Шишкин В.Ф. Революционное настроение масс в преддверии Октября // История СССР. №3. 1977. С. 29-46.

   (0 отзывов)

Военкомуезд

В.Ф. Шишкин
РЕВОЛЮЦИОННОЕ НАСТРОЕНИЕ МАСС В ПРЕДДВЕРИИ ОКТЯБРЯ


Общность экономических и политических интересов, общие победы и поражения, удачи и неудачи в борьбе за их осуществление определяют состояние психики, общность настроения социальных групп, а в революционную эпоху — огромных масс угнетенных и эксплуатируемых. Определяемое в конечном счете глубокими объективными причинами, положением тех или иных социальных групп в системе общественных отношений, настроение тесно связано с политическим и нравственным сознанием, непосредственно вытекает из него, но, испытывая на себе воздействие перипетий борьбы, смену ситуаций, оно изменчиво, его учет требует анализа множества факторов общественной жизни, влияющих на психику людей.

Вместе с тем общественное настроение вовсе не является пассивным продуктом жизни классов. Оно может представлять психологическую основу для восприятия или невосприятия тех или иных лозунгов или идей, активизировать или ослаблять революционную энергию масс. Устойчивое настроение недовольства своим положением, резко обострившееся в связи с кровавыми событиями 9-го января 1905 г., было психологической основой для восприятия широкими массами рабочего класса революционных лозунгов, быстрого крушения веры в царя, гигантского шага в политическом и нравственном развитии пролетариата России. Апатия, охватившая некоторую часть рабочего класса после поражения первой русской революции, сопровождалась определенным политическим индифферентизмом, разрушением связей товарищества в этой среде.

Несмотря на трудность точного определения характера настроения, его учет абсолютно необходим, потому что в революционную эпоху политическая ориентация тех или иных социальных групп, втягиваемых в движение, перемены в ориентации проявляются первоначально как настроение, как склонность масс воспринять или даже решимость поддержать те или иные требования политической партии, не связывая себя с нею организационно. Учет настроения позволяет выявить тенденции в развитии политического сознания масс, уловить его нюансы, может быть, еще слабо выраженные, не получившие ясного отражения в политических декларациях или резолюциях. Настроение является важным компонентом в комплексе показателей, характеризующих энергию, количество людей, вовлеченных в революционную борьбу против господствующих классов. Такой учет существенно дополняет информацию не только о силах, непосредственно поддерживающих партию революции, но н о тех, кто лишь склоняется к такой поддержке и может быть ею увлечен на последний и решительный бой.

Пристальное внимание к настроению приобретает особое значение в момент кульминации революционного процесса потому, что «революцию-осуществляют, в моменты особого подъема и напряжения всех человече-/29/-ских способностей, сознание, воля, страсть, фантазия десятков миллионов, подхлестываемых самой острой борьбой классов» [1].

Научная реконструкция революционного процесса не может быть полной, если в ней не учтен этот фактор жизни масс, вовлеченных в борьбу за преобразование общества.

В последние годы советскими учеными написано немало работ, освещающих социальную обусловленность психической деятельности человека, роль социально-психологического фактора в общественной жизни, особенности групповой, коллективной и массовой психологии, значение в жизни общества такого ее феномена, как общественное настроение [2]. Это освобождает нас от необходимости излагать здесь теоретические основы роли психологического фактора, в частности общественного настроения, в революции. В литературе по истории Великой Октябрьской социалистической революции обычно отмечаются наиболее рельефные перемены в настроении масс. Несколько обстоятельнее они характеризуются в работах, посвященных исследованию политического [3] и нравственного [4] сознания рабочих, крестьян и солдат в 1917 г. Специально исследованию политического настроения крестьян Сибири весной 1917 г. посвящена статья И. М. Разгона [5]. Думается, что проблема психологии революционного движения, в особенности настроения масс в период подготовки и проведения Великой Октябрьской социалистической революции, заслуживает серьезного внимания историков.

В данной статье предпринята попытка исследования революционного настроения масс в преддверии (сентябрь—октябрь 1917 г.) Октября, влияния политики партии большевиков на его формирование.
В. И. Ленин и большевистская партия всегда учитывали наличие или отсутствие революционного настроения в среде рабочего класса и в других слоях трудящихся при определении практических шагов революционного движения. Этот подход еще более увеличивает водораздел между революционным марксизмом и бланкизмом, между коммунистическими партиями и различными экстремистскими группами, игнорирующими в своей тактике политический опыт и настроение масс. При каждой встрече (в 1917 г.) с местными работниками, с членами партии, повседневно общающимися с массами, В. И. Ленин пытливо расспрашивал их о настроениях на заводах, в казармах, в деревне. Первым вопросом к прибывшему из Гельсингфорса в Петроград в апреле большевику Л. П. Чубунову было: «Расскажите, как настроение у балтийских моряков и как там у вас орудуют меньшевики и эсеры?» [6]. Встречавшаяся с В. И. Лениным в канун июньской демонстрации Е. М. Соловей вспоминает: «Перед демонстрацией Владимир Ильич, который всегда чутко прислушивался к настроению масс и поэтому всегда интересовался им, созвал всех руководителей и членов комитетов партии, чтобы расспросить нас, как мы связаны с массами, как массы реагируют на нашу агитацию, как относятся /30/

1. В. И. Ленин. ПСС, т. 41, стр. 81.
2. См. Б. Д. Парыгин. В. И. Ленин об общественных настроениях. «Вестник ЛГУ», сер. эконом., филос. и права. 1959, № 17, вып. 3; его же. Основы социально-психологической теории. М., 1971; Б. Ф. Поршнев. Социальная психология и история. М., 1966; В. Н. Колбановский. В. И. Ленин о роли социально-психологического фактора в общественной жизни. «Вопросы психологии», 1970, № 2.
3. Г. Л. Соболев. В. И. Ленин о психологии революционных масс Петрограда в 1917 г., в кн. «Ленин в Октябре и в первые годы Советской власти», Л., 1970; его же. Революционное сознание рабочих и солдат Петрограда в 1917 году. Период двоевластия. Л., 1973.
4. В. Ф. Шишкин. Великий Октябрь и пролетарская мораль. М., 1976.
5. И. М. Разгон. Политические настроения сибирского крестьянства (в марте — апреле 1918 г.). «Октябрь и гражданская война в СССР». М., 1966.
6. «В. И. Ленин в If 17 году. Воспоминания». М., 1967, стр. 34.


к лозунгу "Вся власть Советам", как оценивают предстоящую демонстрацию, выйдут ли на демонстрацию с нашими лозунгами и т. п.» [7]. В июльские дни В. И. Ленин просит рассказать пришедших во дворец Кшесинской моряков о положении в Кронштадте и о настроениях гарнизона [8]. Скрываясь на квартире С. Я. Аллилуева, он стремится получить как можно более полную информацию о положении в городе. При этом «меньше всего его интересовали уличные митинги центра Петрограда. Но зато он положительно допытывался о каждой мелочи, касающейся настроений на фабриках и заводах» [9].

