Зданович А.А. Британская военно-морская разведка в Петрограде в 1918 г. // Вопросы истории. №11. 2017. С. 101-115.

Британская военно-морская разведка в Петрограде в 1918 г.
А.А. Зданович

Аннотация. Уже в ходе первой мировой войны британские спецслужбы стали вмешиваться во внутренние дела России. Наряду с британской политической разведкой с конца 1917 г. стала работать и военно-морская разведка этой страны. В Петрограде ее представлял Френсис Кроми. Он являлся военно-морским атташе и резидентом одновременно, действуя в трех направлениях: подготовка к уничтожению Балтийского флота; пересылка морских офицеров на север России для пополнения сил интервентов; организация восстания против власти большевиков. Советские спецслужбы пресекли его деятельность в конце августа 1918 года.

Ключевые слова: спецслужбы стран Антанты в России, британская военно-морская разведка в Петрограде, коммандер Ф. Кроми, заговор против власти, уничтожение флота России, операция ВЧК против английской разведки.

В ходе первой мировой войны, особенно в последние месяцы существования царского режима, британские разведывательные службы стали активно вмешиваться во внутренние дела России. Свою разведывательно-подрывную деятельность они активизировали в период существования Временного правительства и особенно после Октябрьской революции. В Советской России на начало 1918 г. имелись резидентуры следующих спецслужб: политической (М11с), военной /101/ (Department of military intelligence) и военно-морской (Directorate of Naval Intelligence at the Admiralty - DNI). Каждой спецслужбе отводилась своя ниша, определялись свои задачи. Однако стремление устранить от власти большевиков зачастую приводило к объединению агентурных сетей, не говоря уже об участии в одних и тех же антибольшевистских операциям.

Историки как правило обращали мало внимания на то, кто осуществлял конкретные подрывные акции, к какой из разведывательных структур принадлежали их исполнители. С учетом реалий последующих десятилетий авторы, пишущие на темы тайных служб, выделяли роль политической разведки «туманного Альбиона» - МИ-6, которая в 1918 г. именовалась как МИ1си, сосредотачивая внимание на акциях ее резидентуры, поскольку именно входивший в нее агент «ST-1» (Сидней Рейли) был главным действующим лицом в попыт^ ках свергнуть советское правительство летом и в начале осени 1918 года [1].

О военно-морской разведке упоминалось лишь в связи с проведением в конце августа 1918 г: операции в английском посольстве и гибелью Ф. Кроми - атташе по морским вопросам. Отечественна историки не подчеркивали, а большинство из них и не знало, что он одновременно являлся резидентом британской военно-морской разведки. Однако, если не брать во внимание более позднюю антибольшевистскую активность С. Рейли, фигура и роль Кроми представляется если не более значительной, то, во всяком случае, не менее важной при рассмотрении событий первого послереволюционного года.

Френсис Ньютон Аллан Кроми родился в 1882 г. в Ирландии. После окончания школы поступил в Королевский военно-морской флот, отличился в период подавления «боксерского восстаниям в Китае, будучи офицером морской десантной бригады. Был одним; из первых добровольцев, вошедших в создаваемый британский подводный флот, и вскоре стал командиром одной из подлодок. В период первой мировой войны он руководил группой субмарин на Балтийск ком театре боевых действий, одновременно являясь командиром подводной лодки «Е-19». Был награжден орденом «За выдающиеся заслуги» (The Distinquished Service Order - DSO). Осенью 1914 г. несколько английских подводных лодок прорвались в Либаву (ныне Лиепая, Латвия) для ведения самостоятельных действий против линейных кораблей Германии. По требованию командования Балтийского флота, они вскоре были подчинены русским военно-морским военачальникам и далее действовали бок о бок с российскими подводниками [2].

Через год русские и английские подводные лодки были объединены в дивизию, базирующуюся в Ревеле (ныне Таллинн, Эстония). В это время Кроми получил чин коммандера [3] и, по некоторым данным, даже руководил всеми английскими подлодками на Балтийском флоте. Он отметился рядом удачных операций, совместных с русскими моряками, и был среди немногих британских офицеров удостоен высшей офицерской награды — ордена Св. Георгия 4-й степени.

По свидетельству английского консула в Москве Р.Б. Локкарта, прославленные в прессе британские подводники начиная с февраля 1916 г. выступали в Петрограде и Москве на митингах в целях под-/102/-нятия боевого духа российских моряков и солдат, укрепления уверенности гражданского населения в скорой победе над Германией объединенных сил Антанты [4]. Так Кроми окунулся в иную сферу противоборства с врагом и понял, что не одним личным участием в боевых действиях можно приносить зримую пользу союзническому делу. Буквально через год после свержения царского режима будущий разведчик стал не только сторонним наблюдателем, но и участником разного рода мероприятий по противодействию разгулявшейся анархии среди моряков Балтийского флота, левацкой агитации и преступным деяниям в отношении многих морских офицеров. Для него большевики до конца дней оставались «немецкими агентами» и пособниками врага.

По решению британского правительства, Кроми с конца 1917 г. стал (вопреки его желанию) исполняющим обязанности военно-морского атташе в Петрограде. Его кандидатуру предложило, как это ни странно, не английское Адмиралтейство, которому подчинялись атташе во всех странах, а ведомство иностранных дел Временного правительства России в лице министра М.И. Терещенко [5]. Официально Кроми будет назначен на этот пост (а одновременно и резидентом ОМ) только в апреле 1918 г., когда уже достаточно широко развернет разведывательно-подрывную работу в России.

