Ефимов Н.А. Историческая основа «Железного потока» А.С. Серафимовича // История СССР. №4. 1978. С. 55-72

   (0 отзывов)

Военкомуезд

Н.А. Ефимов
ИСТОРИЧЕСКАЯ ОСНОВА «ЖЕЛЕЗНОГО ПОТОКА» А. С. СЕРАФИМОВИЧА


Художественная литература играет важную роль.в формировании представлений человека о прошлом, способствует познанию истории миллионами людей, пониманию ими сущности классовых отношений, психологии отдельных социальных групп, нравственной атмосферы той или иной исторической эпохи и т. д.

Известно, как высоко ценили К. Маркс и Ф. Энгельс творчество великого писателя-реалиста Оноре де Бальзака, в произведениях которого проникновенно и правдиво изображено французское общество первой половины XIX в. и который, по словам Маркса, отличался «глубоким пониманием реальных отношений» [1]. В. И. Ленин высоко ценил художе-/55/-ственные произведения А. С. Пушкина, Н. В. Гоголя, М. Е. Салтыкова-Щедрина, Л. Н. Толстого, Н. А. Некрасова, Н. Г. Чернышевского, А. П. Чехова, А. М. Горького, А. С. Серафимовича и других писателей, в творчестве которых нашли правдивое отражение реальные исторические процессы [2]. Классики марксизма-ленинизма нередко прибегали к. литературным образам для того чтобы глубже и ярче раскрыть существо исторических явлений.

1. Маркс К. и Энгельс Ф. Т. 25, ч. 1. М., 1961, с. 46.

Ныне особое значение приобретают исследования «на стыке» литературоведения и исторической науки. Историки все чаще обращаются к анализу достоверности художественных произведений, в которых отражены события переломных периодов в историй нашей родины. Их привлекают, прежде всего, произведения, написанные на основании документов, воспоминаний участников и очевидцев событий и других материалов. Выяснение степени достоверности событий и явлений, описанных в тех или иных художественных произведениях, позволяет определить ценность этих произведений для нашей исторической науки. При этом привлечение историками подобных литературных произведений предполагает их тщательный источниковедческий анализ, ознакомление с творческой лабораторией писателя. Весьма интересным и ценным в этом плане представляется, например, недавно опубликованное исследование С. Н. Семенова [3].

Классическое произведение советской литературы 20-х годов — «Железный поток» А. С. Серафимовича — самая значительная работа писателя, о которой М. А. Шолохов сказал: «„Железный поток” является первым по времени большим произведением о гражданской войне. Ничего другого не было у нас в те годы. И „Железный поток" так и остался в ряду лучших произведений советской литературы» [4]. Эпопея Серафимовича, переведенная на многие иностранные языки, получила всемирное признание [5].

Изучение «железного потока» до сих пор осуществлялось главным, образом литературоведами [6]. Некоторые из них утверждали, что в рома-/56/-

2. Ленин В. И. О литературе и искусстве. Изд. 3, доп. М., 1967; Предтеченский А. В. Художественная литература как исторический источник. — «Вестник Ленинградского университета» № 14. Сер. Истор. языка и литературы, вып. 3. Л., 1964; Нечкина М. В. Художественные образы русской литературы в произведениях В. И. Ленина. М., 1969; Миронец Н. И. Художественная литература как исторический источник (к историографии вопроса). — «История ссср», 1976, № 1 и др.
3. Семанов С. Н. «Тихий дон» — литература и история. М., 1977; см. Также. Дьяков В. А. Исторические реалии «Хаджи мурата»» — «Вопросы истории», 1973, № 5; Семанов С. Н. Некоторые исторические реалии «Тихого дона». — «Вопросы истории», 1977, № 5.
4. Шолохов М. Писатель-большевик — «Воспоминания современников об А. С. Серафимовиче». М., 1977, с. 17.
5. См., напр., Хигерович Р. «Железный поток» А. Серафимовича. М., 1966, с. 90—96; Цонев И. «Железный поток» А. Серафимовича в Болгарии, — «Вопросы литературы», 1972, № 6, с. 253-254.
6. Кубиков И. Н. Комментарий к повести А. Серафимовича «Железный поток». М., 1933; Гай Г. Н. Из наблюдений над стилем и языком эпопеи А. Серафимовича «Железный поток» — «Ученые записки» Днепропетровского ун-та, т. 52, вып. 9, Киев, 1956; Куриленков В. А. С. Серафимович. Критико-биографический очерк. М., 1959; Гладковская Л. А. Рождение эпопеи. М.— Л., 1963; Ивина Т. К вопросу о лирическом в «Железном потоке» А. Серафимовича. — «Труды Самаркандского университета», 1964, вып. 153; Андреев Ю. Уроки немеркнущей книги, — «Дон», 1966, № 8; Белоцкий К. «Железный поток» и таманцы. — «Дружба народов», 1966, № 10; Волков А. А. А. С. Серафимович. Очерк жизни и творчества. М., 1969; Дарьялова Л. Н. Еще раз об истолковании образа Кожуха в «Железном потоке» (к вопросу о новом типе организатора в советской прозе первой половины 20-х годов). «Ученые записки» Калининградского ун-та, 1969, вып. 4 и др.


-не Серафимовича нет документально-исторической основы [7]. Это встретило решительные и аргументированные возражения со стороны таких исследователей, как Л. Н. Дарьялова и А. А. Волков [8]. В этой связи, нам представляется актуальным обращение историков к анализу исторической основы событий, о которых рассказывается в произведении А. С. Серафимовича.

В «Железном потоке» А. С. Серафимовича нашел художественное отображение поход красноармейских частей и отрядов, отрезанных Деникиным в Таманском отделе Кубанской области, целью которого было соединение с главными силами революционных войск Северного Кавказа, совершенный в августе — сентябре 1918 г. через Тоннельную — Новороссийск — Геленджик — Туапсе — Белореченскую — Дондуковскую на Армавир.

Первоначально войска отступали под натиском белогвардейцев довольно беспорядочно. Часть их к середине августа, за несколько дней до общего отступления, была объединена под командованием Е. И. Ковтюха в колонну, которая по месту действия в районе станицы Гривенской была названа «1-й левой колонной соединенных войск на Гривенском фронте» [9]. 27 августа 1918 г. в Геленджике на совещании командно-политического состава отошедших с Таманского полуострова частей было принято решение объединить все отступавшие войска в Таманскую армию. Колонну Ковтюха, ушедшую вперед, решено было считать 1-й колонной этой армии, хотя на совещании представителей колонны не было, и Ковтюх в своих приказах продолжал именовать ее вплоть до начала октября 1918 г., т. е. до окончания похода, «1-й левой колонной соединенных войск на Гривенском фронте» [10]. Части, отходившие вслед за его колонной, получили наименования 2-й и 3-й колонн Таманской армии.

Поход 1-й колонны, ее боевые действия и описаны А. С. Серафимовичем. В связи с сюжетом романа сам автор говорил, что в нем «выдумки очень мало» [11].

В книге впечатляюще показаны огромные трудности похода полураздетых, голодных бойцов 1-й колонны, их боевые схватки с врагом, в ходе которых росли политическая сознательность и организованность, укреплялась воинская дисциплина и, как следствие этого, боеспособность частей, беспрерывно громивших и отбрасывавших со своего пути войска белых генералов.

