Сергей Махов

Да, я помню, и знаю, что задолжал.
Проект начинался так легко, что я не думал, что он затянется на долгих семь лет. Тем не менее, он реально близок к финалу, можно сказать - на финальной прямой. Все-таки на данный момент 344 страницы А4, 1.2 млн. знаков. Так что я постарался, 130-140 использованных источников - русских, английских, шведских, датских, голландских, немецких....
Напоминаю пост: https://george-rooke.livejournal.com/532948.html
Напоминаю условия:

Ну и условия. Они те же, что и раньше: Сумма от 50 до...скольки хотите руб. Определяет только ваше материальное положение и ваше внутреннее понятие о стоимости данного продукта.
для пользователей Яндекс-денег - 41001691401218
Для пользователей WebMoney - R330116677295
Z598245991108
Для Qiwi - +79608497534
Карта Сбербанка - 4279 3806 5075 9527

Просьба ВСЕХ, кто участвует в предоплатном проекте, ОТМЕЧАТЬСЯ в этом посте.

Естественно, кто вкладывается сейчас - получит вкусное приложение. Все по традиции.

Пришлось пересмотреть буквально все, несколько раз все изменить, переписать заново. Были сложности и технического характера. Например, произошла Французская революция - писать про нее или нет? Повлияла на Балтику она или нет?
Идут несколько параллельных событий в Швеции, Дании, России, как их увязать между собой?
В результате в тело книги я решил вставить Receptum (на латыни - отступление), которые бы помогли объяснить смысл и логику последующих событий. Если объяснять это в главах – получится скомкано и разбросано по всему тексту, тогда как в отступлениях можно изложить сконцентрированные данные, которые пригодятся во время дальнейшего чтения. Вот одно из таких отступлений я вам и предлагаю к прочтению.

Receptum-11

Ну и очередное отступление, которое не вписывается в канву повествования, но критически необходимо для осмысления дальнейших событий.

Мы с вами оставили Швецию в 1790 году, когда Густав III потерпел поражение в русско-шведской войне. Правда, шведам в конце войны удалось забить «гол престижа» -  во втором сражении про Роченсальме они смогли нанести поражение гребному флоту принца Нассау-Зигена. Шведская официальная история так пишет об этой единственной своей победе в русско-шведской войне 1788-1790 годов: «Победа наша в Свенскезунде (шведское название Роченсальма) нашла большой отклик по всей Европе и коренным образом изменила политическую ситуацию. Густав III теперь мог продолжать войну, но  не имел к этому финансовых средств из-за сильно возросшего государственного долга. Англия, Пруссия и Голландия предложили Швеции финансовую поддержку и кредиты, однако король был все же склонен заключить мир с Россией. 3 августа начались переговоры, и 14-го числа (новый стиль) был заключен Верельский мир, который дал шведам гарантии невмешательства России в их внутренние дела. Швеция смогла отстоять свою независимость»[1].
Не оспаривая то, что русские потерпели поражение при Роченсальме, все-таки не согласимся с оценкой результатов сражения.
Сразу же после поражения принц Нассау разработал новый план, который имел все шансы на успех. В помощь гребному флоту были перекинуты линейные корабли «Иоанн Богослов», «Америка» и «Сисой Великий», которые расположились у острова Муссало, дабы перекрыть шведам выход из Роченсальмского архипелага. Были присланы куттеры и фрегаты, в том числе и «Венус», чтобы организовать погоню в случае прорыва. Дополнительно из Ловизе были присланы два линкора вице-адмирала Одинцова, и 1 корабль из Кронштадта. В общем, за дело взялись всерьез, и Густаву III стало понятно, что везение закончилось.
Да, фортуна ему улыбнулась 28 июня, но уже 9 июля стало ясно, что в ближайшее время шведский армейский флот ждет совершенный разгром.
14 июля Нассау-Зиген сообщил участникам военного совета, что эскадра должна преградить путь шведам у островов Муссало и Кунисари. Кораблям Чичагова предстояло отвлечь неприятеля у Поркалаута и Барезунда, а войскам Салтыкова — с суши, тогда как принц намеревался идти прошлогодним путем. Совет постановил провести диверсию с суши и высадить десант на Кутсало-Мулим, чтобы обеспечить действия флотилии. Последней, по предложению принца, следовало атаковать канонерскими лодками, которые наступали в первой линии при поддержке плавучих батарей. Вторую линию составляли галеры. Парусникам следовало демонстрировать готовность перейти в наступление. После того как русские канонерские лодки вступят в бой, галерам следовало на буксируемых плотах доставить десант с артиллерией на остров Кутсало. Устроенные на острове батареи должны были быть в состоянии отразить неприятеля в его нападении калеными ядрами, тогда как часть гребных и парусных судов должна была перейти в наступление по всем проливам, а остальные парусники — поддерживать их. Военный совет постановил иметь сигналы для связи с армией. Атака была назначена на 22 июля.
Но 18 июля 1790 года Густав III через посредников обратился к России с просьбой объявить перемирие и сесть за стол переговоров. Швеция просила мира, ибо, если бы король вдруг попал бы в плен – для скандинавов получилось бы совсем нехорошо. 21-го в деревушку Верель были присланы русские дипломаты, чтобы выработать условия мира.
Россия поставила условия, которые были безропотно приняты Швецией:
1) восстановление «вечного мира», подтверждение незыблемости постановлений Ништадского и Абоского мирных договоров.
2) сохранение статус-кво и неизменности довоенных границ.
3) взаимное освобождение пленных.
4) установление правил взаимного салютования флотов в Балтийском море и в собственных портах
5) подтверждение разрешения российского правительства о беспошлинных закупках Швецией в русских балтийских портах хлеба (зерна, муки) на 50 тысяч рублей и пеньки на 200 тысяч рублей ежегодно.
Почему условия мира были такими мягкими? Шведские историки относят это именно к поражению русского галерного флота у Роченсальма. Но как мы видим, это поражение совершенно не улучшило положения шведов, а наоборот – ухудшило. Армейский флот Густава попал в безвыходную ситуацию, и неминуемо был бы уничтожен. Таким образом, стратегически победа у Свенскезунда была равна… нулю. Что совершенно логично. Взять подкреплений шведам было негде, уйти они ни морем, ни сушей не могли. Готовилась атака, которую отразить шведы бы не смогли при всем желании.
Русско-шведская война с точки зрения Екатерины была досадным недоразумением. В этот момент Россия стремилась разгромить Турцию, князь Потемкин-Таврический во всю разрабатывал «Греческий проект», решив изгнать Османскую империю с территории Европы и захватить Константинополь, часть Балтийского флота перед русско-шведской войной должна была идти в Средиземное море, дабы атаковать турок с тыла. На Балтике Россия и так была гегемоном, к тому же, имея союз с Данией, она совершенно не боялась ни за свою торговлю, ни за свои берега.
Кроме того, императрица надеялась, что столь мягкие условия произведут беспорядки в самой Швеции, ибо король Густав в этой ситуации будет выглядеть как минимум глупо, а как максимум – его сочтут безумцем. В принципе, расчет Екатерины оказался верен – в результате заговора шведской знати 16 марта 1792 года Густав был смертельно ранен в опере Якобом Юханом Анкарстремом.
В последние годы своей жизни Густав III местал возглавить крестовый поход против французской революции, особенно после того, как с приходом к власти жирондистов, французы выплеснули революцию за пределы страны. Смерть помешала шведскому королю привести в исполнение это намерение, столь характерное для его темперамента, но все же европейский кризис последующих семнадцати лет сыграл в значительной степени определяющую роль в шведской истории этого периода, хотя более близкий контакт между Швецией и другими странами Европы начался лишь с 1804 году.
Когда Густав III умер, его сыну и наследнику, единодержавному монарху Густаву IV Адольфу было всего 14 лет. Таким образом, Швеция, впервые за девяносто пять лет (со времени смерти Карла XI) получила регентское правительство.
Изначально оппозиционные круги замышляли убийство молодого монарха, но разные группы заговорщиков просто мешали друг другу и чаще грызлись между собой, чем разрабатывали планы цареубийства. В результате Густав IV утвердился на троне, а регентом стал младший брат покойного короля – герцог Карл Зюдерманландский. Советники остались старые, а потом главой правительства стал Густав Адольф Рейтерхольм, по сути – совершеннейшее ничтожество, к тому же одержимый мистикой и стремлением к неограниченной власти. Рейтерхольм первым делом под различными предлогами обвинил «густавианцев» (старых советников Густава III) в различных злоупотреблениях и кознях, и частью пересажал в тюрьму, а частью - казнил. Это, наверное, было единственным достижением регентства, ибо четыре года регентства кончились, во внутренней политике никаких реформ не было, а внешняя политика целиком определялась субсидиями от Франции и России. Поскольку с 1791 года французские субсидии закончились, то теперь шведы жили только на русские денежки.
В 1796 году Густав IV Адольф взял правление в свои руки, изгнал Рейтерхольма, но… по факту Густав был довольно ограниченным человеком, не обладавшим широким кругозором. С 1796 по 1804 год Густав IV, откровенно наплевав на внешнюю политику, занялся реформами внутри страны.
Когда восемнадцатилетний Густав IV Адольф принял в 1796 г. правление, Рейтерхольму пришлось покинуть страну. Молодому королю, на которого его отец возлагал все свои надежды, была присуща определенная духовная ограниченность, выразившаяся, в частности, в его мероприятиях против действительного или мнимого якобинства; но он обнаруживал живой интерес к некоторым реформам, имеющим практическое значение, и принимал личное участие в их разработке. Ближайшие восемь лет единовластия Густава IV Адольфа — с 1796 по 1804—отмечены многосторонней и успешной деятельностью в области проведения реформ. И период правления Густава III и годы регентства создали благоприятную почву для проведения этих реформ. При всей узости взглядов регентов, невзирая на все придворные интриги тех лет, была проделана большая положительная работа в отношении оздоровления финансов, сотрудничества с Данией, а также в отношении защиты торговли во время революционных войн (1794) и разрешения ряда вопросов сельского хозяйства. Ингвар Андерсон: «Еще в начале XIX в. около трех четвертей шведского населения было занято непосредственно в сельском хозяйстве и в связанных с ним промыслах. В основном, однако, землю обрабатывали теми же способами, что и в средние века. Если мы сделаем обзор всех крупных перемен в способах обработки земли на протяжении шведской истории, мы можем указать лишь на введение двух- и трехпольной системы обработки земли в некоторых областях страны (наиболее важных в сельскохозяйственном отношении) и на некоторое усовершенствование деревянных орудий с тех пор, как к ним стали приделывать железные части. Общинное землевладение в свое время (в первое тысячелетие нашей эры) означало неслыханное достижение в деле страхования и организации труда, но теперь оно имело больше отрицательных сторон. Между тем было очень важно усовершенствовать земледелие, что стало ясно после того, как Швеция потеряла по Ништадтскому миру балтийские провинции, снабжавшие ее хлебом. Это же требование выдвигала, начиная еще с середины XVIII в., новая экономическая и политическая школа физиократов»[2].
По сути, Густав перевел землепользование Швеции с двупольного на трехпольное, разрешил свободную торговлю зерном, отменил земельные привилегии старых дворянских родов, внедрил в стране альтернативную зерну культуру – картофель. Были расширены посевные площади в Сконе (1803 год), а потом и в остальной Швеции (к 1807 году). В том же 1807 году в Померании Густав отменил крепостное право, правда это была нужда, выдаваемая за добродетель, отмена была произведена в середине июля, а в августе Шведская Померания была захвачена французскими войсками, которые и так бы там его отменили.
Эти реформы произвели поразительный эффект – была разрушена шведская община, с одной стороны сельское хозяйство стало более производительным, с другой – появилось множество разорившихся крестьян, которые можно было пристроить в промышленность и тем самым начать индустриальную революцию.
Из минусов можно отметить, что при распаде общины крестьянство разделилось на кулачество (это не крупные производители, а чаще всего ростовщики, причем дающие деньги или инвентарь другим крестьянам под гигантские проценты), середнячество и бедняков.
В 1800 году в Норчёпинге был проведен риксдаг, где обсуждалась денежная реформа. В результате король был вынужден заложить шведское владение в Германии – Висмар, дабы получить из Германии серебро для чеканки новой монеты.
Что касается внешней политики – в 1799 году был заключен союз с Павлом I, что поставило Стокгольм в кильватер русской политики. Павел к тому времени был ярым врагом Англии и отношения Швеции с Англией также сделались в этот период так же очень напряженными, ибо англичане в своей торговой войне с Францией вели себя весьма беззастенчиво в отношении нейтральных стран и даже накладывали эмбарго на крупные шведские караваны судов. В целях совместной защиты Дания, Швеция, Пруссия и Россия заключили в 1800 г. новый договор о нейтралитете по образцу договора, который они заключали ранее. Англия приняла вызов, наложив эмбарго на союзные суда в английских гаванях, напав на Копенгаген и создав угрозу шведскому флоту в Карлскруне в 1801 г. Политика, которую Швеция проводила до того времени, поставила ее в тяжелое положение между Англией и Россией; но когда после смерти императора Павла I Россия встала на путь более дружеской внешней политики в отношении Англии, руководители шведского государства добились мирного соглашения с Англией в полном согласии с Россией. Новый курс шведской внешней политики привел к установлению более тесных отношений между Швецией и Англией и к отказу Швеции от прежнего строгого нейтралитета.
Но… сильно мешало то, что Густав IV был мистиком и не очень интеллектуально развитым человеком. Кент Зеттерберг пишет в своем эссе «Война около Нора-Кваркена» (Krig kring Kvarken, Нора-Кваркен – это пролив в Ботническом заливе, отделяющий Финляндию от Швеции): «Ненависть Густава IV Адольфа к Наполеону была глубокой, полной и почти монументальной. Король видел в Наполеоне антихриста, блуждающего по поверхности Земли, и поэтому не был готов идти ни на какие компромиссы в своей войне против «французской гидры». Он был готов пустить все немногочисленные ресурсы Шведского королевства в гигантскую борьбу за власть, которая происходила в Европе в целом. Король читал книгу Откровений из Библии и видел в Наполеоне воплощение зла, зверя с числом «666», все – согласно пророчеству об Апокалипсисе. Вместо того, чтобы заключить мир с Наполеоном, король был готов проиграть все, даже покинуть страну и продолжить борьбу из Англии»[3].
И это мешало королю принимать взвешенные политические решения. Как пример – ситуация 1807 года. Ингвар Андерсон: «В войнах третьей и четвертой коалиций против Наполеона участие Швеции ограничилось ее походом в Померанию, которым руководил сам король. Но померанский поход потерпел жестокую неудачу отчасти из-за неспособности Густава IV Адольфа как военного руководителя, отчасти из-за недостаточной квалификации шведского войска, в особенности офицеров. Кроме того, неуравновешенные, часто просто смешные выступления короля производили неблагоприятное впечатление на военные круги; совершенно очевидно, что он не имел ясного представления о том, насколько его страна способна выдержать войну. Между тем в июле 1807 г. между Наполеоном и Александром I был заключен Тильзитский мир, что значительно ухудшило положение Швеции, а месяц спустя шведская армия была заперта наполеоновскими войсками на Рюгене. Только благодаря хитрости, находчивости, хладнокровию Толля (старого советника Густава III, теперь наиболее преданного Густаву IV Адольфу человека) этим войскам в конце концов удалось вернуться в Швецию»[4].
Ну а теперь вернемся к основному повествованию.

