Умблоо

  • записей
    768
  • комментарий
    1
  • просмотров
    95 255

Авторы блога:

Из стихов (не совсем) Ильи Оказова

Snow

225 просмотров

Покажу сегодня стихи из машинописного сборника Анны Бестоновой "Мы с миром" 1988 г. Я не знаю, как это лучше определить: псевдоним для стихов от женского лица? Или поэтесса "круга Ильи Оказова", придуманная как персонаж вместе с её стихами? Полностью сборник выложен на сайте Ильи Оказова.


БЕССОННИЦА

Мне не спится, хоть пора уже
уснуть,
И присниться,
и войти в кого-нибудь,
Но, как птица,
сердце бьётся мне о грудь
Мне не спится!

Для чего
же вспоминать давнишний сон –
Холод кожи,
хвою, лица без имён…
Боже, боже!
для чего же я – не он,
Для чего же?

Так сложилось –
он уснул, а я живу,
Закружилась,
задержалась наяву…
Злая милость –
только с миром я не рву:
Так сложилось.

Мне так надо,
чтоб опять ты был со мной!
Я бы рада
заплатить любой ценой,
Мне награда –
дать тебе хоть день земной,
Мне так надо!

Но не смею
за тобою уходить,
Не умею
лишней жизни победить;
Не жалею
оборвать гнилую нить –
Но не смею!..

Спи спокойно –
над тобой всё та же Русь;
Многослойный
принимай почётный груз…
Коль достойна –
я и там тебе приснюсь.
Спи спокойно.


СОСЕДИ ПО ЖИЗНИ

Хорошую вещь браком не назовут.
Народная пошлость

1
Соседи в метро, соседи на пляже,
Соседи в кино на скверном фильме
(Будь он хорошим, ты бы меня не заметил),
Мы не можем не познакомиться,
И я тебе нравлюсь, и я тебя люблю,
И мы идём с тобой вместе
В ЗАГС или в церковь
(Смотря какое у тебя настроение) –
Вместе, как соседи;
И посуда бьётся «на счастье».

Подруги завидуют мне: ты сильный
(Ты поднимал меня от земли,
И мне казалось, что очень высоко),
Ты красив, как киноартист
(Из того скверного фильма),
Ты целуешь, смеёшься, ласкаешь меня
И т.д.

«Влюблённые!» – говорят одни,
«Супруги!» – говорят другие,
И это приятно; и это хорошо,
Что они не знают: люблю я одна
И мы – только соседи.

2
Не труждающийся да не ест,
И мы оба ездим на службу
(Женщина у нас равноправна,
И я получаю даже больше тебя –
К твоей досаде и моему недоумению)
На метро –
Я до конца, ты до пересадки.

Иногда мы встречаемся на обратном пути
И вместе идём в кафе
(Кино ты почему-то разлюбил)
Пить красный чай или чёрный кофе
(Если дома иссяк твой запас пива),
И болтаем, как добрые друзья,
А иногда ты разыгрываешь влюблённого –
Но всегда каждый платит официанту
За себя одного.

3
Кончился твой кубинский табак
(«Плевать я хотел на твою Болгарию»),
Гости едят подгоревший пирог
(«Они же нужные люди!»),
А начальник тебя обидел
(«Это не твоё дело!»).

Буду меньше думать о тебе,
Больше – о пироге, табаке, начальстве
(Если смогу) –
И тогда,
Мне кажется, мы всегда будем счастливы,
Пока не наступит «никогда».

4.
Я хочу знать ту женщину,
Которую мы встретили на улице
(Я узнала её по твоим глазам),
чтоб учиться на её ошибках.

Ты говоришь: «Не ревнуй к мёртвым»,
И по этому я понимаю,
Что для тебя она ещё жива.

Придётся учиться на своих ошибках,
Чтобы выжить в твоей памяти.

5.
Ты не хочешь его, а я хочу.
Ты говоришь: «Визг и мокрые пелёнки»,
Ты говоришь: «Он нас свяжет»,
Хотя я знаю: тебя-то не свяжет ничто,
Если сам не пожелаешь…
а ты не пожелаешь.
Ты не хочешь его, а я хочу.
Ты смеёшься, твердя: «Это инстинкт»,
Или: «Все вы, бабы, такие»,
Или: «Тоже мне, мать-героиня!»
Но я хочу, чтобы всегда, всегда
Со мною было немножко тебя,
Чтоб я его любила, и оно – меня,
Когда любимый, нелюбящий,
ты исчезнешь.
Но ты не хочешь его (а я хочу),
И, значит, его не будет.

6
Просвещённый век – всегда век Калиостро,
И ты любишь платить цыганкам,
Полуверя в дальнюю дорогу
Или успех в казённом доме
(Это на пятнадцать копеек дороже);
Или, листая новогодние газеты,
Узнаёшь, что я – лошадь, а ты – тигр,
И, смеясь, рисуешь их
На запотевшем оконном стекле
(«Опять у тебя выкипел чайник!»)
На пальце у тебя – твой камень,
На запонках (которых ты не носишь) –
Твой зодиакальный лев…
А я не верю в гаданья
И не разбираюсь в них
(«А ещё женщина!» – и движение плеч):
Я просто и так знаю,
что будет.

7
Когда ты уходишь навсегда
(ты знаешь – только так уходить
и нужно:
Слишком много посуды разбито
для счастья) –
И вдруг возвращаешься, переступив порог,
Чтобы поцеловать меня (Иудин поцелуй,
Но как же я благодарна!) –
То, такой сильный, маленький, суеверный,
Смотришься в зеркало (иначе «пути не будет»)
И потом уже исчезаешь совсем.

А я сажусь перед зеркалом и ищу в нём
Твоё отраженье, и былые твои отраженья,
Тайно сплющенные под амальгамой –
И смотрю, смотрю тебе в глаза,

Пока мне не говорят: «Дура,
Только и знаешь, что вертеться
перед зеркалом!»
И тогда я встаю и берусь
За какое-то дело,
Потому что я правда – дура,
В зеркале отражаюсь одна,
А ты ушёл навсегда,
Потому что не умеешь иначе.


Из цикла "ОДИССЕЯ БЕЗ ОДИССЕЯ"

КАЛИПСО
Прилив и отлив, прилив и отлив,
Скалы венцом окружили остров.
Блуждал, и пришел, и снова ушел
В поисках жалкой своей Итаки.

Жена — далеко; он сам говорил,
Что постепенно стирают память
Прилив и отлив, прилив и отлив…
И все равно он меня оставил.

И буря, и враг, и давний пророк:
«Ты умрешь от моря и сына!»
Но снова его уносит отлив —
Может быть, удаль, а может, совесть.

Прилив и отлив — прощай, Одиссей,
Не от меня рожден твой убийца.
Но помни: взяла из жизни твоей
Больше меня только Троя.

НАВСИКАЯ
Ну зачем он тебе, скажи на милость,
Старый рыжий потрепанный бродяга
С резким взором пронзительней железа,
С похвальбою, никем не подтвержденной?
— А я ему верю, — сказала Навсикая.

Двадцать лет он бездомен, словно нищий,
И его островок давно утрачен,
Да и будь он еще царем Итаки,
Вся Итака — четыре десятины.
— Мне не земля нужна, — сказала Навсикая.

Если даже поверить его басням,
И про сговор в защиту Менелая,
И про смерть Паламеда и Аякса —
Неужели тебе он не презренен?
— Не мне судить, — сказала Навсикая.

Но послушай, ведь он тебя не любит,
Не умеет любить и не сумеет!
Продержись он уже вот-вот уедет,
И сюда никогда не возвратится.
— А он уже уехал, — сказала Навсикая
И расплакалась.


Из цикла "...И ОДИНОЧЕСТВО"

Восковая кукла, длинная игла,
И огонь затеплен – да не для тепла.
По тарелке звонко катится кольцо,
А у белой куклы – моё лицо.

Накалив иголку прямо на огне
В грудь её вонзаешь восковую мне;
И смахнёт тарелку узкая ладонь:
И кольцо, и кукла – в один огонь.

А потом накроешь на двоих на стол
И пасьянс разложишь, чтоб скорей пришёл.
Явится и сядет около огня
Он ещё не знает, что нет меня.

Ты его приветишь и уложишь спать,
И уйдёшь на кухню, чтобы не мешать,
Чтоб ему приснилась куколка в огне,
Чтобы он просился со мной – во сне.

А проснётся ночью – успокоишь дрожь,
Волосы погладишь, скажешь: ну и что ж?
Ляжешь, и согреешь, и возьмёшь своё –
Кукла растопилась, и нет её.

Пусть тобою будет он любим и впредь,
Чтоб за мною следом в печке не сгореть,
Пусть он позабудет давнее лицо –
Не отыщет в печке моё кольцо.


Прогулка вдоль парапета
прозрачно-серой весною:
лёд стаял, и обнажилась
холодная тьма воды.
И кажется, что под нею,
по мутному дну канала,
подняв глаза-перископы,
беспёрый ползёт дракон.
И если остановиться
и так постоять немного,
полуопершись на тумбу,
поймёшь: он тебя узнал.
Ведь это тебя он видел,
когда с дружком и подругой,
бросая камешки в воду,
мечтала об их судьбе?
Чужими стояли рядом
и женщина, и мужчина,
и ты поняла внезапно,
что не существует их.
Теперь их с тобою нету,
и ты не бросаешь камни,
а просто стоишь на тумбе,
ресницы полусмежив –
но чувствуешь вдруг всем телом,
как огненную иголку
от пяток до подбородка
драконий незримый взгляд –
бессильный даже промямлить:
«Мы с вами встречались?! Правда?!» –
и вдруг понимаешь: в мире
тебе не всех тяжелей.
Спускаешься осторожно
на набережные плиты,
вдыхая приветный холод
открывшейся вдруг весны,
и не торопясь уходишь,
а он остаётся там де,
чтоб вновь одиноким взглядом
кого-то ещё спасти.


Via




0 комментариев


Нет комментариев для отображения

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас