Saygo

Проблема "династии Ся"

3 сообщения в этой теме

Загадка "династии Ся" и символика сельскохозяйственного цикла

В 1996 г. в КНР на государственном уровне была инициирована серия широкомасштабных исследований, получившая название "Проект хронологии [династий] Ся - Шан - Чжоу" ("Ся Шан Чжоу дуань дай гунчэн"). Целью проекта было уточнение датировок и периодизации истории Китая с конца III тысячелетия до н.э. до середины III в. до н.э. На протяжении почти пяти лет более 170 экспертов в области истории, палеографии, археологии, астрономии, радиокарбонного датирования проводили исследования в рамках девяти направлений, которые включали 44 темы{1}. Китайскому научному сообществу предложено опираться на хронологические рамки, понятия и концепции, уточненные и выработанные в ходе осуществления указанного проекта{2}. Органичным его продолжением стала исследовательская программа, разработанная "Центром изучения цивилизации", созданным в 1999 г. под эгидой факультета археологии Пекинского университета. Она состоит из 11 тем и предполагает дальнейшее изучение поселений городского типа культур позднего неолита типа Луншань (луншаноидных), неолитических поселений в южной части пров. Шаньси и на севере пров. Хэнань.

Специфика названных проектов заключается, в частности, в том, что они предполагают использование традиционной китайской историографической модели. В том числе в исторический контекст вводится эпоха "Пяти первопредков" (У ди), именуемых в западной науке "культурными героями". Этой эпохе посвящен начальный раздел первого китайского историографического свода "Ши цзи" ("Исторические записки", конец I - начало II в. до н.э.), носящий название "У ди бэнь цзи" ("Основные записи о Пяти первопредках"). На смену данному периоду, по представлениям китайских историографов, пришла эра правления династий-чао, первая из которых - династия Ся - на Западе считается мифической. Между тем проект "Центра изучения цивилизаций" прямо предполагает исследование поселений, датирующихся временем правления династии Ся. Указанные периоды охватывают те этапы социального и политического развития, к которым принято применять такие термины, как "трибализация" (от лат. triba - "племя") и "вождизм" ("chiefdom"){3}.

Проект "Центра изучения цивилизации" призван проверить свидетельства древнекитайской историографической традиции, правдивость излагаемых в ее рамках сведений о ранней истории китайской цивилизации{4}.

Фактически идет речь о целенаправленном формировании официальной концепции истории нации.

В общекультурном сознании китайцев древние мифы и легенды давно переплелись с реальной историей событий. Этому способствовала эвгемеризация (историзация) мифа в традиционной историографии. Китайские мыслители со времен Конфуция стремились понять мифы и предания исторически, давая им рационалистическое толкование. Древние божества и культурные герои часто выступают как правители государств, а их помощники и окружение воспринимаются в качестве императорских сановников, хотя действие относится к настолько далекому времени, что для него трудно представить наличие подобной государственной иерархии. На территории КНР до сих пор сохранились храмы и гробницы, в которых, согласно преданиям, покоятся останки легендарных героев. Яркое свидетельство тому - остающиеся до наших дней объектами поклонения усыпальницы легендарных Хуан-ди ("Желтого Императора") и Великого Юя. Принципиальная новизна нынешней ситуации - подкрепление прежних культурных стереотипов авторитетом точного научного знания. В официальном издании "Чжунго лиши цзинянь бяо" ("Хронология истории Китая", 2001) история китайской государственности начинается с дат правления Хуан-ди (Сюань-юаня - 2697 - 2599 гг. до н.э.), а Великий Юй фигурирует как основатель первой в китайской истории династии Ся, правившей с 2207 по 1766 гг. до н.э.{5}

user posted image

Великий Юй

Результаты сопоставительного анализа данных письменной традиции и археологических исследований рассматриваются при этом как свидетельства за или против историчности сведений, изложенных в древнекитайских текстах. В данной связи делаются попытки отождествить некоторые останки протогородских поселений с известными из древнекитайских текстов столицами древних царств. Например, с главными районами, в которых протекала деятельность Хуан-ди, связываются руины Сишань и Гучэнчжай у г. Синьми (пров. Хэнань). Обнаруженное вблизи г. Линьфэнь уезда Сянфэнь пров. Шаньси поселение городского типа идентифицировано как столица упоминавшегося в памятниках царства, основанного "совершенномудрым" правителем Яо (традиционная версия - XXIV-XXIII вв. до н.э.). В качестве самого раннего участка, иллюстрирующего наступление эпохи правления династии Ся, рассматривается стоянка Вадянь у г. Ючжоу в пров. Хэнань. В стоянке Ванчэнган близ уездного центра Хэнани г. Дэнфэна китайские ученые видят Янчэн - столицу Великого Юя, а стоянку в Синьчжай у г. Синьми полагают местом расположения Хуантай, столицы сына Великого Юя - Ци, ставшего первым наследственным правителем династии Ся{6}. Результаты археологических исследований должны подкреплять свидетельства древнекитайской письменной традиции, сохранившей самобытную концепцию истории.

user posted image

Реконструкция дворца первой фазы культуры Эрлитоу

Эта задача отражает специфику культурно-идеологической ситуации, складывающейся в нынешнем Китае. Однако использование для историописания хронографических моделей, содержащих явно "доисторические" или мифологические включения, отнюдь не является изобретением китайцев. Временная шкала, апеллирующая к легендарным правителям или героям древности, - распространенное явление для многих культур, ведущих отсчет своей истории от неких событий или лиц. В этом ряду можно назвать даты правления древнейшего фараона Египта, династий древнейшей Вавилонии, основания Рима и т.п. В современном мире самой распространенной точкой отсчета Новой эры выступает год Рождества Христова, принимаемый в качестве хронологического рубежа подавляющим большинством людей независимо от их воззрений на христианское предание.

В этой связи спор о реальности легендарных китайских первопредков и правителей правомерно уподобить выяснению даты рождения Иисуса Христа: возможно, существенное для части богословов и историков церкви, оно вряд способно повлиять на сложившуюся культурную практику. Что же касается следов ранней и поздней мифологии, то их можно обнаружить в любой историографии, и китайская не является исключением.

Предметом обсуждения здесь может и должно быть то, что позволяет выявить закономерности отражения исторической реальности в причудливой мифологической гиперболе. Например, то, какие именно смыслы носили понятия традиционной китайской историографии - такие как у ди ("пять первопредков") и прочие - в разные периоды. В архаическую эпоху указанное понятие могло иметь один смысл, в текстах II тысячелетия до н.э. - несколько иной, в памятниках конца I тысячелетия до н.э. - уже существенно другой. Сведения, сохранявшиеся в доциньских текстах, во времена династии Хань могли быть переосмыслены и введены в новый исторический контекст{7}.

Рассмотрим данную проблему на примере понятия, обозначаемого иероглифом ся. Он фиксирует, в частности, древнее самоназвание китайцев. Чжун ся и хуа ся называли себя насельники древней центральной культурной зоны Китая в I тысячелетии до н.э. Эти понятия стали синонимичными понятию чжунгожэнь - "люди срединных царств", затем, в имперский период, - "люди срединного государства"; до сих пор данные этнонимы являются самоназваниями китайской культурной общности. Иероглиф ся стал и обозначением династии, традиционно считающейся первой в истории Китая.

Тот же иероглиф использован в названии традиционного лунно-солнечного календаря - Ся ли, в течение тысячелетий задававшего ежегодный цикл государственных ритуалов, сельскохозяйственных работ и являвшегося одной из основ китайской культуры. Первое, что рекомендовал Конфуций ученику Янь Юаня, вопрошавшему о том, как следует управлять государством: "Введи календарь Ся" ("Лунь юй". XV.10). Помимо этого, иероглиф ся применяется для обозначения жаркого времени года - лета. Сочетание знаков ся чжэн - "установление ся" обозначает первый месяц по традиционному календарю. Календарь Ся сяо чжэн ("Малое установление Ся") - это самая ранняя из письменно зафиксированных китайских систем счисления времени. До нашего времени он дошел в одноименной главе в составе текста "Да Дай ли цзи" ("Записки о ритуале Старшего Дая"){8}: там содержатся сведения о разделении года на 12 месяцев с учетом кругового движения созвездия Ковша (Большой медведицы) и положения созвездий, приведены сведения климатического и фенологического характера, записи о календарных занятиях и деяниях власти, соответствующих каждому месяцу года{9}. В "Ши цзи" говорится о том, что Кун-цзы (Конфуций) "выправил [исчисление] сезонов Ся, многие ученые истолковывали календарь Ся сяо чжэн"{10}.

В своих древнейших формах, представленных в надписях на костях (конец II тысячелетия до н.э.), иероглиф "ся" изображал человека, держащего в одной руке топор (верхний элемент - "глаз с ресницами" - символизирует голову).

user posted image

Знаки на костях и черепаховых панцирях из раскопок Эрлитоу, напоминающие простейшие иероглифы

В дальнейшем в надписях на бронзовых сосудах и в надписях в стиле чжуанъ иероглиф видоизменился, но здесь еще сохранялись элементы первоначальной формы, в совокупности изображавшие стоящего человека, две руки и топор. В дальнейшем начертание еще более изменилось, и в современном написании трудом угадывается абрис прежней фигуры{11}. Однако древнее значение знака - "внушающий уважение мощный воин" - оставалось известным и в последующие времена, свидетельством чему является соответствующий комментарий к иероглифу ся в словаре "Шовэнь цзецзы" (начало II в. н.э.){12}, а также словосочетание ся гуанъ, в эпоху Чжоу (XI-III вв. до н.э.) обозначавшее начальника военного приказа, военного министра{13}.

Как уже отмечалось, в текстах I тысячелетия до н.э. иероглиф "ся" входил в словосочетание "хуа ся", ставшее самоназванием китайской нации. Иероглиф хуа и сам по себе стал обозначать такие понятия как "Китай", "китайский". В древнейших начертаниях, известных по надписям на костях, знак хуа изображал "раскидистое дерево" отсюда производные значения "цвести", "цветущий", "процветать", "плод". В дальнейшем в надписях на бронзовых сосудах, в стилях гувэнь, чжуанъ н несколько трансформировался в процессе стилизации и унификации иероглифики{14}. Во времена своего возникновения название хуа ся могло иметь вполне конкретное значение, отраженное в древнем рисунке - первооснове древнейших форм начертания этих иероглифов в надписях на гадательных костях. Он может быть истолкован как наглядное изображение "стоящего рядом с деревом человека с топором". Этот натуралистический смысл древних знаков помогает понять, почему иероглиф ся мог стать также обозначением "установления Ся" - ся чжэн как первого месяца по лунно-солнечному календарю, теплого сезона - лета, календарного цикла и сельскохозяйственного календаря, и каким образом данный смысловой ряд связал знак ся с обозначением культурной общности, государственной системы и именем династии.

