Снова переводы М.Л. Гаспарова, продолжение подборки, начатой в прошлый раз.

Э. Сент-Винсент Миллэй

ПЛАЧ

Детки, слушайте: папа умер.
Из его пиджака
Я сошью вам курточки,
Из его старых брюк
Выкрою штанишки.
По карманам у него
Много всякой мелочи:
Там в табачной пыли
Монетки и ключики.
Дэн возьмёт монетки,
Положит их в копилку,
Энни возьмёт ключики,
Будет ими звякать.
Жизнь должна идти вперёд
И не помнить мёртвых,
Жизнь должна идти вперёд,
Даже если мертвецы –
Хорошие люди.
Энни, кушай завтрак.
Дэн, прими лекарство.
Жизнь должна идти вперёд –
А зачем, не помню.


К. Сэндберг

ТРАВА

Громоздите трупы под Аустерлицем и Ватерлоо,
Забросайте землёю и оставьте их мне.
Я – трава; я покрываю всё.

Громоздите трупы под Геттисбергом,
Громоздите под Ипром и под Верденом,
Забросайте землёю и оставьте их мне.
Два года, десять лет – и пассажиры
спросят проводника:
«Где это мы едем? Что это за место?»

Я – трава.
Дайте мне делать моё дело.


У.Х. Оден

* * *

А Джонни был добрый мальчик,
Господи, помоги.
А папа сказал ему вот что:
Смолоду честь береги.

А у Джонни глаза были круглые,
Господи, помоги.
А папа сказал ему вот что:
Никогда-никогда не лги.
А Джонни сидел в колясочке,
А с дерева падал лист,
А папа прочёл из Писания:
Блаженны, кто сердцем чист.

А время было морозное,
А с папой случился удар,
И Джонни пошёл кассиром
В самый хороший банк.

Он жил в меблированных комнатах,
Ему было восемнадцать лет,
И дружки его звали к женщинам,
А он отвечал им: «Нет».

А начальник сидел в конторе,
А начальник сигару курил.
«Аккуратный малыш, только тихий, как мышь», –
Про Джонни он говорил.

А Джонни складывал цифры,
И в этом была его цель,
А на ночь читал из Библии
Главу про Иезавель.

А потом он увидел Анну,
Всем дававшую задарма.
Она с виду была, как школьница,
Но мужчин сводила с ума.

Он сделал ей предложение,
А она засмеялась в ответ.
Он сделал ей предложение,
А она отвечала: «Нет».

А потом поглядела в зеркало,
И на раме потрогала плюш,
И сказала: «Он очень скучный,
Но мне тоже ведь нужен муж».

И они поженились в августе,
И она говорила: «Ах!»,
А он говорил: «Королева моя!»
И носил её на руках.

А потом он пришёл на службу,
Это было сентябрьским днём,
А дружки за незакрытою дверью
Говорили о ней и о нём.

А они говорили об Анне
(И он понял, что быть беде):
Хорошо, мол, что он не знает,
Как мы все её, и т.д.

А Джонни стоял, как статуя,
(И он понял, что быть беде):
Хорошо, мол, она давала
И ему, и мне, и тебе.

А Джонни вышел на улицу,
Он бедный был человек.
И он шёл, не глядя, по улице,
И слёзки капали в снег.

А он посмотрел на звёзды,
А они начинали мерцать;
Он спросил: «Ты в раю ведь, папа?»
Но ответило небо: «Как знать?»

А он посмотрел на горы,
А на них белый-белый снег,
Он спросил: «Так и надо, папа?»
Но горы ответили: «Нет».
А Джонни пошёл на опушку,
А ветер свистел меж ветвей,
Он вскричал: «Я люблю её, папа!»
Но ветер сказал: «Убей!»

А Джонни пошёл на речку,
А река текла всё быстрей.
Он вскричал: «Что мне делать, папа?»
Но река сказала: «Убей!»

Анна сидела и гадала,
Такой у неё был вкус.
И выпала ей не дама червей,
А выпал пиковый туз.

А Джонни встал у двери
И ни слова ей не сказал.
А она говорит: «Что с тобою?»
А он словно и не слыхал.

А слышал он голос слева:
«Она не смеет жить»,
И слышал он голос справа:
«Ты должен её убить».

Он достал перочинный ножик,
А на лезвие падал свет.
И Джонни сказал ей: «Анна,
Не родиться б тебе на свет».

А она вскочила из-за столика,
А она закричала: «Ах!»,
А он шёл за нею, как демон,
С острым ножом в руках.

А она побежала на лестницу,
А он побежал за ней,
И она бежала очень быстро,
Но он бежал быстрей.

Он стоял над убитым телом,
А духом в небе кружил,
А кровь на ноже его пела:
«Я есмь воскресенье и жизнь».

И тогда его взяли и сказали:
«Пройдёмте, гражданин»,
А он шёл и твердил три слова:
«Я есмь Человеческий Сын».

Он сидел и лепил он женщину,
Как лепят скудельный сосуд,
И твердил: «Я альфа и омега,
И мой суд будет страшный суд».

Via