Via

Иногда пристальнее смотришь на уже знакомые события, и вдруг замечаешь целый пласт того, чего совершенно не замечал раньше, и вообще – даже мировоззрение переворачивается с ног на голову. Вот примерно это и произошло со мной по довольно знакомому периоду, о котором я много читал и писал, но архивы английского Парламента заставили взглянуть на эти события по-новому.
Итак, речь о периоде 1714-1754 годов, то есть о временах правления Георга I и Георга II. А история тянется аж от Елизаветы I и Якова I, и уж точно – от Английской революции. Дело в том, что соединение Англии, Шотландии и Ирландии под одним скипетром имело серьезные последствия именно с точки зрения общественной жизни. Англия была англиканской, Шотландия – пресвитерианской, ну а Ирландия – в основном католической. В каждом из королевств были довольно влиятельные меньшинства: в Англии и Шотландии – католики и пуритане, а в Ирландии – англикане и пресвитериане.
Представляете, какой компот? А теперь добавим сюда последствия Английской революции – это увеличение влияния пуритан и диссентеров. Так вот, основу партии вигов как раз составили пуритане, пресвитериане и диссентеры. А партия тори представлялась англиканами и католиками. Обе партии враждовали между собой не только по партийному, но и по религиозному принципу. Так, англиканский священник Генри Сэшеверелл в 1710 году в проповеди основное описание уделил «ереси лжебратьев», то есть как раз пуритан, пресвитериан и диссентеров, которые по его мнению угрожали церкви и государству.
Сэшеверелл предстал перед судом, его обвинили в нападках на завоевания Славной революции, проповеди его присудили сжечь, а ему самому – запретили проповедовать во всех частях английского королевства. В ответ англикане (не католики!) в Лондоне разгромили пресвитерианскую церковь в Линкольн-Инн Филдс, нападения произошли и в Рексеме, Бранстейпле и Гейнсборо.
К 1714-му страна вообще оказалась расколота надвое – Георга I избрали келейно, по сути это был плохо завуалированный переворот, по крайней мере тори восприняли его именно так. В сентябре прибывший в Англию Георг решительно уволил всех тори из правительства (лорд Боллингброк, лорд Ормонд, граф Оксфорд и т.д.), и заменил их вигами. Поскольку Георг ганноверский был лютеранином (то есть ближе к пресвитерианам, нежели к англиканам) – англикане усмотрели в этом религиозный заговор диссентеров, пресвитериан и пуритан. 20 октября, по время коронации Георга, начались беспорядки, устроенные англиканами, нападения на празднующих коронацию произошли в Бирменгеме, Бристоле, Тьюксбери, Шрусбери, разбиты и разграблены церкви нонконформистов в Норидже, Кентенберри, Рочестере. Тори кричали: «Убей Старого Разбойника, убей их всех, Сэшеревелл навсегда!». Старый Разбойник – это король Георг, если что. К беспорядкам присоединились и якобиты, надеясь перетянуть к себе всех тори, но ни Якова, ни Старшего Претендента народ не хотел.
Наконец в 1715 году противостояние достигло апогея. 28 мая, в день рождения Георга I, начались беспорядки в Лондоне под лозунгами «Нет ганноверскому правительству» и «Требуем второй реставрации (Стюарта)!». Восстания и столкновения длились почти месяц по всей Англии. Это было уже слишком. Георг понял, что трон под ним зашатался.
И в 1715 году был принят Закон о беспорядках (Riot Act 1715). Смысл закона самый простой – любое собрание, несанкционированное правительством или королем, численностью более 12 человек, считалось выступлением против власти и должно было быть разогнано в течение часа. То есть демократия – демократией, но тем, кто идут против линии партии, сделают а-та-та.
Дальше – больше. Из власти и Парламента к 1715 году были вышвырнуты все тори, причем неважно – поддерживали они Геора или Стюартов. Англикане стали в Англии неблагонадежным элементом, фактически равным католикам. Это уже в 1715-м привело к высадке в Шотландии якобитов, причем направляемых из Парижа не только Старшим Претендентом, но и бывшими английскими министрами – Болингброком и Ормондом. По сути, власть Георга ходила по охрененно тонкому льду и висела на охрененно тонкой ниточке, и послушай тогда французское правительство Боллингброка, который говорил, что хватил и десятой части французских войск, если брать численность, с какой Вильгельм Оранский вторгся в Англию в 1688 году – история Британии могла бы пойти по совершенно другому пути.
Но в 1715-м французы войск не дали, а высадка оказалась неудачной, и тори прервали все сношения с якобитами, их в этом благородном деле заместили шведы (вернее, они никого не заместили, но виги, пришедшие к власти, искали врагов народа везде, где только можно, поэтому Карла XII, занявшего деньги у якобитов на постройку кораблей, посчитали врагом нации и устроителем новой высадки в Англии). В общем, очередное восстание якобитов в 1719 году опять провалилось.
Потом, в 1721 году, был заговор Аттербери, англиканского епископа из Рочестера. На тот момент власть Георга шаталась как пьяная, и он, дабы добиться «поправок в конституцию и легитимизации своей деятельности» решил провести выборы. 3000 якобитов должны были транспортировать из Франции в пивных бочках. Прибыв в Лондон, они были должны захватить Тауэр, Монетный двор и Банк Англии – в общем, почти по Ленину – главные узловые точки. А так же арестовать и умертвить Георга.
Хотя заговор не удался, он все же поставил вопрос ребром – что делать с тори? Было высказано два варианта.
1) Всех вырезать на фиг.
2) Попытаться расколоть, приняв часть тори в парламент и правительство.
В результате решили выбрать второй вариант, особенно на это повлиял крах компании Южных морей, ибо виги поняли, что сейчас их просто сметут, если они будут продолжать править единолично. И именно в 1723 году из тори 23 человека были включены в списки Палаты Лордов, а 83 человека – допущены к выборам по спискам Палаты Общин. Даже Боллингброку в 1723-м даровали помилование, но при этом, хотя его восстановили в титулатуре, в Парламенте заседать запретили.
В общем, с этой точки зрения, в Англии почти до половины XVIII века продолжались религиозные войны, начавшиеся еще при Генрихе VIII.

Via

Ну и в тему предыдущего) Как говорится - не в бровь - а в глаз)

«Только одна вещь беспокоит критиков Джорджа Буша больше, чем возможность того, что его внешней политикой тайно движет жадность. Это возможность того, что им тайно управляет Бог… Война за нефть была бы просто плохой. Война за Бога была бы катастрофой».

«Бог и американская дипломатия», The Economist , 6 февраля 2003 г.

Via

Часть 1 тут: https://george-rooke.livejournal.com/1106727.html

Итак, мы с вами остановились на Вьетнаме.
Надо сказать, что проигрыш во Вьетнамской войне нанес сильный удар по идее американской исключительности. Особенно расхожей стала фраза: «Американский Адам потерял свою невинность и уступил место беспомощному, запятнанному Гулливеру».          
Если вы помните - Гулливер у Свифта эдакий колонизатор с добрым лицом. А теперь представьте Гулливера, который с лилипутами немного обделался в своем колониальном стремлении. Неприятная картина, правда?
То есть американские же критики признали, что американская исключительность выродилась в обычный колониализм, ну или неоколониализм если угодно. Пожалуй наихудшим временем для идеи американской исключительности было президентство Джима Картера. Но новые силы в идею вдохнул Рональд Рейган. Его программа «Утро Америки» это по сути модифицированный пересказ пуританских сказок про «град, сияющий на холме» и мессианская вера в то, что «посетители этого города на Потомаке не бывают белыми или черными, красными или желтыми; они не евреи и не христиане; консерваторы или либералы; или демократы или республиканцы. Это американцы, благоговеющие перед тем, что было раньше, гордящиеся тем, что для них все еще остается… сияющим городом на холме».
Грубо говоря, Рейган объявил себя мессией, пророком, за которым и нужно следовать. Цитата: «Я всегда думал об Америке как об особом месте в божественном плане вещей, который был помечен как земля обетованная». Согласитесь, в устах любого другого правителя, отличного от Средневековья, такие слова вызвали бы как минимум недоумение. Ах нет, забыл, такие слова слушались бы органично в устах еще одного человека – Адольфа Алоизыча.
Но в плюс Рейгану нужно сказать, что он не только витийствовал, но и поставил вопрос ребром: «Главный вопрос этих выборов: верим ли мы в нашу способность к самоуправлению или же мы отказываемся от плодов Американской революции и признаем, что небольшая интеллектуальная элита в далекой столице может планировать нашу жизнь для нас лучше, чем можем ее планировать ее мы сами». В общем, основная идея Рейгана – федерализация: «Полнота власти централизованного правительства — именно это отцы-основатели стремились свести к минимуму. Они знали, что централизованные правительства ничего не контролируют. Правительство не может контролировать экономику, не контролируя людей. Если правительство намеревается сделать это, оно должно использовать силу и принуждение для достижения своей цели. Они также знали, эти отцы-основатели, что вне своих законных функций правительство не делает ничего так же хорошо или так же экономично, как частный сектор экономики». То есть по сути это прям Ельцинское: «Берите столько суверенитета, сколько сможете», приправленное мистикой и мессианством.
И как ни странно – но рейганомика сработала (здесь где-то икает наш тандем с его идеями усиления вертикали власти и через это - выход на экономическое чудо), вообще 80-е-90-е – это прям настоящий расцвет Америки. К тому же, победа в Холодной войне, что только укрепило американцев в сознании своей исключительности.
Но вот дальше, в президентство Буша-старшего…
В общем, развал Союза очень хреново сказался на США. И идея исключительности их созидательной постепенно стала превращаться в деструктивную. Например, именно в президентство Буша-старшего в понятие американской исключительности вошло превалирование американского суда над любым другим мировым. Да-да, оттуда выглядывают ноги, когда постановление, вынесенное каким-нибудь окружным прокурором Чикаго, требуют выполнить где-нибудь в Германии или Японии.
К тому же Буш-старший опять начал выстраивать вертикаль власти, которая смело обделалась в 2001-м, при атаке башен-близнецов, а потом и в 2005-м, при урагане Катрина (кстати, знаете кого обвинили в трагедии башен-близнецов? Рейгана! Рейгана, сука, ибо он децентрализовал власть! Рейгана, который ушел так-то в 1989 году!).
Кстати, 1988 год стал годом наивысшего развития Америки, он же и стал годом, после которого начался ее упадок. Как же так, спросит читатель? Ведь вот 1988 год – это же победа в Холодной войне! Да, это так. Но это год, когда доля производства США в общемировом упала с 40% в 1970-е до… 20%. И, по сути, об этом трубил уходящий Рейган, но США упивались победой в Cold War, им очень хотелось порулить и было не до какой-то там экономики.
В общем, к Обаме возник очередной кризис идеи американской исключительности, который продолжается и по сей день. Все, как во время Вьетнамской войны – волнения черных, проблемы в политике, проигрыш в Афганистане – это сильно ударяет по теме American exceptionalism. Пожалуй, новую силу в идею пытался вдохнуть Трамп – мол, парни, пошел весь этот мир на хрен, давайте займемся собой. Но грызня между неоконами и старыми добрыми республиканцами вышла на такой уровень, что любая здравая идея в Вашингтоне хоронилась уже с завидным постоянством.
Ну а что будет дальше – посмотрим.

