Португалия и Порта: борьба за Индийский океан

[Saygo 582]

Одной из самых драматических и в то же время малоизученных страниц в истории Индийского океана является война между Португалией и Османской империей за владычество в этом океане в XVI в.

Источниками для изучения этой темы могут служить прежде всего опубликованные и неопубликованные документы португальских хронистов, среди которых на первое место надо поставить хронику знаменитого летописца, первого хранителя архивов Гоа (назначенного Филиппом I) Диогу де Коуту.

Что касается турецких источников по португальско-османской войне XVI в., то по сравнению с богатой португальской документацией они крайне скудны. Документы турецких архивов по первой половине XVI в. бедны и не идут ни в какое сравнение с документами по второй половине века. Наиболее ценным османским источником по португало-турецкой войне является сочинение османского военачальника Сиди Али, командовавшего в середине XVI в. турецким флотом, воевавшим против португальцев.

Сиди Али был назначен на эту должность в 1553 г. Он привел свой флот по р. Евфрат из Алеппо в Басру и оставался там несколько месяцев, после чего 2 июля 1554 г. отправился в Индию. Сочинение Сиди Али представляет собой подробный рассказ об этой экспедиции и о морских сражениях с португальцами.

Сохранился еще один ценный источник по португало-турецкой войне XVI в. Это сочинение Георгия Хуци, венгерского капитана, захваченного в плен турками в 1532 г. Он провел много лет на службе у османского султана, хотя неоднократно предпринимал попытки бежать. Хуци враждебно относился к туркам, считал себя "моряком" и никогда не отказывался от христианской веры. Сочинение Хуци имеет большую ценность, так как это сведения из первых рук о том, насколько турки были информированы о португальской активности в Индийском океане, о целях и намерениях султана, о настроениях и эмоциях турок при столкновении османского флота с португальским перед сражением при Диу.

Как свидетельствует Хуци, османы получали информацию о событиях в Индии от капитанов кораблей, эмиссаров и купцов. Он сообщает, что был взят на службу одним "морским капитаном - арабом", прибывшим в Стамбул из Египта и привезшим султану Сулейману новости о событиях в Индии. После этого Хуци вернулся со своим хозяином в Египет, где они ждали окончания строительства флота в Суэце. Хуци был убежден, что, создавая этот флот, султан имел целью завоевание Индии.

Еще до открытия Мыса Доброй Надежды в 1488 г. Бартоломеу Диашем контролирующий вход в Персидский залив остров Ормуз был одним из крупнейших центров мировой торговли. Ормуз принадлежал Персии, но португальцы прилагали огромные усилия, чтобы добиться от персидского шаха разрешения построить в Ормузе крепость, понимая, что если Ормуз попадет в руки врагов Португалии, те легко смогут перерезать главный путь португальской торговли вокруг Мыса Доброй Надежды и перехватывать грузы, идущие из Индии в Европу и обратно. Кроме этой была еще и другая причина, вызывавшая озабоченность Лиссабона - Ормуз сам по себе был международным торговым центром и крупнейшим рынком Персии. Его базары вызывали изумление путешественников, а жизнь в Ормузе казалась им верхом роскоши.

Чтобы добиться, разрешения на строительство крепости в Ормузе, Лиссабон использовал всевозможные дипломатические средства, ища дружбы персидского шаха. В свою очередь Персия также нуждалась в поддержке Португалии, так как своим главным врагом считала Османскую империю.

Ормуз был слабым звеном в системе обороны Персии на морских путях в бассейне Индийского океана, который в любой момент мог стать легкой добычей турок-османов. 26 марта 1515 г. вице-король Индии Афонсу де Албукерки вошел в Персидский залив. Ормуз легко подчинился знаменитому конкистадору, согласившись платить дань Португалии и даже уплатив дань за восемь предшествующих лет. Начиная с этого времени таможня Ормуза, через который шла торговля Индии с Ираном и Османской империей, в течение всего XVI в. была одним из главных источников дохода португальской администрации в Индии. Как видно из письма Албукерки королю Мануэлу от 22 сентября 1515 г., португальцы контролировали в Ормузе чрезвычайно прибыльную торговлю лошадьми из Персии и из Аравии.

Из этого же письма видно, что власть португальцев распространялась не только на Ормуз, но и на другие территории, подчинявшиеся правителю Ормуза. Этот правитель формально сохранил свой статус и титул, но фактически Ормуз превратился в протекторат Португалии.

Наконец-то португальцам удалось осуществить свою заветную мечту - они построили в Ормузе сильную крепость и разместили в ней большой и хорошо вооруженный гарнизон. Со всех товаров брали 10%-ю пошлину. Кроме того, 1% брался на содержание флота, а также дополнительная 3%-я пошлина взималась с купцов-мавров, евреев и армян.

В 1517 г. португальцы завязали торговые контакты с Басрой, городом, расположенным в устье Евфрата. Хотя Басра находилась в зоне исламского влияния, португальцы наладили с ней интенсивную торговлю. Наиболее популярными товарами были лошади, оружие, порох, дерево для строительства кораблей. Обычно торговать этими товарами с мусульманами запрещало решение папы, но для португальской короны было сделано исключение, и ей разрешили заниматься такой торговлей для выживания Государства Индия. Кроме того, Ормуз служил опорной базой для португальских военных экспедиций в Красном море.

В 1521 г. мусульмане впервые попытались освободиться от власти португальцев в Ормузе. Правитель Ормуза отказался платить дань, ссылаясь на мятеж на острове Бахрейн. Португальская карательная экспедиция из 400 солдат под командованием Антониу Коррейа завоевала этот остров, но в конце того же года крупное восстание вспыхнуло в самом городе Ормузе, совпав по времени с атаками на португальские крепости в Индии и в Юго-Восточной Азии. Оставшиеся в живых португальцы укрылись в крепости Ормуза. Лишь прибытие большого португальского флота во главе с Луиш де Менезишем помогло подавить восстание. Правитель Ормуза вернулся в город.

Вскоре начались кровавые столкновения между мусульманами. Лишь в 1523 г. Дуарти де Менезиш сумел подавить волнения, после чего установил ежегодную дань в 60 тысяч серафинов. В это время в Ормуз стали часто заходить на зимовку португальские эскадры, которые ежегодно нападали на мусульманские торговые суда у входа в Красное море, после чего в Ормузе продавались награбленные во время этих атак товары.

Португальцы поддерживали правителя Ормуза, нападая на его непокорных вассалов, вмешивались в другие местные конфликты, помогая своим торговым партнерам, в частности, в Басре. Торговля с этим городом росла, и уже в 1529 г. там обосновался португальский фейтор.

В том же 1529 г. маленькая эскадра под командованием Белыииора де Соуза Тавариша поддержала правителя Басры против правителя Гизара, принудив его к торговле. После окончания кампании правитель Басры отказался передать португальцам семь "фуста" (парусные и гребные суда), как обещал. Тогда Белыниора де Соуза Тавариш сжег несколько деревень, в результате чего погибло 300 человек. Этот эпизод хорошо иллюстрирует типичные методы, использовавшиеся португальскими колонизаторами для утверждения своей власти на Востоке.

В 1529 г. в Ормузе зимовал новый губернатор Индии Нуну да Кунья. Под предлогом новых антипортугальских выступлений местного населения он увеличил дань до 100 тысяч серафинов. Эта непомерная сумма могла задушить казну правителя Ормуза. Ситуация продолжала ухудшаться в течение следующего десятилетия, и в 1543 г. португальцы отказались от системы взимания ежегодной дани и перешли к непосредственному контролю над таможней.

