Басханов М.К. События Гражданской войны в Туркестане и Семиречье в отчетах и донесениях британского консула в Кашгаре подполковника П.Т. Эдертона (1918-1920) // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. Омск, 2018. С. 42-59.

   (0 отзывов)

Военкомуезд

Басханов Михаил Казбекович,
доктор исторических наук, Королевское общество по изучению Востока, Глазго, Великобритания, e-mail: baskhanov@btinternet.com


События Гражданской войны в Туркестане и Семиречье в отчетах и донесениях британского консула в Кашгаре подполковника П.Т. Эдертона (1918-1920)


В статье на основе ранее неопубликованных британских архивных документов рассматривается деятельность британского генерального консула в Кашгаре подполковника П.Т. Эдертона. Рассматриваются различные аспекты британской политики в отношении советской Средней Азии в период Гражданской войны в России. Значительное внимание уделяется деятельности Эдертона по ведению разведки в Средней Азии, противодействию советскому влиянию в Синьцзяне и анти-британской пропаганде большевиков. Работа основана на широком круге архивных и других источников и дает общее представление о событиях гражданской войны в Средней Азии в том виде, в каком оно виделось британской стороне.

В российской историографии гражданской войны в Средней Азии значительное место принадлежит вопросам британской политики в отношении поддержки антибольшевистских сил. Исследование этой достаточно непростой темы, несмо-/42/-тря на наличие значительного массива исторических документов, исследований, материалов нарративного характера и пр., все еще остается под бременем исторической традиции, методологии и подходов, сформированных в советский период. Между тем, архивы ряда стран, прежде всего, Великобритании, содержат обширную археографическую базу для исследования вопросов советско-британских отношений в период Революции и Гражданской войны в Советской России. Ввод в научный оборот новых документов, их осмысление, критическая оценка позволят существенно дополнить и скорректировать наше представление о многих исторических событиях того драматического времени.

Одним из сюжетов периода гражданской войны и иностранной интервенции в Средней Азии, на изучении которого в советский период в значительной степени оказали влияние идеологические и политические соображения, стала деятельность британского генерального консула в Кашгаре в Синьцзянской провинции Китая подполковника Перси Эдертона [1] (Percy Thomas Etherton, 1879-1963). В историографии советского периода британское консульство в Кашгаре представлялось как центр антисоветской деятельности, откуда велась координация антибольшевистских сил, действовавших в Туркестанском крае и Семиречье, осуществлялось финансирование, поставки вооружения и боеприпасов. Эпизод с британским кашгарским консульством удачно вписывался в общую историко-идеологическую концепцию гражданской войны в Средней Азии советского периода. Согласно этой концепции, иностранное вмешательство в значительной степени ответственно за развязывание и ведение гражданской войны в этом достаточно изолированном и оторванном от Центральной России регионе. Участие Великобритании в событиях гражданской войны в Средней Азии преподносилось в советский период в гипертрофированном виде, реальные факты часто умалчивались и прямо фальсифицировались [1, с. 57; 2, с. 269].

561837_original.jpg

П.Т. Эндертон. Фото ок. 1910 г.

Несмотря на то, что и в советский период историкам был предоставлен доступ в британские и индийские архивы, и ученые там, действительно, работали и даже привозили копии документов на родину, этот археографический массив так и остался невостребованным. Объясняется это достаточно простой причиной: британские документы не состыковывались с официальной концепцией советской историографии и пропаганды о широком вовлечении Великобритании в события гражданской войны в Средней Азии, и их обнародование входило бы в противоречие с уже созданными устойчивыми мифами.

В период после 1945 г. основная научная школа по изучению вопроса британского участия в гражданской войне в Средней Азии сформировалась на территории советских среднеазиатских республик, прежде всего, в Узбекистане, Таджикистане и Туркменистане. Это было связано с установкой, что события гражданской войны в Средней Азии должны в первую очередь изучаться в среднеазиатских научных центрах, на территории которых эти события имели место, а также ввиду близости союзных республик к странам и территориям, где сохранялось значительное британское влияние — Иран, Афганистан, Индия и Пакистан. Другим фактором был национальный вопрос в среднеазиатских республиках, в /43/

1. В настоящей работе транскрипция британских фамилий, кроме устоявшихся в литературе, приводится в соответствии с рекомендациями специализированных изданий: Рыбакин А.И. Словарь английских фамилий. - М.. Русский язык, 1986. - 576 с., Pointon, G.E. (ed.). ВВС Pronouncing Dictionary of British Names. Sec. Ed. Oxford: Oxford University Press, 1983.

связи с которым разработка тезиса о «поощрении» Великобританией сепаратизма и националистических движений в советской Средней Азии имела важное пропагандистское значение. В советский период историография вопроса получила значительное развитие, что наглядно видно из самого общего обзора изданной литературы [3; 4; 5; 6; 7; 8].

Традиция советского периода - игнорирование британской документальной источниковедческой базы и некритическое тиражирование многих спорных тезисов или мифов, перекочевало в работы постсоветского времени [9; 10] [1]. Наиболее крупным недостатком современных российских исследований по-прежнему является отсутствие опоры на британские архивные документы.

561947_original.jpg

Британское консульство в Кашгаре. Фото из личной коллекции автора

В предлагаемой работе нами сделана попытка представить новый взгляд на деятельность британского генерального консула в Кашгаре подполковника П. Эдертона. За основу взяты архивные документы - донесения, отчеты и консульские журналы Эдертона за период с осени 1918 г. по конец 1920 г. Основной массив, документов, используемых в работе, представлен в коллекциях Индиа Офис Британской библиотеки (British Library. Oriental and India Office Collections (OIOC), London) и в фондах Центрального государственного архива Республики Узбекистан (ЦГАРУ, г. Ташкент). В коллекциях Индиа Офис находятся фонды бывшего Иностранного и политического департамента (Foreign and Political Department, Government of India), которые содержат документацию, относящуюся к деятельности британского генерального консульства в Кашгаре. В фондах ЦГАРУ имеются копии ряда оригинальных донесений и консульских журналов Эдертона за 1920 г. из коллекций Национального архива Индии (National Archives of India, NAI). Ряд сведений, используемых в настоящей статье, также получен из фондов Национального архива Индии.

Создание британского консульского представительства в Кашгаре было связано с необходимостью для правительства Британской Индии иметь достоверные сведения о военно-политической обстановке в районе, прилегающем к северной границе британских владений в Индии. Впервые вопрос об учреждении британского консульства в Кашгаре был поднят во время военно-дипломатической миссии Т.Д. Форсайта (T.D. Forsyth) к правителю Восточного Туркестана Якуб-беку в 1873-1874 гг. К этому вопросу вновь вернулись в 1885 г. в период пребывания миссии британского политического агента Н. Элайаса (Ney Elias) в Кашгарии. В 1890 г. была учреждена должность помощника по китайским делам при резиденте в Кашмире (Special Assistant for Chinese Affairs to the Resident in Kashmir) с постоянным местопребыванием в Кашга-/44/

1. Из истории деятельности английского консульства в китайской провинции Синьцзян в 1918-1919 гг. // Вестник Томского государственного университета (История). - 2016. №2(40). - С. 74-76.

ре, которая не имела официального консульского статуса. Полноценное консульство в Кашгаре британцам удалось открыть только в 1908 г., которое стало генеральным в 1910 г. Русское императорское консульство в Кашгаре было открыто намного раньше - в 1882 г., и получило статус генерального в 1895 г.

