Эвенкийский род Гантимуровых

[Saygo 582]

Трудно было предположить, что научные изыскания в области эвенкийской художественной словесности выведут на тему исторических судеб эвенков в Китае и "китайских" эвенков в России. Научная интуиция уводила по "китайскому" следу, как будто все отдаляя от предмета моих непосредственных научных интересов. Но именно случайная находка одного незаслуженно забытого имени позволила восстановить почти утраченную страницу истории эвенкийской литературы конца XIX-начала XX вв. и приоткрыть занавес в непознанную Вселенную - историю и литературу эвенков в Китае.

Началом моих долголетних поисков было имя Гамалилла (по другим источникам Гамалея) Степановича Гантимурова (родился 12 декабря 1850 г. в с. Урульга Иркутской губ. - умер 23 ноября 1921 г. в Иркутске), которое случайно попалось мне на глаза в библиографических источниках по литературам коренных народов Севера{1}. Имя для меня было незнакомым, хотя я уже некоторое время занималась "Севером". Имеющаяся информация о нем была крайне скудная - "потомок княжеского эвенкийского рода Гантимуровых", автор романов и драмы на русском языке. Архивные изыскания подтвердили, что Г. Гантимуров был первым эвенкийским прозаиком и драматургом. В 1921 году он бесследно исчез; чудом сохранились его немногочисленные тексты: роман "Ганя Хмуров" (1904), путевой дневник в двух томах "Люди и нравы Дальнего Востока: от Владивостока до Хабаровска" (1901), роман "Двое в одной шкуре" (1909), дневник странника "По русскому Дальнему Востоку" (1910 - 1911), а также пятиактная драма "Из огня да в полымя" (1896). Имеются сведения, что в иркутском архиве хранятся три романа Г. Гантимурова - "Тринадцатый", "Теплая компания", "Не из тучи гром, а из навозной кучи", несколько рассказов и рукописные воспоминания{2}. Мои почти безнадежные попытки найти тексты Гамалилла Степановича Гантимурова однажды увенчались щедрым подарком - были обнаружены оригинальные тексты дневника "Люди и нравы Дальнего Востока" и роман "Ганя Хмуров", подписанный псевдонимом Г. Муров{3}. Обнаружение текстов упрочило мое научное любопытство и неизбывный интерес к Гамалиллу Гантимурову, который оказался основоположником эвенкийской литературы в России, и к истории всего рода Гантимуровых, судьба которого тесно связана с историей взаимоотношений Китая и России.

Об эвенкийском роде Гантимуровых в России стало известно во второй половине XVII в. До 1667 г. князь Гантимур служил китайскому богдыхану и принимал активное участие в нападении маньчжуров на Кумарский острог, возведенный русскими первопроходцами на реке Амур{4}. Надо сказать, что дата появления Гантимуровых в России точно не определена. Согласно сведениям главы русского посольства в Китае Избранта Идеса{5}, тунгусский князь со своими сородичами появился в России значительно раньше - в 1651 году{6}. Предшественник Идеса, посол России в Китае Н. Спафарий (1636 - 1708), в 1675 г. в Иркутске "встретился с князем Гантимуром, который категорически отказался от возвращения в Китай. Князь говорил, что ему лучше покончить жизнь на русской земле, чем положить голову на плаху в поднебесной империи. Н. Г. Спафарий убедил князя, что его никогда не выдадут Цинам". В 1692 - 1695 гг. Идее делал ценнейшие записи о тех местах, по которым он проезжал по пути в Китай. Он описал свою встречу с Гантимуровыми (в частности, с сыном тунгусского князя Павлом Гантимуровым) в Забайкалье, где на долгие столетия осели княжеские потомки. Исход тунгусского князя из Китая и принятие русского подданства, по версии Избранта Идеса, были обусловлены тем, что Гантимур "попал в немилость китайскому богдыхану... и подался с подчиненной ему ордой в Даурию, стал под покровительство их царского величества"{7}. По другим сведениям, Гантимур был "родственником китайского богдыхана. Однажды он был послан со своим войском в Сибирь для завоевания Аргунского острога, но увидя "русских людей житие доброе и поревновав тому житию", решил вывезти из Китая своих жен, детей, родичей и поселиться в русской земле"{8}.

Происхождение княжеского рода Гантимуровых - еще одна загадка. Есть сведения, что они были потомками великих завоевателей Чингисхана, Тамерлана и Бабура{9}. Российский посол Избрант Идее в записях путевого дневника указывал, что родовые корни эвенкийских князей Гантимуровых "уходят в страну нючженей, то есть маньчжуров"{10}. После выхода из Китая "тунгусской породы князь" Гантимур и его сын Катанай приняли православие. Произошло это по одним сведениям в 1682 г., причем "послухом у него при крещении был воевода Иван Власов"{11}, по другим сведениям, обряд крещения Гантимур со своим сыном прошли в День Святого Петра и Павла в 1684 г. и были наречены православными именами Петром и Павлом соответственно{12}. Быть может, принимая веру православную, Гантимур обрел Свободу и Защиту, "зрение грехов, которое впоследствии устраняло бы от его народа тьму невежества и насилия"{13}. В 1685 г. 16 марта сын старого тунгусского князя Павел был возведен в князья и занесен в книгу российских дворян Московской губернии. Забайкальский Нерчинск стал новой родиной княжеского рода Гантимуровых. В середине 90-х гг. XVII века в Даурии (Забайкалье) обитали "конные и оленные тунгусы. Правителем конных тунгусов был Павел Петрович Гантимуров, урожденный Гатана Гентимар"{14}. В Санкт-Петербургском филиале архива Российской академии наук хранятся документы XVII-XVIII вв. под общим названием "Списки Селенгинской и Нерчинской архивы", содержащие сведения об истории "объясачивания"{15} Забайкалья. Они интересны тем, что в целом дают представления об отношении царского правительства к "аборигенной верхушке", в частности тунгусской, и их родичам: "выбирать от ясашных людей мягкую рухлядь (меха) ласкою, а не жесточью и правежем ..., чтобы от государева жалованья не отогнать и тем бы их не оскорбить"{16}.

Может быть, во многом благодаря личному примеру князей Гантимуровых к концу XIX века почти 80% тунгусов Забайкалья были обращены в православную веру. Очевидно, что крещение рода Гантимуровых положило начало православию эвенков.

В 20 - 60-е годы XVIII века конные тунгусы под командованием князей Гантимуровых несли пограничную службу в Забайкалье. Позднее для охраны Восточного Забайкалья был сформирован пятисотенный эвенкийский полк. Охрана и защита российской границы в Забайкалье были большой их заслугой перед русским царем. За это командующему полком Павлу Петровичу и его родичу Алексею Лазаревичу Гантимурову была вручена грамота на вечное владение землей по долинам рек Уральга и Талача. Род князей Гантимуровых дал русскому государству видных деятелей на военной и гражданской службе{17}. Последним из числа родоначальников рода Гантимуровых был Николай Петрович Гантимуров (1868 - 1943), который стоял во главе нерчинских тунгусов и возглавлял Уральгинскую Степную Думу по управлению инородцами. Тогда тунгусов насчитывалось около 30 тыс. чел. Прямых же потомков старого князя Петра Гантимурова к концу XIX века уже было 37 человек. История сохранила некоторые имена.

Одним из них был Гамалилл (по другим источникам - Гамалея) Гантимуров, первый эвенкийский романист и драматург. Он заложил традиции "большой прозы" и автобиографических повествований в эвенкийской литературе России, которые имеют продолжение в современной эвенкийской художественной словесности. Знаменательно, что биографические образы своих родичей, в частности Николая Петровича, были выведены Г. Гантимуровым в романе "Ганя Хмуров", который был издан в Томской паровой типографии (1904). У этого текста удивительная судьба. Во-первых, в истории эвенкийской литературы он был первым крупным эпическим произведением, о существовании которого длительное время знал лишь ограниченный круг специалистов. Во-вторых, текст Г. Гантимурова можно считать "задержанным произведением" в истории эвенкийской литературы. Это было связано напрямую с тем, что его автором был потомок княжеского рода.

Текст романа сохранился чудом, поскольку на долгие десятилетия имя его автора было стерто со скрижалей литературной истории малочисленных народов Севера. Но в 2004 г. имя Гамалилла Гантимурова было официально возвращено эвенкийскому народу. По инициативе двух эвенкиек - д.ф.н. фольклориста Галины Варламовой-Кэптукэ и поэтессы, главного редактора газеты "Илкэн", (выходящей под патронатом Ассоциации коренных народов Севера Якутии) Варвары Даниловой, 2004 г. прошел под знаком 100-летия со дня выхода романа православного князя Гамалилла Гантимурова "Ганя Хмуров". Роман вышел на русском языке, поскольку в силу светского образования, православного вероисповедания все представители рода Гантимуровых прекрасно владели русским языком, считали его родным. Парадоксально, но принято считать, что в эвенкийской литературе "большая эпическая форма" не сформировалась{18}. В далекие тридцатые годы XX в. появился еще один роман, написанный на эвенкийском языке молодым прозаиком, студентом Ленинградского института народов Севера Григорием Марковым-Бута{19}. Но судьба рукописи его романа "Андрей Лазарев" до сих пор остается неизвестной. Судьбы романов чем-то повторяют судьбы своих творцов.

Уместно сказать о содержании и проблематике первого эвенкийского романа. Важную роль в художественном тексте играет православная тема. Повествование в романе "Ганя Хмуров" начинается с событий 1860 г. - с описания первого дня Рождества. В этот день в далеком забайкальском селе Угрюмое родился и был крещен сын тунгусского князя Александра Степановича. Во время обряда крещения отца ребенка посещают странные мысли:

"Совсем не нужен этот ребенок, думал он. Почему не родился он раньше, вместо тех белобрысых? Жаль сердечно, жаль. Ко дню его рождения я, кажется, совсем разорился. Ни кормилицы, ни няньки для него я держать не могу. Предоставить на волю Божию такого ребенка, который родился в меня (единственный из всех моих детей) - тяжело. Какое имя новорожденному? - прервал его грустныя размышления священник.

- Говорил, - ответил Александр Степанович хриплым, сдавленным голосом. - Вылитый я, такой будет несчастный, как я, отец его.

- Зачем так пророчить! Господь и ему пошлет счастье... Только молиться надо".

Все происходящие в романе события обязательно "маркированы" тем или иным православным праздником. Первое событие - рождение Гани Хмурова произошло в Рождество Христово. Следующие "казусное" событие пришлось на пасхальные дни, когда Гане Хмурову было неполных четыре года. Безжалостно выпоротый отцом за нарушение одной из церковных заповедей - "почитай отца своего и мать", мальчик остался заикой и превратился в запуганного инвалида. "Князь не мог оставить безнаказанным этот тяжкий поступок. К чести его сказать, он не желал придавать этой экзекуции такие грандиозные размеры. Но, человек предполагает, а Бог располагает, когда этот родитель стал действовать своей трехвосткой, рука его разошлась, сила утроилась, и он забыл свое первоначальное намерение. Впрочем, добрыми намерениями и ад вымощен".

