Положение 1-го Волжского армейского корпуса Западной армии адмирала А.В. Колчака летом 1919 года по архивным материалам // Военно-исторический журнал. №9. 2017. С. 20-28.

«НЕ СЧИТАЮ СЕБЯ В НРАВСТВЕННОМ ПРАВЕ ОСТАВАТЬСЯ В ДОЛЖНОСТИ КОМАНДУЮЩЕГО...»
Положение 1-го Волжского армейского корпуса Западной армии адмирала А.В. Колчака летом 1919 года по архивным материалам

Сведения об авторе. Бринюк Надежда Юрьевна — научный сотрудник научно-исследовательского отдела (военной истории Северо-Западного региона РФ) Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, кандидат исторических наук (Санкт-Петербург, E-mail: brinyuk2013@yandex.ru).

Аннотация. На основе архивных материалов рассказывается об участии Волжского армейского корпуса Западной армии адмирала Колчака в боевых действиях летом 1919 года.

Ключевые слова: лето 1919 года; Восточный фронт Гражданской войны; фронт Западной колчаковской армии; бои и походы Волжского армейского корпуса летом 1919 года; победные удары Красной армии.

Летом 1919 года ход событий на Восточном фронте Гражданской войны имел решающее значение для армий адмирала А.В. Колчака. В конце апреля белые после громких успехов, позволивших им разгромить 5-ю красную армию и выйти на подступы к Волге, начали терпеть поражение за поражением и терять занятые ранее территории. Последовавшие за тем месяцы ознаменовались рядом ожесточённых, настойчивых попыток исправить всё более ухудшавшуюся военную обстановку. В кровавых неравных боях войска колчаковской армии численно таяли, теряли боеспособность, озлоблялись и подвергались моральному разложению. Рельефные детали складывавшейся в колчаковской армии ситуации встречаются в документах того времени, принадлежавших её органам военного управления и сохранившихся в Российском государственном военном архиве.

В первой декаде мая 1919 года на фронт Западной колчаковской армии из тыла выступил 1-й Волжский армейский корпус, сформированный зимой — весной 1919 года в Сибири генерал-майором Владимиром Оскаровичем Каппелем (1883—1920). Корпус был развёрнут на основе добровольческих частей Народной армии Комитета членов Всероссийского учредительного собрания (Комуча). Его ядро составили кадры, которые приобрели опыт Гражданской войны в 1918 году: летом в военных действиях на Волге, а затем, на протяжении нескольких месяцев, — в ожесточённых оборонительных боях против превосходивших сил противника в направлении Уфы.

Командир Волжского армейского корпуса В.О. Каппель пользовался широкой известностью как среди соратников, так и в лагере противника. Его деятельность в Поволжье побудила советских военных руководителей признать Каппеля «одним из самых учёных и талантливых генштабистов» белых [1]. В советской печати его называли «маленьким Макензеном» [2], «специалистом по окружению и прорывам» [3].

Представители антисоветских кругов писали о В.О. Каппеле как «о преданном своему делу воине, как о прямом и честном человеке, знающем свою роль, бескорыстно исполняющем свое дело» [4], признавали военачальником «с почти гениальною находчивостью» [5]. «Рыцарски вежливый, простой, доступный, иногда даже застенчивый, выносливый, нетребовательный для себя. Личному примеру в бою он придавал большое значение и в трудные минуты всегда находился с войсками в наиболее опасных местах. Большое гражданское мужество при большой скромности и забвении /20/ своих интересов ради дела были у него как бы врождёнными» [6], — так характеризовал В.О. Каппеля его сослуживец генерал-майор П.П. Петров [7]. Аналогичные оценки личности В.О. Каппеля принадлежат и другим знавшим его деятелям антисоветских кругов.

Высшим колчаковским командованием было принято решение сделать Волжский корпус стратегическим резервом Ставки, придать ему «значение ударного, который по указанию Верховного главнокомандующего последовательно бьёт на различных направлениях» [8]. Однако процесс формирования не был доведён до конца, чему помешали как объективные, так и субъективные факторы: скудость ресурсов Сибири для комплектования и снабжения массовой армии, социальные конфликты на контролировавшихся колчаковцами территориях, бюрократизм и интриги в высших кругах командования и т.д. Несмотря на то что корпус, получивший от английской военной миссии отличное обмундирование, внешне выглядел вполне благополучно, для успешного ведения военных действий ему не хватало транспортных средств, лошадей, походного оснащения и многого другого, а главное — не было достаточного времени для обучения пополнений и решения кадровых вопросов.

Ко дню отправки на фронт в Волжском корпусе числились 25 045 человек и всего лишь 16 959 строевых нижних чинов [9]. В его состав входили 1-я Самарская, 3-я Симбирская и 13-я Казанская стрелковые дивизии — каждая из трёх стрелковых полков, а также двухполковая Волжская кавалерийская бригада,отдельная гаубичная батарея, телеграфная рота, кадровая стрелковая бригада и др. Некоторые части корпуса не выступили на фронт, так как находились в командировках в различных районах Сибири.

1-й Волжский корпус вместе с 6-м Уральским корпусом вошёл в состав подчинённой В.О. Кап-пелю Средней (во 2-й половине мая переименованной в Волжскую) армейской группы Западной армии генерала от артиллерии М.В. Ханжина (22 июня 1919 г. командующим армией стал генерал-майор К.В. Сахаров). В конце апреля 1919 года командование планировало нанести силами Средней и Северной (впоследствии Уфимская, командующий — генерал-майор С.Н. Войцеховский) групп удар по сосредоточившейся в районе Бузулука Южной группе красных под командованием М.В. Фрунзе.