Начиная с 1890 г. бессменным британским политическим представителем, а затем и консулом в Кашгаре оставался Дж. Макартни (George Macartney) [11], которого в июле 1918 г. сменил подполковник индо-британской армии Перси Эдертон [1]. Следует заметить, что, ввиду стратегической важности Кашгара, к британскому консульству часто прикомандировывались офицеры индо-британской армии, большей частью состоящие на службе в разведывательном департаменте индийского Генерального штаба. Эти же офицеры часто замещали консула в период его отъезда из Кашгара в отпуск.

Весной 1918 г. в связи с приходом к власти в России большевиков правительство Британской Индии приняло решение направить в Ташкент дипломатическую миссию с целью выяснить ряд вопросов: существует ли опасность германо-турецкого проникновения в Туркестан со стороны Кавказа и Закаспия, насколько значим фактор присутствия в Туркестане значительного числа германских и австро-венгерских военнопленных, возможность поставок большевиками хлопка для военных нужд Германии. Британская миссия также имела задачу выяснить военно-политическое положение в Туркестане и выйти на связь с руководством антибольшевистского сопротивления.

В начале июня 1918 г. в Кашгар через Хунзу, Памир и Сарыкол прибыли три британских офицера - майор П. Эдертон, лейтенант Ф. Бейли (F.M. Baily) и капитан Л. Блейкер (L.V.S. Blacker). Бейли и Блейкер, к которым присоединился консул Дж. Макартни, предназначались для поездки в Ташкент. Индо-британское правительство после некоторых колебаний приняло решение отправить миссию в Ташкент [2] [12; 13]. 24 июля 1918 г. британская миссия оставила Кашгар и направилась к русскому укреплению Иркештам на русско-китайской границе. Через два месяца Макартни и Блекер ввиду изменившихся политических обстоятельств - устранение германской угрозы Индии в связи с окончанием Первой мировой войны и вторжение войск генерала Маллесона в Закаспий - были вынуждены вернуться обратно в Кашгар. Лейтенант Бейли остался в Ташкенте и вскоре перешел на нелегальное положение, проведя в Туркестане более года. Миссия его также не увенчалась успехом в виду полной изоляции от внешнего мира и невозможности поддерживать связь с британским военным командованием. К моменту его возвращения в Индию собранная им информация значительно устарела и не представляла ценности в условиях быстро изменившейся военно-политической обстановки в Средней Азии.

Должность британского генерального консула в Кашгаре занял подполковник Эдертон. В Кашгаре он будет находиться до 1922 г. и станет свидетелем и, /45/

1. Официальное утверждение Эдертона в должности состоялось только 26 ноября 1920 г. по истечении срока официального отпуска бывшего консула Дж. Макартни и его увольнения со службы. NAI (Национальный архив Индии (National Archives of India). Public Records. Foreign & Political. Part B. Progs., Nos. 79-89, December 1920: Retirement of Sir George Macartney, K.C.S.I. from service of Government with effect from the 26th November 1920. Confirmation of Major P.T. Etherton, 39th Garhwal Rifles, as His Britannic Majesty’s Council General at Kashghar, with effect from the 26th November 1920.
2. Подробности работы миссии и последующие события, связанные с лейтенантом Бейли, известны, не будем на них останавливаться. NAI. Public Records. Foreign & Political. Progs., Nos. 253-256, August 1920: Report of Lieut.-Col. F.M. Bailey, C.O.E. officer in charge of the Kashgar Mission on the work of the Mission during the years 1918-20; Bailey F. M. Mission to Tashkent. London: Jonathan Cape, 1946.


отчасти, участником многих событий в советской Средней Азии. Перси Томас Эдертон родился в 1879 г., закончил военное училище, в звании лейтенанта в 1901 г. принимал участие в Бурской войне, где привлек внимание лорда Китченера. После войны получил должность в разведывательном департаменте индо-британской армии, состоял при британском политическом агенте в Гилгите, в 1909-1910 гг. совершил поездку в Россию через Китайский Туркестан [14]. Участник Первой мировой войны, с окончанием которой продолжил службу в разведывательном департаменте индо-британской армии, состоял генеральным консулом в Кашгаре. В 1922 г. был вынужден оставить должность в связи с начавшимся служебным расследованием относительно финансовой отчетности консульства и нарушением кодекса консульской службы. В 1924 г. оставил военную службу. Много путешествовал, занимался литературной и общественной деятельностью. Вместе с бывшим сослуживцем капитаном Блейкером (профессиональным летчиком) готовил первый перелет на самолете через Эверест в 1933 г. В период Второй мировой войны вернулся на военную службу и состоял штаб-офицером при штабе гражданской обороны Лондона [1].

В 1918-1920 гг. деятельность Эдертона распадается на два этапа. Первый - с момента назначения и до ноября 1918 г., который непосредственно связан с политическими событиями, вытекающими из продолжавшейся Первой мировой войны и большевистской революции в России. В это время он осуществляет связь с британской миссией в Ташкенте, устанавливает контакты с лидерами антибольшевистского сопротивления в Туркестане и Семиречье, создает агентурную сеть в Синьцзяне и на сопредельных территориях. Второй период его деятельности - более насыщенный, и представляет собой активность по обеспечению британских военно-политических интересов в Синьцзяне, в Туркестане, Афганистане и на Памире. Эдертон ведет из Кашгара сбор сведений о положении на сопредельных с Синьцзяном территориях, прежде всего, в Туркестане и Семиречье, устанавливается связь с анти-большевисткими силами в Фергане и Семиречье.

В это время в деятельности Эдертона появляется ряд новых направлений работы. После оставления Британской военной миссией (British Military Mission in Siberia) Омска осенью 1919 г. на Эдертона была возложена задача информирования о положении в Западной Сибири и о деятельности остатков вооруженных формирований армии Колчака, особенно тех, что оказались на китайской территории.

Другой важной задачей было отслеживание антибританской пропаганды, которую вели большевики из Ташкента, и организация контрпропагандистской работы из Кашгара на население Синьцзяна. К этой деятельности примыкала и работа по отслеживанию коминтерновских и большевистских агентов, засылаемых через Кашгар в Британскую Индию. Значительное внимание уделялось и мониторингу панисламистской пропаганды, представлявшей угрозу для политической стабильности территорий Британской Индии, на которых проживало мусульманское население.

Для выполнения поставленных задач Эдертону выделялись специальные суммы от правительства Британской Индии. Для перехвата радиосообщений большевиков в Кашгаре была смонтирована радиостанция, с помощью которой удавалось перехватывать важные сообщения из Ташкента [2]. Был расширен персонал консуль-/46/

1. Личный фонд Эдертона, в котором представлены документы за период 1920-1953 гг. хранится в Британской библиотеке: ОЮС (Коллекция Индиа Офис Британской библиотеки (British Library. Oriental and India Office Collections, London)/Mss Eur FI57/232: Col. Percy T. Etherton (1879-1963).
2. Радиостанция могла перехватывать только нешифрованные сообщения и на коротких волнах. На качество перехвата в значительной мере влияли погодные условия.


ства, введена должность вице-консула, усилен вооруженный конвой консульства (до взвода сипаев) и увеличено число штатных туземных разведчиков (news writers). В число его агентов входили китайские чиновники, киргизские старшины на Памире и в Сарыколе, исмаилиты Вахана, узбекские торговцы в Фергане, русские эмигранты в Кульдже и Кашгаре, кашмирские торговые аксакалы и пр. Эдертон поддерживал постоянные контакты с антибольшевистскими силами в Фергане и Семиречье и был хорошо осведомлен о текущих событиях.