Описываемые в романе события сопровождаются авторскими комментариями, которые восходят к православным источникам и ссылкам на них. Православная тема в семейно-бытовой роман "Ганя Хмуров" входит через образы главного героя - крещеного тунгусского князя Александра Степановича и его жены Маргариты Тихоновны, дочери протоиерея. В романе есть ретроспективные "включения", связанные с биографией отца Гани Хмурова. Юноша сблизился с сосланными в Забайкалье декабристами, которые стали его воспитателями и первыми учителями: "Под их руководством он изучил почти весь средний гимназический курс, начал хорошо рисовать и играть на скрипке. По словам учителей-декабристов, им удалось несколько просветить ум этого отпрыска дикой аристократии степей Монголии"{20}. Отдельные страницы посвящены священнику Тихону, который, по сути, привел своего молодого зятя-тунгуса к истинной вере в Христа. Именно под его влиянием крещеный абориген стал православным человеком по сути духовной. В этом процессе есть нечто общее, типичное для всех крещеных эвенков. Автор повествования детально описывает пребывания зятя в доме священника-тестя: "Александр Степанович прожил у отца Тихона более года. Все это время почтенный иерей почти ежедневно вел с ним духовно-нравственную беседу. Сначала он прочитал ему в кругу своей семьи Библию, затем Евангелие и про жизнь и страдание замечательных мучеников-святых. Чтение свое он сопровождал своими комментариями. Мало этого, каждую церковную службу водил своего гостя в церковь. Первое время Александр Степанович в храме, как сознавался потом, хлопал глазами. Впрочем, это занятие было непродолжительно: поощряемый батюшкой, он стал петь на клиросе и в самое короткое время прекрасно научился исполнять все обязанности дьячка... К вере он относился прежде как язычник, которого принудили принять православие. Теперь же, как будто оставил свои заблуждения своих предков и казался глубоко, искренне верующим православным"{21}.

Но после, возвратившись в родное Забайкалье, крещенный тунгус Александр Петрович забыл увещевания священника-тестя о том, чтобы "почаще заглядывать в подаренные книги по богословию". Большие жизненные испытания выпадают на долю семьи разорившегося тунгусского князя, основную тяжесть которых на свои плечи приняла его супруга. Маргарита Тихоновна ощущает что "не по-людски" окрестили младенца-Ганю, и первый день существования новорожденного прошел под символическим знаком - "злосчастный ребенок", который приносит только несчастья своей семье. С этой минуты как будто злой рок начинает преследовать семью Александра Петровича - в день крещения младенца Гани сгорел дом. Жесток к семье брата-погорельца Михаил Степанович, родной брат, любимчик мачехи и управитель Степной Думы. Всевышний посылает героям романа столько испытаний, сколько не каждый может выдержать. Воистину стоически выдерживает жизненные катаклизмы мать большого семейства, страдалица Маргарита Тихоновна. После страшного пожара, уничтожившего все имущество семьи, собственной болезни и тяжелых родов Гани-злосчастного Маргарита Тихоновна проявляет смирение: "Ну, слава Богу, есть много людей, у которых и этого нет. Живи не так, как хочешь, а как Бог велит ... Так видно угодно Господу, - оканчивала она свои грустные думы о своем положении"{22}. Всем своим бедам и несчастьям, в отличие от своего мужа, она - мать восьмерых детей, противопоставила терпение, смирение и труд. Это было обусловлено не просто стремлением выжить, но одухотворено неким высшим смыслом, исходящим от ее Веры в промысел Божий. Быть может, этот высший смысл Бытия был руководством в жизни всего рода Гантимуровых, посвятивших себя служению России.

Дальнейшие мои изыскания по истории православного тунгусского рода Гантимуровых, вывели на имена еще нескольких его представителей. Так, сохранились записки поручика Николая Иннокентьевича Гантимурова (1880 - 1924){23}, который героически, наравне со своим братом Иннокентием, проявил себя в защите Порт-Артура во время русско-японской войны в 1904 г.

Николай Иннокентьевич Гантимуров

Миноносец «Лейтенант Бураков» (бывший китайский «Хай Хуа»), на котором Николай Гантимуров вырвался из блокированного Порт-Артура

Нам удалось найти в Музее книги Российской государственной библиотеки книгу еще одного потомка тунгусского княжеского рода, "подпоручика 1 роты 2 Восточно-Сибирского линейного батальона Михаила Гантимурова". Именно так его воинское звание обозначено в приложенном Списке офицерского состава. Это редкое издание из библиотеки Зимнего дворца прекрасно сохранилось. Оно представляет собой небольшую книгу в малиновом суконном переплете с экслибрисом библиотеки Александры Федоровны. Полное название книги - "Памятка стрелка 21 Восточно-Сибирскаго Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полка". Она была издана в Благовещенске в 1907 г. В книгу включены более десяти иллюстраций, изображающих тех исторических лиц, которые упоминаются Михаилом Гантимуровым в связи с описываемыми в ней событиями. "Памятка" начинается словами: "В жизни каждого человека бывают такие минуты, которые никогда не изглаживаются в памяти. Дни тяжелых испытаний и радостей, время каких-либо важных перемен в жизни и занятиях оставляют по себе воспоминания навсегда"{24}. Михаил Гантимуров описывает героическое прошлое своего полка, связанного непосредственно с историей освоения Приамурского края: первопроходческие завоевания Е. П. Хабарова (1603-1671){25}, история заключения Нерчинского договора с Китаем в 1689 г., хроника "айгунских" военных столкновений, где "самое деятельностное участие во взятии г. Айгуна" принял батальон Михаила Гантимурова, отдельные эпизоды русско-японской войны (1904 - 1905), в частности, требование командира полка Ласского о "скорейшем отправлении полка туда, где льется кровь христианская"{26}. В "Памятке "есть замечание, которое дает нам право предположить, что в данный полк входили и тунгусские воины: "конно-охотничья команда и пешие охотники, вызываемые из рот, были все время в соприкосновении с противником"{27}. Таким образом, тунгусы, вышедшие несколько столетий тому назад из китайского подданства, оказались по другую сторону баррикад и уже доблестно защищали российские земли.

В XX веке о Гантимуровых, представителях самого известного тунгусского рода, длительное время ничего не было известно. В 20-е годы XX в. его последние представители были вынуждены покинуть Забайкалье и рассеялись. Их следы затерялись: кто-то вернулся в Китай - туда, откуда некогда был вынужден бежать их предок с родичами. Согласно материалам Приморского государственного объединенного музея имени В. К. Арсеньева, где внимательно относятся к наследию рода Гантимуровых, в 1998 г. в Австралии скончался прямой потомок в одиннадцатом колене тунгусского князя - Владимир Иннокентьевич Гантимуров (24.06.1906 - 23.01.1998). В статье Н. И. Дмитровского памяти тунгусского князя, опубликованной в эмигрантском русском журнале "Австралиада", который выходит с 1994 г. в Австралии, есть сведения о жизни Владимира Иннокентьевича. Его родители, в связи с переводом отца по военной службе в Заамурский округ Пограничной стражи, в 1909 г. переехали в Харбин. После прихода большевиков Владимир Гантимуров из Владивостока, где он служил в 1-м Кавалерийском полку 3-го корпуса генерала Молчанова, также был вынужден бежать в 1922 г. в Харбин. Позднее, в 1925 - 1926 гг. он служил в китайской армии, где и познакомился со своим дальним родственником - полковником Николаем Петровичем Гантимуровым, князем Тунгусским, представителем старшей ветви рода. Николай Петрович много рассказывал молодому Владимиру об их роде. Последние годы жизни в австралийском Брисбене, куда Владимир Иннокентьевич эмигрировал в 1952 г., он посвятил приведению в порядок документов и материалов по родословной князей Гантимуровых, исследованию китайских источников{28}. Таковы метаморфозы истории и жизни рода Гантимуровых, столь характерные для всего исторического пути России и ее верных сыновей. Таким был исход лучших представителей рода Гантимуровых из России.

Но на этом эвенкийский след в Китае не обрывается. Пути-нити эвенков из России и Китая вновь пересеклись, но уже в конце XX в. В Бурятии и Якутии весной 2004 г. прошли встречи эвенкийской интеллигенции с писателем-эвенком из Китая У Жээрту (р. 1952). Он - доктор этнографии, председатель Ассоциации эвенков автономного района Внутренней Монголии и председатель Ассоциации литературы и искусства города Хулуньбэйр. У Жээрту неоднократно был лауреатом различных литературных премий Китая, он автор монографии "Об истории эвенков", член Союза писателей КНР. В 2007 г. у него вышла историко-этнографическая книга "Исток эвенков". По его сценарию в 2008 г. был снят фильм об эвенках Китая, выпуск которого был приурочен к 50-летию образования эвенкийского хошуна в Китае (торжественные мероприятия прошли 29 июля-2 августа 2008 г.). Эвенк по национальности, У Жээрту пишет на китайском языке. Таковы литературные парадоксы - первый эвенкийский роман в России был создан на русском языке, тогда как эвенкийская литература в Китае звучит на китайском языке. Быть может, благодаря им с эвенкийской литературой может познакомиться широкий круг читателей. Произведения У Жээрту переведены на японский и русский.{29} В автономном районе нет эвенкийской газеты, но Ассоциация выпускает тиражом 500 экземпляров листовку под названием "Кень-я" (в переводе - "Край земли"), в которой рассказывается о делах Ассоциации и сообщаются последние новости эвенкийского автономного района - хошуна. В статье о визите У Жээрту в Бурятию и Якутию, опубликованной в газете "Илин" говорится: "У Жээрту сказал: "Меня интересует жизнь эвенков в России и в том числе в Якутии, поскольку мне, как эвенку по происхождению (отец - эвенк, мать - даурка), небезразлично все, что связано с историей, культурой, бытом своих сородичей". В Китае проживает около 30 тыс. эвенков, 10 тыс. из которых сосредоточены в хошуне. Есть у них свой глава, который обязательно должен быть по национальности эвенком. Во главе каждого рода (а таковых около тридцати) также стоит свой глава-эвенк. Отец У Жээрту некогда тоже являлся главой рода Тугдун, и его семья около десяти лет жила среди оленных эвенков{30}. "В двух школах хошуна преподается эвенкийский язык. Но только оленные эвенки (орочоны) сохранили свою культуру, говорят на родном языке (восточном диалекте), что их роднит с якутскими эвенками. В эвенкийском хошуне есть свой государственный музей. Там хранится печать Гантимура - великого эвенкийского князя-просветителя"{31}.

Сегодня научная общественность и эвенкийская интеллигенция Китая и России является той силой, которая желает культурного объединения российских и китайских эвенков, развития и сохранения традиционной эвенкийской культуры, языка предков, стараясь тем самым упрочить появившиеся связи со всеми странами, где живут эвенки. Это доброе продолжение нити, соединившей эвенков Китая и России, которая некогда была протянута князем Гантимуром и так своеобразно, но прочно соединила Китай и Россию.