При выдвижении в район г. Белебея Волжский корпус сразу попал в тяжёлую боевую обстановку. Он выступал на передовую частями, которые, несмотря на усилия В.О. Каппеля добиться сосредоточения корпуса, нередко должны были немедленно вводиться в бой [10].11 мая на сторону красных перешла значительная часть 10-го Бугульминского полка 3-й Симбирской дивизии, почти до половины укомплектованного военнопленными и мобилизованными сибиряками. В.О. Каппель лично доложил в штаб Западной армии о произошедшей измене: «Доношу, что в сегодняшнем бою восемь рот Бугульминского полка почти полностью перешли к красным, создав для соседних частей тяжёлое положение. Противник частью переоделся в их обмундирование. Войскам группы, дабы они не были введены в заблуждение, сообщено» [11].

Фактически в боевых действиях за г. Белебей из состава 1-го Волжского корпуса приняли участие лишь 2-й Самарский полк 1-й Самарской дивизии, два полка 3-й Симбирской дивизии, учебные и пулемётные команды 1-го Волжского и 10-го Бугульминского полков, одна рота последнего. В распоряжении генерала В.О. Каппеля находились также измотанные боями части 12-й Уральской дивизии, Уфимский гусарский и Оренбургский казачий полки и отряд полковника Мандрыки. В разгар боёв разгружались и сосредоточивались полки прибывавшей 13-й Казанской дивизии. Против Средней группы (к 20 мая насчитывавшей не более 17 тыс. штыков и сабель, Волжский корпус — около 11 тыс.) действовали свыше 23 тыс. штыков и сабель Южной группы красных [12]. Из-за возможного полного окружения /21/ группы войсками трёх красных армий В.О. Каппель 17 мая 1919 года отдал приказ об оставлении Белебея. Таким образом, планировавшихся наступательных операций командующему Средней группой реализовать не удалось. Однако генерал ожидал прибытия на фронт остатков 1-й Самарской дивизии, чтобы всеми войсками отбросить наступавшего противника.

Неожиданностью для В.О. Каппеля стало получение им 19 мая приказа штаба Западной армии: по прибытии к корпусу 1-го Волжского полка 1-й Самарской дивизии отправить в тыл, на ст. Иглино (около 200 км от линии фронта), 47-й Тагильский, а затем и 48-й Туринский стрелковые полки, штаб и артиллерию 12-й Уральской дивизии, а направлявшуюся на фронт артиллерию 1-й Самарской дивизии — выгрузить в Иглино для оставления в резерве командующего армией [13].

Этот приказ вызвал резкий протест В.О. Каппеля. Штабу Западной армии по аппарату Юза им был передан ультимативный ответ, в котором дан подробный отчёт о положении корпуса и группы. Сохранившаяся запись разговора интересна тем, что содержит один из весьма немногих дошедших до сего дня подлинных текстов, принадлежащих генералу В.О. Каппелю [14].

«— У аппарата полковник Нарышкин [15]. Начальник штаба занят и просил меня подойти. Если угодно генералу Каппелю говорить со мной, то я слушаю.

— Прошу доложить: у аппарата генерал Каппель. Отвечаю на телеграмму наштарма [16] № 01890. Отправить 1-й [17] полк до сосредоточения Самарской дивизии вследствие складывающейся обстановки я не могу. Из состава Самарской дивизии прибыл один полк с батареей, из состава этого полка много находится в командировке за получением лошадей, которых начали отпускать корпусу лишь по его отправлении на фронт. В составе этого полка большой процент пополнения, полученного из Уфимской кадровой бригады из числа ещё не проходивших ряды войск и прошедших в кадровой бригаде лишь двухнедельный срок обучения. Первого Волжского полка ещё нет, и когда он придёт, я не нахожу возможным пустить его в бой до возвращения его первого батальона из Ставки. Этот батальон был отправлен в Ставку вскоре по прибытии в Курган [18] ещё до получения пополнений, и потому в него пришлось назначить солдат добровольцев из всех трёх батальонов и команд. Следовательно, весь кадр первого Волжского полка, который участвовал в боях, отсутствует. Наштаверх [19] мне обещал его вернуть к 15 мая, но, очевидно, это изменено; я отправил наштаверху несколько телеграмм, докладывая о том, что без этого батальона полк не существует. Как Вам известно, Ставропольский полк [20] в особой командировке. Следовательно, из состава всей Самарской дивизии у меня лишь второй полк [21], в котором до 500 человек двухнедельного обучения, и егеря [22] около 350 человек, тоже наполовину разбавленное таким же пополнением. Считаю, что вводить части в бой в таком состоянии — это, следовательно растрепать в самом начале. Могу отправить 12-ю дивизию лишь только в том случае, если мне будет предоставлено право прикрываться Симбирской и Казанской дивизиями и отходить к указанной полосе. Фронт корпуса около 80-ти вёрст, и на всём этом фронте, как, например, вчера, пришлось вести бои: у Письмянки, Куроедово, Мелеуза, Кош-Елги, Васильевки, Мелеуз-Тамаково и Мияки-Тамаково [23]. Прикрывать такой фронт двумя ослабленными дивизиями с задачей удерживать противника более чем трудно: в таком случае останется одно решение — оставить небольшую часть для прикрытия направления Раевка — Чишмы [24], переведя всё остальное на правый берег Дёмы, дабы не быть отжатыми из указанной мне полосы. Убедительно прошу командарма поддержать моё ходатайство о срочном возвращении из Ставки первого батальона Волжского полка. В настоящее время у меня корпус раздёрган: Ставропольский полк с батареей отсутствует, учебные пулемётные команды Арского /22/ полка [25] ещё не прибыли из Кустаная; Волжский батальон с кадром всего этого [26] полка в Ставке; до 500 человек Самарской дивизии получают лошадей — при таких условиях работать активно почти невозможно. Если будет взята артиллерия Самарской дивизии, которая является главной опорой в теперешних боях ввиду малой подготовки пехоты, то дивизия существовать не будет — это те добровольческие батареи, которые работают со мной и Самарской дивизией со времени Самары и Симбирска, между ними тесная духовная связь, если их вырвать из дивизии, то это первый шаг к её расформированию; приказание о выгрузке Самарской артиллерии в Иглино я не считаю себя вправе отдать. Части корпуса находятся и без того в трудных условиях, ибо должны были пополняться самым разнообразным составом и лишь с выступлением в поход начали получать, что им необходимо; если корпус будет в дальнейшем раздёргиваться, то я не считаю себя в нравственном праве оставаться в должности командующего корпусом, ибо при таких условиях я не имею сил выполнить возложенные на корпус задачи. Я не хочу участвовать в расстройстве того, что создавалось с таким трудом для пользы общего дела, и в таком случае прошу о моём увольнении от должности командующего Волжским корпусом. Я кончил.