Вопрос об учете настроения масс приобрел для партии большевиков особенно большое значение после июльских дней, когда ею был определен курс на вооруженное восстание. Известно, как энергично В. И. Ленин протестовал против назначения срока восстания без учета данного фактора, против приурочивания восстания к съезду Советов, называя это позорной игрой в формальность, предательством революции [10]. Время восстания определяется готовностью к восстанию революционных масс. В письме «Большевики должны взять власть», обосновывая, почему «именно теперь» они должны это сделать, Владимир Ильич отмечал: «Вопрос идет не о "дне" восстания, не о "моменте" его в узком смысле. Это решит лишь общий голос тех, кто соприкасается с рабочими и солдатами, с массами» [11]. В тезисах, написанных в период между 29 сентября и 4 октября и предназначенных для экстренного партийного съезда, намеченного на 17 октября, и для III Петроградской общегородской конференции большевиков, В. И. Ленин определение момента восстания прямо связывает с настроением масс: «Задача взятия власти Советами есть задача успешного восстания. Поэтому все лучшие силы партии должны быть направлены на фабрики и в казармы, чтобы разъяснять массам их задачу и чтобы, правильно учитывая их настроение, выбрать правильный момент для свержения правительства Керенского» [12].

Тезисы В. И. Ленина стали достоянием руководящих органов партии, 5 октября они были оглашены на заседании ПК [13]. Можно предположить, что ими руководствовался ЦК РСДРП (б), принимая на своем заседании 7 октября решение о создании бюро ЦК «для информирования по борьбе с контрреволюцией». Трем членам ЦК было поручено сформировать такое бюро. А. С. Бубнов сообщил при этом, что «Исполнительная комиссия Петроградского комитета избрала двоих в бюро по выяснению настроения в массах и тесной их связи с партийными организациями» [14].

Об организации бюро никаких сведений не имеется. Весьма вероятно, что создание через три дня на заседании ЦК РСДРП (б) Политического бюро во главе с В. И. Лениным сделало такой орган излишним. 7 октября открылась Третья Петроградская общегородская конференция большевиков. На ее заседании 11 октября также были оглашены цитированные выше тезисы В. И. Ленина [15]. В сентябре—октябре 1917 г. в стране состоялось более 30 областных, губернских, городских и окружных конференций, на которых, как правило, заслушивались доклады с мест, содер-/31/

7. Там же, стр. 55.
8. Там же, стр. 89.
9. «В. И. Ленин в 1917 году. Воспоминания», стр. 111.
10. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 340.
11. Там же, стр. 240.
12. Там же, стр. 343.
13. «Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г.». М.— Л., 1927, стр. 294.
14. «Протоколы Центрального комитета РСДРП (б). Август 1917 — февраль 1918». М., 1958, стр. 80.
15. «Вторая и Третья Петроградские общегородские конференции большевиков в
июле и октябре 1917 г.». М.— Л., 1927, стр. 123—126.


жащие характеристику настроения различных социальных групп. На заседании ПК 15 октября и на историческом заседании ЦК РСДРП (б) 16 октября анализу настроения масс было уделено самое пристальное внимание. И, наконец, накануне вооруженного восстания информация о настроениях приобрела характер постоянных оперативных донесений. В бюллетене ВРК 20 октября отмечено: «Ежедневно утром в стол донесений представляются доклады представителей районных и войсковых комитетов о настроении и положении дел на местах» [16].

Настроение масс, малейшие нюансы и перемены в его развитии учитывали в той или иной мере все политические силы. В канун Февральской буржуазно-демократической революции царское правительство получило немало донесений, содержащих обзоры настроения различных групп населения и армии [17]. Информация такого характера шла Временному правительству от его комиссаров с мест и из частей Действующей армии. 24 октября, как отмечает «Новая жизнь», Керенский поминутно требовал докладов о настроении гарнизона [18]. Острый интерес политических организаций к настроению масс отразился и на газетной публицистике. Заглавия корреспонденции — «Деревенские настроения», «Настроения в армии» и т. п. — были обычными в газетах разных направлений в 1917 г. Несомненно ценную информацию о психологии масс содержали письма рабочих, крестьян, солдат и матросов в Советы и в редакции газет [19].

Все это свидетельствует о стремлении противоборствующих в революции сторон учесть в своей политике настроение масс и вместе с тем дает представление об источниках его изучения. Они, как видно из сказанного, обильны и разнообразны. Однако следует иметь в виду, что нередко разные авторы донесений, представители тех или иных организаций, характеризуя настроение, вкладывали в это понятие разное содержание. Чаще всего под ним подразумевалась наметившаяся политическая ориентация, например, «настроение большевистское», «оборонческое настроение» и т. п. И конечно, в оценках настроения прежде всего отражается политическая позиция автора источника («настроение ухудшается», «настроение улучшается», «настроение изменилось в нашу пользу»).

Главная же трудность в исследовании настроения состоит в том, что оно по своим внешним проявлениям неоднозначно и подвижно, что в нем подчас заключен целый комплекс переживаний и эмоций самого разного происхождения. Удрученное состояние психики, обусловленное постоянным недоеданием, по своей эмоциональной окраске сходное с апатией, может, однако, вполне сочетаться с революционной решимостью, смениться при определенных условиях подъемом духа. Этим объясняются затруднения местных партийных работников, когда ЦК РСДРП (б) запрашивал их о настроениях на заводах, в армии, в деревне. Характерно, например, что на расширенном заседании ЦК и ПК РСДРП (б) 8 июня на вопрос, есть ли в массах такое настроение, что «они рвутся на улицу» утвердительный ответ дали 58 человек, отрицательный — 37 и 52 воздержались [20]. /32/

18. «Большевистские военно-революционные комитеты». М., 1958, стр. 19.
17. См. «Исторический архив», 1960, № 1, стр. 204—209; «Былое», 1918, № 1 (29), стр. 156.
18. «Новая жизнь», 25 октября 1917 г.
19. См. Г. Л. Соболев. Письма в Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов как источник для изучения общественной психологии в России в 1917 году. Сб. «Вспомогательные исторические дисциплины», вып. I. Л., 1968, стр. 159—173.
20. М. Лацис. Июльские дни в Петрограде. (Из дневника агитатора). «Пролетарская революция», 1923, № 6, стр. 103.


Правильный путь к решению проблемы лежит через изучение ленинской методологии учета настроения, сущность которой состоит в том, чтобы при оценке настроения не ограничиваться фиксацией его эмоционального выражения, а тщательно проанализировать причины и условия его породившие, рассматривать его в тесной взаимосвязи с социально-политической характеристикой интересующей исследователя группы, класса, их морали, с учетом тенденции их политического развития в динамике революционного процесса. Необходимо при этом учитывать, что политика большевистской партии в значительной мере формирует настроение масс.

Какое же настроение масс создает наиболее благоприятные психологические предпосылки для победы вооруженного восстания, в чем суть и каковы формы проявления революционного настроения?

Революционное настроение масс является эмоционально-психологическим выражением непосредственной революционной ситуации, отражением в психике того состояния, когда массы не могут более жить по-старому. Одним из коренных условий использования такой ситуации для развертывания решительных действий против старой власти является политическая, военно-техническая и морально-психологическая готовность к ним пролетариата. Необходимо, писал В. И. Ленин, чтобы «в пролетариате началось и стало могуче подниматься массовое настроение в пользу поддержки самых решительных, беззаветно смелых, революционных действий против буржуазии» [21].

Изучение всех ленинских высказываний по этому вопросу дает основания заключить, что важнейшими чертами устойчивого революционного настроения являются решимость передовых отрядов революции взяться за оружие, идти до конца, сломить сопротивление противника, решимость, выражаемая девизом «победить или умереть», и способность широких масс, которые уже не могут более жить по-старому, поддерживать их решительные действия.

