Крымская война, Белое море
20 июля британская эскадра ушла из вод Соловецких островов, и далее начался скандал. Во-первых, ликовала русская пресса: «христиане, требующие отмены крепостного рабства, вступили в союз с врагами Христа (мусульманами) и осквернили нападением Храм».
В победе над двумя 60-пушечными фрегатами британцев (мы с вами помним о преувеличениях отца Александра) царь Николай I увидел Божью помощь. Атака начала обрастать слухами, вроде того, что Омманей начал атаку, как только услышал звон колоколов, бьющих в честь Казанской Божьей Матери. Погодин в «Московских Ведомостях» жег глаголом: «англичане решили напасть на монастырь, но не смогли ему причинить никакого вреда, и не смогли получить никакой выгоды – более того, вызвали этим нападением ненависть целой нации без каких либо выгод для себя».
Омманею досталось и от Первого Лорда: «Я сожалею о бесполезном расходе боеприпасов, и считаю нежелательным начинать в будущем нападения на строения подобного характера (то есть на церкви и тому подобное) без более решительных проявлений враждебности с той стороны, а также без перспективы более решительного успеха – с нашей стороны».
Омманей же горько сетовал на русских, как «на рабов отжившего суеверия», и горько усмехался: «Архимандрит должен причислить меня к лику святых, ибо за счет меня он заработал себе неплохой моральный капитал в столице».
Дров в костер подбросил французский капитан Пьер-Эдуар Жильбер, находившийся тогда в Норвегии и присоединившийся к Омманею позже. Он писал в Париж: «британцы предприняли экспедицию к Соловецкому монастырю, но отступили после того, как у них был убит один человек», что вызвало волну глумления во французской прессе.
0 комментариев
Нет комментариев для отображения
Пожалуйста, войдите для комментирования
Вы сможете оставить комментарий после входа
Войти сейчас