Вся активность
Этот поток обновляется автоматически
- Вчера
-
или немного маниловщины и чичиковщины. Чтобы закрыть (на время) тему с отменой крепостного права - интересное наблюдение и разница в подходах к решению этого вопроса при Благословенном и Незабвенном, причем в подходах власти и "просвещенного обчества", типа Бока, Каразина и Якушкина (26-летнего обалдуя, решившего освободить своих крестьян - но без земли, на что те ему ответствовали вполне логично и ожидаемо -и кто бы мог подумать? Нет уж, барин, давай все оставим по старому - мы будем твои, а земля будет наша . Кстати, МВД, получив запрос Якушкина, покрутило пальцем у виска и не дало своего согласия на сей исключительно человеколюбивый план). Так вот что любопытно - читая дальше "Дворянство" (а автор уделил немало времени и места анализу позиции "просвещенного обчества", которое монарх решил ограбить, освободив крестьян, и лишить его тем самым политической роли и влияния - вот же гадский папа!), прогулялся по ссылкам, освежил в памяти ранее прочитанное, и вот что получилось. "Обчество" в целом (я имею в виду, конечно, его "просвещенную" часть, а не собакевичей коробочек, плюшкиных и иванов ивановичей с иванами никифоровичами) в общем и в целом осуждало крепостное право как рабство, но при этом преимущественно и сугубо с чисто моральных, христианских, так-скать, позиций, грешно, мол, владеть братией своей во Христе. К этому примешивались также и соображения - а что скажет Марьиванна в парижах, лондонах и иных европах - не к лицу нам, таким всем из себя ейропейцам, владеть рабами и сохранять крепостное право. Собственно говоря, позиция таких, как Каразин, исходила опять же из христианско-моральных соображений - своей ответственности как просвещенных людей за жизнь, судьбу и имущество своих непросвещенных, необразованных, некультурных и темных "подданных"-мужиков. Вот когда мы их просветим, окультурим и цивилизуем - вот тогда, может быть, и можно будет дать им свободу, а иначе они или на большую дорогу выйдут, или сопьются. Но без земли, а иначе где нам, "просвещенным" ейропейцам, столоваться? Власть же, рассматривая проблему отмены крепостного права, руководствовалась не морально-этическими соображениями и не тем, как к крепостному праву относятся в салонах парижской или лондонской Марьиванны (хотя и не без этого тоже), но преимущественно прагматически - а что из этого получится, что с этого можно получить и как обойтись без великих потрясений? Отсюда и перевод решения проблемы в практическую плоскость - нацеленность на решение могущих возникнуть при освобождении крестьян проблем экономического, административного, социального и, само собой (а куда ж иначе. если речь идет о продолжении политики создания и совершенствования "регулярного государства"!) юридического характера. Подчеркну - не рассуждения общего характера от том, что де крепостное право - это плохо, бяка, фубля и т.п., а конкретно - что должно сделать, какие конкретные практические шаги нужно предпринять, чтобы отмена этого института, вросшего в плоть и кровь и государства, и общества по самое по некуда, прошла возможно более безболезненно и для государства, и для общества. В этом отношении Незабвенный даст фору в 146 очков Благословенному - старший брат, сын времени своего, мыслил все же (в особенности во второй, после 1815 года, половине своего царствования) морально-этическими категориями (кстати, и не раз признавался, что для управления государством его способностей недостаточно), а вот младший брат, более приземленный и простой, от общих рассуждений против всего плохого за все хорошее перешел к практической деятельности. Via
- Последняя неделя
-
Прежде всего, хотелось бы извиниться. Описанное в прошлом посте сражение - это битва у деревни Кремиди (Kremmydi) в апреле 1825 года. Хотя греческая версия сражения у Маньяки меня конечно изрядно повеселила (сравните к примеру описание в русской Вики и английской). Но это неважно. Продолжаем дальше. Ибрагим шел от успеха к успеху. Греки усилили сопротивление, но раз за разом оказывались неспособными противостоять атакам регулярных арабских войск. В мае Наварино был вынужден капитулировать и здесь вновь раскрылась ценность регулярных дисциплинированных войск. Осажденным в Наварино грекам была предоставлена возможность благополучно покинуть это место на специально зафрахтованных судах. Они согласились, хотя у многих, должно быть, возникли сомнения, когда они вспомнили, как греки обошлись с турками, капитулировавшими перед ними в первые годы революции. Корпус турок-мореотов, прикрепленный к армии Ибрагима, переживших резню 1821 года, был готов отомстить, когда беззащитные греки открыли ворота, но дисциплинированные арабские войска действовали в качестве эскорта, и условия капитуляции были скрупулезно соблюдены. Великодушие Ибрагима было продиктовано не только человечностью, но и политикой. Он надеялся, что его правление будет более охотно принято населением и что другие крепости, все еще находящиеся на его пути, будут более склонны прийти к соглашению, если он сможет завоевать репутацию честного и справедливого, а также способного в военном деле человека. В этом отношении, как и во многих других, поведение и мировоззрение Ибрагима были больше похожи на европейцев, чем на греков. Архимандрит Дикеос (Папафлессас) получил под командование новый отряд в 3000 человек и в мае покинул Навплию, но к тому времени, когда он достиг окрестностей арабского лагеря, половина его людей дезертировала. Битва, произошедшая 1 июня 1825 года, как раз та самая - при Маньяки, была одной из самых ожесточенных во время войны. Греки попытались устоять за своими баррикадами, но арабские регулярные войска, которые значительно превосходили их численностью, штурмовали их позиции на штык. И вот теперь в Навплии поднялся крик, что есть только один человек, который сможет исправить ситуацию - тот самый Колокотронис, заключенный в тюрьму на Гидре после второй гражданской войны. Он был освобожден и назначен главнокомандующим, но... ничего не мог сделать. Нерегулярные греческие войска были просто недостаточно хороши. В течение лета 1825 года Ибрагим захватывал город за городом в Морее. Триполица, Аргос и Каламата — три крупнейших города — были снова захвачены и разграблены. В конце июня 1825 года армия Ибрагима появилась у Навплии, временной столицы Греции, и казалось, что вся греческая революция скоро и закончится. В отчаянии греческое правительство предложило передать страну под власть Великобритании в обмен на британскую защиту — так называемый Акт о подчинении. Британское правительство не имело ни желания, ни возможности брать на себя ответственность за Грецию, и предложение было отклонено. Однако... этот крик дошел до Петербурга и там всполошились не на штуку. Это что, сейчас наши православные братья уйдут под начало Британии? Не бывать тому! Именно Акт о подчинении и заставил в конечном итоге вмешаться Россию в дела Греции. Via
-
Тимофей Егорыч фон Бок был в александровские времена не единственным типа "либералом", который мог такое породить, что хоть всех святых выноси. Вот еще один подобного рода пример - В.Н. Каразин, не человек, а человечище, филозоф, просветитель, создатель Харьковского университета (который потом был и назван в его честь), и, по мнению Херцена, "пылкая и благородная личность" (обладание этими качествами не помешали Каразину в 1820 г. накатать доносец на нашего все - который А.С.П.). И еще Каразин был, как водится, неуемным прожектером (что, в конечном итоге, и стоило ему благорасположения Благословенного, карьеры и даже свободы - на шесть месяцев с последующим отъездом в деревню, в глушь, в, нет, не в Саратов, а на Слобожанщину, в свои имения под надзор полиции). Но речь, собственно, не об этом. Наш ирой - человек, безусловно, просвещенный, пропитавшийся духом своего времени, личность, выдающаяся во всех отношениях своими блестящими качествами, человек, стоявший по научным познаниям и идеям на целый век впереди своего времени, деятель, оставивший глубокий след в русской жизни, образец необычайной нравственной высоты, смелости и прямоты, совершенно неизвестных в тех сферах, в которых он вращался, человек, смело говоривший царям правду, не мог пройти мимо проблемы крепостного права. Но что он по этому поводу думал и писал (в 1810 г.)? А вот что: Помещики для благосостояния селений селений земледельческих столько же нужны, сколько монархи для подданных вообще Развивая эту мысль дальше, Каразин продолжал - помещик для него генерал-губернатор в малом виде , больше того, он писал буквально следующее: Помещика разумею я наследственным чиновником, которому верховная власть, дав землю для населения, чрез то вверила ему попечение о людях (поселянах), на оной жить имеющих, и за них во всех случаях ответственность. Он есть природный покровитель сих людей, их гражданский судья, посредник между ими и высшим правительством, ходатай за них, попечитель о неимущих и сиротах, наставник во всем, что принадлежит к добру их, наблюдатель за благоустройством и нравами Еще одни характерный тезис с его стороны - крестьяне, писал Каразин, как дети принадлежат своим отцам и подданные во всяком монархическом правлении своим государям. Самая продажа поместьев, в отношении к людям, на них поселенным, есть ли что другое, как уступка права управления, отречение от оного в пользу другого лица? И вишенка на торте: Боже, сохрани нас, русских дворян, иметь в виду, довести когда-нибудь земледельцев своих до того состояния, в котором они находятся в других (слишком превозносимых) краях Европы, состояния жалостнейшего, где они, имея полную свободу, обязаны скотоподобно работать у того или другого фермера от петухов до темной ночи, не зная ни сладкого отдыха в семействе, ниже других жизненных наслаждений, едва самым законом не лишены возможности приобрести какой-либо избыток, и не могут иметь другой мысли, кроме мысли о дневном пропитании! И вообще, точки зрения Каразина, Давать свободу крестьянам нельзя ни при каких обстоятельствах, ибо это отворит дверь к своеволию и с объявлением свободы немедля последуют всеобщая праздность и пьянство. И это, г-да - тов-щи, лучший из лучших! Что же тогда говорить о худших из лучших и тем более о худших из худших? Нет, положительно, в России - власть есть единственный европеец, и как ей работать с таким вот просвещенным классом и "политическим народом", хотя бы в вопросе отмены крепостного права? Via
-
Итак, в феврале 1825 года в южной части материковой Греции высадились египтяне, которые безо всякого противодействия создали себе мощную базу, служившую одновременно и портом подскока. Египетский лагерь представлял собой зрелище, какого еще никогда не видели в Греции. Войска были одеты в простую форму и имели одинаковое оружие. Армия была поделена на две смены - одна дивизия всегда находилась готовой к бою или тренировалась, пока другая отдыхала. Везде царил порядок, дисциплина и тихая деловитость. Войска состояли в основном из арабов-египтян, многие, очевидно, в плохом физическом состоянии. У них в основном были заболевания глаз. Были также отряды албанцев и чернокожих африканцев, хотя многие из последних умерли от холода во время кампании на Крите. Все они бесприкословно подчинялись приказам своих офицеров, сознавая, что жизнь стоит дешево и что они могут быть немедленно подвергнуты жестоким наказаниям. Не могло быть никаких сомнений в том, что это были профессиональные и опытные солдаты. Тут и там можно было увидеть европейских офицеров, инструктирующих своих солдат. Это были почти сплошь французы и итальянцы, ветераны армий великого Наполеона. Лидер европейцев Сулейман-бей (француз Жозеф-Антельм Сев) пользовался доверием и уважением Ибрагима,поскольку даже в ту жестокую эпоху было немного людей с большим опытом военных действий. Среди египетских войск было подразделение турок-мореотов, переживших резню 1821 года, полных решимости сыграть свою роль в возвращении в родную гавань земель, на которых они родились. То есть по сути в Греции высадились нормальная регулярная армия. А что же греки? После событий 1822 года они просто презирали европейскую манеру боя, поскольку им тогда удалось победить, используя старые дедовские методы типа "hit and run". После успеха 1822 года они стали презирать и мусульман, по глупости полагаясь на их некомпетентность, как это было в предыдущих случаях. В середине апреля 1825 года шестнадцать греческих и албанских вождей со своими людьми заняли позицию напротив позиций Ибрагима. Среди них были капитаны как из Мореи, так и из Румели, которые обычно считались лучшими в Греции, а также знаменитые сулиоты. Позиция была подготовлена по обычной системе с небольшими баррикадами и траншеями для прикрытия. Вероятно, это были самые лучшие силы, которые Греция могла выставить на поле боя. Ибрагим быстро оценил, как развиваются события, и решил перехватить инициативу. Он повел своих людей во внезапную атаку. После короткой остановки, потраченной на рекогносцировку греческих позиций, он приказал выдвинуться первому полку арабов. Арабы надели на ружья штыки и начали уверенный марш под бой барабанов в сторону греков. Хотя многие пали от греческого огня, они сохранили свои ряды и, не колеблясь, двинулись прямо к греческим баррикадам. Затем, подойдя вплотную, они опустили штыки, перешли на бег и бросились в атаку. Греки были ошеломлены — это был не тот враг, которого они знали. Они ударились в бегство и побежали, разбрасывая во все стороны свое украшенное драгоценными камнями оружие. Но кавалерия Ибрагима, уже зашла грекам в тыл, и просто организовала резню бегущего дезорганизованного противника. В этом сражении погибло всего около 600 греков, но это было одно из самых важных сражений войны. Оно драматично и решительно доказало точку зрения, которая всегда была верной: небольшой отряд регулярных дисциплинированных войск всегда будет иметь превосходство перед большой, но нерегулярной ордой индивидуалистов. Via
-
Был такой лифляндский немец, весьма экстравагантная личность - барон Тимотеус (Тимофей) Эбергард фон Бок, который, помимо прочих чудес, учудил еще одно, оказавшееся для него роковым: 7 апреля 1818 года барон отправил Александру I очередную "записку", предназначенную для прочтения в Лифляндском ландтаге. Это было искреннее письмо патриота, сочетавшего ненависть к рабству и угнетению с чувством личной ответственности за свое отечество. Оно содержало 52 пункта разработанной им конституции Благословенный взорвался, аки пятипудовая бомба (и было от чего - его к тому времени подобного рода прожектеры изрядно достали), и приказал этого барона как совершенного психа отправить на излечение в Шлиссельбург. Казалось бы, вот она, жертва тирании, деспотии и прочее, в общем, ему судьба готовила путь славный, имя громкое народного заступника, чахотку и Сибирь Шлиссельбург и все такое прочее, что к этому прилагается благодарными потомками. Но вот продолжаю читать "Дворянство" и натыкаюсь на фразу: Некоторые полагали, как, например, балтийский сторонник освобождения крестьян Тимофей фон Бок, что монарх "использует освобождение крестьян только в качестве повода, чтобы подавить единственный класс, который до сих пор сопротивлялся проявлениям тирании Гм, думаю, а тот ли это Тимофей? Проверил - да, тот самый Тимофей Егорович. Его ли это слова - проверил - таки да, его слова. Стоит ли после этого удивляться реакции Благословенного? Via
-
