(Продолжение. Начало: 1)

Как мы и обещали, покажем, каким видел Сайто: Киёси свой край не только зимою, но и в другие времена года.

Например, в мае:


Или летом:




Или осенью.


Как же без местного храма с садиком…


Но главная примета осени (и ранней зимы) у Сайто: — это персимоны, или, проще говоря, хурма:







Впрочем, если перец уродился — это тоже прекрасно!




Это всё гравюры 1950-х годов и позже. А в годы молодости Сайто: Киёси край Айдзу был полной глушью, и это наложило некоторый отпечаток на его судьбу и технику.
Про большинство японских художников в прежних очерках мы писали: «Поступил учиться к такому-то мастеру….» или «Был учеником такого-то и превзошёл учителя», или «Учился у такого-то и с ним поссорился….» Сайто: Киёси в своей округе не нашёл наставника, как ни искал, а в Токио отправляться ему очень не хотелось — был уверен, что тамошние важные мастера его в ученики не возьмут. (Впрочем, он и позже столицу не любил и почти не изображал.) Так и вырос усердным самоучкой — и в итоге после войны никто не мог заявить, что он обучался у какого-нибудь милитариста, пропагандиста или ещё кого-нибудь компрометирующего.


Самая ранняя его работа из тех что нам попались — Киёси двадцать пять лет.

А в 1940-х Сайто: пробовал такой стиль:

Это он выбрался на Хоккайдо.

И ещё одна особенность, уходящая корнями провинциальную молодость. Обычно японская гравюра на дереве — создание не одного мастера, а многих. Художник делает набросок и подбирает цвета, резчики готовят печатные доски — по одной для каждого из этих цветов, печатник делает оттиски, на которых всё должно правильно совместиться, издатель выпускает готовые листы в продажу… В общем, кроме художника требуется куча народу. В самом начале ХХ века появились мастера, которые (отчасти из подражания Западу) стали делать всё сами — и рисовать, и резать, и печатать; эта школа получила своё название, и ценители стали говорить, что в таких гравюрах даже виднее индивидуальность художника. Сайто: Киёси поступал так же — хотя сперва не по убеждениям, а потому, что ему негде было взять резчиков и печатников. И тем более издателей и продавцов — на это он даже не надеялся, и почти все свои довоенные гравюры оттискивал в единственном экземпляре. (Тем дороже они стоят сегодня!) Краски и доски тоже приходилось подбирать не «какие положено», а «какие удастся найти» — иногда выбор оказывался очень удачным, и Сайто: оставался ему верен, уже став знаменитым.





А в конце сороковых на Сайто: Киёси впервые обратили внимание — и не столичные художники и ценители, а американские военные чиновники, неравнодушные к местному искусству. Сайто: оказался очень удобен, чтобы представить «современную гравюру»: провинциальный самородок, в порочащих связах не замечен, никакого официоза в войну и до того не рисовал — ни батальных картинок, ни портретов генералов, ни старинных самураев с их неприятными идеалами; даже храмов на его гравюрах несравнимо больше, чем синтоистских святилищ. Зато — природа разная и простой трудовой люд, да и тот изображён так, что выражения лица не разглядишь особо.





Работы Сайто: стали покупать — и иностранцы, и японцы, сперва для выставок в универмагах, а в 1951 году он уже получил первую премию на биеннале в Сан-Паулу.



Теперь были и средства, и возможности объездить Японию и мир. Заграничные работы мы покажем в другой раз, а Япония попала на гравюры Сайто: едва ли не вся (даже немножко Токио).







Старинные Киото, Нару, Камакуру его работы мы тоже покажем отдельно — тем более что там архитектуры больше, чем просто пейзажей. А вот виды Хоккайдо пусть будут затравкой к другой любимой теме Сайто: — про всякую домашнюю живность:





Эти гравюры уже на двадцать лет позже, чем прибрежный вид, который выложен выше. И манера уже сильно иная, но знакомая и нам по некоторой советской книжной графике тех же лет.


Впрочем, пробовал он и другие модные тогда стили:


(Продолжение будет)

Via