В древнем контексте понятие хуа ся могло наглядно отражать ситуацию вырубки деревьев и фиксировать начало календарного цикла, сопряженного с подсечно-огневым земледелием. В текст конфуцианского трактата "Мэн-цзы" (IV в. до н.э.) включено повествование о том, как по приказу Юя, основателя династии Ся, выжигались леса на склонах гор. Герой И должен был выжечь леса и низины, чтобы дать возможность народу обрабатывать землю и избавить его от нападения диких зверей{15}. Эта практика в древние времена была широко распространена на территории Китая, покрытой густыми лесами. Таким образом понятия "ся" и "хуа ся" и могли стать самоназванием этнической общности древних земледельцев, которые противопоставляли себя населению окружающих регионов, имевших иные уклады жизни и ритуалы.

Формы подсечно-огневого земледелия, поныне сохраняющиеся в развивающихся странах влажных тропиков, аналогичны тем, которые повсеместно возникали при зарождении обработки земли на любых лесных территориях{16}. До сих пор эта экстенсивная форма землепользования кормит сотни миллионов человек{17}. В настоящее время в Китае она применяется в некоторых горных районах острова Хайнань, в других областях на юге и юго-западе. Там и сегодня можно видеть, как люди выходят с топорами на поля вырубать кустарник и сдирать кору с деревьев, повторяя из года в год то, что столетиями делали их предки. Еще чаще эту картину можно наблюдать в странах Юго-Восточной Азии.

Процесс формирования ассоциативных рядов, связующих данную форму хозяйствования с календарным циклом, можно проиллюстрировать на примере ряда иероглифов, имеющих к ней прямое отношение.

В первую очередь это знак си, состоящий из графем "топор" и "дерево" и имеющий значение "рубить топором дерево". Его древнее начертание наглядно изображало соответствующую ситуацию. Несколько иная, производная от него форма синь имеет древнее глагольное значение "расколоть древесину", а как имя существительное означает "хворост", "дрова". При этом он приобрел производные значения "новый", "свежий", в которых и используется в современном китайском языке. На этимологию этого знака прямо указывают его древние формы. В современном начертании этот знак для значения "дрова" был дополнен сверху уточняющим детерминативом "трава"{18}. В свою очередь, понятия года и урожая, годового и земледельческого циклов обозначаются в китайском языке одним иероглифом - "нянь", имеющим значения "год", "новый год", "урожайный год", "урожай", что и зафиксировано в его древнейших начертаниях: они изображают "человека, который несет на спине спелый колос, символизирующий сноп злаков нового урожая"{19}. При этом сочетание иероглифов синь нянь, в современном китайском языке означающее "новый год", в древней форме наглядно отображает начало и конец земледельческого цикла, где знак обозначает действие - "рубить древесину", а иероглиф - "человек несет на спине спелый колос" - символизирует новый урожай.

Подобным образом можно объяснить и семантику иероглифа ци ("моление", "поклонение"), который входит в название храма Циняньдянь ("Храм моления урожаю года"). Этот знак состоит из графем цзинъ - "топор" и ши - "каменный столик", "алтарь"{20}. Вплоть до XX в. неотъемлемым элементом наиболее значимой в Китайской империи церемонии вознесения жертв императором в храме Неба и моления об урожае в храме Циняньдянь являлся танец с топором. А на юге Китая до сих можно увидеть, как представители народности яо молятся о новом урожае во время весеннего праздника, знаменующего начало нового сельскохозяйственного цикла. Центральной церемонией обряда является танец человека с топором в руках, на лицо которого надета маска. Эту пляску, или пантомиму можно понимать и как воспроизведение сцены из жизни первопредков. Примечательно, что к языковой группе мяо-яо часто относят и народность шэ - этот этноним восходит к названию подсечно-огневого способа обработки земли{21}.

При применении данной системы земледелия чрезвычайно важно было точно определить срок начала сельскохозяйственного цикла, так как ошибка в установлении дня выхода на работы могла быть фатальной. Примером может послужить история, которая произошла на другом континенте в XX в., но вполне могла случиться и в Китае в древние времена. В 1950 г. многие мексиканские газеты сообщили об отчаянном положении индейцев-лакандонов, которым грозила голодная смерть: умер Панчо Вьехо - последний из лакандонов, кто разбирался в тайнах календаря и мог по звездам определять сроки основных полевых работ. После его смерти у племени было два неурожая только потому, что лесную поляну, которую они выжигали, заливало дождем, и индейцы опаздывали с посевом{22}. Поскольку выжигание производилось в самом конце сухого сезона, даже незначительная затяжка с началом работ становилась роковой и ливневые дожди мешали сгоранию деревьев и кустарников на поле. Успешное земледелие во многом обусловливалось агро-календарем, строго регламентировавшим и закреплявшим в системе календарных ритуалов сроки и очередность всех сельскохозяйственных работ.

Таким образом, цикл подсечно-огневого земледелия имел календарное воплощение, соблюдавшееся из поколения в поколение. Подобное исчисление годового цикла не вполне потеряло свое значение и сегодня, отразившись в том строгом порядке, в котором вся китайская нация отмечает "Праздник начала весны" - чуньцзе. Он приходится на второе новолуние после дня зимнего солнцестояния. В рамках соответствующей этому календарному циклу системы 24-х двухнедельных календарно-сельскохозяйственных периодов солнечного года вслед за соответствующим чуньцзе периодом ли-чунь - "установление весны" через две недели следует период юй-шуй - "дождевые воды". Две недели по традиции длится и праздник чуньцзе, завершаясь и одновременно достигая своей кульминации торжествами "главной ночи года", называемой также "Праздником фонарей" (юань-сяо), когда "на небе поднимается полная луна, на земле зажигается свет фонарей". Соответствующие празднества некогда сопровождались древним обычаем освещать факелами поля, а среди малых народностей на юго-западе Китая эта ночь до сих пор отмечается как "Праздник факелов". Данный обычай может быть истолкован как отражение некогда реального сожжения, накануне наступления сезона дождей, деревьев для создания делянок в лесу. В дальнейшем, по мере изменения уклада жизни, сведения лесов и перехода к плужному земледелию первоначальные реалии трансформировались в символические формы календарных празднеств.

В большинстве районов Китая празднование "главной ночи" начиналось непосредственно накануне наступления периода юй-шуй - "дождевые воды". Существует несколько версий происхождения этого праздника, восходящих в основном к преданиям времен правления династии Хань, однако эти версии, вероятнее всего, являются результатом переосмысления древней традиции в соответствии с реалиями имперской эпохи. Обрядовая ночная иллюминация создается множеством масляных светильников всевозможных форм и расцветок. Фонари зажигают поздно вечером, и весь Китай погружается в море огней. В старину существовал обычай в этот праздник прыгать через огонь, к духам местности обращались с молитвой о ниспослании богатого урожая. Также в эту ночь было принято вешать на длинном бамбуковом шесте посреди поля фонарь и по цвету огня предсказывать наводнения и засухи, а также будущий урожай.

Цикл празднования Нового года по лунно-солнечному календарю в Китае можно соотнести с наблюдаемым до сих пор в Юго-Восточной Азии ритмом хозяйственной жизни крестьян, которые применяют подсечно-огневую систему земледелия в холмистых местностях на участках, поросших лесом. В сухой сезон там вырубают кустарник, сдирают кору с деревьев и оставляют их засыхать, а через пару месяцев, в самом конце сухого периода, участки выжигают. После чего на делянках, сдобренных золой, с началом сезона дождей проводят посев, а примерно в октябре собирают урожай. Так исторически формировалась последовательность самых значимых для земледельческого сообщества событий его жизни, календарные даты которых и структурировали систему празднеств, являвшуюся средством фиксации и трансляции знаний, технологий и способов исчисления времени.

Французский этнограф, специалист по странам Юго-Восточной Азии Ж. Кондоминас определяет архаический календарь земледельца как "ритуальную технологию"{23}. Например, в рукописях древних майя, также занимавшихся прежде всего подсечно-огневым земледелием, отведено значительное место описанию дел земледельческих божеств, особенно богов дождя. Жрецы описывали, чем занимается в определенное время тот или иной бог, а верующим оставалось только следовать примеру своего божества. В дальнейшем многие из этих хозяйственных операций в реальной жизни перестали выполняться или изменились, но память о них как о занятиях богов сохранилась в священной традиции. Календарные сроки, утратившие практический смысл, превратились в некие мистические периоды, о наступлении которых по указанию рукописей знали только жрецы. Астрономические расчеты жрецов майя, отличавшиеся поразительной точностью, отражались в скульптуре, барельефах, древних рукописях и даже архитектуре. Так, исследуя руины древнего города Копана в Гондурасе, археологи обнаружили два каменных монумента (стелы 10 и 12), расположенные друг против друга на вершинах холмов, которые замыкают с запада и востока долину Копана. Если смотреть от стелы 12, то можно установить, что солнце заходит прямо за стелу 10 всего два раза в год: 12 апреля и 7 сентября. Первая дата приходится на самый конец сухого сезона, поэтому ученые предполагают, что 12 апреля начиналось выжигание растительности на полях. Когда вечером 12 апреля солнце заходило за стелу 10, то в древности по всей долине рассылались гонцы, извещавшие земледельцев о том, что боги повелели начать выжигание полей утром следующего дня.

