Saygo

Кочевники: от шаньюя Модэ до Чингисхана

172 сообщения в этой теме

IV. "Жизнь после смерти"

Выстраивающийся почти фантастический сюжет объясняет, как, в сущности, на голом месте могли вдруг возникнуть два города — на Реуте (Старый Орхей) и Ботне (Костешты), отделенные друг от друга всего несколькими десятками километров. Становятся ясными пути формирования особенностей состава денежного обращения района. Обилие монет чеканки Сарай ал-Джедид в Поднестровье наводит на мысль, что на западную окраину государства пришли тесно связанные со столицей Улуса Джучи люди. О том же может свидетельствовать и размах монументального строительства — мечеть, караван-сарай, бани.

Такого рода дальние миграции горожан имели место в евразийских степях и в другие эпохи. К примеру, арабский энциклопедист Х в. ал-Масуди рассказывает, что в находившейся на Нижней Волге хазарской столице Атил (Итиль) обитали в основном мусульмане, предки которых пришли "из окрестностей Хорезма". Он нисколько не сомневался в истинности причин, вызвавших миграцию: "В давние времена, после возникновения ислама, в их стране разразилась война и вспыхнула чума, и они переселились к хазарскому царю" (Минорский 1963: 192-196). И в русских землях экстремально тяжелые жизненные условия ХIV-ХV вв. толкали массы населения в дальний путь. Летописцы зафиксировали движение из тверских и московских пределов в Псков, уход в Литву и к немцам (Соловьев 1988: 529-530; Греков 1946: 630). Во время мора 1352 г. знать Пскова семьями спасалась в избежавшей заразы Рязани (Богоявленский 1960: 257).

В литературе на основе анализа археологических материалов высказано мнение, что для возникновения городов Кодр в золотоордынскую эпоху тут не было объективных предпосылок. Учитывая сложившуюся в Улусе Джучи практику насильственного перемещения ремесленного населения, предлагалось считать появление городских центров в Кодрах результатом целенаправленной деятельности ордынских правителей (Полевой 1979: 30). Однако этот вопрос до сих пор специально не разрабатывался.

Между тем принудительное переселение в конкретных условиях рассматриваемого времени едва ли было возможным. Отметим, что именно Джанибек изгнал итальянских торговцев из Таны (Барбаро 1971: 34). Кроме того, по сообщению ал-Малик ан-Насира, хан отдал приказ "не возить (более) рабов в Египет" (Тизенгаузен 1884: 263). Это были жестокие удары по городской торговле. Связи Золотой Орды с окружающим миром быстро сворачивались. Торговые корабли венецианцев из-за добавившейся неблагоприятной эпидемиологической обстановки в 1345-1355 гг. в черноморские порты вообще не ходили (Карпов 1981: 56-57; его же 1991: 92). С другой стороны, отсутствуют летописные сведения о появлении в землях Руси ордынских военных отрядов или хотя бы послов в 1349-1356 гг. (Егоров 1985: 207).

Об активности Золотой Орды во времена Джани-бека на западе сведений очень мало. Одно известие о столкновении ордынцев с венгерскими войсками датируется примерно серединой 40-х гг. ХIV в. — вероятно, еще до нашествия Черной смерти. Тогда разбитые степняки спаслись бегством к своим соплеменникам, живущим у моря — ad partes maritimas longe diftanes ad alios tartaros fugerunt (CH 1973; Параска 1981: 79). Вплоть до 1349 г. практически ничего не известно об отношениях золотоордынцев с Галицко-Волынскими землями. Явное ослабление связей гипотетически объясняется началом внутридинастической борьбы в Улусе Джучи, направленностью внешней политики хана на приобретение территорий распадавшейся державы Хулагуидов и чумным мором (Шабульдо 1987: 45-46). Вместе с тем, как раз в 40-х гг. наблюдается быстрое нарастание агрессивности Венгрии, Литвы и Польши на западных рубежах ордынских владений.

В правление короля Лайоша I (1342-1382) начинается интенсивная венгерская экспансия на восток, за Карпаты. Походы в район нижнего течения Сирета и Прута стали для Венгерского королевства обычным делом. При этом местные татары не оказывали серьезного сопротивления, оставаясь наедине с врагом без подкреплений из центра. Тогда же литовские князья Кориатовичи при поддержке своего дяди, великого князя Ольгерда (1345-1377), включаются в борьбу за обладание Подольем. Наконец, польский король Казимир III (1333-1370) в 1349 г. захватил Галицкую Русь. Все это происходит за счет сокращения сферы политического господства Золотой Орды. Джанибек вынужденно сдавал позиции. Анализ малоизвестной польской летописи показал, что Польша смогла овладеть "Русской землей", лишь договорившись в 1349 г. с татарами — "nuncii Tartarorum venerunt ad Regem Poloniae. Et in fine eiusdem anni Rex Kazimirus terram Russiae obtinuit" (Котляр 1968: 25). Попытка Литвы в борьбе с поляками привлечь на свою сторону Джанибека удачей не увенчалась (Шабульдо 1987: 47). Однако и реально противостоять натиску литовцев в Подолье хан не мог.

Приведенные факты отрицают версию о целенаправленном переселении тысяч людей, которые под руководством ханской администрации возводили бы в Поднестровье новые города. Уже первая волна невиданного стихийного потрясения в Орде (с 1346 г.) парализовала многие государственные механизмы. По моим расчетам, вынужденная эмиграция горожан из Поволжья в приднестровские Кодры произошла в результате нового удара чумы начала 50-х гг. К этому времени реальные возможности государственного управления огромными территориями стали еще более призрачными.

Между тем бросившие вызов Золотой Орде Польша и Литва, наряду с Чехией, вовсе не пострадали (или в очень малой степени пострадали) от Черной смерти. Судя по всему, сохранение населения и сделало их сильнейшими государствами Европы того времени (Гумилев 1989: 544). Можно думать, что по приморским степям чумной мор обошел стороной и Карпато-Днестровские земли. Иначе трудно понять почему всего за столетие, до середины ХV в., население Молдавии выросло в 2-3 раза, а число ее горожан увеличилось в 5-6 раз. При этом для удвоения количества жителей другим странам средневековья требовалось не менее 350-450 лет (Полевой 1979: 114-120). Настоящий демографический взрыв в регионе произошел как раз в то время, когда сокрушенные гибельным поветрием страны переживали глубокий кризис воспроизводства людских ресурсов, едва достигнув к 1460 г. 60-75% от уровня 1340 г. (ИКЕ 1986: 292).

Другая доля досталась Венгрии и Трансильвании. Здесь в 1349 г. чума унесла десятки тысяч людей (Полевой 1979: 118). Косвенным показателем урона населению королевства могут служить сведения о строительстве замков, требовавшее значительной концентрации рабочих рук. Возведение таких сооружений на территории Венгрии в 1341-1390 гг. резко уменьшается, несмотря на то, что повсюду их рассматривали как надежные убежища от заразы. За 50 лет появился всего 41 новый замок, тогда как за предшествующие полвека — 157 (Fugedi 1986: 45-53). Сокращение строительства цитаделей, крепостных стен и башен, развернутого венграми в ХIII в. с целью противодействия ордынцам, свидетельствует не только об исчезновении угрозы с востока, но и о сильно ограниченных физических возможностях (Fugedi 1986: 53).

По мнению венгерских историков, чумной мор в Трансильвании вызвал серьезные миграции и изменения в составе населения. В частности, высказывалось мнение о колонизации занимавшимся главным образом пастушеством восточнороманским населением многих вымерших венгерских и немецких сел. Хотя такая постановка вопроса и была встречена в штыки чаушистской историографией (Паску Ш., Мушат М., Константиниу Ф. 1987: 47-48; Попович Т. 1987: 138-139), она, вероятно, не лишена реальных оснований. Из 2064 сел Трансильвании, упомянутых в 1251-1350 гг., около трети перестали существовать не только в результате смерти жителей, но и вследствие значительных миграций в разных направлениях, а в особенности на восток. Примечательно, что переселенческое движение в молдавское Прикарпатье частично охватывало самих венгров, секуев и немцев (Полевой 1979: 31-38). Эти миграционные потоки прослежены по разным категориям источников, включая фольклорные, топонимические и археологические. Очень трудно исключить из истории региона фактор чумного мора. Однако значение его роли в развитии социальных процессов все еще остается под вопросом.

Исследования в области нумизматики позволяют увидеть следы Черной смерти, оставленные в экономическом развитии Добруджи второй половины ХIV в. Анализ монетных находок с учетом их реальной стоимости в серебряном эквиваленте фиксирует сокращение объема денежного обращения в 1340-1400 гг. почти в 50 раз по сравнению с периодом 1300-1340 гг. Явный упадок товарного производства в Добрудже обусловлен целым пучком причинно-следственных связей, но, несомненно, не является локальным, а высвечивает участок общеевропейской картины, на которой чума занимает видное место (Авдев 1988: 33-35).

Отражением кризисного положения региона является закат портового города евразийского масштаба — Вичины на Дунае. Еще в 1351 г. здесь находилась главная дунайская колония Генуи, а к 1360-м гг. ее оттесняют на задний план Килия и Ликостомо. С конца ХIII в. Вичина являлась крупным религиозным центром, подчиненным Константинопольской патриархии. Однако в 1359 г. Вичинская митрополия прекратила свое существование — ее последний глава перенес свою резиденцию в столицу Валахии (Pacurariu 1980: 222; Тодорова 1981: 224-228).

Резкое вздорожание стоимости рабочих рук в Европе после несчастий, вызванных Черной смертью, прямо сказалось и на ситуации в Золотой Орде. Кроме известных жестких мер по отношению к собственным простолюдинам, вроде английского ордонанса 1349 г., Запад прибег к массовому завозу рабов извне. В Генуе возникло особое ведомство, стремившееся монополизировать черноморскую работорговлю (Барг 1973: 181-196; ИКЕ 1986: 295-297; Карпов 1990: 167; Ченцова 1991: 179-181; Ле Гофф 1992: 105). Огромное количество восточных рабов состояло из ордынцев, особенно во множестве привозимых из Каффы и Таны. По ряду документальных данных, в 70-е гг. ХIV в. доля “татар” среди невольников Генуи, Флоренции, Венеции доходила до 80% и более. В Генуе они оставались основной категорией рабов и в первой четверти ХV в. (Gioffre 1971: 14, 58). Не оставалось в стороне от работорговли и Северо-Западное Причерноморье. Судя по записям нотария Антонио ди Понцо, ордынцы посещали дунайскую Килию в 1360-1361 гг. почти исключительно по делам работорговли. Причем в руках “татар” соплеменники чаще всего и становились живым товаром, в то время как основными покупателями рабов были итальянцы (Pistarino 1971: 16, 22-23, 103-105, 175-177; Balard 1980: 98-99, 107-108, 147, 193-194).

Взаимосвязанность перемен эпохи чумных моров на Западе и Востоке Европы обнаруживается и на других уровнях. Марк Блок писал о Черной смерти: “Эпидемия распространилась так быстро лишь благодаря определенным социальным — а значит, по их глубинному характеру, психологическим — условиям, и ее моральные следствия могут быть объяснены только особым предрасположением коллективного образа чувств”. Именно катастрофы “великих эпидемий”, наложившиеся на “повседневное насилие”, придавали средневековой психологии неустойчивость чувств и “постоянный привкус бренности” (Блок 1973: 104, 128).

Умонастроения эпохи, наиболее символично выразившиеся в охвативших Запад шествиях флагелланов и “плясках смерти”, носили всеобщий характер (ИКЕ 1986: 295; Бессмертный 1991: 186). Летопись передает близкое по характеру восприятие мора русскими людьми. Автор подчеркнул божественную предопределенность смерти от чумы для одних и спасения от заразы для других людей. Однако, кого “Бог соблюде, той наказася страхом Господним, да прочаа дни и лета целомудрено и безгрешно поживет” (ПСРЛ-10 1965: 224).

Новое в осознании суетности бытия, кажется, проявлялось и в Улусе Джучи. В середине 50-х гг. на городище Костешты были найдены две довольно большие арабские надписи на известняковых плитах практически одинаковых размеров — примерно 180Ч50 см. Они стояли несколько наклонно по отношению друг к другу на полу, мощенном прямоугольным тесаным камнем. Тут же были обнаружены и обломки цилиндрических колонн. Некрологический характер надписей и сопутствующая их открытию археологическая ситуация позволили предположить, что в пойме реки Ботны выявлены остатки мавзолея XIV в. (Кетрару 1960: 125-127). Содержание текстов надписей, обнаруженных в границах одного из самых западных городов Золотой Орды, вызывает немало вопросов. В переводе они гласят:

№ 1. “Сказал пророк (мир ему!): «Смерть — врата, и каждый из людей вошел в них. Смерть — чаша, и каждый из людей выпил ее»”.

№ 2. “Сказал пророк (мир ему!): «Здешний мир — час, так соверши в (течение) его послушание». Сказал пророк, посланник Аллаха, да благословит его Аллах и приветствует”.

Аналогии им найдены в погребальных надписях Поволжья, одна из которых датируется 1262 г. Однако, как показало исследование, эти тексты никак не связаны с Кораном. Зато обнаруживаются параллели в арабской поэзии. В частности, еще у творившего несколькими веками ранее в Багдаде Абу-л-Атахми (748-825/828) отмечены сравнения смерти с чашей и вратами. При этом жившие в Золотой Орде составители известных надписей, разумеется, едва ли подозревали, что цитируют давно умершего поэта-философа (Крачковская 1960: 48-58).

Размышляя об арабских надписях из Костешт, нельзя не обратить внимание на полное отсутствие в их содержании намека на персонификацию. Напротив, очень выпукло в них представлена обращенность ко всем живым. Две вложенные в уста пророка фразы разделяют людей на группы: а) те, кто уже вошел в врата смерти и выпил ее чашу; б) те, кому в течение мимолетной как час жизни необходимо совершить послушание. Так возникает своего рода диалог Мухаммеда с людьми, в котором пророческий призыв (надпись №2) подкрепляется истиной уже сбывшегося пророчества (надпись №1). При этом бросается в глаза дважды как бы намеренно повторенное прошедшее время — “каждый из людей вошел в них”, “каждый из людей выпил ее” (вместо кажущихся более уместными “войдет” и “выпьет”). Эта несуразность легко объясняется, если предположить, что составители надписей пытались вызвать у читающих конкретные воспоминания о недавних массовых смертях.

В свете разрабатываемых здесь сюжетов трудно устоять перед соблазном их развития, ведь надписи из Костешт могли запечатлеть философию населения, пережившего мор в Поволжье и спасшегося от чумы в Кодрах. Именно в тяжелые времена народной становилась умиротворяющая авторская мудрость прошлых веков. Аналогичным образом на островной Англии в середине XIV в. вдруг наполнились жизнью восьмисотлетней давности высказывания Боэция из трактата “Утешение философией” (Гарднер 1986: 114-115). И разве выражения: “свободно и радостно принимайте свой удел” или “уподобляйтесь пловцу, который не борется с потоком, а плывет по течению” — не созвучны духу приведенных надписей?

* * * * *

“Черная смерть”, новые вспышки чумы и сопутствующие им тяжелые лишения совершенно нарушили биосоциальное равновесие в Золотой Орде. В сочетании с неблагоприятными внутри- и внешнеполитическими условиями чума явилась сильнейшим деструктивным фактором. Восточная и Юго-Восточная Европа, а также значительная часть Азии теряли привычный доминирующий вектор, важнейшую ось своего исторического движения. Складывавшийся десятилетиями порядок вещей разваливался на глазах. Однако всякий, даже глобальный, кризис фиксирует и “процесс перехода к некоторому новому равновесию” (Богданов 1989: 218).