В ночь с 26 на 27 октября (с 8 на 9 ноября) 1917 г. новые власти объявили о выходе из войны. Был принят Декрет о мире. Союзники выступили резко против такого решения большевистского руководства, поскольку рушились их планы по сокрушению могущества Германии. В борьбу за продолжение войны включились антантовские политики, дипломаты и, конечно же, представители специальных служб Англии и Франции. Разведывательные структуры союзников — резидентуры, работавшие в царской России, расширившие свои возможности при Временном правительстве и сохранившие их в новых условиях, перестраивались под насущные задачи, меняли методы своей деятельности, пересматривали вербовочный контингент и определялись с объектами оперативного воздействия. Никогда ранее, к примеру, они не рассматривали возможность приобретения агентуры среди офицеров и вообще военнослужащих русской армии и флота. Разведчики союзников стали уделять больше внимания контактам с растущими, как грибы после дождя, различными антибольшевистскими организациями и группами. И это при том, что подполье создавалось в спешке, не имело в своем составе достаточного количества опытных конспираторов, и многие ячейки быстро проваливались в силу объективных и субъективных причин. Были случаи, когда нелегальные организации даже меняли союзническую ориентацию на немецкую, исходя при этом не столько из политических пристрастий, сколько из объема финансовых вливаний, сделанных той или другой стороной.

Выполняя все приказы, поступавшие из Лондона, Кроми четко конкретизировал свои задачи в соответствии с оперативной обстановкой и весь отдавался вновь порученному делу. Первоначально он действовал несколько прямолинейно. К примеру, в общении с рядовыми матросами британский атташе не скрывал своего негативного отношения к большевикам, продолжал называть их немецкими агентами, изменившими общему делу Антанты. Его близкая знакомая, /103/ дочь британского посла в России Мириэль Бьюкенен, в своих воспоминаниях отмечала: «Капитана Кроми русские матросы буквально ненавидели. Ему угрожали анонимными письмами, за ним следили. Лицо Кроми приняло утомленное выражение, а на висках появилась седина. Ему становилось все труднее и труднее сдерживаться пред наглостью и вызывающим поведением русских матросов» [6].

Но это замечание относится к рядовому составу флота и к первым месяцам работы резидента. Что же касается офицеров, то здесь наблюдалась совершенно другая картина. Большинство русских морских офицеров, особенно подводников, перебравшихся ввиду возможной германской оккупации из Финляндии, Ревеля и Либавы, были солидарны с британским военно-морским атташе в оценке действий большевиков и не желали служить последним, хотя и испытывали серьезные материальные затруднения. Среди них не составляло труда подобрать агентуру для выполнения далеко идущих планов британской морской разведки. Чтобы поддержать офицеров материально и при этом упростить задачу создания нелегальных ячеек, Кроми «приложил руку» и финансовые средства к учреждению ряда коммерческих контор. Костяк их персонала конечно же составили бывшие офицеры царской армии и флота [7].

Исходя из доступной информации, можно утверждать, что вес-ной-летом 1918 г. британская военно-морская разведка в лице Кроми концентрировала свои усилия на следующих направлениях:

1) подготовка условий для уничтожения Балтийского флота в случае реальной угрозы захвата кораблей немцами;

2) переправка бывших царских офицеров (прежде всего морских) на Север — в Мурманск, Вологду и Архангельск для организации охраны значительного количества военных материальных средств, завезенных туда союзниками. Что касалось Архангельска, то огромные запасы снаряжения и оружия хранились в этом городе на складах без какой-либо системы защиты и могли быть в любой момент захвачены немцами [8]. Кроме того, на Севере планировалось создание антибольшевистских вооруженных отрядов и организация захвата власти. Некоторые направляемые в указанные районы офицеры выражали стремление поступить в дальнейшем в британскую армию или на флот для продолжения войны с немцами;

3) объединение подпольных контрреволюционных организаций, включая группы правых эсеров и так называемых «белых латышей», с целью свержения большевистской власти в Петрограде, который оставался одним из важнейших центров Советской России.

В плане подготовки антибольшевистского переворота, как, впрочем, и по другим направлениям, Кроми намечал скоординировать свои действия с представителями британской политической разведки. Из их числа прежде всего следует отметить резидента МИ1с Эрнста Томаса Бойса, имевшего для прикрытия своей реальной работы звание лейтенанта добровольческого резерва королевского флота (RNVR сотрудника резидентуры Джеральда Гиллеспи и агента «SТ-1» Сиднея Рейли. Предполагался тесный контакт с французскими разведчиками в Петрограде — капитаном Шарлем-Адольфом Фо-па-Биде и лейтенантом Эдуардом Вокье. Планировалось одновременно осуществить аналогичные подрывные действия и в Москве. /104/

Таким образом можно говорить о стремлении Кроми, учитывавшего свое официальное положение и более высокое, чем у коллег воинское звание, стать неформальным руководителем среди сотрудников британских спецслужб в Советской России. Подтверждением этому служит его шифровка, направленная в Лондон, с предложением объединить разведывательно-подрывную работу в одних руках, со ссылкой на подобный опыт, существовавший у французов под началом военного атташе [9]. На деле, как видно из сохранившихся в архивах документов, все английские разведчики и контрразведчики продолжали действовать сообща, не считаясь со статусом своего официального дипломатического и иного прикрытия. Но харизматичные черты характера Кроми давали о себе знать, и он, безусловно, выделялся среди других сотрудников британских тайных служб в Советской России своей активностью и решительностью в достижение поставленных целей, пусть даже с большим риском лично для себя.