Продолжая данную аналогию, стоит отдельно указать на новейшие археологические открытия на территории Китая, свидетельствующие о древности традиции ведения календаря и наблюдений за светилами. Об этом можно судить, например, на основании итогов изучения стоянки Таосы (пров. Шаньси), датируемой примерно 2500 - 1900 гг. до н.э. Она стала важным объектом исследований в рамках проекта "Центра изучения цивилизации". Раскопки на участке Таосы, впервые проведенные в конце 1970-х - начале 1980-х гг., привели археологов к заключению, что там располагалось крупное обнесенное стеной поселение, относящееся к заключительной фазе позднего неолита{24}. В 1999 - 2001 гг. там были обнаружены остатки глинобитной стены, огораживавшей участок в 280 га, на котором в 2100 - 2000 гг. до н.э. располагалось самое крупное из известных ныне окруженных стеной поселений доисторического Китая. Следующая серия раскопок, осуществленная в 2002 г., привела к открытию глинобитной стены, датируемой 2300 - 2100 гг. до н.э., а также платформы дворцового сооружения, кладбища знатных лиц, общественного хранилища. В 2003 - 2004 гг. здесь было обнаружено сооружение в виде валов со следами колонн, окружавших полукруглые участки хорошо утрамбованной земли - глинобитные платформы в форме полумесяца. Сооружение располагалось у южной стены и датировалось 2100 - 2000 гг. до н.э. Реконструкция дает основание предполагать здесь алтарь, размещавшийся на трех уровнях. Первый, внешний, уровень - в форме полумесяца, 23 - 30 метров от центра алтаря, площадью около 1700 кв. м; второй уровень - аналогичной формы, 19 - 21 м от центра алтаря, более 1000 кв. м; третий, верхний уровень - полукруг около 13 м от центра алтаря. По заключению археологов, изначально во внутреннем круге были установлены 12 деревянных прямоугольных в сечении колонн на каменных основаниях шириной 1,4 м и высотой не менее 4 м каждая. Стоя в центре алтаря, можно увидеть, что промежутки между колоннами шириной 0,15 - 0,2 м были обращены на восток и ориентированы на вершину горы Чунфэнь. Было высказано предположение, что данное сооружение предназначалось для наблюдений за восходами и заходами солнца, необходимых для ведения солнечного календаря.

Предполагается, что восходы и заходы солнца наблюдали через просветы между колоннами, определяя таким образом смену времен года. Ежедневные наблюдения обнаруживали, что точка касания солнцем горизонта в течение года смещается сначала в одну, а потом в обратную сторону в пределах одного и того же сектора. В марте солнце восходит почти точно на востоке и каждый день перемещается на диаметр диска влево к северу. Этот суточный ход постепенно уменьшается и к началу лета, в июне, достигает едва заметной величины в одну минуту дуги. К 22 июня суточный ход сокращается до полуминуты дуги, что и называется летним солнцестоянием. Затем начинается движение в обратном направлении, к югу. Оно длится все лето и к сентябрю суточный ход увеличивается вновь до размера диска. После прохождения момента осеннего равноденствия, 21 сентября, точка восхода опять оказывается точно на востоке и ход светила снова замедляется, пока 21 декабря не наступит зимнее солнцестояние. Затем движение снова начнется по направлению к северу. Наблюдая таким образом из центра алтаря за движением солнца, можно вычислить продолжительность года и отдельных сезонов. Наблюдения за 45 восходами Солнца в период между зимними солнцестояниями 2003 и 2004 гг. подтвердили данную гипотезу. Археологи, воспроизводившие наблюдения, убедились, что эта древняя обсерватория позволяла вычислять наступление очередного времени года с погрешностью не более двух дней по сравнению с календарем, широко используемым до сих пор в сельских районах Китая. Вычисленная в ходе наблюдений астрономическая дата 2026(±115)-2050 гг. до н.э. совпала с имеющимися радиокарбонными датами для данного сооружения - в пределах 2100 - 2000 гг. до н.э.{25} Открытие древней обсерватории в Таосы и проведенный здесь эксперимент стали темой обсуждения на специальном форуме с участием 20 китайских археологов, астрономов и историков{26}.

Храм-обсерватория, открытый в Таосы, является древнейшим из известных сооружений, предназначенных для календарных вычислений. Его можно рассматривать и в качестве реального прообраза легендарного культового сооружения мин-тан. Это название можно перевести как "дворец" или "зал" (тан) "рассвета, света, ясности" (мин) и истолковать как "Дворец календаря"{27}. В эпоху Чжоу и раннеимперский период мин тан являлся дворцом, в котором правитель Поднебесной осуществлял свои наиболее важные властные полномочия: отмечал наступление нового года, возвещал смену сезонов, что сопровождалось принесением жертв. Обряды, совершавшиеся в храме мин-тан, предваряли функционально аналогичные церемонии более низкого уровня, проводившиеся удельными правителями, которым полагалось возвещать в храмах предков о начале каждого месяца, совершая при этом соответствующие жертвоприношения. Все эти церемонии создавали своего рода "систему сигнализации" о начале сезонных работ.

Древние правители Китая, в определенное время года занимая место на соответствующей стороне храма мин-тан, тем самым последовательно фиксировали начало следующего периода годового цикла и инициировали начало тех или иных сельскохозяйственных операций. Например, когда правитель, облаченный в зеленые одежды, в середине второго месяца весны останавливался с восточнойстороны храма, это символизировало посещение им Востока в момент весеннего равноденствия. Подавая личный пример своему народу, он воплощал "учение без слов", транслируя древние знания в ритуальном танце и пантомиме. Регламент предписывал правителю в определенное время года занимать покои в той или иной стороне дворца, употреблять пищу и носить одежду, соответствующие данному сезону, и даже откладывать казни до осени, поры умирания. Нарушение этого порядка рассматривалось как одна из основных причин возможной потери власти правящим домом. Небрежение принципом соответствия сезону могло разрушить алгоритм, лежащий в основании миропорядка и, тем самым, сельского хозяйства - материальной основы существования общества. Таким образом, в системе ритуалов сопрягались этический, экологический и прагматический смыслы. Обладание мин-тан было исключительно царской прерогативой, и этот храм являлся не просто символом, а концентрированным воплощением Вселенной{28}.

Примечательно, что Мин-тан - это также название созвездия, имевшего важное значение в древнекитайской астрономии при определении наступления весны{29}. Данное созвездие, восходившее весной на небесном своде в центре созвездия Лазурного Дракона (Цин лун), описывалось как "сердце" последнего. В "Исторических записках" Сыма Цяня, в разделе "Трактат о небесных явлениях", говорится: "Восточный дворец неба (Дун-гун) [сходен с] Синим драконом, [главные его созвездия] - Фан (Дом) и Синь (Сердце). Созвездие Синь - это Мин-тан, а самая крупная звезда в нем - звезда Тянь-ван (Небесный Правитель, в западной астрономии звезда Антарес, альфа Скорпиона. - Н. М.), звезды же впереди и позади нее - его сыновья и подданные... С тех пор, как народился [наш] народ, разве был хоть один правитель, который бы не исчислял движения Солнца, Луны, планет и звезд? Когда наступило [время правления] пяти домов и трех династий, при них осуществлялись подобные наблюдения, приобретшие большую ясность. Срединное государство было разделено на двенадцать областей. Глядя вверх, люди наблюдали [за расположением] звезд на небе, глядя вниз, подражали тому, что находилось на земле. На небе размещались Солнце и Луна, на земле действовали силы инь и ян. На небе располагались пять планет, на земле действовали пять стихий. На небе находились различные созвездия, на земле имелись области и районы. Три источника света [на небе] [наполняли] внутренней сущностью силы инь и ян, а жизненная суть этих сил коренилась в Земле, и мудрецы управляли, объединяя все"{30}.

Развитие земледелия сопровождалось формированием институтов управления, обслуживавших потребности земледельческой общины и интегрировавших все большие массы населения. Деятельность земледельца неизбежно обусловливается циклом климатических изменений и культивации растений. Изучение циклических природных взаимосвязей, начавшееся еще в архаическую эпоху, оформлялось в доктрины календарного характера и стимулировало развитие институтов астрономических наблюдений, которые с древнейших пор имели ключевое значение для китайской мифологии, государственной идеологии, философии, историографии. Древние календарные предписания кодифицировались в системах ритуалов, жертвоприношений, молений о предстоящем урожае. В императорском Китае одной из важнейших задач государя и его власти являлось точное следование циклу сезонных фенологических изменений, что предполагало систематическое изучение астрономических явлений. Эти задачи органически вплетались в государственную идеологию и системы ритуальных предписаний.

Издревле одной из главных функций правителя Китая было утверждение и рассылка календаря, регламентировавшего периоды сельскохозяйственных работ, что символизировало мироустроительную роль его власти{31}. В древнекитайских текстах упоминаются три системы отсчета начала года: при династии Ся - с первой луны, при Инь - с 12-й, при Чжоу - с 11-й. В рамках единой системы отсчета времени по лунно-солнечному календарю данные различия могли иметь отношение, скорее, к ритуальному празднованию начала года, т.е. несли идеологический и религиозный смысл, не означая фактического различия календарных систем. Сакральный статус династии соотносился со священным характером календаря, который являлся одним из важнейших атрибутов власти, ибо соблюдение должных сроков сельскохозяйственных работ обеспечивало урожай - источник жизни всего государства. В "Исторических записках", в разделе "Трактат о календаре", календарные установления связывались с велениями высших сил, которым следовало подчинять и обязательное обновление календаря пришедшей к власти династией: "Когда сменяется род правителей, получающий повеление [Неба на правление], то [государь] должен внимательно подойти к установлению начал [года], к перемене первого числа первой луны года, к смене цвета [парадных] одежд, должен доискаться до небесных начал и основываться на них, следовать намерениям [Неба] и принимать их"{32}.

Летоисчисление осуществлялось по годам правления государей, череда которых как бы и задавала ход времен. В рамках династического правления институт ответственных за хронографию жрецов трансформировался в особый слой чиновничества, являвшийся неотъемлемой компонентой имперского строя. До начала XX в. одной из наиболее важных обязанностей китайского монарха было ритуальное открытие сельскохозяйственного года. В начале весны император совершал церемонию вспашки первой борозды на ритуальном поле в южном предместье столицы. За плугом его сменяли сановники, а вслед за ними - специально призванные крестьяне. Подобные традиции восходили к временам формирования китайской культуры и государственности. Древние ритуалы поклонения Небу соотносились с обрядами определения и провозглашения времен года, являвшимися символической основой всей системы государственного управления.

По-видимому, такого рода календарно-ритуалистический символизм отразился и в широком комплексе значений иероглифа ся, который стал служить для обозначения летнего сезона, календарной системы, первой в истории Китая династии и всего "культурного" древнекитайского сообщества, противопоставлявшего себя "варварам".

Коннотация иероглифа ся с аграрным циклом прослеживается и в названии "летнего перепела" - ся ху, которое стало обозначением чиновника, собиравшего народ на прополку полей. Здесь мы видим метонимический перенос народной сезонной приметы в контекст хозяйственного управления, осуществлявшегося государственной администрацией. Этот пример хорошо показывает направление, в котором развивалась сфера употребления иероглифа ся: от архаических реалий, связанных с земледелием и его природосо-образной организацией (первоначально - самих древних воинов и земледельцев, в среде которых складывался сельскохозяйственный календарь), к социальным, культурным и политическим институтам, возникавшим в процессе эволюции аграрного сообщества, для которого календарное исчисление оставалось символом и условием гармонии мира. Независимо от того, существовала ли в действительности династия Ся, логика культурного сознания, формировавшая традиционную китайскую концепцию истории Поднебесной, опиралась на чрезвычайно давние и прочные основания.

Примечания

1. Цао Вэй. Чжоуюань цзягувэнь [Надписи на гадательных костях из Чжоуюань]. Пекин,

2002. С. 1 - 2.

2. Li Xueqin. The Xia - Shang - Zhou Chronology Project // Journal of East Asian Archaeology/Academic Publishers Brill in Leiden. Boston; Kцln. 2002. Vol. 4. P. 321 - 333; Lee Yuri Kuen. Building the Chronology of Early Chinese History // Asian Perspectives: The Journal of Archaeology for Asia and the Pacific. 2002. Vol 41, N 1. P. 15 - 42.

3. Концепция "вождизма" широко применяется ныне при изучении истории Китая как в западных странах, так и в России для объяснения процессов формирования древнейших "протогосударств". См. например: История Китая: учебник/Под ред. А. В. Меликсетова. М.: Изд-во МГУ, 1998. С. 16 - 17, 32.

4. Li Liu. The Chinese Neolithic: Trajectories to Early States. Cambridge, 2004. P. 9.

5. Чжунго лидай цзинянь бяо [Хронология истории Китайского государства] // Чжунхуа лиши вэньку [Собрание классических древнекитайских текстов]. Пекин, 2001. С. 1.

6. Подробнее см.: Мартыненко Н. П. Культура как превращение знаков - вэньхуа. М., 2006. Т. 2. С. 159 - 195.

7. О спорах по поводу содержания понятия у ди см., например: Chang K.C. Art, Myth and Ritual: the Path to Political Authority in Ancient China. Camb. (Mass.), 1983. P. 2; Id. Sandai Archaeology and the Formation of States in Ancient China: Processual Aspects of the Origins of Chinese Civilization // The Origin of Chinese Civilization. Berk, 1983. P. 495 - 522.

8. Конфуцианский канон "Ли цзи" известен в двух версиях: Дай Дэ (Да Дай - "Старший Дай", I в.) изложил версию из 85 пяней (глав), а его племянник Дай Шэн- Сяо Дай ("Младший Дай") - на этой основе составил текст из 49 пяней, "Сяо Дай ли цзи", считающийся основой современного текста, включающего то же число глав.

9. Да Дай ли цзи чжуцзы соинь [Записки о ритуале Старшего Дая с познаковым указателем]. Тайбэй, 1993.

10. Сыма Цянь. Ши цзи [Исторические записки] // Эршилю ши. Чжунхуа лиши вэньку [Двадцать шесть [династических] историописаний. Собрание исторической китайской классики]. Пекин, 2001. С. 59.

11. Ханьцзы юаньлю цзыдянь [Этимологический словарь китайских иероглифов]. Пекин, 2003. С. 540.

12. Сюй Шэнь чжуань, Сюй Сюань цзяодин [Сочинение Сюй Шэня, исправленное Сюй Сюанем]. Шовэнь цзецзы [Объяснение знаков-вэнь и толкование знаков-цзы]. Шанхай, 2004. С. 143.

13. Большой китайско-русский словарь в 4 томах/Под ред. И. М. Ошанина. М., 1984. Т. 4. С. 6; Чжоу ли [Церемониал [династии] Чжоу]. Сер.: Чжуцзы байцзя чжи ши сань цзин. Чжунхуа гудянь цзинхуа вэньку [Сочинения авторов всех [философских] школ. Собрание выдающихся памятников китайской классики]. Пекин, 2001. С. 57.

14. Ханьцзы юаньлю цзыдянь [Этимологический словарь китайских иероглифов]. Пекин, 2003. С. 197.

15. Мэн-цзы чжэн и ("Мэн-цзы" в правильном толковании). Сер.: Чжу цзы цзичэн, П. Шанхай, 1935. С. 200.

16. Горнунг М. Б. Постоянновлажные тропики: изменение природной среды под воздействием хозяйственной деятельности. М., 1984.

17. Conklin H. C. The Study of Shifting Cultivation // Current Anthropology. 1961. Vol. 2, N 1.

18. Се Гуаньхуэй. Чанъюн ханьцзы туцзе [Иллюстрированное толкование часто употребляемых иероглифов]. Пекин, 1997. С. 182.

стр. 134

19. Это обстоятельство уже отмечали отечественные китаеведы. См., например: Малявин В. В. Китайцы // Календарные обычаи и обряды народов Восточной Азии. Новый год. М., 1985.

20. Се Гуаньхуэй. Указ. соч. С. 304.

21. Под этим названием они стали известны, начиная со времен правления династии Южная Сун (1127 - 1279 гг.). Шэ проживают небольшими компактными поселениями, а также совместно с ханьцами в горной местности на стыке провинций Фуцзянь, Гуандун, Цзянси и, в особенности, на стыке Фуцзяни и Чжэцзяна.

22. Гуляев В. И. Становой хребет "Древнего царства" // Древние майя: загадки погибшей цивилизации. М., 1983. С. 88 - 106.

23. Kondominas G. Ritual Technology in Mong Gar. Swidden Agriculture: Rise Societies. L., 1986. P. 29.

24. Gao Tianlin, Zhang Daihai, Gao Wei. Chronological Dates and Phases of Taosi Type of Longshan Culture: Research on Prehistory. Xian, 1984.

25. Institute of Archaeology Chinese Academy of Social Sciences (IA CASS). Excavation of the Large-sized Structure Foundations in Sacrificial Area of the Taosi City-site in Xiangfen City, Shanxi // Kaogu (Archaeology). Beijing, 2004. N 7. P. 9?24; Ни Zhongwei, Yan Jiarong. Directory for Star Observation. Nanjing, 2003. P. 47; IA CASS, et al. Tombs of the Middle Taosi Culture Discovered on the Taosi City-site // Kaogu (Archaeology). Beijng, 2003. N 9. P. 3 - 6.

26. Chinese archaeologists said they have found the world earliest observatory, dated back to some 4,100 years ago, in North China's Shanxi Province // Taiyuan, Xinhuanet. 2005.30 oct.

27. В русскоязычной научной литературе встречаются разные варианты перевода: "Пресветлый престол", "Пресветлый зал", "Зал света", "Храм света" и т.п.

28. Гране М. Китайская мысль. М., 2004. С. 73.

29. Гудай ханьюй цыдянь [Словарь древнекитайского языка]. Дацзыбэнь [Большое собрание иероглифов]. Пекин, 2002. С. 1075.

30. Цит. по: Сыма Цянь. Исторические записки. М., 1986. Т. 4. С. 147, 115 - 116.

31. Конфуциева летопись "Чуньцю" ("Весны и осени"). М., 1999. С. 109.

32. Сыма Цянь. Указ. соч. Т. 4. С. 107.

Мартыненко Николай Петрович, доктор философских наук.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Становление династии Ся и «Событие 4200BP» в свете исследований китайских и западных учёных.

Ся 夏 – первая из исторических династий Китая. Она достаточно уверенно соотносится с археологической культурой Эрлитоу 二里头, существовавшей в среднем течении реки Хуанхэ приблизительно в 1950–1600 гг. до н.э. Её непосредственным предшественником была культура Луншань (4 основных варианта этой культуры были распространены на всём протяжении среднего и нижнего течения Хуанхэ во второй половине III тыс. до н.э., приблизительно до 2200–2100 гг. до н.э.). Примечательно, что эта эпоха примыкает к временам произошедшего приблизительно 4200 лет назад резкого изменения климата на планете. Именно в это время нарастают ледники в Андах и горах на западе Канады, чудовищные засухи поражают Древнее царство в Египте и Аккадскую империю в Месопотамии, гибнут цивилизации долины Инда, а в истории Китая происходит исчезновение ряда неолитических цивилизаций Луншаня и Лянчжу, а в материальной культуре их преемников – культур Юэши (в Шаньдуне) и Мацяо, – отмечается серьёзная цивилизационная деградация, в это же время сходят с исторической сцены культуры Таосы и Цицзя. Этот катаклизм получил среди учёных название «событие, случившееся 4200 лет назад» («4200BP Event»)[1]. Настоящая статья призвана подвести некоторые итоги некоторых исследований этого периода, выполненных китайскими и западными учёными, как палеоклиматологами, так и археологами, и сделать на основании результатов этих исследований некоторые предположения относительно причин возникновения и динамики упомянутого «события».

В последние годы китайские ученые опубликовали десятки статей, в которых приводятся и анализируются сведения о начавшихся приблизительно в 2200 г. до н.э. беспрецедентных наводнениях, многократно превосходивших по частоте и силе как те, что случались до них, так и те, которые наблюдались в исторический период. Так, в статье Чжа Сяочуня, Хуан Чуньчана и Пан Цзянли говорится о пяти периодах наводнений в районе р. Цишуй, пров. Шэньси, включающих в сумме 21 событие, при этом четыре таких периода приходятся на 2300–2000 гг. до н.э., а пятый – на 1100–1010 гг. до н.э. Из первых четырёх периодов самый ранний пришёлся на 2300–2250 гг. до н.э., остальные три – на 2250–2190, 2190–2100 и 2100–2000 гг. до н.э. соответственно. Китайские учёные отмечают, что сила и продолжительность наводнений, их высокая повторяемость в тот период вполне соответствуют описанным в китайских мифах о потопе (см. подробнее: [10]).

Вопрос о произошедших 4200 лет назад изменениях в климате рассмотрен Чжаном Гуаншэном и др. [11] на примере стоянки Юйхуэйцунь, находящейся в округе Бэнбу в северной части пров. Аньхой. Опираясь на результаты различных геохимических и геофизических исследований, авторы статьи указывают, что приблизительно с 2500 по 2100 г. до н.э. имело место снижение ранее очень высокого уровня влажности климата в районе р. Хуайхэ и её притоков, здесь появились многочисленные поселения культуры Луншань, однако в 2100 г. до н.э. отмечается резкое увеличение влажности климата (? – С.Б.), что привело к мощным наводнениям в районе всей долины р. Хуайхэ. После приблизительно 2100 г. до н.э. климат установился холодный и сухой, производственный потенциал почвы снизился, и стоянка Юйхуэйцунь оказалась «почти покинута».