Хаос чумной катастрофы стимулировал созидательную деятельность на ордынских окраинах и в пограничных с Улусом Джучи районах. Это хорошо прослеживается по началу чеканки здесь во второй половине ХIV в. монет. Чуть ли не одновременно на пространстве от Дуная до Волги в политических центрах, разделенных десятками дней пути и разными историческими перспективами, вдруг налаживается выпуск собственных денег. Во многих случаях изображения на монетах демонстрируют связь с джучидскими традициями, отражая зависимость от Орды (Котляр 1968; Янина 1977: 193-213; Федоров-Давыдов 1981; его же 1989; Руссев 1991: 39-66; Козубовський 1992; Бектинеев 1994; Iliescu 1970: 13-39; Kozubowski 1994: 121-140). Тут возникают важнейшие арены геополитических развязок. Они-то, начиная со второй половины ХIV в., концентрируют вокруг себя стратегические интересы, события и ресурсы. В итоге отсюда и определилось будущее того наследия, которое оставила Золотая Орда.

О том, что действительным политическим преемником государства могущественных ордынских ханов, вопреки казанским, астраханским, крымским и прочим последышам, стала “Московия”, написано много. Менее изучена дальнейшая история различных групп крайне неоднородного людского потенциала, в прямом смысле собранного и зачастую очень поверхностно сплавленного воедино Золотой Ордой. В Молда-вии второй половины ХIV-ХV вв. татары (иногда целыми селениями) составляли самый бесправный слой холопов (ИМ 1987: 368). По некоторым представлениям прошлого века, “Молдавия возникла из стечения азиатских и европейских поселенцев и беглецов” (Маркс 1949: 150). Не менее интересна судьба населения “ничейных” районов, выпавших из зоны эффективного контроля ханов и не ставших еще реальной добычей других правителей.

В восточноевропейской, неосвоенной в государственном отношении лесостепи в одном положении оказывались выброшенные невзгодами с юга “бывшие татары” (термин итальянского источника) и на юг восточные славяне. Исследователи давно обратили внимание на сообщение Яна Длугоша о том, что изгнанные поляками жители Галицкой Руси и Подолья, “угнетенные нищетой и убожеством, движимые отчаянием, убегали к татарам” (inopia et egestate pressi et quondam desperatione compulsi ad Thartaros confugiebant. — Греков 1946: 257; Полевой 1979: 38). Их довольно длительное взаимодействие при наличии общих условий выживания привело к сложению у границ ордынской степи казачества. Документально под 1444 г. отмечены “козаки рязаньскиа”, оказавшие помощь Рязани и Москве в борьбе с татарским царевичем Мустафой. В последней трети ХV в. казаки несколько раз упоминаются в современных украинских землях (Соловьев 1988: 527; Грушевський 1995: 77-79).

Общая направленность русла истории Восточной Европы той эпохи обусловила славянство и православие этого населения. Впрочем, его ордынская составляющая бросалась в глаза даже людям средневекового Запада. Не случайно англичанин Джилс Флетчер еще в конце ХVI в. относил “черкесов”, живущих у юго-западных границ России “со стороны Литвы”, к числу татар. При этом он подчеркивал, что они “гораздо образованнее прочих татар, собой весьма красивы и благородны в обращении, следуя в этом обычаям польским. Некоторые из них подчинились королям польским и исповедуют христианскую веру” (Флетчер 1991: 97). В рассматриваемом аспекте интересно и сообщение Яна Длугоша о нападении на украинские владения Польши “большого татарского войска” в 1469 г. В состав отрядов, воглавляемых ханом Маняком входили люди “из беглецов, разбойников и изгнанников”, которые на языке татар назывались казаками — kozakos (Грушевський 1995: 78). Оба автора точно зафиксировали ясные следы конструктивной роли великого хаоса в Золотой Орде, начатого в середине ХIV в. “Черной смертью”.

Именно с середины ХIV в. на пространстве от Карпат до Урала формируются историко-этнографические области, имеющие прямое отношение к становлению современных народов (см., напр.: Кузеев 1992). Конечно, роль Черной смерти не абсолютна, ибо решающие преобразования в этническом развитии, экономике, политике и других сферах исторической жизни обусловлены комплексом разнонаправленных цепочек причинно-следственных связей. Вместе с тем нельзя относиться к трактовке данного вопроса с нигилистических позиций, типичных для советской историографии 70-80-х гг. (см., напр., Романов 1973: 191-192; Шелестов 1982: 72). Нет сомнений, что общечеловеческая катастрофа, вызванная чумной пандемией, потрясла средневековый мир до самых основ. В результате произошли глубинные трансформации, оказавшиеся судьбоносными во многих районах Старого Света.

По замечанию Жака Ле Гоффа, кризис ХIV в. “быстро окупился перекройкой экономической и социальной карты христианского мира”; “он зачал общество эпохи Возрождения и Нового времени” (Ле Гофф 1992: 105). Если говорить о “цене” этих преобразований, то надо иметь в виду, что чумная катастрофа повсеместно в прямом смысле слова выбивала из жизни наиболее прочно привязанное к местам своего обитания население. Больше шансов выжить имели те, кто навсегда оставлял родные края. Только перед беглецами Черная смерть открывала спасительные ворота в будущее. Прежде “пустые” места собирали множество людей, готовых, ломая традиции, вживаться в новые условия. В их глазах это была, пожалуй, единственно верная возможность спастись от смерти. Однако чаще всего переселенцы теряли личные связи с покинутым миром. Такие повороты судьбы консервативное общественное сознание эпохи средневековья приравнивало к гибели. Французская поговорка утверждает: Partir, c’est mourir un peu (“Уехать — это, в известной мере, умереть”).

Таблицы и графики.

ЛИТЕРАТУРА.

Абызова Е.Н., Бырня П.П., Нудельман А.А. 1981. Древности Старого Орхея: Золотоордынский период. Кишинев.

Авдев С. 1988. За упадъка на стоковото производство в Добруджа през втората половина на XIV в. (по нумизматични данни) // Нумизматика. №2. София.

Арьес Ф. 1992. Человек перед лицом смерти. М.

Барбаро. 1971. Барбаро и Контарини о России. К истории итало-русских связей в ХV в. Л.

Барг М.А. 1973. Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиевистики. М.

Бектинеев Ш.И. 1994. Денежное обращение Великого княжества Литовского в ХIII-ХV вв. Минск.

Бессмертный Ю.Л. 1991. Жизнь и смерть в средние века. Очерки демографической истории Франции. М.

Блок М. 1973. Апология истории, или Ремесло историка. М.

Боккаччо Д. 1970. Декамерон. М.

Богданов А.А. 1989. Тектология. Всеобщая организационная наука. Кн. 2. М.

Богоявленский Н.А. 1960. Древнерусское врачевание в ХI-ХVII вв. Источники для изучения истории русской медицины. М.

Борисенков Е.П. 1982. Климат и деятельность человека. М.

Борисенков Е.П., Пасецкий В.М. 1988. Тысячелетняя летопись необычайных явлений природы. М.

Борисов А.А. 1973. Палеоклиматология СССР. Калининград.

Бродель Ф. 1986. Материальная цивилизация, экономика и капитализм. Т. 1: Структуры повседневности: возможное и невозможное. М.

Булатович С.А. 1986. Джучидские монеты из Белгорода-Днестровского // Кравченко Н.А. Средневековый Белгород на Днестре (конец XIII-XIV вв.). Киев.

Буниятов З.М. 1987. Сочинение ал-Макризи по монетному делу и ценообразованию // Прошлое Средней Азии (археология, нумизматика и эпиграфика, этнография). Душанбе. С. 174-178.

Гарднер Д. 1986. Жизнь и время Чосера. М.

Гезер 1867. История повальных болезней. СПб.

Гинзбург К. 1990. Образ шабаша ведьм и его истоки // Одиссей. Человек в истории. 1990. М. С. 132-146.

Горская Н.А. 1994. Историческая демография России эпохи феодализма (Итоги и проблемы изучения). М.

Греков Б.Д. 1946. Крестьяне на Руси. М.-Л.

Грозданова Е. 1989. Българска народност през XVII век. Демографско изследване. София.

Грушевський М. 1995. Iсторiя України-Руси. Т. VII: Козацькi часи — до року 1625. Киiв.

Гумилев Л.Н. 1989. Древняя Русь и Великая степь. М.

Гуревич А.Я. 1990. Средневековый купец // Одиссей. Человек в истории. 1990. М. С. 97-131.

Гусева Т.В. 1985. Золотоордынский город Сарай ал-Джедид (Основные этапы развития). Горький.

Дюби Ж. 1994. Европа в средние века. Смоленск.

Егоров В.Л. 1985. Историческая география Золотой Орды в XIII-XIV вв. М.

ИКЕ. 1986. История крестьянства в Европе. Эпоха феодализма. Т. 2: Крестьянство Европы в период развитого феодализма. М.

ИМ. 1987. История Молдавской ССР. Т. 1. Кишинев.

Кантакузин И. 1980. История // Гръцки извори за българската история. Т. X. София.

Кантемир Д. 1973. Описание Молдавии. Кишинев.

Карпов С.П. 1981. Трапезундская империя и западноевропейские государства в XIII-XV вв. М.

Карпов С.П. 1990. Итальянские морские республики и Южное Причерноморье в XIII-XV вв.: проблемы торговли. М.

Карпов С.П. 1991. Маршруты черноморской навигации венецианских галей “линии” в XIV-XV вв. // Византия. Средиземноморье. Славянский мир. К XVIII Международному конгрессу византинистов. М.

Кетрару Н.А. 1960. Материалы к археологической карте Молдавии // Труды государственного историко-краеведческого музея. Кишинев.

Козубовський Г.А. 1992. Сiверськi монети ХIV ст. Київ.

Конрад Н.И. 1972. Запад и Восток. М.

Котельникова Л.А. 1987. Феодализм и город в Италии в VIII-XV веках. По материалам центральных и северных областей. М.

Котляр М.Ф. 1968. Галицька Русь у другiй половинi ХIV — першiй чвертi ХV ст. Киiв.

Крачковская В.А. 1960. Новая арабская надпись из Молдавской ССР // Эпиграфика Востока. XIII. М. С. 48-58.

Кузеев Р.Г. 1992. Народы Среднего Поволжья и Южного Урала. Этногенетический взгляд на историю. М.

Кучкин В.А. 1990. Города Северо-Восточной Руси в XIII-XV веках (число и политико-географическое размещение) // История СССР. №6. С. 72-84.

Ле Гофф Ж. 1992. Цивилизация средневекового Запада. М.

Ле Руа Ладюри Э. 1971. История климата с 1000 года. Л.

Лозинский С.П. 1986. История папства. М.

Лызлов А. 1990. Скифская история. М.

Макэведи К. 1988. Бубонная чума // В мире науки — Scientific American. №4.

Маркс К. 1949. Хронологические выписки // Архив Маркса и Энгельса. Т. VIII. М.

Мелик-Гайказова Н.Н. 1970. Французские хронисты ХIV в. как историки своего времени: общественно-политические взгляды. М.

Минорский В.Ф. 1963. История Ширвана и Дербента. М.

Можейко И.В. 1989. 1185 год (Восток — Запад). М.

Муравьев А.В., Самаркин В.В. 1973. Историческая география эпохи феодализма (Западная Европа и Россия в V-XVII в.). М.

Мухамадиев А.Г. 1983. Булгаро-татарская монетная система ХII — ХV вв. М.

Николаев Н.И. 1968. Чума (клиника, диагностика, лечение и профилактика). — М.

Нудельман А.А. 1975. К вопросу о составе денежного обращения в Молдавии в ХIV — начале ХVI вв. (По материалам кладов) // Карпато-Дунайские земли в средние века. Кишинев. С. 94-124.

Орлов М.А. 1992. История сношения человека с дьяволом. М.

Параска П.Ф. 1981. Внешнеполитические условия образования Молдавского феодального государства. Кишинев.

Паску Ш., Мушат М., Константиниу Ф. 1987. Сознательная фальсификация истории под эгидой Венгерской Академии Наук //Румыния. Страницы истории. №3.

Полевой Л.Л. 1969. Монеты из раскопок и сборов на поселении Костешты-Гырля (1946-1959 гг.) // Далекое прошлое Молдавии. Кишинев.

Полевой Л.Л. 1979. Очерки исторической географии Молдавии XIII-XV вв. Кишинев.

Попович Т. 1987. Методы и стили на службе преднамеренного извращения истории // Румыния. Страницы истории. №3. С. 126-163.

ПСРЛ-10, 11. 1965. Полное собрание русских летописей. Т. 10-11: Патриаршая или Никоновская летопись. М.

Романов И.З. 1973. Опровержение мальтузианской схемы // Вопросы истории. №6. С. 191-192.

Руссев Н.Д. 1990. Возникновение городов Поднестровья XIV в. в свете нумизматических материалов // Нумизматические исследования по истории Юго-Восточной Европы. Кишинев. С. 118-139.

Руссев Н.Д. 1991. Городские центры Днестровско-Дунайских земель и Золотая Орда (моменты и ареалы эволюции) // Молдавский феодализм: общее и особенное (история и культура). Кишинев. С. 39-66.

Самаркин В.В. 1976. “Черная смерть” по данным современной зарубежной литературы // Вестник Московского университета (история). №3.

Самаркин В.В. 1977. Историческая демография западноевропейского средневековья // Вопросы истории. №2.

Сахаров А.М. 1959. Города Северо-Восточной Руси XIV-XV вв. М.

ССМ. 1990. Сокровенное сказание монголов: Анонимная монгольская хроника 1240 г. — Элиста.

Соловьев С.М. 1988. Сочинения. Кн. II. М.

Сухи Б. 1992. От “золотого жертвенного пфеннига” к “поимущественному налогу на евреев”. Тысяча лет налогов на евреев // Все начиналось с десятины: Этот многоликий налоговый мир. М. С. 179-201.

Тизенгаузен В.Г. 1884. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1: Извлечения из сочинений арабских.

Тодорова Е. 1981. Вичина, Килия и Ликостомо // Български средновековни градове и крепости. Т. 1: Градове и крепости по Дунав и Черно море. Варна. С. 217-243.

Тойнби А.Дж. 1991. Постижение истории. М.

Федоров-Давыдов Г.А. 1958. Основные закономерности развития денежно-весовых норм в Золотой Орде // Археографический ежегодник за 1957 г. М. С. 7-16.

Федоров-Давыдов Г.А. 1960. Клады джучидских монет // Нумизматика и эпиграфика. Т. I. М.

Федоров-Давыдов Г.А. 1963. Находки джучидских монет // Нумизматика и эпиграфика. Т. IV. М.

Федоров-Давыдов Г.А. 1980. Особенности обращения серебряных и медных монет в Золотой Орде // Ближний и Средний Восток: товарно-денежные отношения при феодализме. М. С. 213-219.

Федоров-Давыдов Г.А. 1981. Монеты Московской Руси (Москва в борьбе за независимое и централизованное государство). М.

Федоров-Давыдов Г.А. 1987. Денежное дело и денежное обращение Болгара // Город Болгар. Очерки истории и культуры. М. С. 158-204.

Федоров-Давыдов Г.А. 1989. Монеты Нижегородского княжества. М.

Флетчер Дж. 1991. О государстве Русском // Проезжая по Московии (Россия ХVI-ХVII веков глазами дипломатов). М. С. 25-138.