В гражданской войне обычно побеждают те, у кого есть деньги. Греческое правительство, получившее английское золото, сделало просто - оно наняло 3000 вооруженных до зубов наемников, и отправило их против капитанов. Наемники справились за несколько недель, с ненужной тщательностью опустошая, сжигая и грабя последние несколько областей Греции, которые еще не были опустошены. Войны и грабежи эти причинили стране больше вреда, чем турки с самого начала революции. Потери были небольшими, как это обычно бывало в нерегулярных греческих боях, когда обе стороны стреляли из своего устаревшего оружия из укрытий и не стыдились спасаться бегством, если опасность казалась неминуемой. Среди погибших был сын Колокотрониса, который был убит в перестрелке под Триполицей. Сам Колокотронис, который беззаботно стал причиной гибели стольких людей, был поражен горем и сдался правительству. Он был заключен в тюрьму на Гидре, где, немытый и небритый, он мрачно пророчествовал своим посетителям, что недалек тот день, когда Греция снова будет просить его о помощи. Постепенно все больше и больше греков находили способы попасть на государственную зарплату. Деньгам особого учета не вели, ведомостей не составляли. Капитаны просто заключали контракт на предоставление определенного количества вооруженных людей и получение платы за это количество. И снова возможности для хищений были с готовностью реализованы. Любой, кто имел под контролем хоть какую то банду, появлялся в Навплии и требовал оплаты. Однако вскоре золотые и серебряные деньги из обращения просто пропали. Все заинтересованные стороны искали объяснения этому феномену, особенно популярна была теория, что греки тайно закапывали золото и часть его могла таким образом выйти из обращения. На самом деле все было гораздо проще. Большая часть денег попадала в руки самых богатых членов общества, у которых не было необходимости их тратить. Они просто переводили деньги прямо на личные счета западных банкиров – явление, хорошо известное современным агентствам по оказанию помощи. Деньги не могли просочиться в общество. Многие бедные греки, неожиданно оказавшиеся обладателями нескольких золотых монеток, просто копили их, обычно пряча за поясом. В последующих сражениях египетские солдаты удивлялись и восхищались великолепной добычей, которую они находили, обыскивая трупы врагов. Но особенно отличились жители Гидры. Они открыли... только не смейтесь... обменные пункты, которые меняли золотые соверены и серебряные песо на... турецкие пиастры. Далее, получив кучу золота, Гидриоты поставили плавильные печи и начали выплавку пиастров. Этого показалось мало, и часть денег отправили на нейтральную Сиру (State, Алжир) где ушлые купцы обменяли напечатаные золотые пиастры на... фальшивые испанские песо. Англичане были не в курсе всего этого, начали задавать вопросы грекам, на что те ответили в своем неповторимом стиле - это «османы скупают ваше английское золото и присылают вместо него свою собственную монету». Все это происходило как раз тогда, когда в феврале 1825 года египетские войска Мухаммеда Али высадились в крепости Модон, в Южном Пелопоннесе. Сначала высадилось 4000 пехоты и 500 кавалерии, вскоре было перевезено еще 6000 пехоты, 500 кавалерии и корпус артиллерии. В общем, Греция оказалась перед самым грандиозным шухером. Via
-
Via
-
Новые книжки: альманах к юбилею Виктории Викторовны Вертоградовой
Snow добавил запись в блоге в Умблоо
История и теория культуры: альманах. Вып. 4. М.: МГУ, 2024. В альманахе - статьи не только по Индии, но и по многим другим странам, эпохи - от древности до современности, участвуют ученики В.В. Вертоградовой, коллеги из МГУ и не только. Via -
С начала 1824 года верфи Константинополя были заняты оснащением новых военных кораблей, и сам султан несколько раз приезжал, чтобы подбодрить рабочих. Во все провинции были разосланы инструкции о наборе войск и вооруженные банды бродили по улицам столицы, производя впечатление на людей, прибывших для пополнения флота. Правительство Османской империи разместило контракты на аренду иностранных торговых кораблей в качестве транспортных судов. В Египте подготовка тоже была интенсивной. Александрия, бывшая до того чисто торговым портом, превратилась в огромную военно-морскую верфь. Тысячи обученных солдат, в основном египтян и албанцев, были собраны и расквартированы в близлежащих лагерях для формирования сил вторжения. Весной 1824 года началось турецко-египетское вторжение на Крит. Все анклавы сопротивления вскоре там были подавлены. Затем была организована экспедиция против острова Касос, жители которого с начала революции и ранее зарабатывали себе на жизнь убийствами, грабежами и пиратством не только турок, но и вообще - всех мимо ходивших. Одна ночь убийств и сожжений положила конец угрозе Касоса. Вскоре после этого аналогичная сцена произошла на Псаре, одном из трех островов, принимавших военные корабли, от которых зависела Свободная Греция. Невозможно подсчитать, сколько десятков тысяч мужчин, женщин и детей было систематически и бессистемно убито и брошено умереть от холода, ран, голода и болезней. Невольничьи рынки Империи снова были переполнены, и ужасный груз трофеев, в том числе 500 голов и 1200 ушей, был отправлен в Константинополь для выставки у Серальских ворот. А что же греки? Ведь новая угроза по идее должна была заставить их объединиться. Как бы не так. В лучшей итерации "Песни Льда и Пламени" в Греции началась... гражданская война. Спорадические акты насилия совершались между различными группировками в нескольких районах Греции, но жертвы были небольшими. Действующие лица гражданской войны: 1) Островитяне, которые хотели отдельного от материковой Греции государства. 2) Остатки прозападной партии, которые хотели создать единую и неделимую Грецию. 3) Капитаны, типа Одиссея, Колокотронисов и тому подобные товарищи, которые хотели в разных уголках Греции стать отдельными правителями. Естественно, что каждая из партий провозглашала себя истинной властью, в всех остальных - узурпаторами. Собственно, эта вялотекущая война с набегами и насилиями шла как раз в июне 1824 года, когда до греков дошли известия об экспедиции вторжения. В этот же момент в Навплию пришли первые 40 тыс фунтов. Прибытие золота оказало радикальное влияние не только на экономику Греции, но и на ее политическую структуру. Власть в революционной Греции зависела (в большей степени, чем в любой другой стране) от владения деньгами. Любой, у кого были деньги, мог нанять вооруженных людей, и существовало большое количество частично занятых вооруженных людей, которые без угрызений совести передвигались, предлагая свои услуги на рынке труда. Новости с Крита, Касоса и Псары сделали угрозу слишком очевидной; и это была морская угроза. Поэтому было решено тратить деньги на флот, вернее - на местных арматоров, которые имели корабли. Таким образом, деньги были переданы судовладельцам с указанием позаботиться о военно-морской силе страны и послать морские силы, чтобы отомстить за Псару. Но получилась интересная вещь. Корабль стал той ценностью, за которые правительство платит деньги. Если мы теряем корабль (в результате боя или брандерной атаки) - денег мы сразу же лишаемся. Так зачем рисковать кораблями и вступать в бой? До этого греческие моряки провели несколько громких акций, в основном, естественно, с использованием брандеров. репутацию мореплавателей, отваги и храбрости. Их легкие маневренные корабли несколько раз приводили в замешательство и пугали тяжеловесный турецкий флот. Но теперь дело обстояло иначе. Рисковать кораблем значило - лишиться выплат. Владение кораблем стало равносильно обладанию сертификатом, по которому в обозримом будущем будет регулярно выплачиваться золото. Таким образом, прибытие английского золота для войны на море оказало губительный эффект - греки на море стали чрезмерно осторожными. В 1824 и 1825 годах греческий флот имел несколько возможностей вступить в бой с османским и египетским флотами, но избегал любого сражения. Было и второе негативное последствие. Решение правительства выплатить деньги арматорам, в не капитанам вызвало открытый бунт капитанов. В результате в Греции в том же июне-июле начался новый виток гражданской войны. Via
-
Несколько замечаний к вопросу, почему Благословенному оказалось «некем взять». Проблема эта носит многоплановый характер и уж точно не в одном небольшом Жужном постике их все раскрывать. Но почему бы не сделать этакий эскизец, а уж потом, когда-нибудь. Его раскрасить более основательно и сделать нечто такое историософское? Основа эскиза, тот холст, на который стоит нанести сперва углем контуры, а уж потом красками его закрасить – любопытная концепция Э. Тоффлера от «волнах» в развитии общества. И «первая волна» - волна аграрная, возникшая на заре цивилизации. Соответственно, общество/общества «Первой волны» - это общество/общества, основанные на преобладании в экономике аграрного сектора, который определяя и характерные черты коллективного бессознательного, сиречь ментальности. Господство «старины», «заточенность» общества под ее воспроизводство, патриархальность во всем и везде, господство (опять) авторитета, ориентация на «меру» (точнее умеренность) и, как следствие, опять же, на обычное, совсем не расширенное воспроизводство в экономике (ничего лишнего и уж точно никакой рыночной экономики) и, само собой, доминирование деревни над городом. Если брать «надстройку», то и здесь мы видим доминирование монархии как наиболее адекватной тем условиям формы политической организации и политического режима, трехчастное деление общества (в идеале, конечно), т.е. наличие трех господствующих Stande, oratores, bellatores & laboratores, а в правовой сфере – тотальной господство обычая над писаным правом. Для России раннего нового времени ситуация осложнялась тем, что она изначально формировалась на культурной «целине» , т.е. не испытала влияния греко-римской античной культуры и получила соответствующей «римской» «прививки». Это сказалось на облике русской культуры, которая носила традиционный и в значительной степени бесписьменный характер (говоря о бесписьменности , я имею в виду прежде всего письменность «формальную», «административную, а не сакральную, т.е. церковную, и бытовую) – внутриобщественные отношения регулировались в рамках традиции, и письмо для этого особо было ненужно. Аграризация Руси, «выключение» ее из системы трансконтинентальной торговли (с реконфигурацией торговых путей на рубеже раннего и развитого Средневековья) и не шибко благоприятные природно-климатические условия вкупе с началом «малого ледникового периода» добавили «перчинки» - бедность материальной культуры обусловила бедность и архаичность культуры духовной (тут еще «спасибо» византийцам, подарившим русичам только часть своей культурной традиции, причем не самую богатую – «аскетическую», весьма непритязательную и нетребовательную). Замедленность (по понятным причинам) темпов развития городской культуры – еще один «пятачок» в копилочку. Что мы видим в итоге – а видим мы в итоге весьма традиционалистское патриархальное аграрное и бедное («бедненько, но чистенько и непритязательно») общество, ориентированное на «старину», причем и решение проблем, возникающих в процессе общежития, также ориентировано на «старину», т.е., грубо говоря, на «понятия». Как жили деды и прадеды, так и мы жить будем. Интеллектуальная жизнь носит специфический характер и к нуждам повседневной жизни (что в быту, что в управлении) мало приспособлена и редко пересекается с ней. Одним из следствий такого особенного пути развития культуры является то, что в той же административной сфере ориентация идет на минимизацию расходов и усилий (через концентрацию немногочисленных ресурсов на жизненно важных областях управления) и на практическую сторону, а также на поддержание численности бюрократии на минимальном уровне – как моно меньше без ущерба для ее эффективности (раздувание численности бюрократического аппарата – это после нала петровских реформ). В итоге мы имеем серьезную проблему – при господстве «сельского» менталитета и традиционности мышления нехватка средств на развитие образования ( а его нужно насаждать сверху, поскольку традиционное общество не проявляет заинтересованности в излишней учености, которая выходит за рамки повседневности – а зачем ?) порождает острейшую нехватку квалифицированных кадров, к тому и имеющих «нетрадиционные» моральные качества. Создание этой модерной бюрократии по темпам серьезно запаздывало с потребностями растущего госаппарата, работать приходилось с тем материалом, который есть, а и, что было весьма порой далеко от того, что требовалось. Но, что могло быть терпимо в Средневековье или самом раннем Новом времени, в XVIII и тем более XIX вв. было уже недостаточно. Вот примерно как-то так выходит в первом приближении. Via
-
В конце 1823 года казалось, что Греция смогла завоевать независимость. Султан Махмуд послал две экспедиции по завоеванию Мореи в 1822 году, обе они провалились. В 1823 году, отчасти из-за пожара в арсенале в Константинополе, попытка завоевания с севера была плохо подготовленной и нерешительной. Действительно, турки все еще владели несколькими важными крепостями в Греции; в районе к северу от Коринфского залива все еще велись боевые действия и оспаривался суверенитет турок; кроме того, у турок еще был большой флот. Тем не менее, в целом казалось разумным предположить, что турки никогда больше не предпримут попытку полномасштабного вторжения. Но султан Махмуд не собирался отказываться от Греции. Турция была на тот момент довольно сильным государством, и кажущая слабость Турции возникла не из-за нехватки ресурсов, а из-за отсутствия организации, беспорядка и некомпетентности. Потребовалось время, чтобы положить конец войне с Персией, которая, казалось, всегда вспыхивала, когда на западе Империи возникали проблемы. Потребовалось время, чтобы восстановить отношения с Россией, чьи армии угрожали северным границам с момента начала греческой революции. На реформу потребовалось время и финансы Империи. В частности, потребовалось время для создания армии по современному европейскому образцу. Махмуд понял, что ему придется расформировать корпус янычар, прежде чем начать реформу армии, но решение по Греции требовало решения именно сейчас. И Махмуд нашел выход. Он обратился к египетскому тирану Мухаммеду Али. Мухаммед пришел к власти в 1805 году, в 1807 году нанес поражение англичанам, а в 1811 году разобрался с местным аналогом янычар - мамлюками. В Европе Мухаммед завоевал репутацию великодушного реформатора благодаря простому приему, который часто использовали диктаторы: он был вежлив с иностранными гостями и создавал впечатление, что государственные службы работают эффективно. Первым приоритетом Мухаммеда была эффективность его вооруженных сил. Численность армии увеличилась с 20 000 до 100 000 человек, и она не была похожа ни на одну другую армию на Востоке. Благодаря своему опыту борьбы с Бонапартом Мухаммед проникся глубоким восхищением французской военной подготовкой. Поэтому его войска были обучены по самой современной европейской системе, как регулярные войска в униформе со строгой дисциплиной, готовые при необходимости стоять в строю или атаковать штыком. Им поставлялись лучшие французские образцы вооружения. Французских и других европейских офицеров привлекала высокая оплата труда в качестве инструкторов и полевых офицеров. Военно-морской флот также был перестроен в соответствии с современными стандартами с помощью французских конструкторов. В общем это была высокомилитаризированная держава с мусульманским оттенком. Мухаммед номинально все еще оставался подданным султана, а Египет номинально все еще был частью Османской империи, но ни одна из сторон не особо интересовалась видимостью. И Махмуд в отчаянии обратился к Мухаммеду помочь с проблемой Греции, обещая в награду за это отдать Египту Кипр. Конечно, это было опасно, ибо Греция могла потом перейти в орбиту влияния Египта, но в Стамбуле решили пока не думать о будущем и решать проблемы по мере их поступления. Via
-
Via
- Ранее
-
Раскопки в местонахождении Шинфа-Метема на северо-западе Эфиопии показали, чем занимались древние африканцы до, во время и после суперизвержения вулкана Тоба на Суматре 74 000 лет назад. В осадочной толще мощностью около полутора метров, сформированной сезонными разливами древней реки, археологи нашли наконечники стрел и кости наземных животных и рыб с царапинами от каменных орудий и следами термической обработки. В одном слое толщиной 30 см присутствуют фрагменты вулканического стекла, выброшенного Тобой. Вслед за извержением наступила засуха, во время которой в рационе местных жителей резко повысилась доля рыбы. По окончании засухи на стоянке снова стали преобладать кости антилоп и других наземных животных. Исследование показало, что охотники-собиратели африканского среднего каменного века обладали пластичным поведением и умели приспосабливаться к капризам погоды. Ученые предполагают, что в засушливые периоды русла сезонно пересыхающих рек, где в лужах и старицах скапливалось много легко добываемой рыбы, могли служить для людей не только убежищами, но и путями дальних миграций Via
-
Из "Собрания примечательных рассказов". Порой у храма Ко:фукудзи бывало такое начальство, что и врагов не надо. Но храм, родовая святыня семьи Фудзивара, издавна составлял единое целое с ее же святилищем Касуга... Рю:каку, носивший звание Печати Закона, в пятом году Хо:эн (1139 г.) стал распорядителем храма Ко:фукудзи, братия его не приняла, и Рю:каку в гневе послал несколько сотен конных воинов, в девятый день одиннадцатого месяца они окружили храм с трёх сторон. Когда воины Рю:каку прорвались в храм, начался бой, множество воинов Рю:каку погибло. Два десятка человек были захвачены живыми. Рю:каку велел: – Рубите головы людям храма, а сам храм сожгите дотла! А среди воинов Рю:каку был кто-то с зажигательными снастями. Вне ограды храма они подожгли один или два домика, но пошёл дождь, и огонь погас. Вообще во время битвы случилось много непостижимого. На горе Касуга сиял божественный свет, а когда битва кончилась, стал невидим. И кому-то во сне явилось, что воины храма приняли обличья оленей. А ещё жрец Токимори видел во сне конных воинов с луками и колчанами, несколько десятков тысяч. Токимори в страхе спросил, кто они. Ответ был: – Мы служим в войске Великого Светлого бога Касуга, наш отряд прислал сюда господин Фудзи, вступивший на Путь! Токимори дивился, а меж тем отряд Рю:каку отступил. Так устроил Великий Светлый бог, и победила в бою храмовая братия. Великолепно! Но кто же такой господин Фудзи, вступивший на Путь? В дневнике Левого господина Удзи записано: «Неужто это господин Мидо?». Рю:каку 隆覚 (1074–1158) был сыном сын Минамото-но Акифусы, Правого сановника при государях Сиракаве и Хорикаве в 1083–1094 гг. Оонакатоми-но Токимори 大中臣時盛 служил жрецом святилища Касуга. Левый господин Удзи – Фудзивара-но Ёринага 藤原頼長 (1120–1156), он предполагает, что божество его родового святилища имело в виду знаменитого Митинагу, Ёринаге он доводился пра-пра-прадедом. Via
-
Итак, у греков на руках оказался почти миллион фунтов. Для Греции это были бешеные деньги. Небольшая справка - на тот момент вообще весь торговый оборот Греции оценивался в 30-40 миллионов пиастров, с него турки брали 10 процентов, то есть максимально доход в казну Турции составлял 4 миллиона пиастров. Если включить сюда земельный налог - то 8-10 миллионов пиастров. 1 фунт - 50 пиастров, то есть вся Греция давала 200 тысяч фунтов. После начала революции, в самый удачный год для правительства Греции, 1825-й, собранный доход составил около пяти с половиной миллионов пиастров (около 90 000 фунтов стерлингов). Нанять воина с вооружением на день стоило 15 пиастров. И теперь представьте, когда в Грецию приплыли первые 40 тысяч фунтов! Греки никогда не видели такого количества денег в одном месте. Преподобный Шеридан Уилсон описывает, как вскоре после прибытия судна с деньгами он встретил группу греков. «Сэр, — спросили они, — заем получен?» - Да, - сказал я, - бриг стоит в Навплии. Ни слова больше не произнесли бедняги; но, взявшись за руки, они образовали круг, потанцевали несколько мгновений на зеленом газоне, а затем, простившись со мной... отправились к золотому руну». В самой Навплии каждое последующее судно встречали криками «Да здравствует Англия!». Вскоре после этого все лидеры революционной Греции начали прибывать в Навплию, намереваясь получить свою долю золота. Там были и Колокотронис, и Одиссей, и великие примасы Мореи, и десятки менее значимых вождей с десятком человек под их командованием, все стремились заявить, что им нужны деньги для продолжения войны против турок, которая, по сути, в материковой Греции в основном прекратились за много месяцев до этого. Итак взятки розданы, часть денег освоена, и оставался главный вопрос - на что потратить оставшееся. Вариантов было два - армия или флот. Про строительство греческого флота я писал и на Варспоте, и в жж, но тогда я не ответил на один из самых главных вопросов - почему же львиная часть средств была брошена именно на строительство флота? Вот об этом мы обстоятельно и подробно поговорим в следующей части, а пока - ну пусть будет что-то типа загадки) кому интересно - можете погадать) Заодно кстати и объясним, почему сразу же после получения денег эффективность греческого флота резко снизилась, и греки, проводившие в 1823-1824 годах действительно дерзкие и смелые операции, в 1825 году вдруг резко их свернули. Via
-
Продвигаясь мало-помалу по тексту "Русского дворянства...", прочитал еще один раздел, посвященный особенностям национального судопроизводства в Империи в начале XIX в. (кстати, в начале года как раз занимался по служебной необходимости этой проблемой, так что ничего особо нового не узнал, но добавил ряд интересных деталей и красивостей к этому образу) и вспомнил Александра нашего Сергеевича который наше все Пушкина и его знаменитую фразу про единственного европейца в России. Процитирую ее еще раз - и на французском, и на русском (кстати, спасибо Николая Павловичу, который изрядно русифицировал наше дворянство и вернул русскому языку равноправие с французским!). Итак, цитата: Ce qu’il fallait dire et ce que vous avez dit c’est que notre société actuelle est aussi méprisable que stupide; que cette absence d’opinion publique, cette indifférence pour tout ce qui est devoir, justice, droit et vérité; pour tout ce qui n’est pas nécessité. Ce mépris cynique pour la pensée et la dignité de l’homme. Il fallait ajouter (non comme concession, mais comme vérité) que le gouvernement est encore le seul Européen de la Russie, et que tout brutal et cynique qu’il est, il ne tiendrait qu’à lui de l’être cent fois plus. Personne n’y ferait la moindre attentation Что надо было сказать и что вы сказали, это то, что наше современное общество столь же презренно, сколь глупо; что это отсутствие общественного мнения, это равнодушие ко всему, что является долгом, справедливостью, правом и истиной, ко всему, что не является необходимостью. Это циничное презрение к мысли и к достоинству человека. Надо было прибавить (не в качестве уступки, но как правду), что правительство все еще единственный европеец в России. И сколь бы грубо и цинично оно ни было, от него зависело бы стать сто крат хуже. Никто не обратил бы на это ни малейшего внимания Картинка для привлечения внимания: И вот что любопытно - "дикий помещик" князь Урус-Кугуш-Кильдибаев не такая уж и редкость во времена Благословенного, а вот при Незабвенном быть таким стало уже не совсем комильфо. а после - и подавно. Вот что делает просвещение животворящее! Еще раз напомню про тезис из "Помещичьей правды" про обоюдную эмансипацию помещиков и крестьян в 1861 г. - крестьяне получили свободу, но и помещики освободились от необходимости пещись о крестьянех. Опять таки спасибо Незабвенному - эта взаимозависимость при нем если и не зародилась то получила развитие. И во многом благодаря именно правительству, которое видело в этом один из шагов на пути решения крестьянского вопроса. И кто у нас тут единственный европеец? Государство и либеральствующие чиновники и сановники или же бродящие толпами семо и овамо урус-кугуш-кильдибаевы, коробочки, собакевичи, ноздревы в маниловыми и троекуровыми? Тот ли у нас "политический норот" или не тот? Пы.Сы. Кстати, низкий, если не сказать более того, образовательный и культурный уровень основной массы дворянства объясняет отчасти (а, может и не отчасти) стремление власти все зарегулировать и расписать в инструкции - не хватает своего ума, так почитай инструкцию или регул какой и действуй согласно предписанному. Но, (набор местных идиоматических выражений), мы же дворяне, мы выше этого, у нас гонор есть, бла-а-а-родство и голубая кровь. Нехай писарчуки из поповичей типа всяких там сперанских читают регулы, а нам это невместно. И ненависть дворянства к таким людям, как Аракчеев, также вполне объяснима - он не такой, как все, "немец"-служака, белая ворона. Вот если бы он водку пьянствовал, в карты играл и на службу забивал - был бы свой, а тут... В общем психологию нашего дворянства при Благословенном можно описать в следующих выражениях - "жалаю, чтоп у меня было все, и мне за сие ничево не было". Via
-
Два займа оформили на сумму 2.8 миллионов фунтов. Согласно условиям, грекам оставалось где-то 1.3 миллиона. 300 тыс. разворовали, около миллиона дошло до Греции. Из полученного на руки миллиона фунтов примерно 600-700 тысяч греки пустили на строительство флота (я уже писал об этом), оставшиеся деньги - на администрацию и выплату армии. Проценты по облигациям никогда не выплачивались. Цена их стабильно падала. Многие инвесторы сильно потеряли. Облигации были скуплены у первоначальных инвесторов за один или два шиллинга профессиональными спекулянтами, и в течение следующих пятидесяти лет они распространялись по фондовым биржам Европы. Они все еще имели ценность. Пока Греция находилась в дефолте по своим кредитам, держателям облигаций удавалось держать фондовые биржи Европы закрытыми для нее. Греция, как и другие страны, объявившие дефолт в результате спекулятивного пузыря 1823–1825 годов, была фактически отрезана от европейских кредитов и капитала, и в результате ее экономическое развитие замедлилось. Спекулянты рассчитывали, что наступит такой момент, когда Греция расплатится с держателями облигаций, чтобы получить доступ к европейскому капиталу. Время это пришло только в 1878 году. Сумма задолженности Греции по двум кредитам тогда составляла к тому моменту не менее 10 030 000 фунтов стерлингов. Поскольку общий доход греческого правительства в то время составлял около 750 000 фунтов стерлингов, а неснижаемые расходы — около 850 000 фунтов стерлингов, было ясно, что шансы на полное погашение займов когда-либо равны нулю. После долгих переговоров держатели облигаций приняли мировое соглашение, в основе которой было списание накопленного долга , если греки согласятся на новый год облигационный займ на сумму 1 200 000 фунтов стерлингов под 5 процентов. Колесо Сансары сделало полный круг, как говорится) Via
-
Задача прибывших в Грецию Брауна и Бульвера, которая и раньше казалась достаточно сложной, теперь стала просто невыполнимой. Как только греки завладели первыми 80 000 фунтов стерлингов, вероятность, что они могли бы согласиться на какие-либо условия, ограничивающие их свободу действий, устремилась к нулю. Самый сильный аргумент Брауна и Бульвера — опасения, что новые кредиты не будут предоставлены без сотрудничества британских филэллинов — быстро потеряли свою силу. Мало того, что греческие депутаты подробно докладывали из Лондона о своих переговорах с другими тамошними банкирами, но и вездесущие Мальтийские рыцари возобновили свои предложения собрать деньги для Греции в Париже. Браун и Бульвер неделю за неделей слонялись по Навплии, ожидая ответа на свои предложения, но им всё время говорили «приходите завтра». Затем они оба тяжело заболели, и их переговорная позиция стала совсем проигрышной. Прежде чем их доставил в безопасное место британский военный корабль, они получили клочок бумаги от правительства Греции, но это было не более чем квитанция об уплате денег. Второй греческий заем был размещен в феврале 1825 года. Его условия были еще более привлекательными для инвесторов, чем первого. Требуемая сумма - 2 000 000 фунтов. Облигации с объявленной ценностью 100 фунтов торговались в среднем по 55.5 фунтов. Как и в случае с первым кредитом, сумма, эквивалентная двухлетним процентам в размере пяти процентов от номинального капитала, была удержана вместе с суммой, эквивалентной одному проценту, для создания фонда погашения займа. Управление кредитом находилось в руках лондонских банкиров Дж. и С. Рикардо. Орландос и Луриотис, греческие депутаты, имели почти абсолютный контроль над деньгами, а Лондонский греческий комитет официально не имел к этому никакого отношения. Однако депутаты продолжали иметь дело в индивидуальном порядке с некоторыми членами комитета, которых они считали своими друзьями. Греки получали в результате 980 000 фунтов, но это без вычета комиссий и других расходов. Прежде всего, 113 000 фунтов было потрачено на частичное покрытие первого займа, кроме того - немалые суммы греческие депутаты просто разворовали. Но далее начался финансовый кризис 1826 года, от платежей отказались часть государств Южной Америки, деньги стали дорожать, и понятно дело, что началось расследование по поводу Греческого займа. В начале 1826 года начали распространяться слухи о том, что греки кредитами распоряжаются неэффективно, кульминацией которых стала публикация книги итальянского филэллина графа Пальмы «Греция оправдана» , в которой был выдвинут ряд обвинений и потребовалось расследование поведения греческих депутатов. Облигации упали на восемнадцать процентов ниже номинала. Понятно дело, что это бросило тень и на Лондонский комитет. В ответ Боуринг опубликовал в «Вестминстерском обозрении» анонимную статью в защиту Лондонского греческого комитета. Это был искусный образец бессовестной политики. Что касается первого займа, он категорически заверил, что средства были использованы правильно, «без растрат и без нарушений». Переходя к нападкам на второй заем, за который Комитет не нес ответственности, он вскользь упомянул, что держатели его облигаций скорее всего могут ожидать «потерь своих капиталовложений». Держатели облигаций еще раз потребовали расследования, но банкиры Рикардо отказались сотрудничать. К этому времени Орландос покинул Англию, но Луриотис, другой депутат, отказался поддаваться запугиванию. С помощью The Times он умело перенаправил негодование держателей облигаций на... Греческий комитет. Он заявил, что «человек, написавший это, является тем, кого по-английски обычно называют мошенником». Постепенно один скандальный факт за другим вытаскивался на всеобщее обозрение. Вина греческих депутатов ни у кого не вызывала сомнений. Сначала они отказались предоставить какой-либо отчет по полученным деньгам и тратам, а затем, когда они все же это сделали, не смогли объяснить, откуда на их личных счетах появилось столько денег. Спасло греков лишь то, что британскую общественность больше интересовали разоблачения о британцах. Особенно возмутило англичан, что многочисленные банкиры и брокеры обогащались посредством этой сомнительной деятельности. И более всех в результате досталось... людям либеральных взглядов. Оказалось, что люди, которые постоянно навязывали другим людям модные либеральные идеи, люди, которые не видели ничего хорошего в обществе, в котором они жили, но имели готовый ответ по каждой политической проблеме, оказались либо коррумпированными, либо некомпетентными, либо и теми и другими одновременно! Via
-
Вообще, почитав биографии примерно тридцати турецких адмиралов, можно сделать следующий вывод. В Англии, Голландии и России на командные должности ставили (пытались ставить) плавающих адмиралов. То есть практиков. Франция, Испания и Швеция предпочитали в качестве главного критерия близость к трону, то есть это либо знатные люди, либо родственники королей. А вот в Дании и Турции пошли по иному пути. Там школой адмиралов служили администраторы флота. Причем конкретно в Турции это комиссионеры верфей. То есть я увидел очень много адмиралов турецкого флота, которые пришли к командованию из судостроения. Причем была частая практика - отличившийся в боях капитан переходит на какое-то время на должность начальника верфи, и сидит там несколько лет. А потом уже идет на повышение как командующий. Может быть начальство верфи подразумевалось как своего рода вотчина, награда, где на хозяйствующем субъекте можно было получать ренту или воровать какие-то суммы, не знаю. Но факт остается фактом. Понятно дело что исключения есть, но их мало. Via
-
Via
-
А хотите, я расскажу вам сказку?) Так уж получилось, что в главных поражениях турецкого флота виноваты... грузины. Не верите?) А зря. Смотрите сами. Капудан-паша Серзаирли Хасан Паша - командующий при Чесме, Очакове и Фидониси - грузин. Его сменил Коса Юсуф Паша - снова грузин. Это, как вы понимаете, Керчь и Тендра. Через одного - Кучук Хуссейн Паша - снова грузин. Калиакрия. Через 4 года эту должность занимает Саид-Али. И снова грузин. Сражение в Дарданеллах и Афонское сражение. Ну и вишенка на торте - Дамат Гюрджу Халил Рифат-паша. Естественно - грузин. Главнокомандующий турецким флотом в то время, когда произошел Синоп. Можно писать диссертации на тему "Грузинская мафия в турецком флоте" и "Грузинский заговор по подрыву турецкого флота". Занавес. ЗЫ: самый результативный адмирал турецкого флота за всю его историю (учитываются только линейные сражения) - Капудан-Паша Меццо -Морто, обрезанный испанец с Майорки. Выиграл у венецианского флота три генеральных сражения. Что кажется делает его самым успешным флотоводцем среди уроженцев Испании, включая сюда всех собственно испанских адмиралов. Via
-
Видя, что дело греческого займа готово рухнуть, не начавшись, Блакьер решил действовать быстро. Он убедил греков послать греческий торговый корабль в Англию. Появление первого корабля под флагом возрожденной Греции в британских водах, по его мнению, должно было вызвать сенсацию и поднять падающие в цене облигации. Два судна - Amphitrite и Hydriote в середине сентября бросили якорь у Медуэя. Они привезли груз смородины, слив, фиников и других греческих продуктов, чтобы создать впечатление, что Греция — процветающая страна, способная легко погасить кредит. На борту также находились девять напуганных греческих мальчиков (десятый умер во время путешествия), которых должны были отправить в школу, как пример практического возрождения элинской нации в действии. В начале января 1825 года греческие депутаты радостно объявили, что с лондонскими банкирами, господами Дж. и С. Рикардо, были достигнуты договоренности о размещении второго облигационного займа от имени Греции, на этот раз на сумму 2 000 000 фунтов стерлингов. Все дело было совершено тайно, без обращения к Лондонскому греческому комитету. Греческие агенты Орландос и Луриотис оказались в более сильной позиции, чем когда-либо. Прежде чем описывать события Второго займа, следует объяснить последствия другого аспекта неразберихи, упомянутого ранее. Летом 1824 года депутаты и комитет узнали, что две партии золота, отправленные в Грецию, были конфискованы в Занте после смерти лорда Байрона из-за отсутствия уполномоченных, которые могли бы получить его от имени греков. Очевидное решение напрашивалось само - направить новых членов комиссии. Но поскольку Боуринг и греческие депутаты вели отчаянную борьбу друг с другом из-за денег и политики, неудивительно, что очевидное решение оказалось неочевидным. Гордон, назначенный комиссаром вместо Байрона, видя, что происходит, и благоразумно отказался вступить в комиссию. Хобхаус, который чувствовал обязанность продолжать дело, начатое лордом Байроном, и даже был готов поехать в Грецию (даже собрал чемоданы) к лету понял, что интересы Греции, Греческого комитета и греческих депутатов это интересы лебедя, рака и щуки. Кроме того, в Лондон поступали тревожные известия о бушующей в Греции гражданской войне между собственно революционерами. Было совершенно неясно, существует ли в Греции какое-то правительство, которому можно было бы можно было бы передать деньги. В августе 1824 года комитет наконец нашел двух комиссаров, желающих поехать в Грецию, чтобы попытаться разобраться в этой неразберихе. Это были два чиновника - Джеймс Гамильтон Браун и Генри Литтон Бульвер. Точный характер мандата, данного Брауну и Бульверу, сейчас установить невозможно. Судя по всему, им было дано указание передать деньги греческому правительству, если они найдут хоть какое-то греческое правительство, обладающее реальной властью в Греции. Но им также было поручено убедить греческое правительство принять условия расходования денег и, в частности, разъяснить соответствующие полномочия депутатов и комитета в Лондоне. Чтобы сэкономить время, Браун и Бульвер пересекли Европу по суше и достигли Греции примерно в то же время, когда транспорт Florida прибыл в Навплию с золотом на сумму 50 000 фунтов стерлингов на борту — третьей частью кредита. К своему удивлению, они обнаружили, что первые два платежа, которые, как предполагалось, были надежно укрыты на Занте, уже дошли до греков. Дело в том, что Сэмюэл Барф, взяв инициативу в свои руки, проигнорировал детали контракта и законы Ионических островов и вывез деньги под тем простым предлогом, что раз деньги предназначались для Греции, то в Грецию они и должны направиться. Via
-
Купил по случаю вот эту книгу и потихоньку вчитываюсь в нее: По ходу чтения обратил внимание на любопытный сюжет, развиваемый (среди прочих) автором - дворянский абсентеизм (к вопросу о пресловутом гражданском обчестве). Вплоть до середины XIX века Россия оставалась практически без развитого гражданского общества - цитирует автор другого историка и этот тезис развивает в одной из ключевых глав своей книги. Но! В итоге получается, что виновником такой ситуации (подчеркну - для меня пресловутое гражданское обчество не более чем фетиш, как и та же демократия, сменяемость власти прочие фантики и бусы для наивных туземцев) было само дворянство. Почему - а потому, что власть, правительство, этот единственный европеец в России (а поспорьте-как в этом с А.С. Пушкиным, если сможете!), приложило колоссальные усилия, чтобы сформировать из этого самого дворянства (и отчасти - из горожан) это самое пресловутое гражданское обчество и самоуправление - есть же оно, все необходимое для этого, в тех же самых екатерининских "Жалованных грамотах" и дворянству, и городам, вот же вам свободы, выборы и все такое. Ан нет, мы, дворяне, народ работящий, нам невместно занимать должности в выборном дворянском самоуправлении, не хотим и не будем, лучше будем или в салонах столичных языком трепать и рассуждать о конституциях и демократиях для себя любимых, осуждая сатрапство власти, которая принуждает нас, бла-а-а-родных донов, служить и заниматься всякой гнусной повседневной работой во благо обчества ("Шумим, брат, шумим"), или же будем водку пьянствовать и собак гонять на охоту у себя в деревнях, но на службу в созданные для вас же, дворян, органы вашего же самoуправления не пойдем ни за какие коврижки - это ж работать надо. А потом у Благословенного вырывается фраза о том, что "Некем взять!". А и в самом деле некем взять, и даже самые лучшие из худших, те самые дурни-декабристы, вместо того, чтобы использовать имеющиеся возможности, решают заняться бессмысленными мечтаниями - не умея командовать ротой, они решили изменить судьбу России. Изменили, однако... И понятно, кстати, почему Николай I решил проводить реформы в тайне от этого обчества - толку от привлечения его к работе все равно не было бы никакого (оно и спустя четверть века толку стало не намного больше, кстати). В общем, одна сплошная печаль и беда. P.S. Что-то вспомнилось "Горе от ума" - во всей пиесе сей только один нормальный человек, да и тот Скалозуб. А самый отвратительный персонаж - г-н (не "господин") Чацкий. Via
-
Из "Записок о чудесах Лотосовой сутры" Учитель таинств Синдзэй Учитель таинств Синдзэй – третий сын наместника края Ава, Такасина-но Махито Канэхиро, ученик Каммё, Учителя устава. С малых лет вошёл в Закон Будды, по природе был искренен, читал «Сутру о Цветке Закона». Много лет провёл в затворе в краю Танго в уезде Фунаи у водопада Тананами, от всего сердца подвижничал, вполне изучил Истинные слова. Потоки пяти мудростей были у него чисты, жемчужины трёх таинств ясны. Навсегда отсёк мирскую славу и выгоду, пробудил помыслы о просветлении, читал «Сутру о Цветке Закона». Ему явился небесный отрок, соединил ладони и молвил 我来聴法花 遂果四弘願 当従其口出 栴檀微妙香 Я пришёл слушать Цветок Закона, В итоге обрёл плод четырёх широких обетов! Из уст твоих исходит Чудное благоухание сандала! Так он восхвалил Синдзэя и внимал «Сутре о Цветке Закона». Потом родители Синдзэя состарились, и он ушёл с гор, вернулся к людям. Следуя велению отца и матери, отправился в край Ава. Во всём краю Исэ люди склонялись перед ним. Тогда в сердце своём он подумал так: я много читал «Цветок Закона». Если выяснить, каковы заслуги от этого, они весьма глубоки, безмерны. Если я надолго останусь в этом мире, то совершу много грешных деяний и останусь вращаться в круговороте рождений и смертей. Так нет же, лучше я поскорее умру и грехов не совершу! И тотчас принял аконит (название ядовитой травы). Но хотя и ел аконит, не умер. Даже ничего не почувствовал. И конечно, ко вратам смерти он не подошёл. Сожалея, что от аконита нет толка, стал есть омфалот (название ядовитого гриба). Но хотя и ел омфалот, не умер. Это было чудо. Он ясно понял: сила Чудесного Закона является в этом мире, и хотя я и принимаю яды, они на меня не действуют! Разве не сказано в сутре: «Его никто не сможет ударить мечом или палкой, его невозможно будет отравить ядом»? Однажды он устал телом и сердцем, одну ночь отдыхал, «Цветка Закона» не читал. В час Быка [с часа до трёх пополуночи] во сне некто будто бы разбудил его и сказал: – Пришёл час, когда сила веры чиста. Скорее поднимайся и читай сутру! Во сне Синдзэй посмотрел – а это бодхисаттва Всеобъемлющая Мудрость стоит рядом с ним и велит скорее просыпаться. Когда проснулся, сила веры его укрепилась, он стал читать «Сутру о Цветке Закона». Такие чудесные сны он видел много раз. В поднебесной началось моровое поветрие. В ту пору и учитель таинств, и родители его заболели, страдали и мучились, были уже при смерти. Учитель таинств во сне увидел: собрались демоны пяти цветов кожи, схватили их всех и повели по Тёмной дороге. Про учителя таинств сказали, что он – хранитель «Сутры о Цветке Закона», и отпустили его, не увели. Когда проснулся, его болезнь прекратилась. Он тотчас поглядел на отца и мать – а они уже вошли во врата смерти. Учитель таинств залился слезами, стал читать «Цветок Закона» и молиться, чтобы родители вернулись к жизни. Во сне он увидел, как к нему с неба слетел шестой свиток «Сутры о Цветке Закона». А в свиток вложено письмо. В письме сказано: «Почтительный сын читает “Цветок Закона” и молится за родителей, поэтому жизнь отца и матери продлил, в этот я раз отсылаю их обратно». Во сне Синдзэй видел, что это послание от государя Ямы. Синдзэй проснулся, поглядел на родителей – прошёл один день и одна ночь, и они оба смогли ожить и рассказать о Тёмной дороге. Учитель таинств за свою жизнь прочёл «Сутру о Цветке Закона» несколько десятков тысяч тысяч раз, «Сутру о созерцании будды по имени Неизмеримое Долголетие», «Малую сутру об Амитабхе», «Великое заклятие головы Будды», «Исполнение желаний», «Заклятия Тысячерукого» и другие повторял каждый день, не ленясь. Сосчитать, сколько раз он их повторил, невозможно. Как в этом мире ему помогали будды – трудно осознать. В будущем веке он достиг просветления, сомнений нет! В четвертый год Тёкю [1043] ему исполнилось семьдесят лет. Он ещё пребывает в нашем мире. Даты жизни Синдзэя 信誓и его отца Такасина-но Канэхиро 高階兼博 неизвестны. Монах Каммё: 観命 (勧命, 908–989) – наставник школы Тэндай; Всеобъемлющая Мудрость – бодхисаттва Фугэн, заступник всех почитателей «Лотосовой сутры». "Четыре широких обета" - обеты бодхисаттвы: спасти беспредельное множество живых существ, одолеть безмерные заблуждения и страсти, освоить неисчерпаемое учение Будды, пройти непревзойдённый Путь будды. Аконит – 附子, буси, Aconitum carmichaelii; омфалот 和太利, ватари, Omphalotus japonicas; примечания о ядовитом растении и грибе, вероятно, принадлежат переписчику книги. Цитируемое место из сутры – из главы XIV, «Спокойные и радостные деяния» (TСД 9, № 262, 39b). Кроме «Лотосовой сутры» Синдзэй читает две сутры о Чистой земле и «заклятия» - чудотворные мантры, изучаемые в буддийских «таинствах». Via
-
Через несколько недель после оформления греческого займа первая партия денег была готова к отправке в Грецию. 30 000 фунтов стерлингов золотыми соверенами и 10 000 фунтов стерлингов испанскими песо были отправлены из Лондона на бриге Florida в конце марта 1824 года. Эдвард Блакьер, все еще чувствуя, что успешное размещение займов, было его собственным делом, решил отправиться в Грецию и попытаться принять на себя миссию Стэнхоупа. Меж тем Florida достиг Занте после довольно быстрого плавания в конце апреля. Первой новостью, которая встретила Florida по прибытии, было то, что лорд Байрон мертв. Что же делать с деньгами, если не считать всех остальных последствий этой неожиданной трагедии? Байрон должен был быть одним из комиссаров; Нэпир и Гордон, имена которых также были названы, отказались приехать в Грецию; Стэнхоуп получил письмо об отзыве от армейских властей из Лондона и в любом случае был против выплаты денег. Таким образом, членов комиссии для официального получения денег не хватало. Вследствие этого полномочия на какое-то время оно были переданы Сэмюэлю Барфу, британскому банкиру, обосновавшемуся в острове Занте, в его хранилище до тех пор, пока не будут получены инструкции из Лондона. Несмотря на уговоры Блакьера, Барф и Ионическое Правительство настаивали на том, что деньги не могут быть выданы никаким независимым грекам. Поскольку на отправку сообщения с Занте в Лондон (или в другом направлении) обычно уходило около шести недель, Комитет и греческие агенты в Лондоне принимали свои решения на основе весьма устаревшей информации. Еще одна сложность заключалась в том, что ионическое правительство проводило политику, отличную от политики британского правительства, а лорд-верховный комиссар не был в курсе коварных замыслов Каннинга. Итак, в июне 1824 года вторая часть займа, еще 40 000 фунтов звонкой монетой, прибыла в Занте из Лондона на Little Sally. К сильному разочарованию и ярости всех греков и филэллинов, эти деньги так же были отправлены в банк Сэмюэля Барфа. Таким образом, на этом этапе греки денег не получили. Ну а в Лондоне парни делали деньги. На следующий день после объявления о Греческом займе британское правительство заявило о снижении процентных ставок по государственным облигациям с четырех до трех с половиной процентов. В результате облигации займа возросли в цене с 59 до 63 фунтов за 100-фунт. облигацию. Начались невиданные спекуляции, но в марте наступил срок первых выплат, и... выплат не последовало. Соответственно цена облигации упала до 54 фунтов. В мае пришли известия о смерти Байрона, и цена облигации стала 43 фунта. Что касается греков, они быстро избавились от иллюзий - посмотрев на это филэллинское общество, которое тратило греческие заемные деньги на шлюх и пьянки. В начале июня произошла бурная встреча Боуринга с греческими депутатами. Приближалась дата, когда акционеры должны были выплатить четвертый взнос по своим облигациям. Греки отказались платить, сказав, что еще не получили ни фунта, чтобы что-то там выплачивать. Дело независимости Греции трещало по швам, денег не было, Стоимость облигаций упала еще на 16%, и после совещания Блакьера и Боуринга было решено, что Грецию может спасти... внимание! - только еще один заем. Теперь - на 2 миллиона фунтов стерлингов. Via
- Загрузить больше активности
