ПОРОХ

Нет-нет, спасибо, я уже в порядке –
Лишь волосы немного опалило,
Побились колбы на моём столе
Да тигель в атаноре разорвался,
А я остался цел и невредим,
Коль не считать давнишнего увечья,
С которым я явился в этот мир.
Ступайте! Ничего не убирайте –
Я должен посмотреть, как это вышло,
И оценить мой шумный результат.
Однако же напрасно я прогнал их:
Меня контузило, как булавою –
А впрочем, я не знаю: никогда
Не доводилось мне в бою сражаться.
Как я хотел участвовать в войне,
Ещё с мальчишества хромал за каждым
Усатым кнехтом в блещущих доспехах
По улицам родного городка –
И отставал, и падал посреди
Вонючей грязной улицы, костыль
Не выронить стараясь; и мальчишки
Смеялись надо мной, и латный кнехт,
Оборотившись, хохотал до колик:
Хромой горбун хотел сравниться с ним!
Я плёлся, как оплёванный, домой
В замаранной одежде – и за это
Меня пороли дома лишний раз…
Селитра, сера, уголь – очень странно,
Откуда же селитра здесь взялась?
Я что-то перепутал: из селитры
Нельзя ни грана золота добыть.
Однако как взгремела эта смесь,
Когда мой пест по ней ударил в ступе!
Пожалуй, я возьму ещё щепотку –
Поменьше, чтоб подальше от греха, –
И вновь попробую ударить… Вот! –
Неплохо, право же, совсем неплохо:
Не золото – но, может статься, даже
Его моя субстанция дороже.
Потом проверим: ежели удар
Воспламеняет – как насчёт огня?
Но это – погодя, и осторожно!
Я быстро научился ненавидеть
Насмешников, и латников, и всех,
Кто был меня сильнее – очень многих!
Как ликовал я некогда, узнав
О битве при Креси, когда впервые
Доспехи рыцарям не помогли!
Но, может быть, теперь на смену луку
Придёт оружие куда грознее…
Не торопись, Бертольд, не торопись,
Припомни, что за дверь ты отворяешь
В ограде огненной геенны; может,
Не следует заглядывать за стену?
Я ненавижу стены с той поры,
Когда, гоним увечьем и гордыней,
Задумал их избыть в монастыре.
Отец мой сделал вклад, и братья были
Довольны – не делить со мной наследства,
А я считал, что одолею плоть
И желчь с души молитвами омою.
Напрасный труд! Мой взнос был слишком мал,
Чтоб от работ меня избавить; снова
Иные насмехались надо мной,
Иные же жалели – эта жалость
Меня бесила более всего:
Она да стены, каменные стены,
Тюрьмы, куда я ввергнул сам себя.
И по ночам мне виделось, как в щебень
Они дробятся некою рукой…
Постой, Бертольд, схвати за хвост идею,
Мелькнувшую в уме твоём сейчас:
Что если этот чёрный порошок
Поджечь, под стены крепости, иль дома,
Или монастыря его насыпав?
Пожалуй, не останется стены.
О Господи! Дай сил пред искушеньем
Подобным устоять, порвать рецепт,
Который я невольно нацарапал
Сейчас пером – ведь это гибель мира
Мне на одно мгновенье приоткрылась!
Ну что ж, мне есть за что ее желать.
Я бросил монастырь, бежал – насколько
Ко мне такое слов применимо, –
Скитался по Империи, бывал
Во Франции, в Бургундии и в Польше,
И всюду видел лишь одно и то же:
Богатый и здоровый – господин,
А бедный и больной – презренный нищий,
На паперти торжественного храма
С собаками делящий их поживу.
Я был и нищим… А потом сумел
Добиться этой кельи у буркграфа,
Пообещав, что из свинца создать
Сумею золото – оно защита
Надёжнее, чем латы или стены,
Которые нетрудно за него
Купить.
Но разве золотом добуду
Я память до скончания времён?
И даже этот мой рецепт, который
Сейчас подписываю: «Бертольд Шварц» –
Рецепт, который вчетверо страшней
Таранов, стрел – и золота, пожалуй, –
И он не сможет память обо мне
Оставить – лишь об имени моём,
Которое ещё через столетье
Сомнению подвергнут… Впрочем, нет –
Я думаю, столетья не пройдёт,
А мир уже окончится. И всё же
Я вновь и вновь проверю эту смесь
И снова, снова подпишу – так рыцарь,
Смертельно ранив грозного врага,
Забрало поднимает: «Бертольд Шварц.
Калека. Нищий. Победитель мира».

Via