Перечитал намедни второй раз "Две истории Руси" почтенного мэтра Я.С. Лурье (переиздание квадриговское 21-го года - электронная копия у меня есть, но бумажная все же лучше).



      В свое время меня она заинтересовала сугубо с практической точки зрения, теперь же, когда появилась возможность прочитать ее вдумчиво, не торопясь, с толком, с чувством, с расстановкой и с карандашом в руках, подход стал другой, концептуальный и отношение к работе изменилось.
      Безусловно, автор проделал колоссальную работу по критическому анализу русской летописной традиции позднего Средневековья и самого-самого раннего Нового времени, и тем самым воздвиг себе памятник нерукотворный, к которому не зарастет тропа историка России, занимающегося данным периодом русской истории - сложно представить себе историографический и источниковедческий обзор, касающийся истории Русской земли в XIV - XV вв., в которой не будет упомянута эта работа. Автор сделал ряд весьма любопытных наблюдений, которые мне весьма (опять же) импонируют (в особенности в той части книги, в которой речь идет о "Войне из-за золотого пояса" - собственно, именно эта часть монографии в свое время меня и заинтересовала больше всего, так что я не поленился и отксерил ее для себя -для сравнения с выводами А.А. Зимина). В общем, тогда знакомство было весьма полезным и небезынтересным.
      Столь же полезным и не менее небезыинтересным стало второе прочтение, казалось бы, хорошо знакомого текста - но теперь, спустя два десятка лет, с учетом послезнания и накопленного опыта (и его осмысления). И вот что меня серьезно напрягло в "Двух история Руси" - а сама концепция и напрягла. Значит, официальная история врет, а вот неофициальная - напротив, пишет правду. А с чего бы это вдруг? Ангажированност официальной истории не вызывает сомнений - на то она и официальная история, чтобы говорить не всю правду, а только ту ее часть, которая выгода власть предержащим. Суть ее выразил сабатини в следующих словах:

      В лице Волверстона человечество, несомненно, потеряло великого историка. Он обладал таким богатым воображением, что точно знал, насколько можно отклониться от истины и как её приукрасить, чтобы правда приняла форму, которая соответствовала бы его целям



      Однако кем и когда было доказано, что неофициальная история пишет правду, только правду и ничего кроме правды? Она что, имеет индульгенцию от ангажированности (только в другую сторону - а кто и когда ее выдал?)? Вот осмелюсь с этим не согласиться - да, историю пишут победители, однако проигравшие порой не менее успешно пишут контристорию, в которой они одерживают победу (или, во всяком случае, почти одерживают, да вот только что-то им помешало - а хоть бы и тот самый гвоздь, которого не хватило для того, чтобы подковать одного единственного коня). Нет уж, дудки, дверь открывается в обе стороны, и, не доверяя показаниям официальной истории, стоит точно также не доверять всецело показаниям истории неофициальной - та совершенно точно также не говорит всей правды, а, в соответсвии с рецептом старины Вольверстона, только ту ее часть, которая ей нужна для того, чтобы придать своей версии произошедшего убедительность. В общем



      P.S. А откуда, собственно, все это берется - вся эта альтернативщина (в чем бы она не проявлась и в какой сфере она не действовала)? Осмелюсь предположить что это своего рода этакая фига в кармане, внутренняя такая оппозицию существующему порядку. Ну и опять ж, не стоит забывать старину Ницше и его характеристику критической истории. Ну не устраивает нас существующий порядок вещей - так подыщем же ему замену. И вот на смеун москвоцентричности появляется тверецентричность или там галичецентричность, противопоставление московским упырям рыцарей без страха и упрека и благородных до омерзения мужей из Твери там или из Галича с Новгородом (нужно вписать) и т.п. А в струю оказывается и переинтерпретация показаний источников - те, что нам неугодны мы объявим ложными (читай - официальными), а те, что нас устраивают - правильными (неофициальными - у них же индульгенция та самая есть). А ведь вопрос надо ставить иначе - почему книжник написал именно так, а не иначе, что и кто заставил его выбрать именно такой угол зрения и почему он об одних событиях написал так, о других этак, а о третьих вообще предпочел умолчать. Как-то так.