Турецкий султан Сулейман Великолепный (1520-1566) значительно раздвинул границы Османской империи, завоевав Белград, Родос, почти всю Венгрию, Месопотамию, Алжир. Для Португалии имел особое значение захват турками Адена (1538) и о. Камаран (1526), что помешало португальцам создать свою базу на Красном море. Османы почти не посягали на язык и религию завоеванных народов и в значительной степени сохраняли их традиционное внутреннее устройство. Они зачастую ограничивались размещением в стратегических зонах воинских сил и сбором налогов (в том числе, однако, и "налога кровью").

Антипортугальские военно-политические мероприятия турецких властей начались вскоре после открытия морского пути в Индию, поскольку возникла угроза экономическим интересам Порты. Непосредственно Португальская и Османская империи столкнулись после захвата турками Египта в 1517 г.

Вскоре над португальским господством в Ормузе нависла серьезная угроза. В 1546 г. турки завоевали Басру, получив тем самым доступ к Индийскому океану как через Красное море, так и через Персидский залив.

В тот период Европа не осознавала серьезной опасности тех событий, которые должны были произойти в Ормузе и которые в значительной степени касались и ее. Даже те европейские наблюдатели, которые разгадали грандиозный план султана Сулеймана Великолепного, видели в нем лишь угрозу для португальской империи на Востоке. Этот план заключался в захвате Ормуза, который затем должен был послужить трамплином для прыжка на Гуджарат в Индии. После этого для Османской империи не составило бы труда покорить индийских раджей — хозяев огромных богатств и миллионов душ. Если бы Сулейман Великолепный не потерял столько времени и денег на войны на Балканах и в Центральной Европе, ему вполне хватило бы сил для овладения Индией. В этом случае османские правители стали бы господами Индийского океана и Южной Африки.

После захвата Басры турки проникли в Персидский залив. Их галеры под командованием Сафара пересекали Красное море и атаковали Маскат, а также португальские грузовые суда, выходившие из Ормуза.

Вице-король Индии Афонсу де Норонья отправил эскадру из пяти кораблей под командованием Луиша Фигейра против Сафара. Но хотя Фигейра дрался как лев, убил 40 турок, потеряв лишь 12 своих солдат, он так необдуманно рисковал, что потерял и свой корабль, и жизнь. Хотя Сафар был смертельно ранен, португальцы после гибели командующего предпочли отступить. Они вошли в порт Массауа в Эфиопии, остались там жить и окончили свои дни на службе у эфиопской знати.

Так турки укрепили свое господство в стратегически важном порту Басра. Из этого пункта турецкий султан Сулейман I Великолепный планировал нанести решающий удар по португальской крепости в Ормузе. Жажда новых завоеваний росла у султана по мере того, как он овладевал землями христиан в Европе и своих братьев по вере - мусульман на Востоке.

Султана весьма беспокоило опасное усиление португальцев в Индийском океане и их попытки отвести торговлю с Востоком со старых путей через Красное море и Персидский залив к новому пути вокруг Мыса Доброй Надежды. К тому же португальцы вызывали гнев султана своей открытой обструкцией османской торговли. Они оккупировали остров Ормуз, контролирующий вход в Персидский залив, и стремились таким же образом захватить Аден, расположенный у входа в Красное море. К тому же португальцы вместе с другими христианскими государствами пытались завладеть Тунисом.

В начале 1531 г. губернатор Нуну да Кунья провел генеральный смотр флота в Бомбее, после чего этот флот взял штурмом Даман и подошел к Диу. Губернатор обещал награды трем солдатам, которые первыми взберутся на стены Диу, когда начнется его штурм. 7 февраля 1531 Нуну да Кунья направил к берегу лодку с белым флагом для переговоров. В лодке вернулся знатный индиец, которому губернатор сообщил, что намерен взять Диу штурмом, если султан Камбеи не подпишет с ним договор о мире. Не получив никакого ответа, португальцы на следующее утро высадились на берег и подготовились к штурму города. Диу, расположенный на скалистом острове, защищали 10 тысяч человек и значительное число больших пушек, а вход в пролив между островом и материком был перегорожен массивными цепями, натянутыми между судами, заполненными лучниками и мушкетерами.

16 февраля 1531 г. был дан сигнал к штурму, и весь португальский флот начал атаку на город, бомбардируя его с утра до вечера. Однако мощным стенам крепости не был причинен сколько-нибудь заметный ущерб.

На собранном губернатором совете офицеров было решено, что продолжение штурма не имеет смысла, и осада была снята. Нуну да Кунья вернулся в Гоа 1 марта 1531 г.

В 1534 г. из Лиссабона прибыли две эскадры - одна из 12 судов с 1500 человек, другая из 5 судов во главе с Афонсу де Соуза. Присоединив к своему флоту другие суда, находившиеся в Индии, де Соуза направился к Даману. Город и форт во второй раз были взяты и разрушены португальцами. Почти все их защитники погибли.

После этого султан Камбеи Бахадур-шах (1529-1537) запросил мира, стремясь в то же время заручиться поддержкой португальцев против Великих Моголов. Нуну да Кунья выдвинул свои условия: Бассейн и зависимые от него земли навсегда переходят под власть короля Португалии; ни одно судно не должно направляться из Камбеи в Красное море, все корабли должны платить пошлины, в портах Камбеи не должны строиться военные корабли.

Нуждаясь в поддержке португальцев для войны с могольским императором Хумаюном (1508-1556), который уже захватил часть его территории, Бахадур-шах направил депешу Афонсу де Соуза, предложив португальцам построить форт в Диу. В сентябре 1534 г. был подписан договор, по которому король Португалии и султан Камбеи Бахадур-шах вступали в военный союз, для чего должен был быть построен форт в Диу.

Нуну да Кунья энергично приступил к строительству форта, которое было начато 20 ноября 1535 г. и закончено в 1536 г. Форт был поставлен под командование Ману-эла де Соуза с гарнизоном в 900 солдат и 60 больших пушек.

После завершения строительства крепости в Диу португальцы начали вести себя в Индии нагло и бесцеремонно, распоряжаясь там, как в своей собственной стране. Португальцы вмешались в войну между раджами Каликута и Кочина в 1536 г. на стороне Кочина.

В том же году Мартин Афонсу де Соуза по приказу губернатора Нуну да Кунья оккупировал Даман.

В Диу было начато строительство церкви Св. Фомы, которая в 1544 г. была превращена в собор Кастелу.

Такие действия португальских колонизаторов вызывали крайнее недовольство и возмущение Бахадур-шаха, который чувствовал, что его суверенитет попирается захватчиками. Сожалея об уступках, сделанных португальцам, он решил избавиться от чужеземного ига и призвал правителей Малабара изгнать португальцев из Индии. Одновременно он обратился с просьбой о помощи к турецкому султану Сулей-ману, обещая оплатить направление турецкого 10-тысячного войска для борьбы против "франков".

В марте 1537 г. Нуну да Кунья прибыл в Дели и сумел уговорить Бахадур-шаха согласиться на встречу с ним. Султан отправился в лодке навестить Нуну на борту его судна, сопровождаемый 30 знатными людьми. При возвращении на берег произошла стычка, во время которой Бахадур-шах был убит.

Один источник, написанный индийцем Абул Фаглом, рассказывает об этом так: "Султан вернулся к своей лодке, но священник преградил ему путь. Султан в раздражении выхватил меч и разрубил его пополам. Затем он прыгнул в лодку, но португальские суда окружили лодку, и завязалась битва. Султан бросился в воду и утонул в волнах. Его спутники также погибли".

После смерти Бахадур-шаха один из потомков султана Дели Мир Махомед Заман собрал 5000 сторонников, которые провозгласили его султаном. Он отправил гонца к Нуну да Кунья, пообещав ему значительную часть побережья в обмен на признание и помощь в войне с Моголами. Португальцы согласились, однако Заман был разгромлен Моголами и подчинился их власти.

Когда Бахадур-шах обратился за помощью к Сулейману I, тот немедленно ответил согласием, так как считал, что его долг поддержать полумесяц во всех случаях, когда он приходил в конфликт с крестом.

В 1538 г. султан отправил из Суэца в Красное море большую эскадру из 70 судов и 7000 солдат, в их числе было много хорошо вооруженных янычар. Командовать эскадрой султан поручил Хадиму Сулейман-паше по прозвищу Евнух. Это был человек пожилой и настолько тучный, что с трудом мог встать на ноги будто бы даже с помощью четырех слуг. Прибыв в Аден, он повесил его шейха на рее своего флагманского корабля, а город отдал на разграбление янычарам, превратив его территорию в турецкий санджак.

Таким образом вход в Красное море оказался в руках турок.

Поскольку индийский мусульманский союзник турок Бахадур-шах умер, Сулейман-паша Евнух послал в качестве подарка султану в Стамбул богатые сокровища из золота и серебра, которые Бахадур-шах оставил на хранение в священном городе Мекке.

Затем вместо того, чтобы искать португальский флот и дать ему морское сражение в Индийском океане (как приказал султан), в котором благодаря превосходству в артиллерии у него были реальные шансы на победу, Сулейман-паша Евнух предпочел воспользоваться попутным ветром, пересек Индийский океан и подошел к западному побережью Индии.

По авторитетному свидетельству венгерского капитана Хуци, Сулейман-паша очень боялся португальцев и всячески избегал встречи с ними. Хуци сообщает, что завоевание Адена "было осуществлено в соответствии с дальновидным планом паши с тем, чтобы было где укрыться в случае, если он будет разбит португальцами".

В начале сентября 1538 г. он высадил около Диу 600 янычар, которые при поддержке нескольких огромных пушек (их волоком перетащили через Суэцкий перешеек) осадили португальскую крепость.

Оборону португальского гарнизона возглавил Антониу да Силвейра. Солдаты гарнизона сражались отважно, причем большую помощь в обороне крепости оказывали женщины.

Когда неожиданно начался шторм, Сулейман-паша отвел свой флот к Махува, где была тихая гавань, и оставался там 20 дней. Вернувшись к Диу 28 сентября 1538 г., он подверг артобстрелу бастион, которым командовал Франсишку Пашеку. Защитники бастиона согласились его оставить при условии, что им будет позволено, сдав оружие, пройти к главной крепости. Но турки, как всегда, не сдержали обещание и принудили 64 португальцев стать гребцами на галере Сулейман-паши. После этого Сулейман-паша отправил записку Антониу да Силвейра, советуя ему сдаться, так как силы слишком неравны. Но тот прислал ответ, составленный в столь оскорбительных выражениях, что это взбесило Сулейман-пашу, и он отдал приказ начать

штурм крепости .

Португальцы оказали стойкое сопротивление. Сулейман-паша направил нескольких пленных в Диу, чтобы уговорить Антониу да Силвейра сдаться, но тот ответил решительным отказом. Тогда 4 октября Сулейман-паша начал яростную бомбардировку Диу, которая продолжалась беспрерывно 20 дней. Многие защитники крепости были убиты и ранены, порох и провизия были на исходе. Из прежнего гарнизона в 600 человек осталось только 250 способных держать оружие. Стремясь создать у защитников крепости впечатление, что он намерен снять осаду, Сулейман-паша отвел от порта несколько галер, в то время как в действительности он подготовил войско в 14 тысяч человек для решающей атаки на крепость. После яростного артобстрела форт был осажден со всех сторон.

В конце дня там осталось лишь 40 человек способных носить оружие. Стены форта были разбиты, порох полностью израсходован.

Сулейман-паша Евнух потребовал от правителя Гуджарата (преемника Бахадур-шаха) снабдить его армию продовольствием, а самому лично явиться на борт его флагманского судна. Но тот не сделал ни того, ни другого. Зная о трагической участи шейха Адена, он считал турок более серьезной угрозой, чем португальцев.

В этот момент к туркам пришло известие о том, что португальцы отправили из Гоа большой флот для помощи осажденному гарнизону в Диу. Вот как описывает эти события их очевидец и участник венгерский капитан Хуци: "Через два месяца, когда появилась португальская эскадра, которая доставила помощь их людям, пашу охватил великий страх, особенно когда он узнал, что португальцы превосходят его по числу и силе. С обеих сторон уже палили пушки, надеясь запугать противника, и казалось, что вот-вот начнется кровавая битва с непредсказуемым исходом. Мы все ощутили, что столкнулись с огромной опасностью, когда паша приказал поставить пушки на палубу и заполнить цистерны водой, как если бы мы собирались участвовать в морском сражении. Однако в действительности турки отказались от битвы и бежали. Мы участвовали в этой кампании с 50 военными судами и 4 галерами целый год от дня святого Иоанна Крестителя в 1538 г. до того же дня в 1539 г."

Как видно из этой цитаты, Хуци использует слова "мы" и "турки" для обозначения войск Сулеймана-паши. Хуци был участником конфликта на стороне турок, но при этом в душе отнюдь не сочувствовал им.

Интересно, что описание этих событий во многом совпадает с рассказом Сиди Али. Оба свидетельствуют, что турки очень боялись встреч с португальским флотом. Турецкий командующий был готов к поражению в битве при Диу и считал осторожность обязательным спутником храбрости.

5 ноября 1538 г. Сулейман-паша Евнух снял осаду крепости и отступил. Его флот пересек Индийский океан и ушел обратно в Красное море. Здесь он казнил правителя Йемена (как раньше казнил правителя Адена) и поставил его землю под управление османского губернатора.

Захватив в плен в портах Аравии 140 португальцев, он отрубил им головы, а затем уши и носы и, засолив их, отправил султану Османской империи. Прежде чем вернуться в Стамбул, он совершил хадж в Мекку и только после этого предстал перед султаном, который вознаградил его за преданность, сделав одним из везирей с правом заседать в Диване. После этого турки не пытались больше распространять свою власть на Индию.

6 ноября 1538 г. в Диу прибыл из Гоа португальский флот под командованием Гарсия де Норонья, задачей которого было оказание помощи осажденной крепости.

Поскольку в этом уже не было необходимости, солдаты Нороньи занялись работами по восстановлению крепости, сильно пострадавшей во время осады.

Султан, однако, продолжал бросать вызов португальцам в Индийском океане. Контролируя Красное море, он наталкивался на серьезные препятствия в Персидском заливе, выход из которого был для него закрыт, так как португальцы держали в своих руках Ормуз и, следовательно, контролировали Ормузский пролив. В результате султан лишался возможности эффективно использовать в торговых и военно-морских целях обладание Багдадом и портом Басра в дельте Евфрата.

Судьба снова улыбнулась султану, когда турецкий паша Басры в 1550 г. сумел овладеть важными портами Эль-Катиф и Буссора на арабском берегу Персидского залива.

Сулейман I строил теперь планы завоевания обоих берегов Персидского залива для того, чтобы выбить португальцев из Ормуза и установить свое безраздельное господство над морскими коммуникациями Персии и Аравии.

В качестве первого шага к достижению этой цели султан решил укрепить крепость Эль-Катиф, поставить там тяжелую артиллерию и защитить бухту большим числом кораблей. (Позже Эль-Катиф стал центром новой османской провинции Эль-Хаса.)

Однако об этих приготовлениях скоро узнал персидский правитель Ормуза - союзник португальцев. Португальцы сохранили за ним часть его суверенитета, освободили от уплаты дани, оставили на своих местах персидских чиновников.