— Здравия желаю, ваше превосходительство, сейчас доложу вашу телеграмму, после чего передам вам ответ. Нарышкин.

— Хорошо, пока до свидания.

— Честь имею кланяться» [27].

Приняв во внимание аргументы командира Волжского корпуса, начальник штаба армии генерал-майор С.А. Щепихин всё же продолжил настаивать на откомандировании 47-го полка: «Указано было пока выделить один полк (именно 47-й — 200 штыков) со штадивом [28], и это надо выполнить», — приписал он на записи обращения командующего Средней группой.

Артиллерия Самарской дивизии была оставлена в Волжском корпусе [29]. Но лишь через несколько дней В.О. Каппель смог отправить в тыл оба полка бригады 12-й Уральской дивизии. Он не покинул своего поста, продолжая возглавлять Волжский корпус и Волжскую (Среднюю) группу до назначения командующим армией в октябре 1919 года.

Сохранившийся документ является достоверным свидетельством наиболее осведомлённого участника событий — непосредственного создателя и руководителя Волжского корпуса — об условиях формирования и выдвижения на фронт соединения, которому Ставкой А.В. Колчака номинально предназначалась стратегически важная роль, но фактически игнорировались первостепенные для обеспечения его боеспособности вопросы. Советский военный историк, участник Гражданской войны Г.Х. Эйхе отмечал, что этими словами В.О. Каппеля «лучше всего характеризуется» положение стратегического резерва адмирала A.В. Колчака, переданного в полное распоряжение штаба генерала М.В. Ханжина и обречённого быть использованным «для“затыкания дыр” на фронте одной Западной армии» [30].

Нельзя не отметить, что в словах B.О. Каппеля звучат испытывавшиеся им моральные переживания, отражён драматизм положения человека, отдавшего силы для достижения заветной цели, но руками своих же единомышленников лишавшегося средств для этого. Кроме того, документ показывает, какое большое значение В.О. Каппель — офицер русского Генерального штаба, получивший опыт Первой мировой и Гражданской войн, — придавал боевой выучке своих частей, а главное — вопросам морально-психологического обеспечения.

Об этом имеются и другие свидетельства: например, направленное от имени В.О. Каппеля начальником штаба Волжской группы и Волжского корпуса полковником С.Н. Барышниковым в штаб Западной армии обращение от 22 июня 1919 года: «Многие офицеры и солдаты, эвакуированные по болезни и ранениям в тыл, по излечении направляются не в свои части, а распыляются чисто случайным порядком по всем корпусам армий. Комгруппы [31] считает такой порядок крайне нежелательным и вредным для дела — уходят из частей те, кои кровью сплотились с ней [32], доблестно работали и являются лучшими и необходимыми бойцами части. Комгруппы просит подтвердить ранее отданные по этому вопросу распоряжения о направлении офицеров и солдат по их излечении обязательно в свои части» [33].

Между тем, отстаивая целостность корпуса, В.О. Каппель не учитывал, что тяжёлые условия сопровождали на фронте деятельность и других соединений, которые весной участвовали в наступлении Западной армии, понесли большие потери и испытывали сильное утомление. В те же дни командир 3-го Уральского /23/ горных стрелков корпуса генерал-лейтенант В.В. Голицын, указывая начальнику штаба Западной армии генерал-майору С.А. Щепихину на усталость и деморализацию своих частей, высказывал опасения их измены: «Я боюсь, что может повториться трагедия Каппеля» [34].

Два полка 12-й Уральской стрелковой дивизии, об оставлении которых в составе группы ходатайствовал В.О. Каппель, находились на фронте с зимы 1919 года и также пребывали в плачевном состоянии. Начальник дивизии генерал-майор Р.К. Бангерский 21 мая докладывал в штаб группы: «Настроение 47, 48-го полков и Егерского батальона крайне подавленное ввиду того, что ожидаемой смены их нет. Струна натянута до последнего. В 47-м полку есть враждебные выкрики по адресу офицеров и во время наступления у Гайны [35] крики, чтобы дальше не идти. Люди измучены до последнего, белья нет, не мылись более двух месяцев, питание недостаточное ввиду неимения достаточно обоза. В 48-м полку по ежедневным тифозным заболеваниям положение угрожающее. В 48-м полку все люди на позиции и лишены сна и отдыха. Не могу ручаться, что не заснут во время самой серьёзной боевой работы. Прошу доложить комгруппой, что сделано полками всё, что можно, но сейчас положение такое, что отдых нужен немедленно. Доносить ежедневно об этом бесполезно, положение всё ухудшается. Настроение казаков хорошее, но изнурены страшно, особенно лошади. Ожидают со дня на день смену» [36].