Примечания

1. Петряев Е. Д. Краеведы и литераторы Забайкалья: Материалы для библиогр. словаря. Ч. 1. Дореволюцион. период. Чита, 1965. С. 22; Огрызко В. В. Писатели и литераторы малочисленных народов Севера и Дальнего Востока. В 2 т. Т. 1. М., 1998. С. 179 - 181.

2. Писатели Восточной Сибири: Биобиблиогр. указ. Иркутск, 1973. С. 16 - 17; Огрызко В. В. Указ. соч. Т. 1. М, 1998. С. 179 - 181.

3. Текст романа "Ганя Хмуров" хранится в Музее книги Российской государственной библиотеки.

4. Кумарский (Комарский) острог был расположен на левом берегу реки Комара (реки Хумархэ), впадающей в Амур в верхнем его течении. Нападение маньчжуров на Кумарский острог произошло в марте 1655 года. См.: Русско-китайские отношения в 17 веке: Материалы и документы /Под ред. С. Л. Тихвинского, Л. И. Думан. Т. 1. М., 1969, http:ostrog.ucoz.ru/ostrogy/2 - 12.htm.

5. Избрант Идее, уроженец Шлезвиг-Голштинии. Родился в 1657 г. Занимался торговыми делами. В Россию переехал в 1687 г. В Китай был отправлен в качестве посла Петра Великого для ведения переговоров об установлении торговых отношений с Китаем. Национальная принадлежность Идеса вызывает споры. По месту рождения он голландец, но в челобитной Петру I Идее писал: "родом есть земли датские". В одних исторических источниках его называют датчанином (См: Артемьев А. Р. Спорные вопросы размежевания между Россией и Китаем по Нерчинскогому договору 1689 г. // Сибирь в XVII-XX в.в. Новосибирск, 2002. С. 44 - 52), в других - голландцем (http:russia-in-www.narod.ru/memoris-16.htm).

6. Избрант Идее, Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692 - 1695). М.: 1967. Гл. 9.

7. Избрант Идее. Там же.

8. Московские церковные ведомости. 1885. N 38. С. 3.

9. Серебренников И. И. Князь Гантимур. Исторический очерк. Харбин, 1939. С. 5.

10. Так у автора.

11. Гантимур/Славянская энциклопедия. XVII век. М., 2004.

12. Род тунгусских князей Гантимуровых. Карымы. // Илкэн. 2003. N 8(43). С. 7.

13. Данилова В. Тунгусское православие // Илкэн. 2003. N 5.

14. Избрант Идес. Там же.

15. Сибирские народы, "инородцы", уплачивали в знак русского подданства дань, называемую ясаком.

16. Списки Селенгинской и Нерченской архивы. Санкт-Петербургский филиал архива Российской Академии наук (ф. 21, оп. 4, д. 29, 15).

17. Болонев Ф. Ф. "Не жесточью, а ласкою": отношение русских властей к эвенкийскому роду Гантимурову в XVII-XIX вв. // Этнокультурное взаимодействие народов Евразии. Новосибирск, 2002. С. 34.

18. Воскобойников М. Г. Эвенкийская литература // Краткая литературная энциклопедия. Т. 8. М., 1975. С. 827 - 828; Окорокова В. Б. Развитие прозы в литературах народов Севера Якутии // Литература народов Севера Якутии. Якутск, 1990. С. 7 - 12.

19. Григорий Марков-Бута, представитель амурских эвенков. Даты жизни неизвестны. В 1939 г. был призван в армию, затем ушел на фронт. Считается без вести пропавшим. Писал на эвенкийском языке (рассказ "Агиду"). Произведения на русский язык не переводились. Информация получена из личной беседы с племянницей Маркова-Бута - Галиной Кэптукэ.

20. Муров Г. (Гантимуров Г. С.) Ганя Хмуров. Томск, Паровая типография. 1904. С. 33 - 34.

21. Там же, С. 55.

22. Там же, С. 55.

23. Книга записок находится в фонде микроформ РГБ.

24. Гантимуров М. Памятка Стрелка 21 Восточно-Сибирскаго стрелковаго Ея Величества Государыни Императрицы Александры Федоровны полка. Благовещенск, 1907. С. 1.

25. В 1648 г. Хабаров воеводой Д. Н. Францбековым был направлен в даурские земли. В 1649 - 1653 Хабаров с отрядом отправляется из Якутска в поход по Амуру от впадения в него р. Урки до низовий. Результатом этого похода является принятие приамурским коренным населением русского подданства.

26. Гантимуров М. Памятка стрелка. С. 56.

27. Там же. С. 62.

28. Дмитровский Н. И. Памяти князя В. И. Гантимурова // Австралиада. 1998. N 15. С. 17.

29. У Жээрту. Судьба охотника/Пер. Е. Рождественской-Молчановой // Современная новелла Китая. М., 1988. С. 308 - 323; Ужээрту. Янтарный костер/Пер. Н. С. Спешнева // Современная китайская проза. Багровое облако. М.; СПб., 2007. С. 381 - 397.

30. Степанова И. Меня интересует жизнь эвенков в России (о встрече с писателем из Китая) // Илин. 2004. N 1.

31. Там же.

Хазанкович Юлия Геннадьевна, доцент филологического факультета Якутского государственного университета.

[Saygo 582]

Происхождение тунгусского князя Гантимура по данным ономастики.

Одним из основных вопросов этнической истории Восточного Забайкалья и истории русско-китайских отношений остаётся вопрос происхождения князя Гантимура – ключевой фигуры в региональных событиях XVII века. Во всех российских официальных документах вплоть до советского времени князь и его потомки именуются конными тунгусами, т.е. эвенками. Более того, тунгусами было названо всё подвластное Гантимуру население: эвенкийское племя нелюдов и многочисленные роды пашенных дауров Верхнего Амура[1].

Источники XVII столетия упоминают Гантимура либо как тунгусского, либо как даурского князя. Мнения учёных также разделились. Г. Ф. Миллер считал его тунгусом рода Дуликагир[2]. К этому же роду причислял князя В. А. Туголуков, называя его "одаурившимся"[3]. С ними солидарны современные исследователи А. Р. Артемьев[4] и Ф. Ф. Болонев[5]. Согласно Е. Н. Широкогоровой Гантимур был тунгус или даур рода Баягир[6]. Дауром же его считали Л. И. Шренк[7], С. К. Патканов[8], Д. Г. Дамдинов[9], А. Х. Элерт[10]. Высказывались также единичные мнения о том, что князь был монголом и даже маньчжуром.

Интрига данного вопроса заключается не в титуле владельца: Гантимура в равной степени можно назвать и тунгусским, и даурским князем, т.к. ему подчинялись представители обоих народов. Суть дискуссии состоит в этнической принадлежности и региона происхождения предков князя: маньчжуроязычных эвенков сибирской тайги или родственных монголам степных дауров.

Мировая практика на примере исследования русской династии Рюриковичей, молдавской Басарабов или болгарской Асеней, когда нет полной уверенности в данных об их истоках, часто берёт на вооружение лингвистический анализ личных имён первых представителей и топонимов, связанных с данным родом.

Касательно династии тунгусских князей, то в ней известны нехристианские имена пяти первых поколений[11]. Некоторые из них являются традиционными, т.е. встречаются несколько раз. Единообразие списка имён может служить подтверждением родства двух фамилий.

В первом поколении источники сообщают нам только одно имя – Елей. Оно монгольского происхождения. Относящееся к этому поколению имя отца Гантимура является нарицательным: в переводе опять-таки с монгольского оно означает "младший хан".

Второе поколение, к которому принадлежал сам Гантимур, представлено семью именами: пятью монгольского происхождения (Гантимур, Алака, Жолтуктай, Бандуктай и Бокой) и двумя тунгусского (Катана и Оропей).

В третьем поколении известно пятнадцать имён: десять монгольских (Елей, Алака, Токултай, Андуган, Акша, Топугар, Чаржи, Дарбагар, Адусан и Щолгода) и пять тунгусских (Катана, Алагул, Амбул, Андгур и Улегур).

Четвёртое поколение состоит из девятнадцати имён: семи монгольских (Алдар, Чанбон, Горто, Джирмудай, Нотур, Онодой и Ширадан), девяти тунгусских (Бишекчи, Бишенга, Типканча, Еренча, Амачи, Амирутак, Чигней, Топчилту и Тыкей); также впервые отмечается бурятское влияние, проявившееся в именах Чекулай, Давайла и Юпгула.

Наконец, среди немногочисленных Гантимуровых пятого поколения, которые ещё не приняли крещение, известны носители трёх монгольских (Галдамба, Цокту и Занба) и трёх тунгусских имён (Даванча, Кучерга и Ануща).

Советский монголовед Г. М. Василевич при описании антропонимии жителей Забайкалья отмечает, что у каждого народа кроме имён, образованных при помощи суффиксов, свойственных их языкам, имеются и другие[12]. Тем не менее, исходя из приведённого выше материала, налицо пропорциональное уменьшение монгольских имён по отношению к тунгусским от поколения к поколению. Вероятнее всего, предки Гантимура были монголоязычны. В свете подобной тенденции невольно вспоминается аналогия с первыми князьями из династии Рюриковичей. Они и их родственники вплоть до князя Святослава носили исключительно варяжские имена, но под влиянием культуры подвластного им народа перешли на славянскую антропонимию.

Принимая во внимание данный факт, следует согласиться, что Гантимур был этническим дауром. Современная китайская историография видит в даурах прямых потомков киданей. Во многих работах цитируются письменные источники, в которых сами дауры называют себя потомками Великой Ляо и киданьских императоров в частности[13]. В наименовании дауров многие учёные видят "дахэ" - имя одного из правящих кланов киданей. Российские же исследователи связывают этногенез этого народа с восточными монголами XIII века[14], что немногим отличается от позиции китайской науки.

Первым достоверно известным представителем рода, к которому принадлежал Гантимур, был Елей. Венгерский монголовед К. Ураи-Кёхальми упоминает его в связи с событиями 1637 г., когда хамниганы северных склонов Большого Хингана подчинились маньчжурам, но их князю Елею удалось убежать, прихватив с собой лошадей и украшения[15]. Хамниганы, по справедливому утверждению исследовательницы, представляют собой слившуюся из различных тунгусских и монгольских элементов этническую группу[16]. Однако нельзя согласиться с тем, что главенствующую роль в этом конгломерате играли тунгусы. Лицом, объединившим хамниган в единое целое, скорее всего, был один из даурских князей, возможно, сам Елей – дядя или отец Гантимура. По крайней мере, с именем отца Гантимура связывает подчинение ему эвенков одно эвенкийское предание[17]. Во время правления великого хана Тумэн-Дзасагту (1557-1592) хамниганы к востоку от Халхи ещё не упоминаются в отличие от народов трёх различных языков: джурчэд (чжурчжэни), нелигуд (нелюды) и дагигур (дауры), с которыми он воевал[18].