Эта комбинация устраивала обе стороны. Будучи шиитами, персы враждебно относились к туркам, и этот фактор толкал к сближению католиков-португальцев и мусульман-персов.

Узнав о турецкой угрозе, правитель Ормуза послал быстроходную каравеллу в Гоа просить помощи у португальцев. Туда же прибыли посланцы шейхов островов в устье Евфрата, просившие португальской помощи, чтобы изгнать турок со своих земель.

Вице-король Афонсу де Норонья (1551-1554) созвал совет, чтобы выслушать всех этих посланцев и прочитать письма, которые они привезли. Было решено послать на помощь Ормузу сильную эскадру в составе 7 галеонов, 12 боевых галер и 1200 человек под командованием племянника вице-короля Антониу де Норонья.

На этот раз люди были тщательно подобраны. Они получили большее жалованье, чем обычно. Эта мера была принята с учетом опыта прежнего вице-короля Жоржи Кабрала. Когда, вступая в должность, Афонсу де Норонья сделал ему замечание, что солдаты получают слишком высокое жалованье, Жоржи Кабрал ответил: "Вам пока неизвестно, как португальские солдаты сражаются в Индии, а когда вы это узнаете, вам придется извиниться". К чести Афонсу де Норонья следует сказать, что он не стал пренебрегать советом более опытного администратора и проявил особую заботу об обеспечении хорошим жалованьем солдат и экипажей кораблей.

1 апреля 1551 г. эскадра Антониу де Норонья вышла из Гоа и взяла курс на Ор-муз, куда прибыла в конце апреля.

Прежде всего Норонья-младший созвал военный совет с участием персидского правителя и португальского коменданта крепости. Персы предложили передать в его распоряжение 3 тыс. воинов и необходимые суда для их транспортировки. Этим войском командовали Рас Шарафе и Маримашите. На подготовку и снабжение артиллерией этих транспортных судов ушло два месяца.

Имея большой опыт морских войн, португальские капитаны учитывали все возможные варианты развития событий и случайности, так как от этого зависел исход кампании. Норонья послал 10 кораблей с задачей заблокировать порт Эль-Катиф, с тем чтобы турки там не получили подкреплений из Басры.

В конце июня весь португальско-персидский флот вышел из Ормуза и присоединился к блокаде Эль-Катифа. В то время как корабли стояли на рейде, португальцы и персы в лодках подошли к берегу. Турки на лошадях вошли в море, пытаясь помешать высадке, но в рукопашном бою были обращены в бегство.

Произведя успешную высадку, португальцы и персы вырыли траншею вокруг форта, что заняло примерно сутки. После этого они приступили к осаде крепости и в течение восьми дней вели ее обстрел из пушек. Турки наносили ответные артиллерийские удары. Огонь осаждающих нанес форту столь сильный ущерб, что на девятый день 400 турок покинули крепость через потайной ход. На рассвете следующего дня осаждающие овладели фортом Эль-Катиф. Один солдат с Мадейры рассказал хронисту Диогу де Коуту, как он вошел в форт через большую брешь, пробитую в стене португальской артиллерией.

Антониу де Норонья передал этот форт Расу Шарафе, но тот сказал, что охрана его будет стоить дороже, чем стоит он сам. Поэтому было решено взорвать крепость.

Но когда саперы подготовили взрывчатку, с горящего дома упала искра на бочку с порохом. В результате взрыва погибли 40 португальцев. Через несколько дней турки вернулись с подкреплением из 80 кавалеристов-арабов, но стремительный натиск португальцев снова заставил их отступить.

После этого Антониу де Норонья с 18 судами вошел в Персидский залив и направился к устью Евфрата с намерением изгнать оттуда турок. Однако ночью разразилась буря, и девять кораблей вышли из строя. Тем не менее юный адмирал решил продолжать плавание с оставшимися девятью судами. Одновременно он направил письмо бежавшему от турок султану Басры.

Но Али-паша, турецкий комендант Басры, был человеком очень хитрым. Ему, конечно, очень хотелось отрубить голову юному адмиралу, но он понимал, что хитрость поможет ему больше, чем оружие. Как пишет в связи с этим С. Уэлч, "если Восток не мог сравниться с Западом по оружию, он был стар и опытен в искусстве, сделавшем знаменитым змея из садов Эдема".

Поставив под контроль все морские пути, Али-паша перехватил письмо адмирала к султану Басры. Затем он сфабриковал письмо, якобы пришедшее к нему от этого султана, в котором тот обещал передать португальскую эскадру в руки Али-паши.

Сочинив эту ложь, он собрал большую толпу и зачитал им эту фальшивку. В этой толпе были и два пленных итальянца. На следующий день Али-паша освободил их из плена, точно зная, что они побегут навстречу португальской эскадре. Так оно и случилось. Антониу де Норонья вернулся со своей эскадрой в Гоа, решив больше не проявлять бесполезного милосердия в отношении этих "вероломных" арабов.

Уход португальского флота в Гоа не успокоил, однако, турецкого султана. Он понимал, что хитрость и коварство Али-паши помогли только отсрочить решающий удар, который Португалия неизбежно нанесет, если турецкие войска в устье Евфрата не получат подкреплений.

В мае 1552 г. в Ормуз пришли лодки из Красного моря с известием о том, что турки готовят атаку на эту крепость, но подробности были почти не известны. Комендант Ормуза поручил одному опытному моряку проникнуть под видом торговца к берегам южной Аравии, в Аден и Оман и собрать сведения о планах султана и о силе его эскадры. Тот прекрасно справился с заданием и вернулся в Ормуз с известием, что в Суэце находились 24 корабля, готовые идти в Персидский залив. Комендант Ормуза отправил две каравеллы в Калайате (юго-восточная Аравия). В случае появления турецкого флота одна из каравелл должна была немедленно идти к Ормузу, предупредив по пути Маскат и другие португальские крепости об опасности. Если вражеская эскадра будет состоять более чем из 20 судов, другая каравелла должна была отправиться в Индию, чтобы просить подкреплений у вице-короля.

Все продовольствие и боеприпасы в Ормузе были перенесены из города в форт. Новый комендант Мозамбика Диогу де Мешкита должен был сообщать о грозящей опасности всем кораблям, шедшим из Португалии.

В середине 1552 г. из Суэца вышла большая турецкая эскадра с 16 тысяч солдат под командованием египетского адмирала Пири-бея. Это был знаменитый пират, имевший большой опыт морских сражений в Средиземном море и поступивший на службу к турецкому султану.

По сведениям Коуту, эскадра Пири-бея насчитывала 25 кораблей, но турецкая хроника говорит о 30 судах.

К счастью для португальцев, после выхода из Суэца путь турецкой эскадре надолго преградили густой туман и плохая погода.

В августе корабли Пири-бея появились у южных берегов Аравии и атаковали Маскат. Одна из галер, несших там сторожевую службу, устремилась к Ормузу. В погоню за ней бросился сын Пири-бея. Капитан галеры стал бросать деньги своим гребцам-рабам, и она оторвалась от преследователей.

Получив известие о приближении сильного турецкого флота, комендант Ормуза приказал эвакуировать город. Самые бедные граждане, в большинстве своем персы, в том числе 300 персов-христиан, были собраны в деревне Магостан, остальные были эвакуированы на о. Кешм, имевший неприступные скалистые берега. Комендант Ормуза, португальцы, а также персидский правитель и знатные персы предпочли укрыться за стенами форта. Это было хорошо укрепленное сооружение со многими бастионами. Прибытие туда по воле случая 300 человек с кораблей, отнесенных бурей к Ормузу, увеличило число защитников крепости до 900.

В конце августа 1552 г. защитники крепости неожиданно получили новое подкрепление. В бухту Ормуза вошел одномачтовый корабль одного индийского мусульманина, которого португальский король сделал дворянином. Он принял христианство и португальское имя Антониу де Са, получив прозвище Турок. Узнав об опасности Ормузу, он прибыл туда из Индии за 20 дней. Он взял гребцов-индийцев и, опасаясь, что они, как только появятся грозные турки, поддавшись панике, прыгнут в воду, приковал их цепями к веслам, как только корабль вышел в открытое море. Это и помогло ему прибыть в Ормуз в столь короткий срок.

Одновременно Эштеван Гомиш, торговый королевский агент в Кальяте, узнав о приближении турецкой эскадры, помчался на маленьких персидских суденышках (терранкин) в Гоа, чтобы предупредить об этом вице-короля. Получив это известие, вице-король стал спешно готовить эскадру для помощи Ормузу.

В конце октября 1552 г. вице-король во главе огромного флота из 80 кораблей (в том числе 30-40 большого тоннажа) отплыл из Гоа. Через несколько дней попутный ветер доставил эскадру в Диу. Здесь их ждали письма коменданта Ормуза, доставленные быстроходной каравеллой.

Когда сын Пири-бея не смог догнать сторожевое судно, он вернулся, чтобы соединиться с эскадрой отца. По пути он встретил судно, эвакуировавшее женщин из Маската, и сделал последних невольницами, а двух старых капитанов заставил грести веслами как рабов.

Пири-бей обрадовался добыче, привезенной сыном, так как рассчитывал получить за этих женщин большую компенсацию от португальцев, за что надеялся заслужить похвалу от султана.

Об этом Пири-бей начал переговоры с комендантом осажденной им португальской крепости в Маскате Жуаном де Лижбоа. Он направил к нему португальца, принявшего ислам, по имени Жуан де Барка, который уверял коменданта, что Пири-бей - благородный человек и всегда держит свое слово. Если португальцы сдадутся, Пири-бей предоставит им корабли, чтобы они могли вернуться в Индию.

В осажденном форте Маската была уже на исходе вода и практически не было продовольствия. Жуан де Лижбоа созвал офицеров и огласил им это предложение турок. Было решено, что комендант и иезуит-капеллан лично встретятся с Пири-бе-ем, чтобы тот подтвердил свои предложения. Встреча состоялась, на обоих произвела хорошее впечатление искренность Пири-бея. Они поверили данному им слову и приняли его условия.

После 18 дней сопротивления и непрерывной бомбардировки 50 португальцев вышли из форта.

Коуту рассказывает, что как только безоружные португальцы оказались в руках Пири-бея, тот "забыл" о данном слове и нарушил условия мира, "как делали всегда эти турки". По свидетельству этого хрониста, он заставил пленных грести на галерах, перевез на свои суда из крепости артиллерию и увез много ценной добычи. Форт был стерт с лица земли.

Этот успех возбудил аппетит Пири-бея. Легкость предприятия привела его к заключению, что португальские крепости не были такими сильными, как об этом говорили. Приятной неожиданностью для него было то обстоятельство, что ни один из арабских и персидских правителей побережья не поднял оружия в защиту португальцев.

Приказ султана предписывал ему перед атакой на Ормуз прибыть в Басру для получения необходимой помощи в людях и судах. Однако он не выполнил этот приказ, так как считал, что наверняка возьмет Ормуз только теми силами, которыми он располагал.

Штурм Ормуза начался 17 сентября 1552 г. За несколько дней до этого защитники крепости получили ободряющее известие, которое сильно подняло их моральный дух. Капеллан-иезуит из Ормуза отец Гонсалу Родригеш рассказывает нам, что персидский правитель распространил известие о пророчестве шерифа Мекки. Оно гласило, что Бог прогневался на мусульман и что закон Ислама скоро закончится.

Воодушевленная этим пророчеством тысяча защитников Ормуза была одержима одним страстным желанием - во что бы то ни стало продержаться до прибытия подкреплений из Гоа.

Был пасмурный и душный день. Турецкая эскадра подошла к берегу в двух километрах от форта. Пири-бей тотчас же начал высадку войска и артиллерии. Выяснив численность турок и их позиции, португальцы отступили, укрывшись в крепости, и стали принимать меры, необходимые для отражения предстоявшей атаки.

В порту находились под защитой форта 40 торговых судов. Все они были расснащены, а с некоторых даже были сняты мачты. Галеон "Каранжа" был пришвартован к форту, а его пушки были нацелены на турок и готовы открыть огонь.

Каждый бастион крепости защищала рота солдат. Самым безопасным местом считали башню над складами, и в нее были переведены комендант Ормуза Алвару де Норонья, персидский правитель Туран-шах с семьей и главный судья.

Несколько дней турецкая артиллерия вела непрерывный обстрел крепости. Однако эта бомбардировка не причинила ей вреда. Дело в том, что стены форта были построены из особого белого известняка, который служил амортизатором, и большие ядра, которыми стреляли турки, не пробивали стены, а застревали в них. Ядра, таким образом, не причиняли ущерба осажденным, а скорее стали украшением крепостных стен. Хронист Диогу де Коуту сообщает, что если бы даже турки хотели это сделать, ядра вряд ли удалось бы разместить с большей симметрией.

На четвертый день осады Алвару де Норонья отправил на одномачтовом гребном судне гонца в Гоа с просьбой о помощи. Опасаясь, что гонец погибнет, он послал через некоторое время второго курьера.

Коменданту приходилось сдерживать боевой пыл своих солдат, привыкших сражаться с врагом в открытом поле на суше или на море. Вынужденное долгое безделье надоело португальцам, и они рвались в бой, требуя от командующего более решительных действий.

Пири-бей, будучи хорошим психологом, пытался использовать это обстоятельство в своих интересах. По его приказу турецкие солдаты подплывали ночью на лодках к стенам форта и оскорбляли португальцев, называя их трусливыми кроликами, боящимися открытого честного сражения вне стен крепости. "Скоро вы все будете погребены под развалинами вашего форта", - говорили турки. Эти оскорбления выводили из себя португальских солдат, которые не могли понять, почему Алвару де Норонья не разрешает им броситься на турок.

Временами солдаты готовы были даже взбунтоваться, но влияние, авторитет и такт коменданта успокаивали людей. Он не уставал объяснять солдатам, что героические поступки хороши только тогда, когда они приносят пользу. "Лучший ответ на наглость турок - это наша неприступная крепость, - говорил комендант. - Я не могу рисковать Ормузом - самой драгоценной жемчужиной Португалии на Востоке".

В то же время и португальская артиллерия не причинила ощутимого ущерба в турецком лагере. Устав от бесполезной артиллерийской дуэли, продолжавшейся без какого-либо эффекта 16 дней, Пири-бей решил действовать иначе.

Он прибег к обычному испытанному средству турок - к обману.

Среди пленных, захваченных турками в Маскате, был один артиллерист по имени Балейру. Этого человека Пири-бей послал к Алвару де Норонья с предложением освободить всех пленных из Маската в обмен на большой выкуп. Не зная, верить этому или нет, комендант отослал Балейру обратно без ответа.

Но Пири-бей не собирался так легко отказываться от своего плана. Неизвестно, каким образом, но он узнал, что из Индии на помощь Ормузу уже идет большой флот. Поэтому он решил снять осаду крепости. Понимая, что его 20-дневная осада Ормуза может окончиться безрезультатно, он теперь сделал ставку на получение большого выкупа, чтобы подарить султану хотя бы деньги. Для этого Пири-бей отвел турецкую эскадру на некоторое расстояние от форта, и она встала на якорь вне досягаемости португальских пушек. После этого Пири-бей предпринял последнее усилие, чтобы получить богатый выкуп за португальских пленных.

Он послал к берегу лодку с белым флагом и группой пленных. Среди них были итальянский моряк, двое фидалгуш (дворян) из Маската, жена коменданта Маската и еще двое пленных. Они передали Алвару де Норонья подарки Пири-бея: богато украшенный лук и седельную кобуру для пистолета. Парламентер-итальянец объяснил, что паша готов вести переговоры о выкупе за всех пленных из Маската.

Первым импульсом Алвару де Норонья было желание наказать "всех этих трусов", которые сдались туркам. Два дня он держал всю депутацию под арестом. На третий день он приказал дать им новые одежды и привести к нему. Выразив свое негодование, он сказал, что готов выкупить только двух пленных, а остальных вернул туркам.

Пири-бей направился со своим флотом к острову Кешм, куда бежали самые богатые жители Ормуза. Там он оставил бесполезных пленных из Маската и потребовал выкуп у беглецов. Самым богатым из них был испанский еврей Соломон, у которого турки изъяли 80 тысяч крузадуш золотом и драгоценными камнями. Из 20 тысяч жителей Пири-бей взял пленных столько, сколько смог поместить на свои корабли, а других подверг различным унижениям.

После этого он отплыл к Басре, опасаясь скорого появления португальской эскадры из Индии. Узнав об этом, вице-король Афонсу де Норонья решил не преследовать турок, но его племянник Антониу прибыл в ноябре 1552 г. в Ормуз с 32 кораблями.

Молодой адмирал послал два лучших корабля сторожить вход в Басру. Узнав об этом, Пири-бей решил отправиться в Стамбул, чтобы смягчить гнев султана, бросив к его ногам богатую добычу, которая оценивалась в 1 млн. крузадуш, а также закованных в кандалы невольников — португальцев. Таким способом он надеялся спасти если не свое состояние и должность, то хотя бы голову.

Выйдя под покровом ночи из Басры, он подошел к арабскому берегу Персидского залива. Но около Эль-Катифа один из трех его кораблей сел на мель, но два других сумели спасти груз и рабов. На сторожевых судах в Ормузе узнали о бегстве этих трех кораблей, и эскадра молодого Антониу де Норонья устремилась за ними в погоню. Но в это время подули сильные ветры с севера (арабы называют их "шамала"). Они принесли с собой огромные массы песка и резко ухудшили видимость. Испытав всевозможные страдания и огромные опасности навигации и двигаясь только по ночам, хитрый Пири-бей сумел улизнуть со своей добычей, оставив основную часть флота заблокированной в Басре.

Пири-бей обманул бдительность португальцев, но не смог смягчить гнева султана. Его корабли бросили якорь в Суэце. Оттуда на верблюдах он повез сокровища и пленных через Александрию в Стамбул, надеясь произвести большое впечатление в Порте. Однако султан обвинил его в трусости и в нарушении инструкций и приказал обезглавить57. Невольники-португальцы были отправлены в качестве рабов на галеры, откуда позже многие бежали.

Наибольший гнев Сулеймана I вызвало то, что после неудачных действий Пири-бея позиции португальцев на Востоке стали сильны как никогда раньше. Паша Басры прислал ему сообщение о том, что в восточных морях находятся две огромные португальские эскадры.

Одна из них блокировала ослабленную эскадру Пири-бея в Басре, а другая появилась у входа в Красное море. Эта последняя вызывала крайнее беспокойство султана, поскольку он видел в ней угрозу священной для мусульман Мекке.

В это время в Стамбуле жил разжалованный командующий войсками области (санджака) Эль-Катиф по имени Мураде-бей, который предложил свои услуги для войны с португальцами. Получив согласие султана, Мураде-бей, спустившись по Евфрату, прибыл в Басру в конце июля 1553 г. Ему было приказано отобрать там 15 лучших кораблей, вооружить их лучшими пушками и взять лучших солдат. С этими силами он должен был пройти к Красному морю и охранять пути к Мекке.

Мураде-бей, видимо, не был предупрежден, что старший и младший Норонья были в Ормузе настороже, а потому у него не было плана, как пройти незаметно. О том, что произошло дальше, лаконично рассказывает турецкая хроника: "На рейде Ормуза Мураде-бей столкнулся с эскадрой неверных. Последовала ужасная битва, в которой Сулейман Рейс, Раджабе Рейс и многие люди приняли смерть мучеников.

Многие другие были ранены, а корабли были сильно повреждены пушечными ядрами. Наконец, ночь положила конец этой бойне".

Это сражение произошло 10 августа, в день св. Лоуренсу. Португальской эскадрой командовал Диогу де Норонья. Сильный ветер погнал галеон Гонсалу Перейра Маррамаке к побережью Персии, где он был окружен всей турецкой эскадрой. Гон-салу Перейра сражался в течение многих часов, хотя от его корабля остался только корпус. Когда погиб один из артиллеристов, его место занял фидалгу, никогда в жизни не стрелявший из пушки. Наконец, ветер утих. На помощь Перейре пришли португальские корабли и спасли оставшихся в живых. Диогу де Норонья сказал, что св. Лоуренсу оказывает помощь только тем, кто нуждается в ней, а не тем, кто может помочь себе сам. "С молоком матери они впитывают отвагу и чувство достоинства, которые сделали возможной эту победу".

Однако Сулейман I был не тем человеком, который мог прекратить войну на море с португальцами, пока у него оставался хотя бы один корабль. Для следующей попытки разблокировать турецкий флот, запертый португальцами в Красном море, он выбрал опытного капитана Сиди Али бен Хусейна. Он участвовал во многих морских экспедициях, в том числе против острова Родос и пересекал Средиземное море столько раз, что, по его собственным словам, "знал в нем каждый уголок". Сиди Али бен Хусейн был и выдающимся ученым, автором книг по астрономии, навигационной науке и др. Он оставил нам достаточно подробную автобиографию, в которой, в частности, сообщает: "После взятия Константинополя мой дед и мой отец отвечали за арсенал в Галата. Оба были выдающимися специалистами, и их компетентность унаследовал и я .

Португальские источники сообщают, что Али бен Хусейн был одно время казначеем в Каире, был очень богат и имел хорошие отношения с египетскими пашами.

Он находился с визитом в Алеппо, когда узнал, что султан доверил ему пост командующего египетской эскадрой. 7 декабря 1553 г. Али бен Хусейн отправился в Багдад. Оттуда на маленьком суденышке добрался до Басры, куда прибыл в начале февраля 1554 г. В течение пяти месяцев, пока Али ждал попутного муссона, он занимался вместе с местным командующим Мустафой-пашой ремонтом кораблей и вооружал их новыми пушками. Несколько из этих пушек прислали ему из Ормуза, что свидетельствует о том, что у него были союзники среди мусульман в этом оккупируемом португальцами городе.

В это время в Гоа португальский вице-король Индии также готовился к решительной схватке с султаном за господство в Красном море и Персидском заливе. Хотя он знал, что мог рассчитывать на одобрение своей политики доном Жуаном III, ему пришлось столкнуться с оппозицией некоторых кругов в Индии, опиравшихся на поддержку влиятельных советников короля в Лиссабоне. Так, корпорация ремесленников и торговцев Гоа, например, жаловалась, что вице-король палец о палец не ударил, когда турки угрожали Ормузу, что его не интересует ничего, кроме выколачивания денег из населения и что он назначает администраторами и комендантами молодых неопытных людей.

В марте 1554 г. вице-король направил в Красное море военную эскадру из 6 галеонов, 25 хорошо экипированных фустас и 1500 человек. Она вышла из Гоа 6 марта и после патрулирования Красного моря должна была зимовать в Ормузе, присоединившись к уже находившейся там эскадре. В том же марте из Гоа вышла курсом на Ормуз еще одна эскадра из 5 кораблей под командованием Бернардина де Соуза. Именно с этими объединенными военно-морскими силами Португалии предстояло иметь дело Али, когда он в августе 1554 г. отплыл из Басры.

Флот Али был плохо экипирован и имел недостаточный запас продовольствия. Он страдал также от сильных ветров и больших волн.

Высланный им вперед разведчик информировал Али, что путь в Персидский залив свободен и что в Ормузе находятся всего лишь четыре португальских корабля (очевидно, принадлежавшие к эскадре Бернардина де Соуза). Однако турецкие шпионы ничего не знали о приближении огромной португальской эскадры, вышедшей из Гоа 6 марта 1554 г.

Тщательное обследование Залива с помощью шпионов наводит на мысль, что Али стремился не столько обнаружить врага, чтобы вступить с ним в битву, сколько избежать столкновения с португальцами. Не имея конкретной информации о местонахождении противника, он осторожно двигался к Бахрейну. С самого начала Али, видимо, испытывал страх перед португальцами. Он не мог их видеть, но он знал, что они где-то близко. В отличие от битв на суше, где обычно было известно о приближении и дислокации войск, на море корабли внезапно появлялись на горизонте, и капитаны должны были быстро принимать решение бежать, высаживаться на берег или вступать в битву.

Ознакомившись с донесением своих шпионов и полагаясь на них, Али решил пойти к о. Кешм, взяв с собой арабского лоцмана. Но когда он обогнул мыс Мазандан, он внезапно столкнулся с упомянутой огромной португальской эскадрой, которой командовал Фернан де Менезиш.

Сражение продолжалось несколько дней. Описание его Сиди Али бен Хусейном, как и все его сочинение, наполнено пафосом, патетикой и стремлением убедить читателя в его выдающемся полководческом таланте, но зачастую бедно подробностями, особенно если речь идет о неудачах. Согласно его версии, описываемая битва была триумфом турок. То, что это было не так, совершенно очевидно. Обе стороны понесли потери, и битва не была решающей.

"Мы идем с нашим флагом на главной мачте, - пишет Сиди Али бен Хусейн, -развертываем знамена и исполненные отваги, славя Аллаха, начинаем сражение". Португальский хронист Д. Коуту добавляет, что вскоре после начала артиллерийской дуэли турки подошли к маленькому порту Лима на персидском берегу.

Турецкая хроника утверждает, что турки потопили один португальский корабль и вышли из боя победителями. На самом же деле суда Сиди Али ничего не потопили и ушли на мелководье, где огромные португальские корабли не могли их настичь. После захода солнца артиллерийский огонь прекратился.

Фернан де Менезиш оставил несколько легких судов наблюдать за передвижениями отступивших турок, а с остальным флотом отступил в просторную гавань Маската, где готовился возобновить наступление. Португальская эскадра оставалась там, пока сторожевые корабли не сообщили, что турецкая эскадра подошла к островам Сохар у побережья Аравии. Фернан де Менезиш со своим флотом тотчас же устремился навстречу туркам.

Решающее сражение началось в 9 часов утра 25 августа 1554 г. в день св. Людовика у прекраснейшего пляжа на восточном берегу Аравии.

План Фернана де Менезиша состоял в том, чтобы окружить и заблокировать турок, а затем уничтожить и взять их в плен. Впереди шли самые большие португальские суда, за ними каравеллы, а сзади галеры, построенные в форме широкого полукруга. "Это было очень красивое зрелище", - замечает хронист.

Но как только начала действовать артиллерия, все изменилось. "Наши галеры были утыканы мачете, которые в нас бросали с вражеских кораблей, что сделало галеры похожими на дикобразов, - сообщает сам Али. - Каменные ядра, которыми нас обстреливали из пушек, падая в воду, вздымали водяные столбы. Даже во время войны между Хайраддин-пашой и Андреа Дориа не было битвы, подобной этой".

Хайраддин-паша (1473-1546) был знаменитым турецким адмиралом, прославившимся в сражениях с европейцами в Средиземноморье. Упомянув о нем и об Андреа Дориа, Али недвусмысленно дает понять, что именно он перенес османско-европей-скую схватку за гегемонию из Средиземного моря в Индийский океан. Тем самым он пытается подчеркнуть не только свою роль, но и роль Османской империи и Португалии, двух титанов, сражавшихся за господство на морях.

Понимая, что ему угрожает опасность быть окруженным и прижатым к пляжу и попасть в плен, Али приказал своим кораблям поднять паруса и грести веслами что есть сил, чтобы вырваться в открытое море. Девять его кораблей сумели вырваться из окружения, но шесть были взяты португальцами на абордаж, а затем захвачены.

Когда Али увидел, что его эскадра уменьшилась до девяти судов, он помчался на всех парусах к ближайшему индийскому порту, преследуемый быстрыми каравеллами. В Гвадоре (Белуджистан) он нашел убежище у своих союзников-мусульман.

Позже флот Али укрылся в Дамане. Правитель Малик Эсад принял его очень дружелюбно, а капитаны стоявших в гавани судов заверили его, что надеются на прибытие из Египта турецкого флота, который поможет им разгромить "неверных". Затем Малик Эсад сообщил Али, что португальский флот был уже в пути и что многие из его людей из-за страха бежали. Али перевел свои корабли в дружественный порт Сурат (также в Гуджарате).

В Сурате османский флот нашел гавань, но не безопасность. Али сообщает, что мусульмане Сурата встретили его с распростертыми объятиями, выражая желание присоединить Гуджарат к османским владениям. В своем сочинении Али не делает секрета из того, что его собственной мечтой и мечтой султана было завоевание Гуджарата.

Правитель Гвадора, по словам Али, изъявлял "искреннюю преданность нашему покровителю-султану". Но встреча с этим правителем имела значение, выходившее далеко за рамки риторики о субординации. По свидетельству Али, правитель Гвадора обещал также снабдить османский флот людьми, лодками, провизией и всем необходимым.

Это обещание показывает, что и Али и правитель Гвадора ожидали новых экспедиций против португальцев, а также кооперации между турецким флотом и флотами местных правителей. Судя по всему, региональные правители бассейна Индийского океана предложили султану заключить торговые и военные союзы для того, чтобы нейтрализовать португальскую угрозу. Такие предложения облекались в религиозную риторику, хотя их цели были вполне земными. Нам неизвестно, выполнил или нет правитель Гвадора свои обещания помощи туркам. Во всяком случае его изъявления преданности султану были повторены многими индийскими мусульманскими правителями. По свидетельству Али, в каждом посещенном им княжестве и городе он заставлял повторять эти обязательства и обещания. Рассказ Али об этих эпизодах имел совершенно определенную цель. Он должен был побудить султана активизировать свои усилия в Индийском океане, который, по словам Али, был разделен между лояльными мусульманами, преданными султану, и еретиками, которые служили Португалии. Всячески подчеркивая, что на берегах Индийского океана и в самой Индии живет много лояльных подданных и союзников, на которых мог рассчитывать Сулейман, Али намекал на возможность новых экспедиций. Он оптом зачислял всех индийских мусульманских правителей в лояльных подданных султана, хотя чаще всего это было далеко от их подлинной позиции и статуса.

Нельзя исключить, что Али, желая оставаться "слугой султана", рассчитывал в будущем стать командующим и губернатором Индийского океана. Эти посты, кроме всего прочего, открывали путь к обогащению через торговлю (османские паши обогащались в Средиземноморье благодаря торговле зерном и шелком).

Из Индии Али отправился в Стамбул, куда прибыл через несколько дней. Он сам назвал свое описание этих приключений "историей несчастий".

Известие о победе португальцев над турками вызвало взрыв энтузиазма и принесло чувство облегчения во всех португальских крепостях на берегах Атлантического и Индийского океанов.

В 1556 г. потерпела неудачу атака португальцев на Басру, но тем не менее там остался португальский фейтор по просьбе самих турок еще в 1547 г. Война, таким образом, не помешала развитию торговых связей. В 1561 г. португальская эскадра из 20 кораблей снова безуспешно пыталась захватить Басру.

В 1559 г. турецкая эскадра с 1200 солдатами (в том числе янычарами) осадила крепость Бахрейна. Шейх Бахрейна Морадо просил португальцев о помощи, и те отправили к Бахрейну 10 кораблей. По прибытии в Бахрейн они обнаружили, что форт осажден турками. На совете офицеров было решено взять осаждающих в плотную осаду. Но солдаты рвались в бой и настояли на битве. Португальцы, а также гарнизон Морадо и 300 хорошо вооруженных персов атаковали турок. Те отступили, но, заманив португальцев в засаду, неожиданно атаковали их и обратили в беспорядочное бегство. Около 70 португальцев было убито и несколько взято в плен. Морадо отступил в крепость. Новым командующим португальскими войсками был назначен Перу Пейшоту, который нанес туркам поражение. Они вынуждены были сдаться, отдав всех пленных, пушки и другое оружие и лошадей и выплатив 10 тысяч дукатов. После этого им было позволено отступить.

Кончилась эпоха португальской гегемонии на морях, когда португальские корабли охотились на мусульманские суда, направлявшиеся к Красному морю. Теперь оттуда выходили турецкие эскадры, нападавшие на португальских торговцев между Ормузом и Индией. Начиная с 1561 г. корабли из Ормуза вынуждены были плавать с военным эскортом. Растущее усиление военной мощи турок в Персидском заливе заставило персидского шаха пойти на сближение с султаном, которое особенно ускорилось после занятия португальского трона Филиппом Испанским (1580).

В 1560-е годы Ормуз, в котором хозяйничали португальцы, в экономическом плане был процветающим городом. Он служил безопасным и надежным портом убежища для торговцев всех религий и наций. На улицах этого города можно было видеть арабов, чернокожих с Занзибара, индийцев, французов, итальянцев, испанцев, голландцев, англичан.

Здесь уместно сказать, что португальцам были чужды какие-либо расовые предрассудки. Они рассматривали все человеческие расы как равные перед Богом. Ко всем людям, принявшим христианство, независимо от цвета кожи, португальцы относились одинаково. Так, когда высший индуистский жрец Ормуза принял христианство и крестился под именем Паулу де Сайта Фе, он был принят в Лиссабоне с такими почестями, как будто речь шла о каком-нибудь испанском или итальянском вельможе.

Хорошо вооруженный форт Ормуза на самом высоком холме острова был увенчан часовней Божьей Матери. В начале XVII в. с появлением в этом регионе англичан торговля Ормуза стала приходить в упадок. Этому содействовали сопротивление турок и бурное развитие караванной торговли между Персией и Индией. Когда Португалия ослабела под натиском своих европейских соперников, она была больше не в состоянии удержать Ормуз (в 1580 г. она вообще попала под власть Испании). Ее трудности возросли в течение двух первых десятилетий XVII в. и особенно в 1619 г., когда шах Персии заключил союз с Англией. 2 февраля 1622 г. персы начали штурм Ормуза при поддержке англичан. В штурме принимали участие 110 персидских, 6 английских кораблей и около 6000 солдат.

15 мая 1622 г. гарнизон Ормуза сдался.

Этот прекрасный торговый город постепенно прекратил свое существование. На противоположном аравийском берегу появился небольшой арабский город с узкими улочками, называемый Гамбуне.

Потеряв Ормуз, португальцы, однако, не ушли из Персидского залива и еще более четверти века сохраняли свои гарнизоны и фактории в Маскате, став главными союзниками арабов Омана и, по иронии судьбы, турок Басры.

Но с потерей Ормуза была потеряна одна из важнейших опор португальского Государства Индии. Прав был автор "Книги о городах и крепостях, которыми владеет португальская корона в этих частях Индии", писавший об Ормузе в 1581 г.: "Это самая важная крепость из всех, которые короли Португалии имеют в этих частях Индии, и если бы они ее потеряли, это была бы самая большая потеря и ущерб".

Анализ финансовых документов Государства Индии позволяет довольно точно определить расходы и доходы фактории Ормуза. Мы знаем, например, что в 1574 г. Ормуз вместе с Бассейном и Диу были городами, которые приносили наибольшую прибыль. В 1581 г. доходы Ормуза составили 51 млн. рейсов, а расходы - только 11 млн. рейсов. Таким образом положительное сальдо составило 40 млн. рейсов - самое большое из всех крепостей Государства Индии.

В 1607 г. эта чистая прибыль достигла 172 тысяч серафинов. Важно отметить, что здесь речь идет о "трудных годах", когда нажим Османской империи был достаточно сильным, так что даже Диогу де Коуту свидетельствует, что "турки почти стали хозяевами этого пролива" (Персидский залив. -А.Х.).

Как пишет известный российский специалист по истории Османской империи проф. М. С. Мейер, "политические и военные мероприятия османских властей были вызваны начавшейся с открытием морского пути в Индию португальской экспансией, целью которой было установление монополии в торговле между странами Южной и Юго-Восточной Азии и Европой". После 1517 г., когда турки завоевали мам-люкский Египет, произошло столкновение двух империй, Португальской и Османской. Несмотря на острое соперничество с Испанией, главным противником для Португалии в XVI в. были турки.

Они возглавили сопротивление мусульманского мира португальской экспансии в Индийском океане. Эта борьба проходила на огромном пространстве - от Восточной Африки до Юго-Восточной Азии, а также в Марокко. Она носила характер не только военно-политического и религиозного, но также и экономического противоборства. Любопытно, что турки тем самым объективно защищали не только свои интересы, но и интересы стран Восточного Средиземноморья (например, Венеции), которым нанесло ущерб открытие морского пути в Индию. Победу в этой войне, как мы видели, одержали португальцы. Особенно чувствительными для турок были поражения двух крупных флотов в Индийском океане, в 1552 и 1554 гг.: первый под командованием Пири-бея, пришедший из Красного моря, и второй во главе с Сиди Али - из Персидского залива.

Совершенно очевидно, что решающую роль в борьбе за гегемонию в южных морях играл флот, а португальский флот в XVI в. был самым сильным в мире. Османская империя в этом отношении намного уступала Португалии и поэтому не имела шансов на победу в войне за гегемонию в Индийском океане. Как писал Ф. Бродель, это была борьба между галерой и каравеллой. Галеры в разобранном виде перевозили на верблюдах через Суэцкий перешеек. Они были удобны для маневрирования в узком Красном море и Персидском заливе, но совершенно непригодны для морских сражений против больших и хорошо вооруженных португальских кораблей в Индийском океане.

Кроме того, туркам приходилось в это время воевать с европейскими державами в Средиземноморье и с иранской империей Сефевидов. Бродель подметил, что турецкие броски в Индийский океан происходили в периоды между турецко-персидскими войнами.

Все это объясняет, почему постоянная борьба против турок и индийцев не помешала португальцам обосноваться на западном берегу Индии, в Гоа, Диу, Дамане, Бассейне, Чауле, Бомбее, а также на Цейлоне и в Малакке.

А.М. Хазанов.

"Новая и новейшая история", № 6, 2003 г., сс. 59-77.

[Kryvonis 33]

Тут есть немного - http://historica.ru/index.php?showtopic=11407&hl=

Книга Диого де Коуто на португальском - http://books.google.pt/books?id=9qA2AAAAMA...epage&q&f=false

Отрывки книги о Гуджарате - http://books.google.com.ua/books?id=yVPn43...epage&q&f=false