Пока готовил своему шотландцу национальное шотландское блюдо ("Овсянка, сэр!"), размышлял о итогах "Странной войны" (цепочка - Мерс-эль-Кебир - "Катапульта" и пр.). Выходит, что немцы переиграли французов в первую очередь психологически. Соотношение сил на Западном фронте в мае 40-го отнюдь не было таким, что предвещало катастрофу, и даже сам по себе план "Диль" не мог к ней привести. Но вот воли сражаться (нет, не у рядовых солдат и офицеров - среди них до самого конца боев находились те, кто готов был драться с бошами) у французского военного и политического руководства не нашлось. Любопытно - ведь маршал Петен, герой Вердена и усмиритель бунтов 17-го года, на пару с Вейганом как будто и должны были заменить Гамелена, у которого руки опустились после майской катастрофы, однако они не стали продолжать сражаться. В схожей ситуации осенью 1870 г. Леон Гамбетта развил бурную деятельность и с совершенно негодными средствами на руках, не имея союзников, сумел оттянуть поражение на несколько месяцев. А здесь после майского разгрома французская элита (да и немалая часть населения) решили, что игра не стоит свеч и что лучше капитулировать, чем "we shall fight on the landing grounds, we shall fight in the fields and in the streets, we shall fight in the hills; we shall never surrender". Нового Клемансо или Гамбетты у 3-й Республики не нашлось, кончились - видать, и в самом деле Первая Мировая обескровила Францию до синевы.



      P.S. Я остаюсь при своем мнении, что при наличии соответствующей воли и желания Францяи могла бы продолжать войну, опираясь на свои колонии и заморские территории, авиацию и флот, которые был бы уведен туда, золотой запас, переведенный за море, армейские кадры и пр. - но не было политической воли и желания продолжить борьбу.