Из всех задач, которые предстояло ему решать, отправка офицеров на Север была, пожалуй, самой легкой. Желающих уехать из Петрограда и других городов имелось достаточно. Свою роль британский офицер определил четко — он снабжает деньгами некую организацию, которая и реализует весь план. На роль руководителя всего дела Кроми выбрал бывшего санитарного инспектора Балтийского флота, военного врача В.П. Ковалевского. Знакомство с ним состоялось еще в 1916 г. в штабе Балтийского флота [10]. Теперь профессор находился в отставке и располагал временем для действий под руководством Кроми. Но главное было в другом — Ковалевский не принял новую власть и поэтому сознательно, без колебаний согласился на сотрудничество с британским военно-морским атташе. Здесь следует заметить, что профессор уже с апреля 1917 г. состоял в антисоветской подпольной организации, руководимой капитаном 2-го ранга Г.Е. Чаплиным. Последний хорошо знал Кроми, поскольку служил с ним на английских подводных лодках. В Петрограде Чаплин восстановил контакт с британским офицером и фактически стал одним из его главных агентов. В своих воспоминаниях он писал: «В те дни во главе этой организации (имеется в виду подпольная офицерская организация. — А.З.) стояло, кроме меня, еще три лица: военно-морской врач, гвардейский полковник и подполковник генерального штаба» [11]. Упомянутым «военно-морским врачом» и был Ковалевский.

Группа, известная в истории ВЧК как «Организация Ковалевского-Куроченко», начала действовать с мая 1918 года. Подробно о ней несколько лет назад написал историк И.С. Ратьковский [12]. Этой подпольной структурой руководил Кроми. На Север удалось переправить около сотни человек. Кроме того, по намеченному Кроми плану, предполагалось, что «гвардейский полковник» вступит в Красную армию в одном из важных пунктов Мурманской железной дороги, организует там передаточный пункт для связи с генералом Д. Пулем. Капитану 2-го ранга Чаплину предстояло выехать в Архангельск, где приступить к формированию первых белых частей и затем организовать восстание против советских властей.

Реализация второй задачи Кроми — подготовки к взрыву всех боевых кораблей Балтфлота — требовала значительно больших затрат усилий и финансовых средств. Необходимо было создать подрывные /105/ команды для каждого из кораблей, включая и те, что стояли на ремонте и строились на судоверфях. Британскому резиденту пришлось задействовать своих основных агентов: капитанов 1-го ранга В.Д. Виноградова (всю войну возглавлявшего контрразведку российского флота) и А.Н. Никифораки, бывшего сослуживца-подводника командира 2-го дивизиона Дивизии подводных лодок Балтийского флота. Арестованный чекистами в 1920 г. старший лейтенант Б.А. Иванов показал на следствии следующее: «Никифораки и Виноградов говорили мне, что во главе всего дела по организации взрыва механизмов судов в случае наступления немцев на Петроград и его занятия ими, стоит английский морской агент Кроми» [13]. О руководящей роли Кроми в подготовке операции по взрыву кораблей есть несколько свидетельств. Среди них — описание действий британского резидента, основанное на вновь вводимых в научный оборот материалах двух дел из архива ФСБ России: уголовного дела от 1920 г., заведенного на упомянутого выше флотского офицера, командира эсминца «Азард» Иванова, и оперативной разработки «Моряки» (1926 г.).

В своих показаниях на следствии Иванов указал, что лично с Кроми знаком не был, а подчинялся уважаемому на флоте капитану 1-го ранга Никифораки. По поручению последнего, он должен был взорвать турбины строящегося миноносца, стоявшего у стены Балтийского завода. Взрывные устройства для всех групп диверсантов готовил некий офицер Букимович. За каждый корабль назначалась определенная сумма в зависимости от его важности. В среднем выделялось от 12 до 14 тыс. рублей. Часть их (6—7 тыс.) разрешалось получить до завершения операции и потратить на личные нужды привлеченных к делу моряков, поскольку финансовое состояние многих из них было крайне сложным из-за увольнения со службы. Капитан 1-го ранга Виноградов по согласованию с Никифораки и Кроми решил не дожидаться очередного наступления немцев и назначил день взрыва судов [14]. Однако Виноградов неожиданно исчез, не передав деньги и не сделав соответствующих распоряжений хранителю взрывных устройств. Сейчас известно, что главный агент Кроми покинул Петроград по указанию британского резидента, так как стало известно, что чекисты начали подозревать ответственных сотрудников Морской Регистрационной службы (разведка и контрразведка) в контактах с англичанами.

В 1926 г. сотрудники ОГПУ разрабатывали группу бывших царских морских офицеров по подозрению в проведении антисоветской агитации. Никаких практических действий с их стороны по противодействию мероприятиям советской власти выявлено не было. Но, как выяснилось в ходе агентурной разработки, некоторые члены группы состояли в 1918 г. в организации Кроми по уничтожению кораблей Балтфлота. Из их показаний следователям стало ясно, что кроме Виноградова и Никифораки в число главных агентов британского военно-морского атташе входил и белоэмигрант — капитан 2-го ранга Н.К. Нордштейн. Всего же подследственные назвали около двух десятков имен морских офицеров, в той или иной степени принимавших участие в подготовке диверсионных действий Кроме того, арестованные указали на некую организацию контр-адмирала А.В. Развозова, представитель которой, лейтенант Ю.В, Пуарэ, осу-/106/-ществлял связь с Кроми по вопросу взрыва кораблей Балтийского флота [16]

К деятельности резидента британской военно-морской разведки имеет самое непосредственное отношение и уголовное дело расстрелянного в 1918 г. командующего Балтийским флотом капитана 1-го ранга А.М. Щастного. Об этом деле подробно писал военный юрист В.Е. Звягинцев [17]. Однако как лицо, ранее занимавшееся реабилитацией незаконно осужденных в разные годы морских офицеров, автор сосредоточил внимание именно на юридических вопросах. Кроме того, он поставил перед собой задачу всячески подчеркнуть негативное влияние некоторых военных деятелей советского периода, и прежде всего Л. Троцкого, на решения судебных органов. Важными были и другие сведения, а именно — роль коммандера Кроми.

В 2013 г. в Москве появилось любопытное издание — «Дело командующего Балтийским флотом А.М. Щастного» [18]. Вводную статью и биографию офицера также написал Звягинцев. Да и само дело подготовлено к изданию именно этим автором. На 29-й странице он упоминает о том, что «англичане предпринимали усилия к уничтожению российских кораблей, предполагая тайный сговор (или зная о нем) большевиков и представителей немецкого Генштаба» [19]. Упомянут и Кроми с пояснением, что это — «английский разведчик, фамилия которого фигурирует в материалах дела» [20]. Звягинцев сообщает об имевших место секретных, переговорах разведчика с большевиками по поводу уничтожения кораблей. А основанием к таким переговорам якобы явились добытые британскими спецслужбами документы о тайных сношениях Совнаркома с Кайзером. Эти материалы по какой-то линии связи были доведены до командующего Балтийским флотом Щастного. Для Звягинцева (о чем он говорил сам) вообще не имело значения, были ли указанные документы подлинными, важно лишь то, что их изъяли у командующего при аресте. Сразу отметим, что это были фальшивки, изготовленные журналистом польского происхождения Ф. Оссендовским и его подручными, проданные за приличные деньги разведчикам Франции и Англии. Среди последних был и британский военно-морской атташе.

Не вдаваясь в биографию Кроми, Звягинцев почему-то определяет его как одного из опытных шпионов [21]. Известно, что пост военно-морского атташе и резидента подводник на момент ареста Щастного занимал всего несколько месяцев, а до этого к спецслужбам не имел никакого отношения. Вместе с тем, автор предисловия справедливо указывает на реальные факты неоднократных встреч резидента Кроми с Троцким (как наркомом по военным делам), а также с начальником Морского генштаба капитаном 1-го ранга Е.А. Беренсом и его помощником, членом морской коллегии контр-адмиралом В.М. Альтфатером.

Из материалов уголовного дела Щастного видно, что Троцкий первоначально не был осведомлен об использовании поддельных документов командующим флотом на разного рода совещаниях, чего нельзя с уверенностью сказать о Беренсе и Альтфатере. Последние, скорее всего, попались на удочку фальсификаторов и самого Кроми, а потому фактически стали соучастниками в реализации разработан-/107/-ного и профинансированного англичанами плана по подготовке к уничтожению кораблей. Руководители флота Республики, разделяя обеспокоенность британского представителя об угрозе захвата кораблей немцами, безропотно транслировали указания на сей счет в адрес Щастного от имени Троцкого, не поставив своего руководителя в известность о существовании поддельных документов. Не упоминал о них в беседах с наркомом и Кроми, намереваясь использовать фальшивки в целях антисоветской пропаганды среди военнослужащих Балтийского флота, а затем побудить некоторых офицеров и матросов к восстанию против новой власти, якобы выполняющей указания немецкого Генштаба.

Судя по тексту вступительной статьи Звягинцева, он уверен в подлинности добытых англичанами документов немецкого Генштаба. Отсюда и версия автора о том, что Щастный был арестован и скоропалительно расстрелян, чтобы скрыть факт выполнения Троцким и Лениным указаний германской разведки. С этим нельзя согласиться, поскольку уже проведены и опубликованы исследования, доказывающие причастность к изготовлению фальшивок упомянутого выше Оссендовского и спецслужб союзников. Странно, что Звягинцев не изучил и не использовал соответствующие работы петербургского профессора В.И. Старцева и американского историка С.М. Ляндреса.

Но для тех, кто изучает историю противоборства ВЧК с разведками стран Антанты, тот факт, что фальшивки давно разоблачены, не самое главное. Важно, что при описании дела капитана 1-го ранга Щастного ушли на дальний план сомнительные указания Беренса и Альтфатера, беспрекословно выполнявших приказы Троцкого. Кроме того, почти незаметной осталась роль британского резидента Кроми, как подстрекателя, и его подрывная идеологическая операция. А ведь именно доведение Щастным до командного и комиссарского состава Балтийского флота содержания подсунутых военно-морским атташе фальшивок с обвинениями большевистских руководителей в работе на немецкий генеральный штаб, стало основанием для его ареста. Кроме того, командующий флотом не скрывал своего возмущения фактом назначения англичанами денежных выплат диверсантам и поэтому проявлял явное нежелание выполнять навязанные союзниками указания по подрыву вверенных ему кораблей. И это тоже подвигло Троцкого к репрессивным действиям.

В последние майские дни 1918 г., при принятии такого неординарного решения, как лишение свободы командующего морскими силами Балтийского моря, нарком по военным делам явно находился под влиянием Кроми. То же можно сказать и о Беренсе, и об Альтфатере. Троцкий, хотя и не назвал фамилию Кроми (якобы забыл ее), но на суде подтвердил факт убеждающего воздействия на себя представителя английского адмиралтейства и предложения им денежных средств на подрыв кораблей. Имя этого человека вынужден был раскрыть Альтфатер — «Коммандер Кроми, он английский морской агент» [22]. Таким образом, можно утверждать, что британский резидент инициировал операцию по подготовке к взрыву кораблей и спровоцировал уголовное преследование командующего Балтийским флотом, закончившееся расстрелом последнего. Но в статье Звягинцева /108/ военно-морской атташе Англии упоминается, как ни странно, всего лишь трижды, да и то походя.

И последнее, о чем следует сказать и связи с делом командующею морскими силами Балтийского моря капитана 1-го ранга Щастного: уже на заседании Верховного революционного трибунала бывший командующий сделал заметки, из которых видно, что, только находясь на скамье подсудимых, он выяснил для себя роль Кроми. Однако ни сам Щастный, ни его опытный защитник по какой-то причине не поставили вопрос о привлечении английского военно-морского атташе в качестве свидетеля по делу [23]. Вызова такого свидетеля не желали Троцкий, Беренс и Альтфатер, которые в рассматриваемый период по факту участвовали в реализации планов по уничтожению Балтийского флота, навязанных резидентом английской военно-морской разведки. Найденное в архиве УФСБ по СПб. и Ленинградской области письменное указание руководителя и комиссара Морской Регистрационной службы своим подчиненным на Балтийском флоте, подтверждает сделанный выше вывод: «Нагенмор [24] приказал сообщить во все отделения военно-морского контроля, что в настоящее время является необходимым обратить главное внимание на раскрытие тех организаций и лиц, кои ведут в командах флота и в портах агитацию против принимаемых Морским Ведомством на случай оккупации Петрограда мер, имеющих своей целью не дать военные суда в руки оккупирующих. Также является необходимым вести строгое наблюдение за такой пропагандой и за всеми теми лицами, кои будут убеждать команды противодействовать и не исполнять приказаний, относящихся до принятия и исполнения таких мер предосторожности, как затопление судов, частичные взрывы и проч., когда эти распоряжения исходят от установленных законных властей» [25]. Как видно, инициатор данного указания — начальник Морского генерального штаба Беренс. Следует обратить внимание и на дату подготовки документа — 12 августа 1918 года. В это время уже был расстрелян Щастный, разбежалась из Петрограда и Кронштадта часть английской агентуры, а план Кроми по подготовке к взрывам кораблей и судов продолжал реализовываться при поддержке Беренса. Таким образом, отталкиваясь от текста вышеприведенного документа, можно достаточно уверенно говорить о его прямых контактах с Кроми вплоть до ликвидации последнего 31 августа. А если учесть, что Беренс подозревался в благоприятствовании деятельности шпионской организации «ОК», финансируемой британскими политической и морской разведками, то можно поставить под сомнение лояльность бывшего царского офицера большевистской власти.

Судя по материалам уголовного дела Щастного, Кроми неоднократно встречался с главой советского военного ведомства в первой половине 1918 года. Можно с уверенностью предположить, что с Беренсом и Альтфатером таких встреч было значительно больше. А это, в свою очередь, позволяет говорить о некой общей тактической линии в действиях военных представителей союзников — добиваться выгодных для их стран решений путем непосредственного воздействия на высших должностных лиц новой российской армии, флота и других ведомств. Это утверждение подкрепляется фактами тайных /109/ контактов с главой французской военной миссии наркома по иностранным делам Г.В. Чичерина и руководителя польского комиссариата наркомата по делам национальностей С.С. Пестковского. Британский резидент Кроми встречался даже с председателем Петроградской ЧК М. Урицким. Эти встречи, скорее всего, осуществлялись с целью усыпить бдительность главы местных чекистов. В опубликованной центральной партийной газетой записи беседы с Урицким указывалось к примеру, что у ПЧК имелись сведения о тесных сношениях некоторых контрреволюционных деятелей с официальными представителями английской и французской миссий. При этом руководитель питерских чекистов в разговоре с корреспондентом почему-то упомянул только британского военно-морского атташе. Однако председатель ПЧК не преминул добавить, что и сам встречается с последним, якобы только выслушивая его объяснения по поводу высадки английского военного контингента на Севере [26]. О чем реально шел разговор, теперь установить невозможно, так как никаких записей при встречах не велось. Известно одно — активных действий против англичан Петроградская ЧК в первой половине 1918 г. не осуществляла. Даже арестовав в Петрограде руководителя нелегальной морской разведывательной организации «ОК» лейтенанта Р.А. Оккерлунда, зная, что он направлял письма со шпионскими сведениями в Англию, местные чекисты не попытались выявить его связь с Кроми, которая несомненно была [27].

Третья задача Кроми, а именно устранение большевиков от власти, являлась наиболее трудной в плане практической реализации. Здесь уже нельзя было ограничиться подбором и использованием агентуры только из той среды, которую он хорошо знал — морских офицеров. Требовалось объединить усилия различных подпольных организаций, включая и «белых» латышей. Их в Петрограде было достаточно много. Латыши-подпольщики имели связи с земляками в Москве, что создавало возможность заручиться их поддержкой готовившегося восстания в советской столице. Там с мая 1918 г. действовал Рейли. С ним предстояло наладить взаимодействие, что и было реализовано в июле-августе.

В оперативном обеспечении следствия по делу Щастного центральный аппарат ВЧК (в отличие от петроградских чекистов) задействован не был. Но его руководители — Ф. Дзержинский и Я. Петерс — имея информацию о рассматриваемых в рамках уголовного дела событиях, все же сумели вычленить некие указания на проведение Кроми антисоветской подрывной деятельности. Тянулись нити в Петроград к изготовителям антибольшевистских фальшивок, фигурировавших на судебном процессе над Щастным. Подобного рода «документы» доставил из Петрограда в Москву во второй половине апреля 1918 г. арестованный позднее ВЧК поляк М. Лютославский. Все собранные сведения оказались востребованными при разработке операции против английской разведки, проведенной в июне-сентябре 1918 г., известной в исторической литературе как «Заговор Локкарта» или «Заговор послов».

Понятно, что союзнические послы лично не принимали участия в разработке планов по свержению советской власти, но однозначно знали об этих намерениях. Кроме того, они решали вопросы финан-/110/-сирования Различных подпольных организаций. Практическим же осуществление намечаемых действий занимались представители спецслужб Франции и Англии. Среди британских разведчиков выделялись две фигуры: Сидней Рейли (агент политической разведки МНс1 «SТ-1») и резидент военно-морской разведки (он же военно-морской атташе) Кроми. Встречу и дальнейшую совместную работу этих разведчиков организовал резидент МП с в России Эрнст Бойс. При этом сам он не считал возможным лично участвовать в подготовке антибольшевистского переворота, заявляя коллегам, что занимается исключительно выполнением заданий по сбору политической информации в интересах британского правительства.

Август 1918 г. был самым сложным и напряженным для представителей союзнических спецслужб в России. Обстановка и уже проделанная подготовительная работа по устранению большевиков от власти подводила к необходимости финальных решительных действий, а подпольные антисоветские структуры чем дальше, тем больше утрачивали готовность к подобным акциям. Исходя из намерения нанести удар по высшим представителям советской власти и большевистской партии, один из основных исполнителей задуманного резидентурами британских спецслужб агент «SТ-1» (Сидней Рейли) предложил совершить переворот 6 сентября. В этот день должен был начать работу VI Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов. В зале заседаний предполагалось арестовать Ленина и других видных делегатов форума. Затем началось бы восстание в столице и в Петрограде. Успех казался несомненным. Но антантовские разведчики не знали, что чекисты готовят контракции.

Следует напомнить следующее. Поздним вечером 7 июля 1918 г., дня, когда был совершен террористический акт в отношении германского посла в Советской России графа Мирбаха, председатель ВЧК Дзержинский подал в Совнарком заявление о невозможности далее исполнять обязанности по руководству чекистским ведомством. Более того, совершенно справедливо рассматривая себя как одного из главных свидетелей по указанному делу, он вообще отказался принимать какое-либо участие в работе комиссии» [28]. Данная фраза из заявления Дзержинского до сих пор вызывает непонимание у историков спецслужб. Дело в том, что как раз в это время начала активно развиваться операция по внедрению секретных сотрудников и агентуры ВЧК в британские и французские разведсети в Москве и Петрограде. И если разработкой по главе английской миссии в новой советской столице — Локкарту в основном руководил заместитель председателя ВЧК Петерс, то мероприятиями по Петрограду, а конкретно — по военно-морскому атташе Великобритании капитану 1-го ранга Кроми — непосредственно занимался Дзержинский. По крайней мере известно, что именно он организовал агентурную группу А.Б. Штегельмана (псевдоним «Энгельгардт») и утвердил разработанный им план действий, первый пункт в котором был такой: «ликвидация англо-французов» [29]. Кроме того, планом предусматривался съем в Петрограде конспиративных квартир, где предполагалось принимать вновь завербованных агентов, а возможно встречаться с Кроми и сотрудниками его резидентуры. Руководство агентурной группой Штегельмана председатель ВЧК осуществлял при посредниче-/111/-стве секретного сотрудника комиссии А. Г. Антонова 30. Все основные доклады по работе агентурной группы шли к Дзержинскому через него. Петроградских чекистов до финальной стадии к операции не подключали. Здесь сказался не только фактор серьезных претензий ВЧК к своим коллегам в северной столице, многократных взаимных упреков в допущенных ошибках, но и отсутствие у Петроградской ЧК реальных оперативных возможностей по английскому посольству.

В период своей вынужденной отставки Дзержинский работал над изучением и приведением в порядок архивных материалов ВЧК. Этот факт известен историкам по сохранившимся документам [31]. Однако, зная психологическую характеристику чекистского руководителя, достаточно хорошо описанную исследователями, трудно поверить, что он мог реально отойти от дел и вообще не интересоваться ходом наиболее крупных операций. Прежде всего это относится к тем из них, которые вступили в решающую стадию. Скорее всего, Дзержинский продолжал курировать начатую им лично операцию по Петрограду. Если это так, то становится понятным, почему уже 22 августа 1918 г. было принято постановление Совнаркома о восстановлении Дзержинского в должности председателя ВЧК. К этому времени выяснилась роль некоторых иностранных дипломатических представителей и агентов спецслужб в подготовке государственного переворота. Тянуть далее с ликвидацией зревшего в Москве и бывшей столице страны заговора было нельзя. Штегельман («Энгельгардт») через свои петроградские связи уже ввел секретных сотрудников Всероссийской ЧК Спрогиса и Бредиса в окружение британского военно-морского атташе Кроми, да и сам вошел в число агентов английского резидента [32].

Прибыв с группой сотрудников в Петроград в оперативную командировку (в том числе и в связи с убийством председателя местной чрезвычайной комиссии Урицкого), Дзержинский отдал приказ подчиненным резко активизировать разработку Кроми и других британских разведчиков.

В ряде публикаций указано, что, по имевшимся у чекистов на конец лета 1918 г. данным, в британском посольстве 31 августа должно было состояться совещание руководителей групп заговорщиков с британским военно-морским атташе, капитаном 1-го ранга Кроми, что и повлияло на план реализации операции. Но это не совсем верно. В действительности, еще до прибытия в Петроград Дзержинского, направленным в город двум агентам ВЧК было отработано задание — организовать сбор руководителей подполья в гостинице «Франция» и добиться участия в совещании британских разведчиков. В гостинице предполагалось захватить всех заговорщиков с поличным и обоснованно обвинить иностранных дипломатов во вмешательстве во внутренние дела Советской России. Конкретной даты этого оперативного мероприятия определено не было. Однако при встрече с агентами Кроми и его коллеги засомневались в безопасности встречи и решили провести ее в здании посольства. Об этом они и заявили агентам ВЧК 31 августа. Переубедить разведчиков не удалось. Тогда один из агентов — А. Сабир — под надуманным предлогом сумел выйти на короткое время из посольства и сообщить руководителям операции о возможных изменениях [33]. /112/

Несколько ранее Дзержинский получил известие о покушении на председателя Совнаркома Ленина и (не отвечая на переданный вопрос агента) решился на беспрецедентные с точки зрения международного права шаги — осуществить в тот же день (31 августа 1918 г.) блокирование и обыск посольства Великобритании, а также арестовать всех находившихся в здании лиц. Возможно, что Дзержинский также рассчитывал добыть в миссии или при допросе задержанных какие-либо свидетельства причастности иностранных дипломатов к произошедшим террористическим актам. Однако никаких документов, указывающих на какое-либо участие сотрудников посольства в организации убийства Урицкого и покушении на Ленина чекисты тогда не нашли. Да и сегодня историки не говорят о планировании действий террористов в одном из союзных посольств и вообще в каком-то едином центре. А вот сведения о координации действий заговорщических организаций в Москве и в Петрограде были добыты. Свидетелями на предполагаемом судебном процессе могли выступить секретный сотрудник ВЧК Спрогис, а также агенты Штегельман и Сабир.

В одном из дел архива УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области сохранился ряд документов, описывающих происходившее. На основе этих материалов вырисовывается следующая картина: когда работники ВЧК и ПЧК проникли в здание, именно Кроми первым открыл огонь по чекистам, стараясь дать своим сотрудникам возможность уничтожить компрометирующие материалы. В ходе завязавшейся перестрелки разведчик наружного наблюдения Янсон был убит, следователь ВЧК Б.Б. Бортновский и комиссар ПЧК И.Н. Шейнкман тяжело ранены [34] . Сам военно-морской атташе получил смертельное ранение и скончался на месте [35].

В исторической литературе упоминается и об аресте в дипмиссии нескольких контрреволюционеров. Авторы книги «Чекисты Петрограда», к примеру, утверждают, что среди задержанных были 25 англичан и 5 представителей антибольшевистского подполья. К сожалению, фамилии этих лиц, за исключением бывшего царского офицера князя Шаховского, не приводятся, и ссылок на источники информации для данного сюжета в книге нет [36]. Сотрудники архива УФСБ по Санкт-Петербургу и Ленинградской области на сделанный запрос ответили, что списка задержанных в британском посольстве найти не удалось. В связи с этим можно назвать лишь еще двоих «контрреволюционеров» — это агенты ВЧК Штегельман и Сабир. Их упоминает в отчете сотрудник резидентуры британской политической разведки Г.Т. Холл (Herold Trevenen Hall), достаточно тесно сотрудничавший с Кроми и находившийся в посольстве в момент прихода чекистов [37].

События, произошедшие 31 августа, многократно описывались в отечественных и зарубежных публикациях. По понятным причинам иностранные публицисты и историки, даже те из них, кто с научных позиций исследовал противоборство спецслужб в 1918 г., зачастую Делали акцент на самом факте гибели британского военного дипломата (забывая при этом, что он первым открыл стрельбу) и на нарушении экстерриториального статуса посольства [38]. Советские исследователи упоминали о налете на посольство в основном в связи с так /113/ называемым «Делом Локкарта» и, что вполне естественно, полностью оправдывали чекистские мероприятия [39].

Британский военно-морской атташе и резидент DNI Френсис Кроми погиб, что называется, на боевом посту. То, что он проделал в январе-августе 1918 г. в интересах своей страны, грубо вмешиваясь при этом во внутренние дела Советской России (вплоть до подготовки государственного переворота), вызывает у западных историков если не восхищение, то однозначно положительные оценки. В чем-то с ними можно согласиться. Но, между тем, следует указать и на профессиональные ошибки в деятельности Кроми, а также британской военно-морской разведки в целом, ярко проявившиеся в противоборстве с ВЧК. И это при том, что сами чекистские аппараты в 1918 г. были еще далеки от вершин оперативного искусства.

Примечания

1. Рейли (Розенблюм) Сидней Джордж (1872—1925). С 1918 г. агент британской политической разведки. Псевдоним «SТ-1». Вместе с другими сотрудниками Сикрет интеллидженс сервис (СИС) в 1918 г. предпринимал попытки организации заговора с целью свержения советской власти. Был заочно приговорен к высшей мере наказания, но сумел заблаговременно скрыться за границу. Выведен на территорию СССР в рамках чекистской операции «Трест», где приговор был приведен в исполнение в 1925 году.
2. Первая мировая война 1914—1918 годов. Т. 1. М. 2014, с. 422.
3. Коммандер — воинское звание в военно-морском флоте Великобритании, соответствующее капитану 2-го ранга в российском ВМФ.
4. ЛОККАРТ Р. Агония Российской империи. Воспоминания офицера британской разведки. М. 2016, с. 150.
5. BAINTON R. Honoured by strangers. The life of Captain Francis Cromie CBDSORN 1882—1918. London, р. 200.
6. БЬЮКЕНЕН М. Крушение великой империи. Ч. 2. Париж. 1933, с. 113.
7. Архив УФСБ по СПб. и Лен. обл. АУД П-34639, л. 2.
8. KETTLE М. The road to intervention. March-November 1918. London, 1988, р. 7.
9. BAINTON R. Op. cit., р. 210.
10. Архив УФСБ по СПб. и Лен. обл., АУД П- 92755, т. 4, л. 107.
11. ЧАПЛИН Г.Е. Два переворота на Севере. В кн.: Белое дело. Летопись белой борьбы. Т. 15. Берлин. 1928, с. 14.
12. РАТЬКОВСКИЙ И.С. Петроградская ЧК и организация доктора В.П. Ковалевского в 1918 г. — Новейшая история России. 2012, № 1, с. 100—115. Автор, к сожалению, ошибся и указал фамилию одного из руководителей организации как Куроченков вместо Куроченко.
13. Центральный архив Федеральной службы безопасности России (ЦА ФСБ России), АУД Н-441, т. 1,л. 21.
14. Там же, л. 21об.
15. ЦА ФСБ России, ф. 2, оп. 4, д. 29, л. 215—217.
16. Там же, л. 81.
17. ЗВЯГИНЦЕВ В.Е., САПСАЙ А В. «Балтийская Голгофа» или как узаконили беззаконие. СПб. 2003; ЗВЯГИНЦЕВ В. Трибунал для флагманов. М. 2007.
18. Дело командующего Балтийским флотом А.М. Щастного. Подлинное следственно-судебное дело. М. 2013.
19. Там же, с. 29.
20. Там же, с. 30.
21. Там же, с. 51. /114/
23. Там же, с. 291.
24. «Нагенмор» — употреблявшееся в первые годы советской власти название должности начальника Морского генерального штаба. Эту должность в рассматриваемый период занимал Е. Беренс.
25. Архив УФСБ по СПб. и Лен. обл., ф. 19, д. 32, л. 9—9об.
26. Правда. З.VII.1918, №34.
27. ЦА ФСБ России, ф. 1, оп. 3, д. 527, л. 21.
28. В.И. Ленин и ВЧК. Сборник документов (1917-1922 гг.). М. 1987, с. 69.
29. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 76, оп. 3, д. 13, л. 21,
30. Антонов Аркадий Густавович. Возможно, что это его псевдоним, а не настоящая фамилия. По кадровым приказам ВЧК сотрудник с фамилией Антонов не проходит. Однако в оперативной переписке за 1918 г. он встречается много раз, в том числе и в связи с получением финансовых средств для группы Штегельмана.
31. ВИНОГРАДОВ В.К. История формирования архива ВЧК. В кн.: Архив ВЧК. Сборник документов. М. 2007, с. 10.
32. АВОТИН А. Шмидхен: затянувшийся маскарад. Темные страницы истории. М. 2012, с. 12.
33. BAINTON R. Ор. cit., р. 250.
34. Архив УФСБ по СПб. и Лен. обл., д. N9 9964, т. 14, л. 51.
35. ГОЛИНКОВ Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. 1. М. 1980, с. 151.
36. КУТУЗОВ В .А., ЛЕПЕТЮХИН В.Ф., СЕДОВ В.Ф., СТЕПАНОВ О.Н. Чекисты Петрограда на страже революции. Кн. 1. Ленинград. 1989, с. 167.
37. BAINTON R. Ор. cit., р. 297.
38. LOKHART R.В. Reily: Асе of Spies. New York. 1984;Gordon Brook Shepherd. Iron Maze. The Western Secret Services and the Bolsheviks. London. 1998.
39. Правда. 7.IX. 1918, № 191; СОФИНОВ П.Г. Очерки истории Всероссийской Чрезвычайной Комиссии (1917—1922 гг.). М. 1960; ГОЛИНКОВ Д.Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. Кн. 1. М. 1980.

Вопросы истории. №11. 2017. С. 101-115.