Приведем свидетельство поэта и публициста Федора Николаевича Глинки, служившего в ту пору адъютантом у генерала Милорадовича: «Как ведут себя русские войска в Варшаве? - Как самые благородные рыцари Баярдова времени. - Щедрость офицеров наших особенно удивительна. В трактирах сыплют деньгами. Приходит, например, старик с дочерью: он играет на скрипке, она на арфе; сыграла, пропела несколько арий - и куча серебра очутилась перед нею! - Приходит бедная монахиня, одна из сестер Милосердия, - просит, чтобы ей заказали какую-нибудь работу - и Милорадович (ротмистр мариупольского гусарского полка) даст ей тысячу рублей и велит сшить себе три манишки!... За то Поляки дивятся Русскими: народ полюбил нас чрезвычайно. Подумаешь, что все Офицеры у нас богачи; напротив, самая большая часть из них очень небогаты - но тороваты».
Но если подобная «тороватость» и могла вызвать «любовь» у обнищавшего от долгих войн простонародья, то польская знать по-прежнему не испытывала к русским никаких теплых чувств. В тех же «письмах» Глинка уточняет: «Я сказал, что народ нас любит; а вельможи? - Называют Северными варварами; а сами любят, чтобы их называли Северными Французами!!!».
Война с Наполеоном между тем продолжалась, и Милорадович получил приказ вести свой корпус в Германию. В городе остался лишь небольшой гарнизон.
Однако будущность Герцогства Варшавского решалась в это время не в его столице, и даже не на полях сражений, а в Калише, где расположилась штаб-квартира императора Александра I. В марте 1813 г. туда прибыл князь Адам Чарторыйский - друг юности императора и бывший министр иностранных дел России.
Показательно, что в России этого видного сановника, считавшегося главным лоббистом польских интересов, многие называли внебрачным сыном фельдмаршала Николая Васильевича Репнина, занимавшего в начале правления Екатерины II пост российского посланника в Польше. В связи с этой версией издатель «Русской старины» П.И. Бартенев в своих примечаниях к публикации письма Н.В. Репнина И.И. Шувалову приводит анекдотический эпизод: «Говорят, что супруг княгини Изабеллы Чарторийской прислал к нему (князю Репнину) новорожденного князя Адама в корзинке с цветами. В зрелом возрасте князь Адам очень походил лицом на князя Репнина, и Репнины всегда считали его своим».
Так или иначе, князь Адам Чарторыйский-старший признал Адама-младшего и дал сыну блестящее образование. После восстания Костюшко семейство лишилось своих владений, конфискованных российскими властями. За возвращение имущества Чарторыйских хлопотало австрийское правительство, но Екатерина II поставила условие: «Пусть оба их сына явятся ко мне, и тогда мы посмотрим».
Свои впечатления от Санкт-Петербурга сам Адам-младший описывал следующим образом: «Мало-помалу мы пришли к убеждению, что эти русские, которых мы научились инстинктивно ненавидеть, которых мы причисляли, всех без исключения, к числу существ зловредных и кровожадных, с которыми мы готовились избегать всякого общения, с которыми не могли даже встречаться без отвращения, - что эти русские более или менее такие же люди, как и все прочие...»

В соответствии с особым повелением Александра I, генерал-губернатору надлежало: «1) Уничтожить многие подати на сумму до 8 миллионов золотых, 2) облегчить жителей относительно содержания госпиталей, 3) разрешить выпуск из России в герцогство всего того, что вывозилось до начатия войны, 4) сделать распоряжение, чтобы войска и команды, следуя только по военным дорогам, не имели постоев по другим путям и не отягощали бы жители, 5) принимаемые от населения припасы для войск зачитать в число денежных податей».
На содержание администрации Ланской получил из российской казны 4 млн руб. и принялся с размахом осваивать утвержденный бюджет.
Постепенно в Варшаву стала возвращаться и польская знать, снова закипела жизнь в великосветских салонах. Поляки охотно принимали приглашение русского генерал-губернатора, но за глаза все равно называли новых хозяев варварами.
Вот как отзывается о Ланском в своих мемуарах графиня Потоцкая: «Устроившись в Варшаве, Ланской вызвал сюда своих жену и детей, которые были уродливы, как патагонцы. Однако, несмотря на свой татарский тип - выдающиеся скулы и маленькие китайские глазки, - он обладал приветливым лицом честного человека и принадлежал к небольшому числу тех русских, которые по справедливости считались вполне достойными людьми, но он был так груб, что от его кожи, казалось, исходил медвежий запах».

КиберЛенинка: https://cyberleninka.ru/article/n/russkie-v-varshave-v-1813-1815-godah-ot-gertsogstva-varshavskogo-k-tsarstvu-polskomu

Это к вопросу, очень непонятно обсуждающемуся здесь: Сложно недооценить правителя потерпевшего фиаско во всех своих начинаниях и приведшего страну победителя Наполеона к катастрофе Крымской войны. Чтобы стало понятно, с каким гуаном пришлось возиться, сколько вбухивать туда денег, и чуть ли не насильно поднимать Польшу на новый уровень.
Воистину, лучше было отказаться от нее, ибо в 1815-м получили цугцванг - отдать уже свое жалко, а оставить у себя - куча трат. И да, "опять мне это что-то напоминает".

Via