Следует заметить, что в романе фактически ничего не говорится о боевых действиях 2-й и 3-й колонн. Бойцы этих частей едва ли были в лучшем положении, так как отходили по тому же, но еще более опустошенному пути. Движение этих колонн изображено в романе весьма скупо. «Не боеспособны они, если предоставить их своим силам, казаки разнесут их вдребезги, — все будут истреблены», — говорится в книге [12]. /12/

7. Бирюков Ф. «Железный поток» и его комментаторы (к 100-летию со дня рождения А. С. Серафимовича). — «Новый мир», 1963, №1; Белоцкий К. Указ. Соч., с. 229—230.
8. Дарьялова Л. Н. Принцип исторической достоверности в «Железном потоке» А. Серафимовича. — «Метод и мастерство». Вып. III. Советская литература. Вологда, 1971, с. 100—119; Волков А. Рец. на кн. Л. Гладковской «Рождение эпопеи». — «Октябрь», 1964, № 8, с. 221—222.
9. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 7, лл. 13, 14; Ковтюх Е. От Кубани до Волги и обратно. М., 1926, с. 24.
10. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 7, лл. 13, 14.
11. Серафимович А. Как я работал над «Железным потоком». М., 1934, с. 10.
12. Серафимович А. Избранное. М., 1957, с. 134.


На этом фоне еще ярче проступает решающая роль головной колонны Кожуха в ходе похода.

Однако в действительности дело обстояло иначе. Части, составившие 3-ю колонну, постоянно отражали натиск с тыла белогвардейских войск полковника Колосовского, а Павлоградский полк из 2-й колонны принимал участие вместе с войсками Ковтюха в боях за город Туапсе [13]. После занятия 1-й колонной станицы Белореченской в последующих наступательных боях участвовали и другие колонны. Именно в этих боях было разорвано кольцо белогвардейских войск, в результате чего произошло соединение Таманской армии с главными силами революционных войск Северо-Кавказской Советской Республики. Доказательством боеспособности полков 2-й и 3-й колонн в конце похода Таманской армии служит и тот факт, что вслед за освобождением войсками Ковтюха Армавира эти колонны нанесли поражение отборным соединениям деникинских войск — конной дивизии генерала Врангеля и пехотной дивизии полковника Дроздовского в ожесточенном бою 1 октября 1918 г. под станицами Курганной и Михайловской [14].

Слова Серафимовича, сказанные им много лет позднее после написания романа, о том, что он «рабски следовал за конкретными событиями» [15], нельзя понимать буквально. Один из исследователей творчества писателя — А. Волков справедливо замечает, что писатель «ощущал полную творческую свободу в подходе к жизненному материалу, руководствуясь общей идеей произведения» [16]. Сам Серафимович говорил об этом следующее: «Отбор фактического материала я подчинил основной мысли, основной идее, основной линии, около которой навивался весь художественный материал,— это реорганизация сознания массы: вышли в поход собственниками-индивидуалистами, пришли подлинными приверженцами советской власти, понимающими, за что они борются. Материал, даже хороший, даже яркий, который не продвигал каждый раз основную линию, основную мысль вперед, я отбрасывал. Нужно было быть очень экономным. Если бы я брал материал по яркости, то основная мысль, основная идея потускнела бы, заслонилась бы обилием материала» [17].

Замысел написать произведение об участии крестьянских масс в социалистической революции впервые возник у писателя еще в 1919— 1920 гг., когда А. С. Серафимович ездил в качестве корреспондента «правды» на фронт. «Я вообще носил в себе, — писал он впоследствии, — смутно вырисовывавшуюся для меня тему об участии крестьянства в революции и искал событий, в которых это участие крестьянства в революции выразилось бы наиболее полно и углубленно» [18]. Он жадно записывал рассказы непосредственных участников боев, приезжавших с фронтов гражданской войны. Перед ним развертывались «удивительные картины потрясающего героизма», но он «все ждал чего-то, чего-то другого...» [19]. /58/

13. Ковтюх Е. И. К истории Красной Таманской армии (из воспоминаний). — «Красное знамя». Краснодар, 1923 г., 23 декабря; Краснодарский краевой партийный архив (далее — ККПА), ф. 2830, оп. 1, д. 206, лл. 113—115. (стенограмма доклада Е. И. Ковтюха на вечере воспоминаний в Краснодаре в феврале 1926 г.).
14. См.: Ефимов Н. А. Героический поход Таманской армии в 1918 году. — «Ученые записки» Московского пед. ин-та им. В. И. Ленина, № 286. М., 1967, с 172—213.
15. Серафимович А. С. Собрание сочинений. Т. IX. М., 1948, с. 194.
16. Волков А. А. С. Серафимович. Очерк жизни и творчества. М., 1969, с 182.
17. Серафимович А. Как я работал над «железным потоком», с. 12—13.
18. Там же, с. 3.
19. Серафимович А. Как я писал «Железный поток», М., 1936, с. 11.


И вот однажды писатель встретился с Епифаном Иовичем Ковтюхом, приехавшим осенью 1920 г. В Москву учиться в военной академии. Об этой встрече он рассказал тате: «В Москве у меня был знакомый украинец Сокирко, коммунист [20]. Однажды к нему пришел приземистый товарищ с отлитым как будто из меди, замкнутым лицом, и в стиснутых челюстях чуялась зажатая сила. Он тоже был украинец с Кубани и партиец. Звали его Ковтюх.

— Ну от вин вам расскаже про свой поход по Черноморью, тильки пишите,— сказал Сокирко.

Сокирчиха заварила нам чаю, целую ночь просидели, и я не спускал глаз с Ковтюха...

Я шел по сугробам, живот голодно подтянуло, а голова была радостно переполнена: Ковтюх рассказал мне о походе таманской армии...» [21].

Рассказ Е. И. Ковтюха стал тем толчком, после которого началась энергичная работа Серафимовича по сбору материала. Частыми гостями писателя стали сам Ковтюх, его бывший адъютант Я. Е. Гладких, а затем — и другие таманцы. Среди письменных источников в архиве Серафимовича мы обнаруживаем доклад о Таманской армии бывшего начальника штаба армии Г. Н. Батурина, присланный из Екатеринодара (Краснодара) в декабре 1920 г., воспоминания бывшего военного комиссара Таманского отдела П. С. Решетника, находившегося во время выхода из окружения в составе колонны Ковтюха (воспоминания датированы январем 1921 г.) и другие материалы. Сохранилась также анкета, которая была роздана делегатам VIII Всероссийского съезда Советов от Северного Кавказа. В ней свыше 30 вопросов о событиях, происходивших на Северном Кавказе в 1917—1920 гг. В конце анкеты рекомендовалось «по приезде на места... использовать всех товарищей, могущих дать какие-нибудь материалы», при этом предполагалось довести до сведения участников революционной борьбы на Северном Кавказе вопросы анкеты [22].

Как отмечал писатель, первые материалы он получил от Ковтюха, его адъютанта и других участников похода, причем «рассказ Ковтюха натолкнул... на то, какие события нужно положить в основу» [23]. В распоряжении Серафимовича имелись также дневники, письма, пресса. Участник гражданской войны на Северном Кавказе А. Н. Марчихин, бывший в начале 20-х годов комендантом ЦК РКП(б), вспоминал: «А. С. Серафимович жил тогда в гостинице „Националь”. Постепенно многие таманцы познакомились с ним и часто, то группами, то поодиночке, бывали у него в гостях, рассказывая о героической эпопее — боевом походе Таманской армии... Основным рассказчиком событий и эпизодов был Яша Гладких... Он обладал прекрасной памятью, чувством юмора, поэтому у него получалось все ярко и в деталях». Говорил он наполовину по-русски, наполовину по-украински, так, как говорят в причерноморских станицах Кубани, что делало его повествование еще более сочным, правдивым и художественно убедительным. А. С. Серафимович удивительно точно отразил этот особый колорит речи в повести /59/

20. Захарий Васильевич Сокирко — член РКП (б) с 1905 г., активный участник революционного движения, видный агитатор казачьего отдела ВЦИК, сотрудник газеты «Беднота». Подробнее о нем см.: Ефимов Н. А. Из истории боевых действий Красной Армии на Северном Кавказе в 1918—1919 гг. — «Ученые записки» Московского пед. ин-та им. В. И: Ленина, №421, 1971, с. 203.
21. Серафимович А. Как я писал «Железный поток», с. 41.
22. ЦГАЛИ, ф. 457, оп. 1, д. 597, л. 138.
23. Серафимович А. Как я работал над «Железным потоком», с. 7.


«железный поток» [24]. Понятно поэтому, почему на, экземпляре книги, подаренной бывшему адъютанту Ковтюха, писатель написал:

«товарищу Я. Е. Гладких, рождавшему со мною вместе „Железный поток"

А. Серафимович» [25].

В 1921 г. Александр Серафимович приступил к работе, а в 1924 г. роман уже вышел из печати.

Главный герой «Железного потока» — народные массы, совершающие подвит во имя защиты завоеваний Октябрьской революции. У коллективного героя литературного произведении был и коллективный прототип — Таманская армия, точнее — 1-я колонна этой армии. Анализируя произведение Серафимовича, Д. А. Фурманов справедливо писал: «...по существу у него все время действуют массы. На действии отдельных лиц он останавливается реже — лишь по необходимости и вскользь» [26].

Среди героев в «Железном потоке» большое место уделено Кожуху. Его прототипом явился командир 1-й колонны Епифан Иович Ковтюх (1890—1938), легендарный герой гражданской войны.

Е. И. Ковтюх, бывший крестьянин-батрак из станицы Полтавской Кубанской области, еще в годы первой мировой войны, будучи старшим унтер-офицером, за храбрость в боях на Кавказском фронте был награжден двумя георгиевскими крестами [27]. В связи с большой убылью офицерского состава в боях инициативного старшего унтер-офицера, командовавшего взводом, несмотря на его крестьянское происхождение, направили учиться в 3-ю Тифлисскую школу прапорщиков. Но уже через два с половиной месяца его отчислили «по недостаточности образовательного ценза» [28]. Упорный унтер-офицер не хотел сдаваться. В течение каких-то двадцати дней он «приступом» сумел преодолеть главное препятствие — «словесность» и в педагогическом совете Карсского высшего начального училища выдержал «испытание на первый классный чин» [29]. Можно предположить, что на школьных наставников произвели впечатление и боевые награды бравого старшего унтер-офицера. После экзамена Е. И. Ковтюх вновь был направлен в 3-ю Тифлисскую школу прапорщиков и успешно закончил ее 1 июня 1916 г.[30].

Так Е. И. Ковтюх стал офицером. Но с офицерской средой он, бывший батрак, так и не мог сродниться. Офицеры — выходцы из «благородного сословия» — относились к нему подчеркнуто пренебрежительно. На фронте Ковтюх командовал пулеметной командой, ротой, затем — батальоном. За храбрость, проявленную в боях, он получил чин штабс-капитана и орден св. Анны 4-й степени [31].

Сопоставим с этими фактами ив жизни Ковтюха краткое описание жизненного пути литературного Кожуха: «Кожух с шести лет — общественный пастушонок. Степь, балки, овцы, лес, коровы, облака бегут, а понизу бегут тени — вот его учеба. Логом сметливым, расторопным мальчишкой у станичного кулака в лавке, — потихоньку и грамоте выучился; потом в солдаты, война, турецкий фронт... Он — великолепный пулеметчик... За невиданную храбрость его послали в школу прапор-/60/-

24. «Свет маяков» (орган Новокубанского РК КПСС и Новокубанского райисполкома Краснодарского края), 1963 г., 19 января.
25. ЦГАЛИ, ф. 457, оп. 1, д. 597, л. 120.
26. Фурманов Д. Собр. соч., т. 3. М., 1961, с. 295.
27. ЦГАСА, д. № 206—090 (послужной список Ковтюха).
28. ЦГВИА, д. № 248 (послужной список Е. И. Ковтюха).
29. Там же.
30. Там же.
31. ЦГАСА, д. 206—290 (послужной список).


-щиков. Как трудно было! Голова лопалась, но он с бычьим упорством одолевал учебу и... Срезался. Офицеры хохотали над ним, офицеры-воспитатели, офицеры-преподаватели, юнкера: мужик захотел в офицеры! Экая сволочь... Мужик... Тупая скотина!» [32]. Кожуха трижды отсылали ив школы обратно в полк — «за неспособностью» и только по указанию штаба его выпустили из школы прапорщиком [33].

После Великой Октябрьской социалистической революции Епифан Иович Ковтюх вернулся в свою станицу полтавскую. Но пахать и сеять ему не пришлось... Вихрь революционных событий захватит его.

Станица Полтавская была одним из оплотов контрреволюции на Кубани. Весной 1918 г. здесь властвовал еще атаман Г. В. Омельченко. Ему удалось временно захватить соседние станицы Славянскую и Троицкую. Но не бездействовали и большевики. В Полтавской подпольно создавалась красногвардейская рота из солдат-фронтовиков, которую возглавил бывший офицер Иван Петрович Подоляк.

Освободив Троицкую и Славянскую, в станицу вступили с боем Темрюкский и Анапский красноармейские отряды под общим командованием солдата И. Т. Беликова (Белика) [34]. Были проведены выборы в Совет и создана 2-я Полтавская революционная рота, командовать которой было поручено Е. И. Ковтюху. Полтавские роты вскоре приняли участие в схватках с белогвардейскими отрядами. Через некоторое время красноармейцы избрали отличившегося в боях Ковтюха помощником командира полка, затем — в конце июля 1918 г. При обороне Екатеринодара — он стал командующим группой войск, а в конце первой половины августа представители частей, действовавших в районе Новониколаевской — Гривенской, избрали его командующим колонной, которая и составила позднее авангардную колонну Таманской армии.

После героического похода, описанного в «Железном потоке», Е. И. Ковтюх был назначен командующим Таманской армией. В ноябре 1918 г. в Пятигорске по рекомендации З. В. Сокирко он вступил в коммунистическую партию, навсегда связав с ней свою жизнь. В 1919—1920 г.г. Е. И. Ковтюх командовал 50-й Таманской стрелковой дивизией, которая первой ворвалась в Царицын, участвовала в окончательном разгроме деникинских полчищ на Северном Кавказе. Большую роль сыграл Е. И. Ковтюх и в разгроме врангелевского десанта на Кубани в августе 1920 г. [35] После гражданской войны он окончил военную академию и занимал ряд командных постов в Красной Армии вплоть до должности армейского инспектора и заместителя командующего Белорусским военным округом, был членом ВЦИК и делегатом IV, V, VI, VII и VIII Всесоюзных съездов Советов [36].

Литературный Кожух весьма близок своему историческому прототипу не только по социальному происхождению, биографии, но и по внешнему облику. А. С. Серафимович, которому был хорошо знаком невысокий, коренастый Ковтюх, постоянно подчеркивает те же черты у Кожуха. Одно из изданий «Железного потока» было даже иллюстрировано фотографией Е. И. Ковтюха. /61/

32. Серафимович А. Избранное, с. 41.
33. Там же, с. 42.
34. Карпузи А. Октябрьские дни на низовье Кубани — «Путь коммунизма», кн. 3. Краснодар, 1922, с. 66.
35. См. Рассказы Д. А. Фурманова «Красный десант» и «Епифан Ковтюх». — Фурманов Д. А. Повести, рассказы, очерки. М., 1957, с. 147—181.
36. «Вопросы истории». 1965, № 6, с. 211—214; ЦГАОР СССР, ф. 3316, оп. 8, д. 109, л. 29 (анкета).


Следует, однако, подчеркнуть, что Кожух — обобщенный художественный образ, и нельзя ставить знака равенства между литературным Кожухом и его прототипом. Сам А. С. Серафимович писал: «Кожух дан у меня несколько односторонне. Там нет всех черт, характеризующих его (быт, отношение с близкими и т. д.). Этот образ вообще отходит от живого образа подлинного Ковтюха, но это я сделал умышленно, чтобы сосредоточить впечатление на определенной стороне его характера» [37].

Антиподами Кожуха выведены Смолокуров и его начальник штаба, руководившие 2-й и 3-й колоннами. Матрос Смолокуров, по роману, избран общим начальником всех трех колонн. «Смолокуров, — характеризует его автор, — отличный товарищ, рубаха-парень, беззаветно предан революции, голосище у него за версту, уж больно хорошо на митингах ревет...»; «Смолокуров треснул кулаком, и под картой застонали доски стола»; «Смолокуров был невероятно упрям; поднялся во весь свой громадный рост»; «могучая фигура с красиво протянутой рукой»; «добродушно смеялся»; «я что ж, я по-сухопутному не могу, я по морской части» [38].

Кто-то из командиров подсказал Смолокурову, что выгоднее идти более коротким путем через Дофиновку, по старой дороге через горный хребет, и Смолокуров с этим предложением не только согласился, но и отдал соответствующие распоряжения.

Приведем отрывок из произведения, дающий возможность оценить события.

«— Послать немедленно приказ Кожуху, — загремел Смолокуров,— чтобы ни с места со своей колонной, а самому немедленно явиться сюда на совещание! Движение армии пойдет отсюда через горы. Если не остановится, прикажу артиллерией разгромить его колонну.

Кожух не явился и уходил все дальше и дальше и был недосягаем.

Смолокуров приказал сворачивать армии в горы. Тогда его начальник штаба, бывший в академии и учитывавший положение, когда не было командиров, при которых Смолокуров становился на дыбы, осторожно... сказал:

— Если мы пойдем тут через хребет, потеряем в невылазных горах все обозы, беженцев и, главное, всю артиллерию — ведь тут тропа, а не дорога, а Кожух правильно поступает: идет до того места, где через хребет шоссе. Без артиллерии казаки нас голыми руками заберут, да к тому же разобьют по частям — отдельно Кожуха, отдельно нас…

Было убедительно то, что начальник штаба говорил очень осторожно и предупредительно по отношению к Смолокурову, что за начальником — военная академия и что он этим не кичится.

— Отдать распоряжение двигаться дальше по шоссе, — нахмурился Смолокуров.

И опять шумными, беспорядочными толпами потекли солдаты, беженцы, обозы» [39].

Прототипом Смолокурова был первый командующий таманской армии моряк Иван Иванович Матвеев, а прототипом его начальника штаба — начальник штаба Таманской армии Григорий Николаевич Батурин. Сразу отметим, что образ начальника штаба Серафимовичем разработан слабо, даже не обрисован его внешний облик. Для характеристики же Смолокурова, включая его внешность, писатель взял многие черты реального Матвеева. /62/

37. Серафимович А. Как я работал над «Железным потоком», с. 9.
38. Серафимович А. Избранное, с. 75—77.
39. Серафимович А. Избранное, с. 77.


Матвеев, как и Смолокуров, был очень высокого роста, имел могучие плечи и тяжелые кулаки, обладал зычным басом, хотя носил только усы и, по свидетельству Ковтюха, был блондином [40]. Бывший член Президиума ЦИК и член военного комиссариата Северо-Кавказской Советской Республики П. А. Фарафонов называл Матвеева «гигантом», который «телосложения был удивительно крепкого» [41].

Уроженец села Алешки (ныне гор. Цюрупинск) Днепровского уезда Таврической губернии, матрос Черноморского флота И. И. Матвеев (1879—1918) был левым эсером. Об этом свидетельствуют бывший начальник штаба Таманской армии коммунист Г. Н. Батурин в докладе, написанном в начале 1919 г., и бывший адъютант штаба 4-го Днепровского полка Е. М. Фроленко, также близко знавший Матвеева [42].

И. И. Матвеев прибыл на Кубань из Крыма весной 1918 г. во главе 4-ого Днепровского партизанского отряда, сражавшегося ранее на Украине против австро-германских оккупантов. Интересную деталь сообщил организатор одного из новороссийских красногвардейских отрядов коммунист Г. М. Хорошев, позднее — комиссар 2-й пехотной дивизии Таманской армии. В воспоминаниях, которые хранятся в Туапсинском краеведческом музее, он писал, что когда Матвеев со своим отрядом прибыл на транспортных кораблях в Новороссийск, на некоторых из этих судов висели красные, на других — черные флаги. Новороссийцам, подозрительно отнесшимся к этим флагам, Матвеев заявил: «....приехали драться с контрреволюцией, а что и черные флаги трепыхаются, то это баловство хлопцев... На страх буржуям, которым у вас, видно, живется неплохо».

На Кубани Днепровский отряд был преобразован в 4-й Днепровский полк. Во главе с Матвеевым он летом 1918 г. вместе с другими частями сражался против белоказаков на Таманском полуострове. Матвеев получил в этих боях известную популярность среди войск «Таманского фронта».

27 августа 1918 г. на совещании в Геленджике, проходившем в помещении Геленджикского окружного Совета и на котором присутствовали местные советские работники и весь командно-политический состав отходивших войск, за исключением Ковтюха и командиров частей его колонны, продолжавшей движение вперед, Матвеев был выбран командующим Таманской армией. Начальником штаба армии избрали члена РКП (б) с 1917 г., бывшего штабс-капитана Тригория Николаевича Батурина [43]. В докладе Батурина, написанном в 1920 г., дается следующее описание избрания командования: «кандидатами для избрания командующего были выставлены имена Матвеева, Ковтюха и мое [44]. Матвеев первоначально отказался, мотивируя свой отказ тем, что он — моряк и сухопутного ведения войны не знает и если командовал пол-/63/-

40. Ракша С. И. Днепровцы. М., 1959 г., с. 19; Ковтюх Е. (Кожух) (Таманцы). — «Большевистская молодежь» (орган Западного областного комитета ВЛКСМ.), 1937 г., 8 марта; ЦГАЛИ СССР, ф. 962, оп. 1, д. 224, л. 2 (рукопись Е. И. Ковтюха); ККПА, ф. 2830, оп. 1, д. 1476, лл. 1—2 (воспоминания быв. адъютанта штаба 4-го Днепровского полка Е. М. Фроленко).
41. Фарафонов. Сорокинские дни. — «Известия Кубанско-Черноморского областного комитета РКП(б), 1921 г., № 15, с. 44.
42. Гос. Архив Краснодарского края (далее — ГАКК), ф. Р-411, оп. 1, д. 315, лл. 11-12; ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 55, лл. 11—12; ККПА, ф. 2830, оп. 1, д. 1476, лл. 1—2.
43. Батурин Г. Н. Красная Таманская армия. Краткий популярный военно-исторический очерк. Славянская, 1923, с. 9—10.
44. В докладе Г. Н. Батурина, написанном в начале 1919 г., фамилия Ковтюха среди кандидатов, выдвинутых на пост командарма, не упомянута, причем в тексте доклада сказано: «По общему соглашению Матвеев был назначен командующим армией, а я начальником штаба армии». (ГАКК, ф. Р-411, оп. 1, д. 315, л. 3).


-ком, то брать на себя долг руководить целой армией он не решается. Я последовал примеру Матвеева, но не из скромности, а потому, что был в то время совершенно больным, переутомленным предыдущей работой и событиями. Ковтюх отсутствовал на собрании, и я отлично сознавал, что кроме меня и Матвеева взять на себя такую громадную ответственность никто не решится, да, правду сказать, никого и не было больше, кому можно было бы предложить командование. Тогда я стал просить Матвеева согласиться, обещая свою помощь. Матвеев сдался на просьбы, но с тем, чтобы я занял должность начальника штаба, опять говоря, что он «„слаб по сухопутному”» [45].

Читателю, очевидно, будет интересно узнать и некоторые биографические сведения о начальнике штаба Таманской армии [46].

Григорий Николаевич Батурин (1880—1925) родился на хуторе вблизи станицы Ахтанизовской Кубанской области в семье присяжного поверенного. В 1899 г. (по другим данным, в 1898) он закончил Михайловский Воронежский кадетский корпус. Через несколько лет получил чин поручика, но за связь c «государственными преступниками» в период первой русской революции был разжалован в рядовые и сослан в Тобольскую губернию. Трижды бежал из ссылки. В 1909—1911 гг. Он скрывался в станицах таманского полуострова, а затем нелегально проживал в ставропольской губернии. В годы первой мировой войны, будучи рядовым, за храбрость и бесстрашие в боях получил три солдатских георгиевских креста, после чего был вторично произведен в офицеры и награжден офицерским «Георгием». За время войны Батурин был контужен и четырежды ранен. К 1917 г. он имел чин штабс-капитана [47]. Солдаты 486-го Еланского полка незадолго до Великой Октябрьской социалистической революции избрали Григория Николаевича командиром полка и членом солдатского комитета [48]. После революции он вступил в ряды РСДРП (б), с декабря 1917 г. был членом большевистской фракции ЦИК Советов Румынского фронта, Черноморского флота и Одесской области (Румчерода), весной 1918 г. участвовал в боях против немецких оккупантов у Перекопа, затем прибыл в Царицын. Отсюда был направлен в Кубанскую область в качестве комиссара по формированию частей Красной Армии. Летом 1918 г. во главе сформированного им отряда сражался против белоказаков в районе Темрюка. Дальнейший боевой путь Батурина в 1918—1919 гг. связан с Таманской армией.

Важную роль в руководстве войсками Таманской армии играл Батурин и после героического похода таманцев в длительных, упорных боях под Ставрополем, когда в связи с болезнью Ковтюха, на целый месяц с лишним выбывшего из строя (через десять дней после вступления в командование армией), временным командующим был назначен помощник Ковтюха М. В. Смирнов. Документы свидетельствуют, /64/

45. ЦГАЛИ СССР, ф. 457, оп. 1, д. 597, лл. 15 об., 16. В этой связи нельзя согласиться с утверждениями В. П. Горлова о том, что на совещании в Геленджике Е. И. Ковтюха избрали заместителем И. И. Матвеева (да еще в присутствии его самого). См. Горлов В. П. Героический поход (исторический очерк). М., 1963, с. 40—41; его же. Героический поход. Военно-исторический очерк о героическом боевом пути Таманской армии. Изд. 2. М., 1967, с. 82. В Таманской армии не было должности «заместителя», а существовала должность помощника командарма. Помощником И. И. Матвеева, судя по документам, был Григорий Афанасьевич Прохоренко. См. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 2, лл. 42, 47, 49, д. 12, лл. 22, 26.
46. Подробнее о нем см. «Вопросы истории», 1972, № 3, с. 210—213.
47. Ростовский областной партийный архив (далее — РОПА), ф. 910, оп. 3, д. 650, лл. 1—7.
48. Цгаса, ф. 1210, оп. 1, д. 13, лл. 1, 2.


Что руководство сосредоточилось тогда в руках начальника штаба [49], который имел больше боевого опыта и военных знаний, чем Смирнов. За бои под Ставрополем в октябре-ноябре 1918 г. Таманская армия была удостоена боевого красного знамени ВЦИК, а ее части — Почетных Красных знамен Северо-Кавказского крайисполкома [50].

Г. А. Кочергин, один из видных командиров боевых соединений в 1918 г. на Северном Кавказе, характеризовал Батурина как «большого знатока военного дела» и «лучшего военного специалиста», который «всегда спокойно и уверенно отдавал боевые приказы и руководил частями» [51]. «Ценным и хорошим работником» называл Батурина Л. В. Ивницкий, бывший в октябре-ноябре 1918 г. комиссаром Таманской армии [52]. Выражением признания заслуг коммуниста Г. Н. Батурина явилось его заочное избрание II Чрезвычайным съездом Советов Северного Кавказа в октябре 1918 г. в члены ЦИК Северо-Кавказской Советской Республики.

Позднее Батурин командовал 1-й Особой кавалерийской дивизией, переименованной в 7-ю кавалерийскую, был командиром 6-й кавалерийской дивизии, начальником кавалерии 9-й армии. С ноября 1919 по 1923 г. он последовательно занимал должности начальника штаба 50-й Таманской стрелковой дивизий, которая с боями дошла от Волги до берегов Черного моря, начальника штаба Екатеринодарского укрепленного района, начальника гарнизона города Екатеринодара, инспектора пехоты Северо-Кавказского военного округа, командира 9-й Донской стрелковой дивизии. В 1921 г. Батурин был награжден золотыми часами ВЦИК [53].

С лета 1923 г. Батурин работал в станице Славянской отдельским военным комиссаром, одновременно принимал активное участие в общественной жизни, был уполномоченным по улучшению быта детей и председателем созданного по его инициативе бюро таманцев, которое оказывало помощь инвалидам войны и вело большую воспитательную и патриотическую работу среди населения.

В 1924 г. Григорий Николаевич Батурин был уволен из рядов Красной Армии в бессрочный отпуск по возрасту и в декабре 1925 г. скончался в Ростове-на-Дону.

Таким был начальник штаба Таманской армии.

Весть об избрании командармом И. И. Матвеева в колонне Ковтюха, ушедшей самостоятельно вперед, встретили весьма настороженно и даже с подозрением, тем более, что на совещании на станции Тоннельной, которое предшествовало совещанию в Геленджике и на котором присутствовали командиры всех отступавших частей, включая и части колонны Ковтюха, И. И. Матвеев весьма упорно возражал против плана Е. И. Ковтюха, предложившего отступать из района Тоннельной через Новороссийск — Туапсе на Армавир. Е. И. Ковтюх позднее утверждал даже, что во время совещания в Тоннельной в ответ на его предложение отходить через Новороссийск—Туапсе, И. И. Матвеев самоуверенно заявил: «Не согласен я отступать и бежать так далеко от белых. Я со своим полком перейду в наступление на станицу Таман-/65/-

49. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 32, лл. 74, 103, 112, д. 36, лл. 72, 348 и др.
50. Декреты Советской власти, т. IV. М., 1968, с. 126; ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 1, л. 226.
51. ККПА, ф. 2830, оп. 1, д. 750, лл. 61—62.
52. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 1, л. 62.
53. РОПА, ф. 910, оп. 3, д. 650, л. 2; ЦГАСА, ф. 1210, оп. 1, д. 13, лл. 1—2.


скую, а там переправлюсь через пролив в Керчь и образую Крымскую республику» [54].

Взяв за основу это событие, Серафимович пишет:

«Кожух заявил:

— Единственное спасение — перевалить горы и по берегу моря усиленными маршами иттить в обход на соединение с нашими главными силами. Я сейчас выступаю.

— Если попробуешь выступить, открою по тебе огонь, — сказал Смолокуров, гигант с черной окладистой бородой, ослепительно сверкая зубами, — надо с честью защищаться, а не бежать.

Через полчаса колонна Кожуха выступила, никто не осмелился ее задержать. И как только выступила — десятки тысяч солдат, беженцев, повозок, животных в панике кинулись следом... И поползла в горы бесконечная живая змея» [55].

После Геленджика 1-я колонна получила постановление, отпечатанное на машинке: «Общим собранием комсостава из всех отступающих частей образуется Таманская армия, состоящая из 3-х колонн: 1-й командует тов. Ковтюх, 2-й — тов. Лисунов и 3-й — тов. Матвеев, — он же командующий Таманской армией. Нач. штаба назначен т. Батурин» [56]. О реакции командиров частей 1-й колонны на это извещение рассказал в своих воспоминаниях бывший военный комиссар Таманского отдела коммунист П. С. Решетняк, находившийся в то время в 1-й колонне, а позднее командовавший бригадой в Таманской армии: «...нас с тов. Ковтюхом возрадовало все происшедшее, за исключением выбора на пост командующего войсками тов. Матвеева... Выяснилось, что тов. Матвеев... почти человек неграмотный [57], что, конечно, произвело на нас удручающее впечатление, и мы с тов. Ковтюхом долго рассуждали, почему именно выбрали человека, почти невоенного... Но в конце концов смирились и решили, что у тов. Батурина достаточно силы воли и энергии, для того чтобы охватить такую громоздкую... работу, которая поручена штабу, вернее сказать, одному тов. Батурину...» [58].

