Камакурские байки: рассказы Камо-но Тё:мэя о праведниках, грешниках и ценителях прекрасного
Камо-но Тё:мэй (1155–1216) знаменит прежде всего «Записками из кельи» («Хо:дзё:ки»), небольшой книгой о страшных годах междоусобной войны и о радостях отшельничества. Есть у него и другое, более длинное сочинение, «Записки без названия» («Мумё:сё:») – о стихах и стихотворцах, поэтических состязаниях, о том, как научиться понимать и самому сочинять «японские песни» вака. Обе книги есть в замечательных русских переводах: первая – Н.И. Конрада, вторая – М.В. Торопыгиной. А ещё Тё:мэй составил сборник поучительных рассказов под заглавием «Пробуждение сердца» («Хоссинсю:», 1214–1215 гг.). По меркам таких собраний книжка невелика, всего 102 истории – зато с предисловием, заключением и с авторскими пояснениями почти к каждому рассказу. Я сейчас пробую их переводить.
Камо-но Тё:мэй на гравюре Кикути Ё:сая.
Если сравнивать со «Стародавними повестями», пишет Тё:мэй заметно сложнее, иногда – почти как дзэнский наставник До:гэн, задействует все, какие есть, средства японской грамматики для передачи буддийских парадоксов. И – спасибо ему! – много объясняет, даёт определения некоторым понятиям, которые у других авторов проскальзывают как общеизвестные (точно так же в книге о стихах Тё:мэй разбирает понятия поэтической теории).
Разворот печатного издания «Хоссинсю:» 1670 г.
Герои «Пробуждения сердца» – люди трёх разных эпох: хэйанской славной старины, недавнего мятежного века и «наших дней», снова мирных. Среди них и служилые монахи из больших храмов, и отшельники, и миряне, и мужчины, и женщины, и знатные, и простолюдины. И конечно, «ценители прекрасного» – сукимоно, не знаю, как лучше их назвать по-русски: «эстеты», люди, ценящие вкус жизни, уж какой бы она ни была многообразной или скудной, благостной или ужасной. И не важно, чему посвящено время всех этих людей – державной службе, обрядам, молитвам, домашним хлопотам, изучению книг, сочинению стихов, – всё равно их дни и годы проходят словно бы в полусне. Самое, пожалуй, для меня интересное тут в том, что не только грехи, не только обычная житейская суета, но и праведные дела легко превращаются в рутину, а значит, убаюкивают. Выходов из этого состояния два: или уж в настоящие, вещие сны, или к пробуждению. Проснуться можно случайно или собственным усилием, иногда человеку могут помочь будды или другие люди; рассказы Тё:мэя – и о том, каким бывает пробуждение, и о том, как эту ясность ума-сердца потом удержать.
О старике по прозвищу Гораздо из края Ооми
В недавнюю пору в краю Ооми жил старый нищий. Вставал он или садился, видел что-то или слышал – обо всём он говорил только: «Гораздо!» Жители того края прозвали его: старик Гораздо. Особых заслуг он не имел, но много лет странствовал по округе, все его знали, и где он ни появлялся, люди жалели его.
Однажды некий странник из края Ямато увидел во сне, что этот старик непременно возродится в Чистой земле. Он отправился на поиски, чтобы завязать связь со старцем, нашёл его и на время поселился у него в хижине. И каждую ночь прислушивался: не творит ли старец какого-то обряда? А тот вроде бы ничего не делал.
Странник спрашивал: какому обряду ты следуешь? Старик отвечал, что никакому. Странник снова спросил:
– Я видел во сне, что ты воистину возродишься в раю, нарочно затем и пошёл искать тебя, так что не таись от меня!
Тогда старик ответил:
– На самом деле у меня есть один обряд. Это когда я приговариваю: «Гораздо!». Когда голоден, я думаю о мучениях голодных духов и говорю: им-то гораздо хуже! В мороз и в жару думаю о холодных и горячих адских темницах – и то же самое. Каждый раз, как встречаюсь с каким-то страданием, всё больше страшусь, как бы не сойти на дурные пути. А когда перепадает что-то вкусное, воображаю себе небесную сладкую росу – и не задерживаюсь на том. Если вижу чудные краски, слышу превосходные голоса, ощущаю приятные запахи, говорю себе: ну, и много ли их тут? А там, в Чистой земле Высшей Радости, какую вещь ни возьми – всё гораздо лучше! И не привязываюсь к радостям здешнего мира.
Странник это выслушал, залился слезами, поклонился, соединив ладони, и ушёл.
Пусть даже старик и не созерцал величия Чистой земли, он размышлял об основе каждой вещи, это и было его подвижничеством ради возрождения.
