Каватакэ Мокуами больше всего прославился своими пьесами из жизни «блатного мира» — уголовно-приключенческими историями про воров и бандитов. После Реставрации Мэйдзи он надолго увлёкся и другими жанрами (например, историческим, благо теперь было можно ставить ранее запрещённые сюжеты) — но зрители продолжали ждать «бандитских пьес», и Мокуами пошёл им навстречу, хотя и немного на новый лад.
Самой знаменитой его старой историей про воров была «Повесть об Аото, или Парчовая картина с цветами» , она же «Пятеро молодцов Белых Волн» 1862 года — про сурового атамана Ниппон Даэмона, красавца Бэнтэн-кодзо: и их товарищей. Поэтому когда через двадцать лет было объявлено о новой постановке — «Ржанки с островов, или Белые волны под луной» (島鵆月白浪, «Сима тидори цуки-но сиранами», 1881), зрители ожидали «новой серии» про старых знакомых — тем более, что «Пятеро молодцов…» ставились в разных изводах, и в некоторых из них героям удавалось уцелеть, так что продолжение было ожидаемо. Но Мокуами написал нечто совсем иное.
Прежде всего, действие «Ржанок…» происходило не в условно-токугавские времена, а в современности. Раньше это было запрещено цензурой, теперь — можно: появился даже целый жанр «пьесы о стриженых», дзангиримоно, где герои ходили не со старинными причёсками из длинных волос, а коротко остриженными по новой моде. А во-вторых, история получилась не про любование уголовной удалью, а скорее наоборот… Вот что там происходит.

1
Главные герои — два вора, Симадзо: из Акаси и его сообщник Сэнта с Мацусимы. В Фукусиме они вместе ограбили закладную лавку и взяли тысячу йен — большую по тому времени сумму. Правда, хозяин лавки, Сэйбэй, попытался им помешать, но грабители его тяжело ранили и скрылись, разделив деньги пополам и договорившись встретиться в Токио. Сэнта со своей долей добычи отправился домой, к семье, и по дороге останавливается на постоялом дворе, где и знакомится с героиней — весёлой девицей-красавицей по прозвищу Бэнтэн Отэру. Девушка ему очень нравится, и он начинает ухаживать за нею. Разумеется, Сэнта не признаётся, что он вор, называется чужим именем и говорит, что служит в банке. У Отэру есть старуха-мать, она же её сводня, и услыхав, что у дочки завёлся богатый покровитель, она немедленно является просить денег. Отэру, однако, обирать гостя не хочет, девушка с матерью ругаются, старуха даже грозит убить дочь — но тут подоспевает Сэнта, утихомиривает зловредную старуху и даже даёт ей сто йен. Та, удовлетворившись на время, удаляется.
В той же гостинице Сэнта встречает земляка, который узнаёт его и рассказывает, что пока тот пропадал на севере, его родители умерли, а он, такой-сякой-непочтительный сын даже на похороны не поспел! Сэнта мрачнеет, но вскоре развеивается и предлагает девушке свозить её в театр. Отэру ещё не вполне ему доверяет, но соглашается — предупредив, однако, своих (и матушкиных) знакомых в гостинице.
Все цветные фото - из современной постановки

