По поводу Ливонской войны в русской историографии существуют множество мифов и устойчивых положений, которые при ближайшем рассмотрении не выдерживают критики, и во многом опровергнуты уже современными исследованиями русских историков, например, В. В. Пенского или А. И. Филюшкина. Меж тем, до сих пор многие говорят о том, что царь Иван Грозный¸ начиная войну с Ливонией, хотел прорваться к выходу на Балтику, начать строить флот и напрямую торговать с Европой. Например, Р.Ю. Виппер в своем труде «Иван Грозный» пишет: «Необычайная проницательность, гениальная догадка Ивана Грозного состояла в том, что он понял необходимость этой новой конъюнктуры, подсказываемой в свою очередь жизненными потребностями быстро растущего хозяйства в Московском государстве: он понял, что необходимо пробить окно в Европу не только для ввоза индустриальных товаров, не только для приобретения высшей техники Запада, но и для вывоза за границу важнейших продуктов сельскохозяйственного производства Московского государства». Доля правды в этих словах есть, но вот какая? Давайте разбираться.
Прежде всего отметим, что выход к Балтийскому морю на начало Ливонской войны у России был – это почти все побережье Финского залива в пределах нынешней Ленинградской области, включая города Ивангород, Ям, Копорье и Орешек. Однако на до, ни во время Ливонской войны никаких новых городов (по примеру Петра, построившего Санкт-Петербург) и морских портов Московское царство не заложило. Вообще удивительная вещь! У русских есть довольно крупные города на Ладожском озере, на реках Луга Нева (Орешек расположен на острове, где Нева впадает в Ладожское озеро), Великая, Свирь, Нарова и т.д., но на побережье – ни одного!
Вообще, в трудах некоторых западных теоретиков морской силы (Альфред Тайер Мэхэн, Филипп Коломб) существует мнение, что крупные города, построенные далеко от устья рек, говорят о том, что государство развивает внутреннюю (или речную) торговлю. Города же, построенные на морском побережье, свидетельствуют о стремлении государства начать морскую торговлю. С этой точки зрения понятно, что Россия стремилась именно к увеличению местной, внутренней торговли.
Но может быть Россия хотела захватить Ливонию, чтобы воспользоваться уже налаженной ливонской инфраструктурой морской торговли? И вообще, были ли такие мысли у Ивана IV, когда он начинал войну за Ливонское наследство?
Этот вопрос детально исследован в статье Попова и Филюшкина «Русско-Ливонские договоры 1554 года», и из нее следует, что никаких долгосрочных планов Россия относительно Прибалтики не имела.
Немного предыстории. В 1471-1478 годах Иван III присоединил к Московскому государству Новгород и Псков, подавил там элементы самоуправления и вписал территории в структуру Русского государства. И на границе у Ливонии в одночасье появился очень сильный и очень неприятный сосед.
Почему неприятный? Да потому что отношения с Москвой как-то не складывались. Во-первых, русский царь не считал себя ровней как ландмейстеру Ливонского ордена, так и епископам Дерптскому, Рижскому, и т.д., поэтому в 1500-е годы дипломатические переговоры между Ливонией и Москвой велись следующим образом: Псковская и Новгородская вотчины по старинке заключали договора с ливонцами, а и уже новгородские и псковские договора апробировались московским царем. Получалось, что две пограничные области автономно договариваются с соседним государством, но за их спиной видна «рука Москвы». Ландмейстера Ливонского Ордена, формально подчиняющегося как Великому Магистру, так и римскому императору, ни Иван III, ни Василий III, ни Иван IV за ровню не считали. Общаться с таким мелким правителем на равных означало бы допустить «поруху» государевой чести. А вот новгородский наместник для переговоров с Ливонией считался в самый раз, примерно равен по статусу, как правитель отдельной земли, поставленный более значимым государем.

Далее тут: Морская политика Ивана Грозного: Ливонская война

Via