Ещё пара историй из "Стародавних повестей" - их главными героями оказались отец и брат Сэй-Сёнагон, сочинительницы "Записок у изголовья". Оба рассказа - из двадцать восьмого свитка, так что описывают довольно-таки дурацкие происшествия...

Рассказ о том, как стихотворец Мотосукэ в праздник Камо проезжал по Первой улице
В стародавние времена жил стихотворец Киёхара-но Мотосукэ. Он служил помощником при дворцовых кладовых, и его назначили посланцем на праздник Камо. И вот он проезжает по Первой улице, а там множество возков молодых придворных стоит в ряд, все любуются шествием, Мотосукэ едет перед ними – и вдруг богато снаряженный конь под ним стал на дыбы и Мотосукэ упал вниз головой.
Когда пожилой человек падает с коня, зрители глядят: как жалко! Но Мотосукэ сразу же поднялся на ноги. Шапку он потерял, а на голове – ни единого волоска! Будто горшок на голову надет! Конюший суетится, нашёл шапку, подаёт – а Мотосукэ не берёт, отмахивается: не спеши, погоди немного, я этим господам кое-что скажу. И направился к возкам придворных.
Солнце клонится к закату, блестит на лысине, вид – хуже некуда! На улице народ толпится, как на базаре, глазеют, шумят, бегают туда-сюда. А в возках и носилках все подняли занавески, глазеют и смеются.
А Мотосукэ подошёл к возкам и говорит:
– Вам смешно, господа, что я упал с коня и потерял шапку? Напрасно вы так! И вот почему. Даже рассудительный человек, ежели запнётся, спотыкается: обычное дело. Что уж и говорить о лошади – у неё-то разума быть не может! К тому же здесь на улице камни слишком выступают. А лошадь тянули за узду, не давали идти туда, куда ей хочется, вот она и оступилась, я и упал. А значит, ни я, ни лошадь, даже если споткнулась, не виноваты. Если лошадь запнулась о камень – что поделаешь? Да и китайское седло слишком плоское, усидеть невозможно. Вот я и упал, едва лошадь споткнулась. Это опять-таки не порок! А что шапка свалилась – так она же не была привязана! Когда волос на голове много, она хорошо держится. А я волос уже лишился, не осталось ни одного. Так что нечего и досадовать, что шапка сваливается! Ничего необычного! Министр [такой-то] в день очищения перед Великим урожайным празднеством тоже потерял шапку. И средний советник [этакий-то]   в этом году при государевом выезде в поля – потерял! И средний воевода [имярек] во второй день праздника Камо в Мурасакино – потерял! Таких примеров много, не буду дальше перечислять. А вы, нынешняя молодёжь, не знаете, что к чему, так и не смейтесь! Кто будет смеяться, над тем тоже посмеются!
Так он говорил, поворачиваясь по очереди к каждому возку и загибая пальцы: все ли доводы высказал.
А когда договорил, отошёл подальше, встал посреди улицы, объявил громко: подай шапку! Взял её и нацепил. Кто видел это, все хохотали и потешались.
Конюший, подавая господину шапку, спросил: что же вы сразу, как упали с коня, шапку не надели, а невесть сколько говорили незнамо что?! Мотосукэ отвечал: чепуха! Ты пойми: я им изложил все доводы, теперь эти господа смеяться не будут. А иначе бы эти острословы надо мною вечно насмехались! – и поехал дальше.
Этот Мотосукэ был завзятый шутник, умел старик насмешить людей, вот и говорил такое, не стесняясь. Так передают этот рассказ.

Киёхара-но Мотосукэ (908–990), отец писательницы Сэй-Сёнагон, славился не только как поэт, но и как знаток китайской словесности; его педантичность упоминают и другие источники. Здесь он по порядку излагает «доводы», «основания» 道理, до:ри), объясняя молодёжи, почему не следует «хохотать и потешаться». О празднике святилища Камо мы уже писали, например, здесь.  Великое урожайное празднество 大嘗会, Дайдзё:сай, – главный из обрядов благодарения за урожай. Шапка чиновника обычно держится на шпильке: длинные волосы закручивают на макушке в узел мотодори и шпильку втыкают в этот узел. Если волос нет, шапка держится «на честном слове»; так что когда Сэй-Сёнагон сетовала, что, мол, волосы у неё недостаточно хороши, — возможно, речь шла о наследственной проблеме…

Рассказ о том, как Кайсю, распорядителя храма Гион, поднесли храму в награду за чтения сутр

В стародавние времена служилый монах по имени Кайсю, распорядитель храма Гион, тайком наведывался в дом одного своего богатого прихожанина, наместника.
Наместник потихоньку прознал об этом, но делал вид, что не знает. Как-то раз, когда его не было дома, Кайсю пришёл, расположился, держался запросто. Наместник возвращается, хозяйка и её свитские дамы вид имеют напуганный. Наместник думает: неспроста! Заходит в женские покои, глядь – а там китайский сундук сдвинут с обычного места.
Точно: монаха спрятали в сундук! – догадался хозяин. Зовёт старшего своего служилого и двоих слуг, говорит: сейчас же отнесите этот сундук в храм Гион, я его жертвую в награду за чтения сутр! Вручил им дарственную грамоту, слуги сундук вытащили, подняли и понесли со двора. Хозяйка и дамы, похоже, удивлены, но ничего не говорят.
И вот, доставили сундук в Гион. Вышли монахи, думают: наверно, тут замечательные дары! Скорее доложите распорядителю, без него нельзя открывать! – говорят. Послали к распорядителю, чтобы сообщить, посланца долго не было, но вот, возвращается, говорит: не нашёл его!
Старший служилый, посланный от дарителя, тогда говорит: я больше ждать не могу, если я взгляну, ничего страшного. Открывайте же скорее! А то я тороплюсь. Монахи думают: как же быть? Совещаются между собой – и тут изнутри сундука слышится тонкий жалобный голос:
– Да открывайте же, кто там есть!
И монахи, и служилый, слыша такое, все удивились безмерно.
Но что делать-то? Непонятно! Осторожно приоткрыли сундук. Глядь – а оттуда выглядывает голова распорядителя! Монахи при виде его разинули рты, вытаращили глаза, все пустились наутёк. И служилый тоже поспешил восвояси. Тогда распорядитель вылез из сундука, убежал и спрятался.
Думается, наместник мог бы вытащить Кайсю из сундука и поколотить, выставить на посмешище. Но тогда все увидят и мой позор! – решил он и придумал вот такую хитрость. А Кайсю изначально умел очень хорошо высказаться, вот и подал голос из сундука.
В свете прослышали о том и хвалили распорядителя: очень смешно сказал! Так передают этот рассказ.

«Служилый монах» – монах, назначаемый в храм мирскими властями, в данном случае на должность «распорядителя», ответственного за связи храма с мирскими учреждениями, а также за сбор пожертвований. Монах Кайсю: (ум. 1015) – сын Киёхара-но Мотосукэ и единокровный младший брат писательницы Сэй-Сёнагон. Он учился в школе Тэндай, славился как поэт и в 1004 г. стал распорядителем храма-святилища Гион на Восточных холмах, одного из самых богатых в ближней столичной округе. Община Гион ведала похоронными делами, ей подчинялись столичные мусорщики, а в храме почитали богов и будд – защитников от эпидемий и от всякой скверны.
По мотивам этой истории сочинили старинный фарс для кукольного театра Норома-кё:гэн «Любовник в сундуке» (長持男, «Нагамоти-отоко»), и кукла «бритоголового», монаха — едва ли не самая знаменитая в наборе этого театра.

Via