Вполне правомерно обратиться к опыту первой русской революции, когда массы, как указывал В. И. Ленин в «Докладе о революции 1905 года», «...вспыхивали довольно легко, любой случай несправедливости, слишком грубое обращение офицеров, плохое питание и т. п. могло вызвать возмущение. Но не хватало выдержки, отсутствовало ясное сознание задачи: не хватало достаточного понимания того, что только самое энергичное продолжение вооруженной борьбы, только победа над всеми военными и гражданскими властями, только ниспровержение правительства и захват власти во всем государстве является единственной гарантией успеха революции» [22].
В. И. Ленин в ряде своих писем и статей сопоставлял шансы на победу восстания в периоды апрельского, июньского и особенно июльского кризисов и осенью 1917 г. Лозунги «левых» элементов в партии, призывающие к свержению Временного правительства весной 1917 г., были ошибочными и опасными не только потому, что игнорировали особенности политического сознания масс в этот период, факт поддержки Временного правительства Советом и ряд других условий, но еще и потому, что такие лозунги не могли быть восприняты массами в силу состояния их психики, которое В. И. Ленин характеризовал понятием «мелкобуржуазный угар» [23]. «"Победа"!. Отсюда... хаос фраз, настроений, "упоений"...» [24], — записал В. И. Ленин в плане своего доклада об итогах VII /33/

21. В.И. Ленин. ПСС, т. 41, стр. 79.
22. Там же, т. 30, стр. 318.
23. Там же, т. 31, стр. 157.
24. Там же, т. 32, стр. 439.


(Апрельской) Всероссийской конференции РСДРП (б) на собрании Петроградской организации 8 (21) мая 1917 г. События 3 и 4 июля представляли собой, по определению В. И. Ленина, «стихийный взрыв возмущения масс» [25]. Политические условия, обеспечивающие победу восстания (которые Владимир Ильич охарактеризовал в письме «Марксизм и восстание»), отсутствовали. Было ли в те дни отчетливо выраженное революционное настроение рабочих, солдат, матросов Петрограда и Кронштадта? Казалось бы, да: массы рвались на улицу и удержать их было невозможно. Но это было еще не настроение, которое необходимо для победы вооруженного восстания. Революционное возбуждение (так точнее будет обозначить состояние психики масс в июльские дни) являлось непрочным и неустойчивым, ибо не имело в своей основе ненависти к соглашателям, массы не закалились в достаточной мере в борьбе с этими прислужниками буржуазии. «Потому 3—4 июля восстание было бы ошибкой, — указывал В. И. Ленин в письме "Марксизм и восстание", — мы не удержали бы власти ни физически, ни политически. Физически... ибо драться, умирать за обладание Питером наши же рабочие и солдаты тогда не стали бы: не было такого "озверения", такой кипучей ненависти и к Керенским и к Церетели — Черновым, не были еще наши люди закалены опытом преследований большевиков при участии эсеров и меньшевиков» [26]. Позднее, в «Письме к товарищам» В. И. Ленин вновь возвращается к характеристике настроения масс во время апрельского, июньского и июльского кризисов и указываем, какое именно настроение масс необходимо для успеха восстания. В дни отмеченных кризисов в среде сознательных рабочих, в партийных организациях вопрос о восстании не возникал, «а у малосознательной и очень широкой массы не было ни сосредоточенности, ни решимости отчаяния, а было именно стихийное возбуждение с наивной надеждой просто "выступлением", просто демонстрацией "повлиять" на Керенских и буржуазию.

Для восстания нужно не это, а сознательная, твердая и непреклонная решимость сознательных биться до конца, это — с одной стороны. А с другой стороны, нужно сосредоточенно-отчаянное настроение широких масс которые чувствуют, что полумерами ничего теперь спасти нельзя, что "повлиять" никак не повлияешь,что голодные "разнесут все, размозжат все даже по-анархически", если не сумеют руководить ими в решительном бое большевики» [27].

Участие лидеров соглашательских партий в кровавых злодеяниях июльских дней, корниловщина обусловили новый существенный сдвиг в политическом и нравственном сознании масс. Политически этот сдвиг выразил себя в углубившемся сознании непримиримости классовых антагонизмов, материализовался в большевизации Советов, в росте рядов большевистской партии, в прогрессирующем распаде партий меньшевиков и эсеров, в развертывании аграрной революции в деревне; морально — в решимости эксплуатируемых силой оружия покончить с господством эксплуататоров, в растущей ненависти к буржуазии, к ее правительству, к соглашателям, в презрении к их демагогии и болтовне. Все это вылилось в лоток резолюций, требовавших перехода всей власти в руки Советов и выражавших готовность к самоотверженной борьбе за немедленное и полное осуществление лозунгов большевистской партии. Это свидетельствовало о росте, о скачке в развитии революционного настроения масс «Этот новый подъем революционного настроения, — пи-/34/

25. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 28.
26. Там же, стр. 244.
27. Там же, стр. 413.


сала газета уральских большевиков, — нашел себе отражение в тех резолюциях, которые ежедневно поступают со всех концов Урала в нашу редакцию» [28].

Вслед за большевизацией столичных и многих других Советов рост революционного настроения масс выразил себя в голосовании на выборах в районные думы. Резкое увеличение числа голосов, поданных за большевиков 24 сентября на выборах в Москве, и столь же значительная потеря голосов соглашателями 29 явились, по определению В. И. Ленина, «одним из наиболее поразительных симптомов глубочайшего поворота в общенациональном настроении» [30].
Обратимся к характеристикам настроения, содержащимся в документах и материалах большевистских организаций в сентябре — октябре 1917 г. В письмах местных организаций в ЦК РСДРП (б) неизменно отмечается рост влияния партии большевиков и преобладающее настроение масс характеризуется как большевистское. В письме секретаря областного комитета РСДРП (б) Донецко-Криворожского бассейна Артема (Ф. А. Сергеева) в ЦК 7 сентября сообщается: «В связи с выступлением Корнилова у нас процесс оформления большевистского настроения пошел гигантскими шагами уже перед событиями» [31]. «Корниловские... события произвели сильный переворот в настроении масс» [32], — сообщали из Ставрополя. Примерно в тех же выражениях характеризует настроение масс Самарский комитет РСДРП (интернационалистов-большевиков) [33]. «Настроение наше разрастается как в деревне, так и в городе» [34], — сообщал Херсонский комитет. «Настроение наших рабочих больше, чем прекрасное» [35], — писал К. Е. Ворошилов из Луганска. «...Я считаю особенно ценным отношение и настроение масс» [36], — сообщала Е. Б. Бош, председатель областного комитета РСДРП (б) Юго-Западного края.

Рост влияния большевиков и соответствующие перемены в настроении масс отмечены в докладах с мест на проходивших в сентябре — октябре партийных конференциях. Сама постановка таких докладов свидетельствовала о необходимости получить наиболее полную и оперативную информацию о положении дел на местах. На Вятской конференции, проходившей 2—4 октября, докладчик от Илганской организации категорично заявил: «Настроение среди крестьян большевистское» [37]. «Полевение крестьян» и рост влияния большевиков отмечен на Новгородской губернской конференции [38].