Первоначально племенной союз включал в себя непосредственно дауров верховий Амура (Шилки и Аргуни) и присоединившееся к ним тунгусское племя нелюдов (нелюлей), состоящее из нескольких родов. Первенствующими среди этих родов были Дуликагир, Колтагир и Баягир[19]. С. К. Патканов отмечал, что "до прихода русских почти все тунгусы по Шилке и Амуру были подвластны даурам"[20]. По словам самого Гантимура "он и прародители его родились на Нерче" (приток Шилки)[21].

Родина нелюдов находится значительно севернее Даурии – на правом берегу среднего течения Лены, откуда их и некоторые другие родственные им тунгусские племена вытеснили в XV-XVI вв. якуты, двигавшиеся вдоль течения этой реки. В результате постепенного переселения на юг нелюды восприняли степную культуру и перешли от таёжно-охотничьего промысла к табунному скотоводству. Подчинив нелюдов, дауры образовали племенное объединение хамниган. Это название, вероятно, сначала было экзоэтнонимом. Так стали именовать новое сообщество маньчжуры. В маньчжурском языке есть термин, исходя из которого можно объяснить значение данного этнонима. Это слово kamni – "узкий проход между горами, ущелье, горная теснина"[22]. Подобная этимология объясняется сообщением 1637 г., где сказано, что они жили тогда в гористых, скалистых местах. Вопрос только в том, с какого времени имя хамниган стало самоназванием. Скотоводство обеспечило гораздо более благоприятные условия жизни. В результате произошло резкое увеличение численности тунгусских родов[23]. Поэтому в дальнейшем в монгольском и бурятском языках это слово стало употребляться для названия других эвенков со значением "эвенки вообще"[24].

Со временем даже сам Гантимур причислил себя к сильнейшему среди нелюдов роду Дуликагир (по-монгольски "Дулигат"). На то, что он не принадлежал к нему изначально прямо указывает в своей работе Д. Г. Дамдинов, ссылаясь на данные фонда Урульгинской степной думы. В них сказано, что Дулигатский род подразделяется внутри себя на два ответвления: ноён дулигатский (или Гантимуров дулигатский) и домоев дулигатский. При этом домоево-дулигат считался коренной группой, а ноён-дулигат – недавно зачисленной[25]. Этот же исследователь отмечает, что до принятия христианства Гантимуровы были ламаистами и даже после крещения в их семье долго хранились буддистские изображения и очень редкая книга на тибетском языке[26]. Данное обстоятельство говорит не в пользу их тунгусского происхождения. Ещё одним доказательством монголоязычности ранних правителей хамниган может служить сообщение маньчжурского официального документа "Описания о славных делах и знатных заслугах", где упоминаемый выше Елей называется "монгольским старшиной"[27].

Если вернуться к антропонимии гантимуровского рода, то, как выше было упомянуто, некоторые из имён встречаются несколько раз. Это три родовых имени – Елей (Еля), Алака (Лаки) и Катана. Из них первое и второе наиболее интересны. Примечательно их фонетическое соответствие именам представителей императорского рода Елюй из племени Ила, правившего киданями с 907 по 1213 гг. Несмотря на то, что имена киданей переданы в китайской транскрипции, а имена родственников Гантимура известны в основном из русских источников, часто искажавших оригинальное звучание, тем не менее, налицо ряд параллелей.

Елей может соответствовать наименованию киданьского рода Елюй. Лаки – имени Лагэ, которое носил младший брат основателя династии Ляо Елюя Амбагая. К ним можно добавить имена Андуган (Аньдуань) и Адусан (Иньдиши). Что же касается имени Гантимур (по-монгольски "внутренне железный", "стойкий"), которое встречается один раз у монгольских Чингизидов (Гун-Тэмур – великий хан в 1400-1402 гг.), то это имя является одним из самых распространённых среди монголов и не может служить основанием причисления Гантимуровых к прямым потомкам Чингисхана.

На территории Восточного Забайкалья расположен комплекс памятников киданьской эпохи (X-XI вв.), т.н. "Вал Чингисхана" - древнее фортификационное сооружение, состоящее из вала, рва и системы городищ. Любопытно, что местное население связывает вал с именем основателя Монгольской империи, либо с князем Гантимуром[28].

Приведённые в статье доводы подтверждают точку зрения о даурском происхождении князя Гантимура и открывают новую историческую связь между российским княжеским родом и родом правителей киданей. Вероятно, Гантимуровы являются потомками одной из младших ветвей фамилии императоров Ляо. Правители "Железной империи" из рода Елюй, истребив предшественников, ставили подвластные регионы под власть своих однородцев. Возможно, в район северных склонов Большого Хингана также был направлен родственник царствующей фамилии. После падения империи в 1125 г. чжурчжэни так и не смогли подчинить большую часть монголоязычных племён Северной области государства Ляо. Эти племена в основном оставались независимыми вплоть до завоевательных походов Чингисхана. При монголах правители покорившихся им народов чаще сохраняли свою власть, обязуясь платить налоги и созывать ополчение. Потомки киданей, как и большинство монголов, сильно пострадали во время антимонгольского Восстания Красных повязок (1351-1368), но это утверждение справедливо лишь в отношении коренных китайских земель. Империя Мин (1368-1644) так и не смогла установить контроль над большей частью Маньчжурии, в том числе и над даурами. Их потомки хамниганы вновь были "открыты" только в цинскую эпоху.

Библиография:

[1] Яковлева П. Т. Первый русско-китайский договор 1689 года.- М., 1958.- С.33.

[2] Элерт А. Х. Новые материалы к биографии тунгусского князя Гантимура // Проблемы истории, русской книжности, культуры и общественного сознания.- Новосибирск, 2000.- С.418.

[3] Туголуков В. А. Конные тунгусы (Этническая история и этногенез) // Этногенез и этническая история народов Севера.- М., 1975.- С.101.

[4] Артемьев А. Р. Формирование региональной элиты в имперской России на примере эвенкийских князей Гантимуровых в Забайкалье (вторая половина XVII-начало XX вв.) // Пути познания истории России: новые подходы и интерпретации.- М., 2001.- С.145.

[5] Болонев Ф. Ф. "Не жесточью, а ласкою": отношение русских властей к эвенкийскому роду Гантимуровых в XVII-XIX вв. // Этнокультурное взаимодействие народов Евразии.- Новосибирск, 2002.- С.30-37.

[6] Широкогорова Е. Н. Северо-Западная Маньчжурия (географический очерк по данным маршрутных наблюдений) // Учёные записки Историко-филологического факультета в г. Владивостоке.- Т.1, отд.1.- Владивосток, 1919.- С.115.

[7] Шренк Л. И. Об инородцах Амурского края.- Т.1.- СПб., 1883.- С.177.

[8] Патканов С. К. Опыт географии и статистики тунгусских племён Сибири (на основании данных переписи населения 1897 г. и других источников).- Ч.1, вып.2.- СПб., 1906.- С.22, 204.

[9] Дамдинов Д. Г. О предках Гантимуровых (титулованных князей и дворян по московскому списку).- Улан-Удэ, 1996.

[10] Элерт А. Х. Новые материалы… С.418.

[11] Материалы комиссии для исследования землевладения и землепользования в Забайкальской области под председательством статс-секретаря Куломзина.- вып.5.- СПб., 1898.- приложения.- С.20; Паршин В. П. Поездка в Забайкальский край. История города Албазина.- Ч.2.- М., 1844.- С.207.

[12] Василевич Г. М. Антропонимы и этнонимы у народов Уральской и Алтайской семей, расселённых в Сибири (опыт картографирования) // Проблемы картографирования в языкознании и этнографии.- Л., 1974.- С.297.

[13] Болотин Д. П. Этногенез дауров // Cultural exchange in East-sea and the Primorye region of Russia. Busan, 2008. P.565-566.

[14]Там же. P.566-571.

[15] Ураи-Кёхальми К. Ещё раз к вопросу о происхождении хамниган // Краткие сообщения Института народов Азии.- Т.83.- М., 1964.- С.162.

[16] Там же.- С.161.

[17] Фольклор эвенков Прибайкалья.- Улан-Удэ, 1967.- С.128.

[18] Ураи-Кёхальми К. К вопросу об образовании кочевых государств (на материалах даурской племенной конфедерации XVII в.) // Урало-алтаистика: Археология. Этнография. Язык.- Новосибирск, 1985.- С.128.

[19] Там же.- С.127.

[20] Патканов С. К. Опыт географии… С.22, ?204.

[21] Русско-китайские отношения в XVII веке.- Т.1 (1608-1683).- М., 1969.- С.498.

[22] Туголуков В. А. Конные тунгусы… С.110.

[23] Ураи-Кёхальми К. К вопросу об образовании кочевых государств… С.128-129.

[24] Там же.

[25] Дамдинов Д. Г. О предках Гантимуровых… С.54, 57, 60.

[26] Там же.- С.55, 77.

[27] Обстоятельное описание происхождения и состояния Маньчжурского народа и войска, в осми знамёнах состоящего.- Т.10.- СПб., 1784.- С.63-64.

[28] Широкогорова Е. Н. Северо-Западная Маньчжурия… С.115.

А.В. Соломин

[Чжан Гэда 1 994]

Миноносец «Лейтенант Бураков» (бывший китайский «Хай Хуа»), на котором Николай Гантимуров вырвался из блокированного Порт-Артура

Контрминоносец "Хайхуа" (海華) был заказан осенью 1896 г. в Германии. Заказ был размещен на верфи Шихау в Эльбинге. Германия вообще была традиционным поставщиком военных кораблей для империи Цин.

Всего заказали 4 корабля этого типа: "Хайлун" (海龙, заводской номер 608), "Хайси" (海犀, заводской номер 609), "Хайцин" (海青, заводской номер 610), и "Хайхуа" (заводской номер 611). В китайской литературе их именуют "контрминоносцы типа "Хайлун".

ТТХ контрминоносцев типа "Хайлун":

Длина - 59 м.

Ширина - 6.4 м.

Осадка - 2.55 м.

Полное в/и - 284 т. (по некоторым данным - 305 т.)

Стандартное в/и - 234 т.

ЭУ - 2 вертикальные паровые машины тройного расширения, 4 котла, 5000 и.л.с., 2 винта (скорость вращения 350 оборотов в минуту)

Скорость - 32 узла (по некоторым данным - до 33,6 узлов)

Максимальная загрузка углем - 67 тонн

Дальность автономного плавания при скорости 12 узлов - 3000 морских миль

Дальность автономного плавания при скорости 14 узлов - 2100 морских миль

Дальность автономного плавания при скорости 18 узлов - 790 морских миль

Экипаж - 57 человек (в т.ч. 2 офицера)

Вооружение - 6 х 47 мм. скорострельных пушек Гочкиса, 2 х 356 мм. ТА (по другим данным - 450 мм.)