Чрезвычайно рельефно мощь наводнений показана в статьях группы китайских исследователей, изучавших речные отложения в районе среднего течения реки Цзинхэ в центральной части Лёссового плато [5; 18]. Наводнения датируются приблизительно в 2100 и 2000 гг. до н.э., пиковый объём стока во время наводнения составлял, согласно оценкам, 19 499 и 22 040 кубометров в секунду соответственно, что в несколько раз превышает максимальный объём стоков, зарегистрированных во время наводнений в наше время. Авторы полагают, что чрезвычайно переменчивый, нестабильный и чреватый катастрофами климат, для которого свойственны были и засухи, и наводнения, привёл к тому, что поселения оказались покинуты, и, возможно, сыграл роль в упадке высокоразвитых цивилизаций позднего неолита в муссонных регионах Китая.

Не прошло мимо внимания китайских учёных и совпадение данных палеоклиматологии с реалиями мифов о борьбе Великого Юя с наводнениями. Юй упоминается во многих китайских статьях о доисторических наводнениях, в которых сведения палеоклиматологии рассматриваются как подтверждение сведений мифов; фактически идёт процесс эвгемеризации мифа о Великом Юе с опорой на данные палеоклиматологов. В качестве примеров такого «сращения» данных науки и мифов можно упомянуть статью Ван Цина «Географический фон усмирения потопа Великим Юем» [17] и статью У Вэньсяна и Гэ Цюаньшэна «Возможность необычайно сильных наводнений накануне становления династии Ся и историческая правда об успешной борьбе Великого Юя с наводнениями» [19]. Их авторы пытаются суммировать данные междисциплинарных исследований со сведениями классической литературы, археологии и астрономии, чтобы воссоздать исторический контекст, в котором формировался миф о Великом Юе, а именно – чрезвычайно мощные наводнения накануне образования государства Ся в 2200–2000 гг. до н.э., при этом основной причиной успеха Юя в усмирении потопа авторы считают не деятельность людей, а общее улучшение климата после 2000 г. до н.э., полагая, что это позволяет снять противоречие между мощностью наводнений и способностью человека усмирить их.

Стремясь минимизировать число факторов, определявших динамику «события 4200ВР», китайские учёные иногда пытаются объяснить снижение численности неолитических поселений во времена Эрлитоу (Хэнань и Шэньси) и Юэши (Шаньдун), существовавших в 1950–1500 гг. до н.э., только долгосрочными климатическими факторами, уходя от оценки факта резкого изменения климата и имевших место в ту эпоху катастрофических наводнений. Например, в статье Гао Хуачжуна и др. [4] анализируются экологические изменения и реакция на них со стороны неолитических культур в районе р. Иши, пров. Шаньдун, существовавших ок. 2200 г. до н.э. Отметив стабильный рост числа неолитических поселений сменявших друг друга культур Бэйсинь, Давэнькоу и Луншань, авторы отмечают резкое снижение числа поселений преемственной Луншаню неолитической культуры Юэши. Они указывают на то, что до Луншаня включительно климат в данном районе был тёплым и влажным, однако приблизительно 4200 лет назад началось его быстрое похолодание, что не только снизило урожайность полей, но иногда не позволяло получить даже достаточного количества семенного зерна. По мнению авторов, недостаточность природных ресурсов и стала причиной резкого снижения численности населения во времена Юэши. При этом фактически остаётся без объяснения тот факт, что материальные останки культуры Юэши выглядят по сравнению с предшествовавшими им луншаньскими артефактами «недоразвитыми, простыми и примитивными».

Археологические сведения подтверждают, что серия наводнений оказала катастрофическое влияние на развитие цивилизации древнего Китая, задержав его как минимум на несколько веков. Мы можем вполне определённо утверждать это, рассмотрев, например, динамику изменения численности поселений в регионах становления цивилизационных центров позднего неолита Китая: в Хэнани, нижнем течении Янцзы и на территории Шаньдуна. Рассматривая археологические сведения о численности населённых пунктов и их площади для регионов, соответствующих ареалам распространения земледельческих культур IV–III тыс. до н.э., мы будем учитывать, по возможности, такой важнейший для анализа фактор, как преемственность культур в рамках одного поселения.

Хэнань. Проект археологического обследования в районе слияния рек И и Ло.

user posted image

Рис. I-1. Район проведения археологической съёмки в 1997–2002 гг. в районе Ило (выделено пунктиром)

В течение 5 лет, с конца 1997 по 2002 г. включительно, Институт археологии АОН КНР совместно с Университетом Ла Троб, Австралия, вели исследования в рамках международной междисциплинарной программы, одной из целей которой являлась полная археологическая съёмка района притоков Хуанхэ, рек И и Ло, находящихся в самом сердце китайской цивилизации – в той части пров. Хэнань, где возникла археологическая культура Эрлитоу, достаточно уверенно ассоциируемая в наше время с первой из исторических династий Китая – династией Ся (см. рис. I-1. Район проведения археологической съемки в 1997-2002 гг. в районе Ило (выделено пунктиром)).

Поскольку одной из важнейших целей исследования являлось уточнение путей возникновения и структуры расположения и функционирования поселений в составе ранних государств, большое внимание уделялось выявлению и картированию останков древних поселений, определению их площади. Результаты съёмки вносились в геоинформационную систему, что позволило создать карты распределения поселений по культурам (Яншао, Луншань, Эрлитоу, Шан и Чжоу; см. рис. I-2 – рис. I-6 соответственно) и типам (малые поселения, средние поселения и региональные центры).

user posted image

Рис. I-2. Распределение поселений культуры Яншао.

user posted image

Рис. I-3. Распределение поселений культуры Луншань.

user posted image

Рис. I-4. Распределение поселений культуры Эрлитоу.

user posted image

Рис. I-5. Распределение поселений культуры Шан.

user posted image

Рис. I-6. Распределение поселений культуры Чжоу.

user posted image

График I-1. Динамика изменения числа поселений в районе Ило с прямой и обратной экстраполяцией для этапа Эрлитоу.

Опираясь на опубликованные в Интернете результаты этой археологической съёмки большого и исторически важного региона, я выполнил подсчёт количества поселений для каждой из упомянутых археологических культур, результаты которого приведены в табл. I-1 и представлены в графическом виде на графике I-1: Динамика изменения числа поселений в районе Ило с прямой и обратной экстраполяцией для этапа Эрлитоу[2]. На графике, отрезок, ограниченный на горизонтальной шкале названиями двух культур, соответствует существованию той из них, которая находится правее (например, участок Яншао – Луншань соответствует периоду существования культуры Луншань, и т.д.). Поскольку целью настоящей работы является анализ данных, способных свидетельствовать о резком падении численности населения и соответствующем сокращении числа поселений в конце Луншаня, важность для нас представляют участки Яншао – Луншань и Луншань – Эрлитоу. Культура Эрлитоу существовала с 1900 по 1550 гг. до н.э. (обе даты приблизительны, они основаны на серии из 38 калиброванных радиоуглеродных дат, полученных Институтом археологии АОН КНР, см: [12]), а культура хэнаньский Луншань – приблизительно с 2600 по 2000 г. до н.э. Таким образом, продолжительность существования культуры Эрлитоу составляет ок. 350 лет, а предшествовавшего ей хэнаньского Луншаня – ок. 600 лет. Продолжительность существования последнего можно вполне безболезненно увеличить для целей нашего исследования до 700 лет – хотя такое увеличение работает против проверяемого нами предположения о нарушении темпов роста численности поселений на этапе перехода от Луншаня к Эрлитоу, несколько снижая показатели темпов прироста населения и численности населенных пунктов, оно не очень сильно влияет на оценку в целом, упрощая в то же время приблизительные расчёты и графическое представление данных – получается, что срок существования культуры хэнаньского Луншаня ровно вдвое превышает срок существования культуры Эрлитоу. Местонахождение, хозяйственно-культурный тип, экологическая обстановка, даже этническая составляющая обеих культур во всех существенных значениях принимаются для целей оценки как практически идентичные. Логично будет предположить, что и относительные темпы роста численности населения будут приблизительно теми же. Однако обращение к данным «Проекта Илохэ» это предположение не только не подтверждает, но прямо опровергает: после быстрого роста на этапе Луншаня, количество поселений на этапе Эрлитоу довольно заметно снижается.

ЯншаоЛуншаньЭрлитоуШанЧжоу
Поселений63846568127
В т.ч. средних354210

Табл. I-1.

Из таблицы видно, что количество поселений для данного региона в Луншане (84) по сравнению с Яншао (63) возросло на 21 единицу, это составляет ровно треть от количества на начало этапа. Экстраполируя, можно предположить, что при тех же темпах прироста для следующего этапа общее количество поселений составит 98 (84+28:2=98; где 28 – треть от исходного числа поселений на данном этапе; 28 разделено на 2 для корректировки принятой нами вдвое большей продолжительности существования хэнаньского Луншаня по сравнению с культурой Эрлитоу). Однако на этапе Эрлитоу количество поселений составило не ожидаемые 98, а всего 65 – что составляет 66,33% от ожидаемого количества и 77,38% от реально существовавшего во времена Луншаня. Т.е., становление Ся происходило на историческом фоне резкого снижения числа поселений, в том числе крупных. Данные по Чжоу позволяют не учитывать предположение о недостаточности производственного потенциала территории – цифры для Чжоу заметно превосходят показатели экстраполяции (при Чжоу здесь было 127 малых поселений, 8 средних и два региональных центра), то есть ресурсы для развития имелись.

user posted image

График I-2. Реконструкция динамики падения числа поселений в конце Луншаня для района Ило.

Данные по Эрлитоу учтены за всё время существования этого этапа, то есть упомянутые 77,38% – это максимум, достигнутый за всё время существования культуры Эрлитоу, поэтому логично будет предположить, что рост числа поселений этой культуры начинался с существенно меньшего их количества. Принимая темпы прироста населения (и, соответственно, темпы роста числа поселений) одинаковыми для Луншаня и Эрлитоу, получаем возможность провести обратную экстраполяцию, – разумеется, с корректировкой на вдвое меньшую продолжительность Эрлитоу, – что даёт нам ориентировочное количество в 52–53 поселения на начальном этапе становления Эрлитоу, это должно было привести со временем к созданию 65 реально существовавших в период Эрлитоу поселений (см. график I-2: Реконструкция динамики падения числа поселений в конце Луншаня для района Ило). Иными словами, из 84 условных поселений Луншаня, после неких событий, на начальный этап Эрлитоу переходят не более 52–53 условных поселений (то есть, ок. 62–63% от имевшегося), и за всё время существования Эрлитоу количество поселений этой культуры возросло всего до 65 (т.е. до 77,38% от существовавших на этой же территории на этапе Луншаня). При этом исследовавшийся район был наиболее благоприятным для ведения всех видов хозяйственной деятельности, ибо находился в непосредственной близости от столицы династии Ся. Существовавшая при Луншане численность поселений в этом районе восстановилась и даже несколько возросла только во времена Чжоу – приблизительно через полторы тысячи лет после предполагаемой катастрофы в конце Луншаня, и после преодоления последствий шанского завоевания (отметим, кстати, что при Шан на данной территории, ставшей территорией по сути оккупированной, не только не наблюдается падения числа малых поселений, но имел место даже его некоторый рост, а вот число средних центров, обладавших, вероятно, определёнными административными функциями, снизилось по сравнению с Эрлитоу вдвое – с 4 до 2).