Фомичев Н.М. 1981. Джучидские монеты из Азова // Советская археология. №1. С. 219-241.

Ченцова В.Г. 1991. Рецензия на кн.: Les Italiens a Byzance. Йdition et prйsentation de documents // Византия. Средиземноморье. Славянский мир. К XVIII Международному конгрессу византинистов. М. С. 178-182.

Шабульдо Ф.М. 1987. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Киев.

Шелестов Д.К. 1982. О современной буржуазной исторической демографии // Вопросы истории. №6. С. 62-73.

Янина С.А. 1960. Джучидские монеты из раскопок и сборов Куйбышевской экспедиции в Болгарах в 1957 году // МИА. №80. С. 210-223.

Янина С.А. 1962. Общий обзор коллекции джучидских монет из раскопок и сборов Куйбышевской экспедиции в Болгарах (1946-1958 гг.) // МИА. №111. С. 153-178.

Янина С.А. 1970. Монеты Золотой Орды из раскопок и сборов Поволжской археологической экспедиции на Царевском городище в 1959-1962 гг. // МИА. №164. С. 194-218.

Янина С.А. 1977. “Новый город” (Янги-шехр = Шехр ал-Джедид) — монетный двор Золотой Орды и его местонахождение // Труды ГИМ. Вып. 49. Нумизматический сборник. Часть 5. Вып. 1. С. 193-213.

Balard M. 1980. Gкnes et l’Outre-Mer. T. 2: Actes de Kilia du notaire Antonio di Ponzo. Paris.

CH. 1973. Chronica Hungarorum 1473. Budapesten.

Fugedi E. 1986. Castle and society in medieval Hungary (1000-1437) // Studia historica. 187. Budapest.

Gioffre D. 1971. Il mercato degli Schiavi a Genova nel secolo XV. Genova.

Goglin J. 1993. 1348. Ciuma neagra pusteste Europa // Maga-zin istoric. Nr. 9. P. 70-74.

Iliescu O. 1970. Moneda in Romania. Bucuresti.

Kozubowski G. 1994. Monety ksiestwa kijowskiego w XIV w. // Wiadomosci Numizmatyczne. Z. 3-4 (149-150). S. 121-140.

Pacurariu M. 1980. Istoria Bisericii Ortodoxe Romane. Vol. 1. Bucuresti.

Pistarino G. 1971. Notai genovesi in Oltremare. Atti rogati a Chilia da Antonio di Ponzo (1360-1361). Genova.

Stoianovich T. 1970. Model and Mirror of Premodern Balcan City. Sofia.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Gurga,

Это пример чего?

Вы с логикой знакомы?

Пандемия чумы не привела к новым нашествиям кочевников. Никуда они не сдвинулись со своих мест.

Т.ч. вы опять проявили нечто опять очень громко и в воду...

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Чжан Гэда @ Дек 5 2013, 23:31)
Пандемия чумы не привела к новым нашествиям кочевников. Никуда они не сдвинулись со своих мест.

Вкратце:
Причина - природный катаклизм, например, засуха; следствие - мор, в данном случае - чума, привел к миграции населения, вплоть до переноса ставки и центров чеканки монет (из Поволожья в Добруджу). Ослабление одних привело к активизации других, например, литовский выход на берега Черного моря.
Конечно, Чжан Геда формально прав. Миграция - это не нашествие. И экспансия - это тоже не нашествие. Масштабы другие. Так ведь никто сильно и не сопротивлялся. Некому было.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Gurga @ Сегодня, 22:45)
Причина - природный катаклизм, например, засуха; следствие - мор, в данном случае - чума, привел к миграции населения

Монгольское нашествие - первая половина 13 века, Чёрная Смерть - середина 14-го. Какая связь?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Gurga @ Сегодня, 22:45)
Причина - природный катаклизм, например, засуха; следствие - мор, в данном случае - чума, привел к миграции населения, вплоть до переноса ставки и центров чеканки монет (из Поволожья в Добруджу). Ослабление одних привело к активизации других, например, литовский выход на берега Черного моря.

Где перенос Сарая в Добруджу?

Какие крупные военные предприятия кочевников в этот момент?

С завтрашнего дня начинаю топить всю вашу галиматью в отстойнике.

Прежде, чем писать, думайте.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Рассматриваем хорошо документированный (в отличие от событий XIV в.) случай - эпидемию оспы в Джунгарии.

В восточные области Казахстана, спасаясь от цинских войск, уходят 2 торгоутских нойона (Акм и Агадак) с 15 тысячами кибиток подданных. Они чисто политически могли избежать войны с Цинами, как бывшие русские подданные.

Однако в Казахстане очень плохо относятся к ойратам и, естественно, нападают на торгоутов. Им приходится держаться вместе. Вместе 15 тысяч кибиток могут разнести пол-Казахстана.

Но тут в дело вмешивается природный фактор - оспа. Мера у кочевников от заразы только одна - бросить все (в т.ч. и больных) и рассеяться по степи. В мирное время это помогает - устанавливается естественный карантин, здоровые выживают, на покинутых кочевьях остаются только шалаши с покойниками, которые умирают без помощи близких, без питья и еды.

Но тут есть и внешний фактор - с востока цинские войска, с трех других сторон - любящие ойратов казахи. Выбор невелик - или сражаться с казахами и умирать от оспы, или избавиться от оспы, но попасть в рабство к казахам. Ойраты решили сражаться и в течение примерно полугода от 15 тысяч кибиток уцелело только 4 тысячи. Остальных или сожрала оспа, или же перебили казахи.

А казалось бы - какой простор для нового вторжения, переноса ставки из Илийской долины на Сырдарью и проч. проч. проч.

Только вот галиматьи подобного рода почему-то не случилось.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(muarrih @ Дек 7 2013, 23:04)

Монгольское нашествие - первая половина 13 века, Чёрная Смерть - середина 14-го. Какая связь?

В соответствии с "Гумилёвскими бреднями" в результате локальных природных воздействий, скорее всего узконаправленных излучений, первыми реагируют микроорганизмы, возникает куча новых болезней. Так что Чёрная смерть в 13 веке это позднее продолжение чумы, возникшей ранее и восточнее. Монголы просто принесли её с собой на запад.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Рекуай @ Сегодня, 22:25)
Монголы просто принесли её с собой на запад.

Оставим в стороне излучения как гипотезы, не имеющие отношения к исторической науке, но где подтверждения тому, что чуму принесли монголы? Она появилась спустя целый век после их завоеваний. И ничего нового для Европы собой не представляла - в VI веке была Юстинианова чума, которая уменьшила количество человеков на число с восемью нулями.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Рекуай @ Вчера, 21:25)
Так что Чёрная смерть в 13 веке это позднее продолжение чумы, возникшей ранее и восточнее. Монголы просто принесли её с собой на запад.

Мягко говоря, я в недоумении.

Какая "черная смерть в XIII в."? Какие монголы и когда принесли ее в XIII в. на Запад?

Всю жизнь считал, что 1348-1354 гг. - это середина XIV в., а перенос был из северокавказского ареала распространения носителей чумы в природе.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Saygo @ Дек 9 2013, 21:58)
Оставим в стороне излучения как гипотезы, не имеющие отношения к исторической науке, но где подтверждения тому, что чуму принесли монголы? Она появилась спустя целый век после их завоеваний. И ничего нового для Европы собой не представляла - в VI веке была Юстинианова чума, которая уменьшила количество человеков на число с восемью нулями.

А следом за ней арабская экспансия

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Рекуай @ Сегодня, 21:57)
А следом за ней арабская экспансия

Да, ведь Аллах - это иммунитет от всех болезней. mamba.gif
Только опять-таки неувязочка - между чумой в Константинополе и появлением ислама - целое столетие.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Рекуай @ Ноя 28 2013, 22:57)
Однако основной причиной Великих переселений народов были климатические изменения.
Именно эти переселения можно называть Великими.
К сожалению под этим углом зрения на исторические события мало кто обращает внимание, а напрасно.

Засуха семнадцатого века была не очень, чтобы очень, можно упомянуть разве что Ногайскую орду.
Засуха десятого века была более масштабной. А ведь была ещё и засуха третьего века.

Хотелось бы общими усилиями насобирать побольше информации о всяческих климатических выкрутасах и воздействии их на этнические процессы.

Далеко ходить не обязательно.Засуха 2010-го года,вынудила некоторых стран экспортеров пшеницы приостановить продажу зерна до конца года.В итоге цены на хлеб подскочили от 8% и выше.Вот вам и "Арабская Весна".А с другой стороны,не из-за засухи же тюрки-ашины захватили огромные территории,,ведь wink.gifу них данниками были сытые уйгуры

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Saygo @ Дек 10 2013, 21:03)
Да, ведь Аллах - это иммунитет от всех болезней. mamba.gif
Только опять-таки неувязочка - между чумой в Константинополе и появлением ислама - целое столетие.

Так микробы быстрее плодятся yes.gif

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Орк @ Вчера, 22:44)
А с другой стороны,не из-за засухи же тюрки-ашины захватили огромные территории,,ведь wink.gif у них данниками были сытые уйгуры

Вы почитайте про тюрок Ашина - я там тему открыл.

Какие "сытые уйгуры"?

Матчасть учить! Срочно!

(Орк @ Вчера, 22:44)

В итоге цены на хлеб подскочили от 8% и выше.Вот вам и "Арабская Весна".

Да ну? И доказать сумеете?

(Рекуай @ Вчера, 20:57)

А следом за ней арабская экспансия

Чума в Византии, а экспансия более чем через 100 лет - против Ирана. Какая связь? Или сначала арабы вздули Византию, а потом пошли на Иран? Предполагаю, что в альтернативной истории так могло быть, но не в реальности.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Чжан Гэда @ Дек 11 2013, 10:35)
Вы почитайте про тюрок Ашина - я там тему открыл.

Какие "сытые уйгуры"?

Матчасть учить! Срочно!

Да ну? И доказать сумеете?

Чума в Византии, а экспансия более чем через 100 лет - против Ирана. Какая связь? Или сначала арабы вздули Византию, а потом пошли на Иран? Предполагаю, что в альтернативной истории так могло быть, но не в реальности.

А разве Бумын и Истеми не заключили союзный договор с уйгурами? dry.gif

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
Цитата (Чжан Гэда @ Дек 11 2013, 10:35)

Вы почитайте про тюрок Ашина - я там тему открыл.

Какие "сытые уйгуры"?

Матчасть учить! Срочно!


Да ну? И доказать сумеете?

Чума в Византии, а экспансия более чем через 100 лет - против Ирана. Какая связь? Или сначала арабы вздули Византию, а потом пошли на Иран? Предполагаю, что в альтернативной истории так могло быть, но не в реальности.

А чего доказывать то? Наглядно не видно чтоли?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Орк @ Вчера, 20:47)
А разве Бумын и Истеми не заключили союзный договор с уйгурами?

Вообще, вся ранняя история тюрок, мягко говоря, сомнительна.

А когда на историческую сцену вышел Или-кэхань (отождествляемый с Бумэнем), уйгуры еще не выделились из общей массы телэ, которых он жестоко разбил и покорил.

(Орк @ Вчера, 20:52)
А чего доказывать то? Наглядно не видно чтоли?

Не видно. Потрудитесь аргументировать.

Для политоты другие форумы - лозунги кидать.

Тут надо аргументировать.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Вообще создание кочевых империй с VII по XIV по-видимому шло по одной схеме:

1. Появление сильного кагана, которому удается собрать в кучу разрозненные роды кочевников.

2. Захват Шелкового пути (хотя бы одного конца).

3. ?????

4. PROFIT

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Saygo @ Дек 13 2013, 00:30)
Вообще создание кочевых империй с VII по XIV по-видимому шло по одной схеме:

1. Появление сильного кагана, которому удается собрать в кучу разрозненные роды кочевников.
2. Захват Шелкового пути (хотя бы одного конца).
...

Насчёт "родов" вряд ли. Среди племён "тюркских" - и европеоиды и монголоиды, так что никак тут не увязать близкие родственные связи будет.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Mukaffa @ Сегодня, 01:42)
Насчёт "родов" вряд ли. Среди племён "тюркских" - и европеоиды и монголоиды, так что никак тут не увязать близкие родственные связи будет.

Я и не говорю о близких связях, я говорю об объединении разных родов. Они могли даже говорить на разных языках и исповедовать разную религию, но носили один генеалогический эпоним.

Скрынникова Т.Д. "МОНГОЛЫ" И ЧИНГИС-ХАН

Предлагаемая статья является не столько результатом, сколько проектом исследования, направленного на изучение начального этапа этно-, культуро- и политогенеза общности, сформированной Чингис-ханом и известной в истории под именем монголы. В названии статьи слово монголы поставлено в кавычки, поскольку мне бы хотелось обратить внимание на перенасыщенность смыслами данного понятия. Актуальность обращения к этой проблеме определяется ревитализацией этнического наполнения, в его примордиалистском (эссенциализм) смысле, категории монголы в современных процессах национально-культурного возрождения монголоязычных народов, что требует выявления его реального содержания. Актуальность подобного исследования определяется также тем, что, с одной стороны, накоплен значительный материал по данной проблеме, с другой - этот материал не рассматривался не только российскими, но и зарубежными монголоведами в парадигмах современной науки, выработанных социальной, культурной и политической антропологией (за исключением статьи П. Рыкина, 2002), что позволяет предложить новый подход к изучению содержания социальных и политических процессов на исторической арене Центральной Азии в предчингисову и чингисову эпоху и их интерпретацию. Причем внимание, на мой взгляд, следует концентрировать на выявлении процесса сложения собственно кочевого ядра Монгольской империи, выявления субстратных единиц, его формировавших.

Сложение кочевого ядра Монгольской империи характеризуется тем, что в процесс вовлекались народы разной этнической принадлежности, в связи с чем даже властная элита представляла собой полиэтничное сообщество. В этом контексте огромное значение должно иметь исследование процессов идентификации и самоидентификации, нашедших отражение в письменных средневековых памятниках как собственно монгольских, так и соседствующих с ними народов, имевших собственную историографическую традицию, поскольку идентификация является одной из функций политической культуры, через которую реализуется потребность человека в понимании своей групповой принадлежности, что способствует также выполнению ею и других функций: адаптивной, ориентации, социализации, интеграции и коммуникации.

Исследование должно быть ориентировано также на изучение феноменов, обозначаемых как потестарная/политическая организация и потестарная/политическая культура, являющихся примером типа культуры, присущей кочевым обществам, на материале конкретного средневекового кочевого общества - монгольского; на системный анализ собственно монгольского общества XII-XIII вв., его социальной структуры и общественной организации и выявление мобильного социокультурного механизма, обеспечивавшего корпоративный доступ к власти в монгольском обществе.

На мой взгляд, реконструкция социального, культурного и политического содержания понятия монголы должна выходить за пределы примордиалистских представлений об общности "крови и почвы" (гердеровское Blut und Boden), т. е. только этнического, и должна осуществляться в рамках современной концепции формирования идентичностей, где одновременно актуализируется исследование идеологических концептов обоснования границ идентичности, социальных практик и невербального поля культуры (ритуала), которые сами агенты рассматривали как значимые. Именно поэтому является важной, с одной стороны, реконструкция границ общностей (как этносов, так и социально-политических объединений) через употребление этнонимов/политонимов в историческом контексте средневековых сочинений, с другой стороны, не менее важным и продуктивным может стать моделирование не только социокультурного, но и геополитического пространства через выявление ритуального поля традиционной культуры.

Применение синхронных и диахронных методов исследования позволят не только описать и реконструировать конкретные формы, но и показать эволюцию структуры социально-политического организма, который традиционно обозначается как "монголы", и полисемантичность понятия.

Рассматриваемый период - постоянного переструктурирования социально-политических объединений - требовал столь же регулярного осмысления (констатации) и пересмотра границ своей общности, когда как идентификация, так и самоидентификация становятся целым рядом выбора, который осуществляется по иерархии идентичностей ситуативно, что можно обозначить как "смену одежд". Наиболее актуальной и осознанной манифестацией своей идентичности в мире являетсяэтничность, которая отвечает коллективной потребности и приобретает особую значимость в полиэтничном обществе, где на фоне сложения множественной идентичности ей отдается приоритет.

Моделируемые властной элитой границы общностей становятся эффективными механизмами конкретной социальной практики, регламентирующими принципы взаимоотношений групп (этносов, политий, союзов, конфедераций), носящих нестабильный, изменчивый характер вследствие специфики кочевых обществ, с одной стороны. С другой стороны, для конца XII-начала XIII в. постоянная изменчивость границ общностей определялась также завоевательной политикой не только Чингис-хана, но и его предшественников и современников. Только понимание того, что идентификация - это прежде всего постоянный, непрекращающийся процесс, позволяет, на мой взгляд, выявить реальную картину становления кочевого ядра Монгольской империи.

В этом контексте необходимо исследовать идентификационные процессы в эпоху Чингис-хана, где должны быть проанализированы как самоидентификация монголов, так и внешние типы идентификаций, представленных в средневековых источниках, на этническом и политическом уровнях (кият, борджигин, монголы, тюрки, татары).

В кочевом обществе, где генеалогия является регулятором внутри- и межродовых отношений (ритуальная практика, браки), эпоним часто заменяет имя. Сколь бы виртуальной и фиктивной ни была генеалогия, она становится феноменологической реальностью и выполняет свою главную задачу - моделирует границы общности, которые всегда актуальны для своего времени. Именно поэтому тексты, составленные в разных частях общности, воспринимаемой сейчас как некая целостность, могут представлять не совпадающие полностью генеалогии, т. е. в них конструируются разные модели - представления о данной общности.

Отмечу кратко основные формы идентификационных практик периода Монгольской империи. Первые две (1. кият и 2. борджигин) были связаны с верхушкой правящей элиты и должны были регулировать именно доступ к власти. 3. Монгол выступает в двух формах: а) как этноним, причем в "Сокровенном сказании" границы этнической общности не моделируются (актуален маркернаши), в то время как у Рашид-ад-дина она прописывается, поскольку монгольская династия правит виносреде. Также может служить дополнительным к индивидуальным способностям "пропуском во власть". Расширение потестарного организма потребовало и очерчивания его новых границ и здесь терминмонголы выступает уже в другом качестве, идет процесс идентификации новой общности - конфедерации племен (б/политоним): "Эти племена монголов состоят из двух отделов: монгол [мугул]-дарлекины и монгол [му-гул]-нируны. Под монголами дарлекин имеются в виду монголы вообще, а под [монголами] нирун - те, которые происходят из непорочных чресел, т. е. из рода и чресел Алан-Гоа, предание о чем известно и распространено среди монголов" [Рашид-ад-дин, 1952 а, с.152-153].

Затем в источниках выявляется внешняя идентификация, отражавшая характерное для ближневосточной историографии того времени сопряжение двух идентификационных маркеров: 4. тюрки/монголы. Обратим внимание на формулировку автора "Сборника летописей": если раздел второй называется "О тюркских племенах, которых в настоящее время (здесь и ниже выделено мной. -Т.С.) называют монголами" (племена джалаир; сунит; татар; меркит; курлаут; таргут; ойрат; баргут, кори и тулас; тумат; булагачин и кэрэмучин; урасут, теленгут и куштеми; лесных урянкатов, куркан, сакаит [Рашид-ад-дин, 1952 а, с. 220]), то раздел четвертый - "О тюркских племенах, прозвание которых было монголы", что совершенно определенно указывает на моделирование границ общности в разное время. Первый перечень включает, вероятно, группу общностей, вошедших в состав конфедерации, созданной Чингис-ханом после 1206 г. Второй, предположительно, содержит наименования тех племенных образований, которые объединены, согласно традиции, генетическим родством (причем для процесса идентификации/самоидентификации неважно, было ли оно реальным или фиктивным), что маркировалось, как мы видели, специальными терминами - нирун и дарлекин. К дарлекинам Рашид-ад-дин относил урянкат, кунгират, уряут, хушин, сулдус, илдуркин, баяут, кингит, а к нирун - катакин; салджиут, тайджиут; хартакан и сиджиут; чинос; нуякин, урут и мангут; дурбан, баарин; барулас; хадаркин; джуръят; будат; дуклат; йисут; сукан; кунгият [Рашид-ад-дин, 1952 а, с. 221].

Другим типом двойной идентичности является характерное как для Востока (китайская традиция), так и для крайнего Запада (армянские, европейские источники) обозначение новой общности: 5. монголо-татары или татаро-монголы. Приведу лишь одну цитату из Рашид-ад-дина: "Из-за [их] чрезвычайного величия и почетного положения другие тюркские роды, при [всем] различии их разрядов и названий, стали известны под их именем и все назывались татарами. И те различные роды полагали свое величие и достоинство в том, что себя относили к ним и стали известны под их именем, вроде того как в настоящее время, вследствие благоденствия Чингиз-хана и его рода, по-скольку они суть монголы, - [разные] тюркские племена, подобно джалаирам, татарам, ойратам, онгутам, кераитам, найманам, тангутам и прочим, из которых каждое имело определенное имя и специальное прозвище, - все они из-за самовосхваления называют себя [тоже] монголами, несмотря на то, что в древности они не признавали этого имени. Их теперешние потомки, таким образом, воображают, что они уже издревле относятся к имени монголов и именуются [этим именем], - а это не так, ибо в древности монголы были [лишь] одним племенем из всей совокупности тюркских степных племен. Так как в отношении их была проявлена божественная милость в том смысле, что Чингиз-хан и его род происходит из племени монголов и от них возникло много ветвей, особенно со времени Алан-Гоа, около трехсот лет тому назад возникла многочисленная ветвь, племена которой называют нирун и которые сделались почтенны и возвеличены, - то все стали известны как племена монгольские, хотя в то время другие племена не называли монголами" [Рашид-ад-дин, 1952 а, с. 103].

В этой цитате из Рашид-ад-дина вполне современное объяснение не только моделирующих возможностей этнонима/политонима, но и значения этого моделирования в политической практике. Для кочевых народов, граничивших с Китаем, включение общности в более крупную конфедерацию, с одной стороны, давало покровительство сильного суверена и выступало в качестве защиты от бесконечных нападок воинственных кочевых соседей, с другой - способствовало поддержанию приграничных торговых контактов с земледельческим соседом (Китай не вступал в контакты с мелкими структурами). В данном отрывке можно видеть отражение механизма моделирования социо-политического пространства: общность (группа), ставшая во главе более широкой общности (конфедерации), дает ей имя, т. е. идентификация в данном случае осуществляется не по этнокультурному, а по социополитическому принципу, а этноним превращается в политоним.

Примордиалисты на самом деле были истинными конструктивистами: именно они моделируют границы общности: с одной стороны, они со священным трепетом относятся к генеалогии как к механизму социальной регуляции, с другой - используя его как инструмент и апеллируя к актуальным идеологемам, "восстанавливают" недостающие звенья. Так, "Сокровенное сказание" реконструирует генеалогическую таблицу, сохранявшуюся в устной традиции, где мы сталкиваемся с этнонимами борджигин и монгол, причем последний связан с матрилинейным родством, так же как и у Рашид-ад-дина, монголы - это потомки Алан-гоа, причем наиболее истинные из них те, которые родились после смерти мужа (и при отсутствии какого-либо мужчины).

Заметным шагом в понимании характера общности, обозначаемой именем "монгол", может стать выявление и анализ мест и территорий проведения знаковых мероприятий - интронизации, общественных ритуалов, поскольку они становятся символами организации не только геополитического, но и социокультурного пространства формирования общностей разного уровня и характера. Особый интерес представляет собой проблема места и роли территорий, являвшихся важнейшими сакральными центрами этих общностей, в формировании общекультурного контекста, поскольку именно с ними связаны процессы этнокультурных взаимодействий, в результате которых стало возможным говорить о появлении на исторической арене новых структур. Реконструкция и интерпретация ритуальных аспектов функционирования сакральных центров позволяет предложить один из вариантов моделирования идентичностей, что также будет способствовать выявлению характера этнических и социально-политических процессов, проходящих на территории формирования Монгольской империи.

Можно даже говорить о моделировании геополитического пространства, поскольку все значимые акты социокультурного пространства легитимируются географическим - проведением их в определенных точках, маркирующих сакральный центр общности. И в этом смысле знаковыми становятся акты интронизации Темучжина и Чжамухи: одна связана с "новой" территорией - трехречьем (Бурхан-Халдун, Тэргуне...), а другая - с территорией, откуда, по преданию, монголы (мы = наши) вышли - с Эргунэ-кун, где происходила интронизация Чжамухи. При этом следует заметить, что исторически монголы и тайчжиуты могли составлять амбивалентную общность: с одной стороны, выступать как нечто единое (см. монголы-тайчжиуты), находящееся в равнозначных отношениях (анда), с другой - разные союзы, включавшие обе общности, именовавшиеся по названию правящего клана монголами или тайчжиутами, что бывает при перепроизводстве властной элиты.

Большая часть ритуалов, воспроизводящих центр (Axis mundi), который рассматривался как место соприкосновения Неба и Земли, как "пуп земли", ритуалов, выполняющих цивилизаторскую роль, направленных на установление порядка на определенный период (год, период правления, время намечаемого события и т. п.) и имеющих общественное значение, проводилась в местах, связанных с предками (у горы, у реки, у дерева). Именно предки соединяли все части космоса в пространстве и во времени, поскольку они находились в центре космологической модели мира (благодаря харизме умершего предка).

Можно отметить три географических объекта, с которыми были связаны жизненно важные для социума ритуалы: интронизации, Новый год, побратимство, начало любого дела. Это, во-первых, Эргунэ-кун - место впадения р. Кан в Аргунь - горное место, откуда вышли первопредки всех монгольских племен; второе место - Хорхонах-джибур и третье, связанное непосредственно с Чингис-ханом и его родом - Бурхан-Халдун.

Бурхан-Халдун, покрытый лесом и богатый зверем [Козин, 1941, с. 80] горный массив, стал объектом культа не какого-либо одного рода, а более крупного социально-политического организма и, естественно, отмечался как общемонгольская (в политическом смысле) святыня чаще и в "Сокровенном сказании", и в "Сборнике летописей" Рашид-ад-дина. Бурхан-Халдун - цепь гор, доминирующих в междуречье Онон - Керулен - Тола - Тунгелик (две последние впадают в Орхон) и организующих пространство [Козин, 1941, с. 79; Рашид-ад-дин, 1952 б, с. 10]. Горы Бурхан-Халдун были центром довольно обширного освоенного и организованного пространства, имевшего общемонгольское значение. Именно поэтому Чингис-хан говорил Сача-бехи и Тайчу, сыновьям Бартан-Баатура: " 179. Никому не позволяйте стоять (располагаться кочевьем) у истоков Трех рек" [Козин, 1941, с. 137].

Рашид-ад-дин совершенно определенно говорит о погребально-поминальном характере Бурхан-Халдун [Рашид-ад-дин, 1952 а, с. 233-235]. В другом месте своего труда Рашид-ад-дин говорит о захоронении "Чингис-хана и Тулай-хана в местности Буркан-Калдун, называемой Екэ-Курук" [Рашид-ад-дин, 1960, с. 148], что связано с традицией хоронить правителей в одном месте, которое поэтому и называлось "место [захоронения] великих (или старших)" (yekes-e qajar [Рахевилц, 1972, с. 27]), т. е. "земля предков" [Козин, 1941, с. 88].

Захоронение являлось в традиционной культуре не только местом, связанным с уходом в небытие, но и местом, где все порождается (= пуп земли), там совершались ежегодные ритуалы (Новый год включал и все обряды жизненного цикла: день рождения, свадьбы всех членов социума, всеобщие похороны и поминки, например проводился поминальный обряд, который носит во всем мире регулярный характер). Из текста "Сокровенного сказания" мы знаем, что он был общим для тайчжиутов и борчжигинов с едой и питьем (yekes-un kesig-ece bile'ur sarqud-ece [Рахевилц, 1972, с. 27]). К Бурхан-Халдун относится Гурбан Улху на р. Толе, где у основания развесистого дерева возвели четырехбунчужное черное знамя (интронизация). Его как раз и делали из этого дерева, вокруг которого плясал народ [Ринчен, 1959 а, с. 69-70; 64; 73]. Сохраняется как объект поклонения, что специально выделяется в "Молитве сульдэ владыки (Чингис-хана. -Т.С.)", Бурхан-Халдун и относящиеся к нему реки Онон, Керулен и Тола, которым брызгают по девятке (т. е. один раз специальной ритуальной деревянной ложкой, в которой девять углублений 3 3) [там же, с. 86], а также Ходоо Арал (тоже в цепи Бурхан-халдун) на Керулене, где Чингис-хан стал ханом [там же, с. 63]. Кроме того, в "Сокровенном сказании" упоминается случай человеческого жертвоприношения, когда захваченного в плен меркита Хаатай-Дармалу "посвятили Бурхан-Халдуну" [Козин, 1941, с. 146]). Потомки Чингис-хана так же проводили там обряды, например новогодние [Абрамовски, 1979, с. 22, 23, 24, 26].

Кроме ежегодных ритуалов, связанных с началом года и включавших в себя как обряды поклонения Небу, так и обряды культа предков, и совершаемых в местах их захоронения - Новогодний ритуал, здесь же проводились и обряды интронизации. Согласно "Сокровенному сказанию" ( 123), "Темучжина же нарекли Чингис-хаганом и поставили ханом над собой" [Козин, 1941, с. 109] в истоках реки Сэнгур, впадающей в реку Керулен, у озера Кукунор в горах Бурхан-Халдун. Благодаря проявлению сакрального и небесного покровительства верховному правителю, Бурхан-Халдун становится его защитником [там же, 193]. Вероятно, можно даже воспринимать это как описание обряда инициации Темучжина, после чего он совершил обряд поклонения солнцу утром на вершине Бурхан-Халдун и завещал делать это своим потомкам.

Нельзя не сказать и о территории, расположенной значительно восточнее обитания монголов в XI-XIII вв., - об Эргунэ-кун, т. е. об Аргуни, куда был вытеснен Чингис-ханом Чжамуха вместе с остатками своих сторонников, в числе которых были и тайчжиуты ( 141). Эргунэ-кун - земля в бассейне р. Аргунь - местность, из которой предки монголов вышли, чтобы оказаться в трехречье Онон - Керулен - Тола. По преданию, они вынуждены были расплавить гору Эргунэ-кун, после чего род Чингис-хана получил право совершать новогодний обряд [Рашид-ад-дин, 1952 б, с. 154-155]. Поэтому не случайно побежденный Чжамуха со своими сторонниками бежит вниз по течению р. Аргунь, где они останавливаются у впадения в нее р. Кан, а центром их земли становится гора, вершина которой поросла лесом: "...Все они покочевали вниз по течению реки Эргунэ и совершили обряд возведения Чжамухи в Гур-ханы на вершине поросшей лесом горы при впадении в Эргунэ реки Кан-мурен" [Козин, 1941, с. 116, 141].

Каждая возвышенность была связана с разными субстратами, вошедшими в состав монгольского этноса: Бурхан-Халдун - с урянхайцами и Чингис-ханом (его предками и потомками); Хорхонах-джибур - с ним же, тайчжиутами и Чжамухой; Эргунэ-кун - с Чжамухой после его поражения в войне с Чингис-ханом.

Места, где проходили наиболее важные для существования социума ритуальные действия, были связаны непременно с горами, создававшими цепочку освоенности пространства, на котором формировался монгольский этнос и впоследствии более крупная социально-политическая общность - конфедерация племен. Не говоря о том, насколько этногенетически и лингвистически были однородны группы, подчеркну лишь, что перечнем участников событий, происходивших в сакральных центрах, актуализируется модель общности, в тот конкретный момент собравшейся под эгидой Чингис-хана и обозначенной как монголы, и оформляются идентификационные модели. Идентификация - это процесс, который никогда не прекращается и который трудно фиксируется в латентный период, зато актуализируется/демонстрируется в манифестный. Вот почему в источниках мы можем обнаружить перекодировку содержания общности в периоды перераспределения политической власти в кочевом обществе: усиление Темучжина (завоевание - объявление себя Чингис-ханом) - победа над Онг-ханом и Чжамухой - победа над найманами и распределение должностей, создание Монгольской империи, потребовали очерчивание границ вновь сформировавшихся общностей - расширившихся конфедераций.

Разнонаправленность векторов этнокультурного и социально-политического взаимодействия в результате деятельности Чингис-хана привела к формированию суперсложной организационной структуры и соответственно многоуровневой системы идентификационных предпочтений. Эта иерархия идентичностей не исключала одна другую, а лишь свидетельствовала о многомерности процессов идентификации как внешней, так и внутренней (самоидентификации), и в этой системе монголами оказываются в разное время разные субъекты социально-политических практик.

Работа выполнена по гранту РФФИ № 02-06-80379

Библиографический список

Abramowski W. Die chinesischen Annalen des Mungke: ubersetzung des 3. Kapitels des Yuan-shi. - ZAS. 1979. № 13.
Козин С.А. Сокровенное сказание: Монгольская хроника 1240 г. М.;Л., 1941.
Rachewiltz I. de. Index to the Secret History of the Mongols. - Indiana University Publications. Uralic and Altaic Series. Bloomington, 1972. Vol. 121.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей / Пер. с перс. Л.А. Хетагурова; Под ред. и с примеч. проф. А.А. Семенова. Т. 1. Кн.1. М.;Л., 1952 а.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей / Пер. с перс. О.И. Смирновой; Примеч. Б.И. Панкратова и О.И. Смирновой; Под ред. проф. А.А. Семенова. Т. 1. Кн. 2. М.; Л., 1952 б.
Рашид-ад-дин. Сборник летописей / Пер. с перс. Ю.П. Верховского; Примеч. Ю.П. Верховского, Б.И. Панкратова; Под ред. проф. И.П. Петрушевского. Т.2. М.; Л., 1960.
Rintchen B. Materiaux pour l'etude du chamanisme mongol. T. 1. Wiesbaden, 1959 а.
Рыкин Павел. Создание монгольской идентичности: термин "монгол" в эпоху Чингис-хана // Вестн. Евразии. 2002. № 1. С. 48-84.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Saygo @ Сегодня, 00:30)
Вообще создание кочевых империй с VII по XIV по-видимому шло по одной схеме:

Я начал почитывать династийные истории - разделы про тюрок. Забавно. Как правило, карты из Интернета с границами от моря до моря - БСК в последней стадии.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Рискну выложить...в продолжении темы влияния природно-климатического фактора на миграционные и социальные процессы.

Средневековый социально-экологический кризис в степях Восточной Европы

Эдуард Кульпин

(Институт востоковедения РАН, Москва)

Социально-экологический кризис, то есть кризис одновременно природы и общества - явление характерное не только для наших дней. Локальные потрясения такого рода бывали и раньше. Механизм их известен на примере земледельческих цивилизаций (от Древнего Египта, Двуречья, Китая), в общих чертах - и для аридных и семиаридных областей. В них Человек Хозяйствующий, как правило, был, образно говоря, одноликим - экстенсивно хозяйствующим кочевником-скотоводом. При экстенсивном скотоводстве человек замещает крупных хищников на вершине биологической трофической пирамиды и вследствие этого вынужден подчиняться законам природного гомеостазиса, который влияет на установление пропорций между массой растительной пищи, числом травоядных и плотоядных. Как полагают А.А. Тортика с соавторами, механизм кризиса в своих основных чертах предстает таким: "Кочевников может быть столько, сколько может прокормиться от существующего стада, а размеры стада ограничены продуктивностью и размерами пастбищ. Увеличение выше нормы какого-либо вида, потребляющего другой вид в экосистеме, ведет к гибели от голода потребителя раньше, чем будет окончательно уничтожен вид потребляемый, после этого равновесие восстанавливается... скот гибнет, а за ним гибнет, распадается или порабощается кочевое общество... назревает политико-экономический кризис, который может проявиться во внешней экспансии, в отходе части населения", либо в переходе к оседлости и земледелию (Тортика А.А., Михеев В.К., Кортиев Р.И. Некоторые эколого-демографические и социальные аспекты истории кочевых обществ // Этнографическое обозрение. 1994. № 1).

Вообще говоря, степи в силу своих суровых природных условий не благоприятствовали созданию городов, развитой городской цивилизации, развитого земледелия и садоводства. Но в Золотой Орде они были созданы. Экологическое состояние степи не могло остаться неизменным хотя бы потому, что в ней буквально на пустом месте возникло более ста городов с довольно значительным населением (до полумиллиона горожан).

Государство, создавшее в городах промышленный комплекс, поддерживаемый государственной инфраструктурой, могло противодействовать кризисным явлениям. Однако эти возможности у средневекового государства были ограниченными. В современных условиях социально-экологический кризис, т.е. кризис одновременно природы и общества, в одной части государства не может возникнуть, если в других его частях нет кризисных тенденций. Возможны лишь локальные и односторонние кризисы - экологические или политические, но не комплексные - социально-экологические. В средневековье ситуация была иной. Золотая Орда была единым государством не столько экономически, сколько административно. В ней политически было объединено население, разнящееся не только этнически и культурно, но и хозяйственно. Все регионы империи (от Белого моря на Севере до Черного и Аральского на юге, от Карпат на Западе до Алтая на Востоке) были вполне самодостаточны и практически замкнуты рамками натурального хозяйства. Слабые хозяйственная специализация и обмен возникли, по сути дела, лишь с образованием единого государства и были обусловлены прежде всего государственными нуждами.

Поэтому локальные экологические кризисы могли возникать всюду, но по разным причинам и не одновременно. Наибольшая вероятность их объективно связана с ростом антропогенного давления на землю. В этом отношении регионы не были равнозначными. Существенные колебания такого давления возможны прежде всего в кочевом скотоводстве, поскольку поголовье скота в благоприятных условиях может быстро возрастать, в неблагоприятных - резко падать. А дополнительная нагрузка на хозяйственную продукцию степи за счет горожан объективно обостряет продовольственное неблагополучие.

Экстенсивное скотоводство - один из самых консервативных типов хозяйствования, при нем человек наиболее зависим от природы. При экстенсивном скотоводстве человек замещает крупных хищников на вершине трофической пирамиды в естественных экосистемах, и вследствие этого подчиняется законам природного гомеостазиса, который определяет четкие пропорции между массой растительной пищи, числом травоядных и плотоядных. Поскольку количество растительной биомассы во вмещающем ландшафте постоянно (если не рассматривать изменения климата), то и предельное число скотоводов также постоянно и может быть рассчитано по формулам экологического гомеостазиса. Лишние кочевники традиционно переходили к земледелию, но психологически этот переход для кочевников всегда был тяжел. Кочевники-скотоводы имели опыт поддержания экологического равновесия, однако как показывает история, могли нарушать его и доводить природу до кризиса. Из всех регионов Золотой Орды в XIV веке наиболее чреватой кризисом предстает тюркоязычная урбанизированная степь - центральная часть государства.

Любая из частей Золотой Орды могла процветать при соблюдении трех универсальных условий социально-экологической стабильности: (1) неизменных порядках, (2) неизменном вмещающем ландшафте (он оставался практически постоянным) и (3) неизменной численности населения. В Золотой Орде два из этих факторов не могли быть неизменными - первый и последний. Первому, связанному с политикой, традиционно уделялось много внимания. Последний оставался обойденным им, хотя напряженность за счет превышения возможностей вмещающего ландшафта вследствие демографического роста в пределах границ Золотой Орды могла возникнуть в XIV в. практически только в зоне степей, в Дашт-и-Кипчак. Рост поголовья скота способен опережать рост производительности земледельческого труда на порядок и даже на два порядка, создавая благоприятные условия для быстрого демографического роста (Иванов И.В., Васильев И.Б. Человек, природа и почвы Рын-песков Волго-Уральского междуречья в голоцене. М., 1995. 264 с.). Какова же была динамика роста населения в степи?

Неизвестно какую долю лесостепных земель занимали в XIII - XV вв. пашни, степи и леса - прямых исторических сведений об этом нет, как и о том, сколько кочевников жило в занятой ими части лесостепи до прихода монголов. Но данные, приводимые самым авторитетным отечественным историком природы России С.В. Кириковым, позволяют констатировать, что численность кочевников на территории южнорусских степей до прихода монголов была невелика и никаких признаков экологического кризиса не отмечалось. Аргументы в пользу высказанного мнения таковы. (1) Основные места кочевий были расположены в степной зоне. (2) В X - XIII вв. именно южная полоса лесной зоны и лесостепь были наиболее плотно заселены бобром, лисицей и куницей. При раскопках в поднепровской и центрально-черноземной лесостепи в слоях, относящихся к X - XIII вв., наиболее часто встречаются кости кабана, лося, косули и благородного оленя. Редки находки костей тура и зубра. При раскопках городища Борщево I (к юго-западу от Воронежа на правобережье Дона) кости бобров составляли 30% от общего числа найденных в нем костей млекопитающих (Громовая И. Остатки млекопитающих из раннеславянских городищ вблизи г. Воронежа // Материалы и исследования по археологии СССР. М.-Л., 1948. № 8). (3) У кочевников выпас скота был, очевидно, умеренным, поскольку пастбища не превращались в скотосбой. (4) Степные палы, вероятно, бывали и в этой местности, но сведений об этом ни в летописях, ни в других письменных источниках X - XII вв. не найдено, в отличие от лесной зоны, для которой они зафиксированы. Например, известно упоминание, что в 1090 г. была засуха и дым от горящих лесов и торфяных болот заслонял солнце (Кириков С.В. Человек и природа в восточноевропейской лесостепи в X - начале XIX в. М., 1979. 182 с.).

Маршруты сезонных кочевок половцев также косвенно свидетельствуют в пользу их малочисленности. Известно, что половцы в своих сезонных кочевьях не переходили границ Большой климатической оси Евразии. Направление сезонных перекочевок в евразийской степи было либо с юга на север, либо с востока на запад. Половцы кочевали, в основном, с востока на запад - от Дона к Киеву. Они выбирали с хозяйственной точки зрения не лучший вариант. К северу от Оси более мощные черноземы, более устойчивый и влажный климат, больше объем фитомассы. Как пишет А.А. Тишков (в книге "Судьба степей", Новосибирск, 1997), в степях "в течение сезона меняется кормовая ценность, доступность и количество кормовых трав. Если привес скота, получаемый на пастбище в мае принять за 100 %, то в июне он составит - 88, в июле - 78, августе - 65, сентябре - 58, а в октябре - только 35 %". Однако, если скот пасти севернее Оси, в европейской лесостепи, где до осени сохраняется высокая кормовая ценность, доступность и количество кормовых трав, то потерь привеса половцы бы не имели. "В луговых степях нет перерыва в вегетации растений и жизнедеятельности животных, вызванного засухой... За счет этого общая масса растительности достигает 3,2 - 4,2 т/га, а животных - 0,4 т/га, что в 5 раз больше, чем в других типах степей" (В.Г. Мордкович, в книге "Судьба степей", Новосибирск, 1997).

Проблему, которую ставят половецкие кочевья, можно сформулировать так: насколько широка была в то время лесостепная полоса и были ли доступны для степного скота лесные поляны? Известно, что по сравнению с современными, доисторические природные сообщества на месте нынешних степей и лесостепи были более мозаичны. Мозаичность формировали и поддерживали гигантские травоядные - хоботные, копытные и др. Они препятствовали образованию сплошных массивов древесной растительности, формируя в лесах поляны, на месте лесов - лесостепи, парковые ландшафты. Если травоядные не топчут землю, не съедают древесный подрост, то на свободные от леса пространства (будь то поляны в лесу или лесостепь - неважно) начинает наступать лес.

После вымирания в умеренных широтах гигантских травоядных, более мелкие - зубры, туры, дикие лошади-тарпаны - уже не могли поддерживать столь высокий уровень мозаичности. Известно, что к моменту монгольского нашествия в лесах Восточной Европы почти не осталось зубров и туров, тарпаны также истреблялись. Мозаичность могли бы поддерживать домашние лошади, разумеется при большом их количестве. Однако очевидно, что в данном случае даже низкий уровень мозаичности - поляны в лесу и лесостепь - некому было поддерживать. На месте нынешней лесостепи лежали леса. Именно поэтому не обладающие большими стадами половцы кочевали не с юга на север, а с востока на запад, где, кстати, вступали в естественную конкуренцию за землю со славянами, осваивавшими под земледелие места летних половецких кочевий - южную степь. В этом мы можем видеть хозяйственные истоки половецко-славянских военных конфликтов.

С приходом монголов и восточных тюрков в южнорусские степи ситуация, надо полагать, изменилась значительно. Известно, что монголы разбили кипчаков и гнали их до Венгерской пушты, что с приходом монголов исчезли в степи половецкие бабы и курганы. Разумеется это не значит, как подчеркивают практически единодушно все исследователи Золотой Орды, что все половцы были уничтожены. Так или иначе степь в середине XIII в. позволяла кочевникам осуществлять расширенное демографическое воспроизводство. Известно, что в стагнационном режиме кочевая семья имела 4 - 5 человек детей, а при возможностях роста - до 12 (Тортика с соавт., 1994).

Мы не можем знать действительной динамики демографического роста не только в соответствии с современными методиками, но в принципе: переписей населения в Золотой Орде в XIV - XV вв. не было. Но то, что этот рост имел место, можем утверждать уверенно. О нем свидетельствует ряд фактов. Прежде всего неустанное продвижение кочевий на север. При этом "летописные свидетельства подтверждают представления, полученные от анализа археологических данных. Так, в современной лесостепи ... соотношение участков лесов и луговых степей не является следствием разных почво-грунтовых условий, а представляет собой результат разного соотношения оседлого населения и кочевников в прошедшие эпохи. Видна четкая зависимость продвижения кочевников и степной растительности на север. Летописи хранят названия "Половецкие кочевья" для местностей в окрестностях городов Белополье и Харьков, по реке Проня. Северная граница татарских летних кочевий XIV в. проходила по линии: верховья Северского Донца, Тихой Сосны, низовья Медведицы. Сотни тысяч овец и коз уничтожали лесную растительность, леса заменялись лугами, луговая растительность ксерофитизировалась, типчак продвигался все дальше на север в область широколиственных лесов" (Смирнова О.В., Киселева Л.Л. Изменение видового состава и распространения Восточноевропейских широколиственных лесов в голоцене по споро-пыльцевым и археологическим данным // Восточноевропейские широколиственные леса. М., 1994). В 70-х гг. XV в. золотоордынцы кочевали почти ежегодно близ южной границы Московского государства (Кириков, 1979).

Гипотеза социально-экологического кризиса в степях Евразии во второй половине XIV - XV вв. опирается на нижеследующие, четко фиксируемые и не подвергаемые сомнению процессы в жизни природы и общества: продвижение кочевий на север; отступление на север границы лесов; миграция жителей южной степи на постоянное местожительство как на север, так и на юг, в том числе - в далекий Египет; зимовки скота в зонах рискованного скотоводства; внутриполитическая борьба, закончившаяся развалом государства, наиболее острая во время смуты (1360 - 80 гг.), известной в русских летописях как "Великая замятня".

До сих пор каждый из названных процессов рассматривался отдельно и был предметом изучения разных научных дисциплин. Взятый по отдельности, ни один из названных процессов не может быть свидетельством социально-экологического кризиса. Поэтому факт такого кризиса в степях Восточной Европы в исторической науке не был зафиксирован и не исследовался. Открытие его стало возможным лишь благодаря методологии социоестественной истории.

Выпас скота в лесах - явление типичное для средневековья. Интересен не сам этот факт, а его следствия. Животные в лесу едят не только траву, но и подлесок. Скота было так много, что он буквально съедал лес со скоростью сотен метров и даже километров в год. Ясно, что скота у степняков стало больше, чем век назад, но следует ли из этого, что самих степняков стало настолько же больше? Для средневековья - следует. В условиях натурального хозяйства степняки скота держали столько, сколько было нужно для жизни, а прибавочный продукт не просто позволял, но автоматически подразумевал расширенное демографическое воспроизводство. В Золотой Орде население степи не находилось в состоянии хронического голода, как в Западной Европе, и потому неизбежен был процесс расширенного демографического воспроизводства. В том, что население росло, нет сомнений. Однако, превысило ли оно критический порог, за которым природные ресурсы уже не позволяют обеспечивать традиционный уровень жизни?

Известны переходы степных батыров на службу русским и литовским князьям. Подобные миграции типичны для средневековья. Взятое само по себе, данное явление еще не говорит ни о превышении предельного порога численности населения в степи, ни о политической, в том числе военной, борьбе за природные ресурсы, ни о хозяйственном расстройстве. Не переходы степных рыцарей от одних сюзеренов к другим, а условия, в каких эти переходы осуществлялись и массовость явления (на порядок выше, чем в Западной Европе) заставляют предполагать неустроенность жизни в степи. Ордынские царевичи переходили на службу русским даже в качестве награды за победу над русскими же, что в других условиях выглядело бы, по меньшей мере, странным. Так, после победы казанского хана над Василием Темным по условиям мирного договора было создано (на русской земле) Касимовское ханство, батыры которого обязались служить побежденным русским князьям. Естественно, за вознаграждение. Такая ситуация могла возникнуть только в условиях, когда родная земля не могла кормить излишнее население, а воины-профессионалы не хотели становиться земледельцами. Для них это означало потерю социального статуса и высокого уровня жизни (как известно, ратный труд в средневековье был и самым престижным, и самым высокооплачиваемым), а кроме того - необходимость расстаться с городом. К удобствам городской жизни они уже успели привыкнуть, в городах (прежде всего в зимнее время) жило уже несколько поколений знати и их челяди.

Степняки уходили на север не только на Русь, но и в Литву. Причем если число степных батыров, ушедших служить русским князьям, неизвестно (как-никак, а такие миграции осуществлялись в пределах одного государства и нередко являлись обратимыми), то для Литвы такие данные имеются (уход за границу - если не навсегда, то надолго). Согласно анонимному автору "Истории польских татар" ("Рисалия татары лях"), составленной в 1558 году, к концу правления Витовта (к 1430 г.) в Литве было до 40 тыс. воинов-татар, не считая членов их семей, а к 1558 году в Польше и Литве было уже до 200 тыс. татар. Для того, чтобы представить себе масштабы этой миграции населения, достаточно сказать, что, по расчетам М. Сафаргалиева, в Ногайской Орде в то время было всего 300 - 350 тыс. человек населения и эта орда "от других татарских государств отличалась не столько размерами территории, сколько многочисленностью людей".

Относительно XV в. мы можем с большой степенью вероятности утверждать, что демографический потолок населения степи был к этому времени превзойден. Об этом свидетельствуют не только массовые переходы степных батыров на службу русским князьям, но, что более существенно, - зимовки кочевников в зоне рискованного скотоводства. Известно, что в XV - XVI вв. борьба за ресурсы в степи шла жесткая. При междоусобной борьбе между разными ордами степь выжигали в тех местах, где предполагала зимовать враждебная группировка или там, где ожидалось нападение. Так, в 1501 г. крымский хан Менгли-Гирей, узнав, что хан Золотой Орды Ахмет намерен зимовать в низовьях Сейма и в окрестностях Белгорода "велел пожары пускати, чтобы им негде зимовати" (Памятники дипломатических сношений Московского государства с Крымом, Ногаями и Турцией. СПб, 1895, с. 377). Бывали попытки зимовать и севернее Белгорода. В середине XV в. обширные степи доходили до Рязани. Согласно Никоновской летописи, в 1444 г. в "поле" близ Рязани расположился на зимовку после опустошения рязанских сел золотоордынский царевич Мустафа. Осенью 1444 г. степь к югу от Рязани была выжжена на таком пространстве, что царевичу, вероятно, некуда было идти, а зима была настолько суровой, что Мустафа перебрался на зимовку в Рязань, в дома горожан (Никоновская летопись). Ахмет и Мустафа решились зимовать там, где половцы никогда не зимовали, севернее даже их летних пастбищ.

Кочевники предпочитают зимовать на юге потому, что там скоту менее страшна зимняя бескормица, так как он может использовать в пищу ветошь и степной войлок, раскапывая их из-под неглубокого снега. Летом скот нагуливает жир, а зимой, в буквальном смысле, выживает. Гарантированно - там, где нет прочного наста, о который лошади режут ноги, пытаясь раскапывать снег, чтобы достать из-под него корм. Обычно коровы, овцы и козы идут следом за лошадьми, разбивающими копытами плотный снег. Лошади для кочевника были не только свидетельством принадлежности к касте воинов, не только показателем богатства, - они были гарантией сохранения всего скота в тяжелых зимних условиях. Чем больше в стаде лошадей - тем больше надежда, что в трудных условиях скот не погибнет. Граница леса и степи в Восточной Европе - зона зимнего риска для кочевого скотоводства. Даже в лесостепи в начале весны обычно устанавливался прочный наст, так что конница не могла по нему передвигаться (Кириков, 1979). Только переполненность степи могла заставить кочевника зимовать в рискованной климатической зоне.

Начавшаяся с 1360-х гг. "великая замятня" была не только борьбой за власть, но борьбой за пастбища, контроль над распределением которых государство утратило еще при Узбек-хане, борьбой за ресурсы, за маршруты кочевок, а самое главное - борьбой за зимние пастбища.

Анализируя процессы, явления и события в Южнорусских степях в средневековье, можно воспользоваться хорошо документированным примером, относящимся к нашему времени. Речь о современном социально-экологическом кризисе в Приаралье (в средневековье относилось к Хорезму, входившему в состав Золотой Орды). В. Залетаев пишет о нем: "Катастрофические изменения среды жизни вызвали быстрые трансформационные процессы в каракалпакском этносе: 1) активизацию миграционных процессов как внутри ареала компактного проживания, так и эмиграцию за его пределы с последующим частичным возвращением эмигрантов; 2) изменения процесса репродукции (уменьшение рождаемости и увеличение смертности) и изменения качества потомства (возросло количество экогенных заболеваний); 3) изменение структуры населения по возрастным показателям и социальному статусу (уменьшилась численность детского населения и старших возрастных групп, определился отток сельского населения в города); 4) произошло изменение типов хозяйственной деятельности и занятости в них населения (моряки, рыбаки, работники рыбоконсервной промышленности и охотники-промысловики были вынуждены переквалифицироваться и переселиться); 5) выявилась смена приоритетов производственной активности населения, возникла тенденция возрастания участия населения в природоохранной и мелиоративной деятельности; 6) изменилась социальная структура этноса; 7) определились тенденции изменений социальной психологии, способствующие консолидации разноплеменных групп населения в экстремальных условиях жизни; 8) резко ослабли культурные традиции: переживает упадок прикладное искусство (ковроделие, ювелирное искусство, национальная вышивка), почти не используется населением традиционный национальный костюм, забываются народные обычаи и произведения устного фольклора" (Аральский экологический кризис и его влияние на коренное население Приаралья // Человек и природа. М, 1996).

Отмеченные В.И. Залетаевым закономерности Приаральского социально-экологического кризиса, видимо, имеют универсальный характер. Аналогичные процессы и явления (естественно, с разной интенсивностью) мы можем наблюдать при экологических кризисах в других регионах Азии и Африки. О жизни Золотой Орды мы знаем много меньше, чем о современном Приаралье, но то, что знаем - совпадает: миграция населения (в том числе, кроме упомянутого, бегство интеллигенции в далекие Сирию и Египет), изменение процессов репродукции, резкое ослабление культурных традиций (в том числе, возникновение криминогенной обстановки в период Великой замятни и гибель городской цивилизации после нашествия Тимура) и др.

Исследование проведено при поддержке Российского гуманитарного научного фонда, грант № 00-03-00229а

<http://www.nsu.ru/community/nature/books/Step-9/6.htm>

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Очень двойственные впечатления.

С одной стороны, известные факты. С другой - попытка "писать на заданную тему".

Опять же, фактология какова? Современность (Аральское море) не в счет. А то я Синьцзян вспомню, который в расчет никто не взял, а процессы усыхания там аналогичные.

И насчет Касимовского царства уточнить-бы.

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Корейский исследователь Хон Вонтхак называет ещё одну причину миграции населения из Южной Кореи на Японские острова. Около 400 г. н. э. закончился период климатического максимума, за которым последовало похолодание («малый ледниковый период»), что в конце IV в. вызвало у части пэкческих и каяских земледельцев с южного побережья Корейского полуострова стремление переселиться на Японские острова [см.: Hong].

Переселение китайцев и корейцев на Японский архипелаг в то время стало результатом ожесточенных когурёско-пэкческих войн конца IV — начала V в., в которые оказались втянуты южнокорейское государство Силла и древнеяпонское государство Ямато, что вызвало бегство населения из районов военных действий [см.: Воробьев, с. 36; Дьяконова, с. 215]. Жители бывших китайских округов Лолан и Дайфан (главным образом — китайцы по происхождению) начали массово мигрировать на Японские острова, так как другой спокойной территории в этом регионе не было: в Корее шла война, в Китае наступил период смуты, вызванный вторжением северокитайских кочевых народов (период «шестнадцати государств пяти северных племен») [см.: Воробьев, с. 36, 67, 68; Дьяконова, с. 215, 213].

Источник: http://svitoc.ru/index.php?showtopic=1575

Ещё один период великих переселений народов, вызванный глобальным климатическим изменением

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах
(Рекуай @ Сегодня, 17:49)
Около 400 г. н. э. закончился период климатического максимума, за которым последовало похолодание («малый ледниковый период»), что в конце IV в. вызвало у части пэкческих и каяских земледельцев с южного побережья Корейского полуострова стремление переселиться на Японские острова

Чем мотивирует?

Вот раздел "Пэкче понги" из "Самгук Саги" - как раз события вокруг 400 г.:
http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Ko...frametext25.htm

ЛЕТОПИСИ ПЭКЧЕ. ЧАСТЬ 3

Ван Чинса. Ван Асин. Ван Чонджи. Ван Куисин. Ван Пию. Ван Кэро

Ван Чинса 1

[Он] был вторым сыном вана Кынгусу и братом [вана] Чхимню. [Он] был сильным и храбрым, умным и мудрым человеком, обладал обширными познаниями. Когда умер Чхимню, наследник был [еще] мал, поэтому [на престол] взошел его дядя Чинса 2.

Во втором году (386 г.)

Весной мобилизовали по всему государству людей старше 15 лет и построили защитную линию Кванбан: от перевала Чхонмок на север до крепости Пхальгон и на западе — до моря.

Осенью, в седьмом месяце, выпал иней и повредил хлеба.

В восьмом месяце напали [войска] Когурё.

/666/ В третьем году (387 г.)

Весной, в первом месяце, Чин Гамо произведен в [чин] тальсоль, Тучжи — в [чин] ынсоль.

Осенью, в девятом месяце, была стычка с мальгаль на перевале (рён) Кванми, но [мы] не одолели [их].

В пятом году (389 г.)

Осенью, в девятом месяце, ван отправил солдат, чтобы напасть на южные пределы Когурё.

В шестом году (390 г.)

Осенью, в седьмом месяце, появилась комета у [созвездия] Северной реки (Пукха) 3. В девятом месяце по приказу вана тальсоль Чин Гамо напал на Когурё, занял крепость Тогон, захватил в плен 200 человек. Ван назначил Гамо пёнгван чвапхёном.

Зимой, в десятом месяце, [ван] охотился в Кувоне и через семь дней вернулся [в столицу].

В седьмом году (391 г.)

Весной, в первом месяце, перестроили дворцовые помещения, вырыли водоемы, насыпали холмы, чтобы разводить диковинных птиц и [посадить] заморские растения.

Летом, в четвертом месяце, мальгальское [войско] с боем взяло крепость Чокхён на северной окраине. Осенью, в седьмом месяце, во время охоты на [155] большом острове в западной части страны ван лично застрелил оленя. В восьмом месяце снова охотились к западу от Хвенака.

В восьмом году (392 г.)

Летом, в пятом месяце, в первый день чонмё, произошло солнечное затмение.

Осенью, в седьмом месяце, когурёский /667/ ван Тамдок с 40-тысячным войском напал на северную окраину, взял более 10 крепостей — Сокхён и другие [крепости]. Узнав, что Тамдок — искусный полководец, ван не осмелился выступить против него. Множество поселений к северу от реки Хансу было сдано.

Зимой, в десятом месяце, когурё[ское войско] с боем захватило крепость Кванми. Ван охотился в Кувоне, но по прошествии десяти дней не вернулся.

В одиннадцатом месяце [он] скончался в уединенном дворце (хэнгун) в Кувоне 4.

Ван Асин 5 <иногда называют Абан>

[Он] был старшим сыном вана Чхимню. Во время его рождения в уединенном дворце в Хансоне странное сияние осветило ночь. Когда [он] вырос, [он] стал решительным и дерзким, полюбил охоту и верховую езду. Когда скончался ван (его отец), он был [еще] мал, поэтому престол унаследовал его дядя Чинса. В восьмом году [правления Чинса] скончался и взошел [Асин].

Во втором году (393 г.)

Весной, в первом месяце, [ван] посетил храм Тонмёна, а также совершил жертвоприношения Небу и Земле на Южном алтаре.

Чин Му назначен военачальником левой руки (чваджан), и ему поручены военные дела. [Чин] Му, родной дядя вана (по матери), отличался твердостью и осмотрительностью. Когда строили важные (большие) планы, люди подчинялись его [советам].

Осенью, в восьмом месяце, ван, вызвав [Чин] Му, сказал ему: «Крепость Кванми /668/ была важнейшим прикрытием на нашей северной границе. Сейчас она в руках Когурё, и об этом я горько сожалею. [Надеюсь, что] вы употребите все силы, чтобы смыть позор». Тотчас же было решено 10-тысячным войском напасть на южные пределы Когурё. [Чин] Му, подвергая себя опасности (гибели от) стрел и камней, был впереди военачальников и солдат. [Он] был намерен возвратить пять [наших] крепостей — Сокхён и другие. Сначала окружили крепость Кванми, но [когу]рёские люди обступили со всех сторон крепостные стены и упорно защищались. [Чин] Му из-за недостаточного продовольственного снабжения увел [войска] и отступил.

В третьем году (394 г.)

Весной, во втором месяце, старший сын [вана], Чонджи, возведен наследником. [Объявлена] всеобщая амнистия. Побочный брат [вана] Хон был произведен в [чин] нэсин чвапхёна.

Осенью, в седьмом месяце, в бою с когурё[скими войсками] под стенами крепости Сугок потерпели поражение.

Днем показалась Венера.

В четвертом году (395 г.)

Весной, во втором месяце, в северо-западной части [неба] появилась комета и исчезла [лишь] через 20 дней.

Осенью, в восьмом месяце, по повелению вана военачальник левой руки Чин Му и другие выступили в поход против Когурё. Сам [когу]рёский ван Тамдок с [156] семитысячным войском /669/ укрепился в верховьях реки Пхэсу и дал отпор. Наша армия потерпела большое поражение — было убито восемь тысяч человек.

Зимой, в одиннадцатом месяце, ван, желая отомстить за поражение на Пхэсу, лично повел семитысячное войско, перешел реку Хансу и направился к подножию перевала Чхонмок. В это время выпал глубокий снег, много солдат и военачальников погибало от обморожения, поэтому [пришлось] повернуть армию к крепости Хансан, где воинам была оказана помощь.

В шестом году (397 г.)

Летом, в пятом месяце, ван установил дружественные отношения с государством Вэ (Японией) и в качестве заложника направил наследника Чонджи 6.

Осенью, в седьмом месяце, состоялся большой смотр [войск] к югу от реки Хансу.

В седьмом году (398 г.)

Весной, во втором месяце, Чин Му произведен в [чин] пёнгван чвапхёна, а Саду назначен военачальником левой руки. В третьем месяце построена крепость Ссанхён[сон].

Осенью, в восьмом месяце, собираясь в поход против Когурё, ван вывел войско к северным укреплениям [на горе] Хансан, но в ту ночь упала большая звезда и вызвала сильный переполох в [нашем] лагере. Ван был крайне обеспокоен этим [происшествием] и приостановил [сборы].

В девятом месяце собрали жителей столицы для упражнений в стрельбе из лука на западной площадке.

/670/ В восьмом году (399 г.)

Осенью, в восьмом месяце, ван решил напасть на Когурё. Мобилизовали в большом количестве солдат и коней. Много людей, измученных [воинскими] повинностями, бежало в Силла, [и тогда] сильно уменьшилась численность населения.

В девятом году (400 г.)

Весной, во втором месяце, появились кометы у созвездий Андромеды и Ну (Лоу) 7. Летом, в шестом месяце, в первый день кёнджин, произошло солнечное затмение.

В одиннадцатом году (402 г.)

Летом из-за сильной засухи стали выгорать ростки риса. Ван лично совершил жертвоприношения на [горе] Хвенак, и тогда пошел дождь.

В пятом месяце был отправлен посол в государство Вэ и доставил [оттуда] крупный жемчуг 8.

В двенадцатом году (403 г.)

Весной, во втором месяце, когда прибыл посол из государства Вэ, ван принял его с особой щедростью. Осенью, в седьмом месяце, отправлено войско для нападения на окраинные земли Силла.

В четырнадцатом году (405 г.)

Весной, в третьем месяце, к западу от ванского дворца неожиданно появилось белое облако, подобное [полосе] шелковой материи. Осенью, в девятом месяце, скончался ван. [157]

/671/ Ван Чонджи <иногда называют Чикчи 9>

В Лян шу [он] назван Ёном (Ином). [Он] был старшим сыном Асина. В третьем году правления [вана] Асина был возведен наследником, а в шестом году был отправлен заложником в государство Вэ. В четырнадцатом году [правления] после кончины вана второй брат вана, Хунхэ, стал управлять до возвращения в страну наследника, однако третий (следующий) брат, Чхомне, убил Хунхэ и сам стал ваном. Как только Чонджи, находившийся в Вэ, получил печальное известие [о кончине вана], с горькими слезами стал просить о возвращении [на родину]. И вэский ван отпустил его в сопровождении охраны из ста своих воинов. Когда Чонджи достиг границ своей страны, к нему явился житель Хансона (столицы) по имени Хэчхун и сказал: «Когда великий ван покинул мир, меньший брат Чхомне убил старшего брата и сам стал [ваном]. [Поэтому] желательно, чтобы наследник не въезжал [в столицу] беспечным». [Тогда] Чонджи оставил вэских людей своими охранниками и стал дожидаться на одном из морских островов. Люди государства [Пэкче] убили Чхомне и встретили Чонджи, чтобы возвести [его на престол].

Супругой вана была госпожа Пхальсу, которая родила сына Куисина.

Во втором году (406 г.)

Весной, в первом месяце, ван посетил храм Тонмёна, а на Южном алтаре (Намдан) совершил жертвоприношения Небу и Земле. Объявлена общая амнистия.

Во втором месяце направлен посол ко [двору] Цзинь с поклоном и подношениями.

Осенью, в девятом месяце, Хэчхун произведен в [чин] тальсоль и ему дарована /672/ тысяча сок имевшегося в Хансоне зерна (риса).

В третьем году (407 г.)

Весной, во втором месяце, побочный брат [вана] Ёсин произведен в [чин] нэсин чвапхёна, Хэсу — в [чин] нэбоп чвапхёна, Хэгу — в [чин] пёнгван чвапхёна. Все они были родственниками вана.

В четвертом году (408 г.)

Весной, в первом месяце, Ёсин возведен санчвапхёном 10 и ему поручены дела военного и государственного управления. С этого [времени] введена должность старшего чвапхёна (санчвапхён), которая соответствует нынешней должности главного министра (чхонджэ).

В пятом году (409 г.)

Государство Вэ направило посла и прислало жемчуг, который светился ночью. Ван принял его (посла) с особыми церемониями.

В одиннадцатом году (415 г.)

Летом, в пятом месяце, в день капсин, показалась комета.

В двенадцатом году (416 г.)

Восточноцзиньский [император] Ань-ди прислал посла с указом, которым ван был возведен в [звание] полномочного посла (шичицзе), наместника (дуду), главнокомандующего (чжуцзюньши) войсками Пэкче, военачальника (цзянцзюнь) по умиротворению Востока, вана Пэкче. [158]

В тринадцатом году (417 г.)

Весной, в первом месяце, в первый день капсуль, произошло солнечное затмение. Летом, в четвертом месяце, была засуха. Народ /673/ голодал.

Осенью, в седьмом месяце, в двух областях (бу) мобилизовали жителей старше 15 лет для постройки крепости Сагу, а пёнгван чвапхёну Хэгу было поручено надзирать за работами.

В четырнадцатом году (418 г.)

Летом направили посла в государство Вэ и послали десять кусков белого [шелкового] полотна.

В пятнадцатом году (419 г.)

Весной, в первом месяце, в день мусуль, появилась комета у созвездия Тхэми (Давэй). Зимой, в одиннадцатом месяце, в первый день чонхэ, произошло солнечное затмение.

В шестнадцатом году (420 г.)

Весной, в третьем месяце, скончался ван 11.

Ван Куисин

[Он] был старшим сыном вана Чонджи. Взошел [на престол] по кончине вана Чонджи.

В восьмом году (427 г.)

Зимой, в двенадцатом месяце, скончался ван [Куисин].

Ван Пию

[Он] был старшим 12 сыном вана Куисина. <Некоторые говорят, что он — побочный сын вана Чонджи, но неясно, какое [из сообщений] верно>. [Он] был красивой внешности, красноречив, пользовался уважением людей. [Он] взошел на престол после смерти вана Куисина.

/674/ Во втором году (428 г.)

Весной, во втором месяце, ван совершил поездку по четырем областям (бу) 13, раздавал бедным и нищим зерно в соответствии с различиями. Прибыл посол из государства Вэ со свитой из 50 человек.

В третьем году (429 г.)

Осенью отправлен посол ко [двору] Сун с поклоном и подношениями.

Зимой, в десятом месяце, скончался санчвапхён Ёсин. На [должность] санчвапхёна назначен Хэсу. В одиннадцатом месяце произошло землетрясение. Буря срывала черепицу [с крыш]. В двенадцатом месяце лед не стал [на реках].

В четвертом году (430 г.)

Летом, в четвертом месяце, сунский император Вэнь-хуанди, в связи с тем что ван возобновил поставки дани, направил посла с указом, даровавшим [вану] звания и титулы прежнего вана Ина 14. <[Как известно, ранее], в двенадцатом году правления вана Чонджи, указом восточноцзиньского императора он был возведен в [звание] полномочного посла, наместника, главнокомандующего войсками Пэкче, военачальника по умиротворению Востока, вана Пэкче.> [159]

В седьмом году (433 г.)

Весной и летом не было дождя. Осенью, в седьмом месяце, был отправлен посол в Силла с предложением мира 15.

В восьмом году (434 г.)

Весной, во втором месяце, посла в Силла снарядили парой добрых коней. Осенью, в девятом месяце, снова /675/ отправили белого сокола. Зимой, в десятом месяце, в ответ из Силла прислали превосходное золото и светлый жемчуг.

В четырнадцатом году (440 г.)

Летом, в четвертом месяце, в первый день муо, произошло солнечное затмение. Зимой, в десятом месяце, отправили посла ко [двору] Сун с поклоном и подношениями (данью).

В двадцать первом году (447 г.)

Летом, в пятом месяце, посреди южного дворцового водоема вспыхнул огонь, причем пламя по форме было похоже на тележные колеса 16, и только к исходу ночи огонь исчез.

Осенью, в седьмом месяце, была засуха. Хлеба не поспели. Народ голодал. Многие ушли в Силла.

В двадцать восьмом году (454 г.)

Звезды падали подобно дождю, а на северо-западе появилась комета длиной более двух чан. Осенью, в восьмом месяце, саранча повредила хлеба (зерновые), поэтому год был голодный.

В двадцать девятом году (455 г.)

Весной, в третьем месяце, ван охотился в Хансане (на горе Хан).

Осенью, в девятом месяце, в реке Хан[ган] показался черный дракон, но спустя мгновение [опустились] облака и туман, [наступила] кромешная тьма, и [он] улетел.

Скончался ван.

Ван Кэро 17 <иногда называют Кынгэру 18>

Звали [его] Кёнса 19, [он] был старшим сыном вана Пию. Когда /676/ в двадцать девятом году правления (455 г.) скончался Пию, его место унаследовал [Кэро] 20.

В четырнадцатом году (468 г.)

Зимой, в десятом месяце, в первый день кею, произошло солнечное затмение.

В пятнадцатом году (469 г.)

Осенью, в восьмом месяце, послали военачальника [с войском] для нападения на южные пределы Когурё. Зимой, в десятом месяце, возвели стены крепости Ссанхён, построили высокие укрепления на перевале Чхонмок и для их охраны выделили часть солдат и офицеров крепости Пукхансан.

В восемнадцатом году (472 г.)

Отправлено посольство с поклоном ко [двору] Вэй. Письмо [нашего] государя гласило: «Я, [ваш] слуга, основал государство на крайнем востоке. Путь к нему преграждают шакалы и волки 21. Поэтому, хотя из поколения в поколение я удостаивался божественных милостей 22, [я] не несу службы владетелей дальних пределов (т.е. вассалов), а лишь обращаю свои взоры к заоблачным дворцам [160] [императора], устремляю свои чувства к безграничной преданности [ему]. Судя по легчайшему дуновению юго-западного ветра, я осмеливаюсь надеяться, что его императорское величество пребывает в полном согласии с милостями Неба. И я не могу скрыть своего чувства восхищения и надежды. С почтением отправляю своих людей — сасо квангун чангуна, пума тови, пульсаху, чанса Ёре и ёнян чангуна, тэбанского (дайфанского) тхэсу, сама Чанму и других, которые направят свои корабли /677/ через волны, преграждающие путь к далекому порту, вверив свои судьбы воле стихий, чтобы донести хотя бы одну десятитысячную долю [нашей] преданности. [Я] надеюсь, что будут милостивы все небесные и земные духи и окажут высокое покровительство души [умерших] императоров в том, чтобы они достигли небесного (императорского) дворца и передали пожелания вашего подданного. И тогда мне не о чем будет больше сожалеть, даже если придется умереть вечером после того, как утром получу весть об этом».

Далее говорилось: «[Государство] мое имеет с Когурё общих предков в Пуё, и во времена прежних правителей искренне почитали старинную близость. Но один из их (когурёских) предков Саю (ван Когуквон) легкомысленно прервал добрососедские [отношения] и, возглавив лично свою армию, вторгся и топтал земли вашего подданного. Но наш предок Су (ван Кынгусу) привел в готовность войско, молниеносно нанес удар, и, едва лишь столкнулись стрелы и камни (завязался бой), он отрубил голову [вана] Саю 23. С тех пор [когурёсцы] не осмеливались нападать на Юг, но после гибели рода Фэн, когда оставшиеся после бедствий бежали и скрылись [в Когурё] 24, постепенно окрепли злые силы 25. С тех пор [нас] сильно притесняют, за 30 лет вражды, [непрерывных] бед [и войн] исчерпана [наша] казна, истощены [наши] силы, [наше государство] доведено до крайне слабого состояния.

Если бы [ваши] небесные милости и искреннее сострадание распространились и на отдаленные пределы и если бы [вы] поскорее прислали одного полководца [с войском], чтобы помочь спасти государство [вашего] подданного, то я незамедлительно прислал бы свою недостойную дочь, чтобы она была вашей служанкой в Заднем дворце, а также своих сыновей и братьев служить конюхами в [ваших] дальних конюшнях, и ни один вершок (чхок) земли и ни одного мужика я не буду считать своими собственными». /678/ И еще говорилось: «Ныне Ён (ван Чансу) преступно грабит свое государство, его министры и знатные родичи убивают и казнят без конца, не счесть [их] преступлений и злодеяний, поэтому простой народ разбегается [куда глаза глядят]. Настала пора истребить [их всех], пришло время просить о [карающей] руке [вашего величества]. К тому же воины из рода Фэн, как птицы и твари, тянутся [к своим местам], а [жители] лоланских уездов помышляют только о возвращении в родное лоно 26. Стоит только появиться Небесному величию [императора], и можно будет покорить их и без войны. Хотя я и не расторопен, но приложу [все свои] силы и соберу под свое командование все наличные [войска], чтобы поддержать выступление [императорских сил]. К тому же Когурё поступало нечестно, не раз обличали его в [вероломном] обмане: прикрываясь уничижительными словами окраинного вассала Вэй Сяо 27, на деле же чинит [всяческие] злые козни и вредит разбойными действиями. То на юге — сходится с родом Лю (государством Южная Сун) 28, то на севере — входит в сговор с [племенами] жуаньжуань 29, завязывает с ними близкие отношения (букв. ”губы и зубы”), намереваясь выступить против императорской воли. И насколько был святым древний Яо [из рода] Тан, [и то] он подверг [мяо] наказанию на Даньшуе 30, и сколь ни был милосердным князь Мэнчан 31, но и он не смог пройти мимо, [услышав] дорожную брань. Даже от тоненького [с ниточку] ручейка надобно отгородиться пораньше. И если теперь же не предпринять [действий], то [боюсь], как бы не пришлось раскаяться потом. После прошедшего года кёнджин (440 г.) в море, к северу горы Сосок[сан], находящейся в западных пределах моей страны, нашли более [161] 10 утопленников, и, судя по одежде, вещам и седлам с уздечками, /679/ они не когурёского происхождения. Потом ходили слухи, что это были люди императора, которые направлялись в наше государство, но путь им преградила огромная змея (т.е. Когурё), и они утонули в море. Хотя нельзя установить достоверность их (слухов), но все не могло не вызвать в моей душе сильное негодование.

В прошлом, когда в Сун [ском царстве] убили [его посла] Шэнь Чжоу 32, чуский [ван] Чжуан босиком бросился [поднимать войска]. Когда сокол настигал летящих [невинных голубей], синьлин[ский князь] 33 не принимал еду. Что может быть замечательнее и лучше, чем одолевать врагов и утверждать славу [своей справедливостью]. Даже в своем отдаленном захолустье [мы] помним о славе в веках (на протяжении десяти тысяч поколений). Влияние вашего величества соперничает с Небом и Землей, а могущество таково, что сдвинет горы и моря. Как же смеет это ничтожество (ван Когурё) загораживать дорогу Сыну Неба? Сейчас [мы] преподносим [вашему величеству] найденное [нашими людьми] седло как одно из действительных (вещественных) подтверждений [преступлений Когурё]».

Поскольку он (посол Пэкче) прибыл из отдаленных, захолустных земель, подвергаясь опасностям, для поклона и подношения (дани), [вэйский император] Сюань-цзу принял его очень щедро со всеми церемониями. [Затем] повелел Шао Аню в качестве посла отправиться вместе с возвращающимся послом [в Пэкче] и передать императорский указ [следующего содержания]: «[Нам] было весьма приятно узнать из полученного письма о [вашем] благополучии. Находясь на восточной окраине, расположенной за Пятью фу (подвластными землями) 34, вы не сочли далеким расстояние через моря и горы и выразили свою преданность двору Вэй. Это переполняет мою душу чувством безграничного удовлетворения. Унаследовав великое дело десяти тысяч поколений, я стал государем над всем миром и властелином народа (мириадов душ). Ныне во всем мире [царит] такое ясное единство и повсюду такое стремление /680/ к справедливости, что невозможно сосчитать тех, кто приходит с этой ношей. Насколько мирные [у нас] нравы и совершенные военные силы, могли увидеть и услышать Ёре и другие [его спутники]. Вы враждуете с Когурё и много раз подвергались [их] нападениям, но если бы вы могли полагаться на справедливость и защищаться гуманностью (добром), то это было бы лучше, чем утруждать себя подавлением (разгромом) врага. Что касается [того] посла, отправленного давно морским путем, чтобы облагодетельствовать государство отдаленной окраины, то прошло уже много лет с тех пор, как он отправился и не вернулся. А мы так и не смогли узнать, жив [он] или погиб, достиг [места назначения] или нет. Присланное вами седло, если сравнить со [всеми] старинными образцами [седел], не из Срединного государства, поэтому нельзя с его помощью установить [истину] в сомнительном деле и определить несомненность преступления [Когурё]. А о том, что необходимо предпринять [в отношении Когурё], подробно сообщим в особом указе».

И еще был указ, гласивший: «[Мы] узнали, что Когурё притесняет на границе и совершает нападения и вы хотите отомстить за старые обиды, нанесенные предшествующему государю. Вы хотите отступить от великой добродетели, которая состоит в спокойствии народа. В течение многих лет вы ведете войны, поэтому бедствия обрушились на отдаленные окраины. Посол [ваш] поставлен в положение преданного Шэнь [Бао]сюя 35>, а государство — в такое же критическое положение, как Чу и Юэ 36. Чтобы, протянув руку помощи, защитить слабого, [мне] следовало бы воспользоваться моментом и молниеносно выступить в поход. Однако Когурё еще во время правления прежней династии объявило себя окраинным слугой (вассалом) /681/ и в течение долгого времени исправно несет службу (платит дань). Хотя с вами (с вашей стороной) у них [162] издавна была вражда, но по отношению к [нашему] государству они не провинились в нарушении наших повелений. Вы впервые присылаете посла для установления [дипломатических] отношений и сразу просите направить карательную экспедицию. Рассмотрев обстоятельства [вашего] дела, [вижу, что] нет достаточных к тому оснований. [Еще] в прошлом году я отправил в Пхёнъян Ли (Ре) и других, чтобы выяснить [истинное] положение дел, и доводы Когурё не отличались от тех, какие содержались в их неоднократных просьбах к трону [императора], а законоведы не смогли разобраться, установить виновность [Когурё], поэтому, выслушав их разъяснения, мы издали указ о возвращении Ли (Ре) и других. Но если [Когурё] снова нарушит [наш] указ, то станет более очевидной его вина, и тогда, как бы ни оправдывался [ван Когурё], ему не избежать ответа [за вину]. И только тогда будет полное оправдание для того, чтобы направить войска и покарать их (людей Когурё). Государства девяти (т.е. всех) варварских племен (куы) 37 извечно существовали за морями, и, когда светил им Путь императора, они служили ему как окраинные вассалы, а когда прерывалось [это] благодеяние для них, то стремились удерживать свои границы. Поэтому привязанность их [к Срединному государству] записана в прежних законах, а дань в виде можжевельника для стрел (ку) 38 значится среди ежегодных поставок. Вы много говорите о том, у кого больше или меньше сил, подробно останавливаетесь на делах минувшей эпохи, но нравы различны и дела меняются. И если сравнивать нынешнюю ситуацию [с положением в прошлом], то по существу она может отличаться [от того, что было]. Но [что касается] главного в [наших] великих установлениях, то оно остается таким же, как было прежде. Ныне [государство] Срединное Ся умиротворено и объединено, но в Поднебесной нет [поводов для] /682/ беспокойства. Все хотели бы распространить до самого крайнего восточного предела величие [императора], водрузить его знамена как стяги [своей] страны и принести спасение бедствующему народу отдаленной окраины, пронести до самых далеких вассалов [светлый] образ императора. Учитывая же, что Когурё вовремя прислало свои объяснения, [мы] не хотели идти походом [на него]. А теперь, если они (люди Когурё) не подчинятся высочайшему указу, то предлагаемые вами меры полностью будут совпадать с моими намерениями и можно будет считать, что недалек и [день] выступления в поход [нашей армии]. [Вам] лучше подготовить войско к совместному выступлению и ждать [развития] событий. В нужное время будет отправлен гонец, чтобы быстро оповестить [вас] о положении дел [у противника]. И разве не замечательно, если в день выступления [наших] войск вы будете стоять во главе указующих дорогу войск и после великой битвы вы получите награду за самые большие заслуги? Преподнесенные вами парчовые ткани и морские продукты, хотя и не доставлены полностью, свидетельствуют о ваших чувствах [преданности]. Ныне жалуем вам разные дары согласно отдельному [списку]».

Был также издан указ [когурёскому вану] Ёну (Чансу) оказать покровительство [Шао] Аню и другим и проводить [их в Пэкче]. Но когда [посол Шао] Ань и другие прибыли в Когурё, Ён под тем предлогом, что прежде была вражда с Ёгёном (ваном Кэро), не позволил им проехать на восток, поэтому [Шао] Ань и другие вернулись отсюда [домой]. Тогда последовал указ [императора], в котором [он] сурово порицал Ёна. Затем [император] велел [Шао] Аню и другим плыть морем из [порта] Дунлай 39, чтобы передать Ёгёну императора грамоту и отметить наградами его искреннюю преданность. Но когда [Шао] Ань и другие были в море, они попали /683/ в такую сильную бурю, что в конце концов не смогли добраться [до Пэкче] и вернулись [назад].

Ввиду того что люди [Когу]рё неоднократно нападали на пограничные земли [Пэкче], ван [Кэро] обратился с письмом к [императору] Вэй с просьбой [163] прислать войска, но не получил помощи. Ван [Кэро] обиделся на это и перестал отправлять послов с поклоном и подношениями.

В двадцать первом году 40 (475 г.)

Осенью, в девятом месяце, напал [когу]рёский ван Корён с 30-тысячной армией и окружил ванскую столицу Хансон 41. Ван [Кэро] запер крепостные ворота и не решался вступить в схватку. [Когу]рёские люди, разбив армию на четыре направления, начали штурм с флангов, а затем, воспользовавшись [попутным] ветром, бросали огненные [факелы] и подожгли крепостные ворота. Среди [пэкческих] людей началась паника, и нашлись такие, кто хотел выйти и сдаться [неприятелю]. Ван был в затруднении и не знал, что предпринять. Поэтому [в спешке] отобрал несколько десятков всадников. [Они] вырвались на конях за ворота и бежали в западном направлении. [Когу]рёские люди, пустившиеся в погоню, убили вана.

Задолго до этого когурёский ван Чансу, втайне замышлявший [нападение] на Пэкче, искал человека, который смог бы шпионить там. И сразу откликнулся на его призыв буддийский монах Торим: «(Я), недостойный монах, не смог постичь Учение, но думаю о том, как бы отплатить государству за благодеяния, поэтому прошу, чтобы великий ван не счел меня недостойным и указал, что делать. И я постараюсь не провалить [исполнение] повеления». Ван обрадовался и дал ему тайное поручение обмануть [вана] Пэкче. Тогда Торим, /684/ как бы преследуемый за преступления, бежал в Пэкче. В ту пору пэкческий ван Кынгэру (Кэро) очень любил играть в шахматы (пакхек). Торим явился к воротам ванского [дворца] и сказал: «Я с юных лет учился шахматам и не раз входил в число [самых] искусных. Мне хотелось бы обрести известность возле вас». Ван пригласил его сыграть в шахматы и [убедился, что] он самый искусный в государстве. Ван оказал ему прием как самому дорогому гостю, близко сошелся [с ним] и сетовал только на то, что так поздно встретился с ним. Однажды, находясь наедине с ваном, Торим сказал: «Хотя я и чужестранец, государь не оставил меня в отдалении и облагодетельствовал весьма щедро. Я же смог отплатить за это только своим искусством и не принес пользы даже на волосок. И сейчас я хотел бы высказаться, но не знаю, каково будет мнение государя». Ван [на это] ответил: «Прошу [вашего] слова, и если оно на пользу [нашему] государству, то это и будет то, что я жду от учителя». Торим сказал: «Государство великого вана со всех сторон [окружено] горами и холмами, реками и морями, представляющими естественные преграды, а не [искусственные] сооружения. Поэтому соседние государства и не помышляют о [том, чтобы завладеть им], а хотят лишь служить [вам] постоянно. Поэтому должно, чтобы величественным внешним видом и богатым /685/ убранством [дворца] людям внушали трепет как самоличное появление, так и молва о ване. А между тем еще не возведены ни внутренние, ни наружные укрепления [столицы], не оборудованы дворцовые помещения, останки предшествующего вана покоятся во временном погребении под открытым небом, дома людей часто разрушаются при наводнениях. Я полагаю, что великий ван не должен далее терпеть это». Ван ответил: «Конечно, я так и сделаю».

И вскоре согнал подданных (государственных крестьян) запаривать глину 42 и возводить городские стены. Внутри их (стен) построили дворцы, беседки, башни и павильоны — все было величественно и прекрасно. Затем из реки Унниха 43 извлекли каменную глыбу и возвели саркофаг, в котором захоронили прах отца (предшествующего вана), а вдоль рек насыпали вал, тянувшийся к востоку от [крепости] Сасон до северной части [горы] Сунсан. Вследствие этих [работ] казна совершенно опустела, народ испытывал нужду и лишения. Нависшая над страной опасность была больше, чем «у кучи сложенных яиц». Торим бежал к себе назад [в Когурё] и доложил обо всем своему вану. Ван Чансу возрадовался и, решив теперь покорить Пэкче, распределил [командование] войском среди [164] своих приближенных. Когда узнал об этом ван Кынгэру, он позвал своего сына Мунджу и сказал: «По глупости и невежеству я поверил словам коварного человека и дошел до того, что народ разорен, армия ослабела. В момент крайней опасности [для страны] кто станет /686/ биться отчаянно ради меня? Я должен умереть за государство (на алтаре саджик), но нет смысла умирать тебе здесь вместе [со мной]. Не лучше ли уйти [тебе] от опасности и продлить [царственный] род государя?» Мунджу тотчас же вместе с Мокхёп Манчхи и Чоми Кольчхви <Мокхёп и Чоми представляли фамилии из двух знаков, но в Суй шу «Мок хёп» толкуется как две фамилии (Мок и Хёп), поэтому неизвестно, которое [из толкований] верно> 44 отправился на юг. В это время когурёский тэро Чеу, Чэсын Кольлу, Кои Маннён <Чэсын и Кои — фамилии, состоящие из двух знаков> и другие пришли во главе [своих] войск и напали на северную крепость, взяли ее через семь дней, затем перенесли удар на южную крепость (столицу) 45. В городе воцарился страх перед опасностью, а ван бежал. [Когу]рёские военачальники — Кольлу и другие, увидев, как ван спешивается с коня и кланяется им, трижды плюнули ему в лицо. Затем, обвинив его в совершенных им преступлениях, связали его и отправили под стены [крепости] Ачхасон, где и убили его. Кольлу и Маннён были родом из этого государства (Пэкче), но [ранее] из-за совершенных преступлений бежали и скрывались в Когурё.

Рассуждение [историографа Ким Бусика]

Чуский ван Мин был убит 46. Хуай, [младший] брат юньского князя Синя, замыслив убить этого вана, сказал: «Пин-ван убил моего отца, и разве не будет справедливо, если я убью его сына?» А [князь] Синь заметил: «Когда государь наказывает подданного, /687/ кто осмелится назвать его (государя) врагом? Воля государя — воля Неба, и если кто-то погиб по велению Неба, как называть его (Небо) врагом?» По своей вине Кольлу и другие не были приняты (на службу) в своем государстве, а затем привели вражеские войска, связали бывшего своего государя и убили его, поэтому крайне бесчестны [их действия]. Как отнестись к тому, что У Цзысюй 47, вступив в Ин, высек кнутом труп [прежнего вана]? Оценивая это деяние, Фа янь Ян-цзы 48 называет его «недостойным добродетели». А добродетелью называется милосердие (гуманность), соединенное со справедливостью, поэтому жестокость [У] Цзысюя несравнима с милосердием юньского князя (Синя). И если так рассуждать, то [совершенно] ясна бесчестность [действий] Кольлу и других.

/688/ Исторические записи трех государств

Книга двадцать пятая. [Конец]

Каких-то климатических аномалий не отмечено, а вот в 391 г. пэкческий ван даже построил парк для разведения заморских растений. Надо думать, не карликовые березки с Чукотки планировалось разводить.

Других записей мы не имеем. Китайские хроники так о Корее подробно практически не пишут. Что имеем - то имеем. На чем основывается Хон-тансин?

Поделиться сообщением


Ссылка на сообщение
Поделиться на других сайтах

Пожалуйста, войдите для комментирования

Вы сможете оставить комментарий после входа



Войти сейчас