Садятся на рикшу, едут в город, однако на полпути Сэнта говорит рикше: «Ну-ка остановись, мы тут слезем. Вот тебе мелочь за труды». Рикша останавливается, отходит с ним в сторонку, однако мелочи не берёт и смеётся: «Зазнался ты, Сэнта, уже приятелей не узнаёшь! Я же — Току, мы с тобой вместе сидели! Теперь оба на воле, но знает ли девица, которую ты охмуряешь, кто ты на самом деле?» — «Ну, ладно, — ворчит Сэнта, которому добыча всё ещё жжет карман, — раз уж так, вот тебе десять йен, ступай отсюда поскорее и помалкивай!» Току забирает деньги и, посмеиваясь, уходит вместе с коляской — хотя, как мы увидим, и недалеко…
Отэру удивлена и встревожена: «Разве мы не в город, не в театр ехали? А тут глушь какая-то…» — «Да ладно, — отмахивается Сэнта, — развлечься можно и тут, а в театр тебя вести — много чести!» Он лезет к ней, но тут слышатся голоса гостиничных слуг, которых предупредила Отэру, Сэнта пугается и убегает, слуги — за ним. Отэру остаётся одна — только для того, чтобы из кустов появился Току, у которого по поводу красавицы ровно те же намерения, что у его бывшего дружка — только тот нарядный, одетый по-европейски и с некоторым лоском, а Току — грубый и неопрятный рикша. Совсем было попала Отэру в беду — но тут на дороге, по счастью, появляется благородный господин, лихого вида и при оружии. Он легко прогоняет Току, кланяется девушке и представляется: «Меня зовут Мотидзуки Акира, здесь небезопасно, позвольте вас проводить?» Отэру, видя, что перед нею учтивый дворянин, с благодарностью соглашается — и на том кончается первое действие.

2
Тем временем Симадзо: со своей долей добычи благополучно вернулся домой, в прославленную своими красотами бухту Акаси (впрочем, Мацусима — не менее знаменитое и красивое место). Там живёт его семья — правда, не вся она уцелела за годы отсутствия нашего героя: его жена умерла, а мальчик-сын Ивамацу недавно попал в несчастный случай, выжил, но сильно покалечился. Зато живы и, в общем, здоровы отец — рыбак Исоэмон, и младшая сестра Охама, славная деревенская девушка. Сегодня — третья годовщина смерти жены Симадзо:, и стареющий рыбак, справляя поминки, обдумывает, кому он сможет оставить домик, лодку и снасти, когда сам уйдёт на покой. Симадзо: доверять нельзя — он в нетях, а если и объявится, кто знает, не исчезнет ли снова; Ивамацу ещё маленький; не миновать, похоже, брать в дом зятя и назначать наследником его. Есть тут по соседству один рыбак, вроде бы они с Охамой друг другу по душе…
Тут-то, легок на помине, и объявляется Симадзо:. Домашние ворчат на него за долгое отсутствие, он извиняется и объясняет: «Я жил в Токио, работал на иностранца, кое-что нажил, кое-что занял — теперь смогу открыть своё дело! Жаль, жена моя не дожила — но о вас всех я позабочусь: вот деньги тебе, отец, вот тебе, сестра, а где мой Ивамацу? Самому ему тратить деньги рано, но его долю я тоже привёз…» И тут он с ужасом видит, как к нему с радостной улыбкой ковыляет калека-сын. «Когда это случилось и как?» Отец, сестра и сам мальчик рассказывают о несчастном случае, и Симадзо: пугается ещё больше: получается, сын покалечился как раз в тот день, когда они с Сэнтой ранили в Фукусиме заёмщика Сэйбэя! Он видит в этом знак свыше: пора покончить с преступным прошлым, он исправится, будет честно работать, а как только накопит тысячу йен, вернёт Сэйбэю украденное за себя и за дружка, а сам, может, даже властям сдастся!
Беда в том, что этот разговор — причём с середины, —– подслушал из-за двери тот самый сосед-рыбак, жених Охамы. И, к сожалению, понял всё неправильно — Симадзо: он через столько лет по голосу не признал, решил, что это Исоэмон подыскал для дочки нового жениха, столичного и богатого, пусть и уголовника… Не уступать же такому негодяю девушку! И сосед бежит в полицию: тут у Исоэмона гостит грабитель из Токио! Полицейские спешат к дому рыбака, но Охама успевает их заметить и предупредить брата. Симадзо: бежит, нанимает лодку (не отцовскую же брать, она семью кормит!), чтобы переправиться через залив в Кобэ, а уж оттуда как-нибудь добраться обратно до Токио. Но начинается буря, лодка переворачивается, Симадзо: и лодочник скрываются в пенных волнах — однако в самом конце этого акта зрители могут видеть, что герою удаётся вынырнуть, подгрести к опрокинутой лодке и ухватиться за неё…



Вот эта сцена у Тоёхара Кунитика и в современной постановке

3
Третье действие иногда ставят как отдельную пьесу. Прошло несколько лет. Мы снова видим Отэру — теперь это хорошо одетая дама, со служанкой, идущая в хорошую баню в престижном районе Токио. Девушке повезло — её спаситель Мотидзуки Акира действительно оказался благородным и богатым господином из бывшей самурайской верхушки, он женился на ней, супруги любят друг друга и пользуются большим уважением соседей. Конечно, пришлось скрыть, что Отэру — бывшая гулящая девица, но сейчас она выглядит совершенно приличной и благовоспитанной особой. И всё бы хорошо — но около бани околачивается Сэнта. Он замечает Отэру (а она его — нет), соображает, что к чему, и решает, что можно неплохо заработать на угрозах раскрыть всем её позорное происхождение.
Тут же появляется и Симадзо: — он сумел выплыть, добрался до столицы, ведёт честную жизнь и уже заработал почти достаточно денег, чтобы возместить потери Сэйбэя из Фукусимы. Не хватает меньше трети — но только что торговец согласился купить у Симадзо: за сто йен меч, с которым тот доселе всё же не решался расстаться. Но раз теперь с преступным прошлым будет окончательно покончено, и меч больше не понадобится! Тут его окликает Сэнта: «Мы, помнится, договаривались встретиться в Токио, но я не ожидал, что на это потребуется столько времени! Как у тебя дела?» Сэнта вполне дружелюбен, выражает сочувствие по поводу смерти жены приятеля, хвастается своими новыми успехами — но Симадзо: чувствует себя с ним неловко, ему стыдно их общих преступных приключений, и при первой возможности он ускользает. Сэнта пожимает плечами и направляется в дом Мотидзуки Акиры, куда уже вернулась Отэру.

Женщина совершенно не рада его видеть, но Сэнта настойчив. «Помнишь, как твоя мать тебя едва не убила? Я ж тебе тогда жизнь спас, сотню на это потратил! Думаю, будет справедливо, если ты вернёшь мне этот должок с лихвой — ну, пятисот йен будет достаточно, я не жадный! Ты ж сейчас как сыр в масле катаешься, почтеннейшая особа, фу-ты ну-ты, а что будет, если я расскажу, где с тобой встретился и кем ты тогда была? Так что не скупись!» Но тут из-за перегородки выходит Мотидзуки — он вполне себе был дома, и приказывает Сэнте: «Вон!» Тот хорохорится и пытается шантажировать и его, но хозяин дома распахивает халат — и Сэнта видит весьма обширную и красноречивую татуировку на его теле. «Ты, сявка из захолустья, — говорит Мотидзуки. — Наверняка слыхал о столичной банде Такой-то? А теперь удостоился чести видеть её вожака. Убирайся, пока я добрый, и если вякнешь хоть что-то хоть где-то — тебе не жить!» Перепуганный Сэнта (он действительно опознал наколку некогда знаменитой банды) рассыпается в извинениях и, кланяясь, ретируется. А Мотидзуки запахивает халат и смущённо обращается к Отэру: «Нехорошо получилось. Надо мне было раньше тебе рассказать, кто я такой… точнее, кем я был в своё время…» — «Да ладно, — улыбается ему супруга, — я, как ты слышал, тоже, как говорится, женщина с прошлым… И неужели ты думал, что за эти годы я ни разу не заметила твоей наколки? Всякое бывает в жизни — но теперь-то мы оба честные люди, и тёмное прошлое едва ли сможет нас разлучить?» — «Ни в коем случае!»

4
Затем действие возвращается к Симадзо:. Мы узнаём, что он живёт совсем надалеко от Мотидзуки, управляя хорошей лавкой, где торгует сакэ и приправами, на подхвате у него ушлый малый по имени Токудзо:. Его сестра Охама после того случая с полицией поругалась с женихом, и как только получила от брата вести из столицы, приехала к нему в Токио, прихватив с собой беднягу Ивамацу. Отец Исоэмон согласился, что если мальчику и можно помочь, то тут нужен врач из большого города (и деньги, которые есть у Симадзо:, но не у бедного рыбака) — а он тут пока как-нибудь сам будет управляться.
Как мы уже знаем, Симадзо: собирался продать меч и наконец-то расплатиться со злополучным Сэйбэем — но когда он навёл справки в Фукусиме, выяснилось, что хозяин закладной лавки куда-то исчез. Как теперь успокоить совесть? Но как раз когда он обсуждает это с сестрой, в лавку заходит купить соевого соуса смутно знакомая ему женщина — не она ли несколько лет назад работала в закладной лавке? А если она тут, то и Сэйбэй, возможно, в Токио! Симадзо: отпускает ей товар и посылает своего подручного Токудзо: проследить за покупательницей.
Впрочем, сегодня вообще день неожиданностей. Внезапно приезжает Исоэмон — он не усидел дома и отправился в Токио, чтобы убедиться, что у детей всё хорошо и, главное, что сын не принялся за старое. Лавка выглядит утешительно, и старый рыбак с дочерью заверяют друг друга, что теперь Симадзо: уже совсем скоро окончательно расстанется с прошлым. «Только вот этот его слуга или приказчик, с которым я столкнулся на входе, мне что-то не понравился…» — ворчит старик, и Охама кивает: «Этот Токудзо: и братцу не по душе, думаю, скоро он его уволит».

И в это время заявляется Сэнта. Почуяв неладное, Симадзо: старается поговорить с ним наедине, выпроводив отца, сестру и сына. Очень разумно: Сэнта сообщает, что у него наклёвывается выгодное дельце и старый товарищ будет последней свиньёй, если ему не поможет! Симадзо: отнекивается, но понимает, что Сэнта вполне может выдать его, если они поссорятся, а тогда не получится даже Сэйбэю вернуть долг… Они договариваются вечером встретиться неподалёку около нового святилища, посвящённого памяти борцов за Реставрацию (оно и сейчас там стоит, переименовано в святилище Ясукуни и посвящено вообще всем павшим за Японию). Сэнта уходит — и сталкивается с возвращающимся Токудзо:, в котором сразу узнаёт своего старого сокамерника, а потом рикшу, Току (и зрители тоже — до тех пор они не имели возможности разглядеть этого персонажа в лицо). То, что эти двое знакомы, сильно настораживает Симадзо:, но он едва успевает даже перемолвиться с Току и узнать, где в Токио поселился изувеченный Сэйбэй — появляется Исоэмон во главе всей семьи. Подозрительный старик подслушал разговор с Сэнтой и теперь обрушивается на сына: «Я-то думал, что ты исправился, а ты опять за старое!» Пока Симадзо: оправдывается и заверяет отца и сестру, что он не вернётся к грабежам, больше того, и Сэнту попытается склонить к раскаянию, Току под шумок исчезает. Прихватив с собою меч Симадзо:…

5
Начинается последнее действие. Вечером того же дня Сэнта, как и было условлено, дожидается старого товарища у ворот святилища. Он уже оправился от страха, пережитого у Мотидзуки, узнал, что банда того давно распущена, и теперь хочет отомстить за унижение, ограбив богатый дом обидчика. Один он, однако, идти на дело не решается и уламывает Симадзо: помочь; тот решительно отказывается, рассказывает о несчастье со своим сыном — «А ты проверял, твои-то родители умерли не в тотже день, когда мы решились на мокрое дело? Вернул бы ты деньги Сэйбэю, я узнал, где тот живёт; я свою половину тоже верну, и тогда можно будет честно жить — даже если признаемся властям, нам, наверное, окажут снисхождение…»
Сэнта выхватывает нож: «О чём ты говоришь, какое снисхождение? Нас засадят на всю жизнь, а то и хуже! И не вздумай признаваться и рассказывать обо мне!» Начинается драка, которая несколько раз прерывается и вновь возобновляется. Этот боевой диалог, в ходе которого Симадзо: наконец удаётся убедить старого подельника, что им лучше завязать и жить как обычные люди — в конце концов, они уже не так юны, и эта драка показывает, что Сэнта выдыхается даже быстрее, — самая знаменитая сцена в пьесе.

Постановки 1917-1918 гг.

«Ладно, была не была. Я и правда старею, и зарежь мы сейчас друг друга — так бы и сгинули преступниками и грешниками. Попробую пойти с тобой! — тяжело дыша, говорит Сэнта. — Правда, пяти сотен, чтоб вернуть Сэйбэю, у меня, конечно, нет, а у тебя?» — «У меня набралось бы, если бы я продал меч, только его утащил мой подручный, ты его видел…» — «Току-то? Ну, пиши пропало. Я по сравнению с ним — честнейший и совестливейший человек…» — машет рукой Сэнта. Тут из-за дерева появляется Току с мечом в руке — и кладёт краденый клинок перед Симадзо: «Не слушай его и возьми свой меч, если он тебе для такого дела нужен. Я, в общем, тоже долго уже держался, только нынче не устоял… Но каяться не пойду, не доверяю я властям!» — и скрывается.
Симадзо: и Сэнта подсчитывают, сколько у них вдвоём набирается денег, если получится продать меч за сто йен — всё равно не хватает пары сотен до нужной тысячи. «Эх, — говорит Сэнта, — вот так всегда: только решишь встать на путь исправления, как чего-то не достаёт… Не судьба, видать…» И тут из-за святилищных ворот доносится голос: «Почему же не судьба? Я дам вам двести йен на такое дело». Приятели оглядываются — и к ним выходят Мотидзуки Акира и Отэру. Мотидзуки смотрит на Сэнту: «Ты думал, что можешь замыслить ограбление моего дома так, чтобы я об этом не узнал? Как же! Но не пугайся, а сделай со своим приятелем то, что вы собирались. Связи у меня есть, я похлопочу о том, чтобы возмещение ущерба и чистосердечное признание вам зачлось и вы смогли спокойно жить и работать». Он вручает им кошель с деньгами и уходит вместе с женой.
«Ну, значит, всё-таки судьба, — ворчит Сэнта. — Пошли к этому фукусимцу, пока я опять не раздумал…» И оба товарища отправляются в город.


Несмотря на сходство некоторых имён и сцен (особенно, конечно, сцены с татуировкой), эта пьеса выдержана совершенно в другом ключе, чем «Пятеро молодцов…» — там-то бандитского блеска и бравады было куда больше, чем нравоучительности. Но у зрителей «Ржанки…» тоже имели большой успех: времена изменились. К премьере гравюры выпустили Кунитика и Тиканобу.　Потом эту пьесу ставили десятилетиями с самыми знаменитыми актёрами и продолжают ставить по сей день.
Кстати, название пьесы — как часто бывало в Кабуки, — исключительно поэтическое, со ссылками на знаменитые старинные стихи. Первое стихотворение входит в сборник «Стихов ста поэтов» (номер 78):

Авадзисима каёу тидори-но наку коэ ни
ику ё нэдзамэну Сума-но сэкимори

В переводе В.С. Сановича:

«Не свидимся мы!» -
От прибрежий Авадзи незримых
Чаек пролётных крик.
Как часто тебя будил он,
О страж заставы Сума!

«Чайки» здесь – тидори, те самые ржанки; в названии острова Авадзи слышатся слова «не встретимся», авадзи.

Второе стихотворение вообще из древнего «Собрания десяти тысяч поколений» (номер 351):

Ё-но нака-о нани-ни татоэму асаборакэ
Когиюку фунэ-но ато-но сиранами

В переводе А.Е. Глускиной:

Этот бренный мир,
С чем сравнить могу тебя?
Рано на заре
Так от берега ладья
Отплывает без следа...

На самом деле, не без следа: за лодкой тянется след белых волн (сиранами), а это слово значит также воров и разбойников — вполне по теме нашей истории…

Уже на следующий год после премьеры пьесы эту историю, сильно перекроив сюжет, исполняли эстрадные рассказчики-ракугока, ещё через год вышел роман на той же основе… Но про этот роман, и особенно – про иллюстрации к нему, — в следующий раз.

Via