В этом докладе, как и в десятках других донесений, подававшихся в вышестоящие штабы командирами частей и соединений за весну и летние месяцы 1919 года, приведена одна из главных причин деморализации колчаковских войск, распространения в их рядах мародёрства, массовых переходов к противнику. Лишения, сопровождавшие жизнь и деятельность войск, были столь тяжкими, что не только приводили к утрате личным составом выносливости и стойкости, требуемых на войне, но и вызывали в людях усталость и разочарование, заражали их цинизмом и жестокосердием.

Волжский корпус по выдвижении на фронт также ощутил трудности со снабжением, которые часто были вызваны плохой обеспеченностью обозами не окончившего формирования соединения. Полковник С.Н. Барышников докладывал штабу Западной армии, что «обозы в корпусе в зачаточном состоянии» [37]. Штаб корпуса сообщал инспектору артиллерии армии: «Обозов и парков недостаточно, транспортов совсем нет, вследствие чего мы не смогли справиться своими перевозочными средствами» [38].

В мае—июне 1919 года В.О. Каппель и С.Н. Барышников неоднократно обращались в штаб армии с просьбами и требованиями обеспечить подвоз продовольствия и боеприпасов, снабдить корпус повозками и лошадьми. 8 июня 1919 года Каппель докладывал в штаб Западной армии, что «в частях корпуса крайний недостаток в огнеприпасах, в полках осталось от 15 до 50 тыс. ружейных патронов, в батареях от 130 до 350 снарядов, корпусный вагонный парк неизвестно куда заслан...» [39]. 9 июня: «Положение корпуса в вопросе питания огнеприпасами, не говоря уже о снабжении интендантском И эвакуации, беспомощное...» [40].

По словам инспектора артиллерии корпуса полковника Супруновича, «без помощи армии» корпус не мог подвозить боеприпасы на расстояние около 110 вёрст от железной дороги, и без организации в ближайшем тылу корпуса армейского транспортного парка ему грозит снарядный голод [41].

15 июня В.О. Каппель доклада вал начальнику штаба Западной армии полковнику В.И. Оберюхтину об условиях ведения боёв во время обороны на р. Белой: «Необходимо учесть, что, работая... вдали от железной дороги при отсутствии транспортов, войска жили впроголодь, снарядов и ружейных патронов не хватало в каждом бою, и это в значительной мере уменьшало нашу силу...» [42].

Оказание медицинской помощи и эвакуация раненых затруднялись удалённостью корпуса от железной дороги, нехваткой медицинского персонала и средств эвакуации. 22 июня 1919 года В.О. Каппель обратил внимание начальника санитарной части штаба армии доктора Сурова на то, что «эвакуация больных и раненых из ди визий корпуса, находящегося вне линии железной дороги, протекает с крайними затруднениями, и были случаи, что за использованием всех перевозочных средств, войсковых и обывательских, корпус в течение 2—3 дней был вынужден держать раненых вблизи фронта. Убедительно прошу о назначении в корпус гужевого санитарного транспорта в 80 подвод, который и направить на станцию Вязовую, где начальник транспорта и получит указания от корпусного врача» [43]. Одновременно просьба о содействии была послана уполномоченному Российского общества Красного Креста князю Л.Л. Голицыну.

Однако тяжёлое положение с медицинским обеспечением корпуса сохранялось и в июле 1919 года. Корпусный врач Шепетов докладывал командующему Волжской группой, что «раненые остаются не вынесенными и не вывезенными с поля сражения за недостатком перевозочных средств и санитаров, которых в корпусе действительно громадный недостаток, а в некоторых полках санитарных повозок совершенно нет. Дивизионных санитарных транспортов или совершенно нет, или в очень малом и плохом состоянии. Этим скудным санитарным транспортом в настоящее время приходится обслуживать не только дивизионные лазареты и /24/ перевязочные отряды, но и полки, что фактически обслужить они не могут даже при лучшем своём состоянии, а поэтому прошу как экстренную меру провести в приказе по корпусу: выделить из полковых обозов по такому количеству повозок, чтобы в распоряжении старших врачей полков их было десять, и увеличить количество санитаров» [44].

Во второй половине мая 1919 года красные вели наступление по всему фронту Западной армии, но сдерживались войсками Уфимской и Волжской групп и Сибирского казачьего корпуса генерала В.И. Волкова. Армия под натиском неприятеля отошла на правый берег р. Белой, где заняла оборону. Волжская группа генерала Каппеля получила задачу оборонять район южнее г. Уфы, до пристани Табынск [45]; севернее находились Уфимская (район г. Уфы) и Уральская группы; с левого фланга действовал подчинённый командующему Волжской группой Стерлитамакский отряд.

Войска Волжской группы, имевшие к тому времени около 10 тыс. штыков и сабель, противостояли втрое превосходившим по численности войскам Туркестанской армии, с двойным, в сравнении с группой, количеством артиллерии и пулемётов [46]. Успешное форсирование реки красной 5-й армией севернее г. Уфы побудило к отходу Уральскую, а затем и Уфимскую группы Западной армии. 9 июня белые потеряли г. Уфу. Однако продвижение центра красной 5-й армии «и правого фланга Туркестанской армии встретило упорное сопротивление противника, успевшего организовать оборону, опираясь на р. Белую» [47], — указывал советский военный историк Н.Е. Какурин. Там оборонялась Волжская армейская группа.