Более углублённо вопрос преемственности культур (и динамики изменения численности населения) при «обычном» (от Яншао к Луншаню) и «катастрофическом» (от Луншаня к Эрлитоу) переходе от предшествующей к последующей можно исследовать с привлечением материалов, опубликованных в 2007 г. в статье участвовавшего в проекте Ило сотрудника Института археологии АОН КНР Цяо Юй [9]. Применительно к интересующему нас вопросу, Цяо Юй делает вывод, что (а) на начальном этапе раннего Луншаня имело место резкое снижение численности населения, и что (б) затем, на этапе позднего Луншаня, начался быстрый рост численности населения, который (в) продолжился, пусть не так быстро, на этапе Эрлитоу. Рассмотрим сделанные Цяо Юй выводы.

(а) Резкое снижение численности населения на этапе раннего Луншаня. Вывод сделан исходя из незначительного количества поселений с материальными следами, относящимися к раннему Луншаню, а это, в первую очередь, изготовленная на гончарном круге тонкостенная серая и чёрная керамика. Её изготовление предъявляет более высокие требования как к сырью, так и к мастерству изготовителя. Иными словами – очень часто это не местная, а привозная продукция, изготовленная в ремесленной мастерской, и продукт этот на начальном этапе его распространения можно рассматривать скорее как символ престижа и достатка, нежели обычный предмет утилитарного назначения. Логично предположить, что его бережно хранили, не часто использовали, а при переносе поселения забирали с собой, используя для повседневных нужд более дешёвую керамику яншаоского типа. Которая, соответственно, и разбивалась много чаще. Позднее, когда сосуды луншаньского типа получили заметное распространение, стали более заурядными, их шансы пострадать и быть выброшенными также заметно возросли. Отсюда следует, что наличие в археологических находках керамики нового типа, относящейся к начальному этапу становления новой культуры, нельзя само по себе считать классифицирующим показателем для выявления всех поселений, существовавших на этом этапе. Однако именно так поступила Цяо Юй, и посмотрим, что из этого вышло. Ниже приведены сведения по количеству и площади поселений, а также оценка численности этих поселений в районе Ило для этапов позднего Яншао, раннего и позднего Луншаня (напомним, приведённые в статье Цяо Юй данные не полны).

Этап/СтадияЧисло поселенийОбщая площадь поселений, гаЧисленность населения, чел. (оценка)
Позднее Яншао47[3]159,59092,07
Ранний Луншань1228,81641,6
Поздний Луншань77[4]219,512509,2

Табл. I-2. Динамика изменений числа и площади поселений и оценка численности населения в районе Ило от позднего Яншао до позднего Луншаня.

Если рассматривать ранний Луншань как отдельный этап, во всех отношениях вычлененный из предшествующей яншаоской среды, как тот субстрат, на котором (и только на котором) возник потом более развитый, поздний Луншань, то да, Цяо Юй имела право на свои выводы – а ведь они предусматривают как резкое падение числа поселений (более чем вчетверо), их площадей и населения (почти в шесть раз), так и последующий чудовищно быстрый их рост – числа поселений в 6,5 раз, их площади и населения – в почти в 8 раз...

Однако ранний этап каждой новой археологической культуры нельзя рассматривать как некую самостоятельную стадию этой культуры. Находки утвари, относящейся к этому раннему этапу, не говорят, что эта культура уже реально сменила предшествующую даже в пределах данного поселения. Новая утварь – чаще всего привозная, эксклюзивная новинка, отчасти предмет роскоши, чаще всего не производящийся пока местными мастерами. Именно поэтому отнесение останков поселения к раннему этапу какой-либо культуры требует чрезвычайно осторожного подхода. Если рассматривать имеющиеся данные, исходя из постепенности внедрения элементов луншаньской культуры в яншаоскую среду, плавности перехода к Луншаню, то тогда имеет место достаточно равномерный, без драматических скачков рост числа поселений, их площади и населения. Ключевое слово здесь – постепенность. Как определить, имел ли место плавный переход яншаосцев на достижения луншаньской культуры, или же на раннем этапе луншаньцы оказались «отрезаны» от яншаоского субстрата и начинали «с нуля», породив позднее культуру позднего Луншаня? Способ достаточно прост – следует проследить, в какой части поселений, жизнь в которых не прекращалась от позднего Яншао (ПЯ) до позднего Луншаня (ПЛ), был выполнен переход к достижениям раннего Луншаня (РЛ), в какой – к культуре позднего Луншаня, в какой части такого перехода вообще не было и какая часть ранне- и позднелуншаньских поселений возникла «сама собой», без связи с предшествующим яншаоским населением территории. Давайте так и поступим.

Поселений ПЯПоселений РЛПереходов от ПЯ к РЛДоля переходов к РЛ от общего числа поселений ПЯ, %Доля переходов от общего числа поселений РЛ, %
4712725,5358,33

Табл. I-3. Переход Позднее Яншао (ПЯ) – Ранний Луншань (РЛ).

То есть, керамика раннего Луншаня была обнаружена приблизительно на каждом седьмом из позднеяншаоских поселений, при этом семь из двенадцати всех раннелуншаньских поселений продолжали существовать со времён Позднего Яншао. То есть, керамика раннего Яншао в большей части случаев обнаруживалась на достаточно стабильных поселениях. Что не удивительно, если поначалу сложная в изготовлении луншаньская керамика действительно была предметом роскоши.

Поселений ПЯПоселений ПЛПереходов от ПЯ к ПЛДоля переходов к ПЛ от общего числа поселений ПЯ, %Доля переходов от общего числа поселений ПЛ, %
47771838,3023,38

Табл. I-4. Переход Позднее Яншао (ПЯ) – Поздний Луншань (ПЛ).

Процесс освоения луншаньских достижений продолжался, и на этом этапе к культуре Луншаня приобщилось в 2,5 раза больше поселений, чем на предшествующем, она стала доминирующей, и вывод новых поселений осуществлялся уже в рамках культуры поздний Луншань.

Итак, всего из 47 позднеяншаоских поселений на новую культуру изготовления керамики и хозяйствования перешли 25, не перешли 22, зато были вновь созданы уже как чисто луншаньские – 52, в том числе 3 – в районе «неперешедших» позднеяншаоских (возможно, в некоторых случаях образовывавших «кластеры» с перешедшими). Если вспомнить, что процесс перехода на новый тип керамики занял десятилетия, если не века, и учесть, что как яншаоские, так и луншаньские земледельческие поселения не реже раза в несколько десятилетий вынужденно переносились на новое место из-за истощения плодородия земель, процесс перехода представляется вполне плавным и не связанным с каким-либо потрясением, что и подтверждается ростом общей численности поселений (с 47 в позднем Яншао до 77 позднелуншаньских).

Совсем иная картина предстает взгляду, если обратиться к переходу от позднего Луншаня к Эрлитоу. Применим тот же метод и проанализируем количество переходов луншаньских поселений к культуре Эрлитоу на её I и II стадиях.

Поселений ПЛПоселений ЭIПереходов от ПЛ к ЭIДоля переходов к ЭI от общего числа поселений ПЛ, %Доля переходов от общего числа поселений ЭI, %
7711810,3972,73

Табл. I-5. Переход от Позднего Луншаня (ПЛ) у культуре Эрлитоу I (ЭI).

Количество поселений, в которых начался переход на культуру Эрлитоу I (11), приблизительно соответствует количеству позднеяншаоских поселений, в которых начался переход к раннему Луншаню (12), при этом доля поселений, перешедших к культуре Эрлитоу I, снизилась более чем на треть (с 14,9% до 10,39%), зато доля переходов от общего числа поселений возросла с 58,3% до 72,73% – то есть, если при переходе к Луншаню, из новых луншаньских поселений около 60% возникли на месте предшествующих позднеяншаоских поселений, то при переходе к Эрлитоу I, почти три четверти перешедших поселений соотносятся с поселениями позднего Луншаня. Если предположить, что динамика усвоения новой культуры при Позднем Яншао и Позднем Луншане была приблизительно одинаковой, то для Позднего Луншаня можно было ожидать, что переход к культуре Эрлитоу I состоится не в 8, а в 11–12 поселениях, а сама численность эрлитоуских поселений составит не 11, а 19–20. Выполнив обратную экстраполяцию для определения того числа луншаньских поселений, наличие которых позволило бы при той же динамике получить на первом этапе 11 поселений, получаем число в 53–54 поселения. Складывается впечатление разрыва в преемственности, как будто становление культуры Эрлитоу I опиралось на меньшее (как минимум, на треть) количество луншаньских поселений.

Поселений ПЛПоселений ЭIIПереходов от ПЛ к ЭIIДоля переходов от общего числа поселений ПЛ, %Доля переходов от общего числа поселений ЭII, %
772979,0924,14

Табл. I-6. Переход от Позднего Луншаня (ПЛ) у культуре Эрлитоу II (ЭII).

Тем не менее, процесс становления культуры Эрлитоу не прекращался, и из существовавших на II этапе Эрлитоу 29 поселений ещё 7 из существовавших с Луншаня поселений стали использовать элементы культуры Эрлитоу II (ещё 8 поселений перешли к Эрлитоу II с предыдущего этапа Эрлитоу I). Доля новых переходов от общего числа поселений позднего Луншаня сразу ко второй фазе Эрлитоу очень мала – 9,09%, это менее четверти от 38,30% – доли поселений, перешедших от позднего Яншао к позднему Луншаню минуя ранний Луншань. Значение очень мало и в абсолютном исчислении – 7 переходов против 18 на стадии Позднее Яншао – Поздний Луншань. Если посмотреть на общее количество существовавших на протяжении I и II стадий Эрлитоу поселений (32, при этом всего 3 из 11 поселений Эрлитоу I не перешли на этап Эрлитоу II), то складывается впечатление, что ко второй стадии Эрлитоу перешли все, кто мог (суммарно 15 переходов на 32 поселения – это даёт 46,88%, при переходе от ПЯ к Л перешло в сумме 25 поселений из 47, что дает 53,19%, значения вполне сопоставимы), другое дело, что исходное количество условных луншаньских поселений на момент перехода к Эрлитоу должно было составлять величину много меньшую, чем археологически подтверждённые для всего периода 77, и вряд ли намного превышавшую 35–40.

