликтов, их обнаженность порождает мощные антикапиталистические тенденции в самом начале движения. Отсюда - революция либо побеждает как социалистическая, пролетарская, либо терпит поражение как революция вообще, и тогда ее душеприказчиками становятся разновидности правоавторитарных режимов вплоть до фашизма.

3. Расстановка классовых сил - пролетариат составляет меньшинство населения. Однако именно пролетариат обладает /100/ волей к власти, верит в свои силы, имеет достаточно высокий уровень революционного сознания, в состоянии играть роль гегемона революции.

Вместе с тем генератором пролетарской революционности в этот период является классовая ненависть и некоторые наиболее нетерпимые результаты господства буржуазии, а не полное развитие капитализма, порождающее пронизывающие все общество противоречия и требующее именно социалистического решения проблем. Поэтому пролетариат скорее антибуржуазен, чем социалистичен. Главное содержание революции - борьба за социальную справедливость в сочетании с необходимостью решения общенациональных задач.

4. На отдельных этапах революции борьба может приобретать характер противостояния стоящего вне общества (и сознающего это) пролетариата (и полупролетариата) против всех остальных социальных сил. В этой ситуации он социалистичен, они - буржуазны. "Только передовая часть рабочего класса действовала в революции, руководствуясь социалистическим идеалом. Остальная часть пролетариата и большинство крестьянства пришли к осознанию необходимости социалистической революции, на основе собственного политического опыта" [61]. Ситуация противостояния может возникнуть и после завоевания пролетариатом власти [62].

Но и в тех случаях, когда пролетариат выступает как руководящая сила социальной коалиции, его союзники далеко не в полной мере принимают социализм как свою цель, преследуя цели, лежащие на линии развития качественно иных тенденций единого революционного процесса (антифеодального, антиимпериалистического, национально-освободительного). При этом между борьбой пролетариата за социалистическую альтернативу и борьбой его союзников за свои цели существует лишь объективная, чаще всего неопосредованная сознанием связь. Отсюда - появление лозунгов типа "За Советы без коммунистов", "Бей красных, пока не побелеют, бей белых, пока не покраснеют". /101/

С другой стороны, революции в среднеразвитых странах подтвердили известную мысль К.Маркса о том, что пролетарское соло, не поддержанное крестьянским хором, превращается в лебединую песнь пролетариата.

5. В ходе революции складывается специфическое сочетание стихийного и сознательного начал. С одной стороны, уровень стихийности, подчас бунтарской революционной активности масс в решающие моменты очень высок, с другой, - велика роль сознательного авангарда, революционного меньшинства, ведущего массы, преодолевающего их пассивность, усталость, сопротивление социалистическим тенденциям. Решающая роль авангарда становится очевидной особенно в период перехода от разрушения векового уклада к созданию нового, к конструктивному этапу революционных преобразований, к экономическому строительству [63]. Именно в отношении этого периода В.И.Ленин считал возможным говорить о диктатуре авангарда класса [64].

6. Революции в среднеразвитой стране, как правило, предшествуют классические формы революционной ситуации. Эти революции по общему правилу гораздо легче начать, чем осуществлять дальнейшее строительство нового общества. Их отличает бурный ритм, подвижность социальных сил, в значительной степени вытекающая из незрелости гражданского общества. Отсюда и максимальная острота борьбы, включал вооруженную. Веками копившаяся социальная ненависть, "отсутствие опыта цивилизованного разрешения социально-политических конфликтов" (Е.Амбарцунов), выплескиваясь, порождает колоссальные трагедии и жертвы ("русский бунт - бессмысленный и беспощадный"), влечет за собой высокую себестоимость революции. Возможность мирного развития здесь крайне редка, хотя и крайне ценна.

7. Победа революции влечет за собой слом старого государственного аппарата и замену его классовой диктатурой пролетариата, возглавляемой, как правило, единолично, революционной пролетарской партией. Завоевание политической власти утверждает антикапиталистическую альтернативу выхода из кризиса среднеразвитих структур и становится важнейшим условием сохранения и развертывания этой альтернативы. Любые социаль-/102/-но-экономические преобразования в такой ситуации превращается в шаги к социализму, даже если сами по себе, вне перспективы, они является революционно-демократическими.