Красные предпринимали настойчивые попытки форсировать реку и на участке, занятом войсками В.О. Каппеля. 15 июня командующий Волжской группой докладывал в штаб армии: «12-го июня была ликвидирована переправа у Утяганова, 13-го июня перегруппированы части в районе Зилим — Караново для ликвидации переправившихся красных у Курмантаева. 14-го мы вели наступательный бой, но, к сожалению, успеха не достигли, сегодня, 15-го, были подтянуты ещё части Самарской дивизии и вновь произведено наступление, бой, вначале для нас удачный, в конечном результате сложился неблагоприятно, так как противник давил нас численностью. В то же время красные, воспользовавшись переброской наших сил на юг, повторили переправу у Утяганова, где на широком фронте оставались лишь два батальона 2-го Самарского полка. Противнику переправа удалась, и он начал теснить наши части к деревне Зилим. Я вынужден был отдать приказ начать отход частей за реку Зилим, так как единственный путь от Зилим-Каранова проходит через деревню Зилим, на которую велось наступление красных от Утяганова [48]...» [49]. Генерал обратил внимание штаба армии на то, что «потери в частях Самарской, Казанской дивизий очень велики, а также в кавалерийской бригаде, которая неоднократно ходила в конные атаки, и это свидетельствует об упорстве боёв. Силы противника, действующего на фронте корпуса, значительны: из захваченного приказа красных видно, что здесь действуют 24 и 2-я дивизии и 3-я кавалерийская. Сегодня обнаружены новые части: 28-й дивизии 245-й полк, но это требует подтверждения. Части корпуса страшно измотаны в этих боях, так как были вынуждены делать большие переходы для боёв в различных местах нашего широкого фронта. Относительно потерь убитыми и ранеными сообщу дополнительно, но пока через перевязочный пункт прошло одних раненых около 600 человек» [50]. Полки корпуса после «понесённых больших потерь», по его свидетельству, насчитывали от 300 до 500 штыков каждый [51].

В.О. Каппель предлагал отвести части и укрепить оборону направлений на Инзер, Бердину Поляну, Узунларово, Лемезы, по линии рек Аскин (сегодня — Аскын) и Инзер [52], с тем чтобы иметь возможность сократить фронт. Это позволило бы направить часть Волжской группы в резерв, для отдыха и подготовки к новым боевым действиям. Стерлитамакский отряд, передававшийся Южной армии, В.О. Каппель предлагал отправить по железной дороге: «...так как иным путём перебросить его не могу, а отправить на Белорецкий походом — это равносильно тому, что заставить его голодать» [53]. «Приходится подумать о сохранении кадра, так как впереди ещё много работы, — настаивал командующий группой, — а изложенным решением будет вполне выполнена общая задача соответственно обстановке» [54].

Волжская группа обороняла рубеж по р. Белой в течение более двух недель, в то время как другие части белых отходили на восток, оголяя фланги группы. Упорное сопротивление на её участке заставляло красных вводить в бои новые части, отыскивая возможность окружить войска группы и перерезать ей пути отступления к Златоусту. «Однако до 16 июня противник продолжал ещё упорно держаться на р. Белой против правого фланга Туркестанской армии, — отмечал советский военный историк Н.Е. Какурин, — лишь с этого времени началось общее его отступление к востоку» [55].

После отхода от р. Белой в течение двух месяцев войска 1-го Волжского корпуса в составе Волжской группы В.О. Каппеля с тяжёлыми боями отступали через Уральские горы. На восточных склонах Урала совместно с Уфимской и Уральской группами они продолжали давать отпор красным. Приказом Верховного главнокомандующего от 22 июля армии были переформированы и сведены в Восточный фронт. Его командующим был назначен генерал-лейтенант М.К. Ди-терихс. Западная армия генерала К.В. Сахарова стала именоваться 3-й армией.

В конце июля по личному согласованию с адмиралом А.В. Колча-/25/-ком генералами К.В. Сахаровым и Д.А. Лебедевым под г. Челябинском была осуществлена масштабная наступательная операция по окружению и разгрому красной 5-й армии. Однако по боевым качествам колчаковские войска к этому времени значительно уступали отличавшемуся высоким моральным духом противнику. Несмотря на отчаянные усилия командующих группами В.О. Каппеля и С.Н. Войцеховского замкнуть кольцо окружения к западу от Челябинска, красные, усилившись перешедшими на их сторону, рабочими, смогли задержать, а в конечном итоге — и сорвать наступление колчаковцев.

Южная ударная группа 3-й армии —Волжская группа В.О. Каппеля — в челябинском наступлении оказалась слабейшей по своему составу (6 000 бойцов против 11 тыс. 26-й дивизии 5-й армии) [56]. Несколько дней, с 24 по 28 июля, оттеснявшаяся войсками противника из населённых пунктов к югу от Челябинска, она проводила перегруппировки и манёвры, в непре-кращавшихся боях пытаясь занять исходные позиции для перехода в наступление и соединения с Северной ударной группой, численность которой определялась в количестве свыше 20тыс. штыков и сабель [57].

Критическая обстановка сложилась 28 июля, когда между штабами армии и Волжской группы была нарушена связь. В.О. Каппель и К.В. Сахаров выехали навстречу друг другу и разминулись. В это время части 12-й Уральской дивизии, вновь входившей в состав группы, были отброшены противником. Вернувшись к исходу дня в штаб, В.О, Каппель принял энергичные меры для исправления положения. Части 1-й Самарской и 3-й Симбирской дивизий ввиду создавшейся для них угрозы по приказу В.О. Каппеля совершили перегруппировку. Командующий группой планировал удар в новом направлении, о чём сообщил командованию армии.

