При Иване III, с расширением круга международных связей Русского государства, в Москву начинают во все возрастающем количестве приезжать иноземцы. Всякие среди них были люди, а дельные, и бездельные, авантюристы и специалисты, купцы и дипломаты - в общем, всякой твари по паре. На первых порах среди них было немало итальянцев - оно и понятно, почему, Софья, которая Зоя, Палеолог, с давних лет обреталась именно в Италии, и оттуда потянулся итальянский "хвост" в Русскую землю.
      Само собой, Москву очень сильно интересовали всякие мастера и прочие технические специалисты, и первым крупным иностранным специалистом в артиллерийском (впрочем, не только артиллерийском) был Аристотель Фиоравенти из североитальянского города Болоньи. «Мастер муроль, кой ставить церкви и полаты,… также и пушечник той нарочит, лити их и бити, и колоколы и иное все лити хитр велми…», – так писал о нем русский книжник. В 1475 г. его переманил на русскую службу посол великого князя Семен Толбузин, пообещав от имени Ивана III платить ежемесячное жалование в 10 рублей. От такого щедрого предложения итальянец не смог отказаться и выехал в загадочную незнаемую Московию вместо солнечного знаемого Константинополя, куда его приглашал к себе на службу покоритель Византии султан Мехмед II.
      История с выездом итальянца в Москву загадочна - темна вода в облацех. Отъезд Аристотеля в варварскую Московию, похоже, был не совсем добровольным, его обвинили в каких-то неблаговидных делишках (то ли фальшивомонетничество, то ли еще какое-то поганство - долги там, злыя кредиторы-заимодавцы или еще что-то, достоверно неизвестно). В общем, так или иначе, изрядно накосячив, решил он сбежать подальше от родной Италии, сокрыться, так-сказать, за стеной Кавказа за тридевять земель от своих врагов и их сикофантов.
      Кстати, отметим, что Иван не поскупился, пообещав итальянцу щедрую оплату его услуг. Надо сказать, что 10 рублей в месяц по тем временам на Руси – весьма приличная сумма. Так, во Пскове в 1475 г. четверть (т.е. 4 пуда) ржи стоила 4,5 деньги , т.е. на месячное жалование, положенное Фиоравенти, можно было купить почти 450 четвертей ржи, или 1800 пудов зерна, которых хватило бы для прокормления в течение года 75 мужиков.
      Довольный своим приобретением, Иван III уже в 1477 г. взял с собой Фиоравенти в поход на Новгород в качестве начальника армейской инженерной службы, где тот отличился, выстроив по требованию великого князя понтонный мост через Волхов. Удивленный летописец счел необходимым занести это событие в официальную летопись, сопроводив его следующим комментарием – «и донеле князь великы одолев възвратися к Москве, а мост стоит».

      Мост, тот самый (Лицевой свод):
      За успешным выполнением государева наказа последовало повышение, и в 1482 г. Фиоравенти было поручено руководство артиллерии рати (стало быть, итальянец был произведен в "генерал-фельдцейхмейстеры" русского войска, стал большим пушечным воеводой), отправленной против Казани (казанский хан, кстати, узнав о выдвижении государевых воевод с артиллерией, поспешил бить челом Ивану III, чтобы избежать разорительной осады).
      Высоко ценя «нарочитость» итальянца, Иван III вовсе не собирался так просто отпускать его. Когда зимой 1482 г. Фиоравенти запросился было домой, великий князь опалился на мастера, «поима его и ограбив». Любопытный момент - почему это вдруг Фиоравенти попросился на родину, погреть свои старые косточки? Летопись связывает его попытку отъехать с Москвы с казусом, случившимся с неким немчином Антоном, лекарем, неудачно залечившим некоего татарского князя Каракучу из свиты "царевича" Данияра. За свое лечение Антон расплатился головой - сын Каракучи зареза его ножем, как овцу. Вот Аристотель и решил, что пора съезжать с Москвы. А не тут то было - в Москву приехать рубль, а вот выехать - и стольника не хватит, и Аристотель первым об этом узнал.
      Правда, государева опала на "генерал-фельдцейхмейстера" длилась недолго – кадр был ценный, и уже в 1485 г. Иван, вернув свое благорасположение итальянцу, назначил его руководить действиями московской артиллерии, взятой в поход на Тверь. Это последний раз, когда Фиоравенти упоминается в русских летописях и вообще в текстах. Очевидно, что вскоре после этого он и скончался.

      А это денежка, которую, вероятно, отчеканил на Москве итальянец:       Пушек, отлитых Фиоравенти для Московита, не сохранилось, а вот Успенский сбор в Кремле стоит до сих пор.