Камакурские байки: разговор нищих
Из сборника "Пробуждение сердца" Камо-но Тё:мэя
Разговор нищих
Один досточтимый куда-то шёл, и в дороге его попутчиками оказались трое нищих, они разговаривали меж собой, и досточтимый услышал, как один нищий сказал:
– Хорошо живёт счастливчик Ооми! Меньше трёх лет назад он примкнул к общине – а ему уже разрешили носить колокольчик. Редкая удача!
Другой нищий отозвался:
– У этого человека плоды воздаяния особенные! Нечистыми устами о таком говорить нельзя.
Слушая их, я понял, сколь ничтожными выглядят собственные мои дела на взгляд будд и бодхисаттв. С жалостью и стыдом я осознал это, – так рассказывал тот досточтимый.
А другой человек направлялся в деревню и по пути остановился на ночлег в бедном домике. Присмотрелся к хозяину – а тому, должно быть, уже за восемьдесят, голова словно снегом убелена, кожа почернела, пошла морщинами, веки обвисли, рот беззубый, спина согнулась пополам, ни встать, ни сесть без сильной боли. Путник подумал с жалостью: не нынче так завтра… И стал уговаривать его:
– Ты стар, как знать, сколько тебе осталось жить? Если уже и ходить не сможешь, трудно тебе будет добраться до людей. Лучше уйди из дому сейчас, возглашай молитву, в храме тебе будет спокойнее. Так ты и радости в будущем веке себе обеспечишь, и в нынешнем тебе станет легче.
Старик ответил:
– Воистину, пора! Но мне ещё предстоит получить одну должность, я, хоть и одряхлел, до сих пор её добиваюсь изо всех оставшихся сил. Старик на три года старше меня сейчас выше меня по должности. Вот ужо он помрёт, должность непременно достанется мне, я её дождусь!
Можно вообразить, как он служил бы! Привязанный к своей службе, он всё надеялся: ну, сейчас, сейчас… И это большой грех, жаль его.
В самом деле, послушаешь таких людей – они кажутся глупцами, но если подумать хорошенько, надежды этого мира и у высших, и у низших, идут одним путём. Должности и чины, о которых мы привыкли думать как о замечательных, если поставить их рядом с теми, что выше их, ничем не отличаются от надежд того старика. Нечего и говорить о положении индийского царя, китайского императора или сановника в сравнении с ними.
Ещё один человек рассказывал:
– В годы Дзисё: (1177–1181), когда в мире шла смута и много людей погибло, до меня дошёл слух, что наши захватили в плен врагов и гонят на казнь. Я посмотрел – на вид то были знатные люди, но даже тех, кто выглядел родовитными особами, гнали безжалостно, грубо. Никакой разницы с демонами, каких рисуют на картинах ада. О горе! Неужто это всё наяву?! – думал я, так жалко было глядеть; на дороге попадались колючки, и пленные шагали осторожно, чтобы не наступить на них. Кто-то из видевших это залился слезами и сказал: если бы я дожил до такого дня, если бы меня сейчас вели на казнь – неужели и я бы старался не наступить на колючку? Так жалок был их вид и так горько было смотреть на них!
А разве это не по-человечески? Нам пришлось жить в последнем веке, когда срок жизни короток, а плоды воздаяния никчёмны; хоть и довелось нам родиться в мире людей, но – в промежутке, когда один будда давно ушёл, а другой ещё не явился, когда мрак глубок, а страх крепнущих раздоров велик. Жеребёнок скачет мимо, быстро пронесётся; овца, куда бы ни шла, шагает на убой; мы не знаем, когда придёт наш последний день – сегодня, завтра ли; какие же могут быть иные помыслы? Вставая и садясь, страдаем в путах страстей. Спим или бодрствуем – меч непостоянства внезапно отсекает нашу жизнь. Как можно не страшиться? И при этом мы думаем о теле, чей предел – понапрасну рассыпаться пеплом, печалимся о почёте и презрении, чей срок – как у росы, мучаем сердце, ищем славы и выгоды. Надо думать, мы тоже таковы, как те люди, что обходили колючки.
Вот подёнки: утром они рождаются, вечером умирают, таков их обычай, но они непременно каждая дорожит своим телом. А если послушать о четверых небесных государях, для которых и жизнь на небе коротка, то в их мире наши пятьдесят лет – как один день или одна ночь. Долгожители нашей страны, по их небесным меркам, должно быть, живут один день и одну ночь. Что уж и говорить о более высоких небесах: там наша жизнь равнялась бы всего одному часу. А значит, разве где-то нас отличали бы от подёнок?
И о многом можно сказать так же: этот мир так или иначе таков. Только говорится: во сне – что есть и чего нет? И что есть, того нет, и чего нет, того нет. Для того, кто блуждает, – где «да», а где «нет»? Нет ни да, ни нет. Это замечательно верно.
А потому когда знаменитый монах из храма Миидэра по имени Дзэннин получил звание Печать Закона, он на чьё-то поздравление ответил:
– Есть места, подобные царским престолам, на шести небесах мира желаний и четырёх небесах мира созерцаний. Чин в этой малой стране, в окраинной земле – разве может он радовать?.
Он был умный человек и обладал мудростью.
Вообще обычай глупцов – даже в мелких, ничтожных делах не понимать своей доли. Поэтому и нищие ищут славы. Люди проходят мимо своей доли, к замечательным, достойным делам не стремятся. Подобно тому как народ не стремится в царские палаты. Если теперь хорошо обдумать это, то ничего удивительного, что люди смутного последнего века не стремятся к Высшей Радости. Облик той страны, радости её жителей – чему и как их можно уподобить в нашей доле? Все они не соразмерны ни помыслам нашим, ни словам.
А раз так, то даже если кто-то слышит о Милосердном обете Амиды, у кого пробуждается вера и в сердце есть хоть немного надежды, то это – дело не одного только нынешнего века, а итог усилий многих веков, многих жизней, и так или иначе, надо думать, этому человеку удастся достичь цели.
«Колокольчик» здесь – 宝鐸, хо:тяку или хо:таку, предмет храмового обихода; в общине нищих им обозначался какой-то статус, какой именно – неизвестно. Эпизод с пленными относится ко временам междоусобной войны родов Тайра и Минамото; знатные люди сражались на обеих сторонах, с большей вероятностью речь идёт о пленных воинах Тайра, но возможно, и о Минамото.
Жеребёнок как образ быстролётного времени встречается в книге «Чжуан-цзы» (гл. XXII, «Знание странствовало на Севере»); слова об овце отсылают к «Сутре о нирване» (ТСД 12, № 375, 837b). «Иные помыслы» здесь – любые кроме помыслов об освобождении.
Дзэннин 禅仁 (1062–1139) был наставником государей Сиракавы, Тобы и многих знатных особ начала XII в. Своё положение он сопоставляет с величием богов на небесах: шесть из этих уровней неба относятся к миру желаний, а четыре – к миру, где желаний уже нет, а доступен он только созерцанию.
Разговор нищих
Один досточтимый куда-то шёл, и в дороге его попутчиками оказались трое нищих, они разговаривали меж собой, и досточтимый услышал, как один нищий сказал:
– Хорошо живёт счастливчик Ооми! Меньше трёх лет назад он примкнул к общине – а ему уже разрешили носить колокольчик. Редкая удача!
Другой нищий отозвался:
– У этого человека плоды воздаяния особенные! Нечистыми устами о таком говорить нельзя.
Слушая их, я понял, сколь ничтожными выглядят собственные мои дела на взгляд будд и бодхисаттв. С жалостью и стыдом я осознал это, – так рассказывал тот досточтимый.
А другой человек направлялся в деревню и по пути остановился на ночлег в бедном домике. Присмотрелся к хозяину – а тому, должно быть, уже за восемьдесят, голова словно снегом убелена, кожа почернела, пошла морщинами, веки обвисли, рот беззубый, спина согнулась пополам, ни встать, ни сесть без сильной боли. Путник подумал с жалостью: не нынче так завтра… И стал уговаривать его:
– Ты стар, как знать, сколько тебе осталось жить? Если уже и ходить не сможешь, трудно тебе будет добраться до людей. Лучше уйди из дому сейчас, возглашай молитву, в храме тебе будет спокойнее. Так ты и радости в будущем веке себе обеспечишь, и в нынешнем тебе станет легче.
Старик ответил:
– Воистину, пора! Но мне ещё предстоит получить одну должность, я, хоть и одряхлел, до сих пор её добиваюсь изо всех оставшихся сил. Старик на три года старше меня сейчас выше меня по должности. Вот ужо он помрёт, должность непременно достанется мне, я её дождусь!
Можно вообразить, как он служил бы! Привязанный к своей службе, он всё надеялся: ну, сейчас, сейчас… И это большой грех, жаль его.
В самом деле, послушаешь таких людей – они кажутся глупцами, но если подумать хорошенько, надежды этого мира и у высших, и у низших, идут одним путём. Должности и чины, о которых мы привыкли думать как о замечательных, если поставить их рядом с теми, что выше их, ничем не отличаются от надежд того старика. Нечего и говорить о положении индийского царя, китайского императора или сановника в сравнении с ними.
Ещё один человек рассказывал:
– В годы Дзисё: (1177–1181), когда в мире шла смута и много людей погибло, до меня дошёл слух, что наши захватили в плен врагов и гонят на казнь. Я посмотрел – на вид то были знатные люди, но даже тех, кто выглядел родовитными особами, гнали безжалостно, грубо. Никакой разницы с демонами, каких рисуют на картинах ада. О горе! Неужто это всё наяву?! – думал я, так жалко было глядеть; на дороге попадались колючки, и пленные шагали осторожно, чтобы не наступить на них. Кто-то из видевших это залился слезами и сказал: если бы я дожил до такого дня, если бы меня сейчас вели на казнь – неужели и я бы старался не наступить на колючку? Так жалок был их вид и так горько было смотреть на них!
А разве это не по-человечески? Нам пришлось жить в последнем веке, когда срок жизни короток, а плоды воздаяния никчёмны; хоть и довелось нам родиться в мире людей, но – в промежутке, когда один будда давно ушёл, а другой ещё не явился, когда мрак глубок, а страх крепнущих раздоров велик. Жеребёнок скачет мимо, быстро пронесётся; овца, куда бы ни шла, шагает на убой; мы не знаем, когда придёт наш последний день – сегодня, завтра ли; какие же могут быть иные помыслы? Вставая и садясь, страдаем в путах страстей. Спим или бодрствуем – меч непостоянства внезапно отсекает нашу жизнь. Как можно не страшиться? И при этом мы думаем о теле, чей предел – понапрасну рассыпаться пеплом, печалимся о почёте и презрении, чей срок – как у росы, мучаем сердце, ищем славы и выгоды. Надо думать, мы тоже таковы, как те люди, что обходили колючки.
Вот подёнки: утром они рождаются, вечером умирают, таков их обычай, но они непременно каждая дорожит своим телом. А если послушать о четверых небесных государях, для которых и жизнь на небе коротка, то в их мире наши пятьдесят лет – как один день или одна ночь. Долгожители нашей страны, по их небесным меркам, должно быть, живут один день и одну ночь. Что уж и говорить о более высоких небесах: там наша жизнь равнялась бы всего одному часу. А значит, разве где-то нас отличали бы от подёнок?
И о многом можно сказать так же: этот мир так или иначе таков. Только говорится: во сне – что есть и чего нет? И что есть, того нет, и чего нет, того нет. Для того, кто блуждает, – где «да», а где «нет»? Нет ни да, ни нет. Это замечательно верно.
А потому когда знаменитый монах из храма Миидэра по имени Дзэннин получил звание Печать Закона, он на чьё-то поздравление ответил:
– Есть места, подобные царским престолам, на шести небесах мира желаний и четырёх небесах мира созерцаний. Чин в этой малой стране, в окраинной земле – разве может он радовать?.
Он был умный человек и обладал мудростью.
Вообще обычай глупцов – даже в мелких, ничтожных делах не понимать своей доли. Поэтому и нищие ищут славы. Люди проходят мимо своей доли, к замечательным, достойным делам не стремятся. Подобно тому как народ не стремится в царские палаты. Если теперь хорошо обдумать это, то ничего удивительного, что люди смутного последнего века не стремятся к Высшей Радости. Облик той страны, радости её жителей – чему и как их можно уподобить в нашей доле? Все они не соразмерны ни помыслам нашим, ни словам.
А раз так, то даже если кто-то слышит о Милосердном обете Амиды, у кого пробуждается вера и в сердце есть хоть немного надежды, то это – дело не одного только нынешнего века, а итог усилий многих веков, многих жизней, и так или иначе, надо думать, этому человеку удастся достичь цели.
«Колокольчик» здесь – 宝鐸, хо:тяку или хо:таку, предмет храмового обихода; в общине нищих им обозначался какой-то статус, какой именно – неизвестно. Эпизод с пленными относится ко временам междоусобной войны родов Тайра и Минамото; знатные люди сражались на обеих сторонах, с большей вероятностью речь идёт о пленных воинах Тайра, но возможно, и о Минамото.
Жеребёнок как образ быстролётного времени встречается в книге «Чжуан-цзы» (гл. XXII, «Знание странствовало на Севере»); слова об овце отсылают к «Сутре о нирване» (ТСД 12, № 375, 837b). «Иные помыслы» здесь – любые кроме помыслов об освобождении.
Дзэннин 禅仁 (1062–1139) был наставником государей Сиракавы, Тобы и многих знатных особ начала XII в. Своё положение он сопоставляет с величием богов на небесах: шесть из этих уровней неба относятся к миру желаний, а четыре – к миру, где желаний уже нет, а доступен он только созерцанию.
Sign in to follow this
Followers
0
0 Comments
There are no comments to display.
Please sign in to comment
You will be able to leave a comment after signing in
Sign In Now