Свои донесения о военно-политической обстановке в регионе Эдертон направлял в Иностранный и политический департамент (Foreign and Political Department, Government of India), начальнику Генерального штаба индо-британской армии (The Chief of the General Staff), директору Специального бюро информации (Director of Special Bureau of Information), а также в адрес британского посланника в Пекине (His Majesty’s Minister, Peking). Донесения отправлялись как по телеграфу из Кашгара в Пекин (в меньшей степени), так и с курьерами в селение Мисгар в Хунзе, где находилась ближайшая станция индийского телеграфа. Радиостанция консульства не могла использоваться для связи ввиду того, что она была только принимающей станицей и не могла отправлять сообщения.

Что касается утверждений в литературе советского периода о координации Эдертоном деятельности антибольшевистских сил в Туркестане, о снабжении их деньгами и оружием, участии британских военных инструкторов в подготовке басмачей и пр., то они не находят подтверждения по материалам официальных секретных отчетов кашгарского консульства за рассматриваемый период. Что касается вмешательства в события в Туркестане, то деятельность Эдертона, начиная с 1919 г., строилась в соответствии с инструкциями индо-британского правительства, которые запрещали всякое вовлечение во внутренний конфликт в советской Средней Азии (телеграмма секретаря в правительстве Индии по вопросам деятельности Иностранного и политического департамента №483 от 24 апреля 1919 г.). Изученный нами массив документов, относящихся к политике индо-британского правительства в отношении советской Средней Азии и деятельности консульства в Кашгаре, не содержит каких-либо сведений о поставках оружия и боеприпасов в Кашгар [1]. Кроме того, сделать это было крайне затруднительно, не вступив в конфликт с китайскими властями, занявшими в отношении событий в России политику нейтралитета. В конце июля 1919 г. изменились и политические обстоятельства в вопросе британской военной помощи антибольшевистским силам в России. Британский правящий кабинет принял решение о прекращении помощи адмиралу Колчаку и о переносе усилий для оказания поддержки генералу Деникину [2].

В вышедшей в 1925 г. книге воспоминаний о пребывании на посту британского генерального консула в Кашгаре - «В сердце Азии» [15], Эдертон представил себя как одного из наиболее последовательных и упорных борцов с советским режимом в Средней Азии и большевиками, которых он назвал «опасными фанатиками». В связи с этим можно вполне согласиться с мнением биографа Эдертона, американским историком Даниэлом Уо (Daniel С. Waugh), что «масштаб антибольшевистской деятельности Эдертона может быть несколько поставлен под сомнение; книга, написанная в 1925 г., может восприниматься как попытка самореабилитации не в свете его будущей карьеры, но больше ввиду разочарования уклончивой политикой, которую проводило британское правительство в отношении нового советского режима» [16, с. 8]. /47/

1. Документы, между тем, содержат полную финансовую отчетность и мельчайшие подробности поставок материального имущества для кашгарского консульства из Британской Индии. Как курьез можно привести факт отправки из Кашмира в Кашгар четырех ящиков виски для лейтенанта Бейли, которые он, правда, так никогда и не получил.
2. Последняя британская поставка пришла во Владивосток в октябре 1919 г.


Реальные успехи Эдертона в борьбе с большевиками следует признать довольно скромными. Получаемая им информация не всегда отличалась качеством, достоверностью, а главное, оперативностью. Источниками информации часто служили малограмотные туземцы, неспособные отличить правду от вымысла и не подготовленные специально в военном и политическом отношении. Часто они преднамеренно сгущали краски, чтобы придать важность представляемым сведениям и получить за это большее вознаграждение. Преувеличением своих побед, численности формирований, масштабности планов и пр. особенно отличались лидеры басмаческого движения. Значительно большей полнотой и достоверностью обладали сведения, поставляемые штабами и офицерами белых армий. Для проверки сведений и координации работы агентуры Эдертон периодически совершал поездки в приграничные районы. К примеру, 17-28 августа 1920 г. он предпринял краткую поездку в Сарыкол и на границу с Памиром с целью сбора сведений о положении дел. В ходе поездки он сделал выплаты своим агентам-киргизам [1].

Кроме проблем с качеством и достоверностью существовала еще одна, связанная с оперативностью доставки сведений в Индию. Доставка наиболее важных сообщений из кашгарского консульства до телеграфной станции в Хунзе занимала до 10 дней, на доставку обычной корреспонденции уходило до 2-3 недель. Многие донесения приходили в Симлу [2] слишком поздно и не могли быть оперативно использованы британским военно-политическим руководством.

Другой проблемой было недопонимание официальными Симлой и Лондоном важности тех событий, о которых доносил Эдертон из Кашгара, которому на месте эти события представлялись более отчетливо. Так, 20 февраля 1919 г. Эдертон сообщал в Симлу о запросе ферганского курбаши Иргаш-бая, одного из лидеров повстанческого движения в Фергане, относительно возможности получения британской помощи. Эдертон, не давая никаких обязательств, запросил руководство о том, какой дать ответ. Донесение Эдертона достигло Мисгара 7 марта, и в тот же день было телеграфировано в Симлу. 18 марта правительство Индии отправило запрос Эдертона в Лондон. Заместитель госсекретаря в Индиа Офис Джон Шакбро (John Shuckburgh) сделал на документе краткую аннотацию и отправил его госсекретарю Военного министерства для дальнейшего рассмотрения. Шакбро, который по роду своих обязанностей должен был быть хорошо осведомлен о британской политике в Средней Азии, между тем, задавался вопросом: «Генеральный консул в Кашгаре (Эдертон) действовал вполне благоразумно. Но мне кажется, что было бы желательно, чтобы он и правительство Индии получили бы четкие инструкции от правительства Его Величества, и как можно скорее, относительно позиции, которой следует придерживаться в отношении обращений, поступающих из Ферганы или других мест. Что касается нашей общей политики в отношении большевиков, то я пребываю в потемках. Считаем ли мы их открытыми врагами, или людьми, с которыми мы должны быть готовы жить в относительной дружбе? Является ли нашим ближайшим намерением воевать с ними, или так или иначе урегулировать все мирным путем. Но вне зависимости от того, какой будет ответ на эти вопросы, мы имеем дело с фактом нашего ухода из Закаспия, в связи с чем всякая возможность нашего влияния на события в Туркестане неизбежно ослабевает. В этих условиях нам не стоит давать обещаний. Мы можем оказаться не в состоянии их исполнить» [16, с. 25].

Только 10 апреля госсекретарь по делам Индии телеграфировал вице-королю Индии: «Генеральному консулу в Кашгаре должны быть даны инструкции не давать обещаний поддержки любой политической партии или организации в Фергане /48/

1. ЦГАРУ (далее - Центральный государственный архив Республики Узбекистан, г. Ташкент). Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 61-62.
2. Симла (совр. Шимла) - город в Северной Индии, где располагалась летняя резиденция вице-короля Индии и штаб индо-британской армии.


или где-либо еще на российской территории» [16, с. 25]. С учетом динамики событий в Фергане такое бюрократическое принятие решений существенно подрывало возможности Эдертона влиять на развитие событий. Этот эпизод также показателен в том смысле, что красноречиво свидетельствует об отсутствии в британском высшем политическом руководстве единства взглядов на политику в отношении Советской России в рассматриваемый период.

С целью дать представление о характере сведений, которые были доступны Эдертону и которые он доводил до сведения своего руководства в Симле, мы приведем содержание некоторых документов. Отчеты и донесения Эдертона структурно распределяются по группам вопросов: положение в Фергане, Семиречье, на Памире, антибританская деятельность большевиков и панисламистская пропаганда. В соответствии с этими рубриками, мы представим в хронологическом порядке обстановку, в том виде и формате, в каких она виделась британцам во второй половине 1918 - конце 1920 гг. При этом следует оговориться, что приводимые сведения могут не совпадать в хронологии или не в полной мере соответствовать фактической стороне событий, а лишь являются документальными свидетельствами в той степени презентативности и достоверности, в какой они зафиксированы в британских официальных документах.

Фергана.

Сообщения о событиях в Фергане регулярно включались в донесения и обобщающие сводки Эдертона, который считал приграничный с Синьцзяном регион наиболее уязвимым для большевиков. Это заключение строилось на основе учета таких факторов, как сильное влияние ислама среди коренных народов Ферганской долины, исторический опыт противостояния русской власти (со времен Кокандского ханства и Андижанского восстания 1898 г.), наличие относительно зажиточного русского населения, изолированность долины от основных районов Туркестана, общая граница с Китаем. В сфере основного внимания Эдертона находились важные политические и военные события в Фергане, действия Красной армии и антибольшевистских сил, мероприятия Временного Ферганского правительства [1].

Эдертон сообщал о подготовке учредительного совещания, приведшего к образованию Временного Ферганского правительства, в частности, об отъезде из Кашгара в Иркештам для работы в совещании бывшего императорского генерального консула в Кашгаре Успенского [2] и инженера В. Титца, эмигрировавшего из Ферганы в Кашгар в январе 1919 г. Подробности о работе совещания Эдертон получил от генерал-майора А.В. Муханова [3] и В. Титца [4]. Сын генерала Муханова периодически навещал Эдертона в Кашгаре.

В сентябре 1919 г. произошло восстание местного населения в Ферганской области, поддержанное частями Белой армии. Были захвачены города Ош и Коканд, восставшие развертывали наступление на Ташкент. Во главе восстания сто-/49/

1. Временное Ферганское правительство - орган административного управления на территории Ферганской области, образованный 22 октября 1919 г. в пограничном селении Иркештам с целью объединения антибольшевистских сил, действовавших на территории Ферганы. Просуществовало до марта 1920 г.
2. Успенский Александр Иванович (?—1932, Харбин) - генеральный консул в Кашгаре в 1917-1920 гг.
3. Муханов Александр Владимирович (1874-1941) - Генерального штаба генерал-майор, продолжительное время служил в Туркестане. Большой знаток Памира, в 1908— 1912 гг. командовал Памирским отрядом, автор работы «Военно-статистическое обозрение Памирского района» (Ташкент, 1912).
4. Владимир Титц был участником ферганского посольства к эмиру Афганистана в январе-феврале 1920 г. Из Афганистана летом 1920 г. перебежал в Британскую Индию, где сообщил подробности событий в Фергане. См.. OIOC/L/P&S/11/182/P8296: Statement of М. Wladimir Titz, 18th September 1920.


яли Иргаш-бай, Мадамин-бек и Шер-Мухаммад. К восставшим присоединилась «Крестьянская армия» под командованием К.И. Монстрова [1], заключившего договор с лидерами повстанческих формирований. В планировании операции принимал участие колчаковский полковник Иванов [2].

Во время восстания на сторону Шер-Мухаммада перешли мобилизованные мусульмане из советского Казанского полка [3] (640 чел.). «Этому событию в определенной степени способствовала контрпропаганда, - отмечал Эдертон, - которую мы отсюда ведем. Фетва шейх-уль-ислама, направленная против большевизма, была переведена на тюркский язык и распространялась в Фергане и Семиречье. Она имела большое влияние на мусульман, особенно состоящих на службе у большевиков. <...> 16 октября доверенный человек Мадамин-бека сообщил, что в начале июня Шер-Мухаммад отправил делегацию в Кабул с целью убедить афганцев принять деятельное участие в урегулировании обстановки в Фергане. В конце сентября был получен ответ от афганского эмира, что с целью обсуждения вопроса должна состояться встреча ферганских и афганских представителей близ Ходжента, но какой-либо конкретной помощи предложено не было» [4].

Эдертон сообщал, что в конце сентября 1919 г. положение антибольшевистских сил в Фергане значительно ухудшилось, они потерпели ряд поражений в боях с Красной Армией. 20 февраля 1920 г. большевики заняли селение Гульчу, отрезав повстанцам путь к отступлению на Алай и Памир. Контрреволюционные силы оказались рассеяны, часть повстанцев перешла на сторону большевиков. Курбаши Мадамин-бек и Хал-ходжа предположительно ушли в горы. Иргаш находился районе Коканда. Временное Ферганское правительство прекратило существование. Генерал Муханов с 19 офицерами движется к укреплению Иркештам на китайской границе. Они и другие русские беженцы общим числом 54 чел. запросили у китайского губернатора разрешение пересечь китайскую границу, но оно пока не поступило [5]. С генералом Мухановым Эдертон продолжал поддерживать контакт вплоть до мая 1920 г. [6]

Эдертон информировал, что декабре 1919 г. афганская миссия из 16 чел. прибыла в Новый Маргелан из Кабула. Целью миссии являлось ознакомление с позицией Мадамин-бека относительно идеи создания панисламистской конфедерации. Делегация привезла в подарок Мадамин-беку и его кавалерийскому начальнику Шер-Мухаммаду (Шермат) золотые сабли. Эдертон отмечал в связи с приездом афганской делегации: «Вывод британских войск из Закаспия в то время, когда большевики в Туркестане были слабы и находились в изоляции, произвел гнетущее впечатление на туркестанских мусульман. Теперь, когда большевики набрали мощь и /50/

1. Монстров Константин Иванович (1874-1920) - руководитель русской «Крестьянской армии», один из лидеров антибольшевистского движения в Фергане в 1919-1920 гг.
2. OIOC/L/P&S/18/A184: Central Asia, Persia and Afghanistan. News brought up to 31st October 1919.
3. Казанский полк сформирован в феврале 1918 г. в Казани, имел в своем составе «мусульманскую роту», укомплектованную татарами. Полк после серии неудачных боев с армиями Колчака оказался в Ташкенте, где принимал активное участие в боях в Закаспийской области, а затем - в Фергане. В сентябре 1919 г. полк был переброшен из Закаспия в Фергану и принял участие в боях у Андижана. Очевидно, речь идет о мобилизованных в полк мусульманах Туркестана.
4. OIOC/L/P&S/18/C202: The Political Situation in Russian and Chinese Central Asia. Lieut.-Col. P T. Etherton, officiating His Britannic Majesty’s Consul-General, to the Secretary of the Government of India in the Foreign and Political Department, Delhi. Confidential. No 265. Kashgar, 20th October 1920.
5. OIOC/L/P&S/l 1/166/P2302.
6. ЦГАРУ. Ф. 2754. On. 1 Д. 5. Л. 36-37


силу, возможное афганское вторжение [в Туркестан] и их интриги, а также панисламистские идеи находят сочувствие у местного населения» [1].

В апреле 1920 г. Эдертон сообщал, что организованное вооруженное сопротивление в Фергане сломлено. Общая обстановка представлялась в то время в следующем виде: «Большевики в Ташкенте предложили для Ферганы форму управления в виде автономии. Для этого предполагалось создать коалиционное правительство, в которое войдут как представители местных мусульман, так и большевики, причем, за последними сохранятся наиболее важные посты в ферганском правительстве - юстиции, коммуникаций и связи, почты и телеграфа, финансов. Назначение на посты будет осуществлять Туркестанский ЦИК по согласованию с центральным правительством в Москве. В конце марта 1920 г. Мадамин-бек посетил Ташкент для переговоров о мире. К последней мере его вынудили обстоятельства — отсутствие оружия и боеприпасов, а также измена Монстрова [2] и большей части русского крестьянства Ферганы. Эти факторы и привели к падению Временного Ферганского правительства. Перед отъездом в Ташкент Мадамин-бек выставил условие, чтобы 22 большевистских руководителя из Андижана и его окрестностей были переданы его людям в качестве заложников для обеспечения безопасности. В Ташкенте Мадамин-беку обещали важный пост в новом правительстве Ферганы. Я полагаю, что ферганский вождь мало верит обещаниям большевиков, более того, он заявил, что не в состоянии заключить оборонительный или наступательный союз с Советами, но может согласиться на видоизмененную форму вассальной зависимости в вопросах внутренней и экономической политики. <...> Вопросы будущей политики в отношении Ферганы, как ожидается, будут обсуждены в мае [1920 г.] на специальном заседании Туркестанского ЦИК» [3].

К 7 апреля 1920 г. большевики усилили свои гарнизоны в Фергане. В область прибыл Казанский полк [4] (1150 чел.), укомплектованный мусульманами, который разместился в Оше, Андижане, Коканде, Намангане, Скобелеве и Старом Маргелане.

В конце апреля 1920 г. Мадамин-бек вместе с Иргашем и Махкам-ходжой находились в Намангане. Хал-ходжа, сдавшийся было большевикам, вновь порвал с ними и переместился на Алай, «где он и его люди стали представлять собой банду уголовников» [5]. Шер-Мухаммад после совершения рейда на Памир находился в окрестностях Гульчи. Для Эдертона оставалось неясным, какой образ действий предпримет Шер-Мухаммад в ближайшее время - вступит в союз с большевиками или начнет придерживаться разбойничьей тактики Хал-ходжи.

Как сообщил Эдертону (в октябре месяце) доверенный человек Мадамин-бека в начале июня Шер-Мухаммад отправил в Кабул делегацию с целью заручиться поддержкой эмира Афганистана [6].

1 августа 1920 г. Эдертон сообщал, что Хал-ходжа, Иргаш-бай, Махкам-ход-жа, Шер-Магомед по-прежнему находились в районе Андижана и Коканда и сдались большевикам. Мадамин-бек находился в заключении у Хал-ходжи [7], генерал Муханов - на нелегальном положении в Андижане [8]. /51/

1. OlOC/L/P&S/l 1/166/Р117
2. Монстров сдался в плен частям Красной Армии в январе 1920 г.
3. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 38. Прим. Мадамин-бек погиб в середине мая 1920 г. в Фергане при не до конца выясненных обстоятельствах. По наиболее распространенной версии был захвачен курбаши Хал-ходжой и казнен 14 мая (по другим данным - 20 мая).
4. Имеется в виду тот же Казанский полк, принимавший участие в боях под Андижаном в сентябре 1919 г. Полк вернулся в Фергану после отдыха и доукомплектования.
5. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 38.
6. Там же. Л. 80.
7. Эдертону еще не было известно о смерти Мадамин-бека.
8. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1 Д. 5. Л. 49.


В донесении от 1 декабря 1920 г. Эдертон сообщал сведения, в достоверности которых можно несколько усомниться. Он, в частности, отмечал: «Лидеры антибольшевистских сил Шер-Мухаммад, Хал-ходжа и Иргаш-бай имеют около 23,4 тыс. вооруженных сторонников при 12 пулеметах и около 16 тыс. чел. безоружных. Большевики удерживают контроль над городами, но эта власть не распространяется за городские пределы. Нападения и стычки все еще имеют место, но ни одна из сторон не предпринимает решительных шагов. Шер-Мухаммад и Хал-ход-жа находятся в непрерывном движении. По состоянию на 20 ноября их штабы находились между Ошем и Андижаном, в то время как Иргаш по-прежнему находится в окрестностях Коканда [1].

Семиречье.

Как показывают документы, степень осведомленности Эдертона о событиях в Семиречье значительно уступала той, что имелась в отношении Ферганы. По сообщению Эдертона, в июне 1919 г. в Семиречье разразился голод. Около 7 тыс. австрийских военнопленных в Семиречье требовали ускорить репатриацию на родину [2].

23 апреля 1920 г. Эдертон доносил: «Большевики заняли все Семиречье, около 13 тыс. хорошо вооруженных советских солдат находятся в районе Сергиополя. Подразделения различной силы находятся у китайской границы близ Кульджи и Чугучака. В Кульджу прибыл отряд генерала Анненкова, где он был разоружен китайцами» [3].

В сводке о событиях к 1 мая 1920 г. Эдертон отмечал: «Киргизы Семиречья обратились к центральному правительству в Москве с просьбой вернуть им в пользование земли, которые были выделены в собственность русских крестьян-переселенцев. Киргизы в свое время входили во все большие противоречия с царским правительством, что в итоге привело к резне в Семиречье в 1916 г. Теперь они требуют удаления русских переселенцев и восстановления права собственности на их племенные угодья. Взамен киргизы готовы поддержать большевиков. Среди российских мусульман у них больше всех оснований чувствовать себя обиженными, кроме того, они наиболее многочисленны» [4].

В другом сообщении отмечалось: «Власти в Ташкенте по прямому указанию из Москвы в июне-июле предпринимали усилия по возвращению киргизов, перебежавших в Китай после резни русского переселенческого населения в 1916 г. <...> Около 6 тыс. киргизов перешло китайскую границу и разместилось в горах к северу от Аксу. В июне большевики послали двух представителей-киргизов для встречи с даоином [5] Аксу с тем, чтобы заручиться его поддержкой в возвращении беженцев, но даоин уклонился от встречи» [6].

К октябрю 1920 г. общая обстановка в Семиречье не претерпела существенных изменений. В донесении Эдертона за этот период отмечалось: «На севере области произошло небольшое восстание, которое, как и большинство ему подобных, было быстро подавлено. Генерал Дутов и его отряд интернированы китайцами и по-прежнему находятся в Кульдже. Анненков со своим отрядом (780 чел.) в сентябре прибыл в Урумчи, где был разоружен китайцами. Антибольшевистские силы, /52/

1. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1 Д. 5. Л. 99.
2. OIOC/L/P&S/18/A184: Central Asia, Persia and Afghanistan. News brought up to 31st October 1919.
3. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 39-40.
4. Там же. Л. 41
5. Даоин - административная должность в Синьцзяне, соответствовала губернатору области.
6. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 49-50.


которые не перешли китайскую границу, рассеяны или сдались в плен» [1].

В сводке событий, имевших место к 1 декабря 1920 г., в разделе «Семиречье», указывалось: «Восстания вспыхнули в области в октябре-ноябре 1920 г. Большевики были изгнаны из Нарына, Пишпека, Пржевальска и Верного. Восстания были связаны с советскими реквизициями и воинским призывом в Семиречье, их участниками стали крестьяне и казаки. Восстания были плохо организованы и осуществлены, что позволило большевикам оправиться после первоначального шока. Повстанцами была предпринята попытка создания временного правительства в Нарыне, организаторы которого вышли на связь со мной относительно возможного признания и оказания помощи, но я ответил им в духе данной мне на этот счет инструкции.

24 ноября около 450 беженцев, преимущественно казаков, перешло китайскую границу через перевал Туругарт в поисках убежища. Однако, они были возвращены [китайцами] обратно и в настоящее время находятся на русской стороне границы» [2].

Памир.

Сведения о событиях на Памире были получены Эдертоном от киргизских старшин в Сарыколе и на Восточном Памире, а также от русских офицеров бывшего Памирского отряда и Ташкурганского поста [3] в Сарыколе.

В общей сводке событий, имевших место к 1 мая 1920 г., Эдертон сообщал: «Утром 24 марта Шер-Мухаммад с отрядом в 240 сабель, состоящим из его ферганских сторонников и алайских киргизов, окружил Памирский пост. После обстрела поста, длившегося сутки, Шер-Мухаммад отправил на пост парламентера с предложением обсудить условия капитуляции гарнизона. Эти условия были приняты, и гарнизон сложил оружие. Затем на военнослужащих поста предательски напали, убив при этом 42 чел. из числа русских, чехословаков и мусульман. Часть отряда Шер-Махоммада направилась к посту Кызыл-Рабат, находящегося в 72 милях к югу от поста Памирского, и заняла его без выстрела. Накануне гарнизон поста - русский офицер и семеро таджиков, перешли китайскую границу [в Сарыколе], где они были разоружены и интернированы. Участники налета наведались также на Ранг-Кульский пост, находящийся к северо-востоку от поста Памирского, но не найдя там гарнизона, ограбили местных киргизов и удалились.

28 марта Шер-Мухаммад с основными силами отряда направился к китайской границе, но у перевала Кульма был встречен китайским отрядом в 30 чел. и повернул обратно. Шер-Мухаммад оставил на Памирском посту небольшой гарнизон /53/

1. OIOC/L/P&S/18/C202: The Political Situation in Russian and Chinese Central Asia. Lieut-Col. P.T. Etherton, officiating His Britannic Majesty’s Consul-General, to the Secretary to the Government of India in the Foreign and Political Department, Delhi. Confidential. No 265. Kashgar. 20th October 1920.
2. ЦГАРУ. Ф. 2754. On. 1 Д. 5. Л. 100.
3. Ташкурганский пост находился на китайской территории в Сарыколе примерно на полпути из Кашгара к восточным постам Памирского отряда. Пост основан в 1901 г. Генерального штаба капитаном Л.Г Корниловым и использовался для обеспечения коммуникаций между Кашгаром и Памирским отрядом, а также для ведения разведки в Южной Кашгарии и Хунзе.


под командованием ферганца Козы-бая. На посту Кызыл-Рабат было оставлено несколько [алайских] киргизов, но поскольку они в плохих отношениях с местными киргизами, то можно ожидать, что задержатся там ненадолго.

Джагар-кул с отрядом из 140 памирских киргизов и 20 афганских подданных, бывший на Памире во время рейда, вернулся на афганскую территорию. Джагар-кул известен тем, что состоял при германском агенте фон Хентиге [4] в период пребывания последнего на Памире и в Китайском Туркестане в 1916 г. Из подлинных писем Джагар-кула к русскому офицеру на посту Кызыл-Рабат, предоставленных мне, видно, что он не находился в сговоре с Шер-Мухамма-дом и алайскими киргизами и намеревался защитить памирских киргизов. В этих письмах Джагар-кул утверждает, что был послан на Русский Памир афганскими властями с тем, чтобы уверить местное население, что афганский эмир готов принять их под свою защиту, но к сегодняшнему дню никаких шагов к активной оккупации не предпринято.

В настоящее время положение на Русском Памире нормализовалось и каких-либо происшествий не отмечается. Между тем, есть сведения, что большевики в скором времени намереваются силой занять Памир.

Рейд Шер-Мухаммада представляет собой типичный разбойничий набег без какой-либо конкретной военной или политической цели. В любом случае, он достоин сожаления, так как большинство убитых им были настроены против большевиков и симпатизировали целям, которые преследовали Шер-Мухаммад и его сторонники» [5].

В донесении от 1 августа 1920 г. Эдертон сообщал, что все посты на Памире были оставлены русскими и заняты киргизами. Афганцы снова предложили китайцам занять территорию до Акташа, тогда как сами афганцы займут территорию вокруг Хорога. Китайцы, между тем, воздерживались от вооруженного занятия русской территории, рассчитывая получить земли позже путем переговоров [6].

В донесении Эдертона за октябрь 1920 г. отмечалось: «Западный Памир Хорог и Ишкашим — в сентябре были заняты русско-шугнанским отрядом капитана Заимкина [7]. Посты Восточного Памира оставались незанятыми. Через Памир проследовала группа большевиков, которая направлялась к эмиру Афганистана с подарками от московского центрального правительства. Заимкин намеревался перехватить этих эмиссаров. Ни китайские, ни афганские власти не предпринимали каких-либо попыток занять часть территории Памира. Киргизы Центрального Памира откочевали в пределы афганского Памира, опасаясь появления большевиков и налетов грабителей с севера» [8].

20 ноября 1920 г. Эдертон получил сообщение с Памирского поста через русского офицера на Ташкурганском посту, с которым поддерживалась связь, о том, /54/

4. Вернер Отто фон Хентиг (Werner Otto von Hentig, 1886-1984) - немецкий дипломат, разведчик. В 1915-1916 гг. - участник немецкой военно-дипломатической миссии в Афганистане. После неудачного исхода миссии через Афганский Бадахшан и Памир проник в Синьцзян, где пытался организовать выступление мусульман против России и Британской Индии. Под давлением русских и британских властей был вынужден покинуть Синьцзян и через внутренний Китай, Японию, США и Норвегию вернуться в Германию.
5. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 42-43.
6. Там же. Л. 52.
7. Заимкин Степан Васильевич (1878-?) - капитан, выпускник Ташкентской офицерской школы восточных языков (1907), в 1908-1910 гг. - младший офицер Памирского отряда. Участник Первой мировой войны, награжден георгиевским оружием.
8. OIOC/L/P&S/18/C202: The Political Situation in Russian and Chinese Central Asia. Lieut.-Col. PT. Etherton, officiating His Britannic Majesty’s Consul-General, to the Secretary to the Government of India in the Foreign and Political Department, Delhi. Confidential. No 265. Kashgar, 20th October 1920.


что отряд красноармейцев, состоявший из двух командиров и 10 солдат из числа русских, австрийцев и чехословаков при 145 таджикских погонщиках и носильщиках прибыл на Мургаб, откуда предполагал направиться в Хорог. Посты Памирский, Кызыл-Рабат и Ранг-Куль оказались в руках большевиков. В сообщении также указывалось, что ожидалось прибытие еще 450 солдат для консолидации контроля над Памиром. Эдертон предполагал, что в случае движения отряда красных к Хоргу он может войти в боевое соприкосновение с силами капитана Заимкина, удерживавшего пост Хорогский [1].

Бухара.

До занятия советскими войсками Бухары (30 августа 1920 г.) Эдертон не имел сведений о положении дел в Бухарском эмирате. Индо-британское правительство получало подобные сведения из Мешхеда. Однако после бегства бухарского эмира в Восточную Бухару - территорию, прилегающую к Западному Памиру, отдельные сведения о положении дел в Бухарском эмирате стали достигать Кашгара.

7 ноября 1920 г. Эдертон информировал Симлу, что в Кашгар через перевал Уз-бель на русско-китайской границе (в 140 милях к западу от Кашгара), прибыла миссия из Бухары с письмом от эмира к индо-британскому правительству. 26 ноября послание эмира бухарского было отправлено Эдертоном в Индию специальной почтой. Посланник эмира сообщил Эдертону, что общий смысл письма сводился к просьбе прислать 2 тыс. солдат, оружие, боеприпасы и оказать финансовую помощь, взамен чего эмир выражал безоговорочную готовность Бухары стать частью британских владений. Эдертон сообщал: «Меня просили дать ответ на это послание как можно скорее. Но я думаю, что миссия вполне отдает себе отчет, что политика правительства Его Величества заключается в том, чтобы воздерживаться от вмешательства в дела Средней Азии. Это проистекает из инструкций, содержащихся в вашей телеграмме №483 от 24 апреля 1919 г.» [2]

Бухарская миссия 20 ноября 1920 г. покинула пределы Кашгарии. Перед отъездом начальник миссии Хаджи Абдул Саттар подробно проинформировал Эдертона о положении дел в ханстве и о цепи событий, приведших к падению Бухары. Эдертон предлагал продолжить контакты с бухарским эмиром из практических соображений. Свою позицию он сообщил в Иностранный и политический департамент: «С вашего разрешения я предлагаю поддерживать с Бухарой максимально осторожные контакты, как мне это удавалось в отношении антибольшевистских сил в Фергане и Семиречье, только такими средствами мы можем получать очень ценную информацию относительно намерений и событий в этой части Средней Азии» [3].