В иных понятиях процесс нарастания революционного настроения охарактеризован в донесениях с фронтов. Наряду с обычными для этого времени жалобами на падение дисциплины, неповиновение начальству и т. п. в них неизменно указывается на тягу солдат к миру и все чаще характеристика настроения связывается с ростом влияния большевистской партии: «Настроение армии с каждым днем ухудшается... Большевистская волна нарастает» (11-я армия, 28 сентября); «Настроение ухуд-/35/

28. «Уральский рабочий», 18 октября 1917 г.
29. См. «Октябрь в Москве». М., 1967, стр. 256.
30. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 278. М
31. «Большевистские организации Украины (март — ноябрь 1917 г.)». Сб. док. и материалов. Киев, 1957, стр. 406.
32. «Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями (март — октябрь 1917 г.)». Сб. док. М., 1957, стр. 249.
33. Там же, стр. 342.
34. Там же, стр. 311.
35. Там же, стр. 337.
36. Там же, стр. 349.
37. «Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания. Документы и материалы». М., 1962, стр. 28.
38. Там же, стр. 46—47.


шилось... Влияние большевизма усилилось» (Северный фронт, 15 октября); «Значительное ухудшение настроения в частях армии. Озлобленное отношение к офицерству достигает в некоторых частях своего апогея» (Особая армия. Юго-Западный фронт, 21 октября) [39]. Отмечаются также подавленное настроение, усталость, упадок духа [40].

Во многих документах зафиксирован высокий динамизм развития большевистского настроения, рост «не по дням, а по часам», и столь же динамичное в ряде случаев нарастание злобы по отношению к соглашателям.

Большевистское настроение означало не что иное, как решимость бороться с оружием в руках за воплощение лозунгов партии большевиков, ибо партия в этот период ясно и отчетливо указала на невозможность мирного решения задач революции, лозунг «Вся власть Советам!» приобрел широчайшую популярность, и вся работа партии в массах исходила из принципиальной установки, что «Совет рабочих и солдатских депутатов реален лишь как орган восстания...», что «задача взятия власти Советами есть задача успешного восстания» [41]. Но почему же, как мы видим, деятели революции и политики контрреволюционного лагеря пользовались понятием «настроение», а не просто указывали на поддержку массами партии большевиков?

Дело в том, что процессы развития и политического сознания и настроения протекали очень сложно и противоречиво. Партия социалистов-революционеров, например, еще далеко не утратила своего влияния в деревне и на фронте, хотя оно несомненно падало. Большевистски настроенный крестьянин мог решительно поддержать лозунги большевиков, но на выборах в Советы, в Учредительное собрание, в земства и т. д. голосовать за эсеров, за «мужицкую партию». Еще какая-то часть населения испытывала на себе воздействие клеветы на партию большевиков, процесс «прозрения» протекал быстро, но через сложные зигзаги в сознании. В письме в ЦК РСДРП (б) от большевистской организации Фарфорово-фаянсовской фабрики из Корчевского уезда Тверской губернии отмечено «неясное настроение» у рабочих, которые принимают большевистские по своей сути резолюции, но выражают враждебное отношение к большевикам, находясь под влиянием клеветнических измышлений буржуазной и соглашательской прессы [42]. В письме из Севастополя, отмечен рост большевизма «не по дням, а по часам» и говорится о выступлениях людей, которые пока «лишь по настроению большевики» [43].

На межрайонной конференции в Баку 29 сентября было приведено буквальное, отразившее своеобразную «черту» перелома в сознании масс выражение одного солдата: «Солдат снаружи эсер, а внутри большевик» [44]. На губернской конференции РСДРП (б) в Новгороде 6 октября один из выступавших говорил: «В деревнях крестьяне левеют с каждым днем, но на большевиков все еще "сердятся", хотя с программой большевиков, когда они не знают, что это именно и есть большевистская программа, согласны (деревня Сергово)» [45]. /36/

39. См. «Исторический архив», 1957, № 6, стр. 36—60.
40. См. «Революционное движение в русской армии 27 февраля-24 октября 1917 года». Сб. док. М., 1968, стр. 504—513.
41. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 343.
42. «Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями», стр. 211—212.
43. Там же, стр. 210.
44. «Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания», стр. 36.
45. «Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания», стр. 46—47.


Газета екатеринославских большевиков, рассказывая в редакционной статье о небывалом единодушии, сплоченности и организованности рабочей демонстрации в Екатеринославе, прошедшей 12 сентября под большевистскими лозунгами, также констатирует несоответствие у части рабочих их партийной принадлежности и сознания: «Рабочий, называющий себя меньшевиком, воспринимает текущие события "по-большевистски", правильнее сказать, "по-рабочему", с чрезвычайно обостренным классовым самосознанием». Газета ставит задачу «приблизить момент, когда не только по настроению, но и по организации можно было бы сказать, что наша партия — партия всего пролетариата Екатеринослава» [46]. Вот почему в революционное время, когда динамичное развитие революционного настроения и сознания масс не может быть точно зафиксировано в цифровых величинах, партия революции учитывает тенденцию этого развития, вот почему В. И. Ленин в письме «Большевики должны взять власть» писал: «Ждать "формального" большинства у большевиков наивно: ни одна революция этого не ждет» [47].

10 октября на заседании ЦК РСДРП (б), проходившем при непосредственном участии В. И. Ленина, 10 голосами против двух (Каменев и Зиновьев) была принята ленинская резолюция о вооруженном восстании. Точный анализ международных и внутренних условий развития русской революции, сделанный В. И. Лениным, дал возможность совещанию ЦК записать в своей резолюции, «что вооруженное восстание неизбежно и вполне назрело» [48] и что все партийные организации должны руководствоваться этим при обсуждении и решении всех практических вопросов. Как справедливо отмечают авторы многотомной истории КПСС: «Жизненная сила установки на восстание состояла в том, что она выражала политическое настроение масс, их революционное рвение» [49].

Иное мнение выразили Каменев и Зиновьев в своем письме «К текущему моменту», написанном 11 октября. Фальшивое в оценке международных и внутренних условий развития революции, оно все проникнуто глубоким пессимизмом, неверием в революционную энергию рабочих и крестьян. Адресованное к ряду крупнейших партийных организаций, оно, если бы ему поверили, могло лишь вызывать растерянность, колебания, ибо ориентировало на пассивное ожидание, рекомендовало «оборонительную позицию». И, наконец, оно содержало неверную оценку настроения рабочих и солдат и явное преувеличение роли этого фактора в восстании. «...Решающий вопрос заключается в том, — писали Каменев и Зиновьев, — действительно ли среди рабочих и солдат столицы настроение таково, что они сами видят спасение уже только в уличном бою, рвутся на улицу. Нет. Этого настроения нет» [50].

Дело здесь не только в ошибочности оценки настроения, но главным образом в самом подходе к такой оценке, согласно которому революционное настроение может выразить себя лишь в таком порыве, экзальтации, когда массы прямо-таки «рвутся на улицу». Преувеличение роли настроения не менее опасно, чем его игнорирование или недооценка.

Обратимся к протоколам заседания ПК 15 октября, на котором давалась оценка настроения рабочих и солдат в районах Петрограда. Докладчик по текущему моменту А. С. Бубнов охарактеризовал «общую /37/

48. «Звезда», 16 сентября 1917 г.
47. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 241.
48. Там же, стр. 393. ШЯ
49. «История Коммунистической партии Советского Союза», т. 3, кн. 1. М.,1967, стр. 303.
50. «Протоколы Центрального Комитета РСДРП (б)», стр. 91.


