Прочитал вот эту книжку – «Досужие беседы на постоялом дворе. Корейские рассказы XIX века» (СПб: Гиперион, 1917) — довольно славную. Мне из этой серии (и в переводе того же Д.Елисеева) ещё попадался приключенческий роман XVII или XVIII века – он был заметно скучнее, чем эти рассказы. Они разные, некоторые в духе поучительных буддийских или конфуцианских историй (и корейские изводы рассказов, более известных по японским сборникам сэцува, тоже есть), некоторые — в духе европейских новелл времён Сакетти (только многословнее). Одну историю, полусказочную, мы тут перескажем. Называется она «Отблагодарил за милость».

Дело происходит в условной древности, во времена трёх корейских царств. В одном из них жил сановник Ли. Как-то едет он домой из гостей и видит: стражник ведёт задержанного, связанного, но на вид изящного и изысканного, как настоящий грамотей. Сановнику это не понравилось, он задержанного освободил, а стражника прогнал в шею. Спасённый говорит: «Раз уж вы меня выручили — возьмите к себе в слуги, я вам пригожусь! А то до меня опять этот стражник доберётся». Так сановник и сделал, и стал парень одним из его челядинцев.
А вскоре приехал китайский посол и объявил: у императора пропала его священная печать, кликнут клич по всем краям: если какой-нибудь мудрец её сумеет разыскать, будет ему великая награда! А возьмётся, да не найдёт — голову с плеч. Челядинец сановнику и говорит: «Вызовитесь, господин! И меня в Китай возьмите - я вам помогу». Тот долго не решался, но потом послушал, корейский царь послал сановника в Китай искать печать вместе с челядинцем. По дороге сановник расспрашивает: «И как же мы её отыщем?» А челядинец отвечает вполне как в корейских фильмах: у меня, мол, есть план, вы всё узнаете в своё время!
Прибыли в китайскую столицу, дал император сановнику сроку три месяца. А челядинец из отведённого им дома сбежал, бродит по базару и распускает слухи: «Мой господин прибыл искать печать, а у него нос чудесный — он и золото, и яшму, и любую драгоценность может на расстоянии учуять! В Корее уже много пропаж и покраж так нашёл. К тому же он добр: если, к примеру, вор сам ему признается прежде чем господин его изобличит, он вора милует и даже от властей защищает. Особенно если ему украденное вернут добровольно и добавят подарков лично для него».
И через месяц или два подходит к челядинцу некий китаец и говорит: «Я — вор, ограбил недавно императорский дворец. Если признаюсь твоему господину, пока он меня не унюхал, обеспечат мне безопасность?» Челядинец подтверждает, только напоминает о подарках. Поторговались, сошлись на сотне лян, вор и говорит: «Я, как грабил дворец, печать эту случайно захватил, а по дороге спохватился — зачем она мне, простому человеку7 одно беспокойство! Вот и выкинул её в дворцовый лотосовый пруд — небось, она там на дне до сих пор и лежит».
Челядинец принёс сановнику (а тот уж думал, что парень сбежал) серебро и всё рассказал. Сановник отправился к императору и говорит: так, мол, и так, я знаю, где пропавшая печать, позовите слуг и евнухов с кадушками, пусть вычерпают лотосовый пруд до дна! Император отдал приказ, пошли вычерпывать пруд, вот уж и дно показалось — а печати не видать! Сановник испугался, прыгнул в ил, выхватил у стражника копьё, ходит, тыкает тут и там.
А в лотосовом пруду уже несколько сот лет жила огромная рыбина (и часть рассказа идёт от её лица и с её точки зрения). Когда вор выкинул печать, рыбина сочла её за мелкую рыбку и проглотила не жуя (она всё так глотала). Но впрок ей это не пошло, и вот грянуло бедствие: пруд становится всё мельче, а по дну бродит на хосте чужая непонятная рыба, головой вверх, на голове пышная борода, грудным плавником палку держит. «От неё-то все и беды — проглочу её!» - решила рыбина и как схватит сановника за ногу! Была бы у неё привычка жевать — откусила бы ногу, а проглотить человека целиком не смогла — великоват он всё-таки оказался. Сановник ударил копьём, проткнул рыбу, вытащил копьё — всё рыбье нутро наизнанку и вывернулось; глядь — вот она, императорская печать!
Император его богато наградил и с почётом отпустил домой (и челядинца тоже). А там корейский царь на радостях пожаловал ещё одну награду и большую должность. Живёт сановник и радуется. Но был он человеком совестливым, решил и с челядинцем поделиться обретённым богатством: «Бери, — говорит, — половину! Построй себе хороший дом, купи имение!» А челядинец в ответ: «Вы, господин, мне жизнь когда-то спасли, это я вам должен быть благодарен. Да и если построю я в столице дом или куплю богатое имение — сразу стану человеком приметным, тот стражник меня приметит, доберётся и не помилует! Дайте мне денег, если уж так хотите, чтоб мог я купить неприметный хуторок на окраине страны — буду там жить тихой жизнью». Сановник дал ему столько, сколько тот просил, и ещё вдесятеро, и договорились они, что челядинец у него ещё дней десять поживёт на прощанье, а потом уедет куда подальше.
И вот пришла пора провожать челядинца, господин его к себе пригласил, сам с ним на прощанье выпил и лёг спать. Просыпается среди ночи — что такое? На груди у него сидит челядинец и размахивает острым ножом. «Ты чего?» - испугался сановник. А тот в ответ: «Хочу я вас напоследок отблагодарить и спасти, как вы меня когда-то спасли. Ведь уже не только все в Корее, но и весь Китай знают, какой у вас удивительно чуткий нос! Я-то уеду, а тут у царя или у императора ещё какая пропажа случится, позовут вас — что будете делать? Все вас сочтут за обманщика и, чего доброго, казнят! А вот если так получится, что носа вы лишились — с вас и спросу никакого, только посочувствуют…» Взмахнул ножом и разом отхватил сановнику полноса… Тот уж горевал-горевал, но понимал, что челядинец-то прав. И спровадил его от греха подальше со всей поспешностью. «А лицо слуги, который не знал, можно ли теперь тепло попрощаться с Ли, было очень грустным…» Ушёл он на дальние окраины, и больше его не встречали ни сановник, ни, надо надеяться, стражник.
-----------------
Надо сказать, что хорошо видно, сколько мотивов и штампов из этих позднечосонских рассказов и повестей попало в корейские сериалы  - от тайных ревизоров и безвредных падений с кручи до "гендерной интриги" и военных хитростей. И сколько пришлось изменить для кинематографичности - например, в фильмах на арестованных, связанных красной верёвкой,  обычно не нахлобучивают (как было положено) закрывающую лицо шляпу. Впрочем, в этом вот рассказе выше лицо задержанного тоже открыто, так что, видимо, и тогда это было не обязательно...

Via