Формирования белых армий в Синьцзяне.

Эдертон до прекращения работы британской миссии генерала Нокса в Омске не имел непосредственного отношения к информированию британского военного руководства о положении в армии Колчака и на территории Сибири. Между тем, в октябре 1920 г., когда положение белых на Восточном фронте стало совершенно отчаянным, ставка адмирала Колчака сделала запрос о возможности открытия военного и политического представительства в Кашгаре как пункте, наиболее близком и удобном для связи с индо-британским правительством. При этом рассматривалась возможность организации снабжения сибирских белых армий из Индии и обмена сведениями [4]. Стремительная развязка событий не позволила материализовать этот проект. /55/

1. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 105.
2. Там же. Л. 91-92.
3. Там же. Л. 97
4. OIOC/L/P&S/11/158: Central Asia: the mission contemplated in October 1919 from Admiral Koltchakto Kashgar. 2 Oct 1919-10 Feb 1920.


После перехода остатков сибирских белых армий в Синьцзян Эдертон стал регулярно сообщать в Симлу о состоянии белогвардейских воинских формирований, их размещении, снабжении, общем военном планировании. Он поддерживал личный контакт с атаманом А.И. Дутовым через штаб-офицера Дутова подполковника П.П. Папенгута. Эдертон высоко отзывался об умственных и моральных качествах атамана Дутова. И совершенно противоположного мнения был об атамане Б.В. Анненкове: ««Анненков был одним из генералов адмирала Колчака, участвовавший в «умиротворении» Семиреченской области. Своими жестокостями в отношении крестьян этой области он установил настоящее царство террора. Неудивительно, что Семипалатинская и Семиреченская области оказались в руках большевиков» [1].

В донесениях Эдертона содержатся также подробные сведения об убийстве атамана Дутова, добавляющие, впрочем, мало что нового из уже известного. Об адмирале Колчаке Эдертон говорит немного и не сообщает нам ничего неизвестного.

Деятельность большевиков в Синьцзяне.

Одной из задач Эдертона было отслеживание политики советских властей в отношении Синьцзяна и максимальное противодействие как большевистской пропаганде, так и политическому усилению большевиков. С этой целью он умело использовал факт отсутствия дипломатических отношений между Китаем и Советской Россией, а также опасения местных китайских властей за политическую стабильность провинции в виду возрастающего советского влияния. После установления советской власти в Туркестане и Семиречье политические и экономические требования советских властей к соседней китайской провинции стали усиливаться.

Эдертон сообщал в этой связи: «Вооруженное сопротивление большевикам в Семиречье полностью прекращено и ими занята вся область. Большевики придвинули войска к Кульдже и Чугучаку и потребовали от китайских властей приостановить деятельность русских консулов в Кульдже, Чугучаке и Кашгаре и заменить их на советских представителей. Также прозвучало требование вернуть русских беженцев, находящихся в настоящее время на китайской территории. В случае отказа пригрозили оккупировать Кульджу. Советский представитель прибыл из Ташкента в Кашгар и сделал запрос относительно возобновления торговли, отстранения русского консула и назначения советского. Китайцы ответили уклончиво, ожидая дальнейшего развития событий» [2].

В начале июля 1920 г. Эдертон уведомлял руководство о прибытии официальной советской делегации в Иркештам на границе с Китаем с целью проследовать в Кашгар для проведения переговоров. «Большевики предупредили даоина Кашгара, что в случае отказа проследуют в Кашгар силой. Делегация состоит из одного русского большевика, двух бухарских евреев и какого-то «казака». С ними эскорт и прислуга численностью 20 чел., среди которых три мусульманских агитатора - Сулейман, Ибрагим и Магомед, которые состояли на службе в отделе пропаганды в Ташкенте. Я и даоин пока не располагаем сведениями об их национальности. Как я понимаю, со слов моего агента, среди прибывших есть индо-британский подданный, я постараюсь выяснить его имя и при возможности арестовать, если подобное не сделают китайские власти» [3].

Тем временем Эдертон устанавливал личности советских представителей: «Миссия состоит из двух европейцев - Тигар и Печатников. Первый армянин, который прибыл из Москвы для ведения переговоров. Печатников /56/

1. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 34.
2. OIOC/L/P&S/l 1/166/Р1955.
3. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1 Д. 5. Л. 51.


еврей, ярый большевик, в прошлом — лавочник, эксперт по большевистской пропаганде» [1].

С целью воспрепятствовать проезду советских представителей в Кашгар Эдертон заручился поддержкой кашгарского губернатора. В донесении от 4 августа он отмечал: «Делегация большевиков в Иркештаме на русско-китайской границе, о которой я сообщал телеграммой от 12 июля, по-прежнему ожидает разрешения на поездку в Кашгар. Я и даоин находимся в полном согласии по этому вопросу. Я считаю, что хотя Илийский округ и северная часть [Синьцзянской] провинции находятся под влиянием большевиков, мы в состоянии избавить от них Кашгарию. Совершенно очевидно, что целью их миссии является пропаганда большевизма в широком масштабе в Синьцзяне и соседних странах» [2].

В августе 1920 г. Эдертон отмечал усиление советского влияния в Илийском округе: «Часть китайских тюрков в последние девять месяцев находится под влиянием большевиков, представители которых посетили Кульджу и Чугучак, но официально не были признаны китайцами, хотя большевики и имеют торгового представителя в китайском Хоргосе, а китайцы - в Джаркенте, на границе Семиречья. Около 60—65 тыс. русских беженцев находятся в настоящее время в Кульдже и Чугучаке, возвращение которых в Россию обсуждается между большевиками и китайцами» [3]. Эдертон также отмечал оживление торговых связей между Семиречьем и Синьцзяном. Он сообщал: «В Северном Синьцзяне большевикам удалось возобновить торговлю с китайцами. С весны 1920 г. ими было закуплено в Илийском округе 16,5 тыс. лошадей, 32 тыс. овец, 35 тыс. крупного рогатого скота. У фирмы Муса-баева в Кульдже было закуплено 12 тонн выделанных кож. Большевики разрешили открыть торговое представительство Синьцзянской провинции в Верном» [4].

Панисламизм.