оценку настроения в данный момент» в том смысле, что «кризис уже назрел... мы втягиваемся в схватку... Мы стоим накануне выступления». Несколько противоречиво выступил представитель «военки» В. И. Невский, утверждая, что «боевого настроения в рабочих массах нет, а солдатская масса самая ненадежная», тем не менее выразил уверенность, что рабочие пойдут на восстание и гарнизон их поддержит. Представители Выборгского, Невского, Пороховского, Шлюссельбургского районов, также латышского и финского национальных районов охарактеризовали настроения рабочих в смысле их готовности поддержать восстание. Во 2-м городском районе отмечено улучшение настроения по сравнению с июльскими днями. Представитель 1-го городского района отказался от оценки настроения, так как его «трудно учесть».

Трудно понять, что имел в виду представитель Московского района, определивший настроение на заводах понятием «бесшабашное», но он заверил, что по призыву Совета массы выйдут на восстание. В. Б. Слуцкая сказала, что на фабриках и заводах Василеостровского района «идет обучение». Речь могла идти лишь о военном обучении отрядов Красной гвардии, но «выступать настроения нет». «Боевого настроения, настроения выйти на улицу, у рабочих нет»,— заявил представитель Охтенского района. Представители профсоюзов и Эстонского района высказались в том смысле, что «боевого настроения нет», но по призыву Совета или партии массы на восстание пойдут [51]. Думается, что в отрицательных оценках отразилось то неверное представление о революционном настроении, которое обязательно должно себя выразить в каких-то напряженных эмоциях, в порывах взяться за оружие.

Революционное настроение масс осенью 1917 г. выразило себя неоднозначно, выявить его можно было лишь в процессе постоянного общения, в разнообразных контактах с рабочими, солдатами и матросами. Нам представляются очень интересными и существенными характеристики, выраженные словами «выжидательное настроение», «сосредоточенное настроение». Они имели место на заседании ПК 15 октября и на историческом заседании ЦК РСДРП (б) 16 октября. Прежде всего отметим, что они характеризуют не какое-то другое настроение, а то, которое многие работники партии называли «нашим», «большевистским». Именно такое настроение уверенности, сосредоточенности, деловитости отчетливо проявилось у рабочих, солдат и матросов, выступивших на борьбу с корниловщиной. «Ни следа стихийности, шума, суеты июльских дней. На лицах печать спокойной сосредоточенности и глубокой веры в свои силы» [52], — так охарактеризовала перемену в настроении рабочих Петрограда большевичка С. С. Гончарская, председатель профсоюза прачек столицы в 1917 г. «Настроение здесь (в Петрограде. — В. Ш.) боевое, но сдержанное...» [53], — отмечалось в письме секретариата ЦК РСДРП (б) Пятигорской организации почти в канун восстания. Обращают на себя внимание аналогичные характеристики настроения на заседании ПК 15 октября, интересные тем, что выжидательное настроение связывалось с усилением влияния партии большевиков на массы: «Там, где наше влияние велико, настроение бодрое, выжидательное» (Нарв-ский район) и почти буквально это повторил представитель Петербургского района [54]. На заседании ЦК 16 октября секретарь Центрального /38/

51. См. «Первый легальный Петербургский комитет большевиков в 1917 г.», стр. 308—315.
52. ЛПА, ф. 4000, оп. 5, ед. т. 1484, л. 62.
53. «Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями», стр. 88.
54. «Первый легальный Петербургский комитет большевиков», стр. 313—314.


бюро профсоюзов Петрограда В. В. Шмидт также охарактеризовал настроение рабочих столицы как «выжидательное»; в том же духе высказался представляющий на этом заседании фабзавкомы Н. А. Скрыпник: «...Всюду замечается тяга к практическим результатам, резолюции уже не удовлетворяют» [55].

Такая характеристика настроения ничего общего не имеет с той «оборонительно-выжидательной тактикой», которую навязывали партии Зиновьев и Каменев, и с теми пессимистическими оценками, в которых выжидательное настроение связывалось с равнодушием. Характерно, что представитель Петербургского района на заседании ПК противопоставлял выжидательное настроение, связывая его с влиянием партии большевиков, апатии в той среде, где такого влияния еще нет.

В этом сосредоточенном, выжидательном настроении нашел свое выражение гигантски возросший авторитет партии большевиков, доверие масс к партии, к ее руководству. В июле они «рвались на улицу», вопреки увещеваниям и предостережениям представителей партийных организаций. Это показало слабость стихийного возмущения, дало ценный опыт. Теперь, взяв курс на вооружение восстания, партия предостерегала от стихийных, разрозненных выступлений, призывала не поддаваться на провокации. Она призывала готовиться к борьбе с возможными выступлениями контрреволюции, к восстанию и всю свою работу подчиняла этой задаче. Именно это и определило ожидание прямого призыва к организованным действиям, и ту спокойную деловитость, с которой передовые, наиболее сознательные отряды рабочих, солдат и матросов готовились к восстанию. Хорошо знавший матросскую массу Кронштадта И. П. Флеровский очень точно охарактеризовал существо перемены в настроении Кронштадтского гарнизона после июльских дней: «Возрастало озлобление людей, но оно сдерживалось революционным опытом, который получили массы в июльские дни. Кронштадтцы научились организованно выжидать. Теперь они постигли всю правоту большевистской линии, научились ценить наши призывы к выдержке и дисциплине» [56]. В «Письме к товарищам» В. И. Ленин, приведя заведомо ложное утверждение Зиновьева и Каменева: «В массах нет рвущегося на улицу настроения, как передают все», с иронией замечает: «...бесхарактерные люди забывают добавить, что "все" передают его как сосредоточенное и выжидательное; что "все" согласны насчет того, что по призыву Советов и для защиты Советов рабочие выступят как один человек...» [57].

Недовольство широких масс продолжающейся войной, недоеданием, нехваткой предметов первой необходимости выразило себя в какой-то степени в довольно пестром колорите настроений и поведения. После бурных месяцев весны 1917 г., когда огромная и многоликая масса так много митинговала, она постепенно стала проявлять равнодушие к митингам, на выборах в муниципальные органы отчетливо выявился абсентеизм масс. Это было отмечено газетами всех направлений. В донесениях с фронтов такие сообщения стали своего рода «общим местом»: «Замечается утомление митингами»; «Интерес в солдатской массе к митингам угас»; «Отмечается безучастное отношение солдат к переживаемому моменту. Упадок интереса даже к политическим лозунгам» [58]. Задача состояла в том, чтобы осмыслить значение этого явления. Свиде-/39/

55. «Протоколы Центрального комитета РСДРП (б)», стр. 96.
56. И. П. Флеровский. Большевистский Кронштадт в 1917 году. Л., 1957, стр. 67—68.
57. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 411—412.
58. «Революционное движение в русской армии в 1917 году», стр. 295, 316, 347.


тельствовало ли оно о спаде революции, революционной энергии масс, о тенденции к затуханию или же в этих явлениях своеобразно выразило себя ее нарастание. Прежде всего отметим, что равнодушие к выборам, выразившееся в уменьшении числа избирателей, принимавших участие 1 в голосовании, сочеталось с резким увеличением количества голосов, поданных за большевиков, и некоторым увеличением числа голосов, поданных за кадетов, что свидетельствовало о росте революционного настроения и об углубляющемся размежевании сил [59]. Эсеровская газета «Дело народа» в статье «О настроениях» горько сетовала: «Подходят выборы в Учредительное собрание... А что у нас? У нас отмечается поразительная безучастность к настоящим выборам». Газета вспоминает «слабые по воодушевлению» выборы в районные и городские думы. В Гатчине, например, на земских выборах из 32 тыс. избирателей участвовало всего две тысячи [60].

Объяснение этого явления дали сами участники событий. Оно ясно прозвучало, например, на заседании ЦИКа 24 августа в выступлениях представителей Румчерода [61], Советов Екатеринославского, Псковского, Туркестанского краевого, Тверского областного и Северо-Западного края. Общий смысл их выступлений В. Володарский передал следующим образом: «Страна устала, — говорили они, — но не от революции, а от революционной фразы. Страна ждет революционного дела, а ее кормят обещаниями, программами на бумаге и сдачей революционных завоеваний в действительности» [62].

К. С. Еремеев, побывавший осенью 1917 г. во многих частях Северного фронта, рассказывал об интересной беседе небольшой группы большевиков из Петрограда с солдатами, сохраняя своеобразный колорит солдатской лексики. Во время беседы из толпы солдат выделился один из них и, подняв руку, торжественно сказал:

«Товарищи-братцы, стой! И когда примолкли, он, указывая на питерцев, сказал утвердительно:
— Большевики? Из Петера?
— Да, — последовал ответ.
— Ага! Да... Так вот мы все солдаты скажем: вали, ребята, в Петроград. Здеся вам делать нечего.
Некоторым это показалось обидным и стали заступаться за гостей, но солдат продолжал:
— Постой. Погоди, не стригут, так не реви. Это большевики? Так. Ну и раз ты большевик... ты здесь не надобен. Тебе в Питер ехать надо, в Петроград. Ты поезжай в Петроград и приди и скажи Временному правительству: ваши благородия и ваши-высоко-не-перескочишь, так что послали нас солдатишки вшивые с фронта, велят сказать: убирайтесь, мол, вы к... матери. Да живо, чтоб и не пахло... А солдатики чичас придут и наведут порядки... Право!
Когда солдату пытались объяснить, что это все не так просто, он парировал:
Брось ребята, тень наводить. Тысячу и сто раз слышали, да все разговоры... Ты дело подай» [63]. /40/

59. См. «Рабочий», 25 августа 1917 г.
60. «Дело народа», 19 октября 1917 г.
61. Румчерод — Центральный исполнительный комитет Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области (Юго-Западной губернии Украины и Бессарабии).
62. «Рабочий», 27 августа 1917 г.
63. К.С. Еремеев. Пламя. Эпизоды Октябрьских дней. М.—Л., 1930, стр. 12—13.


А. Блохин, агитатор военного бюро при МК РСДРП (б), вспоминает, что такое настроение — неудовлетворенность фразой и стремление к революционному решению вопроса о власти — он встречал всюду в частях Московского гарнизона. Когда вместе с Г. А. Усиевичем они в октябре 1917 г. выступали в Покровских казармах, солдаты в один голос кричали: «Когда же вы кончите агитировать? Ведь можно провалить все, и опять приедет новый Корнилов. Пора кончать разговоры и начинать восстание» [64].

Многие источники прямо указывают, к какой именно политике массы проявляют равнодушие: к политике революционной фразы, к соглашательским коалициям и комбинациям. «...Рабочая масса оставалась инертной к пропаганде меньшевиков, — писали большевики из Евпатории в ЦК РСДРП (б), — была настроена большевистски...» [65]. В информации о Тамбовской конференции РСДРП (б) сообщалось об инертности рабочих, которая объясняется тем, что партийная работа «...велась, или правильнее, не велась, под меньшевистским уклоном. Рабочие охладели к такой работе, требуют живой и радикальной работы» [66]. Газета одесских большевиков в октябрьских номерах поместила две статьи, в которых дана убедительная критика мрачно-пессимистических прогнозов эсеро-меньшевистской печати о спаде революции. То, что эсеры и меньшевики считают апатией рабочего класса, утверждает газета, есть всего лишь выражение разочарования в соглашателях, реакцией на их болтовню, прикрывающую сделку с кадетами [67]. В письмах и статьях, написанных в сентябре и октябре 1917 г., В. И. Ленин неоднократно обращался к анализу этого явления. Естественно, что крестьяне проявляют равнодушие к выборам, если они пошли на восстание [68]. Естественно, что голодные, усталые люди в тылу, измученные, исстрадавшиеся солдаты на фронте не проявляют интереса к совещаниям, предпарламентам, к декларациям и резолюциям соглашателей, призывающим к терпению и ожиданию учредительного собрания. «...Народом овладевает апатия, равнодушие, ему все равно, ибо голодный не может отличить республики от монархии, озябший, разутый, измученный солдат, гибнущий за чужие интересы, не в состоянии полюбить республики» [69].

Апатия и равнодушие, следовательно, не означали некоего примирения с действительностью, угасания революционной энергии масс, они были связаны с усталостью, с одной стороны, и с разочарованием в соглашателях, которым многие еще в недавнее время доверяли — с другой. Настроение апатии, проявившееся в некоторых слоях народа, скорее указывало на колоссальную скрытую энергию, которая, будучи вызвана к действию прямыми и ясными лозунгами, указывающими прямое и близкое удовлетворение насущных нужд народа, подкрепленными организаторской работой партии и силой примера наиболее сознательных передовых отрядов рабочего класса, многократно увеличит силы революции.

Апатия, имеющая в глубокой основе недовольство и озлобленность исстрадавшихся людей, нередко сменялась в эти дни стихийными взрывами возмущения. Осенью эти явления, в особенности на юге России, /41/

64. А. Блохин. В Борьбе за Московский гарнизон. В кн. «За власть Советов». М., 1957, стр. 138.
65. «Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями, стр. 224.
66. «Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного восстания», стр. 71.
67. См. «Голос пролетария», 7 и 14 октября 1917 г.
68. См. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 280.
69. Там же, стр. 329.


приобретали угрожающий размах. В газетах то и дело появлялись заголовки — «Кровавый ужас», «Кровавый кошмар» и т. п. [70].

Сразу же отметим, что в кадетской и эсеро-меньшевистской прессе давалось заведомо преувеличенное представление об этом явлении. Газеты этих направлений, включая и «Новую жизнь», обычно и крестьянские восстания именовали погромами, всячески подчеркивая и раздувая случаи разрушений. Криками о погромах и самосудах контрреволюция старалась запугать обывателя, внушить ему, что только сильная власть в лице некоего диктатора может спасти Россию от анархии и обеспечить ему спокойное и сытое существование. В большевистской печати постоянно указывалось, что в погромах и других стихийных эксцессах видна опытная рука провокаторов и причастность к ним всяческих темных элементов. Раздувание стихийного анархизма и вопли о нем буржуазия и соглашатели стремились использовать также в целях дискредитации партии большевиков, изображая установку партии на восстание как призыв к самочинным действиям. И, наконец, этим путем враги революции хотели оказать давление на те или иные неустойчивые элементы в партия, пугая их тем, что попытка восстания вызовет стихийное выступление масс такой разрушительной силы, с которым никакими средствами нельзя будет справиться, которое якобы погубит революцию и приведет к торжеству в конечном итоге самых реакционных сил и т. д. и т. п.