Эти контрминоносцы были захвачены в 1900 г. при штурме Дагу союзниками и поделены между победителями. "Хайхуа" достался русским и был назван в честь погибшего в бою за Дагу лейтенанта Буракова. По своим качествам (в т.ч. скорости) "Лейтенант Бураков" намного превосходил не только все миноносцы 1 ТОЭ, но и многие японские, в связи с чем неудивительно, что он сумел 2 раза прорваться из Порт-Артура в Инкоу с пакетами.

Однако 23.07.1904 он был торпедирован японцами во время дежурства в бухте Тахэ. Спасти корабль не удалось.

Думаю, "другие данные" - это результат контаминации данных из разных источников, т.к. корабли этого типа оказались в разных флотах и многие имели "продолжения" в виде одноименных кораблей нового поколения, а также потому, что вооружение могло меняться после зачисления корабля в списки флота той или иной державы (Англия, Франция, германия и Россия).

[Чжан Гэда 1 994]

Лук князя Гантимура.

В 1938 г. амурский казак Алексей Катанаев передал в областной краеведческий музей Благовещенска лук своего предка князя Гантимура. Передавая музею эту семейную реликвию, он рассказал такую историю. Когда Гантимур переселился из Маньчжурии в Приамурье, на р. Ингода, его сына Катаная уже не было в живых и род последнего возглавляла его вдова. Она была в ссоре с Гантимуром и потому не последовала за ним, а осталась со своим родом на р. Ган (Ханьхэ - приток Аргуни). Однако вскоре там случилась засуха, начался голод, и вдова Катаная решила все-таки переселиться на русскую сторону, но маньчжурские власти воспротивились этому. Тогда она обратилась за помощью к жителям Албазинского острога. В ответ на ее просьбу приказчик Албазина Никифор Романович Черниговский послал на Ган отряд в 300 человек, который вывел род на левую сторону Аргуни. Здесь он и расселился, не пожелав сливаться с родом князя Гантимура. Среди семейных реликвий в роду Катаная хранились монгольское седло, отделанное серебром, и старинный боевой лук с налучьем и колчаном. Седло вдова обменяла на хлеб в Маньчжурии, а лук переходил от поколения к поколению, пока не оказался в руках А. Катанаева [ 12, с.99, 100 ].

Эвенкийский князь Гантимур - одна из самых ярких исторических личностей начального периода освоения русскими Приамурья. Он принадлежал к Дуликагирскому роду и был уроженцем тех мест, где позже был основан Нерчинск. Князья Гантимуровы возглавляли эвенков-нелюдов (нелюлей), которые составляли большинство местного населения. Согласно подсчетам Б .О. Долгих, в 1689 г. их было около 5 600 человек [4, с.350, 351]. Кроме того, в подчинении Гантимуровых находились многочисленные роды пашенных дауров Верхнего Амура [17, с. 33].

Князь Гантимур, судя по отзывам современников, был человеком незаурядным, если не выдающимся. Так, Н.Г. Спафарий писал царю Алексею Михайловичу, что Гантимур «муж великой, храброй, будто исполин, 9 жон у него, а детей больше 30-ти, все вооружены, опричь дщерей, а племя ево соберетца больши трехсот человек, все вооружены в куяках с копьями» (14, т.1, с. 498]. Главе русского посольства в Китае голландцу Избранту Идесу довелось видеть в 1693 г. в Нерчинске сына Гантимура - Павла Петровича Гантимурова. По его словам, сын, будучи, как и отец, главой конных тунгусов, мог собрать в течение суток 3 тыс. воинов, «хорошо экипированных, с добрыми конями и исправными луками», причем всего какая-то полусотня тунгусов могла противостоять четырем сотням монгольских татар [7, с. 150].

О воинской доблести и физической силе Гантимура свидетельствует его боевой лук (см. рисунок). Это чрезвычайно мощное для своего времени и очень искусно изготовленное оружие, относящееся к так называемому монгольскому (туркестанскому) типу, который считается одним из наиболее совершенных в мире [16, с.43; 9, с.63, рис.1,5]. Лук Гантимура - сложносоставной, рефлексирующий, т.е. предварительно напряженный благодаря изогнутости в противоположную, чем при надетой тетиве, сторону. Длина лука в том походном положении, в каком он сейчас находится, - 0,91 м, длина по спинке 1,75 м, в боевом положении - приблизительно 1,3-1,4 м. Лук состоит как минимум из трех деревянных частей: кибити и двух рогов - и, усилен для жесткости фронтальными роговыми пластинами. Последние наклеены на деревянную основу кибити в специально сделанное углубление с внутренней стороны, обращенной к лучнику. Внешняя сторона лука до зазубрин для тетивы оклеена берестой. Отсутствие ее на внутренней стороне - одна из особенностей монгольских луков, характерная также для бурятского и китайского оружия этого вида [6, с. 153]. Концы лука выше зазубрин окрашены в черный цвет. Средняя часть (перехват) обмотана сухожилиями, оклеена берестой, а сверху еще и змеиной, а также тонко выделанной лосиной кожей.

Процесс изготовления таких луков занимал от одного до трех лет. Материалом служило высококачественное дерево. Амурские гиляки, например, использовали молодой ясень или березу. Сначала деревянные детали вымачивали, потом высушивали и, нагрев на медленном огне, под углом присоединяли рога к кибити. Места соединений тщательно обматывали кожаной нитью. Заготовки хранили в таком положении не менее года. Затем следовала сборка лука: к деревянным частям прикрепляли специально изготовленные пластины из рога. После этого лук натягивали в обратную сторону и постепенно стягивали в кольцо. В таком состоянии лук оставляли приблизительно на год, чтобы увеличить его рефлексирующую силу [9, с.59,60].

Для гашения вибрации, возникающей в момент выстрела, рога у лука Гантимура намеренно утолщены, таким образом достигалась их полная жесткость, обеспечивающая высокую скорость полета стрелы.

Лук Гантимура асимметричный. На одном конце его угол между рогом и плечом на 8 -10 градусов больше угла на другом. При стрельбе стрела устанавливалась в верхней части перехвата, т.е. делила тетиву на два разных по величине рычага, больший из которых смещал стрелу в полете от объекта прицеливания. Чтобы эти рычаги уравнять, верхний угол между плечом и рогом увеличивался [8, с.50,51].

Эвенк с луком, аналогичным по внешнему виду луку Гантимура, изображен на одном из рисунков первого голландского издания записок Избранта Идеса [7, с. 124]. К середине XIX в. у народов Верхнего Амура луки практически вышли из употребления. Однако все мужчины с детства носили на большом пальце правой руки роговое или металлическое кольцо для натягивания тетивы как знак будущей воинской принадлежности [10, с. 75]. Эти кольца, судя по их ширине, указанной Р.Мааком, - 3/4 дюйма, т.е. около 2 см, относятся к так называемому китайскому типу и свидетельствуют об очень сложном способе натягивания тетивы, бытовавшем у монголов, народов Приамурья, а также у маньчжуров, китайцев и турок [2, с. 371]. Надо полагать, что таким способом натягивал свой мощный лук и князь Гантимур.

Как известно, процесс присоединения амурских земель к России начался в 1643 г. с разведочного похода отряда письменного головы Василия Пояркова, который прошел по Амуру от устья р. Зеи до моря. Однако подлинное приведение значительной части народов Приамурья под власть московского царя произошло десять лет спустя, в пору пребывания здесь Е.П.Хабарова.

Одним из первых в русское подданство вступил со своим родом князь Гантимур, заплативший в 1651 г. ясак енисейскому казачьему атаману Василию Колесникову.

Стремясь воспрепятствовать окончательному присоединению Амура к России, в 1653-1654 гг. маньчжуры силой переселили объясаченное русскими первопроходцами население на свою территорию. В район р. Нонни (Нуньцзян) вынужден был откочевать вслед за своими людьми и Гантимур. Цинские власти пожаловали ему высокий чин цзолина, четвертый по значимости в маньчжурских восьмизнаменных войсках. Однако это не удержало его, и в 1667 г. он окончательно вернулся в пределы русского Приамурья. Нерчинский воевода Д.Д. Аршинский сразу же сообщил об этом в Москву: «... пришел из Богдайские земли в Нерчинский острог под вашу великих государей... высокую руку князец, родом Тунгус, Нелюдского роду, Гантемур, з детьми и з братьями и улусными своими людьми - 40 человек» [14, т.1, с. 275].

Уход к русским Гантимура, за которым в Пекине признавались большие права на амурские земли [17, с.36] , создал крайне нежелательный для маньчжурских властей прецедент. Почти одновременно его примеру последовали три других вождя - Туйдохунь, Баодай и Вэньду, имевшие равный с Гантимуром статус. Неудивительно поэтому, что Цины приложили все силы для его возвращения.

В декабре 1669 г. шеститысячное войско во главе с Малом - доверенным лицом императора - скрытно приблизилось к Нерчинску. Мал направил туда Шаралдая, старшину одного из эвенкийских родов, с поручением узнать, кто принял Гантимура под свое покровительство и возможно ли отбить его силой [14, т.1, с.380,381].

Еще раньше, в октябре 1669 г., в Пекин прибыл русский торговый караван во главе с С. Аблиным, которому было передано устное требование о выдаче Гантимура цинским властям [14, т.1, с.291 ]. Отъезд каравана обратно задержался до лета 1670 г. Поэтому, не ожидая скорого ответа из Москвы, маньчжуры попытались решить вопрос о беглом князе с Нерчинскими властями. 15 апреля 1670 г. в Нерчинск прибыли четыре гонца и вручили воеводе Д.Д. Аршинскому грамоту. В ней от имени самого цинского императора спрашивалось о том, кому раньше платил ясак Гантимур: «... прежде ли де платил великому государю ясак или мне? А про то де я допряма не знаю, кому он платил преже» [14, т.1, с.272]. Далее заявлялось, что переход Гантимура в русское подданство был вызван несправедливым судебным решением, вынесенным маньчжурскими властями по его тяжбе со снохой (этот факт подтверждает и сохраняет в роду Катанаевых предание). Кроме того, цинские дипломаты интересовались состоянием феодального права в русском государстве, напоминая о неограниченном сроке владения сюзерена своим вассалом. И наконец, в заключении послания Гантимуру предлагалось приехать с одним казаком в Пекин и переговорить обо всем там.

Ситуация вокруг Гантимура еще больше обострилась в 1675 г., когда в Албазин приехал с р. Ган даурский сотник Лапсодейко, который попросил принять его с родом в русское подданство и помочь безопасно переселиться на русскую территорию. На просьбу живо откликнулся албазинский приказчик Н.Р. Черниговский, отправившийся во главе отряда в 300 человек на защиту дауров [14, т.1, с.478,479]. Возможно, отзвук именно этих событий сохранился в преданиях семьи Катанаевых, хотя непосредственного участия в них их род, по-видимому, не принимал.