Затронем вопрос о судьбе «недостающих» позднелуншаньских поселений, который также иногда упоминается в статьях китайских и зарубежных археологов. Иногда высказывается идея, что причиной снижения числа поселений при Эрлитоу стало их укрупнение. При этом подразумевается, что структура поселения (и плотность проживающего в нём населения) остаются в принципе теми же. Позволим себе усомниться. Этап Эрлитоу в развитии древнекитайского общества связан с усложнением социальной структуры – в административных центрах появились дворцовые постройки, общественные склады, мастерские, возможно – казармы, другие места административного, военного и общественного назначения, что не позволяет автоматически распространять на такие населённые пункты систему оценок, которая использовалась для определения численности населения неолитического земледельческого посёлка. Вряд ли в неолитическом «протогороде» было так уж много «слуг народа», поэтому, учитывая специфику таких населённых пунктов, было бы целесообразно ввести для подсчёта численности их населения понижающий коэффициент 0,7. То есть, на административные, общественные и пр. нужды мы отводим 30% площади крупных населённых пунктов. Тогда, опираясь на данные таблиц из статьи Цяо Юй, получается, что даже на втором этапе Эрлитоу численность населения этой местности составляла приблизительно 9 040 человек, тогда как на этапе позднего Луншаня она составляла 12 509 человек. То есть, численность населения к первому этапу Эрлитоу заметно сократилась, и даже на следующем, втором этапе, она была на четверть меньше, чем рассчитано для Позднего Луншаня.

При том, что во времена Эрлитоу эта местность была столичным округом, в котором были более чем где-либо ещё обеспечены относительная защита, порядок и спрос на избыток сельскохозяйственной и ремесленной продукции. В других районах ситуация была заметно худшей – так, известно, что на территории всего этого региона (Хэнань и южная часть Шэньси) известно св. 700 луншаньских поселений – и менее 200 эрлитоуских (см. [7]). Настолько заметное снижение числа поселений при Эрлитоу просто невозможно объяснить усложнением социальной структуры и некоторым ростом площадей крупных центров. Таким образом, весьма вероятно, что в конце Луншаня произошло нечто, повлёкшее массовую гибель людей и заставившее выживших отказаться от заметной части своих прав в пользу централизации, повышавшей выживаемость коллектива в целом.

Вот что говорит о причинах перехода от Луншаня к Эрлитоу упоминавшаяся выше Лю Ли: «Причиной наводнений могло стать изменение климата и/или ухудшение экологии, вызванное деятельностью людей, например, такое, как эрозия почв на лессовом плато. Эти времена приблизительно совпадают с предполагаемыми временами „Юя Великого“, первого царя династии Ся, о котором говорят, что он усмирил наводнения и обрёл вследствие этого политическую власть, ставшую затем наследственной. Если эти события действительно имели место, то природная катастрофа может являться одним из объяснений снижения численности населения в переходный период (от Луншаня к Эрлитоу. – С.Б.). Более того, такое наводнение могло предоставить возможность харизматическим личностям обрести политическое влияние, возглавив находившиеся на догосударственной стадии развития политические образования, чтобы установить политическое доминирование над другими группами» [8, p. 235]. Вопроса одномоментной эрозии почв мы коснёмся ниже, а пока посмотрим, как обстояли дела у соседей хэнаньского Луншаня.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Шаньсиский Луншань – Таосы

Становление культуры Таосы произошло в рамках поздней стадии шаньсиского Луншаня. Лю Ли отмечает: «… затем последовал быстрый процесс становления нуклеарных поселений в период позднего Луншаня, о чём свидетельствует возникновение крупных, окружённых стенами поселений в Таосы… На раннем этапе Таосы размер самой большой стоянки достигал 280 га, она представлена ограждённой стенами территорией Таосы, при этом общее количество поселений значительно снизилось (47 стоянок). На позднем этапе Таосы самой большой стоянкой по-прежнему оставалась Таосы с площадью в 300 га, и количество поселений несколько возросло (56 поселений). В период Эрлитоу, размер самого большого поселения (20 га) и количество поселений (35 поселений) снизилось до уровней более низких, чем существовали на раннем этапе Луншаня… В период позднего Луншаня этот регион переживал пик своего социального развития» [8, p. 172]. Что вполне согласуется с динамикой изменения числа поселений, реконструированной нами для наиболее благоприятного района – окрестностей сяской столицы.

Нижнее течение Янцзы

Юй Шиюн и его коллеги в статье о роли климата в возникновении и упадке древних цивилизаций в дельте Янцзы [14] исследовали отложения песка и органических осадков, перекрывающие культурные слои в районе стоянки Мацяо, Шанхай, давшей название одноимённой археологической культуре, которая, как считается, стала «наследницей» культуры Лянчжу. Причиной возникновения этих отложений авторы называют изменения уровня моря, так и начавшиеся частые и сильные наводнения. Резкий подъём уровня вод в озёрах в результате сильных наводнений ок. 2200 г. до н.э. сделал этот район непригодным для обитания и хозяйственной деятельности.

В статье «Палеоэкологические изменения в дельте Янцзы на протяжении последних 8000 лет» группы китайских и немецких учёных [20] постулируется прерывный характер развития неолитических культур в этом регионе, связанный с изменением уровня моря (6 эпизодов), однако в качестве основной причины краха культуры Лянчжу (ок. 4000 лет назад) указывается катастрофическое наводнение, имевшее место ок. 2000 г. до н.э. После него в этом районе археологами фиксируется довольно отсталая и немногочисленная культура Мацяо (ок. 1800 – ок. 1200 гг. до н.э.).

Статей такого рода публикуется в последнее время как в Китае, так и за его пределами очень много, и факт сильных наводнений в этом районе ок. 2200–2000 гг. до н.э. уже не оспаривается китайскими археологами – споры идут лишь о том, было ли наводнение единственным фактором, приведшим к упадку культуру Лянчжу, или наряду с этим действовали и другие – например, общее похолодание климата (приведшее к сокращению численности и даже исчезновению многих видов теплолюбивых животных и растений), внутренние противоречия в самом лянчжуском обществе (большой размер непроизводственных затрат, связанных с изготовлением предметов роскоши) и войны (например, давление со стороны уже использовавших бронзу «продвинутых и высокопроизводительных» культур позднего Луншаня). Последний аргумент особенно примечателен, если учесть, что эти самые культуры позднего Луншаня исчезли одновременно с Лянчжу в результате тех же наводнений, оставив после себя столь же культурно отсталых «наследников», – например, культура Юэши, «наследовавшая» чрезвычайно развитому и многочисленному шаньдунскому варианту Луншаня, находится во всех отношениях на том же уровне, что и достаточно примитивная культура Мацяо, «наследовавшая» утончённой и изысканной культуре Лянчжу[5].

Подводя итоги, вновь обратимся к монографии австралийской исследовательницы Лю Ли «Китайский неолит: Пути движения к ранним государствам», являющейся на сегодняшний день, пожалуй, самой полной научной работой, суммирующей результаты как китайских, так и западных исследований динамики социального развития и становления городской цивилизации в дописьменный период китайской истории [8]. Говоря о периоде ухода Луншаня и его современников с исторической сцены, Лю Ли неоднократно указывает на резкое падение численности населённых пунктов, которое она называет «длительным периодом падения численности населения, если не назвать его депопуляцией, поскольку всего лишь несколько черепков, принадлежащих культуре Юэши, было найдено на шести стоянках (культуры Луншань. – С.Б.) археологической группой из Лянчэна… Исчезновение стоянок после периода Луншань совпало с перемещением политических центров в западную часть Шаньдуна и Хэнань…, но причины, вызвавшие упадок культуры Луншань требуют дополнительных исследований. Возможно, этот упадок отчасти стал результатом крайне неблагоприятного изменения экологической ситуации, как упоминалось нами выше, например, изменения климата, наводнений в системе рек и наступления моря. Поскольку сокращение числа поселений после периода Луншаня произошло на территории Шаньдуна повсеместно, причины могут быть комплексными, связанными как с социальными, так и с экологическими факторами» [8, p. 201].

По приведённым Лю Ли обобщённым данным результатов исследований как китайских, так и западных учёных, количество луншаньских поселений в Шаньдуне на момент «события, произошедшего 4200 лет назад» превышало 1000, в Шэньси их было более 2200, в Хэнани – около 1000 [8, p. 27]. После «события» число поселений резко снизилось – так, в Шаньдуне было найдено всего 126 стоянок культуры Юэши, что составляет 14% от числа стоянок Луншаня на той же территории; в Хэнани число стоянок Эрлитоу составило приблизительно 200 – т.е., ок. 20% от числа стоянок хэнаньского Луншаня; в центральной Шэньси было найдено всего несколько эрлитоуских стоянок – при том, что число Луншаньских на той же территории составляло 2200 [8, p. 31]. Таким образом, факт чрезвычайно резкого (если не исторически одномоментного) падения количества поселений и численности населения (до уровня 15–20% и даже менее от их количества на предшествующем этапе) стал частью современной научной парадигмы, и сейчас внимание исследователей привлекают причины и динамика такого падения.

Что же послужило причиной такого падения численности неолитического населения Китая? Отчасти я уже предложил ответ на этот вопрос в своих предшествующих публикациях (cм. [1; 2]). Сейчас, пожалуй, к нарисованной мной картине кометного удара можно прибавить ещё несколько штрихов. Я предполагаю, что при исследовании причин и динамики «события 4200ВР» имеет место некоторая путаница, связанная с тем, что на самом деле событий было два – достаточно плавное похолодание («третье событие Бонда»), на начальный период которого «наложилось» какое-то катастрофическое событие, вызвавшее резкое изменение климата и ускорившее похолодание в планетарном масштабе (получившее в китайской мифологии названия «бунт Чи-ю», «битва Гун-гуна и Чжу-жуна» и т.п., связанное не только с наводнениями, но и с пожарами).