Партия по-иному подошла к факту роста стихийного возмущения масс. Его наличие не только не давало основания для отказа от вооруженного восстания, или даже для его отсрочки, а, наоборот, являлось одним из весомых аргументов в пользу восстания, ибо свидетельствовало о большой силе революционного настроения. Напомним еще раз ленинские строки из «Письма к товарищам», о том, что голодные разнесут все, «если не сумеют руководить ими в решительном бое большевики» [11].

Рост анархических выступлении был учтен в сентябре и октябре 1917 г. многими местными работниками партии большевиков, и они отмечают именно эту, указанную В. И. Лениным, опасную возможность анархческого стихийного движения, если партия большевиков не направит возмущение масс в русло организованной и решительной борьбы. Известная тревога в связи с ростом данных явлений прозвучала в очень оптимистическом цитированном выше письме К. Е. Ворошилова. Е. В Бош также указала на эту «опасную сторону настроения масс» [72].

Выступавшие на заседании ЦК РСДРП (б) 16 октября отметили рост анархических настроений и Колпине, на Путиловском заводе и некоторое увеличение влияния анархо-синдикалистов в Нарвском и Московском районах Петрограда [73]. Что касается влияния анархистов на массы, то оно даже в зтезх условиях не было сколько-нибудь значительным [74]. Но наличие анархических настроений, конечно, необходимо было строго учитывать. В И. Ленин в 1917 г. и в первые годы существования Советского государства, неоднократно обращался к их анализу. Социальную базу анархизма он видел в преобладании мелкобуржуазных слоев в составе населения Россия и указывал на условия известного роста анархических настроений. «В мелкокрестьянской стране, — писал В. И. Ленин в работе "Очередные задачи Советской власти", — ...осталось, естествен-/42/

70. «Приволжская правда», 6 октября 1917 г.; «Звезда», 11 октября 1917 г.
71. См.: В.И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 413.
72. «Переписка Секретариата ЦК РСДРП (б) с местными партийными организациями», стр. 349.
73. См. «Протоколы Ценрального Комитета РСДРП(б) август 1917 — февраль 1918», стр. 95—96.
74. См. С. И. Канев. Октябрьская революция и крах анархизма (борьба партии большевиков против анархизма). М., 1974, стр. 83-85.


но, немало стихийного анархизма, усиленного озверением и одичанием, сопровождающими всякую долгую и реакционную войну, создалось немало настроений отчаяния и беспредметного озлобления...» [75]. Именно для мелкой буржуазии характерны резкие переходы от апатии к бунтарству, усиленные в исследуемый период тяжелыми лишениями, страданиями и несчастьями, связанными с войной, глубоко чуждой интересам народа. И, конечно, голод. Отовсюду шли леденящие душу известия о нарастании этого бедствия. Приведем лишь две корреспонденции из октябрьских номеров газеты «Рабочий путь». В Иваново-Вознесенске «полное отсутствие хлеба... надежды скорого получения нет. Фабрики останавливаются. Настроение крайне возбужденное. Неизбежны эксцессы в виде расхищения мануфактуры и погромов» [76]. «Минский фронт накануне голода, раздет и разут. Румынский фронт голодает, также раздет и разут. Кавказский фронт накануне ужасов голода.

В Закавказье, в Екатеринославской и Астраханской губерниях, в Центральной области истощены последние запасы. Голод грозит железнодорожникам, вследствие голодовки приостанавливаются работы в Донецком бассейне, закрываются заводы в Центральном промышленном районе.
Голодное отчаяние слышится в заявлениях с фронта и в сообщениях с мест, ужас голода объял села и города России» [77].

Но была и общеполитическая причина, порождавшая и апатию и анархические настроения, выливающиеся в разного рода эксцессы — неудовлетворенность масс революцией, ибо буржуазное Временное правительство, поддерживаемое соглашателями, не дало и не могло дать народу ни мира, ни хлеба, ни земли. В статье «Борьба с анархией», помещенной в газете латышских большевиков «Наша борьба», посвященной анализу этого явления, Я. А. Берзин писал: «Она (анархия. — В. Ш.) имеет много различных причин, но главная из них — прежняя бесплодность революции» [78]. Советы предпринимали меры, чтобы ослабить погромное движение и самосуды. 11 сентября по предложению фракции большевиков принял резолюцию о самосудах Петроградский Совет [79], Румчерод опубликовал 5 октября воззвание в связи с прокатившимся по югу России погромами на почве голода [80]. В начале октября ЦИК в срочном порядке обсуждал вопрос о борьбе с погромным движением и принял резолюцию, призывающую местные Советы «развивать самую энергичную агитацию против погромного движения» и пресекать его в самом зародыше, «не останавливаясь перед применением вооруженной силы» [81].

Весьма характерно, что в тех местах, где установилось единовластие большевистских Советов, где принимались меры по борьбе с локаутами, спекуляцией, хулиганством, где пресекалась провокационная деятельность контрреволюции, анархические настроения не получали своего распространения, погромы и другие эксцессы были явлением крайне редким. Ярким примером овладения большевиками процессом стихийного выступления масс может служить «голодная демонстрация» ликинских текстильщиков. Ликинская фабрика была остановлена хозяевами явно с провокационными целями. Назревал голодный бунт. Но местный Совет /43/

75. В. И. Ленин. ПСС, т. 36, стр. 174.
76. «Рабочий путь», 5 октября 1917 г.
77. «Рабочий путь», 8 октября 1917 г.
78. «Коммунистическая партия Латвии в Октябрьской революции 1917 г.». Материалы. Рига, 1963, стр. 484.
79. «Рабочий путь», 13 сентября 1917 г.
80. «Звезда», 5 октября 1917 г.
81. «Новая жизнь», 6 октября 1917 г.


сумел организовать рабочих на демонстрацию. Прошли митинги, на которых ораторы раскрыли связь саботажа с общей политикой буржуазии, призывали к организованной борьбе. Текстильщики Орехово-Зуева оказали материальную помощь ликинцам [82].

Там, где массы все политикой, идеологической и организаторской работой большевистских организаций готовились к решительному бою за власть Советов, погромные настроения могли возникать лишь в самых отсталых слоях населения. «Благодаря тому, что у нас преобладает большевизм, не было ни одного случая произвола и насилия...» [83], — говорил на II Московском областном съезде Советов представитель Александровского Совета рабочих и солдатских депутатов.