«Гораздо», здесь – маситэ («намного», «тем более» и т.д.). «Завязать связь», кэтиэн, – приобщиться к заслугам святого человека (или будды, божества и т.д.) и тем самым улучшить собственную участь. «Созерцать величие Чистой земли» подвижник мог бы, следуя её описаниям из сутр о Чистой земле, китайских толкований к ним или японского «Собрания сведений о возрождении» («О:дзё:ё:сю:», 985 г.) – трактата, который Тё:мэй не раз цитирует в других рассказах. В этом же трактате дано подробное описание дурных путей перерождения, в том числе «подземных темниц» – адов, где царит или страшный жар, или такой же страшный холод.
Камо-но Тё:мэй на гравюре Кикути Ё:сая.
Если сравнивать со «Стародавними повестями», пишет Тё:мэй заметно сложнее, иногда – почти как дзэнский наставник До:гэн, задействует все, какие есть, средства японской грамматики для передачи буддийских парадоксов. И – спасибо ему! – много объясняет, даёт определения некоторым понятиям, которые у других авторов проскальзывают как общеизвестные (точно так же в книге о стихах Тё:мэй разбирает понятия поэтической теории).
Разворот печатного издания «Хоссинсю:» 1670 г.
Герои «Пробуждения сердца» – люди трёх разных эпох: хэйанской славной старины, недавнего мятежного века и «наших дней», снова мирных. Среди них и служилые монахи из больших храмов, и отшельники, и миряне, и мужчины, и женщины, и знатные, и простолюдины. И конечно, «ценители прекрасного» – сукимоно, не знаю, как лучше их назвать по-русски: «эстеты», люди, ценящие вкус жизни, уж какой бы она ни была многообразной или скудной, благостной или ужасной. И не важно, чему посвящено время всех этих людей – державной службе, обрядам, молитвам, домашним хлопотам, изучению книг, сочинению стихов, – всё равно их дни и годы проходят словно бы в полусне. Самое, пожалуй, для меня интересное тут в том, что не только грехи, не только обычная житейская суета, но и праведные дела легко превращаются в рутину, а значит, убаюкивают. Выходов из этого состояния два: или уж в настоящие, вещие сны, или к пробуждению. Проснуться можно случайно или собственным усилием, иногда человеку могут помочь будды или другие люди; рассказы Тё:мэя – и о том, каким бывает пробуждение, и о том, как эту ясность ума-сердца потом удержать.
О старике по прозвищу Гораздо из края Ооми
В недавнюю пору в краю Ооми жил старый нищий. Вставал он или садился, видел что-то или слышал – обо всём он говорил только: «Гораздо!» Жители того края прозвали его: старик Гораздо. Особых заслуг он не имел, но много лет странствовал по округе, все его знали, и где он ни появлялся, люди жалели его.
Однажды некий странник из края Ямато увидел во сне, что этот старик непременно возродится в Чистой земле. Он отправился на поиски, чтобы завязать связь со старцем, нашёл его и на время поселился у него в хижине. И каждую ночь прислушивался: не творит ли старец какого-то обряда? А тот вроде бы ничего не делал.
Странник спрашивал: какому обряду ты следуешь? Старик отвечал, что никакому. Странник снова спросил:
– Я видел во сне, что ты воистину возродишься в раю, нарочно затем и пошёл искать тебя, так что не таись от меня!
Тогда старик ответил:
– На самом деле у меня есть один обряд. Это когда я приговариваю: «Гораздо!». Когда голоден, я думаю о мучениях голодных духов и говорю: им-то гораздо хуже! В мороз и в жару думаю о холодных и горячих адских темницах – и то же самое. Каждый раз, как встречаюсь с каким-то страданием, всё больше страшусь, как бы не сойти на дурные пути. А когда перепадает что-то вкусное, воображаю себе небесную сладкую росу – и не задерживаюсь на том. Если вижу чудные краски, слышу превосходные голоса, ощущаю приятные запахи, говорю себе: ну, и много ли их тут? А там, в Чистой земле Высшей Радости, какую вещь ни возьми – всё гораздо лучше! И не привязываюсь к радостям здешнего мира.
Странник это выслушал, залился слезами, поклонился, соединив ладони, и ушёл.
Пусть даже старик и не созерцал величия Чистой земли, он размышлял об основе каждой вещи, это и было его подвижничеством ради возрождения.
«Гораздо», здесь – маситэ («намного», «тем более» и т.д.). «Завязать связь», кэтиэн, – приобщиться к заслугам святого человека (или будды, божества и т.д.) и тем самым улучшить собственную участь. «Созерцать величие Чистой земли» подвижник мог бы, следуя её описаниям из сутр о Чистой земле, китайских толкований к ним или японского «Собрания сведений о возрождении» («О:дзё:ё:сю:», 985 г.) – трактата, который Тё:мэй не раз цитирует в других рассказах. В этом же трактате дано подробное описание дурных путей перерождения, в том числе «подземных темниц» – адов, где царит или страшный жар, или такой же страшный холод.
Войдите, чтобы подписаться
Подписчики
0
0 комментариев
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас