Екабсонс, Щербинскис В. Участие латышей в военных формированиях белых во время гражданской войны в России 1917-1920 гг. // Россия и Балтия. М., 2000. С. 79-97.

   (0 отзывов)

Военкомуезд

УЧАСТИЕ ЛАТЫШЕЙ В ВОЕННЫХ ФОРМИРОВАНИЯХ БЕЛЫХ ВО ВРЕМЯ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ В РОССИИ 1917-1920 гг.
Э. Екабсонс, В Щербинскис (Рига)

До сих пор в исторической литературе необоснованно мало внимания уделялось участию латышей в российском белом движении во время Гражданской войны, хотя общеизвестна, к сожалению, весьма односторонне, значительная роль латышских красных стрелков и латышских большевиков в ней. Однако далеко не все латыши желали или могли бороться на стороне советской власти.

Исследование рассматриваемой темы долгое время было практически невозможно. Небольшое количество свидетельств об участии латышей в белом движении (в основном анкетные данные военных и документация организаций латышских беженцев) находятся в Латвийском государственном историческом архиве. Эти источники существенно дополняют публикации прессы 20-х — 30-х гг., особенно русской белоэмигрантской прессы Латвии. Латышского читателя сравнительно мало интересовал ход событий на фронтах Гражданской войны. Исключением являлись воспоминания генерала Карлиса Гопперса (Гоппер)1, капитана Индрикиса Рейнбергса (Генрих Рейнберг)2 и прапорщика Сергейса Стапранса (Стапран)3. Все эти воспоминания следует рассматривать критически, поскольку для времени Гражданской войны было характерно взаимное недоверие и неясность. Нередко авторам воспоминаний была неясна общая обстановка, они допускали фактические ошибки и неточности, а также проявляли тенденциозность. На официальном уровне в 20-30-х гг. в независимой Латвии участие латышей в белом движении оценивалось уклончиво, поскольку в большинстве случаев политические цели военных белых формирований шли вразрез с правами самоопределения народов, а нередко и вовсе были откровенно реакционными. Ни кадровые офицеры латвийской армии, ни уволенные в запас не желали напоминать о своем участии в борьбе за восстановление Российской империи или за великорусский национализм. Легко понять, почему этот вопрос не рассматривался в советской историографии. Был создан образ латыша — революционного красного стрелка, а появление на сцене историй латышей — офицеров и солдат белых армии — могло внести сомнения в «единодушном выборе» народа в пользу совет-/79/-ского строя. После второй мировой войны, находясь в эмиграции, свои воспоминания опубликовали ряд бывших военнослужащих белых армий, но этот период обычно упоминается вскользь. После восстановления независимости в Латвии вышли в свет написанные в 60-х гг. воспоминания одного бывшего офицера врангелевских войск4. Единственными опубликованными исследованиями историков Латвии, основанными также и на архивных материалах, являются две статьи авторов этой публикации5. Некоторые позитивные тенденции наблюдаются также в российской историографии, в частности речь идет о статье Александра Колпакиди6, в которой даны полностью новые сведения о латышских офицерах, участвовавших в борьбе против большевиков.

После первой мировой войны
В составе русской армии во время первой мировой войны находилось большое количество латышей. Изначально это были в основном мобилизованные, но после образования латышских стрелковых батальонов в 1915 году в армию вступило много добровольцев, которыми руководило желание бороться с Германией и немцами. В латышские отряды могли переходить также и латыши из других армейских частей. Хотя все-таки по разным причинам многие латыши (особенно офицеры) оставались в своих прежних полках. Латышские стрелковые батальоны (позже полки) в 1915-1917 гг. на Северном (Рижском) фронте проявили большую самоотверженность и героизм, но, естественно, не были в состоянии изменить общий ход событий. Во время крайне тяжелых боев латышские стрелки сплотились. Эта сплоченность сыграла важную роль также во время Российской революции и распада старой армии. В довольно большой мере стрелки поддались влиянию большевиков и последовали за ними в Россию как верные и дисциплинированные воинские части. Однако часть стрелков и большинство офицеров полки покинули.

Уже летом 1917 года офицеры латышских стрелковых полков начали антибольшевистскую деятельность. Чтобы уменьшить влияние большевизма в латышских частях, полковник К. Гопперс и подполковник Фридрихе Бриедис (Бреде), исполняя приказ главного командования, пытались создать т.н. «батальоны смерти». Эти батальоны должны были стать частями, сплачивающими распадающуюся армию. Однако этот замысел провалился в результате противодействия большевиков. Следует отметить, что в июле 1917 г. К. Гопперс и Ф. Бриедис вместе с другими офицерами связались с военным отделом русского Республиканского центра, руководимого генералом Лавром Корниловым, и начали военное /80/ противодействие большевикам. После разгрома войск Л. Корнилова в Валке группа офицеров-латышей связалась со знаменитым подпольщиком эсером Борисом Савинковым. Уже в ноябре 1917 года Латышский временный национальный совет (ЛВНС), а согласно А. Колпакиди — группа офицеров-латышей под руководством К. Гопперса и Ф. Бриедиса, при участии члена Учредительного собрания Николая Чайковского, начала организовывать латышских военнослужащих, готовых защитить Учредительное собрание, вступая в русские части. В целом было зарегистрировано 200 офицеров (А. Колпакиди говорит о 120 офицерах на 13 декабря) и 300 стрелков. Но из-за нерешительности эсеров русские полки отказались участвовать в вооруженном восстании, и латыши вернулись в свои части, полные решительности способствовать уклонению от службы в большевистских частях, в случае демобилизации армии7.

Организация Савинкова
После неудачной попытки вооруженного восстания в Петрограде часть группы Гопперса и Бриедиса (около 40-60 офицеров) переехала в Москву, где быстро нашла контакт со схожими по взглядам русскими группами, и уже в феврале 1918 года латыши объединили 800 офицеров в антибольшевистскую организацию. Именно латыши обратились с просьбой к прибывшему в Москву Б. Савинкову взять на себя руководство этой организации. Подпольная организация была названа Союзом защиты родины и свободы. Удивительным и в известной степени сенсационным является вывод российского историка А. Колпакиди, согласно которому эту организацию создала группа офицеров-латышей К. Гопперса и Ф. Бриедиса8. По сведениям действующего в России ЛВНС, в марте 1918. года в ее рядах было около 60 (А. Колпакиди упоминает 40-60) офицеров-латышей. В воспоминаниях К. Гопперса подробно говорится о пережитом им самим и другими латышами, а также о деятельности руководства союза. Он очень критически оценивал численный состав антибольшевистских организаций и с удовлетворением отмечал удивительно активное и преданное соучастие латышей в подотделах союза. Первоначально латыши даже составляли «единственную ячейку» организации9. К. Гопперс вспоминал, что Б. Савинков интересовался настроением и целями группы офицеров-латышей и настроением латышских стрелков10. К Гопперс до середины апреля являлся дежурным полковником союза, Ф. Бриедис был начальником отдела разведки и контрразведки, капитан Карлис Рубис - начальником отдела снабжения, а капитан А. Пинка - ответственным за пехотные формирования в союзе. В организации активно действовали многие бывшие офи-/81/-церы 1-го и 2-го латышских стрелковых полков — штабс-капитаны Лудвигс Болштейнс (Болштейн) и Николайс Вилдбергс (Вильдберг), поручик Петерис Лакстигала, подпоручики Константине Матеусс (Матеус), Янис Скуиньш (Скуинь) и многие другие11. Некоторые офицеры одновременно работали в большевистских учреждениях. Сам Ф. Бриедис был сотрудником органов военного контроля. Особенного внимания заслуживает бывший офицер Адаме Эрдманис-Бирзе (Эрдман-Бирзе), занимающий высокие посты в ЧК и одновременно активно сотрудничавший с группой Гопперса-Бриедиса. Деятельность А. Эрдманиса довольно подробно описана в воспоминаниях. В исторической литературе его личность оценивается неоднозначно. И. Рейнбергс характеризовал Эрдманиса как авантюриста, ищущего славу и деньги, и в то же время как антибольшевистски и национально настроенного бывшего офицера латышских стрелков12. Другой активный деятель того времени — Дугановс-Смилгайнис, считал его чекистом — провокатором13, а бывший офицер Янис Фрейманис подчеркивал элемент таинственности и авантюризма в его действиях14. Подробно рассматривать личность и похождения А. Эрдманиса не является целью этой статьи. Всё же надо отметить, что он, имея широкие связи, стал снабженцем и посредником в денежных делах союза. Очевидно, что в результате его активной деятельности многие латыши, участвовавшие в подпольной борьбе против большевиков, стали членами нелегальных анархистских организаций. То, что А.Эрдманис не был предателем, подтверждал в своих воспоминаниях еще один бывший подпольщик — С. Cтaпpaнc15.

Исчерпывающие свидетельства о деятельности руководимой Ф. Бриедисом разведгруппы даёт в своих воспоминаниях И. Рейнбергс. С зимы 1918 г. он действовал в союзе в группе, состоявшей из пяти офицеров-латышей под прямым руководством Ф. Бриедиса. И. Рейнбергс, как и многие другие члены тайного союза, одновременно работал в железнодорожной конторе, куда ему удалось устроиться благодаря знакомому большевику — латышу. Вместе со своим товарищем, тоже бывшим офицером С. Стапрансом, И.Рейнбергс многократно исполнял задания Ф. Бриедиса, организуя связь с руководимым Михаилом Алексеевым белым движением на юге России.

С. Стапранс и еще некоторые офицеры-латыши также оставили воспоминания о деятельности в союзе под руководством Ф. Бриедиса. В целом из их рассказов следует, во-первых, что офицеры-латыши в Москве организовывали антибольшевистские боевые отряды и вербовали для них членов, в основном, из знакомых офицеров латышской национальности. Во-вторых, была проделана /82/ важная работа по организации нелегальной отправки большого количества боеприпасов в не занятую большевиками Сибирь. «Я беру на себя смелость утверждать, что атака чехословаков могла произойти лишь благодаря этим запасам боеприпасов», писал С.Стапранс16. В-третьих, члены союза старались поощрять демобилизацию латышских стрелков из полков с большевистской ориентацией и отправлять их в Сибирь. И в-четвертых, под руководством Ф. Бриедиса, латыши проводили большую разведывательную деятельность, как в советских учреждениях в Москве, где они работали, так и устанавливая связи с другими антибольшевистскими силами.

Многие офицеры-латыши участвовали также и в организации подполья и вооруженных восстаний, например, в Рыбинске, Казани, Самаре, Симбирске и в других местах. В Ярославле одним из руководителей неудачного восстания был К. Гопперс. Во время уличных боев латыши составили даже отдельное подразделение. Начальником команды связи был Кронбергс (Кронберг) — латыш из московской группы. Бежал из большевистского заключения и участвовал в мятеже подпоручик Янис Эзериньш (Эзеринь). Сам К. Гопперс во время перестрелок принял руководство одним боевым районом после того, как от этого отказались генерал артиллерии и один полковник17. В Рыбинском отделении нелегального Всероссийского воинского союза по борьбе с большевизмом действовал знаменитый штабс-капитан стрелков, позже командир бригады красных стрелков и полковник-лейтенант Латвийской армии Янис Штейне (Штейн)18.

В июле-августе 1918 года Союз защиты родины и свободы с его разветвлённой сетью отделений был разгромлен. Среди арестованных был и начальник разведки Ф. Бриедис. Московские латыши всячески старались спасти знаменитого полковника, но неудачно. Карлис Кевешанс (Кевешан) — тоже участник союза, позже утверждал, что начальник особого отдела ЧК Александре Эйдукс (Александр Эйдук) говорил: «Если бы Бриедис был только офицером, то тогда мы (т.е. ЧК — авт.) его, как латыша не расстреляли бы, а как вождь белогвардейцев — он был очень опасен»19. Несомненно, что нахождение на важных постах соотечественников и на одной, и на другой стороне, способствовало возможности проникновения во вражескую среду. Этому помогало также и определённое взаимодоверие и солидарность между соотечественниками. Нередко случалось, что встречались даже выходцы из одной волости или знакомые. Сказанное А. Эйдуксом, очевидно, было весьма достоверным и подтверждает то, что офи-/83/-церы-латыши, на которых опирался Ф. Бриедис, являлись в Москве значительной силой.

В целом надо признать, что антибольшевистская деятельность латышей в подполье во время Гражданской войны фактически далеко превосходит то, что мы знали до сих пор. В одной из крупнейших и влиятельнейших организаций подпольного сопротивления — в союзе Савинкова — значительную роль играли именно латыши. Поскольку им были доступны неформальные связи с соотечественниками — большевиками, и они были отлично организованы и тверды в своих убеждениях, в борьбе против большевиков в Москве они стали важной силой. Причины, почему это движение не добилось успехов, следует искать во взаимосвязи общих событий России.

Целью латышей, вступивших в Союз, в первую очередь, являлась ликвидация большевистской диктатуры и возобновление действий на германском фронте, что совпадало с устремлениями западных союзников России. Поэтому и в 20-х — 30-х гг. бывшие савинковцы объясняли участие в российских событиях желанием способствовать победе союзников. Так как большинство офицеров-латышей были выходцами из крестьянства, в их среде, в отличие от взглядов большевиков, преобладали ярко выраженные антинемецкие настроения, которые в целом совпадали с настроениями русского офицерства военного времени. Ясно и то, что эти офицеры-латыши в это время Латвию видели в составе России, в лучшем случае, как автономную единицу. Иначе сотрудничество с русским офицерством под знаменами единой России было бы невозможным. Необходимо помнить и о том, что, особенно в 1918 г., кадровые армейские офицеры себя считали русскими офицерами и не отделяли свои интересы от судьбы России.

На Юге России
После того, как стало ясно, что методы борьбы с советской властью через подпольные организации обречены на неудачу, наиболее активные антибольшевистски настроенные офицеры-латыши отправились на Юг России и на Урал. На Дону, на Кубани и в близлежащих областях еще ранее нашли убежище как гражданские беженцы из Латвии, так и отдельные военнослужащие, бежавшие от красного террора. Многие из последних уже долгое время находились на Южном и Юго-западном фронтах. Хотя руководство белых развернуло широкую пропаганду, чтобы способствовать дезертирству из Красной армии, перебежчиков среди латышей было немного. Бывший красноармеец, поручик Адолфс Граузе после возвращения в Латвию в 1921 году на допросе в по-/84/-литической полиции свидетельствовал, что отношение «так называемых граждан» к латышам было очень плохим. По его словам, многие считали, что латыши помогли распространить в России большевизм и «за это им придется страдать»20. Другой латыш — корнет 10-го гусарского Ингерманландского полка Янис Акментыньш — наоборот, утверждал, что отношение к латышам было очень хорошим21. Различия в настроениях несомненно зависели от благорасположения командного состава. Но все же надо признать, что преобладало недоброжелательное отношение к латышам.

Изначально в организации белых войск на Юге России были большие трудности, но в зажиточных казачьих краях антибольшевистские силы получали поддержку. Политика Деникина и позже, Врангеля, по национальному вопросу была однозначной: никакого суверенитета национальным меньшинствам империи, поскольку эти народы считались россиянами, а их земли — древней и законной собственностью России. Настроение в руководстве белых движений в некоторой степени изменилось под давлением союзников. Со временем и Деникин был вынужден считаться с существованием Балтийских государств и признать их независимость де-факто.

Как в Добровольческой армии Юга России, так и в казачьих войсках Дона и Кубани, а также и в малых воинских формированиях, служило значительное количество латышей. Если немногие вступили в них добровольно, руководимые идеями антибольшевизма, то большая их часть искала в армии возможность выжить в условиях голода и разрухи. Абсолютное большинство (особенно среди рядового состава) мобилизованных в белые воинские соединения считались российскими подданными. До сих пор удалось обобщить только очень приблизительные данные о количестве среди них латышей. Но с полной уверенностью можно говорить о том, что число их было значительным. К тому же многие латыши занимали высокие командные посты. Например, одним из организаторов кубанских казачьих отрядов являлся Карлис Петрусс (Петрус), в организации добровольческих отрядов на Северном Кавказе участвовал Александре Ошиньш (Ошинь), позже служивший в 3 корниловском полку; в штабе казачьих войск Кубани служил капитан Карлис Раматс (Рамат). Латыши были представлены также в авиации и на флоте. Капитан казачьих войск Вилхелмс Земитис (Земит) уже в январе 1918 года вступил в 1-й Терский добровольческий полк, после ликвидации Терско-Дагестанского антибольшевистского правительства активно участвовал в казачьем восстании. После разгрома восстания он скрывался в станицах, но всё же был арестован большевиками. Ему удалось бежать и /85/ продолжать борьбу в рядах Добровольческой армии22. В этой армии до звания генерал-майора дослужился бывший подполковник латышских стрелковых частей Теодоре Биернис, который командовал Якутским полком, позднее — дивизией, с которой он отступил до линии Днестра. Там же служили генерал-майор Янис Ушакс (Ушак) и Янис Буйвидс (Буйвид)23. Звание полковника в сентябре 1919 года получил летчик Эйженс Краулис. В армии Деникина он возглавлял Общий отдел управления начальника авиацией, а позже стал секретарем комиссии по расследованию деятельности офицеров, прибывших из Советской России. В боях в Таврической губернии он был ранен и эвакуирован в Грецию24. Свою кровь пролили многие латыши. Например, в боях за Царицын был ранен подполковник 39 Сибирского стрелкового полка Эдгаре Берзиньш (Берзинь). В боях на Кубани пал бывший командир Латышского резервного стрелкового полка подполковник Каряис Цинате (Цинат) и был ранен штабс-капитан Янис Звирбулис (Звирбул). Во время нападения на Киев 15 августа 1919 года получил ранение подпоручик Александре Ивиньш (Ивинь)25. В 1919 году около Одессы был тяжело ранен поручик 133 Симферопольского полка Теодоре Хартманис (Гартман), и т.д.26