Штаб Таманской армии, в состав сотрудников которого Г. Н. Батурин старался подобрать коммунистов, сразу же взялся за наведение порядка и дисциплины в войсках. Чтобы, упорядочить движение обозов, которые мешали боевым действиям войсковых частей, был назначен начальник всех обозов. Им стал большевик Алексей Иванович Фалюн (Хвалюн), который успешно справился со своими обязанностями. Позднее он был выдвинут на командную должность, а в 1919 г. награжден орденом Красного Знамени [59].

Одновременно с наведением порядка в движении обозов была сделана попытка отделить кавалерию от пехоты, а артиллерию, разбросанную по полкам, свести в отдельную артиллерийскую часть. Но это мероприятие штаба армии вызвало сопротивление отдельных командиров полков, которые не хотели отдавать кому-то «свои» пушки, до-бытые в боях, а бойцы возражали против ухода из своих подразделе-/66/-

54. Ковтюх Е. Кожух (Таманцы). — «Большевистская молодежь», 1937 г., 28 марта.
55. Серафимович А. С. Избранное, с. 44—45.
56. Архив истории гражданской войны Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС (далее — АИГВ ИМЛ), ф. IV, оп. 2, д. 17, лл. 30—31 (воспоминания быв. командира 1-го Советского полка 1-й колонны М. В. Смирнова).
57. Автограф И. И. Матвеева подтверждает его малограмотность. См., ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 6, л. 14.
58. ККПА, ф. 2830, оп. 1, д. 1210, д. 9.
59. ЦГАСА, ф. 1110, оп. 1, д. 26, л. 159, ф. 4, оп. 3, д. 1635, л. 379.


ний и частей. Нередкими были случаи, когда командиры, не соглашаясь с отданными им боевыми приказами, являлись в штаб для объяснений [60]. Чтобы пресечь это, Г. Н. Батурин собрал командиров 2-й и 3-й колонн. По его предложению все командиры после некоторого колебания дали подписку, что любое невыполнение приказов и распоряжений повлечет за собой расстрел виновного. Точно так же поступил Ковтюх в своей колонне [61].

Последнее нашло отражение и в «железном потоке». Первым серьезным боем, который успешно провела авангардная колонна Е. И. Ковтюха, был бой за Архипо-Осиповку. После занятия Архипо-Осиповки произошел инцидент, грозивший погубить армию. Мы уже цитировали то место из «Железного потока», где рассказывается о приказе Смолокурова «сворачивать армию в горы» и вызове Кожуха на совещание.

Был ли такой случай? Что происходило в действительности? Для ответа на эти вопросы прибегнем к свидетельству участника событий. В своем докладе, хранящемся в архиве Серафимовича, Г. Н. Батурин сообщает: «...несколько командиров полков, рассматривая карту и плохо ориентируясь в ней, пришли к убеждению, что путь до Белореченской гораздо ближе от Архипо-Осиповской через Дефановку по горным дорогам и так называемому „старому шоссе”. Свое мнение они высказали Матвееву и убедили его в том, что идти на Туапсе незачем и что лучше свернуть на Дефановку, Фанагорийский и затем через Гурийскую достичь Белореченской. Матвеев явился ко мне с видом „открывшего Америку” и заявил: „...идем на Дёфановку”. Я пришел в ужас. Матвеева я знал, — это был храбрый человек, но „командир с бугра”, как называли таких; в бою он был отважен и имел некоторые способности ориентироваться там, где видел [поле боя] своими глазами. Но обсудить какой-либо более-менее сложный план действий он не мог, учитывать что-либо было не в его способностях... Был упрям неимоверно, и стоило ему что-либо вбить себе в голову, — освободить его от этого было трудно» [62].

Начальник штаба армии, пользовавшийся авторитетом у Матвеева, стал доказывать ему абсурдность этого намерения. «Я представил ему веские аргументы, — рассказывает Г. Н. Батурин, — объяснив, что со своей артиллерией по узким горным дорогам мы не пройдем и рискуем ее потерять, что обозы наши застрянут в горах, пересеченных горными речками, что ...мы слишком затянем наш переход по горам и дадим возможность обойти нас противнику и что еще для нас не выяснено, где находится армия, которую из-под Екатеринодара повел Сорокин, и что Белореченская для нас не обетованная земля и драться с врагом еще придется, а поэтому артиллерию надо сохранить. Наконец, Матвеев согласился и стал ругать командиров, сбивших его с толку. В довершение я сказал, что Ковтюх уже двинулся в направлении Туапсе и, следовательно, разделяет мой взгляд. Положение было спасено, и армия двинулась далее на Джубгскую — Михайловскую — Туапсе» [63].

О плане Матвеева «повернуть армию... через Дефановку по старой проселочной дороге через Кавказский хребет» писал в своих воспоминаниях и Г. М. Хорошев [64]. /67/

60. ЦГАЛИ, ф. 457, оп. 1, д. 597, л. 16.
61. ГАКК, ф. Р-411, оп. 1, д. 315, л. 4, ЦГАЛИ, ф. 457, оп. 1, д. 597, л. 16 об., ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 10, л. 14.
62. ЦГАЛИ, ф. 457, оп. 1, д. 597, л. 18 об.
63. Там же, л. 18 об., 19.
64. Ефимов Н. А. Начальник штаба Таманской армии. — «Вопросы истории», № 3, 1972, с. 211.


Следовательно, случай, о котором рассказано в «Железном потоке», имел место в действительности.

2 сентября 1918 г. таманцы заняли Туапсе, разбив отряд грузинских меньшевиков генерала Мазниева, действовавший совместно с белоказачьими частями генерала Масловского. На второй день колонна Ковтюха выступила в направлении Белореченской. Так как 2-я колонна двинулась вслед за первой через одни сутки, а 3-я колонна выступила из Туапсе лишь 7 сентября, связь штаба армии с 1-й колонной была временно утеряна. 11 сентября авангардная колонна заняла станицу Белореченскую, нанеся поражение 1-й Кубанской казачьей дивизии генерала В. Л. Покровского. Противник подбросил резервы из Майкопа, но выбить части Ковтюха из Белореченской ему не удалось. 15 сентября в район Белореченской вслед за 2-й колонной подошла и 3-я колонна, занявшая станицу Ханскую и тем самым прикрывшая правый фланг войск Ковтюха.

Ранним утром 17 сентября Таманская армия вновь перешла в наступление, причем основной удар по врагу опять наносила колонна Ковтюха [65]. 19 сентября в районе станицы Дондуковской произошло соединение таманцев с группой советских войск Г. А. Кочергина, подчиненных главкому войск Северо-Кавказской Советской Республики. 26 сентября колонна Ковтюха освободила от белогвардейцев Армавир. Так закончился героический поход Таманской армии. Последующий боевой путь таманцев не нашел отражения в «Железном потоке».

Интересные высказывания» о роли в походе Г. Н. Батурина, Е. И. Ковтюха и И. И. Матвеева, которые послужили прототипами героев «Железного потока», были сделаны еще в 20-е годы. Один из первых исследователей боевого пути таманской армии Е. Н. Ригельман, хорошо знавший Батурина по боям на Северном Кавказе, писал: «Командовавший армией т. Матвеев... имел о вождении сухопутных войск лишь самое смутное представление... т. Батурин ко времени занятия должности начальника штаба армии уже был достаточно знаком со свойствами войск и отдельного бойца, равно как и с основами военной тактики. Вполне понятно, что на него легла вся работа по управлению Таманской армией...» [66]. В связи с этим выводом, очевидно, не лишне привести высказывание одного из бывших командиров-таманцев, коммуниста И. В. Колесникова. В своих воспоминаниях, говоря о выдающейся роли в деле организации армии начальника штаба, Колесников указывал, что Батурин «являлся единственным подготовленным человеком к большой работе по организации, обладал колоссальной силой воли, организаторскими способностями и был подлинным учителем для командиров из рабочих и крестьян, не имевших в прошлом военной подготовки» [67].

1-я колонна, руководимая Ковтюхом, всегда шла впереди, иногда в отрыве от остальных войск Таманской армии. Уже в этих боях Ковтюх проявил и смелость, и инициативу, и выдающиеся качества военачальника. Бывший член Реввоенсовета Северного Кавказа коммунист С. В. Петренко писал в 1922 г.: «Храбрость, боевой опыт и личный пример командовавшего главной колонной таманцев тов. Ковтюха и уверенное, дельное командование армией, душой которого был ее начальник штаба тов. Батурин, вывели таманцев из всех самых, казалось, без-/68/-

65. Ефимов Н. А. Героический поход Таманской армии в 1918 году. — «Ученые записки» Московского пед. ин-та им. В. И. Ленина, № 286. М., 1967, с. 193—200.
66. Ригельман Е. Гражданская война в России. Таманская армия (август-декабрь 1918 года). Сборник статей по военному искусству. Гос. изд-во. 1921, с. 199.
67. ККПА, ф. 2830, оп. 1, д. 713, л. 9.


выходных положений» [68]. В рецензии на роман А. С. Серафимовича «железный поток», отмечая, что прототипом Смолокурова был именно матрос Матвеев, Д. А. Фурманов, тщательно и детально изучивший боевой путь Таманской армии, так как сам ранее собирался написать роман об этом походе, не случайно подчеркивал, что, хотя Матвеев и пользовался симпатиями бойцов, «командовать армией он вовсе не годился», и что 2-й и 3-й колоннами Таманской армии фактически руководил начальник штаба Батурин [69].

В «Железном потоке» рассказано о подвиге молодого командира Селиванова, вызвавшегося добровольно прорваться на машине через линию фронта к своим. Селиванов с двумя пулеметчиками промчался десятки верст по степи, через станицы. «Казачьи разъезды, патрули, части пропускают бешено несущийся автомобиль, — первый момент принимают за своего: кто же полезет в самую гущу их! Иногда спохватятся — выстрел, другой, третий, да где там! Лишь посверлит воздух вдали, растает, и все. Так в гуле и свисте уносится верста за верстой, десяток за десятком. Если лопнет шина, поломка — пропали... Было жутко, когда подлетали к реке, а там расщепленными зубами глядели сваи. Тогда бросались в сторону, делали громадный крюк и где-нибудь натыкались на сколоченную населением из бревен временную переправу» [70].

Наконец, в одной из станиц повстречались красные.

Подобный случай имел место в действительности. Описанный в «Железном потоке» подвиг совершил помощник командующего 1-й колонной Марк Васильевич Смирнов, фамилия которого уже упоминалась. Когда Таманская армия заняла станицу Дондуковскую (это произошло к вечеру 18 сентября 1918 г.), стало известно, что части группы Кочергина (т. н. «Белореченского округа») находятся в районе станицы Лабинской. Чтобы задержать их отход, надо было установить связь со штабом Кочергина, находившимся в Лабинской. Сам Смирнов в воспоминаниях писал: «Мною было внесено предложение о вызове охотников, рискнувших [бы] на автомобиле проскочить ночью через цепи противника, добраться до станицы Лабинской и дать знать о нашем приближении. Тов. Матвеев отнесся к моему предложению иронически, а тов. Ковтюх, наоборот, одобрил. Когда охотников не оказалось, я вызвался сделать это сам» [71]. В два часа ночи Смирнов был уже в Лабинской, в штабе Кочергина, который утром навстречу таманцам выслал кавалерийскую часть. В результате, 19 сентября в районе ст. Дондуковакой произошло соединение Таманской армии с войсками группы Кочергина.

Чтобы решиться на такой самоотверженный поступок, который совершил М. В. Смирнов, нужна была глубокая вера в справедливость дела советской власти. Недаром Е. И. Ковтюх дал ему следующую выразительную характеристику: «В бою не боялся никаких трудностей, опасностей, смерти. Прекрасный боевой командир Рабоче-Крестьянской Красной Армии» [72]. Г. Н. Батурин также подчеркивал: «...что же /69/

68. «Путь коммунизма» № 1, Краснодар, 1922, с. 115—116.
69. «Пролетарская революция», 1924, № 6, с. 258—259. В рецензии на книгу Батурина Г. Н. «Красная Таманская армия» Д. А. Фурманов писал (под псевдонимом Игоря Кречетова), что И. И. Матвеев «формально числился командующим», что «будучи матросом и отлично понимая свою неспособность водительствовать сухопутными войсками, он отказывался от этого поста, а выбран был благодаря тому, что имя его в войсках было «популярнее» других» — («Пролетарская революция», 1924, № 4, с. 286.).
70. Серафимович А. Избранное, с. 149.
71. АИГ ИМЛ, ф. IV, оп. 2, д. 17, л. 44.
72. Ковтюх Е. И. Кожух (Таманцы). Рукопись, с. 464.


Касается личной xpaбрости и умения действовать на массы и воодушевлять их личным примером, тов. Смирнов был незаменим» [73].

Герой гражданской войны Марк Васильевич Смирнов (1888—1955) родился в Екатеринодаре. С 8-летнего возраста началась его трудовая жизнь. Четыре года он был подпаском в хозяйстве помещика. Затем выехал в Енакиево, где старшие братья работали шахтерами, и сам стал шахтером. В шахтах Донбасса Марк Смирнов проработал восемь лет (был лампоносом, коногоном, крепильщиком и забойщиком). Он жадно тянулся к знаниям и сам овладел грамотой. В 1905 г. М. В. Смирнов был арестован за распространение революционных листовок. Но, поскольку по документам он числился неграмотным, из тюрьмы его выпустили, однако с работы выгнали. Он переехал на станцию Хацепетовка (ныне Углегорск), на рудник Малый Байрак, но и здесь с работы вскоре был уволен по распоряжению полиции. Пришлось вернуться на Кубань. Около года Смирнов батрачил у казака-кулака в станице Кореновской, затем, в октябре 1909 г., был призван в царскую армию.

В Ростове Ярославском М. В. Смирнов окончил обучение в учебной команде, получив звание фейерверкера. В 1916 г. он был ранен в боях под Владимиром-Волынским. После Февральской революции солдаты избрали М. В. Смирнова членом солдатского комитета батареи. Накануне Великой Октябрьской социалистической революции артиллерист-фронтовик Смирнов вернулся в родные края, принимал участие в борьбе за установление советской власти на Кубани, солдатами 223-й Самурской дружины был набран в Екатеринодарский совет рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов.

В боях против Корнилова весной 1918 г. под Екатеринодаром Марк Васильевич был вновь ранен [74]. После выздоровления он по поручению Екатеринодарского большевистского комитета сформировал 1-й Советский полк «Борец за свободу», которым командовал вплоть до взятия таманцами станицы Белореченской. При форсировании реки Белой на подступах к Белореченской, идя в первых рядах атакующих, М. В. Смирнов нес пулемет над головой, получил пулевые ранения в обе руки, но поля боя не оставил. Дружным натиском полк Смирнова совместно с другими полками 1-й колонны захватил вражеские окопы. Противник бежал из Белореченской. После занятия Белореченской Ковтюх назначил Смирнова своим помощником. С 22 октября по 25 ноября 1918 г. Смирнов временно командовал Таманской армией [75], затем — после лечения — в январе 1919 г. возглавлял боевые участки 3-й Таманской стрелковой дивизии [76]. В конце января раненого и больного тифом М. В. Смирнова вывезли через Грозный в Чечню. После выздоровления он принял участие в боях горцев против деникинцев, проявив и здесь присущее ему бесстрашие. Так, в бою за аул Алхан-Юрт, осажденный белогвардейцами, Смирнов своим орудием подбил две пушки белых, уничтожил несколько десятков неприятельских солдат, а когда у него кончились снаряды, он с винтовкой в руках бросился на врага, воодушевляя других своим примером [77].

После подавления деникинцами сопротивления горцев М. В. Смирнов через Грузию пробрался в Баку. Бакинский комитет РКП (б) на-/70/-

73. Батурин Г. Н. Красная Таманская армия; с. 37.
74. АИГВ ИМЛ, ф. IV, ч. II, оп. 2, д. 17, л. 22.
78. ЦГАСА, ф. 1064, оп. 1, д. 13, л. 5; Государственный архив Ставропольского края (далее — ГАСК), ф. Р-678, оп. 2, д. 496, л. 49, об.
79. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 48, л. 34, ф. 1110, оп. 1, д. 4, л. 1, д. 26, л. 37.
77. Абазатов М. А. Борьба трудящихся Чечено-Ингушетии за Советскую власть (1917—1920 годы). Грозный, 1969, с. 148.


правил Марка Васильевича в т. Ленкорань, где он был назначен начальником артиллерии Советской Республики Мугани. Советская власть на Мугани, отбивая яростные атаки врагов, просуществовала почти три месяца и пала в конце июля 1919 г., свергнутая английскими империалистами, муссаватскими и белогвардейскими бандами [78]. Часть советских работников и бойцов пробралась в Астрахань. Среди них был и М. В. Смирнов.

Позднее М. В. Смирнов, будучи помощником командира 2-го кавалерийского полка 34-й стрелковой дивизии, приказом Реввоенсовета Республики был награжден орденом Красного Знамени [79]. Он участвовал в походе 11-й армии на Кавказ и в Закавказье в качестве командира 2-го кавалерийского полка 28-й дивизии. В боях был ранен еще три раза. После гражданской войны и вплоть до 1925 г. участвовал в борьбе против бандитизма в качестве командира отрядов железнодорожной охраны. Затем работал директором совхозов и конезаводов. Во время Великой Отечественной войны был контужен при обороне Кавказа. С 1948 по 1954 г. работал дежурным по станции Забрат в Азербайджане. Был персональным пенсионером.

Говоря о героях «Железного потока», очевидно, надо отметить, что ближе всего к своим прототипам Кожух и его адъютант Приходько, написанные с Ковтюха и Гладких, которых писатель лично хорошо знал и часто с ними встречался. Яков Емельянович Гладких (1899 — 1976) был глубоко предан Ковтюху и по его примеру стал кадровым военным. В 30-е годы он командовал отдельным танковым батальоном, который не раз отмечался как образцовый. В последние годы будучи персональным пенсионером, жил на родной Кубани, в станице Каневской. Я. М. Гладких часто выступал со своими воспоминаниями о Таманской эпопее. Он консультировал создателей кинофильма «Железный поток», и сам, по предложению кинорежиссера, снимался в этом фильме.

Коснемся еще одного вопроса, имеющего отношение к нашей теме. В статье «Из истории „Железного потока”» А. С. Серафимович писал: «Меня спрашивали много раз, не нахожу ли я сам недостатков в „Железном потоке”. Да, нахожу. Я думаю, что людей, всю массу я изобразил, — поскольку мне судьбой отпущено, — неплохо, местами довольно выпукло. Но все же в повести есть крупный недостаток, которого я бы не сделал, если бы мне пришлось писать „Железный поток” теперь. Дело в том, что я в этой вещи не показал прямо, как пролетариат руководит крестьянством. У меня там это руководство, так сказать, молчаливо подразумевается, — ведь Кожух не из пальца же высосал то, что он говорил своим войскам о Советской власти, о революции. Он откуда-то это взял... Взял он это от революционного пролетариата. В общем, руководство пролетариата чувствуется, но это нужно было бы гораздо ярче подчеркнуть живыми образами партийцев... Мне следовало показать рабочих в руководящей роли. Это ошибка — крупная» [08].

И действительно, в книге нет даже упоминания о комиссарах Таманской армии. А ведь в той же 1-й колонне, которой командовал Е. И. Ковтюх, был комиссар колонны. Им являлся коммунист Фома Прокофьевич Правдин, который ранее вел партийную работу в Сева-/71/-

78. История гражданской войны в СССР. Т. 4. М., 1959, с 324.
79. ЦГАСА, ф. 4, оп. 3, д. 1635, л. 220 об.
80. Серафимович А. С. Собр. соч., т. IX. М., 1948, с. 193—194.


стополе, затем на Кубани [81]. Были комиссары и в полках. Так, комиссаром 1-го Советского полка являлся член большевистской партии с 1906 г. Александр Триков (Трыков), политическим комиссаром 1-го Коммунистического пехотного полка, входившего в состав 2-й колонны, был Федор Федорович Бобрук [82].

Среди командного состава, кроме известных уже читателю коммунистов Г. Н. Батурина, М. В. Смирнова, А. И. Хвалюна, можно назвать помощника начальника штаба Таманской армии Петра Петровича Половинкина, рабочего-токаря, командовавшего позднее бронированными силами Таманской армии, а затем — всеми бронированными силами 11-й армии [83]. Начальником контрразведки штаба Таманской армии был рабочий-шахтер, член Коммунистической партии с 1917 г. Ефим Евгеньевич Сумин (1898—1942) [84]. Славянским полком 1-й колонны Ковтюха командовал коммунист Сергей Иванович Белогубец.

Недостаток, на который указал сам Серафимович, в какой-то мере объясняется тем, что в распоряжении писателя не было достаточного документального материала. Ведь он начал работать над «Железным потоком» сразу же, как только отгремели последние залпы гражданской войны.

Рассматривая «Железный поток» в целом, мы видим, что А. С. Серафимович не следовал слепо за фактами, с которыми он познакомился, а художественно переработал документальный материал, нарисовав обобщенную картину революционной борьбы, хорошо передав дух и колорит эпохи, изобразив яркими красками процесс превращения крестьянских масс в сознательных и стойких борцов за Советскую власть.

Роман А. С. Серафимовича не только верно, эмоционально насыщенно передает дух эпохи, позволяет глубже осмыслить описываемые события, но я содержит о них достоверную информацию. В этом классическом произведении советской литературы органически слились историческая правда с художественным вымыслом. Живые человеческие судьбы, воплощенные в художественных образах, приобрели колоссальную эмоциональную силу воздействия. А. В. Луначарский, приводя высказывание писателя: «То, что не соответствует правде, меня в литературе всегда отвращало», писал: «Помимо своих огромных непосредственных художественных достоинств, помимо яркого реалистического описания этого непомерного похода через горы и бои, „железный поток” близок сердцу каждого из нас, ибо... Он есть прообраз всего великого наступления, которое мы ведем...» [85]. /72/

81. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 1, л. 211, д. 8, л. 7.
82. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 11, л. 29, ф. 988, оп. 1, д. 4, л. 19.
83. ЦГАСА, ф. 244, оп. 1, д. 1, л. 131, д. 2, л. 50, д. 12, л. 26.
84. Подполковник Е. Е. Сумин, заместитель командира 294 стрелковой дивизии, погиб в боях за Ленинград в апреле 1942 г. Подробнее о нем см.: «Военно-исторический журнал», 1976, № 1, с. 124—125.
85. Луначарский А. В. Путь писателя — «Воспоминания современников об А. С. Серафимовиче». М., 1977, с. 13—14.


История СССР. №4. 1978. С. 55-72.

Изменено пользователем Военкомуезд



Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.