Все это вплотную подводит нас к рассмотрению вопроса о влиянии политики на настроение масс. Вернемся для этого к историческому заседанию ЦК РСДРП (б) 16 октября и последующим событиям.
В протокольной записи доклада В. И. Ленина на этом заседании содержится положение, которое, как может показаться на первый взгляд, противоречит всем приведенным выше высказываниям В. И. Ленина о настроении масс осенью 1917 г.: «Настроением масс руководиться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддается учету; мы должны руководиться объективным анализом и оценкой революции» [84]. Чтобы понять истинный смысл этих слов, обратимся вновь к протоколам заседания. На нем (как и накануне на заседании ПК) многие выступавшие, говоря об условиях восстания, ограничивались исключительно оценкой настроения, не обращаясь вовсе к анализу более важных и определяющих факторов. Получалось, что они только этим фактором и руководствуются. Такой подход был крайне односторонним. Настроение необходимо учитывать в определении момента восстания, при наличии других — международных и внутренних — социально-политических факторов, имеющих решающее значение, но не руководствоваться только им, решая принципиально вопрос о восстании. Далее: выступавшие на заседании ЦК Зиновьев и Каменев давали оценку настроения по неким субъективным впечатлениям, подменяя этими последними марксистский анализ развития классовой борьбы. Такой подход В. И. Ленин назвал «интеллигентски-импрессионистским» [85]. В. И. Ленин вовсе не игнорировал учет настроения. 17 октября, т. е. спустя несколько часов после заседания ЦК, В. И. Ленин пишет «Письмо к товарищам», в котором дана глубокая и разносторонняя оценка настроения масс и содержатся методологические указания к такой оценке. В «Письме к товарищам» В. И. Ленин не только опровергает шаг за шагом доводы Зиновьева и Каменева, выступивших против вооруженного восстания, но и разоблачает их позицию, их растерянность и запуганность буржуазией, их настроение, которое выразилось морально-политическим «пессимизмом насчет рабочих и оптимизмом насчет буржуазии...» [86] В. И. Ленин показал, что пессимизм запуганных буржуазией людей в сути своей, в этих конкретных условиях, означает политический переход на позиции буржуазии [87]. И опять-таки пагубность позиции Зиновьева и Каменева состояла не только в их личной растерянности, но более всего в том, что, как и в письме 11 октября, они вновь на заседании ЦК старались передать свою неуверенность, свой /44/

82. См. «Рабочий путь», 1 октября 1917 г.
83. «Революционное движение в России накануне Октябрьского вооруженного вое стаиия», стр. 71.
85. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 394.
85. Там же, стр. 411.
86. Там же, стр. 401.
87. Там же.


страх другим, вызвать колебания в среде руководящей группы партий, профсоюзов, фабзавкомов, представителей военных организаций партии, в канун решающего штурма деморализовать его штаб, предрекая поражение восстания. После заседания ЦК своим предательским выступлением в «Новой жизни» они уже стремились внушить неуверенность, вызвать растерянность и деморализацию в массе. Положение усугублялось тем, говорил Владимир Ильич, что «"пессимисты" насчет военной стороны дела кричат во всю глотку, а "оптимисты" молчат...» [88], молчат потому, что рассуждать о военной стороне дела в канун восстания означает передачу противнику самой важной информации. Это могли делать только предатели.

В момент приближения решающего штурма партия революции должна была своей политикой, идеологической и организаторской работой еще более укрепить в массах волю к победе, способность идти на самоотверженную борьбу с ненавистным врагом во имя священных идеалов революции. Партия большевиков не только учитывала, но и формировала революционное настроение масс. Оно складывалось с накоплением политического опыта масс и вместе с тем, «работа критики», проводимая большевиками, начиная с февральско-мартовской революции, разоблачение Временного правительства, истинных целей войны, политики эсеров и меньшевиков, разъяснение массам лозунгов и требований РСДРП (б) высвобождали их от заблуждений и иллюзий, придавали развитию их революционного сознания и настроения высокую динамичность. Столь же динамично возрастал политический и моральный авторитет партии большевиков, как единственного выразителя интересов народа, твердого и мудрого руководителя.

Указание В. И. Ленина в «Письме к товарищам» о том, что «твердая линия партии, ее непреклонная решимость тоже есть фактор настроения, особенно в наиболее острые революционные моменты...» [89], имело самое принципиальное значение для людей партии, готовивших массы к вооруженному восстанию.

Партия большевиков шла к Октябрю, имея на вооружении разработанную В. И. Лениным политику, основу которой составляет научно обоснованный план перехода к социалистической революции, содержащую реальные, понятные массам, отражающие их нужды и интересы практические шаги создания государства рабочих и крестьян, выхода России из империалистической войны, преодоления разрухи и связанных -с нею бедствий, программу переходных мер к социализму. Всей своей многогранной деятельностью партия мобилизовывала массы на революционное творчество, воплощающее эту политику. Все более широкие массы ее поддерживали, создавая и укрепляя советы, фабзавкомы, вводя рабочий контроль над производством и распределением, проникаясь сознанием необходимости перехода всей власти в руки советов.

Осенью 1917 г. главной политической задачей партии большевиков, определяющей и концентрирующей всю ее деятельность, была подготовка вооруженного восстания. Твердое убеждение в правильности и необходимости этой политики, в том, что большевики должны взять власть, что они могут удержать власть и упрочить завоевания революции, поддержка этой политики, материализуемая во всесторонней и деловитой подготовке к восстанию, явились важнейшими факторами формирования революционного настроения масс. /45/

88. В. И. Ленин. ПСС, т. 34, стр. 422.
89. Там же, стр. 411—412.


Особое значение в укреплении веры в победу, в формировании революционного настроения имели цитированные выше письма В. И. Ленина к большевистским организациям, его статьи, опубликованные в сентябре и октябре в газете «Рабочий путь» и ставшие таким образом достоянием широких масс — «Русская революция и гражданская война», «О героях подлога и об ошибках большевиков» (сокращенно), «Задачи революции», «Кризис назрел» (сокращенно). О. П. Дзенис, работавший в это время в Военной организации большевиков Петрограда, отмечает, что письмо В. И. Ленина «Большевики должны взять власть», разосланное ЦК по всем крупнейшим партийным организациям, «придало этому настроению ясность и четкость» [90].

Непосредственное руководство В. И. Ленина подготовкой и ходом восстания, четкая и оперативная работа его органов, сознание значимости и величия предстоящего боя поднимали моральный дух и настроение рабочих, солдат и матросов. «В эти дни, — говорил Л. И. Брежнев в докладе «Дело Ленина живет и побеждает», — Ленин не раз вспоминает знаменитый призыв революционеров прошлого: «Смелость, смелость и еще раз смелость!» Последовательный противник всякого авантюризма, гибкий и осмотрительный политик, Ленин был образцом революционной смелости, решительности, целеустремленности, и этому он учил партию» [91].

История жестоко посмеялась над пророчествами врагов революции о неизбежном разгуле анархии, о гибели революции в урагане разбушевавшихся страстей. Октябрьское вооруженное восстание характеризовалось высоким моральным духом, организованностью и дисциплиной его отрядов, оно было почти бескровным. Сбылось предвидение В. И. Ленина в том, что удовлетворение победившими Советами насущных требований народа обеспечит им самую прочную и широкую его поддержку, вызовет такой прилив революционной энергии, которая преодолеет неисчислимые трудности, с неизбежностью возникающие при упрочении нового строя и оставшиеся в наследство от прошлого. Именно поэтому с победой восстания и опубликованием декретов Октября, положивших начало новой, выражающей коренные интересы трудового народа политике, началось триумфальное шествие Советов по городам и селам России. /46/

90. О. П. Дзенис. Под Зимним дворцом. «Великая Октябрьская социалистическая революция. Сборник воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве». М., 1957, стр. 268.
91. Л. И. Брежнев. Ленинским курсом. Речи и статьи, т. 2. М., 1970, стр. 559.


История СССР. №3. 1977. С. 29-46.




Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.