Интересное свидетельство о белом движении на Юге России в октябре 1920 года оставил тогдашний военный представитель Латвии в Польше Мартыньш Хартманис (Гартман). Согласно оценке военпреда, отношение Врангеля к независимости Латвии являлось более доброжелательным, чем его предшественника — Деникина, но в целом это существенно не меняло реакционного характера его армии. М. Хартманис свидетельствовал, что некоторые прибывшие в Варшаву с Юга России латышские офицеры (например, генерал-майор Т. Биернис27) размышляли о возвращении туда28.

Некоторые офицеры, будучи уверены в обреченности Временного правительства Латвии в чрезвычайно сложной военно-политической обстановке конца 1918 — начала 1919 г., вернулись из Латвии в Южную Россию. Например, с разрешения министра обороны в начале 1919 года в армию Деникина отправился его помощник капитан Густаве Гринбергс (Грюнберг), который в армии Деникина достиг звания подполковника). В январе 1919 года выехал из Латвии и в марте вступил в армию Деникина офицер для особых поручений Янис Приеде (Преде)29, и. т. д.

Общее число латышей в белых формированиях на Юге России неизвестно, но в латвийской прессе упомянуты подсчеты некоторых военных, возвратившихся оттуда. Капитан К. Раматс считал, что в январе 1919 года в Добровольческой армии было около 1000 латышеq30. Согласно подсчётам другого очевидца, в 1920 году в /86/ армии Врангеля были около 4700 латышей, из которых только 3-4% было добровольцами31.

После того как латыши на Юге России получили первые сведения о создании независимой Латвии, многие начали искать пути возвращения домой. Но информация получаемая солдатами была очень односторонней, нередко искаженной и устаревшей. Например, кинооператор, солдат Добровольческой армии Янис Доредс (Доред) узнал об образовании независимой Латвии только в госпитале для интернированных в Польше в апреле 1920 года32.

В январе 1920 года в Новороссийске под давлением союзников Деникин признал независимость Латвии де-факто и разрешил демобилизовать ее граждан, однако трудности сохранились. Когда Деникин объявил мобилизацию в Кубанской области, латыши отказались ей подчинится. Тогда белые власти организовали против латышей, а также против эстонцев, настоящие карательные экспедиции. Согласно воспоминаниям беженцев, латыши были так напуганы преследованиями со стороны правительства Деникина, что они нигде не могли «открыто выступать как латыши». Более хорошие отношения у латышей «складывались с кавказскими народностями»33. Даже после формального признания Деникиным Латвии де-факто, латышским колонистом было трудно избежать мобилизации. Часто в латвийской прессе публиковались жалобы о повторной мобилизации уже демобилизованных латышей. Приказ о демобилизации просто игнорировался или замалчивался. Нехватка живой силы, а также нежелание признать независимость бывших окраин империи создавали военнослужащим латышской национальности большие сложности во время возвращения на родину. Полномочиями образовывать латышские военные подразделения и организовывать возвращение демобилизованных латышей были наделены не только представители Латвии в Южной России и на Украине Кристапс Бахманис (Бахман) и Алфредс Каценс (Кацен), но и поручик Николайс Фогелманис (Фогельман), командированный с таким заданием из Латвии в марте 1919 г. К. Бахманису удалось достичь некоторого понимания со стороны руководства казачьих властей и он обратился с просьбой к атаману Войска Донского Африкану Богаевскому повлиять на Деникина в вопросе демобилизации латышей34.

Весной и летом 1920 г. на родину в Латвию время от времени возвращались группы военных. Например, 3 июня в Ригу прибыла группа бывших солдат деникинской армии в количестве 21 человек35, а 11 июля — ещё 94 офицера и 115 солдат. Среди них был также командир полка полковник Карлис Шабертс (Шаберт), которого упоминает в своих мемуарах как одного из осво-/87/-бодителей Армавира36. В июле 1920 г. капитан Миллерс (Мюллер) телеграфировал с Юга России о том, что от армии Врангеля отделилось еще 500 латышей, желающих возвратится на родину37.

В октябре 1920 года, когда судьба белых в Крыму уже была решена, властями там был раскрыт заговор против Врангеля. Среди 47 офицеров, обвиненных в предательстве и расстрелянных, было шестеро латышей: штабс-капитан Янис Гриезе, поручик Ансис Смилга-Смильгис и др.38 После демобилизации многие солдаты-латыши по пути домой попали в Сербию. Там еще в июле 1920 года, их, вместе с эстонцами, старались повторно мобилизовать в армию, несмотря на протесты белградского латышского и эстонского комитета39. После разгрома армии Врангеля часть ее остатков была интернирована в Галиополе. Согласно некоторым сведениям, там находилось 42 офицера и «много» солдат-латышей. Армия в Греции была расформирована, а бывшим солдатам пришлось жить в нужде — без денег, что означало — без возможности вернутся на родину40. Похожие обстоятельства были и в Турции, где после большой эвакуации из Крыма находилось около 200 латышских солдат41. Следует также заметить, что среди офицеров-латышей были и такие, кто не спешил вернуться в Латвию, оставаясь жить среди русских белоэмигрантов. Например, подполковник Б. Розенталс (Розенталь), прибывший в Сербию вместе с кубанскими казаками, в Латвию вернулся только в конце 1923 г.42

В Сибири и на Урале
В 1918 году Латышский Временный народный совет, с целью консолидации латышских военных, организовал, с одобрения западных союзников, две воинские части, переданные в оперативное подчинение союзных сил. Образование 1-го латвийского стрелкового батальона и полка «Иманта», способствовало переходу латышей из смешанных по национальному составу частей в латышские. Из некоторых отрядов белых соединений латыши перешли в новообразованные части без препятствий. В других же подразделениях этому всячески старались мешать или даже вовсе запретить. Так, например, в мае 1919 г. прапорщик Дамбергс (Дамберг) сообщал военному отделу Национального совета латышей Сибири и Урала, что есть только два пути перехода из белых русских частей в латышские. Первый — официальный, но в этом случае командование войск постоянно создавало легальные и нелегальные препятствия. Второй — неофициальный, что означало — перевестись в русскую часть в Яицке, поскольку эту военную часть формировал полковник К. Гопперс43 . Еще одной преградой, мешавшей перехо-/88/-ду офицеров, являлось ограниченное количество вакантных офицерских должностей во вновь формируемых латышских частях.

Уже с самого начала некоторое число латышей было задействовано в Народной армии Комитета членов Учредительного собрания. После разгрома восстания в Ярославле сюда прибыл и полковник К. Гопперс. После переворота в ноябре 1918 г. в вооруженных силах Колчака продолжали служить многие латыши и еще большее количество было мобилизовано, как из беженцев, так и из местных колонистов. В январе 1919 г., согласно сведениям Национального совета латышей, в антибольшевистской Сибирской армии служило 3000-4000 латышей, значительная часть которых являлась добровольцами44.

Проживающий в Омске латыш К. Андрейсонс (Андрейсон) 25 сентября 1918 года сообщал Комитету организации латышских стрелков в Самаре, что в Омске «всех латышей считают большевиками и никакая общественная жизнь невозможна. На латышей здесь смотрят так, как при царском режиме на жидoв»45. В свою очередь стрелок Рейнхолдс Бочкинс (Бочкин) из нелатышской воинской части писал: «У русских невозможно служить, это вы сами знаете»46. Латыши из русских частей сообщали, что в первую очередь посылаются в ударные батальоны латыши и эстонцы. Отношение к латышам в русских частях ярко характеризировали материалы расследования. Оно было начато после многочисленных жалоб из-за дискриминации. Солдат-латышей обзывали большевиками, избивали, постоянно посылали во внеочередные наряды. Это происходило потому, что в войсках не только сквозь пальцы смотрели на неуставные отношения, но и из-за нежелания (или неумения) многих военнослужащих понять, что все латыши, так же, как и все русские или евреи, не виноваты в содеянном некоторыми своими соотечественниками. Некий поручик латышской национальности во время мобилизации обратился с просьбой направить его в 1 латвийский стрелковый батальон к начальнику гарнизона города Перми генерал-майору Шарову. Последний ответил, что все латыши без исключения являются большевиками и именно латыши довели Россию до распада47. Однако следует признать, что были и свидетельства иного характера. Например, в 1924 г. начальник Забайкальского военного округа генерал-майор Петерис Межакс (Межак) утверждал, что при атамане Семёнове многие латыши занимали важные должности, и «никогда не подвергались гонениям и многие пользовались доверием самого атамана»48. Но не исключено, что П. Межакс оценивал ситуацию с позиций почти полностью обрусевшего и, по крайней мере в начале, не верившего в независимость Латвии, латыша. /89/

Одним из высших офицеров-латышей в колчаковской армии был генерал-лейтенант Рудолфс Бангерскис (Бангерский). Он командовал дивизией, позже руководил войсковой группой Читинского района и был также начальником Читинской области. Позже он вспоминал, что во время службы у атамана Семёнова ему пришлось быть посредником в споре атамана с командиром войска Лохвицким49. Местная русская пресса отзывалась о нём очень положительно. В газете «Забайкальская новь» Р.Бангерскис характеризовался как порядочный офицер50. Военные начальники на местах имели большую власть. Например, начальник Барнаульского района — выходец из Видземе (Лифляндии) генерал-майор Рейнис Бисениекс (Бисенек) издал приказ о том, что латыши не обязаны идти по мобилизации в белую армию51. Позже, он был взят в плен и расстрелян красными в марте 1920 года52. Командира группы Сибирской армии генерал-майора Петериса Гривиньша (Гривинь), якобы за невыполнения приказа, расстрелял русский генерал.

В целом в вооруженных соединениях Сибири и Дальнего Востока находились многие латыши, которые принимали активное действие в борьбе против большевиков53. Кроме офицеров, среди мобилизованных было много и рядовых солдат, как из среды беженцев, так и из жителей местных латышских колоний.

На Севере России
Уже в октябре 1918 г. на оккупированной немцами территории — в Пскове и в Режицком уезде Витебской губернии — при помощи германских военных властей было начато формирование так называемого Российского Северного корпуса. Поскольку в занятых немцами областях оставалось сравнительно немного латышей — военных, то и в новообразованных отрядах Северного корпуса их было мало. Правда, в Риге также было открыто бюро для вербовки добровольцев, которых позже отсылали в Псков54. В целом несколько десятков латышей — младших офицеров вступили в части, находящиеся в Пскове. К тому же командование корпуса пыталось сформировать 3-й Режицкий добровольческий полк в Режице (Резекне в Латгалии), командиром которого был назначен капитан Николайс Кикулис (Кикуль)55. В этот полк записались многие латыши. Но всё-же их было недостаточно для того, чтобы сформировать полк полностью. Больший успех имело формирование в Режице конного отряда полковника Михаила Афанасьева В него также вошли несколько латышей, а начальником отдела снабжения был капитан Язепс Саминьш (Самин)56. Однако в ноябре, когда после аннулирования Брестского мира началось наступление Красной армии и деморализованной германской армий /90/ пришлось отступить, то плохо организованный Северный корпус поспешно вышел из Пскова и распался. В свою очередь, переформированный в отдел самообороны Латгалии отряд Афанасьева направился в Ригу, где предложил свои услуги Временному правительству Латвии. Остатки отряда в январе 1919 г. прибыли из Лиепаи (Либавы) в Эстонию, где присоединились к формировавшемуся там Северному корпусу. Последний в июне был переименован в Северную (несколько позже — в Северо-западную) армию. Часть военных-латышей из распавшегося в ноябре корпуса осталась в Латвии или вернулась на родину во время существования там советской власти в конце 1918 — в начале 1919 г. Однако многие оказались в Эстонии и в мае участвовали в нападении на Петроград. Весной и летом 1919 г. особым героизмом отличилась в боях воинская часть под командованием Станислава Булак-Балаховича, в которой служило много латышей57. Именно из этого отряда в латвийскую армию 1 апреля организованно перешли 29 латышей, а 10 мая — еще 30 кавалеристов во главе с подпоручиком Артурсом Апарниексом (Апарниек). Позже Апарниекс, находясь уже в рядах латвийской армии, использовал приобретённые им в боях навыки партизанской борьбы58.

Кроме того, летом и осенью 1919 года многие латыши продолжали борьбу против большевиков в рядах Северо-западной армии Юденича. Летом в составе отряда (позже — дивизии) князя Ливена сюда прибыло еще несколько латышей. В отряды Ливена и П.Бермонта-Авалова латыши могли попасть в то время, когда генерал Борис Малявин вербовал бойцов для армии Колчака, и позже для армии Юденича59.

Близость Латвии и возможность остаться в стране, которая летом 1919 г. фактически уже укрепила свою независимость, всё же не повлияли на многих офицеров Северо-западной армии. Неверие в возможность добиться полной независимости переняло часть военных в 1918, а также в 1919 г. Только в 1920 г. отпали последние сомнения в будущем Латвии.

В целом отношение Северо-западной армии и лично Юденича к Латвийской Республике заметно отличалось от позиции других группировок белых формирований. Это определялось несколькими факторами, прежде всего сравнительной слабостью Северо-западной армии и связанной с этим необходимостью считаться с мнением Антанты. Юденич был вынужден поддерживать постоянную связь с правительством Эстонии, а с августа 1919 года, также с правительством Латвии. В октябре, когда Бермондт не подчинился приказу командования Северо-западной армии прибыть со своими войсками в распоряжение Юденича и вместо этого начал /91/ военные действия против латвийской армии, Юденич провозгласил его предателем родины и в качестве дара для латвийской армии отослал в Ригу несколько артиллерийских орудии60.

В армию Юденича латыши также попадали, дезертируя из Красной армии, переходя линию фронта около Петрограда, а, кроме того, повинуясь распространяемому среди русских военнопленных в Германии призыву записываться в ряды антибольшеви-, стских сил. Однако в армии Юденича латышей было значительно меньше, чем в армиях на Юге и Востоке России, где находилось большинство беженцев из Латвии и откуда на родину путь был очень сложен из-за политических и географических обстоятельств. В Северо-западной армии служил полковник Екабс Густаве (Густав) — военный начальник Лужского уезда, поручик Владимире Сваре — командир полка, подпоручик Арвидс Миезис (Мезис) — командир дивизиона воздухоплавания, подполковник Мартьшьш Бернхардс (Бернгард), Теодоре Андерсоне (Андерсон), недолгое время — также полковник Кришс Кюкис и др.

Большая часть из них вернулась в Латвию сразу после распада Северо-западной армии в конце 1919 — начале 1920 г. Например, в декабре 1919 г. из Нарвы прибыло около 700 солдат-латышей61. В Риге до июня 1920 г. работало бюро ликвидации этой армии, которое выплачивало заработную плату и выполняло другие ликвидационные работы. Большинство солдат-латышей было зачислено в латвийскую армию еще до конца войны за независимость (в августе 1920 г.)62

На Севере России в 1918-1919 гг. действовала сформированная при поддержке англичан Северная армия под командованием генерала Евгения Мюллера. Известно, что в её ряды были мобилизованы переводчики английского языка и среди них было около 40 латышей. Согласно подсчетам Латышского национального комитета, в мае 1919 г. в Архангельске, в армии Мюллера было около 300 военных-латышей. В 1919 г. многие латыши старались освободиться от службы и с помощью англичан выехать на родину63.

Бывший командир объединенной латышской стрелковой дивизии на Северном фронте (в конце 1916 г. — в боях под Ригой) генерал-майор Аугустс Мисиньш (Мисинь) в 1918 г. был офицером связи британских войск. После неудачной попытки создать в Архангельске латышский легион, он в марте 1919 г. вернулся через Лондон в Латвию. Из высших офицеров в Северной армии следует упомянуть подполковника Яниса Екабса Балодиса (Балод), который в 1919 г. являлся начальником отдела топографии штаба Мурманского фронта, и штабс-капитана Яниса Страупманиса (Страупман) — командира боевой группы правого берега Север-/92/-ной Двины. Для тех, кто хотел вернуться в Латвию, нередко создавались препятствия командирами. В марте 1919 г. министр обороны Латвии обратился с просьбой к командующему британским флотом о помощи в возвращении на родину солдат-латышей с Архангельского фронта. Согласно его сведениям, там находилось более 200 латышей64. По другим источникам, осенью 1919 г. в отрядах белых было около 400 латышей, а в 1920 г., после эвакуации большей части беженцев, в Архангельске находилось еще около 300 солдат и офицеров-латышей. Общее нежелание латышей служить в чуждой им армии подтверждалось свидетельствами очевидцев, согласно которым они мобилизовывались с помощью вооруженного конвоя65.

Заключение
В результате революционных событий и распада Российской империи началась Гражданская война, в которой на обеих сторонах воевали представители самых разных национальностей. Миф о том, что латыши находились лишь в красных частях, является явным умолчанием истории. И этому способствовали разные политические обстоятельства. В независимой Латвии в целом не были популярны реакционные и монархические движения белых, поскольку их цели противоречили целям самоопределения народов. Миф о латышах-большевиках широко использовался и в самих белых движениях, таким образом разъясняя распад империи. Сторонники же единой России, если и знали о латышах в своих рядах, считали их русскими.

Поскольку сам факт службы латышей в армиях белых не вызывает сомнений — по очень приблизительным подсчетам авторов в общей сложности их там насчитывалось не менее 8.000-10.000 человек, — ещё несколько слов следует сказать о том, как они туда, попадали. Большинство, особенно из рядового состава, были мобилизованы из среды беженцев или колонистов Сибири. После: развала армий Российской империи, из воинских частей ушло большинство офицеров, очень многие из которых поселились в незанятых большевиками областях. Среди этих латышей добровольцев было уже значительно больше. Некоторые, например, такие, как К. Гопперс и Ф. Бриедис, руководствовалась идейными соображениями, а другие (и думается, что среди младших офицеров таких было большинство) вступали в армию из-за невыносимых бытовых условий и чрезвычайных обстоятельств времен Гражданской войны вообще. Источники свидетельствуют о том, что очень мало было таких, кто вступил в борьбу, руководствуясь общероссийским патриотизмом. /93/

Об основании независимого Латвийского государства служившие в белых армиях латыши по военным и географическим причинам узнавали с большим опозданием. Мысль о независимом государстве представлялась многим слишком дерзкой. Среди общей массы латышей, ориентировавшихся на единую Россию, сторонников независимости было немного. Естественно, что в такой ситуации последним было трудно и даже невозможно пропагандировать идеи национального и независимого государства — такого государства, о котором их родители даже и не мечтали. Многие кадровые офицеры старой армии большую часть своей жизни провели вне Латвии и в значительной мере были ассимилированы в русской среде. Поэтому для них являлось само собой разумеющимся присоединение к общим стараниям русского офицерства. В статье о служившем в Сибири полковнике Янисе Курелисе (Курел), опубликованной в 1919 г. в газете «Яунакас Зиняс», отмечалось, что таких уверенных и горячих борцов за латвийскую государственность среди офицеров «старого режима» осталось немного66. Признаки неверия в независимость можно усмотреть и в том, что некоторые офицеры — уже латвийской армии, после решающего наступления большевиков на Ригу вернулись 1919 г. в белые воинские соединения.
После возвращения в Латвию многие из бывших белых офицеров продолжали службу в латвийской армии, нередко, наряду с бывшими военнослужащими Красной армии. Ни полученные после октября 1917 года звания, ни награды не признавались.

1.Goppers К. Četri sabrukumi. Rīga, 1920. Имена собственные латышей даны согласно настоящим нормам правописания этих имен на русском языке. В кавычках дано предполагаемое написание этих имен в документах того времени.
2. Reinbergs 1. Trīs šāvieni. 1. ѕēј. Rīga, 1992. (переиздано)
3. Staprans S. Caur Krievijas tumsu pie Latvijas saules. Rīga, 1928.
4. Kursītis S. Atmiņu сеļоѕ. Rīga, 1994.
5. Jēkabsons Е., Šcerbinskis V. Latvieši krievu pretlielinieciskājā kustībā.
1917-1920 // Latvijas Vēstures Institūta Žurnā1s. 1997. Nr. 1. 90. 105. lрр.;
Šcerbinskis V. Latvieši «balto» аrmіјāѕ // Latviešu Strēlnieks. 1995. Febr.
6. Колпакиди А. Белые латышские стрелки. Неизвестные страницы деятельности «Союза защиты родины и свободы» // Родина. 1996. Nsl. С.
77-80.
7. Latvijas Valsts vēstures arhīvs (далее - LVVA; Латвийский Государственный исторический архив), 5965. f. (фонд) 1. арr. (опись) 19. 1. (дело), 375. lр. (лист).
8. Колпакиди А. Белые латышские стрелки... С. 78.
9. Goppers К. Četri sabrukumi... 15. lрр.
10. Смирновъ Н. Генерал Гопперъ, поли. Бриедисъ и Б. Савинковъ // Сегодня вечером. 1926. 7 мая.; Колиакиди А. Белые латышские стрелки... С. 78.
11. Здесь и далее использованы материалы фонда (ф. 5601) личных дел штаба Латвийской армии.
12. Reinbergs 1. Trīs Šāvieni. 1. ѕёј. Rīga, 1992.
13. Duganovs-Smilgainis. Рulkv. Frīdriha Brieža nobēndēašnаs aizkulises. Čekista - provokatora Ādаmа Еrdmaņa gaitas // Zemgales Balss. 1934. 20., 27. маіјѕ, 5. jūn.
14. Я.Фрейманис описывал кал как А. Эрдманис зимой 1919 года пытался его уговорить взять большую сумму денег для нужд Временного правительства Латвии. Freimanis J. Ādama Еrdmaņa nos1ēpumainā lоmа 1919. gada Liepājā // Pēdējā Вrīdī. 1934. 28. jūn.
15. Staprans S. Caur Krievijas tumsu pie Latvijas saules... 75. lрр.
16. Там же, 46. lрр.
17. Goppers К. Četri sabrukumi..57. 1рр.
18. LVVA, 3318. f., 1. арг., 2932. 1., [b. р.].
19. Kevešāns К. Pulkveža Brieža traģēdija // Latviešu Strēlnieks. 1931. Nr. 9. 15. lрр.
20. LVVA, 6281. f., 1. арr., 13. 1., [b. р.].
21. Там же, 1. 1., 61. lр.
22. Там же, 3318. f., 1. арr., 2032. 1., [b. р.].
23. Там же, 2574. f., 2. арr., 5. 1., 99. 1р.
24. Там же, 3407. f., 1. а т. 82. 1., [b. р.]. Кроме упомянутых, в Южнороссийской Добровольческой армии служили полковники латышской национальности: кассир Главного управления снабжения Карлис Балтиньш, начальник севастопольских складов артиллерии Рейинс Стучка, командир дивизиона конной артиллерии Павилс Лескиновичс, начальник Уманского военного округа Екабс Вейшс, начальник отдела военных строителей Петерис Ирбе, интендант Петерис Мозертс, начальник Киевского военного округа Карлис Тобис, командир полка и бригады Яинс Звайгзне, командиры полков Эдуардс Яуинтс и Мартыньш Еске, комендант Петровска (Махачкалы) Карлис Зоммерс, начальник штаба генерал-губернатора Новороссийской области Эдуардс Айре-Веслов, помощник интенданта Черноморского военного флота Александрс Апситис, расстрелянный в большевистском плену Эдуардс Пуксис; подполковники: летчик Эдвинс Бите, Яинс Эйхенбаумс, Борис Розенталс, Александрс Вилюмс, Фридрихс Екабсонс, начальник Новороссийского военного округа Марцис Камолс, интендант армии Петерис Скрапце и мн. др.
25. Jaunākās Ziņas. 1920. 8. арr.
26. LVVA, 3318. f., 1. арr., 1378. 1., [b. р.].
27. В конце концов Т. Биернис вернулся в Латвию, где умер в 1930 году.
28. Там же, 6033. f., 1. арr., 24. 1., 59. 1р.
29. Там же, 5601. f., 1. арr., 2154., 5067. 1.
30. Jaunākās Ziņas. 1920. 22. јūl.
31. Šcerbinskis V. Latvieši «balto» аrmіјāѕ // Latviešu Strēlnieks. 1995. Febr.
32. Doreda Е. Zeme ir араја. Riga, 1993. 54. 62. Ірр.
33. Jaunākās Ziņas. 1920. 20. janv.
34. Jaunākās Ziņas. 1920. 26. арr.
35. Jaunākās Ziņas. 1920. 5. jūn.
36. Деникин А. Белое движение и борьба Добровольческой армии // Белое дело. 1992. С. 290.
37. Jaunākās Ziņas. 1920. 5. јūl.
38. Jaunākās Zinas. 1920. 29. okt.
39. Вrīvā Zeme. 1920. 30. јūl.
40. Latvijas Kareivis. 1921. 23. арr.
41. Latviešu virsnieku atgriešanās no Konstantinopoles// Kurzemes Vārds. 1921. 11. febr.
42. LVVA, 5601. f., 1. арr., 5448. 1., 4. lр.
43. Там же, 5965. f., 1. арr., 47. 1., 24. lр.
44. Там же, 19. 1., 376. 1р.
45. Там же, 3.1.
46. Там же, 47. 1., 344. lр.
47. Там же, 1313. f., 1. арr., 21.1., 33. lр.
48. Там же, 2570. f., 14. арr., 996. 1., [b. р.]
49. Оречкин Б. Ген. Бангерский о6 атамане Семенове// Сегодня. 1931. 8 ОКТ.
50. Jaunākās Zinas. 1920. 9. okt.
51. LVVA, 1313. f., 1. арr., 21. 1., 34. 1р.
52. Latvijas Valsts arhīvs (LVA, Государственный архив Латвии), 1986. f., 1. арr., 41005. 1.
53. Известны несколько полковников-латышей в войсках Колчака: командир полка Александрс Каупиньш, начальник отделения оперативного отдела штаба главнокомандующего Петерис Даукшс, помощник командира дивизиона Эрнестс Долмаинс; подполковники: Теодорс Бредже, помощник начальника Иркутского военного училища Петерис Лиепиньш, военный судья Петерис Блукис (позже, в 1921-1922 году он был директором департамента полиции министерства внутренних дел Приамурского временного правительства братьев Меркуловых, а в 1922 - министром внутренних дел Сибирской демократической республики), военный инженер Фридрихс Упе и др. Генерал-майор запаса П. Межакс во время Гражданской войны являлся генерал-губернатором Читы. (LVA, 1986. f., 2. арr., 9660. 1.)
54 LVVA, 5601. f., 1. арr., 5855. 1., [h. р.].
55 Там же, 3431. 1., [b. р.].
56. См.: Jēkabsons Е. Latgale vācu okupācijas laikā un pulkveža М. Afanasjeva partizānu nodaļas darbība Latvijā 1918. gadā// Latvijas Vēstures Institūta Žurnāls. 1996. Nr. 1. 49.-56. lрр. /96/
57. Jēkabsons Е. Ģenerā1is S. Bu1ak-Balahovics un Latvija. // Latvijas Arhīvs. 1995. Nr. 1. 16., 17. lрр.
58. LVVA, 1526. f., 1. а т. 1. l., [b. p.]; 5601. f., 1. apr. 192. 1. 5. lp.
59. LVVA, 3601. f., 5. арr., 2. 1., 21. lр.
60. Там же, 2574. f., 2. apr. 2. 1. 27. lp.; 3601. f., 1. apr. 4. l. 102. lp. 
61. Отдельные латыши служили также и в Западной армии Бермонта. Например в ее резервном корпусе служил подполковник Берзиньш. В свою очередь штабс-капитан Теодорс Берзиньш, в декабре 1919 года перешедший на сторону Временного правительства Латвии, был из- за службы в неприятельских войсках разжалован в рядовые солдаты латвийской армии.
62 LVVA, 2570. f., 14. арr., 1209. 1., [b.p.].
63 Armijas virspavēlnieka pavēles 1920. gadam. 22. maijs, 18. jūnijs. 6з LVVA, 2575. f., 1. арr., 79. 1., 33. lр.
64. Там же, 1468. f., 1. арr., 130. 1., 91. lр.
65. Jaunākās Ziņas. 1920. 7. janv.; Šcerbinskis V. Latvieši «balto» armijās// Latviešu Strēlnieks. 1995. Febr.
66. Jaunākās Zinas. 1919. 26. nov. /97/

Россия и Балтия. Народы и страны. Вторая половина XIX - 30-е гг. XX в. М., 2000. С. 79-97.

Изменено пользователем Военкомуезд



Отзыв пользователя

Нет отзывов для отображения.