В декабре 1675 г. в Нерчинске по пути в Китай останавливался царский посол Н.Г. Спафарий. Он встретился с Гантимуром и сообщил тому, что царь не велел выдавать его с сородичами цинским властям. В ходе состоявшихся в 1676 г. переговоров в Пекине маньчжурские дипломаты вновь, в который уже раз выдвинули требование о возвращении Гантимура в Цинскую империю [14, т.1, с.441,498]. Как тайно сообщил Н.Г. Спафарию симпатизировавший ему придворный математик и астроном иезуит Фердинанд Вербист, требование о выдаче Гантимура потому столь упорно выдвигалось маньчжурскими дипломатами, что они были твердо уверены в неисполнении его московской администрацией. Это обстоятельство давало Цинам благопристойный предлог для открытия военных действий против русских в Приамурье в любое удобное для них время. Требование вернуть Гантимура предъявлялось маньчжурами также в 1682 и 1684 гг.

Как видим, вопрос о подданстве эвенкийского князя Гантимура стал на какое-то время камнем преткновения в отношениях двух крупнейших государств Евразии - России и Китая.

В начале 80-х гг. XVII в. князь Гантимур со своим сыном Катанаем (благополучно здравствовавшим, вопреки семейной легенде) и другими сородичами пожелали принять православную веру. Нерчинский воевода И.Власов сообщил об этом царям Иоанну и Петру Алексеевичам и по их указу в 1684 г. окрестил Гантимуровых. В крещении глава рода был наречен Петром, а его сын Катанай - Павлом [3,с.7,8]. В 1685 г. Гантимуровы - Петр, Павел Петрович и Чекулай-Василий (Павлович?) - были по их просьбе направлены в Москву для представления царям. Необходимые для поездки средства предоставила казна [5, с.267]. Князь Гантимур в пути заболел и умер в Нарыме, где был с честью похоронен. Его сыну Павлу Петровичу в Москве были оказаны такие почести, каких не удостаивались другие крестившиеся князья-инородцы: он был допущен к царской руке, что считалось знаком большой милости. Павел Гантимуров получил казенного платья на 41 р., из Оружейной палаты ему выдали две драгоценные сабли, копье и два панциря. Кроме того, в Даурию было послано с ним его братьям и детям по портищу сукна и камки. Правительство поверстало князя в дворяне по самому привилегированному, московскому списку, что было случаем беспрецедентным, и назначило ему годовой оклад в 30 р., 60 четвертей хлеба и шесть пудов соли. Нерчинскому воеводе было приказано построить в Нерчинске за казенный счет хороший дом и двор для П.Гантимурова. Кроме того, было велено не брать ясака со всего рода Гантимуровых, а Петра и его сына Чекулая-Василия писать князьми [14, т.2, с.37].

В дальнейшем род князей Гантимуровых еще долго и доблестно служил русской администрации в Нерчинске и его округе. Известно, например, что в 1688 г., после разбойничьего нападения монгольских тайш на Теленбинский острог, Нерчинский воевода И.Власов приказал отбить захваченных ими пленных и скот. На р. Онон был послан отряд служилых казаков и эвенков в 300 человек во главе с Павлом Гантимуровым, которых в происшедшем там сражении разбил противника [17, С.77]. За эту победу сибирским приказом он в числе прочих был награжден специально выпущенным «золотым размером в один золотой», что соответствовало рангу стольников и стряпчих, находившихся в иерархии между полковниками, получившими «золотые в полтора золотых», и младшими офицерами, награжденными «золотыми в полузолотой» [14, т.2, с.787] .

В 1695 г. служивые люди Нерчинска по наущению смещенного за злоупотребления воеводы М.Гагарина восстали против нового воеводы А.Савелова и арестовали его. Князь П.Гантимуров пытался помочь арестованному, однако казаки жестоко избили его, и он вынужден был в феврале 1696 г. откочевать со своим родом в степь. Царская администрация, очень ценившая Гантимурова, поспешила загладить неприятный инцидент. Князю Павлу сверх обычного оклада пожаловали «портище сукна кармазинского доброго, а братьям и детям его, двадцати одному человеку, по портищу сукна доброго ж», а воеводе наказали, чтобы он к «новокрещену князь Павлу Гантимурову держал всякое береженье и ласку и привет» [ 1, с.286-287].

Последний раз князь Павел фигурирует в списке Нерчинских служилых людей за 1699 г. [15, с.З]. В 1705 г. главой рода является уже князь Ларион, который добился, чтобы его, как отца и деда, также писали дворянином по московскому списку [13, с. 113]. По сказке 1720 г., ему было 37 лет, а его детям Андрею и Алексею соответственно 17 и 15 лет [15, с.23].

Еще один эпизод из истории рода Гантимуровых связан с событиями, всколыхнувшими некогда все Забайкалье. В 1763 г. в Нерчинск в очередной партии узников прибыл секретный арестант. Он был заключен в тюрьму при Дучарском руднике. Днем его вместе с другими ссыльными отправляли на работу, а на ночь одного запирали в секретном каземате. Это был некто Петр Чернышов, бывший солдат Брянского полка. Вина его заключалась в том, что он объявил себя императором Петром Федоровичем. Не вразумленный дальней ссылкой и тяжелыми работами, окруженный в Нерчинске ореолом таинственности, узник по-прежнему называл себя Петром III. В числе поверивших ему оказались и князья Алексей и Степан Гантимуровы. Они помогали самозванцу деньгами, продуктами, одеждой и обещали по первой просьбе доставить его в Санкт-Петербург. В 1768 г. П.Чернышов бежал, но был схвачен. В ходе следствия, которое возглавил командир Нерчинских горных заводов генерал-майор Василий Иванович Суворов - отец будущего великого полководца, допросить князя Степана Гантимурова не удалось. Хотя он в это время и находился в Нерчинске, но в канцелярию явиться категорически отказался. Взять его силой было невозможно, поскольку Гантимуров вызвал с границы для своей охраны более ста казаков Участие в заговоре, таким образом, не имело для него никаких последствий [11 ,с. 292-326].

В 1855 г. русский ботаник Р.Маак во время своего путешествия по Амуру видел живущих вблизи д. Князь-Береговая на р. Ингода потомков Гантимура, называвших себя дворянами, но ничем уже не отличавшихся от простых тунгусов [10, с.25].

В 1882 г. потомство князя с его православными родичами и улусом достигло 10 849 человек [3, с.9]. Последнее известие о славной фамилии Гантимуровых относится к 1904 г. Тогда газеты сообщили о подвиге поручика 25-го стрелкового полка князя Гантимурова, который вместе с хорунжим Забайкальского войска Лациевским и двенадцатью казаками проскакал 90 верст от Порт-Артура до Ляояна карьером «между сил неприятеля» и доставил важное сообщение [3, с.З].

ЛИТЕРАТУРА

1. Александров В. А. Материалы о народных движениях в Сибири в конце XVII века // Археографический ежегодник 1961 г. М.: Изд-во АН СССР, 1962.

2. Анучин Н.Д. О древнем луке и стрелах: Археолого-этнографический очерк // Тр. V археологического съезда в Тифлисе. М., 1887.

З. Арсеньев Ю.В. Род князей Гантимуровых: Генеалогическая справка. М., 1904.

4. Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // Тр. Ин-та этнографии. Нов.сер. 1960. Т.55.

5. Дополнения к актам историческим. Т. 10. Спб., 1867.

6. Ермолов Л.Б. Сложносоставной монгольский лук // Корейские и монгольские коллекции в собраниях МАЭ: Сб. Музея антропологии и этнографии. Т.41. Л., 1987.

7. Избрант Идес, Адам Бранд. Записки о русском посольстве в Китай (1692-1695). М.: Наука, 1967.

8. Каминский В.Н. О конструкции лука и стрел северокавказских аланов // КСИА. 1982. Вып. 170.

9. Литвинский Б.А. Сложносоставной лук в древней Средней Азии (к проблеме эволюции лука на Востоке) // Сов.археология. 1966. N 4.

10. Маак Р. Путешествие на р.Амур. Спб., 1859.

11. Максимов СВ. Сибирь и каторга. Ч.З. Политические и государственные преступники. Спб., 1871.

12. Новиков-Даурский Г.С. Историко-археологические очерки. Благовещенск, 1961.

13. Оглоблин Н.Н. Обозрение столбцов и книг Сибирского приказа (1592-1768). Ч.З. М., 1900.

14. Русско-китайские отношения в XVII веке: материалы и документы / Под ред. С.Л.Тихвинского, Л.И.Думан. М.: Наука. Т.1, 1969; Т.2, 1972.

15. Сибирские города. Материалы для их истории XVII-XVIII столетий. Нерчинск, Селенгинск, Якутск. М., 1886.

16. Хазанов А.М. Сложные луки евразийских степей и Ирана в скифо-сарматскую эпоху //Материальная культура Средней Азии и Казахстана. М.: Наука, 1966.

17. Яковлева П.Т. Первый русско-китайский договор 1689 года. М.: Изд-во АН СССР, 1958.

А.Р. АРТЕМЬЕВ

Источник: "Вестник ДВО АН СССР №5 1990 г.

[Чжан Гэда 1 994]

А вот этой информации верить безоговорочно не стоит:

Гантимур (Геен Тумур - эв. железный лук) в крещении Пётр Гантимуров, князь

(родился 16?? г., умер в 1686)

Впервые упоминается под 1649 годом в показаниях даурских «языков». Гантимур был родственником китайского императора, имея четвёртый по значимости в империи чин цзолина. Он занимал видное место в Китае и пользовался милостью богдыхана. Жалование — 9 пудов серебра (4200 лан) и 4 коробки золота. Имел 300 вооружённых копьями и куяками воинов.

В 1654 разграбил Нелюдский (Нерчинский) острог П. Бекетова и ушёл в Китай на реку Ган (приток Аргуни). Коренные земли Гантимура располагались на реке Нонни (приток Сунгари), откуда его вытеснили маньчжуры. В 1667 он был послан уничтожить Камарский острог на Амуре. Но он пошёл к Нерчинску и с 40 родовыми старшинами передался России. С собой он также пригласил князей Зайсана и Бакая с родами Дулигарским, Баягирским и частью Дулигатского (более 500 чел.), которые позже стали казаками пятисотенного тунгусского казачьего полка.

Этот случай вызвал у китайской администрации возмущение и опасение вместе с Гантимуром потерять территории его родовых владений, могущих отойти к России. Был составлен и направлен запрос о выдаче Гантимура цинскому правительству. Кроме того были выселены в глубь маньчжурской территории другие, не успевшие бежать племена дауров, на которых по мнению цинской администрации Гантимур мог иметь влияние. Китайский император делал многочисленные попытки вернуть Гантимура, но безуспешно.

Князь Гантимур, судя по отзывам современников, был человеком незаурядным, если не выдающимся. Так, Н.Г. Спафарий, который мог встречаться с Гантимуром в 1676 году, писал царю Алексею Михайловичу, что Гантимур «муж великой, храброй, будто исполин, 9 жон у него, а детей больше 30-ти, все вооружены, опричь дщерей, а племя ево соберетца больши трехсот человек, все вооружены в куяках с копьями» [Русско-китайские отношения в XVII веке: материалы и документы / Под ред. С.Л.Тихвинского, Л.И.Думан. М.: Наука. Т.1, 1969, с. 498].

Значение Гантимура понимала и российская администрация. В начале 80-х гг. в. князь Гантимур со своим сыном Катанаем и другими сородичами под влиянием русской администрации пожелали принять православную веру. Нерчинский воевода И. Власов сообщил об этом царям Иоанну и Петру Алексеевичам и по их указу в 1684 г. окрестил Гантимуровых. В крещении глава рода был нарёчен Петром, а его сын Катанай - Павлом. По грамоте царей Ивана V и Петра I Алексеевичей в 1686 Катанай был пожалован княжеским достоинством и записан в дворяне по почётному московскому списку.

В 1685 г. Гантимуровы - Петр, Павел Петрович и Чекулай-Василий (Павлович?) - были по их просьбе направлены в Москву для представления царям. Необходимые для поездки средства предоставила казна [Дополнения к актам историческим. Т. 10. Спб., 1867, с.267]. Князь Гантимур в пути заболел и умер. С подобающими княжеской персоне Пётр Гантимуров был похоронен в Нарыме.

Требования о выдаче рода Гантимура не прекращались до 1689 года, когда был подписан Нерчинский мирный договор, маркирующий границы владений обеих империй. После этого инцидент был исчерпан, и род Гантимуровых остался в России и ещё долго после этого руководил делами инородцев Забайкалья, блюдя их и свои интересы.

В княжеском достоинстве признано только потомство сына Гантимура - Катаная.

Эвенкийский князь Гантимур - одна из самых ярких исторических личностей начального периода освоения русскими Приамурья. Он принадлежал к Дуликагирскому роду и был уроженцем тех мест, где позже был основан Нерчинск. Князья Гантимуровы возглавляли эвенков-нелюдов (нелюлей), которые составляли большинство местного населения. Согласно подсчетам Б .О. Долгих, в 1689 г. их было около 5 600 человек [Долгих Б.О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. // Тр. Ин-та этнографии. Нов.сер. 1960. Т. 55. с. 350-351]. Кроме того, в подчинении Гантимуровых находились многочисленные роды пашенных дауров Верхнего Амура [Яковлева П.Т. Первый русско-китайский договор 1689 года. М.: Изд-во АН СССР, 1958, с. 33].

Катанай в крещении Павел Петрович Гантимуров, князь

Сын и наследник князя Петра Гантимурова.

В начале 80-х гг. в. Катанай вместе с отцом и другими сородичами принял православную веру. Нерчинский воевода И. Власов сообщил об этом царям Иоанну и Петру Алексеевичам и по их указу в 1684 г. Гантимуровы были крещены. В крещении Катанай был нарёчен Павлом. В 1685 году Гантимур (Пётр), Катанай (Павел) и Чикулай были направлены в Москву для представления царям.

16 марта 1685 Павла Петровича Гантимурова (Катаная) указом царей Иоанна Иоанна V и Петра I Алексеевичей повелено писать княжьим именем и дворянином по московскому списку.После этого он был из Москвы отпущен обратно в Нерчинск, с повелением избрать одну из своих семи жен, крестить ее и жить с нею.

Княжеский титул и фамилию Гантимуровых признали в Российской империи только за несколькими семьями его потомков от крещёной и венчаной его жены. Остальные дети Катаная от других жён получили фамилию Катанаевы.

Род Гантимуровых был пожалован гербом, который внесён в 17 часть Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи [ОГ, часть. 17, стр. 7] с записью:

«Герб рода Гантимуровых князей тунгусских».

Сын князя Павла, Илларион (Бишекчи?), по ходатайству воеводы Качанова, служил в звании стольника. Позже среди великорусского дворянства фамилия князей Гантимуровых уже не встречается.

По сообщению «Московских Церковных Ведомостей» от 1885 года, № 38, в середине XIX века потомство Гантимура, с православными родичами, достигает 10½ тысячи душ обоего пола, живших в окрестностях Нерчинска; центром их расселения служило селение Князе-Березово.

Род Гантимуровых был пожалован гербом, который внесён в 17 часть Общего гербовника дворянских родов Всероссийской империи [ОГ, часть. 17, стр. 7] с записью: «Герб рода Гантимуровых князей тунгусских».

Описание герба: В червлёном щите — серебряный столб с четырьмя чёрными маньчжурскими знаками, означающими слово «хан» [4 иероглифа, дословно: hang ti mu la]. Щит увенчан дворянским коронованным шлемом. Нашлемник: золотой четырёхконечный крест. Намёт: справа — червлёный с серебром, слева — чёрный с серебром. Щитодержатели: два тунгуса в присвоенном им одеянии и вооружении, стоящие на двух скрещенных зелёных ветвях. Герб украшен багряною подбитою горностаем мантиею, с золотыми кистями и бахромою, и увенчан княжескою короною.

Примечание: часть 17 Общего гербовника никогда не издавалась и хранится в единственном экземпляре в Российском государственном историческом архиве, г. Санкт-Петербург.

[Чжан Гэда 1 994]

Отмеченные косяки:

Гантимур (Геен Тумур - эв. железный лук) в крещении Пётр Гантимуров, князь

Имя, вообще-то, монгольское - Ган + тѲмѲр (сталь + сталь, только "ган" - слово китайского происхождения, а "тѲмѲр" - общее для тюрок и монголов, аналогичное имя - Болот-тѲмѲр, где "болото" - тоже сталь, но персидское заимствование).

Смотрим русско-эвенкийский словарь:

эвенк. лук I (оружие) - бэр, алаӈа̄, бэркэ̄н*, алаӈандя*

Так что перевод и толкование имени неверны.

Гантимур был родственником китайского императора

Очень призрачно - в лучшем случае, эфу, т.е. "зять" (местных князей женили на дочерях или самого императора, или его детей и братьев). Чисто политический ход - порой "жены" даже не выезжали к "мужу" (как в случае с солонским князем Балдачей).

имея четвёртый по значимости в империи чин цзолина

Цзолин - это "ротный" (маньчж. "ниру-эджэн" 牛录额真 или "ниру-джангин" 牛录章京, кит. цзолин 佐領). Первый класс 4 ранга 正四品 (из 9 рангов, поделенных на классы). Делайте выводы, какой это по значимости чин!

Он занимал видное место в Китае

Пока не началась тяжба о его выдаче - не упоминается в документах. В самом Китае никогда не жил - только в Манчжурии.

пользовался милостью богдыхана

Как и все прочие цзолины. Ни больше и ни меньше. К тому же ниру из пограничных племен не были равны по статусу настоящим восьмизнаменным ниру.

Жалование — 9 пудов серебра (4200 лан) и 4 коробки золота

Это полная чушь. Вот из цинских уложений о том, как довольствуют настоящих знаменных эфу (в зависимости от ранга его жены - а он неизвестен в случае с Гантимуром):

б) Жалованье царевнам и княжнам:

законной царевне — 400 лан,

мужу ее — 300 лан,

побочной царевне — 300 лан,

мужу ее — 250 лан.

Жалованье княжнам постепенно нисходит от 160 до 30 лан. Жалованье мужьям их постепенно нисходит от 100 до 40 лан. На каждый лан серебра производится по полумешку риса.

Т.е. он якобы получает 350 лян в месяц, в то время как он должен получать максимум 300 лян в год!

Золотом в Китае никогда ничего не платили!

Имел 300 вооружённых копьями и куяками воинов

Весь вопрос - в каком году?

Это сведения от 1676 г., когда в бытность Спафария на месте он виделся с Гантимуром:

муж великой, храброй, будто исполин, 9 жон у него, а детей больше 30-ти, все вооружены, опричь дщерей, а племя ево соберетца больши трехсот человек, все вооружены в куяках с копьями

Сколько воинов и в каком вооружении у него было в 1649-1667 гг. - мы не знаем.

Только надо учесть, что когда Гантимур ушел к русским, то он был поставлен в преимущественное положение среди других тунгусских князей, что позволило ему консолидировать ряд эвенкийских родов, резко увеличив численность своей дружины.

В 1654 разграбил Нелюдский (Нерчинский) острог П. Бекетова и ушёл в Китай на реку Ган (приток Аргуни). Коренные земли Гантимура располагались на реке Нонни (приток Сунгари), откуда его вытеснили маньчжуры.

Сам к маньчжурам ушел, и сам был ими вытеснен? Внутреннее противоречие текста.

В 1667 он был послан уничтожить Камарский острог на Амуре.

Кумарский острог после 1658 г. не возобновлялся. Прямая ложь.

Этот случай вызвал у китайской администрации возмущение и опасение вместе с Гантимуром потерять территории его родовых владений, могущих отойти к России.

Полная пропаганда. Как? Никто не пытался объяснить?

Кроме того были выселены в глубь маньчжурской территории другие, не успевшие бежать племена дауров, на которых по мнению цинской администрации Гантимур мог иметь влияние.

Полная пропаганда. Как жили дауры, бежав от Хабарова и Степанова в 1650-е годы, так и продолжали жить по Нонни-уле:

Описание Цицикара и населения этой пограничной области. Наункотон и Даурия.

Прежде чем я попрошу любезно читателя сопровождать меня в пекинском путешествии, должен я в нескольких словах описать характер народа, населяющего Цицикарскую область. Примерно в четверти мили от этого пограничного города протекает река Наун. На ней лежит недавно построенный город Наункотон. Он окружен земляными стенами, обшитыми снаружи крепкими бревнами. Жители города и лежащих к югу от него шести больших сел зовутся даори, по-старому дауры. Татары, живущие между реками Науном и Яло и далее до Албазина, еще и теперь называют эту страну Дори.

Это сведения от лета 1692 г. русского посла Избранда Идеса.

Как бы так.

[Чжан Гэда 1 994]

серебряный столб с четырьмя чёрными маньчжурскими знаками, означающими слово «хан» [4 иероглифа, дословно: hang ti mu la]

На самом деле - просто транскрипция имени Гантимур: Han - du - mu - la (行-杜-木-拉).

Мало того, что обманули со значением, так еще и неправильно озвучили!

Вот так верить Интернету!

[Saygo 582]

ЗУЕВ А. О ВЛАСТНОМ СТАТУСЕ ТУНГУССКОГО КНЯЗЯ ГАНТИМУРА

(с. 346) Князь Гантимур, предводитель нелюдов – одной из групп забайкальских конных тунгусов (эвенков) – личность, весьма известная в истории Забайкалья. Он сыграл заметную роль в событиях, которые разворачивались в регионе в 1650‑х – первой половине 1680‑х гг., в первую очередь в развитии русско-маньчжурских отношений. С его именем связано много загадок, которые порождены как противоречивыми сообщениями источников, так и некритическим восприятием этих сведений историками. Одной из таких загадок является вопрос о властном статусе Гантимура в период его первых контактов с русскими.

Не вызывает сомнений тот факт, что к 1650‑м гг., когда русские землепроходцы появились в Восточном Забайкалье, Гантимур воглавлял какую‑то группу населения в верховьях р. Шилки, в районе между устьями рек Онона и Нерчи. В русских документах того времени он титуловался «князцом» или «князем». Однако непонятно, какова была по составу и численности данная группа населения, на какую территорию распространялась власть Гантимура.

Е. Хабаров в 1651 г., основываясь на показаниях пленных дауров и тунгусов, сообщал, что вверх по Шилке «есть неясачной князь Гантимур улан и про тово де князя шурин ево, Тыгичей, в распросе сказал: под тем де князем Гантимуром живут люди шародувы и нелюды и почеги многие луков с тысячи з две и больше» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 3. Стлб. 508. Л. 29–30]. В «шародувах», как считал В.А. Туголуков, следует видеть сартулов – группу тюрко-монгольского происхождения, в «почегах» – тунгусов Почегорского рода [Туголуков, 1975. С. 98]. В 1655 г. енисейский воевода А. Пашков писал в Сибирский приказ, что во время похода П. Бекетова на реки Шилку и Нерчу был взят ясак «с прежних новоприводных землиц князцов Нелюдцково князя Гентамура с товарыщи и с их улусных с 10 землиц людей на тебя государя собольми на нынешней на 162 г. (1653/54 год)» [Сборник…, 1960. С. 203]. Двумя десятилетиями позже другой енисейский воевода – К. Щербатов после личной беседы с Гантимуром, который осенью 1685 г. был проездом в Енисейске, в своей отписке в Сибирский приказ утверждал: «жил де он, Гантимур, преж сего в Даурской земле по великой реке Шилке, а владел де он многими даурскими пашенными люд(ь)ми, а ясак де платили и пашню пахали даурские люди на него, Гантимура» [РГАДА. Ф. 214. Стлб. 1355. Л. 61].

(с. 347) Интерпретируя эту информацию, а также данные XVIII в. о «родовом» составе тунгусов Восточного Забайкалья, находившихся в ведении потомков Гантимура, исследователи стремились представить Гантимура главой либо трех («шародувы», «нелюды» и «почеги»), либо нескольких (Баягирского, Почегорского, Увакасильского, Калтагирского, Дуликагирского) родов, либо одного Дуликагирского рода, либо даже большого «племени» нелюдов, состоявшего из 11 тунгусских и 4 монгольских «родов», либо просто «многих больших тунгусских родов» или основной массы забайкальских конных тунгусов. Кроме того, указывалось на подчинение Гантимуру отдельных групп дауров с верховьев Амура, вследствие чего он якобы являлся «владельцем земель в междуречье Шилки и Аргуни, в верхнем течении Амура» (см.: [Яковлева, 1958. С. 18–19, 28–30, 35–36; Долгих, 1960. С. 349; Степанов, 1973. С. 112; Туголуков, 1975. С. 92, 96, 98; Александров, 1984. С. 21; Артемьев, 1995. С. 47–48; Энциклопедия…, 2002. С. 145, 205; 2003. С. 224]). По мнению Д.Г. Дамдинова, Гантимур «властвовал над … 8–9 тысячами данников – дагуров-монголов на территории Даурии» [Дамдинов, 1996. С. 10].

Все эти утверждения весьма сомнительны. Во‑первых, некорректно применение данных, относящихся к XVIII в., для выявления объема власти Гантимура в середине XVII в. На это уже указывал В.А. Туголуков [Туголуков, 1975. С. 96–98]. Как известно, русская администрация с момента своего появления в Сибири активно занималась форматированием т.н. административных «родов». По этой причине нет оснований полагать и даже предполагать, что те «роды», которые в XVIII в. возглавляли потомки Гантимура, в середине XVII в. ему подчинялись. Во‑вторых, источники, зафиксировавшие первые контакты русских с Гантимуром, не дают оснований для признания его высокого властного статуса.

Донесения и распросы русских землепроходцев, действовавших в конце 1640‑х – первой половине 1650‑х гг. в Даурской земле (низовья Шилки и верховья Амура), а также допросы упомянутых пленных ясно показывают, что Гантимура среди князцов/князей, «владевших» «даурскими людьми» не было. Он фигурировал отдельно от них. Лидирующие и властные позиции в этом районе имели собственно даурские «вожди» Лавкай, Шилгиней и Гильдегу. Район, где Шилка, сливаясь с Аргунью, превращается в Амур, и верховья Амура занимал «Лавкаев улус», или «Лавкаево княженье».В 1649 г. аманат-тунгус Арчеул, допрошенный казаками в Тугирском зимовье (р. Олёкма), поведал, что в верховьях Шилки живут «лелюл(ь)ские люди», которые «плавают сверху Шилки реки» «на плоте» к даурам, «а как де Шилка река осенью станет, и те де люди у Лавкая покупают хлебные запасы и отъезжают назад к собе кон(ь)ми по л(ь)ду» [Дополнения…, 1848. С. 174]. «Лелюльские люди», «лелюли» – искаженное название нелюдов («нелюли», «недюли») [Долгих, 1960. С. 340]. Они, согласно показаниям Арчеула, вели с даурами торговлю, а не брали у них хлеб в качестве ясака-дани, соответственно никакой пашни «даурские пашенные люди» на Гантимура не пахали и не находились от него в зависимости. (с. 348) В то время дауры платили дань маньчжурам [Очерки…, 2009. С. 69, 90, 91]. Информация же Щербатова о владении Гантимуром «многими даурскими пашенными люд(ь)ми» является, как мы полагаем, вольной интерпретацией торговых отношений нелюдов и дауров. Это вполне соответствовало русской практике первых контактов с сибирскими народами, когда товаро/дарообмен (обмен подарков на пушнину) казаки-землепроходцы нередко трактовали как объясачивание. И либо сам Гантимур под влиянием своего общения с русскими, либо Щербатов квалифицировали торговые отношения нелюдов и дауров как зависимость последних от первых. Такая оценка вполне отвечала наметившемуся с 1670‑х гг. стремлению русских властей представить предводителя нелюдов влиятельным вождем, что можно было использовать в качестве аргумента легитимации русской власти в «Даурской землице»: «иноземцы», якобы платившие дань Гантимуру, принявшему русское подданство, автоматически рассматривались как подданные русского царя.

Нет подтверждений и главенства Гантимура над собственно тунгусами южной части Восточного Забайкалья. Среди тунгусских вождей, «властвовавших» на «Великой реке Шилке» и в ее окрестностях, помимо Гантимура и наравне с ним упоминаются и другие князцы: «Какагильсково роду» Бабуг, «Налятцково роду» Тякш, «Баягареково роду» Кагил, «Почегирсково роду» Топук, «Чамамагирсково роду» Болдоной и «Кокогирсково роду» «улусной лутчей человек» Индак [Сборник…, 1960. С. 203]. Фразу из отписки Пашкова «с прежних новоприводных землиц князцов Нелюдцково князя Гентамура с товарыщи и с их улусных с 10 землиц людей» (курсив наш. – А. З.) никак нельзя трактовать в том плане, что Гантимуру подчинялись 10 «землиц» – «родов». Указания на «князцов», «товарыщей» и «их улусных людей» вполне определенно говорят о том, что этими десятью «землицами», кроме Гантимура, «владели» и другие князцы, имена которых Пашкову, пересказывавшему отписки землепроходца Бекетова, были просто неизвестны. Кроме того, упоминание в отписке Пашкова наряду с Гантимуром «князя» «Почегирсково» (Почегорского) рода Топука ставит под сомнение информацию Хабарова о подчинении «почегов» Гантимуру. Никаких намеков на то, что Гантимур являлся влиятельным тунгусским предводителем, не содержится и в отписках других русских землепроходцев, взаимодействовавших с тунгусами в Забайкалье в 1650‑х гг.

Начав давать казакам ясак с 1650/51 г., Гантимур во второй половине 1650‑х гг. со своим родом ушел в маньчжурские пределы, на р. Наун. Примерно в это же время туда же перекочевали и многие другие роды конных тунгусов. В 1666/67 г. Гантимур вернулся в русское подданство, но с ним было всего 40 человек «Нелюдцкого роду» [Акты…, 1842. С. 455]. Основная масса забайкальских тунгусов разных родов (Баягирского, Почегорского, Увакасильского, Калтагирского, Дуликагирского и др.) вернулась позже и во главе со своими собственными вождями. Самостоятельный выход этих родов говорит о том, что они не были в подчинении у Гантимура.

(с. 349) Таким образом, вышеизложенное позволяет заключить, что нет никаких оснований считать Гантимура влиятельным вождем крупного объединения конных тунгусов или тунгусов, монголов и дауров. В конце 1640‑х – первой половине 1650‑х гг. он был лишь одним из многих местных (тунгусских и даурских) князцов, причем не самым авторитетным.

Список литературы

Акты исторические. – СПб., 1842. – Т 4. – 592 с.

Александров В.А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). – Хабаровск: Кн. изд‑во, 1984. – 272 с.

Артемьев А.Р. России верное служение (Род князей Гантмиуровых) // Забытые имена / Ин‑т истории, археологии и этнографии. – Владивосток, 1995. – Вып. 1. – С. 47–59.

Дамдинов Д. Г. О предках Гантимуровых (титуловых князей и дворян по московскому списку). – Улан-Удэ, 1996. – 92 с.

Долгих Б. О. Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII в. – М.: Изд‑во АН СССР, 1960. – 621 с.

Дополнения к актам историческим. – СПб., 1848. – Т. 3. – VII, 539, 7, 9 с.

Очерки истории Российского Дальнего Востока / Мазуров И.В., Пастухов А.М. – Хабаровск: Изд‑во ДВАГС, 2009. – Кн. 1. – 383 с.

Сборник документов по истории Бурятии. XVII век. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд‑во, 1960. – Вып. 1. – 493 с.

Степанов Н.Н. Присоединение Восточной Сибири в XVII в. и тунгусские племена // Русское население Поморья и Сибири (Период феодализма). – М.: Наука, 1973. – С. 106–124.

Туголуков В.А. Конные тунгусы (Этническая история и этногенез) // Этногенез и этническая история народов Севера. – М.: Наука, 1975. – С. 78–110.

Энциклопедия Забайкалья: Читинская область. – Новосибирск: Наука, 2002. – Т. 1. – 302 с.

Энциклопедия Забайкалья: Читинская область. – Новосибирск: Наука, 2003. – Т. 2. – 418 с.

Яковлева П.Т. Первый русско-китайский договор 1689 года. – М.: Изд‑во АН СССР, 1958. – 236 с.

Проблемы археологии, этнографии, антропологии Сибири и сопредельных территорий: Материалы итоговой сессии Института археологии и этнографии СО РАН 2012 г. Новосибирск: Изд-во Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2012. Т. 18. С. 346 – 349