Диктатура сталкивается с особыми трудностями сохранения социалистической перспективы и социалистического характера надстройки (по мере удаления от момента революционного взрыва все более возрастающими) в ходе решения гигантских по сложности и новизне задач преодоления отсталости в рамках нового базиса. В этих условиях колоссальную роль играет субъективный фактор, особенно на уровне вождей движения. Постоянно присутствует угроза бюрократизации всей общественной жизни при давлении мелкобуржуазной стихии и минимума культурности. Только приобщение масс к революционному творчеству и соединение его с культурным наследием может позволить разблокировать отрицательные моменты, присущие революционным процессам в среднеразвитых странах.

8. Одержав победу, революция, чтобы закрепить достигнутое, заходит дальше того уровня, который обеспечивается базисными характеристиками, но именно в силу этого плоды революции становятся доступны поднимающемуся классу. Однако попытки выйти за рамки настоящего, стремление "штурмовать небо" заканчиваются неизбежным откатом, степень которою зависит от способности авангарда революции контролировать процесс [65].

9. В случае поражения революции в среднеразвитой капиталистической стране власть переходит в руки террористического буржуазно-помещичьего правительства, чаще всего в форме военной или фашистской диктатуры. Опыт ХХ в. показал, что эта форма власти оказалась в определенных условиях и до определенного рубежа единственной способной удержаться в седле - благодаря усовершенствованию методов подавления революции, включая частичное решение проблем развития, лежащих в основе данного кризиса структур.

В ходе растянутой на несколько десятилетия объективной революционной ситуации данного типа может возникнуть несколько революционных волн. Итог - либо переход на социали-/103/-стический путь, либо выработка в ходе мучительного процесса (включающего периоды фашизма, загнивания структур, отрезки "прусского пути" и т.д.) новых форм капиталистического развития. Возможности американского пути в подобной ситуации - весьма проблематичны. Во всяком случае XX в. не дал ни одного образца такого решения.

10. Силы и тенденции, стоящие за обоими вероятными путями, в значительной степени уравновешены, а сами эти пути - достаточно полярны, поэтому в среднеразвитых странах степень альтернативности максимальна, огромную роль для исхода борьбы имеет человеческий фактор.

1. Наиболее четкие и убедительные критерии типологии предложены, видимо, Н.А.Симонией. - См.: Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного. М., 1984 (гл. VI-VII. Автор - Н.А.Симония).
2. См., например: Попов Г. "Как на Руси отменяли крепостное право". - "Знание - сила", № 5, 1987, с. 78.
3. Историческая наука и некоторые проблемы современности, М., 1969 ; Гиндин И.Ф. Проблемы "модернизации" и индустриализации и их видоизменение с ХVI по XX век, М., 1970; Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы, М., 1974; Симония Н.А. Страны Востока: пути развития. М., 1975; Эволюция восточных обществ: синтез традиционного и современного. М., 1980; Пантин И.К., Плимак Е.Г., Хорос В.Г. Революционная традиция в России. М., 1986.
4. Волобуев П.В. Выбор путей общественного развития: теория история, современность. М., 1987.
5. Тарновский К.Н. Проблемы аграрно-капиталистической эволюции России (К дискуссии о путях развития капитализма в сельском хозяйстве). - История СССР, №3, 1970, с. 77-78; он же. Проблема взаимодействия социально-экономических укладов империалистической России на современном этапе. - Известия советской исторической науки. - Вопросы истории капиталистической России. Проблема многоукладности. Свердловск, 1972, с. 40.
6. Гефтер М.Я. Многоукладность - характеристика целого. -"Вопросы истории капиталистической России...", с. 87-98.
7. Меликсетов А.В. Социально-экономическая политика Гоминьдана. 1927-1949 гг. М., 1977, с. 24, 26 и др.
8. Растянников В.Г. Аграрная эволюция в многоукладном обществе. М., 1973, с. 139-140. /104/
9. Развивающиеся страны: закономерности, тенденции, перспективы. М., 1974, с. 321, 320.
10. Мьерес Ф. Уроки Октябрьской революции и современное революционное движение в Латинской Америке. - Проблемы мира и социализма, № 11, 1967, с. 75.
11. Ковалев Е.В. Аграрные реформы в странах Латинской Америки. М., 1973, с. 16, 40.
12. Как оценивать особенности и уровень развития капитализма в Латинской Америке? - Латинская Америка, № 1, 2, 1979.
13. Великий Октябрь и революции 40-х гг. в странах Центральной и Юго-Восточной Европы, М., 1977, с. 84.
14. Волобуев П.В. Указ.соч., с.141, 118; 62, 139, 143 и др.
15. Бовыкин В.И. Формирование финансового капитала в России. М., 1984, с. 133, 184.
16. Капитализм в Латинской Америке. М., 1983, с. 22-23.
17. Сравн.: Дубровский С.М. Сельское хозяйство и крестьянство России в период империализма. М., 1975, с. 199; М.Я.Гефтер. Указ.соч., с. 91.
18. Коммунистический Интернационал в документах. Решения, тезисы и воззвания конгрессов Коминтерна и пленумов ИККИ. 1919-I932. М., 1933, с. 29.
19. Историческая наука и некоторые проблемы современности, с. 273-281; Как оценивать..., ЛА, № 2, 1979, С. 86-91.
20. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 47, C.231-232.
21. История СССР с древнейших времен до наших дней. М., 1968, т. VI, с. 274, 268.
22. Экономическая история капиталистических стран. М., 1985, с. 124.
23. История СССР..., Т. VI, с. 317.
24. Дякин B.C. Самодержавие, буржуазия и дворянство в 1907-1911 гг. М., 1978, с. 6.
25. Там же, с. 237.
26. Ленин В.И. Полн.собр.соч., т. 30, с. 174.
27. Там же, т. 22, с. 320.
28. Экономическая история капиталистических стран, с. 42.
29. Минц И.И. История Великого Октября. T. I, М., 1977, с. 40.
30. Жуков Е.М., Барг М.А., Черняк Е.Б., Павлов В.И. Теоретические проблемы всемирно-исторического процесса. М., 1979, с. 154-155.
31. См.: Ковальченко И.Д., Селунская Н.Б., Литвакон Б.М. Социально-экономический строй: помещичьего хозяйства в европейской России в эпоху капитализма. М., 1982, с. 226. /105/
32. Тарновский К.Н. Проблемы аграрно-капиталистической эволюции России, с. 69, 77 и др.
33. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 16, с. 217-218.
33. Там же, т. 17, с. 130.
34. Там же, т. 23, с. 274.
35. Там же, т. 16, с. 417.
36. Там же, т. 21, с. 32.
37. Там же, т. 16, с. 140.
38. Там же, т. 20, с. 329; т. 21, с. 125, 128, 136, 144.
39. Там же, т. 20, с. 169.
40. Там же, т. 21, с. 310.
41. Там же, с. 386.
42. Там же, т. 23, с. 57.
43. Эволюция восточных обществ..., с. 244-248.
44. Волобуев П.В. Указ.соч., с. 149.
45. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 34, с. 406.
46. Там же, т. 37, с. 316; т. 35, с. 103.
47. Там же, т. 38, с. 143.
48. Там же, т. 37, с. 310, 508-509.
49. Там же, т. 43, с. 381.
50. Там же, т. 45, с. 288.
51. Там же, т. 39, с. 41.
52. См.: Иоффе Г.З. Крах российской монархической контрреволюции, М., 1977; его же. Колчаковская авантюра и ее крах, М., 1983.
53. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 43, с. 382-383.
54. Там же, с. 385.
55. Там же, т. 45, с. 285, 282.
56. Там же, т. 42, с. 183.
57. Там же, т. 36, с. 298.
58. Там же, т. 43, с. 371.
59. Там же, т. 43, с. 403.
60. Там же, с. 386, 387.
61. Волобуев П.П. Выбор путей..., с. 179,
62. Ленин В.И. Полн. собр. соч,, т. 39, с. 361; т.40, c.299-313.
63. См. подробнее: Плимакак Е.Г. Революционный процесс и революционное сознание. М., 1983. /106/
64. Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 42, с. 203-205.
65. О проблемах и закономерностях развития революции см.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 308-309; т. 28, 490-491; Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 17, с. 4б-47; т. 19, с. 246-247; т. 53, с. 206; Симония Н. А. Страны Востока..., с. 96-115 ; Волобуев П.В. Указ.соч., с. 196-203; Калинин В.А. Исторический материализм и социологические концепции нач. XX в, М., 1986, с. 25, 63. Интересные мысли были высказаны в 1908 г. П.А. Кропоткиным - см. его книгу "Великая Французская революция 1789-1793". М., 1979, с. 444-445. См. также: Плимак Е.Г. Указ.соч. /107/

Реформы второй половины XVII-XX в.: Подготовка, проведение, результаты. М., 1989. С. 83-107.