Среди основных задач Эдертона в Кашгаре было отслеживание пропаганды панисламизма - движения, которое с окончанием Первой мировой войны получило определенное распространение в странах мусульманского Востока. Между тем, Эдертон несколько скептически относился к перспективам этой идеологии на территории Средней Азии. Об этом свидетельствуют его донесения, в одном из которых он замечал: «Наблюдаются попытки распространить идеи панисламизма в Средней Азии. Движение инспирируется из Константинополя и ставит своей целью создание конфедерации мусульман Афганистана, Персии, Бухары, русской и китайской Средней Азии. Четверо турецких агентов под патронажем большевиков прибыли в Илийский край. Я внимательно изучил, в какой степени подверглись влиянию панисламистского движения Фергана, Семиречье, Китайский Туркестан и прилегающие к нему территории, и не могу сказать, чтобы это движение каким-либо образом обнаружило свое усиление и могло бы представлять реальную угрозу в будущем. Проект очень амбициозен и сложен, а народы и племена Средней Азии еще далеко не способны самоорганизоваться на таких началах, даже при поддержке со стороны» [3]. /57/

1. OIOC/L/P&S/18/C202: The Political Situation in Russian and Chinese Central Asia. Lieut.-Col. P.T. Etherton, officiating His Britannic Majesty’s Consul-General, to the Secretary to the Gov. of India in the Foreign and Political Department, Delhi. Confidential. №265. Kashgar, 20th Oct. 1920.
2. ЦГАРУ. Ф. 2754. On. 1. Д. 5. Л. 57-58.
3. Там же. Л. 50-51.
4. OIOC/L/P&S/18/C202: The Political Situation in Russian and Chinese Central Asia. Lieut.-Col. PT. Etherton, officiating His Britannic Majesty’s Consul-General, to the Secretary to the Government of India in the Foreign and Political Department, Delhi. Confidential. No 265. Kashgar, 20th October 1920.
5. OIOC/L/P&S/18/C202: The Political Situation in Russian and Chinese Central Asia. Lieut.-Col. PT. Etherton, officiating His Britannic Majesty’s Consul-General, to the Secretary to the Government of India in the Foreign and Political Department, Delhi. Confidential. No 265.


Антибританская деятельность большевиков.

Для борьбы с распространением большевистского влияния и пропаганды в Индии британским правительством были созданы два «санитарных» кордона - в Мешхеде и Кашгаре. Основное значение уделялось Мешхеду, где имелось британское генеральное консульство и находился штаб экспедиционного отряда генерала Маллесона. Кашгар представлялся более защищенным в силу сложных природно-географических условий и ограниченного числа путей в Индию, труднопроходимых и хорошо контролировавшихся британскими постами. По мнению британского историка Р. Попплуэлла (Richard J. Popplewell), для Эдертона отслеживание деятельности агентуры большевиков в направлении Индии в силу специфических условий Кашгарии не представлял особых проблем [17, с. 310]. В январе 1920 г. в Индии для координации противодействия пропаганде большевиков, а также для целей разведки и контрразведки было создано Специальное бюро информации. Эдертон регулярно снабжал его сведениями об антибританской пропаганде большевиков.

Следует заметить, что борьба с большевистской пропагандой стала idee fixe кашгарского консула, любимой темой, которой были наполнены многие его информационные материалы. Оценивая ситуацию на основе имеющихся сведений, можно сделать вывод, что Эдертон во многом драматизировал и преувеличивал положение дел. Он явно хотел предстать авторитетным экспертом в области большевистской пропаганды. Между тем, его донесения по этому вопросу полны повторяющихся общих деталей, часто лишены конкретики и критического подхода. Сильной стороной деятельности Эдертона в области контрпропагандистской работы являлось достаточно хорошее знание им русского и тюркского языков, а также имевшаяся у него возможность оперативно получать самые свежие образцы советской печатной пропаганды и радиосообщения большевиков. Из Кашгара Эдертон регулярно отправлял в Симлу образцы советской печатной пропаганды, снабжая их переводами на английский язык, - памфлеты, листовки, воззвания, подготовленные в Ташкенте [1].

Приведем для иллюстрации выдержки из его донесений по этому вопросу: «Большевики открыли в Ташкенте 54 школы, в большинстве которых будет вестись подготовка пропагандистов для последующей подрывной работы в Индии, Китае и в странах с мусульманским населением. В школах изучаются восточные языки, среди преподавателей имеются индийцы. По сообщению агента, присутствовавшего на одном из заседаний в Ташкенте, там заявлялось, что основные усилия должны быть сконцентрированы на Индии - месте, с которого начнется уничтожение британского могущества. Сообщение подтверждается и из других источников» [2].

«В воззвании, изданном в Ташкенте в начале апреля [1920 г.], содержался призыв ко всем мусульманам объединиться с большевиками для участия в великом походе по освобождению Востока. В нем говорится, что народы Анатолии, Кавказа, Русского Туркестана и Кашгарии потомки уйгуров, древнего народа, из которого состояла армия завоевателя Атиллы [3], и что звезда уйгуров взошла, и им пора возродить свое былое величие под руководством большевиков.

Между тем, большевики совершенно игнорируют тот факт, что время и условия совершенно изменили облик народов Ферганы, Сыр-Дарьи, Семиречья и Каш-/58/

Kashgar, 20th October 1920.
1. ЦГАРУ. Ф. 2754. On. 1. Д. 5. Л. 1-34.
2. OIOC/L/P&S/l 1/166/Р117
3. Атилла - вождь гуннов (в 434-453 гг.), объединивший под своей властью тюркские, германские и др. племена. Получил известность своими походами против Западной Римской империи и Византии.


гарии, лишив их самого понятия о национальном единстве. В целом, население Русского и Китайского Туркестана не отличается воинственностью, и как военная сила они ничтожны.

Антибританская пропаганда не прекращается, и большевики убеждены в том, что успех или неудача их дела на Востоке целиком зависят о того, удастся ли им сокрушить британское могущество. Около 30 агентов, закончивших курс в идеологических школах в Ташкенте, в конце марта [1920 г.] отправились в Индию через Афганистан» [1].

Эдертон успешно использовал перехват радиосообщений из Ташкента. Он был первым из британцев, кому удалось перехватить радиограмму афганского эмира Аманулла-хана на имя Ленина. В послании афганский эмир сообщал, что это было первое радиосообщение с момента развертывания в Кабуле радиостанции, и передавал «теплые пожелания высокочтимому товарищу Ленину». Эдертон также перехватывал сообщения полномочного представителя Советской России в Афганистане Я.З. Сурица в период его пребывания в Кабуле [2].

Эдертон считал свою контрпропагандистскую деятельность в Кашгаре вполне эффективной: «Что касается большевистской пропаганды, то в течение последних трех месяцев мне удалось получить значительное число прокламаций и литературы, но поскольку в них содержится мало что нового, я посчитал нужным не представлять их перевода. Контрпропаганда, которую я веду отсюда, начинает иметь успех благодаря содействию многих китайских, русских и других агентов как в самой [Синьцзянской] провинции, так и в Русском Туркестане и на Памире» [3].

Комплекс документов, относящихся к деятельности британского генерального консула в Кашгаре, - достаточно редкий и ценный документальный источник. Это как бы взгляд на события с противоположной стороны. Источник, который позволяет не только по-новому взглянуть на вопросы истории Гражданской войны в России, но и наметить новые подходы в вопросах критической оценки и новой интерпретации некоторых исторических сюжетов и концепций. В той или иной степени эти сведения как документальный источник представляют значительный интерес для изучения истории гражданской войны в Туркестане и Семиречье в региональном и международном контексте. /59/

1. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1 Д. 5. Л. 36.
2. OIOC/L/P&S/11/182/Р8365: Bolshevik telegrams intercepted by the Wireless Telegraph Station. Kashgar, 20 September 1920. Я.З. Суриц кроме денег и оружия в конце декабря 1919 г. доставил в Кабул первую радиостанцию и оборудование для телеграфной линии Кабул-Кушка.
3. ЦГАРУ. Ф. 2754. Оп. 1. Д. 5. Л. 52.


Известия Омского государственного историко-краеведческого музея: науч. журн. / Мин-во культуры Омской обл.; ОГИК музей; Науч. ред. П.П. Вибе; Сост. П.П. Вибе, О.А. Свиридовский. - Омск: ОГИК музей, 2018. C. 42-59.

Изменено пользователем Военкомуезд



Отзыв пользователя


Нет комментариев для отображения



Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас