Или где должен быть командир?

       Классика жанра:



       А это Филипп, который II Испанский,

ага, вот он, король-паук



пишет своему зятю, савойскому герцогу Карло Эмануэле I,

вот он, красавец



когда тот, впереди своего войска на лихом коне (естественно, белом, а как иначе-то? Не поймут-с!), решил взять приступом еретическую Женеву (хм, загадка, однако, ибо Филипп волею Божиею умре в 1598 г. от Рождества Господа нашего Иисуса Христа, а L’Escalade имела место быть в декабре 1602 г.):

       Герцогу не следует находиться на поле брани, какие бы на то ни были причины. В случае успеха его престиж возрастёт, независимо от личного присутствия – а возможно даже и более при его отсутствии. Однако же в случае поражения (потому как на всё Воля Господа, а не человека) урон будет куда сильнее, коль будет он на поле боя

       Вопрос - верно ли поступил Tyrann, когда в 1572 г. покинул Москву и отбыл к войску и казне в Новгород в преддверии нашествия Девлет-Гирея со всей его Ордой и не вспоминал ли при этом Wassilevtz о поведении своего пращура Димитрия Московского летом 1382 г. и отца Василия III летом же 1521 г. (а также и о том, что случилось под Суздалем летом 1445 г., когда прадед Ивана Василий II был взят в полон злым татарином, о чем, кстати, потом "царь" крымской Сахиб-Гирей писал тогда еще младому государю: "С великим царем с Магмедом с упокоиником, з дедом нашим из Суздаля прадед твои Василеи бился с ним да и в руки ему попал жив. И в те времяна мочно было нашему деду твоего прадеда убить, а Московское государство с сею землею взяти, ино такова ему сила была и мочь. А он его простил, и горсти крови пощадел, и все то презрел и Москву ему опять отдал. И того прошлого добра не поминаешь")? Или же Tyrann'у надлежало впереди, на лихом коне, сразиться с басурманином, аки Димитрий Московской на Дону в 1380 г., чтобы потом его, Tyrann'a, нашли иссеченного и израненного, (аки прадеда, "на самом же многи быша раны: у правыя руки его три перъсты отсекоша, толико кожею удержашася, левую же руку наскрозь прострелиша, а на голове его бяше 13 ран кровавых. Плеща же и груди от стрелного ударения и от сабелного и брусного бяху сини, яко и сукно") после боя под березою (зело добра броня праотеческая!) - зато благодарные потомки потом вспоминали бы с восхищением про его ратоборство? Это важнее, чем судьба государства?
       P.S. У покойного Майкла (Михаила) Чернявского (Michael Cherniavsky) есть статья под любопытным названием: Ivan the Terrible as Renaissance Prince, написанная еще давным-давно, в 1968 г., однако она практически осталась незамеченной нашей историографией, которая продолжала развивать привычный и удобный "либеральный" "обличительный" "дискурс" в своей "иваниане"...