Ранее «кандидатом» на роль второго, катастрофического фактора, спровоцировавшего резкое похолодание климата около 2200 г. до н.э., считали извержение некоего неустановленного вулкана, о чём, например, говорится в статье Вайса и др., опубликованной в 1993 г. в Science [13], однако в настоящее время всё большее количество сторонников приобретает гипотеза кометного удара. Кометный удар «наложился» на «третье событие Бонда», «подправив его сценарий» так, что после чудовищных наводнений и цунами, снёсших прибрежные цивилизации, в лесистых районах возникли множественные пожары, выбросившие в атмосферу продукты горения лесов; не исключено, что удар фрагментов ядра кометы пробудил вулканы, их пепел сделал атмосферу ещё менее прозрачной, а через несколько лет бедствий ситуация не восстановилась – леса и более мелкая растительность в значительной части выгорели, удерживать приречный грунт не могли, эрозия берегов на Лёссовом плато была беспрецедентной, и реки при сильных дождях превращались в реки грязи (это объясняет огромную толщину речных отложений, соотносимых с наводнениями той эпохи), свою роль сыграло и нараставшее общее похолодание климата – набирало силу «третье событие Бонда», также нанёсшее удар к привыкшей к более высоким температурам растительности… Так видится автору социальный и экологический контекст, в котором проходило становление династии Ся.

Комментарии

1. В современной науке так принято обозначать это чрезвычайно резкое изменение климата, в результате чего на смену тёплому и влажному климату на планете пришёл климат более сухой и холодный. Нередко описанное выше палеоклиматологическое событие называют также «третьим событием Бонда» – по имени американского геолога Джерарда Кларка Бонда, исследовавшего историю изменений климата и выдвинувшего на основании полученных им материалов гипотезу о циклах солнечной активности как причине циклических 1500-летних (точнее, продолжительностью в 1470 ± 500 лет) изменений в климате Северного полушария на протяжении считавшегося ранее климатически стабильным голоцена (см. [3]). Он выделил восемь «событий», третье из которых, если считать от нашего времени, отстоит от современности на 4200 лет. Оно подтверждено исследованиями палеоклимата для Северной Африки, Ближнего Востока, Аравийского полуострова, полуострова Индостан, Восточной и Юго-Восточной Азии, и даже для центральной части Североамериканского континента.

2. Пунктирная линия отражает прямую и обратную экстраполяцию, которые были бы справедливы при равенстве продолжительности этапов Луншаня и Эрлитоу. Однако продолжительность этапа Луншаня принимается нами как вдвое большая продолжительности этапа Эрлитоу, поэтому мы ввели непрерывную корректирующую линию, представляющую собой биссектрису между пунктирной линией и горизонталью, что позволяет вдвое снизить ожидаемые значения положительного и отрицательного прироста при экстраполяции.

3. По списку в статье Цяо Юй – 48, но № 41 в списке отсутствует.

4. По списку в статье Цяо Юй – 78, но № 46 в списке отсутствует.

5. Подробнее с дискуссией по этому вопросу, в которой высказывается немало весьма примечательных точек зрения, можно ознакомиться, например, на сайте музея Цинпу, Шанхай

Литература

1. Блюмхен 2007 – Блюмхен С.И. «Жемчужное дерево» Хуанди и гибель городов Луншаня // История и современность, 2007, № 1, с. 138–145.

2. Блюмхен 2005 – Блюмхен С.И. Мифы о Чи-ю, Хуан-ди, Чжуань-сюе и упадок протогородов культуры Луншань // Сибирь на перекрестье мировых религий: Материалы Второй межрегиональной научно-практической конференции, посвящённой памяти М.И. Рижского (Новосибирский Гос. ун-т и др.). Новосибирск: Изд-е Новосибирск. Гос. ун-та, 2005, с. 214.

3. Bond 1997 – Bond G., Showers W., Cheseby M., Lotti R., Almasi P., deMenocal P., Priore P., Cullen H., Hajdas I., Bonani G. A Pervasive Millennial-Scale Cycle in North Atlantic Holocene and Glacial Climates // Science, 14 November 1997, Vol. 278, no. 5341, pp. 1257–1266.

4. Gao Huazhong et al., 2007 – Gao Huazhong, Zhu Cheng, Xu Weifeng. Environmental change and cultural response around 4200 cal. yr BP in the Yishu River Basin, Shandong // Journal of Geographical Sciences, 2007, vol. 17, № 3, pp. 285–292 (электронная версия).

5. Huang Chunсhang et al., 2010 – Huang Chunсhang, Pang Jiangli, Zha Xiaochun, Zhou Yali, Su Hongxia, Li Yuqing. Extraordinary Floods of 4100−4000 a BP recorded at the Late Neolithic Ruins in the Jinghe River Gorges, Middle Reach of the Yellow River, China // Palaeogeography, Palaeoclimatology, Palaeoecology, Vol. 289, Issues 1–4, 1 April 2010, pp. 1–9 (электронная версия).

6. Liu, Chen, 2007 – Liu Li, Chen Xingcan. Multidisciplinary Research in the Yiluo Project: After 10 Years // Bulletin of the Indo-Pacific Prehistory Association. Vol. 27 (2007), pp. 37–38.

7. Liu Li, 2002 – Liu Li. On the Chronology of the Three Dynasties.

8. Liu Li, 2004 – Liu Li. The Chinese Neolithic: Trajectories to Early States. Cambridge, Cambridge University Press, 2004.

9. Qiao Yu, 2007 – Qiao Yu. Development of Complex Societies in the Yiluo Region: A GIS based Population and Agricultural area analysis // Bulletin of the Indo-Pacific Prehistory Association (BIPPA), Vol. 27, 2007, pp. 61–75.

10. Zha Xiaochun et al., 2009 – Zha Xiaochun, Huang Chunchang, Pang Jiangli. Palaeofloods recorded by slackwater deposits on the Qishuihe River in the Middle Yellow River // Journal of Geographical Sciences, 2009, vol. 19, № 6, с. 681–690 (электронная версия).

11. Zhang Guangsheng et al., 2010 – Zhang Guangsheng, Zhu Cheng, Wang Jihuai, Zhu Guangyao, Ma Chunmei, Zheng Chaogui, Zhao Lanhui, Li Zhongxuan, Li Lan, Jin Aichun. Environmental archaeology on Longshan Culture (4500–4000 aBP) at Yuhuicun Site in Bengbu, Anhui Province // Journal of Geographical Sciences, 2010, vol. 20, № 1, с. 455–468 (электронная версия).

12. Wei Gao et al., 1998 – Wei Gao, Yang Xizhang, Wang Wei and Du Jinpeng. Yanshi Shangcheng yu Xia Shang wenhua fenjie (The Yanshi Shang city and the demarcation between the Xia and Shang cultures) // Kaogu, 1998, № 10, pp. 66–79.

13. Weiss et al., 1993 – Weiss H., Courty M.-A., Wetterstrom W., Guichard F., Senior L., Meadow R., Curnow A. The Genesis and Collapse of Third Millennium North Mesopotamian Civilization // Science, 20 August 1993: Vol. 261. no. 5124, pp. 995–1004.

14. Yu Shiyong et al., 2000 – Yu Shiyong, Zhu Cheng, Song Jian and Qu Weizheng. Role of climate in the rise and fall of Neolithic cultures on the Yangtze Delta. Boreas, 2000, Nr 29, pp. 157–165.

15. Ван Цин, 1993 – Ван Цин王青. Шилунь шицянь Хуанхэ сяю дэ гайдао юй гу вэньхуа дэ фачжань 试论史前黄河下游的改道与古文化的发展 (Об изменениях в нижнем течении реки Хуанхэ и развитии древних культур в доисторический период) // Чжунъюань вэньу 中原文物, 1993, № 4, с. 63–72.

16. Ван Цин, 1996 – Ван Цин王青. Цзюйцзинь 4000 нянь цяньхоу дэ хуаньцзин бяньцянь юй шэхуэй фачжань 距今4000年前后的环境变迁与社会发展 (Экологические изменения и общественное развитие в период ок. 4000 лет назад) // Дунфан вэньмин чжигуан – Лянчжу вэньхуа фасянь 60 чжоунянь цзинянь вэньцзи. 东方文明之光 —— 良渚文化发现60周年几年纪念文集。Хайнань, 1996. – С. 291–299.

17. Ван Цин, 1999 – Ван Цин王青. Да Юй чжишуй дэ дили бэйцзин大禹治水的地理背景 (Географический фон усмирения потопа Великим Юем) // Чжунъюань вэньу 中原文物, 1999, № 1. – С. 34–42.

18. Ли Юйцинь и др., 2009 – Ли Юйцинь 李瑜琴, Хуан Чуньчан 黄春长, Чжа Сяочунь 查小春, Пан Цзянли 庞奖励. Цзинхэ чжунъю Луншань вэньхуа ваньчао тэда хуншуй шуйвэньсюэ яньцзю 泾河中游龙山文化晚期特大洪水水文学研究 (Гидрологическое исследование чрезвычайно сильного наводнения в среднем течении реки Цзинхэ в период позднего Луншаня) // 地理学报 / Acta Geographica Sinica, Vol. 64, No. 5, May 2009, pp. 541–552.

19. У Вэньсян, Гэ Цюаньшэн, 2005 – У Вэньсян 吴文祥, Гэ Цюаньшэн 葛全胜. Сячао цяньси хуншуй фашэн дэ кэнэнсин цзи Да Юй чжишуй чжэньсян 夏朝前夕洪水发生的可能性及大禹治水真相 (Возможность чрезвычайно сильных наводнений накануне становления династии Ся и историческая правда об усмирении потопа Великим Юем) // Дисыцзи яньцзю 第四纪研究 (Исследования четвертичного периода) / Quaternary Sciences, 2005, т. 25, № 6, с. 741–749.

20. Чжан Цян и др., 2004 – Чжан Цян 张强, Цзян Тун 姜彤, Ши Яфэн 施雅风, Лоренц Кинг, Лю Чуньлин, Мартин Метцлер. Чанцзян саньцзяочжоу ба цянь нянь лайгу хуаньцзин бяньцянь 长江三角洲8000年来古环境变迁 (Палеоэкологические изменения в дельте Янцзы на протяжении последних 8000 лет) // Journal of Geographical Sciences, 2004, vol. 14, № 1, p. 105–112 (электронная версия).

Блюмхен С.И. Ст. опубл.: Общество и государство в Китае: XLII научная конференция: Часть. 1 / Ин-т востоковедения РАН. - М.: Учреждение Российской академии наук Институт востоковедения (ИВ РАН), 2012. - 395 стр. - Ученые записки Отдела Китая ИВ РАН. Вып. 6. С. 70-88.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас