Женщина - автор "Слова о полку Игореве"?

[Saygo 582]

Строго говоря вопрос в заголовке следует предварить еще одним вопросом - о подлинности "Слова..." Академик А.А. Зализняк в докладе на научной сессии Общего собрания Российской академии наук «Русский язык в современном мире», состоявшейся в РАН 19 декабря 2007 года, озвучил следующее:

"Одну из традиционных для последних двух веков дискуссионных проблем из области истории русской литературы и культуры составляет вопрос о происхождении «Слова о полку Игореве».

Противостоят друг другу две точки зрения — что это подлинное произведение, созданное в древнерусскую эпоху, и что это подделка конца XVIII века, созданная незадолго до первой публикации этого произведения в 1800 году. Разрешение этой дилеммы чрезвычайно затруднено тем, что рукописный сборник, в составе которого было «Слово о полку Игореве», по сохранившимся сведениям (впрочем, не совсем чётким), погиб при нашествии Наполеона в великом московском пожаре 1812 года. Тем самым анализ почерка, бумаги, чернил в данном случае невозможен.

Дискуссия между сторонниками и противниками подлинности «Слова» возникла уже вскоре после публикации памятника и не угасает до сих пор. К сожалению, в этой дискуссии немалую роль играли и играют не собственно научные аргументы, а страсти и пристрастия.

Литературоведческие и историко-культурные аргументы, выдвигавшиеся с обеих сторон в этой дискуссии, всё же не обеспечивают строгого и однозначного решения проблемы. Больше шансов здесь у лингвистики, поскольку она позволяет достичь более высокой степени строгости, чем в других гуманитарных дисциплинах.

Русские рукописи XI — XVI веков можно подразделить так:

1) созданные в XI — XIV веках и дошедшие до нас в записях той же эпохи; это чистый древнерусский язык во всех его аспектах (грамматика, фонетика, орфография);

2) созданные в XI — XIV веках, но дошедшие в списках XV — XVI веков; здесь сохраняется древнерусская грамматика (иногда с некоторыми ошибками), но писец уже произносит слова не по-древнему, а в соответствии с фонетикой своего времени и записывает по более поздней орфографии;

3) созданные в ХV — XVI веках; это уже более поздняя («старовеликорусская») не только фонетика и орфография, но и грамматика.

Лингвистический анализ «Слова о полку Игореве» даёт следующий результат: все основные характеристики (фонетические, орфографические, морфологические, синтаксические) здесь такие же, как в памятниках второй из этих трёх групп. А от первой и от третьей группы имеются чёткие отличия. «Слово» совпадает с памятниками второй группы по нескольким десяткам параметров, в том числе таких, где соответствующее грамматическое правило отличается высокой сложностью. Даже имеющиеся в тексте «Слова» ошибки — в точности такие же, какие характерны для писцов XV — XVI веков.

Никаких языковых элементов, которые принадлежали бы языку XVIII века и не могли бы в то же время принадлежать языку переписчиков XV — XVI веков, в тексте «Слова» нет.

Выясняется, кроме того, что в «Слове» есть такие отклонения от фонетических, орфографических и морфологических норм, которые в рукописях ХV — XVI веков встречаются только у писцов великорусского Северо-Запада и северной Белоруссии и возникают в силу особенностей соответствующих диалектов.

Вывод:

либо «Слово о полку Игореве» и есть древнее сочинение, дошедшее в списке XV — XVI веков, сделанном северо-западным писцом, — в тексте нет никаких элементов, которые исключали бы такую версию;

либо все эти языковые характеристики искусственно воспроизвел умелый фальсификатор (или имитатор) XVIII века.

Тем самым проблема сводится к тому, чтобы сделать обоснованный выбор между этими двумя возможностями.

В версии подлинности никаких дополнительных объяснений здесь не требуется.

В версии поддельности необходимо выяснить, каким образом фальсификатор мог достичь такого результата. Разумеется, он непременно должен был быть знаком с каким-то числом подлинных древних рукописей. Для воспроизведения древнего языка у него было в принципе два пути: интуитивная имитация языка каких-то прочитанных им рукописей или познание всех необходимых языковых характеристик и умение их применить к сочинению текста.

Вариант с непосредственной (интуитивной) имитацией.

Имитатор должен был создать сочинение, которое, во-первых, соответствовало бы всем общим древнерусским нормам, во-вторых, обладало бы индивидуальными языковыми особенностями некоторого образца — какой-то конкретной рукописи, представляющей собой список XV — XVI веков с древнего подлинника, сделанный северо-западным писцом.

Это примерно то же, как если бы сейчас русскому человеку, не владеющему украинским языком и не имеющему отношения к лингвистике, дали в подлиннике собрание сочинений, допустим, Коцюбинского и, если пожелает, то и другие книги по-украински и предложили сочинить на некую заданную тему украинский текст страниц на десять, причём с индивидуальными особенностями языка Коцюбинского. Каковы шансы на то, что его сочинение успешно прошло бы контроль со стороны лингвистов, то есть что они не отличили бы его язык от подлинного украинского и вдобавок признали бы его похожим на язык Коцюбинского? Весь накопленный ныне опыт наблюдений над тем, как люди осваивают иностранные языки, говорит за то, что шансы на успех здесь имел бы только гениальный имитатор.

Но даже и этой аналогии в данном случае недостаточно. Как показывает изучение, рукописи, совпадающей по всем своим языковым характеристикам со «Словом о полку Игореве», не существует. Любая реальная рукопись XV — XVI веков в каких-то характеристиках с ним расходится. Это значит, что имитатор не мог ориентироваться во всём на один образец. Он должен был в одних фонетических и грамматических пунктах «настраивать себя» на один образец, в других — на другой, в третьих — на третий.

Никаких примеров интуитивной имитации такой неимоверной степени сложности история не знает. Гений имитации, возможно, сумел бы сделать и это (поскольку за гением при желании можно предполагать практически безграничные способности). Но человек, не являющийся гением, этого сделать безусловно не мог.

Вариант с научным овладением всеми теми закономерностями строения текста, которые реально соблюдены в «Слове о полку Игореве».

В этом случае фальсификатор должен был быть первоклассным лингвистом, который поставил себе сознательную цель создать у своих будущих критиков впечатление, что перед ними древнее сочинение, переписанное на Северо-Западе в XV — XVI веках. Для этого он должен быть воспроизвести в своем тексте: 1) древнейшие грамматические черты; 2) особенности их передачи и частичного искажения писцами XV — XVI веков; 3) северо-западные диалектные черты. И следует отметить, что он заботился исключительно о мнении далёких потомков, ибо несомненно понимал, что в современном ему обществе никто не имел никакого понятия о всех этих материях и никак не мог оценить его виртуозности.

Необходимо, однако, ясно представлять себе общую ситуацию в конце XVIII века. Исторической лингвистики, т.е. науки об изменении языков во времени, ещё не существует, до её первых шагов ещё остаются десятилетия. Никаких каталогов рукописей ещё нет. Даже просто установить, относится ли конкретная рукопись к древнейшим векам, или к XV веку, или к XVII веку, можно только в качестве особого научного достижения — поскольку подавляющее большинство русских рукописей не датировано, т.е. не имеет даты в тексте, а палеография, позволяющая датировать рукописи по форме букв, ещё находится в совершенно зачаточном состоянии. Никаких грамматик древнерусского языка ещё нет. Никаких описаний фонетики и орфографии древних рукописей ещё нет.

Все эти знания были накоплены исторической лингвистикой лишь на протяжении последующих двух веков, трудами сотен филологов, включая десятки высокоталантливых. На этом пути был сделан ряд выдающихся открытий, без которых наши нынешние знания об истории русского языка были бы невозможны. Два примера: в 1890-е годы Александр Иванович Соболевский открыл, что в XV — XVI вв. в русских рукописях использовалась особая орфография южнославянского происхождения, которой не было ни до, ни после этого периода. Тогда же Якоб Вакернагель открыл закон, которому в древних индоевропейских языках подчинялось расположение во фразе энклитик — безударных служебных слов. И так далее, в десятках пунктов.

И вот всех этих знаний наш фальсификатор должен был достичь сам — начиная от открытия самого фундаментального принципа изменяемости языка во времени и кончая сотнями конкретных деталей из фонетики, орфографии и грамматики рукописей разных веков и разных уголков Руси. Среди прочего он должен был сделать — на век раньше Соболевского и Вакернагеля — открытия обоих этих учёных, поскольку в сочинённом им «Слове о полку Игореве» представлена южнославянская орфография, а энклитики размещены в точном соответствии с законом, который носит ныне имя Вакернагеля. Не зная всех этих больших и малых правил, он неизбежно допустил бы в своём сочинении целый ряд ошибок; между тем в «Слове о полку Игореве» таких ошибок нет.

Лингвист, равный по потенциалу совокупности десятков и сотен своих более поздних коллег, — несомненно, безмерный гений. И столь же уникально и его поведение: будучи великим учёным, он не оставил потомкам ни слова обо всех своих открытиях, вместо этого пожелав для себя полной вечной безвестности.

Таков итог анализа языка «Слова о полку Игореве». Подделка не является абсолютно невозможной, но её можно допустить только в том предположении, что её осуществил некий гений, причём пожелавший полностью скрыть от человечества свою гениальность".

Таким образом фальсификация могла иметь место, но вероятность этого довольно мала. Вернемся к основному вопросу - кто же наш автор (или гениальный фальсификатор)? Писатель Юрий Сбитнев (на фото) высказал довольно любопытную версию: "Слово о полку Игореве" могла написать женщина.

Об этом он рассказал в интервью Ольге Гриневой:

- "Так кто же автор по вашей версии?

- Автором "Слова о полку Игореве" исследователи предлагали считать кого-то из современных князей, бояр, дружинников, мудрых монахов-летописцев, вольных сказителей, которых во все времена было достаточно среди талантливого древнерусского народа, наконец, самого князя Игоря!.. Не ошибусь, если счет предполагаемых авторов идет уже на сотни. Пусть моя версия будет даже тысячной, но она в своем роде единственная. Я после долгих лет работы над этой великой тайной могу совершенно точно сказать: АВТОР - ЖЕНЩИНА! И попробую сейчас это доказать. Начну с главного. С любви. К князю Игорю. Эту любовь замечали многие исследователи, и она в какой-то мере смущала их, поскольку никак не могла быть объяснена. Представьте себе на мгновение, что такой вот чистой сестринской любовью одаривает неудачливого князя дружинник либо боярин,либо равный ему по званию. Не может того быть, и не было! В коротком интервью не вместить всех примеров этой щедрой женскою любви, буквально рассыпанных по всей поэме. Такая же любовь подарена и великому князю Святославу Всеволодовичу,одному из заглавных героев поэмы. Был он не шибко удачливым князем, но в"Слове" предстает как мудрый, добрый, заботливый отец, овеянный искренней женской любовью, только дочерней.

- Вам могут возразить, что великий писатель-мужчина может написать и женскую любовь.

- Может. Но любовь, и не только к двум названным князьям, в поэме не написана - она выражена. А вот выразить женскую любовь может только женщина. Когда-то, беседуя с Борисом Александровичем Рыбаковым, я сказал, что воспринимаю "Слово о полку Игореве" как плач. Он задумался и не отверг моего предположения. Русский национальный плач - самые древние и, увы,мало изученные до сих пор, шедевры устной литературы. "Слово" -первый письменный плач. И плачей таких необыкновенно много в поэме: плачут русские жены, потерявшие мужей; плачут "девы на брезе", плачут деревья, травы; плачет, наконец, и великий князь Святослав Всеволодович-"...тогда Великій Святославъ изрони злато слово, слезами смешено, ирече...". А возьмем хотя бы непревзойденный шедевр - "Плач Ярославны":"Полечю, рече, зегзицею по дунаеви; омочю бебрянъ рукавъ въ Каяле реце?,утру Князю кровавыя его раны на жестоцемъ его теле?...". Мог ли плачем выразить великую суть Поэмы мужчина? Плачи от древней Руси и до нынешних дней исполняли только женщины.

- Чтобы написать литературное произведение, она должна быть не только талантливой, но и высокообразованной, а в те времена возможно было такое?

- Во-первых, женщины в Древней Руси были свободны и чтимы,не случайно же покровительницей земли русской была Богородица. Во-вторых, они были образованны не в пример мужчинам.И происходило это вот откуда. Мальчика в княжеских семьях до 8 лет воспитывала и учила мать. Учила чтению, письму, счету, Божьему слову, развивала, так сказать, интеллект. А для этого она должна сама быть образованной. А в 8 лет его отдавали "на мужскую половину", он проходил "постеги" - посвящение в князья,и "мужским" наукам, как-то: отвага, бесстрашие, умение управлять людьми, быть воином -наставлял его уже отец и ближние боевые его соратники -воеводы. Образование же девочки не прерывалось в 8 лет, а углублялось и расширялось. Где-то в этом возрасте ее уже сватали за суженого и часто забирали в семью будущего мужа, где еще несколько лет до свадьбы постигала она все письменные науки. Занималась этим свекровь - "сведенная, породнённая кровь" (от древнерусского"свековаться" -"породниться") -опять женщина! Да и потом,обучая уже своих детей, женщина продолжала совершенствоваться в знаниях. Женская Русь поголовно была грамотной. Теперь это уже доказано, тому есть вещественные подтверждения - берестяные грамоты, веретенца, посуда, исписанные, и подчас очень талантливо, женской рукой.

- Кто она, эта великая русская женщина, написавшая поэму?

- В древние и средние века авторы часто засекречивали своеимя в конце произведения,называя себя в третьем лице. В научном мире такое именуется "сфрагида". Есть она ив древнем тексте "Слова о полку Игореве": "...и ходына Святъславля, пестворца стараго времени, Ярославля Ольгова коганя хоти". Вэтой строке есть одно слово "ходына", которое сразу же обратило насебя мое внимание. В разное время разные исследователи реконструировали этусроку по-разному, но никто не обратил внимания на то, что "ходына" - "Святославля",то есть жена либо дочь князя Святослава. Она же еще и "пестворца стараго времени", что в современном звучании - "суть творящая старого времени" (пес -все богатство, материальное и духовное, которое имеет человек) - "летописец", "историк" (а не "песнетворец", как ошибочно пытаются нам" преподнести); но и она же "Ярославля Ольгова коганя хоти". Слово "коганя" всеми исследователями переводилось как обозначающее в тюркских языках"князь". Однако это славянское слово было известно на Руси с древнейших времен и сохранилось в своем значении и доныне: "коганя" -"дитя". Слово "хоти" означает "любимая". Что же унас получается? Она еще и Ольги Ярославовой любимое дитя. Попробуем разгадать этот ребус. Есть ли в нашей национальной истории княжна или княгиня с именем Ходына Святославля? Увы, нет! Зато есть дочь Святослава Всеволодовича - да-да,того, который "обронил золотое слово, со слезою смешанное" и о котором с такой любовью повествует автор. Звали ее Болеслава. Болеславу в 1166году отец выдал замуж за сына Галицкого князя Ярослава, женой которого была Ольга, дочь Юрия Долгорукого, - Ольга Ярославля или Ярославова (жена) Ольга.Все в этом ребусе разгадано: есть конкретные исторические лица - Святослав Всеволодович - великий князь Киевский, Ярослав - князь Галицкий, его жена -Ольга и ее любимое дитя - Болеслава.

- Почему же она называет себя "ходыной" и почему она "любимое дитя" Ольги,ведь она не была ее дочерью?

- И эта тайна вполне раскрываема. У Ольги, жены Галицкого князя Ярослава, было двое детей - сын Владимир и дочь Ефросинья. После женитьбы сына Владимира на Болеславе Ярослав выдал дочь Ефросинью (в "Слове"она Ярославна) за новгородсеверского князя Игоря (главного героя Поэмы). Ольга безумно любила своих детей и разлуку с младшей дочерью перенесла весьма тяжко.Но в ее семье появляется еще одно дитя - Болеслава, на которую и переносит всю свою нерастраченную материнскую любовь княгиня. Болеслава для нее "коганя хоти". Однако со временем Владимир, спутавшись с некоей поповной, навсегда отсылает от себя к отцу Болеславу. Женщина, при живом муже возвращенная в семью отца, на Руси называлась "ходыной".

- То есть, в переложении на современный язык ее подпись можно прочитать так: "отвергнутая жена, дочь Святославова, летописица старого времени, Ольги Ярославовой любимое дитя"?

- Именно так. Есть один очень поразительный факт: сневесткой ушла и свекровь. И они не расставались друг с другом вплоть до смерти Ольги Юрьевны. Это не придуманная история, это исторический факт. И судьбу великой русской женщины, ее творчество можно проследить по тем же древнерусским летописям, что я и сделал.

- Кем же Болеслава приходилась Игорю Святославичу, герою "Слова"?

- Мне удалось по буковке, по черточке, помалу, почти незаметным фактам в русских летописях восстановить биографию княгини Болеславы- ходыны Святославовой. Об этом я расскажу в новой своей книге "Великая княгиня". А сейчас - лишь пунктирно. Болеслава родилась в Новгороде Северском, вероятно, в году 1154-м.Семья ее отца тогда жила в семье Святослава Ольговича, у которого в том же Новгороде Северском родился в 1151 году сын Игорь. Не исключено, что трехлетний мальчик, кстати, дядя Болеславы, был одним из первых ее нянек. В русских семьях во все века мальчикам было интересно нянькаться с младшенькими, тем более девочками. Так что ранние детские годы Игорь и Болеслава проводят вместе. Он старший, он дядя, а посему в душе девочки с младенческих лет зарождается сестринская любовь к своему старшему покровителю. В 1164 году, владея Черниговом, умираетотец Игоря, Отец Болеславы в это время удельный князь Новгородсеверский, и ему после смерти дяди переходит во владение Чернигов. В это время девочке 10 лет, а ее "покровитель" - тринадцатилетний княжич. И снова они вместе,поскольку вдова Святослава Ольговича с сыновьями Игорем и Всеволодом (Всеволод- тоже герой "Слова о полку Игореве) живет там же. Думаю, что превосходная степень оценок курского князя Буй-тур Всеволода и тоже несомненная любовь к нему - оттуда, из черниговского детства Болеславы. Как удивительно переплетение„ судеб человеческих! Святослав Всеволодович отдает дочь свою за сына Ярослава Галицкого. Думаю, что одним из главных сватов на свадьбе у Болеславы,несомненно, был Игорь и, вероятно, именно здесь он знакомится со своей будущей женой Ефросиньей - в "Слове" Ярославной, и просит её руки. И князь Ярослав Галицкий отдает свою дочь замуж за Игоря. Теперь они связаны одной семьею.

Образ Ярославны один из самых женственных, самых лирических в мировой литературе. Она - еще один герой "Слова о полку Игореве" из юности нашего Автора. Ярославна живет в родном городе Болеславы - Новгороде Северском, Болеслава - в родном городе Ефросиньи -Галиче, Уже хорошо образованная девочка продолжила свое образование и получила, как бы сейчас сказали, европейское. К тому же уже с малышества в ней определился дар летописца. Несомненно, молодая галицкая княгиня вела свою семейную хронику. Во всяком случае, почерк ее свободно можно проследить от малых семейных драм и трагедий - к "Повести об убиении благоверного князя Андрея Боголюбского"- до "Слова о полку Игореве", да и после него - до начала нового гибельного для Руси XIII века. Исторический материал, собранный в течение,почитай, всей жизни, буквально распирает меня, и по завершении "Великого князя" я приступлю к "Великой княгине". Но сначала снова приеду на свою отчину - Черниговщину. Мечтаю пройти по Десне до Новгорода-Северского,пожить там. Уверен, что великий Автор "Слова" покоится в земле новгород-северской. Там - начало нового романа".

Ольга ГРИНЁВА, « Троїцький Вісник» , видання Чернігівської єпархії Української Православної Церкви, № 9, 29 жовтня 2008 р.

Об этом же в очерке другого автора:

"Самым загадочным произведением русской и мировой литературы называют в учёном мире «Слово о полку Игореве». Вот уже более двухсот лет не отпускает оно от себя исследователей. Всего несколько страниц, а написано о них сотни фундаментальных монографий! Но загадки так и остаются, в том числе загадка авторства.

Сегодня, похоже, мы близки к разгадке. Полвека потратил на это русский писатель Юрий Сбитнев. Как «заболел» ещё школьником «Словом о полку Игореве», так и не расстаётся с ним по сей день. В своё время, будучи молодым писателем, поэтом отправился на север Сибири, на Нижнюю Тунгуску в тайной надежде найти у староверов подлинник «Слова…». Подолгу жил там, встречался с людьми, хранящими в памяти «преданья старины глубокой». За Сибирью последовали Дальний Восток, Тверской край, Урал, Брянщина, городки и селения, где проходил Игорев полк… И всюду, куда ни забрасывала его судьба, записывал и записывал слова, дошедшие до нас из древности, намереваясь с их помощью до конца разгадать тайны «Слова…».

Так сложилось у него уникальнейшее собрание древнерусских слов и выражений, сохранившихся до наших дней.

И далее, на десятки лет, главным в его жизни стало исследование древних летописей – всё с той же целью: лучше понять «Слово о полку Игореве». Поражался их богатству. И выразительности старого русского слова – зримый образ едва ли не в каждом! Вот как сам он говорит об этом: «Впервые открыв для себя при чтении летописей эти драгоценные словесные самоцветы, я назвал их русскими гекзаметрами. С той поры таким открытиям я и посвятил всю оставшуюся жизнь. Не просто давались эти обретения. Приходилось десятки раз перечитывать каждую летопись, переводить на современный язык сотни страниц, переписывать древнерусские тексты, дабы «пощупать» каждое слово».

За многие годы он так освоил древнерусский язык, изучил быт и нравы того времени, нормы поведения прародителей наших, их манеру говорить и писать, что ориентируется теперь в ХII веке, как в сегодняшнем дне.

И вот теперь Юрий Николаевич вплотную приступил к осуществлению своей мечты. Огромная подготовительная работа, врождённый поэтический слух позволили ему раскрыть немало «тёмных мест» в «Слове» и даже имя Автора, коим, по убеждению Сбитнева, была женщина.

У Юрия Николаевича поразительное чутьё к слову и удивительная память на слова. Мальчишкой слышал от своего деда при запуске бумажного змея слово «дуновей» (верховой воздушный поток) и теперь, читая в переводе академика Лихачёва «На Дунае Ярославнин голос слышится: полечу я зигзицею по Дунаеви…», спрашивает: «При чём тут Дунай? Где Дунай и где князь Игорь? Как она полетит по Дунаю к Северскому Донцу?» И вспомнил из детства – «дуновей», а ещё припевку: «Ой дунай, мой дунай, весёлый дунай!». Вот оно! Вот где голос Ярославны – в зените, на вышнем дунае, по нему полетит она лебёдушкой к своему любимому.

Или в том же переводе: «Набегают половцы на Русскую землю, дань берут по белке от двора» («емаху дань по беле от двора»). Что это за дань такая – по беличьей шкурке? Обращается к собранию бесценных записей своих, коих в его рабочем кабинете целые горы, – вот из рассказа сельской старушки: «Фашисты угнали двух моих дочерей обелями в Германию». – «А как это – обелями?» - «Рабынями», - отвечает. Позже выяснил: обел – полный раб. Не по белке, а по обеле брали половцы дань – жён, сестёр, дочерей (в древнем правописании избегали двух гласных подряд, потому «по беле»).

Так вот шаг за шагом прочитывал песнь об Игоревом походе и сделал немало открытий, во многом меняющих представление об этой поэме.

Поход Игоря, утверждает Сбитнев, был вовсе не военным, не войной шёл он «на землю половецкую за землю русскую», у него была великая и благородная цель - «поискати град Тьмуторокань», миром вернуть некогда потерянное очень важное для Отечества княжество Тмьмутороканское - бывшую вотчину деда своего князя Олега, открыть Руси выход «к семи морям». Летописи повествуют, что полк Игоря «идяхуть тихо… бо кони тучны вельми» (в военный поход на таких конях да медленно не ходят!). В полку было много людей «чёрных» (т.е. не воинов, а мастеровых – Тьмуторокань обустраивать, укреплять). А дружины княжеские – для охранения. Слова Игоря: «…копие приломити конецъ поля половецкого» - не что иное, как приглашение к миру, прекращению вражды (русское выражение «преломить хлеб» всегда было приглашением к мирной трапезе, заключению мира), иначе было бы сказано «приломать», как написано в сцене перед сражением («ту ся копиямъ проиломати»).

Кто бы стал воспевать этот поход, будь он обычным набегом на половцев, да ещё неудачным? (на это, кстати, обращал внимание ещё Пушкин).

А упрёк Святослава Игорю и Всеволоду: «Рано еста начала половецкую землю мечи цвелити, а себе славу искати» вовсе не в том, что рано воевать пошли, а рано мечи убрали – не согласен был он с их мирным планом. Святослав всё же завоеватель, половцев вместе с другими князьями незадолго до Игорева похода громил.

Диву даёшься, как это исследователи перед, казалось бы, совершенно очевидным становились в тупик. Вот отрывочек (всего две строки): «Се бо готские красныя девы въспеша на брезе синему морю. Звоня русским златомъ, поютъ время Бусово, лелеютъ месть Шароканю». Перевод утвердился такой: «Вот готские девы запели на берегу синего моря, звеня русским золотом, воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарокана» (Шарокан, предполагают, это половецкий хан Шарукан, дед Кончака). Откуда вдруг взялись в ХII веке готские девы, если существование готов относится к началу нашей эры (семь столетий назад!)? И что это за время Бусово? (никакого Буса в древних писаниях не упоминается). Откуда у готских дев русское золото? Почему они лелеют месть за половца Шарукана?.. Сплошные вопросы.

Крохотная реконструкция Сбитнева, и фраза приобретает совершенно иной смысл: «Се боготские красные девы…» Богот – омут (см.словарь Даля), красные девы – русалки (они ведь, по народным поверьям, жили в глубоких речных омутах). Выходят они на берег моря (вовсе не обязательно «того» моря, есть и море огня, и снежное море – из бездны, необъятности!), поют в бусово время (по Далю – до восхода и после захода солнца), лелеют месть шароканю (шарока – в русском языке «приречная низменная полоса, заболоченная луговина, излюбленное русалочье место», а месть – одернённая поверхность шароки, которая по весне сыра и зыбка, её и «лелеют» русалки, водя хороводы - это «лелеять» не раз встречается в «Слове» в значении «качать, колыхать», действие происходит в начале мая, вот и колышется шарока).

Таким образом, непонятная фраза становится абсолютно ясной, и возникает удивительно поэтичная картина: русалки на заре выходят из омута и поют, исполняя обрядовый танец в память погибшего Игорева полка.

Нередко в переводах лишь одно неверно прочитанное слово начисто убивает всю фразу – и в ритм не укладывается, и смыслу не соответствует. Находит Юрий Николаевич верное толкование, и всё становится на свои места – меняется смысл, возвращается удивительная музыкальность фразы. Примеров тому множество.

Теперь об авторе гениальной поэмы.

В древние и средние века многие авторы засекречивали свои имена, писали их в третьем лице. Есть такая скрытая подпись («сфрагида») и в «Слове о полку Игореве», стоит она в самом конце, но после неё идёт несколько фраз, которые, по мнению ряда исследователей, приписаны другим автором в более позднее время, а может быть это след перепутанных переписчиком страниц, на что указывал глубочайший знаток древних текстов академик Борис Александрович Рыбаков, и слова «Тяжко голове без плеч, худо и телу без головы, а Руси без Игоря» должны стоять в другом месте. Так или иначе, подпись «потонула», слилась с сомнительной концовкой. Да и саму её, вычленив, расшифровать никак не удавалось.

Вот как выглядела она в первом издании 1800 года: «Рекъ Боян и ходы на Святъславля пестворица старого времени Ярославля Ольгова коганя хоти». Не стану приводить разные варианты дальнейших реконструкций и переводов этой фразы (несть им числа!) – появлялся тут и ещё один боян по имени Ходына, и князь Олег, названный почему-то по-хазарски каганом… Перейдём лучше к доводам нашего исследователя.

Вслушайтесь, говорит он, в поэме всюду звучит женский голос. Всё касающееся поражения Игоря, вплоть до обращения ко всем князьям русским – это одно глубокое, истинное сочувствие Женщины. Только женщина могла так выразить горе, великую печаль и любовь, которые буквально разлиты от начала до конца в этом великом произведении. Мужчине сие не дано. А уж плач Ярославны вовек ему не осилить.

Надо заметить, что женщины в Древней Руси, как показали исследования, в общей массе были грамотнее мужчин. Мужчина – прежде всего воин, вечно в походах. Воспитанием детей занимались матери, учили их всем премудростям мира, учили и чтению, и письму, и счёту. А для этого сами должны быть грамотными. Многие из них писали стихи, сочиняли музыку. Женщина-летописец вовсе не была редкостью.

Читая поэму, чувствуешь, что автор просто любит своего героя, и любовь эта вовсе не мужская. Невозможно представить, чтобы дружинник или боярин одаривал такой любовью неудачливого князя. Только любящая женщина на такое способна. И была это, утверждает Юрий Николаевич, Болеслава, дочь великого князя киевского Святослава - высокообразованная, талантливейшая женщина, сказительница-боян, летописица. Князя Игоря, как установил Сбитнев, она хорошо знала, они близкие родственники, росли вместе, были единомышленниками, она любила его, и эта чистая сестринская любовь выражена в поэме. Дочерней любовью согрет и образ Святослава – он предстаёт здесь мудрым правителем, крупным полководцем, хотя в жизни таковым вообще-то не был. Эта теплота могла исходить опять же только от любящей женщины, в данном случае дочери.

И ещё: младые годы Болеславы прошли в Чернигове и соседнем Новгороде Северском. Потом её просватали за Владимира - сына галицкого князя Ярослава (а Игорь женился на дочери того же Ярослава Ефросинье - в поэме она Ярославна), с той поры Болеслава живёт в Галиче. А когда брак её распался, снова перешла в дом отца, уже в Киеве. Так что она, летописица, вполне могла быть автором и Галицко-Волынской, и Киевской, и Черниговской летописей. Академик Рыбаков отмечал, что именно в этих летописях проглядывает рука автора «Слова».

Не слишком ли много совпадений!

Наконец, решающее подтверждение этой версии. Авторскую подпись Юрий Николаевич реконструировал так (сохранено всё до буковки!): «Рекъ бояни ходына Святъславля, пестворица старого времени, Ярославля Ольгова коганя хоти» . Ходына – жена, «отосланная» неверным мужем в дом отца, каковой была Болеслава («ходына Святъславля»); пестворица старого времени – это летописица, тоже она; Ярослав, князь Галицкий – её свёкор, а жена его Ольга любила свою невестку, как родную дочь («Ольгова когяня хоти», где коганя – кроха, дитя, а хоти – желать, любить). Таким образом - рассказала сие ходына Святослава, летописица, Ярославовой Ольги дитя любимое.

Как видим, тут собственноручная подпись Болеславы Святославовны!

Юрий Николаевич пишет сейчас роман о ней и её бессмертном творении (это будет продолжение дилогии «Великий князь», за которую автор удостоен историко-литературной премии «Александр Невский»), и там его версии предстанут в художественном виде".

А. Широков. 11/04/2011

Кто же в итоге докопается до истины? Литература, лингвистика или источниковедение?

[Saygo 582]

Ничего экстраординарного в том, что "Слово..." могла написать женщина, нет. Это могла быть традиция, пришедшая из Византии. Ближайший пример: Анна Комнина (1083 – 1153 гг.) написала историю царствования своего отца императора Алексея I Комнина, известную под названием "Алексиада".

[Kryvonis 33]

Относительно вопросов авторства и подлинность О. Прицак написал целую книгу. Там есть и отдельные фрагменты о половцах.

http://www.library.univ.kiev.ua/ukr/elcat/...?doc_id=1226835

Петро Білоус: І знову про те, хто і коли сотворив «Слово о полку Ігоревім»

http://litakcent.com/2008/10/23/petro-bilo...polku-ihorevim/

НОВЕ ПРО ВИДАТНУ ВIТЧИЗНЯНУ ПИСЕМНУ ПАМ’ЯТКУ XII ст. О.Прiцак. Коли i ким було написано „Слово о полку Iгоревiм”. – К.: „Обереги”, 2008. – 359 с.

http://archive.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/...2009_4/st10.pdf

[Saygo 582]

Спасибо, что наконец-то дали возможность освежить в памяти знание мовы. Мне часто говорят, что знание славянских языков в жизни бесполезно, посему рад любому поводу убедиться в обратном.

О.Пріцак доклав багато зусиль, виявив велику ерудицію, прагнучи довести, що автором «Слова» був Кормиличич («Кормильчич»), якого він ототожнив із боярином Володиславом.

Интересная версия. Но вообще пребывание Игоревичей в Галиче и возможное их драматическое повешение, участие Кормильчичей в их судьбе - все это предполагает слишком много интриг и политики и делает "Слово..." своего рода пропагандистским произведением.

Для полноты картины еще одна версия - писатель Владимир Чивилихин считал, что сам князь Игорь - автор "Слова о полку Игореве".

[Kryvonis 33]

Чивилихин просто публицист. Как по мне Владислав Кормиличич вполне реальный кандидат на то чтобы считаться автором. К тому же не стоит забывать что в Болоховской земле было найдено много находок близких к языческой славянской традиции. Да и языческие пережитки кроме Болоховщины вполне вероятно существовали и в горных районах Галичины. А Слово о Полку Игореве и есть в принципе политической пропагандой как и Рукописания Магнуша и Житие Александра Невского в Новгороде.

Изменено 19 авг 2013 пользователем Kryvonis

[Saygo 582]

К тому же не стоит забывать что в Болоховской земле было найдено много находок близких к языческой славянской традиции.

Кстати об одном идоле по соседству было бы интересно услышать Ваше мнение.

Слово о Полку Игореве и есть в принципе политической пропагандой как и Рукописания Магнуша и Житие Александра Невского в Новгороде.

Эти произведения писались в несколько иной политической атмосфере и направлены на то, чтобы обозначить роль православия в успешных для Руси деяниях. В "Слове..." все с точностью до наоборот: описание изобилует языческими метафорами и повествует о поражении. Кому могла быть адресована такая пропаганда, учитывая, что книгопечатания не было, и круг читателей столь неканонического произведения долженствовал быть предельно узким?

[Kryvonis 33]

Cам смысл сочинения в том чтобы Рюриковичи (как вариант русичи) объединились против половцев. А половцы как известно по этому периоду были союзниками и Мстислава Удатного и Данила Галицкого. Ростиславичи из коих был Мстислав Удатной поддерживали довольно активные отношения с половцами. Конечно часть из половцев была и союзниками Игоревичей. Относительно же галицких бояр то есть прямое указание что они боялись как бы Мстислав Удатной не приказал их уничтожить своему тестю Котяну. Скорее тут послание к галицкому боярству и болоховским князьям. Языческие метафоры обращены конечно к болоховцам. Ну а слова о поганых половецких вождях это уже к галицкому боярству. Налицо обращение к разным политическим группировкам с единой целью. Владислав Кормильчич хотел провернуть такой финт руками для того чтобы утвердить свою власть. Что характерно есть обращение к более древнему чем Романовичи галицкому князю. Сочинение Слова о Полку Игореве это дело конечно же грамотного и образованого человека коим и мог быть Кормильчич. Он знал о событиях XI в. и о сочинении Иордана.

Читайте о Владиславе Кормильчиче у Волощука - http://www.drevnyaya.ru/vyp/2010_3/part_2.pdf

http://archive.nbuv.gov.ua/portal/soc_gum/...015/038-047.pdf

Изменено 19 авг 2013 пользователем Kryvonis