Via

Ну и да.
17 сентября 2022 года буду выступать на фестивале Цифровой Истории.
Моя тема - это Непобедимая Армада.
К сожалению, поскольку таймлайн выступления ограничен 30 минутами, не получится рассказать все полностью, а вкусного там - вагон. Постоянные читатели моего ЖЖ знают.
Но по крайней мере постатаюсь остановиться на:
- причинах похода Армады.
- Собственно походе.
- Упомяну и при День Баррикад во Франции.
- Постараюсь рассказать о проблеме долготы, которая сыграла плохую шутку с Испанским флотом.
- ну и завершу рассказ бедствиями и последствиями.

Все подробности - тут:

https://tsifrovaya-istoriya.timepad.ru/event/2075714/

Via

И на очереди у нас еще один коктейль от US Army&Navy Club - коктейль Гуадалканал (Guadalkanal cocktail).

Для начала - анекдот.
1939 год.
Германия напала на Польшу, Англия и Франция объявили войну Германии, СССР вошел в Восточные Кресы.
В Париже, на Монмартре, разговаривают два француза.
- Ты знаешь, Жан, что-то в Европе как-то не спокойно. Сначала я хотел перебраться в Англию, но на море уже во всю резвятся волчата Деница, ты слышал - недавно какой-то фашистский пират потопил даже целый лайнер - "Атению"! Да и вообще, боюсь, немцы могут высадиться в Британии.
Думал рвануть в Индокитай, но там тоже неспокойно.
Поэтому я решил уехать подальше, на край мира. И даже нашел чудесный островок, который не зацепит никакая война, где уже купил маленькое бунгало. Называется островок - Гуадалканал!

Как говорится, никогда еще француз из анекдота так не ошибался.
К концу весны 1942 года японцы контролировали большую часть западно-тихоокеанского театра военных действий. И в августе 1942 года союзники начали первое в истории наступление в южной части Тихого океана, высадив 11 000 морских пехотинцев на Гуадалканале на Соломоновых островах.
Как известно, флот выгрузил лишь половину подготовленного снаряжения и двухнедельный запас продовольствия, а далее адмирал Флетчер помахал морпехам ручкой, и увел корабли куда подальше. Но вот что он успел разгрузить полностью - так это запасы грейпфрутового сока и почти весь запас виски. В результате у американцев был недостаток продовольствия, но... полный набор бурбона "Олд Кроу" и грейпрутового сока.
Поскольку было неизвестно, когда поставки возобновятся (и возобновятся ли вообще), морпехи приняли решение - бодяжить бурбон с грейпфрутовым соком.
В результате дневной рацион упал с 4 до 2 унций на морпеха в день. Находчивые морские пехотинцы (как будто бывают другие) вскоре научились смешивать свой виски с несладким грейпфрутовым соком и (когда они могли его достать) льдом, который они «героически освобождали» из японских холодильников (у японцев на островах было несколько машин по производству льда). В течение многих лет после этого ветераны морской пехоты Гуадалканала поднимали бокалы этого коктейля в память об этой героической кампании.

Состав самый простой.
1 часть Бурбона.
3 части грейпфрутового сока.
Лед.

Правда говорят на Гуадаканале морпехи мешали ровно один к одному, то есть 2 унции рома и 2 унции сока, что в итоге составляло искомые 4 унции.

ЗЫ: кстати, у японцев со снабжением обстояли дела не лучше. Чего только стоят их попытки выстреливать провиант для своего гарнизона на Гуадалканале... через торпедные аппараты подводных лодок. Естественно, ящики с рисом, задевая за выступы в торпедных аппаратах, разлетались в труху, а весть залив Тулаги был завален утонувшим рисом. Так что "игра была ровна))"

Via

3 (15) октября 1876 года произошло совещание по поводу войны с Турцией. Самым предпочтительным месяцем для начала военных действий назывался ноябрь.
Простой вопрос - почему?)

Via

Via

Ну что ж, даже сегодня прозвучала эта любимая байка жителей 1/6 части суши – мол, США, демонизируя флот СССР/России, просто выбивают себе бюджет.
Давайте разберем этот тезис предметно, ибо после разбора окажется… ну, что это не тезис вообще. Сначала попробуем подумать просто логически. Борются ли отдельные виды Вооруженных сил за финансирование? Да, конечно борются. Только в США? Да нет, конечно, те же вечно конкурирующие Туполев и Сухой соврать не дадут. А ранее Яковлев и Илюшин, Микоян и Лавочкин, и т.д., несть им числа.
То есть фиксируем вывод один. Все всегда борются за бюджет, и неважно – флагман и ты капитализма, или страна победившего социализма. Борются ВВС с флотом, флот с Армией, КГБ с ГРУ, и прочее-прочее-прочее. Всегда и везде.
Итак, с первым подходом разобрались. Давайте начнем второй подход. Что вообще является мерилом успешности борьбы за бюджет? Как вы понимаете, увеличение этого бюджета, правильно? Иначе либо вы не боретесь за бюджет, либо… ну, проигрываете эту борьбу, верно?
Смотрим на бюджет флота США. В 1946 году бюджет флота США составлял: 12,25 млрд, далее: 1947 год - 4,29; 1948 год 3,27; 1949 год - 3,66 млрд., и, наконец к 1950 году достиг: 4,25 млрд. долларов. Согласитесь, какая-то хреновая борьба за бюджет прям. Ну слабенькая.
Ладно, смотрим дальше. Началась Корейская война, понятно, что военные траты (в том числе и траты флота) пошли вверх, ибо внезапно оказалось, что флот США в том виде, в котором он был в 1950 году, осуществлять блокаду берегов Кореи не может.
Итак, в 1951 году бюджет составил 12,98 млрд. долларов, в 1952 составил 16,35 млрд., и пошли первые ассигнования на ПЛО (оружие, самолеты, кораблестроение, конверсии и модернизации). Но в 1953 году Корейская война заканчивается, и… траты на флот снижаются. С 13 до 9 млрд. долларов. Как же так? А борьба за бюджет?
А вот так. Борьба – борьбой, но в мирное время на флот хочется тратить поменьше.
Следующий всплеск флотского бюджета… опять связано с войной, ну кто бы мог подумать? После начала Вьетнамской эпопеи бюджет флота вырос с 14.86 млрд. до 19.2 млрд. долларов. К окончанию войны во Вьетнаме бюджет флота возрастает до 27,934 млрд. долларов (1975 год).
А вот дальше, с 1976 по 1988 годы – идет резкий рост бюджета флота, с 31 млрд. до 100 млрд. Как вы думаете, почему? Неужели лохов из правительства развели? Или все-таки на море для США запахло жаренным, и они поняли, что могут лидерство на море потерять, и надо что-то делать?
Да ну, бред какой-то, скажут любители тезиса про выбивание бабла из доверчивых лохов в правительстве. Они спецом ведь раздули, вон же – сам говоришь.
Хорошо, но тогда почему с 1989 по 1997 год бюджет флота падает со 100 до 70 млрд. долларов? На 30% падение так-то. Опять хреново за бюджет воевали?
Ах да, тут еще надо держать в уме, что в США с 1965 года был большой уровень инфляции, который к 1975 году достиг 11%, а к 1980-му – 14%.
Наконец, рост бюджета начинается в 1999-м (бомбардировки Югославии), и вот далее идет безостановочный рост – с 84 до 176 млрд. долларов. До 2010-11 годов. А потом – опять снижение, на 2014-й – до 155 млрд.
Весь бюджет флота США с 1794 по 2014 годы можно посмотреть тут: https://www.history.navy.mil/research/library/online-reading-room/title-list-alphabetically/b/budget-of-the-us-navy-1794-to-2004.html
А вот вам бюджеты с 1945 по 1975:



Но самая мякотка – в графике, который я приведу напоследок. Если принять за аксиому утверждение тех, кто нам рассказывает, что страшилки про флот СССР и позволяли флоту увеличивать свой бюджет, то самые крутые страшилки рассказывали правительству… в министерстве образования, ибо бюджет на образование в США в том же 2020 году фиксируется на уровне в 357 млрд. долларов, в почти три раза больше, чем на флот!
Круто, да?



Что до деления оборонного бюджета США, в литературе приводится мнение, что с 1948 по 1986 год ВВС США получали около 35 процентов военного бюджета, Флот — 31 процент, а Армия — 28 процентов. Это не совсем так. ВВС США получали больший процент бюджета с 1955 по 1967 год, поскольку отвечали за два столпа атомной триады — Стратегическое Воздушное командование и наземные пусковые установки, получая 49 процентов от оборонного бюджета на пике 1957 года. Для ВВС в 1957 году предусмотрено 16 млрд., для Флота - около 10 млрд., а Армия удовольствуется менее чем 8 млрд.
Флот США доминировал в расходах с 1972 по 1983 год, получая около 30-35 процентов от оборонного бюджета.

Via

За 300 лет своей истории флот России прошел большой путь от регионального флота до флота, претендующего на первое место в мире. Если флот Петра I боролся не с самой сильной в морском отношении Швецией за контроль всего лишь над частью Балтийского моря, то флот Горшкова соперничал с американским за контроль над мировым океаном.
Если российские корабли начала XIX века, проданные Испании в 1818 году, были признаны устаревшими и некачественными, то в 80-90-е годы XX века российская школа кораблестроения котируется по всему миру. И это – заслуга российских ученых, конструкторов, инженеров, кораблестроителей, моряков, которые смогли фактически с нуля и без чьей либо помощи создать совершенные для своего времени корабли, оспаривавшие первенство в океанах.
Тем не менее, Россия вошла в XXI век, имея один из самых сильных и современных флотов в мире, и есть надежда, что благодаря нашим ученым и конструкторам, адмиралам и морякам,  простым труженикам это положение вещей сохранится.
Пока, честно говоря, удается не очень, но...
В заключение же мы приведем цитату адмирала Горшкова из книги «Морская мощь государства», которая многое объсняет: «Нация без сильного флота смотрится на карте, как блюдо для голодных, - а не как один из игроков на мировой арене».

Via

А мы продолжаем про рецепты коктейлей от US ARMY&NAVY CLUB. И у нас на очереди сложно-составной коктейль, который и называется Army&Navy.
А заодно - и пара интересных историй.

Итак, для того, чтобы сделать этот коктейль, нам сначала надо сделать другой коктейль - Оржеат (Orgeat). Этот коктейль довольно древний, как минимум - с начала 19 века, правда раньше его делали на ячмене, а потом, в конце 19 века, стали делать на орехах, в частности, на миндале. Но вполне себе подойдут и фисташки, и арахис.

Итак,  Оржеат.

Ингредиенты

2 чашки бланшированного миндаля
1 1/2 стакана сахара
1 1/4 стакана воды
1 унция сверхкрепкого (overproof)  рома (63%).
1/2 чайной ложки  воды цветов апельсина

Кстати, о сверхкрепком роме. Что такое белый ром - на Ямайке не знают. Чаще всего его пьют коричневый, запивая водой или, для сбережения желудка, молоком. И закусывают кусочком сыра. Ром так же является частью ямайских похоронных ритуалов и иногда считается лекарством. 

Но мы продолжаем.

Измельчите миндаль в кухонном комбайне до мелкого помола. Отложите.

Смешайте сахар и воду в кастрюле на среднем огне и помешивайте, пока сахар не растворится. Кипятите сироп 3 минуты, затем добавьте молотый миндаль.

Убавьте огонь до минимума и варите еще три минуты, затем медленно увеличьте температуру до средне-высокой. Незадолго до того, как он начнет кипеть, снимите его с огня и накройте крышкой.

Дайте ореховой смеси с покрытием настояться в течение не менее 3 часов или даже до 8 часов. Затем процедить через 2 слоя марли, отложив  молотый миндаль для следующего использования (на одной партии миндаля можно сделать 3 коктейля, потом можно выбрасывать) .

Добавьте бренди и апельсиновую воду в сироп.

Используйте маленькую воронку, чтобы разлить органику по бутылкам или банкам. Закройте и храните в холодильнике до 2 недель.

Итак, Оржеат готов.

Теперь делаем основной коктейль.
Его придумали в 1920-х в барах, которые находились рядом со стадионами, где шло извечное соперничество Военной академии Вест-Пойнта и военно-морской академии Аннаполиса по американскому футболу. Пили естественно болельщики, а не игроки)
Дэвид Эмбери в 1948 году предложил конечный рецепт, который назвал как "1 часть сладкого, 2 части кислого и 8 частей базы" (one part sweet, two parts sour, eight parts base).

Поэтому делается все очень просто.
1 часть джина.
2 части лимонного сока.
8 частей Оржеата.

Готово! Бинго!
Ах да, этот коктейль можно пить как теплым, так и холодным. Вкус в обоих случаях немного отличается, но именно из-за Оржеата он приятен и так, и так.
Ах да, обычно американцы пьют такой коктейль вместе с ... Чипсами. Ну что с них возьмешь, дикий народ, дети гор))

Если скажете что интересно - продолжим))

Via

Продолжаю читать про коктейли US Army and Navy club.
И задался вопросом, а есть ли там русские коктейли? Ну или те, которые косят под русские?
Итак, встречайте.
Коктейль номер один. Квася. Да, да, именно так - Kvasya.
Состав? Блин, да проще некуда))
35 мл кваса
10 мл водки
10 мл коричного сиропа.
Добавить лед - и - вуаля!
Квася готов)))

Коктейль номер два. Белый русский.
Нам хорошо знаменит по фильму Big Lebowski. Коктейль был любимым напитком главного героя, и после фильма его начали подавать практически в каждом баре мира.  Кстати, он также появился в фильме «Женщина-кошка», где кошачья героиня заказывает его в баре, сократив список ингредиентов до сливок.  Так что, будь вы мужчиной, женщиной… или кошкой — это легко сделать дома.

Ингредиенты:

лед
водка
кофейный ликер
сливки 10%.

Приготовление.

В бокал положить  лед, влить все ингредиенты в равных пропорциях и перемешать ложкой.
Готово! Бинго!

Ну и последний коктейль на сегодня.
Кровавая Мэри по-русски. Почему по-русски, спросите вы? Да потому что с... огурцом).

Ингредиенты на порцию:

лед
50 мл водки
10 мл лимонного сока
20 г свежего огурца
соленый огурец
соль перец
150 мл томатного сока
1 мл табаско
горчица

Приготовление:

Сначала нарежьте свежий огурец, положите в стакан и немного разомните в ступке.  Добавьте водку, томатный и лимонный сок, соль и перец по вкусу, 2 капли соуса Табаско и горчицу (пару граммов).  Тщательно перемешайте все ингредиенты и добавьтелед.  Для украшения подойдет соленый огурец.

Бинго!

Ах да, если хотите продолжения темы - пишите в комментариях)

Via

В US Navy club нашел коктейль "Total Recall"(Вспомнить все).

Состав:
3/4 шота Текилы Patron Resposado
3/4 шота рома Havana Club
3/4 шота ликера в стиле Южных Штатов (например "Адвокат").
1.5 шота клюквенного сока с сахаром.
1.5 шота свежего апельсинового сока
1.5 шота свежего сока лайма.

Все взболтать, размешать, налить в стакан, подавать с парой долек лайма)

Что-то думаю после пяти-шести таких коктейлей не всё вспомнишь, а наоборот - всё забудешь))

Via

Via

Вообще, интересно копаться в английских терминах.
Итак, примерно в 1970-х, как раз после Вьетнамской войны, в США начался дискус на тему классификации флотов, и к 1980-м получилась следующая градация.
Brown-water navy (дословно - флот коричневой воды, или каботажный) - грубо говоря, это флот, способный действовать в реках и у берегов. Чаще всего такой флот представлен береговой охраной и малыми кораблями (катера, лодки и т.п.), которые от берега далеко удаляться не могут. Как пример американцы считают, что таким был флот Вьетнама во Вьетнамской войне. Помните? Рэмбо II и тому подобное. Вот это он и есть - Brown-water navy.
Следующая градация - это Green-water navy (дословно - флот зеленой воды, или прибрежный флот) - то есть это флот, способный действовать в региональных морях, примыкающих к своей территории. Собственно Россия в период XVIII-XIX веков как раз обладала двумя Green-water navys, Балтийским и Черноморским. Тем, кто вспомнят Архипелажские экспедиции, просто напомню, с каким трудом и с какой помощью русские эскадры ходили в Средиземное море. Без датчан и англичан они бы просто туда не дошли. Из современных стран США считают такими флотами флот ФРГ, Португалии, да вообще - почти всей Европы, за исключением Англии и Франции. По поводу Англии, Франции и Китая идут споры, каким его считать.
Самой высшей формой развития США считают Blue-water navy (дословно - флот голубой воды, или даже точнее - флот глубокой воды, флот Открытого Моря). Это флот, способный выполнять операции как в своих водах, так и любой точке Мирового океана. Так вот, если в 2012 году американцы считали флот НОАК Green-water navy, то к 2022-му, после входа в строй третьего китайского авианосца и закладки четвертого, спеси у них поубавилось, и теперь его называют Blue-water navy.
Флот Франции в США называют, как "флот с ограниченной глобальной досягаемостью" (limited global-reach power projection navy), то есть он конечно Blue-water navy, но так... Второранговый. То же самое относится и к флоту Индии.
По поводу флота России. По классификации американцев после флота I ранга он сполз на уровень III ранга, то есть держится на самом кончике понятия Blue-water navy. Объясняют они это так: количество кораблей сильно сократилось, в приоритете теперь строительство кораблей среднего и малого водоизмещения, часть производственных мощностей утеряно или перепрофилировалось, развитая система региональных баз безвозвратно утеряна (остался только Тартус). То есть русский флот - это "heavily limited global-reach power projection navy.
ВМФ Великобритании - II ранг, так же как и Франция - "флот с ограниченной глобальной досягаемостью".
Поэтому на данный момент существует единственный Флот Открытого Моря I ранга - это флот США.
И да, на пути перехода от Green-water navy к Blue-water navy сейчас стоят Япония, Корея и Бразилия.

Via

Via

Несмотря на отсутствие крупных военных столкновений на Балтийском море в Семилетнюю войну, произошло то, что потом сильно повлияет на всю политику и стратегическую ситуацию на Балтике. Как мы с вами видели, весь XVII и первую половину XVIII века любые споры на Балтике решались великими Морскими Державами (Англией и Голландией). Решающей для перелома ситуации на море была поддержка какой-то из сторон именно голландским флотом или Роял Неви.  В 1730-е годы, во время войны за Польское наследство, заявили о себе на Балтике и французы.
И вот как раз в Семилетнюю войну все балтийские державы, обладающие значимыми флотами (Дания, Швеция и Россия) смогли объединиться для совместных действий и более того – не допустить на Балтику эскадры Морских Держав. То есть Англия, даже бросая вызов одной из сторон, теперь могла столкнуться с объединенной эскадрой трех стран, которая была бы довольно значительной по силе.
И именно с этого союза трех держав растут ноги Вооруженного Нейтралитета Екатерины II.
Тут надо сделать еще вот какое отступление.
Ричард Парес в своей статье «Колониальная блокада и нейтральные права, 1739–1763»[1] отмечает, что классический период борьбы между сухопутными и морскими силами пришелся на середину XVIII века и что одним из результатов борьбы было то, что этот же период стал классическим периодом в развитии международного морского права. Во время двух великих колониальных войн (Войны за австрийское наследство и Семилетней войны) важные доктрины о контрабанде, блокаде и колониальной торговле, выдвинутые такими теоретиками, как датчанин Мартин Хупнер, были определены английскими и континентальными юристами в длинном ряду мнений по делам о призах и тому подобное. Эти определения, в свою очередь, были воплощены в правительственных постановлениях и договорах, чтобы создать ориентиры для будущего. Как заметил Парес в конце своей работы, «для адмиралов, министров иностранных дел и судей [эти войны] были генеральными репетициями грядущей великой борьбы».
В начале этой войны, как отмечал  Парес, нейтральные державы полагали, что их корабли могут свободно перевозить свои товары всем воюющим сторонам, и что они смогут продолжать свою прибыльную торговлю с воюющими сторонами, как будто бы ничего и не происходит.
В ответ на эту позицию нейтралов британцы разработали то, что стало известно как Правило войны 1756 года (Rule of the War of 1756), в котором проводилось различие между торговлей с врагом и торговлей для врага. По мнению англичан, торговлю с их врагом вести было вполне себе можно, так, как это было и в мирное время. Но вот продавать их врагу такие товары, которые помогут ему победить Англию (либо затруднить победу Англии) – недопустимо. Поэтому англичане оставляли за собой право вмешиваться в любую торговлю военным оружием
 Однако в течение 1757 и 1758 годов британцам стало очевидно, что даже это довольно строгое правило постоянно обходится путем переброски контрабанды с одного корабля на другой. Ответом на эту проблему стало издание дополнительного приказа, который стал известен как доктрина непрерывного плавания. Это правило устанавливало принцип, согласно которому для конфискованного груза не имеет значения начало плавания на одном корабле, а затем продолжение его «на корабле друга», ибо британское правительство считало такое плавание непрерывным. Другими словами, важен был груз, а не корабль.
Эти принципы определяли действия британского правительства и его флота на протяжении всей Семилетней войны. С их точки зрения, это была простая проблема: по словам Пареса, «английская торговля ничего не выиграла от защиты нейтральных прав». Но нейтральные державы почему-то не придерживались того же взгляда на проблему, что и британцы. Хотя Шуазель и его агенты обнаружили, что нейтральная позиция ни в коем случае не была единой, все же среди всех нейтральных держав в Европе существовало достаточное чувство недовольства Великобританией, все же политически нейтралы еще не созрели для создания морской лиги нейтральных государств, способной бросить вызов Британии.
Именно на создание такой лиги французское правительство, изображавшее из себя защитника нейтралов, направило свои усилия в первые годы Семилетней войны. Это была трудная и, в конечном счете, бесплодная задача, но во многом она послужила образцом для Лиги вооруженного нейтралитета 1780 года. Во многом, созданию полноценной лиги помешало то, что нейтралы не имели достаточной уверенности в своей способности или способности французов отстаивать принципы, которыми последние постоянно флиртовали (flirting).

---

[1] Pares, Richard «Colonial blockade and neutral rights, 1739-1763» - Oxford, The Clarendon Press, 1938.

Via

Помните, я говорил про три русских Адмиралтейства? Так вот, зачеркните с негодованием. Потому как их было шесть, и даже был момент, когда семь.
Санкт-Петербургское
Казанское
Астраханское
Архангельское
Иркутское
Херсонское (позже Николаевское)
Ну и до кучи, был момент, когда было еще и Бакинское.
На опушке где-то тихо плачет Голландия)

Via

Особенностью «русского пути» было создание не одного, а целых трех Адмиралтейств. В 1718 году было создано Казанское Адмиралтейство для строительства, ремонта и длительного хранения судов, задачей которого в том числе была заготовка казанского дуба для кораблей. Для улучшения свойств древесины Петр, прибывший в Казань в 1718 году, приказал выдерживать год комели в соленой воде и далее сушить, выкладывая по «голландскому образцу» (то есть вертикально) в течение двух лет (Данные по М. Пинегин «Казань в ея прошлом и настоящем: очерки по истории, достопримѣчательностям и современному положению города, с приложением кратких адресных свѣдѣний» - Изд. А.А. Дубровина, 1890 год).
Вообще, в XVIII веке в обиход даже англичан прочно вошло словосочетание «казанский дуб» (kazan oak), который они приравнивали к дубам из своих колоний в Северной Америке.
Казанское Адмиралтейство обладало двумя верфями – Казанской и Нижегородской.
В 1722 году было основано Астраханское адмиралтейство, которое изначально занимало подчиненное к Казани отношение, однако в начале XIX века стало отдельной структурной единицей. Задачей Астраханского адмиралтейства было господство русских на Каспийском море, строительство кораблей, воспрепятствование строительству любых других флотов в регионе, и охрана коммерческих перевозок, которые, как настаивала Россия, должны были на Каспийском море происходить только на русских торговых кораблях (По данным Епифанова Л. М., Иванов Б. Ю., Комзолова А. А. «Экономическая история России (с древнейших времен до 1917 г.)», Энциклопедия в 2 т.. — М.: РОССПЭН, 2008).
Вообще история владения Россией Каспийским морем недооценена и малоизвестна, хотя еще Петром в 1722 году на Каспии были введены аналоги английских "Навигационных актов", Россия всю свою историю последовательно и жестко боролась за единоличное владение Каспийским морем, не давала никаким другим нациям там создавать флоты (тут вполне можно вспомнить "коктейль Токмачева и Рагозео"), добивалось перевозок товаров только на своих торговых судах и тем самым по сути вела торговую и политическую экспансию как на берега кавказского побережья Каспия, так и на берега Западного Казахстана и Персии.

Via

Via

Via

В течение 1588-1589 годов из 24 000 солдат, посланных во Францию и Португалию, почти половина осталась там (убитыми). В основном потери конечно же были из-за болезней. Скажем, в Бретани, Норрис, имевший 2000 солдат, требовал для восполнения потерь от 500 до 600 человек раз в полгода.
К экспедициям же против Испании и в колонии чаще всего привлекали наемников, голландцев, поскольку своих сил постоянно не хватало. Так, в 1589 году, во время Анти-Армады, своих войск было собрано всего 9000, а вот наемников, большей частью голландцев – 10000. Операция вообще была организована по типу акционерного капитала с главным финансированием от Соединенных Провинций, и это был единственный путь, который на тот момент могла себе позволить английская корона.
Для защиты от испанского вторжения Елизавета была вынуждена полагаться на плохо вооруженные и оснащенные отряды крестьян, так называемые "Trainig Bands". На смотре 1588 года королева смогла собрать примерно 40 тысяч такого ополчения (для сравнения – армия Англии на тот момент составляла 11 000 солдат).
Королевский флот Англии на тот момент состоял из 30 кораблей, но мог быть усилен с помощью Пяти Портов и фрахта купеческих судов.
Вообще же англо-испанская война обошлась Англии в 4.5 миллиона фунтов (для сравнения – годовой бюджет страны колебался от 300 до 380 тысяч фунтов), войну прошло почти 100 тыс. англичан. Финансирование такой большой армии для Англии было бы невозможно без парламентских субсидий, которых было выдано в период с 1585 по 1603 годы на 1 560 000 фунтов. Понятно, что этого не хватало катастрофически, начал расти долг короны. На 1585 год казна королевы имела 300 тыс. фунтов, на 1602-й - 365 тыс. фунтов, но – долга.
По сути, что сделала Елизавета? Она взяла архаичные феодальные системы, существовавшие до нее, и развила их до больших пределов. Полагаясь на милицию и войдя в долю с местным самоуправлением, дабы как-то решить проблему финансов, она получила армию намного большую, нежели корона могла себе позволить. На море она вообще перешла на самофинансирование, сделав приоритетом каперство, а экспедиции в Испанию, Португалию и колонии главной целью имели грабеж, где королева выступала в качестве одного из акционеров.
Яков I, унаследовавший английскую корону после ее смерти, столкнулся феодальными традициями и патронажем, существующими semper eadem, и ему пришлось приложить много сил, чтобы как-то видоизменить и перестроить эту систему.

Из статьи Michael Vogel "War on the Budget Plan: The Elizabethan War with Spain"

Via

Изложено по Anderson R. C. «Naval wars in the Baltic during the Sailing-Ship Epoch 1522—1850» - London, 1910.

На 1756 год количество линейных кораблей по странам в Балтийском регионе было следующее: Швеция – 26 линкоров плюс 2 в постройке; Дания – 27 единиц плюс 2 в постройке; Россия – 18 на Балтике, 2 в Архангельске и 3 в постройке. Причем все русские корабли были новыми, построеными после 1750 года.
28 августа 1756 года Фридрих II с 95-тысячной армией он вторгся в Саксонию, которую завоевал в рекордные сроки, за полтора месяца. Россия расценила вторжение Пруссии в Саксонию как неприкрытую агрессию, и 11 января 1757 года присоединилась к Версальскому договору. Таким образом, в Европе образовалось два блока. С одной стороны - Пруссия, Великобритания и некоторые германские государства (Гессен-Кассель, Брауншвейг, Ганновер, Шаумбург-Липпе, Саксен-Готта). С другой стороны – Франция, Австрия, Россия, Саксония, чуть позже – Швеция, и большинство германских государств, входивших в состав Священной Римской империи (последние официально присоединились к антианглийскому блоку 17 января 1757 года на имперском сейме в Регенсбурге).
Еще до начала вступления в войну Дания и Швеция объявили свои берега нейтральными и выслали в Северное море эскадры для противодействия каперам (шведы выделили 6 кораблей и 2 фрегата под командованием шаутбенахта Таубе, датчане – 4 корабля и 4 фрегата, командир – шаутбенахт Рёмелинг). Согласно договору две недели соединением командовал швед, следующие две – датчанин. Каково же было удивление датчан, когда спустя две недели шведы предложили, чтобы теперь соединенный флот возглавил шаутбенахт Лагербьелке. Понятно, что Рёмелинг (середина июля 1756 года) сразу же увел датские корабли в Копенгаген. Шведский же флот, вернувшись в Карлскрону, занялся переброской 17-тысячного корпуса в Шведскую Померанию, поскольку шведы планировали присоединиться к коалиции Австрии, России и Франции против Пруссии. Для переброски войск было задействовано 11 линейных кораблей и 4 фрегата, разоруженных «эн флюйт», 2 же прама и 4 галеры блокировали прусский Шеттин, защищая перевозки.
В сентябре, перевезя войска, шведы вдруг вспомнили о договоре с датчанами, согласились на главенство Рёмелинга, и с 19 сентября по 14 октября датско-шведские силы крейсировали в Северном море.
На следующий год этот тандем распался. Поскольку Швеция и Россия заключили союз, датчане подумали, что их это касается напрямую, и что оба партнера хотят отнять у Дании Шлезвиг-Гольштейн. Поэтому весь июнь 6 кораблей и 2 фрегата перебрасывали датские войска из Норвегии в Шлезвиг. Но, как мы понимаем, союз русских и шведов заключался против Пруссии, поэтому никто активность Дании особо и не заметил.
19 июня 1757 года 16-тысячный корпус Фермора подошел к Мемелю, где был «малый и весьма к обороне недостаточный и неспособный гарнизон» в 800 человек под командованием Кристофа Эрнста фон Руммеля (Rummel). Чуть ранее туда же подошла русская эскадра капитана Лапунова в составе 66-пушечного корабля «Гавриил», 2 прамов «Олифант» и «Дикий бык»), 2 фрегатов («Вахтмейстер»[1] и «Селафаил»), а так же галиота и 2 бомбардирских судов, которая соединилась с основными силами адмирала Мишукова в составе 17 линейных кораблей, 2 бомбардирских галиотов и малых судов.
28 июня в 6 часов утра начали обстрел города, встав по диспозиции, русские прамы «Дикий бык» и «Олифант» под командованием капитана Вальронда, а так же 4 бомбардирских корабля. Стреляли не торопясь, с расстояния 870 сажен (1590 метров), всаживая бомбу за бомбой в посад и цитадель раз в три минуты. Вскоре в Мемеле начались пожары. За первые два дня по крепости было выпущено 982 снаряда.
29 июня к Борнхольму подошли шведы и теперь общие силы шведов и русских составляли 22 корабля, 6 фрегатов и 2 мелких судна. Петербург и Стокгольм сильно опасались ввода английских кораблей на Балтику.
Осада же Мемеля продолжалась. 30 июня к морским пушкам присоединились осадные батареи Фермора (три 5-фунтовых мортиры и четыре четвертьпудовых единорога), которые были установлены в 1300 метрах от бастиона «Пруссиен». Вскоре подвезли тяжелые осадные орудия, бомбардировка с моря и берега продолжилась, и Мемель заволокло дымом пожарищ. К 4-му числу русские готовились к штурму, однако в 2.00 5-го над Мемелем взвился белый флаг – Руммель предпочел капитулировать.
Согласно договору гарнизону давалось пять дней на то, чтобы покинуть Мемель с личным орудием и знаменами, а так же жителями, которые предпочитают уйти в Пруссию. Оставшееся же население должно было присягнуть Елизавете. Губернатором Мемеля был назначен бригадир Трейден.
Но 30 августа 1757 года русские войска разбили пруссаков при Гросс-Егерсдорфе, но развить его не сумели, в результате начали отступление и 18 октября последние русские части достигли Мемеля, Апраксин 28-го был вызван в Петербург – держать ответ за содеянное.
Эскадра же под командованием контр-адмирала Вильяма Романовича Льюиса (Lewes)[2] в составе 6 линейных кораблей и 3 фрегатов встала в походном порядке в Виндаве (ныне Вентспилс). 14 линейных кораблей и 3 фрегата под началом контр-адмирала Мишукова готовились к выходу в Кронштадте. В середине июля Мишуков и Льюис встали на рейде Данцига, и оставались там до 19 августа, предполагая, что английский флот придет-таки на помощь Пруссии, но у англичан были дела поважнее – они сошлись на море с французами.
21 августа к бухте Кьеге подошел датский флот, но с русскими и шведами он объединяться не стал. Там датчане, русские и шведы прокрейсировали до 8 сентября.
Часть русских кораблей под командованием Мятлева были отправлены в Карлскрону, дабы соединиться со шведами, но по пути попали в сильный шторм, и остановились в Карлсхамне. 14 октября в виду Ревеля на мель вылетел и погиб 66-пушечный корабль «Москва».
Галерный флот в августе-сентябре занимался поставками для русской армии, базируясь на Либаву.
Армию возглавил Фермор, который 16 января 1758 года вторгся в прусские земли. Болота и реки замерли, что и обеспечило высокий темп наступления. 22 января передовые части русских достигли Кенигсберга, который сдался без боя. 24-го население города было приведено к присяге России. 23 февраля русские подошли к Данцигу. 2 марта пал Эльбинг, 13-го русские были уже перед воротами Торна. Пруссаки узнали о захвате провинции лишь 19 марта, причем войска Доны, сменившего Левальда, находились в Померании, и ничего сделать не могли.
В апреле Вильям Фермор пожелал, чтобы Данциг принял царских солдат и согласился на размещение в нем значительных магазинов.
Данцигский магистрат не дал на это однозначного ответа и начал переговоры с Фермором. Одновременно он привел в боевую готовность городскую милицию и приказал провести ремонт фортификаций. Магистрат Данцига обратился к Августу III и властям Речи Посполитой, Франции, Австрии, Дании и Голландии.
Август III, надеявшийся на помощь России в возврате его наследственного курфюршества в Пруссии, оставил решение за городскими властями. На помощь Данцигу обещал прийти прусский король Фридрих II. Под влиянием этих событий Австрия и Франция отозвали свое согласие на занятие Данцига россиянами, а курфюрст Саксонии (и по совместительству король Польши) Август III, а так же его первый министр Брюль начали убеждать русское командование, что город будет в состоянии отбить возможное прусское нападение собственными силами.
И вот тут англичане заволновались. Данциг был центром вывоза в Британию дуба и строевого леса, а так же зерна, и обеспокоенное правительство Уильяма Питта планировало послать эскадру на Балтику.
В апреле 1758 года была создана так называемая Нейтральная эскадра, состоящая из русских и шведских кораблей, которая просто заблокировала вход в Зунды. Дания объявила о своем нейтралитете.
В результате сложных переговоров межу Англией с одной стороны, и Россией и Швецией - с другой, было выработано соломоново решение – русские в Данциг не заходят, а англичане объявили борьбу за Пруссию головной болью Фридриха, ибо с русскими и шведами ссориться не хотели. Союзы - союзами, а выгодная торговля завсегда важнее.
В 1759 году датчане, не вполне еще доверяя Стокгольму и Петербургу, вооружили 22 корабля и 6 фрегатов, правда, эти силы не покидали гавани Копенгагена. Русские же начали навигацию рано - 29 апреля, когда 2 фрегата вышли из Ревеля в Пилау. Чуть позже еще один фрегат кинул якорь в Киле, а 66-пушечный корабль «Северный Орел» и 32-пушечный фрегат «Святой Михаил» встали у Данцига. Чуть позже, 29 мая, шведы блокировали Штеттин, встав у Свинемюнде в составе 6 кораблей и 2 фрегатов[3].
Повышенный до вице-адмирала Лагербьелке собирался присоединиться к русским и идти в залив Кьеге, но к тому времени союзники уже поняли, что английский флот не придет на подмогу Пруссии, поэтому начали совместные действия против Штеттина. 28 июня дивизион Лагербьелке (4 линкора и 2 фрегата) соединился с русским отрядом (2 фрегата) у Свинемюнде. Там к ним присоединился вице-адмирал Полянский с 66-пушечным «Астрахань», 54-пушечным «Варахаил» и 32-пушечным фрегатом «Россия». Но никаких активных действий объединенный флот не предпринял, а шведы в середине августа ушли в Карлсхамн.
В Данциге в тот год русские сосредоточили 13 линкоров и 4 фрегата, простояли там до конца сентября 1759-го, а потом вернулись в свои порты.

_________________
[1] Построен в 1732 году вместо шведского трофея, захваченного в Эзельском сражении в 1719 году.
[2] Кстати, Льюис после взятия Мемеля написал рапорт на имя Елизаветы с просьбой отстранить его от командования. Сам Вильям был англичанином, и предполагал, что Англия, выступившая на стороне Пруссии, без сомнения пришлет на Балтику свои эскадры. Сражаться против соотечественников он не считал возможным, поэтому решил подать в отставку, и поселиться в захваченном Мемеле. Вернулся на русскую службу в 1762 году.
[3] «Gotha Lejon» 74, «Hessen Casse»l 64, «Bremen» 60, «Sophia Charlotta» 60, «Uppland» 54, «Prins Wilhelm» 54, «Illerim» 36, «Falk» 36.

Via

Вообще, я очень долго не мог понять, как же так - весь 18 век строительство шведского и датского торгового флотов увеличивается, а... размеры этих торговых флотов на Балтике в лучшем случае постоянные, а иногда и уменьшаются.
Наконец-таки нашел объяснение в статье Leos Müller "Swedish Shipping Industry: A European and Global Perspective, 1600-1800".
А смысл оказался самый простой.
Понятно, что шведская экономика и спрос в метрополии не мог расти вслед за кораблестроением. И примерно к 1780-м шведы (и датчане) крепко подсели на tramp shipping и tramp trade. Термин «tramp» происходит от британского значения слова «бродяга» как странствующего нищего или бродяги. То есть по сути эти корабли выходили из Швеции с грузом, допустим, пшеницы, для продажи в Италии, и доставив груз.... оставались в Ливорно, Марселе, Генуе или еще в каком порту, ожидая каких-нибудь транзитных заказов.
Плавая в Средиземноморском треугольнике, они могли оставаться там два, три года, а то и пять лет. Более всего кораблей оставалось на 2-3 года, менее всего - на 6 лет.
Французам и англичанам это было очень удобно - нанимать для перевозки грузов нейтралов в тех местах, где французские или английские суда могли подвергнуться нападению противника.
Вот табличка алжирских данных по шведам (эти товарищи учет вели скрупулезно, ибо здесь точность может определять размер бакшиша):

Via

Via