Однако на следующий день между генералами В.О. Каппелем и К.В. Сахаровым произошёл конфликт. Он возник из-за выпущенной штабом армии директивы, в которой смысл событий на фронте группы был искажён. Командующий группой немедленно послал в штаб армии телеграмму: «Доношу, что части Волжской группы мною были отведены из района Тимофеевский [58], Еманжелинская [59] вследствие того, что 12-я дивизия, входящая в состав группы, была атакована противником и вытеснена из Барсукова и Калачёва [60], а правый её фланг оттеснён к Шатрову [61], что при израсходовании резервов и неустойчивости частей 12-й дивизии ставило 1-ю и 3-ю дивизии в крайне трудное положение для выполнения поставленных им задач. Отход частей был сделан мною с целью перегруппировки и активных действий в новом направлении в связи создавшейся обстановки [62]. Волжская группа не отходила без давления противника, как это указано в вашей директиве № 03280; о действиях на фронте было донесено в штарм [63] и мною доложено. Полагая, что доложенные мною причины, на основании которых были отданы мною распоряжения, не признаны заслуживающими внимания, а донесения об обстановке на фронте 12-й дивизии признаны не заслуживающими действительности; я прошу, дабы не нарушать согласованность общей работы, увольнении меня от должности командующего Волжской группы и разрешении передать командование моему заместителю» [64].

Вторично за 2,5 месяца войны реакция В.О. Каппеля на приказ армейского командования оказалась резкой и нетерпимой. В данном случае её вызвали вольная интерпретация К.В. Сахаровым сложившейся обстановки, перекладывание штабом армии вины за неудачи в наступлении на сражавшиеся в неравных боях с сильным противником войска группы, игнорирование докладов командующего группой как с целью оправдания действий командующего армией, уже в то время получивших оценку авантюристических, так и в угоду личным амбициям К.В. Сахарова. Зная, насколько высок в войсках и у командования авторитет В.О. Каппеля, К.В. Сахаров предпринял шаги для погашения конфликта, благодаря чему продолжения эта история не получила, оставив след лишь в одном из архивных документов. Впоследствии в своих мемуарах, неустанно превознося военный талант и благородство В.О. Каппеля, он ни разу не упомянул об их резкой размолвке, из-за которой командующий Волжской группой был готов покинуть свой пост.

Командование группы с помощью обывательских подвод произвело быструю перегруппировку частей и начало исправлять критическое положение. Обойдя красных с флангов, войска вернули утраченные позиции. Однако в этот момент из-за угрозы, созданной усилившейся группировкой красных на северном участке фронта, адмирал А.В. Колчак отдал приказ об общем отступлении. 30 июля 3-я армия начала отход. «Если теперь мы можем сказать, что манёвр белых должен был потерпеть неудачу, то в те тяжёлые семидневные бои конца июля 1919 года мы лишь ценой полного напряжения всех наших нравственных и физических сил пришли к победе под Челябинском», — писал позднее один из советских военных деятелей Ф.Ф. Новицкий [65].

3-я колчаковская армия отступала к Тоболу. Красные неотступно преследовали Волжскую группу /26/ стремясь обойти с флангов и отрезать от соседей. Группа отходила на широком фронте между железной дорогой и трактом Звериноголовская — Петропавловск. В её составе находились 1-я Самарская, 3-я Симбирская дивизии, Волжская кавалерийская бригада, Сводный казачий отряд генерал-майора Л.Н. Доможирова.

На фронте Волжской группы наступление вели 5, 26 и 27-я стрелковые дивизии красных. 9 августа В.О. Каппель докладывал командованию о критической обстановке, создавшейся на правом фланге группы,севернее железной дороги, в связи с постоянным отходом соседней 6-й Уральской дивизии Уфимской группы генерала С.Н. Войцехов-ского. «Прошу передать для доклада командарму следующее: за время последних боёв ясно обозначилось, с одной стороны — сильное давление противника в полосе к северу от железной дороги, с другой стороны — как мне кажется, недостаточное упорство или, быть может, малочисленность соседней 6-й Уральской дивизии. Бой в районе Чумляка, вчерашний бой в районе Шумиха вследствие отхода 6-й дивизии и моего тылового пути или, вернее, полосы в северо-восточном направлении, создали крайне тяжёлое положение для моей правофланговой Самарской дивизии. В обоих боях ей пришлось вести бой фронтом на запад и на север, вследствие чего потери её очень велики, и, в частности, в Ставропольском полку за эти бои осталось до 200 штыков. Сейчас получил донесение, что части 6-й дивизии отходят из Бутырского в юго-восточном направлении и, очевидно, не в силах сдержать натиск противника. Мой правый фланг занимает участок от озера Чесноковское на деревню Рождественское, и для этих частей опять обстановка складывается неблагоприятно. Я вынужден опять вводить в бой весь свой резерв, находящийся в районе озера Бутырского и Ми-хайловка [66]. Можно ожидать, что подобная обстановка будет складываться на каждом рубеже. Поэтому я прошу командарма, если будет возможно, усилить левый фланг Уфимской группы, так как обстановка на этом фланге создает крайне неблагоприятные условия для правофланговых частей моей группы. Прошу, как только вы получите донесение о положении на левом фланге Уфимской группы, сообщить в штаб моей группы» [67].

Левый фланг Волжской группы также подвергался обходу и давлению со стороны 27-й дивизии Красной армии. 20 августа, когда бои продолжились за р. Тобол [68], в докладе штабу армии В.О. Каппель впервые за всю войну назвал создавшееся на фронте группы положение «серьёзным и опасным для всей армии» [69]. Его малочисленные части, по словам генерала, в эти дни вели «непосильный бой» [70]. 21 августа командующий сообщал, что «противник продолжает движение на левом фланге группы, который всё время обходится...», и вновь подчёркивал в донесении штабу армии: «Считаю подобное положение неблагополучным» [71].

Однако лишь 23 августа, когда В.О. Каппель по болезни покинул войска и лёг в госпиталь, его группа, «слабая числом и вымотанная боями и переходами, потеряла способность удерживать фронт и под угрозой прорыва надвинувшихся красных откатилась на 30 вёрст на восток, оставив штаб армии ничем не прикрытым» [72]. Продолжившийся и на следующий день отход группы заставил командование усилить её Ижевской дивизией, с помощью которой правый фланг 26-й дивизии красных был остановлен.

В эти дни главнокомандующий Восточным фронтом, он же начальник штаба Ставки генерал М.К. Дитерихс и его помощник (вскоре назначенный военным министром) генерал-лейтенант барон А.П. Будберг представляли А.В. Колчаку доводы о необходимости отвести армии далее, за р. Ишим, и о невозможности активных боевых действий ранее следующей весны. Однако адмирал Колчак настоял на новом наступлении. Сосредоточившись за р. Тобол, в районе г. Петропавловска, войска белых были приведены в относительный порядок и пополнены прибывшими из Сибири мобилизованными. 1 сентября они начали наступление к Тоболу, вновь разработанное под руководством генералов Д.А. Лебедева и К.В. Сахарова. «Но для этого потребовалось напряжение всех сил, был израсходован весь запас без остатка» [73], — признавал сам командующий 3-й армией.

Бои и походы лета 1919 года стали тяжёлым испытанием для личного состава Волжского армейского корпуса колчаковской армии. Несмотря на сложные боевые условия, корпус долгое время оставался одним из наиболее боеспособных соединений армии, что было обусловлено военным талантом его командира и высокой стойкостью добровольческих кадров. Однако в длительной череде ожесточённых боёв оборонительного и наступательного характера корпус был обескровлен, потерял большинство своих бойцов и командиров, а потому в значительной мере лишился прежних боевых качеств.

Документы штабов корпуса и входивших в него частей и соединений, тексты донесений и приказов, личных переговоров действующих лиц являются наиболее ценными и достоверными ресурсами для создания полномасштабной картины Гражданской войны в России, требующей беспристрастной и обоснованной оценки деятельности всех проти-/27/-воборствовавших сторон, каждая из которых пыталась воплотить своё видение обустройства будущего страны.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Гусев С.И. Гражданская война и Красная армия: Сборник военно-теоретических и военно-политических статей. М.; Л., 1925. С. 18.
2. Макензен Август (1849— 1945) — германский военный деятель, генерал-фельдмаршал (1915). Участник Франко-прусской войны 1870—1871 гг. С начала Первой мировой войны — командир корпуса, действовавшего в Восточной Пруссии, затем командующий армией. В ноябре 1914 г. пытался окружить 2-ю и 5-ю русские армии в районе Лодзи, однако его войска сами попали в окружение (Лодзинское сражение). В 1915 г. осуществил против войск русского Юго-Западного фронта Горлицкий прорыв. Начиная с 1915 г. командовал группой армий в Польше, затем возглавлял германские войска в Сербии и Румынии. Один из известнейших военачальников Первой мировой войны.
3. Серафимович А. Впечатления. Бой // Правда. 1918. 11 декабря. № 269.
4. Николаев С.[Н.] Народная армия в Симбирске// Воля России. Прага, 1928. № X—XI. С. 126.
5. Гинс ГК. Адмирал А.В. Колчак // Возрождение. Париж. 1970. № 226. Ноябрь. С. 91.
6. Петров П.П. От Волги до Тихого океана в рядах белых. Рига, 1930. С. 250.
7. Петров Павел Петрович (1882—1967) — русский военный деятель, генерал-майор (1919). Из бедных крестьян Псковской губернии. Окончил пехотное училище (1906), Императорскую Николаевскую военную академию (1913), в которой учился на одном курсе с В.О. Каппелем. Первую мировую войну завершил в чине подполковника, офицером штаба 1-й армии. В начале 1918 г. служил в штабе Поволжского военного округа РККА (Самара), однако при занятии города чехословаками одновременно с В.О. Каппелем перешёл в Народную армию Комуча. Участие в Гражданской войне для обоих офицеров проходило в тесном взаимодействии; между дворянином В.О. Каппелем и крестьянином П.П. Петровым установились доверительные товарищеские отношения. В 1919 г. П.П. Петров являлся начальником штаба 6-го Уральского корпуса, затем помощником начальника снабжения Западной армии. В сентябре 1919 г. — марте 1920 г. — начальник 4-й Уфимской стрелковой дивизии. В декабре 1919 г. был назначен В.О. Каппелем командующим 3-й армией, однако из-за потери с ней связи в должность не вступил. Участник «Великого Сибирского Ледяного похода» колчаковской армии. До 1922 г. продолжал участвовать в войне на Дальнем Востоке (начальник штаба Белоповстанческой армии, затем Земской рати). В эмиграции в Китае, Японии, затем США. Автор мемуаров.
8. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39499. Оп. 1. Д. 412. Л. 51 об.—52 об.
9. См.: Бринюк Н.Ю. Условия формирования 1-го Волжского армейского корпуса колчаковской армии (зима—весна 1919 г.) // Война и оружие. Новые исследования и материалы. Труды Седьмой Междунар. науч.-практ. конф. Ч. 1. СПб,, 2016, С, 329—347.
10. См.: Бринюк Н.Ю. Срыв планов командования Красной армии по уничтожению 1-го Волжского армейского корпуса в мае 1919 г.// Война и оружие. Новые исследования и материалы. Труды Третьей Между-нар. науч.-практ. конф. Ч. 1. СПб., 2012, С. 158-170,
11. РГВА. Ф. 39624. Оп. 1. Д. 80. Л, 3.
12. Гражданская война в СССР / Под ред. Н.Н. Азовцева. Т. II. М., 1986. С. 68.
13. РГВА. Ф. 39458. Оп. 1. Д. 11. Л. 47.
14. Здесь и далее: Текст печатается в современной орфографии с сохранением стилистических особенностей. Для удобства восприятия текст снабжён знаками препинания. Пропущенные в оригинале слова введены в квадратные скобки; сокращения восполнены с тем же оформлением или снабжены комментариями. Купюры помещены в треугольные скобки.
15. Нарышкин Алексей Яковлевич — полковник, генерал-квартирмейстер штаба Западной армии.
16. Начальника штаба армии, в указанный период — генерал-майора С.А. Щепихина.
17. Речь идёт о 47-м Тагильском полку.
18. Войска В.О. Каппеля были отведены с фронта в начале января 1919 г., после чего районами расквартирования для них были назначены гг. Курган, Петропавловск и Челябинск со штабом корпуса в г. Кургане.
19. Начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал-майор Д.А. Лебедев.
20. В начале мая 1919 г. 3-й Ставропольский стрелковый полк 1-й Самарской стрелковой дивизии был отправлен в район Красноярска на подавление восстаний. Полк был возвращён в состав дивизии в конце июля 1919 г.
21. 2-й Самарский стрелковый полк 1-й Самарской стрелковой дивизии.
22. В составе каждой дивизии корпуса имелся егерский батальон.
23. Населённые пункты в основном к югу и юго-востоку от Белебея, названия которых встречаются на топографических картах в разном написании. Сегодня входят в Белебеевский, Бижбулякский и Миякинский районы Республики Башкортостан,
24. Раевка, Чишмы (иногда Чишма) — железнодорожные станции, Раевка — Самаро-Златоустовской железной дороги, станция Чишмы в 1914 г. соединила Самаро-Златоустовскую и Волго-Бугульминскую железные дороги и получила значение узловой. В настоящее время — Куйбышевская железная дорога.
25. 50-й Арский стрелковый полк 13-й Казанской стрелковой дивизии.
26. Те. 1-го Волжского стрелкового полка 1-й Самарской стрелковой дивизии.
27. РГВА.Ф.39458.Оп. 1. Д. 11. Л. 107-110.
28. Т.е. штабом дивизии.
29. РГВА. Ф. 39624. Оп. 1, Д. 30. Л. 124.
30. Эйхе Г.Х. Уфимская авантюра Колчака (март-апрель 1919 г.). М., 1960. С. 232, 233.
31. Командующий группой.
32. Так в тексте.
33. РГВА. Ф. 39500. Оп. 1. Д. 26, Л. 24,
34. Там же. Ф. 39624. Оп.1. Д, 30. Л. 57 об,
35. Гайна — в настоящее время с. Таукай-Гайна Миякинского района Башкортостана,
36. РГВА. Ф. 39500, Оп. 1. Д, 34. Л. 50, 50 об.
37. Там же. Ф. 39624. Оп. 1с. Д. 30. Л. 38.
38. Там же. Ф. 39500. Оп. 1, Д. 27. Л. 16.
51. Там же. Л. 15.
52. Архангельский район Башкортостана.
53. Там же. Л. 14.
54. Там же. Л. 14 об.
55. Какурин Н.Е. Указ. соч. С. 107.
56. Эйхе Г. Тактические поучения гражданской войны. Исследование тактики Красной армии в борьбе против Колчака и на Дальнем Востоке. М., 1931. С. 108; Санчук Я. Челябинская операция летом 1919 г. // Война и революция. Кн. 11. М., 1930. С, 72; В боях рожденная. Боевой путь 5 армии (1918—1920): Сб. док. Иркутск, 1985. С. 388, 389.
57. Сахаров К.В. Белая Сибирь // Восточный фронт адмирала Колчака / Сост., науч. | ред., предисл. и коммент. С.В. Волкова. М., 2004. С. 166.
58. Бывший казачий хутор Тимофеевский станицы Еманжелинской Оренбургского казачьего войска. В настоящее время — пос. Тимофеевка городского округа Коркино Челябинской обл.
59. Казачья станица и крепость, в настоящее время — г. Еманжелинск Челябинской обл.
60. Село Калачёво, городской округ Копейск Челябинской обл.
61. Еткульский район Челябинской обл.
62. Так в тексте.
63. Штаб армии.
64. РГВА. Ф. 39500. Оп. 1. Д. 32. Л. 258, 259.
65. Новицкий Ф. Против Колчака и на путях к Туркестану // Гражданская война 1918—1921. Т. 1. Боевая жизнь Красной армии. М., 1928. С. 191.
66. Указанные населённые и географические пункты входят в современные Щучанский, Шумихинский и Мишкинский районы Курганской обл., вдоль Курганского отделения Южно-Уральской железной дороги, по линии которой отступала Волжская группа.
67. РГВА. Ф. 39500. Оп. 1. Д. 32. Л. 271, 271 об.
68. В современном Притобольном районе и Курганской обл., с. Нагорское, Обухово и др.
69. РГВА. Ф. 39500. Оп. 1. Д. 32. Л. 306.
70. Там же. Л. 306 об.
71. Там же. Л. 309 об.
72. Будберг А. П. Колчаковская эпопея. Л., 1929. С. 229.
73. Сахаров К.В. Указ. соч. С. 174.

Военно-исторический журнал. №9. 2017. С. 20-28.